Владимир Белобров, Олег Попов. Три зигзага смерти

Первая часть. Пирпитум

Владимир Шинкарев

о романе Владимира Белоброва и Олега Попова

ТРИ ЗИГЗАГА СМЕРТИ

Новый толстый роман Попова и Белоброва в целом отражает положение дел и проводит мысль, что добиться справедливости да и просто выжить можно разве что с помощью нечистой силы. Это почтенное пессимистичное убеждение выражено остервенело увлекательно, не оторваться.

Произведение полно бодрости и энергии настолько, что вызывает желание не сидеть дома, как чурбан, и почитывать книжечку, а куда-то бежать и что-то энергично делать.

Подрастающему поколению я этот роман рекомендовать не могу, а вот совершеннолетнего читателя он научит любить жизнь, научит мужеству, находчивости и не верить бабам.

В.Шинкарев

ТРИ ЗИГЗАГА СМЕРТИ

Все события этой книги - это реально происходившие события, и только

фамилии героев изменены. Например, у нас "Сарделькин", а настоящая фамилия

"Розенбаум".

"Печальные времена наступили в мире.

Все распадается по частям. И нет

на свете такого клея, который бы

склеил распавшийся мир."

Стивен Кинг. Темная башня. Том 1. Стрелок. Глава VII

"Если бы расщепление атомного ядра

было открыто лет через двести,

я думаю, мы с вами не дожили бы

до Хиросимы!"

Борис Пирпитум

часть первая

ПИРПИТУМ

1

— Борис Андреевич Пирпитум у телефона, — сказал я в трубку.

— Пи-пи-пи, — ответила трубка.

— Не понял, — сказал я, повесил трубку и лег спать.

Но только я залез под одеяло и поудобнее устроился, как снова позвонил

телефон.

— Дзыыыыыынь, дзыыыыынь, дзыыыыынь!

Я подбежал к аппарату.

— Борис Андреевич Пирпитум, — сказал я.

Трубка молчала.

— Але! Але! Кто это?!

Вкрадчивый женский голос сказал:

— Гражданин Пирпитум, я не туда попала. Мне нужен Аркадий Сергеевич

Пулеплетов.

— Сожалею, но я Пирпитум, а не Пулеплетов.

В трубке помолчали.

— ... Аркаша, не придуривайся, я тебя узнала, — ответил голос. — Не

придуривайся, Пулеплетов.

— Не Пулеплетов я, не Пулеплетов! — разозлился я.

— Не валяй дурака, Пулеплетов, меня не проведешь... Слушай внимательно:

если завтра в это же время ты не выбросишь вещицу в окно, тебе конец.

Трубка запикала.

Я дико разозлился, потому что был уверен, что меня кто-то разыгрывает — не

может у человека быть такой фамилии Пулеплетов.

Спать расхотелось. Я надел халат, закурил, разжег камин, сел в кресло и

стал смотреть на огонь.

Я глядел, как языки пламени лижут чугунные прутья решетки, и думал: огонь

— это не жидкая и не твердая материя, и не газовая атмосфера. Газовая

атмосфера — это воздух. А огонь — четвертая стихия, пожирающая третью

твердую стихию, которая выпаривает жидкую стихию, которая гасит огонь.

Условием существования всех стихий является борьба стихий между собой.

Если бы они не боролись, они бы не существовали. Что-то подобное

происходит во время атомной бомбардировки нейтронов. Очевидно, так

сформировалась и наша Вселенная. Вначале не было ничего. Потом, откуда ни

возьмись, появилось что-то и начало бешено перевоплощаться и размножаться.

И все, что от этого появилось, тоже увлеченно перевоплощалось и

размножалось. Наконец появился я. Все мы — дети чего-то одного. Но в то же

время, все мы преобразовались и размножились по-разному. Кто-то

преобразовался в полного мудака. А я не буду размножаться, потому что мне

неприятно, если в каком-нибудь далеком колене у меня появится внучатый

мудак Пулеплетов... Пулеплетов — в жопе Пулеметов... Не бывает таких

фамилий... Впрочем... — Я поднялся из кресла, подошел к книжному шкафу и

включил компьютер.

Найти Пулеплетова! — дал я команду компьютеру.

На мониторе замелькали фамилии. Набралось штук десять Пулеплетовых. Ого! —

удивился я. — Сколько их! Я пробежал глазами по списку...

Пулеплетов А.С.!!!

Я спросил компьютер, что он знает о Пулеплетове А.С.

"Пулеплетов Аркадий Сергеевич, — нашел компьютер. — Директор научной

лаборатории ZZZ. Проживает по адресу..... Телефон....."

Я подумал: Надо немедленно позвонить этому Пулеплетову, передать, что его

жизни угрожает опасность, потому что угрожающий уверен, что он угрозу

передал, а Пулеплетов завтра в окно ничего не выкинет, потому что угрозу

не получил. Пулеплетова накажут, а он ни в чем не виноват. Однако, если я

позвоню и скажу, что мне звонили и просили передать ему то-то и то-то, он,

чего доброго, подумает, что его разыгрывают и пошлет меня на хер. Мало

того, что мне это будет неприятно услышать, я еще окажусь пособником

преступников. Лучше я позвоню в милицию и скажу им: "Але, милиция! Если

завтра Пулеплетов А.С. не выкинет из окна одну штуку — ему конец!"... Но, в

этом случае, они могут вычислить кто звонил и я окажусь замешанным.

Значит, все-таки нужно звонить Пулеплетову.

Я снял трубку и набрал его номер.

— Але! — услышал я женский голос.

— Будьте любезны Аркадия Сергеевича.

— Аркадия Сергеевича?— Он уехал.

— А когда он приедет?

— Через две недели. Ему что-нибудь передать?

— Видите ли... Меня просили передать... что если завтра ночью он не выбросит

из окна одну вещицу... я не знаю какую... — ему конец.

— Перестаньте хулиганить!.. — трубка запикала.

Кажется, мне не поверили. Я набрал номер еще раз.

— Але! — услышал я все тот же женский голос.

— Не бросайте, пожалуйста, трубку! Вы не поняли. Это не шутка. Это

по-настоящему.

— Если вы еще раз позвоните, я вызову милицию! У меня телефон с

определителем.

Влип! — подумал я. — Теперь, если это не шутка, я окажусь причастным к

преступлению!

— Извините, вы ошиблись телефоном, — сказал я и повесил трубку.

Кажется, я попал в какую-то грязную историю. Нет-нет, я должен как-то

объяснить этой женщине, что я тут не при чем.

Я набрал номер еще раз.

— Извините, это опять я. Не вешайте трубку, мне обязательно нужно

объясниться. Мне позвонили и сказали, что если Аркадий Сергеевич завтра не

выкинет одну вещицу в окно — ему конец. Я тут не при чем, я вообще не знаю

никакого Пулеплетова!.. И даже думал, что такой фамилии не может быть.

— А вы кто такой?! Почему вы про это сообщаете? Вы бандит?

— Нет, я ни в коем случае не бандит. Я — химик.

— Вы что, подрабатываете тем, что передаете угрозы?

— Нет, просто я подумал, что если я не передам, то с человеком может

случиться беда...

— Вас зовут Пирпитум Борис Андреевич...

— ... Вы спросили у своего комьпьютера?

— Конечно.

— ... Вот видите, вы все про меня знаете. Если бы я был бандитом, я бы

позвонил из автомата, чтобы вы меня не определили.

— Откуда я знаю — может быть вы дурак или не знаете про телефоны с

определителем.

— Я, к вашему сведению, доктор наук, а не дурак!

— Это не дает вам право заниматься телефонным хулиганством!

— Я не хулиган. Я говорю, как было. Мне позвонили и сказали, а я передаю

что сказали и все!

— За такие передачи сажают в тюрьму!

— Я хотел вас предупредить, а вы меня оскорбляете!

— Я вас тоже хочу предупредить, что еще один звонок и я сообщаю в милицию!

— На том конце провода повесили трубку.

2

На следующее утро я проснулся в дурном настроении. Сразу вспомнил ночной

разговор.

Я стоял под душем и думал, что надо бы прямо сейчас заехать к Пулеплетовым

и все объяснить.

3

Пулеплетов жил в отдаленном районе города Москвы. Он жил в Домодедово.

Я притормозил джип возле двухэтажного особняка с колоннами, вошел в ворота

и пошел по аллее к дому. Вдруг откуда ни возьмись выбежал громадный

доберман-пинчер. Я метнулся в сторону и вскарабкался на дерево. Собака

гавкала и подпрыгивала внизу.

— Пошла прочь! — я сорвал яблоко и кинул в добермана.

Доберман налету раскусил его и выплюнул огрызок.

Вдруг, мне показалось, его начала бить судорога. Он высоко подпрыгнул,

свалился на бок, жалобно заскулил и замер.

Подох что ли?! Ничего себе! — Я покосился на висевшее рядом яблоко. — А

если бы я съел яблоко? Я вытащил из кармана носовой платок, осторожно

сорвал плод и положил в карман. Нужно быстрее уходить отсюда, — подумал я,

— теперь на меня повесят еще и собаку. Если меня застанут рядом с мертвой

собакой, это наведет их на мысли...

Я начал спускаться. Когда я опустил ногу на землю, за спиной послышалось

грозное рычание. Я оглянулся и увидел, что на меня несется оживший

доберман-пинчер. Мгновение — и я снова сидел на верхушке яблони.

— Гав! Гав! — собака легла под дерево и, видно, никуда не собиралась

уходить.

Несколько раз я пытался осторожно слезть, но проклятое животное всякий раз

вскакивало и начинало с лаем бросаться на дерево. Положение было

совершенно идиотское. Я поглядел на часы. Я сидел на дереве уже больше

двух часов. Ни покушать, ни отлить. Я устроился поудобнее и решил почитать

газету, которую купил по дороге и сунул в карман. Как ученого, меня больше

всего интересовали новости науки и техники. Я сразу открыл газету на

нужной странице и прочитал:

"МАШИНА, ПОДЕЛИСЬ С ЧЕЛОВЕКОМ"

Какой-то малограмотный журналист писал:

"Недавно мы в редакции узнали, что в лаборатории "ZZZ" проводят

необыкновенные исследования. Я отправился туда, чтобы познакомить наших

читателей с последними достижениями науки..."

— Фу! Как они пишут! — плюнул я. Внизу тявкнула собака. — Хоть ты

послушай, — сказал я ей, — как они пишут:

"... В здании лаборатории меня тщательно обыскали и проверили документы.

— Вам придется переодеться в эту форму, — сказал мне начальник службы

безопасности и протянул серебристого цвета комбинезон с гермошлемом и

антенной на затылке.

— Расскажите, пожалуйста, нашим читателям, что же это все-таки за форма? —

спросил я, приставляя ко рту собеседника диктофон.

— А вот этого не положено, — сказал строго Петр Семенович, нажимая пальцем

на кнопку "стоп" и забирая мой диктофон в свои руки. — По инструкции

диктофоном пользоваться не положено. Можно пользоваться старым добрым

карандашом. Кроме того, вы можете пронести в диктофоне недозволенные вещи

- взрывчатку или радиоактивный изотоп. — Он вытащил из диктофона

батарейки, оторвал крышку, переломил пополам кассету, вырвал кнопки и

вскрыл ножиком корпус. — Ну что ж... ничего недозволенного не обнаружено.

— Петр Семенович ссыпал остатки в полихлорвиниловый пакетик. — На обратном

пути заберете.

Я надел скафандр и двинулся вслед за Петром Семеновичем Савинковым. Мы

переговаривались по радиоустройству, вмонтированному в гермошлем.

Радиоустройство работает так. Напротив рта в гермошлеме установлен

микрофон. Звук из микрофона попадает по проводам в антенну гермошлема и

оттуда посылается на антенну другого гермошлема. По антенне другого

гермошлема сигнал поступает в наушники, расположенные в гермошлеме по

бокам ушей. Громкость посылаемого сигнала регулируется с помощью тумблера,

который находится снаружи гермошлема, вместо правого уха. За плечами

скафандра висят два увесистых баллона с жидким кислородом. Кислорода в

баллонах хватает на три часа автономного дыхания. Подачу кислорода в

гермошлем можно регулировать краном на шее. Впереди на животе укрепляется

пластиковый резервуар с прохладительными напитками. Все устроено на

редкость просто и гениально — хватаешь зубами резиновый загубник,

нажимаешь на кнопку на животе и в рот начинает поступать прохладительный

напиток. Кстати, кнопок на животе несколько. Хочешь, например, попить

минералки — нажимаешь синюю кнопку, хочешь фанты или пепси-колы — жмешь

соответственно желтую или коричневую.

— Это еще не все, — говорит мне в наушники гермошлема Петр Семенович.

Вскоре можно будет принимать не только прохладительные напитки, но и

горячее питание — горячий питательный бульон.

— Все мне, Петр Семенович, в вашем скафандре нравится, — говорю я в

микрофон. — Вот только ботинки уж больно тяжелые. Почему так?

— Это потому, — обьясняет Петр Семенович, — что подошвы ботинок сделаны из

сильных магнитов.

Савинков вытащил из кармана ножницы, положил их на середину стола и задрал

ногу вверх. Ножницы, как скоростная гоночная машина Формула-1, сорвались с

места и понеслись к подошве. Блямс! — они прилипли к ботинку.

— А теперь попробуй отдери, — услышал я в наушниках.

Я не только не смог отодрать ножницы, но не смог их даже сдвинуть с места!

— Ха-ха-ха! Теперь — добродушно засмеялся Петр Семенович, — их голыми

руками не отдерешь. Нужен специальный прибор "Магнитодав".

Савинков вытащил из нагрудного кармана продолговатую трубку, напоминающую

оригинальную шариковую ручку, направил кончиком к себе на подошву,

передвинул рычажок и ножницы с грохотом упали на пол.

— Карманный Магнитодав направленного действия, — пояснил Петр Семенович. —

Есть еще стационарные Магнитодавы, радиусом действия до тысячи метров. Но

они сильно много жрут электричества и поэтому используются только в самых

чрезвычайных обстоятельствах.

— А для чего, Петр Семенович, нужны на подошвах магниты?

— Для того, — говорит Петр Семенович, — чтобы ходить по стенам и потолку.

На стенах и на потолке имеются специальные железные пластины, по которым

можно ходить.

— А не может случиться так, что вот мы заберемся на потолок, — а

кто-нибудь возьмет и включит Магнитодав?

— У нас случайностей не бывает... Вы курите?

— Курю, — признался я.

— Перекурим?

— Мы же в скафандрах!

— Видите, у вас на левой руке чуть ниже локтя красную кнопку?

— Вижу?

— Нажмите ее два раза.

Я нажал кнопку один раз, внутри гермошлема послышалось жужжание, из-под

микрофона вылез механический отросток с сигаретой и вставил ее мне в рот.

Я нажал кнопку снова. Чирк — и на конце отростка показался язычок пламени.

Я прикурил, затянулся и выпустил дым. В первую минуту ничего не стало

видно, потому что гермошлем наполнился густым дымом. Но уже в следующее

мгновение послышался свист и гермошлем очистился от дыма и наполнился

новым кислородом.

— Потрясающе! — сказал я.

— Иногда, — пояснил Петр Семенович, — приходится работать круглые сутки,

не снимая скафандра, и поэтому нужен комфорт.

— Только если б я знал, — пошутил я, — я бы попросил укомплектовать мой

скафандр гаванскими сигарами.

— Ха-ха-ха! — громко засмеялся Савинков.

У меня зазвенело в ушах и я сделал потише, покрутив ручку на гермошлеме.

Мы подошли к массивной железной двери, над которой висела табличка:

ЗОНА Z

Петр Семенович позвонил в звонок.

— Сейчас к нам присоединится старший научный сотрудник Эдуард Витольдович

Петлис. Дальше пойдем с ним.

Железная дверь шумно отъехала в сторону и перед нами открылся длинный

коридор. Сбоку у стенки на стуле сидел в оранжевом скафандре человек и

курил. Заметив нас, скафандр встал и протянул руку в серебристой перчатке.

— Эдуард Витольдович, — услышал я в наушниках, — старший научный

сотрудник.

— Назаров, — я пожал перчатку, — корреспондент газеты "Электрические

Колебания Сегодня". Расскажите, пожалуйста, нашим читателям, что у вас тут

происходит, какими исследованиями занимается ваша лаборатория?

— Для того, чтобы вам было понятнее, я предлагаю пройти в одно из наших

подразделений, — ответил Петлис. — Там вы собственными глазами посмотрите

на то, чем мы занимаемся вот уже несколько лет.

Мы пошли по коридору.

— Наша лаборатория, — начал Петлис, — занимается проблемой расширения

возможностей человека. Давным-давно человек создал машину по своему образу

и подобию. Когда этот процесс только начинался, машины были хуже человека,

умели гораздо меньше, чем человек. В процессе усовершенствования, машины

становились все лучше и лучше. К настоящему моменту машины овладели такими

функциями, которые человеку недоступны. Суть наших исследований

заключается в том, чтобы найти возможности взять у машины и дать человеку

то, чего он не может.

— И что же у вас получается?

— Пока что мы проводим эксперименты с животными. Мы придаем животным

некоторые функции, присущие машинам... Впереди еще долгие годы

исследовательской работы, но и сейчас уже можно смело сказать, что наше

направление является приоритетным в науке и технике..."

— Да что вы говорите! — воскликнул я. — Шарлатаны!

Внизу тявкнула собака.

— Слушай дальше, сволочь...

"Мы подошли к еще одной железной двери, на которой было написано:

ЗОНА ZZ

Петлис нажал на скрытую в стене кнопку и дверь отъехала в сторону.

— Прошу, — он рукой пригласил нас пройти.

Мы прошли внутрь. Вдоль стен располагались клетки. В клетках сидели,

стояли и расхаживали животные.

— Подойдемте поближе, — предложил Петлис.

Мы подошли к клетке с крокодилом.

— Нет ли у вас какой-нибудь бумаги? — спросил Петлис.

— Возьмите, — я протянул ученому блокнот и карандаш.

— Карандаш не нужен... Смотрите внимательно. — Петлис сунул блокнот в

пасть крокодилу. Пасть захлопнулась и тут же раскрылась. Мой блокнот

оказался прошит большой железной скрепкой. — Крокодил-степлер, — пояснил

Петлис.

— Как это?

— Мы передали этому крокодилу функцию канцелярского прибора.

— Потрясающе! А скрепки он сам вырабатывает или ему их надо вставлять?

— Надо вставлять. А скрепки вырабатывает другое животное — ежик.

Мы подошли к клетке с ежиком. Петлис выдернул у него из спины скрепку и

показал мне.

В следующей клетке сидела обезьяна. Вместо пальцев на передних лапах у нее

были шариковые ручки. Обезьяна, закрутив хвост колечком и высунув розовый

язык, рисовала на куске ватмана абстрактные картины.

— Это наша гордость, — сказал Петлис, — обезьяна Маша Каткова. Очень

талантливая. Целыми днями рисует абстрактные картины. Хотим совместить ее

хвост с фломастером, от этого Машины произведения здорово выиграют.

— А стержни для ручек кто производит?

— Пока что — фабрика. Но мы работаем над созданием животного,

производителя стержней, типа пингвина.

Подошли к сове. Сова сидела на стволе старого сухого дерева и моргала.

Петлис нажал ей на живот. Раздался пронзительный электрический звонок.

От неожиданности я подпрыгнул, а Петр Семенович Савинков засмеялся.

— Вот это хорошее изобретение! — похвалил он. — Дзынь-брынь!

— Филин Звонкий Сокол, — пошутил Петлис. — Пойдемте дальше.

Дальше ползала змея. У змеи хвост оканчивался двумя оголенными проводками,

а в голову вставлялась лампочка.

— Переноска, — ученый вставил проводки в розетку. Лампочка загорелась. —

Пока что удается использовать тела животных, только как проводник

электрического тока, но в дальнейшем мы планируем разработать такую

модель, которая сможет не только проводить, но и употреблять, вместо пищи

и воды, электрическую энергию..."

— Хрен вам в зубы! — воскликнул я так, что чуть не свалился с дерева вниз.

— Проходимцы! — Я скомкал газету и хотел запустить ею в собаку, но

передумал, потому что читать было больше нечего.

" — Пока что мы экспериментируем на животных, но недалек тот час, когда мы

перейдем к человеку. И наконец-то человек превзойдет машину!

— Еще один вопрос, — сказал я. — Мы с вами посетили сегодня зону Z и зону

ZZ... Так?.. Но почему тогда ваша лаборатория называется ZZZ?

— Ответ очень простой, — ученый Петлис широко улыбнулся через стекло

гермошлема. — Z плюс ZZ получается ZZZ. А теперь я предлагаю вам выйти из

зоны лаборатории и пройти в нашу столовую перекусить. У нас недорого и

вкусно кормят.

Мы вернулись в зону Z, а оттуда прошли в душ. Кругом блестела итальянская

сантехника. Теплый душ нежно ласкал и мыл усталое тело. Переодевшись в

свою одежду, мы прошли в столовую.

В столовой Петлис порекомендовал мне попробовать рагу из кролика, а Петр

Семенович посоветовал попробовать салат "Столичный". Кролик оказался

вкусным и мягким. Вдруг мои зубы наткнулись на что-то твердое. Я вытащил

изо рта винт.

— Наверное этот кролик, — высказал я предположение, — был неудачным

штангенциркулем?

— Да что вы! — Петлис осмотрел находку, нахмурился и произнес задумчиво. —

Мы ученые, мы подопытных не едим. Это наши раздолбаи повара... насыпали в

блюдо металлолома... — Эдуард Витольдович неожиданно громко воскликнул, —

Повара сюда! — и врезал кулаком по столу так, что тарелки подпрыгнули, а

вилки и ложки посыпались на пол.

Савинков посмотрел под стол и сказал:

—Придет женщина, — он поднял с пола ложку. — Народная примета.

Но вместо женщины, подбежал повар мужского пола с половником в одной и

перцем в другой руке.

— Кто сегодня работает? — строго спросил научный сотрудник.

— Я работаю, Эдуард Витольдович.

— Кто я? — Петлис поднял голову и посмотрел на повара глазами полными

ненависти к людям, халатно относящимся к своим обязанностям.

— Сарделькин Михаил Юрьевич.

— Не понял!

Повар Сарделькин поправил на голове колпак, положил на стол половник,

сунул перчик в нагрудный карман, подтянул живот, поднял подбородок и

сказал:

— Шеф-повар шестой смены Сарделькин Михаил Юрьевич пятьдесят четвертого

года рождения!

Петлис постучал ложечкой по стакану компота:

— Шеф-повар шестой смены Сарделькин Михаил Юрьевич пятьдесят четвертого

года рождения, с сегодняшнего дня вы уволены. Попрошу вас сдать колпак

начальнику охраны Савинкову.

— За что, Эдуард Витольдович? — повар покраснел.

— За вот это, — Петлис показал винт.

Сарделькин задрожал.

— Пошел вон, мерзавец!

— ... Строго у вас здесь, — сказал я, когда сгорбленная спина Сарделькина

скрылась за дверью кухни.

— Это научное учреждение, а не штаб фашистов, — ответил Петлис. — Еще бы

не строго! Сегодня он вам винт в кролика подложил, а завтра насыплет

тринитротолуол.

— А вместо компота нальет серной кислоты, — подхватил Савинков, засасывая

макаронину.

— Мы от таких сотрудников избавляемся немедленно. — Петлис щелкнул

пальцами.

— Шеф-повар ошибается только один раз,— Савинков ухмыльнулся.

Я подумал — наверное, это правильно, что в таких серьезных учреждениях

недопустимо разгильдяйство, потому что из мелких просчетов вырастают

крупные неприятности. Мне кажется, что только так и нужно поступать, чтобы

во всем был порядок. Если бы все были так же строги и беспощадны к мелким

просчетам, мы бы уже давно жили по-другому...

Так закончилось мое посещение научно-исследовательской лаборатории ZZZ, в

которой проводятся такие интересные исследования. Исследования

продолжаются, мы постараемся держать наших читателей в курсе событий.

Ждите новых репортажей из лаборатории ZZZ.

Денис Назаров"

Он не только писать не умеет, но у него и мысли-то все какие-то

примитивные!

Я скомкал газету и кинул в собаку. Собака подпрыгнула, вцепилась в газету

зубами и стала ее рвать, болтая головой.

— Давай-давай, рви! — сказал я. — Были бы у меня винты, как у Сарделькина,

я бы тебе насыпал их полный рот, псина!

Собака выплюнула бумагу и легла под дерево.

4

Что бы такого придумать, — подумал я, — чтобы отвлечь эту тварь? Хоть бы

кошка мимо пробежала... Я порылся в карманах. Не знаю, чего уж я хотел там

найти, но моя рука наткнулась на связку ключей, и все остальное я сделал

автоматически. Я вытащил ключи и зашвырнул их далеко в клумбу. Собака

рванулась за ними. Я быстро соскочил вниз и перебежал на другое дерево

поближе к дому. Собака клацнула зубами рядом с моей ногой, когда я уже был

на ветке. Я отдышался и похвалил себя за находчивость. Отдышавшись, я

полез в карман пиджака, вытащил мобильный телефон и швырнул его в кусты.

Собака бросила ключи и побежала к телефону. Я соскочил с дерева, подхватил

ключи и перебежал на дерево еще ближе к дому. Доберман разгрыз телефон

пополам и вернулся. Из пасти у него торчали разноцветные проводки. Я вдруг

понял, какую глупость совершил. Вместо того, чтобы позвонить по телефону

друзьям и попросить помощи, я скормил его дурацкой собаке. Ах ты дрянь,

дура такая, безмозглая! Я швырнул ключами собаке по голове. Доберман

обиженно тявкнул, схватил зубами ключи и раскусил мой любимый брелок в

форме скелета. Я снял с головы шляпу, показал собаке и запустил, как

фризби. В школе я был одним из самых лучших метателей летающих тарелочек,

но я думал, что все мои навыки растерялись. Однако, это оказался мой самый

лучший бросок в жизни. Шляпа полетела далеко, плавно и так красиво, что

собака разинула пасть. Она никак не ожидала, что шляпы умеют летать как

птицы. И только когда шляпа опустилась на забор, собака очнулась и

бросилась с лаем за ней. Я, не теряя времени, спрыгнул вниз, схватил ключи

и забрался на дерево, которое ветвями касалось крыши. По веткам я перелез

на крышу дома и через чердачное окно проник внутрь.

Я оказался в пыльном и захламленном помещении с паутиной по углам. Сверху

свисал старомодный оранжевый абажур. Все было забито старой мебелью,

какими-то ящиками, фибровыми чемоданами с полустершимися наклейками на

черных боках, холщевыми мешками и тому подобной дрянью.

Я с трудом начал пробираться через все это к люку. Это было нелегко. Я

порвал штанину об торчавший из ящика гвоздь, стукнулся лбом об попугайскую

клетку, наступил ногой в ведро с цементом, наткнулся животом на острую

ножку перевернутого стола и — в довершении всего — мне на голову упал со

шкафа тяжеленный чемодан. Чемодан глухо ударился об мой затылок и

раскрылся. Последнее, что я увидел, когда падал в обморок, — стоявшего в

углу пыльного скелета в шляпе, в темных очках, в черных трусах и с

папироской в зубах. Затемнение.

5

Я очнулся, перед глазами чернота. Наверное, я ослеп, подумал я с ужасом.

Наверное, когда я падал, то повредил себе мозжечек, ударившись головой об

пол. Какой ужас! Я хотел пощупать свои глаза, но рука наткнулась на

жесткое препятствие. Это оказался чемодан, который лежал у меня на голове.

Я не слепой! Я сбросил чемодан с головы и огляделся. Из чемодана на пол

высыпалось содержимое. Среди кофточек, рваных чулок и стоптанных ботинок

лежало и блестело старинное золотое кольцо-печатка с маленьким прозрачным

камешком посередине массивного набалдашника. Я взял кольцо и, внимательно

его осмотрев, взвесил на ладони. Ого! Рядом с пробой внутри кольца было

написано арабской вязью какое-то предложение. Сбоку на внешней стороне

имелись каббалистические знаки — глаз в треугольнике. Я положил кольцо в

карман и двинулся к люку. Проходя мимо скелета в шляпе, я заметил висевшую

у него подмышкой кобуру. Из кобуры торчала рукоятка пистолета. Я вытащил

кольт и крутанул барабан. В барабане оказалось четыре патрона. Положив

пистолет в карман, я пошел дальше к люку. Вдруг мне ужасно захотелось

покурить, а сигареты остались в машине. Я вернулся к скелету и вытащил у

него из зубов пыльную папироску. Чирк! Я выпустил дым. Какая гадость!

Вероятно, эта папироса торчала у скелета в зубах лет сто. Я последний раз

затянулся, поплевал на окурок и кинул его в угол. Надо лезть вниз. Какой

же я осел, что ввязался в это дело! Хотел как лучше, хотел сделать людям

приятное — предупредить их об опасности. И, в результате этого, вот что я

имею!.. Интересно, есть ли кто дома?.. И если есть, то как он отнесется к

моему появлению?.. В американских фильмах герои в подобной ситуции обычно

орут "Энибади хоум?!"... И у них все получается нормально. В конце фильма

они знакомятся с клевыми телками, побеждают всех врагов и огребают кучу

зеленых баксов... Я встал над люком, широко расставил ноги, засучил рукава

и рванул кольцо. Люк открылся и вниз полетела пыль. Я просунул голову в

отверстие и закричал:

— Есть кто дома?!..

Молчание.

— Есть кто дома?!

Молчание.

— Если кто-нибудь есть, пусть подойдет сюда!.. Я на чердаке!.. Я не вор и

не грабитель, я доктор наук Борис Андреевич Пирпитум!.. Ваша собака съела

мой телефон!.. И вот я тут!...

Никто не отвечал.

Ладно. Похоже, никого нет. Я сделал неосторожное движение и кубарем

покатился вниз по ступенькам. Внизу под лестницей я сбил с тумбочки копию

скульптуры Леонардо да Винчи. Мраморная скульптура пролетела в миллиметре

от моей головы и разбилась об пол. У нее отвалился нос, рука, копье и

сова, которая сидела на плече. У совы выскочили блестящие глаза и

покатились по полу. Я поднялся и, потирая ушибленные места, наклонился над

глазами. Вероятно, это были топазы или аквамарины... Я точно не

разбираюсь... Один глаз был голубоватого цвета, а второй — желтоватого.

Очень красивой огранки... Я примерил глаза на себя и посмотрел в зеркало.

В зеркале я ничего не увидел, потому что внутри совиных глаз было темно. Я

положил глаза в карман и двинулся вперед по коридору. Слева на стене

висели ветвистые лосиные рога 1892 года. Справа на стене висела картина в

массивной позолоченной раме. На картине сидел одноглазый король с саблей.

Дальше висели железные часы с кукушкой и маятником в виде шишки. За часами

висела еще картина. На картине королева ела яичко из серебрянной

подставки. По-видимому это была жена одноглазого с другой картины. Под

картиной стояло бюро из красного дерева с инкрустацией солнца на крышке.

Солнце с лучами наполовину взошло. Под солнцем готическими буквами было

написано "Гутен Морген". Один ящик бюро был слегка приоткрыт. Я выдвинул

его побольше и заглянул внутрь. В ящике лежала засушенная ящерица. Я

задвинул ящик и выдвинул следующий. Там тоже была ящерица. Я задвинул этот

ящик и выдвинул первый, чтобы посмотреть — не ошибся ли я. Я не ошибся — в

ящике лежала ящерица. Тогда я решил осмотреть все остальные ящики. В них

оказались еще пара ящериц, жаба, череп и кости. С виду такое солидное

бюро, подумал я, а доверху набито дерьмом. За бюро стоял стул. На спинке

стула висел рыжий пиджак с золотыми пуговицами. К лацкану пиджака был

пристегнут значок ZZZ. Я отцепил значок на память. В кармане пиджака я

нашел мобильный телефон. Чур мой! Возмещение за ущерб причиненный мне их

собакой. Их собака закусила моим телефоном, а я возьму их!.. Я, для смеха,

прихватил трубку зубами. Тьфу! Я не намерен всех собак кормить моими

телефонами. Ух, собаки! У двери в комнату стояла кадка с капустой. Я решил

ничему не удивляться. Я резко открыл дверь и оказался в туалете. А я

думал, что здесь комната. А это туалет. Воспользовавшись туалетом, я пошел

обратно. Я прошел мимо капусты, мимо пиджака, мимо бюро с солнцем, мимо

королевы с яйцом, мимо часов с кукушкой, мимо одноглазого короля с саблей,

мимо лосиных рогов 1892 года, мимо зеркала и вновь оказался возле разбитой

скульптуры Леонардо да Винчи. От этого места можно было спуститься вниз, а

можно было завернуть налево. Я решил спуститься, но потом передумал и

пошел налево. Лучше бы я туда не ходил! Я шел по узкому коридору,

освещенному тусклым светом бра в виде свечей. Безвкусица. Такой формы бра

многое чего могут сказать о своих хозяевах. У меня, например, висят в

коридоре бра в виде стильных матовых шаров. Кроме бра меня удивили и

другие вещи, которые я встретил. Например, давно вышедшие из моды зеленые

африканские маски. Я остановился перед дверью с медными, блестящими

ручками. На туалет не похоже. Я осторожно нажал на ручку и заглянул в

комнату.

6

Спальня. На широкой кровати с резными спинками лежала женщина в полосатой

пижаме, отвернувшись лицом к стене. Я замер. Что делать? Во-первых,

странно, что она не проснулась, когда я разбивал статую Леонардо да Винчи;

во-вторых, если я ее сейчас разбужу, она может до смерти испугаться,

увидев незнакомца не понятно как проникшего в ее дом; в-третьих, она

женщина и, скорее всего, ей будет не особенно приятно, что к ней в спальню

зашел неизвестный мужчина; в-четвертых, ей будет неприятно увидеть

разбитую статую Леонардо. Предположим, я пообещаю ее склеить. Я скажу, что

я доктор наук и именно я изобрел клей "Суперпирпитумс", который склеивает

все, что хочешь — быстро, крепко и не оставляя следов.

Я кашлянул.

— Кхе-кхе!...

Женщина на кровати не проснулась. Я покашлял еще два раза... Я постучал в

дверь и громко сказал:

— Виноват! Кхе-кхе!

Ничего. Я немного потоптался.

— Хозяйка! Не пугайтесь, это я — Борис Андреевич Пирпитум... доктор наук!

Я не вор! Я залез к вам на чердак, потому что у меня не было другого

выхода... Я пришел вам сказать одну важную вещь... Эй, вы слышите?!.. Если

вы не хотите со мной разговаривать, я уйду... Но вы уж, пожалуйста,

успокойте вашу собаку, а то она съела мой мобильный телефон...

Она не просыпалась. Я решил подойти поближе и потрясти ее за плечо...

Я подошел к кровати и дотронулся до плеча... От прикосновения, женщина

опрокинулась на спину и я с ужасом увидел, что у нее перерезано от уха до

уха горло, а в рот вставлена открытка. На открытке крупными печатными

буквами кровью было написано: "Аркаша, надо нас слушаться."

За окном завыла сирена и заскрипели тормоза.

Влип! Если сейчас меня тут застанет милиция, я вряд ли сумею объяснить им,

что я оказался тут совершенно случайно.

7

Я выскочил из комнаты и кинулся по коридору. Бра. Зеленые африканские

маски. Леонардо да Винчи. Рога 1892 года. Одноглазый король. Часы с

кукушкой. Королева с яйцом. Бюро. Пиджак. Бочка. Туалет. Бочка. Пиджак.

Бюро. Королева с яйцом. Часы с кукушкой. Одноглазый король. Рога 1892

года. Леонардо да Винчи. Я бросился по лестнице на первый этаж. Быстро

пронесся по всем комнатам и понял, что укрыться тут негде. Я кинулся в

подвал, пробежал мимо стеллажей с бутылками, пересек квадратную комнату,

оборудованную под лабораторию, и увидел в углу несколько огромных железных

бочек. Я стремительно сорвал крышку с одной из них, залез внутрь и

накрылся крышкой.

Бочка была большая и пустая — позволяла довольно удобно устроиться внутри,

вытянув ноги и положив под голову пиджак... Пиджак?.. Откуда он взялся?..

Видимо, когда я метался по коридору, я случайно зацепил его. Ну что ж — я

свернул пиджак и положил под голову.

От нервного перенапряжения я, видимо, ненадолго уснул...

Вдруг, кто-то пнул бочку.

— Боооммм! — загудело железо.

Крышка отодвинулась в сторону и надо мной склонилась женщина из спальни с

перерезанным горлом. Из разреза на ее шее на мое лицо потекла горячая алая

кровь. Лицо, в общем, у нее было симпатичное, но ужасали глаза без

зрачков. Волосы были растрепанные, а лоб наморщенный. Она гадко улыбнулась

и оскалилась, обнажив неправдоподобно длинные клыки. Ну и зубы! Женщина

цокнула языком и ее симпатичное лицо преобразилось в зеленую африканскую

маску монстра. Маска монстра зашипела и заорала нечеловеческим голосом:

— Отдавай мои глаза!

От ее дикого крика бочка так загудела, что я чуть не оглох. Дрожащей рукой

я вытащил из кармана совиные глаза и протянул чудовищу.

Чудовище схватило глаза и вставило себе в белки. Глаза загорелись изнутри

желтым светом.

— Уха-ха-ху! — засмеялась ведьма. — Вот теперь я тебя вижу! Добро

пожаловать в ад!

Я выхватил пистолет и выстрелил ей в лицо. В голове монстра образовалась

сквозная дырка величиной с кулак. Сквозь нее был виден ослепительно белый

потолок лаборатории.

— Уха-ха-ху! — захохотало чудовище еще ужаснее. — Дырка мне не помешает! —

Оно просунуло руку сквозь образовавшееся отверстие и погрозило мне

сине-зеленым африканским пальцем. — Добро пожаловать в ад!

Я выстрелил еще раз. Бах-бах! Отстреленная голова подлетела к потолку и,

описав дугу, полетела назад. В дырке свистел воздух. Туловище вытянуло

вперед руки, поймало голову и за волосы подняло перед собой.

— Уха-ха-ху! — засмеялась голова. — Меня не волнует, где у меня голова!

Синие руки в зеленых пятнах за волосы начали опускать страшную голову в

бочку. Голова щелкала зубами, пускала ядовитые слюни и кричала:

— Добро пожаловать в ад! Добро пожаловать в ад!

Использовать последний патрон я не решился, потому что боялся рикошета от

железной стенки бочки.

В молодости, когда я учился в институте, я считался неплохим боксером и

даже выступал за сборную института на международных юношеских

соревнованиях. У меня было в запасе несколько неплохих ударов и один

коронный. Я обернул кулак рыжим пиджаком и изо всех сил начал молотить по

голове, вспоминая уроки молодости. Голова билась об стенки бочки и

пыталась остро наточенными зубами прокусить пиджак на моей руке. Пока у

меня хватало сил, я старался держать проклятую голову подальше от лица, но

вскоре я почувствовал, что начинаю уставать и голова приближается к моей

шее.

— Добро пожаловать в ад!

Рядом с моим носом клацнули ее страшные зубы и изо рта трупа пахнуло

могилой.

Я двинул ее в нос. Голова качнулась, ударившись о стенку затылком и

полетела обратно, широко открыв рот. За мгновение до того, как ее зубы

сомкнулись у меня на носу, я выхватил из кармана зеленое яблоко и запихнул

его в зловонную пасть.

Голова завращалась на волосах вокруг своей оси, мыча и пытаясь выплюнуть

яблоко.

Воспользовавшись паузой, я схватил голову за уши и дернул на себя. В руке

у ее туловища остался пучок тусклых волос. Я подкинул голову и хорошенько

двинул по ней ногой. Голова, крутясь, вылетела из бочки и скрылась за

краем. Туловище побежало догонять голову.

Быстро оценив ситуацию, я принял решение покинуть бочку, потому что бочка

была не лучшим местом для сражения с монстрами. Я решил выскочить наружу,

чтобы иметь больше возможностей для маневра и дать бой трупу в

лаборатории.

Я выпрыгнул из бочки и увидел, что туловище догоняет голову, которая

катится по полу в сторону железного стола с колбами и пробирками.

Я бросился наперерез, сделал туловищу подсечку и изо всех сил пнул по

голове пыром. Голова перелетела через всю лабораторию и наткнулась на

торчавший высоко в стене крюк.

Туловище подбежало к крюку и стало подпрыгивать, пытаясь дотянуться до

головы своими мерзкими руками с длинными когтями.

Я огляделся по сторонам. На железном столе лежал серебряный гвоздь. Я взял

гвоздь, опустил его в дуло пистолета, подошел сзади к прыгающему туловищу,

приставил ствол между лопаток и спустил курок.

— А-у-а-у-а! Это нечестно! — завопила голова на крючке, а туловище

зашаталось, схватилось руками за живот и свалилось на спину. Из груди

высунулось острие гвоздя. Несколько секунд у туловища еще дергались

конечности, а потом от него пошел дым, туловище вспыхнуло и загорелось.

Одновременно с этим из глазниц головы вылетели совиные глаза и голова тоже

зажглась. Еще через мгновение на обугленные кости упал сверху обгоревший

череп.

— Борис Андреевич, — кто-то дотронулся сзади до моего плеча.

8

Я вздрогнул, резко обернулся и увидел перед собой прекрасную девушку в

бикини с белой розой в темных густых волосах, падающих струящимися волнами

на хрупкие мраморные плечи. На левом плече, чуть выше локтя, находилась

цветная татуировка — три буквы Z и переплетающая их красная пятнистая змея

с высунутым языком и длинными зубами, с которых капал в рюмку яд.

— Борис Андреевич, — произнесла красавица низким грудным голосом, — вы

расправились с ужасающим монстром и за это — вот вам приз, — она

расстегнула лифчик и сняла узкие кружевные трусы, обнажив свое

превосходное тело. Я не мог оторвать глаз от высокой полной груди с

упругими сосками цвета зрелого граната и маленькой треугольной пипки. Руки

красавицы потянулись к моим брюкам и расстегнули мой фирменный ремень и

пуговицы на ширинке.

От этого я сильно возбудился.

— Откуда ты взялась, детка, в этой пещере ужасов? — спросил я нарочито

грубым голосом, чтобы скрыть охватившее меня волнение.

— Какая вам разница, Борис Андреевич... К тому акту, который мы с вами

сейчас совершим, это не имеет никакого отношения.

— А почему ты, интересно узнать, выбрала именно меня?

— Я всегда мечтала сделать это с изобретателем клея "Суперпирпитумс".

— Тебе нравится мой клей?

— Бе-зу-мно!

Я освободился от брюк и, подхватив крошку на руки, понес ее к

лабораторному столу.

— Если бы я знал тебя раньше, я назвал бы клей в твою честь. Как тебя

зовут?

— Лапина.

— Я бы назвал клей "Суперлапинас"! — я смахнул со стола колбы, пробирки с

зажимами, реторты и реостат. — Устраивайся поудобнее, Лапина, у нас будет

секс.

— О! Вся эта химия вокруг действует на меня так возбуждающе! — Лапина

схватила со стола пробирку и надела ее мне на хрен.

— Последний вопрос, — я пощелкал ногтем по пробирке. — Ты случайно не

монстр?

— А ты случайно не еврей?

— Ты не ответила на мой вопрос. Если ты монстр, то я с тобой вообще

разговаривать не буду, не говоря о сексе.

— Просто я подумала, что у тебя фамилия какая-то нерусская. Не обижайся.

Хочешь, я тебя поцелую?

— Хочу.

Девушка прильнула к моим губам своими горячими губами. От нее приятно

пахло мятной зубной пастой.

— Кажется, ты не монстр, — сказал я, переводя дух. — От монстров пахнет

могилой.

— А от меня чем пахнет?

— От тебя пахнет свежестью зимнего утра, — ответил я, поглаживая ее сзади.

— Ты поэт? — спросила девушка, закатывая от удовольствия глаза.

— Балуюсь, — я слегка прихватил зубами мочку ее уха.

Лапина сладостно застонала:

— Сними пробирку, я хочу кое-что тебе показать.

— По-моему, я догадываюсь, что ты имеешь в виду, — я снял пробирку.

— Чпок! — соскочила пробирка.

— Нет, ты не догадываешься! Такого тебе еще никогда никто не делал.

— Ну-ну... — Я провел рукою у нее по спине и похлопал девушку по попе. Ее

круглая задница отозвалась на мой нежный шлепок упругим покачиванием

возбужденной плоти.

Лапина высунула изо рта длинный розовый язык, поводила туда-сюда кончиком,

эффектно облизала полные алые губы и улыбнулась, показывая крепкие белые

зубы, блестящие и ровные. Затем она нагнулась и стала нежно целовать мне

живот.

Тут я вспомнил, что Лапина так и не ответила на мой вопрос — монстр она

или нет. Я осторожно покосился на ее голову, перемещающуюся в районе моего

живота. Вид сверху был прекрасным! Наконец голова добралась куда хотела.

Вот так у нее губы! Вот так у нее язык! Действительно, мне никогда еще и

никто так не делал! Черт подери! Я незаметно поднял руку над ее головой и

перекрестил ей макушку. Ух-ты! На мгновение мне показалось, что вместо

прекрасной девушки мой смычок обрабатывает противный упырь. Но быть может,

мне это только показалось? Я поднял другую руку и перекрестил макушку еще

раз. Хоп! Определенно монстр! Из ее макушки курился дымок. Волосатые уши

шевелились в такт движениям челюсти. Из жопы торчал хвост. Б-р!

