Лион Спрэг де Камп. Башня Занида

---

Глава 1

Доктор Джулиан Фредро встал с койки, покачнулся и вновь обрел равновесие. Медицинская сестра из Новоресифе убрала аппаратуру. Свет перестал мигать, а вещи прекратили свое вращение. Правда, он все еще чувствовал легкое головокружение. Открылась дверь, и вошел Геркулес Кастанхозо, похожий на белку офицер службы безопасности из земного космопорта, с полными руками бумаг.

— Здравствуйте, синьор Джулиан, — сказал он на бразильско-португальском варианте космоязыка. — Все в порядке, но вам не мешает еще раз проверить. Вот ваши бумаги. Вам разрешено посетить Гозаштанд, Микаранд, свободный город Маджбур, Квириб, Балхиб, Замбу и все прочие дружественные государства Кришнана, с которыми у нас имеются дипломатические отношения.

— Хорошо, — сказал Фредро.

— Нет необходимости напоминать вам о параграфе 368 Устава, запрещающем передавать сведения о земной науке и изобретениях туземцам планет типа Н. Псевдогипноз, которому вы только что были подвергнуты, эффективно предотвратит такое намерение, даже если оно у вас и было.

— Простите, — сказал Фредро на португальском с легким польским акцентом, — но это похоже на — как это по-английски говорят — на стремление скрыть всем известное.

Кастанхозо пожал плечами:

— Что я могу сделать? Утечка сведений произошла до того, как был изобретен псевдогипноз. Вы знаете, он появился несколько десятилетий назад после работы Сан-Реми о телепатических свойствах осирианцев. Когда мой предшественник Абро был офицером службы безопасности, мы с ним своими руками разрушили пароход, построенный каким-то землянином для Ферриана, пандра Сотаспа.

— Должно быть, это было весьма волнующим.

— Волнующим не то слово, синьор доктор Джулиан, — сказал Кастанхозо с яростным жестом. — Самое удивительное, что крисианцы все-таки многого не усвоили: винтовок, например им, или машин. Конечно, некоторые требуют, чтобы они лишились своей туземной оригинальности... Кстати, говоря о принце Ферриане, вы посетите Сотасп? Он все еще правит этим островом - весьма яркая личность.

— Нет, сказал Фредро, — я иду в противоположном направлении, в Балхиб.

— Вот как? Желаю вам приятного путешествия. Могу ли я спросить, чего вы надеетесь достичь в Балхибе?

Глаза Фредро сверкнули, как у человека, после многих дней воздержания увидевшего бутылку виски.

— Я хочу разрешить загадку Сафка.

— Вы имеете в виду колоссальную искусственную спиралевидную раковину?

— Конечно. Исследование Сафка будет достойным завершением моей карьеры. После этого я уйду в отставку — мне уже почти двести лет — и проведу остаток своих дней, играя со своими пра-пра-правнуками и посмеиваясь над работами молодых коллег. Благодарю вас за вашу любезность, синьор Геркулес. Я иду осматривать достопримечательности, а вы остаетесь здесь, как голландский мальчик с пальцем во рту.

— Вы хотели сказать — с пальцем в дамбе. Обескураживает, - сказал Кастанхозо, — когда видишь, что дамба расползается во многих местах. Технологическая блокада была бы успешной, если бы проводилась решительно с самого начала и если бы тогда у нас был псевдогипнотический метод Сан-Реми. Но вы, синьор, увидите изменяющийся Кришнан. Возможно, это интереснее.

— Поэтому-то я и нахожусь здесь. До свидания, синьор.

x x x

Был праздник Анерика, и любящий веселье народ Занида отмечал это событие на пыльной равнине к западу от города.

Поперек мелкой и мутной Эсквы был огорожен участок равнины более одного квадратного хода. В одном углу этого пространства молодые кришнанцы состязались в верховой езде на шомалах и эйпсах и в скачках на различных типах колесниц. В другом — маршировали отряды копьеносцев под звуки труб и цимбал, а Рокир — звезда Тау Кита — ярко сверкал на их полированных шлемах. Кое-где бронированные рыцари пытались сбить друг друга с седел длинными острыми пиками, выбивая искры копытами своих лошадей.

На поле для игры в минашт толпа кричала, когда команда Занида захватывала узорчатое полотно команды гостей из Луссара. Личный оркестр короля Кира играл на временном настиле, возвышавшемся среди океана лавочек, где можно было починить обувь и вычистить одежду, подстричь волосы и купить пищу, напитки, табак, ювелирные изделия, шляпы, одежду, мечи, инструмент и оборудование для стрельбы из лука, медные изделия, глиняные изделия, медикаменты (большей частью бесполезные), книги, картины, божков, амулеты, яды, семена, сосуды, светильники, ковры, мебель и множество других предметов. Жонглеры показывали свое искусство, акробаты проделывали упражнения, танцоры плясали, актеры расхаживали с напыщенным видом и какие-то люди передвигались на ходулях. Музыканты гремели, певцы пели, поэты выкрикивали свои творения, расказчики излагали очередную выдумку, фанатики разглагольствовали. Шуты выкрикивали свои шутки, колдуны заклинали злых духов огнем, матери с криками разыскивали своих детей.

Среди собравшихся встречались не только кришнанцы, но и представители других миров. Два осирианца, похожие на маленьких двуногих динозавров с чешуйчатым туловищем, расписанных сложным узором, возбужденно бросались из стороны в сторону; три обросших мехом, с глазами-бусинками, тотианина, вполовину ниже ростом кришнанцев, обыгрывали туземцев в азартные игры дюжины планет; похожий на кентавра вишнуванин мрачно жевал зелень из большого кожаного мешка; была здесь и рассудительная супружеская пара ормаздиан, человекоподобных, но украшенных большим гребнем, их карминовая кожа была обнажена, если не считать сандалий и узкой накидки, свисавшей со спины; и, конечно, группа одетых в брюки земных туристов с женами и камерами в маленьких кожаных чехлах.

Кое-где виднелись земляне, одетые в кришнанский наряд, то есть набедренную повязку от талии до колен типа духоти и туземную папку с каонцами, связанными неподобие тюрбана. Несколько десятилетий назад они замаскировались бы, покрасив волосы в сине-зеленый цвет, прикрепив большие остроконечные уши (искусственные) и приклеив ко лбу пару перьевых антенн, как имитацию органа обоняния кришнанцев. Эти органы напоминали вторые брови, начинавшиеся у внутреннего конца настоящих бровей.

Какой-то землянин прогуливался вдоль настила с оркестром как будто без особой цели. На нем была кришнанская накидка, но слишком просторная для него, и полосатая рубашка или туника с аккуратно заштопанными дырами; обыкновенная кришнанская рапира свисала у него вдоль бедра. Он был довольно высок для землянина — примерно среднего кришнанского роста, а кришнанцы, на земной взгляд, были высокой гуманоидной расой с оливково-зеленой кожей и плоским лицом, как у монголоидной расы на Земле.

Этот человек, однако, принадлежал к белой расе, он явно был европейцем; его волосы, подстриженные в балхибском стиле, поседели на висках. В молодые дни он, несомненно, был красив со своим агрессивным орлиным носом; теперь же мешки под налитыми кровью глазами и сеть мелких красных сосудов на лице портили первоначальное впечатление. Если бы он никогда не принимал лонговита, при помощи которого земляне втрое увеличивали продолжительность их жизни, ему можно было бы дать около сорока лет. На самом деле ему было девяносто четыре года.

Это был Энтони Феллон из Лондона. Короткое время он был королем острова Замба в кришнанском море Садабао. К несчастью, обладая излишним высокомерием, он напал на могучую империю Гозаштанд с отрядом наемников и двумя десятками пулеметов, провезенных контрабандой. Этот поступок навлек на него гнев Межпланетного Союза. МС объявил технологическую блокаду Кришнана, чтобы уберечь воинственных, но не имевших промышленности туземцев этой прекрасной планеты от овладения мощным разрушительным оружием, пока успехи культуры и цивилизации на планете не сделают этот процесс безопасным. Ясно, что в подобных обстоятельствах ввоз пулеметов был строжайше запрещен.

В результате Феллон был свергнут с трона и заключен в Гозаштанде. Много лет он провел в заключении в состоянии каталептического транса, пока его вторая жена Джульнар, которую вынудили улететь на Землю, не вернулась на Кришнан и не добилась его освобождения. Феллон, освободившись, попытался вернуть свой трон, но потерпел неудачу, потерял Джульнар и теперь жил в Заниде, столице Балхиба.

x x x

Феллон прошел мимо здания префектуры, с центральной колонны которого черно-зеленый флаг Кира, доура Балхиба, слегка колеблемый ветром. Ниже был специальный флаг праздника с изображением шена, дракона экваториальных лесов Мутаабка, на котором, согласно легенде, полубог Анерик много тысячелетий назад, распространяя просвещение, въехал в Балхиб. Пройдя путаницу лавок, Феллон снова поравнялся с настилом, на котором оркестр играл марш, сочиненный триста лет назад земным композитором по имени Шуберт.

Музыку Шуберта заглушал громкий голос с земным акцентом. Феллон взглянул туда и увидел землянина, говорившего с высокого ящика на ломаном балхибском:

— ... бойтесь гнева единого Бога! Ибо этот Бог ненавидит зло, особенно грех идолопоклонства, фривольности и нескромности, к которым так склонны вы все, балхибцы. Я должен спасти вас от этого гнева. Покайтесь, пока еще не поздно! Разрушьте храмы ваших лживых богов!..

Феллон слушал недолго. Говоривший был дородным человеком в черном земном костюме, его невыразительное лицо было искажено фанатизмом, длинные черные волосы выбивались из-под белоснежного тюрбана. Казалось, он особенно был разгневан женским национальным нарядом Балхиба, состоявшим из короткой плиссированной юбки и небольшого платка на плечах. Феллон узнал доктрину вселенских монотеистов, широко распространенной синкретической секты бразильского происхождения, появившейся на Земле после третьей мировой войны. А кришнанская аудитория больше забавлялась, чем слушала.

Устав от посторений, Феллон более целеустремленно двинулся дальше. Его остановила триумфальная процессия с поля минашт. Болельщики несли на плечах капитана местной команды с рукой на перевязи. Когда дорога освободилась, Феллон прошел мимо тира, в котором кришнанцы всаживали в цель белые стрелы, и остановился перед палаткой с надписью по-балхибски:

ТУРАНЖ, ЯСНОВИДЕЦ

Астролог, гадальщик по стеклу,

некромант, одомант. Вижу все,

знаю все, говорю все. Предска-

зываю будущее, обнаруживаю во-

зможности, предотвращаю несча-

стья, отыскиваю утерянное, по-

могаю в сватовстве, разоблачаю

врагов. Позвольте мне помочь вам!

Феллон просунул голову в дверь палатки; внутренность ее была разделена на две части. В меньшей сидел на подушечке морщинистый кришнанец и курил длинную сигару.

На беглом балхибском Феллон сказал:

— Привет, Квейс, старина!

— В Балхибе я Туранж, — резко ответил кришнанец. — Не забывайте этого, сэр!

— Значит, Туранж. Могу я войти, о ясновидец?

Кришнанец стряхнул пепел с сигары.

— Конечно, можете, сын мой. Почему вы пришли ко мне?

Феллон закрыл за собой дверь.

— Вы знаете, о прозорливый... Если вы укажете мне путь...

Туранж, ворча что-то, встал и провел Феллона в большую часть палатки, где между подушками стоял стол. Каждый взял себе подушку, и Туранж (или Квейс из Бабаала, как он был известен в своем родном Кваасе) сказал:

— Ну, Энтони, дитя мое, что интересного у тебя?

— Вначале позволь взглянуть на деньги.

— Ты так же скупишься со своими новостями, как Дакхак с золотом. — Квейс извлек шкатулку с монетами и со звоном поставил ее на стол. Он открыл крышку и достал с десяток десятикардовых монет.

— Продолжай.

Феллон подумал, потом сказал:

— Кир глупеет. Он решил, что его оскорбляет борода посла республики Катай-Джогорай. В сравнении с бородами землян ее едва можно было заметить, но король приказал послу отрубить голову. Затруднительное положение, не правда ли? Особенно для бедного посла. Все, что мог сделать чабарианин, это побыстрее вытолкать посла и отправить его паковать вещи, в то же время уверял доура, что жертва уже обезглавлена.

Квейс хихикнул:

— Я рад, что не служу министром у короля, более глупого чем Джедик, пытавшегося заарканить луну. Почему Кир так раздражается при виде бороды?

_ О, разве ты не знаешь этой истории? У него самого была борода в 12 или 14 волосинок, а потом великий мастер порядка Микарданда отправил одного из своих рыцарей на поиски приключений точно с такой же бородой. Кир где-то увидел его и причинил множество неприятностей Микарданду; вынужден был вмешаться Джувиам и дать ему хороший урок. Кир всегда был эксцентричным, но теперь у него явно винтика в голове не хватает.

Квейс протянул ему две золотые монетки.

— Одна за новость о сумасшествии Кира, другая — за рассказ, откуда бы ты его ни взял. Камуран получит от него удовольствие. Но продолжай.

Феллон вновь задумался:

— Существует заговор против Кира...

— Они всегда существуют.

— Похоже, что этот серьезный. Есть парень по имени Чиндор, Чиндор эр-Квинан. Он племянник одного из мятежных дворян, уничтоженных Киром, когда он отменил феодальные владения. Он собирается свергнуть с трона Кира, как он клянется, из благородных побуждений.

— Они всегда так клянутся, — пробормотал Квейс.

Феллон пожал плечами:

— Возможно, у него на самом деле бескорыстные мотивы, кто знает? Я знаю его как честного человека. Как бы то ни было, Чиндора поддерживает один из новых магнатов среднего класса Лийяра-медеплавильщик; и говорят, Чиндор обещал ему ввести протекционный тариф против медных изделий Мадхика в благодарность за поддержку.

— Это тоже земное усовершенствование, — сказал Квейс. - Если так будет продолжаться и дальше, нарушится торговля по всей планете. Подробности известны?

— Никаких, кроме того, что я рассказал. Если ты оценишь эти сведения, я покопаюсь еще. Чем лучше оценишь, тем глубже покопаюсь.

Квейс протянул еще одну монету.

— Копай, а потом мы оценим, сколько это стоит. Есть еще что-нибудь?

— Некоторое беспокойство вызывают земные миссионеры, космотеисты, монотеисты и другие. Местные знахари натравливают на них свою паству. Чабарианин старается защитить их, так как опасается Новоресифе.

x x x

Квейс улыбнулся.

— Чем больше таких беспокойств, тем для нас лучше. Что еще?

Феллон протянул руку ладонью вверх и пошевелил пальцами. Квейс сказал:

— Новости незначительные, я знаю их и сам, поэтому и маленькая плата.

Он положил пятикардовую монету в ладонь. Феллон нахмурился.

— О мудрец, я знал бы гораздо больше, но моя маскировка несовершенна из-за отсутствия у тебя щедрости.

Он спрятал монету и продолжал:

— Жрецы Бакха начинают новую кампанию против культа Ешта. Бакхиты обвиняют ештитов в человеческих жертвоприношениях и тому подобных мерзостях. Обвиняют их также в том, что они, как представители государственной религии, не смогли искоренить культ бога тьмы. Они надеются застать Кира в одном из припадков сумасшествия и заставить его разорвать договор, заключенный его дядей Биладом, по которому Сафк отдается оштитам в вечное пользование.

— Гм, — сказал Квейс, протягивая еще одну десятикардовую монету. — Еще что?

— Не сейчас.

— Кто построил Сафк?

Феллон изобразил кришнанский эквивалент пожатия плечами:

— Бог его знает! Возможно, в библиотеке можно откопать что-нибудь об этом.

— Ты бывал в этом сооружении?

— Ты считаешь меня дураком? Каждый, кто хочет сохранить свою голову, не сунет ее туда, если он не провозглашен оштитом.

— До нас дошли слухи, что в этом Сафке творятся странные вещи, — сказал Квейс.

— Ты считаешь, что оштисты делают то, в чем их обвиняют бакхиты?

— Нет, это слухи не о религиозных делах. Я не знаю, что делают оштиты. Но говорят, что в этом зловещем сооружении разрабатываются планы, как погубить империю Кваас.

Феллон вновь пожал плечами, слушая.

— Попытай счастья. Правдивое и подробное сообщение о том, что происходит в Сафке, стоит тысячу кардов. И не говори мне, что не возьмешься за это. За золото ты сделаешь все, что угодно.

— Не возьмусь даже за миллион кардов, — сказал Феллон.

— Клянусь зелеными глазами Хои, ты возьмешься! Камуран настаивает.

Феллон подумал, что бы он мог сделать с золотом могучего Камурана из Квааса.

— Послушай, — уговаривал его Квейс. — За это золото ты купишь достаточно лезвий, чтобы вернуть себе трон Замбы. Разве не к этому ты стремишься?

— Не только к этому. Разложившемуся полностью трупу все равно, на троне он или нет.

— Но разве не этой цели добиваешься ты много лет, как Кварар, совершивший свои девять подвигов?

— Да, но годы сделали меня предусмотрительным. Я не стану даже обещать обсуждать это предприятие, пока не буду знать заранее, что встречу в этом строении, — я имею в виду план всего здания, а также расписание всей его деятельности.

— Если бы у меня было все это, мне не нужно было бы нанимать землянина, чтобы он совал свой нос в чужие дела, - Квейс в раздражении плюнул на пол. — Ты упускаешь прекрасную возможность. Вы, земляне, иногда сбиваете меня с толку. Может, я дополняю предложение...

— К Хишкаку это предложение! — выпалил Феллон, вставая. - Где я найду тебя в следующий раз?

— Я буду в Заниде еще день или два. Ты сможешь увидеть меня на постоялом дворе Ташин.

— Где останавливаются игроки и шуты?

— Ну, разве я не играю роль одного из них?

— Вы играете ее весьма натурально, маэстро!

— Гм, однако никто не знает, кто я на самом деле, поэтому попридержи свой ядовитый язык. Прощай!

Феллон попрощался и вышел на яркий свет Рокира. В уме он взвешивал результаты: 45 кардов — достаточно, чтобы он и Гази прродержались некоторое время. Но совсем мало для того, чтобы начинать возвращение трона.

Феллон хорошо знал свои слабости; даже если бы он получил большую прибыль, как и надеялся, он должен был бы побыстрее нанять воинов и с их помощью вернуть себе трон, иначе деньги пробежали бы у него сквозь пальцы, как вода. Ему хотелось получить тысячу кардов, о которой говорил Квейс, но просить его пробраться в Сафк — это уж слишком. Многие пытались сделать это, а конец был один и тот же.

Он остановился возле одной лавки и купил бутылку квада, самого крепкого кришнанского напитка, напоминавшего по вкусу разведенную водку. Как и большинство землян из Кришнана, он предпочитал этот напиток всем остальным; вкус мало интересовал его. Он хотел напиться, чтобы забыть свои неприятности.

— О, Феллон! — произнес резкий, язвительный голос.

Феллон обернулся. Его первое опасение оправдывалось. Рядом с ним стоял другой землянин: высокий, стройный, чернокожий, с курчавыми волосами. Помимо балхибской накидки на нем был новый земной костюм. Со своим резким голосом, четкими жестами и живыми манерами он составлял полную противоположность Феллону. У него был вид человека, уверенного в себе и сознающего свое превосходство над остальными. Это был Перси Мжипа, консул Земной Федерации в Заниде.

Лицо Феллона приняло уклончиво -бессодержательное выражение. По некоторым причинам он не любил Перси Мжипу и не мог заставить себя лицемерно улыбаться консулу. Он просто сказал:

— Хэлло, мистер Мжипа!

— Чем вы заняты сегодня? — спросил Мжипа на беглом английском, но с акцентом, шедшим из его родного языка банту.

— Ем лотос, старина, всего лишь ем лотос.

— Не согласитесь ли вы пройти со мной в префектуру? Я хотел бы познакомить вас с одним человеком.

Озадаченный Феллон последовал за Мжипой. Он хорошо знал, что не относится к числу тех людей, которых Мжипа мог бы продемонстрировать заезжему значительному лицу, как пример землянина, приносящего добро Кришнану.

Они миновали тренировочную площадку, где маршировали отряды гражданской гвардии Занида: взводы копьеносцев и алебардщиков. Их строевая выправка была несовершенной, и им недоставало глянца профессионалов Кира, но они выглядели внушительно в своих алых туниках под кольчугами.

Мжипа взглянул на Феллона.

— Я думал, вы тоже в гвардии.

— Верно. Сегодня вечером патрулирую. Кошачьей походкой...

— Тогда почему вы не на параде?

Феллон улыбнулся:

— Я в отряде, где половина гвардейцев — не кришнанцы. Можете себе представить землянина, кришнанца, осирианца и тотианина, шагающих на параде в одном строю?

— Зрелище пугающее. Что-то вроде делириум тременс или ужасов ТВ.

— А как насчет восьминогого осидианина?

— Думаю, ему можно было бы поручить нести флажок, — сказал Мжипа, и они прошли мимо. Теперь они поравнялись с земным миссионером, все еще говорившим.

— Кто это? — спросил Феллон. — Мне кажется, он ненавидит все.

— Его зовут Вагнер, Уилком Вагнер. Американец, вселенский монотеист.

— Вклад Америки в межпланетные недоразумения, не так ли?

— Можно сказать и так. Самое странное, что он известный авантюрист. Его настоящее имя Даниэль Вагнер; под прозвищем Унылый Дэн он известен на многих планетах как отъявленный мошенник.

— Что же с ним случилось? Бросил свое занятие?

— Да, решил замолить свои грехи, сидя в тюрьме Новоресифе. Когда он вышел оттуда, вселенские монотеисты нуждались в миссионерах на Западе. Вот они и послали его. Но сейчас он еще большая помеха, чем раньше.

Тень беспокойства промелькнула на темном лице Мжипы:

— Эти парни доставляют мне дольшую головную боль, чем такие обманщики, как вы.

— Обманщики? Дорогой Перси, вы удивляете меня, больше того, вы меня обижаете. Никогда в жизни я...

— Идемте, идемте! Я знаю о вас все. Или точнее, — поправил пунктуально Мжипа, — гораздо больше, чем вы думаете.

Они подошли к большой, увенчанной флагом палатке. Африканец ответил на приветствия алебардистов, охранявших вход в павильон, и вошел. Феллон следовал за ним по путанице коридоров в комнату, отведенную для консула на время праздника. Здесь стоял плотный, почти квадратный морщинистый человек с щетинистыми, коротко подстриженными волосами, вздернутым носом, широкими скулами, невинными голубыми глазами и белыми усами в эспаньолке. Он был тщательно одет как землянин-турист. Когда они вошли, этот человек встал и вынул изо рта трубку.

— Доктор Фредро, — сказал Мжипа, — вот этот человек. Его зовут Энтони Феллон...

— Спасибо, — пробормотал Фредро, слегка наклонил голову и полузакрыл глаза, как от яркого света.

Мжипа продолжал:

— Доктор Фредро прибыл для археологических исследований. Он самый неутомимый из туристов, каких мне приходилось встречать.

Фредро сделал протестующий жест, сказав на английском со славянским акцентом:

— Мистер Мжипа прувеличивает, мистер Феллон. Я нахожу Кришнан интересной планетой, только и всего. Поэтому я и хочу использовать удобный момент.

— Он меня загонял, — вздохнул Мжипа.

— О, это преувеличение, — сказал Фредро. — Мне нравится изучать язык тех стран, которые я посещаю, и смешиваться с туземцами. Сейчас я изучаю язык. Что же касается туземцев... О, мистер, Феллон, не знаете ли вы балхибских философов в Заниде? Мистер Мжипа знакомил меня с солдатами, дворянами, купцами, рабочими, но не с интеллигентами.

— Боюсь, что нет, сказал Феллон. — Кришнанцы не особенно интересуются вопросами разума, особенно балхибцы, которые считают себя практичной расой. Единственный же философ, которого я знал, был Сайниан бад-Сабзован при дворе доура Гозаштанда. И я никогда не понимал его.

— А где сейчас этот философ?

Феллон пожал плечами.

— Там, где прошлогодний снег.

Мжипа сказал:

— Ну что ж, я уверен, что вы сумеете показать доктору Фредро множество интересных вещей. Его особенно интересует одна достопримечательность, которую не посещают обычные туристы.

— Что же это? — спросил Феллон. — Если вы имеете в виду усадьбу мадам Фаруди в Изенду...

— Нет, нет, ничего подобного. Он хочет, чтобы вы проводили его в Сафк.

Глава 2

Феллон удивленно взглянул, потом воскликнул:

— Что?!

-Я сказал, — повторил Мжипа, — что доктор Фредро хочет, чтобы вы провели его в Сафк. Вы, конечно, знаете, что это такое?

— Конечно. Но что, во имя Вакха, хочет он там делать?

— Если... если позволите объяснить, — заявил Фредро, — я археолог.

— Один из тех парней, что откапывают куски разбитой масленицы и восстанавливают по ним историю империи Калвм? Продолжайте, я понимаю.

Посетитель несколько раз развел руками, казалось, он с трудом подбирал слова:

— Послушайте, мистер Феллон. Представьте себе это отчетливо. Вы знаете, что на Кришнане ведется большой эксперимент.

— Ну и что?

— Межпланетный Совет своей технологической блокадой пытается защитить население этой планеты от слишком быстрых культурных изменений. Конечно, полностью это не удается. Некоторые земные изобретения и... гм... обычаи просочились до того, как был изобретен псевдогипноз, а другие — например, печатные машины — разрешается ввозить. Итак, сегодня мы видим... как бы это сказать... мы являемся свидетелями постепенного разрушения туземной культуры под культурным воздействием Земли. Чрезвычайно важно, чтобы вся информация о туземной культуре и истории была собрана поскорее, пока этот процесс не завершился.

— Почему?

— Потому что первым следствием подобных культурных сдвигов является пренебрежение прошлым, отсутствие почтительного, благоговейного отношения к национальным традициям, истории, памятникам, реликвиям — и всему в этом роде. И, наоборот, появляется преклонение перед явлениями, характеризующими... гм... хорошо развитую индустриально-научную культуру.

Феллон начал нетерпеливо ерзать. Из-за многосложных абстракций и заметного акцента он не был уверен, что понимает хотя бы половину из сказанного Фредро.

Фредро продолжал:

— Например, в XIX столетии в Египте собирались разрушить великую пирамиду Хуфу и ее камни использовать для воздвижения промышленных зданий какого-то европейского типа.

— Да, да, да, но какое это имеет отношение к нашей попытке сунуть голову в петлю? Я знаю, что существует культ, ссылающийся на размеры и устройство этого сооружения... Как их называют, Перси?

— Неофилософское общество, — сказал Мжипа, — или, как называет себя его кришнанская ветвь, Межраф Джанджира.

— Что это? спросил Фредро.

— О, они верят, что на каждой планете есть свой памятник - типа египетских пирамид, о которых вы упомянули, или башни Богов на Ормазде; по его размерам и устройству предсказать будущее планеты. Они считают, что эти сооружения построены могущественной космической расой задолго до начала письменной истории. Эта раса знала будущее, так как умела путешествовать во времени. Естественно, что они признали таким сооружением на Кришнане Сафк.

Феллон сказал:

— Я не ученый, доктор Фредро, но мне все же не верится, чтобы вы серьезно воспринимали эти рассказы. Должен сказать, вы не выглядите чокнутым, хотя бы внешне.

— Конечно, нет, — сказал Фредро.

— Тогда почему вам так хочется попасть внутрь? Вы там ничего не найдете, кроме нескольких каменных коридоров и помещений, приспособленных для ештитских обрядов...

— Видите ли, мистер Феллон, — сказал ему Фредро, — ни один землянин не бывал там, а такое посещение могло бы во многом прояснить калвмский и докалвмский периоды кришнанской истории. Если мы сейчас в нем не побываем, потом балхибцы, вероятно, разрушат его вместе со всей своей культурой.

— Прекрасно, старина. Не то, чтобы я заинтересовался этими древностями, но я вас понимаю. Вам должно быть очень интересно.

— Благодарю вас, — сказал Фредро.

— Но если вы хотите рисковать головой, делайте это без меня.

— Но, мистер Феллон...

— Не интересуюсь. Решительно, окончательно, абсолютно.

— Но ваша помощь будет оплачена. Мне выделили небольшой фонд для оплаты услуг туземных помощников...

— Вы забываете, — резко прервал его Мжипа, — что мистер Феллон, несмотря на его образ жизни, не кришнанец.

— Оставьте, — сказал Феллон, — я не обижаюсь. Я не разделяю предубеждений Перси по поводу кришнанцев.

— У меня нет предубеждений, — возразил Мжипа. — Некоторые из моих лучших друзей — кришнанцы. Но другой народ — это другой народ, и это всегда нужно иметь в виду.

— То есть они хороши, пока знают свое место, — сказал Феллон, зло улыбаясь.

— Я не стал бы это так выражать, но вот суть примерно такова.

— Да?

— Да. Различные расы одного вида могут не различаться в умственном развитии, как на Земле, например. Но разные виды, жители разных планет — это совсем другое дело.

— Но мы говорим о кришнанцах, — сказал Фредро. — А психологические тесты не показывают разницы в среднем интеллектуальном уровне.

— Вы можете доверять своим тестам, — заявил Мжипа, — а я знаю этих нищих лично уже много лет, и вы не сможете доказать, что они проявляют земную изобретательность и оригинальность.

Феллон сказал:

— А как насчет сделанных ими изобретений? Они, например, самостоятельно изобрели фотоаппарат. Вы сумели бы, Перси?

Мжипа сделал нетерпеливый жест:

— Скопировали с земных экземпляров. Прорыв блокады.

— Нет, — сказал Фредро, — дело в другом. Кришнанский фотоаппарат — это случай... гм... стимулированного изобретения.

— Что? — спросил Мжипа.

— Стимулированное изобретение — термин, изобретенный американским антропологом Кребером около двухсот лет назад.

— Что он означает? — спросил Мжипа.

— Когда туземцы узнают о существовании какого-нибудь аппарата и, не видя его, создают свой вариант. Некоторые примитивные земные племена несколько столетий назад таким образом изобрели письменность. Но это требует большой изобретательности.

Мжипа настаивал:

— Все равно они отличны от землян по темпераменту и по другим признакам.

— Откуда вы об этом узнали? — спросил его Фредро.

— Тут было несколько психологов, и они подвергли многих кришнанцев тестам и установили, что у них совершенно не встречаются некоторые земные душевные болезни, например, паранойя...

Феллон прервал его:

— Разве у этого типа Кира не паранойя?

Мжипа пожал плечами:

— Тут я не специалист. Но то, что этот парень вытворяет, действительно указывает на стойкую тенденцию к садизму.

Фредро настаивал:

— Тем не менее, я не могу с вами согласиться. Я никогда не был здесь раньше, но много изучал кришнанское искусство и ремесло на Земле; они свидетельствуют о необходимости высокоразвитого творческого воображения: скульптура, поэзия, а также...

Феллон, сдерживая зевок, прервал его:

— Может, отложите спор, пока я не уйду? Я не понял и половины из того, о чем вы говорили... Кстати, а сколько бы вы заплатили? — спросил он больше из любопытства, чем желая серьезно обдумать предложение.

— Два с половиной карда в день, — ответил Фредро.

Это была высокая оплата, а общая сумма, как подсчитал Феллон, составила бы около тысячи. "Жаль, доктор Фредро, но ничего не выйдет".

— Возможно, я мог бы... я могу несколько увеличить сумму...

— Нет, сэр! Даже если увеличите в десять раз. Люди уже пытались туда пробраться, и это всегда кончалось плохо.

— Что ж, — сказал Мжипа, — плохой конец вам и так предназначен, раньше или позже.

— Я предпочитаю, чтобы он натсупил позже, а не раньше. Как вы знаете, джентльмены, я не упускаю шансов, но это не шанс — это верная гибель.

— Послушайте, — сказал Мжипа. — Я обещал доктору Фредро помощь. Вы мне кое-чем обязаны, и я чрезвычайно хочу, чтобы вы взялись за эту работу.

Феллон бросил резкий взгляд на консула.

— Почему чрезвычайно?

Мжипа ответил:

— Доктор Фредро, вы простите нас, если мы удалимися на несколько минут. Подождите меня здесь. Идемте, Феллон.

— Спасибо, — ответил Фредро.

Феллон, нахмурившись, вышел вслед за Мжипой. Когда они нашли укромное место, где никого поблизости не было, Мжипа тихо сказал:

— История такова. Трое землян исчезли в последние три года, и я не нашел и следа их. А они не из тех людей, что попадают в дурную компанию, где им могут перерезать глотку.

— Ну и что? — сказал Феллон. — Если они пытались пробраться в Сафк, это только доказывает мою правоту.

— У меня нет причин считать, что они пытались попасть в Сафк, но их могли привести туда насильно. В любом случае я пренебрег бы своими обязанностями, если бы, столкнувшись с этой загадкой, не приложил всех усилий для ее разрешения.

Феллон покачал головой.

— Если вас интересует это чудовище, отправляйтесь сами...

— Я так бы и поступил, если бы не цвет моей кожи. Его замаскировать невозможно, — Мжипа схватил Феллона за руку. - Итак, мой дорогой Феллон, не говорите, что вы не возьметесь за это.

— А зачем? Быть четвертым в партии бриджа с этими исчезнувшими?

— Нет, узнать, что произошло. Ради бога, неужели вы оставите землян во власти этих дикарей?

— Это зависит от того, какие именно земляне.

— Но ведь они принадлежат к нашему же виду...

— Я склонен судить о людях по их личным качествам, - сказал Феллон, — независимо от того, руки у них, хоботы или щупальца. И, думаю, что это более цивилизованный взгляд на подобное, чем ваш.

— Ну, что ж, вероятно, не стоит больше говорить о патриотизме, но когда вы в следующий раз явитесь за очередной дозой лонговита, не удивляйтесь, если не застанете меня.

— Я могу купить лонговит на черном рынке.

Мжипа тяжело посмотрел на Феллона:

— Как вы думаете, долго ли вам придется употреблять ваш лонговит, если я расскажу Чабарианину о вашем шпионаже в пользу Камурана из Квааса?

— О моем шпи... я не понимаю, о чем вы говорите, — ответил Феллон, всем существом чувствуя, как ледяной холод пополз по его спине.

— О, вы понимаете. И не думайте, что я не расскажу ему.

— Так... и как насчет ваших благородных разговоров о предательстве землянина перед кришнанцами?

— Мне это не нравится, но вы не оставляете мне другого выхода. Вы сами по себе не слишком большая ценность для человеческой расы, вы и так роняете наш авторитет в глазах туземцев.

— Почему же вы беспокоитесь обо мне?

— Потому что при всех ваших недостатках вы единственный человек, способный выполнить эту работу, и я, не колеблясь, заставлю вас сделать это.

— Но я не смогу это сделать без маскировки.

— Я снабжу вас всем необходимым. А теперь я возвращаюсь в павильон либо сообщить Фредро о вашем согласии, либо рассказать министру Кира о ваших встречах с этой змеей Квейсом из Бабаала. Что я должен сказать?

Феллон взглянул на консула своими налитыми кровью глазами.

— Можете ли вы снабдить меня какой-нибудь добавочной информацией? Я имею в виду план помещения, например, или описание обрядов ештитов.

