Виктор Доценко. Месть Бешеного

OCR: Сергей Бережной, Хабаровск

---

Похороны

На кладбище собралось много народу. Могло показаться, что хоронят какого-то видного государственного деятеля или крупного "авторитета" мафии. Но сегодня хоронили молодую, красивую и очень талантливую девушку, так и не успевшую познать прекрасного чувства материнства. Во втором гробике покоился ее маленький братишка, который только и успел, что родиться и начать ощущать радость жизни. Был и третий гроб, — больное, натруженное сердце их бабушки не выдержало такого страшного горя, как гибель внуков, и остановилось через несколько часов после трагедии.

Страшная весть застала ее сына в далекой Загранице, где он был на гастролях вместе с женой. Они вылетели в тот же день и до самого последнего момента, пока не увидели своими глазами мертвых детей и мать, не могли поверить в случившееся. Буквально на глазах отец Наташи и Сережи стал седым, а его лицо настолько осунулось, что он не намного отличался от лежащих в гробу. Он изредка поглядывал в сторону Савелия, и в этом взгляде проскальзывала ненависть: "доброхоты" уже успели поведать о том, что во всем виноват этот парень, за которым и охотились бандиты...

Савелий Говорков стоял в двух метрах от родителей Наташи, с которыми так и не успел познакомиться при ее жизни. Его лицо было белее снега, а скулы так стиснуты, что, казалось, еще немного — и кожа лопнет от напряжения.

Рядом с ним стояли Воронов, генералы Говоров и Богомолов и прокурор Зелинский. Прокурор и Воронов думали об одном и том же: как всетаки несправедлива судьба к Савелию! Она его бьет так, что другой человек вряд ли смог бы выдержать такие напасти.

У генерала Богомолова были совсем другие мысли: он, конечно же, искренне переживал за Савелия, но думал еще и о том, как отвлечь Говоркова от этого горя. Ему казалось, что в тех планах, которые он давно вынашивал и даже поделился ими с Говоровым, Савелий может сыграть если не главную, то очень важную роль. Именно сейчас, когда Савелий остался совсем один и его не сдерживают семейные заботы, он становится особенно ценной фигурой в этих планах... Почему? Потому что человек, не обремененный близкими, любимыми людьми становится, как ни парадоксально, менее беззащитным в наше кошмарное время, когда преступники потеряли всякую совесть, часто используют для достижения своих целей запрещенные методы и бьют по самому больному, то есть по близким.

Сейчас Богомолов прекрасно понимал, что творится в душе Савелия. И не только потому, что тот потерял самого близкого и любимого человека, но и потому, что ему пришлось выдержать еще один удар.

Когда Савелий вернулся из Афганистана, он сразу же решил отомстить убийцам. Был уверен, что за всем этим скрывается Леша-Шкаф, Лолита и их окружение. Не теряя ни секунды, он тут же отправился к ним. Боясь, что в таком состоянии Савелий может наломать дров, Константин Иванович поручил одному из самых опытных своих сотрудников, Юрию Стороженко, напарнику покойного Иннокентия, осторожно понаблюдать за ним, стараясь ни во что не вмешиваться, но прикрыть Савелия в случае необходимости от опасности и не дать во что-нибудь вляпаться. Кроме того, любыми путями нужно было скрывать, что его подопечный имеет отношение к службе безопасности. Генерал дал понять капитану Стороженко, что он заинтересован в Савелии и что того нужно беречь, как зеницу ока и тут же сообщать все важные новости лично ему.

Два дня не было никаких сообщений, и Богомолов уже начал волноваться, когда наконец позвонил капитан Стороженко.

— Что случилось? Почему так долго молчал, капитан? — грубовато спросил Богомолов.

— Вы же сами велели сообщать только важные новости, Константин Иванович, — обидчиво ответил тот.

— Хорошо, докладывай! Хотя, нет... Откуда звонишь? — От себя. — Поднимись ко мне.

Через несколько минут капитан заглянул в кабинет.

— Разрешите, товарищ генерал? — Проходи, садись! — Увидев его осунувшееся лицо, синяки под глазами, Константин Иванович даже пожалел капитана. — Что, Юра, помотал тебя наш подопечный? — участливо спросил он.

— Не без этого! — устало вздохнул тот и потер пальцами виски.

— Ладно, потом отдохнешь на славу. Докладывай.

— Собственно, доклад будет достаточно однообразным и коротким... — начал капитан.

— Не тяни резину! — нетерпеливо бросил генерал. — Только по существу.

— Извините. Почти все время мой подопечный следил за неким Иконниковым Алексеем Борисовичем по кличке Леша-Шкаф и его сожительницей Илоной Мезенцевой по кличке Лолита, — устало начал докладывать Стороженко.

— Савелий тебя обнаружил? — неожиданно спросил Богомолов.

— Так точно! В первый же момент, несмотря на все мои усилия. — Капитан произнес эти слова с явным уважением, хотя и понимал, что это признание не добавит ему славы. — Вы ж меня знаете, товарищ генерал! Еще никому не удавалось меня обнаружить, если я этого не хотел, а тут... — Он с улыбкой вздохнул. — Словно Бог или черт ему помогает: сразу подошел ко мне и в лоб спросил: — "Вы чей, Богомолова или Вишневецкого?" — А ты?

— В первый момент я даже опешил, но потом вспомнил, что вы мне говорили не вспоминать об Органах, и решил все свести на шутку: сказал, что я "собака, которая гуляет сама по себе". Он как-то странно посмотрел на меня, словно рентгеном высветил, а потом тихо сказал: "Наблюдать — можно, мешать нельзя: хлопотно для жизни! Понял?" Говорю: это меня вполне устраивает. На том и разошлись. Ну, думаю, попал! Впервые в такой ситуации! А потом даже стал уважать его. Вначале он меня не замечал, попытался оторваться, а когда не удалось, то смирился, а когда однажды я потерял его в метро, то он ожидал меня на следующей остановке, словно признал.

— Где же он спал? Дома не появлялся, у знакомых тоже...

— А он и не спал ни минуты! Я уж начал думать, что он железный какой-то... Сам уже с ног валюсь, а ему хоть бы хны. Одно слово: бешеный!

— А у него и кличка такая! — с улыбкой подхватил генерал. — И что дальше? Он встречался с кем-нибудь?

— Никак нет, Константин Иванович! Только трижды звонил из автоматов. Кому — знаю только о последнем звонке. — Ну? — нахмурился Богомолов. — Последний звонок был в районное управление внутренних дел... Случайно удалось подглядеть! — Юра довольно улыбнулся.

— Вот как? И зачем он им звонил? — удивился Богомолов.

— С потрохами сдавал вышеназванных субъектов! Каким-то образом ему удалось выяснить, что в личной машине Иконникова спрятаны наркотики и оружие.

— Так! — Генерал заинтересованно наклонился к капитану. — И что наши "младшие братья"? — спросил он, хотя и начал догадываться, что могло произойти дальше.

— Мы с Савелием присутствовали при событиях, когда РУОПовцы захватили Иконникова вместе с его Лолитой и двумя телохранителями, после чего Говорков отправился спать и сейчас, судя по всему, видит второй сон. — Капитан деланно зевнул.

— А ты сразу ко мне? — нахмурился Богомолов.

— Я что-то не так сделал? — встрепенулся капитан. Благодушие мгновенно стерлось с его лица. Он положил перед генералом несколько фотографий, которые ему удалось сделать выполняя задание.

— Думаю, что мы вскоре об этом узнаем! — задумчиво проговорил Богомолов, машинально перебирая снимки.

Предчувствие его не обмануло: далее события развернулись совсем не так, как предполагал капитан. Но об этом Богомолов узнал уже от самого Савелия.

Вернувшись домой, Савелий тут же рухнул спать, но тревожный сон длился не долго: всего минут сорок. Он вдруг проснулся и вскоре уже звонил дежурному по отделению милиции, который с удивлением ответил, что в его журнале не зафиксировано никаких задержаний этим утром, а тем более машины с номером, о котором говорил Савелий. После настойчивых просьб проверить более тщательно, он просто положил трубку. Естественно, Савелий перед этим связался с Олегом Вишневецким, посоветовался с ним, получил фамилию этого дежурного и фамилию человека, на которого он должен был сослаться. Так что дежурный не мог обмануть или ввести в заблуждение Савелия. А значит, что-то произошло после задержания.

Разозлившись, Савелий решил до конца выяснить, что же произошло на самом деле. Он вспомнил майора безопасности, с которым его как-то знакомил Богомолов. Этот майор возглавлял отдел, занимавшийся оперативной связью. Понимая, что Богомолов вряд ли лично пойдет на нарушение правил, Савелий решил через его голову повидаться с майором и уговорить его помочь в прослушивании телефона Леши-Шкафа хотя бы в течение суток. Сначала майор категорически отказался и сказал, что на это нужно либо разрешение суда, либо письменное распоряжение свыше, но когда Савелий откровенно рассказал обо всем, что произошло утром, майор махнул рукой, взял у Савелия телефон, адрес и предложил ждать сообщений. На это решение повлияло то, что у майора в прошлом было столкновение с органами милиции, которое навсегда оставило у него малоприятные воспоминания.

Долго ждать результата Савелию не пришлось: не успел он вернуться домой, расположиться на диване и закрыть глаза, как раздался звонок в дверь. Савелий открыл дверь и увидел майора, с которым расстался с час назад.

— Валентин? Что-то случилось? — удивленно спросил он.

— Случилось! — Майор тяжело вздохнул, опустился на диван, вытащил из внутреннего кармана сложенный лист бумаги и протянул Савелию. — К сожалению, ты оказался прав. Это так серьезно, что я решил сам приехать, и показать тебе запись. — Он вытащил из другого кармана сверток.

Савелий развернул лист: там была распечатка телефонного разговора. — Леша, привет! Надеюсь, узнал? — Как можно не узнать твой незабываемый голос. Привет! Какая нужда заставила тебя позвонить? Мне казалось, что ты не очень-то жалуешь мою персону.

— Напрасно, дорогой, ты так думаешь. Я к тебе отношусь с большим уважением! А звоню потому, что услышал кое-что...

— Ты о сегодняшнем задержании? Откуда узнал?

— Птичка на хвосте принесла! — Может, она принесла и имя того, кто на меня стукнул?

— Какой-то доброжелатель!.. Вижу, пронесло?

— Ага, пронесло! Совсем обнаглели, суки! Пять штук зеленых сорвали! Цены растут, как в магазинах!

— Пять штук? Выходит, ты не совсем чист был?

— Делов-то... Пара стволов, да сто грамм коки...

— Во-первых, не "пара стволов", как ты говоришь, а несколько больше, как и наркоты, не так ли? Считай, что дешево отделался. В следующий раз умнее будешь. Меня интересует другое: кто стукнул?

— Меня это самого интересует. Но я до него доберусь. Гадом буду, доберусь! И наделаю из его шкуры ремней!

— А я помогу! Как Лолита поживает? — Все нормально! С трудом удержал ее: хотела перебить этих ментов.

— Да, Лолита — девка бедовая: ей палец в рот не клади, вмиг оттяпает! — Это точно! Если что узнаешь, звякни. — А как же! Ты тоже... — Не сомневайся. Будь! — Обязательно буду..."

Говорков поднял глаза от распечатки. — Что будем делать? — спросил майор. — Спасибо, майор, дальше я сам! — В голосе Савелия слышалась явная угроза.

— К Богомолову пойдешь? — сказал Валентин, то ли спрашивая, то ли констатируя.

— Прослушать эту запись на моем "Шарпе" можно? — спросил вдруг Савелий.

— Без проблем! Я ж специально перенес на бытовую, а ту уничтожил... — Майор виновато поморщился. — Сам понимаешь...

— И правильно сделал... — Савелий крепко пожал ему руку. — Спасибо тебе, Валентин! — Чем могу... Пока!

Как только Савелий закрыл дверь, тут же вставил кассету в магнитофон. С первых же слов он узнал голос Леши-Шкафа, но и второй голос ему показался знакомым.

Дослушав до конца запись, Савелий с трудом удержался, чтобы не хрястнуть по аппаратуре. Господи! Как же жить дальше? До чего докатилась страна, если те, кто поставлен на страже закона, сами его преступают? Кому можно верить? Казалось, чего уж больше: взяли с поличным, с оружием, с наркотиками? А они и часа не посидели под арестом! Савелий готов был взвыть от бессилия. С такими мыслями он и заявился к Богомолову. Пришел без звонка. Помощник генерала Михаил Никифорович даже вопроса не успел задать, как Савелий уже открывал дверь в кабинет.

К счастью, тот был один и что-то писал. Услышат стук двери, он недовольно поднял глаза, но, увидев злое лицо Савелия, сразу догадался, что его опасения подтвердились.

— Товарищ генерал... — с надрывом начал Савелий, но тот его осторожно прервал: — Здравствуй, Савелий! Садись. — Здравствуйте! — буркнул Савелий, посмотрел в глаза Богомолову, потом тяжело опустился в кресло.

— Я все знаю, — опередил его Богомолов. — Капитан? — процедил Савелий. — Он что, представлялся тебе? — нахмурился Константин Иванович.

— Да нет, как-то видел его здесь в коридоре... мельком, — признался Савелий.

— Теперь понятно, почему ты его так быстро засветил, — улыбнулся Богомолов. — Но о твоих действиях не он мне рассказал: я звонил сам... — Богомолов встал, подошел к Савелию и сел напротив него в кресло. — Выходит, что они их даже не арестовали, если в журнале нет записи?

— В том-то все и дело, что арестовали! — взорвался Савелий. — Мы ж там были и видели, как их забрали. Суки!

— Кажется, ты знаешь больше, чем я и капитан, не так ли?

— Знаю! — вырвалось у Савелия. — Только обещайте, что не будете спрашивать откуда. — Хорошо, обещаю, — кивнул Богомолов. — У вас есть магнитофон? — Вон там, в шкафу... — Константин Иванович встал, вынул из книжного шкафа компактный "Сони" и протянул Савелию.

Тот молча вложил кассету и включил магнитофон. Богомолов слушал угрюмо и только изредка покачивал головой. Когда запись кончилась, он помолчал еще несколько минут, глядя в сторону. Савелий не выдержал первым:

— Что скажете, товарищ генерал? — В его голосе было столько сарказма, словно он в чемто обвинял и самого Богомолова.

— Что я могу сказать, чего ты и сам не знаешь? — устало проговорил Константин Иванович. — Или ты не знаешь, что эти люди, рискуя ежедневно и ежечасно своей головой, получают такую мизерную зарплату, что с трудом сводят концы с концами? Или ты не знаешь, что за прошлый год погибло около трехсот сотрудников милиции, а их семьям была выплачена разовая компенсация, которой вряд ли хватит на нормальные похороны? Вот и находятся те, которые пытаются заработать другим путем...

— В Афганистане мы тоже гибли и ничего не получали за это, кроме цинковых гробов, — тихо сказал Савелий.

— Там вы выполняли свой долг перед родиной.

— А они? Разве они не выполняют свой долг перед родиной? — нервно воскликнул Савелий.

— Там была война... — попытался возразить Богомолов, — понимая, что Савелий кругом прав.

— Там война, а здесь что? Сейчас у нас везде война! — Савелий рывком встал с кресла. — Война с голодом, инфляцией, с коррупцией, мафией? — С каждым новым доводом он все больше повышал голос. — Неужели нет предела человеческой подлости? Им, которым положено вести борьбу с преступниками, на блюдечке преподносят убийц, с поличным, как говорится, а они их отпускают. Это как, по-вашему, не нарушение долга перед родиной?

— Я их и не оправдываю. Ты меня превратно понял. Я просто пытаюсь понять их, объяснить их поступки...

— Объяснить? Что можно здесь объяснять, если эти подонки сейчас посмеиваются над законом, а завтра пойдут снова убивать, грабить, насиловать? Неужели вы, занимающий ответственный пост в такой мощной организации, не можете что-то сделать с этими мерзавцами, чтобы другим неповадно было?

— Эх, Савелий... — Генерал тяжело вздохнул, нисколько не обижаясь на горькие слова Савелия. — То, о чем мы сейчас говорим, не под силу одному человеку.

— Выходит, пусть грабят, насилуют, убивают, так что ли? А мы будем сидеть и ждать, когда придет некто умный и наведет в стране порядок? — Савелий почти кричал. Генералу было трудно говорить в такой ситуации. Он знал, что его собеседник только что потерял самого близкого человека.

— Ты прекрасно знаешь, что я и те, кто рядом со мной, делаем все, что можем. Но время "хирургов" прошло! — наконец произнес Богомолов.

— Вот-вот, а терапии пока не научились! — зло усмехнулся Савелий. — Нет! Лично я так не могу. Завтра похороны, а убийцы Наташи до сих пор гуляют на свободе! — Савелий так разнервничался, что по его щекам вдруг потекли слезы. — Извините! — буркнул он и быстро пошел к выходу.

Богомолов хотел его окликнуть, но махнул рукой: чем он мог сейчас успокоить Савелия? Разве можно найти лекарство от душевной боли? А вот с этими подонками действительно нужно разобраться и как можно быстрее! Это же надо набраться такой наглости, что едва не в открытую отпустить преступников! Генерал потянулся к телефонной трубке... В тот же день трое сотрудников милиции были арестованы. Они все отрицали до тех пор, пока им не были предъявлены фотографии, сделанные "на всякий случай" капитаном Стороженко.

Сейчас, стоя над могилами, Богомолов чувствовал себя гораздо спокойнее, чем вчера перед Савелием. Он даже хотел сказать ему, что продажные сотрудники милиции арестованы, но потом решил, что эта информация вряд ли уместна в данный момент. А вот участие Савелия в задуманном деле может оказаться очень полезным... Однако не нужно торопиться, необходимо все тщательно обдумать.

Вокруг могил полукругом стояли "афганцы", возглавляемые Олегом Вишневецким. Они выделялись пятнистыми камуфляжами, на которых яркими пятнами сияли металлические бляхи — эмблемы службы безопасности "Герата". Ребят было много, их второй, внешний круг присматривал за порядком, незаметно успокаивая пьяных или пытавшихся хулиганить подростков.

Мать Наташи рыдала во весь голос и все время старалась прикоснуться к своим детям руками, губами, щекой. Какие-то женщины, то ли родственницы, то ли просто знакомые, тщетно пытались ее успокоить. Отец Наташи стоял рядом и молча смотрел на мертвое лицо дочери, потом переводил взгляд на сынишку, на мать, и его усталые глаза вновь наполнялись слезами.

Савелий стоял неподвижно, словно мраморная статуя. Он, конечно же, ощущал косые взгляды Наташиного отца, и ему хотелось закричать во весь голос: "Не виноват я в ее смерти! НЕ ВИНОВАТ!" Но Савелий не мог этого сделать, потому что все же ощущал себя виновником страшного горя. Он никак не мог поверить в то, что Наташа, такая добрая, нежная, жизнерадостная, почти подросток, лежит перед ним в гробу неживая...

НЕЖИВАЯ! Какое безысходное слово! НЕЖИ-ВА-Я! Оно означает, что Савелий уже никогда не услышит голоса Наташи, не почувствует ее дыхания. Ее руки никогда не прикоснутся к нему... Как могло такое случиться? За что, Господи, ты так наказываешь? Почему именно его, Савелия? Стоит ему только начать отогреваться душой, почувствовать вкус жизни, как на него снова обрушивается беда. Неужели ему навсегда суждено остаться одному? Неужели он всегда будет приносить несчастье своим любимым? Это же какой-то злой рок! Лариса, потом Варечка, теперь Наташа! Почему, Господи? За что караешь?

Словно почувствовав что-то, Воронов осторожно опустил руку на плечо Савелия. Что он мог поделать в эти минуты, как еще дать другу понять, что тот не одинок? Но Савелий никак не среагировал на этот знак сочувствия, и Воронов осторожно убрал руку, тяжело вздохнул и взглянул на бывшего генерала Говорова. Тот чуть заметно покачал головой, как бы говоря ему: "Не нужно. Савелий должен сам справиться с этим страшным горем".

Савелий действительно ничего не ощущал, кроме огромной тяжести. У него было ощущение, что ему приходится держать на себе весь небосвод. Как же щемит сердце! Кажется, еще мгновение — и из его груди вырвется вопль, который заглушит все звуки вокруг... Неожиданно все звуки действительно исчезли и Савелий почувствовал волнение в груди. Он ЗНАЛ это волнение, ЗНАЛ, что за ним обычно появляется его Учитель. Как же ему не хватает его! Где ты, Учитель? Хотел осмотреться, чтобы найти его, но какая-то сила словно тисками сжала голову Савелия, не давая возможности шевельнуть ею. Люди вокруг куда-то исчезли, и он остался один на один с гробом Наташи.

— ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, БРАТ МОЙ! — раздался неведомо откуда такой родной голос.

— Учитель! — воскликнул Савелий, не веря, что вновь слышит его голос.

— Я УСЛЫШАЛ БОЛЬ ТВОЕГО СЕРДЦА И ПОТОМУ РЕШИЛСЯ НА ТО, ЧТОБЫ ИЗРАСХОДОВАТЬ ЧАСТЬ КОСМИЧЕСКОЙ ЭНЕРГИИ. Я ПОЧУВСТВОВАЛ, ЧТО ТЕБЕ НЕОБХОДИМО УСЛЫШАТЬ МЕНЯ, ПОЧУВСТВОВАТЬ МОЮ ПОДДЕРЖКУ И ПОЛУЧИТЬ МОЙ СОВЕТ.

— Больно мне. Учитель! — со стоном вырвалось из груди Савелия.

— ЗНАЮ, БРАТ МОЙ. К СОЖАЛЕНИЮ, Я НЕ В СИЛАХ УНЯТЬ ЭТУ БОЛЬ. ОНА ОСТАНЕТСЯ С ТОБОЙ НАВСЕГДА, ХОТЯ И НЕ БУДЕТ ТАКОЙ ОСТРОЙ, КАК СЕЙЧАС. БРАТ МОЙ, НЕ СКОРБИ О СВОЕЙ ДЕВУШКЕ: ОНА ПОКИНУЛА ЗЕМЛЮ СЧАСТЛИВОЙ, ПОТОМУ ЧТО ЛЮБИЛА И БУДЕТ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ ВЕЧНО.

— Учитель, я готов уничтожить ее убийц! — с ненавистью воскликнул Савелий.

— БРАТ МОЙ, НЕ ДАВАЙ СВОЕЙ ДУШЕ ВСТАТЬ НА ПУТЬ ОБЫКНОВЕННОЙ МЕСТИ. ЭТО ДЕЛАЕТ ЧЕЛОВЕКА СЛАБЫМ И БЕЗВОЛЬНЫМ, А ТЕБЕ НУЖНО МНОГО СИЛ, ЧТОБЫ НАКАЗАТЬ ЗЛО! ТЫ ОЩУЩАЕШЬ РАЗНИЦУ? НЕ МСТИТЬ, А НАКАЗЫВАТЬ ЗЛО!

— Да, Учитель! Я попробовал наказать убийц, привел их к стражам правопорядка, но те их выпустили... — Савелий сжал кулаки.

— ПОМНИШЬ, ЧТО Я СКАЗАЛ, КОГДА ОТПУСКАЛ ТЕБЯ В СУЕТНЫЙ МИР? ТВОЯ ЗЕМЛЯ НУЖДАЕТСЯ В ТЕБЕ, В ТВОИХ ЗНАНИЯХ, ЧЕСТНОСТИ, НЕПРИМИРИМОСТИ, В ТВОЕМ ДУХЕ И ЭНЕРГИИ!

— Я никогда не забывал твоих наказов. Учитель, — со вздохом произнес Савелий.

— НЕ МСТИТЬ, НО НАКАЗЫВАТЬ ЗЛО! ПОМНИ ОБ ЭТОМ! ЗЛО НЕ ДОЛЖНО ОСТАТЬСЯ БЕЗНАКАЗАННЫМ!

— Да, Учитель! Но как много зла на земле!

— ОДНАКО И ДОБРЫХ ЛЮДЕЙ НЕ МАЛО, — мягко возразил Учитель. — Я задыхаюсь, словно в клетке. Учитель! — ДА, ТЕБЕ ПОРА ПОДУМАТЬ О ГОРАЗДО БОЛЬШЕМ ПО СРАВНЕНИЮ С ТЕМ, ЧЕМ ТЫ ЗАНИМАЕШЬСЯ СЕЙЧАС. ТЫ СТАЛ ДОСТАТОЧНО МУДР, И У ТЕБЯ ХВАТАЕТ СИЛ! И ЗАПОМНИ: ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ ПРИНИМАЙ ТОЛЬКО ТОГДА, КОГДА ПОЧУВСТВУЕШЬ СВОЮ ПРАВОТУ. НАРОДНАЯ МУДРОСТЬ ГЛАСИТ: "ИЗ ДВУХ ЗОЛ ВЫБИРАЮТ МЕНЬШЕЕ"

— О чем вы говорите. Учитель? — У ТЕБЯ ОСТРЫЙ УМ И БЫСТРАЯ РЕАКЦИЯ. У ТЕБЯ ЕСТЬ ХИТРОСТЬ, КОТОРАЯ ХОРОШО ПОСЛУЖИТ ТЕБЕ. ДУМАЙ! ДУМАЙ! ДУМАЙ!

— Учитель! — взволнованно воскликнул Савелий, чувствуя, как слабеет его голос.

— ПРОЩАЙ... — совсем тихо, словно удаляющимся эхом, прозвучал голос Учителя, и все вокруг стихло. Тишина длилась несколько мгновений, а потом Савелий снова услышал и плач матери Наташи, и легкий сочувственный шепоток присутствующих, а в следующий момент и увидел их.

Первым опустили гроб с телом бабушки, во вторую могилу — гробик ее внука, а в третью — Наташи. И потянулся людской поток к разверстым могилам, чтобы по русскому обычаю бросить в них горсть земли. Казалось, что этот поток будет длиться вечно, но все рано или поздно кончается: наконец остались только близкие родственники, Савелий с несколькими приятелями"афганцами" (Говоров, несмотря на сопротивление Воронова, увел его с кладбища, словно почувствовав, что Савелию захочется остаться одному), да двое могильщиков, к удивлению, до сих пор трезвых. В конце концов удалились и родственники, тогда Савелий остался один на один с могилой. Могильщики захотели побыстрее закончить свою работу, но Малешко и личный телохранитель Олега Вишневецкого, оставшийся по личной просьбе Олега, попросили у них полчаса, и те не решились отказать и ретировались, предпочитая не связываться с "пятнистыми".

Малешко подошел к Савелию, чуть помедлил, решая: тревожить или нет, потом легко притронулся к его руке, и когда Савелий взглянул на него, тихо проговорил:

— Ты хочешь побыть один? Савелий молча кивнул. Малешко что-то шепнул телохранителю Олега и тут же удалился. А телохранитель отошел на несколько шагов, остановился за другой могилой, и стал внимательно наблюдать за Савелием, буквально восприняв просьбу Малешко — присмотреть за ним.

Малешко, побывавший не в одной горячей точке, прекрасно осознавал, что любой из них, видевший на войне столько крови, что даже привык к ее запаху, столкнувшись со смертью любимого человека, мог повести себя самым непредсказуемым образом. Он видел, как люди в такие моменты пытались покончить с собой. Конечно, ему и на миг не приходило в голову, что Савелий способен настолько сломаться, но дров запросто мог наломать.

Оставшись один, Савелий подошел к могиле Наташи, почти до конца засыпанной горсточками земли, медленно опустился на колени и стал чтото нашептывать. Земля была холодной, несмотря на яркое мартовское солнце, но он совершенно не ощущал холода и шептал, шептал, шептал...

Наблюдатель, много слышавший об этом удивительном парне от Малешко, но никогда с ним не общавшийся, с тревогой посматривал на него. Как может человек вынести такое? Застыл, словно изваяние, не шелохнется. Вот-вот могут вернуться "стражи смерти", чтобы скорее засыпать могилу и уткнуться носами в бутылку. Парень даже стал поглядывать с нетерпением в ту сторону, куда ушли могильщики, но они, к счастью, не очень торопились и, видимо, растянули свои "полчаса" на неопределенный срок.

Наконец Савелий наклонился, прижался ладонями к рыхлой могильной земле, подержал их так несколько секунд, потом поднял руки в сторону солнца и снова что-то прошептал, словно призывая Светило помогать Наташе в той, другой жизни, оберегая ее вечный покой. Потом медленно поднялся, низко поклонился Наташиной могиле, кинул прощальный взгляд на другие две могилы и побрел прочь.

Если бы кто-нибудь взглянул на его лицо, то сразу бы заметил, что в нем уже не было боли, отчаяния или печали: только злость, решительность и желание действовать. Лишь три человека могли догадаться о его состоянии: Воронов, Говоров и Учитель. Каждый из них знал. Что в такие моменты не дай Бог врагу оказаться на пути Савелия: сметет, раздавит, уничтожит, порвет на части!

Савелий медленно брел по улицам весенней Москвы, не замечая ничего вокруг. Он не видел, что за ним идет какой-то молодой парень, не отстающий от него ни на шаг. Не видел, что природа начинает просыпаться от зимней спячки: на деревьях уже набухают почки, из холодной еще земли вот-вот покажутся первые зеленые ростки, а по асфальту уже бегут веселые ручейки талой воды, переговариваясь о чем-то между собой, словно старые сплетницы после долгой разлуки.

К сожалению, окружающая жизнь не помогала Савелию уйти из охватившего его душу безысходного горя. Он сейчас находился в том состоянии, когда не выбирают дороги, а идут куда глаза глядят: в НИКУДА.

Неожиданно он остановился и застыл как вкопанный. В его голове четко прозвучали слова Учителя:

— НЕ КАРАТЬ, НО НАКАЗЫВАТЬ, ПОМНИ, БРАТ МОЙ! НЕ КАРАТЬ, НО НАКАЗЫВАТЬ!..

Эти слова, как ни странно, вывели Савелия из состояния безразличия. Ему снова захотелось действовать, и чем быстрее, тем лучше. Да, чем быстрее, тем лучше: список тех, кого необходимо наказать, был очень велик! Никто не должен уйти от его справедливого возмездия! Он готов был сразу ринуться в бой, однако вовремя остановился, решив, что сначала нужно все трезво обдумать.

Если он сейчас бросится на поиски виновников гибели Наташи и ее братишки, то сразу же поставит себя под удар: он стал слишком известным как в криминальных кругах, так и в органах правопорядка, а помощников у него нет. Использовать же в таком рискованном деле своих "афганцев" он сознательно не хотел. Если что-то случится непредвиденное, то пострадать должен только он один!

Конечно, совсем обойтись без помощи ему вряд ли удастся, но он прибегнет к ней лишь в самых крайних случаях. Единственный, кому он расскажет о своих планах, будет только его названый брат Андрей Воронов. Но и ему он не поведает всего — не потому, что не доверяет ему, а потому, что не хочет доставлять ему лишних хлопот, если случится что-то непредвиденное. Теперь о Богомолове. Совсем обойтись без него Савелий не сможет, по крайней мере на первых порах, при подготовке того, что он задумал. Но все нужно обставить так, чтобы даже Богомолов впоследствии потерял его из виду и не смог бы отыскать, даже подняв на ноги всю свою мощную организацию.

Савелий вдруг оглянулся и с удивлением обнаружил, что стоит посередине тротуара и даже собрал вокруг себя несколько старушек, которые перешептывались, с изумлением поглядывая на странного молодого мужчину, памятником стоящего посреди дороги и что-то нашептывающего. Некоторые определения этих бабушек почти не вызывали споров: БЛАЖЕННЫЙ! Хитро подмигнув им, Савелий тут же свернул за угол и быстро направился к скверу, где гуляли немногочисленные мамаши с детскими колясками.

Только сейчас Савелий заметил, что за ним следит молодой парень. Сначала он подумал, что это сулит ему неприятности, но лицо парня показалось Савелию знакомым. Память не подвела: этого парня он видел рядом с Олегом Вишневецким, а значит, он не может быть врагом. Скорее всего, это просто забота со стороны Олега. Чудак, неужели подумал, что он может сорваться? Собственно, почему чудак? Разве он сам не подумывал о том, чтобы начать крушить все вокруг? Еще как подумывал! Все правильно, и он должен быть благодарен своим "афганцам"! Савелий улыбнулся, быстро зашел за коммерческую палатку и тут же обежал ее вокруг. Как он и предполагал, парень, заметив, что Савелий убыстрил шаг, подумал, что он хочет совершить что-то ужасное: убить кого-то или покончить с собой... Этого он не мог допустить! И не только потому, что его поедом заедят "афганцы", но и потому, что Савелий ему сразу приглянулся и он дал себе слово сделать все возможное, чтобы с ним все было в порядке. Парень сразу же устремился за ним, боясь упустить Савелия из виду, но тот, оказавшийся сзади него, бесшумно подскочил и тихо сказал парню, с беспокойством осматривающемуся по сторонам:

— Вы кого-то потеряли, молодой человек? Нужно было видеть удивленное лицо паренька, когда он повернулся и увидел перед собой того, за кем должен был приглядывать.

— Все в порядке! — с улыбкой подмигнул ему Савелий. — Как видишь, я в норме, так что можешь возвращаться и доложить Олегу, что я тебя сам отпустил.

— Но... — Парень продолжал в чем-то сомневаться и в нерешительности топтался на месте.

— Тебя приставили присматривать за мной, чтобы я чего не натворил, не так ли? Как видишь, я в полном порядке!

— Я много слышал о тебе, но... — Парень в восхищении покачал головой, не находя слов. — Тебя как зовут?

— Савелий. — Он смущенно опустил глаза. — Вот как, мы еще и тезки! — Савелий похлопал парня по плечу. — Рад познакомиться. Возвращайся к Олегу. — Он снова подмигнул.

— У вас действительно все в порядке? — не мог успокоиться парень. — Как видишь. — Тогда я пошел? — Да-да, иди!

Тот повернулся, сделал несколько шагов и снова взглянул на Савелия. — Я могу спросить? — Валяй!

— Вы когда меня заметили? Прямо с кладбища? — Он смущенно поморщился.

— Нет, минут за пять до этой палатки, — успокоил его Савелий.

— Спасибо, — обрадовано бросил парень и быстро пошел прочь, уже не оглядываясь.

Пока мысли Савелия отвлекались на этого паренька, который ему понравился (ом даже подумал, что из него выйдет хороший партнер в любом деле), наш герой как бы и не чувствовал боли. Точнее сказать, она была где-то глубоко в нем. Но как только Савелий остался один, на него снова нахлынули воспоминания, от которых захотелось завыть во весь голос, лезть на стену, броситься головой в омут.

Наташа... Какой у нее был нежный, ласковый голос, как она могла успокоить, отвлечь от дурных мыслей, заставить радоваться солнечному зайчику, зеленому листочку, журчащему ручейку...

Ее нежные руки были настоящим чудом. А как они снимали боль! Стоило Наташе прикоснуться, как боль мгновенно исчезала и становилось так хорошо, хотелось, чтобы это продолжалось вечно...

А губы! Прохладные, чуть влажные, с еле заметной загадочной улыбкой... Они манили к себе, приковывали взгляд, к ним было страшно просто прикоснуться — не то чтобы целовать! Казалось, прикоснешься — и умрешь в упоении... Он до сих пор помнит тот самый первый поцелуй, после которого у него закружилась голова. Он едва не потерял сознание и долго приходил в себя, веря и не веря в то, что он ощущал эти прекрасные губы своими губами...

— Милая... — шептал он, а по его щекам текли капли слез.

— Вам плохо? — послышался в его затуманенном мозгу нежный участливый голос.

Савелию вдруг показалось, что это голос Наташи.

— Наташа? — с изумлением прошептал он, боясь поднять глаза, чтобы увидеть ту, кому принадлежал этот голос.

— Как вы догадались? — снова услышал Савелий. — Да, меня действительно зовут Наташа. А как вас зовут?

— Савелий... — ответил он машинально. Его мозг, не выдержав напряжения последних событий, отключился от внешней среды, чтобы немного отдохнуть и набраться сил. Все окружающее Савелий стал воспринимать как бы со стороны.

— Савелий? Савушка? Савва? — на разные лады тараторила девушка. — Какое славное имя! У вас что-то случилось? На вас просто лица нет!

— Сегодня я похоронил близких мне людей... — ответил он без всяких эмоций.

— Господи Как я сразу не сообразила? Думаю, откуда мне знакомо ваше лицо? Все точно, я же вас видела там, на похоронах... Как это ужасно. Послушайте, я знаю, что вам сейчас нужно. Пойдемте, — Она решительно подхватила его под руку и потянула за собой.

Савелий шел безропотно, совершенно ничего не, сознавая. Единственное, что отметил его мозг, — попутчица. Это была молодая женщина лет тридцати, вызывающе, но умело накрашенная, богато и со вкусом одетая. Стройные длинные ноги в сапогах едва ли не по бедра, на высоких каблуках. Каждая из ее вещей, даже сумочка, стоили многие сотни долларов.

Эта Наташа была "ночной бабочкой" и сегодняшний день был тем редким днем, когда она взяла себе "отгул". Выспавшись вволю, сделав массаж и густо наложив косметику, она вышла прогуляться под весенним солнышком и неожиданно, поддавшись стадному чувству, влилась в толпу у кладбища.

Три года назад Наташа потеряла маленькую дочку, которая погибла под колесами грузовика, управляемого пьяным подонком. Наташа очень сильно любила девочку, и потеря сломала ее, завертела в жизненной круговерти. Она пила беспробудно три месяца, пока были деньги, потом начала продавать вещи. Ее некогда уютная квартирка превратилась в настоящий притон. Все мужики в близлежащих кварталах знали о "двуспальной Татке" — такое она получила прозвище. Трудно сказать, чем бы все кончилось в ее жизни: смертью под забором или вечной больницей, но однажды ее приметил один сутенер, углядел в ней лакомый товар и решил попробовать: помыл, приодел, приукрасил, и первый же клиент принес за нее хороший навар. Правда, не обошлось без эксцессов: напившись, Наташа вдруг решила показать свой характер и стала требовать дополнительной оплаты "натурой", то есть пятью бутылками водки.

Получив физическое внушение сначала от клиента, потом от Паши-сутенера, просидев взаперти пару дней только на воде, она дала слово, что отработает его затраты. У нее оказался сильный характер, и вскоре она быстро стала подниматься по "социальной лестнице" проституции. Скоро она получила "свое место" на улице, потом "свое такси" (девушка сидит в такси, а сутенер ищет ей клиента), а позднее валютного клиента уже привозили к ней на квартиру, заранее предупреждая Наташу по телефону о всех деталях.

Сегодняшние похороны настолько живо напомнили ей о дочке, что ей вновь захотелось "оторваться". Тут она и наткнулась на Савелия, стоящего посреди тротуара. Что-то в этом парне было такое, что заставило ее остановиться. Чисто по-женски она почувствовала, что он нуждается в помощи, что у него случилось какоето горе. Когда же парень подтвердил, что только что похоронил близких, Наташа сразу же узнала его лицо: она видела Савелия у гроба погибшей девушки. С этого момента она уже не могла его оставить, сердцем понимая, что сейчас он может совершить какую-нибудь глупость, за которую будет расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Все что угодно, только не оставаться одному! Это она запомнила навсегда на собственном горьком опыте. Появись тогда на ее пути кто-то, и все могло быть по-другому. Она же была классным дизайнером по прическам...

Наташа долго не размышляла, куда им пойти, и решила отвести нового знакомого в "Арлекино". Ей нравилось таскать туда своих клиентов, когда они желали не просто "поваляться в постели", но и показаться на людях. Кроме того, приводя туда солидных клиентов, лично она имела существенный процент с каждой проданной в заведении бутылки спиртного.

Впервые она не задумывалась, есть ли деньги у ее нового знакомого, не смотрела на часы, чтобы не пропустить свидание с другим клиентом. Для нее это было странное и довольно приятное ощущение свободы. К тому же в этой молодой женщине сохранилось невостребованное материнское чувство. Она даже сама себе не могла признаться в том, что ощущает нестерпимое желание о ком-то заботиться, кому-то отдать свою нежность и ласку.

Вполне возможно, встреть она не Савелия, а кого-то другого, было бы то же самое. Но сейчас ей казалось, что этот несчастный парень ниспослан ей самим Богом и она обязана помочь ему, согреть своим теплом, отвлечь от страданий.

До "Арлекино" было далеко, и она быстро вскинула руку, заметив белоснежный "мерседес". Увидев ее, водитель, совсем еще молодой парень, лихо затормозил.

— Куда отвезти тебя, красавица? — спросил он, плотоядно оглядывая девушку с ног до головы.

— Глаза не сломай, мальчик, — усмехнулась она. — До "Арлекино" добросишь? — Одну — бесплатно, с ним — пять баксов! — Садись, Савушка! — улыбнулась она, открывая перед ним заднюю дверь.

Савелий как-то странно взглянул на девушку. В его голове промелькнула мысль: откуда она знает его имя? Он сел в машину.

— Поехали, юноша! — брезгливо бросила Наташа, швырнув ему пятерку.

— Могла бы и повежливее, — обиженно заявил он.

— С тобой? Когда заработаешь сам на такую тачку, тогда, возможно, и буду вежливее! — Почему ты решила, что это не моя тачка? — Во-первых, я тебе не позволяла говорить мне "ты", во-вторых, если бы это была твоя машина, то ты не стал бы сшибать на ней деньги, а просто бы девочек катал до потери визга.

— Знаешь, а ты мне нравишься! — хмыкнул парень.

— Вы! — упрямо напомнила она. — Тю-тю! Какие мы гордые! И где вас только выращивают?

— Послушай, получил свои баксы — и вези. Или мне еще и юбку задрать? — Лично я не против! Жаль, приехали. К машине подскочив огромный детина, стоявший у входа.

— Привет, Наталка, — сказал он, открывая перед ней дверь. — Одна?

— Нет, с другом. — Она улыбнулась и добавила: — Слушай, Серый, научи мальчика хорошим манерам! — кивнула она в сторону водителя. — Что, приставал? — Пытался. — Где подхватил вас? — На Пресне. — Сколько взял? — Пять баксов.

Парень смотрел то на девушку, то на амбала и не мог понять: шутят они или говорят всерьез. — Хорошо, Наталка, разберусь и доложу. — Пойдем, Савушка, — Девушка подхватила Савелия под руку и повела ко входу.

— Ваши права, сударь? — сказал амбал водителю.

— На каком основании? — фыркнул тот. — Вы остановились в неположенном месте. Ваши права. — Вы не имеете...

— Вот как? — Амбал вдруг вытащил красную книжечку и сунул ему под нос. — Ты еще и сопротивление оказываешь сотруднику милиции? Выйти из машины? — Только в этот момент парень понял, что сам накликал беду...

Посетителей в клубе было не очень много, но, если судить по их "прикиду", они вполне оправдывали рабочий день заведения. Тихо играла музыка, на небольшой сцене танцевала гибкая девушка лет двадцати. Она томно закатывала глаза, и казалось, сама получает кайф от своего то ли танца, то ли стриптиза. — Какие люди! — воскликнул полноватый метрдотель, сразу подскочив к Наташе. — Как всегда?

— Нет, сегодня я отдыхаю. С приятелем, — заявила Наташа.

— Очень рад! — нисколько не изменив тона, улыбнулся тот. — Вам как: ближе к эстраде или где поспокойнее?

— Что-нибудь посередине. Что за публика? — Средняя в зале и кое-кто в кабинетах... — Он хитро подмигнул.

— Ладно, Бог с ними! — хмыкнула она и остановилась у столика, на который показал метрдотель. — Ничего, мне нравится, а тебе, Савушка?

Ничего не сказав, Савелий неопределенно мотнул головой.

— Вот и хорошо! По полной программе, Мишань! И начнем с аперитива, — сказала она и сразу добавила: — Только не парь нас долго.

— Понял! Через пару минут все будет. — Он устремился в сторону кухни.

Через несколько минут к ним уже спешила молоденькая симпатичная официантка с подносом, уставленным бутылками с дорогим коньяком и фруктами.

— Здравствуйте, добро пожаловать в наш клуб! — улыбнулась она. — Приятного аппетита!

— Что ж, Савушка, за знакомство? — мягко улыбнулась Наташа. Она терпеливо дождалась, когда Савелий все-таки взял рюмку, чокнулась с ним и ловко опрокинула себе в рот.

Савелий последовал ее примеру, но даже не почувствовал вкуса того, что пьет! Он взглянул на рюмку, повертел в руке, потом налил коньяку в стакан для сока.

— Вот это по-нашему! — рассмеялась Наташа и тоже подставила свой стакан, а когда он налил ей половину, бодро начала: — У тебя, Савушка, добрые глаза и очень красивое имя, я бы даже сказала, редкое, и потому я хочу...

— Если можно, то давай эту "дозу" молча: каждый о своем? — неожиданно прервал ее Савелий.

— Хорошо! — Она глубоко вздохнула и залпом выпила весь коньяк.

Савелий выпил медленно, несколько секунд смотрел на стакан, словно удивляясь тому, что совершенно не ощущает крепости напитка, затем поставил его на стол и взглянул на девушку.

— Спасибо вам... Наташа! — Последнее слово он просто выдавил из себя.

— Я вспомнила! — вдруг воскликнула она. — Какая же я дура: ту девушку тоже Наташей звали?

— Да... — Он опустил голову, и из его глаз снова покатились слезы.

— А ты поплачь, Савушка, не стесняйся меня. — Она накрыла ладошкой его пальцы, и он вдруг опустил голову, прижался щекой к ее мягкой руке. Наташа провела другой рукой по его волосам. — А ты добрый, очень добрый! — прошептали ее губы.

Следующий тост был последним, что запомнил Савелий: за погибших "афганцев". Он снова налил и себе и девушке почти по полстакана коньяку. На этот раз организм его не выдержал, сломался. Видно, сказалось и напряжение последних дней, и переживания, да и две бессонные ночи. Он совершенно не помнил, как поскандалил с каким-то бизнесменом в "Арлекино", как пришлось подключаться знакомым вышибалам Наташи и усмирять разбушевавшегося "купчика" и его телохранителей, одному из которых Савелий разбил лицо. Он не помнил, как им с Наташей пришлось ретироваться через запасной выход, как он оказался в незнакомой квартире... Савелий ничего не помнил — он мгновенно уснул на огромном "эротическом полигоне".

Наташа, с трудом дотащив его до кровати, ловко сняла с него обувь, верхнюю одежду, под которой не оказалось даже майки, и направилась в ванную, чтобы освежиться. Впервые она ощутила себя ответственной за человека, ей почти незнакомого. Не раз из-за нее вступали в рукопашную мужики, и ей это нравилось. В такие моменты она была похожа на самку, из-за которой бросаются в бой самцы, а она терпеливо ждала победителя, но чаще все же исчезала, чтобы случайно не пострадать. А сегодня она сама бросилась на защиту мужчины, презрев обычную осторожность. Вполне возможно, что сегодняшний инцидент еще будет иметь последствия, но ей было на это глубоко наплевать.

Что-то в этом парне было неподдельное, настоящее, истинно мужское. А как он сумел выдержать паузу, когда тот "купчик" решил пригласить ее за свой столик: не зная их взаимоотношений, дождался ее реакции и только тогда мягко посоветовал незнакомцу убираться прочь. Он оставался спокойным и уверенным в себе даже тогда, когда к нему подошли трое телохранителей, науськанных своим хозяином. Им он тоже посоветовал вернуться на свои места или найти, как он выразился, "одинокую женщину, которой захочется провести время с их хозяином". Одному из них не понравился независимый и уверенный тон Савелия: он попытался схватить его за грудки, но отлетел на несколько метров, сбивая столики, хотя был на голову выше Савелия и явно здоровее его.