Представляю себе, какая у этого монстра рожа!

Я оказался в довольно щекотливой ситуации — со смычком в пасти у монстра.

Если двинуть ей сейчас по башке, я рискую остаться без смычка... Но и

продолжаться это тоже не может — гадко заниматься сексом с монстрами. Я

принялся лихорадочно придумывать выход из создавшейся ситуации... Можно,

например, было бы попытаться дотянуться до пистолета... но это сложно

сделать когда ты во рту у монстра... Можно было бы предложить монстру

продолжить в другой позе... но я не смогу скрыть своего отвращения к ней и

она догадается, что я все понял. Стоп! С этого самого стола я брал недавно

серебряный гвоздь, которым прикончил безголового монстра. Я посмотрел по

сторонам. Гвоздей на столе больше не было. Единственный серебряный гвоздь

лежал в кучке пепла и костей. Если б я знал, что так случится, я

обязательно захватил бы его с собой и теперь не оказался бы в таком

дурацком положении. Монстр, тем временем, противно похрюкивал и пускал

слюни. Гадость какая! Как же я теперь жить буду?! Как ни странно, эрекция

у меня не проходила. Вот ведь парадокс! Иногда с нормальными бабами ее

нету, а с монстрами — вдруг есть!

Я лежал на столе как труп, а монстр продолжал делать свое грязное дело. Я

где-то читал, что существуют такие демоны, которые в обличии прекрасных

женщин вступают в интимные отношения с мужчинами и питаются их силой, а

мужчины слабеют и умирают в конце концов. Эти демоны называются суккубы. А

демоны-мужчины называются инкубы, но это, в данном случае, мне не нужно.

Вдруг дверь резко распахнулась и в лабораторию ворвалась моя первая жена

Катя, с которой я не жил уже несколько лет.

— Пирпитум! — заорала она с порога. — Ну ты даешь прикурить! Я и раньше

знала, что ты, грязный ублюдок, не пропускаешь мимо себя ни одной юбки, но

сегодня ты превзошел самого себя! Я бы еще поняла, если бы ты имел секс с

козой, как чурка! Но чтобы с трупом каким-то?!

Лапина выпустила меня изо рта и повернула свою страшную голову в сторону

двери.

Я воспользовался моментом, напрягся и сбросил ее со стола.

Ведьма упала, но тут же вскочила на ноги. Она конечно поняла, что ее

разгадали и теперь страшно скалилась и ухмылялась, пуская по подбородку

желтые слюни.

Меня передернуло.

— Сгинь, нечистая сила! — крикнул я и перекрестил монстра двумя руками.

Дым из макушки усилился и по лицу твари пробежала страшная судорога. Она

зашаталась, но в следующий момент выпрямилась и заорала жутким скрежещущим

голосом:

— Добро пожаловать в ад!

— Я ничего не понимаю, — спросила бывшая жена Катя, озадаченно. — Вы что

поссорились?

— Осторожно! — крикнул я ей. — Это суккуба!

— Что значит суккуба?

— Она высасывает у мужчин их силу!

— Ха! Вы все так говорите, когда вас застукают на месте преступления.

— Дура! Она же соблазнила меня в другом облике!

— В каком другом? Вполне подходящий для тебя облик.

Тем временем суккуба, широко расставляя ноги с копытами, на цыпочках

приблизилась к столу и угрожающе зашипела. Шерсть на ее спине поднялась

дыбом, а хвост хлестал по полу.

— Шшшш! Дай я тебя поцелую, красавчик!

— Иди сюда, лапочка! — крикнул я и вскочил на стол.

Лапина подняла руки и, переваливаясь с боку на бок, двинулась дальше.

Глаза ее бешено вращались и сверкали желтым светом.

Я поднял для равновесия левую руку и врезал правой ногой по ее гнусной

морде.

— Это тебе за секс!

Суккуба улетела на бочку и повисла на краю.

Я, не теряя времени, побежал за гвоздем. Разворошив горку костей и праха,

я схватил серебрянный гвоздь и тут вспомнил, что я без штанов, а пистолет

как раз в штанах! Я кинулся обратно к столу, но Лапина, разгадав мои

намерения, оттолкнулась от бочки и, перелетев через всю лабораторию,

опустилась копытами прямо на мои штаны.

— Поберегись! — крикнул я Кате. — Она очень опасна!

Катя отпрыгнула за шкаф.

Я посмотрел по сторонам. Справа от меня на квадратном красном щите висел

набор молотков. Я схватил самый здоровый и поднял перед собой гвоздь.

— Попробуй шпунтика, минетчица!

Суккуба Лапина опять зашипела, села на корточки, оттолкнулась, взлетела

под самый потолок и, сделав круг вокруг люстры, понеслась ко мне на

большой скорости. Скорость была такая большая, что у нее из шерсти

сыпались искры и распрямился хвост.

В последний момент я чудом успел увернуться и суккуба со всей силы

врезалась головой в пол. Верхняя часть ее туловища сплющилась от удара в

гармошку, как в мультфильме "Том и Джерри", но тут же распрямилась и

приобрела первоначальный отвратительный вид. Суккуба подпрыгнула и снова

оказалась под потолком. Сделав очередной круг вокруг люстры, она ринулась

вниз.

Второй раз она не промахнется! Мне ничего не оставалось, как рискнуть

своей жизнью. Я поднял над головой гвоздь, крепко обхватил шляпку руками и

широко расставил ноги. Будь что будет!

Мой расчет оказался верным. Суккуба не успела вовремя притормозить и

напялилась грудью на гвоздь. В следующее мгновение она валялась на полу,

корчась и визжа. Гвоздь наполовину торчал из ее живота.

Я подбежал и одним ударом молотка загнал гвоздь по самую шляпку.

Ведьма вспыхнула и сгорела. На полу появилась второе черное пятно и кучка

из праха и костей.

Тыльной стороной руки я вытер со лба пот.

— Уф... Ну и денек!

На всякий случай я разворошил кучку и вытащил из нее гвоздь. Спасибо,

приятель гвоздь. Ты меня сегодня крепко выручаешь. Может и еще

пригодишься.

9

— Вылезай, Катя! Мы победили! — крикнул я и пошел к штанам, чтобы положить

гвоздь в карман.

Из-за шкафа осторожно вылезла часть головы с носом.

— Где она, твоя суккуба рваная?

— Она такая же моя, как и твоя! — сказал я, засовывая гвоздь в карман.

— Видела я, какая она моя как твоя на столе!

— Ничего ты не видела! Я демонов в рот имею. Такой колдовской ритуал

вызывать демонов, иметь их в рот и приканчивать.

— С каких это пор ты колдуном заделался? — спросила Катя, полностью

вылезая из-за шкафа.

— Вон она лежит, — я показал гвоздем на кучку пепла и костей. — Ты пришла

не вовремя... чуть все не испортила.

— Я понимаю, — Катя закивала головой, — испортила тебе эякуляцию.

— Сама ты эякуляция... испорченная, — сказал я застегивая штаны. — Чего ты

здесь делаешь?

— Я тут убираюсь. С тех пор, как ты меня бросил, мне приходится

подрабатывать! Если б я знала, что устроюсь в дом, где мой бывший супруг

трахает в рот демонов!

— Мир тесен, — сказал я, потому что не знал чего еще сказать.

— Вот-вот, — сказала Катя. — Намусорил здесь. Как я теперь буду убираться?

Все разбито и загажено!

— Скажи спасибо, что живая. Если б не я, ты стала бы еще одной жертвой

загробного мира.

— Я пока еще не извращенка, чтобы трахаться с загробным миром, как

некоторые.

— Фуф! Мы не виделись несколько лет, а за пять минут ты так меня утомила,

что у меня есть впечатление, будто мы и не расставались... Я пошел. — Я

накинул на плечо рыжий пиджак и направился к выходу.

— Куда?! — крикнула Катя. — Не смей никуда уходить, пока не поможешь мне

убрать все, что здесь наворотил.

— Я доктор наук, а не уборщик, — сказал я через плечо.

— А что, доктору наук можно так помещение засирать?!

Я сдержался.

— Бери тряпку! — крикнула она.

— Как хорошо, что у меня хватило ума развестись. Ты — хуже суккубы этой! —

я показал на кучку пепла.

— Ах, так! Вот тебе! — Катя кинула мне в лицо половую тряпку.

Я отклонился, но тряпка зацепила меня по щеке и повисла на ухе. Я ужасно

рассердился. Я медленно снял тряпку и вытащил из кармана гвоздь.

— У меня сложилось такое мнение, что ты тоже демон, потому что нормальные

люди так себя не ведут. Я проткну тебе задницу этим гвоздем, чтобы

проверить — не демон ли ты. — Я двинулся к ней.

— Попробуй проверь! — Катя отступила на шаг и подняла швабру. — Я тебе

голову разобью!

Я эффектно достал из кармана пистолет и снял его с предохранителя:

— Брось оружие, — сказал я. — И подставляй жопу! Иначе у тебя будет

большая дырка в голове... Считаю до пяти. Раз... два... три... четыре...

четыре с половиной...

Катя бросила швабру и побежала к двери.

— Убивают! Уберите маньяка!

Я в несколько прыжков нагнал ее и воткнул гвоздь сзади.

Катя вспыхнула и в один момент превратилась в скелет с чердака в темных

очках. Скелет резко развернулся и бросился на меня.

Я отскочил на стол.

Скелет остановился внизу и прислонился к стенке.

— Я — скелет Иван Абрамыч! Отдай мою папиросу!

Пожалуй, подумал я, скелета гвоздем не проткнешь — на нем нет живого

места. Я пошарил в карманах, надеясь найти там что-нибудь подходящее. В

одном кармане лежал мобильный телефон, а в другом я нащупал что-то

маленькое и круглое, которое я вытащил. Это оказалось кольцо с

каббалистическими знаками, взятое мной из чемодана.

Увидев в моих руках кольцо, скелет затрясся и грохнулся на колени.

— Хозяин! Я не знал, что у вас кольцо короля демонов! Простите, хозяин!

Разрешите испариться.

Я с удивлением поглядел на кольцо.

— Что ты сказал, мертвая голова?! А ну-ка повтори!

— Король демонов, разрешите испариться!

— Валяй, Катя, испаряйся! Жаль, что во время моей женитьбы у меня не было

кольца с подобным воздействием! — Я выставил кольцо вперед. — Испаряйся!

Скелет завибрировал в воздухе и испарился.

10

Я надел кольцо на палец, посмотрел на камень, подышал на него и потер об

рукав.

Стены задрожали и в лаборатории материализовался ужасный демон в виде

пингвина-кровососа. Пингвин-кровосос встал на колени.

— Кар! — он почтительно сложил крылья на животе.

Ага, понял я, демоны появляются, когда потрешь камень. Потрем еще раз.

Теперь появился средневековый маркиз-вампир в черном плаще.

— К вашим услугам, — маркиз снял широкополую шляпу и поклонился.

Я снова потер камень.

Появилась женщина-муха на задних ногах. Ноги и грудь у нее были покрыты

густыми черными волосами.

— Давай испаряйся, — сказал я ей, показывая кольцо. — Мне таких уродок

здесь не надо! Спасибо, насмотрелся!

— Если вам не нравятся, хозяин, мои формы, я могу их поменять. Что бы вы

хотели, хозяин? — женщина-муха потерла передние лапки.

— Хорошо, — сказал я, — тогда превращайся в... ммм... в.... в.... в

кого-нибудь посимпатичнее.

Женщина-муха быстро завращалась вокруг своей оси и превратилась в

обглоданный труп очень мерзкого вида. От трупа несло.

Маркиз снял шляпу и обмахнулся:

— Извините ее, хозяин, — сказал он, — она от рождения дура и не понимает,

что от нее хотят. Я, знаете ли, такие формы тоже не люблю... Воняет на

весь подвал и плохо выглядит. Я люблю, когда, хе-хе, кровь с молоком-с.

Позвольте, хозяин, я ей обьясню, что от нее надо.

А пингвин-кровосос неожиданно подпрыгнул и крикнул "кар".

Маркиз подошел к трупу, прикрыл свой нос шляпой и прошептал что-то ему на

ухо. Обглоданный труп кивнул головой и захихикал. Один глаз выскочил у

него от смеха из глазницы и теперь болтался на ниточке рядом с носом.

Маркиз уколол трупа шпагой в живот:

— Пошевеливайтесь, жмурик!

Труп начал вращаться и превратился в балерину в красной пачке и красных

пуантах. Волосы на голове стягивал черный атласный бант. На руки были

надеты длинные черные перчатки с обрезанными пальцами. Лицо было бы скорее

приятным, чем неприятным, если бы не торчавшие по бокам рта клыки.

— А клыки-то нельзя ли убрать? — обратился я к маркизу-вампиру.

— Одну минуточку, — маркиз подошел к балерине, оттопырил ей губы и натянул

на клыки.

— Ну вот, другое дело, — сказал я... — А ты чем занимаешься, гусь?

спросил я пингвина.

Пингвин закудахтал.

— Хозяин, — сказал маркиз, — пингвины говорить не могу. У них

артикуляционный аппарат птичий. Он только кровь сосет у полярников. Брал

кровь у самого Амундсена.

Пингвин похлопал себя по животу крыльями и каркнул.

— Гад какой! — сказал я.

— Гад, а что делать? — развел руками маркиз.

— Хорошо... С этими понятно. Один пингвин, второй вообще — тухлое мясо. А

ты-то как попал в компанию демонов, месью?

— Это очень грустная история, сэр Пирпитум, — маркиз-вампир опустил голову

и носком сапога со шпорами ловко поддел череп суккубы. — Наша семья

испокон веков жила в старинном замке Бербезилей. Мой отец Гийом де

Бербезиль воспитывал нас с братом без матери, которая исчезла при странных

обстоятельствах. Как рассказывал отец, наша мать растворилась у него на

глазах в трапезной, когда пила густое вино. Сначала отец подумал, что

причиной исчезновения послужило вино, которое она пила... Папа поймал во

дворе кошку и пытался ее напоить вином. Кошка вырывалась, чихала и

фыркала, не хотела пить вино. Тогда рассерженный отец стукнул кошке по

голове железной перчаткой и животное отключилось. Отец взял кошку за

шкирку и влил в ее открытый рот оставшееся от мамы вино. Кошка чуть не

захлебнулась, но не исчезла. Это очень озадачило отца. А поскольку он не

смог в материальном мире найти обьяснения растворению в воздухе мамы, это

явилось для него безусловным доказательством существования Господа Бога. С

той поры отец стал таким набожным, что целыми днями только и делал, что

молился, раздавал милостыню нищим и беседовал со святыми отцами Римской

католической церкви. Кроме того папа устроил из нашего замка гостиницу для

странствующих монахов-иезуитов и монахов ордена святого Бонифация.

Известно, что эти два ордена, отстаивая чистоту божьего промысла, свирепо

враждуют между собой и не упускают случая, чтобы не сделать какую-нибудь

гадость бойцу войска Христова из противоположного лагеря. Наш папа здорово

забавлялся, когда наблюдал во дворе потасовки монахов. У него была идея

воспитать нас в духе святых отцов римской католической церкви. У меня,

честно говоря, не очень получалось постигать премудрости боголюбия. А мой

брат Конрад наоборот, с большим удовольствием молился и постился. За это

папа послал его в университет, чтобы в университете брат Конрад продолжил

свое обучение и выучился бы на попа-епископа... — Маркиз вдруг замолчал и

поводил носом. — Я чувствую запах чеснока. Простите, хозяин, но нам нужно

уходить. Позвольте мне закончить историю в другой раз. — маркиз-вампир

поклонился и растворился в воздухе.

Следом растворились пингвин-кровосос и крававая балерина.

Тут и я уже почувствовал, что из-за двери пахнет чесноком.

В дверь постучали.

— Кто идет? — спросил я.

— Кто спрашивает? — спросили из-за двери.

— Спрашивает тот, кто имеет право спрашивать.

— Идет тот, кто приходит.

— Это от тебя так пахнет чесноком?

— А если от меня, то что?

— Не кажется ли тебе за дверью, что неприлично, приходя, обьедаться

чесноком?

— А не кажется ли тебе из-за двери, что не по-христиански не любить запах

чеснока?

— Кто ты такой умный?

— Тот, кто вышибает двери ногой! — был ответ.

Раздался грохот и тяжелая дверь, соскочив с петель, полетела прямо на

меня.

11

Я вскрикнул и проснулся.

Я сидел на дне железной бочки весь мокрый. В ушах стоял звон вышибаемой

двери.

Снаружи доносились шаги и какие-то еще звуки. Кто-то расхаживал по

лаборатории.

Я полный осел, подумал я. Я спрятался в железной бочке и заснул, а во сне

я мог бы запросто захрапеть или двинуть по бочке ногой, тогда бы меня

могли обнаружить и мне вряд ли бы удалось как-то вразумительно объяснить,

почему наверху в спальне лежит женщина с перерезанным горлом, а я сижу

внизу в железной бочке, накрытой крышкой.

— В саду перед домом, — говорил один голос, — мы нашли остатки мобильного

телефона, который, по всей видимости, разгрызла та бешеная собака, которая

вас искусала.

— Вот сука! — сказал второй голос. — Я расстрелял всю обойму, а она еще

дергалась!.. Видели ? у нее во рту железные коронки! С такими зубами, она

что хочешь перекусит!.. Зажрались некоторые! Людям коронок не хватает, а

они собакам вставляют!.. Проверил чей телефон?

— В данный момент выясняем.

— Давай выясняй... Что еще?

— Судя по всему, преступник проник в дом через чердак.

— Обоснуй.

— Во-первых, на заборе мы нашли его шляпу... Вероятно, он влез в сад через

забор и направился к дому, но собака загнала его на дерево...

— Сволочь собака! Тварь паскудная!

— Видимо, преступник пытался добраться до дома по деревьям и по дороге

растерял часть содержимого карманов.

— И что он у тебя носит в карманах?

— У меня, Михал Иваныч, в карманах он носит вышеупомянутый мобильный

телефон, газету и брелок в виде скелета, из чего можно предположить, что

преступник — мужчина.

— Обоснуй.

— Едва ли какой-нибудь женщине придет в голову идея носить брелок в виде

скелета.

— Это слишком смелое замечание. Моя бабушка носила в кармане брелок в виде

черепа и костей.

— Вы полагаете, что это ваша бабушка залезла в дом и перерезала глотку

хозяйке?

— Отставить. Бабушка умерла несколько лет назад. Это раз. А два — хотел бы

я видеть, как она лазает по деревьям! Хе-хе! К тому же она никогда не

носила шляпы и не пользовалась мобильным телефоном. У моей бабушки алиби.

Хе-хе!

— Раз это была не ваша бабушка, тогда это был мужчина.

— Хэ-хэ... Газета какая?

— "Электрические Колебания Сегодня".

— Нет, это не моя бабушка. Моя бабушка не читала ничего. И вообще — газета

— дрянь. Дальше.

— На чердаке преступник немного наследил — опрокинул чемодан, разбил

люстру, перевернул стол. Такое впечатление, что убийца не скрывался, а

наоборот устроил шухер, чтобы запугать жильцов. И еще — в углу мы нашли

папиросу, которую он покурил.

— Какая папироса?

— "Север".

— Елки-палки! Папиросы "Север" не выпускают уже несколько лет!

— То-то и странно...

— Уверен, что окурок свежий?

— Хотите понюхать?

— ... Вопросов нет. Продолжай.

— Преступник спустился с чердака по лестнице и по дороге разгромил

скульптуру Леонардо да Винчи, прошел по коридору, воспользовался туалетом

и только после этого проник в спальню и совершил убийство.

— По-маленькому или по-большому?

— По-маленькому.

— Это хуже... для экспертизы... Так... В чем по-твоему смысл текста на

открытке во рту?

— На открытке написано: "Аркаша, надо нас слушаться". По всей видимости,

речь идет об Аркадии Сергеевиче Пулеплетове, супруге покойной. Кто-то

хочет его запугать и настроен очень решительно.

— Кто такой этот Пулеплетов?

— Директор лаборатории ZZZ. Мы навели справки — на работе он не появляется

уже несколько дней. Соседи тоже давно его не видели.

— Что еще?..

— Последним к Пулеплетовым звонил некий Борис Андреевич Пирпитум. Его

номер телефона остался на определителе.

— Так-так... Слушай, умник, а ты определить, чего тут в баночках не

можешь? — Послышался звон стекла. — Я, вообще-то, сюда спустился за

чем-нибудь дезинфицирующим. Видишь, кровь до сих пор сочится. И как они

только воспитывают собак такими бешеными?! Вот у меня была собака —

болонка. Что с ней не делаешь, все хвостом крутит. Невозможно себе

представить, чтобы она кого-нибудь так покусала.

— Сейчас посмотрим, — опять зазвенела посуда.

— Что ж ты, братишка, посуду бьешь?

— Виноват, из рук выскользнула.

— Выскользнуло.. Понюхай чем пахнет.

— Пахнет ацетоном, товарищ капитан.

— Это не подойдет. Поищи еще.

— Вот эта пахнет спиртом.

— Ну-ка, дай попробовать... Действительно, спиртом... Какая-то дрянь на

спирту... Хыр! Хочешь попробовать?

— Не откажусь...

— Видно решительного оперативника... За упокой...

— Царствие небесное...

— Ты что верующий?

— К слову пришлось...

— А... Дай закурить...

Послышался топот.

— Вот вы где, — услышал я новый голос.

— Хочешь выпить?

— Хочу, конечно.

— Послужи с наше, тогда хоти. Ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха!

— Бери, пей.

— Что пьем?

— Спирт с сиропом...

— Вкусно...

— А ты думал?

— Докладывай.

— Все ясно. Разгрызанный телефон принадлежит Пирпитуму Борису Андреевичу.

Тому самому, который последним звонил Пулеплетовой. Адрес уже выяснили.

Знаете кто это?

— Ну?

— Тот самый Пирпитум, который изобрел клей "Суперпирпитумс"!

— Вот ведь! Не живется людям. Загреб деньгу и сиди себе на пляже, баб

щупай! Так нет — лезет, дурак, людям глотки резать! В прокуратуру звонили?

— Звонили.

— Ордер выпишут?

— Уже готово.

— Поехали брать, а то у меня вечером дела, у друга-однокашника день

рождения... Захвати колбу с собой, по дороге прикончим... А как вы

думаете, нет ли в этих бочках такого же, скажем, напитка?

Кто-то стукнул сапогом по моей бочке. Я перестал дышать.

— Боооммм! — отозвалась бочка.

— Пустая.

— Пошли отсюда.

12

Выждав еще некоторое время, я осторожно вылез из бочки и огляделся по

сторонам. В лаборатории никого не было. Я спустился на пол и, сняв

ботинки, на цыпочках пошел к двери. Вот так я влип! Надо же быть таким

кретином! Изобретатель клея "Суперпирпитумс" — убийца! Я — убийца! Я

перерезал женщине глотку и вставил ей в рот открытку, на которой кровью

написал какую-то ерунду, наподобие "С новым Годом! " Сегодня об этом

узнает весь мир! Я даже к знакомым не смогу обратиться, потому что они

теперь скажут, как милиционер, — Пирпитум нахапал денег и бесится с жиру!

Что делать?!.. — Я потер лоб между глазами. — Существуют три выхода:

1. Скрываться, пока во всем не разберутся.

2. Пойти в милицию и все рассказать.

3. Распутать это преступление самому.

Рассмотрим первый вариант. Может так случиться, что придется скрываться

несколько лет... или даже всю жизнь! Придется начинать все сначала, потому

что все мое имущество арестуют, а знакомые, узнав, что я убийца, будут

бояться меня. Очень обидно начинать все сначала, после того, как ты уже

изобрел всемирно известный клей "Суперпирпитумс" и заработал большие

деньги... Первый вариант никуда не годится.

Вариант два. Я прихожу сейчас в милицию и говорю: Здрасте, я — Пирпитум. Я

никого не убивал, это недоразумение... Меня первым делом арестуют и

посадят в тюрьму, а потом начнут разбираться. И все время, пока они

разбираются, я, такой уважаемый член общества, изобретатель клея

"Суперпирпитумс", сижу в тюрьме с настоящими убийцами и гомосеками. А

имущество мое арестовывается государством. Неизвестно сколько лет будет

продолжаться это разбирательство и каких моральных издержек мне это будет

стоить. В тюрьме сидеть — не сахар. Через несколько лет я стану как граф

Монте-Кристо — инвалидом на всю жизнь. А мое имущество разграбят

государственные чиновники. И вот через много лет я, скажем, вернусь лысым

и беззубым в заброшенный дом, где бегают кошки и мышки. Репутация

подмочена, денег не осталось, здоровья нет, никакого будущего в науке меня

не ждет... Второй вариант тоже никуда не годится, как и первый. Приехали.

Третий вариант — разобраться во всем самому, оставаясь на нелегальном

положении. Это самый трудный вариант, но в этом варианте есть свет в конце

туннеля, а в первых двух нету. Пусть мне придется нелегко, но я распутаю

этот проклятый клубок и докажу себе и всему миру, что доктор наук

превосходит воров и убийц во всем!

13

Я выглянул на лестницу — тихо. Аккуратно переставляя ноги по краям

ступенек, я поднялся наверх. Я прошел в кухню, подошел к окну и осторожно

отодвинул уголок безвкусной занавески. Во дворе лежала убитая собака в

полиэтиленовом мешке. Допрыгалась старушка. Мы, интеллигенты, предпочитаем

отсидеться на дереве, но животных не убивать, а эти самонадеянные

солдафоны сначала подставляют задницу собачьим зубам, а потом убивают

животных!

За оградой толпились милиционеры. Неужели они сейчас все уедут? Быстрей бы

они убирались отсюда!

Вдруг сзади меня послышался шорох и загремела кастрюля. Я резко выхватил

из-за пояса пистолет и с разворота выстрелил назад.

Раздался истошный визг и из-под продырявленной кастрюли выскочила кошка с

простреленным хвостом. Она прыгнула на стул, на стол, на буфет, на

подоконник, на форточку и выпрыгнула в сад.

Я отодвинул уголок шторы и увидел, что все милиционеры, расстегивая на

ходу кобуры, несутся назад к дому.

Какой же я дурак! Что же делать?! Второй раз спрятаться в доме мне вряд ли

удасться.

Я пулей залетел на второй этаж, и, мимо остатков скульптуры Леонардо,

полез на чердак.

Милиционеры уже ломились в дом.

14

Я быстро закрыл за собой люк, вытащил из кармана тюбик моего клея

"Суперпирпитумс" и выдавил его в углубления по краям люка. Через десять

секунд клей схватится и на некоторое время задержит преследователей.

Для верности я опрокинул на люк шкаф, тумбочку, а сверху кинул чемодан.

Вдруг я услышал шаги на крыше. Шаги приближались к окошку. Стрелять или

нет?! Не стрелять — сказал внутренний голос.

Я схватил скелета и подкрался к окошку. Когда в нем показалось напряженное

лицо милиционера, я выставил перед ним череп Абрама Ивановича. Милиционер

завопил от ужаса, а я врезал ему по щеке костлявой рукой скелета.

Милиционер покатился вниз и сорвался с крыши.

Я выскочил на крышу и, хрустя красной черепицей, побежал к веткам яблони.

Внизу никого не было. Мгновение и я уже бегу по траве к ограде. Еще

мгновение и я уже перелезаю на улицу.

Я спрыгнул вниз. Кто-то схватил меня сзади за воротник.

— Попался, голубчик! — услышал я и почувствовал затылком холодное дуло

пистолета. — Руки вверх!

15

Я поднял руки и на моих запястьях защелкнулись стальные наручники.

— Теперь можешь опускать.

Все, приехали. Мой третий вариант, не успев как следует начаться, тут же

переключился на второй. Теперь мне придется сидеть в тюрьме, пока я не

сумею доказать, что я не убийца, а просто залез в дом и бегал по нему

стреляя в кошек из пистолета скелета Абрам Иваныча.

Милиционер тем временем подтолкнул меня к столбу и надавил на голову.

— Сидеть, — приказал он строго. — И не дергаться.

Когда я садился, у меня из кармана выпал тюбик с клеем. Я незаметно

пододвинул его ногой под себя.

— Будешь дергаться, стреляю без предупреждения, — милиционер сделал

несколько шагов к машине, открыл дверцу, вытащил трубку и доложил, что

задержал у забора какого-то гада.

Пока он разговаривал, я руками в наручниках с трудом отвинтил крышечку

тюбика и намазал клеем асфальт рядом с собой.

Толстый милиционер повесил трубку и, покручивая дубинкой, вразвалочку

подошел ко мне. Осмотрев меня критически, милиционер вытащил из коробка

спичку и поковырял ею в ухе.

— Ну что? — сказал он вопросительно.

— Гражданин начальник, я во всем хочу признаться. Я хочу выдать моего

сообщника.

Милиционер перестал ковырять в ухе.

— Встаньте, пожалуйста, сюда, — продолжал я, — отсюда хорошо видно машину,

в которой он меня ждет.

Милиционер подошел и встал куда надо.

— Джип? — спросил он.

— Мерседес, — ответил я, считая про себя: "... шесть, семь, восемь..."

— Где?

— Вот где! Девять-десять! — я вскочил на ноги и толкнул его в грудь.

Милиционер не смог удержать равновесия — его ноги намертво приклеились к

асфальту. Он замахал в воздухе руками и упал на спину.

Я отцепил у него от пояса связку ключей и бросился к его машине.

Сначала надо завести мотор, а потом уже отстегивать наручники. Я с трудом

вставил ключ зажигания и повернул.

— Вжжж! — завелся мотор.

— Стой, стрелять буду! — закричал милиционер и стал стрелять с асфальта в

небо.

Я нажал на педаль газа. Машина рванула с места, поднимая облако пыли.

Я оглянулся, сзади по саду бежали милиционеры, размахивая дубинками и

пистолетами.

16

Я вдавил педаль газа до упора и навалился грудью на руль. Загудел сигнал и

включилась мигалка на крыше.

— У-А-У-А-У-А!

Машина неслась по дороге, скрипя тормозами на поворотах и подпрыгивая на

кочках и ухабах. В зеркале заднего вида я заметил несколько машин,

преследующих меня.

Я резко свернул в узкий переулок. Машина чиркнула кузовом о кирпичную

стену дома. Искры посыпались, словно с точильного круга. Было такое

впечатление, что кто-то точит огромный топор на дьявольском точильном

круге.

К противоположной стене прижалась парочка перепуганных прохожих. Какой-то

велосипедист въехал в стенку, пытаясь избежать столкновения. Баба с яйцами

заметалась из стороны в сторону, подпрыгнула и приземлилась ко мне на

капот. По стеклу потекли разбитые яйца.

Прости, мать, в другой раз я тебя с удовольствием подвезу. Я резко

крутанул руль, баба слетела на землю и, кувыркаясь, закатилась в подъезд,

прямо под ноги толстопузому мужчине, выходящему из него. Мужчина,

перелетев через женщину, растянулся на животе.

Надеюсь, что ничего страшного с ними не произошло...

Чтобы очистить лобовое стекло от белков и желтков, пришлось включить

дворники.

— Трах! Трах! — В стекле появились две дырки. Я оглянулся. Из ближайшей

милицейской машины высовывались милиционеры. Они палили из пистолетов и

размахивали дубинками.

Один милиционер высунулся по-пояс и стрелял с двух рук.

Чтобы избежать прямого попадания, я начал вилять.

Милицейские вынуждены были повторять мои маневры до тех пор, пока

высунувшийся по-пояс милиционер не ударился головой об фонарный столб.

Машина резко затормозила и сзади в нее врезалась другая милицейская

машина.

Третья машина, чудом избежав аварии, вырвалась вперед.

Таким образом, из трех преследовавших меня машин, осталось только одна. С

доктором наук не очень-то потягаешься!

Я резко свернул в проходной двор и снес развешенное поперек двора белье.

— Жулики! — закричала вслед тетка с тазом.

Пирпитум не жулик, Пирпитум жертва собственной порядочности!

Из проходного двора я выехал на набережную и погнал вдоль реки к мосту.

Из-за белья на лобовом стекле, почти ничего не было видно. В любую секунду

я мог снести перила и упасть в реку. Но руки в наручниках не позволяли мне

высунуться в окно и очистить лобовое стекло, не теряя управления.

На мост мне заехать все же удалось и упал в реку я уже с него. Из-за

пододеяльника на стекле, я не увидел мчавшегося навстречу трамвая. Трамвай

ударил меня вскользь и развернул поперек движения, а ехавшая за мной

милицейская машина ударила меня в бок и столкнула в реку.

Надо мной сомкнулась темная вода. Времени думать нет. Я вытащил ключи из

зажигания и вынырнул в окно. Плыть в одежде и с наручниками на руках было

не очень удобно. Но выныривать на открытое пространство опасно, можно

получить пулю в голову. Из последних сил я пронырнул вперед под мост и

всплыл у коряги. Я старался не особенно высовываться, чтобы меня не

заметили.

Послышались голоса.

— Утонул! — говорил один. — Если б не утонул, я б ему показал за Ваню

Шматио, который разбил голову об столб!

— И женщине горло перерезал до ушей!

— Изобретатель! — милиционер кинул в воду камень. — Глубина большая.

— Неизвестно, как теперь машину доставать?

— А Ножиков-то, смешно, — раздался смех, — бегает босиком! В драных

носках!

— Да... Теперь сапоги не оторвешь... Представляете, завтра люди будут мимо

ходить, а тут сапоги стоят на вечном приколе, как крейсер "Аврора"!

— Хороший клей. Крепкий.

Я снял с себя наручники и положил в карман, а ключи положил в другой

карман.

Голосов не стало слышно. Видимо милиция отошла, потеряв надежду на то, что

я всплыву.

Я набрал полную грудь воздуха и, нырнув, поплыл по течению, стараясь

пронырнуть как можно дальше. Вынырнув метрах в тридцати от моста, я снова

набрал воздуха и нырнул.

Вода была мутная, а от того, что солнце почти скрылось за горизонтом, она

казалась черной. Темно и сыро, как во рту у рыбы-кит.

Я всплыл недалеко от противоположного берега и поплыл по течению, не

скрываясь. Хорошо, что ботинки остались в доме Пулеплетова, иначе плыть

было бы гораздо труднее, а бросить их было бы жаль.

Я плыл очень долго, стараясь отплыть как можно дальше.

17

Я вышел из воды рядом с каким-то рыбаком. Рыбак в плащ-палатке сидел с

удочкой на перевернутом ведре и курил папироску.

Он посмотрел на меня неодобрительно, но ничего не сказал.

Я присел рядом, снял носки, выжал и повесил на кусты.

— Сколько времени, отец? — спросил я.

— Нет часов, — ответил рыболов, не поворачиваясь.

— Жаль... Мне нужно точно знать сколько у меня еще есть времени...

Рыболов покосился.

— Соревнования по выживанию, — пояснил я. — Соревнования по выживанию в

клоаке цивилизации... Берем старт в центральном канализационном коллекторе

и начинаем двигаться к окраине города, — я изобразил ладонью

поступательные волнообразные движения. — Кто первым доберется до кольцевой

дороги, тот и победил, — я вытащил из кармана расческу, зачесал назад

мокрые волосы, продул и убрал в карман.

— Как это канализация? — Заволновался старик. — Ты же по речке плыл...

— А ты разве не знаешь, что реки используют как естественные коммуникации

для миграции канализации в целях экономии труб?.. Вот здесь, — я показал

на земле пальцем, — река вытекает из канализационной трубы, течет вот до

сюда, в том числе и здесь, и вот отсюда снова затекает в трубу и течет под

землей. — Я прочертил на земле пальцем длинную глубокую борозду.

— Как же так?! Я же здесь рыбу ловлю...

— Это твои проблемы, отец... Здесь еще ничего, — ответил я. — Вот пока я

по трубам плыл, на такое насмотрелся!

— Чего же там смотреть, кроме гамна?

— Ты, видно, отсталый дед. Газеты читаешь?.. Во всех газетах уже пишут,

что в городской канализации водятся направленные мутанты подземного мира.

Лично я, пока плыл, видел там пингвина-кровососа и жабу с зубами. — Я

приставил ко рту указательные пальцы, изображая зубы. — Куак!

— Заливаешь? Хе-хе, — неуверенно засмеялся рыбак. — Небось ты, гаврила,

назюзюкался и упал с моста. Вот и плаваешь в костюме... Вот тебе, ясно,

жаба и мерещится! Откудова в реке пингвины? Пингвины на Полюсе, — дед

постучал костяшками пальцев себе по лбу. — Пингвины, дурила, ниже нуля

живут!

— У тебя, дед, устаревшая информация. Пингвины сейчас очень просто живут

выше нуля, особенно в канализации. Смотрел "Бэтман возвращается"?

— Кто?

— В кожаном пальто! Бэтман. Направленный мутант, враг человека-пингвина

Освальда Коблепота.

— Я такое гамно не смотрю, — дед вытащил удочку и поплевал на червя. — Я

смотрю футбол-хоккей. — Он закинул удочку в воду. — И "Служу Отчизне". И

ты мне треплешь про соревнования в гамне! Если б у тебя было такое

соревнование, ты бы тут не сидел и носки не сушил.

— Ты не понял, дед. Хоть ты и не веришь в направленных мутантов, однако

они стащили с меня в канализации ботинки... И съели. А для безопасности

нам выдают вот такие штуки, — я вытащил из кармана пистолет Абрама Иваныча

и покрутил у деда перед носом. — Одной полосатой твари я отстрелил хвост.

Но дело не в этом... — я приблизил свое лицо к лицу рыболова и заговорил

приглушенным голосом. — Дело в том, что на финише я должен быть в полной

форме. Это обязательное условие для финиширования. А у меня, как ты

видишь, не хватает ботинок. Одолжи мне свои ботинки. Я тебе потом отдам и

денег приплачу потом...

— У меня нету ботинок, — уклончиво ответил старик, — у меня сапоги

резиновые...

— Сойдет. По правилам это допускается... Давай быстрее сапоги, а то я

из-за тебя приду к финишу последним. — Я потряс пистолетом.

— Эх, — дед начал снимать сапог. — Зачтется тебе на том свете стариков

обижать.

— Я ж тебе сказал, что верну и денег дам.

— У тебя такая морда, что от тебя хрен чего дождешься.

— Будешь говорить лишнего — ничего не получишь. Я интеллигент, сказал

сделал.

Я сунул пистолет за пояс, надел носки с сапогами и сказал на прощание:

— Все будет хорошо. Я обязательно тебя разыщу, когда все закончится. Мы с

тобой, дед, еще выпьем вместе за нашу победу! Не будь я доктор наук! — Я

помахал деду рукой и пошел в город.

— Хрен ли ж ты не в воду пошел, человек-анхимия?! — крикнул мне вслед

дедушка.

Я обернулся:

— Совершаю обходной маневр. Если кто за мной вынырнет, ты ему не говори,

что я по суше ушел... А то сапоги не отдам! Оревуар.

18

Я вышел к обочине дороги и залег в кустах, выяснить обстановку и

обсохнуть.

Мимо проехали одна за другой двадцать пять машин. От нечего делать, я их

считал.

После был большой перерыв, и вдруг на дороге показалась хорошо мне

знакомая машина "Жигули". Я стремительно выскочил и быстро замахал руками.

— Стой! — закричал я.

Машина резко затормозила.

Эту машину я не мог не знать. Я узнал ее с первого взгляда. Я сам когда-то

покупал эту машину и в течение долгих лет ремонтировал ее.

Стекло опустилось и из-за него выглянуло удивленное Катино лицо. Я уже

говорил во сне, что Катя — моя бывшая жена, с которой я давно не жил. Если

бы человечество не начало задумываться, то оно до сих пор сидело бы на

дереве, ело бы бананы и трахалось с обезьянами, а оно возьми да и придумай

на свою голову институт брака! Но все равно, в этот момент я был безумно

рад, что встретил на дороге Катю .

— Катя! — закричал я. — Стой!

— Пирпитум?! — услышал я. — Ты почему в таком виде?

— Я упал в воду.

— Напился опять?

— В аварию попал. Машина утонула, а я выплыл.

— А где утонула?

— Потом объясню, — я плюхнулся на сидение.

— Куда это ты полез грязный! — взвизгнула она. — У меня салон чистый!

— Хватит тебе. Я не грязный, а мокрый.

— Это одно и тоже!

— Я чуть не умер, а ты со своим салоном!

— Это не дает тебе права пачкать мне сидения! Ты мне теперь никто!

— Слава богу! — ответил я, усаживаясь поудобнее и включая приемник.

Поехали, командир!

— Еще чего! Никуда я тебя не повезу! Вылезай давай!

— Уф! — устало вздохнул я. — Последний раз говорю — трогай!

— Кто ты такой, чтобы мной командовать?! Ты мне никто, понял?! Козел!

— Ну раз ты по-хорошему не понимаешь, — я вытащил из-за пояса пистолет

Ивана Абрамовича. — Живо!

Она прекрасно знала куда нажать, чтобы было больнее. Я мог вынести любое

оскорбление, но только никогда не называйте меня КОЗЛОМ!

Катя побледнела, потому что почувствовала, что снова перешла границу

дозволенного и ввергла меня в такое состояние, когда я за себя не отвечаю.

Как-то раз она уже получила этому подтверждение — я ударил ее по затылку

толстой книгой Данте. Однажды вечером я сидел в кресле у камина, курил и

читал Данте. Я спросил у Кати:

— Тебе нравится Данте?

А она ответила:

— Он слишком трансцендентный.

— Дура ты трансцендентная!

— А ты козел трансцендентный!

Теперь было почти то же самое. Катя поняла, что я не шучу и завела мотор.

— Куда тебе? — спросила она.

— Не знаю, — я подумал. — Поехали к тебе.

Она повернула ко мне удивленное лицо:

— И что ты собираешься у меня делать?

— Хочу у тебя телевизор посмотреть, — сказал я.

— Откуда у тебя такие дурацкие сапоги?

— Я отобрал их у пенсионера.

— Ты что, клоун?

— Ага. Олег Попов. Поехали!

Всю дорогу мы молчали. Из приемника доносилась вульгарная музыка, а после,

в новостях я услышал про себя. Сначала диктор рассказывал, что несколько

дней назад директор лаборатории ZZZ Аркадий Сергеевич Пулеплетов

таинственно исчез. А сегодня в его доме обнаружили труп его жены. Как

сообщили в Угрозыске, подозреваемый преступник погиб в ходе задержания. Им

оказался Борис Андреевич Пирпитум, изобретатель всемирно известного клея

"Суперпирпитумс". Возможно, Борис Андреевич Пирпитум был причастен к

исчезновению Аркадия Сергеевича Пулеплетова. При задержании Пирпитум

утонул в реке.

Катя присвистнула.

— Я так и знала, что ты убийца! Я видела это в твоих глазах. Ты все время

добивался моей смерти!

— Я просто раньше действовал не теми методами. — разозлился я. — Но

пользуясь этой штукой, — я поднес пистолет к Катиному лицу, — я добьюсь

этого довольно быстро.

Катя притихла. Но ненадолго.

— Где ты взял пистолет? — спросила она.

— У Абрама Ивановича.

— Кто это?

— Скелет.

— Не валяй дурака!.. Он еврей?

— Скелетам все равно, какой они национальности.

— Неправда. У немцев, скажем, скелеты отличаются формой таза, так

называемый изгиб Нибелунгов. А у негров большая грудная клетка и длиннее

берцовая кость.

— Все равно, — ответил я, — это не имеет никакого значения. И когда я

умру, я специально распоряжусь, чтобы мой скелет похоронили на немецком

кладбище.

— Ничего у тебя не получится. На немецком кладбище места и так мало. Немцы

хоронят там только своих.

— С тех пор, как я разбогател, я усвоил одну простую вещь — за деньги

можно купить все. Цену смерти — спроси у мертвых! Куплю место на немецком

кладбище без проблем!

— Если у тебя так много денег, лучше бы ты помог своей бывшей жене, с

которой прожил столько лет, а не тратил бы их на то, что тебе при жизни не

пригодится.

— Я сам знаю, как мне лучше распоряжаться своими средствами.

— Ты, Пирпитум, как баба! Я тебе слово, а ты мне два!

— Я вообще молчу...

— За что ты убил этих людей, чудовище?

— Я их не убивал.

— Вы все так говорите.

— Кто все?

— Все убийцы.

— Замолчи, а то мне терять нечего! Одним трупом больше, одним меньше! За

тебя много не добавят, а удовольствие я получу огромное!

— Если будешь мне угрожать, я никуда не поеду. Ты меня знаешь...

— Хорошо... Только сама молчи! Невозможно слушать!

19

Мы подъехали к Катиному дому. Это был старый двухэтажный домик неподалеку

от кольцевой дороги, который мы купили после свадьбы. Мы залезли тогда в

страшные долги, но нам уж очень хотелось иметь отдельный дом. Когда мы

разводились, я оставил дом Кате и ушел в никуда. И уже позже, заработав

деньги на клее, я купил особняк.

Катя нажала на кнопку дистанционного управления, открылись ворота и мы

въехали в подземный гараж.

Этот гараж я знал как свои пять пальцев, потому что собственноручно

проектировал его и оснащал проводкой. Прошло много лет с тех пор, как я

сюда не заезжал, а такое впечатление, как будто я уехал отсюда только

вчера.

— Все работает как часы, — вздохнул я.

— У тебя бы так работало, я может тебя и потерепела бы.

— У меня и так работает! — Я неожиданно вспомнил про суккубу. — Но что

касается тебя, то лучше чтоб ничего не работало.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего.

— Дурак.