— Нет. Кажется, неофилософы знают, или думают, что знают кое-что о внутренностях здания, но я не знаю ни одного члена этого культа в Балхибе. Вам придется раскапывать это самому.

Феллон с минуту помолчал. Затем, видя, что Мжипа вновь собирается говорить, сказал:

— О, дьявол! Вы победили, будьте же вы прокляты! Давайте кое-что выясним. Кто же эти трое исчезнувших землян?

— Во-первых, это был Лаврентий Боткин, автор научно-популярных книг. Он отправился вечером на городскую стену и не вернулся.

— Я читал что-то об этом в "Рашме". Ну, продолжайте.

— Во-вторых, Кандидо Соарес, инженер-бразилец; и наконец, Адам Дели, американец, управляющий фабрикой.

— Предполагаете ли вы что-нибудь о причинах их исчезновения? — спросил Феллон.

— Они все — люди, имеющие отношение к технике.

— Может, кто-нибудь с их помощью пытается создать современное оружие? Такие же попытки уже были, вы знаете.

— Я думал об этом. Я помню, например, — сказал Мжипа, - что вы сами предпринимамли такую попытку.

— Ну, Перси, кто старое помянет, тому глаз вон.

Мжипа продолжал:

— Но это было до того, как был введен псевдогипноз. Если бы это происходило несколькими десятилетиями раньше... Во всяком случае, эти люди не выдадут никаких знаний — даже под пыткой — так же, как вы и я. Туземцы знают об этом. Однако, когда мы найдем этих людей, мы узнаем и причину их похищения.

Глава 3

Долгий кришнанский день умирал. Когда Энтони Феллон открыл собственную дверь, его движения стали осторожными. Он тайком проскользнул внутрь, снял свой пояс с рапирой и повесил его на вешалку.

Он постоял, прислушиваясь, затем на цыпочках прошел в комнату. Достал с полки два маленьких кубка из натурального хрусталя, изготовленных умелыми руками ремесленников Маджбура. Они были единственной ценной вещью в этой убогой маленькой комнате. Феллон приобрел их в один из удачных периодов своей жизни.

Феллон откупорил бутылку (кришнанцы еще не знали навинчивающихся крышек) и сделал два глотка квада. При звуках льющейся жидкости женский голос на кухне произнес:

— Энтон?

— Это я, дорогая, — сказал Феллон на балхибском. — Твой герой вернулся домой...

— Да уж герой! Я надеюсь, ты насладился праздником. Клянусь Апериком-просветителем, я стала бы рабыней за все эти развлечения.

— Ну, Гази, любовь моя, придет время, и я скажу тебе...

— Ты скажешь? Но должна лия верить тому всякому вздору? Ты считаешь меня совсем глупой. Не понимаю, почему я согласилась признать тебя своим джагайном?

Вынужденный защищаться, Феллон выпалил:

— Потому что у тебя нет братьев, женщина, и дома тоже не было. Перстань кричать и давай выпьем. Я кое-что хочу показать тебе.

— Ты зафт! — начала женщина яростно, но потом, когда смысл его слов дошел до нее, сказала:

— О, в таком случае, я иду немедленно.

Занавеска кухни отдернулась, и вошла джагайни Феллона. Это была высокая, хорошо сложенная кришнанка, привлекательная по меркам Кришнана. Ее отношения с Феллоном были чем-то средним между экономкой и женой.

Балхибцы не признавали брака, считая его неприемлемым для такой воинственной расы, какой они были несколькими столетиями раньше. Женщина жила с одним из своих братьев, и ее через определенные промежутки времени посещал джагайн — возлюбленный. Их отношения были временными и могли прекратиться по желанию любого из них. Брат обычно воспитывал и детей сестры. Поэтому хотя у остальных народов планеты ребенок наследовал имя отца, у балхибцев он назывался по имени дяди с материнской стороны, который воспитывал его. Полное имя Гази было Гази эр-Доукх, то есть Гази, племянница Доукха. Женщина, которая, подобно Гази, действительно жила со своим джагайном, считалась несчастной и деклассированной.

Феллон, глядя на Гази, размышлял, прав ли он был, выбрав Кришнан полем своей внеземной деятельности. Не убраться ли и ему отсюда? Она его не задержит. Впрочем, она хорошо готовит, она вообще нравилась ему...

Феллон протянул ей один из кубков. Она взяла его, сказав:

— Спасибо, но ты истратил на это наши последние деньги.

Феллон снял с пояса, висевшего на вешалке, кошелек и набрал полную горсть золотых монет, полученных им от Квейса. Гази удивленно раскрыла глаза; рука ее потянулась к монетам. Феллон, смеясь, уложил монеты обратно, потом протянул ей две десятикардовые монеты.

— Этого хватит на ближайшее время, — сказал он. — Понадобится еще, скажешь.

— Бакхан, — пробормотала она, садясь в кресло и прихлебывая квад. — Поскольку я знаю тебя, я не спрашиваю, откуда эти деньги.

— Ты права, — весело ответил он. — Я ни с кем не обсуждаю свои дела. Именно поэтому я до сих пор жив еще.

— Ручаюсь, что это подлые и низкие дела.

— Они нас кормят. Что на обед?

— Котлеты из унха с бадром, а на десерт тунест. Твои таинственные дела на сегодня кончены?

— Думаю, да, — ответил он осторожно.

— Что же мешает тебе пойти со мной на праздник? Будет фейерверк и шуточная битва.

— Очень жаль, дорогая, но ты забыла: я сегодня вечером дежурю.

— Всегда что-нибудь! — она уныло посмотрела на свой кубок. — Что я сделала такого, что боги держат меня в таком положении?

— Выпей еще, и тебе станет легче. Когда-нибудь, когда я верну свой трон...

— Долго ли я буду слышать эту песню?

— ...когда я верну свой трон, будет достаточно веселья и игр. А пока — вначале дела, потом удовольствия.

x x x

Третья секция района Джуру гражданской гвардии Занида уже строилась, когда Феллон появился на учебном манеже. Он схватил со стойки алебарду и занял свое место.

Как объяснил Феллон во время праздника Мжипе, было нецелесообразно выставлять гражданскую гвардию Джуру на парад. Район Джуру был большей частью населен некришнанцами, и в гражданской гвардии собрались представители многих миров с разумными обитателями. Кроме кришнанцев, здесь было несколько землян: Уимс, Кисари, Нунец, Рамананд и другие. Было также двенадцать осириан и тринадцать тотиан. Был и торианин ( не путать с тотианином) — что-то вроде страуса с руками, развившимися из крыльев. В отряде состоял и исидианин — кошмарная восьминогая комбинация слона и таксы. И другие различные формы и различного происхождения.

Перед линией гвардии стоял Кордак эр-Джилан, хорошо сложенный капитан регулярной армии Балхиба, хмурившийся под гребнем, торчавшим у него на шлеме. Феллон знал, почему хмурится Кордак. Капитан был добросовестным солдатом и хотел бы превратить гражданскую гвардию в точный и единый, подобный машине, военный организм. Но какого единства можно было ожидать от столь разнородного состава? Бесполезно было даже пытаться заставить их приобрести мундиры: тотиане, надев одежду поверх своей шерсти, тут же задохнулись бы, и ни один портной в Балхибе не взялся бы шить костюм для исидианина.

— Жуго-й! — крикнул капитан Кордак, и неровная линия проявила некоторое внимание.

Капитан объявил:

— В следующий пятый день состоится тренировочный бой для всех моих героев на западной равнине через час после того, как алые лучи Рокира упадут на нее. Следует захватить с собой...

Капитан Кордак, подобно другим кришнанцам, любил украшать свою речь; даже простые предложения звучали с напыщенной высокопарностью. На этот раз, однако, он был прерван громким возгласом неодобрения своей секции.

— Почему, во имя Хишкака, вы, заржавленные лезвия, воете и скрипите, как старое дерево в бурю? — воскликнул капитан. - Можно подумать по вашему вытью, что вас посылают потрошить ?ена при помощи метлы?

— Тренировочный бой! — простонал Чаванч, толстый содержатель таверны с улицы Шимад и командир отделения секции. -Зачем нам это? Мы знаем, что один верховой джунга может засыпать весь отряд стрелами, как Кварар зосыпал войско Джупулана. Зачем эта глупая игра в солдатиков?

Джунгами балхибцы называли жителей западных степей — воинственных обитателей Квааса, Джаукии или Джерамиса.

Кордак сказал:

— Стыдно, мастер Сванч. Как может представитель нашего мужественного народа так говорить трусливо. Есть чрезвычайный приказ министра, чтобы все отряды гражданской гвардии приняли участие волей-неволей.

— Я отказываюсь, — пробормотал Сванч.

— Отказы не принимаются, — Кордак понизил голос. — Между нами, до моих ушей донесся слух: положение на западе опасное и угрожающее. Камуран из Квааса — пусть Ешт уничтожит его уши - созвал племенные войска и ходит с ними взад и вперед вдоль границ своих огромных владений.

Он произнес "Кваас" как "Квасф", так как в балхибском языке нет дентальных согласных.

— Он не может напасть на нас! — сказал Саванч. — Мы ничем не спровоцировали его, он же поклялся не нарушать договора, заключенного после битвы при Таджроше.

Кордак преувеличенно вздохнул:

— Итак, старая бочка сала, вы считаете, что джунги из Квааса, Сурии, Джаукии стали соблюдать договоры? И мне больше нечего делать сегодня вечером, как спорить с вами? Во всяком случае, таков приказ. Теперь отправляйтесь в обход, и пусть запах винных магазинов не отвратит вас от выполнения ваших обязанностей. Следите, не выходит ли кто ночью из домов горожан. Это могут быть воры. В таких обстоятельствах, когда готовится горячая схватка, цена на металл увеличивается и появляется множество воров.

Мастер Энтон, ваш маршрут включает район улицы Джафал, окружает Сафк, возвращаетесь вы по улице Барфур. Будьте особо бдительны на аллеях вблизи фонтана Кварара. За последние десять ночей там было три случая грабежа и одно убийство: черный позор для нашей бдительной гвардии... Мастер Мокху, ваш маршрут...

Когда каждое отделение получило свой маршрут, они отправились в ночь с алебардами, возвышавшимися под разными углами над телами, закутанными от ночного холода в верхние туники. Хотя времена года выражены на Кришнане менее резко, чем на Земле, суточный перепад температур значителен, особенно в степных районах, где был расположен и Занид.

Отделение Феллона, кроме него, включало еще троих: двух кришнанцев и осирианина. Обычно некришнанец не назначался командиром, но у многоэтнического района Джуру были свои правила.

Задание патрулировать район, в котором находился Сафк, вполне устраивало Феллона. Отделение направилось к улице Джафал и затем двинулось по этой главной улице города, разделившись по двое и внимательно вглядываясь в двери в поисках следов кражи со взломом или других происшествий. Тусклый свет двух из трех спутников Кришнана, Каррима и Голназа, смешиваясь с отблесками пламени железных светильников, установленных на перекрестках, давал вполне приличное освещение. Однажды отделение прошло мимо повозки, заправленной одним шейханом: эта повозка по ночам развозила топливо для светильников.

Феллон слышал, что проект замены этих светильников более эффективными битумными лампами был отвергнут из-за происков магнатов, продававших Заниду топливо.

Время от времени Феллон и его "люди" останавливались, когда их внимание привлекали звуки, доносившиеся из домов. Но в этот вечер ничего незаконного не происходило. Один раз шум объяснился ссорой женщины со своим джагайном; другой случай объяснялся криками пьяной компании.

На своем восточном конце, перед тем, как перейти в площадь Кварара, улица Джафал изгибается. Приблизившись к этому изгибу, Феллон услышал какой-то шум, доносящийся с площади. Отделение двинулось быстрей и, выйдя за угол, обнаружило у фонтана Кварара толпу кришнанцев.

Площадь Кварара (или Гарара, если использовать балхибскую форму этого названия) была не квадратной, а продолговатым, неправильной формы, многоугольником. В одном конце его находился фонтан Кварара, в середине которого возвышалась над толпой статуя этого туземного Геркулеса. Скульптор изобразил Кварара верхом на чудовище. Одной рукой герой сражался с еще одним из чудищ, а другой прижимал к себе одну из своих многочисленных возлюбленных. На другом конце площади громоздилась могила короля Балада, увенчанная статуей этого великого короля, сидевшего в глубокой задумчивости.

Из толпы слышался звон стали, а свет лун отражался в лезвиях, поднятых над головами. Феллон различал отдельные крики:

— Бей грязного ештита!

— Берегись, он нападает!

— В сторону, в сторону!

— Пошли! — скомандовал Феллон, и четверо гврадейцев с алебардами наготове бросились вперед.

— Стража! — крикнул кто-то.

С удивительной быстротой толпа рассеялась, любители дуэлей разбегались в разные стороны, исчезая в прилегающих улицах и аллеях.

— Задержите нескольких свидетелей! — выкрикнул Феллон и побежал к центру беспокойства.

Когда толпа расступилась, он увидел только двоих кришнанцев, сражавшихся мечами у фонтана.

Углом глаза Феллон заметил, что Квон, один из его кришнанцев, поймал крюком алебарды и тащил к себе сопротивляющуюся жертву. Тогда Феллон обратил все свое внимание на сражающихся.

Но, прежде чем он подошел, один из дуэлянтов, удивленный их вмешательством, оглянулся, отведя взгляд от своего противника.

Тот немедленно воспользовался и нанес сильный удар по мечу своего соперника, и меч покатился по булыжнику мостовой. Затем второй боец прыгнул вперед и ударил мечом своего противника по голове.

"Пожалуй, череп треснет", — подумал Феллон. Кришнанец, получивший удар, упал на мостовую. Его убийца наклонился, чтобы добить жертву. Но смертельный удар не был нанесен — помешал Феллон.

С криком ярости дуэлянт повернулся к Феллону. Феллон вынужден был отступать и защищаться, но в это время Кисаса, гвардеец-осирианин, обхватил дуэлянта вокруг талии своими чешуйчатыми руками и швырнул его в фонтан. Плюх!

Тут появился и Квон, таща свидетеля цепью, которую он обернул вокруг его шеи. Когда разъяренный дуэлянт, подобно морскому богу, появился из воды фонтана, Кисаса вновь охватил его, вытащил из воды и тряс до тех пор, пока ярость того не уменьшилась.

— Он пьян, — свистящим голосом сказал осирианин.

В этот момент появился второй кришнанский гвардеец, запыхавшись и стаскивая с крюка своей алебарды куртку:

— Мой сбежал.

Феллон наклонился к лежащему на булыжниках кришнанцу, но тот вдруг застонал и сел, ощупывая рукой окровавленную голову. Осмотр показал, что концы его тюрбана смягчили удар и уменьшили его силу.

Феллон помог раненому кришнанцу встать на ноги, сказав:

— Этот тоже пьян. Что говорит свидетель?

— Я все видел, — закричал свидетель. — И почему вы схватили меня? Я пошел бы добровольно. Я всегда на стороне закона.

— Я знаю, — сказал Феллон. — Когда вы бежали от нас, это был всего лишь обман зрения. Рассказывайте!

— Тот, что с разрубленной головой, сэр, ештит, а второй - приверженец нового культа, называемого кришнанской наукой. Они начали спорить в таверне Разджуна; научник утверждал, что зла вообще не существует, поэтому не нужны ни Сафк, ни храмы Ешта, ни вообще культ Ешта. Ну, ештит оскорбился и вызвал его...

— Он лжет! — закричал ештит. — Я не делал вызова и лишь защищался от подлого нападения этого труса...

"Этот трус", очистив от воды дыхательное горло, закричал:

— Сам лжешь! Кто выплеснул мне в лицо стакан вина? Разве это не вызов?..

— Это было лишь вежливое доказательство моей правоты, ты, сын Мянды Отвратительного! — Ештит, покрытый засыхающей кровью, взглянул на Феллона и обратил свой гнев против землянина. — Существо с Земли отдает приказы балхибцу в его собственной же столице! Почему вы не убираетесь на свою планету? Почему развращаете веру наших предков своими губительными ересями?

Феллон спросил у гвардейцев:

— Вы сумеете втроем отвести этого богослова и его противника в Дом Правосудия?

— Конечно, — сказал кришнанский гвардеец.

— Тогда отправляйтесь. Я встречу вас на учебном манеже, когда начнется второй обход.

— Почему вы уводите меня? — завопил свидетель. — Я скромный законопослушный горожанин. Меня можно вызвать в любое время.

— Если ваша личность будет установлена в Доме Правосудия, — ответил Феллон, — вас отпустят.

Феллон наблюдал, как они покидают площадь Кварара под звон наручников дуэлянтов. Он радовался, что не пошел с ними: это была прогулка в добрых три хода, а омнибусы в это время уже не ходили.

Но больше он радовался возможности в одиночестве приблизиться к Сафку. В своем теперешнем официальном положении он вызовет меньше подозрений. Похоже, что ему везет.

Энтони Феллон взял алебарду на плечо и двинулся на восток. Когда он прошел несколько кварталов, из-за низких крыш окружающих домов появилась верхушка Сафка. Сооружение, как знал Феллон, находилось на границе районов Джуру и Бача. В районе Бача были расположены все остальные храмы Занида. Главным занятием Бача была религия, так же как главным занятием района Изанду было ремесло.

Балхибское слово "Сафк" обозначало название семейства маленьких кришнанских беспозвоночных, частично водных, частично наземных. Обычный наземный сафк был похож на земную улитку со спиральной раковиной, но передвигался не только на слизи, смазывающей ей путь, но и благодаря множеству крошечных ног.

Собственно Сафк представлял собой огромный конический зиккурат, сложенный вручную из плит джадента, в сто пятьдесят метров высотой, со спиральным желобком, имитирующим раковину живого сафка. Происхождение его терялось в бесконечных эпохах кришнанской истории. В период строительства городов, последовавший за падением Калвмской империи под ударами варваров Варастумы, вокруг Сафка вырос город Занид, и вскоре беспорядочные груды домов заслонили Сафк. Великий предшественник Кира король Балад приказал снести дома перед монументом и разбить на их месте парк.

Феллон вступил в этот парк и двинулся вдоль гигантской окружности Сафка, внимательно прислушиваясь и рассматривая сооружение, как бы пытаясь усилием воли проникнуть через его стены.

Однако делать этого было нельзя. Многочисленные грабители на протяжении последних тысячелетий неоднократно пытались пробиться через эти стены, но отступали перед твердостью джадента. Сафком с того времени, как велись исторические записи, владели жрецы Ешта.

Сафк был не единственным сооружением, посвященным культу Ешта; в Луссаре, Малмадже и других городах Балхиба были меньшие храмы. А за парком, к востоку, на границе с районом Бачу, Феллон различал увенчанное куполом здание церкви Ешта. Они использовались для меньших служб, куда допускались все. Там же находились учебные помещения для новообращенных. Но жрецы Ешта допускали мирян в большое здание только в исключительных случаях, и то только членов своей секты.

Феллон подошел ко входу, соответствовавшему отверстию раковины живого сафка. Лучи Каррима отразились в больших бронзовых дверях, которые, как утверждали, поворачивались на алмазных шарах. На них все еще виднелись следы тщетных атак солдат Руза, со времен которых прошло сто кришнанских лет. Что-то белое слева от двери привлекло внимание Феллона.

x x x

Он подошел ближе. Ни звука не доносилось изнутри, пока он не приложил ухо к бронзовой поверхности. Тогда он услышал слабый звон или гул, ритмично повторявшийся, но слишком заглушенный расстоянием и толщиной каменной стены, чтобы можно было определить, был ли это звук барабана, колокола или ударов о наковальню. Через некоторое время все смолкло, затем началось опять!

Феллон перестал размышлять об этом — если ему удастся попасть внутрь, разгадка звуков будет найдена — и обратил внимание на белый предмет, который оказался несколькими листками местной кришнанской бумаги, прикрепленной к своеобразной доске объявлений. На верху доски были слова:

ДАКХТ ВА-ЕШТ ЗАНИДО

(Собор Ешта в Заниде)

Феллон, не слишком искусный в балхибском письме, принялся изучать листки. Слово "Ешт" было легко узнать, так как, изображенное балхибскими печатными или прописными буквами, оно выглядело как ОУ62, хотя и читалось справа налево.

Он стремил взгляд на листки. Наибольший из них был озаглавлен: "Программа службы", но, несмотря на яркий свет лун, он не смог разобрать напечатанного ниже (когда я был моложе, подумалось ему, я бы прочел это). В конце концов он вытащил кришнанскую зажигалку и зажег ее.

Потом Феллон достал маленький блокнот и карандаш и скопировал все написанное.

Глава 4

Когда Феллон явился в дежурное помещение учебного полигона, капитан Кордак сидел за письменным столом — его увенчанный гребнем шлем стоял на полу, на носу у капитана были очки в черной оправе — и он что-то писал при свете лампы. Он взглянул поверх очков на Феллона:

— Мастер Энтон! А где ваше отделение?

Феллон рассказал ему обо всем.

— Хорошо. На этой площади такое бывает часто. Садитесь. - Капитан взял кувшин и наполнил кружку шурабом. — Мастер Энтон, вы джагайн Гази эр-Доукх?

— Да. Но откуда вы знаете?

— Вы говорили кое-кому.

— А вы знаете ее, сэр?

Кордак вздохнул:

— Да. В прежние времена я сам стремился к этой роли. Я горел страстью, как озеро с лавой, но потом была война, ее брат был убит, а я потерял ее из виду. Могу я рассчитывать на ваше гостеприимство для возобновления нашего знакомства?

— Конечно, в любое время. Буду рад вас видеть.

Феллон взглянул на дверь и увидел своих гвардейцев. Они возвращались, доставив дуэлянтов и свидетеля в Дом Правосудия. Он сказал им:

— Дайте вашим костям отдохнуть, друзья, потом отправимся в следующий обход.

Отделение отдыхало и пило шураб с четверть часа. Потом явилось с обхода другое отделение, и Кордак отдал приказ команде Феллона на следующий обход:

— Пойдете по улице Барфур, потом осмотрите границу района Думу: банды негодяев наводнили восточную часть Думу...

Думу, южный район Занида, был известен как главная квартира городских преступников. Жители других районов громко кричали о том, что преступники подкупили стражу в своем районе и потому действуют открыто. Стража отрицала это обвинение, указывая на недостаток гвардейцев.

Отделение Феллона миновало улицу Барфур и двигалось по зловонной дороге, отделявшей район Думу, когда шум впереди заставил Феллона остановиться и приказать своим гвардейцам двигаться вперед осторожно. Выглянув за угол, он увидел горожанина, прижатого к стене тремя фигурами. Одна из них угрожала жертве арбалетом, другая — мечом, а третья отбирала у него кошелек и кольца. Грабеж, очевидно, только что начался.

Это был редкий шанс. Обычно отделение гвардейцев заставало на месте лишь жертву — мертвую на булыжниках или живую и обвинявшую городскую стражу в беззаконии.

Понимая, что если они направятся прямо к грабителям, те исчезнут в путанице домов и аллей, прежде чем они подоспеют, Феллон прошептал Кисасе:

— Обойди квартал и напади на них с другой стороны. Беги изо всех сил. Когда мы тебя увидим, мы тоже выбежим.

Кисаса исчез как тень. Феллон слышал слабый звук, с которым когти осирианина скребли о булыжник, когда динозавроподобный гвардеец убегал со скоростью ветра. Феллон знал, что Кисаса может перегнать и землянина, и кришнанца, иначе он не послал бы именно его. Грабеж длится недолго, но за это время осирианин сумеет обогнуть квартал.

Вновь, на этот раз громче, раздался шум и скрежет когтей, и осирианин появился из-за противоположного угла.

— Вперед! — скомандовал Феллон.

При звуках их приближения грабители достаточно смутились. Феллон услышал щелчок курка арбалета, но в темноте не мог сказать, кто стрелял и в кого. Не было признаков того, что стрела попала в цель.

Грабители бросились бежать. Кисаса на своих птичьих ногах догнал вооруженного арбалетом грабителя и бросил его ничком на землю.

Высокий стройный грабитель с мечом пришел в себя от неожиданности и побежал к Феллону, но потом затормозил. Феллон с алебардой наготове шагнул вперед, услышал звон стали и дрожание рукояти от сильного удара. Двое кришнанских гвардейцев побежали за третьим грабителем, который уносил добычу: тот мимо Кисасы проскользнул в аллею.

Феллон парировал удар меча своей алебардой, прыгнул вперед, внимательно следя за своим противником, который свободной рукой ухватил древко алебарды и старался ее вырвать. По счастливой случайности он ударился рукой с мечом о стену дома. Меч упал на тротуар, а грабитель бросился бежать. Видя, что догнать этого долговязого мошенника не удастся, Феллон метнул ему вслед свою алебарду. Острие ударило того в спину. Грабитель пробежал еще несколько шагов, потом зашатался и упал.

Феллон подбежал к нему, вытаскивая рапиру, но, подойдя ближе, увидел, что грабитель лежит ничком и кашляет кровью. Двое кришнанцев вернулись, на все лады ругая ускользнувшего третьего грабителя. Они принесли кошелек горожанина, брошенный грабителем, но не смогли вернуть колец, и ограбленный громко бранил их за нерасторопность.

x x x

Рокир посылал свои красные лучи над крышами домов Занида, когда Энтони Феллон со своим отделением вернулся с последнего обхода. Они поставили алебарды в стойку и выстроились, чтобы получить номинальную плату, которая полагалась им за каждое ночное дежурство.

— На сегодня работа окончена. Не забудьте об учебном бое, — сказал Кордак, передавая каждому по серебряной монете в четверть карда.

— Что-то говорит мне, — пробормотал Феллон, — что неизвестная болезнь уложит весь наш отряд накануне маневров.

— Клянусь кровью Кварара, этого не случится! Командиры отделений будут отвечать за явку своих людей.

— Я плохо чувствую себя, сэр, — с улыбкой сказал Феллон, кладя в карман монету.

— Дерзкий шут! — выпалил Кордак. — Я не знаю, почему мы терпим твое нахальство?.. Но вы не забыли, о чем мы говорили с вами ночью, друг Энтон?

— Нет, нет, я все подготовлю... — Феллон, уходя, сделал прощальный жест своим гвардейцам.

Феллон считал себя глупцом за то, что проводил одну из каждых своих десяти ночей таким образом за ничтожную плату. Он был очень своевольным и небрежным, чтобы удовлетворить военную машину, желая командовать, но не желая подчиняться. Как чужеземец, он вряд ли мог рассчитывать на высокое место в балхибской регулярной армии.

Но он продолжал носить нарукавную повязку гражданской гвардии. Почему? Потому что мундир сохранял для него какое-то детское очарование. Таская свою алебарду по пыльным улицам Занида, он сохранял иллюзию, что является потенциальным Александром Македонским или Наполеоном Бонапартом. В его положении он цеплялся за любую возможность самоутверждения.

Гази спала, когда он добрался до дома, продолжая мучительно размышлять над проблемой Сафка. Когда он ложился, она проснулась.

— Разбуди меня в конце второго часа, — пробормотал он и мгновенно уснул.

Немедленно, как ему показалось, Гази начала трясти его за плечи, говоря, что пора вставать. Он спал всего лишь три земных часа. Но пришлось вставать, чтобы успеть выполнить все, что он наметил на этот день. Зная, что придется выступать и на суде, он надел свой лучший костюм, торопливо проглотил завтрак и вышел в яркое сияние утреннего солнца и направился к постоялому двору Ташин.

x x x

Район Авад начинался грудой трущоб, граничивших с районом Джуру до ворот Балада. За трущобами находился стадион и район Сахи, где в основном жили актеры и художники. Постоялый двор Ташин, расположенный у городской черты в западной части района Авад, представлял собой группу строений, окружавших, как и в большинстве балхибских домов, круглый центральный двор.

В это утро двор был заполнен фигурами циркачей и актеров, постоянных обитателей Ташина. Канатоходец натянул веревку по диагонали от одного угла двора к другому и взбирался на него, помахивая для равновесия зонтом. Трио акробатов подбрасывали друг друга. В противоположном углу фокусник репетировал свои номера. Певец выводил рулады; что-то читал актер, живо жестикулируя.

Феллон спросил содержателя двора:

— Где найти ясновидца Туранжа?

— Второй этаж, комната 13. Направо.

Переходя через двор, Феллон столкнулся с одним из акробатов. Выпрямившись, акробат поклонился, сказав:

— Тысяча извинений, мой добрый сэр! Вино Ташина подкосило мои ноги. Послушайте, не с вами ли мы пили на вчерашнем празднике?

Одновременно с разных сторон подошли остальные два акробата. Человек, толкнувший Феллона, продолжал что-то говорить, а другой дружески положил ему руку на плечо. Феллон скорее почувствовал, чем увидел маленький острый нож, которым третий хотел срезать его кошелек.

Не переставая улыбаться, Феллон плечами раздвинул кришнанцев, сделал шаг вперед, повернулся и выхватил рапиру. Теперь он стоял лицом к лицу со всеми тремя в боевой позиции. Он чувствовал некоторое удовлетворение своим проворством.

— Прошу прощения, джентльмены, — сказал он, — но у меня назначено свидание. А деньги мне нужны самому.

Он быстро осмотрел двор. При словах Феллона раздался взрыв насмешливого хохота. Тройка мошенников переглянулась и направилась к воротам. Феллон вложил оружие в ножны и продолжил свой путь. Если бы он попытался задержать воров или хотя бы позвать на помощь стражу, его жизнь не стоила бы и медного арзу.

Феллон отыскал на втором этаже тринадцатую комнату. В ней он увидел Квейса из Бабаала, вдыхавшего пахучий запах раманду с маленькой жаровни.

— Ну? — спросил он, не поднимая глаз.

— Я обдумал сделанное вами вчера предложение.

— Какое предложение?

— Имеющее отношение к Сафку.

— О, только не говорите, что длительные размышления придали вам храбрости.

— Возможно. Я хочу когда-нибудь вернуться на Замбу, вы знаете. Но из-за несчастной тысячи кардов...

— А какова ваша цель и цена?

— Пять тысяч будет достаточно.

— Что? Тогда уж просите всю сокровищницу Камурана. Может, я смогу увеиличить эту сумму на сотню кардов...

Они торговались и торговались; наконец, Феллон добился половины требуемого, включая аванс в сотню кардов. Двадцати пяти сотен кардов недостаточно, чтобы вернуть ему трон, как он знал, но это будет только началом. Он сказал:

— Все закончится хорошо, мастер Кв... Туранж, за одним исключением.

— Каким именно, сэр?

— В делах такого рода вряд ли разумно полагаться на слово. Вы меня понимаете?

Квейс поднял брови и антенны.

— Сирраж! Вы намекаете, что я, верный слуга великого Гхуура Квааса, обману вас? Клянусь носом Тиазана, такое оскорбление нельзя простить!

— Спокойно, спокойно! В конце концов, я сам обманывал других не раз.

— В это, землянин, я охотно верю, хотя и плачу вам безрассудно аванс.

— Я имел в виду передачу денег какому-нибудь третьему лицу, достойному доверия.

— Держателю ставок? Гм. Идея неплохая, сэр, но у нее два слабых места, а именно: не думаете ли вы, что я ношу с собой такие соблазнительные суммы? Кроме того, где вы найдете нужного человека, учитывая пылкую "любовь" балхибцев к Кваасу?

Феллон улыбнулся:

— На днях я кое-что сообразил. У вас есть в Заниде банкир.

— Нелепость!

— Вовсе нет, если только вы не держите свои деньги где-нибудь закопанными в землю. Дважды, имея дело со мной, вы отправлялись за деньгами. Каждый раз вы отсутствовали не более двух часов. Вряд ли вам хватило бы этого, чтобы добраться до Квааса, но вполне достаточно, чтобы навестить кое-кого в Заниде. И я знаю, кто это был.

— В самом деле, мастер Энтон?

— В самом деле. Кто же в Заниде может служить для вас банкиром? Конечно, какой-нибыдь финансист, который не любит короля Кира. Я начал припоминать, что мне известно о банкирах Занида, и вспомнил, что несколько лет тому назад Кастамбанг эр-Амирут поссорился с доуром. Кир решил, что все его посетители должны приближаться к нему босиком. Кастамбанг не мог этого сделать, так как, упав с моста, повредил ногу и передвигался только с помощью своих ортопедических ботинок. За несколько лет до этого он дал Киру взаймы несколько сотен тысяч кардов, и Кир воспользовался случаем, чтобы наложить на Кастамбанга соответствующий штраф. С тех пор Кастамбанг не имел никаких дел с доуром и не посещал его двор. Логично считать, что он и есть ваш банкир. Если же он сейчас не является вашим банкиром, то может быть им. В любом случае мы можем использовать его как хранителя денег.

Феллон откинулся, сложил руки за голову и триумфально улыбнулся. Квейс размышлял, положив подбородок на руку, потом сказал:

— Я ничего не утверждаю, но должен признать, что вы неплохой наблюдатель, мастер Энтон. Вы смогли бы украсть сокровища Дакхака у него из-под носа. Прежде чем мы отправимся дальше по зловещему берегу Зунгу, соединяющего небо с землей, скажите мне, как вы собираетесь проникнуть в Сафк?

— Я подумал, что если мы заключим соглашение с Кастамбангом, он, возможно, укажет нам человека, знающего расположение помещений и порядок церемоний. Например, это может быть бывший жрец Ешта, изменивший культу, — такие существуют, хотя они, конечно, скрываются. Если мы найдем такого человека, он сможет рассказать...

Квейс прервал его:

— Рассказать нам, что происходит внутри Сафка? Ха! Зачем же мне тогда платить вам? Вы же ничем не рискуете. Я сам смогу заплатить этому жрецу.

— Я не кончил, — холодно сказал Феллон. — Я собираюсь сам осмотреть Сафк, а не передавать вам сообщения, основанные на слухах и пересказах. Но, согласитесь, у меня будет больше шансов остаться живым, если я буду хоть что-то знать заранее. И, больше того, если этот жрец расскажет нам подробности ритуала Ешта, я смогу пробраться в храм, переодевшись, и принять участие в службе... Ну, подробности излагать не буду, но теперь вы имеете представление о том, что я собираюсь делать.

— Ну что ж, — Квейс зевнул, заставив невыспавшегося Феллона последовать его примеру. — Увы! Вы прервали такой мой чудесный сон. Но долг превыше наслаждений, мой мастер. Идемте.

— К Кастамбангу?

— Конечно.

Глава 5

На улице Квейс окликнул Квизун — балхибский наемный экипаж. Настроение Феллона поднялось. Он уже давно не мог позволить себе прогулку в экипаже, а контора Кастамбанга находилась в торговом районе Кхарджу, в дальнем конце города.

Вначале они проехали зловонные переулки Авада, затем через северную часть Изанду. Слева от них были пышные театры Сахи, а справа — суета ремесленного Изанду. От работавших кузниц доносился дым, а шум молотков, сверл, напильников, пил и других инструментов сливался в постоянный гул. Они проехали ряд широких улиц и попали в небольшой парк, где ветер из степей поднимал маленькие пыльные вихри.

Наконец, они оказались в тесном великолепии Кхарджу с его магазинами и торговыми конторами. Когда они повернули на юго-восток, перед ними появился холм, увенчанный древним замком королей Банхиба.

— Кастамбанг, — сказал Квейс, указывая своей тростью.