Это было столь неожиданно, что многие подумали, будто парень просто споткнулся, но, когда он поднялся с окровавленным лицом и бросился на Савелия, Наташа все поняла и громко закричала, призывая на помощь своих знакомых вышибал...

Сейчас, стоя под холодным душем, она критически рассматривала свое тело в огромное, во всю стену, зеркало и пыталась убедить себя в том, что у нее еще вполне красивая фигура, отличные груди и стройные ноги. Может, бедра чуть-чуть полнее, чем хотелось бы, но... Интересно, понравилась ли она Савелию? Удалось ли ей хотя бы немного отвлечь его мысли от погибшей девушки? Видно, он ее очень сильно любил... Жаль ее, такая молодая, красивая, судя по фотографии, и так рано уйти из жизни... В толпе судачили, что девушку и ее брата убили из мести. Правда ли это? А что, если в этом как-то замешан Савелий? Может, потому он так убивается, что чувствует свою вину?

Наташа тщательно растерла свое упругое тело, надушилась французской парфюмерией и на цыпочках вошла в комнату. Савелий спал на животе, широко раскинув руки. Какие у него широкие плечи, мощные руки. — Что это? Наташин взгляд вдруг остановился на шраме, выделявшемся на спине. Господи! Шрам на лице, шрам на спине... Теперь ей понятно, почему он поднимал третий тост за "афганцев". Сколько же им пришлось там пережить!

Наташа вдруг склонилась над его телом и ласково-влажными губами прикоснулась к его шраму. Савелий даже не пошевелился, а Наташа ощутила еле уловимый запах, который вдруг взволновал ее, заставил чаще забиться сердце. Что это с ней? Почему она так волнуется, словно впервые находится с мужчиной? От его тела исходит какая-то странная сила, которая притягивает к себе, как магнит.

Наташа начала нежно массировать его мощное тело. Ее сильные пальцы быстро бегали по спине Савелия, сначала лишь едва прикасаясь, потом все больше и больше разгоняя кровь по сосудам. Она получала от этого странное удовольствие, словно он сам ласкал ее тело, нежно, сильно... Наташа закрыла от страсти глаза и, медленно покачиваясь, начала снимать с него плавки. Она делала это осторожно, но не потому, что боялась его разбудить, а чтобы максимально продлить себе удовольствие.

Наташа повернула Савелия на спину и заметила, что его меч находится в полной боевой готовности. Она осторожно притронулась к нему пальчиками и быстро пробежалась по нему, как по флейте. Он чуть заметно вздрогнул. Девушка тяжело задышала, сейчас она была похожа на охотничью собаку, которая услышала звук рожка. Склонившись, она прижалась к самому кончику члена губами, потом ощупала его языком. Неожиданно рука Савелия вздрогнула и наткнулась на что-то жаркое и влажное. Оно устремилось к его пальцам, как бы призывая к активным действиям, и Савелий последовал этому призыву. Влажные пухлые губки обхватили его пальцы, пытаясь глубже всосать их в себя, словно желая поглотить всю руку, а верхние губы, подстрекаемые языком, вбирали в себя окостеневшую плоть. Савелия охватила такая страсть, что он, совершенно не понимая, что с ним происходит, устремился к девушке навстречу, а его ладонь почти полностью вошла внутрь ее тела.

— Боже! Боже! Боже мой! — шептала Наташа, ее тело конвульсивно извивалось. Слова с огромным трудом вырывались из заполненного плотью рта, а стоны, покинув ее грудь, соединялись со стонами Савелия.

— Наташа! Наташенька! Милая! — благодарно выкрикивал он имя девушки, но эта благодарность предназначалась той, которая ушла в другой мир. Ушла? Сейчас, когда Савелий выкрикивал ее имя, он был совершенно уверен, что она рядом с ним: он чувствовал ее запах, ощущал ее руки, ее губы. И он был близок к истине — душа девушки, которая еще находилась на земле, в последний раз прилетела к Савелию, чтобы проститься с ним, доставив на прощанье последнюю радость.

Непонятными были и ощущения реальной Наташи. Она никак не могла понять, откуда у нее взялся такой высокий голос? Почему она делает несвойственные ей движения, получая при этом удивительное наслаждение? Ей было необычайно легко с Савелием, словно она давно знала его привычки, его желания. Вот сейчас он смажет палец и станет проникать в ее коричневое пятнышко. Она никому не позволяла делать это, ей было неприятно. Но сейчас она сама помогла ему, выгнув спину, открываясь ему навстречу. Это было никогда ранее не испытываемое, но радостное ощущение...

А сейчас ему захочется поставить ее на колени и зайти с тыла... Савелий действительно повернул девушку спиной к себе, опустил ее на колени, затем окунул на несколько секунд свой меч во влажные губки, пошевелил там немного, доводя ее до экстаза, затем вынул и вошел в коричневое пятнышко. Скорее от неожиданности, нежели от боли, она глухо вскрикнула, и Савелий тут же замер, давая ей свыкнуться с его присутствием, потом стал медлено проникать все глубже и глубже. Сделав несколько качков, он выскочил и нырнул в горячие губки. Это было так приятно, что девушка, разгоряченная страстью, не выдержала и излилась мощным потоком. Благодарно приняв его, Савелий качнулся еще несколько раз, чтобы девушка до конца испытала наслаждение, потом снова атаковал другие глубины...

Савелий проснулся от прикосновения нежных пальчиков. Совершенно не осознавая, где он находится и кто его трогает, Савелий попытался приоткрыть глаза и в тот же момент зажмурил их от яркого солнечного света. Кто это с ним? Где он находится? Дома или в гостях? Он попытался сдвинуться в сторону от солнца, а девушка восприняла это как призыв к действию и снова обхватила его член губами, пытаясь побудить к атаке.

Этого Савелий позволить уже не мог: он мягко отстранился, пробормотав что-то невнятное, сиганул с кровати и устремился к двери. Он наконец понял, что квартира не его, слишком шикарно обставлена, с чисто женским вкусом.

"Как он сюда попал?" — пытался понять Савелий, ополаскиваясь под холодным душем. Потом, не вытираясь, обернулся полотенцем и вошел в комнату.

Наташа лежала обнаженная на кровати и ждала его. Глаза ее были прикрыты, на губах — еле заметная улыбка томного ожидания. Савелий был доволен, что девушка на него не глядит — он смог без всякого стеснения рассмотреть ее. Лицо показалось знакомым, и он снова напряг свой мозг, пытаясь вспомнить минувший вечер. Пробежав мысленно вчерашний день, он постепенно дошел до того места, когда расстался с наблюдателем. Вспомнил он и то, как ему вдруг стало плохо настолько, что ничего не хотелось... Именно в этот момент с ним и заговорила эта девушка! Куда-то повезла его, где-то они выпивали... Ему вдруг показалось, что произошло что-то ужасное...

— Вам очень стыдно за меня? Я что-то натворил вчера? — сконфуженно проговорил Савелий.

— Что вы! — воскликнула девушка, мило улыбаясь. — Вы были прелестны, галантны и мужественны. Но почему мы снова перешли на "вы"? Или вы относитесь к той категории мужчин, которые считают, что совместно проведенная ночь не является поводом для знакомства?

— Да нет... — Он смутился еще больше. — Я как-то...

— Бросьте! Нет слов, и нечего их искать. Я вам помогу: даже если мы больше никогда не увидимся, то я все равно останусь вам благодарна на всю жизнь! — искренне воскликнула Наташа. Увидев на его лице недоверие, добавила: — Мне ВПЕРВЫЕ довелось испытать удовольствие, радость, возможно, даже счастье, хотя вы мне и не верите. Впрочем, кто может поверить, что такое может случиться с проституткой! — зло добавила девушка.

— Зачем вы так? Вы искренни, и я вам верю, — заметил он.

— Скажите, а вам было хорошо со мной? — неожиданно спросила она.

— Не помню подробностей, но тяжести от проведенной с вами ночи у меня нет, — откровенно ответил Савелий.

— Кажется, вы торопитесь? — Она улыбнулась: его ответ пришелся ей по душе. — Захочется расслабиться — вот мой телефон. Только звоните часа за три до желания!

Савелий, нисколько не смущаясь ее взгляда, оделся, взял ее визитку и сунул в карман.

— Скажите, Савушка, это тоже Афган? — кивнула девушка на его лицо.

— Нет, это уже Россия, точнее сказать, российский медведь! — Он усмехнулся. — Ничего себе! Надеюсь, он понес наказание? — Каждый, кто сделал плохо мне или моим близким, либо уже понес наказание, либо понесет его! — В его голосе слышалась неприкрытая угроза.

— Надеюсь, ко мне это не относится? — лукаво проговорила Наташа.

— Если о плохом, то нет, если о том, что вы мне стали близки, то да! — Он хитро улыбнулся.

— Спасибо вам, Савушка! — У нее на глазах появились слезы.

— Что вы, Наташа, это вам спасибо! — искренне сказал он. — Счастья вам! Прощайте!

— До свидания! — со значением поправила девушка, и он, чуть подумав, согласно повторил:

— До свидания, Наташа! — Потом резко повернулся и вышел.

Девушка смотрела ему вслед, словно надеясь, что он вернется. На душе у нее было радостно и покойно: за долгие годы она впервые почувствовала себя чистой и непорочной.

Убийство Большого Стэна

Этот день бывший генерал КГБ, проживающий ныне в Сингапуре, считал одним из самых черных дней в своей жизни. Если вы спросите его почему, то он, скорее всего, будет несколько минут смотреть на вас с ненавистью, но потом, успокоившись, бросит коротко, словно сплюнет:

— Эх, такое дело сорвалось! Интересно, что он имеет в виду? Все очень просто: он очень хочет забыть афганскую неудачу, чтобы не травить себе душу. Однако даже Красавчик-Стив, всегда помогающий своему Хозяину в трудные минуты, на этот раз допустил промах, едва не стоивший ему звания "любимчика". А вся его вина заключалась в одной необдуманной фразе: когда к ним пришли сведения о том, что вся команда, которую повел в Афганистан Уоркер-Бешеная Акула, погибла вместе со своим предводителем, Красавчик-Стив со вздохом проговорил:

— Напрасно, Хозяин, вы доверились этому проходимцу Большому Стэну, меня нужно было послать!

— Тебя? — Рассказов так взглянул на своего любимчика, что тому вдруг захотелось провалиться сквозь землю. И черт его дернул за язык! Сколько раз давал себе зарок не раскрывать рот без особой нужды, и на тебе! Сейчас Хозяин точно башку ему снесет. Нужно срочно что-то придумать! Господи, помоги!

И тут, словно действительно его услышал сам Господь Бог, в дверь кабинета Рассказова кто-то постучал. Рассказов странно посмотрел на своего помощника, словно говоря "везет тебе, Красавчик-Стив", потом кивнул в сторону двери. — Открой.

— Спасибо, Хозяин! — вздохнул облегченно Красавчик-Стив, радуясь, что и на этот раз пронесло.

— Бога благодари: видно он и в правду взял тебя под свою защиту...

Красавчик-Стив удивился тому, что Рассказов как бы прочитал его мысли, но ничего не сказал и вышел из кабинета. Он отсутствовал минут пять, а когда вернулся, доложил, с трудом скрывая иронию:

— К вам Большой Стэн, Хозяин! — Вот как? Очень интересно. Зови! — В голосе Рассказова послышались нотки, которых очень побаивался Красавчик-Стив. Он открыл дверь и нарочито торжественно произнес:

— Войдите. Хозяин примет вас. Тут же в кабинет колобком вкатился Большой Стэн и прямо с порога, вытянув обе руки вперед, устремился навстречу Рассказову. — Приветствую тебя, дружище! Рассказов продолжал сидеть и даже не попытался изобразить на лице какого-то подобия улыбки. Словно понимая, что сейчас его присутствие не совсем уместно, Красавчик-Стив вопросительно посмотрел на Рассказова, и поймал в ответ такой взгляд, что пулей выскочил из кабинета.

— Вижу, ты не в духе, дружище? — спросил Большой Стэн, не понимая, почему его партнер сегодня не столь дружелюбен, как обычно.

— А что, у меня есть причины веселиться? — проговорил Рассказов.

— Ты все еще переживаешь неудачу в Афганистане? И напрасно! — догадался наконец Стэн, поморщился, прошел к креслу, уселся и совершенно спокойно сказал: — У меня создается впечатление, что ты в чем-то меня обвиняешь. Или мне показалось?

Большой Стэн хорохорился, пытался добавить в голос металла, но на душе у него скребли кошки: было предчувствие, что все идет как-то не так. Однако он не придал этому особого значения.

— Обвиняю? — нахмурился Рассказов. Его вдруг стал раздражать этот толстый коротышка, вечно воняющий потом и чесноком. — Может, тебе напомнить, как кто-то совсем недавно заверял меня в том, что этот Уоркер — профессионал?

— А разве он не оказался таким? Разве у профессионалов самого высокого класса не бывает неудач? А он действительно профессионал высокого класса... был!

— "Профессионал! Высокого класса!" — передразнил Рассказов с явным раздражением. Он даже встал. — Разве настоящий профессионал может допускать такие ошибки, как твой хваленый Уоркер? — О чем ты говоришь?

— Твой "профессионал" прокололся с тем несчастным сержантом ФБР!

— Как прокололся? Он же кокнул его! — удивленно воскликнул Большой Стэн. — Так, как это сделал он, мог сделать любой мужичок с улицы! — Рассказов все больше раздражался. — Не понял...

— Он, видите ли, не понял! А ты знаешь, что он там "наследил"?

— Не может этого быть! — твердо сказал Стэн.

— Не может? Да его в первый же день вычислили в полиции! И пусть благодарит Бога, что остался в Афганской земле, не то мне пришлось бы самому с ним разобраться. Такое дело сорвать! Не знаю как у тебя, но у меня таких проколов до встречи с тобой никогда не было. — Рассказов сделал небольшую паузу и с явной угрозой добавил: — И не будет!

Последние слова он произнес таким голосом, что Большому Стэну стало жутко. Такого ужаса он не испытывал даже в тот момент, когда его пришел убивать Бешеная Акула. Стэн вдруг всем своим нутром почувствовал, что этот разговор не закончится мирным исходом, но почувствовал слишком поздно: выстрел Рассказова оборвал его жизнь. Он даже не успел ничего осознать, продолжая до последнего мгновения искать выход из опасной ситуации, но на этот раз времени ему не хватило. Вдруг он почувствовал, как сильно закололо сердце, и последняя мысль его была о том, что нужно будет обязательно показаться врачу. Большой Стэн так и не понял, что эта боль была вызвана пулей тридцать восьмого калибра. Он так и остался сидеть в кресле, уткнувшись квадратным подбородком в грудь.

Рассказов встал, подошел к своему "партнеру" и брезгливо сплюнул на его труп. — Лучше раньше, чем позже. Как же от тебя разит чесноком! Тьфу! — снова плюнул он и с раздражением крикнул: — Красавчик!

В кабинет тут же вбежал встревоженный Красавчик-Стив с пистолетом в руке. Выстрела он не слышал, потому что пистолет был с глушителем, но по тону Рассказова понял; что случилось нечто неординарное. Увидев спокойно стоящего рядом с креслом Большого Стэна Хозяина, он виновато сказал: — Мне уж показалось... Рассказов его перебил:

— Тебе правильно показалось! Ты его проверял?

— Обижаете, шеф: сначала он прошел сквозь приборы охраны, потом и я его проверил... Что-то случилось? — В его голосе сквозил страх: он вдруг понял, что Большой Стэн и сидит как-то странно, да и не реагирует никак на разговор, который касается именно его.

Он медленно подошел к креслу Стэна, наклонился над ним и вдруг облегченно вздохнул, осознав, что лично его гроза благополучно миновала, чего нельзя сказать о Большом Стэне.

— Какой-то он неживой, — проговорил он и попытался улыбнуться. — Хотя и воняет чесноком.

— Над покойниками грех скалиться! — сделав серьезную мину, бросил Рассказов, потом не выдержал и сам усмехнулся: — А ведь ему можно позавидовать: никаких волнений, никакой суеты, отдыхай себе и поплевывай в потолок... — А разве в аду есть потолок, шеф? — Не знаю, я там не был, — снова усмехнулся Рассказов. Его настроение явно улучшилось. — Ты вот что, пойди-ка и пригласи сюда его ребят: наверняка сидят и дожидаются в машине.

— Что, и их тоже? — Красавчик-Стив сделал характерный жест рукой по горлу.

— Ну зачем же? Они-то причем? Если окажутся не очень глупыми, то им работа у меня найдется...

— Что им сказать-то? — спросил Стив, но тут же, перехватив недовольный взгляд Хозяина, торопливо бросил: — Понял! — и поспешил выполнить приказание.

Перед особняком Рассказова действительно стоял "Мерседес-600", в нем сидели трое телохранителей Большого Стэна. Одного из них Красавчик-Стив хорошо знал: как-то выпивали вместе в одном баре, разговорились и тот поведал ему, что недолюбливает своего хозяина. Как он тогда выразился, "такой маленький, а столько из него говна прет!" Черт, как же его зовут? Вспомнил, Мэтьюз! Красавчик-Стив подошел именно к нему, тем более, что тот сидел на переднем сиденье, рядом с водителем.

— Привет, Мэтьюз! — Он пожал ему руку прямо через открытое окно машины.

— Привет, Красавчик! — Мэтьюз радушно улыбнулся. — Какие проблемы?

— Большой Стэн сказал, чтобы вы поднялись к нему, — как можно спокойнее ответил Красавчик-Стив.

— Странно, а почему он по рации нас не позвал? — удивленно спросил один из тех, что сидели сзади.

— Он пытался, но что-то с рацией не в порядке. — В Красавчике-Стиве явно пропадал великий артист, настолько естественно он это сказал. Мэтьюз вдруг грубо встрял в разговор:

— С каких это пор ты стал обсуждать приказы Хозяина? — Да я ничего, просто поинтересовался... — смущенно стал оправдываться совсем еще молодой паренек, под два метра ростом. Его ногам, согнутым в коленях, было тесновато между сиденьями.

— Поинтересоваться могу только я, как старший группы, тебе ясно? — с неприкрытой угрозой тихо проговорил Мэтьюз. — Да, шеф! — со вздохом ответил парень. — Вот и хорошо! — Мэтьюзу явно понравилось обращение "шеф". — Нам как, всем идти? — спросил он Красавчика-Стива.

— А черт его знает, — пожал плечами Стив, стараясь не вызвать подозрений. — Большой Стэн сказал: "Позови моих ребят!" — я и зову, а сколько вас пойдет, мне до лампочки.

— Пойдем все, шеф, а то еще рассердим Хозяина, — попытался загладить свою неловкость парень.

— Хорошо, пойдем вместе... Как с оружием? — Он снова повернулся к КрасавчикуСтиву.

— Оставьте его лучше в машине, наша охрана все равно предложит вам разоружиться. Ничего не поделаешь — таково распоряжение моего Хозяина. — Он со вздохом поморщился, словно говоря: "кто разберет их причуды?"

— Ладно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, — рассудительно проговорил Мэтьюз и первым вытащил свой пистолет. Двое других последовали его примеру.

Освободившись от оружия, они вышли из машины и направились за Красавчиком-Стивом. Охрана, специально предупрежденная, тщательно проверила людей Большого Стэна, не только приборами, но и вручную. Это принесло результат: у паренька, который выразил удивление по поводу приглашения через постороннего, на щиколотке был прикреплен небольшой пистолет.

— Ты что, не доверяешь нам? — прищурился Красавчик-Стив.

— Что ты, Красавчик, просто я совсем забыл про него... — растерялся парень.

— Когда это я разрешал тебе разговаривать со мною на "ты"? — Красавчик-Стив начал на всякий случай "заводить" себя.

— Ты извини пацана: молод еще... — неожиданно вступился за него Мэтьюз. — Боевиков насмотрелся! — Он примирительно хмыкнул.

— Ладно, коль за тебя просит мой приятель, прощаю, — милостиво кивнул Стив. — Пошли!

Когда они вошли в кабинет Рассказова, Красавчик-Стив удивленно остановился в дверях. Дело в том, что Большой Стэн продолжал сидеть в кресле, но оно было так повернуто, что на первый взгляд невозможно было определить, что Стэн уже числится в стане мертвых. Тело было привязано к спинке кресла, на носу были очки, а в рот воткнут кляп.

С огромным трудом Красавчик-Стив сдержался, чтобы не выразить своего восхищения, но, не зная, что задумал Хозяин, предпочел сдержать свои эмоции.

— Вас пригласили сюда для того, чтобы вы разрешили спор, возникший между вашим Хозяином и мною! — Рассказов сидел за своим столом и глядел на напуганно-заинтересованные лица телохранителей Большого Стэна. Они молча смотрели то на Рассказова, то на Стэна, который почему-то сидел и даже не пытался пошевелиться или подать им какой-нибудь знак. Не дождавшись от них никакой реакции. Рассказов решил продолжить.

— А спор заключается в следующем... — начал он. В его спокойном тоне не было даже намека на опасность, и парни облегченно перевели дух. Вполне возможно, подумали они, что это очередной розыгрыш или проверка, устроенная самим Стэном.

— Так вот, — продолжал Рассказов, — Большой Стэн сильно подвел меня, а этого я не прощаю даже самым близким людям. Если не верите мне, можете спросить у Красавчика-Стива! — Он кивнул, и все, как по команде, посмотрели в этом направлении.

— Мой Хозяин говорит правду: он строг, но справедлив! — Красавчик-Стив улыбнулся во все свои тридцать два белоснежных зуба, словно сказал что-то смешное.

И тут до телохранителей постепенно начал доходить смысл слов Рассказова. Первым нарушил молчание Мэтьюз:

— Мне кажется, что подобные дела должны решаться между вами. К нам это не имеет отношения. Извините, но я всегда говорю то, что думаю! — добавил он, повернувшись к креслу, где находился Большой Стэн, который вдруг как-то странно пошевелился.

Это была прекрасная находка Рассказова: он решил, что будет гораздо более убедительно, если Большой Стэн хотя бы еле заметными движениями будет подавать признаки жизни. Он присоединил к его телу тонкий шнур и изредка, в нужный момент, чуть подергивал его под столом.

— Прекрасно сказано, мой мальчик! — воскликнул довольный Рассказов. — Но ваш Хозяин стал убеждать меня в том, что это касается и вас. Более того, он заявил, что если он вам прикажет, то вы меня "порвете на куски". Дада, он так и сказал: "порвете на куски"! Что скажете на это, друзья?

— Не знаю, как остальных, но лично меня ваши разборки не касаются: мне платят за охрану от посторонних, а не от близких партнеров! — решительно проговорил Мэтьюз. — Остальные пусть говорят от своего имени! — Он понял, что происходящее здесь совсем не похоже на шутку. Да и Большой Стэн был не тем человеком, который дал бы себя связать.

— Что ж, твой ответ мне понятен! — добродушно улыбнулся Рассказов. — А что скажут остальные?

— А что тут можно сказать? — пожал плечами тот, кто до этого все время молчал. — Мое дело собачье: прикажут лаять — буду лаять, не прикажут — буду молчать. — Этот угрюмый мужик, несколько лет отсидевший в тюрьме, запомнил несколько незыблемых правил: во-первых, никогда не совать нос, куда тебя не просят; во-вторых, принимать решения, стараясь извлечь наибольшую пользу для себя.

— С тобой тоже ясно. А ты что скажешь, каланча? — усмехнулся Рассказов. Ему уже сообщили об инциденте при проверке оружия.

— А мне бы хотелось услышать, что скажет мой Хозяин! — упрямо заявил тот.

Это был совсем еще молодой парень, который по-своему ценил такие понятия, как честь и долг. Конечно, Большой Стэн был не из тех людей, каким можно поклоняться, но он был его Хозяином, он платил, и парень не мог предать его.

— С тобой тоже ясно, к огромному моему сожалению. — Рассказов, действительно, с жалостью поморщился. — Но об этом потом. Подойди-ка! — приказал Рассказов Мэтьюзу. — Тебя как зовут? — спросил он, когда тот остановился у самого стола.

— Мэт, сокращенно от Мэтьюз, — ответил тот, глядя Рассказову прямо в глаза.

— Скажи, Мэт, что бы ты сделал с человеком, который тебя, за все твое добро, подставил бы на очень крупную сумму? — Рассказов был тонким психологом и потому спрашивал так, как спрашивал бы близкого приятеля.

— И не хочет возвращать долг? — уточнил Мэтьюз. Он уже понял, о ком идет речь.

— Вот именно! — Глаза Рассказова заблестели. Ему явно нравился этот парень.

— Я бы его кончил! — уверенно ответил Мэтьюз.

— А для меня ты бы смог это сделать, мой мальчик? — Рассказов хитро прищурился. Он говорил мягко, улыбаясь. "Мягко стелет, да жестко спать", — подумал Мэтьюз.

— Если бы я работал с вами — вне всякого сомнения! — Он пожал плечами, словно удивляясь, как можно об этом спрашивать. Он уже догадался, что сейчас последует предложение и стал внимательно присматриваться к Большому Стэну, неподвижность которого все больше его беспокоила.

— А тебя как зовут? — спросил Рассказов другого парня.

— Николас... Что до меня, то я кокну любого: только плати нормально! — Судя по всему, до него тоже дошла суть происходящего и он нисколько не колебался.

— С этого момента вы у меня на службе. Сколько платил вам Большой Стэн?

— Мне — две тысячи баксов в неделю, — ответил Мэтьюз. — Мне — полторы. — Николас ответил со вздохом, словно стесняясь, что он получал меньше, чем Мэтьюз.

— У меня вы будете получать в два раза больше, согласны?

— А как же! — хором воскликнули они. — Даю тебе еще один шанс... — У Рассказова настолько улучшилось настроение, что он решил пощадить третьего парня. — Ты все еще хочешь услышать голос Большого Стэна или тоже пойдешь работать ко мне?

— Мне бы хотелось услышать, что скажет Большой Стэн! — упрямо повторил парень. Это был не бунт, не желание противоречить остальным, а элементарное упрямство. Он никак не мог себе представить, что это не детские игры и его упрямство может кончиться чем-то страшным для него — настолько добрым и любезным казался этот уверенный в себе господин.

— Как хочешь... — брезгливо поморщился Рассказов, потом протянул свой "магнум" Мэтьюзу. — Пришей его! — кивнул он в сторону Большого Стэна.

— Есть, Хозяин! — Тот взял револьвер и выстрелил в упор. Большой Стэн дернулся в своем кресле. — Теперь ты, Николас!

Тот молча взял в руки оружие и выстрелил прямо в сердце, не обратив внимание на то, что оттуда уже сочится кровь. И снова тело Большого Стэна дернулось.

— Вот и чудненько! — подмигнул Рассказов, потом неожиданно поднял другой револьвер и навскидку, весьма профессионально, выстрелил в третьего парня. Того мгновенно сломало пополам, он попытался что-то сказать, но пуля, застрявшая в позвоночнике, лишила его этой возможности. Через мгновение он был уже мертв. Мэтъюз посмотрел на него с жалостью, а Николас тихо бросил:

— Сам виноват. Хозяин был весьма терпелив и дал ему шанс, который я лично никогда не даю.

— Что ж, кажется, мы сработаемся, — удовлетворенно кивнул Рассказов. — Послушай, Мэт, ты хоть знаешь, для чего сегодня приходил ко мне ваш Хозяин? — неожиданно спросил он.

— Как, вы даже не успели поговорить. Хозяин? — удивленно воскликнул Мэтьюз и так заразительно заржал на весь кабинет, что и остальные, стряхивая с себя напряжение, тоже присоединились к нему.

Несколько минут продолжалось это жуткое веселье на фоне двух трупов, пока Мэтьюз вдруг не перехватил серьезный взгляд Рассказова. Он понял, что новый Хозяин совершенно отличается от предыдущего: с ним шуточки не пройдут. Он резко оборвал смех.

— Извините, Хозяин, не удержался! Мне Большой Стэн действительно говорил, зачем едет к вам... — Он сделал выразительную паузу, внимательно посмотрел на Рассказова, потом на остальных присутствующих, словно спрашивая, стоит ли посвящать их в это дело?

Рассказову очень хотелось услышать интересную, как ему казалось, информацию, но и не хотелось обижать недоверием Красавчика-Стива. Однако Николаса, своего нового работника, он совершенно не знал, а потому находился в некотором затруднении.

Выручил Красавчик-Стив: он прекрасно знал своего шефа и, почувствовав его замешательство, сказал: — Шеф, извините, что вмешиваюсь, но, может, вы с Мэтом перейдете в бар, пока мы с Николасом здесь приберем? Жарко очень, не дай Бог пахнуть начнут, и не только чесноком! — Он поморщился. — Потом неделю запах не выветришь.

— И то правда, пошли дорогой, там и переговорим, заодно и горло промочим... — Рассказов сделал пару шагов к выходу, но остановился и повернулся к Красавчику-Стиву. — Минут через тридцать... — Он вопросительно посмотрел на Мэтьюза.

— Хватит и двадцати, — догадливо подсказал тот.

— Через двадцать, — согласно повторил Рассказов, — когда приберете, вас тоже жду в баре: мне кажется, есть повод отпраздновать. Идем!

— А куда вы трупы сплавляете, в море? — невозмутимо поинтересовался Николас, как только Рассказов с Мэтьюзом вышли.

— Ну зачем же засорять водные просторы? — с ехидным пафосом возразил КрасавчикСтив. — Через полчаса они будут официально сожжены в крематории, а их пепел будет стоять у какой-нибудь бедной вдовы или несчастной матери. — Он изобразил на лице скорбь.

— Как, официально кремируют? — недоуменно воскликнул Николас.

— Ты, приятель, не совсем правильно понял: официально кремируют другого человека, а вместе с ним и наших. — Стив хитро подмигнул и усмехнулся: — Ладно, хватит о безвременно усопших и их похоронах: берись за ноги!

— Стоп! — неожиданно воскликнул Николас, рассматривая тело своего бывшего хозяина. — В чем дело?

— Ничего не понимаю... — Тот озабоченно почесал в затылке.

— Чего ты не понимаешь? — нахмурился Красавчик-Стив, догадываясь, о чем идет речь. Дотошный мужик рассмотрел, что не хватает дырки в теле Большого Стэна.

— Я же стрелял в упор, а здесь только одна дырка... — Он покачал головой. — Выходит, либо мне не доверяют, либо не доверяют Мэтьюзу...

— Что же тебя больше устраивает? — усмехнулся Красавчик-Стив. — Кстати, ты забыл еще об одном варианте. — Каком?

— А когда не доверяют вам обоим... Ты что, мальчик? Дал согласие, и тебе сразу же все блага, почести? Может, тебе еще и медаль выдать?

— Ну чего ты раскипятился? Я ж ничего особенного не сказал... И вообще для меня нет никакой разницы, сколько в нем дырок.

— Вот и хорошо! И впредь никогда не суй свой нос туда, куда не просят! — более миролюбиво заметил Красавчик-Стив. — Давай, хватай за ноги... Стоп! — Он оторвал шпагат, продернутый через петлицу пиджака Большого Стэна.

Пока Стив с Николасом занимались "уборкой кабинета". Рассказов уже разлил по стаканам русскую водку и набросал туда кусочки льда. Он и Мэтьюз сделали по глотку, и Рассказов вопросительно посмотрел на своего собеседника.

— Я знал о том, что он вам испортил одно очень важное дело на Востоке... — начал Мэтьюз. — Можете поверить, я его тоже предупреждал об этом Уоркере, но он ничего не хотел слушать, считал себя человеком, который никогда не ошибается.

— Непогрешим только Господь Бог, но и он иногда ошибается. Продолжай. — Казалось, что Рассказову все это совсем не интересно, что он от всего этого порядком устал.

— Так вот, Большой Стэн вышел на того, кто снабжает вас информацией прямо из ФБР, — после этой фразы Мэтьюз глубоко вздохнул, словно сбросил с себя тяжкий груз.

— Так... дальше! — нахмурился Рассказов. В его глазах появился явный интерес: этот парень слишком много знает для обычного телохранителя.

— Короче говоря, Большой Стэн решил его "подоить". — Шантаж? — Точно так. — И что?

— Тот его послал куда подальше, и тогда Стэн решил предложить вам свой канал переброски наркотиков в Восточную Европу. — Надежный?

— До сих пор все пролетало мухой, а там... кто его знает! — Мэтьюз пожал плечами.

— Ты этот канал знаешь? — как бы между прочим спросил Рассказов.

— Иначе зачем бы я все это рассказывал вам? Я этим каналом и сам пару раз возил груз и, как видите, жив. Теперь вы мой Хозяин и вам решать: закрыть этот кран или продолжать им пользоваться. — Он преданно смотрел в глаза Рассказову, стараясь не показать, что у самого на душе скребут кошки.

Рассказову позарез нужен был канал в Восточную Европу, но что-то в этом Мэтьюзе его настораживало. Он и сам не мог понять что: вроде открытое лицо, лихое начало знакомства... Мэтьюз не задумываясь встал на его сторону, сторону сильного... и все же, все же... Интуиция редко подводила Рассказова, и поэтому он всегда с ней считался. Да, торопиться с выводами не следует: нужно присмотреться, принюхаться, понаблюдать, проверочку сделать, да не одну, а дальше видно будет.

— Что ж, приятель, недаром я сказал, что у нас есть повод отметить нашу встречу и наше, возможно, долгое сотрудничество! — Он широко улыбнулся, подмигнул собеседнику и поднял стакан. — Как мой тост?

— Я об этом и не мечтал даже. Хозяин! — восторженно воскликнул Мэтьюз и даже встал перед сидящим Рассказовым. — Можете поверить, что я для вас землю буду грызть, стану самым преданным человеком! — Казалось, еще минута, и он прослезится.

— Ладно, там видно будет. Выпьем напиток моей родины!

— Как, вы из России? — воскликнул Мэтьюз удивленно.

И вновь Рассказову показалось, что в его голосе слышится какая-то фальшь, словно он только вид делает, будто впервые услышал, что Рассказов из России.

— А разве Большой Стэн не упоминал об этом? — как бы между прочим спросил Рассказов.

— О вас. Хозяин, он вообще старался ничего не говорить... Правда однажды по пьяной лавочке заметил, что с вами нужно держать ухо востро: чуть что и... — Мэтьюэ воздел глаза вверх.

— Что, неужели так и сказал? — Рассказов весело рассмеялся. — Вот так: живешь тихо, мирно, никого не обижаешь, а о тебе такие ужасные байки рассказывают... Скажи, а ты давно с Большим Стэном работаешь? — неожиданно спросил он.

— Нельзя сказать, чтобы очень, но порядочно. — Мэтьюз пытался увильнуть от прямого ответа.

— Знаешь, дружище, когда я задаю вопрос, то на него нужно отвечать точно. — Рассказов говорил тихо, с улыбкой, но от этой улыбки собеседнику стало жутко, словно он столкнулся с коброй!

— Что вы, Хозяин, я и не думал увиливать от ответа! Я сразу хотел сказать, но... — Он хотел пояснить, что Рассказов не дал ему договорить, но подумал, что это еще больше разозлит Рассказова, и закончил мысль совсем подругому: — просто не успел! — В его глазах был испуг, и Рассказову это понравилось. Он покровительственно похлопал Мэтьюза по спине:

— Хорошо, забыли... до поры... — Он долил в стаканчики водки, добавил льда. Все это он делал нарочито медленно, словно в задумчивости. Несмотря на изрядное количество выпитой водки. Рассказов продолжал испытывать собеседника даже в мелочах, и сейчас ему было интересно: ответит ли Мэтьюз на заданный вопрос или сделает вид, что забыл о нем?

Вполне возможно, что Мэтьюз и допустил бы здесь очередной промах, но Рассказов вел себя слишком нарочито, и он не решился рисковать.

— Кстати, я же так и не ответил на ваш вопрос, — как можно спокойнее заметил он. — Работаю я у Большого Стэна... хотя нужно сказать — работал... шесть месяцев, а рекомендовал меня ему... — он сделал эффектную паузу, — ... я сам! — Мэтьюз с вызовом взглянул в глаза Рассказову. Судя по всему, тот не был готов к такому неожиданному ответу и был заинтригован. Он долго смотрел на Мэтьюза, потом не выдержал:

— Каким образом ты ему рекомендовал сам себя?

— Все просто. Мы столкнулись с его ребятами. Я имею в виду двух моих парней, кстати сказать, весьма толковых. В ту ночь мы наведались в один магазинчик, чтобы там разжиться, и когда уже собирались убираться восвояси, нагрянули его ребята. Мы думали, что это копы, а они думали, что копы мы. Постреляли немного: они двоих потеряли, а у нас одного... подранили. А когда разобрались, то выяснилось, что наводчик, который работал на меня, оказывается, снабжал информацией и Большого Стэна... — Он улыбнулся, сделал глоток водки. — Наводчика Стэн убрал, и мы поделились добычей. После чего он предложил работать на него, обещая хорошие деньги, а оказалось... — Он брезгливо махнул рукой...

— Что ж, лишний раз подтвердилось жизненно важное правило: скупость до добра не доводит, — хмыкнул Рассказов. — Что-то наши ребятишки задерживаются... — Не успел он закончить фразу, как дверь распахнулась и на пороге показался Красавчик-Стив. — Разрешите, шеф?

— Вас только за смертью посылать! — хмуро бросил Рассказов и тут же рассмеялся двусмысленности сказанного. — Ну что, отдали последние почести покойным?

— Даже молитву прочитали... за упокой рабов божьих! — Красавчик-Стив изобразил на лице мировую скорбь.

— Вот и прекрасно, можно выпить за их грешные души, — облегченно вздохнул Рассказов. — Присаживайтесь. — Он кивнул на стулья и протянул бутылку водки своему любимчику. — Но может быть, кто-то предпочитает другое?

— Лично я люблю водочку! — потер руками Николас.

— А я мешать не люблю... — поддержал его Мэтьюз. Он был очень рад, что наконец появились эти двое и прервали опасные вопросы Рассказова. А вот почему он так всполошился от этих вопросов, нам еще предстоит узнать...

Сейчас же Рассказов, удовлетворенный беседой со своим новым сотрудником, решил гульнуть. Он уже давно не уходил в "общественный" разврат, довольствуясь своей ЛюбавойУонг, но сейчас расслабился, выпил лишнего, и его понесло.

— А ну-ка. Красавчик, веди сюда моих "курочек", а то совсем застоялись, бедные... — Он по-купечески хлопнул в ладоши. — Кому кого? — спокойно спросил Стив. — Николасу — нашу немку. — Так Рассказов называл свою домоправительницу — мощную, под метр восемьдесят, женщину с бюстом седьмого размера. Красавчик-Стив ехидно хихикнул. — Мэту, мне и себе — на твой вкус.

Хорошо зная шефа, Красавчик-Стив понял, что коль скоро он сам не назвал ни свою Любаву, ни его девушку, то это означало, что их иметь в виду не стоило. Он сразу направился к Гертруде и коротко обрисовал мужика, к которому ей придется направиться по приказу хозяина.

— Наконец-то вспомнил и о своей Гертруде! — пробасила довольная женщина и сразу стала вертеться перед зеркалом. — Я одна буду или еще кого позовете? — поинтересовалась она.

— Ишь, губы раскатала! — рассмеялся Красавчик-Стив, — Что, кровушка совсем застоялась? Ничего, Николас парень крепкий, погоняет от души. Захвати с собой трех пташек, что давно скучают, и к нам: там разберемся!

Вскоре "курочки", возглавляемые мощной Гертрудой, вошли в бар. Заметив, что Хозяин совершенно пьян, Гертруда все взяла в свои руки.

— Женское население просит вас предоставить право быть активными на этот раз нам! Возражения есть? — Она хитро взглянула на Рассказова, зная, что в такие моменты именно это ему больше всего и нравится.

— Желание дамы — закон для настоящего джентльмена! — заплетающимся языком выговорил Рассказов. — Что мы должны делать? — Ничего! — усмехнулась Гертруда. — Как? Совсем?

— Совсем! Более того, кто попытается хоть как-то проявить инициативу, заработает штраф.

— Интересно! — буркнул Рассказов. — И в чем же выражается этот штраф?

— Проштрафившийся должен будет десять минут продержать на руках свою партнершу. — Она с усмешкой взглянула на Николаса, и все, как по команде, тоже посмотрели на него.

— Ай да немка! — воскликнул довольный Рассказов и тут же ткнул пальцем в самую худенькую девушку. — Тебя выбираю!

Счастливая от того, что выбор Хозяина пал на нее, та сразу же бросилась ему на шею.

— Стоп! Еще не все! — остановила ее Гертруда.

— А что? — спросил Рассказов, все больше увлекаясь игрой.

— В задачу партнерш, как вы уже, наверно, поняли, входит еще раздевание партнеров. — Хитра, ничего не скажешь! — Рассказов подмигнул, сразу смекнув, в чем дело.

Красавчик-Стив тоже вспомнил, как с год назад именно он и попался на этой хитрости Гертруды: машинально помог расстегнуть на себе брюки. В тот раз ему пришлось трижды пронести ее вокруг бассейна. Он тут же указал на девушку, которая была чуть-чуть покрупнее той, что выбрал для себя Рассказов: килограммов на шестьдесят. В третьей, с весьма соблазнительными формами, было килограммов на семь-восемь побольше, не говоря о самой Гертруде, весившей далеко за восемьдесят. Вначале, когда Гертруда только посвящала в "правила игры", Николас почти не вслушивался в ее слова и жадным взором пожирал ее аппетитное тело, но когда до него дошел их смысл, его тут же прошиб пот. Но он пересилил себя и спросил шутливым тоном:

— А если проштрафившийся не сможет продержать свою партнершу на руках десять минут?

— О, тогда его ждет наказание от самого Хозяина — бутылка водки из горлышка и залпом? А если и это не получится — еще коечто...

У бедного Николаса весь хмель мгновенно выветрился из головы, и он жалобно переглянулся с Мэтьюзом, словно ища поддержки. Перехватив его взгляд. Рассказов решил пожалеть и его и Гертруду, которой, при таком его состоянии, придется работать вхолостую:

— Может быть, чуть уменьшим дозу? А то пол-литра "Посольской" даже быка с ног свалит! — Он подмигнул Николасу и громко заржал. — Ты Хозяин, ты и решай, — рассудительно заметила Гертруда.

— Ладно, пол-литра так пол-литра! — Он достал из кармана свой "магнум" и выстрелил в потолок. — Начали!

Выстрел прозвучал так неожиданно, что новички, не ожидавшие ничего подобного, вздрогнули и этим вызвали бурное веселье среди остальных, а Мэтьюз отметил про себя, что выстрел был холостым.

Девушки устремились к своим партнерам. Рассказов и Красавчик-Стив незаметно следили за новичками и едва не одновременно воскликнули:

— Попались! Попались! — Рассказов указывал на Николаса, а Красавчик-Стив — на Мэтьюза: тот и другой сразу же стали помогать своим дамам раздеть себя.

— Я же ясно сказала: кто попытается проявить инициативу, получит штраф. — Гертруда ехидно усмехнулась: — Засекай, Хозяин!

— Взяли! — бросил Рассказов, и, когда оба новичка подхватили своих дам, нажал на кнопку секундомера.

Первым, на седьмой минуте, стал сдавать Мэтьюз, но, прекрасно понимая, что пол-литровую бутылку он не осилит, а значит, его будет ожидать еще один, неизвестный штраф, решил держаться до последнего. И тут ему неожиданно помогла партнерша: она обхватила руками его шею и Мэтьюз облегченно перевел дух.

Николасу было намного труднее, потому что Гертруда весила больше и совсем не пыталась прийти ему на помощь. На девятой минуте он рухнул вместе с ней на пол.

Рассказов взглянул на вторую пару и с усмешкой бросил: — Все!

Мэтьюз хотел уже опустить девушку на пол, но та его не отпускала. Чем-то этот парень пришелся ей по душе, и ей не хотелось, чтобы он попал впросак: стоило ему опустить ее до срока, как он сразу бы присоединился к Николасу.

— Ну, девка! — с некоторым огорчением хмыкнул Рассказов, потом повернулся к Красавчику-Стиву: — Сколько натикало?

— Еще шестнадцать секунд. Хозяин! — весело ответил он, радуясь за Мэтьюза, потом начал отсчитывать, как на ринге, только наоборот: — Десять... девять... восемь...

Мэтьюз держался из последних сил и на слове "ноль" медленно повалился на пол. Он выглядел не намного лучше, чем его приятель. Пот градом заливал лицо Николаса, когда он с трудом поднялся на ноги, но все-таки сумел заставить себя улыбнуться:

— Где та бутылка, которую я должен трахнуть? — тяжело дыша, бросил он.

— Молодец! — ухмыльнулся Рассказов. — Вот! — Он протянул ему поллитровку "Посольской".

Взяв ее, Николас потянулся за стаканом, но Рассказов покачал головой. — Из горла и без остановки! — О'кей! Эх, вспомним молодость! — воскликнул Николас, быстро раскрутил водку в бутылке, потом запрокинул голову и стал вливать жидкость в рот, не прикасаясь к губам горлышком. Водка винтом исчезала в нем, и Рассказов восхищенно воскликнул: — Во, дает! Наш человек! Когда он полностью опустошил бутылку, Рассказов похлопал его по плечу: — А ты настоящий боец!

— Конечно! — буркнул тот, и это было его последнее слово. Он снова рухнул на пол, и Гертруда, по знаку Рассказова, подхватила бедного Николаса и потащила к себе.

— Хозяин, я могу спросить? — продолжая тяжело дышать, произнес Мэтьюз. — Валяй!

— А если бы он не справился с бутылкой? — Тогда продолжил бы платить штраф, — заметил Рассказов. — Каким образом?

— Русской рулеткой! — Он усмехнулся. — Знаешь о таком испытании? — Один патрон в барабане? Жестоко! — А что, отличный способ проверить свою судьбу, — вмешался Красавчик-Стив. — Лично я готов попробовать!

— Ты не чокнулся, приятель? — деланно встревожился Рассказов.

— А я везунчик! — задиристо воскликнул тот. — Стреляй, Хозяин! Вручаю вам свою жизнь и судьбу, — пропел он, дурачась.

— Как хочешь! — Тот пожал плечами, высыпал все патроны, потом вставил один, крутанул барабан и направил револьвер на КрасавчикаСтива. — Не передумал? — Нет!

— Ну и дурак! — поморщился Рассказов и нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, и Красавчик-Стив согнулся в три погибели, потом с болью взглянул на Рассказова:

— Вы были правы. Хозяин! — выдавил он и ткнулся носом вперед.

Растерянный Мэтьюз смотрел на распростертое тело Красавчика-Стива и не знал, как реагировать на случившееся. — Я ж предупреждал его, не так ли? — вздохнул Рассказов с огорчением. — Да, но...

В этот момент Рассказов не выдержал и громко засмеялся. Мэтьюз с недоумением посмотрел на него, но в этот момент раздался и смех "покойника". — Ну и шутки у вас. Хозяин! — Неужели ты мог подумать, что я стану убивать своих? — Рассказов испытующе глянул ему в глаза. — И, мне кажется, ты заметил, что патроны были холостые, не так ли?