— Вот только назови меня козлом! — я покрутил дулом у ее сердца.

— Стреляй! — крикнула Катя. — Ну, давай! — Она рванула платье.

Полетели пуговицы. Одна пуговица отлетела мне на штаны. Из разорванного

платья выскочила Катина белая грудь с темными большими сосками.

Свобода Франции на баррикадах

Делакруа нарисовал.

Я неожиданно почувствовал страшнейшее возбуждение, какое иногда охватывало

нас с Катей в те времена, когда мы были с ней еще счастливы.

У Кати увлажнились глаза и она машинально дернула платье еще раз. Ее тело

обнажилось до пояса.

Я отбросил пистолет и кинулся на нее.

И Катя кинулась на меня, не забыв высунуть руку с пультом из окна машины и

выключить освещение гаража. И только слабое зеленое свечение индикаторов

на панели управления слегка освещало теперь наши возбужденные тела.

Из приемника доносилась психоделическая музыка "Пинк Флойд". В этом

зеленоватом полумраке причудливо переплетались тени, следуя за нашими

резкими движениями. Наши движения напоминали стреляющий пулемет ПКТ.

— Огонь! — закричал я и отвалился на спинку сидения.

— Не ори так, — сказала Катя взволнованным запыхавшимся голосом. — Я,

между прочим, не одна живу.

— Как это понимать? — спросил я, застегивая ремень.

— Очень просто, — сказала она, прикрывая разорванное платье широким

платком с красными цветами. — Ты — скотина.

— Сама хороша.

— Тебя никто не просил набрасываться на меня, как орангутанг!

— Кто еще на кого набрасывается... Скажешь своему, что я твой двоюродный

брат, приехал из Ашхабада.

— У меня нет никого в Ашхабаде.

— Тогда из Ташкента.

20

Мы вышли из машины и пошли по лестнице наверх.

В гостиной сидел за компьютером рослый мужчина в очках.

— Здравствуй, Сергей, — сказала Катя.

Мужчина повернулся к нам.

— Сергей, — продолжила Катя, — это мой двоюродный брат из Ташкента.

Я протянул руку Сергею:

— Иван Абрамович, — представился я, — Казбеков.

— Вы узбек? — спросил мужчина, поправляя очки.

— А вы?

Повисла неловкая пауза.

— Вы оба не узбеки, — выручила нас Катя. — Вы русский и еврей. Давайте

пить чай.

Мы прошли в кухню. К своему удивлению, я увидел на стенах устаревшие

зеленые африканские маски. Я не поверил своим глазам. Я не верил, что

Катя, несмотря на свою умственную недоразвитость, могла повесить на кухне

такое убожество. Я повнимательнее присмотрелся к очкарику.

Какое дегенеративное лицо, подумал я, — низкий лоб, узко поставленные

заплывшие глаза-щелочки, сломаный большой нос, выдвинутая нижняя челюсть,

короткая шея с цепочкой, бритый затылок, усики щеточкой.

Видимо, перехватив мой взгляд, Катя сказала:

— Да! Да! Эти маски привез из Африки Сергей.

— Вы что, моряк? — спросил я субьекта.

— Да. Капитан дальнего плавания.

— Какого ранга?

— Капитан второго ранга Сергей Исаакович Гитаркин.

— Как фамилия? — переспросил я.

— Гитаркинг, — поправился тот.

Так я тебе и поверил, — подумал я, — что у тебя такая интеллигентная

фамилия. С таким-то барельефом!

Мы уселись за стол.

— Кому какой чай? — спросила Катя.

— А откуда я знаю, какой у вас есть, — сказал я.

— Есть индийский и китайский, — сказала Катя.

— Индийский индийскому — рознь, — сказал я.

— Какой ты капризный, — Катя сделала паузу, — ... двоюродный брат.

— Какой есть... Ты можешь ответить — индийский со слоном или без? — я

приложил руку к груди и наклонил голову.

— Без слона.

— Давай, все равно, индийский.

— А мне прошу-с коньяку, — сказал мнимый Гитаркинг.

Ага! — подумал я, — Все ясно!

— Тогда и мне налей коньяку, прошу-с стакан с подстаканником с надетым

лимончиком и с карамелькой.

— Не треснет ли морда двоюродного брата? — спросила Катя.

— Катя, — Гитаркинг посмотрел на Катю, — что подумает двоюродный брат о

нас у себя дома, когда приедет? Он подумает, что мы жалеем налить коньяка

и повесить лимончика. Дай же дорогому двоюродному брату лучше все, что он

спросит, чтобы ему было достаточно и он подавился!

— Поняла, сестра, какой у тебя злой мужчина! Желает смерти твоему брату.

— Хочу заметить, — сказал Сергей Исаакович, — я смерти никому не желаю, в

том числе я не желаю смерти разным Иванам Абрамовичам, хотя это было бы

так естественно с моей стороны.

Катя принесла три стакана коньяку.

— Давайте выпьем за встречу, — сказала она.

Мы выпили.

— Я тебе сейчас, — сказал я, — Сергей Исаакович, морду разобью.

— Рискни здоровьем, Иван Абрамович.

Мы резко встали из-за стола и я, отодвигая Катю, пытался дотянуться

кулаком до хамской рожи Сергея Исааковича. Сергей Исаакович тоже пытался

съездить меня по физии у Кати из-под мышки.

Катя попыталась оттолкнуть нас друг от друга, но куда ей против двух

разъяренных самцов! Мы смели ее с дороги и Катя, проехалась по столу,

сбивая на пути стаканы с ложечками и свалилась со стола на совок. Бам-ц! —

звякнул совок.

Воспользовавшись тем, что на моем лице отразилось желание помочь женщине,

горилла Исаакович схватил меня поперек туловища и швырнул на горящую

плиту. Хорошо, что я не успел высохнуть!

— Пш-ш-ш! — зашипела мокрая одежда.

Я соскочил с плиты, увернулся от летевшей в меня кастрюли, схватил щетку и

ударил грязной щетиной Гитаркингу в лицо. С глаз у Гитаркинга слетели очки

и повисли на люстре.

Гитаркинг зарычал, выхватил у меня щетку и легко переломил ее об колено, а

потом пошел на меня, покручивая на японский манер обломками. Вз-зы! Вз-зы!

— жужжали обломки, разрезая воздух.

Я отступил и вскочил с ногами на стол, занимая более выгодную позицию.

Сзади меня на стене висели семь кухонных ножей от 8 см и длиннее. Я

схватил самый большой и метнул в Сергея Исааковича.

Сергей Исаакович сорвал со стены разделочную доску и прикрываясь ей как

щитом, встретил нож налету.

Я перекидал по очереди все ножи. Разделочная доска стала похожа на

дикобраза из лаборатории ZZZ. Со стороны это, наверное, выглядело как

цирковое представление, но я чувствовал себя в нешуточной опасности.

Сергей Исаакович отбросил обломок щетки, вынул из доски самый большой нож

и пошел на меня. Вдруг, когда он уже замахнулся и готов был нанести

последний страшный удар, зазвонил мобильный телефон, взятый мной в доме

Пулеплетова.

— Минутку, — сказал я, — у меня важный звонок.

Сергей Исаакович от неожиданности замер.

Воспользовавшись его замешательством, я нанес сокрушительный удар ногой в

челюсть. Это был мой коронный удар — со стола по морде.

У Сергея Исааковича Гитаркинга посерьезнело лицо и из носа брызнула кровь.

Не теряя времени, я двинул еще разок, чтобы закрепить успех.

Гитаркинг закатил глаза, выронил доску, выронил нож, закачался и рухнул на

пол.

Телефон продолжал звонить. Я вынул трубку из кармана и поднес к уху.

— Але!

— Аркаша? ? услышал я незнакомый женский голос.

— Ну!

— А по телевизору говорят, что ты пропал. Лень человеку позвонить

проверить! Растрезвонят на весь мир!

— Кто говорит?! — спросил я.

— Ты чего? Не узнаешь?

— Не узнаю. Тебя плохо слышно.

— Это я — Шура! — закричали в трубке.

— Привет, Шура! — я отключил телефон, потому что счел неуместным

разговаривать по телефону неизвестно с кем, стоя на столе в кухне в

присутствии лежащих на полу бывшей жены и ее сожителя.

Я засунул телефон обратно и спрыгнул вниз.

21

Обыскав Сергея Исааковича, я нашел у него во внутреннем кармане

удостоверение сотрудника ZZZ Сергея Ивановича Засукина. Я усмехнулся. Не

может быть у человека с такой внешностью фамилии Гитаркинг. Здесь что-то

нечисто. Мне обязательно нужно разобраться.

На всякий случай я надел Засукину наручники, связал ноги и заклеил рот

скотчем, который лежал на подоконнике. Потом я задумался — не связать ли и

Катю тоже? Однако, решил, что недостойно интеллигентного мужчины связывать

беззащитную женщину. Я подошел к Кате, вытащил из-под нее совок и полил ей

лицо из графина. Катя фыркнула и открыла глаза.

Я вытащил из кармана пистолет Абрама Ивановича и навел ей между глаз. Как

странно, пока я сражался с Засукиным, я ни разу не вспомнил о пистолете, а

как только вернулся к Кате, рука сама потянулась за ним в карман.

Катя побледнела и скосила глаза к носу, на который был нацелен ствол.

— Катя, — сказал я, — ты заманила меня в ловушку, а это очень и очень

плохой поступок. Это хуже всего, что ты мне сделала. Если ты мне сейчас же

не расскажешь,что здесь происходит, клянусь, я тебя пристрелю со спокойной

совестью.

— Что ты от меня хочешь? — спросила Катя устало.

— Кто это? — я показал Кате удостоверение Засукина.

— Я понятия не имею, — ответила Катя. — Они пришли сегодня утром и

угрожали мне. Они сказали, что если ты появишься, я должна тебя

познакомить с ним, — она показала на Засукина, — и представить его как

моего сожителя. Они сказали, что убьют меня, если я откажусь. — Катя

заплакала. — То одни трясут пистолетами, то другие — весь день! — Она

вытащила из кармана носовой платок. — Я специально повесила сегодня днем

эти дурацкие зеленые маски, чтобы подать тебе сигнал тревоги. Я

понадеялась на твой хваленый вкус, и подумала, что ты, увидев эту дрянь,

все сразу поймешь. Но ты ничего не заметил!

— Я-то заметил! — сказал я. — А вот ты, дура, вместо того, чтобы

развешивать на стенах всякое зеленое дерьмо, не могла все рассказать в

машине?! Почему ты этого не сделала?! ? я потряс ее за воротник.

— Я не успела, потому что ты сразу же начал на меня орать, махать

пистолетом, а потом изнасиловал!

— С тобой разговаривать, все равно что с обезьяной в цирке!

— Если я обезьяна, то ты... сам знаешь кто!

Я сдержался...

Похоже было, что Катя не врет. Я слишком хорошо ее знал и изучил

досконально все ее повадки.

— Кто они такие?

— Не знаю.

Я присел на край стола и закурил.

— Допустим, — сказал я, выпуская синий дым, — это так... Что им от меня

надо?

— Не знаю. Мне сказали познакомить тебя с ним и все.

— За домом наблюдают? — я затянулся.

— Думаю да. Когда мы подьезжали к гаражу, я видела, что кто-то сидит в

кустах.

— Понятно... Они вооружены?

— До зубов, — Катя показала зубы.

— Ясно, — я докурил окурок и потушил его в чашке чая Сергея Засукина.

Что ж, приступим к дознанию, — подойдя к Засукину, я перевернул его на

спину.

22

Засукин смотрел на меня глазами полными тоски.

Я вытащил из кармана клей "Суперпирпитумс" и показал Засукину.

— Надеюсь, ты знаешь что это такое? А я знаю это даже очень хорошо, потому

что я его изобрел... Так вот... После того как я сейчас замажу тебе

"Суперпирпитумсом" одну ноздрю, то, принимая во внимание твой заклеенный

рот, у тебя останется только одна маленькая дырочка, соединяющая тебя с

жизнью.

Глаза Засукина наполнились диким ужасом. Он часто заморгал и задышал

носом, как будто стараясь надышаться впрок.

Я отвинтил колпачок и, глядя Зусукину в глаза, понюхал клей.

— Ах! Пахнет очень хорошо... Хочешь забалдеть? — я криво улыбнулся.

Засукин напрягся и перевернулся на живот.

— Если тебе так удобнее — ради Бога, — я сел Засукину на спину, за волосы

поднял его голову от пола, оттянул ее к спине, вставил тюбик в ноздрю и

надавил. Засукин задергался, как уж на сковородке. Я вытащил тюбик, нажал

пальцем на обработанную ноздрю и стал считать вслух до десяти.

— Раз, Сергей Исаакович, два, Сергей Исаакович... Вам не тяжело?.. Три,

Сергей Исаакович... Уж и не знаю, как вы потом будете нос расклеивать. Мой

клей клеит так, что потом не оторвешь... четыре, пять... Жалко, что когда

вас найдут, не сразу обратят внимание на эффективное воздействие клея

"Суперпирпитумс", который делает свою работу внутри вашего организма. Я

думаю, что не мешало бы для красоты и определенного эффекта замазать клеем

вам глаз или ногу к спине приклеить... шесть, семь, восемь, Сергей

Исаакович... Почти все... девять... девять с половиной... десять. Все!

Готово. Теперь у вас осталась только одна ноздря. — Я отпустил палец.

Нос у Засукина перекосило на одну сторону.

— Теперь, — сказал я, — я ненадолго отлеплю скотч от твоего рта и ты мне

расскажешь кто вы такие и что вам от меня надо. А если не захочешь

рассказывать, я снова заклею твой вонючий рот и твою последнюю ноздрю.

Я медленно отклеил липкую ленту.

— Говори!

— Не клейте больше, Борис Андреевич, — из-за заклеенной ноздри голос у

Засукина стал гнусавым. Он часто задышал ртом. — Я только рядовой

исполнитель. Мне приказали, я выполняю.

— Что тебе приказали?! — я надавил Засукину коленом под лопатку.

— Ыыы! Мне приказали усыпить вас и доставить в одно место.

— В какое место?

— Не знаю.

— Врешь! — я надавил коленом сильнее.

— Ыыы! Правда не знаю! После того, как я вас усыплю, я должен был

связаться с нашим человеком в кустах у дома. Я должен был передать вас

ему, дальше все делает он.

— Кто вы такие и какое отношение ты имеешь к лаборатории ZZZ?

— Я недавно работаю в лаборатории поваром. Мне предложили подзаработать.

— Ты всегда соглашаешься на такую грязную подработку.

— Я отсидел в тюрьме несколько лет и поэтому ни от чего не отказываюсь...

Кроме того, меня предупредили, что если я откажусь, меня уволят. А найти

работу человеку с такой биографией — сами знаете как непросто.

— Кто тебе давал задание? — я поднес тюбик к лицу Засукина.

Засукин замялся.

— Тебе не кажется, — сказал я, — что у тебя осталось слишком много

незаклеенных отверстий?

Засукин моргнул:

— Начальник службы безопасности Петр Семенович Савинков.

Я вспомнил газетную статью. У меня очень хорошая память.

— Чем ты должен меня усыпить?

— Во внутреннем кармане пиджака лежит футляр со шприцем.

Я залез в карман Засукина и вытащил футляр.

— Еще оружие есть?

— Нет.

— Врешь?!

— Обыщите!

— Хорошо. Кто сидит в кустах?

— Я его не знаю. Мое дело вас усыпить и передать и все.

— Позови его сюда, — сказал я, вытаскивая шприц.

— Он отсюда не услышит.

Я за подмышки подтащил Засукина к окну.

23

— Кричи, что все готово, пусть идет забирает. А если вздумаешь меня

обмануть, я быстро заклею тебе скотчем рот и залью клеем ноздрю, — я ткнул

Засукину в спину кулаком. — Давай, братан, работай!

— А чего говорить-то? — прошептал Засукин.

— Вот балда! Скажи, что меня усыпил, пусть идет помогать меня вытаскивать!

Засукин крикнул:

— Эй, брат, в кустах! Иди сюда! Я его усыпил! Помоги, бля, вытащить!

— Ты чего материшься? — прошептал я.

— Для естественности.

— Чего ты орешь, дурак?! — крикнули из кустов. — Ты не в столовой, идиот!

А бабу усыпил?

Засукин испуганно посмотрел на меня.

— Ну! — зашипел я.

— Забыл! — неожиданно крикнул Засукин. — Сейчас пойду усыплю!

Я прижал его к полу:

— Ты что, уголовник?!

— Правда забыл, — ответил Засукин. — После того, как вы двинули меня по

башке, у меня маленько память отшибло.

— А чем ты ее должен усыпить?

— Я должен усыпить ее шприцем. Шприц лежит у меня в штанах, в правом

кармане.

— Зря я тебя сразу не обыскал! — я полез в карман повара.

— Я же вам говорил — обыщите...

Я вытащил шприц поменьше.

— Больше нету?

— Последний.

— Не врешь?

— Обыщите.

— Смотри? — я погрозил пальцем.

— Сволочи вы все! — подала голос Катя.

— Скажи спасибо, что я приехал. — сказал я ей, — а то неизвестно, где бы

ты завтра проснулась! — и повернулся к Засукину. — Как этим пользоваться?

— Воткнуть поглубже и нажать на пимпочку сзади.

— Куда воткнуть?

— Куда обычно.

— А куда обычно?

— В мышечную ткань.

Я положил шприц в карман.

— Кричи, что баба готова.

Засукин закричал:

— Эй, брат!

— Чего?!

— Баба готова!

— Вытаскивай их сюда!

Засукин вопросительно посмотрел на меня.

Я показал ему клей.

— Мне одному их не утащить, — закричал он.

— А ты сначала его, а потом бабу!

Засукин опять посмотрел на меня вопросительно.

Я еще раз показал клей.

Засукин подумал и крикнул:

— Эй, земляк!

— Чего еще?!

— Давай бабу трахнем! Она очень красивая!

Катя вскочила с пола и молча вцепилась Засукину в волосы.

У Засукина повылазили из орбит глаза.

На всякий случай я опять залепил ему рот скотчем, а потом зажал ладонью и

Катин рот и прошептал ей на ухо:

— Отпусти его немедленно, а не то я тебя усыплю!

Катя отпустила мужчину, напоследок расцарапав ему лицо.

— Давай трахнем! — ответили из кустов решительно.

Я отлепил у Засукина скотч:

— Скажи ему, что ты идешь открывать дверь.

— Иду открывать дверь! — закричал Сергей Иванович.

Я сделал знак Кате, чтобы она притворилась спящей. Катя растянулась около

стола и зажмурилась.

Я залепил Засукину рот и пошел открывать.

По дороге я прихватил с плиты чугунную сковородку.

Я открыл замок и спрятался за дверь.

24

Почти сразу послышались шаги. Я приготовился, крепко сжав двумя руками

холодную ручку тяжелой сковородки и приподнял ее над головой.

Сковородка в руках напомнила мне один эпизод, когда я дрался в

вагоне-ресторане с официантами. В тот раз сковородка была не на моей

стороне. Ее, так же точно, сжимал в руке разъяренный шеф-повар. Доктор

наук Пирпитум, — подумал я, — справится с бандитами и без пистолета.

С порога послышался низкий громкий голос:

— Ну где ты есть?! Я пришел трахаться!

Сейчас потрахаешься со сковородочкой. Ха-ха! Иди же вперед, голубчик.

Бандит сделал несколько шагов. Я выскочил из-за двери, чтобы стукнуть его

сковородкой по затылку, и к своему ужасу увидел, что в нем более двух

метров роста и я при всем своем желании не смогу дотянуться до его головы.

Но отступать было поздно и следовало использовать эффект внезапности для

того, чтобы ударить его хотя бы куда-нибудь. Я размахнулся и изо всех сил

ударил громилу сковородкой по почкам.

Сковородка беспомощно звякнула. Я понял, что под рубашкой у бандита надет

бронежилет.

Бандит повернулся, выхватил из-под мышки огромный черный пистолет и

выстрелил в меня.

Пуля срикошетила от сковородки и отшибла ему ухо.

Бандит, вскрикнув от боли, схватился за ухо.

Не теряя времени, я нанес сковородкой сокрушительный удар по руке с

пистолетом. Пистолет упал на пол, закатился под диван.

Гигант злобно зарычал и бросился на меня.

Я увернулся и побежал в ванную. Хорошо, что я знаю этот дом, как свои пять

пальцев. Закрыв за собой дверь, я встал ногами на унитаз и открыл

выходившее во двор окошко. Дверь затрещала. Она долго не выдержит. Я

схватил с полочки шампунь и разлил на полу.

Когда он ворвется,

то он подскользнется.

Умрет не умрет,

но шишку набьет!

Я вылез в окошко и спрыгнул вниз на землю.

Судя по громким звукам, которые я услышал сверху, моя затея удалась.

Из окошка показалась разбитая морда бандита с набитой шишкой.

— Ну погоди! — он погрозил мне кулаком и полез в окно.

Я не стал дожидаться, пока он спрыгнет и побежал назад в дом. Я вбежал

внутрь и захлопнул за собой дверь, надел цепочку, задвинул засов и полез

под диван за вторым пистолетом.

В дверь застучали.

— Эй, профессор, я убью тебя!

— Попробуй! — крикнул я из-под дивана.

— Ты где?!

Видимо, он смотрел в замочную скважину.

Я выстрелил из-под дивана в лампочку, чтобы бандит ничего не видел. Стало

темно.

— Туши свет, доктор! — заорал преступник. — Сейчас приедут наши и тебе

конец!

Я выстрелил в дверь.

— Ой! — закричали там.

Я выстрелил просто так, чтобы припугнуть бандита, я надеялся, что пуля не

причинит вреда человеку в бронежилете. Я даже подумал, что одна пуля его

не очень-то испугает. Я выстрелил еще раз.

— Ой-ей! — опять закричал за дверью бандюга.

Не шуми, я тебе, все равно, не верю, тебе не может быть так больно в

бронежилете. Я выстрелил еще.

Что-то за дверью тяжело рухнуло на землю.

25

Я подождал, прислушиваясь. Тихо. Нужно быстро уходить!

Я вылез из-под дивана и посмотрел в замочную скважину. Никого видно не

было. Я еще немного подождал, тихо снял цепочку, отодвинул засов и оттянул

собачку английского замка. Прежде чем открыть дверь, я, на всякий случай,

еще раз посмотрел в замочную скважину и поднял пистолет. Ну, с Богом! Я

налег на дверь. Дверь не открывалась. Я нажал сильнее. Образовалась

небольшая, сантиметров пять щелочка. Через нее я увидел, что двери мешает

открыться распластавшееся на крыльце тело бандита. Неужели я убил

человека?! Я, профессор и изобретатель всемирно известного клея

"Суперпирпитумс" случайно убил человека! Какой кошмар! Наверное, меня до

конца дней будут мучить угрызения совести и по ночам ко мне будет являться

призрак головореза, убитого мною! Кроме того, если я попаду в милицию, то

ситуация с оправданием меня, как ни в чем не виноватого человека,

осложняется еще одним незапланированным убийством.

Я вернулся в кухню. Катя лежала на полу возле стола в той же позе, в какой

я оставил ее, и посапывала. За Катей такое водилось и раньше. Во время

нервного потрясения она неожиданно засыпала. Такова была особенность ее

ненормального организма.

— Катя! — я потряс ее за плечо. — Катя, я убил человека!

Катя открыла глаза и посмотрела на меня непонимающим взглядом. Она

встряхнула головой и села.

— Пирпитум? — сказала она, зевнув. — Что происходит?

— Говорю тебе, я убил человека!

Катя потянулась и почесалась.

— Ты убил человека? — переспросила она спокойным голосом. — Кого?

Засукина?

— Нет, не Засукина! Я убил того, который сидел в кустах!

— Так ему и надо! Если тебя за него привлекут, я буду свидетельствовать,

что он хотел меня изнасиловать. А ты за меня заступился.

— Спасибо конечно, что ты готова помочь мне в трудную минуту, но на меня у

милиции накопилось уже столько всего! Похищение Аркадия Пулеплетова — раз,

— я загибал пальцы, — проникновение в чужой дом — два, ограбление этого

дома — три, присвоение, хранение и ношение огнестрельного оружия — четыре,

зверское убийство жены Пулеплетова — пять, отстрелил у кошки хвост —

шесть, разбил статую Леонардо — семь (вандализм), оказание сопротивления

двум сотрудникам милиции — восемь-девять (одному я скелета показал,

второму сапоги приклеил), угон милицейского транспорта — десять, создание

на дороге аварийной ситуации — одиннадцать, порча и уничтожение имущества

органов внутренних дел — двенадцать (машина утонула), ограбление пожилого

рыболова (снял с него сапоги) — тринадцать, а теперь еще одно убийство

четырнадцать. — Я поднял перед Катей руки с растопыренными пальцами.

Пальцев не хватает! Пока они разберутся с каждым обвинением, я полжизни

просижу на нарах, как твой Засукин! Нет, мне это не подходит. Я хочу жить

теперь, а не когда выйду из тюрьмы дряхлым беспомощным

стариком-импотентом! Я хочу есть в ресторанах, мыться в саунах-люкс,

ездить на роскошных автомобилях, стричься у лучших парикмахеров, одеваться

фирменно, проводить время с красивыми женщинами, ходить в музеи и на

концерты, читать классиков, вести научную работу! Вот вам! — я показал

потолку хер рукой. — Вот вам, милиция! И вот вам, бандиты! Никогда вам не

справиться с доктором наук! Я знаю что мне делать!

— Интересно, а что будет со мной?! — спросила Kатя. — Ты втравил меня в

историю! Теперь и за мной станут охотиться бандиты! И милиции я вряд ли

смогу объяснить, что тут произошло. Пирпитум, ты должен взять меня с

собой! — у Кати загорелись глаза. — Мы будем с тобой, как в кино "Бонни и

Клайд", грабить банки и стрелять из машины, — она приставила к плечу

воображаемый автомат. — Ту-ду-ду-ду-ду!

— Тьфу! Какое ту-ду-ду?! Из всего, что я тебе тут сказал, ты не поняла

ровным счетом ничего! — я постучал себя костяшками по лбу и забегал по

комнате, поднимая руки к потолку. — Какого черта я опять должен иметь дело

с этой тупицей?! Когда я развелся, я вздохнул с облегчением, потому что

думал, что больше никогда мне не придется иметь с тобой дела! Как же это

так получается, что в такой тяжелый момент моей жизни, у меня на дороге

снова попадаешься ты со всей своей... со всей своей... требухой! ? Ничего

более подходящего я придумать не смог. ? Угораздило же меня выйти именно

на ту дорогу, по которой ты сегодня поехала! Да понимаешь ли ты, мерзавка,

что не случись бы этого, я бы не убил человека?!

— Ах так! — Катя топнула ногой. — Бандиты взяли меня в оборот, только

из-за того, что у меня был муж идиот и сволочь! Мало того, что он бросил

меня без денег, когда сам заработал на своем вонючем клее, мало того что

он совершил два десятка тяжких преступлений, он еще и оскорбляет меня в

моем же доме только за то, что я дала себя уговорить подвезти этого

мокрого петуха к себе же домой! Вот расплата за мою доброту!

— Если ты не заткнешся, — закричал я, — я этим, как тебе кажется, вонючим

клеем заклею тебе рот, как нос Засукина!

— Попробуй! Я выцарапаю тебе твои наглые глаза!

— А я тебя усыплю, — я вытащил шприц.

— Ну, попробуй! — Катя повернулась ко мне спиной, задрала платье и

спустила трусы.

И тут с нами опять что-то случилось. Видимо, этот сумасшедший день

действовал на нас так возбуждающе.

Я налетел на Катю как вихрь, расстегивая на ходу ремень. И вновь, как

недавно в гараже, мы предались всепоглощающей плотской страсти, забыв о

том, где мы и что нам надо дальше делать. Я хватал и мял ее белую задницу,

а она, вцепившись ногтями в мои ноги, страстно двигалась взад-вперед и

стонала!

— О-го-нь!..

— ... Ты маньяк, — сказала Катя, одергивая платье. — Между прочим, мы не

одни. Между прочим, тут Засукин.

Я совершенно забыл про Засукина. Все произошло так внезапно и бурно, что

Засукин как-то выпал из моего внимания.

26

— Что же ты раньше не напомнила? Ты же видела, что я не мог себя

контролировать, потому что был сильно потрясен тем, что убил человека!

— Ладно, он все равно не жилец, — Катя махнула рукой. — Мы же не можем

оставить Засукина в живых? Мало ли что он еще сделает!

Я посмотрел на свою бывшую жену новыми глазами. У меня на глазах бывшая

жена превращалась в настоящую фашистку из Бухенвальда.

— Я несколько удивлен, — сказал я, — хотя я и раньше подозревал что в тебе

дремлют патологические наклонности, однако я всегда гнал эти тревожные

мысли, потому что если так про всех думать, то и жить-то не очень хочется.

— Ба! От кого я это слышу! Это говорит мне человек, который утром

перерезал беззащитной женщине горло, а вечером хладнокровно расстрелял

безоружного человека.

— Во-первых, на нем был бронежилет. А во-вторых, я убил его из его же

оружия.

— Я и говорю, отобрал у человека пистолет и застрелил его без оружия.

— Дура ты и все! Разговаривать я с тобой не желаю!

— Ладно, не обижайся, Пирпитум. Поехали отсюда.

— Прежде нужно закончить с Засукиным.

— В каком смысле?.. Ты собираешься его прикончить?

— Нет. С меня на сегодня достаточно... Я хочу его усыпить.

Засукин лежал на животе и моргал.

Я разлепил ему рот:

— Хочешь жить? — спросил я.

— Да, — коротко ответил Засукин.

— Расскажешь мне как проникнуть в лабораторию ZZZ, тогда будешь жить. А не

расскажешь... — я провел себе ногтем по горлу. — Я тебе заклею нос!

— Ухо и горло! — добавила Катя из-за спины.

Отдышавшись, Засукин сказал:

— У нас очень строго и фиг пройдешь! Как на зоне...

Я поднес Засукину к носу тюбик с клеем.

У Засукина забегали глаза.

— Я правда не знаю! У научных сотрудников на удостоверениях есть магнитная

лента, которая открывает двери. И то не у всех. А я числюсь в

обслуживающем персонале и могу проходить только в столовую и только после

проверки документов.

— Ну ладно, я сегодня добрый. Я не стану тебя убивать. Но твое

удостоверение я все-таки возьму... на всякий случай.

— По крайней мере сможете бесплатно покушать, — согласился Засукин.

— А теперь мы тебя усыпим, чтобы тебе было не скучно. — Я достал шприц. —

Ты умеешь делать уколы? — повернулся я к Кате.

— Никогда не пробовала.

— Хочешь попробовать?

— Не знаю... Я в школе при виде уколов все время падала в обморок...

— Тогда убей его, — я протянул ей пистолет.

У Засукина задрожала челюсть.

Катя взяла пистолет и внимательно его осмотрела:

— Куда стрелять — в голову или в сердце? — она подняла пистолет двумя

руками.

— Не стреляй, женщина, — взмолился Засукин. — Я жить хочу! Пожалей!

Выстрелит или не выстрелит? — подумал я.

— В сердце или в голову? — переспросила Катя.

— Ладно, гестаповка, я сам, — я отобрал у нее пистолет и засунул за пояс.

Надо же, — от уколов они в обморок падают, а убить человека из пистолета —

нет вопросов!

Я пальцем закрыл Засукину челюсть и залепил рот скотчем, чтобы он не орал.

Потом вынул из валявшейся на полу разделочной доски нож и вырезал дырку в

засукинских штанах.

— Подай коньяк, — приказал я Кате.

Я налил коньяк в дырку для дезинфекции.

Засукин дернулся.

— Чего ты дергаешься? Я еще не начинал даже!.. Такой большой дядя, а

ведешь себя как маленький.

Я размахнулся и воткнул иглу до половины.

— Хох! — у Кати подогнулись ноги и она упала в обморок.

Может быть это к лучшему, — подумал я. — Пусть она здесь и остается. Со

мной теперь находиться очень опасно.

Я достал второй шприц и сделал укол Кате. На этот раз у меня получилось

лучше. Пусть хорошенько выспится, пока я уберусь отсюда подальше.

27

Я подошел к входной двери и с удивлением обнаружил, что дверь настежь

распахнута и за ней никто не лежит.

Я вытащил пистолет и вышел на крыльцо. От крыльца к кустам тянулся

кровавый след. Я пошел по следу, держа пистолет наготове. Вскоре я догнал

медленно ползущего раненого бандита.

— Стой, стрелять буду! — крикнул я.

Бандит замер.

— Куда я попал? — спросил я его.

— В ноги, — простонал раненый.

— Если ты не будешь дергаться, я тебе остановлю кровь.

Я оторвал от его рубашки рукав, разорвал на две части и приклеил их на

раны клеем "Суперпирпитумс".

— Медики рекомендуют заклеивать раны бандитов этим клеем. От потери крови

ты спасен.

— Спасибо, профессор.

Оставлять раненого бандита на улице было опасно. А связывать его,

заклеивать рот клеем и засыпать сеном, которое лежало в саду, было

негуманно. Поэтому мне пришлось порядком потрудиться, пока я тащил амбала

в дом, связывал его и заклеивал ему ром скотчем.

Я уже собирался покинуть дом, когда подумал, что когда Катя придет в себя,

она, чего доброго, расправится со связанными бандитами, и, чтобы этого не

случилось, я, на всякий случай, связал бельевой веревкой и ее тоже.

Я вышел во двор и осмотрелся. Было тихо и безветренно. В небе сияла полная

луна. Я щелкнул зажигалкой, но не успел поднести ее к сигарете, как пламя

дрогнуло и погасло. Я почувствовал налетевший неведомо откуда внезапный

порыв ветра. Что-то прошуршало рядом со мной и затихло. От чего-то

сделалось не по себе. Нужно уходить отсюда.

Я спустился в гараж, сел в Катину машину, повернул ключ, выжал сцепление и

нажал с места на газ.

28

Я ехал по почти пустой в это время суток автостраде. Чертовски хотелось

жрать. Я вспомнил, что с самого утра ничего не ел. Этот день был полон

таких приключений, что я как-то совсем забыл о еде. И только теперь, когда

я немного расслабился за рулем, чувство голода дало о себе знать. Надо бы

где-то перекусить. Я огляделся по сторонам. Вдоль кольцевой дороги

мелькали деревья и кусты. Наконец я заметил впереди дорожный знак "Вилка с

Ложкой", внизу была изображена цифра 200. Я проехал двести метров вперед и

остановился у придорожного кафе "Летающие Тарелки". На всякий случай я

надел темные очки, которые оказались в бардачке и вышел из машины.

Посетителей внутри было немного. В углу, одетый в черную кожаную куртку,

парень насиловал игровой автомат. Два турецких дальнобойщика ели пельмени,

запивая горячим кофе. У стойки сидела пара — молодой длинноволосый парень

в майке "Фук Ю!" и девушка в джинсах и кожаной жилетке. Бармен с баками

Элвиса тер полотенцем стакан и смотрел телевизор.

Я подошел к стойке.

— Привет! — сказал я. — Смотри не протри в стакане дырку, приятель! Лучше

налей мне туда сто пятьдесят коньяку и дай меню.

Бармен подал меню и снял с полки бутылку "Арарата".

— С лимоном? — спросил он.

— С лимоном. — я кивнул.

Я открыл меню и пробежался по нему глазами: пельмени, шашлык, плов,

солянка, котлеты по-киевски, курица-гриль, гамбургеры, пицца с грибами,

пицца с колбасой, пицца с рыбой, пицца вегетарианская с луком, рыба

жареная,— я поморщился, — сардельки германские, сосиски датские, салат

"Столичный", салат из овощей, винегрет, морковка по-корейски, напитки... Я

был чертовски голоден и мне хотелось скорее забить живот, чем угодно. Я

выбрал пельмени, салат "Столичный", сардельки германские и "Пепси-колу".

Подумав, я заказал еще шашлык и бутылку кваса. Только не гамбургеры!

Пока бармен выполнял мой заказ, я потягивал коньяк и смотрел телевизор.

— ... пропал Михаил Юрьевич Сарделькин, — говорил диктор. — Вот его

фотография. — На экране появилась фотография полного мужчины лет сорока. —

Всем, кто что-нибудь знает об этом человеке, просьба позвонить по

телефонам, которые вы видите внизу экрана...

Я вспомнил, что читал о Сарделькине в газете "Электрические Колебания...".

— Сегодня у себя дома, — продолжал диктор, — был обнаружен труп Валентины

Пулеплетовой. Ее нашли с перерезанным горлом в луже крови. Как сообщил нам

представитель следственных органов, пожелавший остаться неизвестным, это

почерк серийного убийцы, доктора наук и изобретателя клея "Суперпирпитумс"

Бориса Пирпитума. При задержании Борис Пирпитум, по всей видимости, утонул

в реке, хотя его тело до сих пор не обнаружено.

Молодой человек в майке "Фук ю!" повернулся к девушке в джинсах, вытащил

изо рта жвачку, приклеил к стойке бара и произнес сиплым голосом:

— Наконец-то и в нашей дыре появился свой серийный убийца-интеллектуал!

Давно уже наше гнилое общество нуждалось, чтоб явился кто-то, у кого не

дрогнет рука нарезать мяса из всех этих заспаных скотов!

Такая трактовка моих действий была для меня несколько неожиданной.

По телевизору показывали мою фотографию.

— Он симпатичный, — протянула девушка. — Я бы хотела с ним встречаться.

— Если бы ты говорила о ком другом, — сказал волосатик, — я бы тут же дал

тебе в глаз, но этот парень вызывает мое уважение. Он навел ужас на всех

засранцев!

Бармен принес заказ и я с жадностью принялся уплетать пельмени и все

остальное.

— Слишком много, — продолжал парень, — развелось в городе жирных свиней,

которым следовало бы выпустить наружу кишки и перерезать горла! Нужно

очистить наш любимый город от всяких там иногородних, которые засирают его

и мешают нам жить как следует!

Других иногородних, кроме дальнобойщиков в баре не было, поэтому я понял,

что молодой человек задирает именно их.

— Если каждый из нас станет таким же как серийный убийца Пирпитум, мы

быстро наведем порядок в стране! Нужно выкинуть из страны всех этих

иногородних! Пусть они катятся отсюда по-хорошему, если не хотят, чтобы им

поперерезали их глотки и повыпускали их вонючие кишки, набитые докторской

колбасой!

Дальнобойщики делали вид, что ничего не слышат.

Парень в черной косухе продолжал насиловать игровой автомат.

— Ты согласна со мной, детка? — лохматый похлопал девушку по плечу.

Девушка кивнула:

— Ага. Закажи мне еще коктейль.

— Как ты можешь пить коктейль, когда в нашем баре сидят вонючие ублюдки,

от которых за версту несет соляркой и керосином?! — Он медленно повернулся

на стуле. — Мы не можем спокойно пить коктейли, пока мы не вышвырнем

кое-кого отсюда и не проветрим помещение! — волосатик стукнул кулаком по

стойке. — Эй, дядя, — он обернулся ко мне, — что ты думаешь насчет того,

что я сказал?

— Я не слышал, что ты сказал,— ответил я, — потому что когда я ем — я глух

и нем.

Парень вытащил из кармана выкидной нож, щелкнул кнопкой и выскочившим

длинным лезвием стал вычищать грязь из-под ногтей:

— В двух словах я сказал вот что, дядя, — это наш бар, мы здесь хозяева и

мы не желаем видеть в нашем баре разную проезжую сволочь, — он посмотрел

на меня исподлобья.

— Ну? — сказал я.

— Что ну? Я спрашиваю — какое твое мнение?

— Мнение насчет чего?

— Насчет порядка. Ты за порядок, дядя? — волосатик вытер кончик ножа об

черные джинсы.

— Естественно, — я подцепил на вилку пельмень.

— Значит ты с нами?.. — Он показал кончиком лезвия себе в грудь. ? А ты

читал, дядя, Достоевского?.. Мы все из него вышли! Он призывает всех

неравнодушных взять в руки оружие и навести в стране порядок своими

силами! Выкинуть из нее всех ненаших!.. В честь Достоевского мы называем

себя "Кожаные Бесы"! Понял?

— Понял. Кожаные бесы, — повторил я.

— Ну а раз ты понял, ты дожен доказать свою понятливость. Вон сидят два

вонючих проезжих ублюдка. Иди и вышиби им мозги!

— А то что будет? — спросил я.

— Если ты вышибешь им мозги, ты докажешь, что ты "Кожаный Бес", а не

вонючий ублюдок. А если ты не докажешь, что ты "Кожаный Бес", мы в тебе

вырежем вот такую дырку, — парень сложил кружком большой и указательный

пальцы. — Ол райт, дядя?

— Мне надо подумать, — сказал я, направив вилочку в сторону собеседника.

У меня в кармане лежало два пистолета, я мог бы и сам наделать сколько

угодно дырок в этом кожаном лохматом бесе, только уж очень не хотелось

раскрывать своего инкогнито. Для меня было бы гораздо лучше, чтобы в

милиции считали, что я утонул.

Бармен, тем временем, безучастно тер полотенцем стаканы и смотрел их на

просвет.

— Ладно, пока подумай, дядя, — сказал лохматый, — а я, пожалуй, начну,

потому что я больше не в силах терпеть эту вонь!

Парень спрыгнул с высокого стула на пол и добавил:

— А ты посмотри и сделай выводы — за кого ты...

29

Он вразвалочку подошел к туркам, поигрывая ножиком.

— Убирайтесь к черту! — ногой в черном ковбойском сапоге парень вышиб стул

из-под одного турка.

Турок загремел на пол, ловко перекувыркнулся назад, вскочил на ноги,

выхватил из кармана газовый баллончик и прыснул лохматому в лицо.

Парень выронил нож и схватился обеими руками за лицо, по которому обильно

текли слезы, слюни и сопли.

— Мама! — заорал он. — Он мне, гад, в морду из баллончика пшикнул!

Больно-о!

Турок ударил его между ног. Лохматый отлетел назад, стукнулся головой об

стенку и стал медленно сползать вниз.

Девушка в джинсах соскочила со стула.

В кафе неприятно запахло слезоточивым газом.

Вдруг прогремел выстрел, турок закачался, выронил баллончик, который

покатился под стол, схватился за живот, повернулся в полоборота к своему

другу, согнулся и, посмотрев вокруг грустными восточными глазами, упал на

пол.

Я обернулся. Возле игровых автоматов стоял парень в кожаной куртке с

пистолетом в руке. Из ствола пистолета шел дымок. Пистолет выстрелил еще

раз.

Пуля пробила стоявший на столе кофейник. Из двух отверстий хлынул горячий

кофе с молоком.

Второй турок бросился к двери.

— Стоять, чурбан! — кожаный снова выстрелил.

Турок, схватившийся было за ручку двери, выгнул спину, осел на пол и

застонал.

Кожаный выстрелил.

Турок отцепился от ручки и рухнул.

— Теперь твоя очередь, — убийца направил пистолет в мою сторону.

Я резко перепрыгнул через стойку и спрятался за ней. Пуля просвистела

сверху, разнесла стакан с коктейлем на стойке и продырявила декоративный

самовар. Я вытащил из карманов трофейные пистолеты. Рядом со мной прятался

бармен с полотенцем и стаканом. Я подмигнул ему и тихо сказал:

— Не трусь! Нас голыми руками не возьмешь! — и протянул ему пистолет

громилы, а себе оставил пистолет скелета и запасную обойму, отобранную у

бандитов. — Стрелять умеешь?

Бармен грустно улыбнулся. Я понял, что и он очень устал от этой

бесчинствующей молодежи.

— В армии я служил в Монголии, — тихо сказал он, — как раз в то время,

когда китайские нарушители нападали на монгольские стада баранов. В день

уходило по два рожка патронов.

— О кей, — я снял очки и сунул в карман. — Сейчас будет жарко.

— Не тот ли ты парень, которого ищет милиция? — узнал меня бармен без

очков.

— Да, я Пирпитум. Мне терять нечего — одним больше, одним меньше... — Я

вскочил на ноги, не целясь выстрелил один раз в сторону игровых автоматов

и нырнул вниз, успев заметить, что парня в кожаной куртке у игровых

автоматов нет. Парень в кожаной куртке стоял возле длинноволосого, который

лежал на полу и дергал ногой. Рядом на стуле сидела девушка в джинсах, с

побледневшим от происходящих событий лицом.

Не успел я спрятаться, как над стойкой засвистели пули. Одна прошила

стойку рядом со мной, другая — рядом с барменом, третья — попала в

самовар.

Наступила тревожная тишина.

Я посидел еще немного и решил посмотреть в дырку от пули, что делается в

зале. Я повернул голову к отверстию и увидел, что с той стороны отверстие

уже занято — с той стороны в отверстие на меня глядел глаз противника. Я

немного растерялся и, не зная что делать дальше, плюнул в глаз.

— Ё-мое! — вскрикнули с той стороны и глаз исчез. Вместо глаза раздались

выстрелы и в стойке появилось еще несколько отверстий.

Мы с барменом легли на пол.

Если сидеть здесь и дальше, то наверняка в конце концов получишь шальную

пулю в живот.

Я знаками показал бармену: ползем в разные стороны, ты — справа, я —

слева, окружаем противника за стойкой и подавляем его шквальным и

кинжальным огнем.

Мы поползли. Когда мы доползли до противоположных концов стойки, я сделал

бармену знак и мы одновременно выскочили из укрытия, паля из пистолетов.

Кожаный подпрыгнул, перекувырнулся в воздухе и, стреляя налету, скрылся за

стойкой.

