Владимир Белобров, Олег Попов. Радость от ума
Покурили двое, сели покушать. Покушали, пошли на балкон поговорить.
Шамузов вытащил из кармана паспорт, хлопнул им по ладони и сказал:
— Вот, нашел на остановке, — он открыл документ. — Прикольная вещь! Выдан на имя Набалдажникова-Напалкена Рафаэля Ипатовича. Представляешь, такое имя!
— Прямо Фидель Кастро Спиноза, — сказал второй. — Повезло тебе. Вот я ничего не нахожу. Хоть бы мне чего-нибудь найти тоже... Дай посмотреть.
— Держи... — Шамузов поглядел с балкона вниз и крикнул женщинам. — Эй, девки! Как вас зовут?!
Женщины показали языки.
— Девки! — сказал Шамузов. — Мы обмываем докторскую диссертацию друга. Мой друг, кандидат наук Виктор Петрович Агапов защитил докторскую диссертацию про обезьян. Давайте к нам! У нас все солидно...
Пролетел голубь.
Уехал грузовик.
Взвизгнула собака.
Из окна напротив загремела музыка.
Сверху кинули окурок.
Шамузов сделал замечание.
Сверху кинули еще окурок.
Шамузов предупредил последний раз.
— Продай мне этот паспорт, — сказал Агапов.
— Зачем он тебе?
— Я коллекционирую кич разный. У меня много всякого такого... нелепого... Продашь?
— Да бери так. Дарю!
— Спасибо.
Прошли в комнату. Сели в кресло. Шамузов налил коньяк.
— Вот ты и доктор, — сказал он и чокнулся. — За это! За обезьяну!
— Кто обезьяна?
— Предмет твоих исследований, старик.
В дверь позвонили.
Пришли женщины.
— Мо-ло-дцы! — похвалил их Шамузов. — А у нас тут ученый спор. Я Виктору Петровичу паспорт проспорил.
— Мы пришли чисто из любопытства, — сказала брюнетка.
— Нам интересно стало, что негра Виктором Петровичем зовут, — добавила блондинка.
— О! Это длинная история, — сказал Шамузов. — Проходите, я вам расскажу.
В комнате на диване сидел с рюмкой негр Агапов.
— Добрый день. Вас правда Виктором Петровичем зовут?
— Нет, — Виктор Петрович обнажил белоснежные зубы. — Меня зовут Нельсон Мандела.
— А вот и не правда! — сказала блондинка. — Нельсон Мандела — это манекенщица такая.
— Это моя жена Эльза Мандела — манекенщица, — сказал Виктор Петрович. — А я — доктор наук.
— Коньяку? — предложил Шамузов. — ... История такая. Виктор Петрович долго работал в Америке нашим разведчиком. В силу известных обстоятельств он был вынужден срочно покинуть Штаты. С тех пор он живет в Москве в Чертанове. А жена у него осталась в Штатах. Работает манекенщицей. Таким образом, можно сказать, что Виктор Петрович неженатый.
Виктор Петрович поправил на шее бусы.
— А меня зовут Павел Андреевич Шамузов. Режиссер. Снимаю фильмы.
— Лена, — сказала блондинка.
— Таня, — сказала брюнетка.
— Выпьем за знакомство, — сказал Шамузов. — У нас тут ученый спор разгорелся — можно ли обезьяну научить разговаривать.
— Ну, это зависит от обезьяны... Шимпанзе можно научить, — сказала блондинка.
— Только все равно шимпанзе говорят как попугаи — просто повторяют слова, — добавила брюнетка.
— И какие они, по-вашему, слова повторяют? — спросил Агапов.
— Ну, я не знаю... Зависит от того, чему их хозяин учит. Например, — ПРИВЕТ, КАК ДЕЛА.
— Привет, Виктор Петрович, как дела? — сказал Шамузов.
— Нормально, — Агапов выпил рюмочку.
— А вы спросите его, девушки, весь ли он черный? Спросите, спросите... И он вам скажет, что черный он только выше пояса. В знак благодарности за его заслуги перед Родиной, его решили осветлить, раз уж он оказался в стране, где негром жить не очень-то удобно. Врачи делают все возможное, чтобы осветлить Виктора Петровича целиком.