Феллон великодушно позволил Квейсу заплатить извозчику - в конце концов у мастера-шпиона была возможность покопаться в бездонном кошельке Гхуура Квааса — и последовал за Квейсом в здание. Здесь был обычный привратник и обычный центральный двор, украшенный фонтанами и статуями из далекого Катай-Джогорая.

Кастамбанг, которого Феллон никогда не встречал раньше, оказался не совсем обычным кришнанцем с волосами не зеленого, а скорее желтого цвета и с изборожденным глубокими и резкими морщинами лицом. Его огромное тело было завернуто в ярко-красную тогу в стиле сурусканда. Квейс после обычной церемонии приветствия сказал:

— Сэр, мы хотели вы поговорить наедине.

— О, — сказал Кастамбанг, — это можно устроить.

Не изменяя выражения лица, он ударил в небольшой гонг, висевший на стене. Человек с хвостом, выходец из Колофтских болот Микарданда, просунул голову в комнату.

— Подготовь логово, — сказал банкир, а затем обратился к Феллону. — Не хотите ли, землянин, сигару? Место скоро будет готово.

Сигара оказалась великолепной. Банкир сказал:

— Вы были на нашем празднике, мастер Туранж?

— Да, сэр. Я был в театре прошлым вечером, третий раз в своей жизни.

— Что показывали?

— "Печальную трагедию королевы Деджанай из Квириба" Саккиза, в 14-ти актах.

— Она понравилась вам?

— Только до десятого акта. После этого пьеса начала повторяться. Больше того, сцена была так завалена трупами, что актеры с трудом пробирались по ней...

Квейс зевнул. Кастамбанг сделал презрительный жест:

— Сэр, этот Саккиз из Руза — один их тех современных писателей, которые, не зная, что сказать, говорят ерунду, но в наиболее эксцентричной манере. Вы бы лучше посетили классические пьесы, например, "Заговорщиков" Харианина, которую будут представлять завтра вечером.

В этот момент вновь появился колофтианин, сказавший:

— Готово, хозяин.

— Пойдемте, господа, — сказал Кастамбанг, вставая.

Стоя, он производил менее внушительное впечатление, так как был коротконог и передвигался с трудом, подпрыгивая и прихрамывая. Он провел их через зал к занавешенной двери, около которой стоял хвостатый колофтианин. Лакей отворил дверь, и Кастамбанг жестом пригласил их входить. Они вступили в большую клетку, укрепленную на столбе. Клетка вдруг начала спускаться, а сверху послышался скрип зубчатого колеса. Кастамбанг выжидательно поглядывал на своих гослей, но потом разочарованно сказал:

— Я забыл, мастер Энтон. На Земле вы, конечно, привыкли к лифтам?

— Конечно, — сказал Феллон. — Но это прекрасное новшество. Напоминает лифты в маленьких французских гостиницах на Земле, но те используются лишь для подъема.

Лифт с шумом остановился на большой кожаной подушке на дне углубления. Лифт Кастамбанга после Сафка был наибольшей достопримечательностью Занида, и Феллон слышал о нем раньше. Подъем егоосуществлялся двумя дюжими колофтианинами при помощи системы блоков, а спуск тормозился грубым тормозом. Феллон подумал, что когда-нибудь лифтеры утратят бдительность и обрушат своего хозяина на дно с грохотом. А тем временем новоизобретенное приспособление частично возмещало недостаточную подвижность банкира.

Кастамбанг провел гостей через тускло освещенный зал и несколько коридоров к большой двери из дерева конг, перед которой стоял арбалетчик с заряженным оружием. Феллон заметил поперечный разрез в полу длиной в несколько метров перед дверью. Взглянув вверх, он увидел такой же разрез в потолке. Через разрезы можно было опустить решетку. Арбалетчик открыл дверь, в которой оказалось несколько амбразур, прикрытых сдвигающимися металлическими плитами, и они оказались в небольшой комнате с несколькими дверями. Колофтианин стоял перед одной дверью с дубинкой, усеянной шипами.

Эта дверь вела в соседнюю маленькую комнату, где находился человек в облачении микардандского рыцаря с обнаженным мечом. А оттуда еще одна дверь вела уже непосредственно в логово — подземное помещение из огромных каменных плит с единственной дверью и несколькими вентиляционными отверстиями в потолке.

На каменном полу стоял большой стол из дерева конг, инкрустированный другими породами дерева с изображением стилизованной раковины сафка среди сложных узоров. Вокруг него — дюжина стульев из того же материала. Феллон был рад, что поселился среди балхибцев, которые используют стулья, в то время как другие кришнанские народы садятся на корточки или складывают ноги наподобие йогов. Его же суставы были мало приспособлены к такой гимнастике.

Они сели. Колофтианин встал у двери.

— Во-первых, — сказал Квейс, — я прошу принести две с половиной тысячи кардов в золоте за мой счет.

Кастамбанг поднял свои антенны:

— Вам говорили, что банкирский дом Кастамбанга испытывает финансовые трудности? В таком случае, могу вас заверить, что это ложь!

— Вовсе нет, сэр. У меня есть цель.

— Хорошо, мой добрый сэр, — сказал Кастамбанг, начиная писать записку. — Очень хорошо.

Он отдал записку колофтианину, который поклонился и исчез. Квейс сказал:

— Мастер Энтон обещает мне... нам нужно составить обязательство. Он расскажет мне, что происходит в Сафке...

Квейс сообщил еще несколько подробностей, добавив, что деньги будут выплачены Феллону после выполнения задания. Колофтианин вернулся и со звоном поставил мешок, весивший около семи килограммов. Кастамбанг развязал его и вывалил монеты на стол.

Феллон затаил дыхание и с трудом удержался от того, чтобы не наклониться над грудой монет и с жадностью глядеть на них. Человек может прожить всю жизнь на Земле и не увидеть золотой монеты. Но вот здесь, на Кришнане, монеты все еще делаются из тяжелого блестящего металла, который заставляет сердца биться — настоящие монеты в древнем смысле — не кусочки ничего не стоящей бумаги. Республика Микарданд однажды, узнав о земном обычае, попыталась выпустить бумажные деньги, но безудержная инфляция настроила все остальные государства против выпуска бумажных денег.

Феллон осторожно взял одну десятикарддовую монету и принялся осматривать ее при желтом свете лампы, поворачивая ее, как бы из интереса к экзотической вещи, нежели к золоту, из-за которого он готов был лгать, воровать, убивать — ради трона, который он решил вернуть себе во что бы то ни стало.

— Устраивают вас эти монеты, мастер Энтон? — спросил Кастамбанг. — Удобно будет вам их использовать?

Феллон вздрогнул: он находился в своеобразном трансе при виде золота. Он взял себя в руки, сказав:

— Конечно. Во-первых, прошу выплатить мне мою сотню... Спасибо. Теперь давайте составим письменое обязательство. Ничего компроментирующего, только чек от мастера Туранжа.

Квейс сказал:

— Как же предупредить моего друга, чтобы он не выдавал денег, если задание не будет выполнено?

Кастамбанг сказал:

— В Балхибе мы обычно разрываем чек на две части и даем половинки каждому партнеру. Каждая половина не имеет силы без другой. В данном случае, я думаю, нужно разорвать на три части.

Кастамбанг открыл ящик стола, достал пачку бланков и начал заполнять один из них. Феллон сказал:

— Оставьте место для имени в чеке. Я заполню его позже.

— Почему? — спросил банкир. — Это небезопасно, так как любой мошенник сможет поставить свое имя.

— Возможно, я приму другое имя. И если документ разделен на три части, то это не опасно. У вас ведь есть счет в банках Талупа и Фоска в Маджбуре?

— Конечно, сэр.

— Тогда укажите, что деньги могут быть получены и там.

— Зачем, сэр?

— Возможно, после выполнения этой работы я отправлюсь в путешествие, — сказал Феллон. — И я не хотел бы везти все это золото с собой.

— Да, те, кто имеет дело с мастером Туранжем, часто отправляются в путешествия.

Кастамбанг сделал надпись на чеке. Когда Квейс подписал его, Кастамбанг сложил его и осторожно разорвал на три части. По одной части дал каждому из посетителей, а третью положил в ящик стола.

Феллон спросил:

— В случае спора вы согласитесь быть судьей, Кастамбанг?

— Если мастер Туранж согласен, — ответил банкир. Квейс кивнул в знак согласия.

— В таком случае, — сказал Кастамбанг, — мы еще раз встретимся здесь, чтобы завершить дело. Тогда я смогу решить, выполнил ли мастер Энтон свое обещание. Если я решу, что выполнил, он сможет получить свое золото или все три части чека и взять это свое золото в шумном Маджбуре.

— Хорошо, — сказал Феллон. — А теперь чем вы можете мне помочь в осуществлении этого дела?

— Чем? — подозрительно спросил Кастамбанг. — Я всего лишь банкир, сэр, а не крадущийся интриган.

Феллон поднял руку.

— Нет, нет! Но я удивился бы, если бы вы, с вашими обширными связями, не знали кого-нибудь, знакомого с обрядами службы Ешта.

— А! Вот что вы имеете в виду! Да, у меня действительно обширные связи. Да, сэр, очень обширные... Позвольте мне подумать. — Кастамбанг сложил пальцы вместе. — Да, сэр, я знаю одного. Но он не сможет рассказать вам секреты Сафка, потому что он никогда в нем не был.

— Откуда же он тогда знает ритуал?

Кастамбанг хихикнул:

— Очень просто. Он был жрецом Ешта в Луссаре, но под влиянием земного материализма сбежал, сменил имя, чтобы скрыться от мести, и поселился в Заниде; здесь он стал ремесленником. Так как, кроме меня, никто не знает его прошлого, я, за некоторое вознаграждение, смог бы убедить его кое-что рассказать вам...

— Вознаграждение за счет мастера Туранжа, — сказал Феллон, — а не за мой счет.

Квейс возразил, но Феллон стоял на своем, рассчитывая на то, что необходимость получения информации победит скупость жадного кваасца. Он оказался прав, и вскоре мастер-шпион и банкир договорились о сумме вознаграждения. Феллон спросил:

— Кто же этот сбежавший жрец?

— Клянусь Бакином, так я вам и сказал его имя! Чтобы вы взяли его в руки. Нет, мастер Энтон, нет, он будет моим козырем, не вашим. Больше того, он никогда не согласится раскрыть свое прошлое.

— Как же тогда?

— Сделаем так. Завтра в моем городском доме прием, будет много приглашенных...

Кастамбанг протянул карточку с приглашением.

— Спасибо, — сказал Феллон, с деланным безразличием спрятав карточку и не взглянув на нее. Кастамбанг объяснил:

— Вы оба будете в масках одни в комнате и никто не будет знать своего собеседника, что исключит предательство. Найдется ли у вас маскировочный костюм?

— Найду, — сказал Феллон, мысленно обозревая свой гардероб. Этот шанс доставит развлечение Гази и прекратит ее жалобы, что он никуда не водит ее.

— Хорошо, — сказал банкир. — Итак, завтра в начале двенадцатого часа. Не забудьте, двенадцатый час.

x x x

Кришнанские законы, возможно, уступают земным в разработанности, но никто не может отказать им в быстроте действия. Дуэлянты были признаны виновными в нарушении общественного порядка и уплатили за это штраф, чтобы избежать более серьезного наказания.

Выходя, ештит по имени Джиредж остановился у скамьи свидетелей, на которой сидел Феллон.

— Мастер Энтон, примите мои извинения за вчерашние грубые слова. Придя в себя, я сообразил, что именно вы своей алебардой предотвратили удар, которым проклятый кришнанский научник собирался проткнуть меня. Благодарю вас за спасение моей жизни.

Феллон жестом остановил его:

— Все в порядке, старина; я лишь выполнял свои обязанности.

Джиредж кашлянул:

— Чтобы искупить мою невоспитанность, не разрешите ли вы в знак моей благодарности выпить со мной квада?

— С удовольствием, если вы подождете, пока разберут следующее дело.

Ештит согласился, и Феллон был вызван как свидетель по делу о грабеже (один из грабителей, которого он ударил алебардой, был тяжело ранен, второго не обнаружили). Грабитель, пойманный на месте преступления, был допрошен и признан виновным.

Судья сказал:

— Уведите его и пытайте, пока он не назовет сообщника, потом отрубите ему голову. Следующий случай.

Феллон отправился с ештитом Джиреджем, — он поддерживал подобные контакты, надеясь получить нужные сведения. Они направились в теверну, где подкрепили свои силы, пока Джиредж многословно выражал свою благодарность. Он сказал:

— Вы не только спасли жителя нашего святого, хотя и ветренного города, мастер Энтон, от безвременного и несправеливого конца — вы спасли своего коллегу-гвардейца.

— Разве вы тоже в гвардии?

— Да, сэр, и даже в том же районе Джуру, что и вы.

Феллон недоверчиво взглянул на него.

— Это неправда. Я не встречал вас на сборах и учениях, а я никогда не забываю увиденных мною...

Последнее не было хвастовством. У Феллона была феноменальная память на имена и лица, и он знал гораздо больше жителей Занида, чем многие из горожан.

— Я выполняю специальное задание, сэр.

— Что же вы делаете?

Ештит хмуро посмотрел на него:

— О, я дал слово хранить тайну и не могу ответить на ваш вопрос, прошу меня простить. Я скажу только, что охраняю дверь.

— Дверь? — переспросил Феллон.

— Да, дверь. Но вы никогда не узнаете, где она находится и куда ведет.

— Интересно. Но послушайте: если эта дверь действительно так важна, почему же правительство использует для ее охраны вас? Прошу прощения, конечно. Но я думаю, они скорее поставили бы кого-нибудь из личной охраны Кира.

— Так они и делали, — сказал Джиредж с удовлетворением. - Но в начале этого года начались волнения на границах с Кваасом, и все регулярные войска были отправлены туда. Гвардия Кира уменьшилась больше чем наполовину, самые опытные воины разосланы частью на границы, частью на сборы новых рекрутов. Поэтому министр Чабарианин отправил на этот пост надежных гвардейцев моей веры, чтобы занять место солдат.

— Но какое отношение к этому имеет ваша религия?

— Потому что только ештит — но молчок, я и так сказал слишком много. Лучше выпейте, мой земной друг, и не пачкайте свой нос, суя его в чужие дела.

Это было все, что смог узнеть Феллон от Джиреджа, хотя тот обнимал Феллона, клялся ему в дружбе и обещал отплатить в будущем благодарностью.

Глава 6

— Гази! — позвал Энтони Феллон, входя в свой дом.

— Что? — послышался раздраженный голос изнутри.

— Накинь платок, моя прелесть, мы отправляемся за покупками.

— Но я уже закупила все необходимое на сегодня...

— Нет, не вульгарная пища. Мы идем покупать тебе наряд.

— Опять напился? — спросила Гази.

— И это благодарность за щедрое приглашение? Нет, дорогая. Веришь или нет, но мы приглашены на прием.

— Что? — Гази появилась, упершись кулаками в бока. — Энтон, если это твоя очередная дураацкая шутка...

— Шутка? Взгляни сама.

Он протянул ей приглашение. Гази обняла Феллона:

— Мой герой! Как тебе удалось его достать? Ты его украл, наверное?

— В чем это ты меня подозреваешь? Кастамбанг сам дал мне его своей короткой толстой рукой, — Феллон распрямил позвоночник. — Прием завтра вечером, поэтому идем.

— Что за спешка?

— Разве ты не помнишь — сегодня день купания. Надо хорошенько вымыться перед приемом. Ты ведь не хочешь, чтобы джагайни банкира рассматривала тебя в лорнет?.. Захвати мыло.

— Единственная стоящая вещь, которую вы, земляне, принесли на Кришнан, — сказала она, начиная суетиться. — Увы! В этих лохмотьях мне даже стыдно заходить в магазины, чтобы купить лучшую одежду. А у тебя, правда, есть деньги для таких безрассудных трат?

— Не беспокойся. Денег хватит.

Они двинулись по городу мимо Сафка. Феллон лишь один раз взглянул на чудовищное сооружение, не желая показывать интереса к нему при Гази. Потом они миновали Дом Правосудия, где только что насадили на острия головы казненных сегодня уголовных преступников. Под каждой головой мелом было написано имя преступника и его вина.

И вот они в Кхарджу, где топот копыт шестиногих эайсов, развозивших экипажи с богатыми покупателями, смешивался с криками газетчиков, продающих "Рашм", с воплями уличных торговцев, расхваливающих свой товар, с шелестом плащей и юбок, со звоном ножен, со сладым звяканьем браслетов и других ювелирных изделий, — и над всем этим вздымались округлые ритмические предложения гортанной резонирующей балхибской речи.

В Кхарджу Феллон разыскал первоклассное заведение Веквира и смело вошел в полупустое помещение. В этот момент Веквир собственноручно показывал что-то украшенное оборками джагайни наследного дашта Квеба в то время как сам дашт сидел на табуретке и ворчал по поводу цены. Веквир взглянул на Феллона, поднял антенны в знак того, что узнал его, и вновь обернулся к покупательнице. Помощница Веквира, молодая женщина, подошла и выжидательно посмотрела на Феллона, но тот взмахом руки отослал ее.

— Я хочу, чтобы нас обслужил сам хозяин, — сказал он. С покорным видом благовоспитанная помощница отступила, а Феллон прошептал на ухо Гази. — Перестань пялиться на эти тряпки. Из -за тебя старый фастук увеличит цену.

Послышался чей-то голос:

— Хэлло, мистер Феллон! Это ведь вы, мистер Феллон?

Феллон быстро обернулся. Перед ним стоял седовласый археолог Джулиан Фредро. Феллон ответил на приветствие и добавил:

— Осматриваете достопримечательности, Фредро?

— Да, благодарю вас. Как продвигается наше дело?

Феллон улыбнулся и указал на Гази:

— Я как раз этим занимаюсь. Это моя джагайни, Гази эр-Доукх. — Он перевел вторую фразу на балхибский, потом вернулся к английскому. — Мы одеваем ее к завтрашнему приему. Эти глупые социальные предрассудки Занида, понимаете?

— О, вы совмещаете дела с удовольствиями. Это тоже часть нашего дела?

— Да. Прием у Кастамбанга. Он обещал дать мне кое-какие сведения.

— Ах, так? Прекрасно! Я тоже получил приглашение на этот прием. Увидимся там. Мистер Феллон... гм... а где будет происходить это публичное купание? Я слышал, что оно будет сегодня.

Хотите познакомиться с причудливыми туземными обрядами? Оставайтесь с нами. Закончив покупки, мы тоже пойдем туда.

Феодал закончил свои покупки, и Веквир подошел к Феллону, потирая руки. Феллон потребовал лучший вечерний наряд, и вскоре Гази медленно поворачивалась, пока Веквир прикладывал различные части туалета к ее обнаженному телу. Феллон выбрал блестящую юбку из тонкого материала, такую дорогую, что даже Гази запротестовала.

— Ничего, продолжай, — сказал он. — Мы с тобой всего лишь люди среднего возраста, не так ли?

Она бросила на него ядовитый взгляд, но юбку одобрила. Затем владелец магазина предложил ей украшенную золотом улемду и усеянную полудрагоценными камнями — разновидность кожаной упряжи, которую надевали в торжественных случаях женщины Балхиба, принадлежащие к высшему классу.

Гази стояла перед зеркалом, медленно поворачиваясь то в одну, то в другую сторону и разглядывая себя.

— За это, — сказала она Феллону, — я прощу тебе многое. Но если ты так богат, то почему бы тебе не купить что-нибудь и для себя? Доставь мне удовольствие. Я выберу тебе наряд.

— Мне не нужно ничего нового. К тому же уже поздно...

— Нет, тебе нужно, любовь моя. Твоего плаща постыдился бы последний нищий, так он изорван и весь в заплатах.

— Ну, ладно, — с деньгами в кармане Феллон недолго противился ее уговорам. — Веквир, есть ли у вас хороший мужской плащ? Ничего особенного, хорошая вещь для представителя среднего класса.

У Веквира, конечно, имелось то, что нужно.

— Хорошо, сказал Феллон, которому уже наскучило выбирать одежду. — Добавьте его стоимость и не забудьте о полагающейся мне скидке.

Завершив покупки, Феллон окликнул кхизун и в сопровождении Гази и Фредро направился в Джуру. Гази сказала:

— Ты необыкновенно расточителен, любовь моя. Но скажи мне, как тебе удалсось получить скидку у Веквира? Ведь Веквир готов отобрать последний арзу у нищего.

Феллон улыбнулся.

— Видите ли, — сказал он, повторяя каждую фразу на двух языках, — у Веквира был враг, некто Гулил, прославившийся, как преступник опаснее Чиллана. Этот Гулил шантажировал Веквира и вымогал у него деньги. Но однажда этот глупец слишком наклонился через окно и разбил свой череп о камни. Правда, Веквир просил меня заняться этим делом, но потом, когда следователи префектуры занимались этим случаем, я доказал, что был в это время в другом месте.

Когда они проходили мимо Сафка, Фредро чуть не свернул шею, разглядывая его, и начал наивно говорить о том, что хорошо бы туда зайти, пока Феллон не ударил его по ноге. К счастью, Гази знала едва ли полдюжины английских слов, и все они выражали возражения.

— Куда мы идем? — спросил Фредро.

— Ко мне домой: положим покупки и возьмем наши суфкира.

— Пожалуйста, постоим немного и посмотрим на Сафк.

— Нет, мы пропустим купание.

Феллон с беспокойством взглянул на солнце, думая, как бы в самом деле не опоздать. Он так и не привык к отсутствию часов; хотя кришнанцы уже изобрели примитивные солнечные часы, они все еще оставались народом, не знающим измерения времени.

Гази и Фредро заставляли Феллона все время служить переводчиком, так как Гази практически не знала земных языков, а балхибский язык Фредро был весьма несовершенным; но Фредро был полон интереса к домашнему быту балхибцев, а Гази хотела удовлетворить его любопытство. Гази попыталась скрыть свое замешательство, когда они остановились перед убогим маленьким кирпичным домом, где жил Феллон, зажатым между двумя большими домами и с широкой трещиной поперек фасада. У дома не было даже центрального двора, и это, по балхибским понятиям, превращало его в лачугу.

— Скажи ему, — попросила Гази, — что мы живем здесь временно, пока ты не подыщешь помещение получше.

Феллон, не обратив внимание на ее просьбу, ввел Фредро в дом. Через несколько минут он и Гази появились вновь, закутанные в суфкира — большие полотенца, обернутые вокруг тела наподобие тоги.

— Это близко, — сказал Феллон. — И вам понравится.

Они двинулись на восток по улице Асада, пока эта оживленная магистраль не соединилась с улицей Джафал, идущей с юго-запада и переходящей в площадь Кварара. По мере их приближения к площади, на улицах появлялось все больше людей, и наконец они были поглощены толпой завернутых в суфкира кришнанцев.

Сотни жителей Занида собрались на той самой площади Кварара, где в предыдущую ночь Феллон со своим отделением прекратил дуэль. Здесь было только несколько некришнанцев: большинство жителей других планет не следовало кришнанским купальным обрядам. Осирианцы, например, вообще не умывались, а только счищали и вновь наносили краску на свои тела. Тотиане, отличные пловцы, часто просто погружались в воду. А большинство гуманоидов, если они только не ассимилировались полностью на Кришнане или не прибыли из стран типа Японии, соблюдали принятый у них запрет на обнажение тела.

Повозка с водой, которую тащила пара лохматых шестиногих шейханов, стояла возле статуи Кварара. Булыжники площади сверкали, вымытые и протертые помощником возчика, высоким хвостатым колофтианином, и необыкновенно мускулистым. Сейчас этот помощник укладывал метлу с длинной ручкой в специальное углубление повозки.

Возчик взобрался на верх повозки и направил головки разбрызгивателей на толпу. Вот он крикнул:

— Будьте готовы!

Толпа задвигалась. Половина кришнанцев сняла свои суфкира и передала их другой половине. Обнаженные кришнанцы двинулись ближе к душам, а остальные отошли к краю площади.

Феллон отдал свои суфкира Фредро, сказав:

— Подержите, старина.

Точно так же поступила и Гази. Фредро с некоторым удивлением взял их одежду, промолвив:

— Примерно так же мылись в Польше во время русского господства двести лет назад. Русские говорили, что это "не культурно". А разве нельзя купаться, просто оставив полотенца?

— Жители Занида вороваты. Мы с Гази впервые купаемся вместе. Если хотите, мы подержим вашу одежду.

— Нет, нет, спасибо! В отеле есть вода.

Феллон, держа в одной руке мыло, а другой таща за собой Гази, пробирался к ближайшему душу. Возчик и его помощник закончили расправлять шланги и теперь взялись за рукояти насоса. Они двигали рукоять вверх и вниз, и из душей появилась вода.

Занидцы закричали, когда холодная вода потекла по их зеленоватой коже. Они смеялись и хлопали друг друга; у всех было праздничное настроение. Занид расположен в лишенной растительности западной части Балхиба; менее чем в ста ходах отсюда начинались сухие степи Джоола и Квааса. А воду для города добывали из глубоких колодцев или брали из мутной мелкой Эсквы. Через весь город проходила водопроводная магистраль, при помощи системы насосов подававшая воду, но она обслуживала только королевский дворец, отель для землян и несколько богатых особняков.

Феллон и Гази вымылись и уже выбирались из толпы, когда Феллон, взглянув в конец площади, увидел, как Фредро, положив оба суфкира себе на плечо, наводит на толпу фотоаппарат.

— Ой! — сказал Феллон. — Этот проклятый дурак не знает о вере в похищение душ.

Он побежал к археологу, таща за собой Гази, которая обернулась и спросила:

— Что это, Энтон? Посмотри.

Над площадью прозвучал голос. Обернувшись, Феллон увидел над головами кришнанцев землянина в черном одеянии и белом тюрбане, взобравшегося на стену могилы короля Балада и обратившегося с речью к купающимся.

— ...ибо этот единый Бог ненавидит все формы нескромности. Берегитесь, грешные балхибцы, прекратите свои беззаконные поступки, или Бог отдаст вас под власть Квааса или Гозашатанда. Грязь в тысячу раз лучше вашего бесстыдства...

Это был Уилком Вагнер, американский вселенский монотеист. Феллон заметил, что головы кришнанцев поворачиваются к источнику этого зычного крика.

— ...в Библии сказано, что человек не должен обнажаться в присутствии других. И больше того...

"Когда-нибудь он вызовет бунт", — подумал Феллон. Он ввновь повернулся к Фредро, снимавшего фотокамерой спины толпы и заторопился к археологу, крича:

— Уберите эту штуку, идиот!

— Что такое? — переспросил Фредро. — Убрать фотоаппарат? Но почему?

Толпа, все еще глядевшая на Вагнера, начала ворчать. Вагнер же продолжал свой пронзительный скрежет:

— Вы не должны есть мясо тех животных, которых вы называете сафк, ибо Бог запретил употреблять в пищу улиток, моллюсков и других животных в раковинах.

Феллон сказал Фредро:

— Балхибцы верят, что тот, кто делает из изображения, крадет часть их души.

— Но это не может быть правдой. Я фотографировал их во время праздника, и никто не возразил.

Кое-кто из толпы начал отвечать разговорившемуся оратору:

— Мы будем есть то, что нам нравится!

— Убирайся на планету, откуда пришел!

Крики становились громче, но Уилком Вагнер продолжал свою проповедь. Возчик и его помощник, увлеченные этой сценой, перестали качать воду. Когда вода перестала течь, те, что собрались у повозки, тоже присоединились к толпе вокруг могилы Балада.

Фредро сказал:

— Еще один снимок...

Феллон нетерпеливо схватил фотоаппарат. Фредро, не отпуская его, закричал:

— Пся крев! Что ты делаешь, дурак!

Пока они боролись за обладание камерой, суфкира упали с плеча Фредро на землю. Гази с сердитым восклицанием, так как ей приходилось стирать белье, подобрала их. Крики Фредро и его борьба с Феллоном привлекли внимание ближних занидцев. Один из них крикнул:

— Держите землян! Они хотели украсть наши души!

— Да, да, я видел! — крикнул другой.

Обернувшись, Феллон понял, что они стали центром внимания, привлекшим множество враждебных взглядов. Вокруг могилы голоса крикунов утихли, но по-прежнему же слышался громкий голос Вагнера. Но толпа подбиралась к нему, чтобы сдернуть вниз и забить досмерти, если только они не решат предать его более медленной и мучительной смерти. Даже возчик и его помощник слезли с повозки и подошли поближе, чтобы узнать, что происходит.

Феллон дернул Фредро за рукав:

— Пошли, вы, идиот! Быстро!

— Куда? — спросил Фредро.

— О, черт вас возьми! — крикнул Феллон, готовый ударить его от раздражения.

Он подхватил Гази за талию и увлек ее к повозке. Один из занидцев подскочил к Фредро, плюнул на него и закричал:

— Проклятый землянин!

Кришнанец замахнулся. Феллон услышал за собой глухой звук удара. Обернувшись, он увидел, что кришнанец валяется на мостовой. Ученый, хоть и состарился, сохранил немалую силу в своих кулаках.

Другой занидец приближался, крича и размахивая кулаками. Фредро, впервые почувствовав опасность от того, что он наделал, побежал за Феллоном и Гази. Аппарат свисал на кожаном ремне, а Фредро бежал, выкрикивая многосложные польские ругательства.

— На повозку! — кричал Феллон своей джагайни.

Подбежав к повозке, Гази швырнула сверток полотенец Феллону и взобралась на сидение возчика. Затем она протянула руки за суфкира и помогла взобраться Феллону. Сразу за ним появилось грузное тело Джулиана Фредро.

Феллон схватил хлыст, взмахнул им над головами шейханов и закричал:

— Хас! Хас!

Животные переступили своими двенадцатью ногами и потащили упряжь. Повозка со скрипом двинулась. В этот момент Феллон не собирался вмешиваться в распрю между горожанами и Уилкомом Вагнером. Однако, повозка оказалась рядом, когда Феллон увидел, как обнаженные руки протянулись из толпы, чтобы схватить проповедника, все еще продолжавшего говорить.

Хотя Феллон не особенно заботился о судьбе Вагнера, он не мог противостоять соблазну проявить себя с лучшей стороны в глазах Гази и Фредро. Он вновь хлопнул кнутом, крича:

— Вьян-хао!

При этом крике толпа занидцев начала расступаться, и повозка двинулась среди них.

— Вьян-хао! — продолжал кричать Феллон, размахивая кнутом над головами.

Глава 7

Повозка двигалась в толпе, разделяя ее, как корабль разделяет плавающие обломки, а кришнанцы, гнавшиеся за Фредро, бежали за повозкой, выкрикивая угрозы и оскорбления. Управляемая Феллоном повозка, как корабль, входящий в док, обогнула могилу короля Балада, а Вагнер в это время, сбитый с ног, пытался встать вновь.

— Прыгайте! — крикнул Феллон.

Вагнер пригнулся и прыгнул, приземлившись на дальнем конце повозки. Еще несколько щелчков кнутом, и повозка, ускоряя ход, направилась к ближайшему выходу с площади Кварара.

— Эй! — закричал возчик. — Отдайте мою повозку!

Он бежал за повозкой и попытался взобраться на нее. Феллон ударил его по голове рукоятью кнута, и он упал на булыжник. Взгляд назад показал, что еще несколько кришнанцев пытаются взобраться наверх, но одного Феллон ударил в лицо, другому Вагнер наступил на пальцы, которыми тот цеплялся за край повозки. Наклонившись вперед, Феллон хлестнул кришнанца, который пытался перехватить узду. С криком боли кришнанец отскочил и занялся рубцом на руке.

Феллон подгонял шейханов, и повозка неслась уже по ближайшей улице. Ему казалось, что половина жителей Занида устремится за ними в погоню. Но с опустевшей на три четверти цистерной повозка развила хорошую скорость, заставляя встречных разбегаться в поисках безопасности.

— Куда... куда мы едем? — спросила Гази.

— Подальше от толпы, — ответил Феллон, указывая пальцем в направлении площади. — Держись!

Повозка резко завернула за угол и опасно накренилась. Последовал еще один поворот, потом еще. В конце концов Феллон, прекрасно знавший город, уже с трудом мог сообразить, где они находятся. Он немного притормозил и пустил шестиногих шейханов легкой рысью.

Люди на улицах с любопытством смотрели на повозку, где находились три землянина: два в земных костюмах, третий обнаженный и одна кришнанка, тоже нагая.

Вагнер сказал:

— Я не знаю, кто вы, но я вам благодарен за то, что вы меня вытащили оттуда. Я не думал, что эти язычники так рассердятся. Они были очень возбуждены.

Феллон ответил:

— Меня зовут Феллон, а это Гази эр-Доукх и доктор Фредро.

— Рад встрече с вами, — сказал Вагнер. — А не можете ли вы одеться?

— Когда слезем с повозки.

— Но это вызывает подозрение, — сказал Вагнер.

Фелон собирался ответить, что ничто не мешает Вагнеру слезть, когда повозка въехала в парк, окружающий Сафк. Фредро возбужденно воскликнул что-то.

Вагнер взглянул на огромное здание и, показав кулак, закричал:

— О, если бы я мог разрушить это логово языческого идолопоклонства!

— Что? — воскликнул Фредро. — Вы с ума сошли! Разрушить бесценное археологическое сокровище?

— Не желаю ничего знать об атеистической науке.

— Невежественный дикарь, — сказал Фредро.

— Невежественный? — с жаром повторил Вагнер. — Ваша так называемая наука — богохульство, мистер. Я знаю правду, и это делает меня выше вас, хотя у вас и куча ученых званий.

— Прекратите! — крикнул Феллон. — Вы привлекаете к себе внимание.

— Не прекращу, — сказал Вагнер. — Я свидетель правды и не желаю молчать, когда богохульственные языки...

— Тогда убирайтесь с повозки! — прервал Феллон.

— Не хочу. Это не ваша повозка, мистер, и у меня на нее столько же прав, как и у вас.

Феллон поймал взгляд Фредро:

— Высадим его, да?

— Так точно! — ответил поляк. Они говорили на немецком.

— Держи, — сказал Феллон Гази, передавая ей вожжи.

Затем они вдвоем с Фредро схватили Уилкома Вагнера за руки. Мускулистый евангелист сопротивлялся, но вдвоем они оказались сильнее. Шум борьбы, и Вагнер с верха повозки полетел на землю, а его тюрбан угодил в грязную лужу: "Шлеп!"

Феллон перехватил вожжи и заставил шейханов бежать быстрее, так как Вагнер мог догнать их и попытаться вновь забраться в повозку. Но, оглянувшись, он увидел, что Вагнер, склонив голову, сидит в луже и колотит грязную воду кулаками.

Фредро улыбнулся.

— Бог с ним! Сумасшедших дураков, как он, которые хотят разрушить замечательный памятник, следовало бы вываливать в масле. — Он сжал кулаки. — Когда я думаю о подобной безумной глупости, я... я... — он крепко сжал зубы, так как литературный английский язык оказался недостаточным для выражения его чувств.

Феллон натянул вожжи, остановил шейханов и укрепил тормоз.

— Лучше оставим ее здесь.

— А почему бы не поехать прямо к вашему дому? — спросил Фредро.

— Вы слышали американскую пословицу: "Не крадите цыплят возле совего дома"?

— Нет. Что же она означает?