Мы поменялись местами. В принципе, меня в этом кафе ничего не задерживало,

но я не привык отступать перед уличными хулиганами. Я решил продолжить

перестрелку и выпустил пару пуль по стойке. В самоваре прибавилось дырок.

Вдруг лохматый парень в майке "Фук ю" вскочил с пола с криком "Х-ха!",

метнул нож в спину бармена и побежал к двери, перепрыгивая через тела

турецких дальнобойщиков.

У бармена потемнело лицо, он упал на колени, с трудом повернулся, поднял

пистолет двумя руками и выстрелил в волосатика три раза. Все три пули

достигли цели.

Пули, попав лохматому в спину, добавили ему скорости и он, как снаряд,

выпущенный из пушки, влетел в стеклянную стену бара, сокрушая ее. Все

вышло как в кино. Я увидел картину падения словно в замедленной сьемке

дурацкого видеоклипа. Труп парня вылетел на улицу и растянулся на капоте

катиного автомобиля.

У бармена на лице появилось удовлетворение, он грустно улыбнулся, выронил

из рук пистолет и рухнул замертво головой вперед. Гейм оувер...

Девушка, поняв, что ее лохматого друга только что убили, закричала,

схватилась руками за голову и кинулась за игровые автоматы.

Я не мог уехать просто так, не отомстив за моего друга бармена, который,

зная кто я такой, принял тем не менее мою сторону. Но задерживаться в кафе

было опасно, в любую минуту сюда могла нагрянуть милиция. Нужно было

придумать что-то оригинальное, чтобы быстро расправиться с убийцей.

Я пошарил в карманах, в поисках чего-нибудь подходящего. Что это? Я

вытащил зеленое яблоко. Откуда оно взялось? Не помню. Тем не менее, оно

мне должно теперь помочь.

— Эй ты, Кожаный Чулок! Лови лимонку! — я размахнулся и со всей силы

закинул яблоко за стойку.

Яблоко глухо стукнулось об пол.

Бандит рыбкой выпрыгнул из-за стойки и покатился по полу, стреляя наобум.

Я отскочил за игровые автоматы и начал отстреливаться оттуда. Над ухом

громко визжала девка в джинсах. Заткнись, киска, без тебя тошно.

Кожаный откатился за перевернутый стол.

Вдруг раздался громкий знакомый голос, искаженный некачественными

динамиками. Этот голос я уже слышал из бочки:

— Всем бандитам, засевшим в кафе "Летающие тарелки"! Немедленно прекратите

перестрелку, выкидывайте в окошко оружие и сдавайтесь! Вы окружены! Тот,

кто окажет сопротивление, будет уничтожен на месте! Даю вам на размышление

две минуты! Время пошло!

Во время объявления, кожаный прекратил стрельбу. Я тоже не стрелял. Я

посмотрел по сторонам и мне стало невесело — за стеклянными стенами кафе

меня ожидал арест. И надо признаться, что это был не самый подходящий

момент для такого события. Я мысленно подсчитал в голове все мои

преступления, не забыв прибавить к ним и те свежие трупы, которые лежали

сейчас на полу. Определенно, мне не удастся никому доказать, что я честный

и порядочный гражданин.

— У вас осталась одна минута! — сообщил мегафон.

В воздухе повисла зловещая тишина, которая не обещала ничего хорошего ни

мне, ни Кожаному Чулку.

Вдруг бандит с криком "АААААААА!" выскочил из-за стола и бросился к

выходу, стреляя сразу из двух пистолетов.

— Дрожите, твари! Я право имею! Получай, вашу мать! Получай! Кожаные Бе...

— парень словно проглотил последнее слово.

Всего его изрешетили быстрые остроконечные пули.

Бандит остановился, получая со всех сторон все новые и новые порции,

которые на какое-то время обеспечили ему равновесие.

— Достаточно! Прекратить пальбу! — крикнул мегафон.

Стрельба так же внезапно закончилась, как началась и мертвец упал в лужу

собственной крови.

"Добро пожаловать в ад!" — подумалось мне.

30

Что же делать, что же делать?.. Я посмотрел на дрожащую девицу и в моей

голове созрел быстрый, отчаянный план.

Я обхватил девушку левой рукой за шею, а правой — приставил к ее виску

пистолет и выволок ее к дыре, которую пробил собой ее лохматый приятель.

— Я убью ее! Я убью ее! — кричал я, выбираясь из кафе.

— Не стрелять! — закричали в мегафон. — У него заложница! — и продолжили,

уже обращаясь ко мне. — Пирпитум, брось оружие! У тебя нет никаких шансов!

Не бери на душу еще один грех! Не отягащай совесть еще одним безвинным

трупом!

— Я не совершил ничего плохого! Но вы все равно мне не поверите и засадите

меня за решетку! Меня такой вариант не устраивает! Поэтому, если вы не

дадите мне пройти к машине, я убью ее!

— Хорошо, — сказали в мегафон после небольшой паузы. — Не стрелять!

Пропустить его!

Я подтащил полумертвую от страха девушку к машине, впихнул ее на переднее

сидение, сам плюхнулся рядом, повернул ключ зажигания, выжал сцепление и

надавил на педаль. Автомобиль заревел и стремительно рванул с места,

оставляя позади злополучное кафе "Летающие тарелки".

Я посмотрел в зеркало заднего вида. Милиционеры, размахивая дубинками и

пистолетами, бежали к машинам.

31

Стрелка спидометра поползла вверх и зашкалила. У меня было несколько минут

форы, для того, чтобы придумать что-то неординарное, потому что я был

уверен, что не смогу уйти от милицейской погони на старом, видавшем виды,

жигуленке.

Заехав за поворот, я увидел спуск с кольцевой дороги на проселочную. Я

резко притормозил, свернул вниз и, отъехав чуть подальше, заехал за кусты,

рядом с огромной ямой.

— Стоп-машина, — сказал я сам себе, выключил мотор, потушил фары и

откинулся на спинку сидения.

Мигая и сигналя, мимо по дороге промчалась кавалькада милицейских

автомобилей.

Кажется, и на этот раз обошлось. Я вытащил из кармана помятую пачку

сигарет и с удовольствием закурил. Сделав несколько глубоких затяжек, я

посмотрел на заложницу.

Несмотря на напряжение последнего часа, я отметил, что все еще в состоянии

реагировать на красоту привлекательных девушек. Передо мной сидела

стройная блондинка с высоко вздымающейся грудью и полными чувственными

губами. Голубые джинсы плотно обтягивали ее стройные ноги. На вид ей было

лет двадцать и это придавало ей дополнительную привлекательность. К тому

же, блондинка смотрела на меня с явным восхищением. В ее больших

миндалевидных зеленых глазах я прочитал восторг, страх и желание

одновременно.

— Хочешь сигарету? — я протянул ей пачку.

— Спасибо, — девушка робко вытащила сигарету и взяла ее своими алыми

влажными губами.

Я щелкнул зажигалкой "ZIPPO".

Девушка выпустила дым.

— Ты правда Пирпитум? — тихо спросила она.

— А как бы ты хотела? — я положил руку ей на бедро.

Я подумал, что те испытания, которые мы перенесли с ней вместе, давали мне

основания быть откровенным.

— Так ты Пирпитум?

Я утвердительно качнул головой.

Она на минуту задумалась.

Я вытащил из кармана паспорт и протянул ей.

Полистав документ, девушка расцвела:

— Я сразу тебя узнала, еще в кафе, когда ты стал стрелять из-за стойки.

Щелчком я выкинул в окно окурок.

— Это правда, что о тебе говорят по телевизору? — спросила она.

— Про меня много говорят... что-то из этого правда, — я пощекотал ей шею

указательным пальцем. — Боишься меня?

— Немножко... Но ты ведь не будешь перерезать мне горло?

— Жаль было бы перерезать такое прекрасное горло, — я провел рукой по ее

подбородку. — Как тебя зовут?

— Мария.

— А меня Борис, — я расстегнул две пуговицы на ее жилетке. Судя по тому,

что мне стало видно, у Марии под жилеткой ничего не было, кроме кулона на

цепочке. — Мария, тебе очень к лицу этот кулон, — сказал я, расстегивая

жилетку дальше.

— Называй меня просто Машей, мне так больше нравится, — девушка млела в

моих обьятиях. Постепенно у нее закатывались глаза и лицо принимало

оттенок выражения полного небесного счастья.

Ну что же, должен же я за все испытания, которые выпали на мою долю,

получать небольшие награды за смелость.

Расстегнув жилетку, я притянул девушку к себе, отстранив тем самым ее

спину немного от сидения. Жилетка соскользнула с ее белых точеных плечей.

Я стал ласкать ей грудь. Маша часто дышала с закрытыми глазами. Я

поцеловал ей живот и стал расстегивать ее джинсы. Расстегнув широкий

блестящий ремень с заклепками, я приступил к расстегиванию молнии.

Расстегнув молнию, я принялся стаскивать голубые джинсы с ее стройных ног.

Маша, приподнявшись на сидении, помогала мне руками и ногами.

Наконец джинсы были сняты и закинуты на заднее сидение. Передо мной на

переднем сидении сидела обнаженная прекрасная двадцатилетняя Венера с

большой грудью. На животике слева у Маши была татуировка "рыбка", которая

придавала ей дополнительную сексуальность.

Я скинул рыжий пулеплетовский пиджак, освободился от галстука, расстегнул

ворот рубахи и стащил ее через голову. Маша расстегнула мне брюки,

просунула внутрь руку и быстро нашла то, что искала.

— О! — вырвался у нее возглас восхищения. — Вот это да!

— Не бойся, он не укусит. Он добрый. Можешь его погладить.

Я притянул девушку к себе и нежно поцеловал в губы. Ощущение было такое,

будто я маленький сижу с мамой в цирке и ем клубничное мороженое. Маша

одной рукой трепала мне прическу, а другой продолжала делать то, что уже

делала до этого.

Ее губы, оторвавшись от моих губ, скользнули по шее, по груди и дальше по

животу, осыпая мое тело горячими поцелуями. Я сильно возбудился.

Машина голова опустилась еще ниже и я почувствовал, как ее губы нашли то,

что держала до этого ее рука.

Я возбудился еще сильнее и потрепал девушку за уши.

— Не торопись... — я нажал на кнопку и передние сидения откинулись назад.

Стало гораздо удобнее.

Я аккуратно отстранил ее голову и посадил девушку на себя.

— Ах! Ах! Ах! Ах! Ах!

Маша запрокидывала голову и двигалась рывками, тяжело дыша.

Я завалил ее на бок и мы продолжили на боку.

— Ах! Ах! Ах!

На лобовом стекле раскачивался брелок Микки-Мауса.

Мы поменяли положение. Я был сверху и изо всех сил вжимал девушку в

сидения.

— Ах! Ах!

Мы снова поменяли положение.Теперь я был сзади, а она спереди.

— Ах! Ах! Ах!

Из того, что мы попробовали, так мне понравилось больше всего.

Вот сейчас... Вот сейчас будет... Вот вот... Вот оно!!!

— Огонь! — я откинулся на спину и замер. Маша упала на бок и лежала,

блаженно улыбаясь.

32

Я ногой снял с приборной доски пачку сигарет и зажигалку. Мы закурили и

какое-то время лежали молча. Просто курили и смотрели в потолок.

— У меня такого никогда не было, — наконец сказала Маша.

— Какого такого? — спросил я, желая услышать подробности.

— У меня было такое ощущение, как будто я улетела на планету Кодр, где

живут разумные зайцы с круглыми ушами.

Я ожидал услышать что-нибудь другое, честно говоря.

— На какую планету?

— На планету Кодр. Есть такая планета в одной галактике. На ней живут

разумные зайцы с круглыми ушами. Они едят черную редьку.

Нормальное дело, подумал я. По-моему, у нее не все в порядке с головкой

или она удолбалась наркотиками. Чего доброго, не я ей, а она мне перережет

горло.

— А у меня было такое ощущение, — сказал я, чтобы не отстать, — что я

улетел на планету Голливуд и выпил там в баре стаканчик виски с содовой.

— Я бы тоже с удовольствием выпила бы сейчас коктейль. Я хотела выпить еще

в кафе, но Сергей сказал, что мы не можем пить коктейли, пока в кафе плохо

пахнет.

— Это тот лохматый, который был с тобой?

— Да, — Маша вздохнула, — он был очень нервный и придирчивый... Его больше

нет... Теперь мой парень — ты! — она обняла меня за шею и поцеловала в ухо.

— Правда? У тебя ведь нет девушки?

— В данный момент нет, — я перевернулся на бок и подпер голову рукой.

— Как здорово! Теперь мы с тобой никогда не будем расставаться, да?

— Видишь ли, милая... — я прикурил вторую сигарету от первой, — за мной

охотятся и милиция и бандиты. Оставаться со мной теперь смертельно опасно.

Вот я решу свои проблемы... а потом мы... разумеется... само-собой, будем

вместе... Это само-собой... А сейчас ты должна скрыться и ждать, когда я

тебя найду.

— Нет! Я не хочу скрываться! Я хочу сражаться вместе с тобой плечом к

плечу! Как Бонни и Клайд!

Странно, но точно такое предложение мне сегодня уже поступало от Кати.

Конечно же, это предложение более соблазнительное, потому что Катя мне

надоела еще в супружестве... Но, все-таки, иметь в компаньонах женщину, в

моей ситуации крайне неразумно. Женщины — тормоз и якорь. Но обьяснять ей

что-либо, по-моему, бесполезно. У нее такие сумасшедшие глаза, что вряд ли

она поймет разумные доводы. Лучше я назначу ей свидание, а сам не приду.

Ха!

— Вот что, радость моя, — сказал я, глядя в окно, — сделаем тогда так.

Сейчас мы оденемся и я тебя подброшу, куда ты скажешь. А сам займусь

своими делами, которые мне легче будет сделать одному... А вот завтра

вечером я за тобой заеду и мы вместе отправимся грабить какой-нибудь

банк... Йес, Бонни? — добавил я по-английски.

— А нельзя мне сегодня остаться с тобой?

— Нет! — я провел по воздуху ребром ладони. — Это невозможно! Ведь ты же

не хочешь, чтобы из-за тебя я испытывал трудности? Не хочешь ведь, нет?

— Ну, хорошо, — вздохнула Маша. — Но ты меня не обманешь? Ты правда за

мной завтра приедешь?

— Конечно, дорогая. Завтра вечером я приеду за тобой и мы поедем грабить

банк, как Бонни и Клайд, — я приставил ей к животу оттопыренный палец и

сказал, — Кых-кых!

— Но как же мы поедем грабить банк, у меня ведь нет оружия?

— Я привезу тебе новенький блестящий автомат.

— Вот здорово! — Маша захлопала в ладоши, а потом задумалась. — А он не

очень тяжелый?

— Нет, это будет легкий компактный блестящий автомат, как в кино

"Полицейский из Гарлема".

— Я не смотрела этот фильм.

— Неужели?! Ничего, я завтра привезу тебе видеокассету. У тебя есть видак?

— Конечно есть!

— Мы посмотрим с тобой фильм, выпьем шампанского и поедем грабить банк.

— Ой, как здорово! — она поцеловала меня и снова задумалась. — Только я не

умею стрелять...

— Ничего страшного. По дороге мы заедем в тир и потренеруемся.

— Фантастика! Мы посмотрим фильм, выпьем шампанского, заедем

потренероваться в тир, ограбим банк, а потом вернемся ко мне и займемся

любовью! Это будет самый замечательный вечер в моей жизни! Правда, милый?

— Правда.

— Ты настоящий! Ты можешь ответить на любой вопрос! Мне так с тобой легко.

Мне ни с кем не было так легко, как с тобой.

— Так и должно быть, — я похлопал Машу по бедру.

Маша открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но не успела, — нас осветили

со всех сторон прожекторы, фары, фонари, мигалки и милицейские

осветительные приборы.

33

Я прикрыл рукой глаза, заслоняясь от яркого света. Маша прикрыла руками и

глаза и грудь.

— Пирпитум, сдавайся, ты окружен! — раздался все тот же голос из мегафона.

— Сопротивление бесполезно!

Не понимаю, — подумал я, — как они нас обнаружили и так незаметно

окружили? Хотя, пока мы занимались этим делом, мы были не очень

внимательны ко всему остальному. Итак, к моим предыдущим преступлениям

прибавляем взятие заложницы и изнасилование ее. Сдаваться никак нельзя.

— Сдавайся, Пирпитум! — крикнули снова в мегафон. — У тебя нет никаких

шансов!

Я огляделся по сторонам. Милицейские машины окружили нас плотным кольцом,

и только в одном месте их не было. Их не было там, где была глубокая яма.

Нужно рискнуть. Во всяком случае другого выхода не нет. Понадобится

немного времени, для того, чтобы завести мотор... А стрелять они не

посмеют, потому что у меня в машине заложница. По их мнению, я — серийный

убийца и поэтому они должны побаиваться меня. Если я сейчас поступлю

как-то неординарно, они, скорее всего, растеряются, и я смогу спокойно

завести мотор.

— Маша, — шепнул я девушке на ухо, — ты должна кое-что для меня сделать...

Я приготовлюсь завести машину, а ты по моему сигналу высунешь свою

прекрасную голую попку в окно, чтобы отвлечь их от дурных мыслей... Мы с

тобой теперь, как Бонни и Клайд. Ты — Клайд, а я — Бонни. То есть,

наоборот. — Я погладил ее по коленке.

Мы переместились в переднюю часть машины и я спустил ноги на педали.

— Давай, Бонни, покажи им!

Маша выставила на улицу задницу и повиляла ей.

Милиционеры притихли.

— Вот вам! — закричал я. — Пирпитум не сдается!

Взревел мотор, машина резко рванула с места и понеслась к яме.

Маша пыталась вытащить попку из окна, но никак не могла этого сделать на

такой огромной скорости. А я не мог сбросить скорость, потому что только в

скорости было наше спасение. Ничего, потерпи, Бонни!

Когда машина достигла края ямы, стрелка спидометра зашкалила. Держись,

Бонни! Держись, Клайд! Вжжжж! Мы взлетели над ямой и, перелетев через нее,

с грохотом приземлились на противоположном краю. Машину сильно тряхнуло и

Бонни вместе с оторвавшейся дверью отлетела на землю.

Надеюсь, ничего страшного с ней не произошло.

Надеюсь, что она не сильно ушиблась.

Прости, Маша, но надеюсь, ты понимаешь, что на такой скорости при

приземлении дверца не могла не оторваться. А ты напрасно замешкалась и не

вытащила свою попку из окна. Это игры взрослых мужчин, а не кинематограф с

поп-корном.

34

Таким образом я прилично оторвался от преследователей, несмотря на то, что

в моем распоряжении был потрепанный жигуленок без одной передней двери.

Я вылетел на шоссе.

Я гнал по шоссе и ветер, врывавшийся в салон через образовавшуюся дыру,

ерошил мне густые кудри. Фонари мелькали в ритме рок-н-ролла. Слева, как

ракеты, проносились встречные машины.

Если я на такой скорости врежусь в препятствие, то меня размажет как масло

по бутерброду! Но что-то завораживающее есть в этой смертельно опасной

гонке. Что-то такое, что заставляет меня все крепче и крепче давить ногой

педаль. Вжжжж! Вжжжж! Эх, Россия, не так ли, как этот раздолбанный

отечественный автомобиль без дверцы, несешься ты по раздолбанной дороге,

куда-то в даль, без цели, выжимая все возможное из раздолбанного мотора,

оставляя позади иностранцев на их сраных мерседесах и обдристанных

ролсройсах! Зачем тебе эта гонка, мать Россия?! Хер его знает! Куда ты

несешься? Хер его знает! От чего бежишь? Хер его знает! Но есть в этой

гонке такая поэзия, какой нет ни в одном иностранном мерседесе! И остаются

на обочине те, кто не понимает, зачем тебе эта смертельная опасная

безумная гонка! И никогда не поймет - ни японец, ни немец... А только

почувствует раздражение и зависть! Ваш спидометр здесь не работает,

господа! Русские любят быстро и много ездить просто так!

Мои мысли так завладели мной, что я ехал, стуча кулаком по клаксону,

неистово сигналя и распевая в полный голос "Тра-ля, ля-ля!". Вот это да!

Меня подозревают во всех смертных грехах, только что я потерял симпатичную

мне девушку, за мной гонятся, а я еду и пою, как ни в чем не бывало,

словно я выиграл в лотерею иномарку.

Я впал в такую эйфорию, что ни о чем не думал.

Впереди на обочине дороги голосовала привлекательная девушка. Я резко

сбросил газ и нажал на тормоз. Машина, скрипя колесами, эффектно

остановилась прямо перед девушкой. Я сделал рукой приглашающий жест и

сказал:

— Прошу вас, прекрасная незнакомка, в эту недостойную вашей красоты

карету! Я буду рад помочь такому очаровательному существу! Садитесь же и

владейте мной безраздельно.

Круглыми испуганными глазами девушка смотрела на меня и было такое

ощущение, что ей хочется провалиться сквозь землю.

Я посмотрел на себя и увидел свое голое тело с высоко поднятым смычком.

Тогда мне стало понятно ее замешательство. Встретить на пустынном ночном

шоссе голого маньяка на машине! Не каждая девушка сможет спокойно

перенести такое потрясение!

— Вы считаете, — сказал я, — что неинтеллигентно ездить в таком виде?.. А

я так не считаю!.. Так вы едете или нет?

Девушка отрицательно замотала головой, не имея возможности от страха

произносить звуки.

— Как хотите, мадам! Чао! — я выжал сцепление и дал газу.

В зеркальце заднего вида я увидел, как девушка, постояв еще немного, упала

в обморок. Я думаю, что стресс, перенесенный ею, не был настолько

серьезным, чтобы причинить сильный ущерб ее рассудку и здоровью. В жизни

бывают встречи и пострашнее. Вот как у меня, когда я сидел в бочке, а в

нее заглянула жена Пулеплетова с перерезанным горлом... Или когда я

обнаружил, что занимаюсь оральным сексом с суккубой. Меня до сих пор не

оставляло ощущение, что все это было наяву, а не во сне, настолько яркими

были пережитые впечатления.

А все-таки одеться бы не мешало, мало ли какие встречи мне еще предстоят.

35

Я притормозил у обочины и вылез из машины, чтобы удобнее было одеваться.

Было уже совсем темно и я не боялся сконфузить своей наготой кого-нибудь

еще.

Я вытащил вещи, положил их на капот.

Из брюк что-то выскочило, звякнуло об асфальт и закатилось под машину. Я

нагнулся, пошарил руками и вытащил кольцо, которое я взял из чемодана на

чердаке. Я надел кольцо на безымянный палец левой руки. Кольцо оказалось в

самый раз. Ну что ж, буду тогда носить. Мне всегда нравилось, когда

мужчины носят на руке крупные перстни. Это придает мужчинам более

мужественный и респектабельный вид.

Когда я надевал рыжий пиджак, вдалеке на дороге послышался вой милицейских

сирен.

Черт! А я-то думал, что я от них окончательно оторвался! Идиот! Сколько же

времени я потерял на эту несостоявшуюся попутчицу и на это глупое

одевание?!

36

Я быстро вскочил в машину и рванул с места вперед. Через несколько секунд

я набрал максимальную скорость, которую только можно было набрать на этом

дурацком драндулете. Поглядывая в зеркало заднего вида, я с досадой

замечал, что расстояние между мной и преследователями катастрофически

быстро сокращается. Еще бы! Ведь милиционеры ехали на новеньких фордах, а

я — на этой штопаной развалюхе! Эх! Мне бы сейчас моего старого приятеля

Джипа (Линкольна, бля, Навигатора), который остался у дома Пулеплетовых, я

бы им показал, как надо ездить! Гонки с Пирпитумом стали бы для них уроком

на всю жизнь! А от этого металлического лома, при всем желании, ничего не

добьешься!

Я лихорадочно обдумывал, какой бы мне предпринять маневр, чтобы снова

перехитрить милицию. Я не раз видел в кино, как герои в подобных

ситуациях, резко сворачивали вбок, разворачивались, пропускали погоню мимо

и гнали в обратную сторону. А преследователи, в результате, неудачно

тормозили, наезжая друг на друга и даже взрываясь.

Не сбавляя скорости, я крутанул баранку вправо, чтобы съехать в кювет.

Порыв ветра, влетевший в дыру от двери, сорвал с приборной доски трусики

Маши и кинул их мне в лицо. Я потерял управление. Автомобиль вильнул и

перевернулся вверх дном. Я потерял сознание, вывалился наружу и покатился

вниз.

37

Очнулся я в тюремной больнице, прикованный за ногу наручниками к койке.

Голова нестерпимо болела.

Я все-таки попался!.. И теперь мне придется отвечать за все преступления,

которые я не совершал!.. К такой ситуации я был совершенно не готов. Мало,

что я попался, я еще и ушиб голову, а голова для меня это главное, потому

что я интелектуал и придумываю головой разные штуки.

Я огляделся по сторонам. Справа у стены стояла еще одна койка, к которой

наручниками была прикована какая-то женщина, которая читала газету. Я

очень удивился, потому что знал, что в тюрьмах и больницах людей разделяют

по половому признаку. Я заворочался. Женщина отложила газету и посмотрела

на меня:

— Вы очнулись? — спросила она приятным голосом.

— Где я?.. — спросил я слабо. — В раю?

— Да, — ответила женщина. — Ты лежишь в раю, пристегнутый наручниками к

кровати, а под кроватью у тебя стоит судно для удобства. Но по сравнению с

общей камерой — это, действительно, неплохое место. Отель пять звездочек.

Я пригляделся к соседке. Она была довольно миловидной шатенкой с большими

карими глазами, маленьким носиком-пуговкой и чувственным ртом. Из под

серого тюремного одеяла выглядывала ее белая, красивой формы, нога. И по

остальным формам, которые приняло одеяло, было видно, что она неплохо

сложена.

Не очень-то удобно пользоваться судном в таком соседстве.

Я прочистил горло и сказал:

— Не очень-то удобно пользоваться судном в таком соседстве.

— Что делать, — вздохнула девушка. — Камеры здесь раздельные, как и везде,

а больничка — одна комната на две койки.

— Это безобразие! — возмутился я. — Сажают людей, а не могут обеспечить им

достойных условий содержания! Это неинтеллигентно!

— Какой интеллигентности вы хотите от вертухаев?! — девушка развела

руками. — Вам-то еще туда-сюда, вы — мужчина. А каково приходится

интеллигентной девушке? Вы не представляете! Я имею высшее образование — я

закончила медицинский институт. У меня за плечами музыкальное училище по

классу фортепиано, увлекаюсь живописью и поэзией. Пишу стихи и рисую

акварельки. И каково мне с моим культурным багажом кантоваться по тюрьмам

со всяким сбродом?! Мало того, что я не имею возможности культурно

общаться с равными, мне еще приходится подвергаться сексуальным

домогательствам со стороны всех, кому не лень!

— Как я вас понимаю... — сказал я. — Честно говоря, я тоже предпринимал

все мыслимое, чтобы не угодить за решетку.

— Еще бы! — фыркнула девушка. — За такой букет преступлений который вы

имеете... Вас, наверно, расстреляют...

Об этом я как-то не думал. Я думал, что мне придется достаточно много

времени провести в тюрьме, прежде, чем я сумею доказать свою невиновность.

Но выходило, что меня могут поставить к стенке прежде, чем я сумею это

доказать. Такой вариант меня совсем не устраивал.

— Такой вариант меня совсем не устраивает, — сказал я вслух.

— Здесь никого не спрашивают — что их устраивает, а что нет, — девушка

поправила прическу. — Кстати, меня зовут Галина.

— А меня Борис Андреевич.

— А я знаю.

— Откуда вы знаете?

— В тюрьме все быстро становится известно. К тому же про вас пишут все

газеты, говорят по радио и показывают по телевизору. Вы — знаменитость.

— Очень приятно, — сказал я.

Я был знаменитостью, благодаря своему чудо-клею, а теперь стал знаменитым

вдвойне из-за преступлений.

— Вы меня боитесь? — спросил я.

— Не боюсь. На воле боялась бы, а здесь — нет.

Мне почему-то вспомнилась та голосующая девушка, которую я перепугал на

дороге своим голым телом, и я вздохнул: "Э-хе-хе".

— А скажите, Галя, вы верите в то, что про меня знаете?

Галя помолчала, взяла газету и пробежала еще раз глазами по строчкам.

— Ну, не во все, — наконец ответила она, — но... за вами числится столько

преступлений, что с трудом можно поверить, что вы такой уж праведник.

— Даже вы, Галя, верите в то, что я преступник... А милиция тем более... Дайте

газету почитать.

— Нате.

Так как мы были прикованы к кроватям наручниками и дотянуться друг до

друга не могли, Галя сложила из газеты самолетик и запустила в мою

сторону. Самолетик ударился носом в стенку и упал на мой живот.

— Спасибо, — я развернул газету.

На первой странице под заголовком "Схвачен серийный убийца Пирпитум",

помещались две мои фотокарточки. Одна еще институтских времен, на которой

я был сфотографирован на боксерском ринге. Фотокарточка была сильно

увеличена и подретуширована, из газеты злобно смотрел мужчина в майке, с

синяком под глазом и звериным выражением лица. Рядом была другая

фотография в нормальном виде — в костюме и при галстуке. Статья была

такая:

Серийный убийца Борис Пирпитум схвачен органами внутренних дел сегодня

ночью

Глядя на фотографию справа, никто никогда не подумает, что за этим

человеком тянется внушительный шлейф ужасных преступлений. Но посмотрите

на фотографию слева! Вот истинное лицо ученого-оборотня, доктора наук

Бориса Пирпитума!

Этот человек долгое время тщательно скрывал звериное нутро, под маской

добропорядочного обывателя и преуспевающего ученого, нажившего состояние

на изобретении чудо-клея "Суперпирпитумс".

Так вот живет в вашем подьезде какой-нибудь с виду приличный человек с

высшим образованием, который гуляет по вечерам с таксой и никогда не

пройдет мимо вас не поздоровавшись. Как вдруг оказывается, что этот

"миляга" насилует в лифте вашу жену, перерезает ей горло, грабит вашу

квартиру, а потом идет в ночное кафе и устраивает там перестрелку, которая

закончивается пятью холодными трупами и взятием заложницы. После чего, он

насилует заложницу и хладнокровно выталкивает ее обнаженной на скорости из

машины.

Все эти и многие другие зверские преступления, как вы, наверное, уже

догадались, принадлежат делу рук Бориса Пирпитума!

Еще вчера средства массовой информации собщали, что Борис Пирпитум погиб

при задержании (утонул в реке). Город вздохнул с облегчением и только

ждал, когда же из реки выловят тело преступника, чтобы стопроцентно

удостовериться. Но, как оказалось, прожженный преступник Пирпитум просто

запутывал следы.

Борис Пирпитум жив и продолжает действовать. Уголовный розыск мобилизовал

весь состав для того, чтобы активизировать поимку опасного преступника. Но

все-таки им не удалось помешать Пирпитуму совершить еще несколько

преступлений.

Сбежав от милиции, Пирпитум нагрянул к своей бывшей жене, видимо для того,

чтобы расправиться с ней. Случайно в доме бывшей жены К. в это время

находились гости, которые попытались защитить беззащитную женщину, но сами

стали жертвами вооруженного преступника. Одному из них Пирпитум прострелил

ноги, а потом заставлял истекающую кровью жертву ползать из дома в сад и

обратно. Вдоволь наиздевавшись, Пирпитум перерезал ему горло ножом.

Второго гостя Пирпитум жестоко избил, связал, заклеил ноздри клеем

"Суперпирпитумс" и тоже перерезал ему горло. После чего, на фоне свежих

трупов он в извращенной форме изнасиловал бывшую жену. Воспользовавшись ее

машиной, Пирпитум добрался до ближайшего кафе и учинил там кровавую

разборку, застрелив пять человек, в том числе двух турецких подданных.

Вовремя подоспевшие к месту очередного преступления оперативные работники

чуть было не задержали опасного преступника, но ему вновь удается сбежать,

захватив заложницу.

И, казалось бы, взял заложницу и уноси поскорее ноги. Так нет же —

звериное нутро Пирпитума снова берет верх над его разумом и он, отъехав

недалеко от места последнего преступления, совершает новое — насилует

заложницу. А когда его опять окружают оперативники, Пирпитум выбрасывает

заложницу на скорости из машины и пытается уйти от преследования.

Ему это почти удается, но патологические склонности заставляют Пирпитума

остановить машину перед голосующей девушкой, на которую он, конечно же,

набрасывается и теряет время. На этот раз, милиционеры догоняют

преступника и арестовывают его.

В заключении хочется сказать вот что. Все мы — цивилизованные люди и

возражаем против смертной казни, так как считаем, что это негуманно. Но

если суд вынесет этому преступнику высшую меру наказания, мы проголосуем

"за".

Денис Назаров

Статья превзошла все мои ожидания. По ультрасовременным сведениям, мне

предстояло не только доказать свою невиновность в милиции, но и

оправдаться перед общественным мнением, что я не Джек-потрошитель, а

законопослушный гражданин, втянутый в воронку криминальных событий и

остросюжетных приключений, из-за своей порядочности и неумению пройти мимо

чужой беды. Кроме того, насчет перерезания горл в Катином доме газетчики,

как всегда, приукрасили. Логика понятная — раз двоим Пирпитум перерезал

глотку, значит и четырем может. Но что, если это правда? Не идет ли кто-то

ужасный за мной по следу? Я почувствовал, как у меня по спине пробежали

холодные мурашки. Здесь была какая-то тайна.

— Интересно получается, — сказал я. — Благодаря этим писакам, теперь меня

знает в лицо каждая собака! Теперь я не знаю, что для меня лучше — сидеть

в тюрьме и ждать, когда меня расстреляют, или оказаться на воле, где меня

с удовольствием линчуют обыватели?! Даже если меня оправдают, мне,

вероятно, придется поменять имя, фамилию, внешность и место жительства для

того, чтобы глупые люди перестали видеть во мне маньяка, который

перерезает всем горло! — я резким движением отшвырнул газету на пол.

—От газет ничего хорошего не дождешься...— согласилась Галя. Непонятно —

зачем им было нужно смешивать вас с Собачником?

Она имела в виду знаменитого маньяка, которого долго не могли поймать. Как

выяснилось позже — это был интеллигентный одинокий мужчина средних лет,

настигавший своих жертв в лифте. Он насиловал и зверски убивал красивых

женщин. Преступник рассказывал, что когда он видел красивую женщину — у

него в голове начинался артобстрел, он буквально сходил с ума от грохота

взрывов. И только после того, как он насиловал и убивал женщину, в его

голове наступало затишье после артобстрела. Его прозвали Собачником, за то

что его всегда сопровождала такса, по-кличке Барбоска, которая тихо

поскуливала, пока он насиловал жертву, а после убийства слизывала с

хозяина кровь. Вот с какими монстрами сравнивали меня!

— Кстати, — продолжила Галина после небольшой паузы, — я была знакома с

покойной Пулеплетовой. Я работала раньше в лаборатории ZZZ, а она был

женой нашего директора.

— Вы работали в ZZZ?! — изумился я. — До недавнего времени я вообще ничего

не слышал о такой лаборатории. Но после того злополучного звонка, я только

о ней и слышу!

—После какого звонка? — спросила Галя.

38

Я вкратце рассказал ей всю историю — как мне позвонили, как я поехал к

Пулеплетову предупредить его об опасности, как проник в его дом и что там

обнаружил, и про все остальное, кроме интимных отношений с женщинами и

странных снов в бочке.

На протяжении всего рассказа Галя ни разу меня не перебила. Она слушала,

широко раскрыв глаза, вздыхала, а под конец рассказа у нее на глазах

блеснули слезы.

— Вот и все... — закончил я свое повествование.

Галя посмотрела на меня совершенно не так, как она смотрела до рассказа.

Она посмотрела на меня глазами женщины, которая все понимает и прощает.

— Сколько же всего вам пришлось вынести! — воскликнула она и всплеснула

руками.

— Да, в кино ходить не нужно.

— После вашего рассказа, я не знаю, как вам можно не верить?! Если бы я

была прокурором, я бы вас сразу отпустила, а на ваше место посадила бы

милиционеров и журналистов, которые вас сюда упекли! — Галя посмотрела в

стенку. — ... Не хочу вас огорчать... Но мне кажется, что ваши дела очень

плохи... Дело в том, что я работала в самой секретной части лаборатории,

зоне ZZZ.

— Простите, — перебил я, — но я читал в газете, что в лаборатории ZZZ

только две зоны — Z и ZZ. А название ZZZ, как обьясняют ее сотрудники,

складывается из названия этих зон — Z + ZZ = ZZZ.

— Это официальная версия. На самом же деле в лаборатории есть еще и третья

зона — ZZZ, в которой я работала. Это сверхсекретная зона и в ней творятся

такие вещи, от которых волосы встают дыбом.

— Что же там происходит? — спросил я.

— Этого я вам сказать не могу, потому что если я расскажу об этом хоть

одной живой душе, будьте уверены, что меня убьют!.. Вы упомянули в своем

рассказе несколько фамилий, которые мне хорошо известны... Это страшные

люди! Они ни перед чем не остановятся! Именно они засадили меня в тюрьму и

если они захотят со мной расправиться, они достанут меня везде! — Галя

всхлипнула.

— Мне кажется, — сказал я, — что вы преувеличиваете. Мы с вами находимся в

тюрьме за решеткой. Как же они могут вас здесь достать?

— Вы их не знаете! Я же говорю вам, это звери, которые не бояться ничего!

У них везде есть свои люди! Они запугивают их или подкупают!

— Вы имеете ввиду Савинкова?

Галя испуганно поглядела по сторонам, чуть заметно кивнула и, помолчав,

сказала.

— Я хотела уйти из лаборатории, потому что не могла выносить того, что там

творилось. Но они боялись, что я проговорюсь... И упрятали меня за

решетку... Им было бы проще меня убить. Они поступают так со всеми, кого

увольняют с работы. Даже с теми, кто имел слабое представление о том, что

там творится...

Я вспомнил повара Сарделькина, про которого читал в газете, а в кафе по

телевизору говорили, что он пропал.

— Почему же они оставили вас в живых? ? спросил я Галю.

— Я сделала одно открытие, которое им бы очень пригодилось. Они знают об

этом и надеются заставить меня раскрыть секрет. Но я лучше умру, но ничего

им не скажу, потому что пользуясь моим открытием они получат безграничную

власть над миром!

У меня началась прямая речь:

— Как странно! Мы с вами, незаурядные ученые, интеллигентные люди, сидим в

тюрьме, как какие-то уголовники! Как несправедлив этот мир! — Я машинально

дернул ногой, которая наручником была прикована к спинке кровати. — Я

должен поставить все на свои места, чтобы ученые могли спокойно работать,

а преступники сидели в тюрьме с пристегнутыми ногами или пилили дрова! Я

сделаю это! Чего бы мне это не стоило, я выберусь отсюда и наведу порядок!

Они еще не знают, что такое настоящий доктор наук и чем он отличается от

других людей!

Галя печально вздохнула:

— Спору нет, вы незаурядный человек. Но даже такому как вы, едва ли их

одолеть.

— Вы не верите?! Зря! Давайте поспорим на что хотите, что если я отсюда

выберусь все будет, как я сказал!

— Вы смелый человек... Но как же вы собираетесь отсюда выбраться? Из этой

тюрьмы за все время ее существования не удалось сбежать никому.

— Я не знаю как, но я обязательно найду способ покинуть эти стены! Когда

ученый начинает свой поиск, он еще не знает, каким способом добьется

желаемого результата, но он чувствует, что идет по правильному пути и на

этом пути его ждут загадки и намеки, которые он обязательно разгадает и с

их помощью добьется того, чего хотел!

— Когда вы так говорите, — сказала Галя, — происходит странная вещь — умом

я понимаю, что этого не может быть, но сердце мне подсказывает, что вы

добьетесь невозможного! — Она тихонько запела:

Умом я понимаю —

Такого не бывает,

Но сердце мое знает,

Что этому бывать.

Дождемся ночи темной,

Раскроем все секреты

И я тебе тогда же

Дам повод понимать,

Что ничего не значит,

Что ты лежишь в кровати

Наручником холодным

Прикован за кровать!

Поет ли она песню из кинофильма Орловой, или хочет подать мне знак, что

ночью меня ждет нечто приятное, а песня из кинофильма Орловой просто

маскировка для посторонних ушей?

39

Остаток дня я провел в догадках, что имела в виду Галя и чем все это

закончится и кто все это придумал.

Мы еще долго разговаривали, а ночью Галя, при помощи шпильки, спрятанной в

матрасе, отомкнула свои и мои наручники и мы осторожно стали прохаживаться

по камере, разминая затекшие конечности.

Я немного поприседал. После недавнего сотрясения мозга, надо сказать, это

было нелегко. Голова кружилась, я с трудом удерживал равновесие, но

старался из последних сил не терять над собой контроль в присутствии

красивой девушки.

Галя приподняла кровать и вытащила из ножки шприц.

— Что это? — спросил я, приседая.

— Героин, — сказала она, посмотрев иглу на просвет. — Меня хотят сделать

наркоманкой. Подсовывают мне наркотики. Надеются, что я сяду на иглу и

буду на них работать. Это всем известный трюк!

— Зачем же вы поддаетесь ему?! — спросил я, пытаясь встать между Галей и

шприцем.

Галя отдернула руку за спину:

— Не волнуйтесь за меня! Я же химик и точно знаю допустимую концентрацию

вещества в крови. А поэтому мне ничего не грозит, — она села на кровать. —

Вы не хотите уколоться?

В обычном положении я, конечно, отказался бы от наркотиков, потому что

считаю их злом. Но теперь, когда я попал в тюрьму, мне показалось вполне

естественно попробовать. Тем более, я слышал, что ученые уровня Менделеева

часто прибегали к таким средствам, чтобы найти свежее решение. Я тоже

решил, что наркотики, которые в некоторых случаях зло, в некоторых случаях

могут быть наоборот.

Я с готовностью спустил штаны:

— Колите мне в мышцу, в вену я не хочу.

— Вы это придумали, — улыбнулась Галя, — чтобы снять передо мной брюки?

— Не скрою, — ответил я, почувствовав взаимный импульс. — Более того, я

хотел бы, чтобы и вы последовали моему примеру. Нечестно, когда один без

штанов, а другая в штанах.

— Вы со всеми девушками так себя ведете?

— Только с вами.

— Чем же я заслужила такую честь?

— Не знаю, но что-то заставляет меня делать это... Вы ходили в детский сад?

— спросил я.

— ..? Ходила.

— Помните, была такая игра в больницу? Мальчики и девочки снимают друг с

друга трусики и делают уколы.

— Вы отлично придумали, — сказала Галя. — Это, должно быть, очень

возбуждает. Тогда я, как доктор, должна сделать вам укол. Ложитесь на

живот.

Она поделилась со мной дозой.

— А теперь я вам.

Теперь Галя легла на кровать и приспустила трусики.

Я пошлепал ее по попке и довольно ловко сделал укол. За последние сутки я

делал уже третий укол — Засукину, Кате и вот сейчас.

— У вас легкая рука, — сказала Галя взволнованно.

Я погладил ее по спине и просунул руку под живот.

— Мы с вами, как Бонни и Клайд, — сказал я, вспомнив, что девушкам

нравится этот образ. — Нас бросили в тюрьму, но мы и в тюрьме можем любить

друг друга.

Галя перевернулась на спину и притянула меня к себе. Мы долго и упоительно

целовались и ласкали друг друга.

— Пристегни меня наручниками к кровати, — попросила Галя шепотом. —

Пристегни меня за руки-за ноги. Я хочу полностью стать твоей рабой.

Работники умственного труда, как я заметил, склонны к извращенным

сексуальным удовольствиям.

Я раздел Галю, пристегнул ее наручниками к спинкам кровати и овладел ею.

—Мой господин, наказывай меня! Наказывай меня! Наказывай меня!

— Вот тебе! Вот тебе!

—Наказывай меня! Ах! Наказывай...

—Вот тебе! Вот тебе!

Такого я, пожалуй, еще не испытывал. Это было так круто!

— Еще чуть-чуть... Вот... Вот... Вот... Огонь! — крикнул я слишком громко.

На мой крик в камеру вбежали охранники и кинули меня в карцер, надолго

разлучив со случайной подругой по несчастью.

40

Теперь к реестру моих преступлений добавилось еще два — попытка к бегству

и изнасилование сокамерницы. Завтра об этом напишут газеты и мой образ в

глазах общества приобретет еще несколько выразительных черт бешеного

зверя, загнанного в угол.

Маленький карцер оказался куда менее удобным, чем большая камера. В

карцере — метр двадцать в ширину и столько же в длину — спать, скрючившись

на полу, было холодно и сыро. Хорошо еще, что наркотик продолжал пока

действовать и я не особенно страдал от неудобств. И даже наоборот, карцер

казался мне вполне подходящим помещением, где можно спокойно посидеть и

подумать ? как отсюда выбраться.

Как же мне выбраться отсюда, — думал я. — В тюрьме толстые стены, высокие

заборы, колючая проволока под током, охрана. А у меня нет ни клея, который

меня не раз выручал, ни пистолета Абрама Ивановича, ни даже булавки,

которая была у Гали. Вот только кольцо на руке осталось... Кольцо!!!

Я только сейчас заметал, что у меня на пальце перстень с печаткой. Как же

они его не сняли?! Оно просто чудом осталось у меня на пальце, иначе ? я

не могу этого объяснить...