Виктор Петрович оторвал банан.
— Недалек тот час, когда никто не сможет обозвать Виктора Петровича в троллейбусе черномазым!
— Свободу неграм! — Виктор Петрович поднял сжатый кулак.
Шамузов встал под люстрой, заложил руки за спину и произнес:
— История кино рассказывает о подобной ситуации в кинофильме тридцатых годов "Цирк" режиссера Александрова. Как одна белая американка не может выйти замуж за белого русского, потому что у нее черный ребенок. Правда, в конце фильма оказывается, что может. Потому что это американцам не нравится жениться на белых девушках с черным ребенком. А русским наоборот — нравится. Вам ведь, девушки, нравятся черные дети?
— Ну, — неопределенно ответили девушки.
— Ну вы же не расисты?
— Нет, — девушки решительно закивали головами.
Шамузов продолжал:
— Когда Виктор Петрович осветлился до пояса, он подумал — а не теряю ли я свою самобытность и оригинальность в глазах женщин?.. Виктор Петрович подумывает даже — не повернуть ли процесс осветления обратно.
— А какие от него дети будут, когда он полностью осветлится? — спросила брюнетка. — Изнутри-то он останется черный.
Шамузов заржал:
— Слышал, Виктор Петрович! Черного кобеля не отмоешь добела!
— Я в тебя бананом кину.
— Дети будут такие — снаружи белые, внутри черные. Или наоборот.
— А как узнать, что он внутри черный? — спросила брюнетка.
— По анализам, — сказал Шамузов.
— Да?! — дернулась брюнетка.
— Именно, — кивнул Шамузов. — Иначе не определишь... Вот скоро и Виктор Петрович станет таким, что его только по анализам узнаешь.
Агапов ухмыльнулся и выпил рюмку.
— Давай пей, Максимка. Провожаем твою негритянскую природу. Ты бы, Виктор Петрович, пока еще можно повернуть, посоветовался бы с женщинами. Женщины всегда скажут — как лучше.
Виктор Петрович налил девушкам еще.
— Что скажете, девушки? Что мне делать?
— Как же ты их можешь спрашивать, обезьяна ты несчастная, если они не видели твою светлую половину?! Покажи им!
— Как-то неудобно, — пожал плечами Агапов.
— Неудобно будет, когда ты станешь не тем, кем хочешь! Вот тогда будет неудобно! Надо показать! Я знаю, как устроить приличную демонстрацию... Мы с Виктором Петровичем удалимся в кухню, а когда все будет готово — вас позовем.
— Странные какие, — сказала Лена. — Может смоемся?
— А где мы потом такое увидим? Интересно же!
Из кухни закричал Агапов:
— Де-ву-шки! Все готово! Идите сюда!
В кухне на веревке висел пододеяльник. За пододеяльником ходил туда-сюда негр Агапов. Его голые ноги были совершенно белые и волосатые. Агапов курил папиросу.
— А где Павел Андреевич? — спросила Таня.
— В туалете, — ответил негр. — Вы считаете — осветляться мне дальше?
— Трудно сказать, — сказала Лена.
— Надо подумать, — сказала Таня.
— Ну, идите, подумайте, — сказал Агапов.
Девушки вернулись в комнату.
— В жизни ничего подобного не видела! — сказала Лена.
— А ты не хотела оставаться! — сказала Таня. — Давай выпьем пока.
— Де-ву-шки! — позвали из кухни. — Идите сюда!
На кухне за пододеяльником ходил Шамузов с черными ногами.
Девушки открыли рты.
— Я хочу открыть тайну, — сказал Шамузов. — На самом деле, врачи еще не знают способа делать из черных белых. Это можно сделать только путем пересадки участков кожи от одного к другому. Мы меняемся с негром Агаповым участками кожи. Таким образом он постепенно превращается в белого, а я в цветного.
— А зачем вам-то это нужно, Павел Андреевич?
— Подойдите поближе. Пока Виктор Петрович в туалете, я вам расскажу. Я должен Агапову кучу денег. И он заставил меня меняться кожей... — Шамузов уронил голову.
— Ужас какой! — всплеснула руками Лена.