Феллон, удивляясь подобной наивности, объяснил, что не хочет оставлять повозку рядом со своим домом, где ее найдут люди префекта, когда будут обыскивать район Джуру. Объяснив это, он слез с повозки и надел свою суфкира.

— Не хотите ли глоток квада, Фредро? После сегодняшних приключений это не помешает.

— Благодарю вас, нет. Мне нужно вернуться в отель, чтобы проявить пленку. Кроме того, я... я обещал сегодня с консулом Мжипой.

— Что ж, передайте Перси привет. Вы можете подсказать ему, чтобы он аннулировал паспорт преподобного Вагнера. Этот парень одной проповедью настолько ухудшает балхибско-земные отношения, что потом Перси не загладит это сотней благородных жестов.

— Проклятый обскурант! Я так и скажу. Отлично. Я знаю нескольких вселенских монотеистов на Земле. Хотя я и не разделяю их учения и не одобряю их действий, все они приличные люди. Но Вагнер!

— Что ж, — сказал Феллон, — никто не хочет ехать в такую даль миссионером, поэтому они берут первого попавшегося добровольца и шлют его на ловлю душ. Кстати, говоря о душах, никогда не фотографируйте нагих балхибцев. Или, по крайней мере, не делайте этого без их разрешения. Это не лучше проповедей Вагнера.

Фредро смутился:

— Я поступил глупо. Но вы и меня извините. Я больше не буду. Обжегшись на молоке, дуют и на воду.

— О, конечно. В крайнем случае, если вам нужно очень их сфотографировать, используйте миниатюрную камеру Хайяти.

— У них не очень четкое изображение, но благодарю вас еще раз, — Фредро посмотрел вдоль улицы, по которой они ехали, и его лицо выразило ужас. — Смотрите, кто там! Пся крев!

Он повернулся и быстро пошел прочь. Феллон сказал на балхибском: "Насук Дженда" и быстро взглянул в указанном направлении. К его удивлению, он увидел Уилкома Вагнера, бегущего к ним с грязным тюрбаном в руке.

— Эй, мистер Феллон! — сказал Вагнер. — Мне жаль, что у нас вышла небольшая ссора. Я так сержусь, когда кто-нибыдь не соглашается с моими принципами, что не всегда понимаю, что делаю.

— Ну? — сказал Феллон, глядя на Вагнера, выбирающегося из очередной кучи мусора.

— Нельзя ли мне отправиться к вам домой? И провести у вас некоторое время?

— Все хотят сегодня ко мне в гости, — сказал Феллон. - Зачем это вам?

— Видите ли, когда я сидел на улице после того, как вы меня оставили, появилась толпа голых кришнанцев, и многие из них с дубинками. Они расспрашивали, куда проехала повозка. Я и подумал, что будет безопасней, если я пережду где-нибудь в помещении, пока они разыскивают нас. Эти язычники были очень сердиты.

— Тогда пошли быстрее, — сказал Феллон и быстро двинулся, таща за собой Гази. — Ну, идемте, Вагнер. Вы вызвали эту неприятность, но я не оставлю вас. Кришнанская толпа способна на худшее, чем даже земная толпа.

Они быстро, как могли, только что не переходя на бег, миновали несколько кварталов до дома Феллона. Пропустив Вагнера и Гази вперед, Феллон запер дверь.

— Вагнер, беритесь за этот диван. Придвинем его к двери.

Вдвоем они придвинули кушетку к двери.

— Теперь, — сказал Феллон, — посидите здесь, пока мы переоденемся.

Через несколько минут, надев свою накидку, Феллон вновь появился в комнате.

— Что слышно о наших друзьях?

— Ничего. Ни звука, — ответил Вагнер.

Феллон достал сигару.

— Курите? Наверное, нет.

Он зажег сигару, затянулся и сделал глоток квада.

— Немного алкоголя?

— Нет, не нужно, но вы продолжайте. И я не собираюсь указывать, как вам поступать в вашем собственном доме, даже если вы совершаете грех.

— Правильно, Унылый Дэн.

— О, вы слышали об этом? Да, я был худшим грешником в системе планет Цетис, а может быть, и во всей Галактике. Вы даже представить себе не можете, какие грехи я совершал. - Вагнер задумчиво вздохнул, как бы заново переживая эти грехи. - Но потом я прозрел. Мисс Гази...

— Она не понимает вас, — сказал Феллон.

Вагнер перешел на ломаный балхибский:

— Миссис Гази, я хочу сказать, что человек не знает настоящего счастья, пока не увидит свет истины. Все земные наслаждения исчезают, как облако дыма перед лицом того, кто правит миром. Вы знаете всех богов, в которых верят на Кришнане? Они не существуют: когда вы поклоняетесь своему богу любви, вы на самом деле поклоняетесь одной стороне истинного Бога, который в то же время и бог любви. Но если вы поклоняетесь одной стороне единого истинного Бога, почему бы вам не поклоняться ему полностью?..

Феллон, потягивая квад, вскоре устал слушать проповедь. Однако Гази она, по-видимому, нравилась, и Феллону пришлось слушать дальше. Он вынужден был признать, что Вагнер обладает каким-то магнетизмом. Его длинный нос дрожал, глаза сверкали со страстью приобрести еще одного новообращенного. Когда Феллон пытался задать вопрос или возразить, Вагнер обрушивал на него лавину силлогизмов, цитат и призывов.

Прошел уже час, Рокир садился, а толпа занидцев не появлялась. Феллон, почувствовав голод, сказал:

— Мы не гоним вас, старина, но...

— О, конечно, вам нужно обедать. Я забываю обо всем, когда говорю об истине.

— Мы были рады вас видеть, — коротко сказал Феллон, отодвигая диван от двери. — Вот ваш тюрбан, и воздерживайтесь от соблазнов.

Вагнер со вздохом надел длинную грязную ленту на свои черные волосы.

— Постараюсь. Но вот моя карточка, — и он протянул визитную карточку с надписью на английском, португальском и балхибском. — Это адрес меблированных комнат в Думу. В любое время, когда упадете духом, приходите, а я озарю вас божественным светом.

— Я думаю, — сказал Фелон, — что вам не стоит задевать древние обычаи кришнанцев, которые очень хорошо приспособлены к своему образу жизни.

Вагнер наклонил голову:

— Постараюсь быть тактичнее. Я ведь всего лишь бедный, подверженный ошибкам грешник, подобный всем остальным. Еще раз спасибо. До свидания, и пусть вас благословит Господь.

x x x

— Слава богу, он ушел! — сказал Феллон. — Как насчет еды?

— Сейчас приготовлю, — сказала Гази. — Но я думаю, ты несправедлив к мастеру Вагнеру. Он кажется не эгоистичным человеком.

Феллон, чувствуя некоторую неуверенность после выпитого квада, сказал:

— Я не верю лицам, которые кажутся бескорыстными. Вагнер был авантюристом и остался им.

— Ты всех — и землян, и кришнанцев — судишь по своей мерке, Энтон. Я думаю, что мастер Вагнер хороший человек, даже если его методы поспешны и опрометчивы... Что касается его веры, то я не знаю, что она может быть истинной. В конце концов его доводы не более ошибочны, чем у поклонников Бакха, Ешта, Квондира и других.

Феллон нахмурился. Восхищение его джагайни этим презренным Вагнером раздражало его, а алкоголь лишь усиливал это раздражение. Чтобы удивить Гази и изменить предмет разговора, он нарушил свое правило — не обсуждать с нею дела — и сказал:

— Кстати, если мне удастся одно дело, трон Замбы нам обеспечен.

— Какое дело?

— Так, одно расследование. Если я кое-кому доставлю нужные сведения, мне заплатят достаточно, чтобы мы смогли начать.

— Но кому именно?

— Ты не догадаешься. Шут и шарлатан, но он распоряжается всем золотом Дакхака. Я встретил его утром у Кастамбанга. Кастамбанг выписал чек, он подписал его, потом банкир разорвал чек на три части и дал нам по одной. Если кто-нибудь соберет все три части, он сможет получить золото здесь или в Маджбуре.

— Как интересно! — Гази появилась из кухни. — Можно мне взглянуть?

Феллон показал ей третью часть чека и спрятал его вновь.

— Никому не говори об этом.

— Не скажу.

— Ну, так когда же обед?

Глава 8

На следующее утро Феллон уже приканчивал вторую рюмку шураба, когда зазвонил маленький дверной колокол. Пришел мальчик-занидец с письмом. Заплатив ему пять арзу, Феллон прочел:

"Дорогой Феллон. Вчера вечером доктор Фредро рассказал мне о вашем намерении посетить прием Кастамбанга. Не сможете ли вы навестить меня сегодня, захватив с собой приглашение?

Ваш П.Мжипа, консул".

Феллон нахмурился. Неужели Мжипа собирается вмешиваться в его планы со своими соображениями о том, как не уронить престиж человеческой расы перед туземцами?.. Он вполне способен делать это и одновременно обсуждать с Феллоном проект проникновения в Сафк. И Феллон вынужден был признать, что консул является честным и правдивым представителем человеческого рода.

Итак, он решил отправиться к Перси Мжипе и выяснить, что тому нужно, тем более что ему нечем было заняться в это утро. Феллон принялся собираться.

— Ты куда? — спросила Гази, убирая со стола.

— Меня хочет видеть Перси.

— А зачем?

— Он не сказал.

Без дальнейших объяснений Феллон вышел, положив приглашение в кошелек, подвешенный к поясу. Чувствуя, что его кошелек значительно полегчал по сравнению с прошлым днем, он сел в омнибус, запряженный парой тяжелых эйасов и шедший по улице Асада к Кхарджу, где на улице правительственных учреждений помещалось земное консульство. Феллон подождал, пока Мжипа закончил долгий разговор с каким-то кришнанским правительственным чиновником.

Когда чиновник ушел, Мжипа провел Феллона во внутренние помещения и начал своим резким голосом:

— Фредро сказал, что вы собираетесь на прием взять с собой Гази. Это верно?

— Верно. Но какое отношение это имеет к консульству?

— Вы захватили с собой приглашение, как я просил?

— Да.

— Разрешите взглянуть?

— Пожалуйста, Перси, но надеюсь, вы не совершите никакой глупости, например, не разорвете его. Потому что это связано с вашим проклятым предложением. Не будет приема — не будет и Сафка.

Мжипа покачал головой:

— Не говорите вздор. — Он внимательно изучал карточку. - Так я и думал.

— О чем вы думали?

— Вы внимательно прочли ее?

— Нет. Я свободно говорю по-балхибски, но читаю очень плохо.

— Значит, вы не читали этого примечания: "Приглашается только один человек".

— Что?

Мжипа указал на надпись. Феллон прочел с упавшим сердцем.

— Черт возьми! — гневно воскликнул он.

Мжипа объяснил:

— Видите ли, я хорошо знаю Кастамбанга. Он принадлежит к дворянам, лишенным титула. Ужасный способ — даже на вас смотрит свысока, можете себе представить такую наглость? Я уже видел его приглашения с надписью "Приглашается только один человек" и подумал, что он не захочет пригласить Гази, не имеющую братьев женщину низшего класса. Поэтому я и решил предупредить вас, чтобы избавить от затруднений, когда вы с ней явитесь к нему в дом и лакей не впустит Гази.

Феллон беспомощно посмотрел в лицо Мжипе. Он не увидел признаков злорадства. Приходилось признать, что консул действительно хотел сделать ему одолжение.

— Спасибо, — сказал в конце концов Феллон. — Теперь мне нужно постараться сообщить эту новость Гази так, чтобы она не сломала мне шею. Для этого мне понадобится мудрость Анерика.

— Тут я не могу вам помочь. Если уж вы хотите жить с этой огромной сильной кришнанкой...

Феллон удержался от замечания, что жена Мжипы напоминает слона с ее родины. Он только спросил:

— Вы там будете?

— Нет. Я добыл приглашение для себя и Фредро, но он решил не ходить.

— Почему? Я думал, он заинтересован в нашем проекте.

— Он слышал, что на подобных приемах устраивают бой зверей, а он ненавидит жестокость. Что касается меня, то наутро после приемов у меня болит голова. Я лучше останусь дома и буду читать "Аббек и Данжи".

— На гозаштандском, в оригинале? Все двести шестьдесят четыре песни?

— Конечно, — ответил Мжипа.

— Да, как ужасна судьба интеллектуала! Кстати, вы обещали на следующий день дать мне необходимые средства для маскировки.

— Хорошо, что вы напомнили мне. — Мжипа порылся в ящике стола и достал оттуда сверток. — Здесь достаточно для вас обоих: краска для волос, уши, антенны и прочее. Земляне сейчас уже не используют это в Балхибе, но вам придется.

— Спасибо, Перси.

Феллон шел по городу, напряженно размышляя. Вначале он подавил не без борьбы желание напиться так, что когда он протрезвеет, проклятый прием уже окончится. Затем, поскольку выдался очень хороший день, он решил прогуляться к городской стене, а не возвращаться сразу домой.

Он не хотел ссориться или порывать с Гази; с другой стороны, будет буря, если он просто скажет ей правду. Конечно, он совершил ошибку, не прочитав все на карточке. Он показывал ее Гази, так что она тоже могла заметить роковую фразу. Но говорить ей об этом сейчас не стоило.

Ближайший участок стены находился на востоке, прямо напротив его дома, там, где тянется от дворца на холме до ворот Луммиш. Большая часть пространства между дворцом и этими воротами была занята казармами регулярной армии Балхиба. Эти казармы были заняты частями, расположенными в столице, плюс офицеры и военные, откомандированные на другие службы. Одним из таких военных был капитан Кордак, командовавший отрядом гражданской гвардии в районе Джуру.

Воспоминание о Кордаке дало ему новую пищу для размышлений. Возможно, если он будет действовать правильно...

Он направился к баракам и вскоре увидел капитана, протиравшего свои очки.

— Хэлло, Кордак! — сказал Феллон. — Как живет регулярная армия?

— Приветствую вас, мастер Энтон. Отвечая на ваш вопрос, должен сказать, что жизнь в армии затруднительна, но это кое-чем компенсируется.

— Новые слухи о войне?

— Эти слухи продолжают летать, как неразумные аквебаты, но их не больше, чем раньше. Ко всему можно привыкнуть. Человек, выживший после чумы бамбир, больше не боится ее. Но, сэр, что привело вас сюда, в это угрюмое помещение?

— Я в затруднении, мой друг, — ответил Феллон, — и только вы можете помочь мне.

— В самом деле? Я благодарю вас за похвалу, но надеюсь, вы не взвалите слишком большую тяжесть на мой хрупкий болотный камыш.

Феллон рассказал о своей ошибке и добавил:

— Вы ведь хотели возобновить свое знакомство с миссис Гази?

— Да, сэр, из-за старых воспоминаний.

— Если я заболею и лягу в постель, конечно, Гази будет разочарована.

— Конечно, будет, — сказал Кордак. — Но что за необычная суматоха из-за приема? И почему просто не сказать ей, что идти нельзя, и не отправиться с ней в другое место?

— Но я-то должен туда идти. У меня деловое свидание.

— О! И что же тогда?

— Если вы случайно зайдете ко мне домой в одиннадцатом часу, вы порадуете больного и затем предложите утешить Гази, взяв ее с собой.

— И куда же я должен буду повести эту хорошенькую маленькую шалунью?

Феллон сдержал улыбку, подумав о весе Гази.

— Вечером в Сахи возобновляют постановку "Заговорщиков" Хариана. Я заплачу за билеты.

Кордак почесал подбородок:

— Не совсем обычное предложение, но... Клянусь Бакхом, я согласен, мастер Энтон. Капитан Квум задолжал мне одно дежурство, и я пошлю его за себя. Значит, в одиннадцатом часу?

— Да, пожалуйста. И не торопитесь возвращаться с ней домой. — Заметив блеск в глазах Кордака, Феллон добавил. — Вы понимаете, я всего лишь хочу немного развлечь ее.

x x x

Придя домой, Феллон застал Гази по-прежнему в приподнятом настроении. После ленча он прилег с занидской пятидневной газетой "Рашм" (это мифологическое имя в переводе означало приблизительно "громовой"). Скоро он начал жаловаться на боль.

— Гази, что было в этой еде?

— Ничего необычного, мой дорогой. Лучший бадр и свежевыловленный амбар.

— Гм, — Феллон не испытывал обычного для землян отвращения к амбару, большому беспозвоночному животному, внешне напоминавшему омара. Но явно, что мясо этого животного быстро портилось и могло послужить причиной болезни. Немного позже он начал корчиться как бы от боли и стонать, перепугав Гази. Миновал еще час: Феллон лежал в постели, а Гази с разочарованием истерически рыдала и била в стену кулаками.

Когда крики и рыдания несколько утихли и она смолкла и смогла говорить членораздельно, Гази сказала:

— Конечно бог землян лишает нас всех радостей. А мой прекрасный, вышитый золотом наряд будет лежать, пока не сгниет.

— О, мы найдем случай его использовать, дорогая, — сказал Феллон, симулируя приступ боли. — Не беспокойся, мне скоро будет лучше.

— Вызвать доктора Квоурапа?

— Не хочу, чтобы ко мне притрагивался кришнанский доктор. Он вырежет мне легкое, приняв его за аппендикс.

— Ну, тогда вызовем землянина. Тут поблизости есть доктор Нанг. Я позову его...

— Нет, я не настолько болен. К тому же он китаец и будет лечить меня какими-нибудь варварскими средствами (это было неверно, но как оправдание годилось).

Время после полудня показалось Феллону очень долгим, так как он не осмеливался даже читать, чтобы не производить впечатление выздоравливающего. Когда подошел час третьей еды, он сказал, что ничего не хочет. Это встревожило Гази, привыкшую к его аппетиту, больше, чем его стоны и гримасы.

После бесконечного ожидания свет Рокира потускнел и зазвонил дверной колокол. Гази торопливо вытерла слезы и отправилась открывать. Феллон услышал голоса у входа, затем вошел капитан Кордак.

— Привет, мастер Энтон! — сказал он. — Я слышал, что вы заболели, и пришел подбодрить вас, если позволит мой грубый солдатский язык. Что же беспокоит моего боевого товарища?

— Я что-то съел. Ничего серьезного — и завтра все пройдет. Вы знакомы с моей джагайни Гази эр-Доукх?

— Конечно. Раньше мы были друзьями и узнали друг друга у входа, не без грусти вспомнив, сколько лет прошло с тех пор. Как приятно увидеть ее вновь после такого перерыва, — капитан замолчал как бы в замешательстве. — Я хотел пригласить вас на представление "Заговорщиков", но так как вы больны...

— Возьмите Гази, — сказал Феллон. — Мы с ней собирались на прием к Кастамбангу, но я не могу идти.

Начались вежливые отговорки; Гази сказала, что не может оставить больного Феллона, а Феллон при поддержке Кордака настаивал, чтобы она пошла. Скоро она сдалась и отправилась надевать свой новый наряд.

Когда они вышли, Феллон встал с постели и надел свою лучшую тунику и накидку. Торопливо поев, прицепив на бок рапиру, сделав глоток квада и быстро оглядев себя в зеркало, он направился к дому банкира Кастамбанга.

Глава 9

Сотни свеч заливали ярким светом вечерние туники кришнанцев и обнаженные плечи и груди их жен. Сверкали бриллианты, блистали драгоценные металлы.

Созерцая этот блеск, Феллон, обычно не очень склонный к отвлеченным размышлениям, спросил себя: эти люди перенеслись из феодализма в капитализм за несколько лет. Будет ли у них социализм и коммунизм, как это было у некоторых земных народов, пржде чем повсюду установился единый смешаный экономический строй? Неравенство в богатстве может послужить стимулом такой революционной тенденции. Впрочем, подумал Феллон, кришнанцы слишком агрессивны, романтичны и индивидуалистичны для любого коллективистского режима.

Он сидел в одиночестве, потягивая квад из кружки, полученной в баре, и ожидал на небольшой сцене представления. Если бы здесь была Гази, он отправился бы с ней танцевать в бальный зал, где группа балхибских музыкантов энергично, но неумело подражала земному джазу. Поскольку Энтони Феллон не любил и плохо умел танцевать, то одиночество не тяготило его.

На сцене пара, представившаяся как Иван и Ольга, прыгала, скакала и подбрасывала ноги в танце славянского типа. Хотя их зеленоватая кожа была выкрашена розовой краской, антенны спрятаны, а маленькие уши замаскированы (мужчина надел овчинную шапку типа "казак"; а женщина воспользовалась своей прической), Феллон по незначительным анатомическим деталям видел, что это кришнанцы. Почему они выдавали себя за землян? Конечно, для рекламы: по мнению кришнанцев, именно Земля, а не их родная планета, была символом волшебства и романтизма.

Кто-то притронулся к плечу Феллона. Он оглянулся. Это был Кастамбанг, сказавший:

— Мастер Энтон, все готово. Пойдемте.

Феллон последовал за хозяином в маленькую комнату, где его ждали двое слуг: один с маской, а другой с просторным черным комбинезоном.

— Наденьте это, — сказал Кастамбанг. — И ваш собеседник будет одет так же, чтобы вы не узнали друг друга.

Феллон, чувствуя себя шутом, позволил слугам надеть на себя маску и комбинезон. Затем Кастамбанг, пыхтя и прихрамывая, повел его через коридоры, крытые черным бархатом, которые вызывали у Феллона чувство, будто он пробирается по внутренностям какого-то животного. Они подошли к двери какого-то помещения. Банкир открыл эту дверь.

Вводя Феллона в помещение, он сказал:

— Никаких трюков и хитростей. Мой человек будет осторожен.

После этого он вышел и закрыл дверь.

Когда глаза Феллона привыкли к полумраку комнаты, то первое, что он увидел, была маленькая масляная лампадка, горевшая в нише перед маленькой медной статуэткой злого бога из Зиада у Тройственных морей. У противоположной стены он увидел сидящую на корточках темную фигуру, которая вдруг поднялась, став одного роста с ним.

Феллон вздрогнул, и рука его потянулась к рукояти рапиры. Но тут он вспомнил, что оставил оружие при входе в дом. А потом сообразил, что перед ним кришнанец, одетый точно так же, как и он.

— Что вы хотите знать? — спросила черная фигура.

В голосе чувствовалось напряжение, язык балхибский, акцент как будто восточно-балхибский, где чувствуется сильное влияние соседнего Гозаштанда.

— Полный ритуал службы Ешта, — сказал Феллон, доставая блокнот и карандаш и придвигаясь ближе к лампадке.

— Клянусь богом землян, в ней нет ничего необычного, - отчетил собеседник. — Руководство и поучения для молящихся и гимны занимают всю службу, но я помню из них только несногие.

— Эти поучения секретны?

— Нет. Их можно купить в любом книжном магазине.

— Тогда опишите то, чего нет в поучениях: костюмы, движения и тому подобное.

Прошел час. Феллон исписал всю свою записную книжку.

— Это все?

— Все, что я знаю.

— Ну что ж, спасибо. Кстати, если бы я знал, кто вы, мы могли бы оказывать друг другу услуги время от времени. Мне часто бывает нужна информация...

— С какой целью, мой добрый сэр?

— Ну... скажем, для "Рашма", — Феллон действительно напечатал в "Рашме" несколько очерков, прикрывая этим подозрительное отсутствие постоянной работы.

Собеседник ответил:

— Не возводя на вас клевету, мой добрый сэр, должен все же сказать, что тот, кто знает мое имя и мое прошлое, может причинить мне большое зло.

— Но я не собираюсь причинять вам зла. Кроме того, я мог бы сообщить вам свое имя.

— Это мне легко определить и самому. У землян своеобразный гнусавый выговор, а ваш хозяин пригласил на прием лишь нескольких землян. Выбрать несложно.

Феллон подумал, не попытаться ли сорвать с собеседника маску. Но тот мог прятать в свеей одежде нож; даже безоружный, он, вероятно, сильнее; хотя земляне в среднем сильнее, так как они привыкли к большей силе тяжести, но Феллон был уже далеко не молод.

— Ну, ладно, — сказал он. — До свидания.

И он постучал в дверь, через которую вошел.

Когда дверь отворяли, Феллон услышал, как его собеседник постучал в противоположную дверь. Феллон вышел и пошел за слугой по затянутым черным бархатом коридорам в маленькую комнату, где снял и оставил свою маскировку.

— Вы удовлетворены? — спросил Кастамбанг, входя. — Получили то, что нужно?

— Да, благодарю вас. Не скажете ли, что ожидает нас сегодня вечером?

— Вы как раз успеете на звериный бой.

— Да?

— Да, да. Если хотите, я прикажу лакею проводить вас в подвал. На представлении будут только мужчины, во-первых, потому, что мы сангвиники и ведем себя так, что это не нравится слабому полу; во-вторых, многие наши женщины наслушались земных проповедников, которые говорят, что такие представления аморальны. Когда наши воины станут такими изнеженными, что вид крови будет вызывать у них отвращение, мы погибнем от стрел и сабель джунга.

— О, я, конечно, пойду, — сказал Феллон.

x x x

Подвал дома Кастамбанга представлял собой небольшое подземное помещение с амфитеатром. Часть помещения была отведена им под бар, столики для игр и другие развлечения. В конце, где и должен был происходить звериный бой, находилось углубление, окруженное нескколькими рядами сидений, и напоминавшее круглую яму диаметром в пятнадцать метров и глубиной в семь. В помещении находилось пятьдесят-шестьдесят кришнанцев. Воздух был полон дымом, запахами, гулом разговоров, в которых каждый говорящий старался перекричать всех остальных. Раздавались проклятия, заключались пари, многие пили крепкие напитки.

Когда зашел Феллон, двое споривших гостей перешли от слов к действиям. Один из них схватил другого за нос, а второй выплеснул первому в лицо содержимое своей кружки. Первый, покраснев от ярости, хотел схватиться за саблю, но ее не оказалось, и он набросился на своего противника. Они покатились по полу, нанося друг другу удары, царапаясь и выдирая друг у друга волосы.

Группа лакеев разняла их. Один занялся своей ушибленной рукой, другой осматривал глубокие царапины. Их увели в противоположные двери.

Феллон взял в баре кружку квада, поздоровался с несколькими знакомыми и направился к яме, куда устремились и все остальные. Он подумал: "Немного посмотрю бой, потом пойду домой. Не нужно, чтобы Гази и Кордак возвратились раньше меня".

Поторопившись к краю ямы, он успел занять одно из сидений первого ряда. Опершись о перила, он оглянулся и узнал своего соседа справа — высокого стройного и молодого кришнанца. Это был Чиндор эр-Квинан, вождь тайной оппозиции сумасшедшему королю Киру.

Встретившись с ним взглядом, он сказал:

— Здравствуйте, ваше высочество.

— Привет, мастер Энтон. Как дела?

— Хорошо, благодарю вас. Что у нас сегодня в программе?

— Йеки, пойманные в лесах Джераба, против шена из тропических джунглей Мутаабвка. Вы знакомы с моим другом, мастером Лийярой?

— Рад познакомиться с вами, — сказал Феллон, пожимая протянутую руку.

— Я тоже, — ответил Лийяра. — Я надеюсь, что нас ожидает редкое зрелище. Не хотите ли заключить пари? Я ставлю на шена.

— Восемь монет за йеки, — ответил Феллон, вглядываясь в Лийяра.

Восточный акцент напоминал ему голос человека в маске. Возможно, он ошибся, но, кажется, Лийяра тоже внимательно присматривается к нему.

— Вы проиграете, — сказал Лийяра. — И я ставлю три к двум...

Спор был прерван движением и шумом в аудитории; теперь все собрались у ямы. А высокий колофтианин, хлопнув маленькой дверцей, вышел на середину арены, ударил в небольшой гонг, призывая к молчанию, и объявил:

— Добрые господа, мой хозяин Кастамбанг придлагает для вашего удовольствия звериный бой. Из этого входа, — он указал на одну из больших решеток, — выйдет взрослый самец йеки из лесов Джераба; из противоположной — огромный шен, пойманный с большим риском в экваториальных джунглях Мутаабвка. Быстрее заключайте пари, ибо схватка начнется, как только звери будут достаточно разъярены. Благодарю вас.

Колофтианин ушел тем же путем. Лийяра продолжил:

— Я говорю: три к двум...

Но он был вновь прерван скрежетом зубчатых колес и звоном цепей: решетки были подняты. Глухой рык донесся до аудитории, и ответом ему был мощный рев, как будто гигант разрывал железный лист.

Вновь раздался рык, на этот раз поближе, и на арену вышел, рыча, огромный, покрытый коричневой шерстью хищник: йеки, похожий на шестиногую норку размером с тигра. Из противоположной двери выползло еще более ужасное чудовище — тоже шестиногое, но безволосое. Это был ящер с длинной шеей и туловищем, сужающимся к хвосту. Его бока блестели и были разукрашены причудливыми узорами зеленых и серых линий и пятен. "Прекрасная маскировка для того, чтобы скрываться в тропических джунглях", — подумал Феллон.

Наземные животные Кришнана развились из водных двумя различными путями: одни яйцекладущие с четырьмя конечностями, другие живородящие с шестью конечностями. Видов с четырьмя конечностями было меньше: сюда входили гуманоиды, а также похожие на верблюдов шомалы. Шестиногие составляли большинство наземных форм жизни: домашние эйасы, шейханы, эшуны, биштары; большинство хищников; летающие формы, такие, как аквебат, у которого средняя пара конечностей развилась в крылья, как у земной летучей мыши. Параллельная эволюция привела к нескольким удивительным совпадениям между четырехногими и шестиногими, так же, как и между животными Кришнана и других планет.

Феллон подумал, что хищников предварительно дразнили, чтобы привести их в сильную ярость. Обычно же инстинкт заставлял их избегать друг друга.

Йеки продвигался вперед, прижимаясь к полу брюхом, как кот, крадущийся к птице; а его пасть раскрылась в судорожном зевке, обнажив огромные клыки. Шен отступил, изогнув свою длинную шею подобно лебедю. Рык за рыком вылетали из его пасти. Когда йеки подполз ближе, голова шена метнулась вперед, челюсти хлопнули, но йеки с быстротой мысли отскочил. А затем вновь начал осторожно подползать.

Кришнанцы пришли в состояние крайнего возбуждения. Они выкрикивали ставки, клятвы и проклятия. Они подскакивали на своих сидениях, как обезьяны, и кричали в уши сидящим впереди. Рядом с Феллоном Чиндар эр-Квинан в клочья разорвал свою элегантную шляпу.

Щелк-щелк-щелк огромных клыков. Все собравшиеся испустили крик при виде первой крови. Йеки не успел уклониться от выпада шена, и зубы тропического хищника впились в плечо противника. Коричневая кровь, похожая на какао, показалась в густой шерсти йеки.

В нескольких сидениях от него какой-то кришнанец вытался заключить пари с Чиндаром, но они не слышали друг друга. Наконец дворянин перегнулся через колени Феллона. Второй же взобрался на свое сидение и наклонился через зрителей.

Щелк-щелк! Еще кровь: и йеки и шен были ранены. Воздух сгустился от сигаретного дыма, запаха крепких духов, алкоголя и запаха потных тел кришнанцев и зверей. Феллон закашлялся. Лийяра что-то сказал ему.

Звери следили за движениями друг друга. Феллон обнаружил, что сам что есть силы сжимает перила, наклонившись через них.

Бах! Йеки и шен столкнулись. Шен перекусил переднюю лапу йеки, но в тот же момент йеки впился в длинную шею дракона... Песок с арены облаком закрыл дерущихся зверей. Теперь на арене виден был лишь клубок лап и тел, с ревом перекатывающихся по полу.

Феллон, как и все остальные, не отрывал глаз от зверей, не обращая внимания на окружающих. Но тут он почувствовал, что чьи-то руки ухватили его за лодыжки и он был поднят. Толчок — и он , перевалившись через перила, упал на арену.

Ему показалось, что его перебросил через перила Лийяра; но затем облако песка ударило ему в лицо.

Феллон перевернулся, чуть не вывихнув себе шею. Во всяком случае она сильно болела при каждом его движении. Он вскочил на ноги перед мордой йеки, стоявшего над шеном. Дракон был мертв.

Феллон взглянул вверх. Кольцо бледно-зеленых лиц окружало арену. У большинства были раскрыты рты, но он ничего не услышал: все кричали враз.

— Меч! — крикнул он. — Пусть кто-нибудь бросит мне меч!

Все задвигались в поисках меча. Но все оставили оружие при входе в дом. Кто-то кричал, что нужна веревка, кто-то искал лестницу, другие выкрикивали, что нужно связать плащи. Они двигались вокруг арены и выкрикивали советы, но никто ничего не предпринимал.

Йеки пополз вперед на брюхе.

Но тут хозяин дома перегнулся через перила и крикнул:

— Эй, мастер Энтон! Держите!

Вниз рукоятью вперед полетел меч. Феллон поймал его за рукоять, повернул и направил на йеки.

Зверь приближался. Феллон подумал, что сейчас хищник прыгнет, тогда никакой меч ему не поможет.

Единственным выходом было напасть самому. Феллон двинулся к зверю, размахивая мечом. Хищник заревел и отступил, поджимая перекушенную лапу. Феллон ударом меча отбил удар когтистой лапы зверя.

Йеки заревел громче. Феллон с замирающим сердцем приблизил лезвие к носу зверя. При первом же уколе йеки с ревом и рычанием повернул назад.

— Мастер Энтон! — прозвучал голос. — Гоните его в открытый проход!

Выпад — выигран еще один шаг; еще выпад — и меч назад, как только зверь пытается достать лапой. Еще один шаг. Понемногу Феллон теснил йеки к проходу, каждую минуту ожидая яростного прыжка к смерти.

Но вот в поисках безопасности зверь повернулся и, как змея, скользнул в открытую дверь. Сверкнул коричневый мех, и он исчез. Звякнула опустившаяся решетка.

Феллон покачнулся. Наконец кто-то бросил веревку-лестницу. Он медленно взобрался наверх и протянул меч Кастамбангу.

Феллона хлопали по спине, ему протягивали сигары и напитки, его обнимали и вели по комнате. Ничто не могло остановить восторга кришнанцев. Наконец кто-то протянул Феллону полную шапку золотых и серебряных монет, собранных присутствующими, чтобы наградить землянина за доблесть.

Лийяра нигде не было видно. Из замечаний присутствующих Феллон понял, что никто не видел, как его столкнули на арену.

— Клянусь носом Тиазана, но почему вы упали?

— Он соскучился!

— Нет, он убивает чудовищ ради удовольствия!

Если бы Феллон попытался обвинить Лийяра, у него не было бы свидетелей.

Через несколько часов, проглотив огромное количество спиртного, Феллон обнаружил, что он сидит, развалившись, в кхизуне, в компании нескольких гостей и поет пьяную песню в такт топоту шестиногого эйаса. Остальные постепенно сходили, но никто не жил так далеко в бедном районе к западу. Значит, ему придется заплатить за всех. Но с этими деньгами, которые они для него собрали...

Но где же, ради Хишкака, эти деньги? Но тут он смутно вспомнил азартные игры, где выиграл около тридцати тысяч кардов. Потом непостоянный Дави, бог удачи, покинул его, и вскоре он проиграл все выигранное, а за ними и то, что собрали для него гости.

Он застонал. Неужели он никогда не поумнеет? С такими деньгами, которые были у него, он мог бы отряхнуть пыль Балхиба со своих башмаков, предоставить Мжипе, Квайсу и Фредро самим решать загадку Сафка и набрать наемников в Маджбуре для возврата себе трона Замбы.