Я чувствовал, что чем-то оно может мне пригодиться... Я снял кольцо и

оглядел со всех сторон. Что можно им сделать?.. Открывать бутылки...

Продать... Распилить и заточить...

В углу печатки блестел маленький прозрачный камушек.

Я подышал на него и потер рукавом.

41

Стены завибрировали и в карцере материализовался пингвин-кровосос из моего

сна в бочке.

Ну и дела! Либо я сейчас опять сплю, либо это из-за наркотика, либо я

сошел с ума!

Пингвин встал на колени, сложил на животе руки и сказал "Кар".

В карцере было так мало места, что он своим окровавленным клювом едва не

задевал мне в живот.

Ну-с, — подумал я, — потихоньку приходя в себя, — раз уж это случилось, то

будем считать это нормальным. Так лучше всего. Приступим к общению с

нечистой силой.

— Здравствуй, птица,— сказал я.

— Кар! — вскрикнул пингвин и подпрыгнул.

— Ах, да! Ты же говорить не умеешь!.. Вот что я тебя попрошу... Как

видишь, здесь мало места, поэтому ты давай испаряйся и передай на том

свете маркизу-вампиру Бербезилю от меня привет. Скажи ему, что я его жду

для собеседования.

Пингвин последний раз каркнул и растаял в воздухе, как сухой лед.

В двери приоткрылось окошечко и в нем появился глаз охранника.

— Эй, ты! Чего раскаркался?! Каркать запрещено!

Я подождал пока окошко закроется и снова потер кольцо об рукав.

Воздух завибрировал и в камере материализовался маркиз-вампир Бербезиль.

Маркиз сразу снял шляпу и хотел ей хорошенько помахать, но заметив, что

места мало, просто прижал ее к груди.

— Маркиз Бербезиль к вашим услугам.

— Здравствуй, маркиз! Рад тебя видеть снова! Как поживаешь?

— Какая наша жизнь? — маркиз махнул рукой. — Вы же знаете, хозяин.

— Ну да, ну да... Извини, я не подумал, — я похлопал вампира по плечу. —

Ого, какой ты прохладный!

Маркиз хмыкнул.

— Вообще-то у нас есть теплые местечки, но это на любителя.

— Да?.. Кушать хочешь?

— Кушать? — маркиз оживился. — С удовольствием.

— Хорошо, — я постучал носком ботинка по полу. — Видишь ли, приятель

маркиз, я попал сюда не по своей, как ты понимаешь, воле. Кое-кто упрятал

меня сюда, чтобы воспрепятствовать моей свободе передвижения. А я люблю

передвигаться и к тому же у меня накопилось множество неотложных дел, к

которым мне нужно приступать немедленно. Поэтому, я предлагаю тебе некое

предприятие, в результате которого ты как следует подкрепишься, а я

выберусь отсюда. Понял мою основную мысль?

— Так точно, хозяин! Сочту за честь поспособствовать. Бербезили не

подведут.

— Действуй, командор!

Маркиз-вампир вытащил из камзола шпильку, облизал ее, посмотрел на свет и

вставил в замок.

— С древних времен известно, ? сказал он, — что слюна вампира помогает

открывать двери.

Замок щелкнул, маркиз приложил к губам палец, осторожно приоткрыл дверь и

проскользнул в коридор.

— А-а-а! — услышал я дикий крик из коридора.

Дверь открылась. На пороге карцера стоял, вытирая рот батистовым

платочком, довольный маркиз Бербезиль.

— Хозяин, — сказал он, — здесь так много еще осталось надзирателей,

которые вас охраняют, что мне, признаться, одному не справиться, — маркиз

постучал себя по животу. — Можно, я друзей позову — пингвина и кровавую

балерину?

— Не возражаю.

— Потрите тогда колечко пожалуйста.

42

Я вышел в коридор. Возле двери лежал охранник с подогнутыми ногами. На шее

у него синели две дырочки от укуса. Я потер кольцо, стены коридора

задрожали и передо мной материализовались пингвин-кровосос и кровавая

балерина.

Пингвин мне поклонился и сказал "кар".

— Здоровались уже, — ответил я.

Балерина сделала реверанс:

— Здравствуйте, ? сказала она, немного картавя.

— Здравствуй, балерина... Я же просил тебя, убирать подальше свои зубищи.

Вполне приятная девушка была бы, если бы ничего торчало.

Балерина стала засовывать зубы под щеки, а маркиз сказал:

— Хозяин, мне понятна ваша тяга к прекрасному, но сейчас не время прятать

зубы.

— Хорошо, — согласился я. — Тогда вперед, господа кровососы!

Я прихватил пистолет охранника и мы пошли по коридору. Впереди шел маркиз,

за ним — балерина, третий — я, за мной, переваливаясь с боку на бок

пингвин. У поворота маркиз остановился и сделал нам знак, приложив палец

ко рту.

— За поворотом пахнет человек, — шепотом сказал он. — Я уже подкрепился.

Твой выход, балерина.

Балерину сорвало с места, она раскрутилась и вылетела за поворот,

продолжая крутить фуэте.

Я осторожно высунулся посмотреть, какое впечатление на охрану производит

ее танец.

В конце коридора стоял второй охранник с открытым от удивления ртом. Он

явно не понимал — откуда взялась балерина в тюрьме.

Балерина тем временем, продолжая крутить фуэте, приближалась к охраннику.

Охранник, глупо улыбаясь, полез в кобуру за пистолетом.

В нескольких шагах от него, балерина взлетела в воздух, зависла у потолка

и, оскалив клыки, бросилась вниз, как коршун на кролика.

Охранник, выхватив пистолет, начал беспорядочно стрелять в ведьму. В теле

балерины появилось несколько сквозных отверстий. Из отверстий пошел

зеленый дым и выскочили черные блестящие змеи. Змеи шипели, извивались и

показывали длинные раздвоенные на концах языки. У всех змей изо ртов капал

яд.

Балерина сделала вокруг охранника круг и вышибла ногой пистолет. Пистолет

покатился по полу в нашу сторону. Я, на всякий случай, взял его себе.

— Прекрасно выступает! — восхитился маркиз Бербезиль. — Великолепное

зрелище! — Он повернулся ко мне. — Талант! Одна из лучших актрис Мира

Теней!

Балерина опустилась перед охранником и сделала книксен. Змеи убрались в

отверстия. Балерина опустилась на пол и села на шпагат в позе умирающего

лебедя.

Охранник застыл от ужаса и только моргал деревенскими глазами. Немного

придя в себя, он попытался убежать по коридору, но балерина выпрямила

корпус, обнажила клыки, закричала загробным голосом "Добро пожаловать в

ад!", набросилась на охранника сзади, обхватила его за плечи и впилась

зубами в шею.

— Приятного аппетита, — сказал, подходя к ней, маркиз.

А пингвин пустил голодную слюну.

Я старался не смотреть, все-таки не очень приятно смотреть на такое.

— Мы пошли вперед, а ты догоняй. — сказал Бербезиль балерине.

Вампирка, не отрываясь, махнула рукой.

— Они будут жить? — спросил я маркиза.

— Будут конечно, — ответил Бербезиль.

— А вампирами они станут?

— Это все сказки, — ответил маркиз.

— Каким же тогда образом вы стали вампиром?

— Я — другое дело... Как бы вам, хозяин, получше объяснить... — Бербезиль

пощелкал языком. — Для того, чтобы человеку стать вампиром, необходимо,

чтобы его укусили несколько раз. Процесс кусания сопровождается

впрыскиванием слюны вампира, которая постепенно изменяет состав крови

жертвы и жертва приобретает физическую зависимость от слюны. После чего

жертва уже не может жить без регулярного впрыскивания слюны, либо ей нужно

самой пить чью-нибудь кровь. А от одного раза ничего не случится. Похоже

на наркотическую зависимость.

— А скажи мне, Бербезиль, — спросил я, — сколько раз нужно укусить жертву,

чтобы она превратилась в демона, типа тебя?

— Это зависит от жертвы... Некоторым достаточно двух-трех раз. А некоторых

можно всю жизнь кусать без ущерба для морального облика. Опять же вопрос —

кто кусает. У графа Дракулы, например, такая слюна великолепная, что

многим достаточно одного его укуса для того, чтобы превратиться в

полноценного вампира. Он кусал одного моего знакомого.

Впереди мы увидели третьего охранника, который сидел за решеткой перед

выходом во двор, курил и следил за мониторами.

— Не люблю курящих, — поморщился маркиз. — У них в крови меньше

гемоглобина... Кровь невкусная. Горчит. — Он повернулся к пингвину и сказал.

— Твоя очередь.

Пингвин сделал вид, будто он безобидная птица из Антарктиды, попавшая в

тюрьму за побег из зоопарка. Он подошел к решетке, за которой сидел

охранник, и стал клювом водить по прутьям, извлекая из железа громкие

звуки.

Охранник вытаращил глаза.

— Ты, брат, откуда здесь взялся? — спросил он.

— Кар! — пингвин добродушно захлопал крыльями.

Охранник вылез из-за стола, взял полбуханки хлеба и пошел покормить

голодного пингвина.

— Цыпа-цыпа-цыпа, — он присел на корточки, протягивая пингвину хлеб.

Пингвин, переваливаясь с боку на бок, подошел к охраннику и неожиданно

отведя крылом руку с хлебом, подпрыгнул и клюнул мужчину в лоб. Охранник

закатил глаза и упал на бок. Пингвин впился ему в шею и стал жадно оттуда

пить.

Мы с маркизом подошли сзади. Маркиз вытащил у охранника из кармана ключи,

а я пошел посмотреть по мониторам, что происходит в тюремном дворе.

43

По углам двора стояли четыре вышки со снайперами. Пройти незаметно мимо

них было невозможно. Снайперы не станут ждать, пока до них доберутся

вампиры, они сразу начнут стрелять. Что же делать?

Я подумал, — какого черта?! Я же хозяин демонов, а значит можно найти

сверхъестественное решение проблемы! Я повернулся к Бербезилю:

— Что-то балерина задерживается?

— Дорвалась, — маркиз покручивал на пальце связку ключей.

— Во дворе четыре вышки со снайперами. Ваши предложения, маркиз?

— Мы же, хозяин, неуязвимы для свинцовых пуль, мы можем спокойно втроем

выйти во двор и устроить небольшое представление. Как вы могли убедиться,

все мы неплохие артисты и я ручаюсь, что наше выступление произведет такое

впечатление на снайперов, что они перестанут замечать, что происходит

вокруг и вы сможете спокойно пересечь двор.

Подошла на цыпочках кровавая балерина. Она положила голову Бербезилю на

плечо и погладила ему грудь. Бербезиль потрепал балерину за подбородок:

— Моя дорогая Жизель, — сказал он, — хозяин хочет, чтобы мы устроили

представление во дворе. Готова ли ты показать хозяину все, на что

способна?

Жизель кивнула головой и улыбнулась.

— Я рада, что имею возможность выступить для хозяина!

— Вот и хорошо! — маркиз повернулся к пингвину. — Дождемся пингвина и

пойдем.

— Пока пингвин занят, — попросил я, — будьте так добры, маркиз, сходите в

хранилище и принесите оттуда мои вещи.

— Ун момент, хозяин!

Бербезиль убежал и быстро вернулся с моими вещами в полихлорвиниловом

пакете.

— Как вы их нашли так быстро? — спросил я, рассовывая вещи по карманам.

— По описи, — ответил маркиз.

Пингвин насосался.

Я решил для безопасности переодеться пока в форму охранника. Мы с маркизом

раздели его и голого закрыли в комнате с мониторами. Я одел форму поверх

своей одежды.

Маркиз, балерина и пингвин вышли в тюремный двор, а я пока что остался в

коридоре и смотрел оттуда.

44

Была ночь, но тюремный двор освещался яркими прожекторами.

— Уважаемая публика, — крикнул Бербезиль, — снайперы и вооруженная охрана!

Только у вас, только сегодня и только сейчас выступают загробные артисты,

восставшие из ада! Встречайте, господа, кровавую балерину и заполярного

гада!

Балерина на цыпочках выбежала на середину двора и сделала ласточку. Сзади,

переваливаясь с боку на бок, подошел пингвин-кровосос, запрыгнул балерине

на голову и тоже сделал ласточку.

Маркиз прошелся по кругу колесом и остановился рядом с остальными.

— Смертельный номер! — обьявил он. — Сейчас вашему вниманию будет

предложен фокус-покус — нашествие монстров! — Он выхватил из-за пояса

кнут, щелкнул и крикнул — Алле-гоп!

Все трое сделали сальто через спину назад и, перевернувшись в воздухе,

приземлились на землю в виде отвратительных монстров из фильмов ужасов.

Балерина превратилась в обглоданного трупа, пингвин превратился в

маленького монстра с усами, бородой и хвостом как у собаки, а маркиз

Бербезиль превратился в полуистлевшую лошадь с человеческими ногами.

Обглоданный труп вскочил на лошадь и лошадь поскакала по кругу, шлепая

босыми пятками. Рядом бежал маленький монстр с собачьим хвостом, пытаясь

заскочить на лошадь сзади.

Проскакав круг, лошадь встала на дыбы и заржала:

— И-го-го! Добро пожаловать в аааааааад!

Раздался выстрел.

Труп схватился за сердце и упал с лошади.

Монстры склонились над трупом.

— Какого артиста убили, сволочи! — сказала лошадь, переминаясь с ноги на

ногу.

— Гав-гав! — сказал монстр с хвостом.

— Какое горе! Как же мы без него будем выступать?!.. Ну что ж, попробуем

оживить его, если так, конечно, можно выразиться. — Лошадь села на

задницу, подняла одну ногу и, размахивая ею в воздухе, произнесла басом, —

Айне-кляйне-битте-зер! Майне-фройляйн-ЛЮЦИФЕР-Р-Р! Восстань из гроба и

смотри в оба!

Руки трупа поднялись вверх, он сел. Потом он встал и пошел с поднятыми

руками.

— Оказался он живой! И-го-гой! И-го-гой! — закричал Бербезиль-лошадь.

И-го-го! Ха-ха-ха! — Он задрал морду и крикнул снайперам, — Вот вам! Не

будете стрелять в артистов!

Со всех вышек застрочили автоматы.

Монстры начали беспорядочно бегать и прыгать по тюремному двору. Пули

снайперов то и дело попадали в прыгающих мертвецов, вырывая из них куски

мяса и оставляя в телах дымящиеся отверстия. Скоро от дыма, выпускаемого

монстрами, ничего не стало видно.

Стрельба смолкла. Воспользовавшись минутой затишья, я вышел во двор и

наощупь стал пробираться к выходу.

— Ой! Кто это? — я на кого-то наткнулся.

— Это я, хозяин, — из дыма выступила лошадиная морда маркиза Бербезиля.

Во лбу у него зияло пулевое отверстие из которого продолжал идти дым.

— Вы ранены, маркиз? — спросил я.

— Это садисты, хозяин! — ответил Бербезиль слабым голосом. — Настоящие

садисты! Они закатали мне в лоб целый магазин и отстрелили мой любимый

хвост!

— Не время жаловаться! Уходим!

— Садитесь, хозяин, на меня.

Бербезиль присел и я залез на его продырявленную спину.

— Но! — скомандовал я.

Маркиз пошел.

— Не могли бы вы, маркиз, хотя бы временно не пускать из дырок дым? —

попросил я. — А то у меня такое ощущение, что я на вулкане.

— Постараюсь, — маркиз напрягся и перестал выпускать.

У выхода из тюрьмы, мы встретили двух последних охранников, преграждавших

путь к свободе. Но когда охранники увидели меня верхом на монстре, они так

перепугались, что побросали автоматы и убежали в дым, где сразу попали в

лапы к пингвину и балерине.

45

За воротами тюрьмы я отпустил монстров.

— Спасибо, друзья, — сказал я. — И хотя я принципиально против сил зла, но

иногда стратегически неплохо объединить добро и зло, чтобы получить нужный

результат.

— Мы обязаны служить тому, у кого находится кольцо, — сказал Бербезиль. —

А добро это или зло — не наше дело.

— Кар! — пингвин кивнул головой.

А балерина сделала ласточку.

— Вам тоже спасибо, хозяин, — сказал маркиз. — Мы хорошо закусили и

неплохо повеселились. От сегодняшней ночи у нас останутся самые приятные

воспоминания.

— Ну, насчет закусили — это была ваша инициатива. Я здесь совершенно не

при чем. Я не просил вас у людей кровь сосать.

— Мы понимаем, хозяин, — Бербезиль поклонился. — Вы не из таких... А

теперь, разрешите нам испариться.

— Не возражаю. Испаряйтесь, — сказал я.

Монстры завибрировали и растворились в воздухе.

46

Я стоял один на дороге и думал, что, наверное, я должен был освободить

Галю. Но что бы она подумала, если бы увидела меня в окружении монстров?

Ведь она же не сразу поверила в то, что я честный человек, а не

кровожадное чудовище... Кроме того, она боялась, что на свободе ее сразу

убьют... К тому же, хотя я и вырвался из тюрьмы, мое положение нельзя

назвать никаким словом, кроме "смертельноопасное" и, находясь со мной,

Галя чувствовала бы себя гораздо менее защищенной, чем в тюрьме.

И вообще, нужно побыстрее уносить отсюда ноги!

Я вышел на середину дороги. Навстречу ехала машина с зажженными фарами. Я

поднял руку. Завизжали тормоза и рядом со мной остановилось такси. Как

кстати. Пока что мне везло.

Таксист открыл дверь и спросил:

— Куда?

Я вытащил из кармана пистолет и направил дуло ему в лицо.

— Узнаешь меня?

Таксист побледнел.

— Извини, шеф, но у меня нет выбора. Когда-нибудь ты все поймешь, а сейчас

быстро вылезай из машины.

Чтобы получить фору, мне пришлось оглушить водителя рукояткой пистолета.

Надеюсь, что ничего страшного с ним не случилось.

Я оттащил шефа от дороги и положил под куст, чтобы его случайно никто не

перехал. Полежи здесь, приятель, пока я отъеду подальше.

Когда я садился в машину, мне показалось, что, ни с того, ни с сего,

поднялся ветер и чуть не сдул с меня кепку таксиста, которую я обменял на

фуражку охранника. Я сел за руль и закрыл окно.

47

Я ехал и думал над тем, что мне делать дальше. Во-первых, нужно побыстрее

отъехать от тюрьмы. Это раз... Странно, мы с монстрами устроили в тюрьме

такой шум и фейерверк, логично было бы ожидать, что это выступление

привлечет внимание... однако, ничего такого не произошло и, как будто,

вообще никто ничего не заметил. Я отнес это на счет сверхъестественных

сил. Никогда раньше я с ними дела не имел и не знаю — чем сопровождаются

их выходки... Во-вторых, теперь я имею некоторые сведения о том, кто

виноват в том, что со мной происходит. Виноват, я думаю, начальник службы

безопасности лаборатории ZZZ Петр Семенович Савинков. Вот с ним-то мне и

нужно теперь встретиться. В-третьих, от Гали я знаю, что в лаборатории ZZZ

творятся какие-то чудовищные вещи. И с этим я должен обязательно

разобраться, потому что в этом мой долг перед обществом, в котором я и

дальше собираюсь жить и работать. К тому же, если общество по-достоинству

оценит эти мои заслуги, то, возможно, мне будет легче оправдаться перед

судом.

Первым делом я должен отыскать Савинкова, а там посмотрим.

Галя успела мне рассказать кое-что полезное. В том числе, она шепнула мне

домашний адрес Савинкова. Ну что ж, поедем в гости.

48

Савинков жил на улице Изумрудной. Я не сразу нашел эту улицу в северном

районе города. Когда я подьехал к его дому, небо уже посерело в

предчувствии скорого рассвета.

Новая многоэтажная башня с улучшенной планировкой.

За последние несколько лет в городе появились такие дома, которые были

рассчитаны на людей с достатком выше среднего.

Я решил пока не снимать с себя формы охранника, может это мне как-нибудь

еще пригодиться. Я оставил в машине кепку таксиста, проверил пистолеты,

рассовал их по карманам и пошел.

Дверь в подьезд была закрыта. Сбоку висел звонок, который сообщал

дежурному по подьезду, что кто-то стоит за дверью. Я позвонил.

— Кто там? — послышалось из-за двери.

— Милиция, — сказал я первое, что пришло мне в голову.

— А по какому вы делу?

— По делу ограбления и убийства.

Щелкнул замок. Дверь открылась. Передо мной стоял толстый пожилой мужчина

с перепуганным лицом и стаканом чая в руке. Рука у мужчины так дрожала,

что в стакане дребезжала ложка.

Рука дрожала

И ложка дребезжала.

Плавал лимон

В руке батон

— Кого бубили? — сипло спросил он.

— Сидите тут, чаи распиваете! — набросился я на старика, не давая ему

возможности опомниться. — Пускаете в подьезд неизвестно кого!

— Да я... да мне... — залепетал толстяк, — гражданин... э... сержант...

я...

— Что я?! Что я?! Под суд отдам! У него в подьезде убивают, а он сидит,

понимаешь, чай пьет, телевизор смотрит! — Я показал рукой на телевизор, по

которому показывали новости.

Толстяк попятился и плюхнулся в кресло:

— Кого бубили, кого бубили, кого бубили?

— Кого надо, того и убили! — ответил я уклончиво.

Сзади за стойкой висел стенд с дубликатами ключей от квартир.

Я прошел за стойку и снял со стены ключи от квартиры Савинкова.

— Я пойду разбираться, а ты, дед, сиди здесь! Никого не впускай, никого не

выпускай!

Я уже пошел к лифту, когда диктор по телевизору сказал:

— Только что к нам поступили сведения, что из тюрьмы сбежал опасный

преступник, серийный убийца-садист Борис Пирпитум.

Крупным планом на экране появилась моя фотография.

— Всех, кто встретит этого человека, просим немедленно сообщить в органы

внутренних дел. Преступник вооружен. Просьба всех быть предельно

осторожными.

Я посмотрел на толстяка.

Толстяк сидел весь белый.

— Что, узнал меня? — спросил я.

У дедушки отвалилась челюсть.

— Да, это я... Хочешь, я тебя убью? — Я вытащил пистолет, навел на

пенсионера и скомандовал:

— Вставай, отец, лицом к стене!

Я нашел в столе веревку, скотч, перчатки и тюбик моего клея

"Суперпирпитумс". У меня уже был один тюбик, но я, на всякий случай, взял

и этот. И перчатки тоже взял. Я связал дежурного, заклеил ему рот,

запихнул старика в шкаф и закрыл шкаф на ключ.

— Если будешь ворочаться, — я постучал по шкафу костяшками пальцев, — я

сделаю из шкафа решето!

Разобравшись с дежурным, я направился к лифту. Савинков жил на последнем

этаже.

Я вышел на лестничную площадку и посмотрел налево и направо.

49

Дверь в квартиру Савинкова ничем не отличалась от других дверей. Это была

стандартная железная дверь с тремя замками и глазком, обитая коричневым

дерматином. Единственное, чем она отличалась ? была ручка в виде головы

черта с кольцом в носу. Подходящая ручка для двери квартиры гада!

Я подошел вплотную и прислушался. За дверью было тихо. Ну что ж,

осуществим проникновение. Некоторый опыт в этом деле я уже имею.

Я надел перчатки, аккуратно вставил ключ в замочную скважину и повернул.

Так же легко я справился с остальными двумя замками и немного приоткрыл

дверь.

В прихожей было темно. Я прошел внутрь, прикрыл за собой дверь, вытащил

пистолет и постоял немного, чтобы глаза привыкли к темноте.

Впереди обозначилась узкая полоска света. Я снял пистолет с предохранителя

и, бесшумно наступая, двинулся вперед.

Я подошел к двери, которая, по всей видимости, была дверью в спальню.

Раньше мне уже приходилось бывать в квартирах с такой планировкой и я,

примерно, знал расположение комнат. Я опять прислушался.

Из-за двери доносилось посапывание и постанывание. Ага! — подумал я. — Они

занимаются любовью. Что ж, неплохо. Тем эффектнее будет мой выход.

50

Я потихоньку приоткрыл дверь. В комнате горел маленький тусклый ночник. На

широкой двуспальной кровати мужчина и женщина под одеялом совершали

половой акт. Женщина постанывала и что-то шептала, но я не мог разобрать —

что именно, потому что мужчина, лежавший сверху, шумно дышал.

Я тихонько подошел к кровати. Увлеченные сексом, они ничего не замечали. Я

приставил пистолет к затылку мужчины и произнес первое, что мне пришло в

голову:

— Добро пожаловать в ад!

На кровати перестали двигаться.

— Добро пожаловать в ад! — повторил я еще раз.

— Петя! — закричала вдруг женщина.

— Молчать! — оборвал я. — Кто пикнет, стреляю без предупреждения!

Я вытащил из кармана второй пистолет и скомандовал:

— Ты, — и ткнул дулом в затылок мужику, — ложись рядом, лицом кверху, руки

на одеяло.

Мужчина послушно перевернулся и вытащил из-под одеяла волосатые руки.

— И ты тоже руки на одеяло, — приказал я женщине, направляя на нее второй

пистолет.

Я сел на стул рядом с кроватью и закинул ногу на ногу.

— И так, господа, начнем наш допрос... Ты, хотел меня усыпить с моей

бывшей женой и привезти в одно место! Зачем?

— Я?! — мужчина сел.

— Лежать! — я сделал знак пистолетом.

Мужчина лег.

— Не надо придуриваться, — сказал я. — У тебя не так много времени, чтобы

водить меня за нос. Если я не застрелю тебя в твоей постели, то я,

наверняка, выкину тебя в окно! И это будет справедливо. Будь мужчиной! Ты

хотел меня убить, но оказался слабее. Так прими же смерть как мужчина!

Это я так просто сказал, чтобы его напугать. На самом же деле я не хотел

его убивать, пока. Пока что он был мне еще нужен...

— Позвольте, но я не понимаю, о чем вы говорите? Я вас вообще не знаю!

Женщина слегка подтолкнула его в бок и сказала обреченным голосом,

запинаясь на каждом слове:

— А я вас знаю... Вас показывают все время по телевизору... Я сначала очень

испугалась, потому что думала, что это Петя... А потом обрадовалась, что это

не Петя... Но сразу после этого я опять испугалась, потому что узнала вас.

Вы — серийный убийца и садист, который изобрел клей... Эдик, — женщина

повернула лицо к мужчине, — это, наверное, Петя прислал его, чтобы он нас

убил... Наверное, Петя все про нас знает...

— Вот черт! — воскликнул мужчина. — Вас что, правда прислал сюда Савинков?

Я ничего не понимал.

— Вы хотите сказать, что здесь сейчас нет Савинкова Петра Семеновича?

спросил я.

— Слава богу, нет, — сказала женщина.

— Так это его квартира?

— Да, квартира его...

— А вы кто тогда?

— Я его жена...

— А это тогда кто?

— Это... — женщина замялась. — Это Эдик...

— Что за Эдик еще?

— Да как вы смеете! — закричал вдруг Эдик. — Врываетесь в чужую квартиру,

устраиваете здесь допрос и... и вообще, какое вы имеете право?!

— Молчать! — я взмахнул пистолетом. ? Еще слово скажешь, я тебя пристрелю!

На том свете узнаешь ? по какому праву!

— Безобразие! — проворчал Эдик и притих.

— Повторяю вопрос! Что за Эдик?

— Эдуард Витольдович Петлис... Он с моим мужем вместе работает...

Я вспомнил статью Дениса Назарова в газете "Электрические колебания

сегодня". Похоже, что женщина говорила правду.

— Тот самый Петлис, — сказал я, — который уволил Михаила Юрьевича

Сарделькина, после чего последний исчез?! — Я выразительно посмотрел на

Петлиса. — Я не ошибаюсь?

Петлис промолчал.

— Я не ошибаюсь? — повторил я, постукивая по полу ногой.

— Ну и что, — сказал Петлис. — Ну и уволил... Он не справлялся со своими

обязанностями, вот я его и уволил. И все!..

— Не верю, — сказал я, перестав стучать. — Вы мне врете! Вы один из тех,

кто организовал чудовищный концлагерь ZZZ! — Я сам не знал, почему я

назвал лабораторию концлагерем, но мнение, которое сложилось у меня про

это место, было примерно таким, как концлагерь.

— Почему это вы нашу лабораторию называете концлагерем?! — обиженным

голосом спросил Петлис.

— Потому, что за толстыми железными дверьми вашей лаборатории творятся

страшные вещи!

— Какие вещи? Вы если не знаете, то и не говорите! Почему-то в последнее

время стало модно считать, что раз лаборатория секретная, там обязательно

делают какую-то гадость для человека — рвотный газ или осколочную мину!

— Не надо! — сказал я, растягивая слова. — Я сам ученый и меня не нае...шь!

Мне из достоверных источников известно, что творится у вас в лаборатории!

Там готовится преступление против человечества, и вам это прекрасно

известно!

У Петлиса поползли вверх брови и он сказал:

— О чем вы?!

— Сами знаете о чем! ТРЕТЬЯ ЗОНА ZZZ!

— Какая еще третья зона?

— В вашей лаборатории!

— В нашей лаборатории две зоны и это, как раз, не секрет. Зона Z и зона

ZZ.

— Это-то не секрет. Секрет в третьей зоне!

— Да говорю же вам, нет никакой третьей зоны! Вы повторяете чьи-то

дурацкие слова, а я там работаю с момента основания!

Я усмехнулся.

— Значит, вы утверждаете, что нет никакой третьей зоны, а мне уже

несколько человек про нее говорили!

— Говорить можно что угодно!

— Смотря кто говорит!

— И кто же вам говорит?

— Кто надо!

— Тоже мне ответ! И это говорит ученый!

— Да, я ученый! И как настоящий ученый, я никогда не забываю о том

нравственном долге, который возложен на плечи ученого! А вот вы, — я ткнул

пистолетом, — забыли о своем нравственном долге!

— Не смейте мне так говорить! То, что вы застали меня здесь, нисколько не

говорит о моей безнравственности! Мы с Ниной любим друг друга и давно уже

собирались открыть все Пете и соединиться! И только некоторые

обстоятельства не позволяют, пока что, мне сделать этого!

— Да я плевал на ваши отношения с Ниной! Я имел в виду ваше отношение к

науке.

— Вы не смеете так говорить про наши отношения! Если бы у вас не было

пистолета, я дал бы вам пощечину!

— Что вы сказали?! — У меня внутри все закипело. — Если вы имеете в виду,

что без пистолета мне с вами не справиться, то вы ошибаетесь!

Я положил пистолеты на пол и врезал Петлису кулаком по морде.

— Лежачего?! — Закричал Петлис, вытирая из-под носа кровь.

Он вскочил и бросился на меня.

Голый интеллигент, бросившийся в драку, представляет довольно жалкое

зрелище. Я, в этом смысле, был приятным исключением, потому что я не

только умный, но и не забываю о своем физическом теле.

Я вскочил на тумбочку и своим коронным ударом ногой в лицо отшвырнул

щуплое тело Петлиса на кровать.

Петлис отпружинил от кровати, подскочил и снова кинулся на меня.

Я врезал еще раз и Петлис снова отлетел на кровать, отпружинил и кинулся

назад.

Я врезал.

Петлис отлетел и отпружинил.

И так повторялось еще несколько раз, пока мне не надоело и я не изменил

направление удара.

Петлис налетел на стенку и упал на корточки.

Я подошел к нему, чтобы свалить его последним ударом ноги.

Петлис не стал этого дожидаться и сказал:

— Сдаюсь!

Я не стал добивать Эдика. Во всяком случае, я ему доказал что хотел. К

тому же у меня не было времени драться.

51

— И все равно, — сказал Петлис, тяжело дыша, — вы не правы.

— В чем это я не прав?

— Я честный человек и всегда уважал мораль. Зачем же вы хотите меня

убедить, что я замешан в каком-то преступлении?

Признаться, Петлис вел себя так, что я начал сомневаться в том, что он

говорит неправду. Может быть этот доходяга действительно ничего не знает?

В мировой практике встречались такие случаи, когда злодеи пользовались

увлеченностью некоторых ученых и их руками создавали разные ужасные штуки,

а ученые находились в неведении — с какой целью используются их опыты.

— Так вы продолжаете утверждать, что вы ничего не знаете? — сказал я.

Петлис сел к стене и потрогал синяк.

— Эдик, он прав! — сказала вдруг Нина. — Я не хотела тебе говорить, чтобы

тебя не расстраивать и потому что я боялась! Но один раз Петя мне

проболтался пьяным, что тебя держат за наивного дурака, а твои

исследования применяют в секретной зоне для чего-то такого, о чем ты не

знаешь!

Петлис перестал трогать синяк и его лицо приняло расстерянное выражение.

— Как же так? — спросил он после долгой паузы. — Выходит, что я стал

орудием в руках кучи негодяев?!.. Это правда?..

— А вы как думали? — сказал я.

А Нина покачала головой:

— Он прав... Я долго молчала, но теперь скажу! У тебя, Эдик, душа ребенка!

Я тебя за это и люблю. И то, что ты ничего не подозревал, еще раз говорит

о том, что я полюбила благородного человека!

Похоже было, что они не разыгрывают передо мной комедию. Я сам театрал и

видел много спектаклей, но ни в одном из них я не видел, чтобы так хорошо

играли.

— Что же там твориться за моей спиной? — спросил Петлис.

— Я в точности не знаю, — сказала Нина, — но Петя говорил, что это

страшнее ядерной бомбы!

— Боже мой! — Петлис обхватил голову и закачался. — А я-то думал...

— Все так говорят, — сказал я неуверенно. — Изобретут электрический стул,

а потом говорят, что это Гитлер виноват...

— Не смейте так говорить! — сказала Нина. — Вы не знаете Эдика! Такого

чистого человека как он — больше нет!

— Еще есть, я думаю, — сказал я, — но может стать одним меньше. — Я поднял

с пола пистолеты.

— Убивайте, — сказал Петлис. — После того, что я узнал, я не могу больше

жить!

— Нечего так говорить! Сначала исправьте то, что вы натворили, а потом уже

умирайте! Так будет справедливо.

— Хорошо, — согласился Петлис. — Что вы от меня хотите?

— Во-первых, мне надо добраться до Савинкова. И вы должны мне в этом

помочь. А результаты нашей встречи могут и для вас стать полезными. В

случае же, если вы меня обманете, Савинкову станет известно, чем вы

занимаетесь с его женой.

— Напугали тоже мне! — хмыкнул Петлис. — Я и сам ему давно собирался обо

всем рассказать.

— Я забыл добавить, что если вы меня обманете, я вас еще и убью! Мне это

раз плюнуть!..

— Убивайте! Я же вам сказал, что после того что я услышал, я не смогу

жить!

— Нет уж! Сначала исправьте что натворили, а потом помирайте на здоровье!

— Короче, что вы от меня хотите?

— Прежде всего я хочу, чтобы вы меня не обманывали. И я буду внимательно

за этим следить. Кроме того, я хочу добраться до Савинкова.

— Вы хотите его убить? — спросила Нина.

— Возможно.

— Я даже не знаю, — сказала она. — Все-таки мы прожили с Петей столько

лет...

— Я что-то не очень понимаю... Я не спрашиваю вашего разрешения убить

Петра Савинкова! Это я решу без вас!

— Нет погодите, — сказал Петлис. — Я так не могу. Если я соглашусь вам

помочь, то получится, что я руками наемного убийцы хочу убрать с дороги

мужа моей любовницы. Все будут говорить, что это не вы, а я убил

Савинкова. Моя совесть не позволит мне сделать этого!

— Значит вы не хотите помочь мне избавить людей от того, что хуже ядерной

бомбы?! Тогда я имею полное право вас убить! — Я поднял пистолет.

— Постойте, — сказал Петлис. — Я помогу вам добраться до Савинкова, но вы

должны обещать мне, что не станете устраивать самосуд. Пусть он и негодяй,

но он должен отвечать по закону, а иначе я отказываюсь!

Я подумал, что, в принципе, наши желания совпадают. Я тоже за то, чтобы

Савинков отвечал за свои преступления перед судом и признался суду во во

всем, в чем подозревают меня. А уж если его за это расстреляют, значит так

ему и надо.

— Согласен. — сказал я. — Я не буду его убивать, а передам в руки

правосудия.

— В таком случае, — сказал Петлис, — оставьте нас ненадолго, нам нужно

одеться.

— Хорошо, — сказал я. — Я буду ждать вас в коридоре.

52

Я вышел в коридор и включил бра над зеркалом. На комоде стояла зеленая

африканская маска на подставке.

В этом доме живут люди без вкуса.

Я взял маску в руки. На подставке была выгравирована надпись:

"Петру Семеновичу от Аркадия Пулеплетова.

Мы все подвластны

Тому, кто в маске."

Какая безвкусица! Я поставил маску на место. Пулеплетов... Я совсем про

него забыл, а он, между прочим, был тем детонатором бомбы, которая

взорвала мою устоявшуюся жизнь. И он, между прочим, к тому же числится в

списке моих жертв. Интересно было бы разузнать о нем побольше...

А вот Нину Савинкову брать с собой никак нельзя. Женщина в любом деле

обуза. Но и оставлять ее тоже нельзя, потому что я до конца не уверен ни в

ней, ни в Петлисе. Необходимо ее временно изолировать, как пенсионера.

— Входите! — позвали из комнаты.

— Хитрые какие! — ответил я. — Я сейчас войду, а вы меня из-за двери

стулом ударите! Нет уж, давайте сами выходите в коридор!

Я отошел немного подальше.

Вышли Нина и Петлис. У Петлиса в руке был портфель.

— Нина, — сказал я, — вы останетесь здесь.

Нина слабо запротестовала.

— Не хочу ничего слушать! Вам же будет лучше. И вашему кавалеру спокойнее,

он меньше будет волноваться... Я запру вас в ванной.

— Безобразие! — возмутился Петлис. — Я не позволю вам так обращаться с

Ниной!

— Тогда можете запереть ее сами... Но под моим присмотром.

Петлис посмотрел на Нину из-подлобья и вздохнул.

— Нина, так, наверное, действительно, лучше... Мне будет гораздо

спокойнее, если ты посидишь немного в ванной. Это все-таки лучше, чем

разгуливать на пару с человеком, которого все боятся...

— Позвольте, — сказал я, — что вы имеете в виду? Не хотите ли вы сказать,

что считаете опасным общение со мной?.. С доктором наук?.. А? — Я навел на

Петлиса пистолет.

Петлис отвел пистолет пальцем в сторону и сказал:

— Интересно, а как бы вы поступили на моем месте? Неужели вы бы

посоветовали своей подруге путешествовать вместе с таким, как вы?

— Не надо юлить, — сказал я, убирая пистолет в карман. — Так и скажите,

что вы считаете Пирпитума убийцей и садистом! А вы такой чистый агнец,

которого спугнули из постели жены приятеля!

— Во-первых, он мне не приятель! После того, что вы мне рассказали, я не

могу его считать своим приятелем! Кроме того, мы и раньше с ним не были в

особенно близких отношениях.

— Разумеется, вам было гораздо приятнее находиться в близких отношениях с

его женой...

— Это не ваше дело! Я не позволю вам рассуждать о том, с кем мне следует,

а с кем не следует находиться в близких отношениях! — Петлис поправил на

носу очки.

— Если вы хотите знать, — сказал я, — мне совершенно наплевать с кем вы

находитесь в близких отношениях! Находитесь в близких отношениях, хоть с

крокодилом!

— Кого это вы имеете в виду под словом крокодил?! — Петлис поставил

портфель и шагнул на меня.

Я посмотрел на Нину.

— Нина, если вы не успокоите этого петуха, я имею честь предложить вам

другой вариант. Мы закрываем в ванной Эдика и отправляемся делать дела

вместе с вами.

— ПЕТУХ?! Вы сказали про меня ПЕТУХ? Вы сказали — ПЕТУХ! — Петлис

покраснел и сделал еще шаг в мою сторону.

Я отпихнул его кулаком в грудь и он сел на комод.

Я повернулся к Нине:

— Как вам мое предложение? — В принципе, мне было все равно кого из них

брать в проводники, потому что, хоть Петлис и больше знал, зато Нину можно

было использовать более эффективно. Благодаря ее семейному положению, я

мог использовать ее как заложницу, для запугивания Савинкова.

Петлис вскочил с комода и кинулся на меня, крича на ходу:

— Мы вам не петухи и крокодилы, а люди, которые знают что такое честь и

достоинство! Я дам вам пощечину!

Я отошел в сторону, пропустив Петлиса мимо, и он врезался головой в

вешалку. А я запрыгнул на комод и подождал, пока он придет в себя и

решится на новый бросок.

— Эдик, скажи ку-ка-ре-ку! — крикнул я ему.

Петлис покраснел еще больше и кинулся на меня.

Я подпустил его поближе и коронным ударом ноги в лицо отбросил ученого на

вешалку.

Петлис отлетел назад и повис на крючке рядом с пальто. И обмяк.

— Ах! — вскрикнула Нина и упала в обморок.

Я спрыгнул с комода, подошел к Петлису и похлопал его по щекам. Судя по

всему, в ближайшее время мне не удастся воспользоваться его услугами,

потому что у него, как минимум, тяжелейшее сотрясение мозга. А мне не

нужен такой помощник, которого тошнит на каждом шагу. Видимо, мне и правда

придется воспользоваться Ниной, а этого скандалиста запереть в ванной.

53

Я снял с вешалки пальто и Петлиса. Положил его на пальто и за рукава

потащил в ванную. Из кармана брюк у него выпала связка ключей. Я поднял их

и бросил на комод.

В ванной я подумал, что просто так запереть его здесь будет мало, потому

что Петлис, скорее всего, найдет способ, как открыть замок. К тому же он

такой бешеный, что, если и не найдет способа, то будет бросаться на дверь,

пока ее не вышибет или сам не расшибется.

Петлис был такой худой и легкий, что я, словно кошку, приподнял его с пола

за воротник, одел на него пальто и застегнул пуговицы. Потом я взял

стоявшую в углу швабру и просунул ее сквозь рукава пальто так, что руки

Петлиса приняли горизонтальное положение и он стал похож на крест. Этому

способу меня научили еще в школе старшекласники. Но на ногах он не стоял.

Тогда я вытащил из-под воротника пальто петельку и подвесил за нее Петлиса

на крючок рядом с полотенцами. Потом я достал скотч и примотал им его руки

к швабре, чтобы Петлис не смог их освободить. На тот случай, если не

выдержит петелька или крючок, я своим клеем приклеил пальто спиной к

стене.

Затем я отошел и посмотрел как это выглядит со стороны. Чего-то здесь не

хватает, подумал я и огляделся. Под раковиной стояло зеленое пластмассовое

ведро. Я надел ведро Петлису на голову. Вот теперь все. Я потер руки.

Что-то я увлекаюсь и слишком вхожу в роль. Нужно следить за собой и не

давать волю своим эмоциям, иначе я действительно могу превратиться в

маньяка-садиста, каким меня считают.

Я вышел из ванной, закрыл дверь на замок, проклеил ее, на всякий случай,

клеем и погасил свет.

54

В коридоре лежала в обмороке Нина Савинкова. Ее светлые курчавые волосы

живописно разметались по голубому плюшевому паласу. Маленький чувственный

рот слегка приоткрылся, обнажив ровные белые зубы, сквозь которые виднелся

розовый язык. Дышала женщина тихонько, но ее красивая грудь вздымалась,

тем не менее, высоко. Платье при падении несколько задралось — ноги были

выше всех похвал. И бывает же, что такие роскошные женщины-секс-бомбы

достаются таким петлисам!

На минуту я забыл, что она жена Савинкова.

Нужно было приводить ее в чувство. В кухне я набрал стакан воды и захватил

с полки перечницу. Вернувшись, я побрызгал на Нину водой и сунул ей

перечницу под нос. Этому быстродействующему способу приведения в чувство

научил меня тренер по боксу.

Нина чихнула и села.

— Где я?! Кто я?! Куда я иду?! — Она увидела меня и выражение ее лица

стало другим. — Где Эдик? — спросила Нина, переведя взгляд на вешалку и не

найдя на ней Петлиса.

— Эдик пошел домой!

— Зачем?

— Он боялся, что вернется ваш муж и застанет вас вместе.

— Странно... Петя не должен вернуться, он дежурит в лаборатории и вернется

только сегодня вечером. Эдик об этом знает.

— Да? — Я быстро начал соображать — что бы ответить. — А что же он тогда

так торопился? Говорит — Сейчас Петя придет, сейчас Петя придет! Не

хотелось бы с ним встречаться. Я пошел... говорит...

— А как же вы без него пойдете к Пете?

— Ваш кавалер струсил идти. Поэтому я пойду с вами.

— Я боюсь.

— Чего вы боитесь?

— Вас, Петю и Эдика я тоже боюсь.

— Почему вы нас боитесь?

— Вы жестокие мужчины, все время совершаете безумные поступки,

руководствуясь непонятными причинами, — сказала Нина.

— Почему-то все женщины считают, — ответил я, — что невозможно понять, чем

руководствуются мужчины. Они думают, что мужчины примитивные существа на

уровне обезьян, которые, кроме секса, жратвы и выпивки, ничем больше не

интересуются. Вот у вас, Нина, — я заглянул ей в глаза, — много было

знакомых мужчин?

Нина покраснела:

— Знаете ли, — сказала она обиженно, — если вы меня застали при таких

обстоятельствах, это не значит, что я распутная женщина, потому что у нас

с Эдуардом Витольдовичем серьезно!