— Не переживайте, — сказала Таня. — У нас к неграм хорошо относятся.
— Не утешайте меня,— сказал Шамузов. — Не хочу быть негром! — И зарыдал.
— Ну что вы так, — сказала Таня и погладила Шамузова по щеке. — Вам даже идет, мне кажется...
— Вы, правда, так считаете?
— Конечно. Мало что ли на земле цветных, которые живут нормальной жизнью?
— Урожденных цветных, — уточнил Шамузов, показывая на туалет пальцем. — Одно дело — родиться обезьяной, другое дело — превратиться в обезьяну из человека! Меня перестанут узнавать на улице. Я потеряю всех своих друзей и девушек! Как я, по-вашему, стану всем объяснять — почему я негр, если мама-папа — белые?! И все мои предки деревенские тоже белые снаружи и внутри! Мама, я не хочу быть негром!
Лена погладила Шамузова по подбородку. Шамузов чихнул.
— Бед-нень-кий, — сказала Лена. — Все нормально... Хотите, я могу поговорить с моими друзьями?
— Какими друзьями?
— Ну, моими друзьями... Они не любят всяких таких нечистых... Они учились в Киеве и линчевали там кубинца.
— Врут, небось...
— Не врут. Про это в газете писали. Они газету принесли. Читала, говорят, про нас? А там написано: "СЫНА ОСТРОВА СВОБОДЫ ПОВЕСИЛИ НА ПЛОЩАДИ ВОССТАНИЯ". Наша работа, — говорят, — у нас длинные руки... Я их, в принципе, могу попросить разобраться...
— Это замечательно... Ой!.. О лучшем я и не мечтал!.. Только побыстрее попроси, пока я еще хоть сверху белый... Ой! — Шамузов зашатался и ухватился за веревку.
— Что с вами?! — воскликнула Таня.
— Что-то ноги не стоят... Идите, девушки, в комнату, пока негр не пришел!
В комнате Лена сказала Тане:
— Мне его жалко... И больно, наверное, кожу пересаживать... Вот фашист этот негр!
— Везде негров угнетают, а у нас как всегда — наоборот! Представляешь, Лен, твой парень вдруг стал черным?
— Кошмар! Стасик черномазый! Хи-хи!
— Я в школе читала, как один белый случайно стал черным. Ужас, что ему пришлось пережить! Белые его унижали и чуть не повесили.
Из кухни позвали:
— Де-ву-шки!
Таня и Лена пошли на кухню.
За пододеяльником стоял негр Агапов.
— А где Шамузов? — спросила Таня.
— В холодильнике. Я его задушил, чтоб не болтал языком.
— А где же вы теперь возьмете белую кожу?
— Сниму с трупа.
— Вас же за это посадят!
— Не посадят. Я разведчик высшего класса! Когда я заметаю следы, я меняю все — отпечатки пальцев, кожу и группу крови. У меня уже даже есть паспорт на имя белого человека. — Агапов показал девушкам паспорт Набалдажников-Напалкена Рафаэля Ипатовича.
— Зачем же вы нам все это рассказываете?
— Потому что теперь вы знаете про меня слишком много, чтобы остаться в живых! — Негр показал зубы и посмотрел вниз.
Таня схватила табуретку и ударила негра Агапова по голове.
Негр упал назад.
— Вот тебе, черт нерусский!
Таня обернулась к Лене. Лена, вытаращив глаза, смотрела вниз. Внизу за пододеяльником продолжали стоять белые ноги негра Агапова. Таня размахнулась и ударила табуреткой по ногам.
— Ой! Ой!— закричали ноги.
Лена сорвала пододеяльник. За пододеяльником на полу сидели в одних трусах Шамузов и Агапов.
— Вы что, девки, обалдели?! — закричал Шамузов, держась за ноги.
У негра Агапова на лбу вздулась большая шишка.
— Вечно ты, Пашка, устроишь какую-то дрянь! — сказал он. — Женщин ему не хватало!
— Придурки! — фыркнула Таня. — Вместо того, чтобы спокойно выпить и перепихнуться — кукольный театр устроили! Пошли отсюда, Лен!
— Пока, импотенты! — попрощалась Лена.
Январь. 1997г.