Но вдруг новая ужасная мысль возникла у него. С этим приключением с йеки и последующей оргией он перестал следить за временем и совершенно забыл о Гази и ее возвращении с Кордаком. Конечно, они уже вернулись. И как же он объяснит свое отсутствие? Он сжал болевшую голову. И от него несет, как от самогонного аппарата.

Его мозг, обычно такой изобретательный в поисках объяснений, казался парализованным. Может, так: "Мои друзья Гарган и Уимз зашли посмотреть, что со мной. Я уже чувствовал себя лучше, и они уговорили меня пойти с ними к Саванчу, но там у меня снова начался приступ..."

Она не поверит, но ничего лучше он не мог придумать. Кхизун остановился у дверей. Платя за проезд, Феллон смотрел на фасад, казавшийся при лунном свете менее жалким, чем днем. Света не было. Или Гази в постели, или...

Войдя, Феллон почувствовал, что дом пуст. Действительно, нигде ни следа Гази.

Феллон сбросил башмаки и рапиру, упал на постель и мгновенно уснул.

Глава 10

Энтони Феллон проснулся с одеревеневшим телом и отвратительным вкусом во рту. Шея болела так, будто ее всю ночь постоянно перекручивали. Постепенно приходя в себя, он наконец вспомнил, что не застал Гази, вернувшись домой... Где она теперь?

Он сел и окликнул ее. Никакого ответа.

Феллон спустил ноги на пол и несколько секунд протирал глаза и поворачивал шею, чтобы проверить, не повреждена ли она. Он встал и обыскал дом. Гази не было. И она не просто ушла, она взяла с собой свою одежду и другие личные вещи.

Пока он трясущимися руками готовил себе завтрак, мозг его усиленно отыскивал иеющиеся возможности. Феллон знал, что в Балхибе женщины могут свободно менять своих джагайнов, когда пожелают. Но теперь мысль о том, что Гази могла оставить его ради Кордака, вызывала в нем такой гнев, что все остальные соображения забылись.

Он проглотил холодный завтрак, надел башмаки, прицепил рапиру, не заботясь о ножнах, и отправился к казармам в восточной части города. Солнце уже с час как встало, и ветерок начал свой танец с пыльными маленькими смерчами.

Получасовая поездка на запряженном эйасами омнибусе привела его к казармам, где хмурый солдат из военной канцелярии сообщил ему адрес частной квартиры Кордака. Еще полчаса, и он был у указанного дома.

Дом, в котором снимал квартиру Кордак, находился в северном конце Кхарджу, где магазины и банки уступали место кварталам горожан среднего класса. Феллон прочел имена квартиросъемщиков на табличке, прибитой к стене рядом с дверью, и направился по лестнице на третий этаж. У двери направо он ударил в небольшой гонг.

Не получив ответа, он ударил еще раз, сильнее, и наконец застучал в дверь, что балхибцы делают очень редко. Но вот он услышал звуки движения, дверь открылась, и показался заспанный Кордак. Его зеленые волосы были всклокочены, одеяло свисало с плеч, защищая тело от утренней прохлады, а в руке он держал обнаженную шпагу. Для кришнанцев было обычаем так отвечать на стук в дверь в такой неблагоприятный для визитов час, так как посетитель мог оказаться грабителем.

Кордак спросил:

— Во имя зеленых глаз Хои... а, это вы, мастер Энтон! Что заставило вас нарушить мой сон, сэр? Я думаю, что что-то необычное?

— Где Гази? — спросил Феллон, хватаясь за рукоять своей рапиры.

Кордак поморгал, прогоняя остатки сна.

— Поскольку она оказала мне честь, избрав меня своим новым джагайном, она со мной. Я... Что еще? — нетерпеливо спросил он.

— Вы... вы хотите сказать, что позволили себе...

— Что позволил? Я ответил вам прямо. А теперь, мой добрый сэр, уходите и позвольте мне продолжить мой прерванный сон. В следующий раз, идя к человеку, работающему по ночам, выбирайте более подходящее время.

Феллон вспыхнул от гнева.

— Вы забрали мою жену, а теперь говорите, чтобы я уходил и не мешал вам спать?

— Что вас смущает, землянин? Здесь не варварский Кваас, где женщины являются собственностью. Теперь идите, или же я научу вас приличным манерам.

— Что? — выкрикнул Феллон. — Это я научу вас манерам!

Он сделал шаг назад, выхватил рапиру и взмахнул ею.

Все еще не вполне проснувшийся Кордак колебался, ответить ли на атаку Феллона или захлопнуть дверь; пока он думал, лезвие рапиры приблизилось к его груди. Парировав удар и сделав шаг назад, Кордак едва избежал укола в грудь.

Но, отступив, он утратил контроль над дверью; Феллон вошел в квартиру и захлопнул дверь за собой.

— Сумасшедший! — сказал Кордак, обматывая одеяло вокруг правой руки. — Злой рок уже навис над тобой, — и он в свою очередь сделал выпад.

Дзинь-дзинь! — звенели тяжелые лезвия. Феллон отбил атаку, но все его приемы и выпады легко отбивались шпагой или рукой, обернутой в одеяло.

— Энтон! — раздался голос Гази.

Феллон и Кордак одновременно посмотрели в глубину квартиры на дверь, в которой стояла Гази, прижав руки к щекам. И они немедленно же обратили все свое внимание друг на друга, чтобы никто не воспользовался этим отвлечением внимания.

Дзинь-дзинь-дзинь!

x x x

Дуэлянты кружили по комнате. Феллон по первым же секундам боя понял, что силы их примерно равны. Хотя он был тяжелее, а как землянин сильнее физически, зато Кордак был моложе и имел большую практику в фехтовании.

Дзинь-дзинь-дзинь!

Феллон наткнулся на небольшой столик и отбросил его в сторону.

Дзинь-дзинь!

Кордак сделал ложный выпад и попытался ударить Феллона в голову. Феллон увернулся: лезвие Кордака отрубило верхушку бронзовой напольной лампы, которая со звоном покатилась по полу.

Дзинь-дзинь!

Они продолжали кружить. Оказавшись лицом к Гази, все еще стоявшей в дверях, Феллон крикнул:

— Гази, уходи! Ты нас отвлекаешь!

Она не обратила на это внимание, и дуэль продолжалась. Внезапным вихрем приемов и выпадов Кордак прижал Феллона к стене. Последний его удар далжен был пригвоздить Феллона к стене, но тот отпрыгнул, и лезвие капитана врезалось в дешевую копию известной картины Машира "Рассвет над Маджбуром". Пока лезвие торчало в стене, Феллон нанес удар, Кордак отразил его одеялом, вытащил шпагу и вновь стоял лицом к лицу со своим противником.

Дзинь-дзинь!

Феллон нанес еще один удар, но Кордак вновь парировал его, и удар пришелся по опрокинутому столику.

Феллон чувствовал, как у него колотится сердце. Он двигался медленно, как будто пробирался сквозь вязкий густой туман. Но и Кордак, как он мог видеть, выглядел таким же усталым.

Дзинь-дзинь!

Схватка продолжалась, пока оба бойца не были истощены настолько, что могли лишь стоять, не двигаясь, и следить друг за другом. Через каждые полминуты один из них набирался сил, делал выпад, второй отражал его, и они вновь стояли, глядя друг на друга.

Феллон прохрипел:

— Мы слишком... слишком выдохлись.

Послышался голос Гази:

— Вы оба трусы и хвастуны, боитесь приблизиться друг к другу.

Кордак задыхающимся голосом прокричал:

— Мадам, займите мое место и посмотрите, как это легко.

— Вы оба отвратительны, — сказала Гази. — Я думала, что кто-нибудь из вас будет убит, и тем самым решится вопрос: я останусь у победителя. Но если вы будете дурачиться и гримасничать целый день...

Феллон, задыхаясь, проговорил:

— Кордак, я думаю, она нас подстрекает, она хочет видеть кровь... но за наш счет.

— Я согласен... вы правы, мастер Энтон.

Они отдувались, как два паровоза. Потом Феллон сказал:

— Как насчет того, чтобы кончить это? Кажется, мы равны по силе.

— Дуэль начали вы, сэр, но если вы хотите прекратить ее, я, как благоразумный человек, с удовольствием принимаю ваше предложение.

— Тогда кончим.

Феллон отступил и наполовину вложил рапиру в петлю на поясе, все же опасаясь предательской атаки Кордака. Тот отошел к стене и сунул шпагу в пустые ножны, висевшие на вешалке. Он посмотрел на Феллона, чтобы убедиться, что он спрятал свое оружие, и продолжал пока рукой снимать рукоять шпаги. Потом он унес ножны со шпагой в спальню.

Гази повернулась и вошла в спальню перед ним. Феллон упал в кресло. Из спальни доносились взаминые обвинения. Потом снова показалась Гази в юбке, платье и сандалиях, неся сумку со своими вещами. Затем вышел и Кордак, тоже одетый и с пристегнутой шпагой.

— Мужчины, — сказала Гази, — и кришнанцы, и земляне - самые жалкие, ненавистные и презренные животные. Не ищите меня, я рву с вами обоими. Прощайте, я не желаю вас видеть!

Она хлопнула дверью. Кордак засмеялся и утомленно растянулся в другом кресле.

— Это мой самый серьезный бой после схватки в джунгами при Таджроше, — сказал он. — Удивляюсь, как может женщина приходить в такую ярость. Она кипела, как прибой у утесов Квеба.

Феллон пожал плечами:

— Иногда мне кажется, что я вообще не понимаю женщин.

— Вы завтракали?

— Да.

— Тогда понятно. Если бы у меня был набитый живот, все было бы по-другому. Пошли на кухню, я приготовлю себе яичницу.

Феллон встал. Кордак снял с кухонных полок припасы и бутылку.

— Не очень-то похвально начинать день с квада, — сказал капитан, — но битва вызывает жажду, и глоток, которым мы компенсируем то, что потеряли во время дуэли, не причинит нам вреда.

Осушив несколько рюмок, Феллон почувствовал, что пьянеет, и сказал:

— Кордак, старина, как я рад, что не ранил вас. Вы для меня идеал мужчины.

— Мастер Энтон, я чувствую по отношению к вам то же самое. Вы для меня ближе лучших друзей-кришнанцев.

— Выпьем за дружбу!

— За дружбу! — воскликнул Кордак, поднимая свой стакан.

— Бороться или погибнуть вместе! — сказал Феллон.

Кордак, выпив, поставил стакан и посмотрел на Феллона.

— Дорогой друг, — сказал он, — вы очень благоразумный и рассудительный человек, когда не поддаетесь варварской ревности. Кроме того, вы служите со мной в гвардии. Поэтому я хочу намекнуть вам на предстоящие события, чтобы вы подготовились.

— А что?

— Этот варвар Чкуур из Квааса в конце концов выступил. Это сообщение было получено вчера вечером, перед тем, как я отправился к вам домой. Он еще не перешел границу, но сообщение об этом ждут с минуты на минуту.

— Значит, гвардия...

— Вы уловили мою мысль, сэр. Приведите свои дела в порядок, ибо нас могут отправить в любой день. А теперь мне нужно отправиться в казармы, там я буду оформлять документы для отправляющихся отрядов. Какое ужасное общество! Почему я не родился несколькими столетиями раньше, когда искусство письма было так редко, что все необходимое солдат держал в голове.

— Кто же будет охранять город, если отправят всю гвардию?

— Не все будут отправлены. Новобранцы, ограниченно годные и отставные гвардейцы останутся и займут посты тех, что уходят. Мы, капитаны районных отрядов, отправимся тоже, но кто-то с большим отрядом останется нести службу в...

— В Сафке? — спросил Феллон, видя, что Кордак колеблется.

— Я не настолько пьян, чтобы выболтать это. Токуда вам известно?

— Слухи. Но что нужно охранять?

— Этого я не имею права говорить. Скажу только: в этом древнем здании хранится что-то такое новое и смертоносное, по сравнению с которым стрелы лучников Чкуура покажутся безопаснее весеннего ливня.

Феллон сказал:

— Ештиты всегда хранили в тайне внутренние помещения Сафка. Я не знаю ни одного плана или чертежа этого сооружения.

Кордак улыбнулся и пошевелил одной антенной, что было кришнанским эквивалентом подмигивания:

— Это не такой уж секрет, как они думают. Тайна теперь известна, как и их смешные ритуалы.

— Вы полагаете, что кто-то из не принадлежащих к культу знает его тайну?

— Да, сэр. Во всяком случае, мы можем догадываться...

Кордак выпил еще одну порцию квада.

— Кто это "мы"?

— Ученое общество, к которому я принадлежу, именуемое "Меджраф Джандишира". Вы слышали о таком?

— Неофилософское общество? — пробормотал Феллон. — Я немного знаю о его доктрине... Значит, вы... — Феллон вовремя удержался от замечания, что эта доктрина является самым отъявленным примером межзвездной глупости.

Кордак, однако, уловил презрительную нотку в оборванной фразе Феллона и сказал:

— Встречаются такие, кто смеется над нашими принципами, не зная их и предпочитая отвергать мудрость, а не проверять ее. Что ж, я постараюсь объяснить вам, как смогу — ведь я всего лишь необразованный солдат. Если вы заинтересуетесь, я познакомлю вас с более образованными членами нашего братства. Вы слышали о Пятсмифе?

— О ком?

— О Пятсмифе... Как велико невежество землян, даже не знающих о величайшем из своих соплеменников!

— Он был землянином? — Феллон никогда не слышал о Чарлзе Пьяцци Смите, эксцентричном шотландском астрономе девятнадцатого столетия, основавшего псевдонауку пирамидологию. Но даже если бы и слышал, вряд ли узнал бы это имя в интерпретации Кордака.

— Этот Пятсмиф первым понял, что великие древние сооружения на вашей планете значат и означают большее, чем кажется с первого взгляда. На самом деле, они вмещают в своих пропорциях ключ к вечной мудрости и к секретам Вселенной...

В следующие полчаса Феллон с трудом подавлял зевоту, пока Кордак читал свою лекцию. Он не решался прерывать его, так как надеялся получить от капитана какие-нибудь сведения.

В конце концов квад оказал свое воздействие: капитан заговорил бессвязно и наконец утратил мысль.

Запутавшись, он сказал:

— ...но, добрый Энтон, я всего лишь солдат, не фил... фол... ософ... Если бы у меня было красноречие...

Он замолчал и, прищурясь, уставился в потолок. Феллон сказал:

— Значит, у вас есть план Сафка?

Кордак хитро взглянул на него:

— Раз...ве я гово... сказал это? Кажется, нет. Но я не отрицаю: план существует.

— Сомневаюсь в этом.

— Вы сомневаетесь в моих словах, сиррах! Я... капитан...

— Тише, тише. Я поверю в этот план, но только когда увижу его. Ведь это не будет нарушением закона?

— Нарушением закона? — Кордак некоторое время размышлял над этой проблемой, потом потряс головой, как бы прочищая ее. - Упрямый, как биштар, и скользкий, как фондак, — вот каков мой друг Феллон. Ладно, я покажу вам этот план, вернее, копию плана. Тогда вы поверите?

— О, конечно!

Кордак, покачиваясь, направился в гостиную. Феллон слышал звуки отпирания и запирания ящиков стола, потом вновь появился Кордак с листом кришнанской бумаги в руке.

— Вот он! — сказал капитан и бросил лист на стол.

Феллон увидел грубый чертеж внутренних помещений Сафка, который легко было узнать по причудливо изогнутой внешней стене. Чертеж был не очень ясным, так как был сделан кришнанским свинцовым карандашом. Графит был сравнительно редок на этой планете, поэтому стержни карандашей чаще делали из свинца.

Феллон ткнул пальцем в самое большое помещение, как раз напротив входа.

— Это, вероятно, главный храм?

— По правде говоря, не знаю: я никогда не был внутри. Но ваше предположение кажется справедливым, добрый сэр.

Остальная часть плана представляла собой лабиринт комнат и коридоров, что ничего не говорило человеку, не знающему назначения этих помещений и никогда их не видевшему. Феллон глядел на план, стараясь запечатлеть его в мозгу.

— Откуда он?

— О, это забавный случай. Один из членов нашего братства по неосмотрительности служителей оказался в секретном отделе королевской библиотеки, куда обычно никого не пускают, и нашел там целую охапку таких планов наиболее важных сооружений Балхиба. Он не мог унести их, но, выйдя оттуда, сделал план по памяти, а уж с той копии снята эта.

Копитан взял листок, сказав:

— А теперь, дорогой друг, прошу меня извинить, но я должен идти. Клянусь кровью Кварара! Я слишком много выпил, лорд Чиндор будет недоволен, если я приду в казармы, шатаясь как пьяный осирианин. А вы пойдете с мной?

— С радостью, — ответил Феллон и вышел вслед за Кордаком.

Глава 11

Как дела? — спросил доктор Джулиан Фредро.

Феллон объяснил:

— Все готово для проникновения в Сафк. У меня даже есть план здания. Вот он.

Он показал Фредро план, который начертил по памяти, как только ему удалось отвязаться от Кордака и купить в одном из магазинов Кхарджу карандаш и блокнот.

— Хорошо, хорошо, — сказал Фредро. — Когда же?

— Затра ночью. Но теперь вам придется идти со мной заказывать костюм.

Фредро глядел на него с сомнением.

— Я пишу важную статью в "Пшегляд Археологичны".

Феллон прервал его:

— Это подождет. За оставшуюся часть дня портной сошьет нам костюмы. Так как завтра полная служба Ешта, которая бывает раз в тридцать дней. Что-то связано с астрологическими соотношениями. А во время полной службы там целая толпа жрецов, так что мы сможем проскользнуть среди них незамеченными. Поэтому пойдем завтра вечером.

— Хорошо. Подождите, я оденусь.

Они вышли из Аврид Террао, или Земного Отеля, и направились к магазину Веквира. Феллон отвел Веквира в сторону и спросил:

— Вы ештит, сэр?

— Да, мастер Энтон. А почему вы спрашиваете?

— Я хочу убедиться, что у вас не будет религиозных возражений против моего заказа.

— Клянусь дубинкой Кварара, это звучит весьма зловеще. О каком заказе вы говорите?

— Два костюма жрецов Ешта третьего разряда...

— Как, разве вас, язычников, допускают в это священное сословие?

— Нет, но костюмы нам нужны.

— О, сэр! Если об этом станет известно, у меня будет много заказчиков среди ештитов...

— Но это не должно стать известным. Вы должны изготовить костюмы своими руками и побыстрее.

Мастер ворчал, отказывался, но Феллон в конце концов его уговорил.

Большую часть дня они провели в задней комнате магазина за примеркой. Это было нетрудно, так как свободные, похожие на плащи, костюмы, которые носили жрецы Ешта, можно было шить по приблизительным меркам. Веквир обещал, что к полудню следующего дня все будет готово, и Феллон с Фредро разошлись, и последний отправился в отель дописывать статью.

На прощание Феллон сказал:

— Вам придется расстаться с вашей растительностью.

— Обрить мою бороду? Ни за что! Я носил эту бороду на пяти различных планетах.

Феллон пожал плечами:

— Но тогда вы не сойдете за кришнанца. У них обычно безволосые лица.

Фредро сердито согласился, и они договорились встретиться на следующее утро, забрать костюмы и пойти к Феллону домой, чтобы подучить обряды службы.

Феллон в задумчивости направился в Джуру, поел и пошел домой. Приблизившись к дому, он увидел маленькую деревянную стрелу, подвешенную к дверному молотку.

С выражением неудовольствия он внял ее. Стрела означала, что все члены гвардии района Джуру должны вечером собраться на полигоне. Несомненно, этот вызов был связан с растущей опасностью со стороны Квааса.

x x x

Капитан Кордак осмотрел собравшихся на полигоне гвардейцев отряда Джуру — двести семьдесят разумных существ. Около половины из них — кришнанцы, остальные земляне, тотиане, осирианцы и другие.

Он прочистил горло и сказал:

— Вы, конечно, слышали о нападении Квааса и поняли, что вас собрали сюда из-за этого. Слухи правильные. И хотя я всего лишь грубый и необразованный солдат, я в двух словах должен объяснить вам положение.

Как вы все знаете — многие из вас знают по своему собственному горькому опыту — Камуран из Квааса ( пусть Дупулан смешает его с грязью) разбил нас при Таджроше и рассеял наших воинов по ветру. Это поражение лишило нас власти над Джоолом, который до этого служил буфером между нами и дикими жителями степей. Верховые лучники Гхуура наводнили всю эту землю, и Гхуур принудил пандра Джоола подчиниться ему. С тех пор Джоол независим только на словах, и пандр Джоола выполняет все приказания Гхуура, как ранее выполнял наши.

— Если бы наш король был в здравом рассудке... — сказал кто-то из глубины, но на него тут же зашикали.

— Не должно быть никакого неуважения к королевскому дому, — строго сказал Кордак. — Я также сожалею о трагической болезни его величества, и мы все должны хранить верность монархии, а не отдельному человеку. Продолжаю. С тех пор могущественный Гхуур еще дальше распростер свою губительную власть, подчинил Даукию и Сурию и присоединил их к своей огромной империи. Его кавалерия захватила каменный Маджбур и прекрасный Кхааст и даже полусказочные земли Гоббеджд и Джерамис — для нас это всего лишь названия на карте, страны, населенные безголовыми людьми и разнообразными чудовищами.

Почему же, спросите вы, он не напал на Балхиб, а послал свои войска в такие отдаленные земли? Потому что, хотя мы и не те, что в прежние великие для нашей страны дни, мы все еще воинственный народ, как закаленная сталь, стоящий между молотом степных джунгавов и остальными цивилизованными странами, для которых мы уже много столетий служили защитой от вторжения степных народов. И хотя Гхуур разбил нас под Таджрошем, он так ослабел сам в результате этого сражения, что у него не хватило сил для вторжения в наши границы. Теперь, объединив под своей властью много народов, этот варвар собрал достаточно сил, чтобы вновь напасть на нас. Его армии заняли беззащитный Джоол. С часу на час он может перейти и нашу границу. Наши разведчики доносят, что воинов его армии больше, чем песчинок на берегу моря, что их стрелы закрывают солнце, что они выпивают реки и, уходя, оставляют их сухими. А кроме верховых лучников Квааса, там пехотинцы из Сурии, драгуны из Даукии, арбалетчики из Маджбура и воины из далеких фантастических стран, где садится солнце. А слухи ходят о том, что у них имеется и новое оружие, никогда не применявшееся на нашей планете.

Говорю ли я это, чтобы испугать вас?

Нет. Ибо мы тоже сильны. Мне нет нужды напоминать вам о прежней славе балхибского оружия.

Но, кроме наших могучих армий, мы имеем кое-что еще. Это оружие такой силы, что перед ним не устоит и стадо диких биштаров. Если все пойдет как нужно, оно будет готово к учебному бою — через три дня. Готовьтесь к активным действиям.

А теперь второй вопрос, мои цыплята. Отряд Джуру известен среди гвардии Занида отсутствием мундира — и за это вас никто не осуждает. Из-за крайнего разнообразия форм вашего тела вам невозможно изготовить стандартные мундиры. Однако, нужен какой-то отличительный знак, когда вы будете участвовать в грандиозной битве, чтобы на вас не напали другие отряды нашей армии, приняв за врага, как случилось с королем Зидзурешем из легенды.

Я осмотрел арсенал и нашел запас древних шлемов. Конечно, они исцарапаны и сильно проржавели, хотя оружейники их и чистили, чтобы предохранить от коррозии. Но они все единого образца и, защищая ваш череп, будут к тому же служить отличительным знаком героев Джуру.

К тому же, у вас должен быть белый бант на правом рукаве, а не эти наручные повязки, которые вы обычно надеваете на дежурство. Заставьте своих сестер и джагайни пришить этот бант. Это не щегольство — ваша жизнь, возможно, будет зависеть от аккуратного исполнения этого приказа.

И еще одно дело, тоже очень важное в данный момент. Правительству стало известно, что агенты проклятого Гхуура, как привидения, блуждают по нашему священному городу. Поэтому попридержите ваши языки и следите, не проявит ли какой-нибудь горожанин излишнее любопытство, которое ему не подобает. Если мы сумем схватить одного из этих негодяев, его судьба заставит дрожать перо историка и ужасаться поколения читателей.

Теперь отправляйтесь на примерку шлемов и носите их с достоинством, как и наши славные предки.

Отправившись за своим шлемом, Феллон подумал, что Кордак был не очень осторожен сам сегодня утром. Он подумал также, что было бы забавно, если бы Кордак обнаружил, что его информация передана противнику.

x x x

По пути домой Феллон заглянул к Саванчу и провел там несколько часов за питьем и разговорами с приятелями. Оттуда он пошел домой спать, а на следующее утро поторопился пересечь город, чтобы встретиться с Фредро в отеле.

Ему показалось, что город охвачен легким возбуждением. В омнибусе он уловил обрывки разговоров о последних событиях:

— ...да, сэр, говорят, что джунгавы обладают силой биштара, вдвое превосходящей нашу, и могут обратить в паническое бегство любого противника...

— ...наши генералы глупцы, что посылают ребят воевать в отдаленные страны. Лучше было бы встретить их здесь, на родной земле...

— ...вся эта суматоха лишь провокация Гхуура. Если бы мы сохраняли спокойствие, он никогда не осмелился...

— ...нет, сэр, это слабый и вырождающийся век. Во время наших дедов мы плюнули бы в лицо варварам...

Феллон застал археолога печатающим на портативной машинке статью на своем родном языке, который, как показалось Феллону, заглянувшему через плечо Фредро, состоял из одних ж, ш и с. На лице у Фредро по-прежнему красовались усы и эспаньолка, которые он попросту позабыл сбрить.

Феллон беспокоил археолога, пока тот не вынырнул из своих размышлений, и они отправились в магазин Веквира. После часового ожидания они вышли из магазина с костюмами в свертке, который нес Фредро, и отправились домой к Феллону. Омнибус проезжал мимо главного парка Занида, к югу от Дома Правосудия, между Габанч и Бача, когда Фредро схватил Феллона за руку и на что-то показал.

— Смотрите! — крикнул он. — Это зоопарк!

— Да, — ответил Феллон. — Я знаю.

— Но я не знаю. Пойдемте посмотрим. Мы можем взглянуть на зверей и потом поесть.

Не ожидая ответа Феллона, поляк соскочил с сиденья и направился к выходу из омнибуса. Феллону пришлось идти за ним.

Вскоре они обходили клетки с йеки, шейханами, кароупами, биштарами и другими дикими кришнанскими животными. Фредро спросил:

— Что это за толпа? Должно быть, что-то необычное.

Множество кришнанцев собралось перед одной из клеток. Из -за дневной жары большинство из них сняли туники и платки и были одеты лишь в набедренные повязки или юбки и сандалии. Земляне подошли к ним. Из-за толпы они не видели, что нахо- дится в клетке, но над головами висела табличка, прикреплен- ная к решетке. Феллон с усилием перевел:

— БУРЫЙ МЕДВЕДЬ: УРСО НЕГРО. Место обитания: Соединенные Штаты, Северная Америка, Земля. — Он помолчал, потом продолжал:

— О, я помню его. Я написал о нем статью в "Рашм", когда его привезли детенышем... Это гордость и радость Кира. Кир хотел бы привезти с Земли слона, но плата за провоз даже слоненка оказалась непосильной и для его сокровищницы.

— Но что это?

— Американский бурый медведь. Если вы хотите пробраться сквозь эту толпу, чтобы взглянуть на толстого, сонного и совершенно обыкновенного медведя...

— Нет, нет. Пойдемте смотреть других животных.

Они стояли у края бассейна и следили за аввалом — десятиметровой помесью крокодила и змеи, — плававшим взад и вперед безостановочно, когда до них донеслись звуки волынки. Феллон оглянулся и сказал:

— Ой! Я совсем забыл: сюда идет король. Проклятье! Он ежедневно приходит сюда кормить зверей.

Фредро не обратил внимания на его слова и пытался извлечь пылинку из своего глаза.

Глава 12

Звуки королевских волынок и барабана стали громче, и вскоре из-за поворота тропы показалась процессия. Впереди шли три волынщика и барабанщик. Волынщики дули в инструменты, напоминавшие шотландские волынки, но более сложные. Барабанщик бил в два больших, обитых медью барабана. За ними шли шесть высоких гвардейцев в позолоченных кирасах, двое с заряженными арбалетами через плечо, двое с алебардами и двое с большими двуручными мечами.

В середине шел очень высокий кришнанец преклонных лет, опираясь на украшенный драгоценными камнями посох. Он был одет очень пышно, но беспорядочно. Концы тюрбана свисали незавязанными; на шитой золотом куртке болтались незавязанные шнурки, а башмаки были непарными. Вслед за охраной шло с полдюжины штатских, их одежда развевалась на ветру.

Толпа кришнанцев вокруг клетки с медведем рассеялась при первых же звуках волынки. Теперь было видно лишь несколько кришнанцев, преклонивших одно колено.

Феллон потянул Фредро за руку:

— Преклоните колено, проклятый глупец!

— Что? — Фредро глядел на него красным, полным слез глазом, из которого он наконец-то извлек пылинку. — Мне на колени? Я гражданин П... Польской Республики и не собираюсь...

Феллон полуобнажил рапиру:

— На колени, старик, или я вынужден буду заставить вас.

Фредро с ворчанием повиновался. Но когда процессия проходила мимо них, высокий, эксцентрично выглядевший кришнанец что-то резко приказал. Все остановились. Король Кир уставился в лицо доктору Фредро, который невозмутимо глядел на него.

— Вот! — воскликнул наконец король. — Вот проклятый Шургец, явившийся насмехаться надо мной. На нем украденная у меня борода. Ну, сейчас я ему покажу!

Свита окружила короля, все одновременно говорили что-то успокоительное. Кир, не обращая на них внимание, потянул за оба конца своей трости. Оказалось, что внутри трости была шпага. С обнаженной шпагой доур Балхиба бросился на Фредро.

— Бежим! — крикнул Фредро и побежал, не ожидая, пока Фредро последует его примеру.

На первом повороте тропы он рискнул оглянуться. Фредро бежал в нескольких шагах за ним, за ним — Кир, а за королем - волынщики, барабанщики, охранники и приближенные, вытянувшись вдоль тропы и выкрикивая советы, как утихомирить безумного монарха, не допуская оскорбления величества.

Феллон продолжал бежать. За время пребывания в Заниде он был в зоопарке лишь дважды и не очень хорошо знал его планировку. Поэтому, когда тропа свернула в проход между двумя клетками, он побежал туда.

Слишком поздно понял он, что этой тропой пользовались служители зоопарка, чтобы проникать в расположенные справа и слева закрытые клетки. Тропа упиралась в крутую скалу, образовывавшую заднюю часть обеих клеток. По скале можно было взобраться на несколько метров, но дальше она становилась совершенно отвесной. В самом высоком и доступном для подъема месте были поставлены решетки в два метра из дерева конг, а изнутри клеток скала была слишком крутой, чтобы могли взобраться обитатели тех клеток.

Феллон оглянулся. Несмотря на свой возраст, Фредро по-прежнему держался за ним. Король Кир с обнаженной шпагой бежал по служебной тропе. Дальше можно было лишь карабкаться по скале.

Так Феллон и поступил. Он взобрался, пока было за что цепляться. Там, где в скале находился намек на небольшой выступ, он опять оглянулся. Фредро был как раз под ним, король начал взбираться, а королевская свита бежала за ним и отовсюду же сбегались кричащие зрители. Феллон, конечно, мог бы выхватить свою рапиру и отбить атаку короля; но если бы он так поступил, охранники, видя его стычку с королем, расстреляли бы его из арбалетов.

Единственный выход заключался в том, чтобы перелезть через решетку в клетку. У Феллона не было времени, чтобы прочесть надпись на передней клетке, а с того места, где он теперь находился, была видна лишь тыльная сторона таблички с надписями. В правой клетке находилась пара джетаксов — хищников среднего размера, напоминавших йеки. Они, несомненно, были опасны для тех, кто вторгнется в их клетку. В скале, закрывавшей с тыла левую клетку, была пещера, и там, видимо, находился обитатель клетки.

Феллон ухватился за верхушки прутьев у решетки слева и подтянулся. Хотя ему было уже немало лет, меньшая, чем на Земле, сила тяжести и страх смерти позволили ему взобраться наверх; и вот он, широко расставив ноги, уже стоял на решетке. Он протянул руку Фредро, который все еще держал сверток с костюмами жрецов. Фредро протянул этот сверток Феллону, и тот бросил его внутрь клетки.

С помощью Феллона Фредро тоже взобрался на верх решетки и спустился по склону той скалы до выступа внутри клетки. В это время снаружи показался король Кир. Одной рукой ухватившись за решетку, чтобы не соскользнуть вниз, другую доур со шпагой просунул между прутьев.

Когда сверкнуло лезвие шпаги, оба землянина соскользнули ниже и удержались на выступе скалы. Здесь Фредро в изнеможении свалился.

За ними слышался крик безумного монарха:

— Назад, вы, подлые воры, получите вашу награду!

Свита, отделившись от остальных зрителей, взобралась на скалу вслед за королем. Они окружили Кира, успокаивая и уговаривая его, пока наконец все не спустились по склону вниз и не удалились по дорожке между клетками. Охранники разгоняли любопытных с дороги королевской процессии, и вновь заиграли волынщики, и все скрылись за поворотом.

— Теперь, если бы мы могли выбраться... — сказал Феллон, оглядываясь в поисках выхода.

Скала была слишком крутой, чтобы вернуться тем же путем, каким они сюда попали, но в одном месте выступ переходил в несколько расселин, которые позволяли им спуститься ниже и спрыгнуть на дно клетки.

Небольшая кучка служителей зоопарка собралась у передней решетки клетки, очевидно, обсуждая, как вызволить невольных пленников, и жестикулируя при этом с живостью итальянцев. Вокруг них и за ними собрались посетители зоопарка.

Фредро, придя в себя от истощения, поднялся, подобрал удерживающийся на выступе сверток с одеждой и пошел вдоль выступа, говоря:

— Нехорошо, нехорошо, если это обнаружат...

Пройдя немного вперед, он спросил:

— Что значит "шургец", мистер Феллон? Король кричал мне это слово все время.

— Шургец — это микардандский рыцарь, из-за которого наш сумасшедший король лишился своей бороды. Поэтому борода — это слабое место короля Кира. Но мне и в голову не приходило, что ваша маленькая бородка... смотрите, что это!

Громовой рев заставил обоих землян отскочить назад. Из пещеры в задней части клетки на своих шести лапах выползал огромный шен, самый большой из всех, каких приходилось видеть Феллону. Зловещие глаза следили за Феллоном и Фредро, цеплявшихся за выступ.

Фредро крикнул:

— Почему вы не выбрали более безопасную клетку?

— Откуда, во имя Квондора, я мог знать об этом? Если бы вы обрили свою бороду, как я говорил вам?..

— Он сможет достать нас. Что нам сейчас делать?

— Приготовимся умереть, как подобает мужчинам, — ответил Феллон, обнажая рапиру.

— Но у меня нет оружия!

Кришнанцы перед клеткой что-то кричали, но трудно было сказать, хотят ли они отпугнуть шена или, наоборот, подстрекают его к нападению. А шен между тем прополз через всю клетку, где, как в западне, и оказались двое землян, и поднял голову.