Я вспомнил это чучело на крючке в ванной... Как это можно с таким

серьезно?.. А вслух сказал:

— Я прекрасно понимаю, что в жизни случается всякое и вовсе не считаю вас

распутной женщиной. Тем более, я вижу по вашим глазам, что вы не такая,

какой могли бы показаться кому-нибудь другому. У вас в глазах есть такое

выражение, какое встречается на женских портретах старых мастеров.

— Откуда вы это узнали? — удивленно спросила Нина.

— Что узнал?

— Про портреты...

— Про какие портреты?

— Ну вы сказали, что вы видели мой портрет...

— Ваш портрет?.. Где я мог видеть ваш портрет?

— Я поняла, — сказала Нина. — Вы видели мой портрет в доме у Пулеплетова,

в котором вы... вы... вы...

Видимо, Нина вспомнила, что я делал в доме Пулеплетова и ей стало

нехорошо.

— В котором я перерезал горло его жене и отстрелил хвост кошке! — помог я

Нине выйти из затруднительного положения.

Нина побледнела и у нее задрожали губы.

— Только не падайте в обморок! Все уже позади! Теперь я вспомнил! Я

действительно видел ваш портрет в доме Пулеплетова. На том портрете вы

изображены в виде королевы с яйцом!

— Да, — сказала Нина, немного успокоившись. — Совершенно правильно.

Аркадий Сергеевич очень хороший художник! Он освоил технику старых

мастеров.

— Так это были вы в виде королевы?

Нина кивнула:

— А Петю он изобразил королем с саблей.

Я постарался вспомнить портрет короля.

— Своеобразное лицо, — сказал я. А про себя подумал — Ну и ну! Любовник —

петух! Муж — горилла! Не очень-то ей везет с мужчинами. — Он что у вас,

правда, одноглазый?

— Нет, у Пети два глаза. Но Аркадий Сергеевич решил изобразить его

одноглазым. Он сказал, что решил художественно переосмыслить его образ.

Аркадий Сергеевич говорит, что художник имеет право на воображение.

— Аркадий Сергеевич директор? — спросил я.

— Да. Директор лаборатории. — Нина замялась. — За что вы их убили?

Спросила она и сама испугалась своего вопроса.

— Кого их? — Я начинал сердиться.

— Пулеплетовых, — прошептала Нина.

— А вы как считаете, за что бы я мог их убить?

— Может, из ревности? — Нина потупилась.

— Как это? — спросил я.

— Вы, наверное, полюбили его жену Валю и из-за нее убили Аркадия

Сергеевича. А потом убили и ее потому, что не смогли простить ей связи с

мужем...

— Вы считаете, что это серьезный повод, чтобы убивать людей?

— Если вы любили Валю по-настоящему, то вас можно понять...

— Мне приятно слышать, что хоть кто-то меня оправдывает, хотя бы таким

образом. — Я походил взад-вперед по коридору. — Знаете что, Нина, мне

нравится с вами разговаривать, но у меня мало времени и я предлагаю

продолжить нашу беседу на ходу.

— Хорошо, но только мне нужно привести себя в порядок, — Нина подошла к

ванной и подергала ручку двери. — Что-то дверь не открывается.

— Вот и Эдуард Витольдович когда уходил, тоже не смог умыться. Видимо, у

вас что-то с замком или дверь перекосило, — сказал я. — Я бы вам с

удовольствием починил, но сейчас некогда. Умойтесь, пожалуйста, в кухне.

— Как жалко, — всплеснула руками Нина. — У меня там вся косметика

осталась!

— Ничего страшного, вы и без косметики выглядите прекрасно.

— Вы, наверное, всем женщинам так говорите?

Нина прошла в кухню, а я остался в коридоре.

— Нет, некоторым я советую накраситься погуще! — крикнул я из коридора.

— Ой! Как вы можете так говорить о женщинах?

— Я ученый и привык к объективности.

— Хоть вы и ученый, — послышалось из кухни, — а с женщинами не всегда

нужно быть объективным. Женщины любят, когда фантазируют.

— Может и так, — сказал я. — Но с вами, Нина, мне совершенно не нужно

фантазировать, а можно просто смотреть на вас и наслаждаться...

55

Мы вышли на лестничную площадку и спустились на лифте вниз. Проходя мимо

шкафа, где сидел пенсионер, я постучал по дверце кулаком и негромко

сказал:

— Не ворочайся.

— Что-что? — обернулась Нина.

— Вам послышалось, — сказал я.

— А где дежурный?

— В шкафу.

— Мертвый?

— Живой!

— Вы меня обманываете!

— Не обманываю. Живой и здоровый сидит в шкафу. Можете взглянуть, — я

открыл шкаф.

Связанный пенсионер с заклеенным ртом сидел на месте, уставивишись на

меня.

— Ты живой, дед?

Толстяк утвердительно закивал головой.

— Вот видите, — сказал я Нине. — Я же не изувер! — Я закрыл шкаф и мы

вышли из подъезда.

Надо бы поменять машину, — подумал я. — На угнанном такси разъезжать

опасно.

— У вас есть машина? — спросил я Нину.

— Есть. Петя ездит на ней на работу.

— Другими словами, нет.

— Ой! — крикнула вдруг Нина и показала пальцем на стоявшую у подъезда

иномарку. — Машина Эдика! А на чем же он уехал домой?

— Эдуард Витольдович, — сказал я, — плохо себя чувствовал и поэтому уехал

домой на такси. Кстати, я вспомнил, он разрешил мне воспользоваться его

машиной и оставил ключи на комоде. Придется вернуться.

— Возвращаться — плохая примета, — сказала Нина. — Я никогда не

возвращаюсь, если даже забыла взять что-то нужное. А то дороги не будет.

— Я с вами полностью согласен, но другого выхода нет. Придется вернуться.

Мы вернемся и посмотримся с вами в зеркало. Это надежный способ избежать

неприятных последствий возвращения.

Мы вернулись в подьезд. Из шкафа доносился храп.

— Не спи, дед, — я постучал по шкафу. — Ты — дежурный.

— Лифт занят, — сказала Нина и, посмотрев на табло, добавила. — Стоит на

нашем этаже.

Кнопка "Занято" погасла.

Нина вызвала лифт.

— Странно, — сказал я. — Никто мимо нас в подъезд не проходил, однако

кто-то на лифте поднялся.

— Может, кто-то за газетой спускался, пока мы стояли во дворе.

— Может...

56

Мы вышли из лифта и я почувствовал какой-то легкий ветерок, как будто

что-то прошуршало мимо нас. Я оглянулся, но ничего не увидел.

— Странно, — сказала Нина, — я забыла закрыть дверь. А мне казалось, что я

ее закрыла.

— Бывает, когда торопишься, — сказал я.

Мы вошли в квартиру и остолбенели.

В двери ванной была огромная дыра.

— Что это?! — вскрикнула Нина.

— Не знаю! — буркнул я. — Полтергейст, наверное.

По-видимому, петух все-таки убежал, — подумал я.

Мы подошли к дыре и заглянули внутрь. То, что мы там увидели, не дай Бог

увидеть кому-нибудь еще!

Петлис был на том же месте, где я его оставил, только из-под зеленого

ведра, которое я надел ему на голову, текла по пальто густая темная кровь.

Все стены ванной тоже были забрызганы кровью.

Нина упала в обморок.

Все это было ужасно! Ведь не прошло и четверти часа, как мы покинули

квартиру... Тот, кто совершил это, находился где-то рядом. Мне сделалось

жутко.

Нужно скорее убираться отсюда.

Я схватил ключи с комода, подхватил Нину на руки и рванулся прочь из этого

дома.

57

В машине Нина пришла в себя. Мы уже были достаточно далеко, но я все гнал

и гнал, не разбирая дороги, чтобы подальше уехать от этого проклятого

места.

Нина охнула и зарыдала:

— Вы — зверь! — сказала она сквозь зубы и отвернулась к окну. — Я вас

презираю и ненавижу!

— Интересно, за что? — спросил я, не отрывая взгляда от дороги.

— Он еще спрашивает — за что! Этому человеку убить кого-то, все равно что

раздавить муху! — Нина повысила голос. — Вы врываетесь в мою жизнь,

зверски убиваете моего любовника, оставляете его труп в моей квартире, а

теперь заставляете меня везти вас к моему мужу, чтобы вы проделали то же

самое с ним! И он еще спрашивает — за что!

Я закурил сигарету.

— Минуточку, — сказал я, — давайте разберемся. Во-первых, я не убивал

вашего любовника, и вы, если подумаете, то вспомните, что я не отходил от

вас ни на минуту, а дверь в ванну была закрыта. — Я глубоко затянулся и

выпустил дым в окно. — Да, я действительно запер его в ванной, потому что

он прыгал как кенгуру и лез драться. Вот я его и запер, чтобы он не

мешался. А что уж там произошло, пока мы с вами спускались и поднимались,

для меня это такая же загадка, как и для вас. Это первое!.. Второе. Мы

действительно едем теперь к вашему мужу и я, признаться, с большим

удовольствием сделал бы с ним то же самое, что мы видели в вашей ванной,

если ваш муж, конечно же, виноват в том, что происходит со мной! Но я

обещал Петлису, что не стану устраивать над вашим мужем самосуд и я

выполню последнюю просьбу покойного, кем бы он не был!

При слове "покойный", Нина зарыдала еще сильнее и уткнулась лицом в

колени.

— Не надо так убиваться, — сказал я и похлопал ее по спине.

— Вы не понимаете! Еще два часа назад мы находились в объятиях друг друга,

а теперь... — Нина всхлипнула, — Эдика больше нет!

— Ну полно, полно вам, — я еще похлопал ее по спине. — Все мы там, как

говорится, будем... Я надеюсь, что ему теперь хорошо, гораздо лучше, чем

нам... Тем более, после того, как он узнал, что его использовали, он и сам

не хотел больше жить... Я, как ученый, его понимаю. Настоящие ученые

чувствуют большую ответственность перед человечеством за свои дела... А

Петлис был настоящий ученый!... — Сказал я, чтобы сделать приятное Нине,

последний раз затянулся и выкинул окурок в окошко. — Вот я, например,

создал замечательный клей, который нравится всему человечеству, и за это

человечество отблагодарило меня положением в обществе, деньгами и славой.

А если бы я изобрел для человечества электрический стул, то наверняка бы

повесился и каждый последний человек имел бы полное моральное право прийти

и плюнуть мне на могилу!

— Вы подонок! — сказала Нина. — Вы знаете, в каких мы были с ним

отношениях, вы видите в каком я состоянии после того, что произошло, и вы

смеете говорить, что люди будут приходить и плевать Эдику на могилу!

— Успокойтесь! Вы не поняли... Я сказал, что если бы Я изобрел

электрический стул, то ко МНЕ бы приходили люди и плевали на МОЮ могилу...

К тому же ваш Эдуард Витольдович умер мученической смертью, а, говорят,

что мучеников сразу берут в рай.

— Да, мученической! Он умер так же, как умерли все ваши жертвы. Всем им

перерезали горло! Вы рассуждаете про рай, а сами всех режете! Вы — монстр!

— Опять двадцать пять! Сами вы монстр!.. Вы еще монстров не видели!..

Говорю же вам, что я его не убивал! Я вообще никого не убиваю! Я ? жертва

роковых обстоятельств, которые сложились таким образом, что меня обвиняют

в преступлениях, которые я не совершал! Именно поэтому, мы теперь едем к

вашему мужу, и я подозреваю, что именно он является виновником всех моих

злоключений! — Я вытащил из пачки последнюю сигарету и нервно закурил.

Нина замолчала и долго сидела, глядя мокрыми глазами в окно, за которым

шел мелкий дождь. Наконец она повернулась ко мне и сказала:

— Я вам все равно не верю.

— Ну и не верьте! От вас этого и не требуется! — Я снова хотел закурить,

но сигарет больше не осталось.

58

Я притормозил у ближайшего киоска. Было уже утро и немногочисленные

прохожие под зонтиками направлялись на работу.

— Куплю сигарет, — сказал я и вышел.

Я подошел к киоску и просунул в окошко помятую купюру.

— Пачку "Житана", — сказал я и поглядел в сторону машины.

— У вас деньги рваные. Я такие не беру, — ответил киоскер.

— Какого черта! — сказал я в окошко. — На них есть номер и все знаки

достоинства!

— Ну и что! У меня такие никто не возьмет! Не себе же мне их брать!

— Это не мои проблемы, дядя! Давай сигареты, я тороплюсь!

— Давай другие деньги, получите сигареты.

Я плюнул и пошел к машине.

— Нина, — спросил я, открыв дверь, — у вас не найдется немного денег мне

на сигареты. Бюрократ киоскер не хочет брать у меня слегка надорванную

купюру! Безобразие!

— Ну так застрелите его! — ответила Нина.

— Я вам серьезно говорю, дайте денег.

— Какой вы деликатный преступник! Хама продавца вам застрелить жалко, а

отбирать деньги у слабой женщины вы не гнушаетесь.

— Кто у вас отбирает?! Я прошу вас, поменять одну купюру на другую и все!

— А я не желаю оказывать вам такие услуги! Я вам не сберкасса!

— Черт с вами! — я начал залезать в машину, чтобы ехать дальше.

— Ладно уж, нате, — Нина протянула деньги.

— Нет уж, — я отодвинул от себя ее руку, — теперь не надо!

— Да ладно, возьмите!

— Нет, не возьму!

— Ну возьмите же, вам говорят!

— Не возьму и все!

— Что вы, как мальчишка, себя ведете? Берите деньги, последний раз говорю!

— Нет!

— Не хотите?.. Как хотите. Ну и глупо!

— Ладно, уговорили, — я взял купюру. Конечно, не нужно было брать, но уж

очень курить хотелось из-за нервов.

Я вернулся к киоску и просунул в окошко руку с деньгами.

— Вот тебе, дядя! Давай сигареты!

Вдруг я почувствовал, как на запястье защелкнулись наручники.

— Гражданин Пирпитум, вы арестованы! — сказали изнутри.

59

Я подумал, что пока я вел препирательства с Ниной, киоскер, узнавший меня,

успел вызвать милицию, но увидел, что в киоске сидит все тот же

невооруженный продавец, что и раньше, который, по-видимому, решил проявить

собственную инициативу. К тому же наручники теперь свободно продаются в

каждом киоске.

Киоскер гнусно улыбался и воображал, наверное, что завтра его фотография

появится во всех газетах рядом с моей. Этот бдительный гражданин

пристегнул меня к прилавку.

— Узнал меня, человек-анхимия?! — спросил он.

Я присмотрелся и узнал. Это был тот самый рыбак-пенсионер, у которого я

одолжил резиновые сапоги.

— Я тебе сразу не поверил, — продолжал киоскер, — что ты никакой не

спортсмен. Ты ? душегуб и украл мои сапоги!

— Отстегни наручники, дед, а то хуже будет, — сказал я.

— А вот я сейчас милицию вызову и ты узнаешь, кому будет хуже! Постой пока

тут, отдохни.

Дед вышел из киоска и пошел за милицией.

Свободной рукой я выхватил из кармана пистолет и выстрелил в наручники. Но

с первого раза не попал. Я выстрелил еще и на этот раз перестрелил их.

Освободившись, я схватил пачку "Житана" и побежал к машине.

Из-за угла, размахивая дубинками, выскочили милиционеры.

Я бросился к машине, но прямо перед моим носом машина рванула с места и

уехала.

Кажется, я пропал.

Я быстро вытащил из кармана тюбик с клеем и размазал клей по асфальту, а

сам отбежал за киоск. Я вытащил второй пистолет и, дождавшись, когда

милиционеры добегут до намазанного клеем асфальта, открыл из-за угла

беспорядочную стрельбу поверх голов.

Милиционеры плюхнулись на асфальт.

Я не прекращал стрельбу еще с пол-минуты, не давая им подняться, а когда

они приклеились, я выскочил из укрытия и, обходя их сзади, бросился к

дороге, надеясь остановить какой-нибудь транспорт.

60

Мимо ехал трамвай.

Я вскочил на подножку и ворвался внутрь. Пассажиров в вагоне было немного.

— Всех перестреляю! Я — Пирпитум! — закричал я и выстрелил в воздух.

Всем очистить помещение! Считаю до пяти!

Пассажиры не заставили себя долго ждать. Трое молодых людей спрыгнули с

подножки довольно ловко. За ними, ойкая, выпрыгнули две девушки. Потом,

разбежавшись, прыгнул упитанный мужчина средних лет и приземлился на

клумбу. Последней прыгала старушка с палочкой. Она упала не доходя до

ступенек и поползла в их сторону. Я поднял ее и помог спуститься, а потом

скинул ее сумку с продуктами.

Затем я забежал в кабину, приставил пистолет к виску водителя и сказал:

— Гони без остановок, шеф!

Шефом была молодая симпатичная девушка.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Тамара, — ответила девушка, дрожащим от страха голосом.

— А меня Борис Пирпитум. Слыхала обо мне?

Тамара кивнула.

— Тамара, все, что ты про меня слышала, это вранье! Но сейчас за мной

гонится милиция и если меня поймают, то мне будет очень сложно доказать

им, что я ни в чем не виноват! Поэтому, гони, Тамара, на всю железку! Я не

хочу, чтобы тебя задела шальная пуля.

Трамвай быстро мчался по рельсам, не останавливаясь на светофорах.

Выдалась минута подумать. Хотел я вернуть деду сапоги, — подумал я — а

теперь — черта с два он от меня дождется! Поменьше бы таких активистов

побольше было бы порядка!

Вдруг, я увидел впереди машину Петлиса.

— Поднажми, Тамара! Мы должны догнать вон ту иномарку!

Я вышел из кабины и встал на подножку. Из-под колес сыпались искры. Еще

чуть-чуть... еще немного... ну... ну... Мы поравнялись с иномаркой. Ну,

Пирпитум, давай! Я прыгнул и приземлился на крышу автомобиля, ухватившись

руками за края открытого люка. Не теряя времени, я головой вниз

проскользнул в него и упал между задним и передним сидениями. Я не очень

удачно приземлился и не сразу смог поднять голову вверх, а ноги опустить

вниз.

— Вот видишь, Нина, — крикнул я угрожающим голосом, — от меня не уйдешь!

Я уже было вылез, но тут машина резко затормозила и я снова застрял.

Наконец я перевернулся как надо.

— Что же ты... — я запнулся.

61

На меня смотрело дуло пистолета, а вместо Нины сидел незнакомый мужчина.

— Руки вверх! — приказал он.

Я узнал этот голос. Этот голос я слышал в первый раз, когда сидел в бочке

в подвале дома Пулеплетова, а второй раз я слышал его, искаженный

мегафоном, когда милиционеры окружили кафе "Летающие тарелки". И снова я

слышал его, когда нас с Машей взяли в кольцо. Этот голос принадлежал

капитану или майору милиции! Я попался! Я запрыгнул не в ту машину!

— Между прочим, — сказал я, не поднимая рук, — у меня тоже есть пистолет и

я держу его в руке.

— Покажи, — сказал милиционер.

Молниеносным движением, я выхватил из карманов оба пистолета и поднес к

лицу капитана-майора.

— Вот! Даже два!.. Кто кого?!

Мы замерли с наставленными друг на друга пистолетами, пристально

вглядываясь друг другу в глаза и напряженно ожидая той доли секунды, когда

у одного из нас не выдержат нервы и он не нажмет на безжалостный холодный

спусковой крючок.

Время практически остановилось и не известно сколько мы так сидели, пока

наконец капитан-майор не сказал:

— Опусти свои пушки, парень, и давай поговорим спокойно.

Сам же он пистолета не опускал. И я тоже не стал опускать.

— Я вижу, что ты крепкий парень, — продолжал говорить майор. — Но после

того, что ты устроил в тюрьме во время побега, каждый милиционер считает

своим долгом застрелить тебя при задержании. И ты должен благодарить Бога,

что тебе попался именно я. Никто другой не стал бы ждать, пока ты вылезешь

из-под сидения, а уложил бы тебя сразу. Я очень тебе советую сдать оружие

и поехать со мной куда надо. Даю тебе слово, что я доставлю тебя живым и

здоровым и передам порядочным следователям.

— Спасибо за заботу, — ответил я, — и за то, что вы не стали стрелять мне

в спину, но мы с вами, кажется, в данную минуту находимся в одинаковом

положении и даже, — я потряс двумя пистолетами, — у меня есть некоторое

преимущество. Так что неизвестно — кто кому должен диктовать условия.

— Брось, Пирпитум! — сказал капитан. — Ты натворил столько всего, что

теперь за тобой гоняется вся муниципальная и вся федеральная милиция и

тебя все равно поймают. Но в следующий раз у тебя не будет такой

возможности. В следующий раз тебя просто прикончат при задержании.

— Прошу прощения, — сказал я, — но чем я обязан такому хорошему с вашей

стороны отношению? Почему это все хотят меня пристрелить, а вы нет?

— Сам не пойму, но чем-то ты мне симпатичен. Может быть тем, что один смог

навести такой переполох. Такие шухеры я видел только в кино и всегда

думал, что только в кино такое и бывает.

— Ну хорошо, раз вы такой благородный, — сказал я, — то давайте разойдемся

мирно, чтобы у нас друг о друге остались наилучшие воспоминания.

— Нет, так не выйдет. Я потомственный сыщик... Если я тебя отпущу, то я

предам память своих предков, а хуже этого ничего нет.

— Понимаю, — сказал я, оценив по достоинству благородство этого толстого

человека. — Но и вы должны меня понять. Даже если вы доставите меня к

хорошему следователю, меня все равно убьют. Какая мне разница — умирать

при задержании или после того, как надо мной поиздеваются в тюрьме?..

Только находясь на воле я, может быть, смогу распутать этот клубок и

узнать, кто является настоящим виновником всех преступлений, в которых

обвиняют меня!

— Ты хочешь сказать, что это не ты перерезал столько человек?!

— Не я! Клянусь честью!

Майор пристально на меня посмотрел и после небольшой паузы сказал:

— Я очень долго работаю с криминальными элементами и за это время научился

по глазам распознавать — врет человек или нет. Почему-то мне кажется, — он

задумчиво посмотрел на пистолет, — что ты говоришь правду. И в то же

время, мне трудно поверить в то, что ты совсем уж чист перед законом.

— Разумеется, совершенно чистым перед законом я быть не могу, — ответил я,

— я думаю, вообще не существует людей совершенно чистых перед законом...

Например, вы выпиваете на службе.

Майор удивился:

— Откуда вы знаете? — он неожиданно перешел на вы.

— Когда вы с вашими коллегами выпивали в подвале у Пулеплетова, я сидел в

бочке.

— Как вы там оказались?

— Вы все равно не поверите. Я бы, во всяком случае, вам не поверил, будь

вы на моем месте.

— А вы попробуйте.

— Хорошо, — сказал я, подумав. — Но прежде, давайте уж уберем тогда наши

пистолеты.

— Согласен.

Мы спрятали пистолеты. Я вытащил сигарету, закурил и сказал:

— История долгая. Не лучше ли нам отъехать куда-нибудь в сторонку, чтобы

не привлекать к себе лишнего внимания.

62

Мы доехали до тихой набережной, вышли и сели на скамейку. Вокруг никого не

было, если не считать игравших у воды детей.

Над водой кружились чайки, иногда ныряя в воду и выныривая из нее с

серебристой рыбешкой в клюве. На подстриженных тополях сидели вороны и

галки. Вороны громко каркали. Медленно проплыла мимо баржа "Инженер

Киргизов". На палубе матрос играл на баяне и пел:

Обезьяну одну

Я словил на охоте

Долго плакала в клетке

Моя шимпанзе

Когда я увозил

Ее на пароходе

Из родимого края

От верных друзей

Когда я увозил

Ее на пароходе

Из родимого края

От верных друзей

И однажды она

Левой заднею лапой

Прутья клетки погнула

И спрыгнула прям в океан

И в пучине морской

Потонула макака

И рыдали матросы

И честь ей отдал капитан —

И в пучине морской

Потонула-а-а-а-а макака

И рыдали матросы

И честь ей отдал капита-а-ан —

Неслась над рекой песня.

Мы закурили.

— Кстати, мы с вами до сих пор не познакомились, — сказал я. — Борис

Андреевич Пирпитум.

— Приходько Михаил Иванович.

— Если не секрет, в каком вы звании?

— Капитан.

— Я так и подумал.

— Почему это вы так подумали?

— Не знаю, — я развел руками, — но когда я вас увидел, я сразу подумал —

либо вы капитан, либо майор.

— Был майором, — Михаил Иванович затянулся и выпустил дым. — Разжаловали.

— За что?

— За это дело, — он вздохнул.

— Понятно... Вы женаты?

— Был.

— И я тоже был. Одному, конечно, тяжело, но все-таки проще.

— Тем более при моей работе, — кивнул Михаил Иванович и вздохнул. — Жена

вот не выдержала и ушла... Все время, говорила, ты дежуришь, и днем и

ночью, а семья у тебя на втором месте.

— И у меня тоже самое, — сказал я. — Ревновала меня к науке. Или, говорит,

я или твоя дурацкая наука. Вот я науку и выбрал. С тех пор ни на ком не

женился... Так... — я покрутил ладонью, — случайные связи...

— Они самые, — Приходько покачал головой.

Я затушил каблуком окурок.

— Так вот, Михаил Иванович... Произошло со мной вот что...

63

Я начал рассказывать. По тому, как Михаил Иванович реагировал, я понимал,

что он мне верит. Он крякал, вскакивал с лавки, расхаживая взад-вперед, в

нужных местах смеялся, а в других делался очень серьезным.

На всякий случай, я не стал рассказывать ему про мою первую встречу с

демонами, потому что это выглядело уж очень неправдоподобным. Но когда я

дошел до места, где я с помощью демонов освобождаюсь из тюрьмы, я понял,

что не рассказать этого никак нельзя, иначе мне придется признаться, что

это я перекусал всех охранников за шею.

Михаил Иванович помрачнел.

— Ну знаете ли!.. — сказал он. — До сих пор я вам верил, но теперь

извините! Теперь мне кажется, что зря я вас сразу не арестовал.

— Не верите? — я прищурился и поднял руку. — Вот оно это кольцо.

— Ну и что?! Я за свою жизнь перевидал тысячи таких колец!

— Хотите вызвать демонов?

Михаил Иванович посмотрел на меня как на идиота.

— Это как у Высоцкого? — хмыкнул он.

— Что у Высоцкого?

— В песне про джинна. Высоцкий вызывает джинна и просит его раздобыть

вина. А джинн ему говорит — только, говорит, могу морды бить, а больше

ничего не могу.

— Неплохая идея, — сказал я и потер перстень один раз.

Воздух завибрировал и перед нами появился пингвин-кровосос. Он сложил на

животе крылья, поклонился и сказал:

— Кар!

Михаил Иванович вытаращил глаза и открыл рот.

— Рекомендую, — сказал я, — пингвин-кровосос. Говорить по-человечески не

умеет, но все понимает.

Я потер кольцо еще раз и перед нами появилась кровавая балерина.

Балерина сделала реверанс.

— Здравствуйте, хозяин, — сказала она и спрятала за щеки свои острые

клыки.

Михаил Иванович потянулся за пистолетом.

— Не стоит, — остановил я его руку. — Во-первых, свинцовыми пулями их не

убьешь, а во-вторых они не причинят нам никакого вреда, пока я владею

кольцом. А теперь я хочу представить вам самого интеллигентного субъекта

из этой компании.

Я потер кольцо в третий раз и вызвал маркиза Бербезиля.

Маркиз приложил шляпу к сердцу.

— Салют, милорды! — сказал он.

— Здравствуйте, маркиз, — сказал я.

Михаил Иванович рассеянно кивнул.

— Уважаемый Бербизиль, — продолжал я, — вот Михаил Иванович не верит, что

я вышел из тюрьмы с вашей помощью. Он думает, что это я перекусал всех

охранников. Скажите ему.

— Ну, Михаил Иванович?! — Бербезиль развел руками. — Да как же вы можете

не верить Борису Андреевичу?! Как же вы можете так думать?! Разве Борис

Андреевич из таких?! Это все мы покусали, вурдалаки несчастные! А Борис

Андреевич не такой!

Михаил Иванович вытащил из кармана носовой платок и промокнул им

вспотевшее лицо.

— Вы видите, — сказал я, показывая на вспотевшего капитана, — Михаилу

Ивановичу жарко, он хочет выпить. Не могли бы вы, господа, сбегать в

магазин и принести нам коньяку, — я вытащил из кармана рваную купюру и

протянул маркизу.

— Будет исполнено, — сказал маркиз. — Але-гоп!

Монстры перевернулись в воздухе, превратились в трех забулдыг и

отправились в магазин.

64

Приходько долго не мог прийти в себя. Он всему поверил. После того, как

капитан увидел вампиров, он больше ни в чем не сомневался. Слишком уж

сильный был у меня козырь. Он дослушал меня до конца, а когда я закончил,

как раз вернулись из магазина вампиры с двумя бутылками армянского

коньяку.

Маркиз Бербезиль находился в приподнятом настроении.

— Вот ваши деньги, — он протянул мне ту же самую купюру. — Представляете,

Борис Андреевич, продавщица не хотели принимать у нас купюру! Они нам

говорят: У вас купюра рваная. А я им говорю: А у вас халат рваный! Они

посмотрели на свой халат, а у них в животе дырка насквозь! Ха-ха-ха! —

Засмеялся Бербезиль загробным смехом.

А пингвин подпрыгнул и каркнул.

— Гипноз! — маркиз поднял вверх палец. — Они в обморок упали, а мы забрали

две бутылки за их такое хамство!

— Мандарины, — сказала балерина, протягивая кулек Михаилу Ивановичу.

Видно было, что Михаил Иванович побаивается брать мандарины из рук

балерины. Я принял кулек сам.

— Спасибо, друзья, — сказал я. — Можете испаряться.

Монстры растворились в воздухе.

— Черт! — спохватился я. — Нужно было их попросить стаканчики. — Я хотел

потереть кольцо еще раз, но Михаил Иванович меня остановил.

— Не нужно, — сказал он. — У меня есть, — и вытащил из кармана складной

металлический стакан с крышечкой.

Я откупорил бутылку и уже собирался разливать, когда услышал детский крик.

— Тону! Тону! Помогите!

65

Один из мальчишек, игравших у берега, упал в воду и беспомощно барахтался.

Я сунул бутылку Михаилу Ивановичу, разбежался и прыгнул в воду. Голова

мальчишки скрылась под водой. Я нырнул. Вода была мутная. Мимо меня

проплыла огромная щука. Я доплыл до дна и подхватил лежавшего в водорослях

мальчишку. Мне едва хватило воздуха, чтобы всплыть.

Вытащив ребенка на берег, я сделал ему искуственное дыхание, а Михаил

Иванович растер мальчишке грудь коньяком, чтобы тот не простудился.

— Вам тоже не помешает, вы весь мокрый, — Приходько протянул мне стакан.

Я залпом выпил.

— Ты, Борис, настоящий человек! — растроганно сказал он, переходя на ты. —

Клянусь, что я сделаю все, чтобы помочь тебе выкарабкаться. А теперь, я

предлагаю не ждать, когда придут родители и узнают в спасителе своего

ребенка знаменитого убийцу, а поехать ко мне домой. К тому же, тебе нужно

переодеться в сухое.

Мы сели в машину и поехали к Михаилу Ивановичу.

— Если хочешь, — предложил Приходько, — налей себе еще.

— А ты? — спросил я, наливая стакан.

— А я за рулем не пью, — отрезал капитан.

66

Михаил Иванович Приходько жил в старом, послевоенной постройки, доме на

улице Песчаной, недалеко от кинотеатра "Ленинград". У него была

однокомнатная квартира на третьем этаже. Типичная холостяцкая квартира.

В комнате стояли письменный стол, платяной двустворчатый шкаф, телевизор с

усами на тумбочке, железная кровать и два обшарпанных стула. На

подоконнике торчал засохший кактус.

Михаил Иванович достал из шкафа махровый халат и предложил мне переодеться

в него, пока моя одежда будет сохнуть.

Я переоделся в халат и мы прошли в кухню.

В кухне, кроме плиты, стояли стол, холодильник "Саратов", пара табуреток и

одинокий буфет. Стены были выкрашены салатовой краской. Над столом висел

прошлогодний отрывной календарь.

— Вот так и живем, — сказал Михаил Иванович, развешивая мою одежду на

веревку.

Я сел на табурет. Михаил Иванович зажарил глазунью, достал из холодильника

банку шпрот, колбасу, помидоры, порезал хлеб. Ополоснул два стакана.

Мы выпили.

— Лихо тебе пришлось, — сказал он. — Я за свою жизнь повидал многое... но

чтоб такое... — Михаил Иванович опустил вилку, положил мне руку на плечо и

посмотрел серьезно. — Теперь ты не один... Вместе мы размотаем этот клубок

и ты снова заживешь жизнью, которой должен жить.

— Спасибо тебе, Миша, — ответил я, растрогавшись. — Если у нас получится —

бросай свою работу и мы с тобой будем делать научный бизнес. У меня

недавно появились новые идеи и наработки. Если все получится, то

заработаем не хуже, чем на клее.

— Спасибо, Боря, но не могу я работу бросить. Я же тебе говорил — у нас

династия. Четыре поколения работы в угрозыске. Мой прадед, Павел Борисович

Сизов, Камо арестовывал.

— Ну?! Это, которого в тюрьме иголками протыкали, чтобы проверить, что он

сумасшедший?

— Ага. Хитрый был. Мазохист. Они ему иголки под ногти и ждали, что он

страдать будет. А он кайфовал. Сидит себе, кайфует. Патологический, —

Приходько покрутил у виска пальцем.

— Ну смотри, — я проткнул вилочкой шпротину. — А то, может, надумаешь?

— Ладно, посмотрим, — Михаил Иванович завернул в рот огромный кусок

яичницы и проглотил. — Замечательное блюдо. Сколько его ем, не надоедает.

— Неплохое.

Вдруг Михаил Иванович поперхнулся и засмеялся.

— Если б мне кто-нибудь вчера сказал, что Пирпитум сам прыгнет ко мне в

люк и мы с ним еще коньяки распивать будем, я бы не поверил!

— А если б тебе сказали, что мы монстров за бутылкой пошлем? — я тоже

засмеялся.

— Даааа, — хохотал Михаил Иванович.

Наконец мы успокоились и он сказал:

— Отставить ха-ха. Поговорим о деле.

Мы разлили остатки коньяка.

— Как я думаю, — сказал капитан, — в самое ближайшее время меня должны

вызвать на место твоего последнего преступления в квартиру Савинкова.

Поступим так, ты ложись отдыхай, а я поеду. Как разузнаю что, приеду,

расскажу. А дальше — по обстоятельствам.

Зазвонил телефон.

— О! — Михаил Иванович поднял палец.

Он вытер руки об занавеску и снял трубку:

— Приходько слушает!.. Так... Так... Да... Где это было?.. Так...

Приклеил?.. Трупы есть?.. Нет?!.. Ну и ну!.. Во дает!.. Ну, раз трупов

нет, то, я думаю, вы там сами разберетесь. А деда-киоскера завтра ко мне!

Ну все... Конец связи. — Михаил Иванович положил трубку. — По поводу

перестрелки на площади Тельмана.

— Я понял.

— Между прочим, ты Тельману отстрелил нос.

— Это еще вопрос — кто отстрелил Тельману нос — я или милиция. В случае

чего, на мой клей элементарно приклеивается.

— Я про твой клей много слышал, но сам никогда не пользовался... Камень

клеится очень паршиво и я думаю, что даже твой клей не поможет. Твердые

материалы клеются хреново.

— А что, Михал Иваныч, стекло, по-твоему, твердый материал?

— Твердый.

— Смотри, — я взял два стакана, его и мой, склеил их на манер бинокля и

отдал ему. — Попробуй.

Михаил Иванович попытался разодрать их, но у него ничего не вышло.

— Ё-мое! — сказал он, разглядывая стаканы на просвет. — Буду внукам

показывать. Память от серийного убийцы.

— Пользоваться клеем "Суперпирпитумс" может каждый, — я протянул Михаилу

Ивановичу тюбик, — а не только серийный убийца. А что касается стаканов —

очень смешно, когда придут гости, приклеить их донышками к столу.

— Ха-ха! Я понял! Сначала налить туда, они стаканы хватают, а стаканы

приклеены! Ха-ха! Обязательно так сделаю!

Зазвонил телефон.

— Приходько слушает!.. Так... Так... Труп в ванной?!.. Так... Кто

сообщил?.. Дежурный по подьезду?.. Так... Какой адрес?.. Улица

Изумрудная?.. Еду! — Михаил Иванович положил трубку. — Ага! Убийство в

ванной на Изумрудной! Понял? Я поехал.

— А мне что делать?

— Ложись спать, а я приеду, все тебе расскажу.

67

Приходько взял пистолет и уехал.

Только теперь я почувствовал, как устал. У меня буквально подкашивались

ноги и слипались на ходу глаза. Я с трудом добрался до кровати, засунул

под подушку пистолет и забылся глубоким сном.

Проснулся я от того, что в прихожей хлопнула дверь. Было уже темно.

— Михал Иваныч! — окликнул я.

Дверь в комнату приоткрылась и на пороге я увидел силуэт мужчины.

— Михал Иваныч, это ты?

— Я. А кто же еще?

— Ну как дела?

— Как дела?! — переспросил Михал Иваныч угрюмым голосом. — Наделал ты,

Борис, делов, нечего сказать!

— Ты это про Тельмана?

— Тельман! Сам ты Тельман! — Приходько тяжело вздохнул. — Ты нам, Борис,

всем поперек горла встал! Я только что от начальства. Ты нам все

показатели сбил. Кривая преступности из-за твоих похождений резко поползла

вверх.

— Да ты что, Михал Иваныч, рехнулся?! Ты же прекрасно знаешь, что я ни в

чем не виноват!

— Шутишь, Борис Андреевич! Не виноват он, а у нас целый отдел без премии

останется! Сотрудникам не платят... Сотрудники без штанов... Ты, Борис, не

обижайся, но я должен тебя арестовать.

— Да что с тобой, Михал Иваныч?! — я нащупал под подушкой пистолет и

вскочил с кровати.

— Брось оружие! — Приходько вытащил откуда-то мегафон. — Дом окружен!

Сопротивление бесполезно! — закричал он в него.

Я ногой вышиб мегафон из руки Михал Иваныча и рукояткой пистолета ударил

его в лоб. Приходько закачался, сделала несколько шагов назад и упал

навзничь.

Я включил свет и остолбенел. У Михаила Ивановича от уха до уха было

перерезано горло.

Нужно быстрее убираться отсюда. Я бросился в кухню, где на веревке сохла

моя одежда.

На веревке, вместо моей одежды, висели дамские платья, юбки и лифчики. Я

схватил красное платье и натянул на себя.

Зазвонил телефон...

68

Я вздрогнул и проснулся.

Телефон продолжал звонить.

Я снял трубку.

— Але! Але! — услышал я в трубке голос Михаила Ивановича. — Борис, это

ты?! Это я, Михаил! Але! Але!

— Але, — не сразу ответил я.

— Ты что, спишь?

— Да... Мне приснился страшный сон, что ты пришел меня арестовывать...

— Ха-ха-ха! — засмеялся Приходько. — Если хочешь знать, я только что от

начальства и там мне сказали, что если наш отдел тебя поймает, все получат

премию, а мне вернут майора! Так-то вот!

Мне стало неприятно.

— ... Какие новости? — спросил я после неловкой паузы.

— Был на площади Тельмана, беседовал с потерпевшими и свидетелями. Потом

поехал на квартиру к Савинковым. Зрелище не для слабонервных! После

происшедшего, Нина на квартире не появлялась. Допрашивал дежурного,

дежурный полностью уверен, что Петлиса убил ты. Но тем не менее, я по

закону должен допросить хозяев квартиры. Сейчас звоню на работу Савинкову

и вызываю его на допрос. Всех лишних я отсюда отправил, так что собирайся

и приезжай сюда на Изумрудную.

— Как же я приеду? — удивился я. — Меня же весь город в лицо знает!

— У меня в шкафу лежит милицейская форма, накладные усы и темные очки.

Надевай это все и дуй сюда. — Приходько повесил трубку.

69

Я умылся и побрился. Переоделся в милицейскую форму, наклеил усы, надел

темные очки и фуражку. Подойдя к зеркалу, я подумал, что этого

недостаточно и перевязал челюсть бинтами, как будто у меня флюс. Вот

теперь хорошо. Я отдал в зеркало честь, положил один пистолет в кобуру, а

другой сунул в карман, погасил свет и пошел.

70

На улице я подумал, что несмотря на маскировку, в метро ехать небезопасно.

К тому же, я просто привык ездить на машинах.

Я вышел на дорогу и поднял руку. Милицейская форма — лучшая форма для

успешного автостопа. Первая же машина резко притормозила рядом со мной.

За рулем сидел интеллигентного вида мужчина в очках и шляпе.

— В чем дело, товарищ? — спросил он обиженным голосом. — Я, кажется,

ничего не нарушил.

— Ваши документы, — сказал я, сам не зная зачем и козырнул.

Мужчина полез во внутренний карман.

— А в чем дело-то? — он протянул мне документы.

Я полистал.

— Вот что, гражданин, — сказал я, возвращая документы, — мне понадобится

ваша машина.

— Как это так понадобится?! — вскинулся автомобилист. — Это частная

собственность! Вы не имеете права!

Я потрогал забинтованную щеку:

— Кто не имеет права?

— Вы не имеете права! — отчаянно вскрикнул мужчина и скрестил на груди

руки.

— Я не имею права?! — Я снял с него шляпу и швырнул ее на проезжую часть.

Мужчина открыл рот и хотел что-то произнести, но от волнения у него изо

рта ничего не получалось.

— Что вы сидите? — сказал я. — Бегите скорее за шляпой, а то ее сейчас

раздавят. Шагом марш!

Мужчина вылез и побежал.

Я сел за руль и поехал.

71

Я ехал в сторону центра. Возможно, сегодня все выяснится, — думал я.

Я включил приемник и настроил его на волну тяжелой металлической музыки.

Такая музыка теперь была мне необходима, чтобы разбудить внутри зверя...

— Падибу-дабу! Падибу-дабу! Дадибу-даб-даб-даб-даб-даб!

Падибу-дабу! Падибу-дабу! Дадибу-даб-даб-даб-даб-даб!

Я приеду к Савинкову и прижму его. Я буду избивать его резиновой дубинкой,

пока он не расскажет все. Я видел в кино, как это надо делать. Я поставлю

его лицом под углом к стене и врежу ему сначала по почкам. Потом, когда он

упадет на колени, я стукну его по голове. А потом я заставлю его встать

опять под углом и повторю все сначала. А если он и после этого не захочет

говорить, я приклею ему к носу стакан и буду наливать в него воду, чтобы у

него отвис нос как у слона. А если он и после этого не захочет говорить,

то я... то я... то я заклею ему уши и он оглохнет на всю жизнь. А если он и

тут не заговорит, то я ему просуну руку под коленом и приклею ее к щеке.

Тогда-то он уж точно заговорит!

Я бы никогда не стал этого делать, но меня вынуждали обстоятельства.

Я так увлекся, что не заметил красного света светофора и сбил женщину!..

72

Женщина через капот перекатилась на крышу и упала на багажник. Я

остановился и выбежал на помощь...

На багажнике лежала моя бывшая жена Катя с закрытыми глазами! Откуда она

здесь взялась?! Я огляделся по сторонам.

Хорошо, что никто не видел. Я подхватил Катю за подмышки и втащил на

заднее сидение. Боже мой! Как это не кстати! Наши пути опять пересеклись.

Мало что ли женщин ходят через дороги и надо же мне было сбить именно эту!

Я побрызгал Катю минеральной водой, которую обнаружил в машине. Катя

открыла глаза и произнесла:

— Кто вы?

Она меня не узнала. Это хорошо.

— Как вы себя чувствуете? — спросил я

— Не знаю... Я могу шевелиться, — Катя пошевелила руками и ногами. — Что со

мной произошло? — Она села на сидение и огляделась по сторонам.

— Вас кто-то сбил и уехал, — сказал я. — Я подобрал вас на дороге.

— Какой у вас голос знакомый... Мы не могли с вами где-то встречаться?

— Вряд ли, — ответил я басом и поправил повязку. — Сам я из Пензы.

— Странно... — сказала Катя. — Никогда не бывала в Пензе.

— Напрасно. Пенза это очень зеленый город... В нем много зелени... У вас

ничего не болит?

Катя потрясла головой.

— Только голова... По-моему, у меня сотрясение мозга.

Какой у тебя мозг? — подумал я, а вслух сказал:

— Вас нужно отвезти в больницу.

— Лучше отвезите меня домой, — сказала Катя.

С одной стороны, я не мог ее бросить тут, так как все-таки это я ее

переехал, и, неизвестно, насколько сильно. Но тратить столько времени я

тоже не мог.

— Как же вас угораздило попасть под машину?

— Не знаю, — Катя потрогала голову. — Я редко хожу пешком и разучилась

соблюдать пешеходные габариты... Обычно, я езжу на машине. Я заядлая

автомобилистка. Но недавно мой бывший муж лишил меня машины...

— Надо же! — воскликнул я басом.

— Да-да... А вы знаете кто мой бывший муж?

— Нет, не знаю...

— Мой бывший муж — знаменитый убийца Борис Пирпитум!

— А кто это такой? — спросил я, кося под дурачка.

— Как, вы ничего не слышали о Пирпитуме?! Не может быть! Вы же

милиционер!

— Дело в том, — сказал я, — что я только что вернулся из Пензы. Я

ездил в Пензу к родителям.