— Когда вы стреляли в первый раз, то мне так показалось, — прямо ответил Мэтьюз. — Но когда Красавчик так реально сыграл, то я засомневался...

— Видите, Хозяин, я вам давно говорил, что в моем лице сцена потеряла гениального артиста! — хвастливо заметил Стив.

— Может, хочешь всерьез попробовать? — Рассказов прищурился.

— Что вы. Хозяин?! — воскликнул Красавчик-Стив. — Я же шучу!

— Так и я шучу! Давай тостуй! — Он подмигнул и как-то странно посмотрел на Мэтьюза.

Он не может по-другому

Савелий вышел из подъезда и был приятно удивлен тем, что находится почти в центре Москвы. Он не лукавил, когда сказал "ночной бабочке", что ему было хорошо с ней. И не столь важно, по каким причинам: хорошо и хорошо! Сейчас он вспомнил, что за инцидент был с ним в том заведении, куда она его затащила. Кажется, это было дорогое заведение, валютное.

Савелий неожиданно подумал, что, возможно, он напрасно так доверился этой приятной, но совершенно незнакомой девице. Он сунул руку в карман и вытащил бумажник. Нет-нет, он совершенно бы не расстроился, если бы обнаружил его пустым: то, что он получил от нее, было гораздо дороже денег. Просто ему было интересно, оставила ли она ему хоть что-нибудь на дорогу? И сколько она взяла с него за то, что ему было так хорошо?

Савелий помнил, что у него было порядка двухсот долларов. Как же он удивился, когда обнаружил все деньги на месте! Неужели эта девица говорила правду? Ладно, нужно будет както компенсировать ее потерянное время, а сейчас, когда в памяти всплыли вчерашние мысли, он понял, что ему нужно делать.

Телефонных будок не было видно, и он решительно вошел в метро, где сразу же увидел несколько автоматов. Бросив в один из них жетон, Савелий быстро набрал номер.

— Михаил Никифорович? — спросил он, услышав знакомый голос.

— Слушаю вас, капитан! Чем могу помочь? — приветливо ответил помощник Богомолова.

— Мне необходимо срочно переговорить с шефом.

— Минуту, попытаюсь узнать: у него сейчас люди... — Савелий слышал, как полковник докладывал по селектору. — Сейчас Константин Иванович возьмет трубку.

— Слушаю! — сухо проговорил генерал. То ли он был весь в делах, то ли не мог простить того разговора.

— Доброе утро, Константин Иванович, — деловито сказал Савелий. — Первым делом хочу извиниться.

— Принимаю. Кстати, те сотрудники под арестом.

— Я нисколько не сомневался в вас. — Ну спасибо! — обиженно воскликнул генерал. — Какие проблемы, капитан? — Мне необходимо срочно с вами повидаться. Было в его голосе что-то такое, из-за чего Богомолов не решился отказать ему. Дела могут подождать. Чуть подумав, он коротко бросил: — Пятнадцати минут тебе достаточно? — Вполне!

— Отсчет начнется через двадцать минут. — Понял! — Савелий бросил взгляд на часы: на метро он явно не успевал. К счастью, машину удалось поймать довольно быстро. До назначенного времени оставалось две минуты, когда он вошел в приемную Богомолова. Там было многолюдно, но Михаил Никифорович тут же сказал: — Константин Иванович ждет вас.

— Спасибо! — Под недоуменно-любопытные взгляды майора и двух полковников Савелий пересек приемную и открыл дверь в кабинет. — Разрешите, Константин Иванович?

— Входи, Савелий. — В глазах генерала было легкое беспокойство: что придумал этот неугомонный парень? Судя по всему, он пришел с какой-то идеей. — Садись и рассказывай!

— Константин Иванович, прошу меня извинить, но я вынужден отказаться от вашего столь лестного предложения. — Савелий вытащил из внутреннего кармана свое служебное удостоверение и решительно положил его перед генералом.

Такого поворота Богомолов явно не ожидал и несколько минут молча смотрел на красные "корочки", словно пытаясь что-то понять. Неужели он ошибся в Савелии и тот решил найти себе более спокойное место?

— Судя по твоему серьезному тону, уговаривать тебя — бесполезная трата времени. Но позволь, дружок, тебя спросить: чем думаешь заняться?

— Работать... с вами! — спокойно ответил Савелий и недоуменно пожал плечами, словно говоря: "Это же само собой разумеется".

— Ничего не понимаю! — Богомолов встал, обошел вокруг стола и сел в кресло напротив Савелия. "С этим парнем действительно не соскучишься", — подумал он и коротко бросил: — Говори!

— Я согласен работать с вами, но контактировать буду только с тремя людьми: редко с Вороновым, еще реже с вами, и в самом крайнем случае — с генералом Говоровым. Для всех я — уволился! Никаких приказов, никаких документов: все должно быть уничтожено. Савелий Кузьмич Говорков должен исчезнуть даже из архивов, как в свое время исчез бывший генерал КГБ Рассказов.

— И появится другой человек с новой легендой? — подхватил генерал и тут же добавил: — Но что тебе это даст, если твое лицо известно даже за границей?

— А это уже второй этап подготовки! — воскликнул довольный Савелий. — Не понял? — нахмурился Богомолов. — Я же сказал вам, что Савелий Говорков должен исчезнуть, словно его и не было! — Он решительно взмахнул рукой.

— Пластическая операция? — неуверенно протянул Константин Иванович.

— Так точно. Я хочу начать работать автономно! Слишком много я задолжал тем, кто ушел в иной мир после контактов со мной.

— Не нужно себя казнить, Савелий. В том нет твоей вины! — попытался успокоить его Богомолов.

— Есть или нет, Бог рассудит, я знаю только одно: не встреть они меня на своем пути, остались бы в живых, — с грустью выдохнул Савелий.

— Ты хочешь мстить? — нахмурился генерал. — Нет, Константин Иванович, это было моим первым и ошибочным решением. К счастью, я это вовремя осознал. Как сказал мне мой Учитель, "НЕ МСТИТЬ, НО НАКАЗЫВАТЬ ЗЛО!"

— Что ж, видно, твой Учитель был очень мудрым человеком. Что требуется от меня? — Интонация генерала сразу стала деловой. Тот, кто его знал, понял бы сразу, что Богомолов уже принял то, что предложил Говорков, знает, как ему помочь, но сначала хочет выслушать своего собеседника.

— Вы как-то говорили, что у вас есть знакомый мастер по пластическим операциям?

— Да еще какой! Нисколько не преувеличу, если скажу, что во всем мире вряд ли найдется специалист лучше, чем он.

— И это значит, что он известен и за границей? — с иронией добавил Савелий.

— А как же! — воодушевленно начал Богомолов, но тут же горячо запротестовал: — Можешь быть совершенно спокоен: за этого человека я могу поручиться головой!

— Извините, Константин Иванович, я, конечно же, ценю ваше мнение, как, впрочем, и вашу голову, но... — Он столь красноречиво поморщился, что Богомолову ничего не оставалось, как только спросить его:

— Тогда что ты предлагаешь? Если ты, как я понял, не доверяешь ему, то каким образом он сможет проделать операцию?

— Я все продумал: ваш чудо-мастер сделает операцию, но никогда не увидит окончательного творения своих рук. И это мое безоговорочное условие. — Голос Савелия звучал твердо и решительно.

— Ты хочешь сказать, что доктор, проделав такую сложную операцию, должен будет отказаться от послеоперационного лечения? Ты что, не представляешь, как это опасно для тебя? — Богомолов смотрел на него как на умалишенного.

— Представляю, — с усмешкой ответил Савелий. — Этот доктор будет знать, каким я был до операции, а другой, который продолжит лечение, будет знать, каким я буду после операции! Если же лечение будет протекать без осложнений, то и он не увидит окончательного результата. И, конечно же, никаких снимков: ни до, ни во время, ни после операции... И еще: врачи не должны знать друг друга.

— Ну и задачку ты мне подкинул: чувствуется, ты действительно серьезно подготовился к этому разговору... — задумчиво протянул генерал, а про себя вынужден был признаться, что голова у этого парня предназначена не только для головного убора.

— Речь идет о моей жизни, — тихо и очень серьезно добавил Савелий. — Я совершил немало ошибок, пора стать более осторожным, что ли... Не бросаться, очертя голову, а сначала все тщательно продумывать... — Он запнулся и с улыбкой добавил: — Конечно при условии, что на это есть время.

В этот момент в кабинет заглянул Михаил Никифорович.

— Извините, Константин Иванович, вы просили напомнить про совещание...

Генерал недовольно взглянул на него, хотел, видно, ругнуться, но вовремя вспомнил, что действительно просил об этом.

— Спасибо, сейчас выезжаю! — буркнул он, и Михаил Никифорович тут же прикрыл дверь. Богомолов повернулся к Савелию. — Ты чем сейчас занят?

— В общем, ничем... — пожал плечами Савелий, не понимая, к чему клонит генерал.

— Вот что... — Богомолов поднялся с кресла, ударив себя по коленям. — Дождись меня. Совещание очень важное, и я обязан там быть, но это на час-полтора, не более... — Он снова внимательно посмотрел на Савелия и задумчиво добавил: — Это очень интересно! Очень! — Конечно я дождусь вас. — Можешь прямо в моем кабинете... А чтобы провел время с пользой... — Генерал подошел к сейфу, открыл его и вытащил оттуда какую-то папку с документами. — Поизучай пока!

С первых же страниц Савелия охватил настоящий азарт, какого он давно не испытывал. В папке была пара десятков листков, написанных от руки и, судя по всему, содержавших мысли самого генерала. Речь шла о мобильной, строго засекреченной группе по борьбе с организованной преступностью. Она должна была выполнять только самые важные и самые опасные задания, на мелочи не размениваться.

Савелия поразило то, что эта группа, обладая исключительными правами при выполнении заданий, становилась совершенно незащищенной даже при небольших провалах: она не имела никакого официального статуса, как бы и не существовала вовсе. Все члены группы снабжались самыми технически совершенными и весомыми документами, но все они сохраняли свою силу только до провала. Случись что, и все эти документы моментально аннулировались, и провалившийся член группы должен бы сам выбираться из создавшейся ситуации.

Нужно заметить, что все, изложенное Богомоловым, Савелия вполне устраивало. Именно об этом он и размышлял в последнее время. Конечно, замыслы генерала нуждались, с его точки зрения, в доработке, по в основном все было правильно.

Савелий взял со стола генерала чистый листок бумаги, ручку и стал набрасывать свои поправки к проекту. Он так и написал в заглавии: "Поправки", однако, подумав, решил, что это будет не совсем корректно по отношению к Богомолову. Чуть поразмыслив, взял другой лист, вывел: "Дополнения".

Что не устраивает его в этом проекте? То, о чем он только что говорил с Богомоловым: документы. Если он так серьезно готовит свое исчезновение, то как же можно быть уверенным в документах, которые пройдут с добрый десяток рук?

И снова Савелий задумался: как ни крути, а документы действительно нужны. Без них, как говорится, и не туды и не сюды. А коль скоро обойтись без документов невозможно, то нужно подумать, как максимально уменьшить риск.

Есть! Савелий даже вскочил со стула, обрадовавшись простоте решения. Необходимо договориться с Богомоловым, чтобы подготовили различные документы без указания данных. Конечно, риск остается, потому что все документы обязательно имеют свой номер, но это будет иметь значение только при провале. Тогда уже никакая бумага не выручит, придется применять метод Бондаря, "сухариться" вчистую, то есть выдавать себя за другого.

Теперь второе: в проекте Богомолова речь идет о группе, а Савелий хочет работать один: достаточно он принес несчастий другим людям. Нужно продумать систему контактов с однимдвумя связными. Савелий уже решил, что тем, кто станет осуществлять не только связь с Органами, но и помогать ему, будет его названый брат — Андрей Воронов, а в качестве запасного варианта — бывший учитель Савелия, генерал в отставке Говоров.

Савелий задумался. Обычно самым слабым звеном в таких делах является система связи, именно здесь чаще всего и случаются проколы. Необходимо придумать что-то очень оригинальное, безопасное и простое. Во-первых, все контакты должны быть сведены к минимуму, а вовторых, быть только односторонними, то есть с его стороны. Возможно, ему самому будет грозить смертельная опасность, но даже если об этом можно будет известить Органы, о возможности их вмешательства нужно просто забыть и, как говорится, положиться на волю Господа. Это отчасти и к лучшему: он сам постоянно будет в боевой готовности.

А теперь нужно все подытожить. Савелий взял лист бумаги и стал быстро записывать свои дополнения.

Когда он закончил и внимательно все прочел, то остался доволен. Теперь нужно подумать о "соучастниках". Он подошел к генеральскому столу и набрал номер Воронова.

— Братишка, ты сейчас очень занят? — спокойно спросил он.

— Савка? — В голосе Воронова чувствовалось волнение. — Ты где это пропадал? Что-нибудь случилось? Мог бы и раньше позвонить.

— Извини, братишка... А почему обязательно должно было что-то случиться?

— Да нет... — Андрей явно смутился. — Я просто хотел...

— Брось, Андрюша. Думал, что я могу накуролесить? Так и скажи.

— Если ты вчера и накуролесил, я не стану тебя осуждать, — на полном серьезе ответил Воронов.

— Оставим эту тему, Андрюша! — тихо, но твердо сказал Савелий.

— Как скажешь, братишка, — наигранно-весело бросил Воронов. — Какие проблемы? — Он почти успокоился, когда понял, что никаких неприятностей не произошло, во всяком случае, пока...

— Если у тебя есть время и даже если его нет, жду тебя в кабинете Богомолова.

— Богомолова? — удивился Андрей. — Константин Иванович рядом? — Он даже перешел на шепот, словно боясь, что генерал его может услышать. — Нет, я один. — Сейчас буду. Все?

— Все! — ответил Савелий, потом вновь набрал номер, на этот раз — Говорова.

— Порфирий Сергеевич дома? Это Савелий Говорков!

— Здравствуй, Савушка, — ласково проговорила жена Порфирия Сергеевича. — Как ты, милый? Что-то случилось? — В ее голосе послышалось беспокойство.

— Спасибо, все в норме, — бодро успокоил ее Савелий. — Просто необходимо повидаться!

— Ну и слава Богу! — облегченно вздохнула она. — Сейчас позову...

— Да? — услышал Савелий усталый голос генерала и почувствовал себя несколько виноватым. — Привет, сержант! Очень внимательно слушаю, Савушка. В чем проблемы?

— Никаких проблем! — тут же заверил Савелий. — Вы что, плохо себя чувствуете, или это связано с внучкой?

— Что связано? — не понял Порфирий Сергеевич.

— Ваш усталый голос...

— Да нет, все в норме. Ты-то как? — Говоров явно не хотел продолжать болезненную тему, которую затронул Савелий. — У меня все "хоккей"!

— Куда я должен приехать? — неожиданно спросил Говоров. — Какой же вы, право... — Савелий удивленно покачал головой. — Столько лет вас знаю и никак не могу привыкнуть... И как вам удается читать мысли?

— Поживи с мое — научишься! — усмехнулся старый генерал. — Я очень рад, что ты пришел в себя. Что еще надумал? — Он прекрасно понял, что Савелий придумал что-то интересное, иначе не стал бы звонить.

— Я в кабинете Богомолова... — начал Савелий, но Говоров его тут же перебил: — Дай-ка мне его.

— Его пока нет, он на совещании, но скоро будет... Попросить Михаила Никифоровича о машине?

— Нет, я на своей. — Генерал сделал небольшую паузу и задумчиво проговорил: — Неужели я дожил до этого дня?.. Минут через пятнадцать буду. Воронов уже едет? — Теперь он окончательно понял, что идея, которую они с Богомоловым обдумывали столько времени, наконец-то сдвинется с мертвой точки.

— Откуда... — начал с удивлением Савелий, но Говоров снова его оборвал: — Не будем терять времени, сержант. Еду! И действительно, не прошло и двадцати минут, как в кабинет постучали. — Открыто!

Снова раздался настойчивый стук. — Да открыто же! — с раздражением сказал Савелий, быстро подошел и распахнул дверь. Перед ним стояли смеющиеся генерал Говоров и Андрей Воронов.

— Разрешите, гражданин начальник? — вытянулся Воронов.

Савелий похлопал Воронова по плечу и снисходительно сказал: — Вольно! Проходите, товарищи! В этот момент за спиной Говорова Савелий увидел, как в приемную вошел Богомолов и обратился к ожидающим его двум полковникам:

— Прошу извинить, у меня сейчас экстренное совещание. Если что-то срочное — дождитесь, если что-то подписать, то готов прямо сейчас. Или запишитесь у моего помощника: Михаил Никнфорович вам позвонит и назначит встречу.

Один полковник направился к Михаилу Никифоровичу, а второй подошел к генералу с какойто бумагой. Генерал быстро пробежал ее глазами.

— Не возражаю, — кивнул он, подошел к столу помощника и быстро подписал. — Спасибо, Константин Иванович! — Не за что, хорошего вам отдыха. Жене привет. Как сыну служится?

— Вроде не жалуется. И как вам удается все запоминать, у вас же столько народу бывает? — удивился полковник.

— Служба такая! — подмигнул Богомолов и быстро вошел в свой кабинет, тщательно прикрыв за собой дверь. — Судя по всему, наш герой не терял времени даром, пока я скучал на совещании?

— Так точно, товарищ генерал! — бодро доложил Савелий. — Что ж, слушаю тебя, Говорков. — Может, мне начать все сначала, чтобы и остальным было понятно? — предложил Савелий. Богомолов согласно кивнул.

Четко, не упуская ни одной детали, Савелий изложил идею Богомолова, присовокупив и свои дополнения.

Богомолов чуть поморщился и не без обиды в голосе произнес:

— Ничего себе — дополнения! Можно сказать, все перелопатил. — Согласись, Костя, все действительно стало намного проще и толковее, — с улыбкой сказал генерал Говоров.

— Что ж, хотя и без особой радости, но должен согласиться с тобой. — Богомолов повернулся к Савелию: — Молодец, дружище, должен признать, что времени ты здесь зря не терял. Но и мне удалось кое-что сделать. Я связался с Альбертом Ивановичем, помнишь, я говорил тебе об этом специалисте по пластическим операциям. — Ну и? — нетерпеливо спросил Савелий. — Хотя у него и есть некоторые сомнения, но в целом он принял твои условия и даже кое-кого порекомендовал для наблюдения за тобой после операции. — Генерал внимательно посмотрел в глаза Савелию и тихо спросил: — Ты все твердо решил? Еще не поздно дать задний ход, тебя за это никто не будет осуждать.

— Нет для меня заднего хода, Константин Иванович, — сказал он твердо и совершенно спокойно. — Самое главное, чтобы все прошло, как задумано.

— Да, здесь любой, даже самый небольшой прокольчик может стоить тебе жизни. Савка! — Воронов с грустью покачал головой, но в его глазах читалась белая зависть. — Ничего, братишка, прорвемся! — И когда? — спросил Говоров. — Когда ложиться на операцию? — переспросил Богомолов. — Да хоть завтра!

— Вот и прекрасно! Значит, завтра, чего тянуть? — решительно сказал Савелий, затем медленно опустил на стол сильные узловатые руки, словно ставя окончательную точку в разговоре.

— Но нужно же подготовиться! — воскликнул Воронов. — А что тут готовиться? — пожал плечами Савелий. — Зубную щетку взять, да мыла кусок.

— А вот здесь, крестник, ты не прав! — со вздохом заметил Говоров. — А ты подумал о том, что прежде всего нам с Константином Ивановичем нужно все подготовить: документы сделать, архивы почистить, организовать твои похороны...

— Какие похороны? — нахмурился Савелий. — А как ты думал исчезнуть? Иной способ сразу же насторожит твоих "друзей", это только увеличит возможность прокола.

— Я как-то не подумал об этом... Теперь придется решить, как я "умру" и каким способом оповестить нужных людей о моей "безвременной кончине".

— Теперь тебе ясно, что завтра ты в больницу не ляжешь? — с улыбкой спросил Говоров. — Куда уж яснее!

— Значит, давайте подытожим, — деловито предложил Богомолов. — В целом все ясно, не так ли? Все дружно кивнули.

— Каждому продумать и представить свой вариант "смерти" Савелия! В случае необходимости связываться со мной в любое время, — серьезно сказал Богомолов...

Савелий бесцельно шел по городу и размышлял над странностью жизни. Кто еще способен поступить так, как поступил сегодня он? Имея отличную работу, перспективы, хорошую стабильную зарплату. Он отказывается от всего — ему, видите ли, захотелось приключений... Имеет ли он, простой смертный, право не только выносить приговор, но и приводить его в исполнение? Да, он был призван стать солдатом, защитником своей страны. Для того чтобы стать хорошим солдатом, ему пришлось научиться убивать! Савелий преуспел в этом: он стал профессиональным бойцом, с которым врагу лучше не встречаться. Он владеет всеми видами оружия, но может великолепно обходиться и без него. Благодаря своему Учителю, он знает на теле свыше двух десятков точек, при воздействии на которые человек может потерять сознание, а то и лишиться жизни.

Да, он стал профессиональным убийцей, но разве он убивает кого-нибудь просто так? Разве он хоть раз применил свое умение против невиновного человека? И сейчас он хотел наказать ВИНОВНЫХ. У них нет никаких правил, никакого понятия о чести, порядочности! Не задумываясь они убивают любого, кто может встать у них на пути. Никто из них даже на секунду не задумается поднять руку на ребенка, старика, женщину! Так почему он должен их жалеть?

А что сейчас происходит с людьми в стране? Да что там в стране, в мире. Разгул преступности, порока! Невозможно выйти на улицу, причем уже и в дневное время: могут взорвать магазин, в который вы пришли что-то купить, автобус, вагон метро, в котором вы едете! Вас могут спокойно отравить, продав вам некачественный товар, причем продавцам заведомо известно, что люди могут погибнуть.

Законы перестали действовать, законодателям не до народа: они занимаются дележом власти. Милиция работает все хуже и хуже, и не потому, что теряет свой профессионализм — у многих опускаются руки: они ловят преступников, но до суда зачастую просто не доходит, а если всетаки доходит, то и там большие деньги могут повернуть все с ног на голову. А если ни суды, ни законы не могут справиться с преступниками, то этим должны заняться профессионалы. Если бы правительство было поумнее, оно давно бы обратилось за помощью к "афганцам", которые сумели бы оказать существенную помощь стране. Но кое-кому это невыгодно! А эти "кое-кто" стоят у руля и никому не позволят направить судно в ту сторону, куда им не нужно.

Вот и выходит, Савелий, кто, если не ты? Да, именно ты и должен стать и прокурором, и адвокатом, и судьей, и палачом! И единственное, на что ты не имеешь права, так это на ошибку! Ты всегда должен быть уверен в том, что поступил правильно и справедливо. Только в этом случае сможешь оставаться ЧЕЛОВЕКОМ! А люди скажут тебе огромное спасибо, хотя вполне возможно, никогда не узнают твоего имени... Но это ли важно для тебя?

На душе стало спокойно: он принял решение! Он не может по-другому. По-другому — значит, против совести!

Друзья и враги Савелия

Майкл Джеймс несколько дней не находил себе места. Его мысли все время возвращались к человеку, на разработку легенды которого пришлось затратить столько сил и энергии.

Свою идею Майкл вынашивал несколько лет, но только месяцев восемь назад, когда он повстречался с этим человеком, решился воплотить ее в жизнь. Он давно подбирался к Рассказову, но всякий раз его попытки оканчивались неудачей, словно сам Бог подсказывал тому, что его поджидает опасность. И чем больше ловушек Майкла ему удавалось избежать, тем сильнее Майкл ненавидел этого человека. Вскоре Майкл понял, что пока ему не удастся упрятать Рассказова за решетку, он не сможет спокойно жить.

Восемь месяцев назад к нему в отдел из Майами перевели молодого инспектора; там оставаться ему было нельзя: могла сорваться важная операция, разрабатываемая его коллегами. Ему пришлось участвовать в задержании парня, которого неожиданно выпустили досрочно из тюрьмы. Он мог опознать инспектора, внедрившегося в группу торговцев наркотиками. Конечно, можно было уйти на некоторое время в подполье, но инспектора это не устраивало, и, как только ему предложили на время перейти в Международный отдел по борьбе с наркобизнесом при ФБР, он ни секунды не раздумывал.

Перед тем как встретиться с ним лично, полковник Джеймс очень внимательно изучил его досье и проникся к нему симпатией. Отличные характеристики: великолепное владение боевыми искусствами, умение самостоятельно принимать решения, незаурядные актерские способности. Последнее качество привлекло наибольшее внимание полковника. Для успешного выполнения того, что задумал Майкл, был крайне необходим именно такой человек, как этот парень из Майами.

Анатоль Дюморье был французом по происхождению, но всю жизнь прожил в Америке. Его отец, актер Валери Дюморье, около тридцати лет назад приехал покорять Нью-Йорк. На родине он шесть лет мыкался по небольшим театрам, перебиваясь рольками типа "кушать подано".

Приехав в чужую страну с небольшим чемоданчиком и понимая, что без хорошего костюма нечего и соваться к театральным агентам, он устроился в захудалое бистро посудомойщиком. Платили ему мало — у Валери не было вида на жительство.

Вскоре его перевели в официанты. И тут Валери повезло: в один прекрасный вечер какой-то подвыпивший посетитель стал пьяно жаловаться ему на судьбу: все его бросили, не уважают, жена забрала детей и ушла к другому... и тому подобное. Валери терпеливо выслушивал болтовню этого бедняги, надеясь на хорошие чаевые. Он действительно их дождался, но не в этом дело: посетитель случайно сболтнул, что "если бы его жена не была такой сучкой", то он бы смог озолотить ее, потому что знает ответ на вопрос, который будет задан в завтрашней телевизионной викторине. Валери не составило особого труда вытянуть из него все, что нужно.

На следующий день Валери взял себе выходной и уселся перед телевизором, держа на коленях телефон. И его звездный час настал: пьяный не был выдумщиком и действительно сказал правду. А дальше все было как в сказке: он сразу же дозвонился и оказался первым, кто сообщил правильный ответ. Ведущий телевикторины был настолько поражен, что некоторое время не мог прийти в себя. Вполне возможно, что ответ на весьма трудный вопрос должен был дать совершенно другой, "свой" человек, но, к счастью для Валери Дюморье, передача шла в прямом эфире, ее смотрели несколько десятков миллионов телезрителей, и ведущий после рекламной паузы, во время которой он посоветовался со своим руководством, был вынужден объявить о том, что победителем викторины стал Валери Дюморье.

А далее на счастливчика Дюморье все посыпалось как из рога изобилия. Валери получил приз в сто тысяч долларов и бесплатный круиз в Европу на огромном белоснежном океанском лайнере. Но и на этом счастливые неожиданности для него не окончились. Во время вручения главного приза на него обратил внимание один из известнейших продюсеров Голливуда и предложил ему сняться в телевизионном фильме, съемки которого происходили во время круиза. Там Валери познакомился с актрисой, которая стала его женой. Вскоре у них родился сын.

От своего отца Анатоль унаследовал актерское дарование, привлекательную внешность, уживчивый характер и дружбу с госпожой Фортуной. В то время многие подростки увлекались игрой в сыщиков, но если у других ребятишек это так и осталось игрой, то Анатоль решил посвятить этому всю свою жизнь. Он закончил с отличием полицейскую академию и был направлен на работу в полицию Майами.

Лейтенант, под началом которого он работал, сразу обратил внимание на его незаурядные актерские данные, находчивость и смелость, и решил задействовать его как "подсадную утку", то есть внедрить в преступную среду. После нескольких успешных операций Анатоль заслужил уважение коллег и начальства.

В качестве "подсадной утки" его решил использовать и Майкл. Так Анатоль Дюморье стал телохранителем Большого Стэна под именем Мэтьюз.

Мэтьюз-Анатоль вернулся от Рассказова в свою квартиру и стал тщательно анализировать произошедшие события.

Когда он, сидя в машине, увидел КрасавчикаСтива, то моментально почувствовал, что за его появлением преследуют либо серьезные неприятности, либо шанс на удачу. Интуиция его не подвела. Войдя в кабинет Рассказова, он сразу же понял, что с Большим Стэном случилось непоправимое. За полгода Мэтьюз хорошо изучил характер шефа. Тот никому до конца не доверял, а потому никогда бы не дал себя связать, даже с целью розыгрыша. Значит, он мертв, хотя Рассказов и пытается выдать его за живого. Мэтьюз должен был признать, что эта работа выполнена отлично: очки, кляп, тщательно обмотанная вокруг тела веревка... Но именно эта тщательность и заставила Мэтьюза засомневаться.

Когда Рассказов заговорил, Мэтьюз уже принял решение и потому, не колеблясь ни секунды, выстрелил в Большого Стэна. Когда его тело вдруг дернулось, Мэтьюз почувствовал, как по спине потекла струйка холодного пота. Неужели это он застрелил человека? Но в тот же момент он заметил шнур, ведущий под стол Рассказова.

Трудно сказать, сумел ли Николас заметить то, что заметил Мэтьюз, но выстрелил он в Большого Стэна тоже не задумываясь. И только по испарине на лбу и по чуть дрожащей руке Мэтьюз понял, что тому пришлось сделать над собой существенное усилие. Мэтьюз подумал: если Николас решит стрелять в Рассказова, надо опередить его, выбив из его руки револьвер. Это было бы самым лучшим доказательством преданности новому Хозяину. К сожалению (но к счастью для себя), Николас выстрелил в покойника и потому остался в живых.

Когда Рассказов предложил уединиться, сразу же ухватившись за намек Мэтьюза, тот подумал, что первый свой раунд с Рассказовым он сумел выиграть. Но дальше он допустил досадный промах, заострив внимание Рассказова на том, что не очень давно работает на Большого Стэна. Однако легенда, которую он поведал, была весьма правдоподобна.

На самом же деле все было так: осведомитель сообщил в полицию о готовящемся ограблении ювелирного магазина. Рапорт попал в отдел Майкла Джеймса. Когда Майкл узнал, что в ограблении замешаны люди Большого Стэна, то моментально решил: надо самим инсценировать ограбление и внедрить таким образом Мэтьюза к Большому Стэну, который, как было известно, являлся партнером Рассказова. Хозяину магазина предложили на час отпустить сторожей под любым предлогом, а ценности изъять из сейфов. Вместо них были положены куда более скромные побрякушки, конфискованные ранее у других преступников.

Все прошло довольно гладко, если не считать двух убитых боевиков Большого Стэна. Но это была их вина: они ничего не захотели слушать и тут же стали стрелять. Мэтьюзу ничего не оставалось делать, как открыть ответный огонь, чтобы защитить свою жизнь и жизнь своих коллег. С их стороны, к счастью, никто не пострадал.

Легенда сгладила настороженность Рассказова, но Мэтьюз чувствовал, что этого не было достаточно. Рассказов сильный и очень опасный противник, к тому же отличный психолог. Как хорошо он знает человеческие слабости! С ним нужно быть максимально осторожным: один неверный шаг, да что там шаг — жест, взгляд — и... Мэтьюз всем нутром ощущал, что Рассказов к нему присматривается и вряд ли в дальнейшем оставит его без внимания.

Возвращаясь домой, Мэтьюз, продолжая изображать прилично подвыпившего человека, исподтишка оглядывался, но наблюдения либо не было, либо его вел профессионал, которого непросто обнаружить.

Чтобы исключить случайность, которая могла бы раскрыть Мэтьюза, они с Майклом уговорились без крайней необходимости не общаться даже по телефону.

Три месяца назад Мэтьюз случайно услышал о подготовке Большого Стэна к операции в Афганистане. Ему удалось узнать о каком-то важном грузе, которым необходимо овладеть, и о том, что возглавлять эту экспедицию поручено Уоркеру.

Посчитав, что сведения действительно важные, он тут же позвонил по условленному номеру и получил за эту информацию благодарность от Майкла. Полковник послал по адресу, сообщенному Мэтьюзом, своих людей, но они опоздали: там уже никого не было, хотя хозяйка подтвердила, что у нее проживали на ранчо несколько "спортсменов", но вчера съехали. Куда? Не знает...

И вот сейчас, после злополучной промашки во время разговора с Расскаэовым, Мэтьюз пытался продумать, как войти с ним в доверительные отношения. Конечно, они с Майклом точно просчитали ход с каналом на границе: судя по всему, информация о том, что Рассказов заинтересован в таком канале, оказалась верной. Как заблестели его глазки, когда он услышал о такой возможности! Так ничего путного и не придумав, Мэтьюз, продолжая сомневаться в правильности решения, все-таки набрал номер Майкла.

— Простите, пожалуйста, куда я попал? — произнес он пароль.

К счастью, полковник оказался на месте. — Что-то случилось? — сразу спросил Майкл, опустив отзыв, но тут же, понимая, что эмоции здесь неуместны, он все-таки произнес условную фразу: — Вы попали в самую точку!

— Пока ничего не случилось, но хотелось бы посоветоваться, — вздохнул Мэтьюз и постарался во всех подробностях рассказать о последних событиях.

Полковник ни разу не перебил его, и как только тот окончил свое повествование, сказал:

— Поздравляю тебя. Не зря мы столько трудились! И мне кажется, ты несколько преувеличиваешь опасность...

В этот момент Мзтьюз неожиданно хмыкнул. — Я что-то не то сказал? — нахмурился полковник. — Нет-нет, просто мне смешно стало потому, что мой прежний начальник мне все время говорил, что я недооцениваю противника, а вы говорите, что я его переоцениваю.

— Вполне возможно, что я, обрадовавшись твоему успешному внедрению в окружение Рассказова, чуть притупил бдительность, а ты и в самом деле прав... — Майкл сделал паузу, потом сказал: — Что ж, ничего не поделаешь, придется пойти на пару ходок через наш "коридор".

— Как, вы хотите дважды помочь преступникам ввезти наркотики в страну, хотя бы и чужую? — воскликнул Мэтьюз.

— Возьмите себя в руки, Дюморье! — резко оборвал его Майкл, но тут же примирительно произнес: — Не стоит так волноваться. В первый раз Рассказов вряд ли решится рисковать, скорее всего, ходка будет пустой, проверочной! А когда все пройдет успешно, он тут же пустит настоящий груз. Его мы постараемся перехватить, но уже по ту сторону границы, чтобы не навлечь на тебя подозрения. Но это не значит, что первую ходку мы оставим без внимания... — Майкл хитро усмехнулся. — Понятно, дружище?

— Понятно-то понятно, — не очень уверенно произнес Мэтьюз, — но что, если и Рассказов думает точно так же, как и мы? — В смысле?

— Если он думает, что я подставка и мне нужно закрепиться у него, значит, в первый свой поход я, по его расчету, постараюсь все сделать без каких-либо неожиданностей. Поэтому он может пойти на риск и отправить настоящий груз в первый же раз.

— Именно поэтому, я и не собираюсь упускать из виду ни первый груз, ни второй, если он будет. Мне приятно с тобой работать, дружище: мы даже мыслим одинаково.

— Спасибо! — скромно ответил Мэтьюз. Ему была приятна похвала нового начальника.

— Теперь по укреплению твоего авторитета. Мой человек сообщил, что какие-то деловые люди собираются принять частный самолет из Малайзии. Он сообщил также, что это не наркотики, но груз, как он услышал, "очень нежный и скоропортящийся". По нашим сведениям, у Рассказова есть в этой стране свои интересы: во всяком случае, Красавчик-Стив вылетал туда дважды. А Рассказов ничего не делает просто так...

— Вы хотите, чтобы я сообщил ему эту информацию? А не лучше ли нам самим ее использовать по прямому назначению?

— Конечно же, было бы лучше! — согласился Майкл. — Но мы не знаем ни места приземления, ни времени прибытия этого самолета. А коль так, не лучше ли использовать наши данные хотя бы таком качестве?

— Что-то не нравится мне в этой затее... — Думаешь, Рассказов может усомниться в твоем источнике? — И это тоже...

— Знаешь, у меня идея! — воскликнул полковник. — Допустим, ты говоришь ему: от одного моего доверенного человека...

— Один раз я уже попробовал недоговорить, — скептически вставил Мэтьюз.

— Нет, дружище, там была совсем другая ситуация! А здесь, когда он спросит: "откуда?", ты скажешь, что от человека, имя которого без его согласия назвать не имеешь права!

— А он потребует согласия, а то и личную встречу предложит!

— Если он предложит встречу с этим человеком, то считай, что мы выиграли: значит, поверил. — А если не предложит, значит, тем более поверил, так что ли? — Вот именно! Теперь тебе понятно? — В этом действительно что-то есть... Что ж, будем действовать? — Стоп! А если за тобой следят? — Если за мной следят и сейчас стараются до меня дозвониться, то я как раз разговариваю со своим человеком. — Ладно, действуй!

В этот самый момент Рассказов, как ни странно, тоже размышлял о Мэтьюзе: его не покидало странное ощущение, возникшее во время разговора с ним. Этот человек явно знает гораздо больше, чем говорит. Конечно, его во что бы то ни стало нужно тщательно проверить. Это бесспорно, но времени для этого катастрофически не хватает.

Но, с точки зрения логики, вряд ли этот парень пошел бы на такой риск. Может, откинуть в сторону все подозрения и решиться? С одной стороны, конечно же, не хотелось терять большую партию груза, а с другой — таких серьезных поставщиков упускать не хочется. И черт его дернул похвастаться перед ними, что у него нет проблем со сбытом в Восточной Европе! Те, естественно, сразу же ухватились за это и основным условием договоренности выдвинули именно поставки в Восточную Европу, а особенно в Россию. Губа не дура — там необъятный рынок сбыта наркотиков!

Как бы он поступил на месте Мэтьюза, если бы был сотрудником ФБР, специально внедренным к нему? Здесь два варианта: или он просто хочет перехватить груз, или хочет глубже внедриться в его команду... При первом варианте он должен во что бы то ни стало сделать так, чтобы груз дошел до места без всяких осложнений, а при втором... понимая, что его могут проверить, — то же самое! Как ни крути, а и в первом и во втором случае груз должен пройти без сучка, без задоринки! Но если он из ФБР и парень не глупый, то может рассуждать точно так же. Черт побери! Можно голову сломать! Рисковать или не рисковать?

Неизвестно, сколько бы еще не спал Рассказов, размышляя над всем этим, но его мысли были прерваны звонком. — Слушаю? — нетерпеливо бросил он. — Шеф, это я! — В трубке раздался голос парня, которого он приставил к Мэтьюзу. — Как мы и уговорились, я довел его до квартиры. Да, надрался он крепко: с трудом ключ вставил в замочную скважину... — Короче! — оборвал его Рассказов. — Слушаюсь, Хозяин! Свет горит до сих пор, я уж подумал, что он свалился пьяным, забыв выключить его, но потом решил проверить и стал звонить. Телефон все время занят: либо он трубку свалил с аппарата, либо с кем-то болтает... — Парень сконфуженно замолчал.

— Вот как? — вырвалось у Рассказова. — Это очень интересно... — задумчиво добавил он.

— Может, мне его навестить под каким-нибудь предлогом? — предложил парень.

— Ни в коем случае! Продолжай наблюдать за квартирой: если куда вздумает направиться, сразу звони, но не упусти его, понял?

— Что вы. Хозяин, как можно? От меня еще никто не уходил.

— Все, жду сообщений! — Рассказов положил трубку, хотел поразмыслить, но в этот момент снова зазвонил телефон. Думая, что его наблюдатель не договорил, он схватил трубку и с раздражением бросил: — Ну что еще?

— Хозяин, извините, что беспокою вас в такое позднее время, но я не смог держать у себя эту информацию до утра! — Язык у Мэтьюза заплетался, но говорил он взволнованно.

— Ничего, дела нужно делать в любое время! Говори, что случилось? — спросил Рассказов спокойно, но внутри него все клокотало: он почувствовал, что этот звонок может многое прояснить.

— Не знаю, как заведено у вас, но у Большого Стэна каждый, кто что-то случайно узнавал, сразу же докладывал ему, а он уже решал, что делать с этой информацией дальше. — Мэтьюз специально передавал инициативу в руки Рассказова, как бы заставляя его проявлять заинтересованность, которую тот так тщательно скрывал. — Что ж, хорошее правило. Слушаю! — Из надежного источника я только что получил информацию о том, что в самое ближайшее время из Малайзии прибудет частный самолет с очень важным грузом. — Мэтьюз сделал небольшую паузу, но Рассказов молча ожидал продолжения. — К сожалению, это единственное, что он подслушал: ни места, ни времени прилета... и еще кое-что: "груз очень нежный и скоропортящийся"... Я процитировал дословно, но что это означает, до меня не доходит. Может быть, вам это что-то говорит?

Рассказов с большим трудом сдержался, чтобы не высказать свою радость. Дело в том, что он уже давно подбирался к сфере торговли "живым товаром". Он прекрасно знал, что Америка готова платить огромные деньги за детей, а более половины этого уникального товара транзитом проходила через Сингапур. Его попытки наложить лапу на этот бизнес, несмотря на хорошие взаимоотношения с самим Вонгом, главным поставщиком азиатских детей, пока не приносили результатов. Вонг готов был сотрудничать с ним при условии, если Рассказов потеснит его конкурентов. Рассказов давно уже готов был это сделать, даже ценой кровопускания, но никак не мог захватить их врасплох.

Его люди сумели узнать о месторасположении нелегального аэродрома и даже "побеседовали" с летчиком, который возил живой груз. Однако от него они мало что смогли узнать, потому что его самого оповещали только за час до вылета.

И вдруг такая удача! Чтобы поощрить инициативу своего нового помощника, Рассказов сказал:

— Что ж, должен признать, что твоя информация заслуживает внимания. Благодарю!

— Рад вам служить, Хозяин! — не скрывая радости, воскликнул Мэтьюз. Он понял, что они с Майклом оказались правы: Рассказов мгновенно заглотнул наживку.

— Кстати, того человека, что сообщил тебе эту новость, ты давно знаешь? — неожиданно спросил Рассказов.

Рано ты обрадовался, Мэтьюз! Стоило только чуть расслабиться, как на тебе!

— Он достаточно долго работает на меня, — осторожно сказал он. — И не было случая, чтобы его информация оказалась неточной.

— Вот и прекрасно! Таких людей необходимо поощрять. Он где работает? — Вопрос снова прозвучал как бы между прочим.

Как хорошо, что они с полковником все предусмотрели! Мэтьюз ответил совершенно не задумываясь: — Он работает в одном ресторане, метрдотелем...

— Что ж, место весьма недурное для добывания случайных, но весьма нужных сведений. Как-нибудь при случае познакомь меня с ним... Или ты, может быть, ревниво относишься к своим людям?

Вроде бы ничего не значащий разговор, но каждая фраза давала пищу для размышлений. Во всяком случае, Мэтьюз понял главное: с Рассказовым необходимо все время держать ухо востро и ни в коем случае не расслабляться.

— Что вы. Хозяин, какой может быть разговор! Теперь мы с вами в одной лодке...

— Ладно, давай прощаться, уже действительно поздно! Кстати, сколько времени тебе нужно, чтобы подготовиться к поездке, о которой мы с тобой говорили?

Мэтьюз с огромным трудом сдержался, чтобы с радостью не воскликнуть: "Победа!" Все время он ожидал момента, когда Рассказов сам вернется к этой теме. Нужно ковать железо, пока горячо! "Коридор" готов в любую минуту, но надо сделать вид, что необходима серьезная подготовка.

— Дня два-три, не меньше, — после небольшой паузы, словно просчитывая про себя все варианты, ответил Мэтьюз.

— Хорошо, начинай подготовку. Пока! — заключил Рассказов и тут же положил трубку.

Как же все удачно складывается! Рассказов так разволновался, что стал с волнением ходить по кабинету. Сейчас самое главное — не терять времени: в любой момент может прибыть самолет. Это хороший шанс перехватить инициативу в свои руки! Он взглянул на часы: пятнадцать минут четвертого! Ну и что? Он же не спит сейчас, значит, и они могут потерпеть! Не для того он столько платит, чтобы еще и об их покое задумываться! Он быстро набрал номер. После второго гудка послышался сонный голос Красавчика-Стива. — Да, слушаю!

— Дрыхнешь, помощничек? Дрыхнешь, когда твой Хозяин еще и глаз не сомкнул?

Несмотря на грозную интонацию, КрасавчикСтив почувствовал в голосе Рассказова торжествующие нотки.

— Что вы, шеф, сижу и жду вашего звонка! — Он встряхнул головой, прогоняя сон прочь.

— Смеешься? — повысил голос Рассказов, но долго не смог выдержать суровый тон — ему очень хотелось поделиться со своим любимцем долгожданной информацией. — Наша Малайзия откликнулась! — после небольшой паузы, торжествующе заявил Рассказов.

— Что? — От этих слов сон у Стива как рукой сняло. — Наконец-то! — И знаешь, кто мне сообщил об этом? — Вонг? — ляпнул Красавчик-Стив первое, что пришло в голову.

— Пальцем в небо! — Рассказов довольно усмехнулся. — Мой новый сотрудник Мэт!

— Я всегда говорил, что лучше вас никто в людях не разбирается, — польстил ему Красавчик-Стив. — Когда поднимать людей? — Сейчас же!

— Понял, начинаю действовать! Место приземления то же самое?

— Место то же, но со временем — полная нелепость. Известно только, что он прилетит в самое ближайшее время. Так что придется немного на земельке полежать...

— Ты вот что. Красавчик, на людях не экономь, пускай их будет побольше. Никто из прилетевших не должен уйти! Летчик должен остаться в живых, чтобы не готовить нового. Остальные меня мало интересуют: захотят работать на меня — не возражаю. Но главная твоя задача — сохранить в целости и сохранности "товар"! Понял?

— А как же! Все, я уже одет и могу приступать!

— Ты что же, в одежде спал, что ли? — удивился Рассказов.

— Нет, конечно! Я оделся, пока с вами разговаривал.

— Ну ты и виртуоз! Ладно, вперед! Рассказов положил трубку, взял радиотелефон и пошел в спальню. День был весьма насыщенным, и усталость брала свое. Однако, когда он переступил порог огромной спальни, его взгляд сразу же наткнулся на глаза, полные слез. Это была его любимица, которой он дал имя Любава. В последние дни он, занятый делами, почти не уделял ей внимания.

Она всегда была молчалива, покорна и терпелива, но сегодняшний день был для нее особенным, и она говорила об этом своему Господину еще два дня назад. Сегодня исполнился ровно год с того момента, как она переступила порог этого дома. Как она хотела отпраздновать это знаменательное событие, а он забыл об этом! Забыл о ней! Он, видно, совсем разлюбил ее!

Увидев на ее глазах слезы. Рассказов сразу же все вспомнил. Черт бы побрал эти дела! Этот год был самым приятным в его интимной жизни: хрупкая девочка изменила ее, наполнила чем-то новым, волнительным. Он снова ощутил себя молодым, полным сил и энергии, поэтому сейчас ему не хотелось видеть на ее глазах слезы.

— Почему плачет моя малышка? Кто ее обидел?

— Меня обидел мой Господин! — прошептала она с такой тоской, что он укоризненно воскликнул:

— Как тебе не стыдно! Ты подумала, что я позабыл о своей девочке? Позабыл о нашей дате?

Рассказов подошел к сейфу, распахнул его, достал оттуда узенькую, обшитую красным шелком коробочку и протянул ей. Этот браслет он купил давно и ожидал подходящего случая, чтобы подарить его Любаве-Уонг.