Феллон стоял, готовый к защите. Кришнанцы что-то кричали ему, но он не смел оторвать глаз от хищника.

Челюсти раскрылись и щелкнули. Феллон ударил рапирой. Шен ухватил лезвие зубами, легко дернул головой, вырвал оружие из руки Феллона и отбросил его в дальний конец клетки. Зверь вновь зарычал. Когда он вновь открыл пасть, оказалось, что лезвие его ранило. Из верхней челюсти текла коричневая кровь.

Чудовище отдернуло голову и подготовило себя к последнему броску — и в этот момент ведро жидкости опрокинулось на Феллона сверху. Когда он прочистил глаза, то увидел, что на Фредро тоже обрушился поток, и почувствовал ужасное зловоние.

Шен, вначале отпрянувший от нелжиданности, вновь протянул вперед голову, принюхался и неожиданно с презрительным фырканьем убежал на своих шести лапах. Он забрался в свою пещеру и не показывался оттуда.

Феллон огляделся. Два служителя зоопарка держали лестницу, приставленную к решетке против того места, где находились Феллон и Фредро. Третий кришнанец взобрался по лестнице наверх и держал над землянами пустое ведро.

Еще один кришнанец, взобравшись на скалу, сказал через решетку:

— Побыстрее спускайтесь, мои господа, и мы выпустим вас через ворота. Запах защитит вас от шена.

— Что это за жидкость? — спросил Феллон, спускаясь вниз.

— Алиеб-джуайс. Зверь чувствует отвращение к этому запаху, поэтому мы всегда опрыскиваем ею нашу одежду, когда нам нужно зайти к нему в клетку.

Феллон подобрал свою рапиру и поторопился к воротам, которые открыл один из служителей. Он не знал, да и не хотел знать, что это за алиеб-джуайс, но подумал, что его спасители злоупотребили этой жидкостью. Сверток Фредро весь промок, а кришнанская бумага, неустойчивая к жидкости, начала расползаться.

Подошли два служителя, намекнувшие, что неплохо бы заплатить им за спасение. Феллон, крайне раздраженный, хотел сказать им, чтобы они убирались к Хишкаку и что он подаст в суд на город, загнавший их в клетку. Но потом решил, что это было бы глупостью: Балхиб еще не достиг такого уровня цивилизации, который позволяет его гражданам судиться с правительством. Кроме этого, они действительно спасли ему жизнь.

— Эти парни просят денег, — сказал он Фредро. — Заплатим им поровну?

— Я заплачу, — ответил Фредро. — Я виноват в этом. Это дело чести всей Польши.

Он протянул Феллону горсть монет, сказав, чтобы их разделили между теми, кто принимал участие в спасении. Феллон передал деньги кришнанцу и сказал:

— Пошли. Надо, чтобы это вещество побыстрее выветрилось.

За их спинами разгорелся яростный спор из-за дележа монет. Земляне сели в первый же омнибус и заняли свободные сидения.

Некоторое время экипаж двигался на запад по северной части района Бача. Феллон заметил, что сидения вокруг него и Фредро освободились. Он пересел ближе к поляку.

В проходе крикливо одетый кришнанец с мечом на боку побрызгал духами носовой платок и поднес его к носу, глядя на Феллона и Фредро через этот импровизированный респиратор. Другой рассматривал землян через лорнет, повернув к ним голову. Потом он встал, направился к кондуктору и что-то сказал ему.

Тот подошел поближе, принюхался и сказал Феллону:

— Вам придется сойти, земляне.

— Почему? — поинтересовался Феллон.

— Потому что вы делаете омнибус непригодным для использования из-за вашего запаха.

— Что он говорит? — спросил Фредро, так как кондуктор говорил слишком быстро на городском диалекте, и археолог не понимал его.

— Он говорит, что мы провоняли весь омнибус и должны сойти.

— Скажите ему, что я гражданини Польши, — фыркнул Фредро. — Я пахну не хуже его...

— О, клянусь Квараром! Идемте, мы не можем драться с ними из-за вашего польского гонора.

Феллон встал и протянул кондуктору руку.

— В чем дело? — спросил кондуктор.

— Будьте добры вернуть нам плату.

— Но вы проехали уже десять кварталов.

— Фастук! — закричал Феллон. — Я уже достаточно получил сегодня от города Занида. Если только вы...

Кондуктор отскочил от разгневанного землянина и торопливо протянул ему монету.

Когда они вошли в дом Феллона и освободились от своей ноши, Фредро спросил:

— Где ваша... гм... джагайни?

— В гостях, — кратко ответил Феллон, не желая посвящать его в свои семейные нериятности.

— Весьма привлекательная женщина, — сказал Фредро. - Видно, я достаточно уже долго нахожусь на Кришнане и зеленый цвет кожи кажется мне естественным. Но она очаровательна. Жаль, я не увижу ее.

— Я передам ей, — сказал Феллон. — Давайте развесим одежду и костюмы жрецов; может, когда мы их вновь наденем, запах уже выветрится.

Фредро, развешивая одежду, вздохнул.

— Я уже тридцать четыре года вдовец. У меня много потомков — дети, внуки и так далее — шесть поколений.

— Завидую вам, доктор Фредро, — искренне сказал Феллон.

Фредро продолжал:

— Но женщины у меня нет. Мистер Феллон, скажите, как землянину найти джагайни в Балхибе?

Феллон взглянул на своего компаньона с сардонической усмешкой:

— Так же, как и на Земле.

— Понятно. Видите ли, мне нужны эти сведения в чисто научных целях.

— Конечно, в вашем возрасте другие цели и невозможны.

Остаток дня они провели, изучая ритуал службы Ешта и практикуясь в плавной жреческой походке. На обед были у Саванча.

Вернувшись в дом Феллона, Феллон сбрил у Фредро бороду и усы, несмотря на протесты поляка. Тонкий слой зеленой краски придал их лицам туземный цвет. Они выкрасили и волосы и приклеили к головам искусственные уши и бороды, которыми их снабдил Мжипа.

Наконец они надели пурпурно-черные священнические ризы поверх своей обычной одежды. Опустили капюшоны, а поверх всего набросили занидские дождевые плащи: Феллон — новый, а Фредро — старый.

И вот они пешком направились к Сафку. Вскоре огромное загадочное коническое сооружение появилось перед ними на фоне вечернего неба.

Глава 13

Феллон спросил:

— Вы все еще уверены, что хотите идти туда? Еще не поздно повернуть обратно.

— Конечно, уверен. Сколько... сколько у него входов?

— Только один, насколько мне известно. Должен быть еще подземный туннель, ведущий в храм, но для нас он бесполезен. Теперь помните, что мы должны осторожно подойти поближе и все сомотреть. Я думаю, что у них должен быть пост, где они проверяют входящих. Но, может быть, костюмы помогут нам пройти. Мы подождем, пока никто не будет смотреть на нас, спрячемся за доской объявлений и снимем дождевики.

— Да, да, — нетерпеливо сказал Фредро.

— Можно подумать, что вам не терпится, чтобы вам перерезали горло.

— Когда я думаю о тайнах этого здания, меня ничто не пугает.

Феллон фыркнул и посмотрел на Фредро с презрением, с каким относился к безрассудно храбрым идеалистам.

Фредро продолжал:

— Вы думаете, я глуп? Консул Мжипа говорил мне о вас. Разве вы не похожи на меня в своем стремлении вернуть себе трон?

Феллон вынужден был согласиться, что такое сравнение справедливо. Но, поскольку они уже входили в парк, окружающий Сафк, у него не было времени обдумывать эту мысль.

Фредро продолжал шепотом:

— Кришнан — это археологический рай. Его руины и памятники соответствуют тридцати или сорока тысячелетиям земной истории — в восемь-десять раз дольше, чем на Земле, — но все это перемешано, имеются большие пробелы, и материал никем, кроме самих кришнанцев, не изучался. Я мог бы стать Шлиманом, Шампольоном и Карнарвоном в одно и то же время...

— Тише, мы уже близко.

Главный вход в Сафк был освещен факелами, закрепленными в зажимах на стене. Их пламя колебалось от ветра. Двери были раскрыты. Множество кришнанцев — и священников, и мирян, - проходили через эти двери. Приглушенно звучали голоса, пурпурно-черные ризы жрецов развевались на ветру.

Когда Феллон и Фредро подошли ко входу, они через головы кришнанцев смогли заглянуть во внутренность, освещенную многочисленными свечами и масляными лампами... Там толпа редела, и через просветы Феллон увидел стол, за которым сидел жрец и проверял входящих.

Со времени распространения фотографии на Кришнане жрецы Ешта, помимо особых отличительных знаков на одежде, ввели еще удостоверения с маленькой фотографией владельца. Пятнадцать или двадцать посетителей выстроились в линию от стола к двери и спускались по трем каменным ступеням входа.

Феллон прогуливался у входа, всматриваясь и вслушиваясь. Он с облегчением заметил, как и надеялся, что жрецы проходили через толпу у входа, не подвергаясь проверке. Очевидно, что мирянину надеть костюм жреца было таким неслыханным поступком, что никаких мер предосторожности не было принято против этого.

Никто не обратил внимания на Феллона и его компаньона, прогуливающихся у доски объявлений и делавших вид, что они что-то читают. Через минуту они присоединились к толпе в облачении жрецов Ешта третьего же разряда. Их дождевые плащи лежали свернутыми на мостовой в тени за доской объявлений. Капюшоны закрывали их лица.

Феллон с бьющимся сердцем направился ко входу. Миряне уступали им путь, так что им не пришлось проталкиваться сквозь толпу. Фредро шел за ним так близко, что наступал на пятки изношенных башмаков Феллона.

Через исцарапанную бронзовую дверь они проникли внутрь.

Прямо перед ними стена, идущая слева, оставляла лишь узкий проход между столом проверяющего и стеной. Слева стояли два человека в мундирах гражданской гвардии. Они вглядывались в лица проходивших мирян. Жрец, шедший перед Феллоном, наклонил гордую голову и пробормотал что-то вроде "рукхвал", проходя между гвардейцами и столом.

Феллон тоже наклонил голову, собираясь с мужеством для решительного шага. Гле-то прозвучал звонок. Какое-то движение пробежало по толпе у входа. Феллон решил, что звонок означает приказ поторопиться.

Он шагнул вперед, пробормотал "рукхвал" и схватился за рукоять рапиры под ризой.

Жрец за столом не взглянул на проходивших мимо Феллона и Фредро: он шепотом о чем-то разговаривал с гвардейцем. Феллон не решался глядеть на гвардейцев, опасаясь, что они даже при слабом свете разглядят земные особенности в его лице. Его сердце забилось сильнее, когда он услышал голос одного из них:

— Сой! Сой хоа!

Мозг Феллона настолько оцепенел, что не менее секунды понадобилось, чтобы он понял, что гвардеец просто предлагает кому-то поторопиться. Обращался ли он к Феллону и Фредро или к гвардейцу и жрецу за столом, Феллон не стал выяснять и двинулся дальше. За землянами пошли другие жрецы.

Феллон дал увлечь себя их потоку. Оказавшись в Сафке, он вновь услышал те звуки, что и четыре ночи тому назад, когда он тайком осматривал Сафк снаружи. Внутри они звучали громче, но по-прежнему казались сложными и загадочными. Это был не только глубокий ритмичный гул, но и более частые легкие удары молотков и еще звуки раскалывания.

Поток кришнанцев огибал тыльную часть главного храма Ешта, построенного внутри Сафка, и оказывался в большом помещении, обозначенном на плане Кордака. Осторожно выглядывая из - под капюшона, Феллон разглядел заднюю часть спинок церковных скамей — они стояли в помещении тремя большими прямоуголниками. Скамьи были наполовину заполнены. Идя по проходу между ними, он смог также разглядеть ограду, отделявшую священников от молящихся. В центре и немного слева стояла кафедра проповедника — цилиндрическое сооружение из блестящего серебра. За ней в тени возвышалось что-то большое и непонятное. Это могла быть огромная статуя Ешта, которую согласно сообщению в "Рашме" создал ештит Панджаку из Гулинда.

Свет от лампы отражался в драгоценных украшениях и полудрагоценных камнях, из которых была сделана мозаика в верхней части стены. С того места, где он находился, Феллон не мог разглядеть подробностей рисунка — ему показалось, что это серия картин, иллюстрирующих миф о Еште — миф, даже среди верующих кришнанцев считающийся фантастическим.

Поток кришнанцев в этом помещении разделялся. Миряне проходили вперед, в проход между скамьями, и занимали свои места, в то время как жрецы, которых было гораздо меньше, чем мирян, за спинками скамей уходили в другую дверь.

Согласно инструкциям Лийяра, там должна была находиться комната, где жрецы надевают верхние ризы, в которых и присутствуют на службе. Низшие разряды жрецов, в том числе и третий, при этом не снимали своих риз; это делали только священники высших разрядов, начиная с пятого.

Взглянув назад, чтобы убедиться, что Фредро идет за ним, Феллон прошел в эту дверь. Но здесь он не обнаружил того помещения, которое здесь должно было быть в соответствии с планом Кордака.

Он оказался в комнате среднего размера, слабо освещенной, с еще одной дверью в противоположном конце, через которую торопливо уходили жрецы. И тут звон цепей заставил его повернуть голову налево. То, что он увидел, заставило его так резко отскочить, что он наступил на носки даже вскрикнувшего Фредро.

В дальнем углу комнаты был прикован шен. Длина цепи вместе с длиной шеи дракона позволяла ему доставать до любого места в комнате. Меньший по размеру, чем тот, что был на арене у Кастамбанга или в зоопарке, этот шен все же мог проглотить человека в два приема.

Дракон положил голову на передние лапы и пристально следил за Феллоном и Фредро. Его голова была не далее двух метров от них. Достаточно было одного прыжка.

Затаив дыхание, Феллон взял себя в руки и двинулся вперед, надеясь, что никто из кришнанцев не заметил его задержки. Он вспомнил ливень алиеб-джуайса, полученный ими в зоопарке. Несомненно, шена удержал от нападения этот запах. Возможно, жрецы обрызгивали свои ризы этой жидкостью, чтобы замаскированный чужак, не зная этого, был бы схвачен шеном. Феллон не мог сказать, был ли у жрецов этот запах, так как сам уже привык к нему. Но если это так, то их импровизированная ванна в зоопарке оказалась как нельзя кстати.

Глаза шена следили за ними, но зверь не поднял головы с лап. Феллон поторопился выйти.

Перед ним лежал длинный коридор, образующий пологую дугу, огибавшую наружную сторону здания. Окон не было; и хотя джадент в тонких пластинках прозрачен, внешняя стена была слишком толстой, чтобы пропускать свет. С небольшими интервалами к стене были прикреплены светильники. Левая сторона коридора также была дугообразной и усеяна множеством дверей. Феллон знал из плана, что за поворотом дуги должны быть ступени, ведущие на верхние и нижние этажи сооружения.

Слева от них находился широкий коридор или продолговатая комната. В ней у длинной стойки с ризами толпились жрецы. Они надевали одежду и поправляли ее перед зеркалами, развешанными на стене. Хотя были слышны негромкие голоса, Феллон отметил, что жрецы были гораздо сдержаннее обычной кришнанской толпы.

Руководствуясь инструкциями Лийяра, он с уверенным видом пошел вдоль стойки, пока не нашел груду красных шапок, являвшихся принадлежностью жрецов третьего разряда. Он взял две шапки, протянул одну Фредро, а другую надел сам перед зеркалом.

В это время дважды ударил колокол. Засуетившись, жрецы образовали двойной ряд, который двинулся вперед вдоль зеркал. Феллон потянул за руку Фредро, который все еще не мог справиться со своей шапкой, и они заняли свободное место в двойной линии жрецов третьего разряда. Перед ними двигались жрецы четвертого разряда и синих шапках, за ними — второго в желтых шапках. К счастью, тут, видимо, не было такого строгого размещения жрецов одного разряда.

Колокол прозвонил трижды. Послышался топот. Уголком глаза Феллон успел заметить группу торопливо идущих кришнанцев. Один из них держал кадило, из которого шел ароматный дым, перекрывавший запах алиеб-джуайса и крепкий дух тел кришнанцев. У другого в руках было что-то вроде арфы, у третьего — маленький медный гонг. Еще у нескольких кришнанцев, богато разукрашенных золотом и драгоценными камнями, несли посохи с укрепленными на них символами культа.

Феллон удержал себя от резкого движения, увидев, что посредине шла в металлическом ошейнике, к которому были прикованы металлические цепи, нагая хвостатая кришнанка со связанными сзади руками.

Хотя свет был тусклым, и Феллон не вглядывался пристально, он решил, что эта женщина из племени бледнокожих первобытных народов, населявших большие леса от Катай-Джогорай к востоку, в районе Тройственных морей. Западные кришнанцы мало знали об этих областях, хотя эти леса и снабжали варварские нации рабами. Большинство кришнанцев слишком горды, строптивы и агрессивны, чтобы быть хорошими рабами. Они предпочитают убивать своих хозяев, если даже это будет стоить им жизни.

Но робкие хвостатые люди из лесов Джаени и Ауруса становились рабами. Их обычно захватывали пираты Тройственных морей и продавали в портах.

Феллону некогда было думать о том, что жрецы собираются делать с этой лесной женщиной. Вновь прозвучал колокол, и жрецы двинулись длинной процессией, во главе которой шла группа с женщиной. Арфист и человек с гонгом начали издавать музыкальные звуки. Все двинулись вперед, торжественно и неторопливо, что резко контрастировало с предшествующей спешкой. При этом все запели печальный траурный гимн. Феллон не понимал его слов, так как жрецы пели на варасту — мертвом языке - предке балхибского, гозаштандского, квирибского и других языков варастианских наций, которые населяли земли к западу от Тройственных морей.

Глава 14

Под звуки мрачного пения жрецы двигались вдоль комнаты с костюмами и входили в боковую дверь внутреннего храма. Предводительствуемые священниками высших разрядов и музыкантами, они прошли за рядами сидений и вышли вперед. Глаза Феллона были прикованы к украшениям зала, богатым, старинным, великолепно изготовленным; в них постоянно встречалось изображение раковины сафка, как символ бога. Леса вдоль одной из стен указывали место, где жрецы реставрировали украшения.

Верхняя треть стен была покрыта мозаичными изображениями, иллюстрирующими миф о Еште. Феллон по описанию Лийяра узнавал сюжеты изображений. Ешт первоначально был богом земли в варастианском пантеоне. Варастианские народы заимствовали его культ у калвмиан, которых они победили и чью империю они покорили. Однако в последующие столетия, при всеобщей тенденции к монотеизму, жрецы Ешта и Бакха, варастианского бога неба, начали борьбу друг с другом за монополию у религии. Времена балхибского политеизма уходили в прошлое. Со временем бакхиты взяли верх в этой борьбе и заручились поддержкой царствующей династии и объявили, что Ешт не бог, а ужасный демон, которому поклоняются примитивные хвостатые народы, населяющие земли у Тройственных морей, в то время как бесхвостые кришнанцы, населявшие эти земли раньше, всегда поклонялись Бакху.

Согласно каноническому мифу о Еште, бог воплотился в смертного человека Кхараджа, во времена докалвмианского королевства Руакх. В облике смертного он проповедовал кришнанцам.

Ешт-Кхарадж побеждал чудовищ, заклинал злых духов и воскрешал мертвых. Некоторые из его приключений казались сюрреалистически непонятными непосвященным, хотя для верующих они были полны глубокого смысла.

Однажды он был пленен женщиной-демоном, и их сын впоследствии стал королем Руакха Миандой Отвратительным. После долгой и напряженной борьбы бога с его демоническим сыном Ешт был пленен солдатами короля, предан долгой и ужасной пытке и умер. Его останки погребли люди короля, и на следующий день на этом месте вырос вулкан и уничтожил короля и его город.

Мозаика изображала эти события с наивной искренностью и буквализмом. Феллон слышал восторженный шепот Фредро, рассматривавшего мозаику. Он наступил Фредро на ногу, призывая его к молчанию.

Процессия прошла через вход в ограде между сидениями и алтарем. Здесь она разбилась на группы. Феллон двинулся за остальными жрецами третьего разряда, держась в задних рядах, чтобы вызывать меньше подозрений. Он оказался слева от алтаря, если глядеть из зала; цилиндрическая серебряная кафедра проповедника закрывала от него большую часть молящихся.

Слева от него возвышалась большая статуя Ешта, стоящего на четырех ногах в виде древесных стволов; на голове у бога была гора, в одной из его шести протянутых рук — город, в другой — лес. В остальных руках были другие предметы: в одной меч, в других предметы, которые было трудно распознать.

За кафедрой, между статуей и молящимися, Феллону был виден алтарь. С ужасом он увидел, что священники приковали лесную женщину к алтарю золотыми цепями, укрепленными на ее лодыжках и запястьях.

За алтарем, как он теперь заметил, стоял высокий кришнанец с головой, закрытой черным капюшоном с прорезями для глаз. И этот кришнанец калил на огне инструменты, предназначение которых было слишком очевидным.

Феллон услышал испуганный шепот Фредро:

— Они будут ее пытать?

В ответ он пожал плечами. Пение смолкло и наиболее роскошно одетый священник взошел на ступеньки кафедры. Откуда-то поблизости Феллон расслышал шепот на балхибском:

— Почему жрецы третьего разряда отделились? Это не соответствует ритуалу. Они так столпились, что среди них вполне может скрыться чужак...

Другой человек шепотом призвал к молчанию, и священник на кафедре заговорил.

Начало службы не очень отличалось от обрядов большинства земных религий: молитвы на варастианском языке, гимны, провозглашение благословений и проклятий, и тому подобное. Феллон ерзал, переступал с ноги на ногу, стараясь не шуметь. В паузах были слышны слабые стоны лесной женщины. Жрецы кланялись друг другу и статуе Ешта, протягивая символические предметы.

В конце церемонии жрец вновь поднялся на кафедру. Молящиеся застыли в ожидании, и Феллон понял, что приближается кульминация службы.

Жрец заговорил на современном балхибском:

— Слушайте, дети мои, рассказ о том, как бог Ешт был человеком. И следите за нашими действиями во время моего рассказа, чтобы вы всегда помнили об этих печальных событиях и чтобы это впечатление отразилось на всей вашей жизни...

На берегах реки Зигрос бог Ешт впервые воплотился в теле мальчика Кхараджа, игравшего с товарищами. Когда дух Ешта снизошел в тело Кхараджа, тело заговорило так: "О, мои товарищи по играм, слушайте и повинуйтесь. Ибо я больше не мальчик, а бог и несу вам слово и волю богов..."

Во время этого рассказа остальные жрецы пантомимой повторяли действия Ешта-Кхараджа. Когда жрец на кафедре рассказывал о том, как один мальчик отказался повиноваться словам Ешта и смеялся над Кхараджем, а тот указал на него пальцем, и мальчик упал мертвым, роскошно одетый жрец упал на пол, изображая умершего.

Пантомима продолжалась, в подробнейших деталях рассказывая о юности Кхараджа; в ней приняла отнюдь не добровольное участие женщина, игравшая роль бога, погибающего от пыток. Глаза кришнанцев — и жрецов, и мирян — сверкали во время этого спектакля. Феллон с ужасом отвел взгляд, а рядом с собой он слышал славянские проклятия Фредро.

Энтони Феллон не был человеком с благородным характером. И хотя он был ответственен за смерть многих людей в своих приключениях и авантюрах, он никогда не был бессмысленно жесток. Ему нравились кришнанцы, но только не их садизм, обычно скрытый и проявляющийся только в таких случаях, как это изображение пыток бога.

Теперь, хотя он старался не смотреть на это постепенное расчленение тела жертвы, он был вынужден до боли стиснуть зубы, ногти его впились в ладони. Он с удовольствием взорвал бы Сафк со всем его содержимым, как призывал неистовый Вагнер. Неужели потерявшиеся земляне Мжипы нашли свой конец на этой окровавленной плахе? Феллон, недолюбливавший бакхитов, раньше считал их обвинения против ештитов рекламным ходом в соперничестве. Но теперь он понял, что жрецы Бакха знали, что говорили.

— Спокойно, — прошептал он Фредро. — Все должны считать, что мы наслаждаемся этим зрелищем.

Жрец запел новый гимн, и служба продолжилась. После длинного ряда молитв и благословений жрец спустился с кафедры и пошел во главе процессии обратно тем же путем. Когда Феллон и Фредро в составе колонны жрецов достигли гардеробной комнаты, они услышали гул множества ног: молящиеся покидали зал. В то же время послышался и звон цепей, и провели нового пленника. И вскоре должна была начаться очередная жестокая служба. Украдкой посматривая на последних жрецов, Феллон положил свою шапку на стойку и пошел к выходу в сопровождении Фредро, все еще не пришедшего в себя после ужасного зрелища.

Необъяснимые звуки вновь донеслись до ушей Феллона, на этот раз яснее, так как их не заглушало пение и молитвы. Остальные жрецы столпились группами, разговаривая, или уходили куда-то по своим делам. Феллон кивнул в сторону коридора, шедшего вдоль наружной стены.

Они пошли по этому дугообразному коридору. На левой стене был ряд надписей, при виде которых Фредро пришел в крайнее возбуждение.

— Вероятно, докалвмский язык, — провептал он. — Кое-что я могу расшифровать. Мы должны задержаться и скопировать...

— Даже не думайте! — прошипел Феллон. — И можете вообразить, что подумают эти парни, увидев ваше занятие? Если они нас поймают здесь, то мы будем участниками следующей службы.

Некоторые двери налево были открыты. Они вели в помещения, где хранилась церковная утварь и другие предметы; из одной из комнат доносились кухонные запахи.

Феллон видел, что стены везде имеют необычную толщину, так что коридоры и комнаты были похожи на углубления в сплошной массе, а не на помещения, разделенные перегородками.

Никто не остановил их и не заговорил с землянами, пока они шли по изгибающемуся коридору к лестнице, известной Феллону по плану. Здесь звуки слышались яснее. Лестница занимала половину ширины коридора, и по ней поднимались и спускались жрецы.

Феллон быстро поднялся по ней на следующий этаж. Здесь, по-видимому, были жилые помещения и спальни жрецов. Земляне быстро осмотрели эти помещения. В одной из комнат Феллон увидел жреца-проповедника, его великолепное одеяние сменилось черным костюмом. Он сидел в кресле, курил большую сигару и читал спортивную страницу "Рашма". Странные звуки на этом этаже были слабее.

Феллон и Фредро вновь спустились по лестнице и вновь пошли вдоль по коридору. И вскоре они наткнулись на лестницу, ведущую вниз. Они привела их к массивной железной двери, перед которой стоял кришнанец в мундире гражданской гвардии Занида; в руках он держал алебарду.

И Энтони Феллон узнал Джиреджа, ештита, которого он задержал за участие в дуэли две ночи тому назад.

Глава 15

В течение нескольких секунд Феллон всматривался в вооруженного кришнанца. Затем инстинкт игрока, который в прошлом не раз приводил его к успеху — впрочем, и к поражениям тоже, - заставил его подойти к охраннику и сказать:

— Здравствуйте, Джиредж!

— Здравствуйте, преподобный отец, — ответил Джиредж с вопросительной ноткой в голосе.

Феллон поднял голову, чтобы его лицо было видно из-под капюшона.

— Я пришел, чтобы вы выполнили свое обещание.

Джиредж вгляделся в лицо Феллона и почесал затылок.

— Я... я где-то видел вас, отец. Ваше лицо мне знакомо. Готов поклясться мужеством Ешта, что мы встречались, но...

— Вспомните землянина, который спас вас во время дуэли.

— О! Вы хотите сказать, что вы...

— Вот именно. Вы ведь не прогоните нас?

Охранник выглядел обеспокоенным.

— Но как... что... это святотатство, господа. Я должен...

— Послушайте, неужели вам никогда не хотелось сыграть шутку с этими напыщенными жрецами?

— Шутку? В святом храме?

— Конечно. Я бился об заклад в тысячу кардов, что смогу, замаскировавшись, проникнуть в подземелье Сафка и выйти обратно. Естественно, со мной должен быть и свидетель. Я заплачу вам десятую часть из моего выигрыша, если вы подтвердите, что видели меня здесь.

— Но...

— Что "но"? Я не прошу вас совершить святотатство. Я даже не предлагаю вам и взятку. Всего лишь честно заработанный гонорар за правдивый ответ, если вас спросят. Что вас тревожит?

— Но, добрые мои господа... — начал Джиредж.

— И разве вы не обещали мне помочь в случае необходимости?

Переговоры продолжались еще какое-то время; но мало кто из землян или кришнанцев мог долго сопротивляться настойчивости Феллона, когда он хотел чего-нибудь добиться.

Когда Феллон, наконец, поднял гонорар до четверти своего мнимого выигрыша, сбитый с толку Джиредж согласился, сказав:

— Сейчас конец четырнадцатого часа, мои мастера. Вы должны вернуться до конца пятнадцатого, а не то подойдет к концу моя вахта. Если не успеете, вам придется там ждать до завтрашнего полудня, когда вновь на пост заступлю я.

— У вас девятичасовая вахта? — спросил Феллон, сочувственно поднимая брови. Так как кришнанцы делили свои долгие сутки на двадцать часов, начиная с рассвета (точнее от момента, равно отстоящего от полуночи и полудня), это означало, что вахта Джиреджа длилась больше двенадцати земных часов.

— Нет, — сказал Джиредж, — у меня ночное дежурство лишь раз в пять ночей, завтра я замещаю одного из товарищей.

— Мы дождемся, — сказал Феллон.

Кришнанец прислонил алебарду к стене, чтобы отпереть дверь. В двери, как и везде на Кришнане, был грубый замок, состоящий из двух скользящих задвижек с двух сторон. В задвижках были отверстия для ключа. Ключом можно было отодвинуть внутреннюю задвижку. Наружная задвижка тоже была защелкнута.

Джиредж взялся за эту задвижку и отодвинул ее, затем ключом открыл внутреннюю. Затем нажал на металлическую дверную ручку. Дверь со скрипом отворилась.

Феллон и Фредро проскользнули внутрь. Дверь за ними захлопнулась.

Феллон заметил, что загадочные звуки стали намного громче, как будто источник их приблизился. Он решил, что это звуки металлообрабатывающих работ. Феллон повел своего спутника вниз по тускло освещенной лестнице, раздумывая, удастся ли им подняться по ней обратно.

Фредро пробормотал:

— Что если он выдаст нас жрецам?

— Надеюсь, этого не случится, — ответил Феллон. — Иначе я себе не завидую.

— Не нужно было мне так настаивать на посещении Сафка. Это плохое место.

— Подходящий момент для раздумий! Идите за мной с видом постоянного жильца и, может, нам удастся выбраться.

Феллон закашлялся, глотнув дымного воздуха.

У подножия лестницы прямо вперед уходил вырубленный в скале коридор с низким потолком. С обеих сторон его были входы в многочисленные помещения, из которых и доносился металлический лязг. Помимо тусклого света масляных ламп, установленных в гнездах на стене, коридор был освещен отблесками пламени множества кузниц и печей. Перекрещивающиеся красные отблески создавали впечатление преддверия ада.

Кришнанцы — в большинстве хвостатые колофтиане обоих полов — двигались в полутьме, нагие, если не считать грубых фартуков, развозя тачки с материалами, поднося инструменты и ведра с водой и выполняя другие разнообразные работы. Вокруг расхаживали надсмотрщики.

Тут и там стояли вооруженные кришнанцы в мундирах королевской гвардии Кира. Гражданская гвардия заменяла их лишь на менее важных постах. Они искоса взглядывали на Феллона и Фредро, но никто их не останавливал.

По мере того как земляне шли дальше по коридору, им становилось ясным истинное назначение подземелий Сафка. Справа были помещения, где железная руда плавилась, и металл застывал в форме болванок. Эти болванки перевозились дальше по коридору в другие комнаты. Там они вновь расплавлялись и превращались в длинные заготовки, которые передавались кузнецам. Кузнецы же обрабатывали их, превращая в полые трубы.

Земляне проходили комнату за комнатой, и им стало ясно, что тут изготавливают. Феллон понял это раньше, чем они добрались к помещению, где процесс заканчивался.

— Мушкеты! — пробормотал он. — Примитивные ружья.

Он остановился у стойки, где было около дюжины ружей, и взял одно из них.

— Как оно стреляет? — спросил Фредро. — Я не вижу ни курка, ни затвора.

— Вот зарядная полка. Сюда насыпают порох, а зажечь его можно и зажженной сигарой. Я знал, что рано или поздно это случится. Мне не повезло: я опередил время со своими контрабандными пулеметами. МС никогда не удастся загнать этого джина в бутылку!

Фредро сказал:

— Вы думаете, это сделал кто-нибудь из землян... ну, обойдя каким-нибудь образом псевдогипноз... или кришнанцы изобрели это независимо?

Феллон пожал плечами и поставил мушкет на место.

— Чертовски тяжелые штуки. Не знаю, но, вероятно, мы это узнаем.

Они находились в помещении, где рабочие приделывали резные приклады к стволам. В противоположном помещении трое кришнанцев обсуждали какую-то проблему: двое из них были похожи на надзирателей, а третий был небольшого роста пожилой кришнанец с густыми спутанными светло-зелеными волосами и в длинном халате иностранного покроя.

Феллон прогуливался по помещению, дожидаясь, пока двое надзирателей уйдут. Дождавшись этого, он взял за рукав длинноволосого кришнанца.

— Привет, мастер Сэйнэйн, — сказал он. — Как вы здась оказались?

Пожилой кришнанец повернулся к Феллону.

— Да, преподобный отец? Вы меня о чем-то спросили?

Феллон вспомнил, что Сэйнэйн глуховат, и решил, что не стоит выкрикивать объяснение при всех.

— Пойдемте в вашу комнату, если вы не возражаете?

— О, пожалуйста. Сюда, отец.

Пожилой кришнанец провел их через лабиринт комнат и коридоров в жилые помещения — спальни для рабочих, где были лишь груды соломы, на которых спали храпящие и пахнущие колофтиане, и отдельные комнаты для служащих.

Сэйнэйн провел землян в одну из таких комнат, обставленную скромно, но удобно. Здесь были удобная кровать, кресло, множество книг и большой запас сигар и вина.

Феллон представил обоих ученых на языках, которые они понимали, затем сказал Фредро:

— Вы все равно не сможете следить за нашим разговором. Поэтому стойте снаружи за дверью, пока мы не кончим. Предупредите нас, если кто-нибудь придет.

Фредро заворчал, но вышел. Феллон запер за ним дверь, откинул капюшон и сказал:

— Теперь вы узнаете меня?

— Нет, сэр, я не... но подождите! Но вы кришнанец или землянин? Вы напоминаете мне одного человека...

— Это уже ближе. Вспомните Хершид четыре года назад.

— Клянусь бесконечностью Вселенной! — вскричал Сэйнэйн.

— Вы землянин Энтон Фэлн и некогда доур Замбы!

— Не так громко, — сказал Феллон. Сэйнэйн из-за своей глухоты был склонен кричать при обычном разговоре.

— Но что, во имя всех несуществующих на свете демонов, вы здесь делаете? — несколько тише спросил Сэйнэйн. — Вы на самом деле стали жрецом Ешта? Никто не убедит меня в том, что вы искренне поверили в эти сказки.