— Но вы должны были смотреть по телевизору! Последние два дня только про

это и говорят. И в газетах тоже пишут...

— Телевизор я не смотрю и газет не читаю. Там одна чернуха. — И тут я

понял, для чего мне нужна Катя и зачем Господь Бог направил колеса этого

автомобиля на нее. Мне нужно было узнать, что на самом деле произошло с

Засукиным и громилой в доме Кати, когда я оттуда уехал.

— Мне кажется, — сказал я, — я что-то припоминаю... Когда я стоял в

очереди в магазине, одна женщина рассказывала что-то про то, как какой-то

убийца зарезал в доме бывшей жены двух ее сожителей. Это были вы?

— Во-первых, — ответила Катя обиженно, — никакие это были не сожители!

Ни один, ни другой!

— Тогда за что же им перерезали глотки?

— Почем я знаю! Мой бывший муж меня связал и усыпил, чтобы не

травмировать мою психику видом проливаемой крови. А когда я проснулась,

его уже не было, а рядом лежали две жертвы с перерезанными горлами.

— Какой ужас! Он действительно перерезал им глотки?

— И не только им! Он уже убил человек двадцать!

— Двадцать?.. И что было дальше, когда вы пришли в себя? — спросил я.

— Вы задаете вопросы как милиционер.

— Конечно...

— Соседи услышали выстрелы и вызвали милицию.

— Так им действительно перерезали горла?

— А почему вас это удивляет?

— Меня это не удивляет, меня удивляет то, что вам горло не перерезали.

Почему вам-то горло не перерезали?

— Мне-то?.. Ну, знаете ли... Мы все-таки прожили с Пирпитумом достаточно

долго и каким бы он монстром не был, поднять руку на жену ? это даже для

него конец падения.

— А может быть вы находились со своим бывшим мужем в сговоре и совместно

с ним совершили эти зверские преступления?

— Вы что — дурак?!

— Напротив... Я ясно вижу эту картину... Жена, договорившись с негодяем

мужем, заманивает в ловушку двух ни в чем не повинных людей, а затем

обирает и убивает их, ? я придвинул свое лицо к Катиному.

Катины глаза забегали.

— Не смотрите на меня так! Мне это неприятно. К тому же вы не

следователь!

— Ну, это как сказать...

— Как хотите, так и говорите, а смотреть так на меня не нужно, у меня

голова болит!

— А у меня зуб болит, — парировал я, показывая пальцем на повязку.

— Зубы у всех болят! — огрызнулась Катя.

Я знал ее много лет и понимал, что ее теперь не остановишь. Раз уж она

завелась, ее остановить невозможно. Но я тоже не мог удержаться, чтобы не

сказать ей пару разумных слов. Я сказал ей так:

— Вы типичный представитель современной безмозглой женщины, которая,

насмотревшись голливудских фильмов типа "Бонни и Клайд", уже не может

ничего соображать, а ходит как биоробот по улицам города, не глядя себе

под ноги, и попадает под наезжающий транспорт только для того, чтобы

эффектно лечь на асфальт с задранной юбкой!

— А вы — типичный хам и дурак и говорите мне все это только для того,

чтобы задрать юбку и трахнуть потерпевшую женщину, нуждающуюся в оказании

первой помощи!

— Вы — маньячка, — сказал я. — У другой бы на вашем месте болела

голова и ее бы тошнило от сотрясения черепа, а вы только о сексе и

думаете!

— А у вас, видно, что и про секс думать нечем! Вместо того, чтобы оказать

мне первую помощь — сидит и учит меня как надо жить! Лучше берите в руку

свою полосатую палку и идите на перекресток. А я обойдусь без вашей

помощи!

— Хоть вы мне и глубоко неприятны, но я не могу оставить женщину в таком

состоянии. Сидите в машине, а я пойду вызову врача.

Так я сказал потому, что больше не мог терять время на эту дуру. В то же

время, я не мог вытолкать ее из машины. Я решил, что оставлю эту машину

ей, а сам воспользуюсь какой-нибудь другой. Пусть подавится!

— Не надо ходить за доктором, — сказала Катя, — лучше отвезите меня

скорее домой!

Я вздохнул:

— Хорошо, гражданка, вот вам ключи, ехайте сами. И знайте, что

милиционеры тоже могут быть благородными людьми. ? Я протянул ей ключи.

— Тоже мне рыцарь какой! Как я по-вашему поеду домой с такой головой?!

— Езжайте потихоньку, — посоветовал я. — Не очень газуйте. А машину я

потом у вас заберу.

— Мне наплевать на вашу машину! Вы же видите, что я не могу сесть за руль

в таком состоянии!

— Хорошо, тогда я пойду позвоню своему сослуживцу, он приедет и доставит

вас куда надо, а мне с вами некогда прохлаждаться ? я еду на задание.

Я вылез из машины и пошел по направлению к деревьям.

— Если ваш сослуживец окажется таким же ослом, как вы,— крикнула мне

вдогонку Катя, — то лучше не присылайте его, я сама доеду.

— Ну и черт с вами! — крикнул я.

Раньше я считал, что она такая только со мной, а оказывается она такая

сука со всеми... Даже с милиционерами...

73

Я дошел до деревьев, когда, откуда ни возьмись, выехало несколько машин с

мигалками. Они остановились около автомобиля с Катей.

Я спрятался за деревьями и оттуда не без удовольствия наблюдал, как

милиция арестовывает мою бывшую жену за угон машины.

Катя, по своему обыкновению, пыталась дать волю рукам, пока эту волю не

ограничили наручниками. А ее крик на всю улицу, что ее арестовывают ни за

что, доставлял мне законное удовольствие. Браво, Катя! Очень убедительная

игра. Станиславский курит!

74

Когда Катю увезли, я вышел из-за деревьев на дорогу и стал присматривать

себе новый автомобиль.

Я ходил вдоль тротуара и постукивал дубинкой по колесам, припаркованных на

обочине машин. Все они, к сожалению, были закрыты и это ограничивало

выбор. А мимо, как назло, никто не ехал.

Вдруг из темноты прямо на меня выехал милиционер на мотоцикле с коляской.

Мотоцикл остановился и на меня из-под козырька уставились два голубых

глаза. Рыжий милиционер добродушно улыбнулся и сказал:

— Земляк, ты что здесь делаешь?

В первое мгновение я, признаться, немного растерялся, забыв, что я сам в

милицейской форме, но после секундного замешательства, покрутил дубинкой и

нашелся:

— Что надо, то и делаю.

Рыжий понимающе хмыкнул и сказал:

— А ты из какого отделения?

— Из какого надо, из такого и отделения.

Он снял перчатку, достал из-под кожаной куртки пачку сигарет "Ява" и

закурил:

— Кого ловишь?

— Кого надо, того и ловлю, — ответил я.

— Ты чего, из деревни что ли?

— Из какой надо, из такой деревни, — я понял, что своими ответами завел

разговор в тупик и следует сказать что-то другое, чтобы поправить

ситуацию.

Рыжий немного обиделся и хотел газануть, но у меня уже созрел в голове

дерзкий план.

— Я обнаружил следы,— сказал я, показывая дубинкой за спину.

— Какие следы? — спросил рыжий.

— Огромные кровавые следы в кустах,— я развел руками в стороны, показывая

размер.

— Чего?!

— Не знаю чего... Большие кровавые следы!

Рыжий милиционер выключил мотор и слез с мотоцикла.

— Пойдем посмотрим, — сказал он.

Мы пошли в кусты.

— А ты-то чего в кустах делал?— спросил он.

— Чего-чего... Больно ты любопытный... Оправлялся я... Живот у меня схватило...

Рыжий хохотнул:

— Куда только не занесет нашего брата милиционера!.. Ну, где твои следы?

— Это не мои следы. Мои следы я тебе потом покажу, если захочешь.

— Я тебе не сантехник — на говно смотреть... Где следы?

— Вот они, — я неожиданно остановился и ткнул дубинкой в траву.

— Где?

— Наклонись пониже и увидишь.

Рыжий снял каску и наклонился.

— Ну, где?..

— Да вот! — я размахнулся и врезал дубинкой ему по макушке.

Милиционер ткнулся лицом в землю, повалился на бок и замер.

Прости, брат, но мне нужен твой мотоцикл. На войне как на войне! Надеюсь,

что мой удар не будет иметь серьезных последствий для нормальной работы

твоего головного мозга.

Я порылся в его карманах, взял две запасные обоймы для пистолета и

удостовение личности.

Червяков Александр Григорьевич — прочитал я в документе. Что ж, Червяков

Александр Григорьевич, ты стал еще одной жертвой серийного преступника

Бориса Пирпитума, если, конечно, твои коллеги догадаются, что это был

переодетый я.

Неизвестно откуда налетевший порыв ветра, чуть не сорвал у меня с головы

фуражку.

Я придержал ее за козырек и выглянул из кустов. Рядом с мотоциклом никого

не было. Я быстро добежал до него, сел в седло и поехал в ночную мглу.

75

Михал Иваныч, я скоро приеду, — думал я, перекручивая ручку газа. Вжжж!..

Вжжж!.. Вжжж!

До дома Савинкова я доехал без приключений. Я заглушил мотор, слез на

землю, оправил мундир и, чеканя шаг, пошел к подьезду. Интересно, не

дежурит ли в шкафу мой старый знакомый пенсионер? Ха!

Я позвонил.

76

— Кто там? — спросили из-за двери.

— Милиция, — я поправил ремень.

— Милиция-милиция, — заворчали за дверью. Щелкнул замок и из щели

высунулось лицо знакомого пенсионера. (Вот тебе и на!) — В прошлый раз

тоже вот говорили "милиция", а оказался бандит. — Он недоверчиво оглядел

меня с ног до головы. — Ваши документы.

— Пожалуйста, — сказал я измененным голосом, вытащил из кармана и

протянул толстяку документы Александра Григорьевича Червякова.

Пенсионер просунул руку в щель, взял документы и дверь захлопнулась у меня

перед носом. Не успел я сказать про себя "старый козел", как дверь снова

открылась и пенсионер произнес:

— Что-то не очень вы похожи, Александр Григорьевич, на вашу фотокарточку,

а?

— А если вам, отец, намотать на голову бинт, то как?

— Хым... Ну, ладно... — он отодвинулся и пропустил меня в подьезд. — А то

ведь, знаете же, что у нас происходит... Ночью пришел тоже в форме, кричит —

открывай, я милиция... бубийство!.. бубийство!.. какое бубийство?.. он

прошел и сделал такое бубийство!..: открыл ему... а он оказался никакая не

милиция, а переодетый бандит... — пенсионер вытащил носовой платок. —

...меня в шкаф запер... Можете себе представить... — толстяк сморкнулся. —

А потом у следователя полдня... Рассказывал чего видел, показания давал...

Фуф! Дома поужинал и опять на дежурство...

— Что ж тебя так не жалеют, отец?

— Сменщик заболел, вот и дежурю вторую ночь... А вы по этому делу?

— Да... — Я поднял со стола стакан в подстаканнике и посмотрел на свет

отпечатки пальцев. — По этому же самому...

— Напрасно вы смотрите, — заметил пенсионер. — Уже до вас все посмотрели...

— Ничего, лишний раз не помешает проявить внимательность, — я поставил

стакан обратно.

— Это верно. Я вот потом вспомнил... у того бандита в форме внутренних

войск из-под штанов торчали гражданские брюки. Я сперва подумал, что это

он для тепла надел... внимания не обратил. А если б обратил вовремя, то, и

бубийства бы не было... —Пенсионер посмотрел на мои ботинки и осекся.

У меня из-под форменных штанов торчали мои брюки. Все из-за моего роста!

Не только по интеллекту, но и по росту я превосхожу милицю.

Мне ничего не оставалось, как вытащить пистолет и скомандовать:

— Шагом марш в шкаф!

У толстяка задрожали ноги и он, пятясь, пошел к шкафу, но не дойдя пару

шагов, споткнулся об стул и упал в обморок.

77

Я подошел к столу, в котором, как я знал, лежало все необходимое для

связывания. Я вытащил скотч, веревку и через пару минут все было

закончено. Оставалось только затащить его в шкаф и закрыть дверцу.

Пенсионер был такой толстый и тяжелый, а места для маневра в подьезде было

так мало, что мне никак не удавалось затащить его в шкаф. Пришлось

отказаться от этой мысли затащить его в шкаф. Я не буду тащить его в шкаф,

я просто закачу его под стол и накрою ковриком.

Я просто закатил пенсионера под стол и накрыл ковриком.

Полежи-отдохни, отец, я надеюсь, что ты переживешь и это мое посещение.

78

Я вышел из лифта. Дверь в квартиру была не заперта. Это меня не очень

удивило, потому что я знал, что Михаил Иванович меня ждет.

Я вошел, испытывая странные ощущения. Желание все побыстрее узнать и

отомстить накладывалось на воспоминание о том, что сделали здесь с

Петлисом. Брр! От этого воспоминания меня передернуло.

— Михал Иваныч! — позвал я.

Никто не ответил. Только хлопнуло где-то в глубине квартиры окно и по

ногам засквозило.

Странно.

— Михал Иваныч! — крикнул я еще раз.

Опять тишина.

Нехорошее чувство шевельнулось... Я вытащил пистолет и пошел вперед.

Я осторожно приоткрыл дверь в спальню. В спальне никого не было.

Я вышел и пошел по коридору к кухне. Я прошел мимо комода. Кажется, раньше

здесь стояла зеленая африканская маска. Сейчас ее нет. Какая у меня

хорошая память. Я все помню. Я подошел к сломанной двери в ванную и

заглянул внутрь. Стены уже помыли, но пальто так и висело на стене там же,

где я его приклеил. А пол посыпали хлоркой. От запаха хлорки у меня

защипало в носу и я быстро выдернул голову из дыры. Фух!

Я пошел дальше. Обои, разумеется, дурацкие! Что еще хотеть от службы

безопасности и от его жены? Кстати, когда я буду убивать Савинкова, я ему

перед смертью обязательно расскажу, что его жена ему изменяла с покойником

Петлисом. Пусть он помучается. Я живо представил себе эту картину... Я

стою с пистолетом, а рядом на коленях, со связанными за спиной руками,

приклеенный к полу, стоит Савинков. Рот у него тоже заклеен. Перед тем,

как выстрелить Савинкову в голову, я говорю ему: "А перед смертью,

дорогой, в кавычках, Петр Семенович, я тебе расскажу кое-что интересное

про твою жену". Савинков дергается, мычит и моргает. Явно, ему не по себе.

Ему не очень-то хочется перед смертью выслушивать какие-нибудь гадости. Но

я неумолим! Я говорю: "Скоро тебе будет уже все равно, а пока ты еще

способен мучаться — мучайся!!! — Я делаю паузу, во время которой

пристально смотрю Савинкову в глаза.— Твоя жена, кстати говоря, тебе

изменяет с покойником Петлисом! Понял?" Савинков сводит брови к носу и

извивается, как червяк. Я наклоняюсь к нему поближе и кричу: "Ты слышишь?!

Твоя жена тебе изменяет с покойником Петлисом!" Савинков закатывает глаза

и дергает головой. "Добро пожаловать в Ад!" ? кричу я напоследок и нажимаю

на курок. Пух! И все...

В туалете никого не было. И в остальных комнатах тоже никого не было.

Странно... Может быть, Михаил Иванович пошел в магазин, купить что-нибудь?

Странно-странно... Он должен был ждать Савинкова, а сам пошел в магазин. Или

он с Савинковым пошел в магазин? Надо бы спуститься вниз и спросить

дежурного — приходил ли Савинков.

Я заглянул в кухню. На столе стоял портативный магнитофон "Филипс". К

магнитофону была скотчем приклеена записка.

79

"Включи меня" ?

было написано в записке.

Возможно, подумал я, это Михаил Иванович оставил мне звуковое письмо... А

возможно, что это бомба, которая взрывается от нажатия клавиши "Плэй".

Возможно, она даже не мне и предназначена, и будет очень обидно

подорваться на чужой... Знаю я...

Я посмотрел на магнитофонный шнур, проследив его путь от магнитофонного

гнезда до розетки в стене. На вид шнур подозрений не вызывал. Я поднес ухо

к магнитофону — внутри ничего не тикало. Тогда я осторожно поднял

магнитофон и потряс его. Ничего не громыхало... И только после этого я

поставил его на место и аккуратно нажал на клавишу "плей".

Зашипел динамик, послышался знакомый женский голос. Этот голос я сразу же

вспомнил. С него начались все мои злоключения. Это был тот самый голос из

трубки, который разбудил меня ночью в моем доме и сказал: "Привет,

Аркаша". Но на этот раз, голос из магнитофона сказал по-другому:

—Привет, Пирпитум! С днем рождения! За то, что ты ведешь себя, как

супермен, тебя ожидает приз. Открой холодильник! — Голос замолчал, а

вместо него из динамика заиграла песня Шаинского на стихи Успенского из

мультфильма "Крокодил Гена":

Прилетит вдруг волшебник

В голубом вертолете

И бесплатно покажет кино

С днем рожденья поздравит

И наверно оставит

Мне в подарок пятьсот эскимо...

Я вспомнил, что сегодня у меня, действительно, день рождения! Вот это да!

За всеми этими злоключениями, я совершенно забыл про это! Я забыл, а

кто-то помнит! Кто же это помнит, а? Чей же это голос?! И почему женский?!

Прежде чем открыть холодильник "STINOL", я тщательно его осмотрел. Я

проверил шнур, ведущий от холодильника к розетке, заглянул за холодильник,

послушал как работает мотор. Потом встал на табуретку и посмотрел сверху.

Сверху на холодильнике стояла пошлая хрустальная ваза. Я спрыгнул с

табуретки и пошатал "STINOL". Ваза упала на пол и разбилась. Нечего жалеть

такую дрянь. Носком ботинка я раскидал осколки в разные стороны.

Наконец я решился и открыл холодильник.

Я открыл холодильник и остолбенел... В холодильнике сидел труп в зеленой

африканской маске с перерезанным от уха до уха горлом. Все стенки

холодильника были в замерзшей крови. Я не выдержал и захлопнул дверцу. У

меня бешено колотилось сердце и на лбу выступила испарина. Я сел рядом на

корточки и сколько-то времени глядел в стену, восстанавливая душевное

равновесие.

Потом я поднялся и заставил себя открыть холодильник еще раз. Я открыл

его, схватил со стола вилку и вилкой сорвал с трупа зеленую маску...

80

Это был Михаил Иванович Приходько, мой единственный друг!

Что же творится на этой планете, когда убивают таких людей как Михаил

Иванович?! Почему всех, кто сталкивается со мной, настигает такой горький

конец?!

Я вытащил из кармана пачку "Житана" и пустил дым. Сделав три затяжки, я

понемногу стал приходить в себя....

Что же это я стою здесь? Наверное, я хочу, чтобы меня сцапали рядом с

телом Михаила Ивановича? Нет, мне это совсем не... Нужно бежать отсюда

побыстрее!.. Однако, хорошо ли оставлять тело товарища в холодильнике?..

Если бы на моем месте оказались Федор Михайлович Достоевский или Александр

Исаевич Солженицын, оставили бы они в холодильнике тело товарища? Оставили

бы, потому что Михаила Ивановича все равно перевезут отсюда в морг и

положат в такой же холодильник.

Я решил для себя этот вопрос и побежал прочь из квартиры.

81

Я выбежал и подлетел к лифту. Лифт был занят. Я не стал ждать, пока он

освободится и побежал вниз, перепрыгивая через несколько ступенек сразу.

Десять, девять, восемь, семь, шесть, — мелькали этажи, — пять, четыре,

три, два, один...

Я вылетел на первый этаж и на всей скорости столкнулся с какой-то

женщиной. Я сшиб ее с ног и сам, перелетев через ее живот, врезался

головой в шкаф и сделал в нем вмятину. Шкаф закачался и упал на телевизор,

телевизор упал с тумбочки и взорвался. Взрывной волной меня выдернуло из

шкафа и забросило под стол... Я упал на что-то мягкое. Я попытался подняться

и попал рукой во что-то липкое... Я повернул голову... Под столом лежал

связанный мною пенсионер с перерезанным горлом!.. Черт! Я вскочил и

ударился головой об ореховую столешницу. Черт! Что же это такое! Держась

рукой за голову, я вылез и побежал к выходу, но споткнулся о женское тело

и снова упал. Опять вскочил и хотел быстро бежать, но тут узнал в лежавшей

женщине жену Савинкова Нину. Я подхватил ее на руки, выбежал из подьезда,

погрузил ее в коляску мотоцикла и уехал.

82

Я ехал, выжимая из червяковского мотоцикла все, что только можно было из

него выжать. Из коляски торчали нинины ноги. Я не успел ее как следует

усадить, но решил, что пока сойдет и так. Главное сейчас — отьехать

подальше. Лучше жить ноги вверх, чем помереть руки вверх.

Мимо со свистом проносились машины. Я развил невероятную для мотоцикла

скорость, на которую не был рассчитан спидометр ирбитского завода. От этой

гонки нинины ноги наклонило назад и с одной из ног слетела туфелька. Я

обернулся и увидел, как красную туфельку раздавили огромные шипованные

колеса заляпанного грязью Камаза. Вот так же точно я бы раздавил

Савинкова!

Слева забибикала иномарка. Я покосился в сторону. Водитель иномарки,

коротко стриженный битюг, высунулся в окно и, гадко улыбаясь, показывал то

свой большой палец, то на ноги Нины.

Женскими ногами привлекал к себе слишком много внимания. Надо остановиться

и переложить ее. Я съехал с дороги на обочину и притормозил в кустах.

83

Я снял краги, повесил шлем на руль, обошел мотоцикл кругом, отошел к

кустам и помочился. Застегнув ширинку, я повернулся к мотоциклу и вытер

руки об штаны.

Приступим. Я взялся за ноги и потащил Нину из коляски. Не тут-то было! Во

время гонки Нину так утрясло, что она очень плотно сидела в углублении и

никак не вытаскивалась. Я уперся ногой в коляску и дернул посильнее. На

Нине лопнули чулки. Я напрягся и дернул еще раз. После чего отлетел в

кусты вместе со второй туфлей. Я чертыхнулся и швырнул туфлю в лужу. Туфля

булькнула и утонула. Я встал, подошел к мотоциклу, обошел его вокруг,

примеряясь — с какой стороны поудобнее дернуть. В другое бы время, —

подумал я между делом, — вид этих ног навел бы меня на другие мысли.

Эх-ма! Я надел краги, чтобы руки не скользили по голым ногам, и дернул. На

этот раз мне немного удалось ее подтянуть. Но тут я почувствовал, что на

меня кто-то смотрит сзади. Я отпустил ноги и Нинино тело ушло вниз. Я

медленно оглянулся, вспоминая в каком кармане у меня лежит пистолет.

84

Сзади стоял, неизвестно откуда взявшийся подполковник милиции.

— Сержант! — крикнул он гнусавым голосом. — Чем вы заняты?!

— Разрешите доложить, — я взял под козырек, лихорадочно придумывая, что я

буду докладывать подполковнику. — Вытаскиваю женщину из коляски.

— С какой целью?! — подполковник нахмурился.

— Чтобы вытащить! Она застряла.

Подполковник обошел вокруг коляски, рассматривая ноги.

— Это что, сержант?

— В каком смысле?

— В том самом! Каким образом у вас в коляске оказалась женщина с

задранными ногами?

— Когда я ехал по дороге, она выскочила из кустов и прыгнула под колеса. Я

не успел как следует вывернуть руль и сбил ее коляской. Она влетела в

коляску и там застряла.

— Сбил коляской? — подполковник недоверчиво на меня посмотрел. — А если ты

специально сбил ее коляской, чтобы завезти в кусты и изнасиловать... в

извращенной форме?

— Товарищ подполковник, — я развел руками, — ну сами посудите, зачем бы я

ее тогда стал из коляски доставать, когда и так очень удобно?

Подполковник подошел к коляске и заглянул Нине под юбку.

— М-да... — сказал он. — Действительно... А может быть она уже труп и ты

хочешь выкинуть его в кусты и уйти от ответственности?

— Да нет же, — сказал я. — Потрогайте, какая она теплая.

Пополковник погладил Нину по ноге:

— М-да... — сказал он. — Теплая...

— Вот видите, — сказал я.

— Все равно, — сказал он. — Нужно ее вытащить и допросить.

— Я этим и занимаюсь. Только у меня не получается вытащить. Помогите,

товарищ подполковник. Вдвоем мы ее быстро выдернем.

Подполковник внимательно посмотрел на меня из-под козырька и сказал:

— Взял за левую, раз-два!

Мы взялись за ноги с обеих сторон и на "три-четыре" дернули. Ничего не

вышло. Нина сидела плотно. Мы сделали еще несколько попыток, которые тоже

ни чем не закончились. Чулки на Нине разорвались все и висели клочьями

вокруг ее красивых ног. К тому же, подполковник здорово порвал ей юбку.

Мы сели перекурить.

— Да, — сказал подполковник, — видно ее сильно травмировало, если она

никак не реагирует на то, что мы ее дергаем.

— У женщин, — сказал я, — случаются такие глубокие обмороки, что с ними

можно в это время делать все, что захочешь и они потом ничего не помнят

или не могут вспомнить.

— Да? — в глазах у подполковника засветилась какая-то мысль, которая,

видимо, его побеспокоила. — Ты что, специалист по женским обморокам?

— У меня была жена такая же припадочная, — сказал я.

— А, — сказал подполковник. — Жена — это неинтересно. — Немного помолчав,

он добавил. — Да... — и вздохнул. — Можно и не вытаскивать...

— Что не вытаскивать? — спросил я.

— Отставить, сержант, — подполковник растоптал каблуком окурок. — Меня

армяне учили, что если не лезет, нужно помазать вазелином... Вазелин нам

могут заменить ГСМ — горюче-смазочные материалы. У тебя масло есть?

— У меня?.. У меня нет, — сказал я на всякий случай.

— А у меня есть, — сказал он. — Сейчас принесу.

Подполковник пошел в кусты.

Я подумал, — пока он ходит — не смыться ли мне отсюда? Но потом подумал,

что с такими ногами я далеко не уеду. Посмотрим, что будет дальше...

Подполковник вернулся с канистрой масла и воронкой.

— А воронка зачем? — спросил я.

— Где масло — там и воронка, — ответил он.

Залив масло по периметру коляски, подполковник покачал ее, чтобы масло

протекло вниз.

Для маскировки я сказал:

— Затрахаешься люльку отмывать.

— Отставить, сержант! Взять за ногу!

Мы взяли ноги и потянули на себя. Смазанная Нина легко вытащилась и

соскользнула на траву.

Вид у нее был кошмарный. Всклокоченные волосы, чумазое лицо, и вся в

масле, как шпроты. Из-под разорванной юбки торчали остатки чулок. Если бы

я ее не видел раньше, я бы ни за что не поверил, что так легко превратить

привлекательную девушку в чучело.

Подполковник стоял над Ниной, сложив руки на груди, широко расставив ноги:

— По-моему, — сказал он, — она бродяга... Если судить по внешнему виду... Вот

она и кинулась под колеса от такой жизни...

— Среди этой группы населения очень высокий процент суицидальных

настроений, — добавил я.

Подполковник посмотрел на меня подозрительно:

— Где-то я тебя видел... —он прищурил глаза. — Ты что, интеллигент?..

— Да, я интеллигент, — подтвердил я и стукнул подполковника дубинкой по

лбу.

85

У подполковника глаза съехали к переносице и подкосились ноги. Он сделал

поворот вокруг своей оси и упал. С его головы слетела фуражка и закатилась

в лужу, где утонула туфелька Нины.

Я подумал, что Червякова, наверное, уже хватились и мне пора сменить

имидж. Я раздел подполковника и переоделся в его форму. Вспомнив о проколе

с пенсионером, я заправил свои собственные штаны в носки, чтобы штаны не

торчали из-под форменных брюк. Пусть лучше носки торчат!

В кармане кителя я нашел документы на имя Пингвинова Юлия Дмитриевича и

бумажник с деньгами.

Видимо, где-то рядом стоит машина этого Пингвинова. Надо бы перетащить

туда Нину, потому что возить ее в таком виде на мотоцикле не удобно.

Заодно можно прихватить Пингвинова и положить в багажник, чтобы его

попозже хватились.

Я вышел на дорогу. У обочины стоял милицейский форд с мигалкой на

верхушке. Подполковники могут себе позволить хорошую служебную машину. Я

нашел в кармане штанов ключи, открыл багажник и перенес туда Пингвинова,

предварительно надев ему наручники и заклеив рот. Связанный Пингвинов в

трусах и майке имел жалкий вид.

Я хотел положить в багажник и Нину, но там не осталось места. Пришлось

класть ее на заднее сидение.

Пока я ее нес, я перемазал весь китель Пингвинова машинным маслом.

Поехали.

86

Куда мы едем? Что мне надо?.. Мне надо найти Савинкова. Я везу с собой его

жену для того, чтобы она помогла мне его найти... Мне нужно привести ее в

себя... Я посмотрел на Нину в зеркальце заднего вида... И вымыть ее... А то

в таком виде она привлекает ко мне слишком много внимания.

Я свернул с шоссе и поехал по направлению к реке. Но по дороге понял, что

холодной водой ее не отмоешь и лучше поехать в гостиницу. Тем более, что

сам я порядочно вымотался и мне была необходима небольшая передышка.

В кармане кителя лежали документы на имя подполковника Пингвинова. Из-под

носа торчали фальшивые усы. А намотанный на голову бинт и темные очки

делали меня совершенно неузнаваемым. Если я вселюсь в гостиницу по

документу Пингвинова — девяносто процентов, что меня не узнают. Лебезить

еще сволочи будут перед высоким милицейским чином!

На приборной доске загудело переговорное устройство. Я снял трубку и

сказал важным голосом:

— Подполковник Пингвинов на проводе.

— Товарищ подполковник, — услышал я голос из трубки, — вам звонила жена,

интересовалась, когда вы будете домой.

— Хым... — я подумал, что вместе с документом я приобрел проблему с чужой

женой и сказал. ? Позвонит еще, скажи ей, что я на задании и буду дома

только утром.

— На каком задании, товарищ подполковник? — переспросили из трубки.

— Отставить вопросы, — сказал я. — Соблюдать субъординацию... На каком надо,

на таком и задании! Понятно?

— Понятно, — ответили из трубки веселым голосом. — Разрешите конец связи?

— Разрешаю,— я положил трубку на место.

Осталась еще одна проблема — как мне незаметно пронести в гостиницу Нину в

масле. Разберемся на месте.

87

Недалеко отсюда была одна гостиница. Я поехал туда.

У гостиницы я остановил машину, поправил очки, повязку, подкрутил усы и

пошел оформляться.

В вестибюле за стойкой сидела полная женщина в золотых очках и читала

книгу Марининой.

— Здравия желаю, — сказал я офицерским голосом.

Женщина оторвалась от книги и посмотрела на меня круглыми от удивления

глазами. Видно, ей нечасто приходилось общаться с забинтованными

подполковниками.

— Добрый день, — ответила она неуверенно. — Чем могу быть полезна?

— Подполковник Пингвинов моя фамилия. — начал я. — Ситуация нестандартная.

Моя жена упала случайно в Москва-реку, наглоталась грязной воды и вся

перемазалась мазутом, который, знаете ли, плавает по реке. Я еле ее спас.

Сам весь перемазался и стукнулся головой... Теперь она спит в машине.

Женщина сочувственно кивнула.

— Нам нужно,—— продолжал я, — ненадолго номер, где мы могли бы привести

себя в порядок.

— Конечно, конечно. — администратор замялась. — Вот только оплачивать

придется за полные сутки... Такие у нас правила, — она развела руками.

—Нет проблем, — ответил я и полез в карман за бумажником и документом.

— Какой будете брать номер? — спросила женщина.

— Номер люкс, конечно — сказал я, решив не экономить на себе.

Оформив номер, я перенес в него мнимую жену, а Пингвинова оставил в

багажнике.

88

Теперь, когда мы остались одни, нужно было привести Нину в чувство.

Но прежде, я решил помыться. Я разделся и пошел ванную. Я размотал с

головы бинт и повесил его на батарею, потом отклеил усы и приклеил на

зеркало. Получилось очень интересно — подойдешь к зеркалу — есть усы,

отойдешь — нет. Когда мне надоело развлекаться, я залез под душ.

Я долго стоял под душем, плескаясь, фыркая и растирая свое тело. Наконец я

помылся и вышел в номер с намотанным на бедра полотенцем.

На диване сидела Нина. Она, видимо, только что пришла в себя и теперь

круглыми глазами рассматривала свою грязную одежду и рваные чулки.

Я усмехнулся.

Нина подняла глаза и уставилась на меня.

Я сел в кресло напротив, закинул ногу на ногу и закурил сигарету, молча

ожидая ее вопросов.

— Между прочим, я не выношу табачный дым, — неожиданно сказала она.

— Ну и что? А я не выношу женщин в масле... — я затянулся и выпустил изо рта

густое синее облако. — И еще я не выношу, когда меня кидают, — сказал я,

как в кино. — Когда меня кидают, я этого не прощаю никому...

— Как я здесь оказалась в таком виде? — помолчав, спросила Нина.

— По официальной версии, — сказал я, — вы утонули в канализации. Все

уверены, что вас больше нет на свете. И если я захочу вас прикончить, для

общественного сознания ничего нового не произойдет. Вы так и останетесь в

глазах общества утонувшей в канализации дурой. — Я щелкнул пальцами.

— Как случилось, что я утонула в канализации? — спросила Нина испуганно.

— Очень просто. Вы шли по улице, а я поджидал вас в открытом

канализационном люке. И когда вы подошли поближе, я дернул вас за ногу

вниз и вы, на глазах у многочисленных прохожих, исчезли в канализации

навсегда!

Нинины глаза расширились от удивления.

— И знаете почему я это сделал? — спросил я.

— Почему?

— ... Потому, что после того как я сообщил вашему мужу Савинкову о том,

что вы ему изменяете с Петлисом, он послал десять своих подчиненных с

заданием вас убить!

У Нины открылся рот и я увидел, что она вот-вот снова завалится в обморок.

Я широко улыбнулся и сказал:

— Шучу.

— Что?!

— Я пошутил. Я нашел вас в подъезде рядом с трупом дежурного. Вы лежали в

обмороке. Наверное, это вы перерезали дежурному горло и упали от этого в

обморок? — опять пошутил я.

Нина вся побелела.

— Все-все, — я выставил вперед ладони. — Больше шутить не буду. А то вы

опять упадете на двое суток в обморок, а у нас заплачено только за сутки.

— Где мы? — спросила Нина.

— В гостинице. Идите теперь в ванную и приведите себя в порядок. А после

мы серьезно поговорим.

Нина встала с кровати и, пошатываясь, направилась в ванную.

Как-то у нее не очень с координацией движений. Не исключено, что когда я

сбил ее в подьезде, она получила сотрясение мозга.

89

Пока Нина мылась, я покурил, зачесал перед зеркалом мокрые волосы на бок,

взял со стекла флакон с одеколоном и подушился. Потом снова посмотрел в

зеркало и остался вполне доволен видом. С той стороны стекла с амальгаммой

на меня глядел высокий стройный мужчина с ровно причесанными на бок

волосами и полотенцем на бедрах. Мускулистые руки, широкие плечи и тонкая

талия делали меня похожим на героя Илиады и Одиссеи. Я сжал кулаки и

напряг бицепсы. Из-под мышек приятно запахло одеколоном. От напряжения, на

левом предплечье надулась татуировка орла с распростертыми крыльями и

свитком в когтях. На свитке было написано по-латински — Орел-победитель.

Для своих лет и рода занятий я выглядел очень хорошо. Не буду пока

одеваться, надеюсь, что после ванной Нина сможет оценить мои внешние

данные. Дурой будет, если не оценит.

Я открыл минибар. В минибаре номера люкс оказались — две бутылки пива,

бутылка шампанского, бутылка водки, две банки джин-тоника, бутылка

минералки (все Очаковского завода), мерзавчик коньяка и поллитра плохого

ликера "Амаретто". Я вынул бутылку шампанского и открыл шкаф. В шкафу я

нашел пачку импортного печенья. Я взял его и понюхал. Пахло сносно. Я

поставил угощения на столик и пошел вытряхнуть пепельницу.

90

Когда я вернулся, Нина уже вышла из ванной и стояла перед зеркалом,

замотанная в полотенце, и расчесывала волосы. Увидев меня в отражении, она

обернулась. В ее глазах я уловил оттенок скрытого интереса. Сработало!

— Как вы себя чувствуете? — спросил я.

— Немного лучше, — ответила Нина.

— Немного шампанского, ? сказал я и сделал рукой приглашаюший жест в

сторону столика с угощением.

Нина поддела пальцами мокрую прядь волос и, потряся ею у виска, отпустила:

— Я пью только по праздникам...

— Сегодня как раз праздник — день рождения серийного убийцы.

Нина вскинула брови:

— Кого вы имеете ввиду?

— Меня... доктора наук Бориса Андреевича Пирпитума, празднующего свой

нынешний день рождения в исключительно тяжелых условиях, когда его

преследует милиция и что-то страшное, которое идет по пятам и режет

глотки. — Я приложил руку к груди и сделал легкий кивок головой. — Я уже

начал получать подарки... В вашем холодильнике я нашел своего лучшего друга

Михаила Ивановича Приходько с перерезанным горлом...

Нина сделала вид, что сейчас ее или стошнит или она упадет в обморок. Я

подумал, что перегнул палку.

— Помянем Михаила Ивановича, — сказал я и откупорил шампанское.

Пробка выстрелила в потолок и, срикошетила Нине по голове. Нина

вздрогнула.

— Извините, — улыбнулся я. — Я не хотел.

Мы выпили.

Нина слегка порозовела.

— Дайте мне сигарету, — попросила она.

Я протянул пачку.

— Я не знаю, — сказала она, — смогу ли я теперь жить в квартире, где в

ванной зарезали близкого мне человека.

— Михал Иваныч тоже был для меня близким человеком... Он был единственным,

кто мне поверил и пытался помочь.

Мы помолчали.

— Что вам от меня надо? — спросила Нина.

— Вы прекрасно знаете, что мне от вас надо, — сказал я, разливая по

стаканам шампанское. — А кроме того, вы мне нравитесь, как женщина. Вас

удивляет такой вариант?

— Меня... После смерти Эдуарда, я никогда больше не буду изменять мужу.

— Милая Нина, — я ухмыльнулся, — я вне закона и поэтому мне не очень нужно

ваше согласие. Я надругаюсь над вами и это будет лишь маленькой каплей,

которая растворится в океане преступлений, приписываемых мне. — Я ткнул

большим пальцем себе в грудь. — Вот и все. Давайте выпьем.

Нина молча подняла стакан и перевернула его кверху донышком. На пол

полилось шампанское.

— Я не хочу пить с вами.

— Ну и не пейте. А я выпью, — Я выпил и налил еще. — Мне надо хорошенько

напиться, чтобы надругаться над вами как следует.

— Мужчинам не всегда это помогает, — сказала Нина.

— Вот я сейчас напьюсь и тогда посмотрим.

— Я буду кричать.

— Обязательно будете. Вы будете кричать от удовольствия.

— Вы — скотина!

— Значит, сегодня вы попробуете, как трахаться со скотиной.

— ... Налейте мне вина! — Нина перевернула стакан донышком вниз. — Может

быть, мне в пьяном виде не так противно будет с вами...

— Гарантирую, — сказал я, наливая вино, — что вы будете в полном восторге.

— Я поставил бутылку, согнул руку и напряг бицепс.

— Как же я вас ненавижу! Вы хам!

— И еще серийный убийца и маньяк, — закончил я и провел ладонью по ее

лицу.

Нина отшатнулась.

— Не трогайте меня!

Я сделал резкий выпад вперед и сорвал с нее полотенце.

91

То, что было под полотенцем, превзошло все мои ожидания. Я хотел только

пошутить над Ниной, но когда я увидел ее тело, мне стало не до шуток.

Первобытный инстинкт мужчины вырвался из глубин моего подсознания и в долю

секунды овладел всем моим существом. Я сорвал с себя полотенце и бросился

на Нину.

Нина отпрыгнула в сторону окна и я упал на диван. Ах, так! Я вскочил с

дивана и совершил гигантский прыжок к Нине, которая успела спрятаться за

занавеску. Приземляясь, как тигр Шерхан, я сорвал занавеску вместе с

карнизом, который чуть не ударил меня по голове. Нина выпуталась из-под

занавески и побежала в сторону ванной. Я еще раз прыгнул и, в приземлении,

ухватил ее за ногу. Нина упала на ковер и изо всей силы, на которую была

способна, пыталась от меня отползти. Но я был сильнее, я подтянул ее за

ногу под себя и сильно прижал к полу. Нина попыталась укусить меня за нос.

Одной рукой я зажал ей рот, а другой принялся ее ласкать. Какое-то время

Нина еще подергалась, а затем характер ее дыхания изменился, а лоно

увлажнилось.

Пора, — подумал я, — и приступил к фрикциям.

92

Спустя полчаса мы, утомленные, лежали на ковре, смотрели в потолок и

молчали. Я, не поднимаясь, протянул руку и взял со столика сигареты.

Прикурил две сразу, одну протянул Нине.

— Подай пепельницу, — попросила она.

— Стряхивай на ковер, — я махнул рукой. — Теперь все равно...

— Ты, все-таки, настоящая скотина, — сказала Нина.

—Я же тебе говорил, — согласился я. — Когда ты еще встретишься с таким?

Тебе посчастливилось перепихнуться с маньяком.

Нина задумалась над моими словами и ненадолго замолчала, а потом, потушила

сигарету об ковер, подперла ладонью голову, и, посмотрев на меня

внимательно, сказала:

— Я правда не знаю, как жить... Убили Эдика... Вдруг Петя узнает?.. В моем

холодильнике труп... И теперь еще ты...— она задумчиво провела рукой по моим

волосам на груди, а затем скользнула кончиками пальцев по плечу и

погладила татуировку. — ... Ты оказался прав... Я кричала...

— И не говори, — сказал я, — Ты так кричала, что я боялся, что прибежит

дежурная...

Раздался стук в дверь.

93

— Ребята, вы что обалдели?! — закричали через дверь. — Весь этаж сбежался

вас слушать!

— Расходитесь! — крикнул я. — Сеанс закончен! — И повернувшись к Нине,

сказал. — Понимаешь— тебе завидуют...

— Понимаю... Если бы они знали, какая ты скотина, они завидовали бы мне в

сто раз больше.

Я поцеловал ее в живот и погладил по ноге.

— Я сейчас возбужусь, — прошептала Нина, закатывая глаза.

— Ну и хорошо... — сказал я и погладил вторую ногу.

— Что ты делаешь?..— Нина часто задышала.

— Глажу твою прекрасную ногу, — ответил я и накрыл ее своим телом...

Мы пришли в себя от того, что кто-то опять колотил в дверь.

— Кто там?! — крикнул я.

— Пингвинов, сволочь! — услышал я визгливый женский голос. — Я тебе сейчас

покажу кто там! Открывай, кобель паршивый! А не то я выбью дверь, чтобы

вырвать волосья у твоей сучки!

— Кто это? — шепнула Нина.

— Понятия не имею, — ответил я. — Наверное... это жена подполковника

Пингвинова.

— Открывай, гадина! — крикнули за дверью. — Я тебе глаза повыцарапываю!

— Кого жена?

— Моя жена по документам...

— По каким это документам?

— Ну не мог же я в моем положении устраиваться в гостиницу по паспорту

Бориса Пирпитума! Вот я и оформился по документу Пингвинова. А его жена

меня застукала, когда я провожу время с тобой...

— Убью! — дверь дрогнула под сильным ударом.

— Во дает! Ну и жена у меня! — удивился я.

— А где Пингвинов? Ты убил его?

— Нет, не убил, — сказал я сердито. — Он лежит живой и здоровый в

багажнике своей машины.

По двери долбанули.

— Ну и дура! — я задумался. — Давай впустим ее и попробуем с ней

договориться. А то сюда сбежится вся гостиница.

По двери опять долбанули и с потолка в коридоре посыпалась штукатурка.

Я на цыпочках подошел к двери и посмотрел в глазок. В коридоре я увидел

огромную женщину. Женщина отошла от двери и готовилась в очередной раз

ударить по ней с разбега своим мощным телом. Таких наскоков дверь долго не

выдержит. Пока женщина топталась перед очередным забегом, я,

по-возможности бесшумно, повернул ключ. Замок тихонько щелкнул. Женщина

топнула ногой, подпрыгнула и побежала на дверь. Точно рассчитав скорость

ее движения, я распахнул дверь прямо перед ее носом и подставил женщине

подножку. Споткнувшись об ногу, она пролетела вперед и врезалась головой в

телевизор. Кинескоп взорвался и из телевизора пошел дым.

Еще один труп на моей совести, — подумал я. Но к счастью, женщина

зашевелилась и попыталась встать на четвереньки.

Я быстро захлопнул дверь и кинулся на шевелящуюся тушу. Схватив валявшуюся

на полу штору, я в один момент связал Пингвиновой руки за спиной.

Оставшимся куском я связал ей ноги, перевернул тушу на спину и засунул в

рот вафельное полотенце.

94

Когда Пингвинова пришла в себя, я надел брюки, чтобы ее не шокировать, сел

рядом на корточки и обратился к ней с таким вопросом:

— Гражданка Пингвинова, вы меня узнали?

У Пингвиновой округлились глаза.

— Повторяю вопрос, вы меня узнали?

Пингвинова кивнула.