Каким счастьем вспыхнули ее глаза! Казалось, в комнате стало гораздо светлее, когда она увидела золотой браслет, усыпанный гранатами. Она бросилась к нему на шею и стала целовать, приговаривая:

— Какая глупая твоя Любава! Какая я глупая!

Он вяло пытался сопротивляться, радуясь тому, что выкрутился из щекотливого положения. Почему-то он не мог быть с ней строгим. Он впервые за столько лет держал при себе одну и ту же девушку, и она ему совсем не надоедала. Более того, как только он не видел ее хотя бы один день, так сразу начинал скучать. Что-то в ней было такое, что совершенно изменило его. Сейчас он даже реже стал общаться с другими своими "курочками", и совсем не потому, что ей было это неприятно: иногда она сама предлагала ему сделать это. Нет, просто ему все больше и больше хотелось быть только с ней. Именно с ней у него лучше всего получались любовные игры. Вот и сейчас: казалось, веки готовы слипнуться от усталости, но как только он почувствовал ее руки, ее тело, усталость сняло как рукой. Пробудилось желание. Он стал быстро срывать с себя одежду, а ее руки умело помогали ему. Как только он обнажился по пояс, Любава-Уонг скинула с себя халатик и предстала перед ним во всей красе.

Он настолько любил ее тело, что ему было достаточно взглянуть на него, как его тут же охватывало страстное желание подхватить ее на руки, прижаться к ней, каждой своей клеточкой ощутить ее удивительную свежесть, почувствовать ее нежный запах. Бывали моменты, когда ему хотелось разорвать ее на части от охватившей его страсти, доставить ей боль. Однажды такое с ним случилось: потеряв голову, он так сильно сдавил ее в своих объятиях, что едва не задушил. Девушка даже не пикнула, но, когда он опомнился и взглянул в ее прекрасные глаза, увидел в них слезы и немой укор, ему стало так стыдно, что он дал себе слово никогда не причинять ей боль.

Сейчас он нежно гладил ее личико и смотрел в ее счастливые глаза. Она притихла, ловя его взгляд. Какой же он все-таки внимательный! А она плохая! Как она могла усомниться в нем? Разве он хотя бы раз сделал ей плохо? Нет! Разве она могла когда-нибудь мечтать о таком счастье? Нет! Так что же ей еще нужно?

Она провела волосами по его груди, потом так же нежно, едва прикасаясь, стала водить по ней язычком. От такой ласки у него всегда пробегали по телу мурашки, особенно в тот момент, когда она прикасалась к его соскам. Они сразу становились твердыми, а его охватывало страстное желание. Любава-Уонг не остановилась на этих ласках, она стала опускаться все ниже и ниже, расстегивая его брюки. Он почувствовал, что сегодня девушка ведет себя не так, как всегда. Раньше она старалась лишь доставить удовольствие своему Господину, но сегодня Рассказов чувствовал, что Любава сама получает радость от этих ласк.

Его естество и так уже было готово к действию, а тут она еще прикоснулась к нему своим влажным язычком. Рассказов судорожно обхватил ее голову и хотел дернуть на себя, но вовремя опомнился и сдержал свой порыв, понимая, что мог просто повредить ей горло. Однако девушка хорошо знала его привычки. Она до самого конца вобрала его каменную плоть в себя. Раньше в такие моменты у нее всегда появлялись позывы к рвоте и ей не всегда удавалось совладать с ними. Девушка решила потренировать свое горлышко и стала чуть ли не каждый день массировать его специальной "игрушкой". Результат был налицо: она сумела так глубоко протолкнуть его плоть в себя, что ее носик уперся в его кучерявые волосы.

Рассказов с испугом приостановил движения, боясь, что девушка может задохнуться. Но ее взгляд был настолько благодарным и счастливым, что он осторожно продолжил. Все его мышцы одеревенели, и казалось, из него сейчас вырвется такой мощный поток, что наполнит ее всю без остатка. Но девушку не устраивала такая быстрая игра. Она выпустила его, потом обхватила за талию и повалила на себя.

Он был благодарен ей за оттяжку, потому что тоже не любил любовных гонок: ему больше всего нравился сам процесс любовных игр, нежели его конечный результат. Теперь он принялся ласкать языком ее упругое шоколадное тело. Оно сладостно вздрагивало и извивалось в страстной истоме. Нежно помурлыкивая, девушка пробегала по его спине тонкими длинными пальцами, слегка впиваясь острыми ноготочками.

Эти ласки продолжались очень долго, потом девушка почувствовала, что ее Господин начинает уставать. Тогда она ловко повернула его на спину и резко опустилась на него.

И снова это оказалось для него неожиданным, но очень приятным. Сколько же в этой девочке природного темперамента! Он настолько был охвачен страстью, что стал повизгивать, словно расшалившийся щенок. Как же он благодарен судьбе за то, что он в таком возрасте сумел не только испытать все это, но и возбудить в таком молодом и прекрасном теле те же чувства. Да-да, именно чувства! Эта девочка не могла так искусно играть! Да и зачем? Он же и так одаривает ее всем, чего она ни пожелает, а относится к ней так, как не относился даже к любимой жене.

Эти нестройные мысли не могли отвлечь его, и в конце концов он дал залп из своего орудия. Его поток был настолько мощным, что, казалось, ее маленький животик чуть вздулся. — Ты смотришь на мой животик, Господин? — Мне показалось, что я наполнил его до краев... — улыбнулся он.

— Да, и уже давно... — Она с улыбкой опустила глаза.

— Как, ты хочешь сказать, что у нас будет маленький Рассказов? — воскликнул он, еще не зная, радоваться ли этому известию.

— Сначала я не хотела тебе говорить об этом и справиться самой, но потом подумала, что это может огорчить тебя. Господин. И я решила тебе обо всем рассказать! — Ее голос был чуть грустным, но и счастливым одновременно. — А ты хочешь стать матерью? — спросил он.

— Твоего ребенка? И ты еще спрашиваешь! Когда ты со мной решишь расстаться, то у меня будет частичка тебя, и мне не будет так грустно... — Она сказала это просто, как давно решенное для себя.

— Девочка моя, почему ты решила, что я хочу с тобой расстаться?

— Но ты же всегда расстаешься со своими "курочками", — вполне серьезно ответила она.

— Нет, с тобой у меня все будет по-другому! — неожиданно воскликнул он и нежно обнял девушку. — Рожай мне сына или дочку! Будет рядом со мной продолжатель моей фамилии! Рожай!

Подготовка

Савелий, прежде чем лечь в больницу на пластическую операцию, попросил Богомолова обеспечить его некоторыми фотоматериалами. Как всегда, он поставил трудную задачу. Когда генерал сказал ему об этом, он спокойно заявил, что если бы было легко, то он и сам бы справился.

Первым в списке Савелия, естественно, шел господин Рассказов, бывший генерал КГБ (именно о его фотографии больше всего и беспокоился Богомолов, предположив, что тот, прежде чем мотануть "за бугор", постарался уничтожить все следы), далее — Красавчик-Стив. Хотя Савелий и видел его мельком в аэропорту и в клубе "Виктория", но не обратил на него особого внимания и плохо запомнил.

Кроме того, он приложил к списку пространную просьбу принести все фотографии, которые были сделаны наблюдателями во время матча. Генерал лишний раз убедился в недюжинном уме своего подопечного. Он понял, что Савелий действительно готовится всерьез наказать всех, кто был замешан в убийстве его любимой женщины и ее братишки. И, наконец, Савелий попросил дать фотографии тех агентов, что были внедрены в криминальные структуры.

— Это нежелательно, — поморщился Богомолов.

— Как хотите, — пожал плечами Савелий. — Но потом ко мне никаких претензий — если среди трупов обнаружите своих агентов.

— А-а-а, — протянул Богомолов. — Я сначала не совсем понял, для чего... Только с одним условием: никаких контактов.

— А вот об этом могли бы и не говорить, — обиженно заметил Савелий.

— Хорошо, постараюсь поднапрячь своих коллег. А теперь перейдем к твоей "смерти": ты чтонибудь придумал?

— Если откровенно, то в голову ничего не лезет... — с огорчением вздохнул Савелий. — Может быть, в случайной уличной драке? — Я? — Савелий скептически усмехнулся. — В это могут поверить только те, кто не знает меня, а нам нужно убедить именно тех, кто меня отлично знает!

— Да, тебя так просто не убьешь, — пошутил Богомолов.

— Честно говоря, мне больше всего понравилась идея Порфирия Сергеевича.

— Несчастный случай? — поморщился генерал. — На то, чтобы организовать дорожнотранспортное происшествие, да еще со многими свидетелями, нужно время.

— Зато убедительно. Да и похороны осветить с телевидением, а?

Идея, предложенная генералом Говоровым, Савелию действительно понравилась. Она состояла в том, чтобы не только включить Савелия в списки погибших в какой-нибудь авто- или железнодорожной катастрофе, но сфотографировать его, загримировав соответствующим образом.

— Да, в этом что-то есть... — задумчиво проговорил Богомолов, немного помолчал, потом тяжело припечатал ладонями стол. — На этом и порешим! Будем ждать катастрофы! Грешно, конечно, но лучше бы ей особо не задерживаться... Что еще? — Пока все.

— Кстати, у тебя что-нибудь осталось от тех хитрых штучек, которые я давал вам в Афганистан?

— Кое-что есть... Хотите, чтобы вернул? — Если они тебе еще нужны, то... — Богомолов пожал плечами. — Ладно, держи в курсе, если что! — многозначительно заметил генерал, словно ощущая, что Савелий недоговаривает.

Савелий вышел из кабинета Богомолова и медленно побрел по улицам Москвы. Как же противно на душе! Когда хочется действовать, приходится ничего не делать...

Как же все-таки разыскать фото бывшего генерала КГБ? Богомолов вроде говорил, что жена и дочь Рассказова погибли в авиакатастрофе. А как же остальные родственники? Не может же их не быть? Но вот сам Савелий: у него ведь тоже никого нет на всем белом свете, не считая, конечно, его названого брата Воронова. Нет, здесь явно нужно покопаться. А что, если идти по нескольким направлениям? Глядишь, что-то и проклюнется.

Во-первых, Богомолов со своими людьми, вовторых, нужно переговорить с "афганцами": пусть Олег даст задание своей "секьюрити"... А почему не попросить еще и Зелинского? Вдруг по линии прокуратуры что-то есть? Отлично! Этим и нужно заняться в первую очередь.

Он отыскал телефон-автомат, быстро набрал номер и сразу же услышал знакомый голос. Хорошо, что Зелинский дал ему прямой телефон. — Зелинский слушает! — Александр Васильевич, это Говорков. Здравствуйте!

— Савелий? Здравствуй! Давно не общались. — В голосе прокурора ощущалось небольшое волнение. — Какими судьбами? Что-нибудь случилось?

— А что, разве я вам звоню только тогда, когда что-то случилось? — с некоторой обидой спросил Савелий.

— Извини, дорогой, — виновато произнес Зелинский. — Как дела? Чем занимаешься?

— Все нормально! Но помощь ваша все-таки требуется.

— Помогу не только тем, чем смогу, но и тем, чем не смогу! — весело ответил прокурор. — Рассказывай!

— Не по телефону. Когда бы мы смогли повидаться?

— Ты же знаешь, для тебя я всегда готов отложить дела. — Твердо заверил Зелинский.

— Мне бы не хотелось злоупотреблять... — начал Савелий, но прокурор перебил его:

— Ты это брось! Приезжай, жду! — Он тут же повесил трубку.

Савелий с улыбкой покачал головой и направился к метро. Через двадцать минут он уже входил в приемную прокурора Зелинского. Молоденькая секретарша, когда попросил доложить о нем, с улыбкой сказала:

— Проходите, пожалуйста, Александр Васильевич уже ждет вас. — У нее была кукольная внешность и очень красивый бархатистый голос, а округлые колени, словно специально (почему бы и нет?), выглядывали из-под стола.

— Вам бы фотомоделью работать, а не на телефоне сидеть, — заметил Савелий, впрочем, не без некоторого смущения. — Весьма сомнительный комплимент, однако, спасибо. Между прочим, я на четвертом курсе юридического учусь. — Девушка даже обиделась.

— Извините, я совсем не хотел вас обидеть. — Савелий виновато покачал головой.

— Ничего страшного, — ответила девушка и с улыбкой добавила: — Меня Викторией зовут!

— А мое имя вы уже знаете, вот и познакомились, — сказал Савелий и направился в сторону кабинета.

Виктория смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью. Девушке очень хотелось, чтобы этот странный парень обернулся, и она была готова наградить его своей самой обворожительной улыбкой, но ее ожиданиям не суждено было сбыться. Вздохнув с огорчением (Виктория загадала на Савелия), она включила компьютер и продолжила работу.

Как только дверь открылась, и Зелинский увидел Савелия, он тут же бросил в трубку, что перезвонит потом, встал из-за стола и вышел ему навстречу.

— Очень рад тебя видеть! — Зелинский крепко пожал руку Савелию. — Присаживайся, — указал он на кресло у самого окна рядом с журнальным столиком, на котором стояли фрукты и сладости. — Кофе, чай? — Кофе, но без сахара, если можно. — Вика, сделайте, пожалуйста, пару чашек кофе, одну без сахара, — сказал он в селектор, потом подошел и сел напротив. — Слушаю тебя, дорогой.

— Мне нужно разыскать одного человека... вернее, его фотографию. — Он что, умер? — Нет, бежал за границу. — Та-ак... — протянул Зелинский. — Так в чем же проблема? Почему к Богомолову не обратишься? Бежавшие за границу — по его ведомству.

— К нему я уже обратился, — вздохнул Савелий. — Только его люди вряд ли что найдут...

— Поясни! Почему его люди не смогут, а я смогу? Ты что, не доверяешь ему?

— Ну что вы! Речь совсем о другом. Это все равно, что искать что-то в своей квартире: ты живешь в ней, привыкаешь к каждой вещи, а когда что-то нужно срочно найти, то это гораздо проще сделать человеку со стороны: у него глаз не "замылился".

— Не хочешь ли ты сказать, что бежавший работал в Органах? — нахмурился Зелинский. Ему не очень-то хотелось связываться с этим ведомством.

— Именно так. — Савелий с грустью усмехнулся. — Более того, перед тем как смыться, он занимал теперешний пост Богомолова.

— Рассказов? — выдохнул Зелинский. — Если речь идет об этом человеке, то совсем другое дело...

— Как, и вы его знаете? — Удивлению Савелия не было границ. — Воистину мир тесен! Судя по вашей реакции, и вам он досадил?

— Рассказов был одним из тех, кто помог мне тогда вылететь из Прокуратуры.

— Вы тогда погорели в Афгане за то, что слишком много узнали об афганских делах, не так ли?

— Так! И именно генерал Рассказов приложил тогда руку к моему увольнению. Но тебе-то зачем понадобилась эта мразь?

— Так, старые счеты! — не вдаваясь в подробности, бросил Савелий. — Постой! Не связано ли это с твоей заграничной эпопеей? — воскликнул Зелинский.

— Отчасти... Ну, что?— Есть у вас какие-нибудь мысли на этот счет? Перед тем как смыться, он все свои архивы, документы и прочие следы уничтожил!

— Да, видно готовился долго и очень тщательно... — задумчиво проговорил Зелинский, потом замолчал на несколько минут. Савелий начал уже скучать, но тут В кабинет заглянула куколка-секретарша. Бросив кокетливый взгляд на Савелия, она внесла поднос с двумя дымящимися чашками и поставила на стол:

— Вот, пожалуйста! — Виктория мило улыбнулась Савелию. — Что-нибудь еще?

Зелинский не ответил, продолжая о чем-то усиленно думать. Отвечать пришлось Савелию: — Нет, спасибо. — Приятного аппетита!

— Спасибо! — повторил Савелий. В его голосе уже появилось раздражение. Почувствовав это. Виктория более ничего не сказала и едва не на цыпочках выскользнула из кабинета.

— Кажется, ты чем-то успел приворожить мою Викторию? — неожиданно проговорил Зелинский.

— С чего вы взяли? — Савелий заметно смутился.

— Ладно, оставим это. Мне кажется, я чтото нащупал... Кстати, как у него насчет родственников?

— Богомолов говорит, что и с этим у него "все нормально" — их просто нет!

— Я так и думал. Именно здесь и нужно искать! — возбужденно воскликнул Зелинский, вскочил с кресла, подошел к компьютеру и быстро что-то набрал, бормоча себе под нос. В его глазах было возбуждение охотника в предчувствии крупной дичи. — Ну, давай! Что же ты? Пора бы уже и показаться... — Зелинский взглянул на недоуменное лицо Савелия и пояснил: — Понимаешь, как только я пришел сюда, решил перейти на систему, которой пользуется весь цивилизованный мир! Сначала приходилось заставлять сотрудников осваивать компьютер, потом постепенно вносить в него всех людей, прошедших через наш департамент — не только осужденных, но и привлекавшихся. Потом принялись разгружать наши архивы. Плоды не заставили себя долго ждать. Сейчас у нас самая полная картотека в стране! — с гордостью сказал он. — Думается, что даже в анналах Богомолова гораздо меньше... — Объяснения не мешали его поискам, и вскоре он радостно воскликнул: — Вот он! Нашел! Подойди-ка!

Савелий встал с кресла, подхватил обе чашки с кофе и подошел к огромному столу Зелинского.

— Пейте, а то совсем остынет. — Савелий поставил перед ним чашку и уставился на экран монитора. Он увидел фотографию какого-то мужчины средних лет; слева — его данные, а внизу — статья, по которой он привлекался. — Я что-то не пойму, — Савелий пожал плечами. — Вы нашли какого-то Мартиросова и радуетесь этому?

— Хороший вопрос! — ехидно усмехнулся Зелинский. — Этот "какой-то Мартиросов" является родным племянником твоего Рассказова! — Он победоносно посмотрел на Савелия.

— И вы знаете, как его найти? — Савелий едва не вскочил на ноги, у него тоже заблестели глаза. Он совсем не ожидал такой скорой удачи. — А как же! — хмыкнул Зелинский. —

О том, что Мартиросов является племянником Рассказова, я узнал совершенно Случайно год тому назад. Осматривал я как-то Ярославскую тюрьму на предмет прокурорского надзора, ко мне — начальник тюрьмы: "Посоветуйте, что делать! Есть у меня один пересыльный с этапа, который требует связаться с его дядей, генералом КГБ. И фамилию называет, и телефон дает. Беднягу едва не трясет. Как же все-таки наш народ запуган! Короче говоря, я иду к этому Мартиросову и прошу его рассказать, для чего он требует встречи с генералом Рассказовым и кем тот ему приходится. Он действительно оказался его племянником. Встречи требовал потому, что не хотел уходить на этап: боялся расправы. Он "стучал" на воле и продолжал "стучать" в тюрьме. А кто-то пронюхал, и на него объявили охоту.

— И где сейчас Мартиросов? И почему он требовал своего дядю? Он что, не знал, что тот свалил за границу?

— Да он так мало гулял на воле, что не успевал следить за событиями не только в стране, но и в собственной семье. Я помог ему перебраться в Бутырский изолятор, где он сейчас и отбывает наказание. Поваром работает. Вообще-то в "рабочке" на Бутырке разрешают оставлять только по первому сроку, но на сей раз решили сделать исключение.

— Вряд ли при таком образе жизни у него сохранилось фото любимого дядюшки, — поморщился Савелий.

— А вот здесь я с тобой не совсем согласен! Ты там был и прекрасно знаешь, что вещи, которые напоминают о доме, о воле, тем более фотографии, берегут как зеницу ока. Это во-первых. Во-вторых, его кто-то навещает. А если ты помнишь правила, то навещать заключенных могут только ближайшие родственники. — Это уже кое-что! — Савелий вновь воспрянул духом.

— А ты как думал? — Зелинский хитро прищурился, — Ну, ты как, готов к поездке? — К какой поездке? — удивился Савелий. — Как к какой? В свои памятные места! — В Бутырку, что ли? — догадался Савелий. — Туда я всегда готов!

— В таком случае... — Александр Васильевич нажал на кнопку селектора. — Вика, скажи Славе, что мы сейчас выезжаем, а с товарищами, что записались ко мне на прием, созвонись и скажи, что я приму их в другой день.

С каким-то особенным чувством подъезжал Савелий в прокурорской "Волге" к воротам Бутырской тюрьмы. Он даже не сразу узнал, где они находятся: до этого его привозили сюда через другие ворота в "Черной Марусе", из которой ничего не увидишь. ("Черными Марусями" называли в народе автозаки, то есть спецмашины для перевозки заключенных).

Черная "Волга" остановилась у административного корпуса. Из него уже спешило начальство, предупрежденное дежурным на проходной.

— Чем обязаны столь высокому гостю? — с напряжением в голосе спросил Зелинского черноволосый худощавый полковник, поздоровавшись с ним за руку.

— Познакомься с моим приятелем! — Зелинский уже хотел назвать его, но, перехватив взгляд Савелия, представил только полковника. — Полковник Орешкин, начальник сего заведения.

— Иванов, уголовный розыск! — быстро сказал Савелий, отвечая на рукопожатие. Полковник недоуменно взглянул на Зелинского, не понимая, зачем с прокурором сотрудник уголовного розыска?

— Послушай, дорогой, я к тебе не с прокурорским надзором приехал, а по делу. Нам нужно переговорить с одним из твоих подопечных...

— Подследственный, осужденный? — облегченно вздохнув, спросил полковник. — Он в твоей хозобслуге работает... — Если он что-то натворил, то почему я ничего не знаю? — У Орешкина сразу же прорезался начальственный басок, и он грозно посмотрел на полноватого майора, который под его взглядом сразу втянул голову в плечи. — Или старое что всплыло? Так я его мигом на этап отправлю: свято место пусто не бывает.

— Скажешь тоже: тюрьма и свято место... Побойся Бога! — усмехнулся Зелинский.

— Удивляетесь? Но вы не можете себе представить, сколько просьб я получаю едва ли не каждый день: оставить в хозобслуге, не отправлять на этап. Не понимаю! В колонии все-таки свежий воздух, относительно свободное передвижение, а здесь? Четыре стены, и паши как папа Карло, чтобы заработать досрочное освобождение! — Полковник Орешкин хотел сплюнуть, но вовремя спохватился и только потер ладонью худой подбородок.

— Не обольщайся: заявления-то пишут новенькие, да тот, кто боится идти на зону, — запачкался в чем-то. Ладно, не об этом сегодня речь... — Зелинский повернулся к Савелию и спросил, словно сам забыл: — Как его фамилия?

— Валентин Александрович Мартиросов, тут же отчеканил Савелий.

— А-а! — протянул полковник. — Этого мужичка я знаю, даже лично как-то беседовал... На "рабочку" пойдете, или сюда привести? Зелинский бросил взгляд на Савелия и пожал плечами.

— В общем-то, все равно... Но лучше туда сходим, не возражаете? — спросил он, повернувшись к Савелию.

— Можно и там, — осторожно отозвался тот. Не успели они войти в основной корпус, как в нос ударил знакомый тошнотворный запах прогорклого человеческого пота и кислых щей — запах, какой бывает только в тюрьмах.

Савелий поморщился, и сразу же нахлынули воспоминания. Казалось бы, прошло столько лет, а все было словно вчера! Ему почудилось, что сейчас он снова окажется в переполненной камере, где на скопившийся табачный дым можно, казалось, спокойно положить топор и он будет висеть в воздухе, освещаемый вечно горящей тусклой лампочкой.

Почему так устроена человеческая память? Почему она сохраняет в своих уголках все мерзкое, отвратительное, даже не пытаясь стереть все это из своих глубин? Хотя, если хорошо подумать, это и правильно, потому что человек должен помнить не только хорошее, но и плохое. Иначе и быть не должно.

Неожиданно Савелий повернулся к Зелинскому и спросил:

— Александр Васильевич, я могу хотя бы в глазок взглянуть на ту камеру, в которой меня здесь держали?

— Зачем это... — начал Зелинский, но вдруг увидел в глазах Савелия нечто такое, что ему расхотелось развивать эту тему. Он взглянул на полковника: — Это возможно?

— Так вы у нас бывали и в качестве подследственного? — удивленно воскликнул тот. — Да, по недоразумению... — не вдаваясь в подробности, ответил за Савелия Зелинский.

— Что ж, проблем здесь не вижу... Какая камера?

— Сначала девяностая, потом сто двадцать девятая.

— Последняя на "спецу", — заметил полковник.

— Думаю, что и одной девяностой будет достаточно! — усмехнулся Савелий.

— Хорошо, идемте. — Полковник двинулся вперед, а они вслед за ним.

Шли молча, каждый думал о своем. Шли по длинным коридорам, через каждые пятнадцатьдвадцать метров перегороженным металлическими решетчатыми воротами, по которым прапорщик, сопровождавший их группу, проводил длинным металлическим прутом, предупреждая конвоиров, ведущих навстречу подследственных. Делал это он привычно, автоматически.

Наконец они остановились перед дверьми девяностой камеры.

— Открой "кормушку"! — приказал полковник, потом пояснил: — Что в глазок-то рассмотришь? — Затем взял под руку Зелинского и стал что-то ему нашептывать.

— Спасибо... — тихо поблагодарил Савелий, чуть присел и взглянул в открытую "кормушку".

— Смотри, мужики, какой-то фрайер зенки на нас вылупил! — крикнул кто-то.

— Ага, партнера себе ищет... — серьезно заговорил другой и добавил: — По шконке! — Взрыв смеха потряс стены камеры.

И вдруг, перекрывая это веселье, раздался громкий баритон: — Стой, мужики! Это же Бешеный! Любопытная толпа расступилась и пропустила вперед парня внушительных размеров, в котором Савелий сразу же узнал Никиту, телохранителя Лещи-Шкафа.

— А мне говорили, что ты помер! — с удивлением заявил он.

— Извини, что не оправдал твоих ожиданий! — усмехнулся Савелий. — Ты что, вдвоем со своим шефом здесь загораешь? — спросил он в надежде, что Леше все же не удалось отвертеться от тюрьмы.

— Скажешь тоже! — поморщился Никита. — Мой шеф никогда сидеть не будет: у него все схвачено, за все уплачено.

— Что же он тебя-то не отмазал? — зло ухмыльнулся Савелий.

— А это он для профилактики, для моей же пользы, — на полном серьезе пояснил Никита. — Зарвался я чуток, вот и отдыхаю! — Это он проговорил с такой кислой миной, что все вокруг рассмеялись, но Никита вдруг саданул ближайшего весельчака по уху, и тот тут же "выпал в осадок". Смех мгновенно оборвался, а Никита, словно ничего не произошло, спокойно продолжил разговор:

— Ничего, думаю, через недельку-другую он меня отсюда вытащит.

— Может, передать чего? — спросил его Савелий.

Полковник, заметив, что "уголовный розыск" слишком злоупотребляет правилами, хотел сказать, что разговаривать с подследственными не положено, но Зелинский предупредительно дернул его за локоть.

— Передай только одно: осознал, мол, свою ошибку... — Никита тяжело вздохнул. — Он там же живет? — Там же, куда он денется. — А Лолита так и тащит свою "Викторию"? — О, у Лолиты сейчас несколько таких клубов, а один даже где-то за границей! — Никита проговорил это настолько уважительно, что было видно: Лолиту он ценит гораздо больше, чем своего Хозяина. Впрочем, вполне вероятно, здесь имело место совсем другое чувство. — Послушай, а ты-то чего здесь делаешь? Неужели тоже загремел?

— Да нет, на опознание привели... — не моргнув глазом, ответил Савелий. — Из нашей "хаты", что ли? — А черт их знает! Менты, что привели меня, стоят у другой "хаты" и что-то выясняют... Все, идут! Пока! — быстро прошептал он и тут же захлопнул "кормушку".

Чтобы поддержать версию Савелия, Зелинский, который слышал последние его слова, грозно прикрикнул:

— А ну отойдите от камеры, свидетель! Кто позволил? Почему не смотрите за ним? — Он так вошел в роль, что даже полковник встрепенулся, но тут увидел смеющиеся глаза прокурора и тоже подыграл:

— Виноват, товарищ прокурор, недоглядел! — Ладно, достаточно, — прошептал Зелинский. — Ведите нас на кухню...

Минут через пятнадцать они уже были в подсобном помещении тюремной кухни. Выгнав посторонних, полковник приказал пригласить Мартиросова к прокурору, а сам тут же предупредительно вышел, чтобы не мешать. Прапорщик лихо откозырял и буквально через минуту ввел осужденного.

— Мартиросов? — спросил Зелинский. — Валентин Александрович, двести шестая, часть вторая, два с половиной года строгого режима! — привычно отрапортовал тот и вопросительно уставился на двух штатских. — "Баклан", значит? — усмехнулся Савелий. — О, начальник "по фене ботает"? — хмыкнул тот и было непонятно, с одобрением или с сарказмом.

— Я представитель прокуратуры города, а этот человек представится сам, — кивнул Зелинский в сторону Савелия.

— Инструктор музея ветеранов КГБ Заславский.

— Интересно, для чего я вам понадобился, гражданин прокурор? — Мартиросов уставился на Зелинского.

— Узнал? — улыбнулся он. — Тем лучше. Надеюсь, не забыл, что ты мне кое-чем обязан?

— Что вы, гражданин прокурор, я вашего добра по гроб жизни не забуду! — с горячностью подтвердил Мартиросов, — Чем могу вам помочь?

— Не мне, а моему приятелю. — А мне без разницы.

— Да, нам действительно нужна ваша помощь, Валентин Александрович, — подтвердил Савелий. — Мы сейчас готовим праздничный стенд к юбилейной дате, и у нас возникло затруднение с вашим дядей, генералом Рассказовым...

— А что с ним случилось? Я вроде слышал, он за границу сдернул? — Мартиросов брезгливо сплюнул. Его первоначальное напряжение спало, едва только он услышал, что ему ничего не угрожает. — Не мог подождать, чтобы меня отсюда вытащить!

— Ошибаетесь, Валентин Александрович, — мягко возразил Савелий,— Он не "сдернул", как вы выразились, за границу, а пропал там без вести. Это заслуженный генерал и, судя по всему, враги убрали его! — не без пафоса, но с большим усилием врал Савелий.

— Так что вы хотите с меня? — заключенный удивленно посмотрел на Савелия: как бы там ни было, всегда приятно слышать, когда так высоко ценят твоих родственников.

— Так получилось, что в архивах не сохранилось ни одной приличной его фотографии... — Савелий говорил так, что вряд ли нашелся бы человек, который мог усомниться в его искренности.

— И только-то? — Мартиросов усмехнулся. — Когда со мной по-хорошему, то и Март не откажет в содействии. Есть у меня его фотография. Кстати, в мундире, при всех наградах... он мне подарил ее в день моего шестнадцатилетия.

— И где же она? — нетерпеливо спросил Савелий, быстро переглянувшись с Зелинским.

— У меня. С месяц назад попросил сестренку принести ее, а то братва не верила, что у меня родной дядюшка — генерал.

— Неужели тебе разрешили такое фото иметь при себе? — недоверчиво нахмурился Зелинский.

— Скажете тоже, гражданин прокурор! Кто же разрешит такое держать в личных вещах осужденного? Конечно, же нет! Фотография хранится у отрядного, капитана Селиверстова. — Он хитро уставился на Зелинского, довольный тем, что смог за глаза польстить своему непосредственному начальнику, от которого многое зависело здесь, в местах лишения свободы.

— Я могу ее позаимствовать? На время! — тут же добавил Савелий. — Если с возвратом, то без проблем. — Благодарю! — Савелий взглянул на Зелинского. — Разрешите? — Он вытащил из кармана пачку "Явы".

— Минутку! — Зелинский взял пачку, открыл ее, осмотрел и только после этого разрешил передать осужденному.

— Вот спасибо! — обрадовался Мартиросов. — Если что еще нужно будет — наведывайтесь. Март завсегда поможет!

— Непременно. Можете идти! — ответил за Савелия Зелинский.

Как только Мартиросов вышел, к ним вернулся полковник.

— Ну как, удачно? — поинтересовался он. — Почти... — уклончиво ответил Зелинский. — Капитана Селиверстова можно видеть? — А сколько сейчас? — Пятнадцать тридцать, а что? — Через полчаса он заступает на дежурство. Может, ко мне на рюмку чая зайдем? — Полковник выразительно посмотрел на Зелинского.

— Разве только на полчасика, и только на рюмку чая... — согласно вздохнул Зелинский.

Странные, до боли щемящие чувства овладели Савелием, когда он снова шел по бутырским коридорам до административного корпуса. Эти вонючие лабиринты навевали такую тоску, что хотелось завыть во весь голос. Казалось, что он снова под конвоем и уже никогда не сможет вырваться отсюда. Сколько же народу прошло через это тюремное сито? Сколько проклятий и стонов слышали эти стены? Сколько поломанных судеб и жизней видели они?

Савелий настолько был погружен в свои мысли, что очнулся только тогда, когда в кабинет вошел высокий, худощавый, похожий на туберкулезника, капитан. — Вызывали, товарищ полковник? — Да, Серафим Петрович. Принесите сюда личные вещи осужденного Мартиросова!

— Что-то случилось? — напряженно спросил капитан, подумав, что его ожидают неприятности.

— Ничего не случилось, — с добродушной улыбкой заверил Зелинский. — Просто нам нужна фотография, которая хранится в его личных вещах. Между прочим, с согласия самого осужденного! — добавил он с той же улыбкой.

— Господи! Да я бы вам ее и без всякого согласия выдал, — облегченно воскликнул капитан.

— А без согласия нельзя! — строго заявил Зелинский. — Только по постановлению суда. Это, между прочим, вам положено знать по должности.

— Я, конечно же, знаю об этом, но фотографии людей в военной форме держать осужденному не положено, — упрямо возразил Селиверстов.

— Ладно, хватит о юридических тонкостях. Несите фото! — прервал его размышления прокурор.

Вскоре они уже держали в руках фотографию генерала Рассказова. На них смотрело упрямое сердитое лицо уставшего человека. Его умные глаза, казалось, говорили, что этот человек знает что-то такое, о чем не знает никто.

Когда они вернулись в прокуратуру, цветной ксерокс с фотографии был готов через несколько минут.

— Никогда не думал, что его фотографию я найду у вас, — признался Савелий.

— Чем еще могу быть полезен? — улыбнулся Зелинский.

— Спасибо, вы и так столько времени на меня потратили...

— Ты это брось! — сердито оборвал его Зелинский. — Какие могут быть счеты между нами, бывшими "афганцами"? К тому же я у тебя в неоплатном долгу. — Почему? — удивился Савелий. — Только благодаря тебе я сейчас нахожусь здесь. — Не понял...

— Когда я тебя незаслуженно обидел в зоне... — начал Зелинский. — Помнишь?

Савелий пожал плечами и Зелинский продолжил:

— Ты ничего не сказал, а просто посмотрел мне в глаза, но это был такой взгляд, что я несколько ночей не мог спокойно спать! А потом жена сказала, что ты тоже "афганец", и я решил во что бы тони стало разобраться в твоей истории. Ты помог мне подняться над самим собой! Пересмотреть свою жизнь! — Он в волнении стал ходить по кабинету.

— Но вы сами все для себя решили, причем же здесь я? — Савелий вновь пожал недоуменно плечами.

— Как причем? Именно благодаря тебе я и смог это сделать! Бели бы не ты, то я, возможно, так и прозябал бы в местах не столь отдаленных и потихоньку спивался бы там...

— Каждый человек идет к той цели, какая у него написана на роду. Рано или поздно вы все равно бы восстали против того, чем тогда занимались.

— Рано или поздно! — перебил Зелинский. — Но благодаря тебе — не поздно!

— Во всяком случае, спасибо вам за помощь! — Савелий улыбнулся и крепко пожал Зелинскому руку. — Я пошел... — Если что, обращайся, — бросил тот на прощанье. — Непременно!

Как только Савелий пришел к себе домой, то сразу же набрал номер Богомолова:

— Константин Иванович, можете дать отбой по фотографии нашего общего знакомого! — Как? — с удивлением воскликнул генерал. — Она уже у меня есть. — Каким образом? Ты уверен, что на ней изображен именно он? — Да.

— Хорошо, в восемнадцать тридцать жду у себя! — Генерал явно горел желанием узнать подробности.

— Непременно! — Савелий положил трубку, подошел к кушетке и с огромным удовольствием растянулся на ней. Сейчас ему казалось, что посещение Бутырок было во сне, но настолько реальном, что тюремный специфический запах засел у него в носу.

Как же повезло ему с этим походом в Бутырки! Хорошо, что он обратился к Зелинскому. Мало того, что удалось найти фотографию Рассказова, так еще и встретил Никиту, который лишний раз убедил его в правильности решения по поводу Леши-Шкафа. Этот "шкаф" ему очень сильно задолжал! И должен за это ответить! Слишком он задержался на этой земле, как и его Лолита. Пора и на покой... Савелий не "накручивал" себя: у него и так было достаточно оснований вынести свой приговор.

Теперь нужно подумать о цепочке, которая может привести к тем, кто похитил в свое время его самого. Какие у него есть ниточки? Наверняка похитители как-то были связаны с больницей. Иннокентий рассказывал о серии странных убийств в больнице: был убит доктор, который был единственной ниточкой к похитителям или к их сообщникам, постовой милиционер, который наверняка оказался случайным свидетелем преступления, или на свою беду увидел кого-то, кто не хотел "светиться". Значит, нужно начать поиски с самой больницы, найти санитарную машину, на которой его вывезли к той даче. Кстати, неплохо было бы прощупать и дачу: наверняка ею пользовались не единожды!

Он взглянул на часы: до встречи с Богомоловым времени было предостаточно. Савелий включил телевизор и вдруг услышал мелодию, которую слышал на той самой даче, где он некоторое время находился в беспамятном состоянии. Савелий закрыл глаза и попытался настроить себя на то время. И это принесло результат: Савелий явственно услышал два голоса.

"Как ты думаешь, Хитрован, он не отдаст концы, пока мы его не обменяем?" Голос был бархатистым, красивым, с явным акцентом, скорее всего, американским. Точно, американец!

"Ничего, парень крепкий — выдюжит! — Этот голос был хрипловатым, подобострастным. — Вы извините, Красавчик-Стив... не возражаете, что я вас так называю?"

Красавчик-Стив! Теперь Савелий все вспомнил. С Красавчиком-Стивом у него еще будет возможность пообщаться, когда он отправится на поиски Рассказова. Сейчас его больше интересовал тот, по кличке Хитрован. Судя по всему, он принадлежит к криминальным структурам, а значит, на него можно выйти через того же Лешу-Шкафа. Впрочем, и Леша не нужен: вспомнив голоса, Савелий вспомнил и внешность Красавчика-Стива и Хитрована. А узнать его имя и адрес ничего не стоит.

Выходит, люди Рассказова используют местных "авторитетов". Хотя, если хорошенько поразмыслить, на кого еще они могут опереться? С них и спросить можно, не то что с чиновников!

Сейчас, когда многое прояснилось, нужно было решить: приступить к "чистке", как Савелий мысленно назвал свою будущую работу, немедленно или дождаться перемены своей внешности. После недолгих размышлений, он понял, что в ожидании "смерти", возможно, пройдет не один день. А сидеть и ждать у моря погоды — не в его духе.

Савелий отодвинул от стены диван, залез за обшивку и вытащил небольшую коробку. В ней он держал оружие и спецснаряжение, о котором напоминал Богомолов. Он откинул крышку и достал из коробки предмет, напоминающий обыкновенную авторучку. Она стреляла тончайшими четырехсантиметровыми иголками, которые выкидывались мощной пружиной. Скорость их полета была такой большой, что стальная игла спокойно пробивала даже берцовую кость. Немного подумав, он взял еще очки-монитор и авторучку-камеру.

Он уже хотел уходить, но подумал о Воронове. Чтобы тот не беспокоился, Савелий написал ему записку:

"Пошел прогуляться, вернусь поздно вечером. Рэкс".

Первым делом он направился к телефону-автомату и набрал номер клуба "Виктория". Трубку взяла сама Лолита. Изменив голос, Савелий с ужасным акцентом попросил к телефону Лешу-Шкафа.

— Извините, а кто его просит? — любезным тоном поинтересовалась она. — Судя по голосу, вы, вероятно, приехали из-за границы? — Да, вы правильно определять. Я иметь такой мой ужасный русски! Я от Лондон. Роберт Максвелл.

— О, вашего звонка он давно ожидает! — Савелий с трудом удержался от смеха: как быстро она "гнет подковы"! — По всему видно, что вы давно не звонили ему. Здесь он почти не бывает: его офис расположен на Большой Полянке, тридцать четыре... Пожалуйста, запишите телефон, сейчас он как раз должен быть на месте.

Савелий вежливо поблагодарил "столь любезную леди с фантастик голосом" и обещал обязательно нанести ей визит.

Офис на Большой Полянке был знаком Савелию: о нем довольно часто упоминал ЛешаШкаф в разговорах с Лолитой. Он взглянул на часы. Если Леша-Шкаф не изменил своих привычек, то там он будет еще не меньше сорока минут. Что ж, этого времени как раз достаточно, чтобы успеть навестить Лолиту, которая наверняка звонит сейчас "своему милому", чтобы предупредить о приезде какого-то англичанина по имени Роберт Максвелл.

Хорошо зная Лешу-Шкафа, Савелий предположил, что тот сейчас же займется поисками в своих записях заметок об этом англичанине. На это уйдет минут тридцать, а значит, у Савелия будет уже более часа. И поэтому первым делом — Лолита!

Он остановил частника и назвал улицу рядом с клубом "Виктория". Он знал, как выманить Лолиту из клуба, и потому не занимал этим свои мысли: сейчас он больше раздумывал над планом возмездия Леше-Шкафу...

Хитрости Рассказова

После того памятного дня, когда Мэтьюз сообщил Рассказову о Малайзии, прошло двое суток. С десяток боевиков, возглавляемых Красавчиком-Стивом, добросовестно сидели в засаде и терпеливо ожидали самолета.

Инструкция Красавчика-Стива была коротка и проста: "сидеть тихо и не подавать признаков жизни!" Запрещалось курить даже в ночное время.

Они сидели попарно вокруг небольшой, тщательно замаскированной взлетно-посадочной полосы. Каждый имел с собой питание на три дня и достаточно боеприпасов, хотя все были предупреждены, что операцию желательно провести без шума и в любом случае сберечь "живой товар", находящийся в самолете.

Чтобы не привлечь любопытных глаз, даже Красавчик-Стив не решился рисковать, проверяя посты. И только во вторую ночь дежурства, соблюдая максимальную осторожность, он тихо обошел и подбодрил шепотом своих людей. Эта проверка убедила его лишь в одном: если еще пару дней им придется лежать в засаде, то он не сможет гарантировать успешного выполнения операции.

Хуже всех приходилось тем, кто сидел у самой кромки взлетно-посадочной полосы. Таких групп было две: одна — в начале полосы, другая — в конце, потому что было неизвестно, с какой стороны самолет пойдет на посадку. Этим группам было тяжело потому, что им пришлось зарыться в землю и сверху замаскироваться ветвями. Все это делалось глубокой ночью, после тщательного осмотра территории. В каждой группе был снайпер.

Тянулись томительные часы ожидания. Сначала, боясь навлечь на себя неприятности, все сидели тихо и не разговаривали, но с каждым часом вынужденное безделье ослабляло дисциплину, и боевики начали потихоньку рассказывать друг другу всякие забавные истории, стараясь скоротать время. Именно в эту ночь КрасавчикСтив и сделал проверку. Эти разговоры так его возмутили, что он едва не прибил первого же нарушителя, но ограничился лишь руганью и придуманной на ходу историей: дескать, ему пришлось убрать одного любопытного, который услышал их трепотню. Как бы там ни было, но внушение подействовало.

Третьей ночи ждать не пришлось: где-то около двенадцати часов дня стали прибывать машины с людьми. Красавчик-Стив сразу же понял, что самолет прибудет сегодня. Он порадовался тому, что столь много внимания уделил маскировке своих боевиков: наткнись хозяева полосы на засаду, вся операция полетела бы к чертовой матери, потому что у прибывших были портативные рации, наверняка связанные с самолетом.

Чужаки внимательно осмотрели все вокруг и лишь случайно не наткнулись на одну из групп. Те уже приготовились открыть огонь, но, к счастью, все обошлось. Прибывших было пятеро, они были вооружены израильскими автоматами "узи". Плотный, небольшого роста, парень лет тридцати, был за старшего: к нему подходили остальные и докладывали, что вокруг все "чисто". Получив последний отчет, старший что-то сказал по рации: скорее всего, сообщил на борт, что можно спокойно совершать посадку.

Красавчику-Стиву со слов летчика было известно, что приземлившийся самолет не сможет сразу же взлететь, пока его не дозаправят. Значит, где-то рядом находится автозаправщик. Об этом тоже подумали: еще одна группа следила за единственной дорогой, ведущей к полосе.

Самолет должен был вот-вот появиться. Красавчик-Стив надеялся, что его боевики не подведут.

Действительно, ждать долго не пришлось: вскоре высоко в небе послышался шум моторов, что означало для всех "готовность номер один". Красавчик-Стив покрылся от волнения потом, его сердце так сильно колотилось, словно он только что пробежал стометровку на рекорд.

Стив осторожно раздвинул ветки и с радостью обнаружил, что старший с двумя своими людьми стоит в пяти метрах. Он кивнул напарнику, а сам взял на мушку старшего.

Рокот двигателей становился все громче и громче. Наконец показался самолет. Это была небольшая десятиместная двухмоторная машина с коротким разбегом при посадке и при взлете.

Как только шасси самолета коснулось земли, троица сразу же направилась в его сторону. Красавчик-Стив понял, что если они сейчас их не остановят, то потом это будет сделать гораздо труднее. Не медля ни секунды, он открыл огонь и с облегчением услышал, как его поддержали другие боевики, которые расправлялись с остальными. В отдалении также слышалась перестрелка: подключилась группа, в задачу которой входил захват автозаправщика.

Бой был стремительным и закончился в считанные секунды: все пятеро охранников даже не успели сообразить, что происходит, как повалились на землю, изрешеченные пулями. Те, кто находился в самолете, то ли не слышали выстрелов, то ли до них не дошло, что происходит на земле. Едва самолет остановился, как оттуда спустили металлический трап, а в проеме двери показался боевик с автоматом в руках.

Красавчик-Стив даже не обратил на него внимания: его должен был убрать один из снайперов. И действительно, не успел боевик толком рассмотреть, что происходит, как меткий выстрел поразил его прямо в голову. Он вывалился наружу, гремя автоматом по ступенькам трапа.

К самолету устремились боевики КрасавчикаСтива, а он сам несколько замешкался, споткнувшись о корень. Это спасло ему жизнь. Старший группы оказался еще живым и, с трудом подняв автомат, выпустил очередь. Несколько пуль, предназначенных Стиву, впились в грудь его напарнику, и тот снопом повалился на землю.

Красавчик-Стив уже успел вскочить на ноги и с ожесточением разрядил в стрелявшего всю обойму. Когда патроны кончились, он отбросил автомат в сторону и медленно направился в сторону самолета.

Окруженный боевиками самолет казался безжизненным, но вскоре из него послышался тихий детский плач. Красавчик-Стив подошел ближе и громко крикнул:

— Предлагаю выйти с поднятыми руками и без оружия: будет шанс остаться в живых! И не советую причинять детям вред: пощады не будет, — с угрозой добавил он.

