Дж.Лэрд. Лотосы Юга

ТРЕТЬЕ АЙДЕНСКОЕ СТРАНСТВИЕ

Июнь — август 1991 по времени Земли

Дж. Лэрд, оригинальный русский текст

Глава 1. ВЕСТЬ

Ричард Блейд расположился на скамье под огромным деревом с голубовато-зелеными листьями, полируя древко своего нового франа. Пирамидальный гигант, в тени которого сидел странник, назывался точно так же, как и его оружие. Минул почти год с тех пор, как он в последний раз видел деревья фран — то было в Хайре, в Батре, городище друга Ильтара. Случалось, Батра снилась ему по ночам — неглубокая котловина с прозрачным озером посередине, переброшенный над быстрой речкой мост, цветущие сады, мощеный гранитными плитами двор, ровный срез скалы с темнеющими ярусами окон и литая бронзовая дверь внизу... Иногда приходили другие сны, в которых ему грезились то величественные стены замка бар Ригонов на западной окраине Тагры, то южные степи и Великое Болото, то палуба "Катрейи" и ее изящный корпус, объятый огнем, то плавные очертания холмов Гартора. Кошмарные видения скалы Ай-Рит с ее душными пещерами больше не мучили его, и Блейд не уставал благодарить за это Семь Священных Ветров Хайры. Он почти забыл, как выглядит страшная физиономия Бура.

Странно, но о Земле его сны напоминали редко, хотя еще в море, с месяц назад, он получил очередную весточку из дома. Иногда Блейду казалось, что он и в самом деле родился на Айдене и прожил здесь двадцать пять лет, с младенчества до зрелости. Это было абсолютно верно — в том, что касалось его плоти, его молодого тела, столь бесцеремонно позаимствованного у Арраха Эльса бар Ригона. Рахи умер, чтобы Ричард Блейд мог жить в этом мире, и сейчас даже то, что пришелец видел в зеркале, не напоминало о юном айденском нобиле. Скорее это было отражением молодого Ричарда — такого, каким он в незабвенном пятьдесят девятом году впервые перешагнул порог мрачноватого викторианского здания на Барт Лэйн, где тогда располагался отдел МИ6.

По беспристрастному галактическому хронометру с тех пор миновал ничтожный отрезок времени, всего три десятилетия; но это мгновение в океане вечности вместило всю жизнь и карьеру разведчика Ричарда Блейда. Вероятно, за такой срок он стал мудрее; может быть, совершил великие подвиги; Вселенной это было безразлично. Теперь, в конце пути, он пришел в Айден, и дороги его завершились здесь, на скамейке под исполинским деревом.

Зачем он сделал себе второй фран? Первый, подаренный Ильтаром, верно служил ему в долгих странствиях от северной Хайры до южных пределов и сейчас стоял в углу кабинета в его доме — как напоминание о тысячах пройденных миль и десятках сражений. Скорее всего, он занимался этим из-за неосознанного чувства протеста; его раздражало, что боевое оружие северных всадников украшает ковер в комнате женщины. Он выпросил клинок у Састи и принялся мастерить рукоять, ибо древнее, превосходной ковки лезвие было лишено древка. Занимаясь этой неспешной работой, Блейд вспоминал слова друга Ильтара: лишь тот, кто сам изготовил рукоять своего франа, может называться хайритом. Значит, он должен закончить это дело; в мире Айдена он был хайритом — и никем иным.

Правда, он сомневался, что строгие северные мастера зачли бы его труд как экзамен на зрелость. Не сами результаты — древко он отполировал великолепно — а именно рабочий процесс. Франное дерево обладало исключительно твердой древесиной, и рукоятку оружия, изготовленную из его прямой длинной ветви, никто не мог перерубить ни топором, ни мечом. Для юного хайрита работа над древком являлась подвигом терпения, свидетельством воинской выдержки и зрелой силы. Занимала она год; сперва облюбованную ветвь перепиливали алмазным резцом, потом им же обстругивали, снимая за раз не больше сотой дюйма неподатливого материала, и, наконец, приступали к шлифовке с помощью мелкозернистых, похожих на наждак, камней. Блейд же сделал древко за полмесяца, ибо в его распоряжении имелись вибронож и шлифовальные круги. Однако окончательный глянец он наводил вручную.

Отставив оружие на вытянутую руку и слегка покачивая его, странник залюбовался фиолетовыми отблесками на серебристой стали клинка и изысканной вязью черненых рун старого хайритского письма, что украшали лезвие. Древняя вещь, памятная; возможно, ее ковали еще в те времена, когда селги спустились в своей огненной башне на равнины северного материка... Нет, вряд ли, поправился он, тогда у хайритов не было ни франов, ни франных деревьев; все это появилось намного позже. Однако клинок выглядел лет на двести или триста, а, значит, как всякая старинная вещь, являлся немалой ценностью.

Азаста, тем не менее, рассталась с ним без всяких сожалений, даже тени не промелькнуло на се спокойном красивом лице. Блейд попросил, она отдала, вот и все. В качестве оплаты ему пришлось прочесть женщине надпись на лезвии — она не знала ни хайритских рун, ни языка. Это были две стихотворные строки, в дословном переводе значившие: "Не согнуть рукоять франа, не сломить гордость Хайры". Блейд перевел, затем, подумав, сделал вольное переложение на ратонский:

Хайра как вечный фран крепка,

И пролетевшие века

Не сломят сталь ее клинка

И гордость не согнут.

Благодарная улыбка Састи и сам древний клинок послужили ему наградой.

Конечно, это великолепное оружие превосходило дар Ильтара, и не только древностью и красотой, но и размерами. Его лезвие было шире на палец и длиннее на два дюйма, так что Блейду пришлось несколько увеличить рукоять. Однако фран Састи пока оставался чужим ему; он ни разу не подымал это оружие в битве, не обагрял кровью — и не обагрит, если останется в Ратоне.

Оторвав глаза от клинка, Блейд задумчиво уставился на веселую зеленую лужайку, на краю которой росло франное дерево. За ней в лучах заходящего солнца розовел круглый павильон из светлого камня с колоннами, столь изящными и хрупкими на вид, что было непонятно, как они выдерживают массивную мраморную крышу. Дальше, среди полян, тропинок, ручейков и рощиц, стояли небольшие коттеджи, один из которых был предоставлен ему. Уютный небольшой домик, напоминавший его дорсетскую обитель; Блейд жил в нем уже с месяц.

Пожалуй, сейчас он пойдет прямо туда. Поставит фран Састи рядом с франом Ильтара, выберет что-нибудь почитать — полки в кабинете ломились от книг и книгофильмов, неторопливо поужинает на веранде, потом будет смотреть, как солнце садится в холмы на западе... Закаты в Ратоне очаровательны! Когда скроется солнце, из-за горизонта неторопливо выплывет серебряный Баст, большая айденская луна; спустя час появится бледно-золотистый Кром, маленький, быстрый, стремительно догоняющий своего небесного брата. Три яркие звезды северного полушария. Ильм, Астор и Бирот, тут были не видны, но их заменяли другие светила, не менее великолепные и яркие. Они дружелюбно мерцали над счастливым и спокойным Ратоном, и не верилось, что всего в двух-трех тысячах миль от этой мирной земли дикари-троги пожирают друг друга на скалах Великого Зеленого Потока, а еще дальше к северу огромные варварские империи следят друг за другом и скалят железные клыки армий словно оголодавшие волки у лакомой добычи. Пожалуй, в земной истории такому не было аналогий: век меча и стрелы в одном конце мира и высочайшая технологическая цивилизация — в другом. Однако у этой цивилизации имелись свои проблемы.

Поднявшись, Блейд сунул в карман кусок шероховатой кожи, которой полировал древко, и, покачивая фран на сгибе локтя, зашагал через лужайку. Дорожка под ногами была широка, хорошо утоптана и засыпана мелким красноватым гравием, напоминавшим толченый кирпич. Она стекала прямо к круглому павильону, к каменной лестнице с невысокими ступеньками, что вела в обрамленную колоннадой ротонду. В тридцати ярдах от павильона дорожка раздваивалась; тропа, уходившая влево, петляла меж цветущих кустов, за которыми скрывались жилые коттеджи.

Блейд остановился на развилке, искоса поглядывая на строгое белое здание. Здесь был пункт связи, и здесь же обычно проходили занятия, и он не сомневался, что Састи еще сидит в операторской. Зайти?.. Пожалуй, нет. Ему не хотелось выглядеть навязчивым.

Он отвернулся, но звук легких шагов и шорох ткани заставили его снова взглянуть на мраморную лестницу Там стояла Азаста. Синие глаза, пепельные волосы полураскрытый пунцовый рот, гибкая летящая фигурка... На ней было что-то струящееся, переливающееся неяркими сине-зелеными оттенками, созвучными приближавшейся ночи; складки скрадывали ее тело, но там, где полупрозрачная ткань натянулась, проступали неясные контуры груди, плеча, бедра. Блейд молча глядел на фею Ратона; Састи глядела на него. Он старался не показать своего восторга, она — опасения.

Наконец женщина сказала:

— Может быть, поужинаем вместе, Эльс? Если ты не хочешь в одиночестве слушать звезды...

Подумать только, мелькнуло в голове у Блейда, месяц назад он ответил бы на такое предложение одним-единственным способом... Воистину, неисповедимы пути человеческие!

Неторопливо кивнув, он поднял лицо вверх, к меркнувшему небу. Еще немного, и темный, расшитый звездами полог раскинется над ним — такой же неизменный и маняще-недоступный, как в океане...

* * *

Блейд плыл на юг. Великое течение несло, покачивало его суденышко, то и дело обдавая солеными брызгами прозрачный фонарь кабины; день сменялся ночью, свет — тьмой, затем круглый оранжевый апельсин солнца вновь выкатывался из-за чуть заметной синеватой черты, разделявшей небеса и воды. Скорость течения постепенно падала. По утрам Блейд выбрасывал за борт веревку с узелками — примитивный гарторский лаг — и, отсчитывая секунды биениями пульса, следил, как бечева исчезает в зеленоватых волнах. У Щита Уйда, где начался его путь, флаер делал двадцать пять миль в час; теперь, после недельного плавания, скорость снизилась до пятнадцати узлов. Сделав примерный подсчет, он решил, что приближается к пятидесятой параллели.

Солнце здесь уже не пекло с тем яростным неистовством, как вблизи экватора. Теперь путник мог раздвинуть обе створки кабины, чтобы свежий океанский ветер гулял под ее колпаком, обдавая колени влагой. Откинувшись в кресле, Блейд проводил долгие часы то рассматривая высокие небеса, то вглядываясь в океанские просторы. Он смотрел — и не видел; две эти беспредельные протяженности, одна — ярко-голубая, другая — сине-зеленая, скользили где-то на грани его восприятия, могучие, исполински-необъятные, успокаивающие. Фон для воспоминаний, и только.

Он вспоминал. Нет, не события, не города и замки, не лица друзей и врагов, не женщин, с которыми был близок, не битвы, походы и поединки, не обстоятельства, связанные с тем или иным странствием, и не пейзажи чужих миров. Миры эти, однако, длинной чередой проходили перед ним, кружились в нескончаемом хороводе, пробуждая нечто потаенное, дремавшее в его душе долгие годы, зревшее, как сердцевина зерна, скрытая твердой оболочкой.

Когда-то — безумно давно! — Лейтон сказал, что он, Ричард Блейд, всего лишь репортер, собирающий факты. Это было правильно. Он мог изложить только факты, факты и еще раз факты; слов, чтобы передать впечатления, не хватало. В конце концов, он являлся разведчиком, а не поэтом! Человеком действия, а не искусства, повелителем меча, не пера!

Теперь он сумел бы рассказать о виденном иначе, полнее и глубже, чем раньше. Конечно, факты — необходимая вещь, но за их сухим перечислением, за беспристрастной оценкой выполненного и узнанного, должно стоять еще что-то. Запахи, звуки, ощущения, краски, вкус... Нечто неуловимое и яркое, как нежданный блеск молнии в ночном небе... Пожалуй, в пятьдесят шесть он сумел бы поведать о том, что ускользало от него двадцать и десять лет назад, скрытое частоколом фактов и обстоятельств.

Странник грезил, вспоминая пройденные дороги Акрод, Катраз... Они благоухали ароматами моря и виделись ему в синей и голубой гамме хрустальных григовских сонат. Рокотал прибой, круглились белоснежные паруса кораблей, нежная соната штиля переходила в громовую симфонию бури, наполняя сердце восторгом и ужасом... Свистели стрелы, грохотали орудия, драгоценный жемчуг Кархайма переливался и сверкал в жадных нетерпеливых руках.

Талзана... Да, Талзана была совсем иной — так же, как Иглстаз и Вордхолм. Они казались Блейду зелеными, пахнувшими листьями и мхом, нагретой солнцем корой деревьев, терпкими дымками костров. Мерный шум моря сменялся тревожной лесной тишиной, прозрачный бескрайний простор уступал место золотистой полумгле, ощущение соли на губах переходило в горьковатый привкус смолы. Лес, тайга, сельва, джунгли... Мириады шепчущих листьев, сосновые лапы с колкими хвоинками, лианы, ползущие вверх по стволам словно тела неимоверно длинных питонов, кусты, покрытые крупными сизыми ягодами... Зелень, ласкающая взгляд...

Степи монгов, равнины Ката и Тарна тоже были зелеными, но совсем другого оттенка, чем леса; там господствовали не цвета темного изумруда, а нежная прозелень нефрита. Они пахли травами, конским потом, жарким и сухим ветром. Берглион же, как положено снежной стране, был белым и фиолетовым, холодным, знобким и опасным, как клинок заледеневшего кинжала. Джедд, Альба, Уренир, Киртан, Меотида...

О, Меотида! Сколько же ему тогда было лет? Тридцать три?.. Тридцать четыре?.. Меотида, прекрасная, как лица и тела ее женщин... И сама будто женщина — с округлыми грудями-горами, с плавными очертаниями бедер-берегов, с изобильным курчавым лоном рощ на горных склонах, с озерами — темными, светлыми, хризолитовыми, жемчужно-серыми и голубыми, словно девичьи глаза...

Блейд вздыхал, наслаждаясь ароматами воспоминаний, улыбался и вновь впадал в полузабытье. Сейчас, когда хорошее и плохое подернулось флером времени, он уже не считал каждый свой вояж визитом в преисподнюю. Любой из миров был ужасен, любой грозил гибелью — и, в то же время, оставался неповторимо прекрасным. В точности, как Земля!

Но в данный момент он находился в Айдене, и Айден заменял ему все — катразские океаны и леса Талзаны, снега Берглиона и высокое небо Вордхолма, мира Синих Звезд, пустыни Сармы и горы Джедда, Землю и таинственную звездную империю паллатов. "Тассана, катори, асам", — едва слышно прошептал он на певучем оривэе, но язык галактических странников казался неуместным среди соленых вод Айдена. Да, Айден заменил все, даже Землю; и если ему суждено вернуться на берега Ксидумена, в замок бар Ригонов, он опишет свои странствия заново — и сделает это именно здесь. Здесь!

Утренние занятия с лагом и рыбная ловля под вечер служили Блейду единственными развлечениями. В сумерках обильные косяки серебристых крупных рыбин устремлялись к отмелям и берегам близкого Сайтэка на кормежку, и странник бил их дротиком. Рыбу он ел сырой, слегка подсоленной; это утоляло и голод, и жажду. Впрочем, пресной воды у него имелось достаточно — климатизатор, питаемый солнечными батареями, работал исправно, и сконденсированная влага капля за каплей стекала в подставленный внизу черепаший панцирь. За сутки набиралось две кварты жидкости.

Он так и не воспользовался предсмертными откровениями Найлы. Опознаватель, похожий на зажигалку или крохотный фонарик, по-прежнему был с ним, и теперь он знал пароль, сигнал SOS, который позволил бы вызвать помощь. Нажать четыре раза в такт вдохам... два вдоха пропустить... нажать еще два раза... В такт вдохам, в такт вдохам... Он видел посиневшие губы Найлы, на которых лопались кровавые пузырьки — в такт ее вдохам, предсмертным...

Это картина оставалась единственной, приводившей его в неистовство. Он смирился со смертью девушки; он видел много смертей и знал, сколь хрупка человеческая жизнь, как быстро могут оборвать ее камень, палка или четырехдюймовая полоска стали, и насколько бесплодны запоздалые сожаления тех, кто не сумел защитить близкого. Но это не значило, что он отказался от мести, совсем нет! И мстить он будет не тупым дикарям с Брога — они свое уже получили, — а людям, отправившим Найду на смерть. Маленькую хрупкую Найлу, которая не умела убивать!

Дикари — просто злые дети, недоумки, дебилы... Но те, кто командовал Найлой, относились к цивилизованным людям; они были ровней Ричарду Блейду, а не айденскому нобилю, драчуну и выпивохе Арраху бар Ригону, и полностью несли ответственность за свои решения и поступки. Они еще не ведали, что мститель приближается к ним, влекомый на юг Великим Потоком; они не знали, что душа его полнится гневом при мысли о них.

Только бы найти этих ублюдков! Фран, дротик, пистолет или бластер — что подвернется под руки, то и послужит орудием мести! В крайнем случае, ему хватит кулаков... И он доберется на юг сам, без всякой помощи! Он докажет, что дух человеческий и тело — по крайней мере, его дух и тело, — сильнее машин и заслонов, преградивших туда дорогу! Он и за Ай-Рит посчитается тоже...

На восемнадцатый день Блейд обогнул южную оконечность Сайтэка, и теперь замедлившееся течение понесло его кораблик на север. Он не пытался приблизиться к гигантской островной гряде. Что можно было там найти? Те же полудикие племена, как на Гарторе, Гиртаме и Броге, очередного Порансо со сворой туйсов и сайятов... Странник не испытывал желания оказаться в таком обществе. Конечно, было бы неплохо раздобыть еды, плодов, лепешек и мяса, но он и сам мог оказаться лакомым кусочком для местных гурманов.

И Блейд правил к востоку от опасных берегов, стремясь найти ветвь течения, которая унесла бы его в открытый океан, к берегам южного континента. Он преодолел экваториальный пояс и очутился в нужном полушарии; теперь дело оставалось за малым — пересечь пять, шесть или семь тысяч миль водного пространства на крохотной скорлупке. Суденышко его отличалось фантастической крепостью и относительным комфортом, так что мореплавателю не грозила гибель во время бури или в пасти какого-нибудь прожорливого чудища; но он вполне мог скончаться от старости, если морские боги не пошлют ему подходящий поток, направленный к северо-востоку. Блейд молил об этом Семь Священных Ветров Хайры и свою удачу.

Вот все, что он делал — грезил наяву, ярился, ловил рыбу и возносил молитвы далеким северным богам.

* * *

Ветры Хайры были милостивы к нему. На двадцать третий день Блейд заметил, что курс начал меняться; теперь его несло на северо-восток. Он сверился по карте, мерцавшей на мониторе флаера, и установил, что движется сейчас в направлении северных материков, Ксайдена и Хайры. Безусловно, ветвь Великого Потока, в которую он попал, не могла донести его к знакомым берегам: на пути высилась стена экваториальных саргассов. Значит, рано или поздно течение повернет — к востоку, куда он стремился, либо к западу, вновь сливаясь с главным стрежнем. Куда же?

Через неделю страннику стало ясно, что его кораблик описывает гигантскую дугу. Вначале курс все больше отклонялся к востоку, потом солнце стало восходить точно над носом флаера; наконец, суденышко как будто повернуло к югу. Скорость течения возросла; этот младший брат Великого Потока оказался быстрым, очень быстрым. Путник прикинул, что уже удалился от оконечности Сайтэка на четыре-пять тысяч миль, а это значило, что флаер находится сейчас посреди Западного океана.

Все шло хорошо. Рыбы по-прежнему было много, корабль плыл туда, куда нужно, а месяц морских странствий успокоил разум и душу Блейда. Однажды он сидел в кресле, как всегда уставившись невидящим взглядом на далекую линию горизонта и размышляя о дневнике, который начнет писать по возвращении в Тагру. Он почти зримо ощущал, как развернет большую книгу, переплетенную в кожу, и примется покрывать страницы вязью привычных знаков. Придется воспользоваться английским; не только потому, что это его родной язык (айденский, благодаря Рахи, он знал не хуже), но и в силу ряда других обстоятельств. К примеру, ни в айденском, ни в ксамитском, ни в двух дюжинах других наречий, которые он смутно помнил, не было слов "компьютер", "самолет" или "робот". Английский, в конце концов, являлся языком цивилизованного и технологически развитого общества, и лишь оривэй, наречие звездных странников-паллатов, превосходил его в этом отношении. Но оривэй Блейд знал явно недостаточно, и он не владел паллатской письменностью.

Он думал о том, какие тома в кожаных переплетах закажет мастерам Тагры, какие возьмет перья и чернила — авторучек в Айдене не водилось, где будет держать свои хроники... Он размышлял на английском — как всегда, оставаясь наедине с самим собой; возможно, поэтому прозвучавшая в голове фраза показалась Блейду продолжением его собственных мыслей.

"Хорошая идея, черт побери!"

Путник вздрогнул, вынырнув из мира грез,

"Дик, вы слышите меня?"

Дьявольщина! Неужели он начал бредить?

Нет. Настойчивый зов повторился снова.

"Ричард, это Джек Хейдж... — молчание. И опять — Вы меня слышите? Отзовитесь!"

Невероятно! Блейд уже привык к появлению в Айдене посланцев из своего далекого мира. На протяжении последних месяцев его посещали дважды, а еще раньше Хейдж пытался чуть ли не силком вытащить его отсюда. Но сейчас происходило что-то странное, что-то совсем фантастическое! Хейдж говорил с ним — ясно, отчетливо, хотя его голос (вернее — беззвучные слова) доносился из другой реальности, другого измерения! Неужели американец разрешил проблему связи — то, что не удалось сделать самому Лейтону?

Мысли, как стая вспугнутых птиц, метались в голове странника. Он постарался успокоиться.

"Джек, я на связи. Кажется, вас можно поздравить?"

"Несомненно, мой мальчик, несомненно!"

Мой мальчик! Каково! Показалось ли ему, или в бесплотном голосе американца проскользнули знакомые лейтоновские интонации?

"Большие новости, Дик".

"Я чувствую".

Хейдж хихикнул.

"Наконец-то мы можем говорить, хотя это поглощает бездну энергии... Не моей, Дик, не моей — электрической, за которую рассчитываются ваши британские налогоплательщики".

"Тогда перестаньте трепаться и говорите о деле. Зачем вы связались со мной?"

Американец помолчал.

"Ну, во-первых, чтобы информировать вас о своих успехах".

"А я было подумал, что вы хотите заодно испытать свое новое устройство".

"Оно уже проверено, Ричард, уже проверено, не беспокойтесь".

Странно... С кем еще Джек Хейдж мог связаться в реальностях Измерения Икс? Или же испытания проводились на Земле?

"Хорошо. Что во-вторых?"

"Дж. шлет вам привет. С ним все в порядке. Со мной тоже".

"А что могло случиться с вами?"

"Ах, Ричард, Ричард! — Несомненно, манера Лейтона! Обычный его покровительственный тон! Хейдж, тем временем, продолжал: — Не мешало бы вам поинтересоваться моим здоровьем. Дик. В конце концов, вы прирезали меня как свинью на бойне!"

"За долгие годы общения с Лейтоном я заметил, что ученыефизики чрезвычайно живучи. Но если вы будете тянуть, Джек, я зарежу вас по-настоящему — когда вернусь".

"Можете назвать точную дату?" — Хейдж снова хихикнул.

"Нет. Полагаю, через полгода. Мои дела здесь еще не закончены".

"Не торопитесь. Я разрабатываю способ, как перенести вас домой вместе с новым телом. Такое ценное имущество было бы жаль бросить на съедение размалеванным дикарям".

Новость, в самом деле, была потрясающей! Некоторое время Блейд безмолвствовал, переваривая ее, затем почти с робостью поинтересовался:

"Значит, Джек, у меня будет... будет два тела?!"

"Ну, это ваши проблемы, мой дорогой! Можете заседать в своем кабинете облаченным в плоть генерала Ричарда Блейда. А когда захотите порезвиться с девочками, в вашем распоряжении будет тело этого молодого бар Ригона. Сказка, а не жизнь!"

"Джек, прекратите насмешничать! Я уже точу нож!"

"Вот она, благодарность человеческая! Вы что же, недовольны?"

"Я всем доволен. Скажите, пароль для возвращения остается прежним?"

"Конечно".

Блейд секунду-другую размышлял.

"А я сам могу связаться с вами?"

"Пока нет, но я работаю над этим, — Хейдж сделал паузу. — Если удастся в полном объеме решить проблему транспортировки материальных объектов между измерениями, сложностей с двусторонней связью больше не будет. Я пришлю вам некое устройство..."

"Вроде старого лейтоновского телепортатора?" — прервал невидимого собеседника Блейд.

"Да, нечто в таком роде, но более удобоваримое... Дик, на этот сеанс затрачены энергетические ресурсы половины Британии. Пока что я не смогу беседовать с вами часто и подолгу. Я буду выходить на связь в экстренных случаях".

"Понял. Вы говорили, что Дж. рядом с вами?"

"Да".

"Передавайте ему привет. Нет, не просто привет... Скажите ему: Ричард, ваш сын, шлет свою любовь... И я рад, что с вами, Джек, тоже все в порядке".

"Наконец-то! Ну, и на том спасибо... Дж. все передам слово в слово".

Наступило непродолжительное молчание, потом Хейдж быстро произнес:

"Черт, аккумуляторы садятся раньше, чем я рассчитывал... Пора кончать, Дик. Но мой запас новостей еще не исчерпан. Держитесь за стул... или на чем там вы сидите, — послышалось что-то похожее на бесплотный вздох. — Ричард, я нашел Джорджа О'Флешнагана! И не только нашел, но и вытащил его! Правда, в ужасном состоянии... Черт! — пауза, потом только одно слово: — Ждите!.."

Связь прервалась. Блейд, потрясенный, невидящим взглядом уставился на панель флаера, где мерцало несколько ярких огоньков.

Сам по себе факт этой беседы — не говоря уж о возможности вернуться домой в новом обличье — являлся поразительным достижением. Но последняя новость его добила!

Джордж О'Флешнаган был его приятелем и младшим коллегой; сейчас ему стукнуло бы лет сорок восемь. Но в году семьдесят четвертом или семьдесят пятом — Блейд уже не помнил точно — Джорджа усадили в кресло под колпаком коммуникатора в подземелье Тауэра. Его, после тщательной подготовки, предполагалось использовать как дублера в проекте "Измерение Икс"; в принципе, он подходил по всем статьям. Как и положено, Джордж исчез, но — увы! — не вернулся. Тогда, пятнадцать лет назад, Лейтон не смог вытянуть обратно на Землю своего нового посланца... Интересно, что Джордж делал все это время? Судя по последним словам Хейджа, ему пришлось несладко...

Задумавшись, Блейд не заметил, как небо померкло, и сильный ветер поднял высокую волну. Флаер тряхнуло, потом на голые колени странника обрушился целый водопад. Очнувшись, он плотно задраил обе дверцы и застегнул ремни сиденья.

Такое уже случалось. В средних и низких широтах айденские океаны были на диво спокойны и безмятежны, если не считать кратковременных штормов. Эти бури, однако, отличались от земных, причем в лучшую сторону. Никакого дикого неистовства урагана, никакой круговерти волн, ни молний, ни грома, ни ливня. Лишь тучи затягивали небеса, а ветер разгонял валы, вздымая их на десять, двадцать, тридцать футов; они чинно катились друг за другом, чтобы где-то далеко на востоке обрушиться на берег с громоподобным ревом. Но в открытом море было сравнительно тихо. Волны мерно взлетали вверх и падали вниз, иногда сеялся мелкий дождик, да ветер пел и свистел в вышине. Вероятно, то был один из семи хайритских ветров, верный спутник и покровитель Блейда.

На сей раз дело оказалось серьезнее. Целые сутки высокие валы раскачивали флаер, то швыряя его в пропасть, то поднимая к самому небу; Блейд не мог есть, и только время от времени пил холодную воду. Запас ее во флягах постепенно истощался, ибо при таком волнении драгоценная влага, стекавшая по ребристому корпусу климатизатора, расплескивалась, едва попадала в черепаший панцирь. Путник страдал от головокружения, и все попытки забыться сном не приводили ни к чему; гигантские качели все раскачивали и раскачивали его, с тупым упорством стараясь выдавить желудок наружу.

Наконец к вечеру следующего дня волнение стало стихать. Блейд подремал пару часов, потом, когда море окончательно успокоилось, поел, выпил глоток вина, прибрался в кабине и, раскрыв левую дверцу, уснул по-настоящему. После недавних мучений ему требовалось восстановить силы.

— Э-ллл-ссс... Э-ллл-ссс... — странные шипящие звуки, похожие на шорох прибоя, разбудили его. Сначала он не сообразил, в чем дело; протяжный зов продолжал звучать у него в голове, и путнику казалось, что Джек Хейдж вновь пытается выйти на связь и таким необычным образом привлекает его внимание.

— Э-ллл-ссс, э-ллл-ссс, — послышалось снова, и это явно не имело отношения к телепатии; зов звучал у Блейда в ушах и был столь же реальным, как взошедшее над морем светило. Он протер кулаками глаза, высунулся из кабины и огляделся.

Море было спокойным, небо — безоблачным. Течение исправно тащило флаер на восток, теплый бриз задувал в лицо, привычный солоноватый запах щекотал ноздри. Ярдах в тридцати от суденышка плеснула вода, на миг показался и исчез темный раздвоенный хвост внушительных размеров. Рыба? Странник потянулся за дротиком; он был голоден.

— Э-ллл-ссс, э-ллл-ссс, э-ллл-ссс!

Вытянутое, похожее на огромную бутылку рыло высунулось почти у самого его колена, прошелестев свое странное причитание. На путника уставился веселый карий глаз, пасть приоткрылась, демонстрируя остроконечные дюймовые зубы, хвост вспенил воду. Шкура этого существа отливала темно-синим, что делало его почти незаметным на фоне волн, но Блейд разглядел вытянутое торпедообразное тело длиной ярда три, грудной плавник и торчавший на спине гребень. Над зубастой пастью круглился череп, выпуклый, с развитыми височными долями, совсем не похожий на плоскую рыбью голову.

Дельфин? Такие создания страннику еще не встречались — ни в Ксидумене, во время перехода в Хайру, ни в Великом Зеленом Потоке. В Ксидумене водились саху, неприятные твари, сильно напоминавшие земных акул; они сопровождали имперский флот, пожирая все отбросы. Что ж, если в водах Айдена есть акулы, решил Блейд, почему бы не быть и дельфинам? Странно, что он не встречал их раньше...

Морское создание тянулось к нему, словно собака к хозяину, и путник отложил оружие. Раскрыв пасть, дельфин опять проверещал:

— Э-ллл-ссс... Э-ллл-ссс?

Интонация была явно вопросительной — если считать этот свист речью. Блейд опустил руку и похлопал существо по выпуклому лбу.

— Э-ллл-ссс, — произнес он в свой черед, желая поддержать знакомство, и вдруг замер. Э-ллл-ссс? Эльс? Эта тварь пыталась назвать его по имени, или то было случайное звукоподражание?

В следующий момент его недоумение рассеялось.

— Ищ-щу, — внятно произнес дельфин, — ищ-щу Э-ллл-ссс.

Он умел говорить! Теперь Блейд видел, что его новый приятель отличался от земных дельфинов. Футовый костяной гребень на его спине был тонок, как лезвие ножа и, видимо, служил оружием; грудные плавники — вернее, ласты, — оказались необычайно длинными, с подвижной узорной бахромой на концах; меж острыми зубами дрожал длинный плоский язык; мокрая кожа была теплой и приятной на ощупь. А главное, этот морской житель умел говорить! И назвал его Эльсом! Не Аррахом, не Рахи — Эльсом! Блейд отлично помнил слова целителя бар Занкора — "доверяй тому, кто знает твое хайритской имя". Он был готов довериться этой симпатичной и бесхитростной твари — с гораздо большей охотой, чем людям.

— Ты — Э-лл-сс, — довольно произнесло существо, уже не так сильно растягивая звуки. — Наш-шел!

Ринувшись в сторону, дельфин в восторге перекувырнулся в воде, затем одним мощным гребком хвоста догнал флаер. Блейд решил знакомиться всерьез. Прицепив к поясу страховочный конец, он сел на порог кабины и свесил ноги наружу — так, что они оказались по щиколотки в воде. Дельфин, пошевеливая ластами и хвостом, приподнял переднюю часть тела и положил на колени странника свою огромную голову. Собственно, на коленях Блейда поместилось не больше половины, и вытянутая пасть со страшными зубами уперлась прямо ему в живот.

— Я — Эльс, — сказал разведчик, стараясь говорить медленно и раздельно. — Ты — меня — нашел. Молодец! Хороший паренек! Ты — кто?

— Наш-шел! Перрр-вый! — сообщил дельфин.

— Ты — кто? — терпеливо повторил Блейд.

— Заа-аа-заа-ассс, — просвистело существо. Блейд понял, что такое ему не повторить.

— Засс? — предложил он.

— Засс, — согласился дельфин.

— Кто — послал?

— Лю-ди.

Ясный и четкий ответ. Не приходилось сомневаться, о каких людях идет речь; странник уже заметил плоский серебристый диск, закрепленный у основания спинного гребня. Южане, дьявол их разрази!

— Зачем? — спросил он, почти не надеясь получить ответ, но его новый приятель разразился целой речью:

— Бур-ря! Лю-ди — страх. Э-лл-сс по-гиб? Хо-теть знать. Посс-лать ме-ня... посс-лать дру-гих. Засс нашшел. Перррвый! Я — Засс! Заа-аа-заа-ассс!

— Хороший! — Блейд снова погладил его лоб и вытянутые челюсти.

— Засс — хорр-ро-шо, бу-ря — плох-хо, — сообщил дельфин. — Лю-ди — доб-ро, бу-ря — зло!

Философ, подумал Блейд. Но, как бы то ни было, это морское диво являлось не просто дрессированной говорящей тварью; оно понимало, что есть добро и что — зло. И люди, по его мнению, проходили по первому разряду.

Глава 2. СПАСАТЕЛИ

Его подобрали в тот же день, ближе к вечеру, когда Блейд успел наговориться с Зассом досыта и скормить ему почти весь свой запас рыбы.

Небеса еще сияли послеполуденным светом, и белые пушистые облака плыли на восход солнца, будто желая проводить странника к берегам, до которых оставалась еще не одна сотня миль. Внезапно дельфин, круживший у флаера словно на страже, пронзительно свистнул, и человек, подняв голову, заметил приближавшуюся с востока сверкающую точку. Она быстро увеличивалась в размерах, превращаясь в каплевидный серебристый аппарат, плоский, вытянутый, бескрылый, чуть сужавшийся к корме. Эта изящная конструкция описала пару кругов над флаером и пошла на посадку. Ни шума двигателей, ни скрежета выдвигаемых шасси; словно парящий лист, аппарат плавно скользнул к воде и лег прямо на днище рядом с маленькой машиной, обдав странника порывом теплого воздуха.