— Я — Борис Пирпитум, серийный убийца и мне ничего не стоит перерезать вам

горло. Вы согласны?

Пингвинова отрицательно замотала головой.

— Значит вы думаете, что я не смогу перерезать вам горло? Вы ТАК думаете?

ТАКАЯ у вас точка зрения?

Пингвинова снова замотала головой.

Я вытащил из кармана выкидной нож, который нашел у мужа Пингвинова,

щелкнул кнопкой и сказал:

— А вот мы сейчас с вами и посмотрим...

Тупой частью ножа я провел Пингвиновой по горлу, туда и сюда.

Пингвинова задрожала так, что со столика упала пустая бутылка ей на живот.

Она вздрогнула и взбрыкнула толстыми ногами уверенной женщины.

Я сказал:

— Теперь, когда вы убедились в том, что я легко могу сделать то, что

обещаю, я могу вас успокоить... — Я нагнулся, чтобы оказаться с Пингвиновой

лицом к лицу. — Ваш муж Юлий Дмитриевич Пингвинов лежит живой-здоровый в

багажнике своей машины. Я бы с удовольствием и вас положил вместе с ним,

но багажник не закроется. Поэтому вам придется провести уик-энд в разных

местах. Юлий Дмитриевич проведет уик-энд, путешествуя в багажнике машины,

а вы проведете его, отдыхая в шкафу. Чтобы у вас от уик-энда остались

самые приятные впечатления, мы положим вам в шкаф подушку.

Я взял Пингвинову за ноги и попробовал затащить в шкаф. Но у меня ничего

не получилось. Тогда я расстелил на полу одеяло, перекатил на него

толстуху и так доволок ее до шкафа. Впихнув в шкаф жену в кавычках, я

бросил сверху подушку и закрыл дверцу на ключ.

— Вот так следует наказывать всех ревнивых жен, — сказал я Нине, вытирая

пот со лба.

95

В дверь постучали.

— Кто там?! — крикнул я раздраженный тем, что нам с Ниной постоянно

мешают.

— Это Юлий Дмитриевич Пингвинов? — спросили из-за двери.

— Так точно, — ответил я, настраиваясь на волну Пингвинова.

— Вы разобрались со своими женами?

— С какими женами? — ответил я первое, что пришло мне в голову. ? Я что,

султан?

— Вы?.. Конечно, не султан, — за дверью хихикнули. — Но и вы нас поймите...

Вы приносите одну жену, говорите, что она плохо себя чувствует. После чего

вся гостиница содрогается от ваших оргазмов. И в это время прибегает ваша

вторая жена и требует сказать ей — где вы находитесь. Мы смотрим ей в

паспорт и видим, что она, действительно, ваша жена и вполне законно

наводит о вас справки... Так вы разобрались с вашими женами?

— Вы кто? — спросил я.

— Я замдиректора гостиницы...

— Не кажется ли вам, уважаемый замдиректора, что вашу гостиницу давно не

проверяли как следует органы внутренних дел? Я думаю, если вы не можете

обеспечить несколько часов покоя подполковнику милиции, значит у вас в

гостинице — полный бардак! Если вы и через пятнадцать секунд будете стоять

у меня под дверью и долбить в нее кулаками, я сейчас же звоню... Лужкову!

Или нет, я не стану никому звонить. Я просто-напросто буду стрелять через

дверь на поражение! Или нет, я сейчас открою дверь и продемонстрирую вам

удушаюший прием самообороны без оружия.

За дверью я услышал топот убегающих ног.

— Вот так-то! — Я подошел к зеркалу и показал своему отражению средний

палец. — Фук ю!

96

Я обратил внимание на Нину. Голая Нина сидела на диване по-немецки и

курила мои сигареты.

— Я раньше не думала, — сказала она задумчиво, — что у серийных убийц

такая беспокойная жизнь.

— Зато такая жизнь мобилизует все ресурсы человека и позволяет ему высоко

парить над землей, как красивая и хищная птица! — я ткнул большим пальцем

в татуировку. — Когда я начинал сопротивление злу, я подумал — не зря я

доктор наук! Неужели заурядные преступники и милицейские ищейки смогут

совладать с высоким полетом свободного интеллекта!

— Нечто подобное, — сказала Нина, — мне часто говорил Эдик, но его вполне

удовлетворял полет интеллекта в лаборатории. Ему для этого не обязательно

было резать шеи.

— Для настоящего ученого, — ответил я, — вся жизнь — это лаборатория!

— ...Я, по-твоему, тоже лаборатория?

Я понял к чему она клонит. У меня была сильная школа общения с Катей.

Сейчас Нина начнет разглагольствовать о том, что она мне не подопытный

кролик, а я дерьмо и тому подобное. Я решил предупредить ее выступление,

чтобы потом не тратить времени на всякую дрянь:

— Ты не лаборатория. Все вокруг лаборатория. А ты нет, — сказал я

двусмысленно.

— Я не понимаю твою иронию, — сказала Нина.

— Какая там ирония, — я вытащил из кармана пистолет, крутанул его на

пальце и убрал назад. После чего расстегнул штаны и они, увлекаемые

тяжестью пистолета, упали на ковер. — Иронии нет места, когда мужчина и

женщина находятся одни и вступают в силу природные человеческие отношения.

Нина перестала курить и посмотрела на меня вопросительно.

— Пройдем в душ, снимем усталость этого дня под струями чистой воды,

сказал я.

— Я уже мылась, — ответила Нина.

— Культурному человеку ничто не мешает мыться много раз.

— Ты, наверное, хочешь надругаться надо мной в душе?

— ... Не думаешь же ты, что я хочу надругаться над той в шкафу?

— Откуда я знаю, — ответила Нина довольным голосом. — Может у тебя

пристрастие к полным женщинам!

— Настоящий ученый должен быть беспристрастным, — сказал я, увлекая Нину в

душ.

97

Струи душа, пузырясь и брызгаясь, омывали наши нагие тела. Нина так орала,

— я думал, что отвалится кафельная плитка.

После секса мы сидели на диване и пили пиво.

— Нам нужно уезжать отсюда, — сказал я. — Мы наделали столько шума, что

оставаться здесь небезопасно.

— Сможешь ли ты вести машину? — Нина кивнула на пустые бутылки.

Я усмехнулся:

— Моя девочка, — я похлопал ее по колену, — я смогу вести машину даже

после того, что между нами случилось! А это было посильней, чем алкоголь

сорок градусов!

Нина закинула ногу на ногу и, разглядывая педикюр, спросила:

— Куда мы поедем?

— Мы поедем к твоему мужу.

— Где ты его будешь искать?

— В этом, я надеюсь, ты мне поможешь.

— С какой стати я буду тебе помогать убивать моего мужа?!

— Может быть, ты и не будешь мне особенно помогать, но и возражать тоже не

станешь... В этот раз тебе не удасться от меня убежать. Ты резко бегаешь,

но, как видишь, я успешно тебя ловлю.

Нина криво усмехнулась.

— Ну хорошо, — сказала она, — я согласна.

— Мы должны незаметно покинуть эту гостиницу,— сказал я, застегивая

штаны.— Чтобы сюда не скоро явилась горничная и не обнаружила бы кое-кого

в шкафу. — Я подошел к окну и посмотрел вниз. — Второй этаж. Можно

спуститься по шторам.

— Я боюсь, — Нина поежилась.

— Не бойся, я привяжу тебя за пояс и спущу. Тебе ничего не придется

делать.

— А если ты уронишь меня?

— Кто, я? — я хмыкнул. — Ты не знаешь Пирпитума!

Я оторвал вторую штору, разорвал ее на три части и связал их между собой.

Получилась одна длинная веревка.

— Подергай, — предложил я Нине.

— Сам дергай, — у Нины портилось настроение.

Я открыл минибар и выпил рюмку водки. Потом я привязал импровизированную

веревку к батарее и посмотрел на Нину:

— Смотри, какая она крепкая, — сказал я и изо всех сил дернул.

Веревка выдержала. Но не выдержала батарея. Она отломалась от трубы и на

пол хлынула ржавая вонючая вода.

Нина взвизгнула и заскочила с ногами на диван. Я бросился в ванную,

спасать вещи. В ванной я сорвал с зеркала усы и, не глядя, приклеил их к

себе под нос. Прихватив с батареи бинт, я выскочил в номер, быстро

перевязал веревку к ножке стола, подхватил Нину и спустился с ней по

веревке вниз.

98

Мы ехали в сторону центра.

— Тебе не кажется, — спросила Нина, приходя в себя, — что ты поступил

жестоко?

— В каком смысле?— переспросил я.

— Ты оставил в шкафу беспомощную жену Пингвинова! Она может захлебнуться!

— Она не сможет захлебнуться. Для этого я заклеил ей рот,— пошутил я.

— Все-таки ты ужасная скотина, — не поняла юмора Нина. — И шутки у тебя

скотские!

— Хочу тебя предупредить, — я помрачнел, — что когда ты называешь мужчину

скотиной до того, как он над тобой надругался, это совсем не то же самое,

что когда ты называешь его скотиной после того! Заруби себе это на носу!

Помолчав, я добавил:

— Утонуть она не утонет, но, к сожалению, из-за этого дурацкого наводнения

ее обнаружат гораздо быстрее, чем мы рассчитывали. Поэтому нам пора менять

машину.

— Каким образом ты меняешь машины? Ты делаешь это, пользуясь милицейской

формой? Ты останавливаешь машины, размахивая милицейской дубинкой, а потом

убиваешь водителей, только для того, чтобы воспользоваться их машиной?

— Я уже устал тебе обьяснять, что я никого не убиваю!— ответил я зло. — А

если мне нужна машина, то я получаю ее самыми различными способами.

Творческий человек никогда не повторяется!

Я посмотрел на себя в зеркальце и увидел, что впопыхах я наклеил усы кверх

ногами. Такая модель усов придавала моему лицу вид дореволюционного

немецкого кайзера. Вид был нелепый, но лицо преобразилось так кардинально,

что отпала необходимость наматывать на голову бинт. Я надел темные очки.

Достаточно. Я стал похож на чудаковатого милиционера. На этот раз нет

необходимости действовать деструктивными методами, я просто поймаю такси и

мы поедем куда надо.

— Как я выгляжу?— спросил я Нину.

— Как дурак, — ответила она.

— Это то, что надо, — ответил я, не обращая внимания на ее колкость.

Теперь мы просто поймаем такси и поедем в лабораторию за твоим мужем,

сказал я.

— В лаборатории его нет, — сказала Нина.— Он отсиживается на даче в

Тарасовке.

Я покосился на Нину. Не заманивает ли она меня в ловушку? Разберемся. Не

первый раз меня пытаются заманить в ловушку!

Мы притормозили возле телефонной будки.

— Выходим, — сказал я.

Ключи я оставил в зажигании. Мы вышли, я пропустил Нину вперед и, мягко

втолкнув ее в будку, зашел следом. Я набрал 02 и на приветствие из трубки

"Але, милиция", сказал:

— Говорит ваш доброжелатель. Спешу сообщить, что подполковник милиции

Пингвинов лежит в багажнике, багажник находится в его служебной машине, а

его служебная машина стоит на одной из улиц Северо-восточного округа...

Подумав, я добавил. — А его жена лежит в шкафу, шкаф стоит в номере люкс,

а номер люкс находится в гостинице на букву "Г".

— Кто говорит?!

— Говорит Червяков, такой же милиционер, как и вы, — я повесил трубку.

99

Мы вышли из будки и я стал голосовать. Скоро рядом затормозило такси и

высунувшийся в окошко шеф сказал:

— В чем дело, начальник— Я не нарушал.

Я махнул рукой:

— Не нарушал, так нарушишь.

Шеф вопросительно посмотрел.

— В Тарасовку, — сказал я.

На лице у таксиста резко поменялось выражение — тревожное напряжение

сменилось внезапным облегчением, а внезапное облегчение поменялось на

торгашескую гримасу.

— Вообще-то, мне в центр, — сказал он. — Мне, вообще-то, неудобно из

города выезжать...

— Поехали, не обижу, — сказал я, открывая заднюю дверцу. — А не поедешь —

обижу, — добавил я, пропуская вперед Нину.

— Ну поехали, — согласился таксист. — Как поедем?

— Быстро.

Таксист был средних лет мужчина в кожаной куртке и кепке. На шее у него

висела толстая золотая цепь.

— Давно за баранкой?— спросил я для порядка.

—Пятнадцать лет уже.

—Ого!

Таксист вытащил сигарету.

— Не возражаете? — спросил он.

— Кури, — я помолчал. — За пятнадцать лет вякого, наверно, повидал?

— Еще бы! — оживился водитель. — Бандиты, проститутки, наркоманы, цыганы—

все это наши постоянные клиенты!

— Группа риска, — сказал я.

— Ну! Едешь и думаешь, то ли тебе сзади нож под ребро засунут, то ли

молотком по затылку треснут... А то еще маньяк какой-то появился—

перерезает всем горло. Фамилия у него еще как у клея — Суперпирпитумс.

Сбежал из тюрьмы и напал на одного из нашего парка! Горло перерезал и по

голове надавал как следует... Машину угнал к чертовой матери! Да что я

вам-то говорю, вы и сами должны знать.

— Дааа... — протянул я и потрогал усы, — делааа... — У меня испортилось

настроение — что же это такое, в самом деле, творится?! Что же это

делается, черт подери?! Кто же это убивает людей вокруг меня?!..

— У нас в парке собрание было по этому поводу... Всем раздали бандитскую

фотокарточку и газовые баллончики... Но это ж несерьезно! У него ж

пистолеты! Эх... — таксист выбросил в окошко окурок и включил радио.

Передавали, как всегда, какую-то пошлую музыку. Плохая певица в

сопровождении плохих музыкантов пела гнусавым голосом:

Все мужчины шикарные

Ух, какие коварные...

Блондины— брюнеты

Выхода нету...

Я поморщился:

— В наше время за такие песни бы...

— Ага! — согласился шофер. — В наше время "Битлос" слушали. Джон Леннон и

Пол Маккартни. Нельзя купить мою любовь! Сейчас поищем, — Шофер стал

крутить ручку настройки радиоприемника. — На радио "Ракурс" часто "Битлос"

услышишь. Есть там такой ди джей Чилап, у него много записей "Битлос" и

"Оптимальный вариант".

— Да, — сказал я, — я тоже слушаю...

— И я тоже слушаю,— сказала Нина.

— Все что нам нужно, — сказал шофер, — это любовь. Радио "Ракурс". Любимая

радиостанция таксистов и ГАИ.

Из динамика заиграла песня "Битлос":

Ши лобз ю, йе-йе-йе!

Ши лобз ю, йе-йе- йе!

После песни механический голос сказал:

— Времени в Москве стало больше на час.

— Передаем черезвычайное выступление главного редактора Олега Чилапа.

— Кхе! Кхе! Только что нам сообщили, что серийный убийца и маньяк Борис

Пирпитум совершил еще несколько ужасных преступлений. На этот раз к

убитому таксисту и капитану милиции Приходько, зверски зарезанному и

спрятанному в холодильник, добавились подполковник Пингвинов, зверски

зарезанный и спрятанный в багажник автомобиля и его жена, зверски

зарезанная и спрятанная в шкафу. Борис Пирпитум до сих пор не задержан.

Предположительно, он может использовать форму подполковника милиции. А

теперь послушаем "Битлос".

"Все что нам нужно, это любовь" заиграла знакомая песня.

Мы слушали в полном молчании.

После песни ведущий сказал:

— Если бы Борис Пирпитум слушал в молодости эту песню, он никогда бы не

сделал того, от чего все содрогаются.

Я скрипнул зубами.

— Это не обязательно, — сказал шофер. ? Гитлер любил Вагнера, а Пиночет —

Демиса, по-моему, Руссоса. И это не помешало им стать палачами своих

стран. — Водитель поглядел на меня в зеркальце. — Ни фига себе этот

Пирпитум! Мне кажется, он психически ненормальный. С ума сошел от своих

изобретений. Все изобретатели с приветом, — он покрутил у виска пальцем.

— Что-то душно стало от таких новостей, — сказал я, растегивая верхнюю

пуговицу на кителе.— Приоткрою окошко, — Я опустил стекло.

Порывом ветра у меня сорвало усы и прилепило их Нине под нос.

Я моментально снял с нее усы и наклеил себе на место. Кажется, водитель

ничего не заметил. Я, на всякий случай, закрыл окошко.

— Что-то дует...

Нина с минуту сидела как оглоушенная, а потом разразилась громким смехом.

— Скажите, почему вы смеетесь? — спросил водитель, не поворачивая головы.

— Анекдот вспомнила.

— Расскажите.

— Он неприличный.

100

Мы подьехали к Тарасовке.

— Остановитесь здесь, — попросила Нина.

Я вытащил бумажник Пингвинова и расплатился.

— У вас что-то выпало, — сказал водитель, поднимая с переднего сидения

удостоверение Пингвинова с фотокарточкой.

Он побледнел и его левая рука медленно потянулась под сидение.

— Не двигаться! Руки вверх! — сказал я, наводя ему в лицо вороненое дуло

пистолета.— Я — Пирпитум. — И вспомнив, как шофер называл меня

сумасшедшим, добавил загадочным голосом. — У меня контакт с

инопланетянами. Они из Глубокого Космоса посылают радиосигналы мне прямо в

голову. Они называют себя чистые гермудофилы и велят мне тебя

аннигилировать!.. Нина, вынимай антенну!

— Чего? — спросила Нина.

— Не хочешь — не вынимай... Руки на голову! — рявкнул я. — Вылезай, шеф, из

машины! Полетишь к гермудофилам!

Водитель весь вспотел и дрожал. Я заставил его открыть багажник, залезть

туда, а уже там связал его и заклеил ему рот. И, захлопнув крышку

багажника, опустил ключи с брелком в карман. Опыт предыдущих подобных

операций кое-чему меня научил. Как было тяжело тащить связанных и

запихивать их в багажники! Гораздо проще связать на месте. Я, все-таки, не

круглый дурак, чтобы повторять ошибки. Единственное, что мне не нравилось,

так это то, что кто-то ужасный режет людям, которых я оставляю в

беспомощном положении, глотки. И этот кто-то идет за мной по пятам, дышит

мне в спину.

Я обернулся. За спиной стояла Нина.

Я сказал:

— Не хотел бы я, чтобы с этим водителем произошло то же самое, что с

Пингвиновым, потому что он слушает ту же самую музыку, что и я.

— Ты очень рассудительный преступник,— усмехнулась Нина и добавила.

Лучше бы следил за своими усами.

Я пощупал усы. Усы на месте.

— У тебя усы теперь наклеены кончиками вниз, а раньше были наклеены

кончиками вверх.

— Спасибо, — сказал я и подкрутил усы наверх. — Веди меня к нему.

101

Мы подошли к увитому плющем кирпичному дому на улице Линейной.

Нина кивнула головой:

— Это наш дом.

— Полезем через забор, — сказал я.

— Зачем? У меня есть ключи от калитки.

— Я хочу застать его врасплох.

— Застать его врасплох не получится. По периметру дачи установлены

видеокамеры.

— Что ж ты мне раньше не говорила?

— Можно подумать, что тебя бы это остановило...

— Естественно, не остановило бы! Но я ученый и живу, глядя на мир

открытыми глазами, которыми я могу увидеть, как нейтрализовывать

препятствия... Какой марки видеокамеры?

— Откуда я знаю?

Я попросил Нину описать мне их вид и, после описания, понял, что это

камеры знакомой мне системы, которые можно обмануть с помощью пульта

дистанционного управления. К счастью, у меня в кармане остался пульт от

такси.

Через щелку в заборе Нина показала мне, где установлены камеры, а я

вычислил место, которое не перекрывается секторами обозрения камер.

— Здесь мы перелезем через забор, — я хлопнул ладонью по доскам.

Нина пожала плечами:

— Я не умею лазить через заборы... Я обязательно порву чулки.

— Посмотри на свои ноги, — сказал я ей. — Хочу тебе сказать, что свои

чулки ты уже давно порвала... Я тебя подсажу.

— Я не полезу, — заупрямилась Нина.

— Если не полезешь, мне придется тебя связать и приклеить к забору, чтобы

ты не сбежала. А я не уверен, что пока я буду разбираться с твоим мужем,

тебе никто не перережет горло!

— Хорошо, — согласилась Нина, — ты не оставляешь мне права выбора.

— Если бы была моя воля, я бы у женщин все права отобрал! Права им только

мешают. Они в них путаются. Они их путают, в том числе, со своими

обязанностями.

— Ты зануда.

— Я не зануда! Я настойчивый и последовательный!

102

Я подсадил Нину на забор и перелез тоже. Мы спрыгнули за кусты красной

смородины. Одной рукой я направил пульт на видеокамеру, другой рукой

вытащил пистолет. И мы двинулись к дому. Пока мой пульт держит камеру на

прицеле, можно ее не опасаться.

Мы добрались до дома и вплотную приблизились к двери.

— Открывай, — шепнул я Нине.

Нина открыла дверь и отступила, пропуская меня внутрь.

Я поднял пистолет и шагнул в темную прихожую. Сейчас разберемся, — подумал

я.

Что-то тяжелое стукнуло меня по затылку и тут же на меня вылилась холодная

вода, я полетел куда-то вниз, ударился обо что-то головой и отключился...

103

Я очнулся, открыл глаза и ничего вокруг не увидел. Было совершенно темно.

Пришла страшная мысль — я повредил себе глаза и ослеп... Я пощупал руками

под собой и передернулся — я лежал на сырой земле по которой ползали

мокрицы. Пришла вторая страшная мысль — я умер и лежу в могиле... По-моему,

у меня на лбу сидела лягушка. Но я не видел ее тоже. Я стукнул себя по лбу

рукой, но лягушка успела отпрыгнуть, оттолкнувшись от меня мокрыми ногами.

Вероятно, лягушки в темноте видят лучше, чем люди и знают, куда им

прыгать. Я осторожно приподнялся и сел. У меня болели голова и шея. Руки и

ноги болели еще больше... Нужно понять где я, а потом подумать, что

случилось... Я пощупал руками вокруг, но ничего не нащупал. Руки

проваливались в пустоту. Я встал на ноги, подняв руку, чтобы предохранить

голову от случайного столкновения с невидимыми твердыми плоскостями. Мне

удалось встать без осложнения. Хорошо. Теперь попробуем сделать шаг в

сторону. Я сделал шаг направо и наткнулся на мокрую стену. Я пошел вдоль

стены, считая шаги. С помощью этого нехитрого метода, я выяснил, что

нахожусь в квадратном помещении, площадью два квадратных метра. Теперь,

когда я выяснил кое-что о пространстве, не мешало бы выяснить кое-что и о

времени. Но из-за потери сознания, на этот вопрос я ответить не мог. А

поэтому — черт с ним! Лучше я выясню вопрос о методах самообороны. Я сунул

руку в карман — пистолет лежал на месте. А второй пистолет должен лежать

где-то здесь, потому что я с ним вместе упал. Я присел на корточки и стал

ощупывать под ногами. Сначала я нашел пульт от такси, а уже потом

пистолет.

Теперь пораскинем мозгами. Судя по всему, я попал в ловушку, которую мне

расставил Савинков... А Нина, возможно, помогла меня в нее заманить. У меня

нет к ней никакой веры! Один раз она уже зарекомендовала себя, как

предатель.

Вдруг я услышал за спиной чье-то дыхание. Нельзя сказать, что я испугался,

но мне стало неприятно. Я потянулся к карману, где лежал пистолет и

повернулся на сто восемьдесят градусов.

104

— Пистолет тебе не поможет! Ха-ха-ха! — раздался из темноты противный

надтреснутый голос.

— Кто ты?! — крикнул я.

— Я тот, кто тебя поймал.

— Не говори загадками, а то я буду стрелять!

— Попробуй! Но предупреждаю, что стены колодца железобетонные и рикошетом

тебе может выбить глаз или оторвать ухо.

— Где ты, сволочь?! — крикнул я в темноту.

— Ты меня не видишь, а я тебя вижу. Я сижу у себя в кресле, пью и курю,

наблюдаю за тобой по видеокамерам ночного видения, которые спрятаны в

стенах. Ты слышишь мой голос из динамиков! Ха-ха-ха! А твой голос я слышу

через микрофон.

Я скрипнул зубами.

Голос заговорил опять:

— Ты хотел меня уничтожить! Ты вынашивал ужасные планы, как это сделать

поизобретательнее! Но все получилось наоборот!

— Наоборот — два пальца в рот! — крикнул я старую школьную шутку, давая

понять, что ему не удалось сломить мой дух.

— Ха-ха-ха! — посмеялся голос. — Хорошо умирать с юмором!.. Но мы

отвлекаемся. Тот, кого ты сейчас слышишь... ты, наверное и сам уже догадался

кто я...

— Ты считаешь меня за круглого дурака, который пришел к тебе в дом и не

понял куда пришел?!

— Ты неглупый парень, ты правильно догадался! Кхе-кхе!.. И тебе, я думаю,

понравятся некоторые технические приспособления, которые я хочу

продемонстрировать. Передо мной несколько разноцветных кнопок. Каждая из

них приводит в действие свой механизм. А теперь давай посмотрим, что же

это за механизмы. Нажимаем желтую кнопку.

105

Я зажмурился от яркого света, который вспыхнул в подвале.

— Это я включил тебе освещение,— сообщил Савинков, — чтобы ты мог видеть

действие механизмов. Сделаем небольшую паузу — пусть твои глаза привыкнут

к свету.

Я, действительно, находился в квадратном колодце два на два метра с серыми

бетонными стенами и земляным полом. По полу ползали лягушки и мокрицы. Вид

был мерзкий. Одна лягушка подпрыгнула и под ней что-то блеснуло. Это был

мой перстень, который, видимо, при падении соскочил у меня с пальца! Не

все еще потеряно! Нужно только незаметно поднять его. Я наступил на

перстень ногой.

— Я вижу, — сказал Савинков, — что твои глаза уже привыкли к свету, а лицо

довольное. Тебе нравится у меня в гостях?.. Сейчас тебе понравится еще

больше. Я нажимаю красную кнопку.

Раздался грохот и потолок стремительно начал падать вниз.

Я инстинктивно присел на корточки.

Потолок остановился в нескольких сантиметрах от моей головы.

— Ну как? — услышал я голос Савинкова. — Тебе понравилась первая

демонстрация?

— Как у Эдгара По, — сказал я.

— Хе-хе-хе! Со времен Эдгара По техническая мысль ушла далеко вперед! Я

могу опускать потолок с разной скоростью. Я могу задать режим, чтобы тебя

раздавило в определенное время и с определенной постепенностью... Важно,

чтобы ты, просто, понял смысл.

Потолок со скрипом поднялся на место.

— Голубая кнопка. Пуск!

По всему периметру колодца в стенах открылись люки, из которых высунулись

трубы, а из труб хлынула вода.

Скоро воды было уже по колено. Я не мог сдвинуться с места, потому что

боялся упустить кольцо. Я решил, что буду стоять как крейсер "Варяг" у

берегов Японии и не выкажу страха.

Когда воды было по пояс, мне в голову пришла идея. Я осторожно снял под

водой ботинок, босой ногой нащупал на полу кольцо, сжал его пальцами,

переложил в ботинок, после чего снова обулся.

Вода неожиданно перестала прибывать.

— Мне показалось, — сказал Савинков, — что голубая кнопка не произвела на

тебя должного впечатления. У тебя был какой-то рассеянный вид. Чтобы ты до

конца в ней не разочаровался, я хочу тебе сообщить, что вместо холодной

воды можно пускать кипяток... Но у меня в запасе есть еще кое-что, что точно

тебе понравиться. Я нажимаю черную кнопку!

Я почувствовал, как у меня из-под ног уходит земля и вода. Уровень воды

начал резко падать и когда она ушла совсем, я увидел, что происходит.

Внизу раздвинулась какая-то плоскость и вода вместе с землей и лягушками

провалилась вниз, сквозь решетку, на которой я теперь стоял.

Я стоял на железной решетке, а в нескольких метрах подо мной кишмя кишели

гадюки, блестящие от пролившейся на них воды. Они шипели и тянули кверху

свои головы с высунутыми языками. Некоторые гадюки не тянули головы,

потому что кушали в это время лягушек, свалившихся сверху.

Я мысленно поздравил себя с тем, что вовремя успел переложить перстень в

ботинок.

— Впечатляет?— спросил Савинков. — Это еще не все. Стоит мне только второй

раз нажать черную кнопку, как решетка, на которой ты стоишь, моментально

раздвинется и ты полетишь вниз к змеям, как маленький зеленый лягушонок!

— Твоя взяла,— сказал я. — Но прежде чем убить меня, ответь мне на один

вопрос! Кто заварил эту кашу?!

— Ты что дурак?! — сказал Савинков удивленно.— Хотя... может... у тебя

мировоззрение такое... оригинальное. Ты как-то хреново понимаешь... или тебе

кто-то хреново обьясняет. Все ж ясно! Ты перерезал горло жене моего шефа и

за это тебя убить мало! Потом ты зарезал еще двоих наших, а теперь

спрашиваешь — кто заварил кашу!

— Что же вы за люди такие! — крикнул я,— Даже теперь говорите неправду!

Теперь, когда у меня нет никаких шансов! Ай-яй-яй, — я покачал головой из

стороны в сторону.

— ... Я слышал, что ты отмороженный, — сказал Савинков, — но не думал, что

такой! Или ты, наоборот, считаешь, что мы дураки?

— Наоборот — два пальца в рот! — крикнул я. — Я никого не убивал! Я

ученый, а не убийца!

— Ученый, поешь дерьма копченого! — засмеялся Савинков.— Ты сумасшедший, а

не ученый!

— И это говорит сотрудник научного учреждения! — я всплеснул руками.

— Ты гадюк учи, как лягушек не жрать, — ответил Савинков. — А меня учить

не надо! Круг твоих учеников теперь узок— гадюки и лягушки! Вот их и учи,

пока не поздно!

Я поглядел вниз. Гадюки продолжали тянуть кверху морды. А лягушек уже не

было с нами. Мой круг учеников стал еще уже.

— Лягушек уже нет с нами, — сказал я. — Мой круг учеников стал еще уже.

Поэтому — ты будешь моим учеником вместо лягушек.

— Правильно говорил мой шеф, — ответил Савинков, явно начиная злиться, —

что ты хуже бешеной собаки! Если бы мой шеф не просил его дождаться, я бы

тебе устроил армагеддон наших дней!

— Сам ты армагеддон штопаный! — тихо огрызнулся я.

— Что ты сказал?! — переспросил Савинков. — А ну-ка повтори!

— Это я не тебе сказал, это я гадюкам! Я начинаю их учить. Пришли мне

дудочку!

— Подожди немного, будет тебе дудочка, будет и свисток!

На фоне последних слов Савинкова я услышал еще что-то. По-моему где-то у

него в комнате звонил телефон. В подтверждение этого Савинков сказал:

— Ладно, надоело мне с тобой разговаривать. Посиди пока, подумай о душе.

Свет погас.

106

Я понял, что Савинков отправился разговаривать по телефону и, скорее

всего, сейчас не следит за мониторами. У меня появился маленький шанс.

Оставалась, конечно, вероятность, что он и в эту минуту следит за мной

одним глазом. Тогда мне конец...

Я осторожно снял с ноги ботинок, запустил в него руку и пошарил... Вот оно —

кольцо повелителя демонов! Я надел его на палец и потер сразу три раза.

107

Решетка задрожала у меня под ногами, а воздух наполнился фосфоресцирующим

свечением и в колодце, один за другим, появились демоны с намазанными

фосфором лицами.

— Это что за маскарад? — спросил я их строгим шепотом.

— Это мы намазались, — шепотом ответил маркиз Бербезиль, — чтобы вам

посветлее было.

— Молодцы, — прошептал я. — А теперь за дело. Там наверху сидит Савинков

Петр Семенович. Его надо обезвредить, но не до смерти — он мне еще

понадобится.

— Вас поняли, — маркиз хитро улыбнулся. — Его сюда доставить или вы к нему

сами поднимитесь?

Я на минуту задумался. С одной стороны хорошо бы допросить его здесь, а с

другой стороны мне надоело тут находиться. Я поднимусь сам,— решил я и

сказал монстрам:

— Я поднимусь сам.

Монстры испарились и опять стало темно.

108

Я сел на решетку ждать, когда демоны поднимут меня наверх...

Когда я окажусь рядом с Савинковым, я, скорее всего, не стану его убивать.

Я найду в себе силы сдержаться, чтобы не убить его. Поступлю благородно.

Узнаю все, что мне нужно и оставлю его в живых. А то еще подумает, что я

его убил из-за того, что я любовник Нины... Нину бы следовало тоже как

следует наказать, но я не стану морально унижаться, я не расскажу

Савинкову про Петлиса...

Что-то монстры пропали. Не идут и не идут...

Я сказал бы Савинкову — катись колбаской! Пусть тебя до конца твоих дней

мучает совесть за все, что ты натворил! А Нине я скажу — мучайся со своим

идиотом и дальше...

Ну где эти черти? Куда они, в самом деле, провалились?! Я крикнул вниз:

— Эй вы, дьяволы!

Из темноты зашипели гадюки.

Я поежился. Обидно будет, если из-за этой заминки все сорвется. Например,

подо мной сломается решетка... Неизвестно, на чем она еще держится?!

Я немного подпрыгнул. Решетка задрожала.

Ну где они? Я не выдержал и решил вызвать одного. Вдвоем пусть

справляются.

Я потер кольцо.

109

Появился маркиз Бербезиль.

— Ну где вы пропали?! — спросил я.

— Как? — удивился Бербезиль. — Вы же знаете — лижем сковородки.

— Нашли время сковородки лизать! А кто Савинкова обезвреживать будет?!

— Так мы уже того, — маркиз цыкнул зубом, — обезвредили. Теперь лижем

сковородки вчетвером.

— Здрасте! А я чего здесь сижу?!

— Так вы же сказали, что сами поднимитесь.

— Вы меня удивляете, маркиз! Ладно уж, ваши друзья— не очень развитые. Но

вы-то?! Как я, по-вашему, отсюда сам поднимусь? Кто из нас

сверхъестественный — вы или я? Поднимайте меня немедленно наверх!

— Извините, хозяин. Но мы так устроены. Мы намеки не считаем за команды.

Куда вас доставить?

— К Савинкову.

Мы тут же оказались в большой финской бане. Было жарко. Горизонт потрясали

огненные сполохи.

— Где мы? — спросил я Бербезиля.

— В Аду, конечно, — ответил монстр и показал пальцем. — Вон он сковородки

лижет.

Я увидел голого Савинкова, лижущего раскаленную сковородку.

— Давай назад, — крикнул я, вытирая со лба пот, — на Землю!

— Куда именно?! — громко спросил Бербезиль, перекрикивая вопли грешников.

Я задумался. Домой нельзя. К Кате нельзя. В кафе "Летающие тарелки"

нельзя. К Нине нельзя. В тюрьму нельзя. К Михаилу Ивановичу нельзя. В

гостиницу нельзя. К Савинкову на дачу нежелательно.

— В Тимирязевский лес, — неожиданно для себя сказал я.

110

В следующее мгновение я стоял посреди деревьев.

Передо мной стояли Бербезиль, балерина и пингвин.

— А где Савинков?

— Вы же видели, где...— ответил маркиз.

— Приведите его сюда. Я должен его допросить.

— Потрите пожалуйста кольцо.

— А что, — я поднял руку, — Савинков теперь тоже вампир?

— Конечно, как приказывали.

— Я вам не приказывал превращать его в вампира.

— А мы подумали, что так вам будет удобнее. Никуда теперь не денется,

всегда можно его вызвать и допросить, стоит только кольцо потереть... Да вы

и сами, хозяин, можете стать, вампиром,— зачем-то прибавил он.

— Как это?!

— Если вы умрете с кольцом на пальце.

Ничего себе,— подумал я, — новости! и потер кольцо.

Рядом с монстрами встал Савинков.

Живьем, если можно так сказать, я видел его впервые. От портрета в доме

Пулеплетова он отличался не слишком, только глаз было два и изо рта

торчали клыки.

— Так вот ты какой, — сказал я.

Савинков застенчиво улыбнулся.

— Какой, хозяин? — спросил он.

— Мерзкий.

— За это и претерпеваю, лижу в аду сковородки.

— Зачем ты за мной охотился?

— Я лицо подневольное. И сейчас подневольное и в жизни такой был. Мне

приказывают — я выполняю. Пулеплетов приказал мне вас убрать. Я

подчинился. А если вы прикажете, я Пулеплетова уберу.

— Кто приказал? — удивился я. — Пулеплетов?! А ты не врешь?!

— В моем положении — какой смысл врать?.. Ну так как— убрать Пулеплетова?

Такого приказа я отдавать не хотел. Я и раньше мог значительно облегчить

свою борьбу с помощью монстров. Но я считал своим нравственным долгом не

прибегать к их помощи. Я считал возможным прибегать к их помощи в самых

крайних случаях, когда решить проблему можно было только

сверхъестественным способом. Я считал, что следует побеждать собственными

руками.

— Нет. Я сам размотаю этот клубок! Я разберусь сам. — сказал я. —

Подскажите мне только, где его найти и чего он ко мне прицепился.

— Он считает, что это вы зарезали его жену, а ее на самом деле не вы

зарезали, а...

— Стоп! — резко перебил я. — Дальше не надо! Я узнаю все сам без

подсказок. Я не признаю дьявольских подсказок! Скажи где он теперь и этого

будет вполне достаточно.

— Сейчас он на пути в лабораторию и с минуты на минуту будет там.

— Всем спасибо. Дальше я сам.

111

Оставшись один, я поглядел на часы. В это время солнце склоняется к

западу. Я определил направление и пошел по нему.

Я вышел на дорогу. Впереди торчала Останкинская башня. Глядя на нее, я

вспомнил стихи моего знакомого поэта-хиппи.

Останкинская башня

Это иголка для шприца

Которым нам прививают

Чуму двадцатого века ?

Массовую культуру ?

Опиум для человека.

Точно схвачено, — подумал я. У этого поэта очень развито метафизическое

мышление. Он сам обьяснял это тем, что ходил обдолбанный.

Увидев в отдалении машину, я поднял жезл. Машина затормозила. За рулем

сидела молодая коротко стриженая брюнеткаа.

— Что случилось? — спросила она, выглядывая в окошко.

— Ничего страшного, — сказал я, — подвезите меня, пожалуйста.

— Пожалуйста. А вам куда нужно?

— К лаборатории ZZZ, ? сказал я, усаживаясь.

— Это мне по пути... Почему вы такой грязный?

— Выполнял задание.

Брюнетка вылезла из машины:

— Я постелю под вас старые чехлы, чтобы вы не запачкали новых.

Она открыла багажник, вытащила сначала запасное колесо, потом канистру,

потом старые чехлы. И кинула их мне:

— Мерси,— сказал я и постелил под себя. — Вас как зовут?

— Вика, — брюнетка села за руль.

— А меня Алексей, — сказал я первое, что пришло мне в голову. — Алексей

Рыбоедов.

— Ага, — она кивнула.

— Я понимаю, что смешно ухаживать за девушками в грязной форме, но когда я

приму душ и переоденусь... может быть мы с вами встретимся сегодня вечером?

— У меня муж — грузин.

— А вы ему пока ничего не говорите. Пусть это будет для него сюрпризом. А

мы с вами просто посидим в ресторане.

— Все милиционеры одинаковые, — вздохнула Вика. ? Им нужно одно и то же.

— Всем грузинам нужно то же самое. Они ничем милиционеров не лучше. Так

как насчет ресторана?

— Один раз меня пригласил в ресторан армянин... И знаете, что из этого

получилось? Получилось совсем не то, о чем вы можете догадаться.

Барабанщиком в ресторанном ансамбле оказался один грузин, который позвонил

Вахтангу, он приехал со своими друзьями и устроил в ресторане... хачапури...

Вика резко затормозила.

112

У дороги стоял гаишник и размахивал дубинкой.

— Вот черт! — вырвалось у Вики. — Сколько же ваших сегодня на дороге!

— Не волнуйтесь, Вика, сейчас я с ним договорюсь... по-милицейски, — я

пощупал в кармане пистолет и быстро вылез навстречу старшему сержанту,

прикладывая на ходу руку к козырьку.

— Подполковник Рыбоедов, — я сделал знак рукой. — Старший сержант, за

мной.

Мы отошли от дороги за кусты.

— На вас поступил сигнал, — сказал я и показал указательным пальцем

сержанту на живот, — что вы берете штрафы без квитанции.

У него забегали глаза.

Ага,— подумал я, — угадал. Сейчас устроим ему разоблачение милиции.

Я резко сдернул с его руки крагу. На землю посыпались мятые деньги.

Сержант задрожал, как собака.

— Вы знаете, как это называется?! Это называется вымогательство! Это

две-три статьи в УК!

Сержант высунул язык и жадно глотал ртом воздух.

— Вы уволены! — сказал я. — Сдать оружие! Езжайте домой и ждите, когда за

вами придут.

Я взял пистолет и крагу с деньгами, вернулся в машину к Вике и мы поехали

дальше.

113

— Среди милиционеров встречаются те, кто пачкает мундир, — сказал я.

Миссия у меня такая — очищать наши ряды от тех, кто пачкает мундиры, — я

потряс крагой. Из краги мне на колени посыпалось много денег. — Эти деньги

жгут мне колени. Я не могу оценить размеры алчности, которая заставляет

защитников порядка обирать всех подряд, плюя на присягу. Эти деньги —

несмываемое пятно позора. Давайте, Вика, их быстрее промотаем, чтобы

очистить свои руки! Поехали в ресторан.

В этом месте я подумал, что слишком увлекся. Гулять в ресторане мне было

некогда.

— Приятно, когда приглашают в ресторан подполковники милиции, которые так

заботятся о чистоте мундира, — сказала Вика,— но... у меня сегодня совсем

нет времени.

— Хорошо, — согласился я. — В таком случае дайте мне свой телефон и мое

приглашение останется в силе до лучших времен.

— Я же вам уже говорила, что у меня муж — грузин.

— В таком случае, оставьте мне свой рабочий телефон.

— Я работаю в грузинской фирме.

— Ну и что? Вам разве, никто не может позвонить по работе? Я позвоню вам

от имени ГАИ сообщить, что у вас машина стоит в неположенном месте.

— У нас на работе свой гараж.

— Ну и что? Тогда я буду требовать, чтобы ваша фирма заплатила подорожный

налог за незаконный гараж.

— Почему вы решили, что гараж незаконный?

— Потому что я— компетентные органы.

— Да-а-а... — Вика вздохнула, — проще уступить... вы все равно найдете меня по

номеру машины.

Такая мысль мне в голову не приходила.

— Это верно, — сказал я.

Вика протянула мне визитку, включила музыку и оставшуюся часть дороги мы

проехали болтая о всяких пустяках.

Судя по всему, я находился в нескольких шагах от разгадки тайны. Еще

чуть-чуть и мои приключения закончатся. Я докажу всему миру, что я не

только не преступник, но и в некотором роде герой и порядочный гражданин,

патриот своей страны.

114

Мы подьехали к высокому железобетонному забору, из-за которого виднелось

красное здание лаборатории с длинной черной трубой.

Вот оно, гнездо преступлений и нечеловеческой ненависти!

Я попрощался с Викой и вылез из машины.

Через проходную мне идти нельзя, даже если бы у меня остался пропуск

Засукина, потому что всем уже известно, что Засукина я зарезал.

Я огляделся по сторонам. У забора лежала небольшая кучка битого

силикатного кирпича. Вот оно! Это то, что мне необходимо!

Я набил обломками карманы.

Несколько обломков я приклеил к забору клеем "Суперпирпитумс" таким

образом, что получилось что-то наподобие лесенки. И полез вверх. Когда

кирпичи впереди заканчивались, я доставал из кармана новый обломок и

приклеивал впереди себя.

Таким методом я забрался на забор и присел на него. За забором внизу

широкой полосой торчали острые куски гранита, заточенные стальные прутья и

битое стекло.

Хорошо, что у меня есть мой клей и я могу медленно спуститься вниз. Не

будь у меня клея, мне пришлось бы прыгать в длину и я, наверняка, не

одолел бы такого расстояния без разбега. Я поежился, заметив на полосе

смерти скелет кошки, нанизанный на острый прут, как чек в супермаркете.

— Подполковник Рыбоедов! — окликнули меня сзади.

Я повернул голову. Внизу стояла Вика с крагой.

— Вы забыли перчатку! — сказала она. — Что вы делаете на заборе?

— Караулю, — сказал я первое, что пришло мне в голову.

— Вы забыли перчатку, — повторила Вика.

— Оставьте ее у себя, — ответил я. — Когда встретимся, тогда отдадите.

— Нет уж, забирайте. Я, вряд ли, смогу объяснить мужу, откуда у меня такие

вещи.

— Хорошо... давайте.

Мне не хотелось спускаться вниз.

— Подлезьте немного, если вам не трудно, — попросил я. — Я не могу

покинуть свой пост.

Вика хмыкнула и по выстроенным мною импровизированным ступенькам подлезла

до середины стены.

Для того, чтобы дотянуться до краги, мне пришлось лечь животом на забор

так, что ноги мои оказались на территории лаборатории, а все остальное

снаружи.

Я потянулся рукой за перчаткой, когда вдруг почувствовал внезапный порыв

ветра и чьи-то сильные и жестокие руки схватили меня за ноги и дернули. Я

полетел вниз. Разбивая голову о камни, я горько пожалел, что в мой

смертный час, кольцо осталось у меня на руке.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Авторы от А до Я

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я