Несколько минут стояла такая напряженная тишина, что каждый слышал биение своего сердца. Так долго продолжаться не могло, и Красавчик-Стив уже хотел отдать команду на штурм, как вдруг из кабины самолета раздался хриплый баритон:

— Вы действительно ничего не сделаете со мной?

— Гарантирую! Более того, если захочешь, будешь работать с нами. Можешь мне поверить на слово: мой Хозяин оценивает труд своих людей гораздо лучше, чем кто бы то ни было, и умеет ценить преданность. — Красавчик-Стив старался говорить спокойно и убедительно.

— Хорошо, не стреляйте, я выхожу. — В двери показался огромный детина под два метра ростом. Его широкое лицо пересекал рваный шрам.

— Ого! Кто это тебя так разукрасил? — усмехнулся Красавчик-Стив.

— На этом свете его уже нет! — спокойно ответил верзила, держа руки на затылке. — Так что вы собираетесь со мной сделать? Может, твои слова были просто уловкой, чтобы выманить меня из самолета?

В его голосе не было ни страха, ни мольбы. Он знал себе цену и не хотел опускаться до унижений.

— Красавчик-Стив, как и его Хозяин, всегда держит свое слово! — с апломбом заявил Стив. — Спускайся, будем знакомиться.

— Вот и хорошо! Мне бы не хотелось убивать такого красавца.

— Ну ты и шутник? — рассмеялся Красавчик-Стив, и его смех подхватили остальные. — Мне нравится твое нахальство. Ты не только не робеешь под дулами десятка автоматов, но еще и думаешь о том, чтобы кого-то убить. Ха-хаха!

Неожиданно верзила взмахнул рукой, и в дерево, совсем рядом с головой Красавчика-Стива, впился десантный нож. Это было проделано так виртуозно и с такой скоростью, что КрасавчикСтив остался стоять с открытым от смеха ртом, а никто не успел и пальцем пошевелить.

— Теперь веришь? — спокойно спросил парень.

— А если бы ты промахнулся, кретин? — вскрикнул наконец Красавчик-Стив.

— Тогда бы попал... — со вздохом сказал верзила, потом поморщился, покачал головой и добавил: — Хотя и маловероятно: в игральную карту с десяти метров попадаю десять раз из десяти.

— Эк тебя занесло! — усмехнулся КравчикСтив. Он еще не совсем оправился от животного страха, посетившего его дважды в течение нескольких минут: сначала его едва не сразила автоматная очередь, потом нож просвистел у него над ухом... Он решил поставить на место этого парня. — Если ты в себе так уверен, хочешь пари?

— Почему бы и нет? — Тот спокойно пожал плечами. — Но сначала мне хотелось бы напомнить про детишек в самолете: они напуганы перестрелкой, а у одного животик болит...

— Клиф, — повернулся Красавчик-Стив к одному из своих боевиков. — Вы с напарником займитесь детьми. Всех в машину — и вперед. Минут через двадцать мы вас догоним...

Боевики бросились исполнять приказание, а Красавчик-Стив вновь повернулся к верзиле. — У кого-нибудь карты есть? — спросил он. — Вот, — тут же отозвался один из боевиков, протягивая колоду.

Стив вынул пикового туза, прикрепил к дереву и отсчитал десять шагов, стараясь шагать как можно шире.

— Если все десять раз попадешь в карту, я не только замолвлю за тебя словечко перед Хозяином, но и вручу тебе пять сотен зелененьких...

— А если... — начал верзила, но КрасавчикСтив его тут же перебил:

— А если хотя бы раз промахнешься, то три месяца будешь отдавать мне половину своего жалованья и три дня в неделю работать на меня. Ну как, принимаешь условие?

— Почему бы и нет? — спокойно сказал парень, пожав плечами. Он вытащил из дерева свой нож и встал на десятиметровую отметку. Не целясь, он взмахнул рукой — и нож, просвистев в воздухе, вонзился в карту. Так повторилось все десять раз.

Вначале Красавчик-Стив ехидно улыбался, но к концу испытания его лицо покрылось испариной. Верзила же оставался уверенным и спокойным, словно это все его не касалось.

— Должен признаться, приятель, тебе удалось удивить меня! — заявил с восхищением Красавчик-Стив. — Кстати, как тебя зовут?

— Если по кличке, то Тайсон, а на самом деле — Рональд...

— Тайсон? — переспросил Красавчик-Стив и критически осмотрел его. — А что, очень даже подходит. Ладно, поехали! А ты останься у самолета, — сказал он тому, что подавал Тайсону нож. — Через пару часов тебя сменят.

Все прошло удачно? — заметил Рассказов, едва увидел своего любимчика.

— Вы правы. Хозяин, десять детишек находятся под наблюдением медиков и нянек, — бодро подтвердил Стив. — Но у меня для вас есть и еще один сюрприз! — Он загадочно улыбнулся.

— Не тяни! — бросил Рассказов. — Удалось заполучить отличный экземпляр в вашу охрану: с десяти метров десять раз играючи пришпиливает туза ножом к дереву! — восхищенно доложил Красавчик-Стив. — А рост! По сравнению с ним я коротышка. Два с лишним метра!

— Он здесь? — заинтересовался Рассказов. — С охраной. — Давай его сюда.

Красавчик-Стив нажал на кнопку пульта. — Приведите Тайсона...

— Тайсона? — усмехнулся Рассказов. — Уж не из тюрьмы ли бежал чемпион мира?

— Нет, настоящий Тайсон продолжает отбывать срок: его вроде в апреле или мае хотят выпустить, а этот... — Красавчик-Стив даже причмокнул губами.

В этот момент в дверь кабинета постучали. — Можно?

— Попробуйте! — с усмешкой бросил Рассказов.

Дверь открылась, и в комнату вошел новенький. Рассказов даже привстал.

— Да, ты действительно нисколько не преувеличил. Стив. Значит, Тайсон? — Так точно. Хозяин! — Хочешь работать со мной? — Было бы глупо отвечать, не зная условий... — осторожно заметил тот.

— Начинается! — рассердился КрасавчикСтив. — Ты же сам согласился!

— А как не согласишься, если на тебя с десяток автоматов направлено? — хмыкнул Тайсон.

— А ведь он прав, — заметил Рассказов. — Ладно, спрашивай!

— Меня интересуют только два вопроса: что за работа и сколько за нее платят. — И все? — удивился Рассказов. — Все.

— Работа — охранять! Кого? Это пока не столь важно, не так ли? — Так, — согласился тот. — А оплата... для начала тысячу баксов. — В неделю? — В месяц.

— Но я получал полторы в неделю! — Но ты всегда получал только полторы в неделю, не так ли? — многозначительно заметил Рассказов.

— Понял! Я согласен, — быстро смекнул Тайсон.

— Вот, Красавчик, можешь отметить для себя, что умный и немногословный человек почти всегда выигрывает! — Рассказов снова повернулся к Тайсону: — Ты будешь получать две штуки в неделю и будешь всегда при мне!

— Господи, Хозяин, да за такие бабки я за тобой в сортир ходить буду! — воскликнул тот.

— Я не люблю, когда меня называют на "ты"! — сразу нахмурился Рассказов.

— Прошу прощения. Хозяин, от радости вырвалось. — Тайсон тут же стер с лица улыбку. — С этим разобрались... Ты что же, так сильно любишь деньги? — неожиданно поинтересовался Рассказов. — Люблю? — Верзила даже обиделся. — Я их ненавижу! — Не понял?

— Они мне нужны лишь для того, чтобы оплачивать учебу моей дочки и лечение ее матери, с которой мы уже несколько лет в разводе. Она под машину попала и повредила себе позвоночник. — Он вздохнул. — Почему вы спросили об этом?

— Я подумал, что, если ты так любишь деньги, кто-то может предложить тебе больше и ты переметнешься к другому хозяину, — откровенно ответил Рассказов.

— Нет, Хозяин, такого быть не может, — твердо возразил Тайсон.

— Это почему же? Сейчас же ты перешел ко мне...

— Во-первых, вы оказались сильнее, и я не перебежал к вам, а был вынужден подчиниться силе. Но это только сначала... — А теперь? Что изменилось теперь? — Теперь я познакомился с вами и понял, что вы умный и справедливый человек. Это вовторых...

— Что, есть и в-третьих? — Рассказов усмехнулся.

— Есть. Дело в том, что вы узнали о моей дочери... — Он взглянул прямо в глаза Рассказову.

— А твои бывшие хозяева разве не знали о ней?

— Вы первый, кому я рассказал об этом. — Почему?

— Просто вы мне понравились: со мной еще никто так не разговаривал. — Как? — По-доброму... — Хорошо, иди, тебя проводят в твою комнату. — Рассказов вдруг смутился от таких признаний, нажал кнопку на пульте. — Покажите Тайсону комнату моего личного телохранителя и объясните все наши порядки.

— Спасибо вам. Хозяин! — тихо проговорил Тайсон, потом вдруг спросил: — Я могу обратиться к Красавчику-Стиву? — Валяй.

— Извини, бригадир, тебя не очень разорит, если я сейчас попрошу вернуть мне долг?

— Какой долг? — удивился Рассказов еще больше. — Разве вы были знакомы раньше?

— А, ты имеешь в виду пари? — КрасавчикСтив поморщился. — Какое пари? — спросил Рассказов. — Я поспорил о том, что он не поразит десять раз карту...

— Интересно, кто предложил это пари? — Я, — вздохнул Красавчик-Стив. — Так почему же ты до сих пор не расплатился? — Рассказов был явно раздосадован.

— Долг состоял из двух частей: замолвить словечко о нем перед вами и отдать пять сотен баксов. Первую часть я выполнил, а вторая просто вылетела из головы. — Красавчик-Стив смущенно вздохнул.

— Так вот, чтобы в следующий раз такие вещи у тебя не вылетали из головы, отдашь ему долг в тройном размере, — тихо проговорил Рассказов.

— Без проблем! — облегченно вздохнул Стив, ожидая большего наказания. Он вытащил бумажник и отсчитал пятнадцать сотен. — Я действительно виноват, извини, приятель. — Хозяин, я не могу взять то, что мне не причитается, — возразил Тайсон. — Выходит, что я как бы подставил его перед вами...

— Ничего не выходит! — резко оборвал Рассказов. — Мои решения не обсуждаются, а выполняются сразу и в точности!

— Бери-бери, я не в обиде, — с улыбкой бросил Красавчик-Стив.

— Тогда ладно... — Тайсон взял деньги и смущенно сунул в карман. — Можно идти?

— Иди, дорогой, иди! — подмигнул ему Рассказов, и Тайсон сразу вышел.

— И как это вы ему сразу поверили? — удивился Красавчик-Стив.

— Я поверю до конца, когда ты предоставишь мне подтверждения, что рассказ о его семье — не вымысел! — тихо ответил Рассказов. — Понял! Все будет сделано. — Проверь нашу клиентуру по захваченным детям, потом свяжись с Вонгом и скажи, что мы наконец-то стали партнерами.

— Шеф, по детям могу доложить сразу же, — заявил Красавчик-Стив. — Ну?

— Четыре семьи уже месяц ждут не дождутся "прибавления". В одной готовы полмиллиона баксов выложить за мальчонку! — С чего это вдруг? — удивился Рассказов. — Точно не знаю, но это связано с громадным наследством.

— Тогда понятно! — Рассказов задумался. — Ты вот что, выбери из детишек кого похуже и облагодетельствуй жаждущих. Нужно помогать ближним своим! — Он подмигнул, и Красавчик-Стив тут же вышел из кабинета.

Что ж, если и Тайсон окажется таким же ценным приобретением, как и Мэтьюэ, успевший принести ощутимую пользу, то можно считать, что в последнее время ему чертовски везет на людей. Во всяком случае, пока все складывается весьма удачно. Теперь можно спокойно заняться и "восточным коридором". Он взял телефонную трубку, набрал номер и, как только услышал голос, сказал два слова: — Готов принять!

— Прекрасно! Мне нравится, когда партнер держит слово. Где и когда? — ответил барственный голос.

— Там же, где и договаривались, минус час от времени прошлой встречи.

— Прекрасно! — В трубке раздались короткие гудки, и Рассказов раздраженно бросил трубку: — Свинья! Цедит сквозь зубы, словно я ему что-то должен! Ну ничего, дай срок: придется и тебе потесниться. — Рассказов брезгливо усмехнулся.

Он подошел к сейфу, нажал сначала на кнопку, блокируюшую вход в кабинет, после чего набрал код и открыл дверь сейфа. За ней оказалась еще одна дверка, но на ней, кроме небольшого красноватого пятнышка, ничего не было. Рассказов плотно прижал большой палец правой руки к этому пятнышку, и через пару секунд раздался электронный голос: — Идентификация произведена. Тут же дверка медленно отворилась, открывая внушительную камеру, наполненую пачками стодолларовых купюр в банковских упаковках.

До встречи оставалось около сорока минут, а чтобы добраться до места, было нужно не более двадцати. Времени оставалось предостаточно, и Рассказов не торопясь начал набивать долларами внушительный металлический дипломат.

Этого франта, с которым он только что говорил по телефону, ему не хотелось упускать, потому что он, если покупатель брал кокаин оптом, свыше пятидесяти килограммов, отдавал килограмм за двадцать пять тысяч, что было почти на пятнадцать процентов ниже цен других поставщиков.

В самый последний момент Рассказов, не желая рисковать по-крупному, решился только на пятьдесят килограммов. Уложив миллион двести пятьдесят тысяч, он аккуратно прикрыл дипломат, набрал код и пристегнул наручник с цепью из стали.

Этот чемоданчик был сделан по специальному заказу: его можно было открыть только "родным" ключом. Попытки открыть его по-другому не только превращали в пепел содержимое, но и включали хитрый механизм, который, взорвавшись, мог уничтожить взломщика.

Взглянув еще раз на часы. Рассказов тщательно закрыл сейф, разблокировал входную дверь и вызвал начальника службы безопасности Дика Беннета. Это был невысокий мужчина лет сорока, познавший не только работу "солдата удачи", но и тюрьму. Он был молчалив, угрюм, но его опыт и цепкий взгляд не единожды сослужили хорошую службу Рассказову. Он всецело доверял Дику, но и тот был предан Хозяину как собака.

— Как жизнь, дорогой? — спросил Рассказов, едва Дик переступил порог кабинета.

— Спасибо, Хозяин, все в норме, — сухо ответил он. — Есть дело?

— Да, ты угадал, как всегда. Но на этот раз мне придется самому прибыть на встречу. Так что позаботься о сопровождении. — Новенького взять с собой? — Ты имеешь в виду Тайсона? А что, неплохая мысль, — согласился Рассказов. — Однако не думаю, что ему стоит дать боевые патроны. — Это как полагается, шеф! — чуть усмехнулся Дик. — А с этим как? — кивнул он на дипломат.

— Все как обычно, — заверил Рассказов. — Понял! — Дик защелкнул наручник на своей левой руке. — Ого, более миллиона? — заметил он, прикидывая чемоданчик на вес.

— Ты, как всегда, прав: миллион с четвертью. Пошли!

Они выехали на трех машинах. Рассказов с Диком, Тайсоном и еще одним боевиком ехали в "Мерседесе-600", а два БМВ, в каждом по пяти охранников прикрывали "мерседес" спереди и сзади.

Встреча должна была состояться на одном из арендованных Рассказовым складов. Когда они приехали, партнеры уже ожидали их. В центре полукруга из трех новейших синих "вольво" таким же полукругом стояли шесть человек, вооруженных автоматами. Это была отработанная ристема подобных встреч. На всякий случай Рассказов приказал остановиться метрах в двадцати от партнеров, внимательно осмотрелся, но засады не обнаружил. В его машине был установлен громкоговоритель, и Рассказов, взяв микрофон, спокойно сказал:

— Приветствую тебя. Артист! Мне показалось, что ты не в духе. Или мы чем-то виноваты перед тобой? И на встречу вроде не опоздали...

Из машины, стоящей в центре, вылез стройный парень лет тридцати пяти. Он был одет в элегантный малиновый костюм, переливающийся в свете прожекторов, на шее висела мощная золотая цепь с католическим крестом, на правой руке поблескивал огромный перстень с рубином. Его действительно можно было принять за служителя Мельпомены, свое прозвище он оправдывал.

Радушно улыбнувшись, он громко сказал: — Прошу извинить, но это ни в коем случае не относится к вам: обычная дань предосторожности. — Он вытянул руки вперед и пошел навстречу приехавшим.

Этот жест несколько успокоил Рассказова. Он тоже вышел из машины, за ним моментально последовал сначала Тайсон, затем и остальные. Каждый держал оружие наготове.

Рассказов двинулся навстречу Артисту, приказав своим телохранителям оставаться на месте. Партнеры встретились точно посередине между своими командами.

— Здравствуй, дорогой! — чуть высокомерно проговорил Артист, стоя с вытянутыми руками. Он словно предоставлял старшему самому выбрать манеру общения между ними.

— Здравствуй! — улыбнулся Рассказов и тоже протянул вперед обе руки. Со стороны могло показаться, что закадычные друзья встретились после долгой разлуки. На самом деле они лишь присматривались, пытались определить свое отношение друг к другу. Наконец они обменялись рукопожатием и Артист спросил:

— Надеюсь, с наличными не будет затруднений?

— В этом вопросе у меня никогда не бывает затруднений, — с многозначительной улыбкой заверил Рассказов. — А, я надеюсь, у вас их не бывает с товаром?

— Разумеется! — улыбнулся Артист. — Хотите оценить? — Если вас не затруднит... Артист повернулся и щелкнул пальцами. От машины отделился человек с дипломатом и быстро направился к ним. Рассказов кивнул, головой, и из его машины вышел пожилой тщедушный человек с небольшим саквояжем в руке.

Как только они подошли, парень Артиста открыл дипломат и достал полиэтиленовый пакет с белым порошком. Пожилой открыл свой саквояж, вынул оттуда какой-то прибор, сделал небольшой надрез на пакете, подхватил стеклянной трубкой немного порошка и высыпал в пробирку с жидкостью, потом взболтнул ее, посмотрел на свет и повернулся к Рассказову.

— Отличное качество! — заметил он, закрыл саквояж и тут же удалился.

— Дерьма не держим! — самодовольно заметил Артист.

— Нисколько не сомневаюсь. Как и договаривались — пятьдесят килограммов? — уточнил Рассказов. — Могу и больше!

— Позднее возьму и больше. Если все пойдет так, как я задумал, то килограммов по двести в месяц я смогу брать. — Рассказов заметил, что названная цифра несколько ошеломила его партнера. — И это не предел. Далеко не предел!

— Вижу, что не ошибся в вас. С такими объемами возможна скидка до десяти процентов!

— Это само собой разумеется, — спокойно ответил Рассказов, потом подал условный знак. Из машины вылез Дик с чемоданчиком в руке.

Артист тоже подал знак, и к ним устремился парень с двумя объемистыми порфелями в руках.

— Если ты. Артист, не против, мне бы хотелось оставить чемоданчик. Это подарок любимой женщины! — Рассказов хитро подмигнул. Трудно сказать, насколько Артист ему поверил, но понимающе улыбнулся.

— Без проблем! — и обратился к своему боевику: — Барт, принеси мой дипломат. — Считать будешь? — спросил Рассказов. — Если мы с первой же встречи не будем доверять друг другу... — мягко улыбнулся Артист. Рассказов сразу заметил, что тон Артиста сильно изменился, как только он услышал об объемах товара, которые ему предложили поставлять. Барт быстро перебросал тугие пачки в дипломат Артиста. — Все в порядке?

— Более чем! — подмигнул Артист. — Может, выпьем шампанского в честь первой удачной... — Он хотел сказать "сделки", но Рассказов переиначил его мысль на свой лад:

— ...В честь приятного знакомства? Не возражаю.

Парень быстро сбегал к машине и принес бутылку шампанского и пару фужеров.

— Будем! — провозгласил Артист, поднимая фужер.

— Будем! — подхватил Рассказов. Выпив, оба, словно сговорившись, хлопнули фужеры о землю, кивнули друг другу на прощанье и, довольные собой, направились к своим машинам.

Рассказов был уверен, что Артист, едва сядет в машину, сразу же примется считать полученные деньги, и он не ошибся.

— Доверяй, но проверяй! — хмыкнул Артист, едва они отъехали, и стал не торопясь считать пачки стодолларовых купюр, предварительно, словно колоду карт, шелестнув каждую, чтобы не пропустить "куклу". Он настолько увлекся этим занятием, что не обратил внимание на то, как презрительно смотрит на него Барт...

А Рассказов связался с Мэтьюзом и договорился о завтрашней поездке с "грузом" через коридор. Но, не доверяя никому, он сделал так, чтобы Мэтьюэ узнал в подробностях о приобретении пятидесяти килограммов кокаина. Более того, во время передачи информации Мэтьюзу все снималось на видеокассету.

Мэтьюз выдал себя — когда он услышал, что операция начинается, его глаза вспыхнули от радости. Одного этого было достаточно, чтобы насторожить Рассказова, но Мэтьюз допустил и другую оплошность: заметив глазок видеокамеры, он тут же надел на лицо маску безразличия.

Это стоило ему жизни. Как только группа Рассказова оказалась на российской территории, Мэтьюз был убит. Через несколько дней его труп выловили из реки.

Первая кровь

Савелий вышел из такси за квартал от клуба "Виктория", прошел до того места, где личный лифт Лолиты довозил ее до выхода, и стал ждать. Она должна была вот-вот выйти к машине, которая подавалась минут за пять до ее появления.

Выманить Лолиту из офиса в неурочное время действительно оказалось несложно: Савелий отлично помнил ее увлечение известными именами, которыми она могла щегольнуть при случае в кругу знакомых как бы мимоходом. "Я забегала на днях к Алле: посидели немного, поболтали..." — "А кто это? Что за Алла?" — пытает кто-нибудь, и это доставляет ей особое наслаждение. "Алла? — Она делает удивленные глаза и пожимает плечами: — Пугачева!" И спрашивающий опускает голову в смущении.

Именно этим и воспользовался Савелий. Остановив первую встречную девушку, он сказал, что хочет разыграть свою приятельницу и просит ее помочь, изобразив помощницу известного колдуна Юрия Лонго. Представившись госпоже Лолите любым именем, она должна была от имени Лонго пригласить ее на торжество, которое состоится в Доме Ученых на Пречистенке в шестнадцать тридцать. Савелий был уверен, что Лолита ни за что не упустит такого случая и клюнет на приманку.

Савелий совершенно не волновался и не чувствовал угрызений совести, собираясь очистить землю от этой молодой девицы с обаятельной наружностью и змеиным взглядом. Он не жалел ее. Эта хищница в овечьей шкуре, хладнокровная убийца, должна была понести наказание, потому что, окажись она вновь в руках правосудия, не провела бы там и дня, в этом Савелий уже успел убедиться. Допустим, что некий честный следователь все же решит всерьез ею заняться, и что? Во-первых, нет никаких улик и доказательств совершенных ею преступлений: все следы тщательно уничтожались. Во-вторых, Леша-Шкаф моментально подключил бы все рычаги, чтобы вытащить ее из тюрьмы. А если невозможно изолировать убийцу от общества, значит, нужно исключить его из жизни. С волками жить — поволчьи выть! Как они поступают с людьми, так и люди должны поступать с ними. И никакой жалости!

К выходу подъехал белоснежный "линкольн". Савелий едва не присвистнул от изумления. Совсем обнаглела девушка! Ничего не боится: ни налогов, ни рэкета, ни Бога! А, вот почему у нее нет страха перед рэкетом: из ворот выехали еще две машины — полуспортивного типа "мерседес" и серебристый "нисан патрол". Обе были забиты крепкими ребятишками. "Мерседес" стал впереди, а "нисан" — позади "линкольна". Из машин тут же вышли по два человека и заняли "круговую оборону", внимательно поглядывая по сторонам. Савелий едва успел скрыться в тени арки на противоположной стороне переулка, чтобы не привлечь внимания этих головорезов, вынул из кармана свое "хитрое" оружие и приготовился. Ждать долго не пришлось: вскоре дверь открылась и на пороге показалась нарядная Лолита в сопровождении двух телохранителей. Нельзя было терять ни секунды: в любой момент она могла быть перекрыта мощными телами своих стражей.

Направив "ручку" на цель, Савелий нажал кнопку. Лолита вздрогнула: что-то кольнуло ее в сердце. Она пошатнулась, бравые ребята, думая, что Хозяйка оступилась, поддержали ее с обеих сторон. Лолита то ли случайно, то ли ощутив перед смертью присутствие Савелия, посмотрела в его сторону, потом вдруг выскользнула из могучих рук телохранителей и осела на асфальт.

Все еще не веря в серьезность происходящего, парни продолжали балагурить на ее счет, пока один из них не склонился над ней. Не почувствовав дыхания, он с испугом схватил ее запястье, пытаясь нащупать пульс, потом бросил на асфальт свой плащ, на который положили прекрасное тело девушки, и стал делать искусственное дыхание. Некоторые из телохранителей пытались помочь, а один догадался набрать номер 03 по сотовой связи.

Ожидать приезда "скорой помощи" Савелий не стал, а быстро пошел проходным двором на другую улицу и позвонил из автомата. Ему ответил моложавый женский голос. Услышав "иностранную" речь, женщина тут же сообщила, что Хозяин попросил перезвонить домой, и продиктовала номер телефона. Савелий понял, что ЛешаШкаф, не найдя никаких записей о Роберте Максвелле в офисе, помчался домой, чтобы там просмотреть свои заметки: суетится Леша, значит, его действительно интересует этот иностранец.

Через пятнадцать минут Савелий уже находился вблизи дома Леши-Шкафа. Он был уверен, что за эти несколько минут ему не успели сообщить о том, что случилось с Лолитой. Савелий подошел к телефону-автомату и набрал номер. Трубку взял сам Леша-Шкаф.

— Слушаю? — проговорил он спокойно, и Савелий понял, что его предположения оказались верными: он еще ничего не знает. — С вас говорить Роберт Максвелл. — О, Роберт, я давно ожидаю вашего звонка. — В голосе Леши не было обычной уверенности: он, естественно, ничего не нашел в своих записях.

— Очень радый, что господин Хитрован говорить за меня, — подкинул тему для разговора Савелий.

— Да-да, Хитрован много говорил о вас! — Леша немного успокоился, услышав знакомое прозвище, но про себя решил разобраться с этим кретином Хитрованом за то, что тот забыл рассказать об иностранце, который, не исключено, может оказаться весьма полезным человеком. — Мы сейчас можем встреча? — Ноу проблем! — весело бросил Леша единственную знакомую английскую фразу. — Вы где? Давайте ко мне, я пришлю машину!

— Нет, пожалуйста, лучше буду чувство на нейтраль! — Савелий специально хотел вытянуть его из дома: там могли оказаться и телохранитель, и домработница, а их он не хотел трогать. — Понимаю. Тогда где?

— Видеть здесь до меня бистро "На Палихе", — старательно, по складам произнес Савелий, словно читая вывеску.

— Да это совсем рядом! — обрадовался Леша. — Буду через пару минут. — Пока вы идить ко мне, дать мне телефон господин Хитрован, я звонить.

— Ноу проблем! — снова бросил Леша-Шкаф и быстро продиктовал номера Хитрована, и домашний, и в офис.

Он настолько торопился, что забыл взять пейджер. При нем действительно находились два телохранителя: один "круглосуточный", постоянно находящийся в квартире, другой приехал с ним прямо из офиса. Его-то он и взял с собой, приказав второму проследить за тем, чтобы домработница приготовила, на всякий случай, стол пороскошнее: как-никак "заморский гость"...

Леша-Шкаф, к своему несчастью, поторопился. Задержись он на какие-то три-четыре минуты, и его застало бы сообщение о смерти Лолиты. Это могло отодвинуть его собственную смерть на неопределенный срок: было бы не до встречи с каким-то иностранцем.

Но судьба не подарила ему такой возможности. Как только он вышел из подъезда и прошел пару шагов в сторону заведения под названием "На Палихе", он тоже, как ранее и Лолита, вдруг споткнулся. Его телохранитель оказался не столь расторопным и не успел подхватить своего "кормильца". Леша замер, словно прислушиваясь, и рухнул на асфальт.

Ничего не понимающий телохранитель подскочил, наклонился над ним и стал тормошить за плечи, приговаривая с ужасом: — Что с вами. Хозяин? Что случилось? В отличие от Лолиты, умершей почти мгновенно, Леша-Шкаф, обладавший крепким здоровьем, еще продолжал жить, несмотря на дырку в сердце, но сознание уже начало туманиться. Он смотрел на склонившегося над ним парня с какимто удивлением — почему ему стало вдруг так плохо? Наконец с огромным усилием прошептал:

— Что-то сердце покалывает... — Это были его последние слова: голова откинулась назад, и он перестал дышать. На крик телохранителя собрались люди, началась обычная суета, но это Савелия уже не волновало. Времени у него оставалось только на то, чтобы успеть в назначенный генералом час оказаться в его кабинете.

— Лешу-Шкафа и его сучку можно вычеркнуть из списка, — спокойно проговорил он, как только уселся в кресло, предложенное Богомоловым.

— Да упокоятся их души с миром, — вздохнул не без некоторого облегчения Константин Иванович. — Ну, теперь тебе стало получше?

— Мне станет лучше только тогда, когда все виновные понесут заслуженное наказание! — угрюмо ответил Савелий.

— Да-а-а... — протянул генерал. — Каким образом ты их убрал?

— "Авторучкой", а что? — нахмурился Савелий.

— Черт! — буркнул генерал и стал быстро набирать номер. — Послушай, капитан, пару человек и... — Он повернулся к Савелию: — Где это произошло?

— Лолита — у клуба "Виктория", а ЛешаШкаф — у своего дома... — Савелий все еще не мог понять, почему так взволновался Богомолов.

— Короче, Юра, думаю, что Илона Мезенцева и Алексей Иконников находятся сейчас либо в районном морге, либо в ближайшей больнице, узнаешь через "скорую". Заберешь их под расписку и отвезешь нашим экспертам. Если что, сошлись на меня. Действуй! — Он положил трубку и взглянул на Савелия. — Для чего это, Константин Иванович?

— Тебе не пришло в голову, что твое оружие строго засекречено, у тебя экспериментальный образец? Стоило вскрыть трупы обычному эксперту, и эта новость разлетелась бы по всей Москве. А заинтересованные люди сразу сообразили бы, что следы ведут в Органы. Нам это нужно?

Савелий вздохнул и виновато опустил голову. — Ладно! — Генерал махнул рукой и перешел на другую тему. — Говоришь, что успокоишься, когда все виновные будут наказаны? Долго же придется ждать... — Он открыл папку и протянул Савелию несколько фотографий. — Взгляни на них, запомни, а потом забудь!

Савелий внимательно просмотрел с десяток фотографий, вернул их и сказал: — Хорошо, я их не трону. — Кстати, где фотография Рассказова? Савелий достал цветной ксерокс с фотографии и протянул Богомолову.

— Да, это он, — сказал Богомолов и презрительно покачал головой. — И зачем это ему было нужно? Занимал ответственнейшую должность, был весьма уважаемым человеком, умница и... на тебе!

— Трудно заглянуть в душу человека, — задумчиво проговорил Савелий. — Но, думаю, не ошибусь, если выскажу предположение, что этот человек считал себя гением, который должен иметь гораздо больше, чем он имел. Вот и решил создать свой собственный, только ему подчиняющийся мирок. И он готов уничтожить любого, кто попытается покуситься на него.

—Я и не подозревал, что ты так хорошо можешь разбираться в людях, которых даже не видел. И мне кажется, что ты не очень далек от истины... — В голосе Константина Ивановича было нечто такое, что Савелий вдруг спросил; — Какие-то неприятности? — Что, так заметно? — с грустью вздохнул Богомолов. — Ты прав отчасти: не неприятности, а тревожный разговор с нашим американским приятелем...

— Вот как? Значит, неприятности у него? — На днях он сообщил мне по нашему конфиденциальному каналу, что нужно ждать "гостей", но их необходимо отпустить, перехватив груз только тогда, когда они уже будут возвращаться. — Группу вел его человек? — Да, их вел человек Майкла. — Генерал нахмурился и опустил голову. — Сегодня этого парня выловили из реки. Такой молодой. Эх! — Он слегка пристукнул ладонью с досады.

— Их-то взяли? Ведь наверняка кто-то из них его шлепнул.

— Я тоже в этом уверен, но Майкл попросил их не трогать: хочет сам с ними разобраться.

— Что ж, его можно понять. Наркотики? — предположил Савелий.

— Они, черт бы их побрал! Нам удалось перехватить груз; пятьдесят килограммов.

— Стоп! — неожиданно воскликнул Савелий. — Или я чего-то не понимаю, или... — Он снова задумался, потом решительно сказал: — Лично я не уверен, что это наркотики! Анализ уже делали?

— А ты как думаешь, если мне уже доложили, — не очень уверенно произнес Богомолов, еще не понимая, к чему клонит Савелий.

— Константин Иванович, позвоните, проверьте еще раз!

Ни слова не говоря, генерал быстро набрал номер.

— Груз весь проверили? — спросил он и включил громкую связь, чтобы было слышно и Савелию.

— Так точно, Константин Иванович, весь, — как-то виновато ответил мужской голос.

— Говори, чего уж там! — генерал уже понял, что предчувствие не обмануло Савелия. — Бутафория?

— Кокаина грамм сто, не более, остальное питьевая сода. Извините, что ввели вас в заблуждение, Константин Иванович: торопились вам сообщить...

— Вы торопились за наградами! — бросил в сердцах генерал и швырнул трубку. — Чинуши! — Он вдруг взглянул на Савелия. — И как ты догадался, что там не наркотики?

— Это довольно просто: коль скоро убит человек Майкла, то он, скорее всего, был послан в "проверочный полет".

— Похоже на то... — поморщился генерал. — Майкл тоже так думает... Что еще я могу для тебя сделать?

— Выделите мне машину на вечер. — С водителем? — Нет, я сам буду за рулем. — Что еще?

— Желательно, чтобы смерть Долиты и Леши в прессе преподнесли как разборку между "авторитетами". Да и со следователями неплохо бы поработать...

— Хорошо. Машина-то для чего, если не секрет?

— Да так, с приятелем одним хочу повидаться... — Может, помощь нужна? — По-моему, мы с вами договорились! — нахмурился Савелий. — Если мне будет нужна ваша помощь, то можете быть уверены: сам обращусь.

— Хорошо, как скажешь. — Богомолов нажал кнопку селектора. — Михаил Никифорович, на сегодняшний вечер нужна машина.

— Марка? Какие номера? Кто водитель? — начал сыпать вопросами полковник.

Богомолов вопросительно взглянул на Савелия.

— Марка попроще, номера — частные, водитель...

— О водителе помню... — улыбнулся генерал и сказал в селектор: — "Жигули" с частными номерами, без водителя. — Как срочно?

— Если не трудно, то прямо сейчас, — подсказал Савелий.

— Сейчас сможете? — спросил генерал. — Сейчас? — Помощник замолчал, потом предложил: — Если сейчас, то лучше моей "шестерки" ничего не могу предложить. Но как с доверенностью?

— Это действительно вопрос... — вздохнул Богомолов.

— Как-нибудь! — махнул рукой Савелий. — Нет, голубчик, как-нибудь не выйдет. Вот что, Михаил Никифорович, подойди-ка к нашему нотариусу и сделай доверенность на Савелия Говоркова, данные у тебя вроде должны быть. — Так точно, Константин Иванович, имеются. — Вот и ладненько. Как только сделаешь, сразу ко мне! — Генерал отключил селектор и подмигнул Савелию. — Вот так-то!

— Хорошо быть генералом, — хмыкнул Савелий.

— А ты как думал? Генерал — он и в Африке генерал! Теперь вернемся к нашим баранам... Ты готов завтра явиться на первое обследование?

— Что значит "первое"? Оно что, не одно будет?

— Я не совсем правильно выразился, — поправился Богомолов. — Не обследование, а знакомство.

— Хорошо, завтра так завтра! — весело, с какой-то даже бравадой согласился Савелий.

Богомолову не понравилось настроение собеседника, и он решил поинтересоваться:

— То, что ты собираешься предпринять сегодня, опасно?

— Не могу вам врать, — вздохнул Савелий. — Есть немного! Но не настолько, чтобы паниковать.

В этот момент в кабинет постучали. — Входите, Михаил Никифорович! — Неужели вы меня по шагам узнаете? — с улыбкой спросил полковник.

— По запаху, дорогой, по запаху! — Богомолов рассмеялся. — Ну что, все сделано?

— Так точно, Константин Иванович! — Он протянул оформленную доверенность и ключи генералу.

— Это ему, — кивнул Богомолов на Савелия. — Спасибо, Михаил Никифорович! — поблагодарил тот. — Не беспокойтесь, верну в целости и сохранности.

— Да хоть и разобьете: быстрее новая появится!

— Хитер мой помощник, — заметил генерал. — Я же шучу, — смутился Михаил Никифорович. — А я — нет: если он разобьет твою машину, получить новую, — сказал генерал без всякой иронии.

— Что сказать генералу Тарасову? Полчаса ожидает в приемной, — напомнил полковник.

— Собственно говоря, у меня все, — тут же сказал Савелий.

— Вот и ладненько. Как только Савелий выйдет, путь заходит Вадим Васильевич.

— Хорошо. — Полковник тут же вышел из кабинета.

— Машину вернешь завтра к десяти сюда и поедешь на обследование. Все? — Богомолов взглянул на часы. — До завтра, Константин Иванович. — Будь! Не рискуй напрасно! Савелий вышел, а Богомолов тут же набрал номер, чтобы сделать то, что он решил еще несколько минут назад: подстраховать Савелия.

Когда Говорков вышел из здания, он сразу же увидел зеленые "Жигули". Именно на такой машине ему пришлось пробиваться сквозь ловушки Четвертого в Казахстане. В этом он увидел предзнаменование успеха.

Савелий давно уже решил: чем проще план, тем больше шансов воплотить его в жизнь. Это как в хитроумно закрученном детективе: гениальный преступник разрабатывает удивительно дерзкий план, в котором все рассчитано буквально до секунды. Каждый из персонажей до мельчайших подробностей знает свою роль. Читатель настолько восхищен этим планом, что помимо своей воли начинает "болеть" за преступников, но именно этого и добивается автор. Казалось бы, все продумано, ничто не может им помешать, но...

Вновь это сакраментальное "но"! Происходит то, что называют роковой случайностью, которую никто не может предугадать: например, у машины, на которой должны были смыться преступники, обыкновенные воришки отвинчивают колеса, или проходящий по банку ночной сторож машинально закрывает на ключ дверь, за которой укрылись грабители — а дверь настолько прочна, что выбить ее невозможно. Им приходится просидеть взаперти аж до понедельника, пока их не выпустит полиция.

Савелий любил смотреть остросюжетные фильмы и читать криминальные романы, но всякий раз скептически усмехался, столкнувшись с "клюквой". Особенно он бесился в тот момент, когда преследователь-герой, полицейский или частный сыщик, выйдя на преступника, вступает с ним в полемику, вместо того чтобы арестовать или обезвредить. Как правило, в таких случаях преступник, пользуясь ситуацией, либо ранит преследователя, либо сбегает, и все приходится начинать сначала.

Савелий был убежден: если достал оружие, то нужно применять его и никогда не верить в благонамеренность преступника, который готов обещать все, что угодно, лишь бы отвлечь внимание преследователя.

Сейчас, отправившись на встречу с Хитрованом, Савелий предполагал, что тот уже насторожился: в криминальных структурах новости распространяются моментально, тем более, что Леша-Шкаф был не из последних "авторитетов" Москвы. И коль скоро начался "отстрел", Хитрован предпринял дополнительные меры по своей защите. Но именно на это Савелий и рассчитывал: на тотальный страх среди "шерстяных", чтобы они стали нервничать, боялись даже своей тени. Он специально усложнил себе задачу, решив не просто убить Хитрована, но сначала поговорить "по душам". Он хотел получить сведения о соучастниках убийства Наташи и ее братика.

Савелий хотел остановиться у телефона-автомата, но, скосив глаза вниз, он увидел радиотелефон, с благодарностью подумал о Михаиле Никифоровиче и набрал номер, сообщенный ЛешейШкафом. Мужской голос, раздавшийся в телефонной трубке, не принадлежал Хитровану. — Кого вам? — спросил он раздраженно. — Если ты Хитрован, то тебя, спокойно ответил Савелий, давая понять, что он не знает Хитрована. — Кому он понадобился?

— А вот это не твое дело, болван! — разозлился Савелий. — Скажи своему Хозяину, что звонит "доброжелатель".

— Хорошо, сейчас узнаю... — Трубку поднял один из телохранителей Хитрована, туповатый малый, который исполнял все поручения от "сих и до сих", никогда не проявляя инициативы. Сейчас, услышав властный тон звонившего, он пондл, что благоразумнее сразу доложить Хозяину о звонке.

Хитрован сидел в своем кабинете, если так можно назвать комнату, где он уединялся, чтобы предаться возлияниям. Обычно он делал это в компании какой-нибудь шлюхи, готовой на все, лишь бы хорошо попить-поесть, да еще и получить "пару зелененьких" за удовольствие, но сейчас Хитрован закрылся один и довольно быстро набрался до той кондиции, когда его тянуло "на подвиги".

Своим привычкам он изменил потому, что знакомый журналист позвонил ему и сообщил о Леше-Шкафе и Лолите. О том, что они внезапно умерли, Хитрован узнал за несколько минут до его звонка от одного приятеля, работавшего в окружении Леши-Шкафа, но тот сказал, что они умерли от сердечной недостаточности. Хитрован не очень поверил в такое странное совпадение, но особо не взволновался: Леша-Шкаф не входил в число его друзей. Другое дело Лолита. Хитрован исподтишка любовался этой красавицей и не терял надежды, что когда-нибудь сможет затащить ее в свой "кабинет".

Помянув Лолиту доброй порцией "Кремлевской", он загрустил. Тут позвонил злополучный журналист, который и сообщил, что они были убиты профессионалом и, как ему кажется, кемто из "своих". Такая новость не могла нс насторожить Хитрована. Он почувствовал, что ситуация взрывоопасна. Просто сидеть и ждать неизвестно чего он не мог и потому решился позвонить тому, чье мнение очень уважал. На его счастье, Мабуту оказался на месте и сам взял трубку.

— Кому понадобился старый больной человек? — покашливая, как всегда, ехидно спросил он.

— Извините, уважаемый Мабуту, если не вовремя звоню... — залепетал Хитрован.

— А, это ты, хитрая бестия! — хмыкнул Мабуту. — Отчего такая дрожь в голосе? Или похмелье замучило?

— Как вы можете шутить в такое время? — В голосе Хитрована слышался животный страх.

— Ты что, получил известие от чеченского лидера, что нас будут резать его люди? Не боись, ему сейчас не до этого. А рискнет — не успеет и глазом моргнуть, как не только его людям, но и ему самому руки повыдергиваем! — Я не об этом, дорогой Мабуту... — А-а... понял! — Он вздохнул и снова кашлянул. — Ты о потерях в наших рядах, не так ли? — Уже знаете?

— Как не знать, если даже ты уже в курсе. И что тебя так всполошило?

— Вы же знаете, как он охранял себя и свою Лолиту? — Допустим...

— Какой же должен быть профессионал, чтобы так чисто сработать и уйти незамеченным?

— Да, здесь может быть только два варианта: либо это наемный убийца самого высокого класса, либо человек из Органов. Впрочем, ни Леша-Шкаф, ни Лолита не занимались делами, которыми могли заинтересоваться Органы. Скорее всего, это кто-то из конкурентов...

— Вот-вот! — воскликнул Хитрован. — Именно это я и имею в виду! Надо срочно чтото предпринимать! Надо выяснить, кто стоит за всем этим! Если это Чечня, я их на части порву!

— Возьми себя в руки! Уже хватануть успел, что ли? Кое-что уже делается...

— Может, и мне с ребятами подключиться? — предложил Хитрован. — Пойдем вытрясем правду кое из кого...

— Спешка нужна лишь при ловле блох! Будь на месте и держать уши открытыми. Понял? — грубо спросил Мабуту.

— Понял! — ответил Хитрован, хотя еще больше запутался. Он понял лишь одно: не нужно ничего делать, никуда ходить, а нужно сидеть, пить да прислушиваться... К чему? Что имел в виду Мабуту? Этого он не знал.

Хитрован успел опустошить большую часть литровой "Кремлевской", когда к нему заглянул телохранитель Валентин: — Шеф, какой-то шустрый звонит: вас требует, — доложил он и тупо уставился на Хитрована.

— Кто? — недовольно бросил тот. — Говорит, доброжелатель... — Доброжелатели, мать их... — Но тут он вспомнил пожелание Мабуту "держать уши открытыми"... — Хорошо, давай. А ты скажи, чтобы кофейку принесли, да покрепче. — Сей момент, шеф!

Интересно, кто это мог быть? Хитровану даже стало любопытно. Да где же этот чертов олух? Видно, запомнил только последний приказ о кофе, а про телефон забыл. Он достаточно хорошо знал своего телохранителя: тот был очень удивлен, что трубка все еще на его столике, а не у шефа. Он взял ее и спросил: — Вы слушаете?

— Да, черт тебя подери! — вспылил Савелий. — Сейчас с вами будет говорить Хозяин, — невозмутимо сказал Валентин, подхватил поднос с кофе в одну руку, трубку — в другую и вошел в кабинет, толкнув ногой дверь. — Вот кофе, а вот телефон.

— Хитрован на проводе! Кто говорит? — Ты что, веревку проглотил? — хмуро спросил Савелий. — В каком смысле?

— В прямом! На толчке загорал, что ли, что столько пришлось ждать?

— Кто это такой дерзкий? Мог бы и не ждать!

— Мог бы! — заметил Савелий, совершенно успокоившись. — Просто жалко тебя стало, да и должок перед Красавчиком-Стивом есть. — Савелий решил пойти ва-банк: во-первых, сразу станет ясно, не сделал ли его память ошибку; во-вторых, если он прав, то наживка сработает безотказно. Услышав имя Красавчика-Стива, Хитрован сразу "подобрел":

— С этого и нужно было начать! Как он там? Вы давно с ним виделись? Звать-величать вас как?

— Привет передает! — Как бы не заметив второго вопроса, Савелий ответил только на первый и на третий. — Морфином меня кличут.

— Это надо же, Морфин... Давно колешься? Спасибо за привет, ему тоже передавай... Так что ты хотел мне сообщить?

— Не телефонный разговор, землячок! — многозначительно заметил Савелий. — Речь пойдет об "отдыхе" одной парочки... — Савелий был уверен, что Хитрован сразу поймет, о ком идет речь.

— Это настолько серьезно? — сразу встрепенулся Хитрован.

— Следующим в списке стоишь ты! — сказал Савелий, нисколько не обманывая его.

— Где встретимся? — мгновенно ухватился Хитрован за протянутую ниточку надежды: очень уж слова этого посланца Красавчика-Стива совпадали с его волнениями.

— Красавчик рассказывал, как вы кувыркались на вилле. Она еще существует?

— Куда она денется... Во сколько? Телок брать? Какие еще пожелания? — Хитрован был доволен, что может быть чем-то полезен приятелю Красавчика-Стива: авось и тот его не забудет.

— Ну ты и фрукт, — усмехнулся Савелий. — Можно сказать, в одном шаге от могилы, а туда же! Ты мне начинаешь нравиться.