Он был довольно велик, и в длину, пожалуй, не уступал трансконтинентальному "Боингу" или "Каравелле", раза в два превосходя земные самолеты по ширине; высокий борт круглился перед Блейдом, подымаясь футов на пятнадцать. Затем часть обшивки — внизу, у самой воды, — отъехала в сторону, и взгляду странника открылось просторное помещение, напоминавшее грузовой трюм. На пороге стоял молодой светловолосый мужчина, рослый, крепкий и так похожий на хайрита, что Блейд вздрогнул. Однако на этом парне не было боевых доспехов; он носил светло-кремовый комбинезон и высокие башмаки — универсальное облачение авиаторов. Поглядывал он на мореплавателя с некоторой опаской.

Светловолосый что-то произнес, и Блейд отрицательно покачал головой. Нет, этот язык был ему неизвестен. Айден — большой мир, и наречий тут звучало не меньше, чем на Земле, но почти всюду понимали ксамитский — вернее, его упрощенную версию, принятую у торговцев. Ксамитские слова знал даже дельфин Засс, плескавшийся сейчас неподалеку и косивший на людей любопытным темным глазом.

— Не понимаю, — сказал Блейд, потом повторил то же самое на хайритском и языке империи. Светловолосый отвернулся, что-то крикнул, и на его зов откуда-то сверху — видимо, из кабины управления — спустился еще один человек. Этот был смуглым, тощим, черноволосым и темноглазым; выглядел он лет на сорок.

— Аррах Эльс бар Ригой? — голос его звучал резковато, с басистыми раскатами на "р". — Приветствую вас на борту моего судна.

Вас, отметил Блейд. В ксамитском, как и в прочих языках северной, варварской части планеты, местоимение "вы" всегда относилось к двум и более лицам; даже к императору Айдена обращались "на ты", в единственном числе, подчеркивая трепет и уважительность подходящими словами — великий, могучий, пресветлый... Видимо, на юге использовали иные формы вежливости, более близкие и понятные Блейду, и, несомненно, общепринятые в цивилизованном обществе — ведь смуглый обратился к нему "на вы", хотя говорил на чужом языке.

— Знаете хайритский? — спросил Блейд, предпочитавший в этом мире наречие своих северных братьев всем прочим. Смуглый отрицательно покачал головой. — Хорошо, будем говорить на торговом жаргоне.

— Проблема невелика, — заметил смуглый. — Мы поставим памятные ленты, и за время полета вы изучите наш язык. Это, как бы объяснить вам попонятней, что-то вроде магии...

— Не считайте меня глупее, чем я есть, — резко оборвал его Блейд. — Что вам нужно?

— Как — что? — смуглый, видимо, капитан воздушного корабля с удивлением уставился на странника, — Ведь вы, молодой человек, сын старого Асруда?

Блейд чертыхнулся — про себя, разумеется. Чуть не влип! За месяц одиночества он окончательно вышел из формы, став тем, кем был на самом деле — Ричардом Блейдом, уроженцем Земли, генералом секретной службы Великобритании, пятидесятишестилетним человеком с колоссальным опытом, не верящим ни в дьявола, ни в Бога. Но этот тощий южанин, что так недоуменно глядел на него, видел перед собой молодого имперского нобиля, предположительно — невежественного варвара. Да, варвара, сумевшего случайно поднять в воздух флаер из тайника старого Асруда и долететь на нем до экватора. Блейд предпочитал, чтобы капитан, как и прочие его соплеменники, продолжал оставаться при своих заблуждениях.

Он выпрямился, придерживаясь рукой за колпак кабины, и надменно произнес:

— Клянусь пресветлым Айденом! Я — Аррах бар Ригой, сын Асруда бар Ригона, пэра империи! Но это не значит, что я готов верить всякой чепухе про магию и колдовство. У вас есть машина, которая обучает во сне, так? — Смуглый кивнул. — Ну и прекрасно. Отец немного рассказывал мне о таких вещах.

— Чем больше вы знаете, тем проще нам установить взаимопонимание, — смуглый капитан казался довольным. — Прошу на борт, — он отступил в сторону, сделав широкий приглашающий жест.

— Зачем? — Блейд не двинулся с места; их корабли попрежнему покачивались в двух ярдах друг от друга. — Повторяю: что вам от меня нужно?

У смуглого отвисла челюсть; светловолосый, видимо, не понимавший ни слова, тоже заволновался.

— Нам надо доставить вас в Ратон, — наконец выдавил капитан. — Мы, в некотором роде, спасательная экспедиция...

— Я не нуждаюсь в спасении и не просил вас о помощи. Аррах Эльс бар Ригон сам доберется туда, куда ему нужно.

— И куда же нужно Арраху Эльсу бар Ригону? — с улыбкой спросил смуглый, справившись с удивлением. Он видел варвара, молодого, заносчивого и упрямого, как ребенок, и, вероятно, решил, что противоречить ему не стоит.

Блейд, уже вошедший в роль, усмехнулся про себя.

— Я направляюсь в южные пределы, в царство светлого Айдена, — заявил он. — Конечно, я знаю, что там живут люди, а не боги... Тем любопытнее взглянуть на их страну.

— Это наша страна, — с нажимом произнес смуглый, — его и моя, — он положил руку на плечо своего светловолосого спутника. — И мы готовы быстро отвезти вас туда. Ведь вы уже летали в небе на своей машине и знаете, что воздушные пути короче земных.

— Да, — Блейд кивнул, изображая колебание. — Только на юге есть такие летающие машины... отец рассказывал мне... Пожалуй, вы не лжете.

— Молодой человек, — серьезно произнес смуглый, — у нас на юге, в царстве пресветлого Айдена, не принято лгать.

— Ложь может принимать разные обличья.

Отпустив эту реплику, странник представил себе мертвое лицо Найлы; это видение последовало за ним когда он перепрыгнул на борт воздушного корабля Смуглый капитан направился к широкой и хрупкой на первый взгляд лесенке из светлого пластика что шла наверх, Блейд шагал следом. Поднявшись до середины, он обернулся. Светловолосый, держа в руках круглый плоский щиток, отступал к дальней стене, и золотистый флаер, повинуясь движениям диска, приподнявшись с воды, неторопливо вплывал в трюм. Вероятно, погрузочная операция была элементарным делом.

Они вошли в просторный салон; его овальные стены плавно переходили в потолок и были изнутри совершенно прозрачны. Кабина пилотов как таковая отсутствовала — просто впереди, перед небольшим пультом, стояли два кресла. Еще с десяток тянулся вдоль стен; они походили на привычное Блейду сиденье в его маленьком аппарате.

Смуглый показал на кресло слева, сразу за пилотскими, и он сел, откинувшись на высокую спинку. Светловолосый парень тоже поднялся в кабину, быстро прошел к пульту, что-то нажал, передвинул. Внезапно морская поверхность ушла вниз, стремительно провалилась, но странник не испытал ощущения подъема, пол по-прежнему оставался твердым, прочным, недрогнувшим. Он перевел взгляд на пилотов — они даже не присели. Светловолосый что-то регулировал на панели управления, смуглый, наклонившись, копался в шкафчике рядом.

— Я не попрощался с Зассом, — произнес Блейд

Обернувшись, капитан посмотрел на него, затем перекинулся парой фраз со светловолосым.

— Мой помощник сказал, что Засс передает вам благодарность. Рыба была очень вкусной.

— Я думаю, он мог бы наловить гораздо больше без моей помощи, — усмехнулся странник.

— Несомненно. Но эти существа ценят все, полученное от людей. Они нас любят.

Смуглый шагнул к Блейду, на ходу разматывая шнур. С одной его стороны свисали маленькие наушники, с другой — плоский футляр величиной с ладонь

— Вот устройство, о котором вам рассказывал отец. Это, — он протянул гостю наушники, — одевается на голову. Сюда, в коробку, я вложил обучающую ленту с записью языка. Она содержит много сотен слов, самых необходимых, и все это перейдет сюда, — смуглый коснулся пальцами лба, — прямо в мозг... — его объяснения были рассчитаны на интеллект ребенка.

Блейд одел наушники и задумчиво покачал футлярчик на ладони.

— Что еще я могу узнать с помощью обучающих лент? — спросил он.

— Все, что угодно. Вам доступны любые сведения — научные, исторические, описания мира, животных, растений, машин... Но прежде всего надо изучить язык.

— Как быстро?

Смуглый на секунду задумался.

— Вам надо заниматься десять или двадцать дней, чтобы выучить все слова, записанные на ленте. А сейчас — мы не успеем пролететь половину пути до берега, как все, что находится здесь, — он постучал по коробочке, — окажется в вашей голове.

— Значит, за день я могу прослушать десять таких лент или больше? А за месяц изучить все тайны страны светлого Айдена?

— Нет. Одна лента в день, и не больше. Иначе мозг не выдержит нагрузки... Вы знаете, что такое мозг?

— Я знаю, что такое мозг, — раздраженно ответил Блейд. — Не считайте меня полным кретином, По-моему, это известно даже полудиким охотникам, что живут на границе Ничьих Земель.

— Простите... Вы готовы?

— Сейчас...

Странник глядел на плоскую коробочку в своих руках, представляя огромный, громоздкий и шумный компьютер Лейтона — таким, каким увидел его впервые в шестьдесят восьмом, больше двадцати лет назад. Старик так и не сумел добиться от своей машины того, для чего она предназначалась — прямой перекачки информации из блоков электронной памяти в мозг человека. Более или менее удачная попытка была произведена во время шестого путешествия в Катраз, но ему, испытателю, это доставило массу неприятностей и дальнейшие эксперименты не проводились.

Здесь, в стране светлого Айдена, — кажется, смуглый назвал ее Ратоном? — такие устройства существовали. И, видимо, давно! Наушники, проводок и маленький футлярчик, начиненный Бог знает чем... Великий Творец! Был бы жив Лейтон, он сошел бы с ума при виде этой штуки!

— Я готов, — Блейд поднял глаза на смуглого капитана. — Что нужно сделать?

— Нажмите вот здесь и постарайтесь расслабиться...

Он нажал.

* * *

Прошло немногим больше часа. Точнее, половина фара — принятой в Ратоне единицы измерения времени. Фар равнялся ста пятидесяти земным минутам, и в двадцатипятичасовых сутках Айдена южане насчитывали десять фаров.

Теперь Блейд знал это — как и меры расстояния, веса и объема, географические наименования, названия животных и растений, птиц и рыб, минералов и цветов спектра, машин и инструментов, ремесел, наук и искусств. Морской народ, к которому принадлежал его симпатичный знакомец Засс, назывался с'слит; слово это являлось сокращением двух других — ас'са селит, младшие братья, живущие в океане. Почтенная профессия двух спасителей Блейда имела звучное название "стаун" — с ударением на последнем слоге. Это значило "летающие" или, попросту говоря, летчики. Но, судя по серебристому цвету их машины, они относились к ведомству Хорада, к местной разведке, и потому их следовало называть "стаун'койн" — летающие и наблюдающие. Кроме этих полезных сведений, память Блейда обогатилась еще двумя или тремя тысячами слов. Он с удивлением обнаружил среди них довольно много хайритских, айденских и ксамитских — "меч", "копье", "армия", "властелин", "полководец", "война"... Все эти понятия были взяты из варварских языков северных континентов, что явно свидетельствовало о миролюбии его хозяев. Впрочем, он в этом не сомневался; ведь Найла, его милая маленькая Найла, не умела убивать.

Имелись и другие слова, вполне понятные Ричарду Блейду, землянину, но весьма неясные Арраху бар Ригону, нобилю империи. Энергия, космос, гравитация, вещество... Названия машин и устройств, некоторые научные термины... Их было не слишком много — вероятно, прослушанная странником лента содержала лишь основы технического языка; однако наличие подобных слов являлось бесспорным свидетельством уже известного Блейду факта — культура южан достигла высочайшего технологического уровня. Несомненно, более высокого, чем на Земле.

Он раскрыл глаза и снял наушники. Смуглый капитан, услышав шорох, развернулся к нему вместе с креслом; на его подвижном лице играла улыбка.

— У нас говорят: изучивший новый язык словно рождается заново... — произнес пилот, и слова его были понятны гостю. — Я могу поздравить вас с рождением?

— Благодарю. Это чудесное устройство и в самом деле научило меня... — Блейд изобразил некоторую растерянность.

— Теперь надо говорить, говорить и говорить, — произнес смуглый. — То, что вы узнали, должно закрепиться в памяти, а для этого есть только один способ.

— Я понимаю, — странник чувствовал, что речь его звучит еще неуверенно, но слова будто сами рождались в голове. Еще один язык, еще одно рождение... Какое же по счету? Тридцатое? Сороковое? — Я буду говорить, буду спрашивать и слушать.

— Отлично, — Смуглый встал и склонил голову. — Меня зовут Прилл, семья Х'рон рода Рукбат. Мой помощник, — он положил руку на плечо светловолосого, — Омтаг, семья Дасан рода Хайра.

— Хайра? Рукбат? — странник удивленно приподнял брови. Значит, рослый Омтаг недаром походил на хайрита, если название северной страны звучало в его родовом имени? Рукбат же был одним из могущественных королевств юго-западного Кинтана. Блейд никогда не видел рукбатцев, но, по рассказам Найлы, они выглядели весьма похожими на этого Прилла — невысокими, жилистыми и смуглыми.

— Да, Хайра и Рукбат, — подтвердил капитан, — И вы услышите еще другие имена — Айден, Ксам, Калитан, Хаттар, Стамо, Сайлор...

— Но это же страны севера! — прервал его Блейд.

— Совершенно верно. Страны, из которых наши предки пришли в земли Юга. Память о них живет в родовых именах... — он вдруг улыбнулся. — Но если Омтаг наконец уговорит мою младшую сестру выйти за него, то их дети будут относиться сразу к двум родам: Хайра и Рукбат.

— На самом деле, все это ерунда, — светловолосый парень тоже повернулся к Блейду, и его глаза весело сверкнули. — Вот уговорить сестренку При — это действительно проблема. Понимаете, ей восемнадцать лет, и в таком возрасте девушки ищут сказочного принца. Что для них скромный стаун'койн!

Блейд кивнул. Эти люди говорили и мыслили иначе, чем жители варварских стран; он словно в одно мгновение перенесся из айденского средневековья в двадцатый век Земли — может быть, в двадцать пятый или тридцатый. Вероятно, в чем-то они были ближе ему — не Арраху бар Ригону, а настоящему Ричарду Блейду, — чем воины, торговцы, нобили и крестьяне, населявшие империи, эдораты и королевства северного полушария. И они ему нравились!

Тем неприятней то, что ему предстоит, подумал Блейд, и, словно пытаясь набраться решимости, погладил ладонью рукоять кинжала. Прикосновение к холодному металлу успокоило его. Итак, смуглый Прилл советует поговорить? Что ж, поговорим... Например, об этой Хораде.

— Куда мы направляемся?

— В Саммат. Одна из северных провинций страны.

— Где это?

Прилл повернулся к пульту, тронул клавишу, и рядом с его креслом вспыхнул, замерцал голубоватым светом большой экран. На нем появилась карта — обширный массив суши, напоминавший формой и размерами Южную Америку. Его нижний клык, однако, вытягивался к юго-западу, а не на юго-восток, как у земного континента; по положению он примерно соответствовал Африке, почти полностью сдвинутой из северного полушария в южное.

— Вот, глядите, — в центре материка, чуть ближе к восточному побережью, запульсировала яркая точка. — Это Саммат. Мы будем там через половину фара.

Больше двух тысяч миль в час, сообразил Блейд, прикинув расстояние. Этот летательный аппарат покрывал в секунду полмили, и его превосходство над лучшими моделями земных самолетов было бесспорным! Они летели на сравнительно небольшой высоте, но трение о воздух как будто не препятствовало стремительному движению; может быть, оно гасилось каким-то полем?

— Там находится Хорада? — Блейд протянул руку к экрану.

— Хорада? Вам говорил о ней отец? — казалось, Прилл удивился.

— Нет. Но на ленте, которую я прослушал, есть странные названия... Хорада — наблюдение и защита... Стакат — там делают необходимые для жизни вещи... потом еще Ша'ир... я не понял, чем там занимаются.

— Это союз людей науки, — пояснил смуглый, кивая. — Да, конечно, все это должно быть на ленте... чтобы хоть как-то сориентировать новичков вроде вас.

Блейд поднял руку.

— Почему ты, Прилл из семьи Х'рон, обращаешься ко мне так, словно я не один?

— Не один? Как прикажете вас понимать? — Внезапно он сообразил и улыбнулся: — Ах, это... Это форма вежливости, Эльс. Так незнакомые люди обращаются друг к другу.

— Но мы уже познакомились.

— Да, верно. — Прилл выставил вперед руки с раскрытыми ладонями — древний жест гостеприимства и доброжелательности. — Эльс, теперь мы с тобой хорошо знакомы.

Омтаг с веселой усмешкой повторил это приветствие; странник ответил тем же. Вероятно, в Ратоне долгие церемонии были не в чести.

— Вы — люди Хорады? — вопрос Блейда скорее походил на утверждение.

— Можно сказать и так. Мы — люди Хорады... — медленно произнес капитан. — Каково, Омтаг? Звучит? — Светловолосый кивнул и улыбнулся.

— Хорада — это человек? Ваш властитель?

— Нет. Это... это такая организация. Скажи, Эльс, ведь не только император управляет Айденом? Одному человеку не под силу такие труды, верно?

— Не под силу, — согласился Рахи, айденский нобиль. — Есть Казначейство, есть Скат Лок, есть Дом Мудрых... Они следят за согласием и спокойствием в стране, за безопасностью границ. Там трудится множество чиновников и офицеров...

— Ага! Значит, ты понимаешь, о чем я говорю, — Прилл коснулся пальцем точки на экране. — Вот Хорада в провинции Саммат, и люди, которые там работают, следят за безопасностью наших границ, — он подчеркнул слово "наших".

— Кто же отвечает за согласие и спокойствие? — поинтересовался Блейд, представив себе хитрую сухощавую физиономию щедрейшего бар Савалта, имперского казначея, верховного судьи и Стража спокойствия.

— Согласие и спокойствие в Ратоне нерушимы уже много лет, — ответил Прилл, — и нам не нужны особые люди, которые следили бы за этим. За них отвечают все.

— Но в Хораде есть главный?

— Ты имеешь в виду координатора? Да, конечно.

— Мне надо его видеть. Передать привет от Найлы. От той девушки, которая...

Лицо Прилла омрачилось.

— Да, я знаю. Я был знаком с ней. Но ведь она погибла? Нам не известно, как это произошло, но где и когда — это установили сразу.

— Ее убили дикари Понитэка, — Блейд судорожно сглотнул, — во время междуусобицы двух островов, Гартора и Брога. Я... я отражал нападение на деревню и не смог защитить ее.

Прилл и Омтаг переглянулись; вид у них был нерадостный. Потом светловолосый произнес с надеждой в голосе:

— Но ты сказал — передать привет...

— Я имел в виду — последний привет, — уточнил Блейд и погладил серебряную рукоять кинжала. Пальцы его стиснули головку демона в навершии, острый нос и крохотные клыки кольнули кожу.

Они помолчали. Последние мили морской поверхности мелькнули под днищем аппарата, стремительно ушла назад золотистая лента песчаных пляжей, какие-то строения среди перелесков и рощиц, невысокие холмы, увенчанные коронами белых башен, и внизу потянулся зеленый океан. С высоты лес выглядел мягкой изумрудной шкурой, наброшенной на каменную плоть мира.

— Значит, вы — офицеры Хорада? — прервал молчание Блейд. — Ни ты, Прилл, ни ты, Омтаг, не похожи на чиновников. Скорее — на воинов.

— У нас нет ни офицеров, ни чиновников, ни оружия, и мы ни с кем не воюем, Эльс, — капитан покачал головой.

— Все, как в легенде о счастливом царстве Айдена в южных пределах, — с иронией произнес Блейд — Но если до вас доберутся армии Айдена или Ксама, как вы защитите свои земли?

— Не доберутся. Ты же видел Великое Болото и экваториальный пояс водорослей в океане.

— Что ж, хорошо, если так... — теперь гость задумчиво изучал раскинувшуюся внизу лесную страну. Лес не был сплошным; он скорее напоминал ухоженный парк, отдельные части которого перемежались луговинами, озерами и ровными рядами деревьев — вероятно, плантациями. Странник перевел взгляд на смуглое лицо Прилла: — Так я увижу главу Хорады?

— Да, конечно. В Саммате наш главный центр. Там учат, поддерживают связь со всеми сотрудниками и накапливают информацию. Я полагаю, некоторое время ты будешь там жить и учиться.

"Или сидеть в каталажке", — подумал Блейд, вновь поглаживая свой кинжал. Впрочем, он сомневался, что у южан существуют тюрьмы. Что они сделают с ним, когда он передаст шефу "последний привет" от Найлы? Выжгут мозг? Подвергнут принудительному лечению?

— Я не вижу городов, — он кивнул вниз, где тянулась приятная на вид местность с речками и рощами, среди которых стояли здания. Некоторые походили на деревянные коттеджи; другие, покрупней, производили впечатление каменных. Но ничего подобного индустриальным пейзажам Европы или Штатов не наблюдалось: никаких монстров из бетона и стали, никаких скоростных магистралей. И ничего похожего на заводы. Приглядевшись, он заметил, что внизу мельтешат небольшие машины, похожие на разноцветных мошек — видимо, здесь пользовались только воздушным транспортом.

— Ты говоришь о местах, где множество больших домов выстроено близко друг к другу? — уточнил капитан. После ответного кивка Блейда он пустился в объяснения: — Таких городов в Ратоне нет. Ты видишь, что здания расположены в парках, в садах либо у воды — кому где нравится жить. Люди могут найти занятие дома и на плантациях, что разбиты неподалеку, или быстро добраться куда угодно. Есть флаеры, похожие на твой, есть система скоростного подземного транспорта, есть еще и...

— Неужели города так плохи? — невольно вырвалось у Блейда. Он был закоренелым горожанином и утопии в духе моррисовских "Вестей ниоткуда" его не слишком привлекали.

— Люди должны жить как люди, — внезапно вступил в разговор Омтаг. — Не дышать в затылок друг другу, не отдавливать ног на узких дорожках, не задевать локтями чужие ребра. Собери людей на небольшом пространстве города, и ты получишь стадо жвачных. Сожми это пространство до размеров воинского лагеря — и люди превратятся в стаю хищников. Каждый — на виду, каждый — под взглядом начальника... Разве не так, Эльс?

— Пожалуй... — произнес Блейд. Но в этот момент он думал не о просторных хайритских поселениях, не о шумных имперских городах и даже не о самом большом из них, Айд-эн-Тагре, столице, в которой обитало тысяч пятьсот народа. Он представлял себе гигантские земные мегаполисы, в десятки раз превосходившие столичные города этого мира; многомиллионные муравейники, где люди в нескончаемой гонке сопели в затылок друг другу, отдавливали ноги и души, а также то и дело совали локти и кулаки в чужие ребра. Может быть, Рахи из Айдена еще поспорил бы с ратонцами насчет пользы городов, но Блейд с Земли делать этого не стал.

Впрочем, его любовь к шумным и бестолковым земным городам вовсе не исчезла и не уменьшилась. Он провел в них десятки лет, большую часть жизни, и было бы странно сразу отказаться от их привычной суеты и соблазнительного изобилия. Конечно, ощущение чужого дыхания на затылке было не слишком приятным, но свои ноги и ребра Ричард Блейд умел поберечь в любой тесноте. В его пристрастии к городам, пожалуй, имелось и коечто профессиональное — города были превосходным местом охоты, резерватом, где человеческая дичь так и кишела. В этой толчее так легко затеряться, исчезнуть, пропасть, представиться маленьким, робким и совершенно безопасным... В конце концов, ни у кого на лбу не написано, добыча ли он или охотник...

Вероятно, в Ратоне, в этой полумифической стране, в которую он так стремился, все было иначе. Люди тут явно предпочитали простор и не толклись над общественным пирогом, выхватывая куски пожирнее. Блейд предчувствовал, что у них действительно отсутствовали короли, президенты и "великие кормчие", равно как и прочие атрибуты государственности, присущие на Земле и демократиям Запада, и диктатурам Востока. Утопический социализм? Возможно, возможно... Он ничего не имел против такого строя. В сущности, счастливая Утопия — прекрасная штука, если знать, каким образом до нее добраться...

Ладно, решил странник, историческими изысканиями он займется в камере, где честно отсидит свои двадцать лет за убийство главного босса Хорады. Ну, не двадцать, тут же поправился Блейд, а два... или даже пару месяцев... Сколько там времени понадобится Хейджу, чтобы извлечь его отсюда — вместе с телом Рахи? Он знал, что даже под угрозой смерти не бросит свой самый ценный айденский приз и не воспользуется паролем возвращения. То, что сказал Хейдж, в корне меняло дело; прежде он знал, что рано или поздно предстоит расстаться с молодостью, теперь же появился шанс забрать ее с собой. Может, не лезть на рожон и повременить с этим проклятым боссом? Хотя бы до того момента, как прояснится ситуация у Джека?

Английская кровь подсказывала ему, что такое решение было бы наилучшим, но ирландская и огненная капля испанской бунтовали. Странно, но сила сейчас была на их стороне. Дела чести не терпят отлагательств!

* * *

Серебристый аппарат приземлился на просторной лужайке перед белым круглым зданием, напоминавшим сильно увеличенный парковый павильон. Перед посадкой Омтаг предупредительно сделал несколько кругов на малой высоте, давая возможность гостю рассмотреть местность. Тут была река, широкая и спокойная, неторопливо струившаяся меж пышных лугов; она делала петлю, образуя нечто вроде полуострова — почти острова, ибо ширина перешейка составляла не больше трех сотен ярдов, и его пересекал канал. Сам остров выглядел довольно большим, миль пять-шесть в диаметре. Плоский, покрытый рощами и полянами, украшенный двойным узором красноватых дорожек и серебристых ручьев, он показался Блейду обычным парком — таким же, на какие он уже нагляделся с высоты.

Белое здание-павильон стояло точно в центре. Вокруг него были разбросаны домики-коттеджи; одни выглядывали из-под древесных крон, другие предпочитали открытый луг или место у самой воды, на берегу реки или у одного из многочисленных прудов. По обе стороны неширокого канала тянулась настоящая улица; она была замощена, и дома тут стояли каменные, разнообразных форм и в два-три этажа высотой. Вероятно, в Ратоне это могло считаться городом.

Блейд разглядел с полдюжины небольших ажурных мостов, соединявших берега канала. Через реку, раза в четыре превосходившую Темзу шириной, тоже был переброшен мост — пологая дуга без всяких опор, державшаяся, видимо, одним Божьим соизволением. Весь этот пейзаж, деревья, цветущие лужки, речные пляжи, мосты, домики и дома, сильно напоминал курортносанаторную идиллию где-нибудь на Лазурном Берегу, а не главный шпионский центр гигантской страны, занимавшей всю южную часть континента.

Но странник не обманывался не сей счет. Разведчики — тоже люди, и если им надо замаскировать место своего пребывания, они скорее выберут санаторий, ферму или ранчо, чем фабрику. Кстати, у террористов и нелегалов всех мастей и расцветок точно такие же пристрастия, подумал он; достаточно вспомнить санаторий очаровательного доктора Лейи Линдас в Райдбаре. Блейд представил себе бездонное ночное небо, на котором горели ослепительные синие звезды, и усмехнулся: его странствие, одиннадцатое по счету, было весьма любопытным.

Летательный аппарат мягко опустился на траву и замер в неподвижности. Смуглый капитан, склонившись над пультом, щелкнул клавишей и произнес:

— Прилл Х'рон — координатору. Мы прибыли. — Затем он встал и кивнул Блейду: — Пошли, Эльс. Сейчас ты познакомишься с нашим вождем... Так, кажется, говорят у вас в Айдене?

Они миновали салон, спустились в грузовой отсек, где мирно отдыхал видавший виды флаер, и спрыгнули в траву. Прямо перед ними полукругом шла мраморная лестница о десяти ступенях, потом — кольцевая галерея с колоннами, окружавшая павильон. Вход был широк и не имел двери — просто квадратный проем в каменной стене, украшенный аркой. Там царила тьма; да и снаружи, на поляне, начинало смеркаться. Был вечер, и оранжевый солнечный диск уже прятался за деревьями, затопив небеса розовым сиянием.

Блейд полагал, что смуглый южанин сейчас проводит его в кабинет — то есть в место, где все цивилизованные люди занимаются допросами. Но нет! Прилл остановился у подножия лестницы и знаком попросил странника подождать. Они стояли рядом, вдыхая ароматы свежей зелени и цветов, столь непривычные после терпких запахов моря. Прилл, в своем опрятном светло-коричневом комбинезоне, вполне соответствовал окружению; Блейд, обросший бородой, в пропотевшей кожаной тунике, с кинжалом за поясом, выглядел дьяволом из преисподней, попавшим в утопический рай Дени Вераса и Кампанеллы. Он и был дьяволом, только Прилл пока что не ведал об этом.

Омтаг Дасан подошел к ним, неслышно ступая по мягкой густой траве. Оба авиатора выглядели довольными: груз и пассажир доставлены в целости. Блейд полагал, что его летательный аппарат являлся не меньшей ценностью, чем он сам. Карта, вызванная на экран Приллом, показывала, что Хорада лежит примерно на долготе незабвенной скалы Ай-Рит, а это значило, что маленькая машина Блейда почти замкнула кольцо кругосветного путешествия. Он сомневался, что во всем Ратоне найдется еще один флаер, одолевший тридцать тысяч миль водного пути.

— Кого мы ждем? — его взгляд скользнул по лицу Прилла.

— Координатора, — мягко ответил пилот. — Знакомство, официальные приветствия и все такое. Потом выберешь себе жилище и отдохнешь. Ванна, ужин, постель... ванна в первую очередь, я полагаю.

— Координатор — тот человек, который отправил навстречу мне Найду? — уточнил Блейд. Он почти не сомневался в этом, но речь шла о жизни и смерти, и здесь нельзя было ошибиться.

— Да. Координатор принимает решения, кого послать и куда.

— Найла не справилась с заданием, — медленно произнес странник; теперь он не сводил взгляда с темного проема над ступеньками.

— Это почему же? — вскинулся Прилл.

— Она погибла. Всякий разведчик, позволивший себя убить, проигрывает. Найла оказалась слишком хрупкой, слишком нежной... — он с трудом перевел дыхание. — Было жестокостью посылать ее на это дело.

— Координатору виднее, — коротко заметил смуглый летчик.

Координатор, шеф, босс... Блейд представлял его то сухопарым мрачным стариком вроде Дж., то крепким цветущим молодцем с брюшком и лысиной — вроде министерских чиновников, с которыми ему часто приходилось иметь дело на Земле в последние годы. Ну, стар он или молод — он умрет. Возможно, в Ратоне не существовало принуждения в привычной Блейду форме приказа или финансового давления, но человека можно многими способами заставить выполнить волю вышестоящего. Например, уговорами, обещанием почетной награды, игрой на чувстве долга... Он не желал разбираться, какой метод был использован в данном случае; кровь малышки Найлы взывала к отмщению.

Повернувшись боком к спутникам, он проверил, легко ли выходит клинок из ножен. Впрочем, это не имело большого значения; ему не составит труда прикончить намеченную жертву голыми руками. И этих двоих южан-пилотов тоже — если начнут проявлять чрезмерную активность.

— Координатор, — произнес Прилл.

В глубине прохода наметилось слабое движение — нечто белесоватое на темном фоне. Потом Блейд разглядел светло-серый комбинезон, обтягивавший с головы до пят довольно высокую фигуру, широкий пояс с миниатюрными приборами, блеск серебряных значков на плечах, шлем, щетинившийся иглами коротких антенн. Вырвав кинжал, он в два прыжка взлетел по ступеням, сильной рукой ухватил человека за плечо и занес клинок, нацелившись в горло. Гнев бушевал в нем подобно адскому пламени под сковородкой самого Сатаны, ярость кружила голову.

— Это тебе за Найлу, ублюдок! — прошипел он.

Клинок опустился — одновременно с топким испуганным вскриком, который издал бившийся в руках Блейда человек. Странник едва успел отклонить лезвие и, вместо смертельного удара, его кончик лишь распорол ткань на груди, прочертив по нежной коже длинную кровавую царапину.

Ричард Блейд редко убивал женщин, тем более — таких красивых и молодых.

Глава 3. ХОРАДА

— Повторяю вам, что Найла Д'карт из рода Калитан пошла на это по доброй воле! — синие глаза Азасты сердито сверкали, твердый маленький подбородок был упрямо вздернут.

— Састи, мы же договорились... — укоризненно произнес Блейд.

— Ах да, конечно... Простите... то есть, прости...

Они спорили уже часа два, и ни один не собирался уступать. Речь шла о категориях морального порядка — имела ли право координатор Хорады отправлять в варварский мир агента, не способного на убийство даже ради самозащиты — пусть с полного его согласия. Найла фактически была беззащитной — как любой человек, очутившийся в странах Ксайдена, Перешейка или Кинтана и не способный выпустить кишки ближнему своему.

Блейд уже не пытался применять сильнодействующие аргументы вроде кинжала старого Асруда, но в глазах Састи изредка вспыхивал отблеск страха. Она была в открытом платье, оставлявшем полуобнаженными твердые маленькие груди, и странник подозревал, что сделано это не случайно: длинная царапина, тянувшаяся от ключицы и исчезавшая за корсажем, должна была напоминать ему о печальном событии. Он находился в Самматском центре Хорады уже третий день, и за это время царапине полагалось исчезнуть бесследно — если бы прелестный координатор заглянула на пару минут к врачу. Однако она этого не сделала, а продолжала носить отметину словно боевую награду — несомненно, желая воздействовать на совесть кровожадного пришельца с севера. Вполне в ратонском стиле, решил Блейд; за эти дни он впитал учебные ленты по истории и проникся духом местной философии. Одним из основных ее положений было непротивление злу насилием.

— Ты утверждаешь, что Найла была беззащитна, — голос Састи вновь вернул Блейда к обсуждаемому вопросу, — но мы все беззащитны перед вами! Не потому, что слабы телом или разумом, а в силу атрофировавшегося инстинкта убийства!

— Да, — согласился Блейд, — ттна оказали вам плохую услугу. Человек, не способный защитить себя, — это полчеловека.

— Ты что же, считаешь нас неполноценными? — координатор грозно нахмурилась. — Нас всех? Меня, Найду? Ты же говорил, что любил ее?

— Это запрещенный прием. Мы толкуем о вопросах философии, а ты переходишь на личности. Поверь, и ты, и Найла — очаровательные женщины, — странник с удовольствием отметил, что щеки Састи зарделись. — Готов признать, что ваши мужчины — образец мужества и силы. Но вам нечего делать в северных странах, где война и убийство являются способами выживания. — Блейд говорил с большой убежденностью; он являлся экспертом в подобных вопросах и полагал, что не перегнет палку и не выдаст своей истинной сущности. В конце концов, Рахи, сын старого Асруда, был сардаром имперской армии и прекрасно владел искусством отправлять людей на тот свет.