— Об этом после. Вначале ответьте мне: вы постоянно находитесь в этом подземелье или можете выйти, когда вам захочется?

— Ха! Вы не настоящий жрец, иначе вы бы знали об этом и не спрашивали бы меня.

— Я знаю, что вы умны. Но ответьте на мой вопрос.

— Что касается этого, — сказал Сэйнэйн, зажигая сигару и протягивая коробку Феллону, — то я свободен, как акробат — в клетке зоопарка короля Кира. Я могу выходить, когда вздумается, — как дерево в королевском саду. Короче, я повелитель этого маленького королевства в подземелье Сафка. Но если я попытаюсь выйти отсюда, то получу копье в живот или стрелу в спину.

— И вам такое положение нравится?

— Все относительно, сэр. Кстати говоря, это тусклое подземелье ничуть не хуже пышного двора Хершида. Я предпочитаю жить здесь, чем быть разрубленным на части и сваренным, как эти несчастные, которых ештиты используют во время своих служб. Все относительно, как видите. Можно сказать, что термин "нравится" в моем положении абсолютно лишний и лишен смысла. Кто может знать, что нравится, а что...

— Прошу вас, — Феллон, хорошо знавший кришнанцев, поднял руку. — Значит, я могу рассчитывать, что вы меня не выдадите?

— Значит, это маскировка, как я и полагал. Не бойтесь: ваши дела меня не касаются; я стараюсь смотреть на мир с философской бесстрастностью. Хотя такие ловушки, как та, в которой я оказался, способны норушить бесстрастность любого философа. Если бы я мог бросить этого сумасшедшего Кира в выгребную яму...

— Да, да. Но как вы здесь оказались?

— Прежде всего, дорогой сэр, расскажите, как вы оказались в этой проклятой клетке? Ведь это не просто любопытство?

— Мне нужны сведения... — Феллон, не вдаваясь в причины, по которым ему нужны были сведения, кратко рассказал, как ему удалось пробраться в подземелье.

— Клянусь Миандой Отвратительным! Отныне я верю всему, что рассказывают о сумасшедших землянах. У вас был лишь один шанс из ста пробраться сюда, не вызвав подозрений.

— Деви стояла рядом со мной все время, — сказал Феллон.

— Будем надеяться, что она так же верно будет стоять рядом с вами, когда вы пойдете обратно. Мне не хотелось бы видеть ваше окровавленное тело на алтаре Ешта.

— Но для чего культ Ешта объединен с пытками? Только для развлечения?

— Вовсе нет. Существует древнее суеверие, что периолические мучения и пытки жертвы, при которых она плачет, заставляет небо — по законам симпатической магии — тоже плакать и тем самым способствовать хорошим урожаям. Ранее этот свирепый обычай естественно связывался с культом бога земли Ешта. Правда же заключается в том, что многим нравится смотреть на страдания других — качество, если я правильно разобрался в земной истории, некогда было и вам свойственно. Не хотите ли чашу вина?

— Только одну и не уговаривайте меня выпить вторую. Когда я буду возвращаться, мне потребуется ясная голова и полная координация движений. Но продолжайте свой рассказ.

Сэйнэйн затянулся и задумчиво посмотрел на горящий кончик своей сигары.

— До меня в Хершиде дошли слухи, что доур Балхиба нанимает ведущих ученых, платит им большое жалование, чтобы они совместными усилиями разгадывали тайны природы. Будучи, как и все ученые, несведущим в обычных делах, я отказался от преподавания в имперском лицее, прибыл в Занид и нанялся на службу сюда.

А у безумного Кира была навязчивая идея, как будто этот проклятый его зять Чабарианин подложил ему колючку в подштанники. Идея заключалась в том, чтобы собрать подобных мне доверчивых простофиль, запереть их в подземелье, снабжать в изобилии пожитками и девицами и затем заявить нам, чтобы мы или изобрели что-нибудь, способное победить Кваас, или мы закончим свои дни на дымящемся алтаре ештитов. Перед лицом этой ужасной альтернативы мы вынуждены были стараться и через три года напряженной работы добились того, что не удавалось на нашей планете никому.

— Что же это? — спросил Феллон.

— Мы изобрели пригодное к употреблению ружье. Не такое удобное и мощное, как земное, но ведь это только начало. Мы знали о земных ружьях. И хотя никто из нас их не видел, мы получали информацию и от других, например, от замбийцев, которых вы взяли с собой в неосторожный поход на Гозаштанд, поход, который привел к воцарению на Замбе короля Экрара. Из их рассказов мы уяснили главные принципы: полая металлическая трубка, пуля, порох и средства для его воспламенения. Труба с деревянным прикладом, как и пуля, не составляли особых трудностей.

Главное затруднение было в порохе. Мы обнаружили, что споры дерева ясувар, которое обычно используется для фейерверков и другой пиротехники, бесполезны для наших целей. После множества опытов проблема была решена моим коллегой Неле-Джурдаром из Катай-Джогорай. Ему удалось приготовить взрывчатую смесь различных веществ. Дальнейшее же уже было делом техники.

— Стимулированное изобретение.

— Что?

— Ничего, — ответил Феллон. — Земной термин, который я слышал от Фредро. Кто, кроме вас, принимал участие в работе?

Сэйнэйн вновь зажег погасшую сигару:

— Здесь всего двое достойны называться подлинными учеными. Неле-Джурдар... но, увы, он недавно погиб, испытывая свою взрывчатую смесь... Когда же это было? Какой сегодня день? Так трудно определять время лишь по смене охраны в этой ловушке.

Феллон сказал ему, добавив:

— Пока я не забыл, три землянина — Соарес, Боткин и Дейли — исчезли в Заниде за последние три года. Вы что-нибудь слышали о них? Не работают ли и они в артиллерийском арсенале Чабарианина?

— Нет, здесь только еще один мой коллега Зарраш из Маджбура. Остальные руководители нашего проекта лишь опытные механики, их пятеро и все они кришнанцы. Трое из них погибли от естественной причины... Остальные двое находятся здесь и будут находиться до тех пор, пока Кир, убедившись, что наши трубы докажут свое могущество в кровопролитном сражении, не выполнит свое обещание и не освободит нас с таким количеством сокровищ, какое мы только сможем унести. Конечно, если предварительно доур не прикажет перерезать нам горло, чтобы мы сохранили тайну, или эти ештиты не убьют нас, так как мы слишком многое узнали о тайнах их культа.

— Где теперь этот Зарраш?

— В третьей комнате отсюда. В настоящий момент мы лишь вежливо здороваемся.

— Почему?

— Разногласия во мнениях. Небольшой эпистемологический спор: Зарраш, как реалист-трансценденталист, придерживается дедуктивного мышления; я же, как номиналист-позитивист, склоняюсь к индуктивному. Слово за словом, и мы поссорились — а длительное заключение расшатывает нервы. Но, конечно, через несколько дней мы помиримся, так как он здесь единственный человек, с которым можно разговаривать.

— Знаете ли вы состав пороха? — спросил Феллон.

— Конечно, но вам я этого не скажу.

— Вы надеетесь продать свои знания другим кришнанским властителям, например, доуру Гозаштанда?

Сэйнэйн улыбнулся:

— Делайте вывод сами, сэр. Но я не рискну дать прямой ответ, пока не выберусь их этой ловушки.

— Как вы думаете, к чему приведет появление ружей на планете?

— Старик Неле-Джурдар порицал весь проект, участвуя в нем лишь потому, что его иначе убили бы. Он считал, что изобретение подобных смертоносных средств — грех перед всеми людьми, недостойный для истинного ученого. Зарраш, наоборот, считает, что эти ружья приведут к полному прекращению войн на Кришнане — слишком ужасными и кровопролитными они станут, эти войны. Хотя на Земле ничего подобного не произошло...

— А вы?

— Я смотрю на это с другой точки зрения. Пока у нас, кришнанцев, не будет точно такого же мощного оружия, как у землян, мы ничего не сможем противопоставить угрозам.

— Но кто же вам угрожает?

— Пока никто, сэр. До сих пор вы проявляли образцовую скромность. Но вы, земляне, изменчивы и непостоянны. С одной стороны, вы снабжаете нас разными полезными вещами, например, мылом. С другой стороны, среди вас встречаются явные мошенники. Ваши методы выбора тех, кто прилетает на нашу планету, ставят нас в тупик. С одной сторонй, вы не разрешаете вашим ученым передавать нам ваши знания — боитесь, что мы подорвем ваше превосходство. С другой стороны, вы посылаете на нас рой беспокойных мессионеров и новообращенных из сотен враждующих религиозных сект, чьи учения немного лучше абсурдных утверждений наших культов.

Феллон открыл рот, собираясь возразить, но Сэйнэйн прервал его:

— Вы, как я уже говорил, очень изменчивы. Среди вас нет двух похожих. Мы только приспособимся к одному из вас, как на его место является другой, с совершенно другим характером. Возьмите, например, мастеров Кеннеди и Абру — оба образованные и полноправные представители своих наций. Они вернулись в Новоресифе, а заменили их отупевшие от пьянства варвары Глумелин и Горчаков. Вообще же вы относитесь к нам как добрый и заботливый хозяин к слугам, который не будет с ними бессмысленно груб и жесток, но который, в случае необходимости, сумеет заставить их повиноваться. Вот, например, этот консул в Заниде — как же его зовут...

— Я знаю Перси Мжипу, — сказал Феллон. — Но разве вы не боитесь, что эти ружья вам принесут ужасные разрушения? Или вы надеетесь, что из-за них все ваши народы объединятся?

— На первое я отвечу, что человек, застреленный из ружья, так же мертв, как и убитый дубиной. А на второе — мы нуждаемся в едином правительстве. Во-первых, оно нам нужно для того, чтобы вступить в ваш надменный Межпланетный Союз. Во-вторых, оно даст нам преимущество в отношениях с вами.

— Но разве такое единое правительство не может появиться в результате добровольного соглашения всех наций? — Феллон улыбнулся, подумав, что он, циничный авантюрист, проповедует земной политический идеализм, в то время как Сэйнэйн, ученый с другой планеты, защищает макиавеллиевский реализм.

— Добровольного согласия при нынешнем уровне нашей культуры никогда не будет, и вы, земляне, это отлично знаете. Даже если наши ближайшие небесные соседи с планеты Кордиор - как вы на Земле называете ее?

— Вишну, — сказал Феллон.

— Да, я вспомнил, по имени какого-то земного божества. Так вот, я говорю: если эти свирепые дикари нападут на нас - допустим, их доставят космические корабли землян (земляне пойдут на это по каким-нибудь недоступным для нашего понимания причинам), — как вы думаете, заставит эта угроза объединиться наши народы? Нет. Гозаштанд попытается отомстить Микарданду за захват Меозида. Сурия и Даукия попытаются избавиться от ига Квааса, а затем каждая попытается уничтожить противника при помощи инопланетных захватчиков, не думая о своей грядущей судьбе.

Если бы мы имели впереди еще тысячу лет естественного развития своей культуры, то это другое дело. Но этого времени у нас нет. И если я верно помню земную историю, вы сами чуть не взорвали свою планету, до того как смогли достичь согласия. А ведь уровень вашей культуры намного превосходил наш. Поэтому, говорю я, мы должны создать единое правительство так и только так...

— Простите, — сказал Феллон, — но мне пора уходить, пока не сменился мой друг-охранник.

Он погасил сигару, встал и открыл дверь. Фредро за ней не было.

— Бакх! — воскликнул Феллон. — Либо этот дурак отправился самостоятельно осматривать подземелье, либо его схватила стража. Идемте, Сэйнэйн, помогите мне отсыкать его.

Глава 16

Сэйнэйн вел Феллона через коридоры и комнаты подземелья. Феллон шел за ним, бросая из-под своего капюшона взгляды направо и налево.

Сэйнэйн объяснял:

— Здесь после окончания работы и проверки хранятся ружья... В этом помещении шлифуются стволы после ковки... А здесь делают приклады. Поглядите, как они режут и полируют дерево болкис; Чабариан приманивает резчиков по дереву из Сурусканда; в нашей безлесной местности искусство резьбы по дереву развито слабо... Здесь изготовляют порох...

— Подождите, сказал Феллон, глядя на процесс изготовления пороха.

В центре комнаты у котла, под которым горела масляная горелка, стоял хвостатый колофтианин. В котле находилось вещество, похожее на расплавленный асфальт. Колофтианин помешивал его черпаком и добавлял в котел еще материалы из двух сосудов, полных беловатого порошка, похожего на чистый речной песок. Одной рукой он непрерывно помешивал содержимое котла.

— Осторожно! — сказал Сэйнэйн. — Не беспокойте его, иначе мы все можем разлететься на кусочки.

Но Феллон подошел к котлу, сунул палец в один из сосудов с порошком и попробовал его. Сахар!

Хотя Феллон не был химиком, но за свою долгую жизнь он кое-что узнал и предположил, что во втором сосуде находится селитра. За колофтианином находились литейные формы, где содержимое котла должно было застыть в виде небольших брикетов. Но ждать окончания всего процесса он не мог.

Они обошли множество помещений; некоторые из них использовались для жилья, другие — для хранения материалов, третьи же пустовали. В одном месте лабиринта они оказались у запертой двери, перед которой стоял королевский гвардеец.

— Что там? — спросил Феллон.

— Там туннель, ведущий под площадью героя Кварара в храм Ешта. Раньше по нему сюда доставляли продукты и воду. Но с тех пор, как правительство арендовало помещение подземелий Сафка, этот подземный ход закрыт.

Во время дальнейших поисков Феллон услышал отдаленный звук трубы. Донесся лязг оружия.

— Смена охраны, — сказал Сэйнэйн. — Это вас тревожит?

— Конечно, клянусь Хишкаком! — ответил Феллон. — Теперь мы сможем уйти только после полудня завтра. А до тех пор вы нас спрячьте.

— Что? Но, дорогой коллега, это значит, что я рискую своей головой...

— Вы рискуете своей головой в любом случае, так как выдали уже мне тайны этого подземелья.

— Но в таком случае будет естественно, я потребую вознаграждения; вы должны разработать какой-нибудь план моего бегства отсюда.

— Значит, вы хотите бежать?

— Конечно!

— Но тогда вы потеряете право на вознаграждение, обещанное правительством.

Сэйнэйн улыбнулся и постучал себя по лбу:

— Мое вознаграждение здесь. Пообещайте мне извлечь меня отсюды — вместе с Заррашем, — и я спрячу вас и вашего товарища. Хотя Зарраш и пустоголовый осел, но нехорошо оставлять коллегу в таком положении.

— Ладно, попытаюсь. А, вот где этот фастук!

Добравшись до выхода из подземелья, они увидели доктора Фредро. Археолог стоял у древней стены возле лестницы, ведущей к выходу. Стена была покрыта надписями. В одной руке Фредро был блокнот, в другой — карандаш, которым он копировал надписи.

Когда Феллон с обеспокоенным выражением лица подошел к нему, Фредро поглядел на него с счастливой улыбкой.

— Посмотрите, мистер Феллон! Похоже, что это самая древняя часть сооружения, а надписи могут указать, когда оно построено.

— Пойдемте, вы, осел! — прорычал Феллон. На пути в комнату Сэйнэйна он объяснил Фредро, что он о нем думает, не стесняясь в выражениях.

Сэйнэйн сказал:

— Здесь поместится только один из вас, поэтому второго я отведу к Заррашу.

Он постучал в дверь комнаты Зарраша.

— Что нужно? — спросил другой пожилой кришнанец, приоткрывая дверь.

Сэйнэйн объяснил. Зарраш захлопнул свою дверь, сказав изнутри:

— Уходи, проклятый материалист! Не пытайся вовлечь меня в свои подозрительные похождения. С меня достаточно обычных наших шпионов.

— Но это для нас единственный шанс бежать из Сафка!

— Что? Клянусь животом Дашмока, это совсем другое дело! - Зарраш опять открыл дверь. — Входите, входите. Объясните мне, в чем дело?

Сэйнэйн объяснил все более подробно, и Зарраш предложил всем вино и сигары. Узнав, что Фредро земной ученый, оба кришнанца засыпали его вопросами.

Сэйнэйн сказал:

— Дорогой коллега с Земли! Вы, с вашей зрелой мудростью, сможете пролить свет на разницу между индуктивным и дедуктивным методами познания. Что вы нам скажете на это?

И беседа воспарила в высочайшие отвлеченные сферы и затянулась далеко за полночь.

На следующее утро Феллон пощупал щетину на подбородке и поглядел на себя в зеркало Сэйнэйна. Ни один землянин не может выдать себя за кришнанца, если у него начинает расти борода, типичная для белой расы. У кришнанцев на бороде растут лишь редкие волосы, и они аккуратно выщипывают их пинцетом.

Проснувшись, Сэйнэйн принес три тарелки с обычным кришнанским завтраком.

— Пусть вас не парализует страх, — сказал ученый, — но ештиты обыскали весь храм в поисках двух неверных, которые, как говорят, проникли вчера на обряд в одежде жрецов. С какой целью они это сделали и кто это был, неизвестно. Но так как стражники и жрецы у входа клянутся, что после службы никто подозрительный не выходил, то они до сих пор могут находиться в храме. Но в подземелье жрецы не спускались, так как сюда ведет единственно и постоянно охраняемая дверь. Конечно, я и понятия не имею, кто эти святотатцы.

— Как же они обнаружили это?

— Кто-то пересчитал шапки жрецов третьего разряда и обнаружил, что были использованы две лишние. Поэтому, пока поиски не охватили и подземелье, мне кажется, вы и мастер Джулиан должны нас покинуть.

Феллон вздрогнул при мысли об окровавленном алтаре.

— Сколько до полудня?

— Около часу.

— Придется ждать.

— Подождите, но недолго. Я займусь своей обучной работой и скажу вам, когда сменится охрана.

Весь следующий час Феллон провел в мрачных предчувствиях.

x x x

Сэйнэйн просунул голову в дверь, сказав:

— Охрана сменилась.

Феллон надвинул капюшон на лицо, приготовился к плавной походке жрецов Ешта и позвал Фредро из комнаты Зарраша. Они направились к выходу. Подземелье, как и накануне, было освещено масляными лампами и отблесками огня; ночь здесь ничем не отличалась от дня. Кгда Фредро увидел надписи, у которых его вчера нашел Феллон, он хотел остановиться и докончить их копирование.

— Как хотите, — рявкнул Феллон, — я пойду.

Он решительно двинулся по лестнице, слыша за собой раздражительное фырканье Фредро. На верху лестницы он остановился у большой железной двери. Бросив прощальный взгляд, Феллон ударил в дверь кулаком.

Через несколько секунд послышался стук наружной задвижки, и дверь отворилась.

Феллон оказался лицом к лицу с охранником в мундире гражданской гвардии. Но это был не Джиредж. Этот кришнанец был незнаком Феллону.

Глава 17

В течение нескольких секунд они глядели друг на друга. Затем охранник потянулся к своей алебарде, в то же время поворачиваясь и крича кому-то:

— Эй! Они здесь! Я думаю, что это те самые...

В этот момент Феллон ударил его в промежность. Такие удары, несмотря на некоторые анатомические отличия, кришнанцы не переносили, как и земляне. Охранник вскрикнул и согнулся вдвое, а Феллон высунулся и выхватил у него большой ключ. Затем он захлопнул дверь и закрыл ее изнутри; теперь ее нельзя было открыть снаружи: нужно было или взламывать дверь, или же искать другой ключ.

— Что случилось? — спросил за его спиной Фредро.

Не заботясь об объяснениях, Феллон сунул ключ в карман и побежал вниз по лестнице. В такие отчаянные моменты он становился предельно собранным. Когды они сбежали по лестнице, сверху послышались гулкие удары: кто-то бил в дверь снаружи.

Феллон, вспомнив свое путешествие по подземному лабиринту в предыдущий вечер с Сэйнэйном, двинулся по направлению к подземному ходу. Дважды он сбивался с пути, но снова находил его, рыща как крыса в лабиринте психологов.

Сзади, на лестнице, он услышал топот ног и звон оружия. Очевидно, им удалось открыть дверь.

Наконец он увидел охранника перед верхней дверью, ведущей в подземный ход. Кришнанец держал алебарду наготове. Феллон подбежал к нему, схватил за руку и закричал:

— Спасайся! В комнате со взрывчаткой пожар! Сейчас мы все разлетимся на куски!

Феллону пришлось повторить, пока угроза не дошла до сознания охранника. В его глазах появился страх, он со звоном отбросил алебарду и повернулся к двери.

Задвижка щелкнула, дверь открылась, и тут Феллон, подобравший алебарду, ударил ею плашмя по шлему охранника. Тот упал, и Феллон вместе с Фредро вбежали в подземный коридор.

Феллон попробовал закрыть дверь, но потом сообразил, что, во-первых, ему помешает тело охранника, во-вторых, если он это сделает, в туннеле быдет совершенно темно. Можно было оттащить тело и снять одну из ламп со стены и только после этого закрыть дверь.

Но шум множества ног убедил его, что на подобные действия нет времени. Поэтому он схватил ключ, дверь оставил полуоткрытой и повернул в туннель, крикнув Фредро:

— Бегите за мной!

Два землянина что есть мочи бежали по грубому, высеченному в скале проходу, спотыкаясь иногда на неровностях пола. Свет из полуоткрытой двери за ними становился все слабее.

— Остор...

Феллон начал говорить, но в темноте наткнулся на вторую деврь. Он ушиб нос и разбил колено.

Ругаясь на нескольких языках, он наощупь разыскал дверную ручку. Когда дверь не поддалась, Феллон нащупал отверстие для ключа и попробовал оба из имеющихся у него ключей. Один из них подошел: задвижка с внутренней стороны двери отодвинулась.

Звуки в дальнем конце туннеля свидетельствовали о том, что их преследователи обнаружили тело стражника.

— Быстрее, быстрее! — хрипел Фредро, задыхаясь.

Феллон открыл дверь. Они вошли в полутемное помещение, в которое сверху пробивались отблески дневного света. Вдоль стен шли полки, на которых беспорядочными грудами было свалено множество книг — кришнанских книг в деревянных переплетах. Феллон решил, что это церковные книги, собранные в одном месте — сборники молитв культа Ешта, но у него не было времени убеждаться в этом. В туннеле раздавалось эхо топота множества ног.

Земляне взобрались по лестнице и оказались на каменном полу храма Ешта. Феллон, осторожно осматриваясь и положив руку на рукоять своей рапиры под одеждой жреца, не увидел и не услышал ничего подозрительного.

Они миновали зал, несколько комнат с рядами сидений и вышли в вестибюль перед входной дверью. Дверь была закрыта изнутри. Феллон отодвинул задвижку и распахнул дверь.

Мелкий дождь орошал булыжную мостовую и освежал лицо Феллона. Несколько ступеней вели на улицу. Феллон прошептал:

— Идем! За углом снимем костюмы. Затем, когда стражники выбегут из-за двери храма, мы пойдем им навстречу.

Феллон бегом спустился со ступеней и забежал за угол храма, в узкий проход между храмом и соседним домом. Здесь куст какого-то растения закрыл их со стороны улицы. Они сбросили костюмы жрецов, свернули их, связали поясами и забросили на вершину куста, так что снизу их нельзя было разглядеть. Затем они выбрались на улицу и пошли к храму. В этот момент распахнулась дверь храма и оттуда высыпала толпа стражников и жрецов. Они всматривались в дождь, показывали на что-то и переговаривались друг с другом.

Феллон положил руку на рукоять рапиры, приблизился к ним с гордым и независимым видом. Толпа спустилась со ступеней. Он слегка поклонился им и сказал в наиболее красочном изощренном ораторском кришнанском стиле:

— Приветствуем вас, добрые мои сэры. Могу ли я предложить вам мою скромную помощь в тех трудных поисках, которыми вы, несомненно, заняты?

Охранник крикнул ему:

— Вы видели... видели двух человек в одежде жрецов Ешла, вышедших из храма?

Феллон с удивленным видом повернулся к Фредро:

— Вы видели кого-нибудь?

Фредро пожал плечами. Феллон сказал:

— Хотя это крайне огорчает и печалит меня, сэр, но ни я, ни мой товарищ не заметили ничего подобного. Но мы только что подошли — беглецы могли покинуть храм раньше.

— Тогда... — начал кришнанец, но другой, прислушивающийся к их разговору, сказал:

— Помолчи, Югач! Не разглашай происшедшего незнакомцам так охотно, особенно же чужакам с другой планеты. Откуда ты знаешь, что они не те самые, кого мы ищем?

Другие кришнанцы, услышав это, столпились вокруг, обнажив оружие. Сердце Феллона юркнуло в его башмаки из мякоти кожи. Фредро молча открыл и закрыл рот, как рыба, выкинутая на берег.

— Кто вы, земляне? — спросил первый кришнанец.

— Я Энтон Фэлн, из района Джуру...

Второй кришнанец перебил его:

— Да! Тысяча извинений, мои мастера, и, нет, миллион, сто миллионов извинений за то, что я сразу не узнал вас. Я был в Доме Правосудия, когда вы свидетельствовали против грабителя Шейва и его сообщника, умершего от ран, которые вы доблестно нанесли ему. Нет, Югач, я ошибся. Этот Энтон - крепкая опора закона и порядка. Но идемте, сэр, вы поможете нам в поисках!

Он принялся отдавать приказания своим товарищам. С четверть часа Феллон и Фредро помогали искать самих себя. Наконец, когда поиски стали безнадежными, земляне ушли.

Когда их не могли услышать столпившиеся на ступенях храма жестикулирующие охранники и жрецы, Фредро спросил:

— Теперь все? Я могу вернуться в отель?

— Конечно. Но когда будете писать статью в журнал, не упоминайте меня. И расскажите все Перси Мжипе. Скажите ему, что я не нашел следов исчезнувших землян.

— Понимаю. Спасибо, мистер Феллон, спасибо за вашу помощь. Спасибо, и до сидания!

Фредро пожал обеими руками руку Феллона и стал оглядываться в поисках кхизуна.

— Придется ехать в омнибусе, — сказал Феллон. — Здесь как на Земле. Стоит пройти короткому дождю, и все экипажи исчезают.

Он оставил Фредро и пошел на запад, собираясь отправиться прямо на постоялый двор Ташин и передать сведения Квейсу, до того как они устареют. Он насквозь промок и с сожалением вспомнил новый дождевой плащ, лежащий у входа в Сафк — он мог даже разглядеть его с того места, где сейчас находился. Но он был не настолько глуп, чтобы пытаться подобрать его.

Однако, идя через площадь Кварара, Феллон почувствовал, что у него сильно болит нога, ушибленная в подземном туннеле. Он так устал к тому же, что решил завернуть домой, выпить чего-нибудь, переодеться и только тогда идти дальше. Дома у него найдется старый зимний плащ и сухая одежда.

Так он брел под дождем, опустив голову, но тут его внимание привлекли звуки барабана. Он оглянулся. Вниз по улице Асада двигался отряд гражданской гвардии с копьями на плечах; во главе отряда, отбивая такт, шел барабанщик. По двум белым повязкам на каждом рукаве Феллон узнал отряд района Габанж. По сравнению с этим его отряд Джуру выглядел собранием пугал.

Несколько зевак стояли на тротуаре, глядя на проходящий отряд. Феллон спросил у них, что происходит, но никто не смог дать ему правдоподобного ответа. Когда же отряд прошел, Феллон продолжил свой путь к дому. Он уже открывал дверь, когда услышал оклик:

— Мастер Энтон!

Это был Кисаса, гвардеец-осирианин, с древним шлемом, непрочно привязанным к голове и с кришнанским мечом, висящим на перевязи через... можно было бы сказать "через плечо", если бы у него были плечи.

Он сказал на своем искаженном акцентом балхибском:

— Быстрей собирайте свои доспехи и идите со мной на полигон. Приказано собрать весь отряд Джуру.

— Почему? Началась войнв?

— Не знаю. Я лишь исполняю приказ.

"О, Бакх! — подумал Феллон. — Почему это случилось именно сейчас?" Он сказал:

— Отлично, Кисаса. Идите, я приду вслед за вами.

— Прошу прощения, сэр, но мне это запрещено. Я должен вернуться вместе с вами.

Феллон надеялся как-то увильнуть и все же нанести визит Квейсу; но Кордак, очевидно, предвидел, что некоторые его гвардейцы постараются избежать мобилизации, и приказал принять меры против этого. Не было смысла и пытаться убежать от Кисасы, который мог перегнать любого землянина и кришнанца.

Стремление Феллона избежать явки на полигон было вызвано не трусостью — он не имел ничего против хорошей схватки, — а опасением, что позже он не сумеет передать сведения Квейсу.

Он печально сказал:

— Подождите, пока я оденусь.

— Поторопитесь, добрый мой сэр, мне нужно привести еще троих, после того, как я доставлю вас. У вас есть красный камзол?

— У меня не было времени раздобыть его. Не хотите ли выпить перед уходом?

— Благодарю вас, нет. Вначале долг. И я чрезвычайно взволнован. А вы?

— Весь дрожу от волнения, — пробормотал Феллон.

x x x

Полигон был заполнен гвардейцами отряда Джуру; отряд был почти в полном составе, несколько опоздавших должны были подойти с минуты на минуту. Кордак с очками на носу сидел за столом, перед которым стояла очередь гвардейцев, желавших избавиться от действительной службы.

Кордак выслушивал каждого и быстро принимал решение, обычно отклоняя просьбу об освобождении. Тех, чьи доводы он находил незначительными, он отсылал прочь с гневной тирадой по поводу трусости нынешнего поколения по сравнению с героическими временами предков. Тех, кто жаловался на болезни, быстро осматривал Квоуран, живший недалеко по соседству врач, метод которого, казалось, заключался в пересчитывании глаз и рук и ног.

Феллон подошел к стене; к ней было прислонено около двухсот новых мушкетов. Вокруг них толпилось множество гвардейцев. Они брали мушкеты в руки, разглядывали их и гадали, как их можно было бы использовать. Феллон взял один из них и провел по стволу рукой — на стволе был прицел. В это время по полигону раздался голос Кордака:

— Внимание! Поставьте ружья на место и отойдите к противоположной стене. Я в нескольких словах сообщу вам то, что должен сказать.

Феллон, зная, что кришнанец никогда не употребит одно слово там, где можно употребить десять, приготовился слушать долгую речь.

Кордак продолжал:

— Как уже знает большинство из вас, армии варваров Квааса нарушили священные границы древнего Балхиба и движутся на Занид. Наш священный долг — разбить их и отбросить туда, откуда они пришли. Перед вами оружие, на которое я намекал раньше. Это настоящие, пригодные к употреблению ружья, такие же, как и у землян, но изготовленные в тайне здесь, в Заниде.

Если вы удивляетесь, почему именно отряду Джуру, наименее обученному в балхибской армии, среди немногих отрядов доверили это оружие — а его изготовили пока лишь для вооружения трех отрядов — я отвечу вам прямо. Во-первых, потому что ваше искусство владения копьем намного ниже, чем в других отрядах гвардии, не говоря уж о регулярной армии. Поэтому неправильно было бы лишить армию других отрядов, хорошо владеющих копьями и стрелами. Во-вторых, ваш отряд имеет существа с других планет, для которых такие смертоносные игрушки вполне привычны. Эти инопланетяне — я имею в виду прежде всего землян и осириан — могут обучить всех остальных владению ружьями.

Если бы время позволяло, мы провели бы эти несколько дней на тренировке, но сейчас этого сделать нельзя. Мы выступаем немедленно и практиковаться будем на полях сражений. Теперь запомните: никто не должен стрелять без особого приказа, так как количество пуль и пороха ограничено. Если я поймаю кого-нибудь, кто будет стрелять без разрешения, я его свяжу и использую, как цель для обучения остальных.

Теперь о том, как из них стреляют. Видите этот мешок с песком у той стены? А теперь слушайте меня внимательно, герои, и я постараюсь все объяснить вам.

Кордак взял мушкет и стал объяснять, как его заряжают и поджигают заряд. Получалось, что из-за отсутствия спускового механизма мушкетеры должны были стрелять, поднося к пороху кончик зажженной сигары, которую они должны были держать в зубах. Феллон представил себе, сколько носов будет разбито, прежде чем они научатся обращаться с мушкетами.

Один из гвардейцев сказал:

— Ну что ж, теперь, по крайней мере, можно будет свободно курить.

Кордак, нахмурившись при подобном легкомыслии, зарядил мушкет, разжег сигару, прицелился в мешок с песком у противоположной стены и коснулся пороха зажженным концом сигары.

Бах! Стены полигона вздрогнули. Отдача чуть не сбила капитана с ног, а из ствола вырвалось густое облако черного удушающего дыма. В мешке с песком образовалось маленькое отверстие. Феллон, откашливаясь вместе с остальными, подумал, что смесь асфальта, сахара и селитры лучше использовать для производства дымовой завесы, чем в качестве взрывчатки.

Кришнанцы от неожиданности подпрыгнули. Некоторые из них вскрикнули от испуга. Некоторые кричали, что они ни за что не дотронутся до этого изобретения Дупулана. Другие сожалели о старых добрых копьях и арбалетах, в которых все понятно. Кордак успокоил волнение и продолжал объяснять и обратил особое внимание на необходимость держать порох сухим, а ствол — чистым и смазанным.

— Теперь, — сказал он, — есть ли у кого-нибудь из вас еще сомнения?

Да, сомнения были. Тотиане заявили, что они слишком малы для такого тяжелого оружия, а осириане — что дым выстрела вызвал у них припадок кашля, от которого они все еще не могут избавиться. Оба аргумента после длительного обсуждения были признаны уважительными, и было решено, что представители этих планет по-прежнему будут использовать лишь арбалеты и алебарды. В конце концов, сказал Кордак, отряду все равно нужны алебардщики, "если, несмотря на стрельбу, враг приблизится и начнется рукопашная".

Затем выступил единственный исидианин, заявивший, что он своим слоновым хоботом очень хорошо может ловить воров на улицах Занида, но совершенно неспособен справиться с мушкетом. Феллон предложил назначить его знаменосцем. Предложение было принято.

Дождь прекратился, сквозь облака блеснули радостные лучи Рокира, когда отряд Джуру выступил с полигона во главе с капитаном Кордаком, барабанщиком и знаменосцем-исидианином.

Глава 18

Балхибская армия стояла у Чоса, перекрестка дорог в западном Балхибе. Феллон, назначенный часовым, медленно обходил свой участок, занятый гражданской гвардией Занида. Мушкет он нес на плече. Гвардия располагалась на крайнем севере лагеря. А рядом занимал участок другой отряд, за ним — следующий и так далее.

Военная организация кришнанцев была гораздо проще земной, без многоступенчатой иерархии генералов и офицеров и без противопоставления кадровых офицеров и тех, кто призван в армию в период военных действий. Феллон был командиром отделения. Он подчинялся Саванчу, хозяину таверны, который командовал секцией. Над Саванчем был капитан Кордак (его должность можно было сравнить с земным званием майора или подполковника), командовавший всем отрядом Джуру.

Кордак подчинялся лорду Чиндору, командиру всей гвардии. И, наконец, Чиндор же подчинялся только главнокомандующему всей армией министру Чабариану. Теоретически армия делилась на части, кратные десяти: в отделении десять солдат, в секции - десять отделений, в отряде — десять секций и так далее. Практически же, однако, этого никогда не удавалось достигнуть. Например, отряд Джуру, на бумаге состоявший из тысячи бойцов, на самом деле насчитывал чуть больше двухсот человек и по численности был среди других средним. Довольно просто был организован подвоз боеприпасов, продовольствия и медицинская служба.