— Война войной... — начал Хитрован, но Савелий перебил его: — Откуда тебе известна эта фраза? Ты что, в Афгане служил?

— Я служил? Ты что, капусты накушался? Надо же вылепить такое: Хитрован — и вдруг в армии, да еще на войне! Я воюю всегда в одиночку, с бабами. Нет, земеля, эту присказку я слышал от одного дырявого доходяги... Кстати, Красавчик-Стив тебе наверняка о нем рассказывал, раз о вилле упоминал: из-за него мы и ошивались на той вилле.

— Ты о Бешеном, что ли? Да, Красавчик говорил мне о нем... Не встречал его больше?

— Нет, не встречал, но слышал, что он нам так навредил, что лучше было его шлепнуть. — Тебе-то он чем насолил? — Мне? Я из-за него... — начал Хитрован, но вдруг сам себя и оборвал: — Тебе-то что?

— Да это я так, к слову! — мгновенно дал задний ход Савелий. — Ты каких телок любишь: зрелых или помоложе?

— Молодняк лучше для глаз, а удовольствие для тела — зрелость! Ты что же, мне не доверяешь, сам решил все организовать?

Савелий помнил о жадности Хитрована и потому тут же "кинул кость".

— Платить буду я — это подарок Красавчика-Стива. Видно, ты хорошо поработал с ним, если он решил тебя отблагодарить. Обычно он никогда так не делает... — Савелий знал, что ничем не рискует, ссылаясь на Красавчика, с потрохами купившего эту мразь.

— Да уж, поработали на славу! — заметил довольный Хитрован. — Мы вдвоем будем или еще кого позвать?

— Не вдвоем, а вчетвером, а по поводу еще кого-нибудь... Тебе что, колхоз нравится больше? Лично меня больше устраивает расклад дважды два, — категорично заявил Савелий.

— Как скажешь: кто платит, тот и музыку заказывает! — тут же согласился Хитрован.

— Диктуй адрес и жди меня там через пару часов.

— Найти проще простого... — Хитрован подробно объяснил, как доехать до виллы, и на том они попрощались.

Хотя Савелий и был уверен, что Хитрован никого не возьмет с собой, но все-таки решил подстраховаться. Он сразу же поехал туда, чтобы прощупать обстановку и проследить приезд Хитрована. До назначенного времени оставалось минут сорок. Савелий внимательно осмотрел участок вокруг дома, ничего подозрительного не увидел и стал наблюдать за воротами, спрятавшись в густых зарослях кустарника. Минут через десять к воротам подъехал синий "ауди". В машине сидело двое. С того места, откуда наблюдал Савелий, было трудно рассмотреть лица, но когда тот, что сидел за рулем, вышел из машины, чтобы открыть ворота, он понял, что это не Хитрован: скорее всего, водитель.

Стоп! Помнится, Иннокентий говорил, что постовой милиционер, уезжая от больницы, сел в синюю иномарку. Это вряд ли может быть простым совпадением, да и описание водителя совпадает. Значит, приятель, тебя тоже нельзя упускать!

До Савелия донеслись обрывки разговора: — ...Тебе... в кабине... будет оценено... не спать...

Что ж, можно понять беспокойство Хитрована после гибели Леши-Шкафа и его Лолиты.

Неожиданная встреча

Майкл был вне себя от бешенства. Столько хлопот, усилий и на тебе! Погиб молодой и талантливый сотрудник. Сколько еще будет жертв, если не уничтожить эту гадину? Но как добраться до Рассказова, если он живет в другой стране? Как он сумел вычислить Анатоля-Мэтьюза? Ведь все шло как по маслу, со стороны Рассказова не было и тени сомнений! Но человек погиб! Не может же это быть случайностью? Но как проверить? Приходится с грустью констатировать, что Рассказов его пока переигрывает вчистую. А тут еще и пятьдесят килограммов этого проклятого зелья как в воду канули! Информатор подтвердил то, о чем доложил Мэтьюз: Рассказов действительно приобрел пятьдесят килограммов кокаина для отправки в Восточную Европу. Если бы этого подтверждения не было, Майкл никогда не стал бы рисковать жизнью своего сотрудника.

На чем же он сгорел? В чем допустил ошибку? Майкл проанализировал их последние разговоры по телефону, но ничего настораживающего не нашел, если не считать того, что Анатоль Дюморье не сразу назвал срок работы с Большим Стэном. Но это же мелочь! Хотя... Если учесть, что Рассказов проработал значительное время в советском КГБ и дослужился до высокого звания, то даже такая мелочь вполне могла его насторожить. Тем более Анатоль сказал и о том, что его записывают на видео. Может быть, здесь собака зарыта?

Неизвестно, сколько бы еще Майкл предавался самокопанию, но в этот момент раздался звонок, который и определил его планы на несколько недель. А позвонил ему Стивен Фрост. Этот звонок был настолько неожиданным, что Майкл переспросил своего помощника: — Стивен Фрост, ты уверен? — Во всяком случае, он так представился. — Тон Майкла настолько поразил помощника, что тот даже стал сомневаться, правильно ли он расслышал. — Может мне переспросить, господин полковник?

— Ни в коем случае. Соедини! — Майкл? — Вне всякого сомнения, это был голос Стивена.

— Предупреждать нужно: я едва инфаркт не заработал! — пошутил Майкл. — Какими судьбами? Вряд ли твой звонок связан с приглашением на ланч.

— А вот и не угадал, полковник, — усмехнулся Стивен. — Именно это и хочу тебе предложить.

Только сейчас Майкл понял, что тот не шутит и действительно хочет с ним встретиться. Случилось явно что-то неординарное, если Стивен звонит по официальному номеру и открыто называет себя. — Где? Когда?

— Краткость — сестра таланта! — с улыбкой заметил Стивен. — В "Притти Вумэн" заказан отдельный кабинет. Через пятнадцать минут буду там тебя ждать. — Без проблем! — сразу согласился Майкл. Это фешенебельное заведение, полностью финансируемое ФБР, было отлично известно полковнику. Для серьезных разговоров оно подходило как нельзя больше. От офиса Майкла до "Притти Вумэн" было не более десяти минут на машине.

Майкл бросил на ходу помощнику, что его можно будет разыскать по сотовой связи, и тут же вышел. Его спортивный "форд" стоял в окружении "мерседесов" и "скорпио", и большой надежды на то, что их хозяева вскоре появятся, не было. Не раздумывая, Майкл лихо выкатил свой "форд" на тротуар, и тут же услышал грозную трель полицейского свистка.

— Будьте любезны, ваши водительские права! — У его машины остановился коренастый полицейский, поминутно вытирающий пот с лица.

— Вместо того чтобы спрашивать мои права, проследили бы за тем, чтобы эти идиоты правильно парковались! — недовольно заметил Майкл.

— С ними мне тоже придется поговорить, — вежливо проговорил тот и протянул руку за документами.

Майкл понял, если он сейчас начнет с ним разбираться, то пройдет как минимум десятьпятнадцать минут, а опаздывать он не любил.

— Послушайте, офицер, у меня сейчас нет времени. Вот моя визитная карточка.

— Вами водительские права, — любезно, но настойчиво повторил полицейский.

— Кто твой начальник? — На этот раз Майкл вышел из себя и решил взять инициативу в свои руки.

— Капитан Джефферсон, Седьмой округ. Те лефон... — Не нужно! — зло оборвал Майкл и стал набирать номер, но в этот момент увидел своего офицера по спецпоручениям.

— Капитан! — окликнул Майкл, и тот подбежал к машине Майкла, остановился за метр по стойке "смирно" и вскинул руку к голове. — Слущаю, господин полковник! — Займитесь этим офицером полиции: он мне мешает исполнять свой служебный долг! Передайте капитану Джефферсону, его начальнику, чтобы он мне позвонил часика через три....

На этом участке полицейский дежурил впервые, и сегодня утром его предупреждали, чтобы он был осторожен, — в сером здании без вывески находится одно из Управлений ФБР. Черт возьми! Это же надо было в первый день наткнуться на сотрудника ФБР, да еще и полковника! Теперь хлопот не оберешься, нужно что-то срочно предпринимать. Скорее бы отъехал этот полковник!

Отдав распоряжения, Майкл продолжал разворачиваться на тротуаре, а когда он был уже готов выехать на проезжую часть, полицейский вдруг выскочил перед ним, поднял руку вверх, останавливая движение, и помог полковнику выехать без всяких помех. Как только Майкл подъехал к "Притти Вумен", к нему сразу же подскочил молоденький паренек, который должен был заняться парковкой его машины. Но когда Майкл вышел из своего "форда", он тихо шепнул: — Вас ждут в одиннадцатом.

Кабинет был небольшой, но уютный, а обилие напитков и блюд на столе говорило о том, что все это оплачивается явно не из личных средств Стивена Фроста.

— Праздник дяди Сэма? — усмехнулся Майкл, кивая на стол. — Мы с тобой тоже исправные налогоплательщики, не так ли? — не принимая иронии, заметил Стивен.

— Бесспорно. Я нисколько не хотел тебя обидеть, — заверил Майкл, пожимая ему руку.

— Извинения приняты! — Стивен весело потер руки, затем вытащил небольшую коробочку, открыл ее и нажал на кнопку: сразу же замигали огоньки. Майкл узнал приборчик, совсем недавно полученный их Управлением: это был коварный враг подслушивающих устройств. Он испускал волны, которые глушили "жучки" в радиусе десяти метров.

— Я был уверен, что ты все предусмотришь, — улыбнулся Майкл.

— Что делать, если ты — возможно, а я — наверняка находимся под плотным наблюдением! Но для всех непосвященных наша встреча имеет вполне законный повод. Мы встретились, чтобы обсудить провал нашего "восточного похода".

— А на самом деле? — Майкл почувствовал, как в нем просыпается азарт охотника.

— Не гони лошадей, полковник! — загадочно ухмыльнулся Стивен. — Выпей, закуси! Отдай должное гостеприимству Президентской команды, которая редко потчует посторонних.

— Твое здоровье, дорогой Стив! — Майкл выпил шампанского, поставил фужер на стол и сказал уже без улыбки: — Рассказывай! Не думаю, что мы встретились потому, что тебе непременно нужно было утолить жажду шампанским именно со мной.

— Ты всегда отличался догадливостью. — Стивен чуть понизил голос. — Среди сотрудников Секретной службы Президента появилась гнида, которая пашет на два фронта. Как ты, вероятно, догадался, я среди тех немногих, кто вне подозрения. Когда меня спросили, кто мог бы помочь выявить эту гниду, я сразу назвал твою кандидатуру. Тому, кто поставлен во главе этого сверхсекретного задания, ты известен с самой положительной стороны, и мне было предложено встретиться с тобой.

Он примерно догадывался, кто предложил Стивену встретиться с ним — это был тот самый офицер, которому он доложил в свое время о Бешеной Акуле. Тогда Майкл был сильно удивлен тем, что Бешеной Акуле удалось исчезнуть из поля зрения такой мощной организации, как Секретная служба Президента, но вскоре его захлестнули другие дела, и подозрения отошли на задний план. Однако они вернулись, когда некий высокопоставленный военный чин посоветовал ему оставить в покое Бешеную Акулу. И снова Майклу пришлось отложить свое расследование, а вскоре Бешеная Акула был убит Савелием в Афганистане.

— Я тебе верю, как самому себе, — спокойно заметил Стивен. — Недаром же мы с тобой были в Афганистане в одной связке. Кстати, прошу извинить меня за то, что я тогда не послушал тебя и предпринял кое-какие шаги, чтобы выяснить, почему нас отозвали из Афганистана.

— Мне тоже кое-что удалось... — вздохнул Майкл. — Но сначала я хотел бы услышать. твою версию.

— К сожалению, это не версия... — Фрост помощился. — Чистейшей воды факт! Помнишь, ты мне поведал о том, как тебя щелкнул по носу один генерал, когда ты попытался прижать Бешеную Акулу?

— Помню, — скривил губы Майкл, удивляясь, что Стивен неожиданно свернул разговор на то, о чем он сам как раз подумал. — Так вот, теперь можешь забыть. — Не понял...

— Тому генералу пришлось не только подать в отставку, но и исчезнуть, чтобы не попасть под трибунал. — Стивен торжествующе уставился на Майкла.

— Ты хочешь сказать: то, что нас отозвали, было не ошибкой, а злонамеренным вмешательством?

— Без всякого сомнения, — твердо заверил Стивен. — Я думал, что именно поэтому ему и предоставили возможность скрыться. — Сейчас думаешь иначе? — Сейчас я думаю совсем по-другому. Уверен, что тогда многим просто не хотелось полоскать грязное белье.

— Все это интересно, однако только ради этого ты не стал бы встречаться со мной в обстановке такой секретности, — сказал Майкл.

— Тебя все еще интересует этот русский. Рассказов? — спросил Стивен, понизив, голос.

Все, что угодно, готов был услышать Майкл, но только не фамилию Рассказова. С какой стати им могли заинтересоваться сотрудники Секретной службы Президента? Да, Стивену удалось удивить Майкла.

— Почему вдруг Секретная служба обратила внимание на человека, который долгое время интересует нашу службу? Или мне что-то неизвестно? — спросил Майкл.

— Скорее всего, неизвестно, — покачал головой Стивен. — А вот нам стало известно, что Рассказов занимается не только криминальными делами...

— Говори, не тяни душу, — нахмурился Майкл.

— На днях он похитил сына высокопоставленного чиновника одной из азиатских стран, с которой наша страна ведет неофициальные переговоры. От этих переговоров зависит мир в этом регионе. — Стивен перешел на шепот.

Майкл оцепенел, услышав про похищение ребенка. Неужели то, о чем он подумал, правда? Неужели именно он, Майкл Джеймс, полковник ФБР, участвовал, хотя и бессознательно, в этом грязном деле? Ведь именно с его подачи люди Рассказова и захватили тот злополучный самолет!

Ему вдруг вспомнилось, как Анатоль Дюморье высказался против его плана и предложил самим захватить самолет. Почему он тогда не прислушался к его предложению? Но если похищенный мальчик находился именно в том самолете, то это означает, что и Рассказов понятия не имел о том, чей это ребенок! Это была случайность, роковая, но случайность! Вполне возможно, что он и до сих пор об этом не знает! — Есть подробности? — спросил Майкл. — Проведенное местными властями расследование выявило, что было похищено несколько детей. Всех их посадили на самолет и отправили в Сингапур, чтобы оттуда переправить в Америку. Получив информацию, мы сразу же связались с властями Сингапура, послали туда своего специалиста... — Стивен замолчал.

— И что? — спросил Майкл, а сам подумал, что Секретные службы сработали оперативно: видно, переговоры действительно очень важны для Америки.

— Нашли самолет, несколько трупов и боевика, который признался, что группа захвата имеет отношение к господину Рассказову. Больше из него вытянуть ничего не удалось. Как только я услышал фамилию Рассказова, то сразу подумал о тебе.

— Что ж, благодарю. — Майкл старался говорить спокойно, но его волнение не ускользнуло от Стивена.

— У меня такое впечатление, что ты уже слышал об этом деле. Или я заблуждаюсь? — Он уставился прямо в глаза Майклу.

— Нет, не заблуждаешься, — кивнул Майкл. — Я действительно в курсе... — И он во всех подробностях рассказал Стивену о том, как внедрял в окружение Рассказова агента Дюморье.

— Но это же просто отлично! И где сейчас твой агент? — оживился Стивен.

— Его убрали люди Рассказова! — зло произнес Майкл.

— Да, это сильно осложняет нашу задачу, — покачал головой Стивен. — Значит, Рассказов сейчас насторожился. — Не думаю. — Почему?

— Вряд ли господин Рассказов связал появление моего агента с похищением детей. Более того, у меня есть веские причины думать, что этот малоуважаемый господин вообще не догадывается о том, что в его руках имеется столь ценный ребенок. — Поясни! — нахмурился Стивен. — Перехват самолета у тех подонков, что похитили детей, Рассказов произвел с моей подачи. Благодаря этому "подарку" мой агент должен был укрепиться в его окружении.

— Прекрасно! — возбужденно воскликнул Стивен. — Нужно предложить этому господину разумную сумму и вернуть мальчика несчастным родителям.

— Остается пустяк: выйти на контакт с Рассказовым, — усмехнулся Майкл. — Надеюсь, вашей службе известно, что Рассказов — бывший генерал КГБ?

— Что? Ты серьезно? — На лице Стивена было написано неподдельное удивление, и Майкл понял, что он не играет.

— Более чем! — тяжело вздохнул Майкл. — Рассказов — хитрая бестия. Он никого не подпускает к себе ближе, чем на расстояние выстрела. Откровенно говоря, меня удивило, что власти Сингапура пошли вам навстречу в этом деле. У Рассказова там сильные тылы.

— У нас тоже. Вот уж не думал, что ты мне преподнесешь такой сюрприз с Рассказовым. По нашим каналам он проходит как обыкновенный, хотя и весьма удачливый бизнесмен, не чурающийся порой криминальных дел. Неужели он еще и на КГБ продолжает работать?

— Во-первых, в России давно нет КГБ и тебе грешно об этом не знать, — поддел приятеля Майкл.

— Да знаю! Это я так, по привычке. Что же во-вторых?

— Во-вторых, можешь успокоиться: на службу безопасности России он не работает! — Откуда такая уверенность? — Можешь поверить мне на слово. — Понял. Но какие у тебя будут предложения?

— Ясно одно: необходимо воспользоваться тем, что Рассказов не знает, что в его руках такой лакомый кусочек, как этот мальчик. Но нужно продумать и такой вариант, что нам самим придется раскрыть ему эту тайну...

— Как, самим отдать ему такой козырь? Да он только спасибо за это скажет!

— Напрасно ты упрощаешь, — покачал головой Майкл. — Он не обычный уголовник, которому хочется сорвать куш и залечь с ним на дно. Вряд ли он, даже за очень большие деньги, согласится уйти в подполье. Я давно наблюдаю за ним и могу заверить, что у Рассказова далеко идущие планы. Он и сейчас имеет на своем счету довольно миллионов, и, заметь, вполне легально. Нет, этот человек живет под своим именем, исправно платит налоги и никогда сам не пачкает руки — во всяком случае, нам это неизвестно.

Несколько минут Стивен сидел молча, забыв даже о шампанском, потом тихо проговорил: — По-моему, ты делаешь ему комплимент. — Я не могу недооценивать человека, из-за которого погибли несколько моих сотрудников, которые, поверь, были не из самых худших. Но с каким удовольствием я задушил бы эту мразь собственными руками! — В голосе Майкла было столько ненависти, что Стивен не посоветовал бы Рассказову встретиться с ним на одной дорожке.

— Видно, тебя действительно достал этот господин. Так что будем делать?

— Прежде всего — абсолютная секретность. Ни одного слова в прессе!

— Об этом мог и не говорить! На эту информацию наложено вето, взята подписка с каждого, кому известно об этом деле. Правда, есть один момент, который меня волнует... — Стивен поморщился.

— Какой? — нахмурился Майкл. — Не подсуетятся ли настоящие похитители? — Ты думаешь, они могут выйти на Рассказова? Маловероятно. Не забывай, что именно он перебил всех их людей. — Почти! Один уцелел.

— Кто он? Где он сейчас? Откуда о нем стало известно? Не от того ли боевика, что вы взяли у самолета? — Майкл напоминал гончего пса, взявшего след дичи.

— Да, от него. Этот парень сказал, что один "циркач-самоубийца" решился продемонстрировать свое искусство: под дулом десятка автоматов вогнал нож в дерево у самого уха Красавчика, правой руки Рассказова. Эта наглость так его поразила, что он предложил парню пари: если он вгонит нож в пикового туза десять раз с десяти шагов — останется в живых. Так этот громила, кстати, и кличка у него подходящая — Тайсон, не промахнулся ни разу. Красавчик взял его с собой, чтобы предложить ему работу у Рассказова.

— Да это же находка! — воскликнул Майкл. — Значит, так. Пока мы с тобой доберемся до места проживания Рассказова, сделай запрос своим людям, и не только в Сингапур, но и в Малайзию, а также в Интерпол, чтобы собрали все, что известно об этом Тайсоне. Я уверен, что он может нам пригодиться в переговорах с Рассказовым.

Его энтузиазм был настолько заразительным, что и Стивен моментально встряхнулся. — Когда вылетаем? — спросил он. — Немедленно. — Кого берем с собой?

— Никого! — решительно отрубил Майкл. — Там и нас двоих будет достаточно, а остальные пусть помогают на местах. Сейчас нам больше нужна информация!

Однако Майкл и Стивен ошиблись, полагая, что единственной ниточкой, которая сможет привести их к Рассказову, является Тайсон. Недалек тот час, когда в игру вступит второстепенный вроде бы персонаж, который участвовал в сделке между Рассказовым и Артистом.

Барт Макалистер относился к тем людям, про которых говорят: "Гордый, умный, но нищий". Он вырос в бедной семье, которая трудилась до седьмого пота, чтобы их ребенок получил образование. Маленький Барт, словно сознавая ответственность перед своими родителями, старался изо всех сил. Его способности и усидчивость принесли свои плоды: городские власти сочли возможным предоставить ему бесплатное образование.

Ему хорошо давались точные науки: математика, физика, но более всего — химия. Он любил ставить опыты, и это увлечение однажды едва не стоило ему жизни, после чего он дал себе слово никогда не допускать ошибок.

Закончив образование, Барт оказался на улице и осознал, что он никому нс нужен. Пришла пора самому позаботиться о хлебе насущном. Поиски работы ни к чему не привели, и тогда он, проголодав несколько месяцев, настолько отчаялся, что решился на отчаянный поступок: соорудив из подручных средств самодельную бомбу, он захотел ограбить небольшой частный банк.

Пронаблюдав несколько ночей подряд за объектом, он заложил бомбу под дверь, чтобы взорвать ее и войти внутрь, не имея представления, как будет открывать сейф. Скорее всего, его дебют грабителя закончился бы тюрьмой, если бы не случай. На его счастье (или несчастье), в ту ночь люди Артиста приглядели именно этот банк. В отличие от своего "конкурента", они имели большой опыт по части грабежа банков. Пробравшись в банк по вентиляционной шахте, они занимались сейфом, когда раздался взрыв.

Трудно описать лица грабителей, когда перед их глазами предстал Барт. Разозлившиеся бандиты хотели наломать ему бока, но Артист остановил их, порасспросил Барта и был очень удивлен, когда услышал, из каких материалов этот чудак сотворил бомбу. А бомба была — просто чудо, она настолько аккуратно сработала, что не привлекла внимания случайных прохожих. Взрывная волна ушла внутрь помещения.

Окончательное решение Артист принял, когда узнал, что Барт был дипломированным химиком. Артист уже давно присматривался к наркобизнесу, и свой химик мог оказаться как нельзя более кстати. Барту предложили работу, и он охотно согласился.

Вначале Барт был вполне удовлетворен, но постепенно самолюбие стало взрастать, словно тесто на дрожжах. Он завидовал любому, кто жил хотя бы чуть-чуть лучше него. Больше всего он завидовал Артисту, его красивой внешности, стройной фигуре, пышной шевелюре, даже тому, как тот мог сыграть в щедрость и выбросить на ветер, в прямом смысле этого слова, пачку "зеленых", которые начинали падать на землю, кувыркаясь в воздухе перед восхищенными уличными красавицами. Долго так продолжаться не могло: рано или поздно Барт должен был "взорваться".

Когда Барт начал работать на Артиста, тот потратил значительную сумму и оборудовал ему лабораторию. Барт работал с наркотиками, а попутно совершенствовался в области создания взрывных устройств. Именно здесь он быстро достиг значительных успехов, и Артист всячески ему содействовал.

Однако у молодого исследователя была некоторая особенность: завидуя людям, переживая по каждому пустяку, Барт истово верил в Бога. Непонятно, как он мог сочетать в себе ненависть к людям и безусловное преклонение перед одной из заповедей Христа — "Не убий!"

Да, он мог изготавливать бомбы, чтобы взорвать дверь в банке, сейф, стену, но ни при каких обстоятельствах — людей. Однажды он узнал, что от его бомбы погибли люди. Барт ушел в запой, долгое время вымаливал прощение у Господа и с того дня не изготовил ни одной "адской машины", ссылаясь на свои моральные принципы. Другой бы на месте Артиста заставил бы его работать, либо выгнал к чертовой матери, но Артист был человеком неординарных решений, по крайней мере, так полагал он сам. Он приблизил Барта к себе и стал брать его на все важные встречи. Но это было его ошибкой: Барт, вместо того чтобы благодарить своего Хозяина, все больше ненавидел его.

Именно Барт станет козырной картой в этой странной партии: Рассказов — Артист — Майкл. Но до этого должны произойти события, которые сделают возможным этот альянс...

Гнилая "командировка"

Савелий дождался, пока Хитрован, дав последние напутствия водителю, войдет в дом, осторожно подкрался к синему "ауди" и сказал водителю в открытое окно:

— Послушай, приятель, Хитрован же предупредил, чтобы ты был внимателен, не так ли?

— Что? — Водитель даже побледнел от неожиданности, хорошо еще не вскрикнул. — Ты кто?

— Жить хочешь? — спросил Савелий, и по его тону было ясно, что он не шутит. — Конечно! Что Я должен делать? — Молодец, соображаешь, — усмехнулся Савелий. — Ну-ка, перебрось свои кости на соседнее место!

Когда тот выполнил приказ, Савелий сел на заднее сиденье и ловко накинул ему на шею ремень безопасности.

— Не надо, я сделаю все, что вы захотите, — захрипел водитель, понимая, что стоит ему зашуметь, как его отправят на тот свет. Кто этот незнакомец? Что ему нужно? Если это делается с подачи Хитрована, то все еще может кончиться благополучно, а если нет? Как бы там ни было, все козыри сейчас у этого парня и тот наверняка должен ему что-то предложить: если бы он хотел его убрать, то давно бы это сделал. — Если хочешь выжить, даю тебе единственный шанс. Понял? Единственный! — припугнул водителя Савелий.

— Понял! — с испугом шепнул тот, да еще и кивнул головой, чтобы этот сумасшедший не подумал чего плохого.

— Вот и чудненько! — Савелий улыбнулся и быстро спросил: — Кто еще участвовал в похищении из больницы раненого парня? Ты, Хитрован, кто еще? — Только врач, но он...

— Знаю! — оборвал Савелий. — Кто убрал его?

— Это знает только Хитрован. Бля буду, правду говорю! — хрипло заверещал водитель, почувствовав, как ремень на его шее стал сдавливаться. — Кто убрал милиционера? — Гусь и Копченый... — Телефоны, адреса? — За "козырьком", — кивнул водитель. — Медленно подними руку, достань, — приказал Савелий.

Тот достал из-за "козырька" бумажку и протянул Савелию, который прочитал ее и сунул в карман.

— Вот и хорошо. Прощай, милый! — Савелий резко потянул ремень безопасности на себя. — Ты же обещал! — прохрипел водитель. — Я тебя обманул! — усмехнулся Савелий. Раздался громкий хруст шейных позвонков.

Савелий, заглянул в "бардачок", прихватил оттуда перчатки, надел их, обыскал труп и нашел пистолет Макарова. Придав мертвому телу положение спящего человека, он вышел из машины и уверенно направился к дверям виллы. Савелий ткнул дверь, но она была заперта. Тогда он нажал кнопку звонка, и вскоре раздались шаги.

— Открывай, это Морфин! Как только дверь приоткрылась достаточно широко, Савелий сунул Хитровану в живот ствол "Макарова".

— В чем дело? Что слу... — воскликнул удивленный Хитрован и в тот же момент узнал Савелия. — Черт бы меня побрал! Ведь показалось, что голос знакомый... Я чувствовал, что без тебя здесь никак не обошлось. Леша-Шкаф и Лолита — твоих рук дело? — Как ни странно, Хитрован взял себя в руки, словно нисколько не сомневался в благополучном исходе встречи.

— Ты правильно понял: их наказал я! — жестко произнес Савелий. — А теперь подошла и твоя очередь.

— Нетрудно догадаться... — Хитрован глубоко взаохнул. — Может, все-таки договоримся?

— Ты сможешь облегчить свою участь, если честно ответишь на все мои вопросы.

— И тогда ты оставишь меня в живых? — с явным сомнением произнес Хитрован. — Видно будет! — Какой же мне резон?

— Прямой! — ухмыльнулся Савелий, уважительно подумав об этом человеке: даже перед лицом смерти он не теряет достоинства. — Не будешь отвечать, сразу умрешь, а будешь — поживешь еще. Ну, что решил?

— Решил, что поживу еще! — секунду подумав, серьезно ответил Хитрован.

— Мне нужно знать имена тех, кто участвовал в похищении Наташи и ее брата, а также в их убийстве, — едва не по слогам произнес Савелий. — Но это еще не все. Мне нужно знать, кто убил врача. Догадываешься, какого? — Врача убрали не мои люди. Я послал Гуся и Копченого убрать доктора, но, когда они заглянули к нему, он был уже с дыркой в башке. Мамой клянусь! — Савелию показалось, что он говорит искренне.

— Допустим. А Наташу и ее брата кто убил? — Пацана все те же — Гусь и Копченый. Гуся ты видел, он с Лешей-Шкафом работал. Именно Гусь и выкрал пацана, чтобы тебя прижучить... — А Наташу?

— С Наташей сложнее: ей, по просьбе Красавчика-Стива, занимались люди Мабуту. Справедливости ради, замечу: Мабуту очень редко пачкается кровью, только если другого выхода нет. До меня дошли слухи, что ее гибель была случайной. Было приказано только выкрасть ее, а не убивать... — Пиши!

— Что писать? — нахмурился Хитрован. — Координаты Мабуту, Копченого и Гуся! — Все-таки ты решил прикончить меня? — В голосе Хитрована слышалось только огорчение, а не страх, не отчаяние. Он придвинул к себе чистый лист бумаги, затем взял ручку и начал быстро писать. Он действительно не испытывал страха, но не потому, что не боялся умереть. Он был уверен, что сумеет выкрутиться. Ему и в голову не могла прийти мысль, что наступил его последний час.

Будь на месте Савелия другой, можно было бы попробовать сунуть руку под стол, где на всякий случай прикреплен "Вальтер"... Но это же Бешеный! Хитрован до конца жиэни не забудет схваток в клубе "Виктория"!

Может быть, все-таки есть возможность договориться с ним? Не обманывай себя, Хитрован! Забыл про Лещу-Шкафа, про Лолиту? Закончив писать, Хитрован улыбнулся, протягивая листок Савелию, как бы говоря, что все его приказы он выполняет точно и быстро, чтобы и тот в свою очередь проявил к нему снисходительность. Савелии сделал вид, что потерял бдительность, и опустил оружие. Он давно уже "слышал" мысли Хитрована, и ему просто было интересно посмотреть, что он может придумать в данной ситуации. Решится ли на что-то или до самого конца будет лелеять надежду, что все для него окончится благополучно?

И Хитрован решился воспользоваться оплошностью своего палача: протягивая листок левой рукой, он быстро сунул правую под стол, вырвал оттуда "вальтер", но выстрелить не успел. Савелий ожидал чего-то подобного, вздернул ствол "Макарова", и его выстрел угодил точно в цель. Словно в замедленном кино, Савелий видел, как выпал из слабеющей руки Хитрована пистолет, как обагрилась белая сорочка алой кровью, как стало оседать грузное тело на пол. Хитрован смотрел на Савелия, и глаза его, как ни странно, были спокойными.

— Не думал... — удалось еще выдавить из себя Хитровану. Он упал на пол, сдернув со стола скатерть, которая накрыла его тело, и сразу же на ней выступило красное пятно. Савелий бросил пистолет на пол и тут же вышел.

Неподалеку от Сущевского рынка Савелий остановился и направился к телефону-автомату. Он уже входил в будку, как кто-то его окликнул: — Дядя Савелий? — Это была девочка лет тринадцати. Ее неуверенный, но восторженный взгляд уставился на него с такой детской непосредственностью, что Савелий вдруг смутился. Эти огромные глаза определенно были знакомы ему, но все же он никак не мог узнать эту девочку. Кто она? Почему она, присмотревшись к нему, осветилась радостной улыбкой? Казалось, девчушка сейчас просто расхохочется от его смущения.

— Неужели я так сильно изменилась? — кокетливо проговорила она.

— Что-то я... — Савелий недоуменно пожал плечами.

— Я буду тебя ждать хоть всю жизнь... — неожиданно тихо проговорила она тоненьким голоском. Савелий обрадованно воскликнул:

— Розочка? Неужели это ты? Обалдеть можно! Невеста, самая настоящая невеста! — Он действительно был рад встретить эту девочку, дочку таксиста, который несколько лет назад помог ему. Его слова смутили девочку, и она капризно топнула ножкой.

— Скажешь тоже, невеста! Вот подожди, увидишь какой я стану.

— Вылитая мамочка! — усмехнулся Савелий. — Шура, кажется? Как она? Как Сергей?

— Ой, вы же ничего не знаете... — с тихой грустью проговорила Роза, и по ее щекам потекли крупные слезы. — Что случилось?

— Чуть больше года назад маму убили, — вздохнула девочка совсем по-взрослому.

— Как убили? — растерялся Савелий. — Кто? За что?

— Папка говорит, что менты, а они все свалили на зеков! — Было странно слышать из уст милой девчушки такие слова. — А где Сергей? — В колонии строгого режима. — Как это случилось?

— Рэкетиры... Хотели отобрать его машину, а он так дал одному, что тот стал калекой? — Розочка скривила лицо и изогнула шею, изображая, видно, того несчастного. — Вот и осудили его на четыре года. А с год назад нам разрешили свидание с папой... — Она снова заплакала, на этот раз громко, навзрыд.

— Успокойся, Розочка, — Савелий положил ей руку на плечо. — Пойдем, расскажешь все в машине, а то уже прохожие оборачиваются...

Они сели в машину, и девочка, всхлипывая, поведала ему страшную историю...

В конце октября Роза и ее мать, закупив продукты, сели в поезд и отправились на "свиданку". Ехать нужно было довольно долго, по крайней мере, так показалось девочке — "одну ночь и еще целый день": колония находилась недалеко от кавказских гор.

Сутки пришлось ожидать, пока освободится комната для свиданий. Это время им пришлось провести в частном доме, потому что гостиницы в поселке не было. А к "тете", у которой они остановились на ночлег, "шастал какой-то мент из колонии". В ту же ночь, напившись в стельку, он стал приставать к ее матери. Она сопротивлялась, а когда он ударил ее, "так его саданула, что он сразу потерялся".

Они подхватили сумки и сбежали, решив дождаться перед вахтой. Когда же комната наконец освободилась и они вошли, то там увидели того самого "мента", который ночью приставал к Шуре: он оказался помощником начальника колонии. Ничего не сказав, он оформил документы, а вскоре привели Сергея. Все было хорошо, но ночью, когда Розочка крепко спала, неожиданно ворвались солдаты.

Розочка спросонья ничего толком не поняла. Сначала увели Сергея, за ним и Шуру. Сколько времени прошло, она не помнит: то забывалась во сне, то просыпалась. Потом Сергея вернули. Он стучал в дверь, требовал жену, просил объяснить, в чем дело, но никто не обращал на него внимания, а утром пришел начальник колонии и сказал, что Шуру убили зеки.

— А сейчас я живу у тети Зины... Это мамина сестра, она за мной и приехала тогда... — закончила свой рассказ Розочка.

Господи, сколько же пришлось испытать этой девочке? И это вместо того, чтобы резвиться, смеяться, учиться и заниматься спортом... У нее и глаза стали какие-то взрослые. Казалось, в них читался постоянный вопрос: "Дяденьки и тетеньки! Почему вы допустили, чтобы убили мою маму, чтобы со мной такое произошло?" Савелию вдруг показалось, что девочка недоговаривает. — Розочка, ты что, не доверяешь мне? — Как вы могли такое подумать? — Она даже заплакала от обиды. — Тогда расскажи мне все без утайки. — Мне стыдно, Савелий! — Розочка опустила голову. — Меня?

— Да, — с горечью воскликнула девочка. — Я же обещала ждать тебя всю жизнь, а теперь... — Она уткнулась в спинку сиденья и горько заплакала. Савелий даже смутился:

— Розочка, милая, не нужно плакать: все будет хорошо. Поверь мне! — Он нежно погладил по ее голове. — Ты поделись со мной и тебе сразу станет легче!

— Этот мент... Ну, дяденька, который приставал к маме... — Она снова смущенно опустила глаза и стала теребить подол.

Савелий не торопил девочку, молча смотрел на нее и ждал. Он уже догадывался, что могло произойти там.

— Я проснулась, когда он снимал с меня трусики... В темноте я не поняла, думала, что это мама, а потом почувствовала его пьяный запах и стала кричать, но никто не приходил... — Она снова всхлипнула. — Потом мне стало больно и я потеряла сознание... а очнулась от шума и крика: это мама дралась с ним. Потом она рассказала мне, что он ее сильно толкнул, и она ударилась головой о кровать, а когда пришла в себя, увидела, как он... трогает меня. Мама и накинулась на него... дальше вы все знаете...

Савелий смотрел на девочку, и у него вдруг накатили слезы на глаза.

— Прости, Розочка, — тихо шептали его губы. — Прости, милая!

— Вас-то за что? — удивленно воскликнула девочка.

— За то, что меня не было рядом. — Чего уж... — Розочка совсем по-взрослому махнула рукой.

— Ты куда шла? — спросил Савелий, чтобы переменить тему.

— Домой из магазина. — Девочка кивнула на авоську с хлебом. — Сели кушать, а хлеба-то и нет... Пойдемте, я вас с тетей Энной познакомлю! Она хорошая. Не такая, как мама, но тоже хорошая. Только вы не говорите ей о том, что я вам рассказала... Переживать будет... Да вы не жалейте меня: у меня быстро боль прошла. А крови почти не было. Мама сказала, что эта свинья ничего не успела сделать. Я ее спрашивала, но она не объяснила, чего он не успел... Может, вы мне скажете?

— Ну... — Савелий искал слова и не мог найти. — Мама имела в виду, что он не сделал тебе еще больнее... — Какой же вы все-таки! — Роза покачала головой. — Я не стала женщиной? Да? Это он не успел сделать?

— Господи, Розочка, где ты наслушалась всего этого? — Савелий настолько смутился, что не знал куда девать глаза.

— И в книжках, и по телеку, и мальчишки все время только об этом и говорят... Делать им больше нечего!

Савелий не выдержал и громко расхохотался. — Нет, с тобой не соскучишься! — Мама тоже так говорила... — Она тяжело вздохнула. — Так вы пойдете к нам? — А кто еще с вами живет? — Тетя Зина и бабушка Вера... Она старая совсем, а тетя Зина засиделась в невестах: кому она теперь нужна? Ей уже тридцать четыре... А без мужика в доме знаешь как трудно? — повторила она чью-то мысль. — Ладно, юмористка, поехали! — Не надо. — Она хитро улыбнулась. — Вот наш подъезд, а этаж — четвертый. — Тогда двинули? — Двинули...

В небольшой двухкомнатной квартирке было чисто и уютно. Сразу бросалось в глаза, что здесь живут только женщины: неумело прибитая вешалка, перевязанный протекающий кран в ванной комнате и многое другое.

— Тетя Зина, это Савелий! — прокричала Розочка прямо с порога.

— Неужели жених пришел? А я-то все думала, что ты выдумываешь все... — проговорил бархатистый голос, и к ним вышла моложавая женщина, очень похожая на свою сестру, такая же огненно-рыжая. — Извините, пожалуйста. Здравствуйте! — Она смутилась, увидев Савелия. — Я думала, Розочка разыгрывает нас. Зина! — Она протянула руку. — Савелий.

— Нет, вы правда тот самый Савелий? — Не знаю какой, но я действительно Савелий!

— Тот, тот! — закричала девочка, готовая обидеться.

— Мама, к нам в самом деле пришел Савелий! — громко сказала Зина в сторону кухни.

— Вот и хорошо: будем садиться за стол! — К ним вышла седая женщина лет шестидесяти пяти. — Вера Николаевна! — представилась она, не протягивая однако руки. — Идемте на кухню. — Но я как-то... — смутился Савелий. — Руки помойте в ванной, синее полотенце чистое. И без разговоров! — Сразу было ясно, кто командует в этой квартире.

— Ну, рассказывайте: где были, что видали? — спросила Вера Николаевна, когда все сытно поужинали. — Кстати, вы чей знакомый, Шуры или Сережи?

— И Розочкин тоже! — добавил Савелий. Девочка счастливо заулыбалась. — А повидать многое пришлось...

— Я слышала, вы тоже в заключении побывали? — прямо спросила Вера Николаевна. — Извините, что я так...

— Ничего. — Савелий улыбнулся. — Разобрались, реабилитировали...

— Это хорошо... — Пожилая женщина тяжело вздохнула.

— Мама! — предупреждающе воскликнула Зина, видимо зная, что за этим последует.

— А вот Шурочке нашей не повезло: убили ее мерзавцы! — Вера Николаевна всхлипнула и разрыдалась. — Извините меня, дуру старую! — Она встала с кресла и медленно поплелась в свою комнату.

— Вы уже знаете? — тихо спросила Зина. — Да, Розочка посвятила. — Савелий повернулся к девочке. — Ты пошла бы, успокоила бабушку...

— Ладно уж, можете посекретничать! — Девочка поджала губы и вышла с гордо поднятой головой.

— Ну и девчонка! — хмыкнул Савелий. — А я ей завидую, — неожиданно призналась Зинаида. — Столько пережить и остаться любящим и нежным человеком!

— Розочка сказала, что вы пытались чего-то добиться, ездили туда? Что-нибудь выяснили?

— Только одно: ни закона, ни власти, ни порядка там нет! Зверье проклятое! — Что и вас... — начал Савелий. — Представьте себе, и меня! — Зинаида закивала головой. — Подонки! Мерзавцы! Ладно я: уже, что говорить, прожила свое... Попроси, может, я и сама с удовольствием лягу, но насиловать, истязать... — Она задрала юбку, обнажая крутые бедра, потом кофту, и показала желтобагровые синяки. — До сих пор не прошли!

— И что? Неужели ничего нельзя было сделать? К прокурору бы сходили...

— Сходила! — Она горько усмехнулась сквозь слезы. — Они там все повязаны одной ниточкой! Спасибо, еще живой вернулась, не посадили... Уже арестовывать шли, да соседка совестливая оказалась: узнала и предупредила, что они мне там настряпали... — И что же?

— А вот что! "Воровство, сопротивление сотрудникам милиции и нанесение им телесных певреждений". А? Каково?

— Где находится эта зона? — В Ставропольском крае, недалеко от тех мест, где сейчас война идет... — Номер помните? — А зачем номер, она там одна... — Судя по вашим словам, должны быть две — мужская и женская. — Они объединены! — Этого не может быть!

— Где-то не может, а там есть! — упрямо сказала Зинаида. — Или мне своим глазам не верить?

— Своим глазам верить нужно, — согласно кивнул Савелий. — Какой рядом город, поселок? Как туда добраться?

— Небольшой городок Каясула, но от него еще на автобусе часа два пилить... Вспомнила: тринадцать дробь четырнадцать! Этот номер был на воротах зоны! Там еще и название было, но такое несуразное, что я и не придала ему значения...

— А букв никаких перед этим номером не было?

— Вроде были... — Она снова наморщила лоб. — Очень уж похоже на всякие новомодные сокращения... Нет, никак не вспомню... Неужели вы хотите туда отправиться? Ой, не нужно! Не вернетесь вы оттуда: убьют!

— Хлопотно это. Авось обойдется! — Савелий с улыбкой подмигнул женщине.

— Только очень вас прошу, если все же поедете туда, не ссылайтесь на меня. Боюсь я, могут и здесь как муху прихлопнуть! — Она всхлипнула и опустила голову. — Простите, но мне действительно страшно!

— Не беспокойтесь, вас это не коснется. Сам разберусь! — твердо сказал Савелий. — Мне кажется, вы очень смелый и добрый человек. Спасибо вам! — За что? — За то, что вы есть... такой! — Ладно, поздно уже, пора мне. — Смущенный Савелий встал из-за стола. — Позовите Розочку: попрощаться...

— Хорошо! Прощайте, удачи вам, — сказала Зинаида и вышла.

— Спасибо! И вам того же! — бросил ей вслед Савелий.

— Уже уходите? — грустно спросила Розочка, войдя в кухню. — Дела...

— Вы накажете их? — неожиданно спросила девочка. — Обещаю! — Берегите себя.

— Обещаю! — повторил Савелий и протянул ей руку. — Не скучай тут без меня.

— Буду! Буду скучать! — Она со слезами бросилась ему на шею и стала неумело тыкаться влажными губами в нос, щеки, глаза, губы, ежесекундно приговаривая: — Буду скучать! И буду тебя ждать всю жизнь! — Это было сказано с такой уверенностью, что Савелию ничего не осталось, как пообещать: — Понял! Вернусь!

— Правда? — Она обняла его и тихо прошептала на ухо: — Я люблю тебя! — Это признание было настолько важным для девочки, что она не могла больше сдерживаться и тут же убежала, закрыв лицо руками...

Савелий ехал по вечерней Москве в каком-то странном состоянии. Ему было грустно и тяжело вспоминать о том, что произошло в этой семье, но было и приятно думать о Розочке. Нет-нет, он совершенно не думал о ней, как женщине, для него она была просто живым существом, которое нуждается в его защите, нежности, любви...

Взгляд Савелия упал на радиотелефон. Нужно срочно позвонить Зелинскому, пусть разыщет точные координаты этой колонии. Перед Богомоловым придется извиниться: он не может ложиться на операцию, пока не разберется в этом деле.

Неожиданно Савелий вспомнил о Короле. Где он сейчас? Неплохо было бы повидаться... А что ему мешает? Ведь у него есть телефон, который ему дал проводник на границе. Чем черт не шутит? Он взял трубку и быстро набрал номер.

— Вас очень внимательно слушают! — Это был голос Короля: чуть уловимый акцент, небольшая хрипотца от излишнего употребления табака и полное спокойствие.

— От души приветствую тебя! — с радостью воскликнул Савелий. — Хорошо, что я тебя нашел, я так рад слышать твой голос...

— Постой, приятель, не тарахти. Голос вроде знакомый, а узнать... Неужели ты, Бешеный? — По его интонации было трудно определить, рад он Савелию или нет.

— Слава Богу, узнал! Как здоровье? Как внучка поживает?

— Спасибо, и у меня и у нее все отлично. В медицинский институт ее определил, на втором курсе уже учится. Из-за нее пришлось в Москву переезжать: подавай ей Первый медицинский и все тут! А как у тебя дела? На Востоке удачно все прошло?

Савелий понял, что проводник уже успел рассказать Королю об их встрече: это "радио" работает быстро и безошибочно.

— Пятьдесят на пятьдесят, — усмехнулся Савелий.

— И слава Богу, что не в проигрыше! Я тоже рад тебя слышать. Скажу больше: сам хотел разыскать тебя.

— Я знаю, мне передавали, но все как-то не с руки было...

— Наслышан... Что, помощь нужна? Ты же мне как сын, не сомневаешься, надеюсь? — Стареет Король — на сентиментальность потянуло!

— Да, это я сразу ощутил, еще тогда, на "командировке"! — Савелий усмехнулся, вспомнив, что именно Король послал парней во главе с Аршином, чтобы расправиться с ним ночью в бараке.