— Может быть, ты прав, — упрямые огоньки в глазах Састи потухли. — Я говорю не о Найле... скорее, о том, что нам действительно не стоит появляться в северных пределах. Но мы нуждаемся в информации... и, кроме того, Хорада не может оставить своих людей в беде, когда с ними случаются неприятности.

— Такие же, как с моим отцом? — спросил Блейд, и Састи окончательно сникла.

— Да, его мы тоже не смогли спасти... — наконец пробормотала она. — В империи он был один... Твой отец, Эльс, — женщина подняла глаза на Блейда, — был уникальным человеком. Таких среди нас мало... Он обладал огромными прирожденными способностями к тому, что ты называешь искусством выживания. Я думаю, — добавила она, помолчав, — что ты унаследовал этот талант.

— Не забывай, что я — особый случай, — странник усмехнулся. — По крови я только наполовину ваш. Другая половина — варварская, хайритская... И я получил воспитание в еще более варварской стране, чем Хайра — в Айдене, в гвардейских казармах Тагры... Для меня убить врага — что муху прихлопнуть.

Синие глаза уставились на него.

— Ты говоришь страшные вещи, Эльс... — голос координатора дрогнул. — Враг — тоже человек...

— Враг — всегда враг, — с философским спокойствием заметил Блейд, и вся жестокая мудрость Земли прозвучала в этой краткой сентенции.

— Врага можно превратить в друга, Эльс...

— Сказки! Врага надо либо купить, либо запугать, либо убить. Подружиться могут наши внуки — или правнуки. И я ничего не имею против, ибо к тому времени уже отбуду в царство светлого Айдена.

— Жестокая философия, — сказала Састи, помолчав.

— Жестокая, согласен, — кивнул Блейд. — Но разве ты не замечаешь, какой прекрасный выход я тебе предлагаю?

— Ты имеешь в виду себя?.. — она соображала с профессиональной быстротой, и генерал британской разведслужбы Ричард Блейд готов был поставить Азасте Райсен, координатору Хорада, высший балл.

— Да, себя и других таких же, как я. Сколько нас, полукровок, выросших в варварских странах и готовых послужить Югу?

— Не так много...

— Но и не так мало. Клянусь Семью Ветрами, у вас в каждой крупной стране сидит человек вроде моего отца... И почти наверняка у каждого есть дети. Почему бы их не использовать? Заберите их сюда... обучите, как учите меня...

Састи колебалась.

— Мы... мы никогда не делали такого... Дети наших агентов принадлежат странам, в которых они родились. Взять их к нам, обучить и отправить назад... это... это чревато утечкой информации.

— Однако, Састи, я уже здесь. Скорее всего, я вернусь в Айден и буду работать на вас. И я не собираюсь кричать на всех площадях, что знаю дорогу на Юг, где реки текут молоком и медом.

Женщина склонила голову.

— Ты — особый случай, Эльс. Я уже говорила, что ты, вероятно, унаследовал таланты старого Асруда. Однако и с тобой пришлось разбираться, когда, оседлав флаер, ты ринулся сюда.

— Понимаю, — Блейд грустно усмехнулся. — Вы не знали, что я такое, кто такой... И, в то же время, не могли бросить своего... ну, почти своего... Разбираться была послана малышка Найла, за что и заплатила жизнью. Так?

— Найла Д'карт была умной и очень смелой девушкой, — сказала Азаста. Потом она со вздохом заметила: — Для своего возраста, Эльс, ты очень проницателен... даже слишком.

* * *

Дни тянулись за днями, одинаковые, как горошины в стручке. Каждое утро Блейд являлся в белый павильон, центр управления Хорады, и всходил по белым широким ступеням. Вид здания был обманчив. Этот мраморный цилиндр с колоннами, кольцевой галереей и фронтоном, покрытым затейливой резьбой, на первый взгляд казавшийся изящным парковым украшением, на самом деле служил вестибюлем, в который выходили лифтовые кабины. Странник спускался вниз, на второй подземный уровень, в библиотеку-хранилище, занимал кресло в одном из свободных отсеков и поглощал очередную ленту. Лента в день, не больше — таково было строгое предписание врачей. Их лаборатории и клиника располагались рядом, на третьем уровне, где Блейд регулярно проходил медосмотр. Врачи Ратона ничем не отличались от докторов, занимавшихся медицинским обеспечением проекта "Измерение Икс", разве что их оборудование выглядело необычным и более сложным. Блейд терпел, благодаря Создателя за то, что фантастические приборы ратонских эскулапов не позволяют читать мысли — и, следовательно, его истинная сущность по-прежнему оставалось скрытой.

Учебной ленты хватало на час. Затем он читал обычные книги, похожие на земные, или книгофильмы, передававшие не только текст, но и звуки, запахи, картины. Спустя фар после полудня наступало время обеда. Странник мог вкушать пищу в уютной столовой при хранилище, либо отправиться в городок у канала, где насчитывалось десятка два ресторанчиков, — туда вела подземная транспортная линия, местный аналог метро. Наконец, можно было пообедать дома. А также позавтракать, поужинать, выпить аперитив или напиться в стельку — как и прочие сотрудники Хорады, гость пользовался абсолютной и неограниченной свободой. Лишь находившиеся на дежурстве подчинялись какому-то подобию расписания.

Обитатели Ратона не относились к числу вегетарианцев и убежденных трезвенников, так что первые дни Блейд с жадностью поглощал мясо во всех видах, огромное количество фруктов и сдобы, не забывая о вине. Наконец вес его восстановился и воспоминания о вкусе сырой рыбы изгладились из памяти; Фалта, врач-диетолог, посоветовала ему ограничиться в обед одним полуфунтовым бифштексом вместо двух-трех. С этой прелестной маленькой женщиной, белокожей и зеленоглазой, у странника установились отличные отношения. Она ясно дала понять, что готова заботиться о своем пациенте и днем, и ночью, чем Блейд отнюдь не пренебрег. Он сожалел о малышке Найле, он помнил о златовласой Лидор, поджидавшей его в Айдене, он любовался точеной фигуркой Састи и не отказался бы при случае затащить координатора в постель, однако воспоминания и мечты оставались только воспоминаниями и мечтами; Фалта же была приятной реальностью.

Ближе к вечеру Блейд занимался с учителем. Чаще всего в этом качестве выступала Азаста, что он приветствовал со всем возможным энтузиазмом, но нередко уроки давали другие члены координационного совета Хорады — пожилой бородатый Клевас, большой насмешник и знаток местного неписаного фольклора, или длинный тощий Сэнд, специалист по связи. Занятия проходили на первом ярусе, прямо в рабочих кабинетах учителей, и нисколько не напоминали лекции в Оксфорде или в школе "Секьюрити Сервис". По сути дела, их и занятиями трудно было бы назвать; беседы — вот более правильное определение. Блейд спрашивал, ему отвечали, подробно и без купюр. Потом задавали вопросы ему — об Айдене и Хайре, о великом походе на Юг и битве в холмах, о трогах, ютившихся на островах Зеленого Потока, о жителях Гартора. Он мог отвечать, мог отказаться — это не вызывало ни раздражения, ни попыток выведать истину. В этих кабинетах не вели допросов; в них делились мнениями, обсуждали, спорили. Спорами чаще всего заканчивались встречи Блейда с Састи и Клевасом; Сэнд, менее эмоциональный, в основном толковал с учеником о науках и искусствах.

Блейд понимал, что его готовят к определенной работе; и, скорее всего, ему предстояло стать резидентом в Айдене, унаследовав пост старого Асруда. Но Асруд был ратонцем и одним из лучших сотрудников Хорады, тогда как его сын еще не получил вотума доверия. С ним говорили, к нему приглядывались, его учили — в том числе вещам, которые он знал лучше учителей.

Главное, однако, заключалось не в уроках по географии Айдена, не в скудных сведениях о загадочных странах Кинтана и даже не в информации о ттна, миролюбивых космических альтруистах. Постепенно Блейд проникался духом Ратона, вкушал, впитывал его, словно колдовской аромат белых лотосов забвения. Пятнадцать лет он искал рай — может быть, почти неосознанно и без особых надежд на успех; теперь же райские златые врата распахнулись перед ним. Тут отсутствовали ангелы и блаженные души, не трубили в трубы херувимы, не извергали поучений апостолы, и неофитов не заставляли бренчать на арфе и славить грозного Творца Вселенной. Тем не менее, это был рай. Ни властей, ни полиции, ни армии, ни судов, ни денег, ни налогов, ни контрактов, ни международных интриг и внутренних смут, ни наркоманов, ни гангстеров, ни террористов... В мире Блейда — да и в большинстве других миров, где он побывал, — труд был проклятием. Люди жили ради работы и работали, чтобы выжить; лишь немногие преследовали иные цели и трудились ради власти, успеха или чистого знания. В Ратоне жили ради жизни. Работа была развлечением, игрой, в которой никто не пытался затоптать партнера, понимая, что играть в одиночку далеко не так интересно, как в приятной компании.

Утопия? Да! Но духовными отцами ее были не люди, не гуманоиды; возможно, поэтому она и состоялась.

На первый взгляд Ратон являл собой бесконфликтное общество, которое регулировалось не верховной властью, а общепринятыми традициями и нормами поведения, безусловно исполняемыми каждым. Эта самоуправляющаяся система функционировала без сбоев, предоставляя людям, своим крошечным элементам, тот максимум свободы, который возможен лишь в истинно цивилизованном социуме. И Блейд, уроженец несчастной, полуголодной и раздираемой противоречиями Земли, прекрасно понимал, что это значит.

Только большое богатство давало большую свободу; настолько большое, что проблемы дележа, справедливого или нет, просто не существовало. Все социальные и экономические системы Земли в конечном счете предлагали ту или иную модель этого проклятого дележа: сколько — рабочим, сколько — крестьянам, сколько — капиталистам, и сколько — гомосексуалистам. Коегде удавалось добиться относительной стабильности, но рано или поздно приходили люди с ружьями — из соседнего дома или из соседней страны — и заявляли: все — наше. Этого всего было настолько мало, что едва ли сотая часть населения Земли могла не беспокоиться о завтрашнем дне. Причем речь шла не о безопасности, а лишь о куске хлеба и крыше над головой.

Ратон же был безмерно богат. Богат знаниями, полученными некогда в дар и приумноженными за столетия. Блейд не сумел разобраться в технической стороне дела, но понял одно: здесь овладели неисчерпаемыми источниками энергии и неиссякаемыми ресурсами сырья. Где-то в горах, на севере и востоке континента, находилось то, что он счел огромными рудниками и гигантскими заводами, полностью автоматизированными и не требовавшими человеческого присмотра. Действительно ли там добывалась руда, выплавлялись сталь и алюминий, производились трубы, рельсы, прокат? Или же он мыслил привычными земными категориями, не имевшими отношения к делу? Возможно, здесь получали сырье прямо из оливинового пояса планеты; возможно, осуществляли трансмутацию элементов...

Как бы то ни было, ни в чем не ощущалось недостатка. Гдето паслись стада и зеленели плантации; где-то шумели бескрайние леса, дарившие дичь, древесину и свежий воздух; гдето бесчисленные подземные фабрики извергали потоки обуви, тканей, одежды, консервированных продуктов, бытовой техники, сборных конструкций — ровно столько, сколько нужно, и еще чуть-чуть сверх того. Это хозяйство не требовало больших забот и было отдано на откуп молодежи, подросткам, еще не созревшим для более великих свершений.

Чем же занимались остальные? Разведением роз? Художественной вышивкой? Дрессировкой кокер-спаниелей? Размышлениями о вечном?

Этого Блейд пока не знал. Но организация, в которой он сейчас пребывал — в неопределенном положении не то курсанта, не то стажера, — занималась внешней охраной страны.

* * *

— Не понимаю, — Блейд откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, — как может сочетаться столь безмерное могущество со столь позорным бессилием!

Он сидел в кабинете Клеваса, историка. Его наставник расположился по другую сторону круглого стола, на котором поблескивал серебристый экранчик для чтения книгофильмов и соблазнительно розовел графин с вином. Клевасу было под сотню лет, но выглядел он, со своей испанской бородкой и усиками шнурком, словно веселый и язвительный Мефистофель в полном расцвете сил.

— Драгоценный мой, — у историка была довольно своеобразная манера выражаться, — можете ли вы, к примеру, убить человека?

— Ну, — Блейд приподнял веки, — если какой-нибудь тип будет сильно настырничать...

— Вот-вот, вы его — как муху! — Клевас прихлопнул ладонью по ручке кресла. — А я так не могу. И никто в этой благословенной стране на сей подвиг не способен

— Но вы же охотитесь!

— Да, и получаем от этого удовольствие! Я сам, в ваши года, был не прочь пустить стрелу-другую в оленя. Ну и что?

— Значит, сама идея убийства живого существа не вызывает у вас протеста?

— Но, юноша, есть же разница между оленем и человеком!

— Из оленя вытечет куда больше крови, — буркнул Блейд.

— А из человека — мозгов, — отхлебнув вина, Клевас заговорил медленно и спокойно, словно объяснялся с ребенком. — Каждый человек — личность. Разумная личность! Он носит в себе целый мир — свои надежды, страхи, свою радость и боль, свое представление о Вселенной, неповторимое и уникальное. Убивая его, вы уничтожаете эту единственную в своем роде Вселенную. Только вдумайтесь, Эльс, — Вселенную, со всеми звездами, что горят в его душе! Как вы сможете потом жить? Сможете ли забыть тускнеющие глаза человека, у которого отняли величайшее сокровище?

— Обычно я стараюсь защитить свои сокровища от посягательств посторонних, — заметил Блейд. — Но в принципе я согласен, что убивать — дурно. — Он выпрямился и тоже пригубил вино. — Давайте же теперь, наставник, рассмотрим такой случай. Вот дикарь с Понитэка, — странник сдвинул в центр стола свой пустой бокал. — А это, — он поставил рядом бокал Клеваса, — ваша дочь... нет, внучка, — поправился он, вспомнив о возрасте собеседника. — Итак, внучка или правнучка — юная, прекрасная, чистая... Дикарь же — грязный и страшный, и никакие звезды в его душе не горят. Он хочет зверски изнасиловать вашу дорогую родственницу, а потом разделать ее на филей... или проткнуть в интересном месте вертелом — так, для развлечения... Ну, и что же вы, — Блейд постучал ногтем по графину, — будете делать?

Он сильно ошибался, полагая, что поймал историка в ловушку; воинственно выпятив треугольник бородки, тот заявил:

— Вы, мой милый, предложили ситуацию нелепую и неправдоподобную. Истинная мудрость заключается в том, чтобы избегать таких крайностей. Как ваш дикарь доберется до меня и моей... гмм... внучки?

— А если доберется?

— Тогда пустим в ход пневматический метатель с хорошим зарядом сонного газа. И никаких убийств!

— Если оный метатель окажется при вас... — пробормотал Блейд.

Они не могли понять друг друга. Клевас, несмотря на свой возраст и несомненные знания, не представлял, как одно разумное создание может лишить жизни другое. Возможно, старый историк априори считал всех двуногих и безволосых разумными, но Блейд придерживался иного мнения. Он не мог привести более веских аргументов, выходящих за пределы опыта Рахи, а потому не пытался продолжать спор. Но, беседуй они на равных, ему было бы что сказать!

Вероятно, в обществах благополучных и богатых, древний инстинкт убийства переходил в свою противоположность, в безусловный запрет на уничтожение разумного существа. Блейд трижды встречался с такими случаями в Талзане, Уренире и теперь в этом южном раю, царстве светлого Айдена. И всякий раз он чувствовал, что культура, безусловно исключающая убийство, в чем-то ущербна и зависима от внешних обстоятельств; подобный императив как бы ставил ее под удар. Теперь он был мудрее, чем двадцать и десять лет назад, и мог облечь свои неясные ощущения в слова.

Ему представлялось, что убийство, как многие другие деяния человеческие, морально и аморально одновременно. Все зависело от конкретных обстоятельств. Убийство как акт агрессии — безнравственно; убийство ради самозащиты или спасения ближнего — действие естественное и целесообразное. Это понимали и паллаты, которых он встретил в мире Талзаны, и уренирцы, обитатели сферы Дайсона. И те и другие разработали защитные механизмы, которым полагалось ограждать могучую и мудрую, но отринувшую убийство культуру от нежелательных эксцессов. Паллаты вывели расу Защитников, не то андроидов, не то бесполых клонированных существ, способных с равным бесстрастием распылить сотню-другую дикарей или весь их дикарский мир. Уренирцы поступили мудрее; часть их народа превратилась в богов, настолько всеведущих и всемогущих, что каждый, кто отдавался под их покровительство, обретал полную и абсолютную безопасность.

Так или иначе, эти две цивилизации решили свои проблемы; Ратон же, видимо, не имел других защитников, кроме Великого Болота, смертоносного экваториального солнца и непроходимой зоны саргассов. Если учесть, что варварская культура со временем достигнет зрелости и выйдет на стадию технологического развития, такая защита не внушала Блейду доверия. Минует триста или пятьсот лет, и первый же летательный аппарат, построенный а Айдене или Ксаме, отправится в южные пределы. Ну, не первый, так второй или третий...

Но Аррах бар Ригон не мог знать таких вещей, и тот, кто владел сейчас его телом, решил прекратить спор.

— Расскажите мне о ттна, наставник, — Блейд собирался перевести разговор на более нейтральные темы.

— Слишком общая постановка вопроса, мой сиятельный принц, — историк усмехнулся.

— Я не принц. Всего лишь пэр Айдена, вдобавок не утвержденный императором в правах, — странник наполнил бокалы, Клеваса и свой.

— Ну, я полагаю, при нашей поддержке у вас появляются шансы на корону... — Блейд не мог понять, шутит ли его собеседник или говорит серьезно. — За ваше сиятельное высочество, — старик поднял бокал.

Они выпили. Вино было слабым, с приятным букетом.

— Вернемся к ттна, — предложил Блейд, и Клевас согласно кивнул.

— Что вам о них известно?

— Кое-что я прочитал здесь, в хранилище... Кое-что слышал в Хайре...

— В Хайре? Это интересно, клянусь бородой! Что же именно?

— Сказку, я думаю. Балладу о подвигах героев былых времен,

Клевас заволновался и внезапно перешел на "ты".

— Помнишь ее, Эльс? — перегнувшись через столешницу, он с неожиданной силой стиснул руку Блейда. — Сможешь повторить?

— Слово в слово, мой мудрейший наставник!

— Молю о такой милости, мой принц!

— А какова будет плата, о светоч историков Ратона?

— Хмм... Еще один графинчик вина?

— Предпочитаю брать девушками, бар Клевас. Где ваша внучка, спасенная из лап понитэкских дикарей?

Клевас ухмыльнулся; видимо, эта светская болтовня доставляла ему массу удовольствия.

— Ах ты, паршивец! — заявил он, погрозив сиятельному принцу пальцем. — Тебе не хватает Фалты? — Глаза этого старца, похоже, замечали все. — Не много ли будет?

— Девушек не бывает слишком много, — убежденно заявил Блейд. — Благородные воины Айдена любят разнообразие.

— В твоем возрасте, возможно, — Клевас поднялся, подошел к своему рабочему столу и щелкнул клавишей звукозаписи. — Давай, принц-вымогатель. Я слушаю.

Полузакрыв глаза, Блейд медленным речитативом повел балладу старого Арьера. Клевас тоже опустил веки; его лицо озорного Мефистофеля стало задумчивым и чуть грустным. Минут десять в кабинете раздавались лишь мерные звуки хайритской речи, тяжелые и гулкие, как удары франа. Когда повествование завершилось, Клевас долго молчал; потом задумчиво произнес:

— Ты все знаешь о ттна, сын мой, кроме пары заключительных эпизодов. Да, так... — он покивал головой. — Все факты в этой истории истинны. Иное дело, их трактовка... Кто тебе ее поведал?

— Арьер из Дома Карот, старый воин и певец-сказитель. В Батре, своем родовом городище в горах Селгов, в Хайре.

— Да, Хайра... — Клевас все так же покачивал головой. — Нам интересно все, что происходит в Хайре. О ней практически нет информации.

— Почему?

— В Хайру невозможно заслать разведчиков. Видишь ли, в любом другом месте наш человек может выдавать себя за богатого нобиля, за путника, странствующего с торговыми целями, за певца, в конце концов... В Хайре же нет ни нобилей, ни торговцев. Певцы, судя по всему, имеются, но они также и воины! А наши люди не могут скакать на шестиногах, стрелять из хайритских арбалетов и размахивать франом. И не умеют убивать...

— Вы не разводите таротов? — Блейд был искренне удивлен.

— К сожалению. Конечно, тароты могли бы жить в ратонских степях, но размножаются они только зимой, когда выпадает снег. Наш климат слишком мягок для них.

Блейд кивнул, ожидая, когда же Клевас начнет рассказ о ттна, но взгляд историка устремился к рабочему столу. Видно, ему не терпелось прослушать запись хайритского сказания, да и время занятий истекало.

— О ттна мы побеседуем через день, мой принц, — наконец с извиняющейся улыбкой произнес старик, — Давай выпьем еще по бокалу, а потом отправляйся к Фалте и перескажи ей свою балладу. Я уверен, тебя щедро вознаградят.

Совет был мудр, и Блейд решил незамедлительно ему последовать, но в коридоре столкнулся с Азастой. Вероятно, она собиралась домой; легкая туника сменила серый комбинезон с широким поясом, обычную форму сотрудников Хоралы. Царапина над левой грудью уже превратилась в едва заметную белесую полоску. Блейд едва мог разглядеть эту боевую отметину.

Увидев его, Састи вздрогнула. Он уже привык к такой первой и непроизвольной реакции, бросавшейся в глаза при каждой их встрече. Было бы трудно ожидать иного — ведь он чуть не убил ее! И, однако, он не раскаивался в содеянном. Страх смерти, испытанный координатором Хорады, являлся лишь малым возмездием за Найлу. Пожалуй, в данном случае не стоило говорить о мести — настоящей мести, которую он намеревался осуществить. Найла, агент опытный и осторожный, добровольно взялась за свою миссию, пустив в ход весь необходимый арсенал — искусство обольщения и обмана, женскую хитрость плюс забавные сказки про остров Калитан. В привычной Блейду терминологии она была подсадной уткой, которой надлежало проверить подозрительного варвара, устремившегося в южный рай.

Но она искупила свою вину! Сначала — любовью, потом — гибелью... И той, что послала ее, стоило ощутить хоть малую частицу смертных мук Найлы и запах насилия, такой необычный для Ратона. Блейд полагал, что координатор получила хороший урок.

Сейчас он не питал к ней неприязни, скорее наоборот... Конечно, зеленоглазая Фалта была само очарование, но Блейд, как многие мужчины, меньше ценил то, что само упало в руки, чем приз, для завоевания которого требовалось приложить усилия. Фалта была мягкой, ласковой, уступчивой, его же тянуло к натурам независимым и гордым. Таким, как Азаста.

Она справилась с замешательством и вежливо склонила голову; пепельные локоны упали на грудь, прикрыв шрамик.

— Ты был у Клеваса, Эльс?

— Да.

— Что он рассказывал тебе в этот раз?

— Сегодня я сам его развлекал.

— Вот как? — Тонкая бровь приподнялась, изогнувшись дугой. — И чем же?

— Хайритскими сказаниями о ттна. Ты не хочешь их послушать?

Секунду она колебалась, потом отрицательно качнула головой.

— Нет. В другой раз, Эльс.

Лицо Блейда помрачнело.

— Все еще боишься меня? Из-за этого? — он протянул руку к ее груди, отвел в сторону пепельную прядь. Састи смущенно усмехнулась.

— Боюсь. Но с каждым днем все меньше.

— Еще немного, и я стану, как вы тут говорите, цивилизованным человеком. Выброшу фран, кинжал, арбалет и займусь резьбой по кости.

— Этого никто не требует, Эльс... Ты наш брат по крови, хотя вырос в жестокой и варварской стране. Но в том нет твоей вины... — Внезапно глаза ее блеснули. — Кажется, ты хотел научиться управлять флаером? Вскоре мы этим займемся. Ты доволен?

Она заглянула ему в лицо.

— Доволен. Очень, — сказал Блейд и направился разыскивать Фалту.

* * *

Встречи с Сэндом проходили не столь эмоционально, как с Клевасом, но не менее интересно. Сначала Блейд полагал, что этот долговязый сухопарый мужчина занимается тем, чем положено связисту — связью. Возможно, основанной не на использовании электромагнитного излучения, а на неких иных принципах, но все же достаточно традиционной. Любые способы связи в его сознании ассоциировались с приемником и передатчиком, с печатными платами, проводами и микрофоном; он не сомневался, что в Ратоне имеется какой-то эквивалент земного радио. Собственно говоря, он уже видел такие устройства — авиатор Прилл связывался в его присутствии с Азастой из кабины своего корабля, и потом — потом существовал же какой-то луч, питавший энергией его флаер!

Однако оказалось, что Сэнд понимает под связью нечто совсем иное. Слушая его, Блейд вспоминал последние минуты и последние слова Найлы. Иголочки, которые покалывали его ладонь... предсмертный всплеск сил... таинственное искусство, позволившее ей не чувствовать боли... Это не было телепатией в полном смысле слова, но, без сомнения, чем-то близким и похожим. Драгоценный талант, столь же редкий в Ратоне, как и на Земле. Все немногочисленные агенты Хорады в варварских странах обладали им.

Они не могли читать мысли, но были способны улавливать эмоциональный настрой человека — то, что спириты называли флюидами души. Их дар не позволял отправить связный рапорт, передать конкретную информацию, но самые важные сообщения доходили с абсолютной гарантией. Дела идут плохо или хорошо; и, главное — я еще жив... О смерти тоже становилось известно — когда ментальный канал захлопывался.

Сэнд привел своего ученика в просторную камеру с дверью из какого-то прозрачного материала. За ней располагалась еще одна, и там, на ложах, напоминавших больничные койки, лежали трое. Две женщины и паренек, выглядевший лет на восемнадцать. Дежурные связисты.

Они сменялись через каждые два фара и слушали, слушали, слушали... Человек, находившийся за полмира от них, мог в любой момент послать сигнал; его надо было принять и истолковать. Хорошо, когда тревожные сигналы не поступали, когда разум улавливал лишь мерное биение жизни, отзвук раздумий, неясное усилие чужой мысли, эхо радости, печали или тоски — обычной, не связанной с ужасом смертной муки. Но Блейд знал, что эти люди — или другие такие же — пережили за последний год две смерти. Как минимум две! Асруд бар Ригон был замучен в темнице Тагры, а Найла погибла с перебитым позвоночником на островах Понитэка.

Странник глядел на сосредоточенные спокойные лица дежурных; глаза их были закрыты, руки расслаблены, щеки бледны. Они слушали неслышимое, ловили неуловимое... И их стоило опасаться!

Он повернулся к Сэнду.

— Это действительно необходимо? Ведь у вас есть приборы, посылающие речь человека на огромное расстояние... от берегов Ксидумена до Саммата...

Связист сухо кивнул.

— Да, есть. Но не всегда их можно носить с собой. И нам не хотелось бы, чтобы они слишком часто попадали в чужие руки. Странные вещи, взявшиеся неведомо откуда... Улика! Стоит властям Айдена или Ксама найти нечто подобное, и наш человек обречен. Все, что он может сделать — остановить сердце, не дожидаясь пыток. Или не остановить... Ну, это тебе известно.

Он явно намекал на смерть Асруда. Блейду оставалось лишь догадываться, когда и как старший бар Ригон успел передать сыну опознаватель и что он сказал при этом. Возможно, ничего; возможно, "зажигалка" хранилась в каком-то тайнике, о котором знал Рахи. Так или иначе, она очутилась в мешке разжалованного сардара — безмолвное завещание отца, просьба или приказ дойти к своим, на Юг.

— Прибор есть прибор... — пробормотал Сэнд, разглядывая своих неподвижных сотрудников. — Прибор можно отнять, можно потерять... А голова у человека всегда при себе.

— Голову тоже можно потерять, — заметил Блейд.

— Ну, тогда мы хотя бы узнаем об этом, — взгляд Сэнда скользил по застывшим лицам.

— Они, — Блейд кивнул на дверь, — умеют залезать под череп любому? И мне тоже?

Он задал свой вопрос с некоторой опаской. Способна ли эта команда телепатов докопаться до истинной сущности Арраха Эльса бар Ригона? Найла, по-видимому, обладала такими же талантами, и ей почти удалось раскрыть его секрет... С другой стороны, они провели вместе не один день... и не одну ночь... а специалистов Сэнда он видит первый раз... Однако лучше держаться от них подальше, решил Блейд; кто знает, вдруг какой-нибудь телепатический гений способен уловить эманацию странного и чуждого этому миру разума.

Но Сэнд только усмехнулся и потрепал его по плечу.

— Не беспокойся, мы не умеем читать мысли. А если б и умели... Никого не интересует, что ты ешь, с кем спишь и когда появился на свет.

"Знал бы ты, когда! И где..." — подумал Блейд.

* * *

— Я прослушал запись раз двадцать, — сказал Клевас, задумчиво лаская пальцами тонкую ножку бокала. — Очень любопытный документ... И главное, правдивый...

Они с Блейдом опять сидели в уютном кабинете у круглого стола. Неярко тлел потолок, словно имитируя наступавшие снаружи сумерки, свежий воздух вливался в щели вверху стен, пахло цветами и недавно скошенной травой, едва увядшей под жарким южным солнцем.

— Давай поступим так, сиятельный принц: ты повторишь эту балладу, а я прокомментирую ее.

Блейд согласно кивнул. Итак, старый Арьер на северном конце мира некогда спел ему песнь; а старый Клевас из южных пределов брался объяснить ее смысл. Странник медленно произнес:

Ттна спустились с небес в пламени и громе,

В сверкающей башне, подобной дереву фран.

Запылала степь, и дохнули огнем Семь Ветров,

Затмилось солнце, и день стал ночью,

Когда башня ттна встала на землю Хайры.

— Да, корабль у них был огромный, — историк кивнул головой. — Они сели где-то в семидесятых широтах, вблизи границы вечных льдов, и я полагаю, что их звездолет до сих пор находится там. Север Хайры совсем не исследован.

Любопытно, отметил Блейд и прочитал следующие строфы:

Прошел срок, стихли пламя и ветер,

И пришельцы с небес пошли к свободным кланам.

Не походили они на людей ни обликом, ни одеждой,

Но в устах их был язык хайритов.

— На что они походили, ты, я думаю, уже знаешь. Ты ведь читал "Записки по истории Ратона"?

— Да. И видел снимки.

— Мохнатые гиганты со второй рудиментарной парой рук... Очень долговечные. Они прожили тут, с нами, больше трехсот лет. Потом умерли. Все, — старый историк вздохнул. — Их полет был путешествием без возврата.

— Почему? Разве они не собирались основать здесь колонию, которая поддерживала бы связь с материнской планетой?

— Нет. Читай дальше, я объясню.

В каждый клан, в каждый род пришли посланцы

И сказали: "Закончено наше странствие,

Пощадили нас Темная Бездна и Великий Мрак,

Вновь обрели мы землю

И готовы делить ее с Домами Хайры.

Нам — Север, ибо мы предпочитаем холод,

Вам — Юг, ибо вы возлюбили свет и тепло"

— Вновь обрели мы землю и готовы делить ее с Домами Хайры, — нараспев повторил Клевас. — Вот все, о чем они просили — две три сотни странников, исполнявших священную миссию своей расы. Они не собирались продолжать свой род на Айдене; они просили землю, подразумевая мир и сотрудничество.

— Но в чем заключалась их цель? Я читал кое-что... но не мог поверить, наставник! Разумные существа на такое не способны!

— Люди не способны, — уточнил Клевас, — а ттна не были людьми. Все, что ты читал, правда. Это была цивилизаторская миссия, мой дорогой. Они посылали корабли ради одного: найти примитивный мир и передать его обитателям свои знания. И не просто передать — прожить с ними сотни лет, убедиться, что посев взошел, и умереть. В этом они видели свое предназначение.

— Но... но это же нелепо! Люди...

— Люди! — резко прервал его историк — Возьмем, к примеру, людей. В чем их предназначение?

Блейд безмолвствовал. Ни возраст его, ни опыт не давали ответа на сей вопрос — достойного ответа. Возможно, стоило бы спросить философов из звездной империи паллатов или мудрецов Уренира, но он не встречался ни с теми, ни с другими.

— Не знаешь? — Клевас усмехнулся — И я не знаю. Кто же мы такие, чтобы взвешивать и оценивать деяния ттна? Нам ли, юной расе, не ведающей своей цели, называть нелепой Их Цель? Возможно, через миллионы лет мы займемся тем же самым, Эльс.

Блейд поднял руки, признавая свое поражение. Он неплохо представлял собственные цели, а также те, которые преследовали Ее Величество королева, кабинет министров и Британское Содружество наций, но относительно всего человечества, земного или айденского, да еще с упреждением на миллион лет, он ничего не мог сказать.

Его голос, слегка охрипший, зазвучал вновь:

Не долго думали хайриты, не приносили жертв,

Не спрашивали совета у Семи Ветров

"Земля родины не делится пополам", —

Так сказали они, а потом закрутились точильные камни,

И брызнули искры из-под клинков мечей.

Клевас сделал знак остановиться.

— Да, хайриты не долго думали, — с едким сарказмом произнес он. — Но трудно их винить, мой дорогой. Тысячу лет назад в Хайре наступал бронзовый век, на южном побережье Ксидумена и в Кинтане складывались первые древние царства, однако люди были столь же злы и безжалостны, как сегодня. Я имею в виду не ратонцев, — уточнил историк — И тогда, и сейчас людьми движет одно желание — уничтожить чужака. Даже если чужак пришел к ним с миром.

С таким заключением Блейд не мог не согласиться, ибо сам, не раз выступая в подобном качестве, испытал все последствия этого на собственной шкуре.

Повелевали молниями ттна,

Но убийство было для них запретным.

Их огненные копья не ударили в Дома Хайры,

Но три дня били в землю,

Пока Дух Тверди, устрашившись, не перегородил

По их велению степь скалистой стеной,

Неприступной для человека и зверя.

Голос странника смолк; он поднял глаза на Клеваса, ожидая комментариев.

— Вот здесь имеется маленькая неточность, — заметил историк. — Насчет запретности убийства. Оно являлось для ттна не запретным, а немыслимым. Да, немыслимым!

Он сделал паузу. Блейд тоже молчал, обдумывая, как бы сформулировать очередной вопрос, не обнаруживая слишком глубоких познаний в сфере человеческой психологии. Агрессивность присуща разумным существам издревле; как иначе они могли бы обороняться от хищников, добывать пищу, отвоевывать богатые охотничьи угодья, защищать свои дома, поля и скот? В определенном смысле, агрессивность и разум идут рука об руку, рядом с тягой к сотрудничеству, осторожностью и неистребимым любопытством. Так считали специалисты на Земле, так писалось во всех учебниках, но не мог же Аррах бар Ригон, айденский нобиль, использовать подобную терминологию!

К счастью, Клевасу не были нужны наводящие вопросы.

— Видишь ли, мой драгоценный принц, ттна не знакомили нас со своей древней историей. Возможно, корни ее уходят в столь далекое прошлое, о котором они сами забыли. Но ясно одно: либо эти создания никогда не обладали агрессивным инстинктом, либо он был начисто утерян в процессе миллионнолетней эволюции... Ты понимаешь, что я говорю?