До сих пор отделение Феллона снабжалось неплохо, хотя и одноообразно. Феллон не видел карты местности, на которой они теперь разместились. Но карта мало что дала бы ему, так как во всех направлениях была видна ровная прерия, покрытая ковром растительности, похожей на земную траву, но биологически представлявшей собой гигантский мох.

На горизонте в бирюзовое небо вздымалась струйка дыма: там всадники Чхуура подожгли деревню. Такие кавалерийские набеги глубоко приникали на территорию Балхиба. Но кваасцы не могли захватить окруженные стенами города только одной кавалерией, не могли они и построить и стенобойные машины, так как в этой местности редкие деревья выращивались из привозных семян и требовали заботливого ухода и частого полива.

Все это Феллон знал по опыту своих прежних военных экспедиций или услышал из разговоров кришнанцев. До его ушей доносился скрип повозок, подвозящих продукты, ржание эйасов, стук молотков о переносные наковальни, крики гавехонцев, племени, что сопровождало армию, щелканье мушкетов — Кордак изредка разрешал гвардейцам тренироваться в стрельбе. За шесть дней, прошедших с ухода из Занида, отряд Джуру несколько привык к новому оружию. Большинство гвардейцев могло попасть в человеческую фигуру на расстоянии двадцати шагов.

За это время при стрельбе из мушкетов было убито двое и ранено пятеро, и четверо из них явно тяжело. Однажды разорвало ствол, очевидно, изготовленный с браком. В других случаях пострадавшие послужили целью мушкетерам, забывшим, в какую сторону нужно стрелять. Все семь несчастных случаев произошли с кришнанцами: обитатели других планет были осторожнее или же привыкли иметь дело с огнестрельным оружием.

В прерии, в том направлении, где проходила дорога, появилось облако пыли. Оно росло, и из него выскочил всадник на эйасе, весь пропыленный. К несчастью для него, его скорость оказалась равной скорости ветра, несшего пыль. Феллон видел, как этот всадник проскакал в лагерь и исчез среди палаток. Это случалось довольно часто, но Феллон знал, что рано или поздно такой всадник привезет зловещие новости.

Похоже, что на этот раз так и случилось — прозвучала труба, взад и вперед понеслись всадники; и Феллон увидел, что мушкетеры собираются в одно место. Он тоже пошел туда, где возвышался флаг отряда Джуру. Гвардейцы точили мечи, полировали шлемы, смазывали мушкеты.

Как раз в тот момент, когда подошел Феллон, маленький барабанщик — обитатель из лесов Джаеги с коротким хвостом - пробарабанил команду "Становись!" С лязганьем, звоном и поисками доспехов и оружия гвардейцы медленно строились. Феллон первым из третьей секции занял свое место.

Наконец, за исключеньем нескольких опаздывающих, все собрались. Ругаясь, Кордак послал Кисасу к палаткам гавехонцев.

Тем временем на западе проскакал кавалерийский отряд, тащивший крепкую веревку. К ее концу был привязан реактивный планер. Чабариан нанял в Сотаспе несколько таких примитивных кораблей и их пилотов для ведения разведки. Планер поднимался, как воздушный змей. Когда пилот поймал восходящий поток, он отцепил веревку и выпустил первую из своих ракет. Ракета, заряженная спорами растения ясувер, толкнула планер вперед.

Отряд Джуру стоял и стоял. Вернулся Кисаса с опоздавшими гвардейцами. Кришнанцы на эйасах скакали туда и сюда, развозя по отрядам приказы. Офицеры в доспехах, сверкавших в ярких лучах солнца, совещались на расстоянии вне пределов слышимости. Два отряда гвардии Занида выступили со своих мест и двинулись налево, чтобы укрепить левый фланг.

Феллон, со скучающим видом опираясь на мушкет, размышляя, что все шло бы по-другому, если бы он командовал армией. Он, если можно так выразиться, начал свой путь с самого верха и постепенно спускался по ступеням военной лестницы. Если когда-нибудь в его распоряжении вновь будет армия, он постарается, чтобы его солдаты были лучше информированы.

Рядом с ним переговаривались:

— Говорят, у Камурана есть механические биштары, одетые в броню...

— У джунгавов есть целый воздушный флот. Корабли движутся при помощи похожих на крылья весел. Они повиснут над головами и забросают нас камнями...

— Я слышал, что министра Чабариана обезглавили за измену...

Наконец, через час после того, как они построились, раздались звуки труб, звон гонгов, гром барабанов, армия двинулась вперед. Феллон, прибираясь вместе с остальными через высокий мох, заметил, что командиры выстраивают войско в форме огромного полумесяца: в середине — более обычные войска, лучники и копейщики, а кавалерию Чабариан разместил за полумесяцем. У него был эскадрон биштаров, но они держались позади, так как эти слоноподобные животные легко возбуждались. Обратившись в паническое бегство, они могли растоптать свои войска.

Пройдя такое расстояние, что палатки лагеря превратились в крошечные точки на восточной стороне горизонта, они остановились и стояли, пока офицеры наводили порядок и строили войска. Феллону ничего не было видно, кроме постоянного волнения травообразного мха под ветром и планера, парящего в зеленовато-голубом небе на фоне ярко-желтого диска Рокира.

Отряд Джуру занял позицию на вершине небольшого холма. Отсюда было видно дальше, но по-прежнему ничего нельзя было различить, кроме оливково-зеленой поверхности степи, покрытой рябью, как море в ветренную погоду. Феллон решил, что численность балхибской армии превышает тридцать тысяч.

Теперь ему видна была дорога, на которой время от времени появлялись облака пыли. Проносились группы всадников. Другие показывались на горизонте, как маленькие черные пятнышки. По их поведению Феллон заключил, что это балхибские разведчики, следящие за передвижением джунгавов.

Еще долгое ожидание; еще группы всадников. Внезапно в нескольких сотнях шагов от Феллона два всадника схватились друг с другом, их шпаги, как иглы, мелькали в воздухе. Один из них повернул эйаса и ускакал, второй последовал за ним.

И вот горизонт покрылся темными точками, которые постепенно росли и превращались в эскадроны степных всадников, покрывших всю равнину впереди.

Кордак крикнул:

— Отряд Джуру! Зарядить мушкеты! Зажечь сигары!

Но противник остановился и перемещался в стороны, казалось, без определенной цели. Вот от армии Квааса отделилась группа всадников и поскакала к тому месту, где стоял отряд Джуру. На ходу всадники пустили тучу стрел, однако, с такого расстояния, что стрелы не причинили никакого вреда. Одна из них с металлическим звоном отскочила от шлема гвардейца, не причинив ему никакого вреда.

Слева донесся звук одиночного выстрела и облако дыма.

— Дурак! — крикнул Кордак. — Не стрелять! Не стрелять!

И вот с оглушительным шумом армия Квааса вновь двинулась вперед. Феллон мельком рассмотрел фаланги копьеносцев, движущихся к центру балхибского лагеря, где размещалась гвардия короля Кира. Фаланги были пешими и, несомненно, состояли из сурианцев и даукианцев, так как все воины Квааса были всадниками. Другие отряды, пешие и верховые, двигались и слева, и справа. Тучи стрел наполнили воздух, звон тетив и свист летящих копий составляли оркестровый аккомпанемент шуму битвы.

Но сцена вскоре закрылась густыми тучами пыли, и Феллон больше ничего не мог разглядеть. К тому же, отряду Джуру приходилось самому принимать участие в битве.

Большой отряд всадников на эйасах двигался к правому крылу полумесяца. Кордак крикнул:

— Приготовиться! Первый ряд, на колено!

Первые два ряда подняли свои мушкеты; и гвардейцы, стоявшие во втором ряду, направили свое оружие поверх голов опустившихся на колено гвардейцев первого ряда. Кордак на своем эйасе поднял вверх шпагу.

Стрелы падали все чаще. Некоторые из них достигали цели. Всадники приблизились настолько, что Феллон, прицеливаясь, мог разглядеть торчащие над их лбами антенны. В этот момент Кордак скомандовал:

— Огонь! — и опустил шпагу.

Раздался залп, и все вокруг и впереди закрылось густым облаком дыма. Феллон услышал крики и стоны за этим облаком.

Ветер постепенно унес в сторону дым, а отряд всадников скакал направо. На мху лежало несколько эйасов, и гораздо больше эйасов скакало с пустыми седлами. Но вот сколько они поразили врагов, Феллон не мог сказать: тела упавших скрыл мох.

— Третий и четвертый ряды, вперед! — тут же крикнул Кордак.

Третий и четвертый ряды выступили вперед, а гвардейцы из первого и второго рядов начали перезаряжать свои мушкеты.

Откуда-то с юга, где находился левый край полумесяца, донесся звук мушкетных выстрелов, но Феллону ничего не было видно. Сзади послышался громкий шум. Оглянувшись, он увидел большой отряд кваасских всадников, вступивших в схватку с балхибской кавалерией. Кордак приказал осирианам и тотианам, стоявшим группой со своими мушкетами, растянуться в линию и охранять отряд от нападения с тыла.

Тем временем новый вражеский отряд появился перед гвардейцами. На этот раз на них напали рыцари на высоких шомалах (животных, похожих на одногорбых верблюдов), вооруженные длинными пиками. Новый залп, и облако дыма. Когда дым рассеялся, всадников на шомалах не было видно.

Какое-то время отряд Джуру никто не беспокоил. Середина балхибского боевого порядка скрылась в туче пыли, откуда раздавался гул битвы, крики схватившихся уже врукопашную, стоны раненых; а равнина впереди была покрыта сражающимися всадниками.

Феллон надеялся, что Чабариан знает о том, что происходит, гораздо больше него.

Кордак вновь призвал всех к вниманию: из облака перед ними материализовалась группа всадников, галопом скачущая на них. Первый залп поразил многих нападавших, но под напором скачущих сзади отряд врага продолжал приближаться. Второй залп произвел огромные опустошения в рядах противника, но тот все продолжал наступать.

Первые два ряда мушкетеров все еще заряжали мушкеты, у третьего и четвертого они были пустыми. Кордак приказал приготовить алебарды, и осириане и тотиане через расступившиеся ряды вышли вперед.

— Вперед! — приказал Кордак.

Осириане и тотиане двинулись вниз по склону. За ними мушкетеры побросали свои мушкеты, извлекли шашки и шпаги и тоже пошли вперед. Вид незнакомых существ, по-видимому, испугалл всадников; они повернули обратно, бросая пики и крича, что против них воюют дьяволы и чудовища.

Кордак приказал вернуться на холм. Он гарцевал вокруг гвардейцев, как овчарка вокруг стада, и рукоятью шпаги колотил тех, кто хотел устремиться в погоню за всадниками.

Они вновь собрались на холме, подобрали и перезарядили мушкеты. Вид вражеских тел, устилавших поле впереди них, подбодрил гвардейцев.

День шел к концу. Кордак отправил осирианина на поиски воды. Отряд отбил еще три кавалерийских атаки с разных сторон. Феллон подумал, что их роль в этом не так уж и велика: звуки выстрелов и облака дыма пугали эйасов и шомалов. Битва в центре полумесяца, казалось, затихла.

Феллон сказал:

— Капитан, в центре что-то неладное.

— Что там может быть? Подождите, я что-то вижу. По-моему, наши отступают. Как это получилось, что, выстояв в такой долгой и упорной схватке, они теперь вдруг побежали?

Появился всадник, он что-то сообщил лорду Чиндору, тот крикнул Кордаку:

— Ведите своих мушкетеров за линией наших войск к центру, и побыстрее! Джунгавы применили что-то необычное. Гонец проводит вас.

Кордак построил свой отряд и повел его быстрым маршем за линией войск на юг. Там и тут были видны группы раненых кришнанцев, над ними трудились армейские хирурги. Справа от Джуру стоял сильно поредевший отряд арбалетчиков, зеленоватая кожа их была покрыта толстой коркой пыли, в которой капли пота проделали длинные извилистые борозды. Они устало и равнодушно опирались на свое оружие или сидели на телах погибших. Мох был вытоптан и кое-где даже выжжен.

Перед фронтом гул стал усиливаться, поднялось густое облако пыли. Солдаты впереди с криками указывали друг другу на что-то в пыли. Потом арбалетчики начали туда стрелять.

— Здесь, — сказал гонец и указал на брешь в передовой линии.

Кордак на эйасе, барабанщик и исидианин-знаменосец во главе колонны вступили в эту брешь. Отряд Джуру встал лицом к врагу. Наконец-то Феллон увидел это "необычное".

Оно было похоже на огромный деревянный ящик, медленно двигавшийся вперед на колесах, которые тоже были сделаны из дерева. Спереди и сверху сооружения были отверстия, сзади из него торчала короткая труба. По мере медленного приближения этого сооружения из трубы вырывались сблака дыма.

Пафф-пафф-пафф-пафф...

— Боже, — сказал Феллон, — они изобрели танк.

— Что вы сказали, мастер Энтон? — спросил его сосед-кришнанец, и Феллон понял, что он говорил по-английски.

— Я просто молюсь своим земным богам, — ответил он.

— Приготовиться к огню! — крикнул Кордак.

Танк, пыхтя, приближался. Он направлялся не к отряду Джуру, а к линии балхибцев южнее. Его деревянные бока были усеяны щетиной воткнувшихся стрел и копий. За ним двигалось большое количество вражеских солдат. А рядом, дальше к югу, в облаке пыли был виден второй танк.

Громкое "бах!" донеслось от ближайшего танка. Металлическое ядро вылетело из отверстия впереди танка и проделало брешь в линии копьеносцев Балхиба. Копья полетели в сторону, люди закричали. Вся линия подалась назад.

Мушкеты отряда Джуру гремели, усеивая борта чудовища градом пуль. Но вот пыль рассеялась, и Феллон увидел, что танк не поврежден. Он повернул и двинулся на отряд.

— Второй залп! — скомандовал Кордак.

Но вновь раздалось "бах!", и железное ядро ударило в ряды отряда. Оно попало в грудь эйаса Кордака, отбросив капитана далеко назад. Рикошетом оно ударило в голову и убило восьминогого знаменосца-исидианина. Знамя упало.

Феллон выстрелил в отверстие танка и оглянулся. Гвардейцы вокруг кричали:

— Все пропало!

— Мы окружены...

— Спасайся, кто может...

Еще несколько одиночных выстрелов, и отряд Джуру побежал. Танк вновь повернул южнее, к линии балхибцев.

Бах! Убегая вместе со всеми, Феллон заметилл третий танк.

Он бежал в беспорядочной толпе отступавших — мушкетеров, копьеносцев, арбалетчиков, смешавшихся друг с другом. Он перепрыгивал через упавших и с обеих сторон видел кваасцев, сплеча рубивших своими кривыми саблями. Феллон бросил мушкет, так как у него не было ни пороха, ни пуль, а возобновить их запас нечего было и думать. Тут и там отдельные группы балхибских кавалеристов пытались сдержать натиск степняков, но в целом сражение было безнадежно проиграно.

Над Феллоном что-то крикнули по-кваасски. Он поднял голову и увидел заросшего шерстью кваасца, сидевшего на эйасе с поднятой саблей. Феллон понял из его слов только "Кваас" и "Балхиб". Очевидно, кваасец не был уверен, к какой армии принадлежит Феллон, так как на нем не было мундира.

— Я лондонец! — крикнул Феллон, схватил кваасца за ногу и дернул. Тот свалился с эйаса наземь, а в седло вскочил Феллон. Он повернул эйаса на север и заставил его скакать галопом.

Глава 19

Через четыре дня, обойдя зону военных действий с севера, Феллон прибыл в Занид. Ворота Джеклан были забиты кришнанцами, стремившимися в город: это были солдаты, бежавшие с поля битвы под Чосом, крестьяне, спасающиеся за стенами города, и другие.

Стражники у ворот спросили имя Феллона и задали несколько вопросов, чтобы убедиться, что он настоящий занидей, хотя и не кришнанец.

— Отряд Джуру? — спросил один из них. — Говорят, что вы почти выиграли сражение, остановив орды варваров своими ружьями, но тут напали эти проклятые паровые колесницы, и вы отступили.

— Это более правдивое описание сражения, чем я ожидал услышать, — ответил Феллон.

— Эти проклятые варвары использовали то оружие, которое противно всем нормам цивилизованных людей.

Феллон удержался от замечания, что то же самое кваасцы могут сказать по поводу мушкетов:

— Что было дальше? Сохранилась ли балхибская армия?

Второй стражник воспроизвел балхибский эквивалент недоуменного пожатия плечами.

— Говорят, Чабариан вновь собрал кавалерию и вступил в бой у Малмажа, но был убит. Не знаете ли вы, где теперь противник? Пришедшие утром говорили, что джунгавы идут за ними вслед.

— Не знаю, — сказал Феллон. — Я пришел с севера и никого не видел. Я могу идти?

— Да, но раньше нужно выполнить одну формальность. Поклянитесь в верности лорду-протектору королевства Балхиб, его высочеству пандру Чиндору эр-Квинану.

— Как? Но почему?

Охранник объяснил:

— Чабариан погиб в Малмаже, как вы знаете. А лорд Чиндор, весь в крови после битвы, примчался в Занид и сообщил его величеству доуру Киру об ужасном поражении. Они были вдвоем, и тут доур, огорченный этим известием, выхватил свой кинжал и закололся. Тогда Чиндор созвал уцелевших членов правительства и убедил их наделить его чрезвычайными полномочиями для борьбы с нашествием. Так вы клянетесь?

— О да, конечно, — сказал Феллон, — я в этом клянусь.

В глубине души Феллон подозревал, что Чиндор помог королю покинуть этот свет, а потом попросту заставил министров, угрожая оружием, признать его диктатуру.

Пройдя через ворота, он помчался по узким улицам к своему дому. Он боялся, что хозяин дома пустит других жильцов, так как Феллон уже давно не вносил арендную плату. Но он с радостью обнаружил, что дом в том же состоянии, в каком он его оставил.

Теперь его единственной целью было добыть два остальных куска обязательства Квейса, добыть любыми средствами. Он придет к Кастамбангу с достаточно правдоподобным рассказом о том, что Квейс передал ему свой кусок за сведения, добытые Феллоном до ухода из города.

Он торопливо умылся, переоделся и собрал то свое имущество, которое считал достаточно ценным. Через несколько минут он вышел, захлопнув дверь — в последний раз, если его планы осуществлятся — укрепил узел с вещами на спине эйаса, сел в седло и поскакал.

Привратник постоялого двора Ташин сказал, что действительно мастер Туранж сейчас дома и добрый сэр сможет его там найти. Феллон пересек двор, удивительно безлюдный — артистическая клиентура покинула Ташин — и дошел до комнаты Квейса.

Никто не откликнулся на звон дверного гонга. Феллон толкнул дверь, она отворилась. При взгляде внутрь рука его потянулась к рукояти рапиры.

Квейс из Бабаала лежал навзничь на полу, его куртка была пропитана коричневой кришнанской кровью. Феллон перевернул тело и увидел, что шпион пронзен насквозь, вероятно, рапирой. Рядом с ним на полу лежала груда бумаг.

Присев на корточки, Феллон осмотрел эти бумаги. Не найдя того, что он искал, он обыскал тела Квейса и остальную часть комнаты.

Никакого следа чека. Его планы нуждались в корректировке: кто-то узнал о разрезанном на три части чеке и убил Квейса, чтобы овладеть его частью.

Но кто? Феллон помнил, что об этом документе не знал никто, кроме Квейса, Кастамбанга и его самого. Банкир был хранителем денег; если бы он захотел их присвоить, он мог бы обойтись и без чека.

Феллон вторично обыскал комнату, но не нашел ни части чека, ни следов убийцы.

Наконец он со вздохом вышел. У привратника он спросил:

— Кто-нибудь навещал сегодня Туранжа?

Тот задумался:

— Да, сэр. Теперь, когда вы спросили об этом, я вспомнил. Примерно с час назад у него был посетитель.

— Кто? Как он выглядел?

— Он, как и вы, землянин и был одет в гражданский костюм.

— Но как он выглядел? Высокий или низкий? Полный или худой?

Привратник сделал беспомощный жест:

— Не могу сказать вам, сэр. Вы, земляне, все похожи друг на друга.

Феллон вновь сел на эйаса и через весь город направился к дому Кастамбанга. Его дальнейшие действия казались бессмысленными, но он не сдастся, пока есть хоть малейшая надежда заполучить эти деньги.

Город был охвачен возбуждением. Тут и там мчались всадники. Кто-то крикнул:

— Джунгавы уже видны! К стенам!

Феллон проехал мимо Дома Правосудия, где на доске казненных было больше, чем обычно, голов. Он не смотрел на эти ужасные предметы пристально, но, уже проскакав, он понял, что видел чье-то знакомое лицо.

Взглянув на доску, он с ужасом увидел оскаленную в иронической усмешке оскаленную голову кришнанца, к которой он и направился. Под головой он прочел:

КАСТАМБАНГ ЭР-АМИРУТ, банкир из Габанжа,

103 года и 4 месяца. Признан виновным в

государственной измене.

Измена, очевидно, заключалась в том, что Кастамбанг финансировал Квейса, шпиона Квааса. А так как пытки уголовных преступников были в Балхибе законной процедурой — с их помощью узнавали имена сообщников — Кастамбанг в предсмертной агонии мог назвать имя Феллон. Теперь у Феллона были все основания побыстрее покинуть Занид.

Феллон пустил эйаса в галоп, направляясь к воротам Луммиш. Он решил без дальнейших отлагательств покинуть Занид. Но, проскакав несколько кварталов, он вдруг понял, что находится рядом с домом Кастамбанга. Проезжая мимо, он заметил, что ворота сорваны с петель.

Нестерпимое любопытство заставило его направить эйаса во двор. Всюду были следы разгромы. Прекрасные статуи из Катай-Джогорая, разбитые на куски, валялись на земле. Фонтаны молчали. Валялись разные предметы. Феллон спешился и начал их рассматривать. Это были записи, чеки, счетные книги и другие принадлежности банкира.

Феллон решил, что после того, как Кастамбанг был арестован, собравшаяся толпа разграбила его дом.

Был лишь ничтожный шанс найти в этом разгроме третью часть чека Квейса. Не стоит тратить время на поиски, подумал Феллон, Занид сейчас — слишком опасное место дл него. Но ведь это его последний шанс вернуть себе королевство Замба.

И не стоит забывать об убийстве Квейса. Неужели убийца опередил его и здесь?

Феллон обошел двор, осматривая каждый клочок бумаги. Ничего.

Он вошел в дом, перешагнув через тело одного из колофтианских слуг Кастамбанга.

Где же может быть эта часть чека? Кастамбанг положил его в ящик большого стола в своем подземном убежище. Феллон решил, что надо осмотреть эту комнату; если же чек не найдется и там, он немедленно покинет город.

Лифт, конечно, не работал, но Феллон отыскал ведущую вниз лестницу. Он снял со стены лампу, наполнил ее резервуар из другой лампы и зажег своей зажигалкой, а потом начал спускаться.

Подземный проход был темен и освещался только его лампой. Шаги Феллона и его дыхание громко раздавались в тишине подземелья.

Чувство направления точно привело Феллона через лабиринт коридоров и комнат к подземному "логову" Кастамбанга. Решетка не была спущена. На полу валялось несколько монет, потерянных грабителями; но дверь в логово была закрыта.

Почему? Если здесь побывала толпа, то она не остановилась бы перед запертой дверью.

Из-под двери пробивался слабый свет. Взяв в руки рапиру, Феллон ногой толкнул дверь, и она открылась.

Комната освещалась лампой, которую держала в руках женщина-кришнанка, стоявшая спиной к двери. Лицом к Феллону у стола стоял землянин. Когда дверь хлопнула, женщина обернулась. Мужчина выхватил шпагу.

Феллон от изумления раскрыл рот. Женщина была Гази эр-Доукх, а мужчина — Уилком Вагнер в костюме кришнанца.

— Привет, Гази, — сказал Феллон. — Это твой новый джагайн? Ты быстро меняешь их в последнее время.

— Нет, Энтон, он дал мне истинную религию, которую я так долго искала.

Пока Гази говорила, Феллон убедился, что большой стол изрублен топором, все ящики открыты и опустошены. Бумаги громоздились на полу. Перед Вагнером на столе лежали два маленьких прямоугольных куска бумаги. Хотя на таком расстоянии Феллон не мог прочесть, что в них написано, он был уверен, что это именно то, что он искал.

— Где вы их взяли? — спросил он Вагнера.

— Одну отобрал у одного парня, другую — в ящике этого стола, — ответил Вагнер.

— Они мои. Я заберу их у вас.

Вагнер левой рукой подобрал куски чека, спрятав их в карман.

— Ошибаетесь, мистер. Они никому не принадлежат — я получу эти деньги и использую их для распространения истинной религии. Думаю, что у вас есть третий кусок.

— Отдайте и эти, — сказал Феллон, подходя ближе.

— Это вы отдайте, — ответил Вагнер, отступая. — Я не хочу вредить вам, но вселенский монотеизм может заставить меня сделать это.

Феллон сделал еще шаг.

— Вы убили Квейса?

— Иначе бы он убил меня. Теперь делайте так, как я велю.

— Но как вы узнали обо всем?

— Я присутствовал на суде над Кастамбангом и слышал обвинение. Гази рассказала мне о чеке, разорванном на три части, и я сопоставил сведения.

— Кончайте болтовню! — сказала Гази, ставя лампу на стол. — Вы сможете разделить золото или свести счеты в другом месте. Но город на краю гибели, и у нас нет времени на ссоры.

— Конечно, моя практичная маленькая возлюбленная, — сказал Феллон и вновь обратился к Вагнеру. — Вы настоящий святой! И не останавливаетесь перед убийством, умыкаете женщину - и все это во имя святого Бога...

— Вы ничего не понимаете в этом, — угрюмо сказал Вагнер. - Я не делаю ничего аморального, не то что вы. Меня с Гази связывают лишь духовные отношения. Она моя сестра...

В этот момент Вагнер с кошачьей ловкостью шагнул вперед, взмахнув шпагой. Феллон с трудом парировал неожиданный выпад. Вагнер с легкостью повторил выпад. Лезвия сверкнули в полутьме: дзинь-дзинь-дзинь.

Помещение было слишком тесным для маневра, к тому же Феллона очень стесняла та лампа, которую он держал в левой руке. У Вагнера оказалась крепкая рука, и он был искусным фехтовальщиком.

Феллон уже собирался запустить лампу в строгое фанатичное лицо Вагнера, когда Гази с криком "Перкратите, негодяи!" потянула его сзади за куртку обеими руками. Ноги Феллона поскользнулись. Вагнер сделал выпад.

Феллон видел, как к нему приближается кончик рапиры миссионера. Он пытался отразить удар, но кончик вдруг исчез из вида, и тело Феллона пронзила острая боль.

Вагнер отдернул лезвие и отступил, все еще настороже. Феллон сквозь гул в ушах слышал звон своей рапиры, выпавшей из его ослабевших рук на пол. Колени его подогнулись, и он упал.

В полубессознательном состоянии он слышал стук упавшей лампы, вскрик Гази, чувствовал, как Вагнер обыскивает его и забирает третью часть чека, и наконец услышал удаляющиеся шаги Вагнера и Гази. Все смолкло и наступила тьма.

Феллон не знал, сколько времени он был без сознания. Через некоторое время он пришел в себя и однаружил, что лежит на полу, куртка его в крови, рана жжет, как огнем, и это подземелье показалось ему неподходящим местом для смерти.

Он начал ползти к двери. Даже в таком состоянии он не мог ошибиться в направлении. Но через несколько метров он почувствовал себя полностью истощенным.

Немного погодя он прополз еще несколько метров. Попытался нащупать свой пульс, но не смог.

Еще один отдых, и опять несколько метров. И еще раз. И еще. Он слабел, и каждое передвижение становилось все короче.

Через много часов, как ему показалось, он добрался до лестницы. Как же он взберется наверх, если он с трудом добрался и по горизонтальному пути?

Но он так просто не отдаст свою жизнь.

Глава 20

Энтони Феллон пришел в себя в чистой постели в незнакомой комнате. Когда он смог различать окружающее, он узнал доктора Нанга.

— Вам лучше? — спросил Нанг и затем проделал все манипуляции, которые выполняют врачи, осматривая больного. Феллон понял, что находится в доме консула. Немного позже доктор ушел и в комнату вошли два землянина: Перси Мжипа и худой высокий белый человек.

Мжипа сказал:

— Феллон, это Эдем Дейли, один из моих пропавших землян. Теперь все они найдены.

Убедившись, что он может говорить, Феллон спросил:

— Что случилось? Как я здесь оказался?

— Камуран увидел вас во время своего триумфального шествия в королевский дворец. Вы лежали в придорожной канаве. Он велел слугам похоронить вас вместе в другими погибшими. К счастью для вас, там находился и я. Вы были в нескольких шагах от смерти, но я доставил вас сюда и предоставил заботам доктора Нанга.

— Кваасцы взяли Занид?

— Город сдался на определенных условиях. Я согласовывал эти условия, убеждая Гхуура, что занидцы будут сражаться насмерть и что я сам встану за воротами Джеклан, если он попытается разбить их стенобитными машинами. Вы знаете, эти туземцы уважают упорство, когда сталкиваются с ним, к тому же, Гхуур далеко не глуп и не захотел осложнять отношения с Новоресифе. Я не собирался вмешиваться, но я не мог видеть того, как варвары превращают в руины прекрасный город.

— Каковы же условия?

— Балхиб сохраняет местную автономию под руководством Чиндора, как пандра. Он — предательская свинья, но другого выбора не было. В городе остается не более двух тысяч кваасцев, Гхуур обязуется не допускать никаких грабежей и убийств.

— И Гхуур сдержал слово?

— Да. Он, как и большинство туземцев, умеет держать слово. Кроме того, мне кажется,что он слегка боится меня. Он никогда не видел землян с таким цветом кожи и в глубине души, видимо, считает меня каким-то демоном.

— Понятно, — пробормотал Феллон. — А как насчет исчезнувших землян?

— Их похитили люди Гхуура, это тоже организовал ваш старый приятель Квейс. Камуран скрыл их в Мадхике, где создавал свое оружие.

— Но ведь они были под псевдогипнозом...

— Камуран нашел противоядие. У него есть ученый, который учился в Вене много лет назад, еще до того, как технологическая блокада окончательно окрепла. Этот ученый разработал метод снятия псевдогипноза Сан-Реми. Он испробовал свой метод на этих троих — расскажите сами, мистер Дейли.

Эден Дейли прочистил горло:

— Камуран велел нам разработать оружие, чтобы разбить Балхиб. Не было смысла говорить, что мы не умеем, не знаем и так далее. У него даже был другой землянин — мы никогда его не видели.

Мы думали о ружьях, но никто из нас не сумел изготовить порох. Но у нас было достаточно практических инженерных познаний, чтобы создать действующую паровую машину, так как, к нашему удивлению, у Камурана нашлось какое-то количество запасных частей разных двигателей. Мы изготовили танк и покрыли его листами дерева конг и вооружили катапультой. Первые два образца не действовали, но третий уже мог служить моделью для массового производства.

Камуран приказал изготовить двадцать пять танков и изо всех сил подгонял нас; но из-за недостатка материалов мы смогли изготовить лишь семнадцать, а из-за различных поломок в битве приняли участие лишь три танка. Я слышал о мушкетерах армии Балхиба: по-видимому, балхибцы пошли тем же путем.

— Да, — сказал Феллон, — но в этом случае они все изобрели сами. Прощай, техническая блокада. Я уже предвижу день, когда рапира здесь станет такой же бесполезной, как и на Земле. Зря я столько времени изучал фехтование. Кстати, Перси, а что случилось с Сафком?

Мжипа ответил:

— По условию Камуран должен был контролировать все вооружение Балхиба, поэтому когда жрецы Ешта отказались впустить кваасцев в Сафк и закрыли двери, Камуран их взорвал.

— Нашли ли кваасцы в подземелье двух кришнанских ученых, по имени Сэйнэйн и Зарраш?

— Вероятно.

— Где же они теперь?

— Не знаю. Предполагаю, что Гхуур держит их в заключении, собираясь использовать.

— Постарайтесь их освободить. Я обещал помочь им.

— Посмотрим, что можно сделать, — ответил Мжипа.

— А где этот осел Фредро?

— Он счастлив: фотографирует и зарисовывает Сафк. Я уговорил Чиндора разрешить ему обследовать здание, после того как Лийяра — по причинам, о которых вы можете догадаться, - убедил протектора запретить культ Ешта. Фредро страшно возбужден. Он утверждает, что ему удалось доказать, что Мианда Отвратительный был исторической личностью и построил Сафк, как памятник своему отцу. Кхарадж не был его отцом, он жил на несколько столетий раньше, в мифах все перепуталось. А Мианда был прозван Отвратительным вовсе не за убийство своего отца, а за то, что он разорил королевство, заставив всех трудиться на постройке Сафка... Если вам интересно, он с удовольствием расскажет вам сам.

Феллон вздохнул:

— Перси, мне кажется, вы можете сделать все для каждого, только мне вы не можете вернуть королевство, — он обернулся к Дейли. — Ваши танки очень уязвимы. Они не смогут перейти через ров, их можно опрокинуть, сжечь...

— Я знаю, но балхибцы этого не знают.

Феллон вновь повернулся к Мжипе:

— А что слышно о Гази и Вагнере? И о моем друге Кордаке?

Мжипа задумался.

— Насколько мне известно, капитан Кордак не вернулся из Чоса — он либо убит, либо захвачен в плен кваасцами. Гази живет с Фредро.

Феллон улыбнулся криво:

— Ах, он старый...

— Да, да. Он нанял помещение, говорит, что проживет здесь с год или больше... Вам приятно будет слышать, что Унылый Дэн Вагнер пытался ночью спуститься с городской стены на веревке и был застрелен кваасским арбалетчиком.

— Насмерть?

— Да. Вероятно, он хотел добраться до Маджбура и получить деньги Кастамбанга. Он и не знал, что правительство Балхиба наложило секвестр на все имущество банкира после его смерти.

— Уф! — выдохнул Феллон.

Появился доктор Нанг, сказав:

— Вам пора идти, джентльмены. Больной должен отдохнуть.

— Хорошо, — ответил Мжипа, вставая. — О, еще одно. Выздоровев, вы должны побыстрее уехать из города. Занидцы узнали, что вы шпионили в пользу Гхуура. Открыто они не могут теперь арестовать вас, но многие поклялись убить вас при первой же возможности.

— Благодарю вас, — без энтузиазма сказал Феллон.

x x x

Год спустя неряшливо одетый землянин брел по улицам Мише, столицы Микарданда. Глаза его были налиты кровью, лицо заросло щетиной, походка была нетвердой.

Он только что продал несколько сплетен в газету Мише, старейшую на Кришнане. Половину гонорара он пропил, другую часть нес в свой жалкий дом, в котором обитал с одной микардандской женщиной. Прохожие не понимали слов Феллона, который бормотал по-английски:

— Когда мне повезет... всего лишь один крупный выигрыш... я найму армию... отведу эту проклятую армию на Замбу... и снова буду королем... Да, королем!

Авторы от А до Я

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я