— Напрасно ты так, сынок! — обиделся Король. — Во-первых, я же тебя не знал тогда, вовторых, должен был уважать решение сходки... А когда уж познакомился с тобой, сразу решил: этот парень должен жить!

— Да помню, Король, помню, — заверил Савелий.

— Но теперь это уже все в прошлом: отошел Король от дел... С внучкой занимаюсь, скоро ее детей буду нянчить... Ладно, говори, что нужно? Король тебе всегда поможет. Извини, что не приглашаю встретиться: хозяйничаю у плиты. Внучка сегодня родилась, весь свой курс пригласила... — Он явно не мог нарадоваться на свою любимую внучку и мог без устали говорить о ней.

— Можно и по телефону... — Савелий сделал паузу, решая, стоит ли советоваться с Королем, потом подумал, что в таких делах он щепетилен и, если даст слово, будет молчать как рыба. — Ты случайно не слышал про "командировку" тринадцать дробь четырнадцать? Городок Каясула...

— "Райский уголок"? Как не слышал! Гнилая "командировка"! Если кого вытащить, то нужны очень большие деньги. Но... гарантий никаких. — Неужели могут "кинуть"? — удивился Савелий. — Вполне! — Даже таких, как ты?

— Там все очень круто: до самых верхов тянется... — неопределенно ответил Король. — А что тебя там интересует? — Извини, могу сначала я задать тебе вопрос? — Попробуй... — добродушно усмехнулся Король.

— Ты действительно отошел от дел? — Если ты хочешь узнать, смогу ли я оказать помощь, то не сомневайся, смогу! — твердо заверил он. — Если тебя волнует, смогу ли я сохранить наш контакт в тайне, то ты, по-моему, достаточно хорошо меня знаешь. Тебя такой ответ устроит?

— Вполне! — Савелий был весьма удивлен тем, что Король моментально догадался о ходе его мыслей. — Мне хочется добиться там справедливости! — заявил он.

— Если скажу, что не советую, ты же все равно не послушаешь, не так ли? — Так.

— Что ж, буду рад, если ты потрясешь там этих сволочей: совсем зажрались и обнаглели, падлы! Никаких авторитетов не уважают, ничего святого! Есть в этой "командировке" один человек: мой крестник, кликуха его Бесик. Скажи ему одну фразу: "Птичка в клетке не поет". Он поймет, что ты от меня, и поможет, чем сможет. На этой "командировке", земеля, уважают только силу, но силу особую... Только мой совет: не верь никому. Сука на суке сидит и сукой погоняет! Кстати, там на "раскрутку" не пускают: сами расправляются! — Самосуд, что ли? — Что-то вроде этого... — Савелий почувствовал, что Король начал торопиться. — Ладно, звони, если что. Будь, сынок! Удачи!

— Спасибо, Король! — искренне поблагодарил Савелий.

Выходит, Зинаида была права. То, что там происходит, называется одним словом: БЕСПРЕДЕЛ! Он снова набрал номер, на этот раз Зелинского.

— Извините, Александр Васильевич, но снова нужна ваша помощь... — Что-то серьезное? — Очень, — не стал скрывать Савелий. — Ты на машине? — Так точно! — Давай ко мне!

Через несколько минут он уже внимательно слушал рассказ Савелия, потом переспросил: — Тринадцать дробь четырнадцать? — Да.

Зелинский быстро сделал запрос на компьютере, поморщился, удивленно покачал головой и поднял глаза на Савелия. — Такой колонии в России не числится! — Как?

— А вот так! — Он развел руками. — Не числится, и все тут.

— Вы хотите сказать, что все в семье Даниловых лгут?

— Я этого не говорил. — Зелинский дал команду компьютеру, радостно потер руками. — Каясула, говоришь? Есть такой объект. Но это совсем не зона, а приватизированный объект оборонки.

Резкий поворот

Рассказов, убрав со своего пути Большого Стэна, был очень доволен: нет больше человека, который мог бы напомнить ему о неудаче в Афганистане. Но это не главное. На самом деле он избавился от Большого Стэна потому, что тот узнал о важном плане, над которым Рассказов работал в течение последних десяти лет. Первая часть плана, к сожалению, провалилась, подземную базу в Казахстане пришлось ликвидировать. Но у Рассказова в запасе имелось кое-что получше...

Когда Аркадий Сергеевич возглавлял отдел КГБ, он инспектировал закрытые колонии, занимавшиеся важными государственными работами, опасными для здоровья человека. Однажды он побывал с инспектором на юге Ставрополья. Колония была построена в труднодоступном месте, окруженном скалистыми утесами с трех сторон, а с четвертой, словно братья-близнецы, стояли едва ли не вплотную две горы. Между ними по узкому ущелью пробегала извилистая дорога — единственный путь к колонии.

В то время там занимались только двумя видами работ: слесарными и обработкой полудрагоценных камней. По каким-то причинам в колонию были вложены огромные средства. Там были просторные цеха с вентиляционной системой, прекрасное оборудование и многое другое. Можно было предположить, что эта колония появилась специально для "своих" преступников. Увидев все это. Рассказов подумал, что из этой колонии здравомыслящий хозяин мог бы сделать отличную фабрику и зарабатывать на ней миллионы.

Прошло время, и Рассказов, никогда ничего не забывавший, решил, что настала пора прибрать эту колонию к рукам. Происходящие в Советском Союзе события позволяли ему осуществить случайную идею: создать на базе колонии фабрику. Теперь идея сформировалась окончательно — фабрика должна заниматься сборкой оружия. Для этого есть все: цеха, оборудование, а главное — дешевая рабочая сила. А если есть конкретно поставленная цель, то остается только одно: предпринять верные шаги, чтобы достичь ее.

Что нужно было сделать? Прежде всего — убедить власти в важности и полезности объекта для нужд региона и страны. Для чего? Чтобы приватизировать это "малое предприятие", открыть свой собственный счет, заручиться поддержкой возможных партнеров. Успешная работа всякого предприятия зависит, в основном, от двух факторов: постоянной и своевременной поставки сырья и устойчивого рынка сбыта готовой продукции. И, конечно, от рабочей силы.

Рассказов понял, что сохранить для предприятия статус исправительно-трудового учреждения, с одной стороны, сложно, а с другой — просто. Сложно потому, что нужно отыскать чиновника, от которого это зависит, а просто, потому что всякого чиновника можно купить. Такого человека разыскать удалось: он занимал высокую должность в Управлении, которому подчинялись все исправительные учреждения. Чтобы не вводить его в подробности о подлинных целях, доложили о необходимости перепрофилирования объекта для нужд обороны страны. Именно поэтому объект, являясь засекреченным, должен был формально оставаться в ведении Министерства внутренних дел. Министерству же были обещаны значительные отчисления, которые никто не собирался учитывать...

Как только чиновник понял, что дело пахнет хорошими деньгами, он безоговорочно стал едва ли не главным защитником этого проекта. Благодаря его прямому содействию "предприятие" очень быстро приватизировали, открыли рублевые и валютные счета. Устав предполагал организацию предприятия со смешанным капиталом: пятьдесят один процент российского и сорок девять — иностранного. С умным видом говорилось, что "контрольный пакет будет принадлежать России, а это хорошо".

Постепенно работа наладилась. Не было нужды ввозить из-за границы комплектующие детали, теряя каждый раз на налогах и взятках на таможне, поскольку удалось договориться с крупным оружейным заводом в близлежащей Чечне.

С зарплатой никогда не было задержек, и это в непростое для страны время было хорошим стимулом для работы. Позднее, когда дела фабрики пошли на лад. Рассказов решил, что разгонит всех вольнонаемных, охраной займутся те, кто будет нести службу не только за деньги, но и за страх. Он решил набирать в охрану тех, у кого нелады с властью: такие люди никуда не денутся.

Создав это предприятие. Рассказов преследовал несколько целей: во-первых, это было отличным вложением капитала; во-вторых, своеобразным плацдармом для будущего рывка в российскую экономику, в-третьих, оружие — это не только источник дохода, но и необходимая вещь, когда придет пора захвата власти в стране. Кроме того, Рассказов решил использовать фабрику как место хранения наркотиков, а потому на территории "малого предприятия" были построены склады, доступ в которые был максимально ограничен. Именно туда и был отправлен кокаин, который он получил от Артиста.

На руководство объектом Рассказов поставил человека, которому всецело доверял, своего старого знакомого. Бывший работник отдела ЦК КПСС, курировавшего КГБ, Виктор Николаевич Севостьянов в свое время помог Рассказову бежать за границу.

В колонии были введены кое-какие новшества. Если раньше по всему ее периметру были протянуты ряды колючей проволоки над железобетонным забором с вышками, то сейчас все вышки демонтировали, проволоку сняли. Однако пытаться бежать из-за этого забора было невозможно: везде были расставлены видеокамеры, передающие на мониторы центрального пульта любое движение не только вокруг колонии, но и внутри нее. Кроме того, через каждые десять шагов вдоль забора были закопаны датчики, настолько чувствительные, что моментально реагировали на любой объект выше шестидесяти сантиметров и более тридцати килограммов веса.

Стоило попасть в зону действия датчиков, как они включали сирену и подавали высокое напряжение в пятиметровую полосу. Электрический разряд был достаточно мощным, чтобы лишить человека сознания, а то и отправить на тот свет.

На мощных, но затейливо украшенных воротах колонии красовалось новое название: ИТОО — Исправительное товарищество с ограниченной ответственностью — N 13/14 "Райский уголок". Человек, впервые появившийся перед этими воротами, вполне мог подумать, что оказался перед какой-то фабрикой или заводом: обычная дверь сбоку, на которой виднелись две надписи: "Проходная", и чуть ниже "Бюро пропусков". Да и заглянув внутрь, непосвященный ничего особенного не увидел бы: маленькое окошечко, за которым сидит вахтер, над ним надпись: "Приготовьте документы". Но на этом и заканчивались признаки обычной фабрики. Посетитель получал пропуск, оставив у вахтера свой паспорт, железные двери автоматически открывались, впускали его и тут же закрывались за ним. Человек оказывался в своеобразном тамбуре перед другой железной дверью, но к ней можно было попасть только через "ворота", напоминавшие те, что стоят в аэропортах.

А тех, кого привозили сюда для "отбывания наказания", едва они проходили за вторую железную дверь, встречали охранники, одетые в камуфляж. Они были вооружены как десантники, собравшиеся на задание, — на поясе ножи, пистолеты, на руках черные кожаные перчатки, за плечами автоматы. Но было и отличие: полицейская дубинка и наручники.

Новичку сразу бросалось в глаза, что территория была настолько вылизана, что, казалось, можно ходить по каменистым тропинкам босиком и потом спокойно ложиться в кровать, не боясь испачкать белую простыню. Никаких указателей, кроме номеров на зданиях и сооружениях не было видно, и человек, впервые попавший сюда, не смог бы сориентироваться без сопровождающего.

Чувствовалось, что денег на обустройство здесь не жалели: тратили капитально и с размахом. Вместо привычных для подобных мест бараков были построены добротные двух- и трехэтажные дома из гранита, который добывался здесь в избытке. Каждый этаж имел коридорную систему. Дома были типовые и походили друг на друга, как близнецы-братья. На каждом этаже имелось по тридцать комнат, вмещающих по пять человек. Всего спецконтингент насчитывал девятьсот пятьдесят человек.

Каждый из тех, кто находился в колонии, по приговору суда имел определенный срок, но, попав сюда, мог сразу же забыть о своем приговоре: никто не мог и мечтать, чтобы вернуться на волю. Существовали только два пути выхода из этой зоны: первый — "ногами вперед", да и то не более чем на пару километров от колонии, на специально оборудованное кладбище. Второй путь был предпочтительнее — попасть в число охранников. Однако заключенные не предполагали, что стали пожизненными рабами в этом "райском уголке".

Сестра Шуры, убитой здесь, нисколько не преувеличила, сказав о том, что в колонии существовала и женская половина. Двухэтажный дом на триста женщин был расположен за забором, куда можно было попасть только офицерам и некоторым избранным осужденным. Нарушители строго наказывались. Женская колония охранялась своей охраной, состоящей, впрочем, из мужчин. Условия содержания здесь были более мягкими, чем в мужской зоне, хотя и ненамного.

Женский дом был построен совсем недавно по личному указанию начальника "учреждения", прозванного даже среди охраны Барином. Виктор Николаевич Севостьянов появлялся на территории колонии только в пятнистой форме с полковничьими погонами, которые нацепил по собственной инициативе в первый же день своего появления. На самом деле по документам он имел звание младшего лейтенанта запаса. Впрочем, весь персонал колонии носил погоны и имел "воинские звания".

После 1991 года Севостьянов перебивался с хлеба на воду, примыкая то к одной новоиспеченной партии, то к другой, полагая, что легко получит "теплое" местечко, на котором не нужно будет особенно "горбатиться". Однако времена партийных функционеров прошли, и нужно было стараться изо всех сил, чтобы хоть както держаться на плаву. Разуверившись, Виктор Николаевич кинулся в коммерцию, но и там ничего путного не смог достичь. К тому моменту, когда его разыскали люди Рассказова, он уже был вполне готов идти в лотошники. Услышав привет от Аркадия Сергеевича и предложение возглавить крупное предприятие, он на несколько минут лишился дара речи. Когда он спросил о зарплате, посредник заметил:

— Виктор Николаевич, наш общий знакомый просил передать вам дословно следующее: "Официальная — как у министра, а остальное, как сам решит".

Севостьянов понял, что наконец-то пришел и на его улицу праздник. Единственное, что его удручало, так это отдаленность от родной столицы, но, немного подумав, он пришел к выводу, что с теми деньгами, которые ему светят, никто не помешает ему каждые выходные проводить дома. Он даже не стал задумываться о том, чтобы перевезти к новому месту работы жену и двух великовозрастных дочерей, ведущих абсолютно праздный образ жизни, но тем не менее горячо им любимых.

Проведя на новой работе пару месяцев, Севостьянов настолько вник в производство, словно всю жизнь только этим и занимался. Вскоре он понял, что для того, чтобы требовать даже от рабов хорошей отдачи, нужно их хорошо кормить, предоставлять необходимый для восстановления сил отдых, а для поощрения использовать природную потребность самцов. Та— ким образом и возникла мысль о создании женской части колонии. Севостьянов, заручившись поддержкой "наверху", быстро построил двухэтажный корпус и сделал запрос на триста женщин не старше сорока лет. Начальники переполненных тюрем настолько обрадовались, что буквально в считанные дни заполнили новоиспеченную колонию "спецконтингентом".

Должность главного врача колонии занимал капитан Воробьев. На воле он был обыкновенным медбратом кожно-венерологического диспансера. Свой срок он получил за то, что сделал аборт и совсем еще молодая женщина умерла от потери крови. Каждый вновь прибывший заключенный первым делом проходил тщательный медицинский осмотр, и если обнаруживалось, что у него простая, известная "доктору" болезнь, то его помещали в стационар. Если же капитан Воробьев подозревал сложное заболевание, тем более инфекционное, то такого, как правило, отправляли обратно, составив внушительную сопроводиловку о "невозможности принять тяжелобольного в связи с отсутствием надлежащих условий для лечения". Иногда назад не принимали, и тогда больной был обречен: более двух суток жить ему не давали. В отчете всякий раз ставился диагноз: "Умер от сердечной недостаточности" — единственный диагноз, которым в совершенстве овладел "доктор" Воробьев.

На предмет инфекционных заболеваний гораздо более тщательно обследовались представительницы женского пола, в этом вопросе Воробьев чувствовал себя достаточно уверенно. При осмотре почти всегда присутствовал сам Севостьянов и отмечал тех женщин, которые "приятно ласкали глаз".

У Севостьянова было странное хобби, которое ему удавалось скрывать от посторонних: он любил подглядывать за тем, как "трахаются" другие. В такие моменты он и сам получал удовлетворение. Именно для этой цели и было отведено несколько комнат для "снятия стресса". Каждая комната была оборудована видеокамерой, записи с которых подавались прямо в специально оборудованный кабинет Севостьянова. Самое большое наслаждение он получал, если жертва сопротивлялась, и чем сильнее, тем в больший экстаз он входил.

Но сегодня ему было не до эротических развлечений: нужно было отправлять очередную партию оружия. Процедура была отработана до мельчайших деталей. Сначала приезжал представитель Рассказова, внимательно следил за погрузкой, потом появлялись боевики для охраны груза. Он доставлялся на небольшой тщательно замаскированный аэродром. Там ящики с оружием буквально за считанные минуты перебрасывались в самолет, который тут же улетал через границу. Наземные ПВО, получив несколько раз указание пропустить коммерческий рейс, вскоре настолько привыкли к подобным полетам, что, сделав запрос на борт и получив позывные, даже перестали связываться с руководством, давая самолету "зеленый свет". Тем не менее Севостьянов всякий раз волновался при отправлении груза и обретал покой только тогда, когда получал сообщение, что груз благополучно доставлен адресату.

Однако именно сегодня, когда Севостьянов торопился отправить груз, с этапом прислали трех женщин. Одна была просто красавица. У нее был огромный бюст, тонкая талия и длинные ноги, короче, все так, как любил Севостьянов. Перед тем как пойти на погрузку, Севостьянов не удержался и пролистал ее личное дело. Виолетте Хрестьяниновой было двадцать два года, но она уже успела побывать в местах лишения свободы: в первый раз получила два года за участие в разбое, сейчас — три за грабеж.

Севостьянов завел неукоснительное правило: вновь прибывшие женщины, если против их фамилии он ставил крестик, первым делом, после посещения бани, оказывались на медосмотре. Как только "доктор" Воробьев выдавал свой приговор: "практически здорова", они направлялись в гинекологический кабинет якобы для осмотра. Однако вместо врача их осматривал помощник Севостьянова старший лейтенант Константинов, единственный, кто знал о слабости начальника и допускался до исполнения этого "эротического шоу". Константинов находился во всероссийском розыске за два убийства и участие в нескольких разбоях.

"Доктор" документально зафиксировал, что осужденная Хрестьянинова "практически здорова". Женщин, которые пришли вместе с ней, уже отправили по комнатам, а ее продолжали держать в карантине: старший лейтенант Константинов ожидал сигнала от своего шефа.

На этом давайте прервем знакомство с этим "райским уголком": у нас еще будет возможность окунуться в эту клоаку. Вернемся к нашему герою.

Когда Савелий проанализировал сведения о "райском уголке", полученные от Зелинского, Короля, Зины и Розочки, он явился к Богомолову и решительно сказал:

— Прошу извинить, Константин Иванович, за то, что мне приходится ставить вас в неловкое положение перед вашим медицинским светилом!

— Ты что, передумал? — нахмурился генерал.

— Нет, не передумал... Просто хочу отложить наш проект на неопределенный срок.

— Ничего не понимаю! С какой стати? Чтото произошло?

— Произошло... — Савелий тяжело вздохнул и стал рассказывать.

Богомолов слушал нервно, беспокойно: то сидел не шелохнувшись, то вскакивал, ходил из угла в угол, но ни разу не перебил Савелия. Как только тот замолчал, генерал сел напротив него и сказал:

— Извини, Савелий, но все это кажется выдумкой. Однако если здесь есть хотя бы доля правды, то все это очень круто! Настолько круто, что наверняка во всем этом замешаны очень высокие инстанции. Чтобы провернуть такое дело, нужна такая мощная рука, что... — Богомолов покачал головой. — И что же ты придумал? Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я помог тебе пробраться в эту "тринадцать дробь четырнадцать"? — Он настороженно замолчал. — Именно об этом я и хочу просить! — Но это же безумие! — Богомолов вскочил на ноги. — Это все равно, что сунуть голову в пасть льва!

— А вы хотите дождаться, пока они, сняв пенки, исчезнут? Сами же говорите, что в этом задействованы большие силы! А значит, и большие деньги! Как вы не можете понять, что если речь идет об оборонке, то на этой зоне не кухонные фартуки шьют? — Не нужно преувеличивать... — В этой колонии производится сборка оружия!

— Что? Ты представляешь, что ты сейчас сказал?

— Вполне! — спокойно ответил Савелий, — Я-то представляю... в отличие от вас!

— Не забывай, с кем разговариваешь! — вспылил Богомолов.

— А вы, товарищ генерал, поставьте по стойке "смирно" того, кто вам сказал не то, что вы хотели услышать! — Савелий взглянул прямо в глаза Богомолову, — Отличный, между прочим, аргумент!

— Да как ты... — Казалось, сейчас Богомолов сорвется на крик, но вдруг он опустил голову и тяжело вздохнул. — Извини, сержант, нервы стали совсем ни к черту.

— Чего там... — улыбнулся Савелий. — На меня и не такое накатывает... Когда я узнал обо всем этом, хотел сразу сорваться и рвать этих подонков голыми руками, но потом понял, что их так просто не возьмешь... Вот и пришел к вам. Глядишь, вместе мы и прижучим эту свору...

— Ты прав, черт побери! — взволнованно воскликнул генерал. — Тысячу раз прав! — Тут зазвонил телефон правительственной связи. — Генерал Богомолов! Срочно? Хорошо, сейчас буду!.. — Положив трубку, генерал бросил Савелию: — Ты посиди здесь: не думаю, что надолго задержусь...

— Вы разрешите? — спросил Савелий, кивая на телефон.

— Звони... — Савелий стал набирать номер Воронова, а генерал Богомолов быстро вышел из кабинета.

— Андрюша? — Савелий обрадовался, застав Воронова дома. — Привет!

— Ну наконец-то объявился! Где пропадал, чем занимался? И вообще, как ты?

— Со мной-то все нормально... — Савелий тяжело вздохнул.

— Что случилось? — Воронов сразу почувствовал, что Савелий подавлен.

— Такое случилось, что я снова хочу отправиться за решетку...

— Господи, что ты опять натворил? — взволновался Воронов.

— Ты меня не так понял, братишка. Не я натворил, а мерзавцы натворили такое, что мне хочется зубами их порвать! — В голосе Савелия было столько злости, что Воронов сразу спросил:

— Надеюсь, обо мне ты не забыл? — Как можно, братишка? Мы же с тобой как сиамские близнецы: куда ты, туда и я! — Это в Москве?

— Нет, Андрюша, в Ставропольском крае, но я поеду туда один, у тебя будет другая задача... — Как? Ты же сам сказал: куда ты, туда и я!

— Поверь, братишка, в данной ситуации, ты мне больше будешь полезен здесь, чем там.

— Хорошо! — со вздохом согласился Воронов. — Видно, ты действительно все продумал... Когда встретимся?

— Я сейчас у Богомолова, когда он придет — не знаю, но как только мы с ним все обсудим, я сразу же к тебе! Договорились?

— Но, если задержишься больше чем на пару часов, сообщи. Сейчас я могу что-нибудь сделать для тебя?

— Только одно: позвони Говорову и скажи, что я поехал по делам в другой город. Не хочется лишний раз волновать старика... — Вряд ли он поверит, — заметил Воронов. — Скорее всего, не поверит! — согласился Савелий. — Но все-таки переживать меньше будет.

— Хорошо, постараюсь убедить... — с сомнением сказал Воронов. — Что еще? — Пока все! До вечера... Генерал вернулся через сорок минут. Ничего не сказав о причинах своего отсутствия, он сразу же продолжил прерванный разговор:

— Нужно еще раз хорошо все взвесить. Ведь там тебе не на кого будет опереться: даже небольшой прокольчик может стоить жизни, если там такие дела крутятся!

— Бог не выдаст, свинья не съест! — с задором воскликнул Савелий. — Ничего, Константин Иванович, прорвемся! А теперь давайте составим план совместных действий, когда вы получите от меня сигнал. Но прошу вас, не раньше! Сдается мне, там нас ожидает много сюрпризов. — Послушай, может с тобой еще и Воронова?.. — Генерал вопросительно взглянул на Савелия.

— Нет, достаточно того, что я сам себя подвергаю опасности. Для Андрея у меня припасено особое дело. Но об этом позднее, а сейчас хочу попросить вас пройтись по этому списочку. — Савелий протянул генералу небольшой листочек.

— Да-а, — протянул Богомолов. — Ты, как всегда, готовишься основательно! — Он внимательно прочитал список, приговаривая: — Это просто... Это без проблем... И это можно найти... Что ж, пока Зелинский готовит бумаги, я "отоварю" твой список.

— У меня к вам будет еще одна просьба... — Слушаю тебя!

— Не посвящайте Говорова в то, что я хочу окунуться в зону: в последнее время он что-то совсем сдавать начал...

— Пожалуй, это будет трудно... — Богомолов поморщился. — Но обещаю постараться...

— Спасибо... — облегченно сказал Савелий, потом деловито проговорил: — Я вот что думаю, Константин Иванович... "Радио" там работает быстро и безошибочно — может стоит мне посидеть в Бутырке чуток перед этапом?

— Зачем? Подготовим все так, чтобы перекинуть тебя туда спецконвоем. К чему тебе лишнее хлебать?

— Лишнее не лишнее, а хлебать придется: сами сказали, один прокольчик и... — Савелий вскинул глаза кверху.

— Что ж, возможно, ты и прав! Сколько же в тебе... — Генерал попытался найти подходящие слова, но не смог, махнул рукой и добавил: — В тебе есть что-то такое, что вызывает у меня уважение и даже зависть!

— Скажете тоже! — засмущался Савелий. — Чему тут завидовать?

— А тому, что я в свое время не мог быть таким, не мог отстаивать свои принципы до конца, шел на компромиссы.

— Вот поэтому вы — генерал, а я лишь сержант! — Савелий усмехнулся.

— Может, хочешь махнуться? — в тон ему бросил Богомолов.

— Ну уж нет, вы за столько лет наколбасили, а мне расхлебывать? Сами исправляйте, а я помогу чем смогу!

— Хитер, ничего не скажешь! — усмехнулся Константин Иванович. — Ладно, шутки в сторону, пора и за дело!

Очередной прокол Майкла

Когда люди Рассказова захватили самолет с детьми, Барт был в запое уже вторую неделю. И случилось так, что он, обычно тихий во время запоев, сорвался и устроил дебош в супермаркете — ему показалось, что кассирша его обсчитала. Разгорелась ссора, никто не хотел уступать.

В самый разгар перебранки появился администратор и сделал замечание кассирше: покупатель всегда прав! И вдруг Барт встал на ее защиту, вылив на администратора потоки брани. Ребята из службы безопасности подхватили Барта под белы руки, отвели в свою комнату и вызвали полицию. И здесь Господин Случай вновь решил проявить свой непредсказуемый и своенравный характер.

Те, кто читал предыдущий роман о моем герое, должны помнить Дональда Шеппарда, которого Майклу Джеймсу пришлось вызволять из тюрьмы. После Афганистана, Майкл, как и обещал, вручил ему документ о полной реабилитации и неожиданно сказал:

— Знаешь, Дон, подонков в любой профессии хватает, но это никак не должно бросать тень на саму профессию... Скажу больше, мне приятно, что я в тебе не ошибся, потому что именно такие люди, как ты, умные, физически подготовленные, выстоявшие в трудной и упорной борьбе против неснраведливости, и должны быть в рядах тех, кто пытается защищать Закон и людей... — Полковник Джеймс говорил тихо, но убежденно. Шеппард ни разу не прервал его, а в конце монолога опустил голову, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

— Вы хотите сказать, что я могу попробовать работать в полиции? — с волнением выговорил он, продолжая смотреть вниз.

— Не попробовать, а начать работать! И я уверен, что ты станешь отличным полицейским, а потом, надеюсь, перейдешь и ко мне, в ФБР.

Несколько дней Дональд Шеппард привыкал к новой профессии под началом опытного наставника, который уже более десяти лет проработал в полиции. Кристофер за время работы переменил довольно много напарников, но не потому, что имел неуживчивый характер. Первый его напарник умер от сердечного приступа, второй — после операции от заражения крови, а третий погиб, выполняя задание.

Когда Дональда назначили в напарники Кристоферу, тот удивился, узнав, что его подопечный совсем недавно был освобожден из тюрьмы. Кристофер понял, что лучше пока не затрагивать эту тему. Шли дни, и вскоре он понял, что с напарником ему действительно повезло. Однажды Дональд "вразумил" в одиночку пятерых распоясавшихся хулиганов, причем у двух были ножи. К их великому изумлению, он не стал их задерживать, спокойно пообещав на прощание, что это произойдет в следующий раз, если они не одумаются и не перестанут хулиганить. Уличная молва очень быстро разнесла новость: появился новый полицейский, которого лучше не задевать.

В тот день они с напарником заступили на дежурство и тут же получили сообщение, что нужно заехать в супермаркет: какой-то пьяница учинил там дебош.

Когда они появились, Барт совсем потерял над собой контроль. Он кричал, что этого так не оставит, что они еще узнают, с кем связались, и обещал "взорвать их к чертовой матери". Трудно сказать, почему Дональд, составив рапорт и передав Барта дежурному, решил позвонить Майклу и рассказать о задержанном, дословно воспроизведя все его угрозы. Еще труднее было объяснить, почему полковник ФБР проявил интерес к этому заурядному инциденту — скорее всего, из уважения к Дональду, который впервые рассказал ему о своей работе.

Как бы там ни было, Майкл приехал в участок и лично решил допросить нарушителя. После краткого общения с Бартом он быстро связался с начальством и вскоре забрал Барта с собой. Дело в том, что задержанный разговаривал сам с собой. Майкл сначала подумал, что он "сдвинулся", но, прислушавшись к его бормотанию, услышал довольно связную речь. Казалось, что он сам задавал себе вопросы и сам же на них отвечал. И вдруг в потоке слов мелькнула фамилия Рассказов!

Не долго думая, полковник запер Барта в камеру и распорядился записывать все, что он бормочет. Долго ждать не пришлось: вскоре сотрудник, осуществлявший прослушивание, доложил, что задержанный вновь упомянул фамилию Рассказова. Майкл побежал в аппаратную и нетерпеливо приказал воспроизвести запись.

"...И как всем можно пускать пыль в глаза? — спрашивал Барт и сам же отвечал: — Да очень просто — швырнул пачку зеленых по ветру, и все вокруг писают от восторга, сделал вид, что вокруг тебя миллионы крутятся, и тебе поверят... Ты уверен? Может, ты скажешь, что и я поверил в твои понты? Как ты махнул рукой на предложение Рассказова пересчитать миллион двести пятьдесят тысяч баксов! А потом, когда никто ни видел, стал втихомолку слюнявить их, боясь, что тебя накололи! Но я-то все видел! И можешь поверить, эта картина произвела на меня неизгладимое впечатление! Вот Рассказов — это настоящий мужик! Как он спокойно дал тебе понять. Артист, что ты самое настоящее говно, мразь! Он говорил о проектах, которые тебе не могли привидеться даже во сне! Двести килограммов кокаина! Да тебе, дай Бог, половину провернуть..."

Барт замолчал. Раздавался только шорох, после которого вдруг послыщался смех.

Кажется, они подумали, что я иностранный агент... Ребята! Напрасно вы записываете мой бред!" — хихикнул он прямо в микрофон, так что в нем даже заскрежетало.

— Как же вы так опростоволосились? — нахмурился Майкл, повернувшись к сотрудникам, которые устанавливали микрофоны.

"Может быть, я и не прав... — пьяно проговорил Барт, — но у меня возникло подозрение, будто бы вас интересует кто-то из тех, кого я называл вслух. Или я ошибаюсь? Так вот, ребятишки, я человек деловой: вы мне — я вам! Спрашивайте прямо, а я прямо отвечу... Не задаром, конечно..."

— Мне этот парень начинает нравиться! — задумчиво проговорил Майкл и заторопился в камеру Барта.

— Вы действительно готовы сотрудничать с нами? — спросил он прямо с порога. — Ну, это слишком громко сказал, — усмехнулся Барт. — Не сотрудничать, а помочь в силу своих возможностей...

— И что же вы потребуете за свои возможности?

— Люблю деловых людей! Я хочу попасть под федеральную программу защиты свидетелей и, естественно, денег.

— Что ж, вполне разумные требования, — согласился Майкл.

— Как? Вы хотите сказать, что принимаете мои условия? — Судя по выражению лица, Барт был готов к долгому торгу. Казалось, он был даже немного разочарован.

— Почему бы и нет, если ваши потребности в деньгах не окажутся слишком завышенными. — Пятьдесят тысяч баксов! — Не многовато? — хмыкнул Майкл. — Вы считаете, что моя помощь не стоит пятидесяти штук? — усмехнулся Барт. — Пока не знаю. Может быть, и больше... — Вот такая арифметика мне по вкусу! — А если по вкусу, то рассказывай! — А вы спрашивайте: я же не знаю, чем вы интересуетесь... — Барт хитро пришурился. — То ли про Артиста хотите узнать, то ли еще про кого... Но про Артиста вряд ли — ему хватило бы и инспектора полиции... Думаю, вы на когото другого глаз положили.

— А ты, видать, стратег! — Майкл с улыбкой покачал головой, подумав, что этот малый не так прост, как может показаться с первого взгляда. — Ты видел всех, с кем контактировал Артист?

— В последнее время он всюду меня с собой таскает, хотя и не знаю почему, — ответил Барт. — Да говорите прямо: кто вас интересует? — Хорошо! — кивнул полковник и решительно сказал: — Меня интересует Рассказов!

— Я почему-то был уверен, что именно он, — спокойно заметил Барт. — Ты часто его видел?

— Нет, только однажды, во время сделки с кокаином... — Пятьдесят килограммов? — Так вы знаете? — воскликнул Барт удивленно. — Что же вы еще хотите?

— Я уже сказал: мне нужен Рассказов! Что тебе еще известно о нем?

— Кое-что слышать приходилось... — Барт нахмурился. — Крутой мужик: никому ничего не спустит, но и зря не обижает, люди не жалуются.

— Ты дело говори, — оборвал его Майкл. — Какой он, я знаю не хуже тебя!

— Дело так дело! — Барт снова задумался. — В ту встречу он предложил Артисту поставлять двести килограммов кокаина в месяц. Но сдается мне, что он блефовал.

— Блефовал? — Полковник удивился. — Почему ты так решил?

— Не знаю... Но я всегда чувствую, когда человек фальшивит... Точно! Играл он с Артистом! А тот от жадности все заглотил. Да Артист маму родную за деньги продаст! Это он сосункам может пыль в глаза пускать — возьмет пачку двадцаток и пустит на ветер или зажжет перед какой-нибудь шлюхой, а сам потом отмечает в книжечке... — Для чего?

— А чтобы контролировать расходы. — Барт усмехнулся. — У него все по дням расписано, сколько он может пустить "на ветер"! — Что ж, это разумно. — Если бы! От жадности все это! На днях он, желая выпендриться перед одной сучкой, сжег грузовик, потому что тот, проезжая мимо, забрызгал ее туфельки. А водитель оказался из команды Рассказова, да и товара в грузовике было на десять штук, которые потом Артисту пришлось выложить. Можете себе представить его физиономию, когда Рассказов скостил ему плату до пяти штук, а за остальные попросил недельку попользоваться его виллой...

— Виллой? — насторожился Майкл. — Для чего?

— А шут его знает: каких-то гостей там расселил...

Полковник едва не заплясал от радости. Он понял, что вилла понадобилась Рассказову для того, чтобы держать в ней похищенных детей. С трудом сдержавшись, Майкл как бы мимоходом спросил:

— А где расположена эта вилла? Ты бывал там?

— А как же! Артист туда трахаться ездит или, как он выражается, "на отдых". Запрется там на пару-тройку дней и пьет, не просыхая! — Кто там живет? Кто следит за порядком? — Повариха, горничная, еще одна, которая... — Барт поморщился, подбирая слова. — Ну... для этого... короче говоря, когда ему приспичит... Пара охранников внутри, когда его нет, и еще трое, когда он там. Но если вы хотите застать его врасплох, то без меня вам это не удастся. — А с тобой?

— Я знаю потайной ход, которым иногда пользуется Артист. Он мне проболтался по пьяной лавочке. — Что за ход?

— Начинается у реки, а ведет прямо в спальню. — Ты готов его показать? — Я же сказал: вы ко мне с добром, и я с добром...

— Ну что ж, твоя помощь стоит пятидесяти тысяч.

— В таком случае договорились... Майкл вернулся к себе в офис, сразу же связался со Стивеном Фростом и попросил о встрече, намекнув, что есть новые данные по интересующему их "клиенту". Фрост примчался через пять минут. Вытирая со лба пот, он внимательно выслушал подробный рассказ полковника и со вздохом сказал:

— Словно сам Господь надоумил меня обратиться к тебе за помощью. Не прошло и трех дней, как уже есть результаты...

— Не торопишься ли ты, приятель? — спросил Майкл.

— Тороплюсь? Да я уверен, что детей прячут на этой вилле! Я уже распорядился подготовить группу захвата. — Сколько человек? — Тридцать.

— Много! Нужно ли столько, если известен потайной ход?

— Что ж, возможно, ты и прав. Но ведь нашим противником будет сам Рассказов! — С каких это пор ты стал таким боязливым? — Да не боязливым! — Стивен вскочил на ноги и стал мерить кабинет нервными шагами. — Просто этот Рассказов меня уже достал!

— Ничего, скоро и мы его достанем, — успокоил его Майкл.

Они отобрали пять человек, лучших специалистов. Вертолет доставил их к потайному ходу. Барт оказался прав — без него бы вряд ли удалось обнаружить искусно замаскированный вход. Длинный коридор был прекрасно оборудован, великолепно освещен и сверкал чистотой.

— Неплохо устроился твой хозяин! — усмехнулся полковник.

— Он себя так любит... — Даже сейчас в голосе Барта слышалась зависть.

— А вот ты его не любишь! — заметил Стивен. — Хотя я слышал, что он тебя буквально вытащил из нищеты...

— Вытащил, это верно, — согласно кивнул Барт. — Но после того как он использовал мои мозги для убийства, я его возненавидел! — Бартоломео выпалил эти слова со злостью, хотел еще что-то добавить, но прижал палец к губам: — Тс-с-с! Кажется, пришли! — шепнул он и указал на дверь, замаскированную в стене.

Майкл повернулся к своим сотрудникам и шепотом скомандовал: — Внимание!

Те сразу же сняли оружие с предохранителя. Барт нажал потайную кнопку, и дверь начала медленно открываться. В нее устремились сотрудники Майкла, за ними Стивен, потом Барт, а последним — Майкл. Барт подробно расписал расположение комнат на вилле, и потому каждый великолепно ориентировался даже в полумраке, царящем в доме.

Они прошли одну комнату, другую — все было тихо. Неожиданно перед ними появился огромный детина. — Полиция! Руки вверх!

Верзила выхватил револьвер, но выстрелить не уснел. Пулей из помпового ружья его отбросило на стену, и он медленно сполз на пол. На выстрел выскочил еще один боевик и открыл огонь.

— Брось оружие и выходи с поднятыми руками! — крикнул Стивен. — С тобой говорит сотрудник Секретной службы!

— Может, сам Президент? — ухмыльнулся боевик и снова дал очередь из автомата.

— Слушай, умник, ты хочешь стать трупом, как твой приятель? — зло бросил Майкл. — Ты остался один, а нас здесь пятеро!

— А зачем вы пришли? Я охранник этого дома!

— Если ты охранник, советую сдать оружие. Никто из нас не хочет доставлять тебе неприятности.

— Как и моему приятелю? — Твой приятель оказался настолько глуп, что не послушался и первым открыл огонь. Надеюсь, ты не хочешь присоединиться к нему? — спокойно спросил Майкл.

— Хорошо, уговорили! Сдаюсь! Не стреляйте! — Боевик бросил автомат. — А теперь и сам выходи! — Выхожу! — Из-за угла показался парень еще более мощного телосложения, чем первый.

— Вот и прекрасно! — кивнул Майкл, осторожно подходя к нему. Быстро ощупав его и не найдя оружия, он велел ему опустить руки. — Кто здесь есть еще, кроме трех девиц?

— Никого! — Парень был поражен осведомленности Майкла. — Не знаю, как вчера, но с сегодняшнего утра, как я заступил на смену, никого не было. — Ты уверен?

— Абсолютно! Мы каждые два часа обходим виллу, и никаких посторонних я не встречал. Майкл понял, что парень не врет. Либо они опоздали, либо просто ошиблись. Он все же велел своим сотрудникам осмотреть виллу, а у охранника спросил, где находятся девицы.

— Если вы хотите поговорить с той, что была на вилле вчера, то вам нужна Юнона. Она всегда здесь сидит — ожидает хозяина. — Парень усмехнулся.

— Пригласи ее сюда! — Майкл приказал своему сотруднику сопроводить охранника.

Они отсутствовали довольно долго, а когда наконец вернулись, по растерянному виду охранника Майкл понял, что девица пропала. И тут один из сотрудников принес две детские игрушки.

— Нашел их в самой дальней комнате. Там же стояли коробки из-под детского питания, — доложил он.

— Что скажешь? — Стивен повернулся к охраннику.

— Я и сам удивился. — Вид у охранника был действительно растерянным. — Ничего подобного здесь никогда не было!

Майкл переглянулся со Стивеном. Оба поняли, что они опоздали: дети здесь были, но почемуто исчезли. Почему? Их перевели в другое место или...

Рассказов, узнав об исчезновении одного из людей Артиста, сначала не придал этому значения. Он поверил словам последнего, что с Бартом такое уже случалось. Но потом Рассказов решил, что риск слишком велик. Барт знал о вилле, значит, детей нужно было срочно куда-то спрятать! Надолго? Этого сказать никто не мог: может, на неделю, а может, и на пару месяцев. Рассказов долго раздумывал, потом вызвал КрасавчикаСтива.

— Собирайся в путь-дорожку. — Далеко? — спокойно поинтересовался тот. — Туда, где прокололся Бешеная Акула... — Рассказов хитро подмигнул. — В Афганистан? — нахмурился Стив. — Что, не очень хочется? — Да нет, просто я хотел спросить... — Так спрашивай!

— К кому, для чего и с кем? — Стив преданно уставился на Хозяина.

— У меня свой человек под Заранжем, к нему отвезешь детей. С собой возьмешь Ронни и Григория Марковича. — Что-то случилось?

— Пока нет, но я беду нутром чую! Отправишься на новом самолете. Будь готов к вылету через два часа. — Так быстро?

— Береженого и Бог бережет. Чего тянуть резину! — Рассказов достал из кармана карту. — Отдашь ПИЛОТУ, он поймет, а ты, как пересечете границу, наберешь этот номер по радиотелефону и скажешь только два слова: "Привет, Бархан!" Тебе дадут указания, где можно садиться. Понял? — А если не ответят?

— Тогда садись сам. У него там все схвачено. — Понял... Я пошел? — Иди, сынок. Удачи тебе! — Спасибо, Хозяин.

— Когда будете на месте, сразу же звони. — Хорошо, Хозяин! — бодро воскликнул Красавчик-Стив, но глаза у него были грустные и чуть беспокойные...

Рассказов, проводив Стива, стал собираться на важную встречу с сотрудником ФБР, который снабжал его информацией. Как раз сегодня в Управлении назначили срочное совещание и этот сотрудник присутствовал на нем, так что встреча обещала быть интересной.

Между тем миссия Красавчика-Стива шла вовсе не так гладко, как предполагал Рассказов.

Дело в том, что человек по кличке Бархан, к которому он послал Стива, чем-то не угодил местному главарю душманов, и тот решил спор весьма оригинальным способом — отрезал Бархану голову и выставил ее на всеобщее обозрение, чтобы другим неповадно было. Налет был настолько стремительным, что оставшийся в живых помощник Бархана не успел сообщить о нем Рассказову, чтобы тот отменил вылет КрасавчикаСтива, да и сделать этого не мог, потому что у него была повреждена рация. Однако ему удалось поспеть вовремя в район посадки самолета.

Красавчик-Стив несколько раз набрал номер и не получил ответа, но особо не взволновался. "У него все схвачено!" — так сказал Хозяин, и Стив велел садиться в условленном месте. Не успели остановиться винты, как Стив увидел человека, бегущего к самолету. Он открыл дверь. — Привет, Бархан!

— От Рассказова? — послышался голос из темноты.

— Не сомневайся! — весело ответил Красавчик-Стив. — Выходи на свет, Бархан!

— Нет больше Бархана! — Парень в черной чалме подошел ближе. В руках он держал израильский "узи". — Сулейман ему голову отрезал! — За что?

— А Бог знает, чего они не поделили! Уезжать вам нужно отсюда и как можно быстрее. Сулейман вернется и снова примется за нас... — А что ты будешь делать, когда мы улетим? А то давай со мной...

— Самолет у тебя больно маленький... — вздохнул парень. — А со мной еще несколько человек, все не войдут... Но ничего, нас голыми руками не возьмешь!

— Да, положение... — поморщился Красавчик-Стив, вытащил радиотелефон и быстро набрал номер.

— Слушаю! — раздался знакомый голос. — Это Красавчик, Хозяин! — Ну, все в порядке?

— К сожалению, нет. Бархана убили, местный царек ему голову оттяпал!

— У, черт бы его побрал! Сколько раз говорил ему: будь осторожен! Кто тебя встретил? — Тебя как кличут? — спросил Стив у парня. — Крис! Я был помощником Бархана, — ответил парень.

Красавчик-Стив повторил Рассказову слова парня.

— Потом дашь ему трубку... Что делать будем?

— Я в растерянности. Хозяин. Ничего в голову не лезет!

— Подожди... — бросил Рассказов и позвонил с другого аппарата. — Док? Привет! Дай-ка шифровку в наш "Райский уголок": "Будьте готовы к приему шестерых детей. Беречь, как своих собственных. Красавчик-Стив проведет проверку продукции. Первый". Отправить срочно, ответ не нужен! — Он положил трубку и вновь взял радиотелефон. — Слушаешь, сынок? — Конечно, Хозяин. — Полетите в Россию!

— Как в Россию? — встревожился Стив. — А граница?

— Я не сказал тебе, но твой самолетик не совсем простой: на нем отличная антирадарная установка! В своем роде единственный экземпляр.

— И куда лететь? В Москву, что ли? — Да, нет, успокойся, гораздо ближе. В Ставропольский край. Там горы, красотища...

— Понял! — облегченно вздохнул Красавчик-Стив. — Та зона, куда я летал со специалистом-взрывником?

— Точно. Надеюсь, там тебе понравилось? — Ничего места, живописные! — Заодно проверишь там все... И не оченьто сентиментальничай с ними. Помни, ты мой посланник! — Слушаюсь, Хозяин!

— Да, и поговори по душам с Колосниковым... — Поговорю.

— Теперь самое главное: проверь сохранность пятидесяти килограммов нашего товара, а также переговори с возможными партнерами из Москвы. Прощупай их получше — стоит ли нам с ними связываться.

— Понял! Сколько мне дается времени на все?

— Даю сорок дней, и ни днем больше. Удачи! — Спасибо... — Красавчик-Стив хотел отключиться, но тут же вспомнил: — Дать вам Криса?

— Давай!.. Крис, как же ты допустил, чтобы твоего шефа зарезал какой-то оборванец?

— Они ж, суки, по ночам шастают! — ругнулся парень. — Хорошо еще, не всех вырезал: десяток парнишек осталось... — И что ты думаешь делать? — спросил Рассказов.

— Как что? Хочу этому Сулейману визит нанести! — горячо воскликнул Крис.