Блейд кивнул.

— Что ж, превосходно, — Клевас огладил бородку — точь в точь как земной профессор, довольный сообразительным студентом. — Некоторые особенности физиологии ттна позволяют предположить, что их отдаленным предком являлась не всеядная и хищная обезьяна, а более миролюбивое создание, что-то вроде гигантского травоядного ленивца. У ттна были сильно развиты телепатические способности — возможно, унаследованные от их доисторического предшественника... Такая особенность является мощным фактором в борьбе за выживание, сын мой. Не надо убивать хищника, если можно приказать ему убраться прочь.

— Однако вспомним, что случилось потом, — произнес Блейд и начал читать конец баллады:

Два поколения прошло.

Хайриты жили во мраке бесчестья,

Не в силах достичь Великих Северных Лесов,

Владея лишь половиной прошлых угодий.

Но не было дня, чтобы воины не искали прохода,

Тропы или тайного тоннеля в горах.

Однажды раскрылась скала,

И отряд храбрецов исчез в ее чреве.

Год, и два, и три ждали люди — никто не возвращался,

Но больше не светились сполохи в небе,

Что прежде играли ночью над горами ттна.

Тогда собрали Дома самых сильных и храбрых,

И воины стали бить скалу там, где пропали их братья.

Они рубили камень, пока не нашли ход;

Широкий и гладкий, он вел в долины, где жили ттна.

Но лишь скелеты лежали там — кости людей

и пришельцев,

И хайритские клинки ржавели меж ребер ттна.

Поднялись кланы и вошли под своды тоннелей и пещер,

Поделив меж собой Высокие Долины,

Что даровала им милость Семи Ветров,

И стали те долины их зимним домом

И прибежищем в годы бедствий...

— И что же сие, по-твоему, значит? — спросил Клевас, когда отзвучала последняя строфа.

— Ттна не смогли приказать хайритам убраться прочь из их убежища и почти все погибли. Почему?

— Они не использовали свой дар, чтобы командовать разумными существами, принц. Это было столь же немыслимым, как убийство! Хайриты перебили три четверти пришельцев, а потом умерли сами — от голода, среди чудесных машин, способных приготовить пищу из камня и воздуха. Вот как это было!

— Это догадки?

— Нет. Мы знаем об этом из записей ттна — тех, что спаслись и улетели на Юг в малых аппаратах, похожих на наши флаеры. Здешний климат плохо подходил им, но они не хотели возвращаться в горы Селгов. Те места внушали им ужас... — историк наполнил бокал, выпил; потом его живые темные глаза скользнули по лицу Блейда. — Кажется, ты хочешь о чем-то спросить, сын мой?

— В прошлый раз, если не ошибаюсь, вы упоминали еще о паре заключительных эпизодов? — заметил странник.

— Ах, это... Ну, конец истории таков: ттна завершили свою миссию. Тут, на юге, в местах, недоступных для северян, была создана новая база. Затем пришельцы сотню лет перевозили сюда людей... Выбирали самых обездоленных, самых беззащитных — рабов, племена, стоявшие на грани уничтожения... но только добровольно! Дело пошло быстрее, когда набирать переселенцев стали сами южане — им верили больше, чем добродушным мохнатым чудищам. Конечно, те древние агитаторы обещали несчастным рай, царство светлого Айдена на земле, и, надо сказать, никого не обманули. Потом наступил момент, когда Юг был закрыт, а на севере остались лишь сказки о благодатных местах, где почва сама рождает плоды и реки текут вином да пивом.

— Это первый эпизод, — сказал Блейд, — А второй?

— Ттна прожили с нашими предками три столетия и передали им все, что смогли. Свои знания, свою технику, свои души... — старик помолчал. — Я имею в виду неприятие насилия и убийства... Ну, ты об этом читал в исторических записках.

Странник машинально кивнул; многое из рассказанного уже было ему известно, и комментарии Клеваса лишь сняли последние вопросы. Итак, Утопию, в которой он очутился, создали не люди. Да, на Земле светлые умы, вроде Морриса и Кампанеллы, смогли измыслить нечто подобное, но руки людские с гораздо большей охотой хватались за оружие, чем за мастерок и лопату, необходимые для строительства светлого райского чертога. Здесь его фундамент заложили пришельцы со звезд, удивительные создания, одержимые идеей бескорыстного альтруизма; они показали, как возводить стены, а с крышей и внутренней отделкой люди справились сами. И теперь на континентах Айдена обитали два человечества, разделенных непроходимой чертой Великого Потока; две эпохи, темное жестокое средневековье и век разума сосуществовали рядом, едва ли в пяти тысячах миль друг от друга.

Это было поразительно, но это было свершившимся фактом.

Глава 4. САСТИ

Блейд парил над землей, меж сизой тучкой и золотым солнцем, купался в хрустальной голубизне утреннего неба, выписывал петли и спирали в прохладном воздухе заоблачных высот.

Он упивался новыми ощущениями, почти забыв о сидевшей рядом Састи. Это совсем не походило на неуклюжую болтанку земных пассажирских лайнеров, тряских и ненадежных небесных автобусов, и на шумный полет истребителей, с грохотом таранивших воздух. Блейду случалось летать на них, и его неизменно охватывало чувство, будто он оседлал готовую взорваться бомбу. Может быть, лишь планер давал некоторое представление об истинном полете; но планером в большей степени повелевали стихии, чем пилот.

На своем флаере он пропутешествовал в небесах от Тагры до экватора, проделав больше трех тысяч миль, но в тот раз машина была столь же неподвластной ему, как и планер, попавший в мощный воздушный поток. Ее вел компьютер, память которого хранила один аварийный курс: в Ратон, в провинцию Саммат, на главную базу Хорады. И Блейд непременно попал бы туда, если б сему не воспрепятствовала предусмотрительность координатора.

Выписав крутой вираж, он скосил глаза на лицо женщины, казавшееся бледным в ореоле пепельных волос. Састи чуть заметно кивнула и улыбнулась. Они всегда выбирали для тренировок ранний утренний час, когда в воздухе еще не было машин, и Блейд мог покувыркаться без помех. Никакие неприятности ему не грозили; встроенная в аппарат система безопасности была абсолютно надежной. Теперь он знал, что агрегат, располагавшийся в кормовой части, за ребристым климатизатором, являлся источником энергии, чем-то вроде компактного и неимоверно мощного аккумулятора; этот блок, хранивший половину энергетических ресурсов Англии, пространствовал с ним вокруг планеты, исправно охлаждая воздух в кабине. Но подача мощности на двигатель была заблокирована — по сигналу из самматского центра Хорады.

Блейд также догадывался, что вынужденная посадка ничем ему не грозила. Флаер упал в водный поток, и жизнь человека была в безопасности; в иных обстоятельствах начал бы функционировать автопилот, который должен был мягко приземлить машину. Его никто не хотел уничтожить, его только остановили, сбросив вниз с небес. К сожалению, внизу находились парная баня экваториального течения и сожженная солнцем скала Ай-Рит с ее гнусными пещерами. Однако обитавшие в Ратоне затворники имели об этом самое смутное представление.

Он выровнял флаер и сбросил скорость. Теперь они медленно летели над рекой, над розовеющей прохладой вод, стремившихся на юг, к Кинтанскому океану. Река была огромна; ее бассейн вместе с притоками занимал половину материка. Пожалуй, на Земле с ней могла сравниться только Амазонка — если не чистотой и свежестью, то хотя бы размерами. Этот поток, Зайра, извергался с северных гор и торил путь по плодородной равнине на протяжении двух тысяч миль, вбирая несколько крупных рек с запада и востока. Затем мощное течение пробивалось сквозь Прибрежный хребет; там был гигантский каньон, чудо природы, которое Блейд хотел со временем осмотреть. Весь бассейн Зайры и ее притоков был густо заселен и, как сообщали фильмокниги, тут обитало шестьдесят миллионов, больше половины населения страны.

Не отрывая взгляда от розово-серебристой ленты, брошенной меж зеленых луговых ковров и курчавых изумрудных припухлостей рощ, Блейд спросил:

— Ну, Састи, что дальше?

— Вернемся в Хораду и пойдем завтракать. Ты ведь еще не был у меня? Посмотришь мой маленький музей.

Она явно не поняла смысл вопроса.

— Музей — это очень интересно, но я не о том, — Блейд попрежнему пристально разглядывал реку. Там плыли корабли — обтекаемые торпеды больших грузовых барж и пассажирских судов, среди которых встречались парусные бриги и каравеллы — точь в точь похожие на сожженную "Катрейю". С высоты они казались изящными игрушками. — Я не о том, Састи — повторил странник, вздохнув. — Я закончил учебный курс, научился управлять флаером и пользоваться некоторыми вашими... ммм... приборами, — он сделал вид, будто вспоминает непривычное слово. — Что же дальше? Что вы намерены со мной делать?

— Не знаю, — медленно сказала Азаста. — Мы еще не решили. Понимаешь, Эльс, такого еще не было... Никогда человек, родившийся и выросший на севере, пусть даже наполовину наш по крови, не появлялся в Ратоне. — Женщина подняла взгляд на Блейда, ее синие глаза были печальны. — В варварских странах очень мало людей Хорады... семнадцать, если говорить точно. Те, кому повезло прижиться там, годами оторваны от родины. Мы не можем брать со своих наблюдателей обета безбрачия, но их дети, достигшие пяти-шести лет, всегда оставались на севере. Это закон, Эльс, один из немногих наших законов. Ты — первый, кто сумел добраться сюда.

— Вы пытались меня остановить... потом устроили проверку, которая стоила жизни Найле, — угрюмо заметил Блейд. — Неужели один человек представляет для вас такую опасность?

— Во-первых, мы не знали, в чьи руки попал флаер... только предполагали... — теперь Састи сосредоточенно смотрела на свои колени. — Во-вторых, насчет опасности... Все не так просто, Эльс. Да, один человек не опасен; мы можем его усыпить и переправить назад, хотя это не легко сделать. Но он же не станет молчать! Его рассказы об увиденном — пусть мельком — придадут древним легендам достоверность факта.

— У вас есть снадобья, заставляющие забывать, — напомнил Блейд.

— Не снадобья, а установки для нейротерапии. Это очень сложное дело — убрать из памяти кое-что, не затронув всего остального... Медики применяют их для лечения, и только с согласия пациента. Ты бы согласился?

Блейд хмыкнул. Как всегда, могучий Юг оказывался беспомощным перед варварским Севером; система моральных запретов, не допускавших акта насилия над личностью, действовала безотказно. Нельзя убить, нельзя лишить воспоминаний, нельзя причинить вред... Хорошо еще, что сонный газ не считается аморальным!

— Как бы то ни было, ты добрался сюда, и это — свершившийся факт, — продолжала Азаста. — Мы послали Прилла с Омтагом, когда увидели, что ты и без нашей помощи скоро будешь здесь. И потом... потом... мы уже несколько успокоились на твой счет. Видишь ли, эмоции Найлы, которые ловили связисты Сэнда, было не трудно расшифровать... Да, мы успокоились.

— Полагаю, я вас не разочаровал, — с хмурой усмешкой странник полоснул себя по горлу ребром ладони. Азаста вздрогнула.

— Забудем об этом, Эльс.

Они помолчали. Флаер плавно разрезал воздух; внизу, по реке, плыли сказочные кораблики из резного дерева с разноцветными парусами.

— Твое прибытие совпало с другими обстоятельствами, весьма тревожными и настораживающими, — сказала Састи.

— Что ты имеешь в виду?

Женщина задумчиво расправила на коленях тонкую ткань туники.

— Айден и Ксам воюют... бьются за выходы к Великому Болоту... Мореходы с Калитана и Стран Перешейка ищут проходы в полях водорослей. Где-то в Кинтане изобрели взрывчатое вещество... и, похоже они научились отливать большие бронзовые трубы, чтобы метать снаряды в стены крепостей... — Пушки, с удивлением отметил Блейд. — В Джейде ремесленники ткацкого цеха соорудили для местных мудрецов большой мешок из навощенного шелка, который не пропускает теплый воздух... Потом к нему была привязана корзина, и шар поднялся в небо...

— О! — произнес Блейд.

— Разве ты не слышал об этом? — в глазах Састи мелькнуло удивление. — Твой отец послал сообщение за месяц до гибели.

— Я... я был тогда далеко от столицы, — пробормотал странник. — Значит, на севере развивается то, что вы называете цивилизацией? — он постарался замять оплошность.

— Это неизбежно. Двести, триста лет — и нашей изоляции придет конец, Эльс. Сюда устремятся целые толпы — если не по суше, так по морю и воздуху. Орды убийц!

— Что же вы станете делать?

— А как ты полагаешь, что мы должны делать? — она подчеркнула это "мы", показывая, что Аррах бар Ригон не чужой в Ратоне.

— Я знаю лишь один выход, неприемлемый для вас, — Блейд покачал головой, — зато надежный и эффективный.

— Нет, путь насилия исключается, — твердо сказала Састи. — Возможно, мы поставим защитный барьер над всем материком, хотя это требует бездну энергии... возможно, улетим...

— Улетите? — странник был поражен. Как раньше это не приходило ему в голову! У ратонцев имелись чудесные материалы и фантастические по мощности двигатели; создание межзвездных кораблей наверняка было для них посильным делом.

— Да, улетим, — повторила Састи. — Там, — ее рука протянулась к голубому небу, — есть множество миров, Эльс, надо только подыскать подходящий... И перевезти туда сотню миллионов... покинуть родину... Только и всего! — в словах ее звучала горечь.

— Есть и другой выход, — медленно произнес Блейд.

— Какой же? Переселение — дело будущего, а сейчас мы нуждаемся в информации о северных странах и даже ее получаем с трудом! Там семнадцать человек, и вся Хорада работает на них! Засылка, возвращение, поддержка ментального контакта, сеансы связи, анализ поступающих данных... Огромный труд, Эльс, и все держится на этих семнадцати! А ведь далеко не каждый из них ухитрился вскарабкаться так высоко, как твой отец. Я говорила и повторяю — Асруд обладал потрясающими способностями!

— Чем выше вскарабкаешься, тем страшнее падать, — заметил Блейд, вспоминая хитрую физиономию щедрейшего бар Савалта, Стража спокойствия. Не ее ли видел отец Рахи в последние минуты жизни?

— Прости... — Азаста легко коснулась его руки. — Прости, Эльс...

— Чего уж там... Но вернемся к тем семнадцати, о которых ты говорила. Я готов стать восемнадцатым. И если вы внимательно присмотритесь к их детям, то, может, найдется и девятнадцатый, и двадцатый.

— Это решение напрашивается само собой, — пожала плечами Састи. — Речь идет о том, насколько оно морально.

— При чем здесь мораль? — Нет, эти ратонцы положительно сведут его с ума!

— Эльс, Эльс... Ведь мы фактически выведем расу полукровок, людей, способных убивать, отторгнутых от нашей души! Наемников, которые станут нашими шпионами! Отщепенцев, которых сами же будем презирать и бояться!

Паллаты в подобной ситуации не колебались, подумал Блейд. Они не только вывели клонированных Защитников, они дали им в руки страшное оружие, космические корабли и средства, способные уничтожать целые цивилизации... Да что там цивилизации! Гасить звезды!

Вероятно, такой путь был для южан неприемлем. Что ж, каждый сам выбирает свои дороги — хотя в случае Ратона дело не обошлось без чужой подсказки.

— Я не чувствую себя ни отщепенцем, ни презренным полукровкой, ни наемником, — твердо сказал Блейд. — Мой отец, Асруд бар Ригон, будь он хоть трижды ратонцем, оставил мне достаточно богатств, влияния, власти — и твердости! Я — независимый человек, обладающий могуществом в Айдене и верными друзьями в Хайре... — Он помолчал, чувствуя, что Састи слушает, затаив дыхание. — Старый Асруд забрался высоко, а я встану еще выше... если понадобится оградить Юг.

— Ты хочешь сказать...

— Да, мой милый координатор. В Айдене власть императора безгранична, и разумная политика сдерживания пошла бы только на пользу империи. Люди должны работать, а не прислушиваться к небылицам о царстве светлого бога в далеких южных пределах. Без сомнения, они туда попадут — после смерти. Надеюсь, вы ничего не имеете против нашествия бестелесных призраков?

— Но, Эльс... — Састи даже не улыбнулась, — как ты сможешь это сделать? Асруда скрутили мгновенно... мы даже не догадываемся, почему...

— Прошел слух, что он знает путь на Юг, — вставил Блейд.

— Вот видишь! И он потерял все — жизнь, положение! А ты замахиваешься на большее...

— Отец потерял далеко не все, ты не права. Да, жизнь, положение, поместья и войска, пэрство... Но он сохранил тайну! Он спас меня и сестру! Замок, богатства, имя Ригонов!

— Но как?!

Блейд знал, как. Старый Асруд не воспользовался своим тайным искусством, не остановил сердце; он прошел через все муки и умер под пытками. Это придало достоверность его упорному отрицанию, заставило бар Савалта поверить, что не стоит рыть яму в сухом песке. Крыса Савалт! Блейд стиснул кулак, словно нащупав горло щедрейшего.

— Скажи, — глухо произнес он, — что говорили люди Сэнда, когда умирал отец? Это было... долго?

— Долго... — казалось, Састи всхлипнула. — Они едва могли выдержать...

— Вот тебе и ответ — как...

— То же самое может ждать и тебя, Эльс.

Блейд повернулся, и его твердый суровый взгляд заставил женщину вздрогнуть.

— Нет. Я приведу хайритов, и их франы чисто подметут императорский дворец. Весь Айден! Отдам долги за отца... После чего в стране воцарится спокойствие и благомыслие.

— А... в остальных?..

— В Ксаме, ты хочешь сказать? Если потребуется, сокрушу Ксам, дойду до Стран Перешейка, до Кинтана.

Азаста долго смотрела на него, потом сказала:

— Да, Эльс, ты действительно можешь это сделать. Я верю... Иногда мне кажется, — она утомленно прикрыла глаза, — что ты вдвое старше, чем выглядишь...

"Увы, больше, чем вдвое", — подумал Блейд.

* * *

Они молчали, пока флаер скользил над рекой, возвращаясь к уютному островку Хорады. Састи, возможно, размышляла о том, что сын Асруда-южанина готов залить кровью северные страны, выкорчевав огнем и мечом крамольные мысли о царстве светлого Айдена на земле. Губы Азасты подрагивали; вряд ли видения битв и осад, огня и умирающих бойцов были ей приятны. Блейд думал о своем.

Впервые за долгие годы своих странствий он очутился в местах, где ему не грозила никакая опасность. Здесь не требовалось бороться за жизнь или власть; и в обличье Арраха бар Ригона, и в истинной своей ипостаси он был полноправным гражданином этой страны, совладельцем всех ее богатств и чудес, человеком, от которого не существовало тайн. Собственно говоря, тайн тут вообще не имелось — если не считать его самого.

Даже на Земле, в Лондоне или в своем дорсетском убежище, он не наслаждался такой полной безопасностью и покоем. Там был Дж., был Лейтон — когда-то; теперь их заменили Джек Хейдж и беспокойная нудная служба. А что творилось за границами Соединенного Королевства! Враги, всюду враги! Если не враги, так соперники... Собственно, и в пределах королевства было тоже самое. Тайная рука Кремля, рука Вашингтона, рука Парижа, Израиля, Пекина, Претории, Аддис-Абебы... Здесь же, в Ратоне, руки простирали открытыми ладонями вверх — в знак дружелюбия и мира.

Открыться самому? Получить доступ к мощнейшей технологии — в условиях благожелательного сотрудничества, что само по себе невероятно? Хейдж пришлет телепортатор, и на Землю хлынут сокровища ратонского клада... Источники энергии, долговечные аккумуляторы, двигатели, прочнейшие материалы, новые методы использования сырья, трансмутация элементов, фантастические способы связи... Мечта Лейтона!

Блейд горько усмехнулся. Можно представить, что его соотечественники сотворят со всеми этими достижениями мирной тысячелетней цивилизации! Для начала Англия покорит весь мир — если не одна, так в компании со Штатами, — а потом морская пехота и зеленые береты заявятся в Ратон. С лучевым оружием, силовыми экранами и бронированными флаерами! Это будет куда похлеще айденских ветеранов и ксамитской фаланги... Вряд ли ратонцы успеют улететь к звездам. А успеют, так их и там найдут.

Но они же и сами не идиоты! Если лже-Эльс откроет свою истинную сущность, то можно предвидеть первый вопрос к нему, к представителю развитой культуры, сумевшей преодолеть барьер времени. А как там у вас... Если сказать правду, любопытство и доброжелательность быстро перейдут в ужас; значит, придется сочинять? Но Ричард Блейд чувствовал, что даже пробудившаяся в нем тяга к писанию хроник тут не поможет. Не мог же он в самом деле создать псевдоисторию мудрой и миролюбивой земной цивилизации плюс собственное приглаженное жизнеописание! Да тот же Клевас поймает его на первом противоречии!

Нет, Ричарду Блейду надо сидеть тихо и благодарить Семь Священных Ветров Хайры, что никто из сотрудников Хорады не лицезрел прежде Арраха Эльса бар Ригона... такого, каким тот был с год назад. Сейчас бы их сильно удивило его преображение!

Только Лидор, его златовласая возлюбленная, знала, что он — не Рахи. Она думала, что светлый Айден послал ей вместо сгинувшего бесследно брата дальнего родича из Хайры... И только Найла почти догадалась, что ее спутник — не Аррах бар Ригон, и не Эльс-хайрит, а странное существо, пришелец из иных миров... Но Найлы уже не было в живых, и Блейд не собирался менять свою милую Лидор на какую-нибудь прелестную, но слишком проницательную южанку. Даже на Састи.

* * *

Он посадил флаер прямо у крыльца жилища синеглазого координатора. Ее обитель представляла собой трехэтажную деревянную пагоду, каждый следующий ярус которой был меньше предыдущего. Второй и третий этажи обрамляли балконы, скрытые вьющейся растительностью; зелень плотно оплетала башню, не давая возможности полюбоваться резными фризами, колоннами и бордюрами вокруг широких окон. Казалось, Састи жила в стволе циклопического дерева, перевитого лианами и лишенного кроны. Выглядело это необычно, но красиво.

Сам Блейд выбрал гораздо менее экстравагантное жилище. В Хораде ему предложили десятка два пустующих домов и домиков, и он осмотрел их все — исключительно из любопытства. Разнообразие стилей, материалов, украшений и отделки было поразительным; ему не встретилось двух похожих зданий.

Одни обитатели Ратона предпочитали современные коттеджи, похожие на огромные сплющенные разноцветные пузыри, на шары, цилиндры, конуса или диски. Обычно внутреннее пространство такого дома делилось на два-три этажа, не разбитых на отдельные комнаты. В просторных светлых помещениях стояла хрупкая на вид, но весьма прочная мебель из полупрозрачного пластика, на первом ярусе присутствовал небольшой бассейн, иногда — с затейливым фонтаном, окна имели форму овала или круга. Стены домов-пузырей, толщиной в десятую дюйма, переливались всеми цветами радуги и оставили на ладони ощущение тепла; вероятно, пленка, из которой выдувались эти строения, служила аккумулятором солнечной энергии.

Пузыри радовали глаз, но Блейд предпочитал нечто более капитальное и традиционное. Дома из натурального камня и искусственных блоков нежных тонов, напоминавших формой кирпич, в принципе устраивали его, однако в каждом он находил свои недостатки. Мраморные были слишком красивы и вычурны, здания из гранита своей тяжеловесностью напоминали мрачноватые рыцарские замки в миниатюре либо готические постройки, и показались страннику великоватыми. Он не претендовал на жилище из пятнадцати или двадцати комнат — слишком много углов, из которых скалится в ухмылке одиночество.

Конечно, замок на окраине Тагры был куда больше этих каменных особняков, но родовое гнездо бар Ригонов наполняла жизнь. Слуги, повара, музыканты, ремесленники, конюхи, кони и хайритские тароты... Чос, ратник десятой алы, хитрец и весельчак... Учтивый и спокойный бар Занкор... Златовласка Лидор...

Осматривая один за другим дома, Блейд внезапно ощутил острую тоску по ней. Как бывало не раз, новая женщина вошла в его жизнь, заслонив предшественницу, однако ласки Найлы не вытравили память о пунцовых губах и золотых локонах Лидор. Кто знает, что случилось бы потом, если б маленькая ратонская колдунья осталась жива! Ведь они только начинали понастоящему узнавать друг друга... Возможно, Найла стала бы ему близкой, очень близкой. В конце концов, Блейд мог считать ее своей современницей — в широком смысле слова, — тогда как Лидор была женщиной средневековья.

Однако Найла погибла, и с ее смертью оборвалось то, что едва начало зарождаться. К Састи, например, он не питал таких нежных чувств. Он хотел ее, хотел больше, чем Фалту, Хассаль и Зурниму (две последние девушки пополнили список его побед на прошлой неделе), но он ее не любил.

Тогда, в первые дни в Хораде, Блейд выбрал скромный домик из соснового бруса на каменном фундаменте. Деревянные дома выглядели особо привлекательно, ибо в них прихотливая конструкция сочеталась с разнообразием древесных пород, богатой резьбой и каменной отделкой. Мебель в них была основательная, тоже деревянная и резная, нередко инкрустированная серебром и костью. Кое-где Блейд невольно раскрывал рот — такие бунгало и такая обстановка не снились даже нуворишам из Штатов, любителям пускать пыль в глаза! Его удивляло не богатство и простор предлагаемых на выбор чертогов; он повидал слишком много дворцов, замков и храмов, чтобы теряться при виде роскошного убранства. Нет, поразительным было другое — доступность всего этого! Он мог занять любой дом, мог снести его и выстроить новый, по собственному вкусу и разумению, никого при этом не ущемив и не обидев — кроме, быть может, архитектора, чей шедевр пошел бы на слом.

В конце концов, он выбрал, что хотел. Этот дом напоминал его коттедж в Дорсете — не столько внешним видом, сколько простотой и пленительной непритязательностью. В нем пахло сосновой смолой, стены и потолок были обшиты гладким светлым деревом без всяких следов лака, мебель не сверкала золотом и серебром, но казалась надежной и удобной. И тут был камин! Настоящий камин, с торчавшей над островерхой крышей трубой, сложенный из дикого камня. Это окончательно пленило странника.

Потом, побывав в домах Фалты и других девушек, Блейд понял, что выбор его верен. В Ратоне человек подбирал или строил дом по своему характеру, так же, как одежду, прическу и цвет флаера. Собственно, к этому шло дело и на Земле, но там подобная привилегия была доступна только богатым. Поглядев на изящный скромный домик Фалты, на пышные хоромы черноволосой и страстной Хассаль, на сиренево-золотистый конус, в котором обитала похожая на белокурого эльфа Зурнима, странник догадался, чем прельстил его сосновый коттеджик. Огонь! Живой огонь, который он мог развести в камине и посидеть перед ним, вспоминая другие огни, что пылали в монгских степях, в горах Раины, в лесах Талзаны, в снегах Берглиона...

Теперь, покинув флаер, странник с любопытством разглядывал жилище Састи. Здесь он не был ни разу, и сегодняшнее приглашение являлось свидетельством того, что кинжал Асруда действительно позабыт.

— Входи, Эльс, — она плавно повела рукой, и дверь растворилась. — Что сначала: завтрак или мой маленький музей?

— Конечно, музей. Тогда нам будет о чем поговорить за завтраком.

— До сих пор тем, как будто, хватало...

— Я имею в виду приятный разговор, — пояснил Блейд, перешагивая через порог и осматриваясь. — Не о семнадцати несчастных, что тянут лямку в северных странах и не о том, как я сотру в порошок ксамитов.

Он восхищенно присвистнул. Нижний этаж пагоды был полностью занят просторным залом, игравшим, по британским понятиям, роль гостиной. Деревянная лесенка в дальнем углу вела наверх, посередине высился круглый стол на толстой ножке — вероятно, в ней был смонтирован пищепровод, — у стен алели ярким бархатом мягкие диванчики и кресла, а над ними, на полках, коврах и подставках, располагалось то, что Састи считала своей маленькой коллекцией.

Блейд сразу увидел, что все эти великолепные вещи были привезены с севера. Ксамитские фарфоровые вазы, резные камеи, которые делали в Странах Перешейка, причудливый кувшин из огромной раковины в серебре — оттуда же, деревянные подсвечники из Катрамы, знаменитое рукбатское стекло, кинтанские бронзовые фигурки, модель садры исключительно тонкой работы, собранная из десятка древесных пород... Соседний стеллаж заполняли книги, на пергаменте, шелке, бумаге, деревянных дощечках и тонкой серебряной фольге. Манускрипты, свитки, прошитые золотым шнурком стопы желтоватых листов, кожаные переплеты, блеск драгоценных камней, яркие рисунки, паутинная вязь неведомых письмен... Рядом на трех полках были расставлены ларцы, ларчики, шкатулки и совсем маленькие коробочки, деревянные, каменные, металлические, костяные.

Блейд оглянулся на Састи, с горделивой улыбкой следившей за ним; женщина кивнула головой. Он потянулся к самому большому ларцу и откинул крышку. Украшения... Цепи, броши, кольца, серьги, большая диадема... Все — айденское. В других шкатулках были вещи из Ксама и восточных стран, красивые, редкостные. Блейд чувствовал, что их выбирали с любовью.

— Знаешь, тут хватило бы на три богатых антикварных лавки в Тагре, — произнес он, поворачиваясь к хозяйке всех этих сокровищ. — Откуда такое изобилие?

— Привозят разведчики... иногда присылают в автоматических воздушных капсулах вместе с донесениями.

Блейд покачал головой.

— Восемнадцать человек, считая с отцом... Сколько же лет пришлось им трудиться, чтобы собрать все это?

Он задал вопрос и тут же осознал его бестактность. Щеки Састи вспыхнули слабым румянцем.

— Иногда их было двадцать или двадцать два, — ровным голосом заметила она, — но ты прав: лет прошло немало. Я не так молода, как тебе кажется, Эльс.

— Женщине столько лет, на сколько она выглядит, и мужчине тоже, — Блейд попытался шуткой замять неловкость. — Клевас клялся, что ему стукнуло сто, но в Айдене ему не дали бы больше сорока.

— Клевасу действительно сто. Мы живем долго, Эльс.

Састи явно не собиралась поддаваться на его маленькую провокацию; как все женщины, перешагнувшие за тридцать, она предпочитала говорить о возрасте других, но не о своем. Незаметно усмехнувшись, Блейд подошел к огромному ксамитскому ковру, занимавшему целую стену, на котором было развешано оружие.

Тут в трогательном соседстве сверкали стальными клинками короткие и длинные мечи империи и эдората, серебрились шлемы, выставляли напоказ тонкую чеканку щиты, грозно блестели секиры, стрелы и кинжалы хищно протягивали острия навстречу друг другу, змеились клинки сабель. Теперь Блейд знал, откуда взялось оружие на "Катрейе" — несомненно, из этой самой коллекции или из запасников музея Састи. С помощью такого арсенала можно было вооружить роту имперских гвардейцев.

Он присмотрелся: посередине ковра, на самом почетном месте, висел широкий длинный клинок без рукояти, заканчивающийся шестидюймовой трубкой. Серовато-голубые волны перекатывались по булатной стали, лезвие было острей бритвы, и у основания клинка темнели строчки знакомых рун.

Фран! Хайритский фран! И не простое оружие, древней работы... скорее всего, мастера из Дома Осс... они издавна считались лучшими кузнецами на всем западе страны. Блейд ласково погладил блестящую поверхность. Далеко же от родины занесло тебя, дружище! И где ты потерял свою рукоять из ветви франного дерева, несгибаемого и гордого, как Хайра?

Проглотив подступивший к горлу комок, странник глухо спросил:

— Можно?

— Да, Эльс, возьми его. Это единственная вещь из Хайры в моем собрании, но ты все же возьми... Хайритское должно вернуться к хайриту.

Он не сразу понял, что Састи отдает ему клинок. Дарит! Насовсем! Редчайшую вещь, жемчужину коллекции! Но это было так.

Женщина подошла к Блейду, няньчившему фран в ладонях, и коснулась локтя.

— Тут надпись... — тонкий длинный палец скользнул по рунам. — Я не знаю хайритского... его вообще мало кто знает... Ты можешь прочесть, Эльс?

— Да. — Блейд присмотрелся, шепча про себя слова благодарности старому Асруду, обучившему сына языку матери. — Тут написано: "Не согнуть рукоять франа, не сломить гордость Хайры". И это правда, моя милая!

Састи благодарно улыбнулась, потом глаза ее лукаво блеснули:

— Однако рукояти нет, мой славный воин.

— Ничего, я вырежу новую. Как говаривал брат мой Ильтар Тяжелая Рука, настоящий хайрит должен сам сделать древко к своему франу. Тут у вас растут деревья...

— У нас, — поправила его Састи.

— Да, у нас... Я сделаю рукоять!

— Несгибаемую, как Хайра?

— Несгибаемую, как Хайра!

Они словно обменялись тайным паролем.

Блейд бросил задумчивый взгляд на голубоватое лезвие, на черненые руны.

— Я мог бы перевести это иначе, — внезапно произнес он. — Я уже хорошо знаю ратонский.

— Рифмованным стихом?

Он кивнул.

— Я попробую... Вот так:

Хайра как вечный фран крепка,

И пролетевшие века

Не сломят сталь ее клинка

И гордость не согнут.

Азаста серьезно смотрела на гостя, и в синих ее глазах переливались отблески булатной стали.

— Спасибо, — сказала она наконец. — Ты действительно хорошо знаешь ратонский.

Потом женщина повернулась к столу и откинула крышку в центре; ее рука нерешительно замерла над пультом заказа.

— Ну, будем завтракать?

— Нет, подожди еще минутку! — Блейд шагнул к полке, заставленной какими-то флакончиками и фарфоровыми горшочками. — А это что?

— Бальзамы, колдовские зелья, снадобья и лекарства, благословленные светлым Айденом, — Састи улыбнулась. — Прямо из Тагры. Их как-то прислал твой отец... позаимствовал у знакомого лекаря.

Странник покачал головой.

— Похоже, я догадываюсь, у кого... Тот человек не лекарь, дорогая, а ученый целитель из числа Ведающих Истину... Он был другом отца... большим другом... Теперь он мой друг, целитель бар Занкор. Он дал мне пароль доверия.

— Что это значит, Эльс?

— Он сказал: верь тому, кто знает твое хайритское имя.

— Вот как... Я знаю твое айденское имя, Рахи, — она впервые назвала его так, — и тайное, хайритское.

"Ничего ты не знаешь", — подумал Ричард Блейд, но вслух сказал:

— Потому-то я тебе верю, Састи.

Завтрак был обилен; прошел он весело и непринужденно. Потом Блейд еще раз полюбовался коллекциями и понял, что не прочь осмотреть заодно и опочивальню хозяйки.

— Помнишь, я говорил тебе о хайритской балладе, которой восхищался Клевас?

— Да. Легенда об изгнании ттна?

— Она самая. Но когда я гостил у родичей в Багре, старый скальд Арьер пел мне не только героические саги... у хайритов есть и чудесные любовные романсы. Только слушать их лучше где-нибудь там, — Блейд сделал неопределенный жест в сторону лестницы, — на втором или на третьем этаже. Видишь ли, Арьер пел свои песни в горах, и я наверняка лучше их вспомню, если окажусь повыше...

— Например, в моей спальне, — закончила Састи. — Нет, мой принц, пой романсы Фалте и Хассали... Кажется, Зурнима тоже любит их слушать? Заодно они овладеют хайритским.

Чудовищно! В этом Ратоне невозможно сохранить тайну личной жизни! Или его романсы привели бедных девочек в такой восторг, что они хвастаются направо и налево?

— Ну, раз так, — сказал Блейд с явным огорчением, — пойду займусь делом. — Он чувствовал, что изучение хайритского откладывается на неопределенный срок.

— Хассаль обещала познакомить тебя с кем-то из своих подружек? — невинно осведомилась Састи.

— Я буду делать рукоять, — Блейд гордо потряс франом. — Да, рукоять, твердую, как твое сердце!

С этими словами он удалился, расстроенный и довольный одновременно. Кое-что он все-таки получил — не Састи, так великолепный древний клинок. Ильтар, увидев его, сойдет с ума!

Глава 5

ФАТТАХ'АРРАД

— С тобой хочет встретиться фаттах'аррад, — сказала Азаста.

Хозяйка и гость сидели друг против друга за круглым столом. С ужином было покончено, теперь они пили легкое янтарное вино и болтали. В голосе Састи, однако, чувствовалось некое напряжение; она будто бы решала про себя какую-то важную проблему, и результаты этих раздумий весьма интересовали Блейда. Второй раз он был в доме координатора Хорады и рассчитывал, что и теперь не уйдет отсюда без подарка.

— С тобой хочет встретиться фаттах'аррад, — торжественно повторила Састи.

"Тот, кто говорит с людьми", — перевел Блейд и с едва заметной иронией приподнял бровь.

— Может быть, хватит фаттаха? Или аррада?

— Нет, — лицо женщины стало строгим. — Фаттах'аррад Залар — только так, и не иначе. Это очень уважаемый человек, Эльс. И очень немолодой. Наш Клевас по сравнению с ним — юноша.

— Он говорит с людьми? — Састи молча кивнула. — О чем?

— О чем угодно. Главным образом о вещах, которые их волнуют.

— Меня ничего не волнует, — Блейд пожал плечами.

Это было правдой. Месяца полтора назад он был одержим идеей открутить голову неведомому боссу Найлы, но эта проблема отпала, когда он увидел Састи. Еще недавно он колебался, не стоит ли открыть ратонцам свою истинную сущность, но и здесь принял твердое решение без посторонней помощи. И оба вопроса, что ни говори, не относились к числу тех, которые странник рискнул бы обсуждать с кем-либо из южан.

Казалось, его равнодушие смутило женщину.

— Фаттах'аррад Залар — очень уважаемый человек, — настойчиво повторила она. — Обычно люди просят о встрече с ним. Он, конечно, никому не отказывает, насколько это в его силах, — Састи помолчала. — Но редко, крайне редко он сам выражает желание повидаться с определенным человеком. Это большая честь, Эльс.

— Он — ваш правитель? — спросил Блейд. — Князь? Лицо, облеченное властью?

— Нет. Ты же прослушал учебные ленты и знаешь, что у нас нет князей.

— Тогда объясни, почему фаттах'аррада так уважают.

— Он говорит с людьми.

"Похоже, мы пришли к тому, с чего начали", — решил Блейд, затем сообразил, что речь идет либо о священнике, либо о местном варианте психотерапевта. Насчет священника он сомневался, ибо ратонцы являлись цивилизованным народом и с религиозной одержимостью исповедовали только один принцип — уважение прав личности.

— Фаттах'аррад приносит людям утешение? — поинтересовался он.

Састи кивнула:

— В каком-то смысле.

— Мне казалось, что в Ратоне все счастливы. Разве здесь надо кого-то утешать?

— Утешать — довольно редко, чаще — помогать, — Састи задумчиво смотрела в окно, на серебристый диск Баста, висевший в темном небе. — Случается, что люди теряют близких... Молодым надо помочь определиться, найти себя... не всем, конечно, но многим. Бывает и так, что кто-то, по случайности или недомыслию, совершил дурное... Понимаешь меня? Люди мучаются от неразделенной любви, от страха перед смертью, от того, что им отпущено природой слишком мало красоты или таланта. Каждый, кто желает, горит на костре своих желаний, Эльс.

— Но тот, кто не желает ничего, мертв, — закончил Блейд.

— Безусловно. Ты быстро учишься, мой принц, — в ее глазах мелькнули веселые искорки.

— Это я узнал не у вас, — Блейд покачал головой. — Мне всегда хотелось многого, и многое я потерял...

— Я знаю... Мать, потом отца...

"Ничего ты не знаешь, — подумал Блейд. — Мать, отца и два десятка женщин, с которыми мог бы найти счастье. Нерожденных детей... и рожденных тоже. Воистину, шестой десяток — возраст подсчета потерь и сожалений о несбывшемся".

Где они были, его дети? В Альбе, Тарне, Меотиде и еще в дюжине миров? Что же у него оставалось на родине, на Земле? Дряхлеющий Дж., Джек Хейдж да маленькая Аста Лартам, его приемная дочь Ти, вывезенная из реальности Киртана? Странное семейство... В Айдене он обладал неизмеримо большим богатством — братом, возлюбленной, друзьями.

Састи ласково коснулась ладошкой его плеча, синие глаза на миг повлажнели.

— Ты хочешь сказать, что, несмотря на свои желания и свои потери, никогда не нуждался в утешении? — Блейд кивнул, чувствуя, как тонкие пальцы поглаживают его обнаженную кожу. — Это не так, Эльс, ты сам знаешь, что это не так. Просто ты — сильный человек, и утешал себя сам.

— Возможно, — он помолчал, наслаждаясь ощущением женской ладони на своем плече. — Видишь ли, дорогая, раньше мне както не попадались фаттах'аррады, так что приходилось рассчитывать только на себя. Ну, хорошо, — Блейд накрыл пальцы Састи широкой ладонью, — я готов встретиться с почтенным Заларом. О чем мы будем говорить?

— О чем бы вы ни говорили, это останется тайной, если только ты сам не пожелаешь рассказать, — Састи легко поднялась, бросила взгляд в окно, потом — на лестницу, что вела наверх, в спальню. — Уже совсем темно, Эльс... Помнишь, ты обещал спеть мне хайритские песни?

— Ты не будешь разочарована, — Блейд тоже встал, протягивая женщине руку. Предчувствие не обмануло его; кажется, и сегодня он не уйдет из дома Састи без подарка. Если уйдет вообще...

* * *

С первых же слов выяснилось, что тему разговора выбирать не Блейду. Фаттах'аррад Залар был маленьким старичком, довольно бодрым на вид, смуглокожим и сухощавым; на его тщательно выбритом лице странник не заметил морщин. Лишь в уголках рта и пронзительных черных глаз намечалось нечто подобное, да кожа на шее слегка обвисла, Блейд не знал, сколько ему лет, но, судя по намекам Састи, возраст был почтенный — под двести или за двести. Сидя в кресле перед старцем, Ричард Блейд испытывал странное ощущение. Ему самому стукнуло пятьдесят шесть; он был человеком опытным и зрелым, давно перешедшим последний рубеж молодости; но этот старик был старше его вчетверо! Или, как минимум, втрое.

— Итак, юноша, вы представляете собой странный феномен, — обронил почтенный Залар, когда церемония знакомства была завершена, и они с Блейдом устроились на широкой тенистой веранде просторного жилища фаттах'аррада. — По крови вы наполовину наш, по воспитанию — северянин и находитесь сейчас в Ратоне. Дети наших разведчиков еще ни разу не появлялись тут.

Блейд кивнул. Стройная смуглая девушка, черты которой отдаленно напоминали лицо старца, — возможно, его пра-праправнучка — вкатила низкий столик с фруктами и прохладительным в большом серебряном кувшине; крепкие напитки фаттах'аррад явно не жаловал. Она улыбнулась гостю, потом старику, который благодарно кивнул, и исчезла.

— По словам координатора Азасты Райсен, я не одинок, — заметил Блейд.

— Да, наши потомки есть и в Айдене, и в Ксаме, и в Странах Перешейка, практически везде, кроме Хайры и западных островных гряд, — кивнул Залар. — Однако вы — первый, кого Ратон принял на своей земле.

— Кажется, Ратон не слишком этого жаждал.

— Вы правы. Мы не поддерживаем отношений с людьми смешанной крови — не из брезгливости, разумеется, а из чувства самосохранения, — задумчивый взгляд старца остановился на лице гостя. — Понимаете, Айден — странная планета... Прекрасный огромный мир, породивший разумную жизнь и приспособленный для жизни! За исключением экваториальной зоны, разумеется. Там немного жарковато... — он усмехнулся.

— Немного, — согласился Блейд, вспоминая скалу Ай-Рит и белесый пар над Зеленым Потоком.

— В нашем мире линия экватора проходит по водной поверхности, — продолжал Залар, — и стремительное океанское течение, вместе с непреодолимыми поясами водорослей и убийственной солнечной радиацией, фактически разделяет планету на две части. В северном полушарии — огромный континент Хайры, Ксайден с Кинтанским субматериком, острова Понитэка; на юге — Ратон и практически безлюдный Сайтэк. Две половины планеты, два мира, разделенных не только географически, но и во времени. Веками, может быть — тысячелетиями...

— Благодаря ттна, — подсказал странник, надеясь направить мысли почтенного Залара к интересующему его предмету.

— Несомненно! Ттна появились на Айдене в эру древних царств. То был бронзовый век, эпоха относительного похолодания, когда надвигавшийся с полюса ледник теснил людей к югу. Они исследовали и освоили южное побережье Хайры, Ксайден — до хребта Дарас Кор, и большую часть Кинтана. Центром развития античной культуры стали Страны Перешейка, расположенные в стратегическом месте — между обширным внутренним эстуарием Ксидумена и океаном. Отсюда в древности началось шествие цивилизации — на запад, в будущие Ксам и Айден, и на восток, в Кинтан. Двигались караваны купцов и воинские отряды, текли знания и товары, а вместе с ними путешествовал культ великого божества, солнечного диска. То был грозный бог — Айден на западе, в честь которого назвали империю и весь наш мир, Эдн в Ксаме, Йдан и Ойд на востоке. Он дарил людям жизнь — там, где им полагалось пребывать, — но не позволял продвинуться дальше определенных границ.

— Но это волновало только людей Ксайдена, — возразил Блейд. — В Хайре...

— О, в Хайре все было иначе! Изгнав ттна, предки нынешних хайритов овладели превосходным убежищем, спасавшим от стужи и зимних вьюг. Когда ледник начал отступать, хайриты последовали за ним. Их экспансия была направлена на север и восток огромною континента, и к тому времени они создали собственную культуру, а также овладели воинским искусством... невероятным искусством, судя по дошедшей к нам скудной информации...

Склонив голову к плечу, фаттах'аррад вопросительно уставился на Блейда. Тот кивнул.

— Хайриты — изобретательное и беспокойное племя, — пояснил странник. — Они мыслят рационально и не ждут милостей от Семи Ветров... Я думаю даже, что эти стихии для них не божественны, как наш светозарный Айден, а только покровительствуют чувствам человека — любви, храбрости, благородному воинскому гневу...

— Это интересно, — сказал фаттах'аррад. — Вы обсуждали подобную точку зрения на религию хайритов с Клевасом?

— Да. Теперь он горит желанием отправиться в Хайру. Я обучаю его владеть франом.

Залар улыбнулся.

— Клевас собирается рубить им дрова?

— Он хочет получить представление о боевом искусстве хайритов, — уточнил Блейд, — Но я думаю, что в Хайре он был бы в гораздо большей безопасности, чем в ксайденских империях и княжествах. Предположим, в роли сказителя, человека мирного и дружелюбного. Конечно, хайриты замкнутый народ, но они благородны и не обидят беспомощного путника.

— Что ж, вы наполовину хайрит, вам виднее, — заметил старец. — Но мы начали говорить о боевом искусстве северян, и я хотел бы продолжить эту тему.

— Да, достопочтенный. Как я упоминал, хайриты — рационалисты и умеют приспособить к делу все полезное. После ттна остались тароты и дерево фран, и вот у хайритов появилась конница на шестиногах и невиданное оружие — клинок на длинной рукояти. Тарот впятеро сильнее лошади и в десять раз выносливей — кто может противостоять таким всадникам? Хайриты ездят на шестиногах вдвоем: передний боец рубит и колет франом, задний стреляет из арбалета. Обученные тароты очень послушны, они мчатся в плотном строю, не боятся ни огня, ни копий, и ударом копыт повергают врагов наземь. Ни одна армия Ксайдена не выдержит их атаки! Об этом хорошо знают и в империи, и в эдорате.

— Очень впечатляющий рассказ! — старец даже приподнялся в кресле. — Теперь мне ясно, почему такие мощные государства, как Айден и Ксам, никогда не пытались перебросить войска через Длинное море!

— Пытались, достопочтенный, но это для них кончилось печально. Мои родичи в Хайре говорили мне... впрочем, то очень давние истории.

Фаттах'аррад придвинул Блейду вазу с фруктами, и тот выбрал сочный плод. За всеми этими расспросами и историческими экскурсами стояло нечто конкретное, и старец, владевший великим искусством говорить с людьми, уверенно подбирался к цели. Странник еще не представлял, в чем она заключается.

— Мы остановились на ттна, — напомнил он.

— Да, ттна... В древности они вывезли в благодатный и недоступный южный край тысячи людей из всех стран, о чем до сих пор напоминают наши родовые имена...

— Значит, Найла Д'карт Калитан — та девушка, которую послали мне навстречу, — действительно происходила с Калитана? — прервал старца Блейд.

— Не она сама, юноша, ее далекие предки... Мои, к примеру, были из Сайлора... Но не будем отвлекаться. Итак, ттна выполнили свою миссию и ушли со сцены; а мы за последующие века прибавили немало к их достижениям. Однако и северные страны не стояли на месте. Все шло своим чередом; тысяча лет прошла у нас, и тысяча — у них. Пришли новые времена.

— Вы не хотели бы, достопочтенный, порассуждать о том, что будет дальше? — спросил странник, — В свете происходящих на севере изменений?

— Это очевидно, юноша. Со временем северные страны выйдут из эпохи варварства и вступят в технологическую эру. Первые же воздушные аппараты, способные преодолеть границу экватора, отправятся на юг. С воинами, разумеется.

— Когда же это случится?

— Не так скоро. Я думаю, через триста или пятьсот лет, — фаттах'аррад задумчиво чертил что-то пальцем на столе. — Может быть, раньше... Возьмите, скажем, Сайлор, родину моих предков. Мощное государство, расположенное на полуострове юго-восточного Кинтана. Ело земли проникают в пояс водорослей почти до самого экватора... там мертвая выжженная пустыня, в которой никто не живет. Но все же это суша! Ее можно преодолеть, найти убежище в скалах, выстроить флот Пожалуй, когда сайлорцы закончат свои распри с Катрамой, им не нужно будет изобретать летательные машины, чтобы пересечь экватор... хватит парусных судов!

— Сайлор... — Блейд следил теперь за сухим старческим пальцем, рисовавшим на гладкой столешнице контуры остроконечного полуострова. — Сайлор, конечно, очень далек от Айдена... и, в то же время, вполне досягаем. Надо разобраться с Ксамом и выйти к побережью Южно-Кинтанского океана. Оттуда плыть морем на восток... три-четыре дня до Калитана и вчетверо дольше — до Сайлора и Катрамы... Сотня больших кораблей, десять тысяч айденских пехотинцев и две тысячи хайритских всадников... Для устрашения Сайлора этого хватит.

Фаттах'аррад смотрел на него с каким-то странным выражением, и Блейд внезапно сообразил, что строит планы мировых завоеваний перед лицом убежденного пацифиста. Не просто пацифиста — человека, не приемлющего насильственную гибель разумного существа ни при каких обстоятельствах! Что он думает о нем, этот старец с холодными темными глазами? Проклинает день, когда южанин Асруд встретил светловолосую хайритку? Женщину, родившую Арраха Эльса Ригона, который способен утопить в крови целый мир?

Какие бы мысли ни бродили в голове почтенного Залара, внешне он остался спокоен.

— Вы настойчивы и умны, друг мой, — внезапно сказал он — Очень настойчивы и умны... Чего стоит одно упорство, с которым вы добирались сюда! И Клевас пересказывал мне кое-какие из ваших историй... например, о том, как вы разгромили в холмах ксамитское войско. Такие деяния необычны для молодого человека, почти юноши. Перед встречей с вами я внимательно просмотрел все донесения Асруда; он сообщал о том, что у него появились сын и дочь, но нигде нет ни слова об особых талантах его Эльса... ваших, я имею в виду. Такое впечатление, что гибель отца сильно повлияла на вас... Вы будто бы заново родились на свет, Эльс!

Да, этот старик умел сложить два и два, получив верный результат! На миг Блейд почувствовал, как виски его покрылись испариной. Однако он тут же напомнил себе, что разоблачение не грозит смертельной опасностью; собственно говоря, никакой опасности вовсе не было. Его не убьют, не посадят в темницу... просто вышлют, как персону нон грата, вот и все! Ну, это он переживет.

— Азаста Райсен советовалась со мной насчет вашего проекта... я имею в виду политику сдерживания, — продолжал меж тем фаттах'аррад. — Чтобы вынести определенное заключение, я должен был изучить материалы и взглянуть на вас, молодой человек. Теперь у меня нет сомнений, что вы совершите все, о чем говорили Азасте. Чрезвычайно тревожный факт! Политика сдерживания — неплохая вещь для нас, по крайней мере... Но теперь я представляю, чего она будет стоить несчастным северным варварам! Вы приведете своих друзей-хайритов в Айден, вы сбросите с престола императора, перережете его сторонников, а потом — потом ваши хайриты вытопчут Ксам, Перешеек, станы Кинтана... весь мир!

Он заметно взволновался, и Блейд мягко напомнил:

— Во-первых, этот мир угрожает Ратону. Во-вторых, почтенный Залар, насчет императора и его сторонников... Я не знаком с его светозарностью Аларетом Двенадцатым, но его слуги и сторонники — это же мерзавцы! Мой отец умер под пытками...

Старец прервал его, подняв руку.

— Во-первых, Ратону не нужна безопасность, купленная такой ценой. Во-вторых, насчет мерзавцев... — он явно передразнивал Блейда. — Они не мерзавцы, а закономерный продукт своей эпохи — как и вы, кстати. Только вы уже отчасти приобщились к цивилизации... Вы знаете, что наша планета кругла, как шар; вам известны карты всех земель, морей и океанов, расстояния и естественные препятствия... Наконец, вы не боитесь ни демонов, ни богов! И все это, в сочетании с вашими личными качествами, дает вам колоссальное преимущество перед самыми великими полководцами прошлого. Вы, Эльс, можете стать злым духом Хайры и Ксайдена.

— Почему же не добрым? — с кривой усмешкой спросил Блейд. Теперь он знал, почему фаттах'аррад так хотел встретиться с ним.

— Потому что, несмотря на весь ваш ум и недавно приобретенные знания, вы — человек своего варварского мира. И я предвижу, что когда север будет завоеван, жажда власти взыграет в вашей душе и вы сами поведете войска на завоевание южного рая! Будь вы человеком зрелым и цивилизованным...

— Стоп, — прервал его странник. — Будь я человеком зрелым и цивилизованным, что тогда?

— Вы были бы склонны к умеренности... к решению вопросов не силовыми методами, а политическим и экономическим воздействием. Но, боюсь, такие материи вам непонятны, Эльс.

— Зачем же вы пригласили меня сюда, достопочтенный? Чтобы нарисовать страшную картину, а потом... что потом? Отрубить мне голову? Заточить навеки в яме? Выслать?

— Я хотел убедиться, в силах ли вы выполнить свои планы...

— Убедились?

— Да. Теперь я пытаюсь отговорить вас от реализации проекта завоевания мира. Это все, Эльс, что я могу сделать с вами.

Уперевшись локтями в стол, Блейд закрыл ладонями лицо; он не хотел, что фаттах'аррад видел его, пока он будет размышлять. Он почти решился. Он понимал, что этот старец даст сто очков вперед и Клевасу, и Азасте, и ему самому. Мудрый искусный человек, умеющий утешать соплеменников — и убеждать их. Слово было его оружием, и он пользовался им мастерски. Скорее всего, настоящий Рахи Ригон сейчас бы ужаснулся, забыл о великих свершениях, о звоне клинков и грохоте битв и принял южное гражданство. Навсегда! Потом его подобрала бы и утешила хорошая умненькая девушка вроде Найлы, отяготив потомством и радостями семейных забот. Аррах Эльс бар Ригон вышел бы из игры, а Хорада решала бы свои проблемы без участия такого опасного субъекта. В конце концов, налет варварских аэропланов ожидается не завтра... Есть силовой щит, есть — или будут — космические корабли...

Блейд развел ладони и взглянул прямо в темные зрачки фаттах'аррада.

— Достопочтенный, вы задали мне много вопросов, и я ответил как сумел. Могу я теперь задать вопрос вам?

— Конечно, — в глазах старца мелькнуло удивление.

— Все ли люди ваших лет становятся в Ратоне фаттах'аррадами?

— Нет, сын мой. Надо еще дожить до этих лет.

— Не иронизируйте. Я спрашиваю серьезно.

— Тогда вот вам серьезный ответ: люди разные, и старики тоже разные. Одни с возрастом глупеют, другие... другие наоборот.

— Я понял. И много ли фаттах'аррадов в Ратоне?

— Хм-м... Право, не считал... Сотня, я надеюсь.

— Один из миллиона?

— Один из миллиона.

— Значит, все они — очень уважаемые люди? К их мнению прислушиваются?

Залар вдруг расхохотался; смех у него был заливистый, молодой.

— Кажется, Эльс, вы хотите выяснить, какой властью я обладаю, верно?

Да, этот старец быстро соображал!

— Не властью, но влиянием на общественные дела, скажем так, — Блейд тоже улыбнулся. — Мне известно, что в Ратоне нет правителей.

— Ну, со мной советуются... иногда... по вопросам морального порядка...

— Связанным с деятельностью Хорады?

— Естественно. Ведь я живу рядом, и других фаттах'аррадов тут нет.

— Ваши рекомендации обязательны для выполнения?

— Ни в коем случае, юноша. Есть координатор Хорады, есть координационный совет...

— А был ли случай, когда они отвергли ваш совет?

Глаза старика сверкнули; он понял, куда загонят его быстрые и уверенные вопросы гостя. Блейд, довольный, снова усмехнулся; его собеседник был честным человеком и ничего, кроме истины, сказать не мог. Пожалуй, в других делах фаттах'аррада не объедешь по кривой, но игры в вопросы и ответы Ричард Блейд вел три десятка лет и был способен потягаться с мудрым Заларом.

Старец первым отвел взгляд и с некоторым смущением пробормотал:

— Говоря по правде, я такого не помню.

— Значит, вас попросили сделать моральную апробацию моих планов, — заметил странник. — И ваше мнение будет решающим.

С минуту фаттах'аррад молчал, что-то обдумывая, потом произнес:

— Моральную апробацию, да... Удивительно точное выражение. Однако весьма странное для айденского нобиля, пусть даже усвоившего тридцать учебных лент.

— Скажите, отец мой, — с веселой решимостью прошептал Блейд, склонившись к уху собеседника, — верите ли вы в переселение душ?

— Переселение душ? Это что такое? — таким же таинственным шепотом ответил Залар; похоже, игра начинала ему нравиться и он предчувствовал совершенно поразительные откровения.

— Переселение душ обозначает ситуацию, когда разум одного человека внедряется в мозг другого, подавляет его сознание, овладевает телом. И вот результат: видимость одна, суть — совсем другая.

— Вы это серьезно, Эльс? — старец воззрился на Блейда с преувеличенным ужасом.

— Абсолютно! Только не будем обсуждать нравственную сторону подобного эксперимента. Что произошло, то произошло, и хотя я сожалею о судьбе сына Асруда Ригона, я ничего не в силах изменить.

Внезапно Залар понял, что гость вещает о делах необычайных с полной серьезностью. Отпрянув, он прижал ладонь к виску и спросил:

— Кто вы, Эльс?

— Человек иного мира. Испытатель, проверяющий действие новой установки... точнее — огромного аппаратурного комплекса. Тело мое — там, — Блейд повел рукой в сторону, обозначив некую неведомую даль, — и оно весьма немолодое, почтенный Залар. Эта моя истинная плоть находится в состоянии анабиоза, а сам я здесь, в новых доспехах, — он хлопнул себя кулаком по мощной груди. — Вот он, Ричард Блейд, пришедший в Айден с планеты Земля!

— Эльс, вы меня не разыгрываете?

— А вы как полагаете? Что может знать айденский нобиль, даже усвоивший тридцать ваших учебных лент, про анабиоз, электрическую активность мозга, компьютеры, гравитацию, элементарные частицы? Не стану утверждать, что хорошо разбираюсь в подобных вещах, но я бы смог истолковать любой из этих терминов! Хотите послушать?

— Нет, не хочу... Я знаю, что вы сказали правду, — фаттах'аррад откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Некоторое время старик сидел молча, видимо, пытаясь осознать и оценить всю невероятность услышанного; потом веки его приподнялись. — Мы такого делать не умеем, — медленно произнес он. — Наши специалисты полагают, что эксперименты на человеческом мозге антигуманны.

— Я же просил вас не обсуждать моральную сторону данного эксперимента, — мягко заметил Блейд. Лейтона бы сюда, покойного Лейтона! С каким удовольствием он понаблюдал бы за его светлостью, сцепившимся с фаттах'аррадом но вопросу гуманизма! Эти два старца были бы достойной парой на интеллектуальном ринге!

— Ладно, не будем, — Залар повернулся в кресле, с новым интересом разглядывая гостя, — Значит, вы представитель некой высокоразвитой культуры... некоего социума, обитающего не то на звездах, не то в ином времени и пространстве... — в его словах явственно прозвучал вопрос.

— Я не могу сказать, где именно, — Блейд решил сразу покончить с этой проблемой. — Поймите, я прибыл сюда не в космическом корабле и не с помощью машины времени. Меня... гмм... передали, если можно так сказать, и я не больше вашего знаю, где находится мой родной мир.

— Но вы можете уйти обратно?

— В любой момент. Однако Айден мне нравится и мой визит не имеет жестких временных сроков.

— Так... Вы... как вы назвались?.. Ри-ичард Блейд? — он мягко растянул первый слог. — Вы, Ричард...

— Простите, достопочтенный... Я бы хотел, чтобы вы называли меня по-прежнему Эльсом. На всей планете вы один знаете, кто я и откуда... — он сделал паузу. — Я просил бы сохранить это в тайне и не расспрашивать меня о том, чего я не знаю или не могу рассказать.

Его расчет был точен. Только этому человеку он мог открыться и только ему имело смысл ставить подобное условие. Да, и Азаста, и Клевас, и другие сотрудники Хорады — как и любой обитатель Ратона — уважали права личности, но, столкнувшись с невероятным, они могли не выдержать. Их душевный покой был бы нарушен, неудовлетворенное любопытство вступило бы в борьбу с обещанием сохранить секрет; результатом, как минимум, явились бы долгие дискуссии и вопросы, повисающие без ответа, будили бы подозрения. Как раз этого Блейд хотел избежать.

По сравнению с Азастой, Сэндом и даже Клевасом фаттах'аррад Залар был человеком совсем иного калибра. Один из миллиона — это что-нибудь да значило! Один из сотни некоронованных старейшин Ратона, властитель по праву мудрости — да, да, властитель, что бы он там не говорил! Его память и сердце хранили множество тайн людских — что значила для него еще одна, пусть столь необычная и интригующая? Почтенный Залар был профессиональным исповедником и не мог, не имел права пересказывать то сокровенное, личное, что доверялось ему и только ему. Особенно в тех случаях, когда его просили сохранить тайну.

Но, с другой стороны, он обладал огромным и несомненным влиянием — причем именно в делах Хорады. Блейд не сомневался, что никто не станет доискиваться причин, почему Залар дал ту или иную рекомендацию; он чувствовал, что мнению фаттах'аррада доверяли почти инстинктивно. Это выглядело бы мистически для столь рационального общества, но "говорящие с людьми" являлись совестью Ратона, а дела совести далеко не всегда поддаются логическому анализу. Если б удалось убедить этого старца...

Залар меж тем размышлял. Вероятно, выводы его были близки к предугаданным Блейдом, ибо, подняв на гостя спокойный взгляд, он заметил:

— Я готов согласиться с вашим условием, Эльс, но ставлю свое. Вы должны объяснить некое несоответствие в предложенной вами версии... некий алогизм, весьма смущающий меня.

— Я постараюсь. — Блейд догадывался, о чем пойдет речь.

— Итак, вы представитель высокоразвитой культуры, — словно подтверждая этот факт, Залар шлепнул ладонью по столу, — Ваш опыт, ваши знания и моя интуиция неопровержимо свидетельствуют об этом. Ваш взгляд на мир неизмеримо шире, чем допускает скудное воображение Арраха бар Ригона, айденского нобиля... Я почувствовал это, однако ошибся в другом: вы — не гений варварской эпохи, а обычный человек... умный человек, — подчеркнул старик, — пришелец из иного мира, который во многом равен нашему. Объясните же мне тогда, — пронзительные черные зрачки поймали взгляд Блейда, — вашу агрессивность! Вашу способность убивать, несовместимую с высоким разумом! Ваше нападение на Азасту Райсен, наконец!

Странник был готов к этому вопросу.

— Видите ли, достопочтенный, — спокойно произнес он, — в моем мире не было ттна. Мы до всего доходили сами, и наш путь — это путь северян Айдена Мы ничего не потеряли — даже своих неприятных качеств. Иного объяснения я дать не могу.

— Что ж, мир многообразнее, чем я думал до сих пор. — Залар покачал головой. — Но что касается Азасты...

— Это иное, — прервал его Блейд. — Ошибка, недоразумение! Я винил ее в гибели Найлы... и я представлял ее совсем иначе. Бездушным человеком, пославшим беззащитную девушку на смерть ради каких-то таинственных и неблаговидных целей.

— Как вы могли подумать такое!

— А что я должен был подумать, когда мой аппарат сбросили в Зеленый Поток?

— В таких аппаратах не разбиваются! Машина надежно защищена!

— Я и не разбился. Мой флаер выбросило на островок, где обитали людоеды.

Фаттах'аррад был готов что-то возразить, но внезапно до него дошло сказанное Блейдом, и он поперхнулся.

— Я сбежал от них и проплыл в Зеленом Потоке четверть экватора до встречи с Найлой и еще четверть — на ее корабле. Потом Найлу убили... — Блейд помолчал. — Я сжег ее тело и отправился сюда... и не было дня, чтобы я не проклинал того, кто послал ее на смерть!

— Понимаю... — старик как-то осунулся, съежился в своем покойном кресле; казалось, впервые за многие годы фаттах'аррад не знал, как утешить собеседника. Впрочем, Блейд пришел к нему не за помощью и в утешениях не нуждался.

— Поскольку мы выяснили, кто есть кто, вернемся к нашей маленькой проблеме, — произнес он. — В вашем распоряжении имеется подходящий человек, зрелый, цивилизованный и, смею заметить, весьма опытный в тех делах, которые предстоит совершить. Я не сторонник насилия и искренне желаю помочь Ратону. Если вы поддержите мой проект, я отправлюсь на север с необходимым снаряжением и средствами, что значительно упростит задачу. Речь идет о связях с вашими агентами, кое о каком техническом оборудовании и презренном металле, — он щелкнул по горлышку кувшина, и серебро отозвалось тонким протяжным звоном

— Хмм... И вы разгромите Ксам, а потом высадите пехоту и всадников в Сайлоре?

— Продемонстрирую пехоту и всадников в Сайлоре. Увидев хайритов верхом на шестиногах, они станут больше думать о севере, чем о юге. Для этого совсем не нужно устраивать резню, достопочтенный. Что касается Ксама, то я говорил, что с ним надо разобраться, а не громить.

— Разобраться? Что это значит?

В некоторых вопросах фаттах'аррад проявлял потрясающую наивность, и Блейд терпеливо начал объяснять:

— Существует масса способов кроме большой войны. Войны, кстати, лишь вызывают озлобление и редко приводят к желаемому результату. Во-первых, — он начал загибать пальцы, — можно подкупить часть ксамитских князей и спровоцировать бунт. Во-вторых, построив мощный военный флот, можно парализовать ксамитскую торговлю со Странами Перешейка. В-третьих, можно завалить тот же Перешеек зерном из восточных провинций империи по демпинговым ценам, перекрыв экспорт из Ксама. Вчетвертых, можно захватить железные, медные и оловянные копи в Восточных горах, откуда эдорат получает металл. В-пятых, обойдя Ксам с юга, можно выстроить базу на побережье Кинтанского океана, которая будет контролировать все морские перевозки в том районе. Одним словом, достопочтенный, есть много способов утеснить соседа, если ты сильнее и богаче его. То самое политическое и экономическое воздействие, о котором вы так недавно толковали глупому Эльсу.

Фаттах'аррад продолжал задумчиво смотреть на Блейда, кивая в такт перечисляемым напастям, готовым обрушиться на Ксам. Наконец он спросил:

— Кто вы, Эльс? Я имею в виду вашу настоящую профессию? Или это тоже тайна?

— Специалист по выживанию. Разве это не заметно? — Блейд усмехнулся.

— Заметно. И в этом качестве вы намного превосходите людей Хорады.

Странник склонил голову. Трудно сказать, являлись ли слова Залара комплиментом или насмешкой, но он верно разобрался в ситуации, и это было приятно.

— Предположим, я не поддержу вас. Что тогда? — быстро произнес старик.

— Ничего. Ваши проблемы останутся вашими проблемами. Я постараюсь соблазнить еще пару-другую девушек, научу Клеваса вертеть фран и вернусь в Айден. Перережу глотку одной чиновной крысе — за старого Асруда, — и буду жить-поживать в своем наследственном замке. Лотосы Юга не для меня!

— Лотосы?

— Магические цветы, чей аромат дарит забвение, склоняя душу к миру и покою.

— Но ведь когда-то вам придется уйти?

— Чтобы вернуться вновь. Айден мне понравился, достопочтенный.

— Включая Ратон?

— Особенно Ратон.

— И вы, однако, не хотите остаться у нас?

— Гоблину не место в стране фей, — ответил Ричард Блейд.

* * *

Ночью он долго не мог уснуть, а когда налитые усталостью веки наконец опустились, под черепом прозвенел сигнальный колокольчик.

"Ричард, — донеслось из туманных далей, с берегов реки, одетых гранитом, из подземелья древнего замка. — Ричард! Дик!"

Сон отлетел.

"Джек?"

"Он самый, дружище. Я вижу, с момента предыдущего сеанса вы переместились на пять тысяч миль к востоку".

"Вы научились различать такие подробности?"

"Научился. Однако не бойтесь, я не собираюсь подглядывать за вами в ванной".

"В ванной — пожалуйста. Только не в спальне".

"Будем считать, что мы закончили разминку. Как ваши дела?"

"Как в раю".

"В самом деле? Это приятно слышать, Дик".

"Есть какие-нибудь новости?"

"Да. В вашем раю найдется место еще для одного парня?"

"Хотите снова навестить меня, Джек?"

"Избави Боже! Чтоб я, мирный пожилой ученый..."

"Вы — жуликоватый ковбой из Техаса, скрывающийся от налоговой полиции".

"Я — цивилизованный человек, сэр! Из Калифорнии, самого цивилизованного штата самой великой страны!"

"Ну, так двигайте ко мне, старина. Я нахожусь сейчас в месте, где просто обожают цивилизованных людей. Особенно из Калифорнии!"

"Их подают там под майонезом или с чесночной подливкой?"

"В горчичном соусе".

"Тогда это не для меня. В ближайшие полвека я не собираюсь выбираться из своего подвала. Однако, Ричард, тут есть парень, которому срочно нужна помощь... сердце уже отказывает".

Блейд похолодел.

"Дж.? Вы говорите о Дж.?"

"Почему вы так решили? С ним все в порядке. Старый мамонт еще вас переживет. Я имел в виду одного вашего приятеля".

Странник вспомнил; теперь он догадывался, о ком идет речь.

"Что вы с ним сделали?"

"Заморозил. Неделю-другую смогу держать в таком состоянии. Дик, есть ли поблизости от вас необходимая вакансия? Крепкий мужчина под тридцать, рыжий, с голубыми глазами. Я сумею всадить своего пациента в любого аборигена в двадцати милях от вас".

"Нет!"

"Но почему? Он умирает. Дик!"

"Я же сказал, что нахожусь в раю. Пощадите безгрешных ангелов, Джек!"

"Тогда вам лучше перебраться в ад. И учтите, времени у нас немного. Я выйду на связь ровно через два дня".

Бесплотный голос Хейджа смолк, и Ричард Блейд погрузился в мрачные раздумья.

Глава 6. ОТЛЕТ

Утром, устроившись на крыльце, Блейд принялся точить фран Ильтара. Тот, который подарила Састи, был девственно чист и остр, но он полагал, что древнему клинку недолго осталось ждать.

Солнце пригревало, но с реки еще тянуло ночной прохладой; ее серебристая гладь просвечивала сквозь ажурные кроны плакучих ив и тополей. Подняв голову, Блейд мог видеть вершину франного дерева, что росло за павильоном; зеленовато-сизой свечой она уходила в небеса, словно палец, нацеленный прямо в неведомую планету, родину ттна, шестиногих таротов и этого древесного исполина, несокрушимого, как само время. Над франным деревом проплывало облако, похожее на пухлый белоснежный цеппелин с причудливым драконьим хвостом. Непоседливый Алтор. Ветер странствий, нес его на север, к истокам полноводной Зайры, к горному хребту, за которым простирались джунгли, болота, узкая лента стремительного водного потока и снова болота, но уже принадлежавшие другому континенту и другому миру. Странник отлично помнил те места, леса, холмы, степи, саванну, и так — до самых границ Айдена. Он проводил облако взглядом, жалея, что не успел купить билет на этот туманный и зыбкий воздушный корабль.

Но он не нуждался в непадежном облачном лайнере и даже в крыльях стремительного Алтора, золотогривого Майра и остальных пяти хайритских ветров. Слева от крыльца, чуть приподняв нос к небесам, замер стреловидный аппарат, отливавший розовым и золотистым. Лучи солнца играли на прозрачном пластике пилотской кабины, на округлом вытянутом корпусе, на коротких, скошенных назад, крыльях, на хвостовых стабилизаторах. Такие знакомые, привычные очертания... Блейд усмехнулся. Трудно найти место внутри или снаружи флаера, которого не касались бы его пальцы за долгие месяцы пути; однако теперь он знает, что — нажимать, и что — крутить... Теперь никому не удастся сбросить его вниз!

Он с силой провел точильным камнем по клинку, наводя последний глянец, и начал осматривать стрелы. Их оставалось десятка два, стальных недлинных болтов, пробивающих насквозь щит, панцирь и то, что этот панцирь должен защищать. Добрая хайритская работа... как и арбалет... Недолгое дело собрать оружие и припасы, забросить в машину и взмыть в небеса... Не распрощавшись ни с кем, так же, как он покинул Тагру...

Странник распрямил спину, услышав скрип гравия под торопливыми шагами и уставился на пышный куст в голубых цветах, за который убегала дорожка Кто-то идет, и явно к нему... хотя для гостей еще рановато. По делу?

За кустом мелькнул серый комбинезон Састи. Она почти бежала, и Блейд отметил тревогу в ее глазах и учащенное порывистое дыханье. Похоже, фаттах'аррад Залар вынес свой вердикт, подумал он. Или случилось что-то более серьезное? После ночи, подаренной ему синеглазым координатором, он был готов разделить ее заботы.

— Эльс! — Састи стояла перед ним, прижимая к груди руки. Блейд отложил стрелы и встал. Он был полунагим; замшевые хайритские штаны да пояс с бронзовыми бляхами, над которым бугрились мышцы живота, делали его похожим на скифа, готовящегося к набегу.

— Хорошее утро, Азаста. Пройдешь в дом? — он кивнул на деревянные ступени, что вели на веранду. — Или вынести кресло сюда?

Она все еще не могла отдышаться и только отрицательно замотала головой. Пепельные волосы рассыпались по плечам, к вискам, покрытым испариной, прилипли темные завитки.

— Эльс, у нас возникли сложности... — голос Састи прерывался, хотя она старалась говорить спокойно. — Ты слышал про Ар'каста?

Блейд кивнул. Ар'каст являлся ратонским резидентом в Ксаме, а это значило, что он выполнял в эдорате ту же работу, что и покойный Асруд в империи.

— Кажется, с ним что-то происходит... что-то плохое, милый... — Ласковое слово вырвалось у нее так легко и непроизвольно, что сердце Блейда на миг затопило теплой волной. Когда у женщины случается беда, она спешит к своему мужчине, подумал странник. И это правильно; так должно быть всегда и везде — в цивилизованном Ратоне и в других местах, не столь гостеприимных и безопасных.

Он шагнул к Састи и нежно обнял се, чувствуя, как женщина доверчиво прильнула к его груди.

— Прежде всего, успокойся. Волнение и страх — плохие помощники.

— Я спокойна. — Действительно, ее дыхание стало ровным и голос больше не дрожал. — Ночью мы получили дурные вести, Эльс. Ментальное излучение Ар'каста внезапно изменилось... похоже, ему пришлось перенести болевой шок. Выводы всех трех наблюдателей совпали: его пытают. Они... наши связисты... уже сталкивались с такими вещами.

— Ар'каст не остановил сердце?

— Нет. Либо он еще на что-то надеется, либо... — она сделала паузу. — Понимаешь, Эльс, Ар'каст провел в Ксаме двадцать пять лет... У него есть дочь...

Блейд кивнул. История Асруда повторялась; тайное искусство ратонских разведчиков не могло спасти их от мук.

— Вы знаете, в чем дело? — спросил он. — Почему провалился Ар'каст?

— Вряд ли это провал. Он — большой человек в Ксаме... служит эдору верой и правдой много лет. Скорее всего, он в чем-то провинился или попал под подозрение... — Састи подняла на Блейда глаза, полные слез. — Эльс, мы не можем оставить его без помощи! Сначала твой отец, потом — Найла... теперь — Ар'каст...

— Положим, я приму, участие в этом деле, — странник погладил пепельные локоны Састи. — Что скажет фаттах'аррад?

— Он уже сказал... сказал, что мы можем полностью довериться тебе... сказал даже больше — что ты лучше нас знаешь, как и что делать.

"Поразительно!" — было первой мыслью Блейда. Потом он решил, что почтенный Залар — самый здравомыслящий среди пацифистов, какие когда-либо ему встречались.

— Странно, — шепнула Састи, — у тебя нет нашей подготовки, знаний... и все же он советует полностью довериться тебе...

— Возможно потому, что я — человек решительный, — усмехнулся Блейд. Пожалуй, это объяснение было не хуже прочих.

— Догадываюсь, — на губах Састи тоже мелькнула тень улыбки.

— Будем считать, что наши мнения совпадают. Могу ли я теперь поинтересоваться кое-какими подробностями насчет Ар'каста? Например, где он живет? И где находится сейчас?

— У него дом в Катампе. Это крупный порт и военная база на Внутреннем Ксидумене... собственно, самый большой город Ксама, Эльс. Рядом, в Восточных горах — рудники, центр производства оружия. Под городом — верфи, торговые дворы, мастерские... и там же находится ад'серит.

Про Катампу Блейд уже слышал — еще в Айдене, от бар Занкора, когда они составляли карту. Фактически, Катампа была столицей эдората, что подтверждалось размещением в ней ад'серита, правящего совета, со всеми его службами. Формально же первенствовал Тиллосат, расположенный почти в центре страны, милях в пятистах от побережья. Там пребывал эдор — средоточие светской и духовной власти, император и первосвященник, который, однако, редко вмешивался в практические дела. У него имелись задачи поважнее — молитвы светлому Эдну. Всем прочим занимался ад'серит, прибегая к помощи эдора лишь в спорных случаях, к числу которых относилась и вечная дилемма — казнить или миловать. Впрочем, министры и генералы ад'серита казнили направо и налево и без подсказки эдора, но никто не посягал на его прерогативы милосердия. Но, по слухам, эдор был суров и милость являл не часто.

— Я полагаю, что должен вылететь в Катампу, пробраться в дом Ар'каста и выяснить, что произошло, — заметил Блейд. — Потом можно действовать по обстоятельствам — либо силой, либо хитростью, либо золотом. Так или иначе, я вытащу его и привезу сюда. Принимается?

— Принимается. Только насчет силы, Эльс... ты же будешь один...

— Золото — тоже сила, моя дорогая. Будет золото, будут и люди. Если верно то, что я слышал о Катампе, в ней множество пришлых. Не из Айдена, конечно, и не из Хайры, а с Перешейка и из торговых городов Кинтана. Торговцы, искатели приключений, разбойники, пираты... Понадобится, так я навербую целую орду и возьму штурмом замок ад'серита.

— Но в нем полно войск...

— Вот тут-то нужна хитрость. — Блейд рассуждал уверенно, не желая тревожить Састи. Однако, с точки зрения профессионала, штурм катампских темниц не выдерживал критики: солдаты у Ксама были отличные и им не составляло труда разогнать тысячную банду наемников. Нет, скорее надо идти на дело с двумя-тремя верными людьми или вообще одному. И окончательный план составить на месте.

— Мне нужно описание дома Ар'каста, — сказал он. — Где расположено его жилище, что находится вокруг — в общем, все, что вам известно. И потом, придется спрятать флаер...

— У Ар'каста оборудован пункт связи — в скалах, на самом побережье, недалеко от города, — заметила Састи. — Там стоит его машина, так что у вас будут два аппарата.

— Если он окажется в состоянии пилотировать флаер, — с сомнением произнес Блейд.

— Это не важно, Эльс. Главное — запихнуть его в кабину и нажать опознаватель. Через два фара машина приземлится в Саммате.

— Хорошо. Как я найду его тайник?

— Мы дадим тебе нужное устройство... что-то вроде маяка.

Пеленгатор или радар, понял Блейд. Что ж, превосходно! Он чувствовал, как возбуждение начинает охватывать его. Слишком он засиделся на Юге; теперь пришла пора покинуть страну лотосов и отправиться туда, где растет колючий терновник. Очень кстати — если учесть пожелания Хейджа! В Катампе найдется сколько угодно крепких и здоровых мужчин; целые штабеля подходящей плоти, так что новый пришелец с Земли сможет выбрать наилучшее. Вот только с цветом кожи и волос ожидаются затруднения — и ксамиты, и люди с Перешейка смуглы и чернявы. Ладно, решил странник, если у визитера будут претензии, второй обмен произведем в Айдене.

Он присел и начал собирать стрелы. В глазах Састи мелькнул испуг; видимо, она уже представляла, как эти смертоносные стальные болты вонзаются в человеческие тела, дробят кости, рвут артерии, протыкают шеи. Блейд потянулся за франом.

— Видишь, недаром я наточил клинок... — начал он и замолк, сообразив, что еще немного, и Састи ударится в панику. Он вовсе не собирался дразнить ее и быстро сказал: — Но это не значит, что я пущу его в ход. Золото отпирает двери темниц лучше железа.

Как странно! Музей в пагоде Састи был полон таких же опасных предметов, клинков и остриев! Однако сия коллекция не внушала ей ни отвращения, ни страха. Вероятно, Азаста Райсен смотрела на экспонаты своего смертоносного арсенала как на произведения искусства и до сих пор не задумывалась над их прямым назначением. Одно дело — сабля, висящая на ковре, и совсем другое — меч в руках воина; разница та же, что между понятиями "быть" и "не быть".

Блейд припомнил, что Найла не пугалась вида обнаженной стали и зрелища смерти. Да, подобные вещи казались ей неприятными, очень неприятными, но малышка не испытывала страха. Например, когда он бился с дикарями Понитэка... Она тогда стояла у руля своей "Катрейи" и правила суденышком с полным самообладанием... Вероятно, ее, полевого агента, готовили к таким ситуациям — в отличие от Састи, которая ходила в больших начальниках. Блейд не сомневался, какая из этих двух женщин дороже ему, но одна была мертва, а другая — жива. Поэтому, собрав оружие в охапку, он ласково улыбнулся Састи и сказал:

— Позаботься о золоте, моя дорогая, а я позабочусь о железе.

Азаста кивнула и заторопилась к белому павильону; похоже, она испытывала облегчение.

* * *

Блейд отправился в путь к вечеру следующего дня. Таковы были рекомендации совета Хорады, и они полностью совпадали с его собственными расчетами. Он появится у тайника Ар'каста в нужное время, в первом ночном часу; никто не заметит его машину в темном небе, и чужие глаза не увидят, как флаер неощутимой тенью опустится на скалистый уступ. Неподалеку от Катампы к самому берегу подходили крутые отроги Восточных гор; местность эта была труднодоступной и безлюдной. Блейд рассчитывал пересидеть там до рассвета, провести сеанс связи с Хейджем, а затем отправиться в город.

Поймав взглядом свое отражение в гладкой поверхности фонаря, он довольно ухмыльнулся. Ксамит, сущий ксамит! Косметологи Хоралы потрудились на славу! Его смуглая кожа стала еще темней, волосы отливали цветом воронова крыла, нос сделался шире, подбородок же и скулы заострились. Состав, который подкачали ему под кожу на лице, должен был рассосаться через пять-шесть дней; вполне достаточное время для проведения операции.

Операции! Блейд снова усмехнулся. Впервые он выступал в качестве агента-двойника, выполняя задание двух работодателей: секретной службы Ее Величества и координационного совета Хорады. Правда, этот его визит в Айден носил почти неофициальный характер — ведь он собирался заглянуть в чужой мир буквально на пять минут, только лишь затем, чтобы испытать аппаратуру Хейджа. Тем не менее, он полагал, что находится на службе; прошение об отставке или хотя бы об отпуске им не подавалось. И Соединенное Королевство не могло иметь к нему претензий, ибо захваченная добыча превосходила самые смелые ожидания. В его руках был летательный аппарат, несбыточная мечта земных авиаконструкторов, и он знал про эту чудесную машину если не все, то многое.

Конечно, его пребывание в этом мире несколько затянулось. Пять минут превратились в месяц, потом — в год, а он все откладывал и откладывал возвращение. Сначала — опьяненный вернувшейся юностью, потом — из любопытства, из желания завершить дела, разгадать все тайны... Но дел все прибавлялось, и тайн тоже не становилось меньше. Достаточно вспомнить о межзвездном корабле ттна, покинутом где-то в северных льдах...

Теперь Блейд ясно понимал, что им движет не столько любопытство, сколько ответственность. Подсознательно он уже не рассматривал Айден как чуждый мир, как подмостки для бенефиса заезжего героя-гастролера и первого любовника; он принял на себя всепланетное добро и зло, грехи и радости, жизнь и смерть этого гигантского шара, плывущего неведомо где, рядом со своим солнцем, так напоминавшим земное. Пожалуй, даже в родной реальности он не брал на себя подобного груза, ибо там сфера его интересов была обозначена вполне четко: Британия. Там его не заботило благоденствие России, Индии или Соединенных Штатов; все эти страны, большие, малые и совсем крошечные, оставались врагами, соперниками или, в лучшем случае, партнерами.

Здесь, в Айдене, все было совсем иначе. Он отвечал за весь этот мир, за то, что в нем сохранится и варварская непосредственность Севера, и мудрая зрелость Юга. Он не должен допустить, чтобы беззащитный Ратон истек кровью или закуклился под скорлупой силового поля, чтобы сила и благородное мужество Хайры превратились в жестокую жажду завоеваний, чтобы империя и эдорат перегрызли друг другу глотки, сделав из своих земель опаленные войной кладбища, чтобы мечи завоевателей опустошили Калитан, Перешеек, Рукбат, Катраму, Сайлор. Воистину, он стал пэром Айдена и в этом качестве отвечал за весь Айден! И это чувство, новое и непривычное для Ричарда Блейда, шпиона Ее Величества, будто бы служило предвестником другой ответственности, еще более тяжкой и сложной: ответственности за Землю. За всю Землю, без изъятий и исключений!

Но пока он был тут, в Айдене, и не собирался возвращаться домой. Кажется, с усмешкой думал Блейд, он поторопился, когда обещал Хейджу закончить все дела за шесть месяцев. Половина этого срока уже миновала, а он явно не успеет покорить северное полушарие за оставшееся время. Даже при тайном содействии Ратона!

По правде говоря, его и не тянуло обратно. Иногда он скучал по воркотне Дж. и малышке Асте, обучавшейся в одном из лучших эдинбургских пансионов, иногда ему снились каменные ущелья Лондона и тихий коттедж в Дорсете над Английским Каналом; однако Айден был щедр на новых друзей и врагов, на приключения, тайны и на работу. Теперь, когда Хейдж намекнул, что может пересылать меж Землей и Айденом и тела, и бестелесные сущности, Блейд совсем успокоился. Он строил планы, как подберет в Айдене подходящее тело для Дж.; какого-нибудь пустоголового чиновника лет сорока с превосходным пищеварением, тощего, крепкого и не обремененного семейством. Малышку Ти, когда она закончит свой пансион благородных девиц, можно переправить сюда в истинном обличье. Блейд не сомневался, что Джек Хейдж не откажет ему в подобной просьбе — особенно если ее подкрепить какой-нибудь забавной, но сравнительно безопасной штучкой из Ратона.

Итак, он соберет всех своих под крышей замка бар Ригонов или, чем черт не шутит, императорского дворца. Всех — названного отца, приемную дочь, друзей, жену... Конечно, ведь у него же есть жена! Будущая златовласая императрица!

Усмехнувшись, Блейд прильнул к колпаку кабины, разглядывая убегавшие назад скалы. Он уже миновал благодатные земли Ратона и систему гигантских водопадов, что обрушивались с Северных гор, порождая серебряную Зайру; сами горы, величественные, с вершинами, закованными в лед, тоже остались позади, и теперь под флаером тянулись предгорья. Постепенно скалы, осыпи и неглубокие ущелья уходили назад, сменяясь буйными зарослями джунглей; затем потянулись низменные участки, поблескивающие зеркалами воды — первые предвестники Великого Болота. До заката оставалось еще часа два, и Блейд надеялся, что пролетит над Зеленым Потоком еще засветло. Курс его проходил прямо над приснопамятной скалой Ай-Рит, и он рассчитывал плюнуть на ее поганые камни. Странно, что эти жалкие волосатые каннибалы до сих пор вызывали у него такую неприязнь — не меньшую, чем крыса бар Савалт. Разумом он понимал, что троги, как и дикари Понитэка, такое же естественное порождение Айдена, как звери, травы и деревья, однако память о перенесенных унижениях все еще была жива. Если бы его флаер нес бомбу на двести килотонн, Блейд утопил бы АйРит в жарких водах Зеленого Потока, наверняка заслужив проклятия будущих поколений местных археологов.

Началось болото. Странник протянул руку назад, покопался в мешке и вытащил кинжал Асруда. С минуту он пристально рассматривал ножны, изукрашенные рисунками странных чудищ, и вспоминал тот далекий день в замковой библиотеке, когда они с Артоком бар Занкором впервые поговорили по душам; потом, вздохнув, включил сканер. Его машина стремительно мчалась над бездонной топью, над полями бурых стеблей, напоминавших камыш, над гигантскими раскоряченными стволами деревьевпауков, корни которых уходили в воду и жидкую грязь на сотни футов, над темными глубокими промоинами и ядовито зелеными зарослями плавучих растений. Следящий луч широким конусом уходил вниз, к земле, и иногда путнику удавалось различить на маленьком экране рядом с пультом странных тварей, чудовищных амфибий, похожих на гибрид огромных жаб с черепахами или крокодилами. Это страшное место, не море и не материк, а нечто среднее, превратившееся в зловонную смесь недвижной мутной воды, грязи и гниющей зелени, тоже порождало жизнь, отвратительную и опасную. Блейд с облегчением вздохнул, когда внизу появились бурлящие волны Зеленого Потока, полускрытые вечным туманом, и черные выжженные скалы, вокруг которых кипела пена.

Плюнуть на Ай-Рит ему, конечно, не удалось, поскольку все водное пространство промелькнуло под днищем флаера за пять минут. Блейд вытащил флягу с вином и выпил за то, чтобы проклятая скала, волосатый Бур, все его племя и их пещеры провалились в преисподнюю. Потом он помянул Грида и Найлу. Тело Грида лежало сейчас в яме на песчаном островке в двух тысячах миль к востоку; обгоревшие кости Найлы — среди камнейантиподов, на расстоянии, равном половине экватора планеты. Но плоть ее, нежная и сладкая, развеялась в воздухе, улетела с ветром, выпала с дождем, превратилась в цветы, в травы, упокоилась на зеленых лугах Айдена, Ратона, Ксама, Хайры. Блейд, во всяком случае, надеялся на это.

Он вытер глаза и выпил еще. Холмы и степи Ксайдена мчались под ним; они становились все более пышными, яркими, стирая воспоминания о мерзкой трясине и обжигающем воздухе экватора. Флаер повернул к северо-востоку, к полуострову в самом углу обширной территории Ксама, туда, где высились стены и башни Катампы, где распластались по берегу ее верфи и причалы, где дым сотен кузниц, коптилен и гончарных печей уходил в небеса, где в уютных прохладных рощах прятались дворцы знати, а в подземельях неприступных замков томились узники. Теперь машина летела высоко над землей, стремительная и почти неразличимая за слоем редких облаков.

Солнце садилось. С медно-красного диска светила страннику улыбался сам пресветлый Айден, и Семь Священных Ветров Хайры неслись рядом с его флаером, быстрой птицей, сиявшей розовым и золотым опереньем в последних лучах заката. Впереди мчался Алтор, покровитель путников; за ним — Ванзор, Ветер, раздувающий огонь в горнах оружейников, и Грим, яростный Ветер битвы и мести. Они словно намекали, что дело не обойдется без сражения; но хитроумный Шараст и ловкий охотник Найдел, подпиравшие мощными спинами крылья машины, пели, гудели, свистали о своем — о знании и умении, о твердости и сноровке, и выдержке, и удаче. Сзади парили еще двое — золотогривый Майр, Ветер любви, и основательный Крод, Ветер благополучия и богатства, напоминая, что именно их дары венчают усилия героев. Окруженный своей призрачной свитой, Блейд скользил в темнеющих небесах над плоскогорьями и равнинами, над реками и лесами, сам подобный ветру — долгожданному ветру возвращения.

На небе зажглись первые звезды, когда он миновал Тиллосат, прильнувший к темной невидимой земле. Но странник не пытался разглядеть город эдора; он смотрел вверх, в небо, приветствуя старых друзей — зеленый Ильм, серебристый Астор и мерцающий Бирот. Астор сейчас горел точно на севере, похожий на Полярную Звезду, и Блейд, словно зачарованный, надолго загляделся в его светлое око.

Нет, эти небеса ничем не напоминали земные! Почему же звездное великолепие — в любом мире, где он побывал, — будило воспоминания о доме? Возможно, усыпанное яркими точками ночное небо являлось еще одним штрихом, роднившим чужие миры с Землей. Везде была суша и было море, везде дули ветры и росли деревья, везде жили люди; но, кроме этого, каждый мир, даже невообразимо огромный Уренир, был погружен в космическую беспредельность, в бездонное пространство, в котором ободряюще сияли путеводные огни звезд.

Блейд оторвался от этой величественной картины лишь тогда, когда его аппарат начал снижаться и внизу обрисовалось смутное расплывчатое зарево — тысячи огней Катампы, слитых воедино, что пылали у причалов, складов, воинских постов и домов знати. Светлое пятно сдвигалось вправо, флаер неторопливо кружил над морем, словно птица, выбирающая место посадки; и Семь Ветров, непоседливых и стремительных, умчались на север, в Хайру. Они выполнили свой долг, сопроводив странника и поведав ему о будущих свершениях; теперь настало время приглядеть за хайритами. Шесть легкокрылых братьев сразу ринулись за море, будоража волны, взбивая гребешки пены, своим молодецким посвистом наводя ужас на мореходов. Золотогривый Майр, Ветер любви, не поленился, скользнул вдоль побережья к славному городу Айд-эн-Тагра, залетел в покой древнего замка, где разметалась в постели златовласая девушка, и нашептал ей на ухо весть о скорой встрече.

На панели перемигнулись разноцветные огоньки, и флаер плавно пошел вниз. Раскрыв дверцу, Блейд вдыхал запахи моря, прислушивался к плеску волн и беспокойным птичьим вскрикам; снизу надвигалась неясная громада скалы, едва различимая в свете звезд. На пару секунд его машина зависла над узким карнизом, и он увидел в пятидесяти футах внизу отблеск водной поверхности. Затем скала перед носом аппарата разошлась, флаер медленно двинулся вперед, ведомый невидимым лучиком маяка, и через мгновение вспыхнул неяркий свет. Странник находился в пещере. В дальнем ее конце застыл серебристоголубой летательный аппарат, вдоль левой стены тянулись массивные металлические шкафы, справа находился деревянный стол, а за ним — покрытое шкурами ложе.

Блейд ткнул пальцем торчавшую из прорези головку опознавателя, наклонился к пульту и произнес:

— Эльс — координатору. Я на месте.

Глава 7. КАТАМПА

Утром Блейд отправился в город. На нем был легкий доспех ксамитского сотника, кривой короткий ятаган из коллекции Састи и прочные сандалии. Слишком приметные фран и арбалет пришлось оставить в пещере, зато он прихватил перевязь с метательными ножами, кинжал Асруда и дротик. У бедра, скрытый плащом, висел тяжелый кошель с золотом, поверх коего была высыпана горсть серебряных монет; еще один такой же мешочек странник сунул за пазуху. В потайном кармашке на поясе хранились две ампулы болеутоляющего и опознаватель, которым он запечатал вход в тайник.

Узкая тропа, начинавшаяся тут, сначала круто шла вверх, почти достигая вершины трехсотфутового утеса, а затем петляла на протяжении полумили, спускаясь к каменистой равнине, переходившей ближе к морю в усыпанный крупной галькой пляж. Место, выбранное Ар'кастом для своего тайника, было скрытным; узкий карниз, с которого открывался вход в пещеру, нависал над морем и заметить его с берега было невозможно. Однако тропа, что вела сюда, тянулась меж пропастью и скалистой стеной и кое-где не превышала в ширину ярда; Блейд сразу прикинул, что протащить по ней израненного человека будет нелегко. Впрочем, строить гипотезы на сей счет еще не стоило; вдруг Ар'каста всего лишь прижгли пару раз под мышками, и он вполне сумеет двигаться сам...

Спустившись вниз, странник внимательно огляделся. Тропинка терялась меж камней, и он сложил в самом ее начале приметный столбик из плоских гранитных обломков. Утес, вздымаясь отвесной стеной, уходил к морю, до которого было шагов двести; Блейд с удовлетворением убедился, что тут хватает каменных глыб, и малых, и больших, и совсем огромных, чтобы спрятать целую роту. Значит, он не ошибся, избрав местом предполагаемого свидания ту точку побережья, где пляж и равнина за ним упирались в скалу. Заблудиться здесь было невозможно; прохода на запад вдоль берега моря просто не существовало. Каменный лабиринт у подножия утеса позволял ждать встречи в покое и безопасности.

Вчера ночью, едва он успел перекусить и немного размяться после пятичасового перелета, как Хейдж вышел на связь. Блейд кратко описал обстановку: многолюдный портовый город, море — на севере, с востока — равнина, с запада — горы, прибрежные утесы встают из самой воды. По его прикидке, от окраины Катампы до скал было миль двенадцать-пятнадцать; где-то южнее проходила дорога, оживленный тракт, который вел к рудникам.

Гонец от Хейджа — вернее, переселенец, навсегда покидавший свое изношенное тело, — должен был завладеть наиболее подходящей ему плотью, предоставленной одним из обитателей Катампы. Сам Блейд в этой операции служил, как и раньше, ориентиром, указателем места; но, в отличие от прошлых случаев, сейчас у него под боком находился целый город, совершенно незнакомый и враждебный. Считая солдат и моряков, тут было тысяч двести мужчин подходящего возраста, и его коллега мог вселиться в любого — на южной, западной или восточной окраине Катампы, а также в одном из многочисленных воинских лагерей.

Блейд передал четкие инструкции: двигаться вдоль берега моря на запад до самых скал, спрятаться и ждать. Он также велел сообщить ожидаемому гостю, чтобы тот сразу после переноса притворился пьяным или сымитировал желудочные колики — любую достаточно вескую в глазах окружающих причину, по которой крепкий мужчина вдруг свалился наземь. Собственно говоря, за гостя не приходилось беспокоиться. Едва он окажется в новом теле и чуть-чуть придет в себя, как может назвать пароль возврата; этот человек отправлялся сюда за новым телом, а не за сильными ощущениями. Блейд, однако, хотел встретиться с ним.

Он повернулся к морю спиной и двинулся по равнине, пробираясь вдоль подножия скалистой гряды, и минут через пятнадцать очутился на ровном широком тракте, выходившем из ущелья и тянувшемся на восток, к городу. В этот ранний час дорога была безлюдна; путник отшагал миль семь, пока его не нагнал какой-то смуглый и полуголый местный фермер с тележкой, полной овощей. Эту двухколесную колымагу тащила пара осликов, и Блейд тут же отяготил их собственным немалым весом. Крестьянин, которому выпала честь довезти ксамитского сотника до центрального рынка Катампы, остался весьма доволен мелкой серебряной монетой и, не задавая лишних вопросов, разъяснил бравому воину, где тут что — торговый порт, десяток центральных улиц и площадей, цитадель ад'серита, храмы светозарного Эйда, городская тюрьма, самые богатые дворцы, кабаки и бани с голыми девушками. На девушек Блейд не соблазнился, зато тюрьму и цитадель осмотрел со всех сторон, после чего нанял паланкин с шестью носильщиками и велел доставить себя в Сады Радости на южной городской окраине.

В Садах, являвших собой некий симбиоз варьете, ресторана и гостиницы для состоятельных путешественников, он отобедал. Место это, площадью с четверть мили, напомнило ему Хораду: роскошный парк, в котором стояли уютные дома для постояльцев с полным комплексом средневековых услуг. Тут были прачечная и швейные мастерские, целая улочка с ювелирными лавчонками, кузня, где подковывали лошадей и точили клинки, конюшня и, разумеется, великолепные бани с девочками. Блейда потчевали в павильоне, увитом виноградными лозами; прямо перед ним журчал фонтан, и три стройные танцовщицы услаждали его взор ритмичным покачиванием грудей и бедер. Стоили все эти удовольствия золотой.

Покончив с обедом и увернувшись от девушек, жаждавших теперь потанцевать с красивым молодым сотником в постели, Блейд отправился на конюшню и выбрал себе лошадь. В его воинском ранге было унизительно ходить пешком; к тому же один двухфунтовый кошель давил ему в ребра, а другой чувствительно бил по бедру. Не поскупившись оставить в залог десять золотых монет, странник велел оседлать вороного жеребца, мастью напоминавшего Тарна, и отправился на поиски дома Ар'каста.

Сразу за Садами Радости начинался пригородный район, в котором обитали самые богатые и наиболее благородные граждане Катампы. Занятия у них были разные. Попадались купцы и владельцы судов, мастерских и верфей; обитали тут и важные чиновники ад'серита, военачальники, флотоводцы, крупные землевладельцы и князья, чьи владения занимали десятки миль. Несмотря на такое разнообразие профессий, все эти большие шишки походили в одном: жить они предпочитали во дворцах. При каждом дворце, разумеется, был парк, при въезде в который торчал столб с бронзовым или серебряным щитом, на котором угловатой ксамитской вязью перечислялись все титулы и заслуги хозяина. С одной стороны, это ускоряло поиски, с другой — солидная территория каждого такого имения заставляла тратить время на разъезды. Аристократический район Катампы тянулся на мили и мили, так что Блейд не раз помянул добрым словом собственную предусмотрительность; без лошади его розыск мог занять дня три.

Он не хотел спрашивать дорогу, чтобы не выдать своего интереса к опальному вельможе, и руководствовался только краткими описаниями искомого места, полученными от Састи. Ар'каст, военный советник ад'серита, обитал где-то к западу от Садов Радости, меж благородным адмиралом П'теленом и почтенным лесоторговцем Ин'топуром. Часа за три до заката Блейд нашел его дом. Дворец был не хуже прочих; и, хотя это обширное двухэтажное строение не могло тягаться с наследным замком бар Ригонов, его ухоженный вид свидетельствовал, что положение Ар'каста в эдорате Ксам было почетным и прочным. Что же с ним приключилось?

Блейд дважды проехал мимо столба с серебряным щитом, разглядывая увитый лианами фасад, маячивший за деревьями. Там царила полная тишина; не бегали слуги, не появлялись всадники и паланкины, окна и двери были затворены. Имения соседей, адмирала и торговца — как и прочие, попадавшиеся страннику по дороге, — выглядели куда оживленнее; здесь же все казалось погруженным в глубокий траур. Щит с титулами Ар'каста, однако, не сняли, и Блейд счел это хорошим знаком, решив, что для ратонского разведчика еще не все было потеряно. Скорее всего, он находился под подозрением, и оставалась надежда, что ему удастся оправдаться.

Странник вернулся в Сады Радости, снял домик неподалеку от въезда, заплатив за три дня вперед, велел поставить коня рядом с верандой и подавать ужин. На этот раз ему прислали пятерых девушек — с фруктами, вином, тушеной птицей и свежими лепешками; последняя из красавиц несла лютню. Блейд оставил все, кроме девиц и лютни, приказав не беспокоить его до следующего полудня.

Когда разочарованные красотки удалились, он поел, скормил коню лепешки и остаток фруктов, и вздремнул пару часов. К тому времени, когда в небесах зажглись звезды и круглый диск Баста взошел над горизонтом, он был свеж и бодр, словно проспал целую ночь.

Спрятав в седельную сумку один из кошелей и плащ, Блейд проверил оружие. Ятаган у него был отменный, но слишком коротковатый; может, в доме Ар'каста он найдет что-то более подходящее? Кстати, странное ремесло выбрал этот Ар'каст — военный советник и стратег. Что ратонцы понимают в войне и битвах? Впрочем, Ар'каст прожил в Ксаме десятки лет... возможно, он и в самом деле стал великим стратегом и тактиком. Но чисто в теоретическом плане, решил Блейд; без сомнения, войск Ар'каст не водил. Все равно странно... Для ратонского наблюдателя было бы естественным избрать какое-то мирное занятие вроде торговли...

Размышляя на эту тему, он застегнул перевязь с метательными ножами, повесил саблю через плечо, сунул за пояс кинжал. Тяжелый кошель с золотом болтался у бедра, и Блейд, подумав, подвязал его сзади на поясницу. Теперь он приготовился к любым неожиданностям; золото, клинок и конь позволяли разыграть любой вариант, от подкупа и сражения до бегства.

Тихо ступая в своих мягких кожаных сандалиях, он вывел вороного на дорогу, вскочил в седло и неторопливо двинулся в объезд уснувших Садов Радости, стараясь держаться в тени деревьев. Прилетел Шараст, Ветер хитроумия и обмана, ободряюще потрепав странника по волосам; потом раздался негромкий посвист Грима, призывавшего держать клинок наготове. Блейд усмехнулся и ударил пятками в бока своего скакуна.

У столба с серебряным щитом он беззвучно спрыгнул на землю, завел коня в парк и привязал шагах в сорока от дома. Окна его были по-прежнему закрыты, но внимательный осмотр позволил обнаружить свет на первом и втором этажах, пробивавшийся сквозь ставни и шторы. Сначала Блейд исследовал нижнее окно — вернее, целых три, находившихся в самом конце левого крыла. Стекол, ввиду теплого климата, в окнах не было, и их прикрывали только массивные бронзовые ставни. Приникнув к щели, он установил, что здесь находилась кухня — весьма обширная и достойная такого богатого дом а. В ней у длинного стола сидели за пивом пять-шесть мужчин, повара да охранники с короткими саблями у пояса; вид у всех был невеселый.

Хмыкнув, Блейд отступил под сень древесных крон и отправился к правому крылу. Тут вдоль второго этажа тянулся балкон, на который выходили три или четыре двери; все, кроме одной, закрытые. Опробовав прочность лиан, подымавшихся до самого балкона, странник довольно кивнул и пополз наверх. Корявые плети, по которым он взбирался, были толщиной с руку; они раскачивались под его тяжестью и чуть слышно шуршали, однако падение ему не грозило.

Осторожно преодолев каменный парапет, он очутился на балконе, довольно широком и напоминавшем галерею. Тут, под плотной завесой листвы, царила полная тьма, и лишь бледный луч, пробивавшийся в щелку между штор, высвечивал кусочек расписного пола размером с ладонь. Блейд не сомневался, что здесь находятся женские покои — подальше от кухни и на втором этаже. Ар'каст провел много лет в Ксаме, и дочь его могла оказаться ровесницей Арраха бар Ригона. Впрочем, даже от девочки десяти-двенадцати лет удалось бы получить немало ценной информации; с маленьким ребенком ситуация бы осложнилась, и тут оставалось рассчитывать лишь на какую-нибудь верную служанку или дуэнью.

Еще в Хораде, во время разговора с Азастой, он выяснил, что южане-разведчики, исправно снабжавшие Ратон сведениями о северных делах, становились удивительно немногословными, когда речь шла об их личной жизни. Почти никто не упоминал о своих туземных возлюбленных, о женах или о возрасте детей; возможно, они стыдились этого? Или считали недостойным внимания координационного совета? Поразмыслив, Блейд решил, что все они, включая и Асруда Ригона, попадали в ситуацию довольно трагическую. Плоть требовала своего, сердце нуждалось в любви — женской и детской; появлялись женщины и появлялись дети. Но дети принадлежали иному миру, не цивилизованному Югу, а варварскому Северу, и, вырастая, они впитывали большинство его пороков. Они могли убивать! Даже нежная Лидор, девушка крепкая и подвижная, сумела бы проткнуть кинжалом не одну глотку — если бы потребовалось. Кем же был в глазах своего отца Рахи Ригон, сардар гвардии, забияка и дуэлянт? Профессиональным убийцей?

Как бы то ни было, лет пять назад Ар'каст сообщил, что у него есть дочь — и больше никого. Вероятно, его возлюбленная либо умерла, как мать Рахи, либо покинула его дом; но ребенку было не менее пяти. Многое ли сможет рассказать пятилетняя девочка?

Блейд подкрался к раскрытой двери, присел на корточки и заглянул в щелку. Это была спальня, вся в шелках и коврах, с большим мягким ложем, зеркалом, низенькими столиками и разбросанными повсюду подушками; девушке, сидевшей скрестив ноги перед зеркалом, спиной к наблюдателю, было явно не пять лет. И не десять!

Затаив дыхание, он разглядывал смуглые лопатки, тонкий стан, перехваченный золотистым пояском, стройную шею, едва угадываемую под водопадом черных локонов, хрупкие плечи. На руках девушки выше локтей сверкали браслеты, волосы были убраны под диадему, а юбочка, прикрывавшая бедра, казалась облачком легчайшей газовой ткани. Комната выглядела богато, а ее полунагая хозяйка была в роскошном туалете — пусть даже он сводился лишь к украшениям и тому намеку на одежду, в которую она облачилась. Впрочем, бедная девочка, видимо, собиралась спать...

Нет, не собиралась! Минуты тянулись за минутами, а дочь Ар'каста — Блейд уже уверился в этом — по-прежнему сидела почти в полной неподвижности. Казалось, она была погружена в глубокое раздумье, и странник, желавший взглянуть на ее лицо, решил набраться терпения. Люди пугаются, когда некто возникает у них за спиной, прерывая ход мыслей; в таком состоянии человек может вскрикнуть или лишиться чувств. Первый контакт с этой девушкой являлся слишком серьезным делом, чтобы забыть о таких мелочах.

Пока что Блейд осматривал спальню. Знаменитые ксамитские ковры, розовые, золотистые и палевые, покрывали ее стены и пол; у изголовья ложа и по обеим сторонам зеркала высились шандалы из темного дерева в рост человека и в каждом горела дюжина толстых свечей; у дальней стенки, по обе стороны двери, прямо на ковре выстроились в ряд ларцы и ларчики — высотой по колено и совсем маленькие, с ладонь величиной; два столика в комнате были пусты, на третьем поблескивал хрустальный кувшин с каким-то золотистым напитком. Наконец он заметил, что на самом большом ларце, на расстоянии протянутой руки от девушки, лежит сабля.

Внезапно дочь Ар'каста вздохнула, опустила напряженные плечи и повернулась к балконной двери. Блейд затаил дыхание, разглядывая ее лицо. Девушка была красива, очень красива, и вряд ли она встретила свою двадцатую весну. Ее смуглое лицо и тело источали влекущую и таинственную прелесть женщин Востока — земного Востока, по которому ему пришлось постранствовать в молодые года. Пожалуй, она напоминала цыганку — и золотистым оттенком кожи, и стройным станом, и горделивой осанкой, — но черты ее были тоньше, мягче, совершенней, и заставляли вспомнить женщин счастливой Аравии.

Неисповедимы пути людские, подумал Блейд, вздохнул и, отдернув занавесь, шагнул в комнату.

— Здравствуй, Р'гади, — негромко произнес он.

* * *

Миг — и кончик сабельного клинка уперся ему в живот. Как она только успела! Еще секунду — нет, четверть секунды назад — девушка скорчилась на ковре, уставившись пустым взглядом в стену; теперь она была на ногах, напряженная, как пружина. Левая рука чуть отведена в сторону, правая — полусогнута и выставлена вперед; губы твердо сжаты, глаза сверкают боевым огнем, смуглые груди застыли на вдохе. Выпад последует с выдохом, понял Блейд, уже ощущая у себя в желудке шесть дюймов стали. Не двигаясь с места, он произнес:

— Не убивай меня, великая воительница. Чтобы найти тебя, безутешный принц из Ал-бьона странствовал много месяцев и прошел длинный путь. И каждый день он вспоминал шорох твоих ресниц и вкус губ.

Это была ложь, но что еще оставалось делать? Он выполнял неприятную миссию и скорее предпочел бы встретиться с незнакомым человеком, чем с таким, который мог разделить с ним сладость воспоминаний. Что теперь он скажет этой девушке? Как объяснит свое странное появление?

Но Р'гади, казалось, это не волновало. Она отвела оружие, не выпуская его, однако, из рук, и глухо произнесла:

— В черный день пришел ты сюда, мой степной дьюв. Ты выглядишь иначе... не так, как в ту ночь... но я узнаю тебя. — Отступив на шаг, девушка окинула гостя внимательным взглядом. — Ты сильно загорел с тех пор... волосы стали темнее... и одежда другая... наша одежда. Где же твое большое копье, которым ты перебил моих людей?

— Большое копье пришлось спрятать, — пояснил Блейд. — С ним нельзя ходить по Катампе, выдавая себя за ксамита.

— Ты действительно пришел сюда ради меня? — ее темные зрачки оставались настороженными.

— Нет... не только, — произнес странник после секундной заминки. Один раз он уже солгал этой девушке; теперь же настало время сказать правду — или хотя бы ее половину.

— Тогда зачем ты здесь? — Показалось ли ему, или в глазах Р'гади блеснули слезы? Но голос ее оставался спокойным,

— Меня послали друзья твоего отца. Кажется, с ним случилась беда?

Девушка не глядя бросила свой изогнутый меч на крышку ларца и скрестила на груди руки. Теперь она не смотрела на Блейда; взгляд ее бесцельно блуждал по комнате, не останавливаясь на ярких красках и изысканных узорах ковров и остальном убранстве. Наконец она сказала:

— Кто же ты, воин? Принц из Ал-бьона, о котором ничего не ведомо даже моему отцу, дьюв, научившийся делать свою кожу теплой, или просто враль и безродный бродяга?

— Я не могу сказать тебе, кто я и откуда, — тихо произнес Блейд. — Но спроси свое сердце, Р'гади, спроси свои глаза — разве я похож на безродного бродягу? Даже если мне пришлось однажды чуть-чуть приврать красивой девушке?

Она медленно, задумчиво покачала головой.

— Нет, ты не бродяга... Я помню, как погибли мои разведчики... Т'роллон, М'тар и другие... помню, кто пощадил меня, и чем я расплатилась за это...

— Ты жалеешь?

— Нет, мой дьюв. Я была счастлива... — Она улыбнулась — в первый раз с той минуты, как Блейд появился в комнате. — Я жалею о другом — что ты пришел не ко мне.

— Я пришел помочь твоему отцу.

— Хорошо, если так. Сейчас это куда важнее.

— Ты мне веришь?

Р'гади пожала тонкими смуглыми плечами.

— Верю, не верю, какой в том смысл? Все отвернулись от нас... Так что в моем положении не отказываются от помощи, которую послал милостивый Эдн.

— Не Эдн, Р'гади, Я не лгал тебе, рассказывая про далекую страну Ал-бьон. Она существует... Правда, она называется совсем не так и лежит не в Западном океане, но она существует.

— И там знают имя Ар'каста, моего отца? Трудно поверить, мой хитроумный дьюв.

— Знают, Р'гади. Когда-то, очень давно, он пришел из этой страны в Ксам и стал здесь большим человеком... советником ад'серита.

— Мой отец родился здесь! И моя мать — пусть будут легки ее дни в чертогах Эдна — тоже!

— Мать — да, отец — нет. — Девушка упрямо молчала, и Блейд, подождав с минуту, добавил: — Но ты права, Р'гади — какой смысл сейчас разбираться с родословными? Я могу помочь, и не важно, кто меня послал — светлый Эдн или люди с родины твоего отца. Скажи, что с ним приключилось?

Она смерила Блейда недоверчивым взглядом.

— Разве друзья моего отца не знают об этом?

— Нет. Знают, что произошло что-то плохое. Они это чувствуют — здесь и здесь, — странник коснулся лба и груди.

— Не слишком же быстро они почуяли беду, — девушка покачала черноволосой головкой. — Что бы тебе явиться пораньше, дьюв... пока Х'раст не наложил лапы на отца...

— Кто такой Х'раст?

— Тоже стратег и военный советник ад'серита... первый, старший среди советников... Он ненавидит отца, потому что эдор уже не раз собирался поменять их местами.

— Но не поменял?

— Род Х'раста более знатный, — Р'гади презрительно скривила губы, — но он не стоит и ногтя Ар'каста!

— Значит, твой отец — великий стратег, — задумчиво произнес Блейд. — Чем же он занимался? Водил войска?

— Войска водили другие — те, кому положено махать мечом. Отец считал и чертил карты. Едва рыжие псы из Айдена затевали очередной поход на Юг, как ему становилось известно об этом. Он высчитывал, сколько солдат надо послать, с каким обозом и какой дорогой... он рисовал карты — с горами, реками, лесами, местами привалов... он говорил, когда должно выступить войско, что вовремя перегородить путь рыжим собакам... Он никогда не ошибался!

— Никогда? — Блейд приподнял бровь.

— Ну, только один раз... последний...

Странник подвинул ногой подушку и сел; Р'гади осталась стоять перед ним. Он потянулся к кувшину, плеснул в кружку, выпил. Это был фруктовый сок.

— Скажи, Р'гади, откуда твой отец узнавал про айденские дела? Пожалуй, это было непросто?

— Точно не знаю, — девушка повела плечами. — Он говорил, что имеет там надежных людей...

"Только одного, — подумал Блейд, — только одного. Зато очень надежного... очень информированного!"

Значит, вот как они работали — пэр империи Асруд бар Ригон и штабной стратег эдората Ар'каст! Сообщали друг другу о всех готовящихся экспедициях, чтобы Ксам успел вовремя попридержать руку Айдена, а Айден — Ксама... Вероятно, Асруд ухитрился переправить коллеге все данные и о последнем походе — ведь ксамитская армия ждала в холмах на выгодной позиции, и как раз там, куда пришли в конце концов айденские орды и хайритские всадники... Там бы все воинство и полегло, включая и тысячу Ильтара, если б не выдумка с возами. Не это ли поражение хотят сейчас повесить на шею Ар'касту?

— Что ты делала в степи — в тот день, когда мы встретились? — он посмотрел на Р'гади. — Разве в Ксаме принято, чтобы девушка командовала отрядом воинов? Кто тебя послал?

— Отец, разве непонятно? — она с вызовом прищурилась. — А командовать я могу хоть сотней... не хуже любого мужчины!

— Я знаю, что ты не только красива, но и отважна, как божественный Грим, хайритский ветер битвы. Ты поймала в степи дьюва и покорила его...

По губам девушки скользнула улыбка; видно, эти воспоминания не относились к числу самых неприятных. Блейд, уже догадываясь, что произошло, спросил:

— Не разгневался ли эдор на Ар'каста за то поражение в холмах? Когда хайриты расправились с вашими копьеносцами?

— Я расскажу, — Р'гади опустилась на ковер и сложила руки на коленях; лицо ее помрачнело. — В тот раз, последний, отец все узнал вовремя. Когда рыжие псы пойдут на юг, сколько их будет, сколько наймут всадников из Хайры... Он все подсчитал, и войско выступило в нужный срок... большое войско, сильное... Оно должно было раздавить собак! Отец говорил, что хайритов слишком мало, чтобы справиться с нашими копьеносцами. Может, они бы и ушли на своих шестиногих зверях, но только не на юг! — Девушка разволновалась, лицо ее порозовело.

— Да, видел ту битву, — коротко заметил Блейд. — Ваша пехота была великолепна.

— Войско ушло, — продолжала Р'гади, — и не вернулось. По том стали доходить какие-то странные слухи с южных рубежей, будто в сторожевые крепости приходят полумертвые от голода воины, израненные, без оружия... Ад'серит велел Х'расту выслать лазутчиков. Отец подумал, что должен послать и своих людей — надежных, проверенных, преданных только ему. Тайком, разумеется... Вот их я и повела.

"А я — уничтожил", — закончил про себя Блейд, стараясь не встречаться с девушкой взглядом.

— Нас было двадцать человек, — сказала Р'гади. — Часть ты убил, но я дождалась остальных, круживших около айденского лагеря, и мы прошли по следам до самых холмов. Трупы там лежали горами — разложившиеся, обглоданные шеррами... Я повернула людей в Ксам. Мы возвратились раньше разведчиков Х'раста, да что толку? Никто не знал, как рыжие собаки одолели наше войско... даже отец! Ну, великий эдор велел это расследовать. Сюда, в Катампу, переправили всех спасшихся воинов, стали допрашивать. Сначала Х'раст, отец и еще два советника вели допросы вместе, потом выяснилось, что нашу пехоту разбили всадники из Хайры, и Х'раст во всем обвинил отца... сказал, что послали мало войска...

Блейд кивнул; да, если бы ксамитских фалангитов было тысяч на шесть побольше, его выдумка с возами не помогла бы. Сила силу ломит.

— Делом занялись важные люди из ад'серита. Отцу велели сидеть дома, приставили соглядатаев... Но он не унывал! Говорил, что вины его нет, что он оправдается... Только пять дней назад его взяли, и теперь все в руках Х'раста... и сам отец у него... по обвинению в измене... — голос Р'гади прервался, и она едва слышно прошептала: — Боюсь, Х'раст велит его пытать...

— Уже, — сказал Блейд.

— Что — уже? — девушка подняла на него непонимающий взгляд.

— Его уже пытают.

— Откуда ты знаешь?! — теперь она почти кричала.

— Знаю.

С минуту они сидели молча, потом Блейд произнес:

— Ты сказала, что отец у Х'раста. Где это?

— Неподалеку... В его дворце...

— Там много охраны?

— Х'раст — первый советник... у него с полсотни людей... Не все из них стражи, есть помощники, гонцы... но все — сильные, владеют и мечом, и луком.

— А у тебя здесь сколько народа?

Р'гади угрюмо помотала головой.

— Нисколько.

— Я видел воинов внизу, в кухне... — начал Блейд.

— Нисколько! — с отчаянием выкрикнула девушка. — Как ты не понимаешь, глупый дьюв, что Х'раст допрашивает отца по велению эдора и князей из ад'серита! Кто же пойдет против них? Свои бы головы наши люди не пожалели, но за такое... — она задохнулась, — за такое их прикончат с женами, детьми и стариками!

Блейд полез за пазуху, вытащил увесистый кошель и побренчал монетами.

— Это поможет?

— Ты думаешь, у меня своего золота мало? — Р'гади презрительно сморщилась. — Говорила я отцу, бежим! На Перешеек, в Кинтан, куда угодно! Пока его не схватили, еще стоило бы попытаться... — она вдруг всхлипнула.

Блейд взвесил в одной руке кошель, другую положил на ятаган. Похоже, Грим, Ветер битвы, был прав, а хитроумный Шараст ошибался: это дело решит сталь, а не золото.

— Вот что, малышка, — твердо сказал он, — одевайся, бери свою саблю, дротики и тихонько выводи коней. Двух, я думаю, хватит. Съездим к этому Х'расту, поглядим, что да как... И вот что еще: не найдется ли у тебя секиры? Или, на худой конец, длинного айденского меча?

Глава 8. ВЫБОР

Блейду так и не пришлось пустить в ход длинный прямой клинок, которым его снабдила Р'гади. Когда они, проехав с милю, добрались до обширного сада, окружавшего жилище Х'раста, большая из айденских лун стояла еще высоко, а меньшая, стремительный Кром, успевший за ночь дважды пробежать по небу, уже скрылся за горизонтом. Мягкая поверхность грунтовой дороги заглушала топот копыт, и Блейд рискнул приблизиться на сотню ярдов к дому. Это строение выглядело весьма внушительно — раза в три длиннее по фасаду, чем дворец Ар'каста и на этаж выше. Подходы к дому первого советника оказались свободными; ни стены, ни изгороди, ни рвы не преграждали путь. Ксам являлся государством законопослушных подданных, власть эдора была крепка, о бунтовщиках и разбойниках тут давно не слыхали. Во всяком случае, в этом аристократическом пригороде Катампы.

Знаком велев девушке спешиться, Блейд внимательно осмотрел фасад. Вдоль всего нижнего этажа тут шла галерея, плоскую кровлю которой поддерживали квадратные колонны — почти как в Голубом Дворце Меота, обители покойного ныне царя Дасмона. Конечно, меотский дворец был куда больше, и его украшали стройные башни, но сходство, безусловно, существовало. Оба здания имели вытянутую форму, крытую галерею с колоннадой, поверх которой шел балкон, широкие арочные окна на первом этаже и стрельчатые, поуже, на втором и третьем. Парадный вход в жилище первого советника, как и в Голубом Дворце, располагался посередине — широкая лестница о шести ступенях, ведущая на галерею к большой двустворчатой двери, щедро окованной бронзой. По обе ее стороны пылали факелы, бросая отблески на металлические шлемы и щиты стражей.

Их было двое, и они не столько охраняли хозяйский дом, сколько находились при лестнице и двери для почета, помпезности и общего впечатления. Один спал, присев на ступеньку, другой дремал, опершись на копье; Блейд мог бы разделаться с ними за полминуты. Несомненно, Х'раст являлся богатым человеком, и его людям было что стеречь — вот только от кого? Воров, как и разбойников, в Ксаме не водилось, что составляло его приятное отличие от империи с ее разношерстным населением.

Насколько Блейд знал, этот порядок обеспечивался не одной лишь строгостью законов. В Ксаме каждый был приписан к определенному делу, которое кормило подданного, причем хорошо. Крестьяне принадлежали князьям, ремесленники — богатым мастерам и торговцам, солдаты — их благородным военачальникам; над всей этой пирамидой стояли ад'серит и эдор, бдительно следившие за тем, чтобы высшие не выжимали из низших более положенного. Это, конечно, не значило, что эдор возлюбил своих бедных чад больше, чем богатых, просто каждому полагался свой кусок пудинга — в зависимости от древности рода, деяний предков и собственных заслуг. Рабов ксамиты не держали, все излишне честолюбивые князья быстро укорачивались ровно на голову, чужеземцам разрешалось посещать только портовые города на севере и востоке. Блейд чувствовал, что, к примеру, поднять в Ксаме восстание совсем не просто; даже с его земным опытом пришлось бы для этого как следует поломать голову.

Но сейчас такая монолитная устойчивость была только ему на руку. Верные люди Ар'каста не пошли бы против закона ни за какие деньги; с другой стороны, и закон не ожидал, что кто-то попытается на него посягнуть. Блейд еще раз оглядел сонных стражей и усмехнулся; он чувствовал себя взломщиком, долго подбиравшим отмычку к незапертой двери.

Наклонившись к Р'гади, он прошептал ей на ухо:

— Что расположено за домом? С другой стороны?

Она пожала плечами.

— Конюшни, кладовые, жилища слуг, мастерская, где изготовляют карты... — Внезапно глаза ее расширились, тревожно блеснув в неярком свете Баста: — Там... там харза! Я могла бы и сама догадаться!

— Харза? — переспросил Блейд Этим ксамитским словом обозначалась большая яма-ловушка, но он догадывался, что сейчас речь идет не об охоте. Из торопливых объяснений Р'гади он понял, что девушка имела в виду нечто вроде домашней тюрьмы, какая была почти при всех богатых домах. Слуг туда сажали редко, в основном используя ее для укрощения строптивых жен, которых у каждого благородного ксамита насчитывалось порядка дюжины. Если Ар'каста действительно заперли там в компании сварливых наложниц первого советника, завидовать ему не приходилось.

— Хорошо, мне все ясно, — странник кивнул и похлопал девушку по плечу. — Отведи коней поближе к дороге и жди меня там. Мне надо взглянуть на эту хазру. Что бы ни случилось, стой на месте и не вмешивайся. Запомни: наше спасение — в лошадях.

Он сунул ей в руку повод своего вороного и, не оглядываясь, скользнул в тень, под раскидистые кроны деревьев. Видно, этот сад или рощу тщательно прибирали; на земле не было ни сучков, ни листьев, ни опавших плодов — только невысокая мягкая трава, позволявшая двигаться абсолютно бесшумно. Блейд быстро обогнул здание. Как и говорила Р'гади, за ним находился хозяйственный двор, окруженный двумя рядами темных и молчаливых построек. Только у одной двери горел факел, и рядом с ним маячила фигура в шлеме, с копьем и щитом в руках.

Это часовой не спал. С другой стороны, было незаметно, чтобы он слишком бдительно нес охрану; он просто топтался на освещенном пятачке, иногда для порядка бросая взгляд на темнеющие рядом деревья. Скорчившись, Блейд сидел под кустом, рассматривая стража и вспоминая воинов Р'гади, с которыми встретился в далекой южной степи. Те оказались настоящими бойцами, умевшими драться до последнего — то есть, до смерти; на что же способен этот рослый молодец, охранявший двери харзы? Убить его не составляло проблемы, но Блейду была нужна информация.

До рассвета оставалось не больше часа, и он понял, что надо поспешить. Во всех странах, во всех мирах караул меняют с восходом солнца, и к этому времени им лучше очутиться у скал или хотя бы на полпути к ним. Хорошо еще, что Ар'каста держат в домашней тюрьме, а не в казематах ад'серита, за прочными стенами и высокими башнями! Тогда ему в самом деле пришлось бы вербовать наемников среди иноплеменного портового сброда и устраивать настоящую резню... Блейд привстал и, выждав, когда темное облачко заслонит лунный диск, гигантскими скачками ринулся к двери харзы.

Страж не успел ни вскрикнуть, ни выставить копье. Он только заметил огромную тень, надвигавшуюся стремительно и бесшумно, страшную, как ночной дьюв; в следующий миг на шею его обрушился сильный удар, воин захрипел и покачнулся. Обхватив ксамита за плечи, Блейд бережно опустил его на землю, попутно освободив от оружия. Кушак у пленника оказался длинный и прочный; победитель быстро связал часового и оттащил за угол.

Этому парню едва ли стукнуло восемнадцать. Кожа смуглого безбородого лица казалась нежной, как у девушки, выбившиеся из-под шлема волосы были мягкими, словно шелк. Но выглядел он крепким бойцом, таким же рослым и мускулистым, как те ксамиты, которых набирали в фалангу. Блейд вспомнил ряды трупов в бронзовых шлемах, мертвых воинов, упорно сжимавших в руках свои длинные копья, и щека у него дернулась. У половины из них во лбу торчали хайритские стрелы, а остальные были располосованы от плеча до груди страшными ударами франов. Этот юноша тоже мог оказаться там, среди холмов...

Парень зашевелился, закашлял, и широкая ладонь тут же легла на его губы. Блейд наклонился к самому уху пленника и негромко спросил:

— Жить хочешь?

Тот смотрел непонимающими глазами, потом вдруг прохрипел:

— К-х-то? К-х-то ты?

Вполне естественный вопрос, решил странник, и представился:

— Дьюв. Чувствуешь, какая у меня холодная кожа? — он приложил к щеке парня лезвие своего кинжала, и тот затрясся в непритворном ужасе.

— Д-дьюв... — глаза у него закатились. — 3-за ммной?

— За изменником Ар'кастом. Ты мне не нужен, если будешь лежать тихо.

— Хр... хр-ро-шо... я и-пе... н-не...

— Ты не против, я полагаю? Вот и отлично. Где ключи?

Пленник, видно, находился в таком состоянии, что этот приказ дьюва его не удивил; он только выдавил, глотая кровавую слюну:

— Т-там з-за-сов...

Блейд глядел на него, задумчиво похлопывая по ладони клинком старого Асруда. Одно движение — и нить жизни будет пресечена; душа этого парня улетит в чертоги светозарного Эдна, милостивого Айдена, царившего в южных пределах. Умчится в небо, как дым от погребального костра Найлы! Ей перебили спину, и она страшно мучилась перед смертью; он же отнимет жизнь у человека одним ударом. Одним-единственным!

"Режь!" — рявкнул Грим, безжалостный Ветер битвы. "Пощади", — шепнул сердобольный Майр. "Подумай и взвесь", — сказал хитроумный Шараст.

Он подумал и взвесил — недолго, секунд тридцать. Парень видел его; первый ужас пройдет, и он догадается, что дьюв — всего лишь ловкий похититель. Значит, неминуема облава... С другой стороны, она и так неминуема... Блейд поднял лицо к небу, прикидывая время; оттуда на него смотрели глаза Састи, Сэнда, Клеваса и старого фаттах'аррада Залара — а за ними светлым облачком маячила головка Найлы. Они молчали, но взгляды их казались красноречивей слов.

— Живи, черт с тобой, — пробормотал Блейд, шаря за пазухой. Осторожно — чтоб не зазвенели! — он вытряхнул монеты на землю и сунул кожаный кляп в рот пленнику. Потом поднялся, подошел к двери, взял факел и отодвинул засов.

Там были ступени, а за ними, на шесть футов ниже уровня земли, начинался коридор. Здесь тоже были двери с бронзовыми засовами, и странник начал открывать их одну за другой, заглядывая в сырые холодные камеры. Пламя озаряло темные стены из массивных каменных блоков, низкие топчаны с ворохами какого-то тряпья, бадьи по углам, от которых тянуло застарелой вонью, и сороконожек длиной в ладонь, торопливо прятавшихся от света. Отца Р'гади он обнаружил в пятом отделении этого подвала. Похоже, южанин был без сознания — и, что хуже всего, ступни и ноги Ар'каста почернели и чудовищно распухли. Ожоги, определил Блейд; каленые железные прутья, щипцы или что-то в этом роде. Пара дней работы для медиков Ратона, но до Ратона еще нужно было добраться! Он засомневался, сможет ли Ар'каст усидеть на коне.

В потайном кармашке его пояса были спрятаны два мягких пластмассовых патрончика с каким-то бальзамом — все от тех же предусмотрительных ратонских медиков. Блейд свинтил крышку с одного, поднес к ноздрям распростертого на топчане человека и сильно надавил. Секунда, другая, третья... Веки Ар'каста затрепетали, потом он прошептал:

— Ты?.. — и снова: — Ты?..

— С Юга, — внятно произнес Блейд, — С Юга, за тобой.

— С Юга... Не-ве-ро-ятно... — Даже сейчас он говорил на ксамитском.

Странник поднял его на руки, невольно подивившись, насколько тяжелым, мощным был этот человек. Сильный мужчина, решил он; такого первая пытка не должна вымотать вконец. Лишь бы Ар'каст усидел на коне...

Вытащив его из подвала, Блейд торопливо направился к дороге, далеко обогнув левое крыло здания. Теперь каждая минута работала против них и минут этих оставалось немного; Баст уже склонялся к закату, а небо на востоке начало сереть. Р'гади, как было велено, ждала на обочине, за первым рядом деревьев; при виде отца она прижала ладонь к губам, подавив стон.

— Скорее, — сказал Блейд, — помоги мне...

Вдвоем они взгромоздили Ар'каста в седло. Блейд набросил на него свой плащ, обмотал поверх веревкой и пропустил ее под брюхом жеребца. Ему показалось, что южанин выглядит теперь пободрее — не то от свежего воздуха, не то из-за целебного снадобья; он вцепился руками в поводья и непроизвольным движением опытного всадника свел колени. Блейд нашарил стремя, потом взглянул на распухшую босую ступню и только покачал головой. Нет, стремена придется отставить.

— Усидишь на лошади? — спросил он, проверяя, хорошо ли натянута веревка.

— Усижу... только... не быстро... — Ар'каст едва шевелил губами.

— Надо быстро, — Блейд вскочил в седло и повернулся к Р'гади. — Едем к западной дороге, к той, что ведет в ущелье и к рудникам. Ты знаешь эти места, так что постарайся провести нас самым коротким путем.

Девушка кивнула и тронула лошадь, но тут Ар'каст внезапно ткнул рукой в сторону Блейда и прохрипел:

— Ты... кто?

— С Юга, от Азасты Райсен, из Ратона...

— Имя?

— Эльс Ригон, сын Асруда.

— Сын Асруда... — теперь он говорил почти внятно. — Сын Асруда... из Ратона... чудеса...

— Поехали, — Блейд подхлестнул жеребца. Лошади затрусили по дороге и сквозь мягкий топот копыт он расслышал, как южанин бормочет:

— Сын Асруда... из Ратона... А как насчет дочери Ар'каста? Дочери Ар'каста из Ксама?

* * *

Двигались они небыстро и, когда солнечный диск выплыл изза горизонта, до ущелья оставалось еще мили три. Блейд то и дело посматривал назад, опасаясь погони, но беда пришла совсем с другой стороны. Внезапно Р'гади вскрикнула, протягивая руку к встававшим впереди предгорьям, и странник увидел, как там что-то сверкнуло. Яркая точка вспыхнула на миг у самой вершины утеса справа от ущелья, исчезла и загорелась вновь.

— Зеркало Эдна! — смуглое лицо девушки побледнело. — И там тоже! — теперь она показывала назад.

Обернувшись, Блейд увидел такие же вспышки на востоке, там, где лежала Катампа; вероятно, эти сигналы подавали с какой-то башни. "Гелиограф", — мрачно подумал он, поднимая взгляд на Р'гади.

— Ты можешь узнать, чего они хотят?

С минуту девушка напряженно изучала настигший их блеск, потом повернулась к горам; вспышки на вершине утеса следовали одна за другой. Глаза Р'гади были растерянными.

— Нет, я не понимаю... Это секретный язык... Есть много языков, на которых можно говорить с помощью зеркал, и этот мне неизвестен. Но отец должен его знать.

Блейд посмотрел на Ар'каста. Южанин прикрыл глаза, тяжело свесившись в седле и сжимая поводья окостеневшими пальцами; он явно был на грани обморока и видел перед собой только конскую гриву. Дать ему еще снадобья? Нет... Блейд покачал головой. Оставшееся лекарство Ар'каст примет тогда, когда они доберутся до тропы, иначе придется полмили тащить его наверх по узкому и опасному карнизу. Что касается сигналов, то смысл их был и так ясным: вряд ли в Катампе интересовались здоровьем горняков в медных копях.

— Там, в ущелье, застава, — Р'гади вытянула руку на запад. — Для охраны горной дороги и складов с рудой... Много воинов, тысяча или больше, и среди них есть всадники. А на скале — сигнальный пост...

— Сигнальный пост... — медленно протянул Блейд. — Вероятно, пеших солдат с заставы отправят обыскивать горы, а конные патрули устроят облаву на равнине... Надо торопиться, Р'гади!

Они потрусили к ущелью. Р'гади вела на поводу жеребца Ар'каста; тело его безвольно моталось в седле. Похоже, онтаки лишился чувств, подумал Блейд. Может, и к лучшему — теперь они продвигались быстрее и одолели последние мили за четверть часа. Не доезжая двухсот ярдов до скалистых круч, что стерегли скрывавшийся в ущелье тракт, странник резко забрал вправо, к морю, и начал высматривать пирамидку из камней, сложенную вчерашним утром. Тогда он пешком выбрался к дороге минут за пятнадцать, верхом же этот путь должен был занять вдвое меньше времени. Правда, им то и дело приходилось объезжать камни и валуны, громоздившиеся у подножий утесов, но лошади были свежими и не капризничали. Блейда беспокоило лишь состояние Ар'каста.

Свой каменный столбик он увидел издалека и подстегнул вороного. Отсюда начиналась тропа, и Блейд мог разглядеть, как она едва заметным пунктиром тянется вдоль скалистого обрыва, подымаясь все выше и выше к перевалу. Он втащит туда Ар'каста, даже если потом будет плевать кровью! В конце концов, сколько на это понадобится времени? Десять минут?.. Двадцать?.. Полчаса?..

Странник оглянулся, чтобы проверить, как идут дела у Р'гади, и на миг застыл, приподнявшись в стременах: из устья ущелья вырвался отряд всадников. Их насчитывалось человек десять, и вся шайка тут же повернула влево, прямо к беглецам. Трудно было ожидать иного: ксамитов и маленький отряд Блейда разделяла тысяча ярдов, и они находились на расстоянии прямой видимости.

Подъехав к пирамидке, Блейд спрыгнул на землю, вытащил кинжал и полоснул по веревкам, стягивавшим пояс и бедра Ар'каста. Тот мешком свалился вниз, что-то пробормотав в полубреду, — не человек, а тяжкий груз, который требовалось протащить на пятнадцать сотен шагов по горной тропе. Блейд уже представил, как делает это — в то время, как в спину ему летят ксамитские дротики.

С тоской поглядев на уходящую вверх тропинку, он опустил южанина на каменистую осыпь за большим валуном и повернулся лицом к всадникам. С преследователями придется разбираться здесь; сей вывод не подлежал сомнению, и Р'гади понимала это не хуже его. Спрыгнув с лошади, она вытащила из седельного чехла пару дротиков и деловито проверила, легко ли выходит сабля из ножен.

Р'гади, единственный боец его крохотного войска... Блейд знал, что они обречены; вдвоем им не одолеть десяток солдат. Предстоящее сражение не походило на бой в степи, когда он прикончил пятерых ксамитских разведчиков. Тогда сыграли роль внезапность, стремительная атака да волшебный фран. Да, и фран тоже! Блейд недовольно покосился на свой длинный айденский меч; сейчас он отдал бы его — и полжизни в придачу — за арбалет и фран, оставшиеся в пещере.

— Будем биться? — спросила Р'гади, бросив на него короткий взгляд. В темных ее глазах он не заметил ни страха, ни колебаний.

— Будем, малышка.

Девушка взвесила в руках дротик.

— Я возьму четверых, дьюв. Справишься с остальными?

Эта отчаянная девчонка не собиралась сдаваться! И умирать — тоже!

— У них дротики, — Блейд с сомнением покачал головой.

— Спрячемся в камнях, — Р'гади кивнула на лабиринт валунов и гранитных обломков. — И потом — они не будут метать дротики. Они видели, как ты стаскивал отца с коня... они знают, за кем охотятся. Значит, постараются взять нас живыми,

"Верно", — отметил Блейд.

— Они нас не боятся, — продолжала Р'гади. — Всего два человека, а их — десять...

— Да, всего два, — угрюмо подтвердил странник. — Сейчас бы нам очень пригодились верные люди твоего отца... те самые, что пьют в этот момент пиво в кухне твоего дома.

— Что о них говорить... — девушка пожала плечами. — Они — там, мы — здесь. И ни один ксамит не обнажит оружие против солдат эдора, — она взглядом измерила расстояние до отряда преследователей. — Конечно, пара-тройка бойцов нам бы теперь не помешала... ну, хоть один...

Один! Словно шаровая молния взорвалась под черепом Блейда Он вскочил на ближайший валун и выхватил меч.

— Одного я сейчас добуду, — широко ухмыляясь, сообщил он Р'гади. — И какого! Я думаю, девочка, четверо тебе не достанутся. Постарайся сбить своими дротиками хотя бы двоих.

Он завертел клинком в воздухе и закричал во все горло:

— Джордж! Джордж, пропади пропадом твои кости, где ты?

Р'гади смотрела на него, как на сумасшедшего, ксамитские всадники, посчитав жест врага за дерзкий вызов, заулюлюкали. До них оставалось три сотни ярдов.

— Я тут, — ответил спокойный голос, и из-за камней выступил рослый человек в кожаном панцире; к изумлению Блейда, он держал в руках фран, а за плечом у него болтался арбалет. — Я здесь, старина, и уже пять минут разглядываю тебя и эту милую юную леди. Это ты или не ты?

— Дьявол! — Блейд изумленно приподнял брови: этот парень говорил на чистом хайритском! Он и выглядел хайритом — белокожий, высокий, с рыжеватыми волосами и россыпью веснушек на щеках. Пожалуй, только эти веснушки и напоминали прежнего Джорджа 0'Флешнагана, его приятеля и дублера, засланного Лейтоном к черту на рога Бог знает сколько лет назад! Пропавшего без вести, сгинувшего в неведомом мире Измерения Икс и, наконец, извлеченного оттуда Хейджем. Да, новое путешествие пошло Джорджу на пользу... Как сообщил Хейдж, на Земле он был при смерти, а сейчас — просто кровь с молоком!

— Почему ты так на меня уставился, Ричард? — спросил пришелец. — Что, очень страшная образина? — он смущенно усмехнулся. — Видишь ли, у меня не было случая полюбоваться на себя в зеркало. Едва я пришел в чувство, как сразу помчался сюда...

— Еще один дьюв? — осведомилась Р'гади, с любопытством осматривая новую ипостась Джорджа О'Флешнагана.

— Дьюв? Почему дьюв? — Джордж наморщил лоб; теперь он говорил по-ксамитски, демонстрируя прекрасное произношение.

— Юная леди полагает, что ты, как и я, демон, — Блейд соскочил с камня и стиснул руку пришельца. — С твоей внешностью все в порядке, Джорджи. Я думаю, по возвращении ты станешь главным предметом охоты для всех девиц Гэмпшира, Суррея и Кента старше пятнадцати лет

— В самом деле? — 0'Флешнаган зарделся и бросил жадный взгляд на Р'гади; видно, он не хотел терять времени зря. Блейд разглядывал его не без удовольствия, удивляясь точности аппаратуры Хейджа: среди сотен тысяч смуглых черноволосых ксамитов машина отыскала тип, наиболее близкий к тому Джорджу О'Флешнагану, которого он когда-то знал. Масть, во всяком случае, подходила идеально.

Блейд усмехнулся и потрепал приятеля по плечу.

— В самом деле, Джорджи. Ты выглядишь превосходно, и единственное, о чем можно сожалеть — что твое пришествие сюда стоило жизни неплохому парню. Где ты его подцепил?

— Черт знает... В каком то богатом поместье... Похоже, он ходил в телохранителях при большой местной шишке. Я очнулся ночью в саду или парке, обвешанный оружием, словно рождественская елка. Встал, пришел в себя, сориентировался по луне... по двум лунам, я хочу сказать... и задал драпака! Сижу тут уже сутки и с голодухи собираю ракушки на пляже.

— Они приближаются, — раздался спокойный голос Р'гади. — Этот второй дьюв будет сражаться?

— Будет, — заверил девушку Блейд и, снова похлопав пришельца по плечу, ласково произнес: — Джорджи, мой мальчик, хочешь бифштекс? Большой бифштекс с кровью? — он выдержал паузу, наблюдая, как О'Флешнаган непроизвольно сглотнул. — Хочешь, я вижу. Так вот учти: между тобой и бифштексом стоят только вон те разбойники на конях, — он вытянул руку в сторону всадников.

— Я готов, Дик, — его коллега сбросил с плеча арбалет и пучок плотно увязанных стрел. — Только это будет стоить тебе двух бифштексов и кружки пива... — Он с сомнением повертел в руках фран. — Непривычная штука, скажу я тебе... Ну, ладно, справлюсь.

— Штука называется фран, и я его заберу себе, — заявил Блейд. — Возьми мой меч.

— О, это другое дело! — пришелец просиял. — Это мне привычно.

— Становитесь — сюда и сюда, — Блейд расставил свою маленькую армию слева и справа от огромного обломка, за которым лежал Ар'каст. Джордж покосился на южанина, хмыкнул, но ничего не сказал. — До нас доберется человек пять, — сообщил он своим бойцам, поднимая арбалет. — Ты, Р'гади, постарайся прикончить двоих дротиками. Остальных зарубим. — Пружина щелкнула, стрела легла на тетиву.

— Пятеро? — Джордж с удивлением покачал головой. — Ты уверен, Дик?

— Уверен. Этот хайритский арбалет — страшная вещь, мой дорогой. Конечно, если уметь им пользоваться...

Стальной болт с визгом рассек воздух, пробив лоб переднему всаднику. Ксамиты завыли и пришпорили коней. Блейд, не торопясь, перезарядил оружие. Он послал вторую стрелу, третью...

До них добрались лишь четверо, и эти уже не думали о том, чтобы взять пленных. Они хотели мстить, убивать! Но дротики Р'гади не прошли мимо цели, а меч и страшный фран добили остальных.

Джордж опустил клинок и требовательно уставился на Блейда:

— Мои бифштексы, сэр! Мое пиво! И пудинг!

— Пудинг-то за что? — поинтересовался Блейд, склонившись над Ар'кастом и шаря в поясе. Он поднес к лицу южанина ампулу и сдавил ее.

— Как за что? За прокат моего оружия! — Джордж кивнул на арбалет. — Ловко ты им пользуешься!

— Бери-ка все оружие в охапку и прикрывай наши тылы, — распорядился Блейд, наблюдая, как розовеет лицо Ар'каста. Р'гади пристроилась за его спиной, дыша в затылок. — Сейчас мы доставим нашего друга в одно уютное местечко... совсем неподалеку... там ты сможешь перекусить, Джорджи.

Р'гади, увидев, что отец зашевелился, облегченно вздохнула.

— Нет, ты и твой приятель не настоящие дьювы, — вдруг заявила она. — Теперь я это точно знаю.

— Почему, малышка? — Блейд осторожно поднял южанина на ноги; тот покачивался, но стоял. Ноги у него кровоточили.

— Дьювы сожрали бы этих, — Р'гади показала на трупы преследователей. — Или хотя бы их коней...

— Мы — особенные дьювы, — усмехнулся странник, обнимая Ар'каста за пояс. — Мы не питаемся человечиной. Разве только молоденькими девушками вроде тебя.

Ар'каст сделал первый шаг к тропе.

* * *

Когда они добрались до пещеры, вход в которую открыл опознаватель Блейда, Джордж восхищенно ахнул. Р'гади глядела во все глаза — сперва на закрывавшую проход скалу, покорно сдвинувшуюся в сторону, потом — на флаеры и прочие чудеса, Блейд положил Ар'каста на ложе — последние сто ярдов он нес его на руках — и повернулся к девушке.

— Ну, теперь ты веришь, что твой отец — волшебник из далекой страны? Это все его — за исключением моей летающей лодки. Твой отец — такой же дьюв, как и мы! А ты — дочь дьюва! — он расхохотался при виде ее изумленной физиономии.

— Не морочь девочке голову, сын Асруда, — вдруг отчетливо произнес Ар'каст. — Возьми в машине мой опознаватель, раскрой шкафы... Там — пища и лекарства...

Оставив своих спутников обозревать пещеру, Блейд заглянул в кабину серебристого флаера. Там, под пультом управления, торчала выпуклая головка "зажигалки", точно такой же, как его собственная. Он вытащил опознаватель, подошел к стоявшим в глубине металлическим шкафам и легонько коснулся их дверец. С мелодичным звоном они разъехались в стороны, открыв полки, заставленные банками, коробками и блестящими контейнерами. Внизу странник заметил массивный темный блок аккумулятора — видимо, запасного. Он достал пластмассовый ящичек с зеленым кольцом — эмблемой медицинской службы Ратона, и вернулся к ложу.

— Умеешь пользоваться? — хрипло выдохнул Ар'каст.

— Немного. — Эта аптечка "скорой помощи" не походила на те, которые Блейду показывали в Саммате. — Лучше ты говори, что делать. У тебя сильные ожоги.

— Я помогу, — Р'гади уже стояла рядом. Ар'каст слабо пошевелил кистью, и она ухватилась за нее обеими руками.

— Ничего, дочка, сейчас все будет в порядке... — губы южанина едва шевелились, и Блейд склонился над ним. — Возьми большой розовый флакон, сын Асруда, и клочок ткани... промой раны... потом забинтуй...

В таких делах Блейд имел немалый опыт и, при содействии Р'гади, справился быстро. Ар'каст перевел дух и благодарно опустил веки; видимо, маслянистая жидкость из флакона сняла боль.

— Дик! — О'Флешнаган, беспомощно улыбаясь, протягивал ему банку, на которой был изображен сочный кусок мяса. — Как ее открыть?

Блейд показал.

— Я могу чем-нибудь помочь? — Джордж показал взглядом на мерно дышавшего Ар'каста. Тот был уже в полном сознании и, видимо, занимался психотерапией.

— Нет, — Блейд покачал головой. — Теперь он справится сам. Иди к столу, поешь. Возьми еще консервов, фруктовых... поищи, должны быть контейнеры, где нарисовано что-то вроде апельсина.

Джордж кивнул и, принюхиваясь к содержимому банки, отправился к шкафам; на лице его расплывалась блаженная улыбка.

— Связь, — вдруг пробормотал Ар'каст, и Блейд отметил, что голос его звучит гораздо тверже и уверенней. — Я хочу говорить с Хорадой.

— Сейчас, — Блейд отправился к своему флаеру, выудил из углубления под пультом маленький диск выносного терминала и щелкнул переключателем.

— Эльс Ригон — координатору, — негромко произнес он. — Операция благополучно завершена. Подтверди прием, Састи.

— Принято. Спасибо, Эльс! — эти слова, вместе с облегченным вздохом, донеслись до Блейда за пять тысяч миль, из другого полушария. Р'гади с изумлением смотрела на таинственную вещицу, вдруг заговорившую женским голосом; сказанное она не поняла — Састи пользовалась ратонским.

— Ар'каст хочет говорить с тобой.

— Буду рада услышать его голос... Где вы, Эльс?

— В его тайнике, в полной безопасности. — Подойдя к южанину, он вложил ему в ладонь диск связи.

Ар'каст поднес его к губам.

— Азаста Райсен? — вопросительно произнес он.

— Я слушаю. Как ваше состояние, Каст?

— Если я задержусь тут еще на пару дней, то останусь без ног. Все остальное — в порядке. Включая голову.

— Немедленно возвращайтесь! — в тоне Састи звучала тревога.

— Я не один, координатор. И я не вернусь без нее.

— Но вы же знаете правила, Каст...

— Знаю. И все же не вернусь. Если Ратон принял сына Асруда, почему не принять и дочь Ар'каста?

Наступило молчание; видимо, Састи с кем-то советовалась. Блейд успокаивающе похлопал южанина по плечу.

— Они возьмут ее, дружище. Никуда не денутся. Наступают новые времена.

Ар'каст посмотрел ему в лицо; его глаза были неожиданно ясными, не затуманенными болью.

— Спасибо тебе, парень... Спасибо за все... Я знаю, что ты сам перенес... — он помолчал. — Твой отец был моим другом.

Внезапно диск ожил, но вместо контральто Азасты Райсен под сводами пещеры прозвучал негромкий старческий голос:

— Каст, вы слышите меня? Возвращайтесь. Возвращайтесь немедленно, вместе с вашей девочкой.

— О! — на лице Ар'каста отразилось неподдельное изумление. — Досточтимый Залар, если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь. Я советую вам поскорее забраться в машину и — в путь. Мы ждем вас.

— Я вылетаю, — южанин протянул Блейду диск и сел, свесив на пол забинтованные ноги.

— Эльс? — Это снова была Састи. — Куда ты отправишься теперь?

Очень простой вопрос, но Блейд неожиданно ощутил, что не может ответить сразу. Была Лидор, были бар Занкор и Чос, Ильтар и старый Арьер — они тянули к себе, в Айден, в Хайру. Были Састи, насмешник Клевас и мудрец Залар, Сэнд, Прилл, Омтаг и десятки, тысячи, миллионы ратонцев, знакомых и незнакомых, ждавших его на Юге. И был Джордж О'Флешнаган, сосредоточенно расправлявшийся с третьей банкой консервов, — живое напоминание о Земле, о Дж. и малышке Асте, о Лейтоне, непостижимым образом соединившемся с Джеком Хейджем. Что выбрать, на что решиться?

— Я отправлюсь туда, куда призывает долг, — произнес наконец Ричард Блейд, пэр Айдена. — До свидания, Састи. Будь счастлива.

— Мы еще увидим тебя?

— Я очень на это надеюсь.

— Благодарю тебя. За Каста и... и за все... Конец связи.

— Конец связи.

Он сунул диск на место, раскрыл стену тайника и помог Ар'касту забраться в машину. Р'гади уселась рядом с отцом; ее глаза горели от любопытства и ожидания необычного. Подошел Джордж с банками сока в руках, улыбнулся девушке и кивнул ее отцу.

— Наши друзья отбывают? — других вопросов он не собирался задавать при посторонних, хотя их явно накопилось немало; Джордж был отлично вышколенным разведчиком.

— Да, — Блейд кивнул и повернулся к Р'гади. — Скоро ты окажешься в чудесной стране, девочка.

— На Юге? В священных пределах Эдна? — зрачки ее светились, как два уголька.

— Вот именно. Но запомни: там нельзя метать в людей дротики и кинжалы, рубить их мечом и пускать в ход кулаки.

Она улыбнулась.

— А что можно?

— Любить.

Прощаясь, Блейд поднял руку и отступил с дороги. Серебристая птица неторопливо выплыла из своего гнезда, зависла над морем у самой скалы и вдруг стремительно рванулась к зениту, спеша скрыться за облаком от глаз людских. Джордж махнул кулаком с зажатой в нем банкой и сказал:

— Счастливого пути! Только вот куда?

— В землю обетованную... — вздохнув, странник подошел к столу и присел. — Ты мне оставил что-нибудь пожевать, Джорджи?

— Полный шкаф, — Джордж стал копаться на полках. — О, тут есть кое-что взбадривающее!

— Тащи сюда.

Они раскупорили флягу, плеснули рубиновую жидкость в баночки из-под сока, чокнулись.

— За твое новое тело, дружище. Старому, я чувствую, крепко досталось.

О'Флешнаган выпил и грустно усмехнулся.

— Не то слово, Ричард, не то слово... Я попал в самую поганую дыру, какую только можно представить... Там шла война — день за днем, год за годом, нескончаемая, как проклятие Господне.

— Как везде, — Блейд пожал плечами. — Что ты там делал, Джордж?

— Был наемником и инструктором. Сражался за всех по очереди, искал хозяина посильнее... — О'Флешнаган задумчиво крутил сосуд с вином, уставясь в стол. — Знаешь, Хейдж вытащил меня без руки, полуслепого, с незаживающими ранами — здесь и здесь, — он ткнул пальцем в ребра и в живот. — Как солдат я уже никуда не годился, но последний хозяин берег меня... ценил мои советы.

— Ты сделал большую ошибку, Джордж. Никогда не ищи себе хозяина, становись хозяином сам. За годы, которые ты просидел в своей дыре, можно было сделаться императором... ну, как минимум, королем.

О'Флешнаган криво усмехнулся.

— Это выговор от лица службы, сэр?

— Да. Но тебе положена и благодарность, мой мальчик. Всетаки ты выжил... другим не удавалось и этого.

— Выговор я учту, за благодарность — спасибо, — улыбка Джорджа стала чуть повеселее. — Что я должен делать теперь?

— Задать вопросы, которые вертятся у тебя на языке, и отправиться домой.

— О! — казалось, гость слегка разочарован. — Тут так интересно... Я рассчитывал подзадержаться, помочь тебе...

— Помощь мне не нужна, — прервал его Блейд. — Ты получил новое тело, ввязался в драку, поглядел на хорошенькую девушку и плотно перекусил. Чего тебе надо еще, Джорджи? Хочешь опять потерять руку или ногу?

— Ну, теперь не так просто лишить меня руки, — буркнул Джордж.

— К тому же, — гнул свое его начальник, — ты отправишься с важным поручением... даже с двумя...

— Слушаюсь, сэр. Что прикажете, сэр?

Блейд поднялся, подошел к металлическому шкафу, вытащил увесистый черный ящик и водрузил его рядом с фляжкой. Потом он направился к флаеру и стал копаться в своем багаже. Вскоре на стол лег лист плотной синтетической ратонской бумаги, и странник принялся покрывать его ровными строчками. Он писал на английском.

— Вот, передашь Хейджу... — Блейд хлопнул ладонью по ящику. — Гарантирую, тебе дадут полковника плюс рыцарское звание за особые заслуги.

— Что это, Ричард?

— Аккумулятор. Устройство для накопления энергии. Электрической, гравитационной, тепловой. Бог знает какой... Дьявол, в эту банку можно загнать целую Ниагару и еще останется место для пары Везувиев! Отдай его Хейджу. Надеюсь, такую штуку нелегко превратить в бомбу.

— Дик...

— Да?

— Как-то странно все это выглядит... Мечи, арбалеты, конные разбойники — и этот аккумулятор... самолеты, консервы, лекарства, передатчик, пещера Али-бабы...

Блейд пожал плечами, не желая распространяться про особенности Айдена.

— На Земле, Джордж, Россия и Штаты запускают корабли к Марсу, а туземцы на Андаманских островах жуют червяков. Здесь то же самое... Ну, быть может, различие чуть-чуть побольше, — он протянул О'Флешнагану сложенный лист. — Теперь возьми этот документ. Передашь в кадровую службу нашего ведомства.

— Это...

— Это прошение об отставке, мой мальчик.

Его коллега был поражен. Секунду он сидел с раскрытым ртом, затем нерешительно пробормотал:

— Но, Ричард... твое положение... твой пост...

— Меня ждет пост императора Айдена, который через месяц станет вакантным, — Блейд жестко усмехнулся. — И еще, малыш, я собираюсь писать мемуары, а это требует чертовски много времени. — Он поднялся и показал в сторону широкого проема в стене пещеры. — Ну, Джорджи, взгляни еще раз на этот мир. На его небо и море, на камни и землю... Кто знает, может быть, ты еще вернешься сюда.

О'Флешнаган тоже встал, глядя на бескрайнее голубое и зеленовато-синее пространство, раскинувшееся снаружи их каменного убежища. Солнца не было видно, но небеса сияли лазоревым светом, ветер гнал легкие облачка, воздух был прозрачен и свеж.

— В точности, как на Земле... где-нибудь в Греции или на Кипре... — пробормотал гость и поднял черный ящичек, прижимая его к груди. — Ну, Ричард, я готов.

— Тогда — правь, Британия...

— ...морями, — закончил Джордж О'Флешнаган, закрыл глаза и сосредоточился, повторяя про себя кодовую фразу.

Потом он исчез. Ни вспышки, ни звука, ни медленно растворяющегося в воздухе тела — ничего... Только что он был здесь — и в следующий миг его не стало. Он ушел в мир Земли, отягощенный дарами Айдена — новым телом, одеждой, оружием и чудесным аккумулятором. А также прошением об отставке, которое будущий император послал царствующей королеве.

Блейд бесцельно покружил по пещере, то касаясь гладкого крыла своей машины, то поглядывая на стол, где минуту назад лежал лист бумаги. Пожалуй, он принял верное решение... да, верное! Сладок аромат лотосов Юга, но запахи Севера больше влекли его. И наверняка сильней, чем лондонский смог и кресло в роскошном кабинете. Будем надеяться, оно не долго станет пустовать...

Он встал на пороге, вдыхая соленый морской воздух, прислушиваясь к тонкому посвисту ветров. Они снова были с ним, священные хайритские ветры, стремительные и неукротимые; они играли его волосами, шевелили краешек короткого кильта, пели, звенели, ласкали кожу.

"Снова в бой?" — спросил Грим, и Блейд кивнул. "Поищем новые тайны?" — с надеждой поинтересовался Шараст, и Блейд кивнул снова. "Но сначала — в Тагру!" — напомнил золотогривый Майр, и странник улыбнулся.

Он вылетит ночью, при свете звезд, и под утро будет в своем замке. Он спустится с башни вниз по древней каменной лестнице, пройдет подземным переходом, минует лабиринт подвальных коридоров, подымется в жилые покои... Ладонь его ляжет на бронзовую ручку, и дверь распахнется... небольшая дверца, что ведет в уютный полумрак спальни... Он подойдет к широкому ложу, ступая неслышно, как на охоте в лесу. Постоит, наслаждаясь покоем и миром жилища, своего дома — отныне и навсегда. Потом скажет:

"Здравствуй, Лидор. Я вернулся".

КОММЕНТАРИИ К ТРИЛОГИИ "РИЧАРД БЛЕЙД, ПЭР АЙДЕНА"

1. Основные действующие лица и некоторые термины

ЗЕМЛЯ

Ричард Блейд, 55-56 лет — шеф отдела МИ6А, руководитель проекта "Измерение Икс"

Дж. — его бывший начальник

Джек Хейдж — преемник лорда Лейтона, руководитель научной части проекта

Лорд Лейтон — изобретатель компьютера перемещений, прежний научный глава проекта (упоминается)

Мери-Энн — секретарша Блейда

Аста Лартам — малышка Ти, приемная дочь Блейда, привезенная им из реальности Киртана (упоминается)

Джон и Дарт Ренсомы, Карс Коулсон, Эдна Силверберг — дублеры Блейда (упоминаются)

Джордж О'Флешнаган — дублер Блейда

МИР АЙДЕНА

Империя Айден, персонажи и термины

Ричард Блейд, 24 года — он же Аррах Эльс бар Ригон (Рахи), Перерубивший Рукоять Франа

Асруд бар Ригон — покойный отец Рахи (упоминается)

Лидор — сестра Рахи

Аларет Двенадцатый — царствующий император Айдена (упоминается)

Ардат Седьмой — древний император Айдена, царствовавший два века назад (упоминается)

Арток бар Занкор — целитель, член организации Ведающих Истину

Айсор бар Нурат — верховный стратег

Амрит бар Савалт — казначей, верховный судья, и Страж спокойствия империи Айден, щедрейший, достопочтеннейший, милосердный

Бар Сирт — глава Ведающих Истину (упоминается)

Чос — ратник десятой алы пятой орды Береговой Охраны

Рат — аларх десятой алы

Зия — девушка-рабыня

Бар Ворт — старый сардар-ветеран, заместитель бар Нурата

Бар Трог — старый сардар-ветеран

Бар Кирот — молодой сардар

Бар Сейрет — сардар из Джейда

Иртем бар Корин — молодой сардар из Джейда

Клам — серестер (управляющий) замка бар Ригонов

Вик Матуш — библиотекарь, шпион бар Савалта

Туг, Кер, Дия, Калайла, Дорта — слуги и служанки в замке бар Ригонов

саху — акула

садра — морской плот

окта — соединение из восьми ратников под командой октарха

ала — восемь окт (64 ратника), командир — аларх

орда — 18 ал, 1152 ратника, делится на две полуорды

сардар — командир орды

стратег — главнокомандующий

клейт — младший офицерский чин в айденской армии

серестор — управляющий, мажордом

шерр — степной койот

Хайра, персонажи и термины

Ильтар Тяжелая Рука — хайрит из Дома Карот, вождь града Батры

Арьер — отец Ильтара, старейшина и певец

Хозяйка Ильтара — жена Ильтара

Тростинка — ее сестра, дочь Альса

Ульм — юный напарник-оруженосец Ильтара

Ольмер — хайрит из Дома Осс, сотник

Эрт — хайрит из Дома Патар, сотник

Альрит — прародитель хайритов (упоминается)

тарот — шестиногий скакун хайритов

фран — оружие хайритов

ттна или селги — инопланетные пришельцы

кра — растение, слабый возбуждающий наркотик

Ай-Рит и острова Великого Зеленого Потока, персонажи

Бур — троглодит, вождь племени Ай-Рит

Касс — шаман племени Ай-Рит

Квик-Квок-Квак — посыльный Бура

Грид — троглодит-метис, спутник Блейда

Плавание на "Катрейе", персонажи и термины

Найла — девушка с острова Калитан, ат-киссана (Найла Д'карт Калитан)

Ниласт — ее отец, архонт и киссан (упоминается)

тум — прочное дерево, похожее на дуб, из которого набран корпус "Катрейи"

киссан — купеческое звание на Калитане

ат-киссана — женщина из семьи киссана

катрейя — женское божество у калитанцев, морская нимфа

Гартор, остров Понитэка, персонажи и термины

Канто Рваное Ухо — сайят с северного побережья острова Гартор, владетель Ристы

Порансо — правитель-лайот Гартора и Гиртама

Катра, Борти, Сетрага — его сыновья, принцы-туйсы

Магиди — жрец-навигатор

Ригонда — сайят с западного побережья Гартора

Харлока — сотник из Ристы

кайдур — огромное дерево с зонтикообразной кроной, произрастающее на островах Понитэка

карешин — большая нелетающая птица, похожая на страуса

асинто — сладкий плод, формой и размерами напоминающий апельсин

Эдорат Ксам, персонажи и термины

Ар'каст — военный советник ад'серита

Р'гади — его дочь

К'хид, Т'роллон, М'тар, З'диги, П'ратам, К'ролат — ксамиты-разведчики из отряда Р'гади

Х'раст — главный военный советник ад'серита (упоминается)

Адмирал П'телен, торговец Ин'топур — соседи Х'раста (упоминаются)

эдор — правитель и верховный жрец Ксама

ад'серит — совет князей, управляющий Ксамом от имени эдора

харза — домашняя тюрьма при имениях знатных ксамитов

Ратон, персонажи и термины

Азаста Райсен (Састи) — координатор Хорады

Клевас — историк, член координационного совета Хорады

Сэнд — связист, член координационного совета Хорады

Залар — фаттах'аррад Саммата

Прилл Х'рон Рукбат — пилот

Омтаг Дасан Хайра — пилот

Фалта, Хассаль, Зурнима — возлюбленные Блейда, сотрудницы Хорады (упоминаются)

Засс — разумный дельфин

фар — ратонская мера времени, примерно два с половиной часа

с'слиты — раса разумных дельфинов

стаун'койн — пилот — страж и наблюдатель

фаттах'аррад — "говорящий с людьми", ратонский старейшина

Хорада — ратонская служба разведки и наблюдения

Стакат — ведомство жизнеобеспечения (организация молодежи)

Ша'ир — союз ученых

2. Некоторые географические названия

Хайра — северный материк Айдена

Ксайден — центральный материк Айдена

Кинтан — огромный полуостров-субматерик на востоке Ксайдена

Ратон — южный материк Айдена

Империя Айден — наиболее мощное государство Ксайдена

Двенадцать Домов Хайры — страна хайритов на северном континенте; упоминаются Дома (кланы) Осс, Кем, Патар, Карот, Сейд

Эдорат Ксам — обширное государство на востоке Ксайдена; титул его правителя — эдор

Перешеек — полоса суши, соединяющая Кинтан с собственно Ксайденом

Ксидумен — Длинное море, разделяет Хайру и Ксайден

Дарас Кор — Огненная Стена, горная цепь в Ксайдене

Горы Селгов — искусственная горная страна в Хайре

Айд-эн-Тагра — Обитель Светозарного Бога, столица империи Айден

Стамо — прибрежный город в Ксайдене

Джейд — город на западе империи Айден

Великий Зеленый Поток — экваториальное течение, кольцом охватывающее планету Айден

Ай-Рит — скалистый островок в Потоке, между центральным и южным материками

Калитан — обширный и богатый остров в Калитанском море, у побережья центрального материка

Хаттар — княжество на Перешейке, выходцы из которого некогда покорили Калитан

Хотрал — необитаемый остров к югу от Калитана, у границы пояса саргассов

Рукбат, Катрама, Сайлор — южные королевства Кинтанского субконтинента

Гартор, Гиртам, Брог — острова архипелага Понитэк, населенные гартами и брогами

Понитэк и Сайтэк — северная и южная островные цепи, разделяющие Кинтанский и Западный океаны

Риста — крупное селение на северном берегу Гартора

Щит Уйда — вытянутый скалистый остров на самом экваторе, между Понитэком и Сайтэком

Саммат — одна из северных провинций Ратона

Талсам — северный хребет в Ратоне

Прибрежный хребет — хребет на восточном побережье Ратона

Зайра — река в Ратоне

Катампа — порт и крупнейший город Ксама

Тиллосат — столица Ксама, место пребывания эдора

3. Божества

Семь Священных Ветров — божества хайритов; Грим — ветер битвы и мести, Шараст — ветер хитроумия и мудрости, Ванзор — ветер-покровитель оружейников, Алтор — ветер странствий, Найдел — ветер-покровитель охотников, Крод — ветер благополучия и богатства, Майр золотогривый — самый ласковый из Семи Ветров, ветер любви

Айден — бог света и солнца в Айдене, символизирующий солнечный диск (Йдан, Эдн и Уйд — у калитанцев, ксамитов и обитателей Понитэка)

Шебрет — богиня войны и ненависти в Айдене

4. Идиоматические выражения

Уйти на Юг — умереть

Хвала светозарному Айдену! — благословение

О, мощная Шебрет! Прижги ему задницу своей молнией! Порази его бессилием от пупка до колена! — проклятия

Аларху не стать сардаром — солдатская поговорка

Клянусь Альритом, нашим прародителем, и Семью Священными Ветрами! — клятва хайритов

Клянусь рукоятью моего франа! — клятва хайритов

Твердый, как рукоять франа — поговорка хайритов

Клянусь Двенадцатью Домами Хайры! — клятва хайритов

5. Астрономические сведения, меры длины

Ильм, Астор, Бирот — Зеленая, Серебристая и Мерцающая звезды, ближайшие к Айдену планеты

Баст — первая луна Айдена, больше и ярче земной, серебристая; по ее фазам отсчитывается 35-дневный месяц Айдена

Кром — маленькая быстрая луна, золотистая, обращается вокруг Айдена за 17 дней

год Айдена — 10 месяцев по 35 дней, всего — 350 дней

сутки Айдена — 25 земных часов

меры длины — фран — 185 см (у хайритов), локоть — 40 см (в империи Айден)

6. Хронология пребывания Ричарда Блейда в мире Айдена

Первое странствие

Плавание в Хайру — 5 дней

Пребывание в Хайре — 17 дней

Плавание из Хайры в Тагру — 8 дней

Пребывание в Тагре — 35 дней

Поход к Великому Болоту — 72 дня

Обратный путь в Тагру — 70 дней

Вторичное пребывание в Тагре — 18 дней

Всего 225 дней; на Земле прошло 220 дней

Второе странствие

Пребывание на скале Ай-Рит — 48 дней

Плавание (до встречи с Найлой) — 24 дня

Плавание (вместе с Найлой) — 21 день

Пребывание на Гарторе — 21 день

Путешествие к Щиту Уйда — 10 дней

Всего 124 дня; на Земле прошло 122 дня

Третье странствие

Плавание — 32 дня

Пребывание в Ратоне — 42 дня

Пребывание в Ксаме — 2 дня

Всего 76 дней; на Земле прошло 75 дне

Авторы от А до Я

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я