— Правильно! Весь его род уничтожь! Сучара! Я ему столько оружия поставил, можно сказать, почти задаром, а он на моих людей руку поднял! Завтра же получишь подкрепление, а послезавтра я хочу видеть его голову, понял? Он узнает, кто такой Рассказов! — Слушаюсь, Хозяин! Будет сделано! — Все! — Рассказов бросил трубку. — Совсем обнаглели, чурки проклятые! — Он вдруг подумал, что в последнее время все идет не так, как он задумывал. Такое впечатление, что Фортуна повернулась к нему задницей...

Вскоре самолет Стива без помех пересек границу, и приземлился на потайном аэродроме. Их встречала закрытая санитарная машина с тремя охранниками и двумя фельдшерами. Маленьких пассажиров, которых сопровождал КрасавчикСтив вместе со своим неизменным "оруженосцем" Ронни, быстро увезли. С ними уехал и третий сопровождающий — Григорий Маркович. Он должен был неотлучно находиться с детьми, обеспечить уход и присмотр за ними.

У Красавчика-Стива были совсем другие задачи. Обладая большими полномочиями от самого владельца "предприятия", он как бы становился временным его хозяином. Даже Севостьянов обязан был советоваться с ним по всем важным вопросам. Однако Виктор Николаевич был не из тех людей, которые готовы, пусть даже и на время, подчиниться "пешке", каковой он считал Красавчика-Стива. Севостьянов был наслышан о нем и почему-то сразу невзлюбил своего временного "шефа". Но бывший чиновник прекрасно умел скрывать свои чувства, понимая, что смириться придется хотя бы потому, что Красавчика-Стива прислал тот, кто ему платит.

Пожелав себе поскорее избавиться от "ненужного балласта", Виктор Николаевич устроил от личный прием в честь гостей. Лучшие повара из осужденных потрудились на славу, затрат не жалели. Метрдотель, оказавшийся в колонии за хищения на сто двадцать пять миллионов рублей, так талантливо украсил стол, что и в Кремле могли позавидовать.

Зная о сексуальных пристрастиях посланника, Севостьянов самолично отобрал пять самых привлекательных женщин и пообещал им "скостить" по шесть месяцев срока, если они сумеют по-настоящему удовлетворить гостей. Одна попыталась прояснить ситуацию и задала бесхитростный вопрос:

— А что значит "по-настоящему", гражданин начальник?

— Если не знаешь, спроси у подруг, если и после этого не поймешь — отправлю тебя назад в корпус, где и будешь овладевать наукой ублажать мужчин! — Взгляд Севостьянова не обещал ничего хорошего. — Я все поняла!

— Если поняла, проведи репетицию с менее приятным партнером, — ехидно улыбнулся он.

Этой девушкой оказалась та самая Виолетта Хрестьянинова, которую Севостьянов приметил раньше. Она беспомощно взглянула на своих товарок, но те промолчали и даже не попытались прийти на помощь. Одна из них незаметно пожала плечами, словно предлагая ей самой решать: хочет ли она таким способом уменьшить свой срок или нет.

— С вами — хоть сейчас! — преданно глядя в глаза Севостьянову, выпалила девушка. Этот ответ привел его в самое хорошее расположение духа.

— Ладно, будем считать, что ты кое-что поняла... — миролюбиво произнес он, повернулся, хотел уйти, но на ходу бросил: — Будьте при полном параде к шестнадцати часам. — Это означало, что девушки должны побывать в душе, в костюмерной, у парикмахера и гримера, прежде чем предстать перед высокопоставленным гостем.

Тем временем Майкл поднял на ноги всех, чтобы найти след похищенных детей. Почти сутки он не спал, ожидая сообщений. Он словно чувствовал, что в расставленные повсюду сети что-нибудь да попадется. И дождался: на следующее утро зазвонил телефон. — Господин полковник? — Да, — устало произнес Майкл. — Извините, что звоню так рано, но вы сами приказали... — стал оправдываться сотрудник. — Нам удалось найти свидетелей, которые видели, как детей сажали в самолет... — Не понял. Какой самолет? — С виллы детей увезли на аэродром. Через авиадиспетчерскую службу удалось проследить маршрут самолета. Вы не поверите... — Он вдруг замялся.

— Говорите! — нетерпеливо бросил Майкл. — Следы теряются в Афганистане...

Странная "мозаика"

Все документы были готовы. Савелий зашел к Богомолову, чтобы попрощаться, но едва переступил порог кабинета, как генерал заговорил с ним, словно они и не расставались на сутки.

— Наш "приятель" совсем обнаглел! — Богомолов вдруг усмехнулся и сказал: — Извини, сержант, совсем заработался. Здравствуй! Проходи, садись!

— Здравствуйте, Константин Иванович. Опять что-то случилось? — спросил Савелий.

— Как посмотреть... Только что закончил разговор с нашим общим знакомым: привет передавал тебе и Воронову... — Он хитро посмотрел на Савелия. — Не догадываешься кто? — Неужели Майкл? — воскликнул Савелий. — Он самый! Как ты думаешь, почему он так внезапно позвонил, да еще по официальному каналу?

— Должно быть, произошло что-то из ряда вон выходящее, — предположил Савелий.

— В логике тебе не откажешь, дружище! Не знаю подробностей, но его департамент оказался привлеченным к поискам похищенных детей. Можно предположить, что среди них находится ребенок высокопоставленного чиновника или известного человека, во всяком случае, Майкл дал понять это совершенно недвусмысленно. — Но какое это имеет отношение к нам? — удивился Савелий.

— Именно об этом я его и спросил! — Генерал подошел к журнальному столику, открыл бутылку "Боржоми". — Будешь?

— С удовольствием! Вы меня так заинтриговали, что даже в горле пересохло, — улыбнулся Савелий.

— На, смочи! — Генерал протянул ему стакан минералки. — К похищению детей причастен мой бывший коллега... — Рассказов!

— Да, сам Рассказов. Но и это еще не все! Детей перевозили с места на место, чтобы замести следы, а потом посадили в самолет, который их спецслужбы смогли отследить только до Афганистана...

— Что может понадобиться господину Рассказову в стране, где он совсем недавно потерял группу своих головорезов, на которую наверняка затратил значительные средства? Как вы думаете, товарищ генерал?

— Рассказова интересует Россия, а не Афганистан! Именно так и считает полковник Майкл Джеймс!

— Ого! Уже полковник? — Савелий искренне порадовался за Майкла. — Молодец Миша!

— Майкл не только получил очередное звание, его назначили первым заместителем начальника международного Управления по борьбе с наркобизнесом.

— А что, умный парень, ему и карты в руки! — Савелий говорил, а сам о чем-то усиленно думал. Он был уверен, что генерал неспроста поделился с ним этой информацией. Но не такой же Рассказов сумасшедший, чтобы попытаться укрыть похищенных детей в России! А почему бы и нет? Здесь у него осталось достаточно много доверенных людей. Что, если допустить, что Рассказов решил спрятать детей там, где никто не решится их искать?

— Вы знаете, Константин Иванович, а в этом что-то есть! — задумчиво проговорил Савелий. — О чем это ты?

— О детях! Спрятать их в России, где их никому и в голову не придет искать...

— Ну... — начал генерал, но замолчал, не зная, как реагировать на такое неожиднное и дерзкое предположение. — Неужели вы с Майклом правы? Хотя... то, что мы знаем об этом господине, вполне укладывается в рамки твоих предположений... Вот что: запрошу-ка я наши авиаслужбы, систему ПВО и спецчасти — не случилось ли что-нибудь неординарное в последние двое суток... Ладно, хватит об этой мрази! — Он брезгливо поморщился, потом глубоко вздохнул. — Может, передумаешь нырять в эту клоаку?

— Нет! Гнилой зуб нужно вырывать с корнем, а не пытаться его залечивать. Так может разнести, что всю челюсть потеряешь, — упрямо заявил Савелий.

— Да это я так, на всякий случай... Снаряжение хорошо спрятал?

— Нормально, опыт, как вы знаете, имеется. Так что ждите сообщений по официальным каналам, — улыбнулся Савелий.

— Хорошо. Ты не обижайся, но я все-таки сделал не совсем так, как ты просил... — Богомолов виновато поморщился. — И что?

— Не будешь ты сидеть в Бутырке! — А как же? — растерялся Савелий. — Вот адрес. Сейчас ты туда отправишься и будешь спокойно отдыхать, пока к тебе не постучится участковый в сопровождении ОМОНа. Они тебя и доставят до места. — Как? На каком основании? — Все очень просто: взято из недавней практики суда. Слушай! — И Богомолов изложил план, с которым Савелий, после некоторых размышлений, согласился.

— Однако мне показалось, что у вас еще что-то припасено, или я ошибся?

— Хотел тебе на месте сюрприз приподнести, но... — Богомолов махнул рукой. — Примерно через недельку в колонии появится человек, который передаст тебе "привет от того, кто Богу молится", понял?

— Этот человек будет от вас? — Савелий недовольно нахмурился. — Ни к чему это! Как вы не можете понять, что новый человек вызовет у них настороженность, спугнет их...

— Так и думал, что ты воспримешь это в штыки! — недовольно сказал генерал. — Неужели ты полагаешь, что только ты такой умный? Естественно, все тысячу раз отмерим и перепроверим, чтобы и комар носа не подточил!

— Все равно! — упрямо повторил Савелий и замолчал, поджав губы.

— Ладно, там видно будет! — миролюбиво заметил Богомолов, затем положил руку ему на плечо и тихо, по-отечески проговорил: — Ты вот что, сынок, береги себя там, не подставляйся понапрасну!

— Мухтар постарается! — улыбнулся Савелий. — Да вы не переживайте, прорвемся...

Перед тем как отправиться на квартиру, Савелий зашел повидаться с Вороновым. Прощание было коротким — они понимали друг друга почти без слов.

Конвою ОМОНа было известно только одно: из-за халатности секретаря суда подсудимый Говорков Савелий Кузьмин был ошибочно освобожден из-под ареста. Соответствующие документы находились у начальника конвоя. В сопровождении участкового инспектора милиции конвой должен был прибыть по соответствующему адресу и произвести арест осужденного, после чего доставить его на Курский вокзал и сдать начальнику спецконвоя "столыпинского" вагона.

Как и обещал Богомолов, ровно в шесть часов вечера в дверь квартиры, где Савелий появился всего полчаса назад, раздался звонок. — Кто? — сонным голосом спросил Савелий. — Участковый, старший лейтенант Меркурьев! — отозвался молодой звонкий голос.

— Что нужно? — не слишком дружелюбно процедил Савелий.

— Проверить ваши документы! Да вы откройте, не бойтесь! — Голос участкового был мягким и предельно любезным.

— А я и не боюсь! — усмехнулся Савелий и открыл дверь. В квартиру ворвались четверо крепких мужчин в форме ОМОНа, трое с автоматами и один с "Макаровым" в руках.

— Гражданин Говорков Савелий Кузьмич? — спросил тот, что был с пистолетом.

— Да, а в чем дело? — спокойно поинтересовался Савелий.

— Капитан Артемьев! Вчера у вас был суд по сто восьмой статье, не так ли?

— Да, был, и меня освободили! — Савелий пожал плечами.

— Вас не освободили, а осудили. Вот приговор суда! — Капитан протянул Савелию бумагу. — Четыре года лишения свободы в колонии строгого режима. — Но как же так? Меня же освободили! — тупо повторил Савелий.

— Сотрудник суда, допустивший халатность, уже наказан. На сборы вам даю пять минут. Вопросы? — бесстрастно проговорил капитан.

— Какие тут могут быть вопросы? — зло бросил Савелий. — Суки рваные! Что хотят, то и творят, то отпускают, то арестовывают. Бардак! — Он ходил по квартире и отпускал проклятья всем подряд, не забывая складывать в наволочку все, что уже приготовил для ареста. Каждую вещь он предупредительно показывал капитану Артемьеву, как бы спрашивая: можно или нельзя?

— Да не расстраивайся ты так! — дружелюбно заметил тот. — По всей стране бардак! Радуйся, что лишние сутки побыл на свободе.

— Эх, знать бы раньше! — вздохнул с огорчением Савелий.

— Что, сбежал бы? — спросил участковый инспектор.

— Куда сбежишь в нашей стране? — усмехнулся Савелий. — Хоть гульнул бы на прощанье! Да так, чтобы чертям тошно стало! — Он подмигнул капитану Артемьеву.

— Вот это по-нашему! — Тот с улыбкой потер ладони, потом милостиво добавил: — Если есть чего, можешь залить за воротник.

Савелий хотел, чтобы его "арест" прошел как можно более натурально, и поэтому заранее прикупил бутылку "Смирновской".

— Вот, спасибо, капитан, уважил! — Он налил полный стакан водки себе, кивнул на бутылку. — Может и вам по чуть-чуть?

— Ладно, только по "полтинничку", — согласился капитан. Савелий быстро разлил остатки водки по стаканам, но капитану налил чуть больше остальных.

— Сразу видно, что служил в армии! — самодовольно заметил тот. — Где, если не секрет? — В Афгане, — спокойно ответил Савелий. — Понял! — вздохнул капитан. — Ну, постарайся в зоне не задерживаться! — Он быстро опрокинул водку в рот. Савелий усмехнулся — очень уж двусмысленно прозвучало пожелание капитана.

— Постараюсь! — сказал он и медленно выцедил сквозь зубы стакан. — Ну, что, собрался? — спросил капитан. — Нет, еще кое-что. — Савелий показал авторучку. — Можно?

— Можно. Будешь писать своим возлюбленным. Пасту, мыло, полотенце не забыл?

— А как же! — воскликнул Савелий, потом взял учебник географии. — А эту книжку я могу взять с собой?

— Что, учиться там думаешь? — Капитан взял учебник и внимательно пролистал его. — Попытаюсь! — Хорошо, возьми. Все?

— Вроде все! — Савелий даже вздохнул с облегчением. — А паспорт, военный билет? — Паспорт при себе, а военный в военкомате. — Ладно, там разберутся, пошли! Надеюсь не будешь делать глупостей? — Капитан щелкнул наручниками, пристегнув правую руку Савелия к своей левой руке.

—Я ж не сумасшедший на автоматы кидаться! — хмыкнул Савелий. — Да вы хотя бы куртку накиньте на наручники — перед соседями неудобно. — Это можно.

У подъезда они распрощались с участковым и сели в "рафик" темно-зеленого цвета, который быстро домчал их до Курского вокзала. Поезд вот-вот должен был отправиться в путь. "Столыпинский" вагон был самым последним, и "рафик" остановился прямо у его входа.

Капитан вышел из машины и решительно постучал. Долго ждать не пришлось — вскоре в дверях появился конвоир.

— Чего вам? — угрюмо спросил рослый сержант.

— Позови-ка начальника конвоя! — Он сейчас занят!

— Ты что, не слышал! — бросил капитан с раздражением. — Начальника конвоя сюда, быстро!

Через несколько минут вышел майор, застегивающий ворот гинастерки.

— В чем дело, капитан? — Он был изрядно навеселе.

— Пополнение к вам! — Капитан не стал ничего объяснять и протянул документы Савелия майору.

— Могли бы и пораньше! — поморщился тот. — Так получилось, майор. — миролюбиво сказал ОМОНовец, потом крикнул: — Любимов, осужденного сюда!

— Ладно, давай! — Майор махнул рукой. — Шмонать его надо, а все помещения уже заняты.

— Мы его уже шмонали, да и парень он неплохой... — многозначительно проговорил капитан.

— Ага, неплохой! Со сто восьмой-то? — Всякое бывает...

— Вот именно! Говорков! — громко вызвал майор. — Савелий Кузьмич, сто восьмая, четыре года строгого режима! — угрюмо отрапортовал Савелий.

— Ну и рожа! — ухмыльнулся майор. — Кто это тебя так разукрасил? — спросил он, указывая пальцем на шрам.

— Пусть не лезут! — с улыбкой ответил Савелий.

— Ну-ну... — Майор взглянул на тощую наволочку и подумал, что в ней вряд ли есть что-то запрещенное, если парень прошел через ОМОН. Он вдруг почувствовал к этому угрюмовеселому парню нечто вроде симпатии и решил посадить его в первое купе, где находилось всего пятеро осужденных. Это было особое купе — коммерческое. В нем ехали "авторитеты", которые сумели сунуть конвою сотню баксов за то, чтобы ехать более-менее комфортабельно. В других было набито по десять-двенадцать человек.

— Слушай, майор, мы же вроде договорились! — попытался возразить один из тех, кто сидел в первом купе, но майор тут же оборвал его:

— Он тоже договорился! — Для осужденных это могло означать только одно: новичок тоже заплатил, и потому к нему не может быть никаких претензий.

Савелий ничего не понял из этого короткого обмена репликами. Он был очень удивлен, что внутри купе оказалось всего пять человек, и мысленно поблагодарил майора.

— Привет, братва! — уверенно бросил Савелий, ступив за решетчатую дверь.

— Привет, коли не шутишь! — отозвался за всех пожилой мужичок с золотыми фиксами. Судя по тому, что на нижней полке рядом с ним никто не сидел, он был крупным "авторитетом". Не спрашивая разрешения, Савелий уселся рядом, открыл наволочку и достал оттуда пачку "Мальборо":

— Угощайся, земляк! — предложил он спокойно, без подобострастия. Тот внимательно посмотрел на Савелия и тихо спросил: — Москвич? На воле с кем кентовался? — Сначала с Лешей-Шкафом, а когда его кокнули вместе с его Лолитой, мне Мабуту предложил взять их участок.

— Ты работал на Мабуту? — В голосе фиксатого было то ли удивление, то ли сомнение. — Кого еще знаешь у него?

— Проверяешь, что ли? Близко знаю Хитрована, еще называть?

— Достаточно! — Фиксатый улыбнулся и протянул ему руку. — Фомич. — Бешеный.

— Бешеный? — Фомич наморщил лоб. — Что-то я о тебе слышал, землячок.

— Немудрено — в одних водах плаваем! — Савелий с трудом скрыл волнение. Проколоться прямо здесь совсем не входило в его планы. — Это точно! А теперь можно и закурить! Только сейчас, после того как Фомич взял сигарету из его пачки, Савелий понял, что пока он обеспечил себе кратковременную передышку.

— В какой хате парился? — спросил вдруг Фомич.

— Ты вряд ли бывал там. — Усмехнулся Савелий. — Я в Лефортовской загорал. — Ты что, работал на "маде ин не наших"? — На загранку, что ли? Ну, ты и сказанул! — Савелий весело рассмеялся. — Я по сто восьмой залетел!

— Так что ж тебя туда сунули? — удивился Фомич. — Да... — Савелий махнул рукой, оттягивая ответ, но вдруг решил, что он мог вполне "цепануться" с каким-нибудь иностранцем. — Клиент попался борзый, дипломат, как ты сказал, "маде ин оттуда". Да прожил недолго, паскуда! Очень хлипкий оказался... И задел-то я его только раз! — Савелий брезгливо поморщился. — Видно, хорошо задел! — хмыкнул Фомич. — Ага, полотенцем... — серьезно заметил парень с верхней полки хрипло-прокуренным голосом. — А в нем утюг был! Все рассмеялись.

— Повеселились, и будя! — буркнул Фомич, и все мгновенно притихли. — С человеком не дадут побазарить! Куда тащат, знаешь?

— В райский уголок! — Савелий, повторив слова, сказанные Королем, даже не предполагал, что попал в самое яблочко.

— А ты действительно хорошо башляешь. — Фомич кивнул головой и выразительно потер двумя пальцами.

— Пока не сам: ребятишки за меня подсуетились.

— Какая разница, сам башлял или за тебя — важен результат... Может, закусить хочешь, после ханки? А то разит от тебя... — добродушно усмехнулся Фомич.

У Савелия стало легче на душе — Фомич окончательно признал за своего.

Расставшись с Савелием, Богомолов связался с офицером, которому поручил проверку версии Майкла.

— Минутку, товарищ генерал! — услышал Богомолов, едва успел назвать себя. — Я как раз принимаю факс из штаба ПВО... Докладываю: засекли небольшой самолет, направляющийся в сторону границы. Хотели сделать запрос, но он внезапно исчез с экранов и попытки снова поймать его успехом не увенчались. Офицер доложил начальству, но те решили, что он просто упустил самолет. Об этом самолете вспомнили только после вашего запроса, товарищ генерал!

— Передайте, пожалуйста, от моего имени благодарность этому офицеру, а его начальству... Впрочем, я сам позвоню командующему. В каком месте это произошло? И в какое время? — спросил Богомолов, и услышал:

— Самолет был замечен на афганской территории в два часа тридцать две минуты ночи. — Когда? — раздраженно спросил генерал. — Вчера, товарищ генерал... — Спасибо, капитан! Если что, звоните в любое время.

Богомолов размышлял над тем, что только что услышал. Совпадало не только место, но и время, а значит, полковник Джеймс не напрасно предположил, что самолет с похищенными детьми вполне мог оказаться на територии нашей страны. Зазвонил телефон, и Богомолов взял трубку. — Слушаю!

— Товарищ генерал, извините, вас снова беспокоит капитан Синицын. — Говорите!

— Пришло еще одно сообщение. Другой офицер, узнав про ваш запрос, вспомнил, что в одиннадцать часов утра, то есть через восемь с половиной часов после первого обнаружения, был замечен подобный самолет, но на этот раз он летел в глубь Афганистана, и офицер не стал о нем докладывать. Мне показалось, что эта информация может оказаться важной для вас, товарищ генерал.

— Да, спасибо! — задумчиво ответил Богомолов и положил трубку. Скорее всего, это один и тот же самолет. Теперь отпали всякие сомнения: в первый раз он летел в Россию, во второй раз — из нее. Черт бы побрал ПВО! Как могло такое произойти? Спали они, что ли? Здесь что-то не так! Самолет пропустили дважды и в разные дежурства... Выходит, дело не в дежурных, а в этом злополучном самолете? Тогда как объяснить, что и в первый, и во второй раз его все же засекли, правда не над территорией нашей страны? Богомолов набрал номер технического отдела.

— Кто это? — нетерпеливо спросил он. — Здесь генерал Богомолов!

— Константин Иванович! Здравствуйте! — услышал он приветливый голос, но от волнения не смог сразу узнать его. — Это Сокольский.

Полковник Сокольский был одним из ведущих специалистов по созданию специальной техники. Некоторыми его изобретениями пользовалась команда Савелия во время афганского похода.

— Извини, не узнал. Богатым будешь! — не скрывая своей озабоченности, проговорил Богомолов. — Я по делу!

— Мои "игрушки" подкачали, или новый заказ?

— Нет, с твоими "игрушками" все нормально, как всегда. Совет нужен.

— Внимательно вас слушаю, — тут же отозвался полковник.

— Как можно объяснить, что небольшой самолет дважды пересекал нашу границу в течение девяти часов, но замечали его только вне наших пределов, причем два разных диспетчера? А над нашей территорией они его теряли.

— Интересный вопрос! — В тоне полковника не было и тени иронии. — Это из области теории или из практики? — К сожалению, из практики, полковник. — Здесь может быть только два варианта: или измена, что маловероятно, или кто-то сумел сотворить отличный антирадар.

— Но почему он терялся только над нашей территорией?

— Очень просто: антирадар включали только тогда, когда хотели исчезнуть с экранов локаторов. Кстати, этой проблемой я сейчас занимаюсь.

— Как можно проверить наши предположения?

— Во-первых, послать мою группу с приборами в ту часть, где было замечено нарушение. Вполне возможно, что оно рано или поздно повторится. Во-вторых, послать побольше верных людей и прямо на месте, по горячим следам, опросить местных жителей, которые могли заметить самолет. Примерное место нарушения и время известно, а значит, у нас есть шансы.

— Что ж, будем работать по обоим вариантам. Когда ты сможешь отправиться в командировку? — спросил Богомолов.

— Судя по вашему нетерпеливому тону, дело не терпит отлагательства, не так ли? — Точно так! — В таком случае, хоть сегодня! — Вот и хорошо! Зайди к Михаилу Никифоровичу, он все быстро оформит. — Богомолов положил трубку и тут же подумал, что колония, в которую отправился Савелий, находится примерно в тех местах, где был замечен самолет-нарушитель.

Снова совпадение? Как бы не так! Нет, на этот раз тебе, Савелий, придется стерпеть то, что генерал Богомолов не стал прислушиваться к твоему мнению. Нужно срочно внедрять своего человека в колонию! Интуиция подсказывала генералу, что там все гораздо сложнее, чем предполагал Савелий. И посылать необходимо Воронова! Остается только решить, в качестве кого, чтобы не возбуждать излишнего внимания к его персоне.

— А кто там начальником? — вслух проговорил он, затем набрал номер прокурора Зелинского. — Александр Васильевич, генерал Богомолов беспокоит!

— Здравствуйте, Константин Иванович! Только что вспоминал вас.

— По какому поводу? — удивился Богомолов. — Сначала о Савелии подумал, а потом и о вас. Интересно, как он там, наш бедолага, нормально ли доехал?

— Думаю, да, — ответил генерал. — А у меня к вам вопрос... — С удовольствием отвечу, если знаю. — Кто является начальником той колонии? — Минуту... — Зелинский быстро пробежался по клавишам компьютера. — Нашел! Полковник Севостьянов Виктор Николаевич.

— Вот как! — Богомолову показалось, что ему знакомо это имя. — Может быть, у вас есть и какие-нибудь данные на него? Предыдущее место работы, например...

— Сейчас... — Зелинский снова пробежался по клавишам. — Что за черт? Никакой информации, кроме той, что предыдущее место работы — город Москва. Странно!

— Очень интересно! Спасибо, Александр Васильевич, дальше я сам.

— Жаль, что не смог помочь, — виновато заметил Зелинский.

— Как раз вы очень помогли, спасибо! До свидания. — До свидания! — растерянно ответил прокурор и положил трубку, так и не поняв, чем же он помог генералу.

Зелинский действительно оказал неоценимую помощь, назвав фамилию, имя и отчество этого человека, потому что генерал вспомнил: Севостьянов Виктор Николаевич был в свое время большим начальником — он работал в отделе ЦК КПСС, который курировал Комитет Государственной безопасности. Каким образом этот сугубо штатский человек вдруг оказался полковником? Почему-то Богомолову даже на мгновение не приходила в голову мысль, что тот может оказаться просто однофамильцем. Нет, здесь не может быть совпадения! В свое время, когда сам Богомолов был еще только капитаном КГБ, а Рассказов — генералом, именно Севостьянов был его непосредственным начальником. Это что же выходит? Рассказов решил возобновить свои старые связи? Сумасшедшая идея... Впрочем, почему сумасшедшая? В девяносто первом он принял самое деятельное участие в августовском путче, и если бы тот окончился иначе, кто знает, кем бы сейчас был генерал Рассказов?

Но при чем здесь похищенные дети? Как не хватает информации, чтобы соединить всю мозаику событий в единое целое! Может, позвонить Майклу? Но Майкл не сообщил ему подробности похищения во время их последнего разговора... Стоп! Он все же прямо намекнул, что дети не простые! А что, если он не мог об этом говорить по официальному каналу связи? Будь что будет! Богомолов решительно набрал спецномер и буквально через секунду услышал голос Майкла.

— Приветствую, дружище! — весело сказал Богомолов.

— И я вас тоже! — отзвался тот. — Есть новости?

— Есть! Но мне хотелось бы сначала услышать ответ на один вопрос...

— Если вы по поводу нашего последнего разговора, то интуиция вас не подводит: среди этих детей есть ребенок высокопоставленного чиновника сопредельной страны, с которой наша страна ведет очень важные переговоры...

— Которые находятся на грани срыва из-за этого похищения, не так ли? — подхватил Богомолов.

— Именно так! Судя по всему, мои предположения подтвердились?

— На все сто! Самолет, побывав у нас, улетел назад в Афганистан.

— Оказывается, не только наши службы могут давать промах? — съехидничал Майкл.

— Если это вас успокаивает, то да! — согласился Богомолов. — Скажу больше: кажется, наметилась связь между нашим общим знакомым и бывшем крупным партфункционером.

— Я знал, что эта мразь так просто не успокоится! Поверьте, генерал, Рассказов лезет к власти! — Майкл сильно волновался и стал дополнять русскую речь английскими словами.

— Давайте говорить по-английски, — предложил Богомолов.

— Возражаю: мне очень хочется научиться правильно говорить по-русски. — Вы и так отлично говорите. — Это комплимент?

— Ни в коем случае! — возразил Богомолов. — Как Савелий поживает? — неожиданно спросил Майкл.

— Савелий? — Богомолов тяжело вздохнул. — Савелий сейчас выполняет очень сложную и важную миссию. — И, судя по вашему голосу, весьма опасную, не так ли? — Да, опасную...

— Она связана с тем, о чем мы говорили? — Связана! — признался генерал. — Дай Бог ему удачи! — Дай Бог!

— Спасибо, что позвонили. Был рад слышать ваш голос, не говоря о новостях. Со своей стороны мы пытаемся кое-что сделать... Если получится, сразу поставлю вас в известность. Кстати, пятьдесят килограммов кокаина тоже находятся у вас в стране. Сведения стопроцентные!

— Давно стало известно? — огорченно спросил Богомолов.

— Только сегодня... Если бы вы не позвонили, то к вечеру я сам бы позвонил вам. Скажу больше: в дело пока он не пущен. Чего они ждут, не знаю. И последняя новость: через афганскую границу от вас идет автоматическое оружие, небольшими партиями, но регулярно. — Какое именно оружие?

— Автоматы двух видов: десантные и с лазерными прицелами. Все оружие без маркировки, основные детали, по выводу наших специалистов, изготовлены в разных странах, а это значит...

— Это значит, что оружие изготавливается подпольно! Вот это уже серьезно, если...

— Нет-нет, сведения абсолютно точные, потому я и сообщаю их вам. — Майкл вздохнул. — Спасибо! До встречи! — Удачи вам!

Богомолов положил трубку и долго сидел неподвижно, пытаясь сопоставить полученную информацию. Выходит, что Савелий говорил правду... До какой наглости дошли криминальные структуры, если уже партиями начали изготавливать оружие?

На зоне

Савелия, Фомича и молодого парня лет двадцати вывели из вагона на перрон полустанка.

К ним сразу же подъехал семиместный джип "черокки" темно-вишневого цвета. Из него вышли трое охранников в странной грязно-коричневой форме. Все трое были с автоматами, за поясом висели резиновые дубинки и наручники. Самый молодой, с погонами лейтенанта, косо взглянул на майора.

— Почему трое? Вроде двое должно быть? — недовольно спросил он.

— Не по адресу обращаешься, лейтенант. Нам дали разнарядку, дали осужденных, и мы доставили их в целости и сохранности. Так что... — Майор развел руками, взял у своего помощника тощую папку с тремя делами и протянул лейтенанту. — Проверять будешь?

— А зачем? — усмехнулся тот. — Сам говоришь: трое. Три дела, три головы. Все нормально! Пока! — Он козырнул, тут же отвернулся от майора и взглянул на осужденных. — Руки вперед! — выкрикнул он и сплюнул в их сторону. — Быдло!

— Сам ты быдло, сосунок! Мать твою... — Фомич смачно выругался и тоже плюнул ему под ноги. — Ты напрасно так с ними... — начал тихо майор, но лейтенант окрысился и на него.

— Ты сдал, я принял! Бывай, у нас здесь свои порядки!

— Как знаешь! — Майор пожал плечами и вскочил на подножку. Поезд дернулся и стал медленно набирать скорость.

— Ты чего, падла, пасть разеваешь? — Лейтенант, не зная с кем имеет дело, попер на Фомича, решив покачать права перед новичком.

— Ты чо бакланишь, сосунок? Ты знаешь, с кем бакланишь? Да я из тебя ремней настригу, паскуда! — Начав очень тихо, Фомич все больше распалялся.

— Что? — Не ожидая такой наглости от новичка, лейтенант бросился к нему, но споткнулся о подставленную ногу Савелия, который тут же наклонился и ловко подхватил автомат, выпавший из его рук.

— Фильтруй базар, парень! — тихо сказал он на ухо лейтенату и помог ему встать на ноги.

Конвойные были ошеломлены. Они не знали, что делать, понимая, что в любой момент этот странный парень со шрамом может открыть по ним огонь из автомата их начальника.

— Ты чо? — крикнул лейтенант. — Ты чо, парень? — Он явно испугался.

— Кинь мне ствол, я его кончу, паскуду! — бесновался Фомич.

— Вы чо, парни? Вы чо? Не надо, пошутил я! Бля буду, пошутил!

— Ладно, веди! — спокойно проговорил Савелий, возвращая автомат лейтенанту.

Ошеломленный, не веря своим глазам, тот схватил оружие, потом повернулся к своим подчиненным:

— Что смотрите, мать вашу... Надеть наручники осужденным!

— Не нужно наручников, и так поедем! — попытался возразить Савелий.

— Не имею права! — как бы извиняясь, произнес лейтенант, все еще переживая случившийся инцидент, который мог окончиться для него трагически. — Не положено! — Он развел руками.

— Какой-то ты малохольный, — прошептал Фомич Савелию. — Такой шанс упустил!

— Ты сам посмотри! — ответил Савелий. — Горы кругом. Подохли бы!

— Все лучше... — начал Фомич, но замолчал: подошли конвойные, застегнули на их руках наручники и посадили в машину.

Они ехали по извилистой горной дороге около двух часов. Все молчали, пока машина не подъехала к каменной стене, поросшей зеленью.

— Что, заплутал, мальчик? — язвительно усмехулся Фомич.

Парень, сидящий за рулем, презрительно посмотрел на него, высунул в окошко руку с каким-то прибором, напоминающим дистанционный пульт, нажал на кнопку — и каменная преграда неожиданно дрогнула, начала медленно сдвигаться в сторону, открывая въезд в тоннель, который тут же осветился электричеством.

— Ни хрена себе! — восхищенно заметил Фомич. — Техника на грани фантастики!

По тоннелю они ехали минут пятнадцать и вскоре оказались на узкой дороге: с одной стороны пропасть, с другой — отвесная скала из гранита. Спустя несколько минут они очутились перед мощными воротами.

Лейтенант вышел из машины и коротко бросил:

— Ждать!

Он отсутствовал минут пять, потом вернулся. Ворота открылись, но вскоре машина снова остановилась, уже перед другими воротами с калиткой посередине. Прибывших с конвоем вновь остановили перед воротами, а лейтенант с водителем прошли внутрь.

Савелий внимательно присматривался, стараясь ничего не упустить из виду. На сей раз ждать пришлось долго. Разговаривать не хотелось: каждый думал о своем, переминаясь с ноги на ногу. Первым не выдержал Фомич.

— Они чо, суки, забыли про нас? — спросил он конвоира.

— Документы оформят и вернутся, — спокойно ответил тот.

— Жду еще пять минут и начинаю "нервничать"! — бросил Фомич.

Конвоиры переглянулись и передернули затворы автоматов.

— Бешеный, ты посмотри на этих придурков! Они подумали, что я через пять минут на их автоматы брошусь. Нашли Александра Матросова! Да я просто ваши ворота обоссу! — Он фыркнул, и в этот же момент железная дверь распахнулась.

— Заждались? — весело бросил лейтенант. — Не серчайте: дежурного пришлось разыскивать. Пошли! — Он отошел в сторону, пропуская вперед осужденных.

Первым вошел Фомич, за ним Савелий и третий парень. Сопровождающие остались снаружи. Дверь тут же закрылась, и они оказались перед небольшим окошечком с металлической решеткой. В нем виднелось помятое красноватое лицо мужчины лет сорока. Прибывшие приготовились к тому, что их начнут сейчас вызывать пофамильно, но мужчина хмуро оглядел их, затем нажал кнопку, и внутренняя дверь распахнулась.

— Вперед! — приказал он. Заключенные вошли в небольшую комнату, где, кроме стола, ничего не было. Там их ожидал майор с обвисшим брюшком. Он поигрывал резиновой дубинкой, постукивая ей по голенищам надраенных до зеркального блеска сапог. Окинув прибывших усталым взглядом, он представился:

— Заместитель начальника колонии по режиму майор Колосников. Вытряхивайте свои мешки!

— Слушай, начальник, мы ж с этапа, а не с воли. Нас столько шмонали, что скоро стошнит! — ухмыльнулся Фомич, а парень быстро развязал свой мешок и вывалил на стол нехитрые пожитки.

— Если ты такой умный, то почему здесь, а не на воле? — осклабился майор. — А ну, быстро шмотки на стол!

— Тебе жена сегодня не дала, что ли? Ревешь, как потерпевший! — Фомич не успел договорить, как майор взмахнул дубинкой и опустил ее на голову Фомича. Он проделал это с совершенно бесстрастным лицом, словно выполнял нудную и обыденную работу. Фомич медленно осел на пол и потерял сознание.

— Зарубите себе на носу: вы попали в "Райский уголок", а здесь порядки не те, с которыми вы сталкивались на других зонах! Если хотите выжить, подчиняйтесь нашим законам, работайте на совесть. Тогда будете иметь послабления, даже женщину раз в неделю! Поди плохо? — Майор говорил спокойно, чуть устало, словно повторяя ежедневную лекцию.

Даже Савелий, внутренне готовый к чему-то подобному, был несколько ошарашен неожиданной жестокостью майора и не сразу нашелся, что сказать. Если так себя ведет "режимник", то что можно ожидать от низших чинов?

— Послушай, майор, ты не убил его? — выдавил наконец из себя Савелий.

— Да нет, — равнодушно махнул рукой Колосников. — От такого удара он только с кривой рожей пару месяцев походит, а чтобы убить — раза три приложиться нужно. — Майор говорил уверенно, было ясно, что такое он проделывал не раз и не два. Он быстро прощупал мешок парня, вывалил вещи Фомича, взял в руки блок "Мальборо" и криво усмехнулся.

— Даже я не часто курю такие! — Он сунул блок под мышку, потом крикнул: — Гаврилов!

Вбежал тшедушный парень лет тридцати пяти. — Я, товарищ майор!

— Пошмонай-ка здесь! — Майор кивнул на вещи Фомича. — Крутой больно, а значит, и богатый.

— Это вы тонко подметили, товарищ майор! — польстил сержант, профессионально прощупывая те вещи, которые у него вызывали подозрение. Вскоре его поиски увенчались успехом. Он отложил ботинок на довольно толстой подошве, наконец вытащил из-за голенища штык-нож, решительно вспорол подошву и извлек несколько стодолларовых купюр. — Вы, как всегда, правы, товарищ майор. Пять сотен! — Сержант одну сунул себе в карман, а остальные протянул Колосникову.

— Длинный язык всегда вредил глупым людям, — назидательно заметил тот. — По башке получил? Получил. Денег лишился? Лишился. Да еще и "пятнашку" отсидит! — Он небрежно сунул доллары в карман и кивнул парню, у которого сам шмонал вещи: — Собери все!

Когда тот суетливо и беспорядочно забросал их в мешок, майор с издевкой сказал:

— Добро пожаловать в "Райский уголок"! Гаврилов, ты останься, оформи этого на "пятнашку", а я пока отведу новичков в баньку.

Они вышли с вахты на территорию зоны. Вновь прибывших поразила чистота, ухоженные газоны и клумбы цветов.

— Как в пионерлагере! — усмехнулся Савелий.

— Только вожатый с автоматом. — Майор заржал.

Решив воспользоваться добродушным настроением начальника, Савелий спросил: — Разрешите обратиться, гражданин майор? — Валяй! — покровительственно бросил тот. — Вот вы сказали про женщину раз в неделю, но ведь сюда так трудно добираться...

— А зачем им добираться? — хмыкнул тот. — У нас свои бабы есть: выбирай не хочу!

— Вольнонаемные? — Савелий решил играть под дурачка.

— Во, сказанул! Своих зэчек имеем! — Как, с нами и женщины сидят? — Не вместе, но рядом! — Майор хитро подмигнул. — Скажу по секрету: некоторые осужденные ныряют без разрешения к своим бабам и думают, что мы не знаем об этом. Знаем! Просто закрываем глаза, если мужик и работает как надо и живет по нашим законам.

— А какие здесь работы? С камнями, что ли?

— С камнями? — Колосников с улыбкой покачал головой. — Нет, мужик, с "оружием пролетариата" мы дела не имеем. Здесь производят совсем другое оружие — автоматическое!

— Такое, как у наших конвойных? — Савелий задал этот вопрос неспроста. Когда он подхватил автомат лейтенанта, то сразу же отметил, что таких он еще не видел: легкий, удобный и, судя по рожку, с большой огневой мощью.

— Глазастый! — Майор пристально посмотрел на Савелия, но, наткнувшись на его глуповатый взгляд, снова улыбнулся. — Небось, такого и не видел никогда?

— Откуда! — вздохнул Савелий. — За всю службу в стройбате я и "Калашникова"-то видел всего два раза. Но откуда все детали берутся? Кузниц вроде нет, печей тоже не видно.

— Кузницы, печи! — передразнил Колосников. — Деревня! Зачем все это сборочным цехам? Мы — конечный этап производства!

— На "оборонку", значит, будем вкалывать? — Савелий весело потер руками.

— Ага, на "оборонку"! Ладно, хватит лясы точить, пришли.

Дверь им открыл огромного роста парень с фиксой во рту.

— Привет, начальник! — фамильярно проговорил парень. — Разнарядка-то вроде пришла на троих? — спросил он, окинув взглядом новеньких.

— Третий на "пятнашку" крутанулся, — ответил майор. Чувствовалось, что он уважительно относится к этому парню. — Как, уже? — усмехнулся тот. — Эх, Бесик, долго ли умеючи! Ты их помой, выдай положенные вещи и отведи до штаба. А я пойду пройдусь по цехам. — Все будет сделано, начальник, — заверил Бесик, и Колосников, махнув на прощанье рукой, удалился.

— Ну, что, братва, носы повесили? Или климат не понравился? — Тон Бесика мгновенно изменился после ухода начальства, стал доброжелательным. — С умом и деньгами и здесь можно неплохо жить.

— Птичка в клетке не поет, — неожиданно проговорил Савелий, внимательно глядя Бесику в глаза.

Бесик на мгновение задержал на нем взгляд, словно давая понять, что все прекрасно понял, потом повернулся ко второму парню. — Башлять будешь или в общей помоешься? Савелий сразу же понял и оценил его уловку: как бы парень ни ответил, он должен будет сказать противоположное.

— Пока погожу, а там — посмотрим! — ответил тот, и Бесик многозначительно взглянул на Савелия.

— А парилка есть? — спросил Савелий. — Обижаешь, земеля! Не только парилка, но и к парилке все есть! — Так уж и все? — Все!

— Тогда — башляю! — Савелий улыбнулся — И почем?

— Сговоримся! А тебе, паря, сюда! — кивнул Бесик на дверь в конце длинного коридора.

Парень с еле приметной завистью бросил взгляд на Савелия и отошел.

— У тебя час! — бросил ему вдогонку Бесик. — Тряпки тебе туда принесут. — А размеры? — Тот остановился. — Пятидесятый, второй рост, обувь — сорок второй! — ухмыльнулся Бесик. — Угадал? — Ну и глаз! — с восхищением заметил парень. Когда он ушел, Бесик приблизился к Савелию. — Ну, здравствуй... — Бешеный! — представился Савелий. — Бешеный? — Бесик удивленно осмотрел Савелия и с явным разочарованием добавил: — По рассказам Короля я представлял тебя гораздо здоровее.

— Извини, что не оправдал твоих ожиданий. — Савелий пожал плечами.

— Да я не к тому, — смутился Бесик. — Просто очень уж неожиданно... А чего мы здесь-то стоим: пошли ко мне! — Он толкнул дверь, пропустил Савелия вперед, и они вышли в другой коридор.

— У меня обширное хозяйство! — заметил Бесик. На вид ему было лет двадцать пять, не больше, но он был очень уверен в себе. — Кажется, ты не поверил, что к парилке у меня есть все — от голландского пива до хорошей бабы. Не веришь? Момент! — Он остановился и постучал в окошко, прикрытое толстой фанерой.

— Ну кто еще? — раздался сонный голос, и окошко открылось. В него высунулось заспанное лицо мужика лет пятидесяти. Увидев Бесика, он тут же широко улыбнулся. — Извини, Бесик, не думал, что это ты.

— Тебе думать не положено! А спать можешь, только когда я тебе разрешу! Понял? — Бесик говорил безо всякой злобы, но, видно, мужик знал своего "шефа". Он едва не со слезами на глазах запричитал:

— Извини, Бесик! Бля буду, в первый и последний раз. И черт меня дернул закемарить!

— Ладно, хватит. Работай пока! — смилостивился Бесик. — Пятьдесятый, второй, сорок второй — в общую! — продиктовал он. — Потом пойди к Миколайчуку и скажи, что Бесик просит Милиану на часок. — А если спросит для кого? — Скажешь, для меня! — Бесик недовольно нахмурился.

— Понял! — Мужик тут же закрыл окошко. — Может, не нужно? — неуверенно сказал Савелий. — Вдруг денег не хватит?

— Обижаешь, друган! Сегодня ты мой гость. — Бесик похлопал его по плечу. — Как по сто восьмой умудрился залететь?

— А-а, — Савелий махнул рукой. — Даже вспоминать тошно!

Несмотря на то что он наизусть выучил свое "дело", он старался уходить от вопросов, чтобы случайно ничего не напутать. К тому же ему почему-то совсем не хотелось врать этому парню.

— Печку-то включили? — Савелий перевел разговор на другую тему.

— В парилке, что ли? Так она у нас круглосуточно пашет! Хозяин, хоть и не часто сам парится — боится за сердце, но большой ее любитель. Вот и приходится быть в постоянной готовности! — Бесик поморщился. — Что, крутой очень?

— До меня это место считалось проклятым: Более недели здесь никто не удерживался... — А ты сколько здесь? — Уже восемь месяцев. — Восемь? Сколько же ты в колонии? — Полтора года, осталось три с половиной. Сто сорок четвертая статья!

— Многовато для сто сорок четвертой, — вздохнул Савелий.

— Под показательный попал! Да и судья в депутаты метил, вот и постарался избирателям подфартить. Ничего, здесь жить можно... — В голосе Бесика не было особой радости, и Савелий спросил: — А можно и не жить? Бесик удивленно взглянул на него. — В смысле побега или отправиться досрочно на покой? — И в том и в другом!

— Если пятки рвать, то... почти невозможно. — Почти? — с хитрой улыбкой переспросил Савелий.

— Об этом потом поговорим. Не хочешь же ты прямо сейчас кинуться в ноги "зеленому прокурору"?

— Да нет, погожу немного! Но ты не ответил про досрочный покой, — напомнил Савелий.

— А с этим нет проблем! Особенно мрут новички. Так что, если с месяц прожил на этой "командировке", считай, долго поживешь, — на полном серьезе ответил Бесик. — Это я уже ощутил! — вздохнул Савелий. — На своей шкуре?

— Да нет, майор так Фомича приложил, что тот, прежде чем на "пятнашку" попасть, еще в санчасти полежит.

— Фомича? Знаю такого... За что он его так?

— Ни за что, скорее всего, для острастки. — Знаешь, что странно: разнарядка отсюда была на двоих, подтверждение тоже на двоих, и только сегодня пришла бумага с просьбой принять троих...

— С просьбой? — хмыкнул Савелий, — А если бы в приказном порядке?

— В приказном здесь не канает: могли и послать куда подальше. Зона-то самостоятельная, никому не подчинена. — Как это? А Министерству внутренних дел?

— Ни ему, ни какому другому. Отчет идет только по налогам и иногда — по смертности. Все! Что ты хочешь? Товарищество с ограниченной ответственностью. — Шутишь?

— Какие тут могут быть шутки! Сам Севостьянов, попарившись и приняв на грудь, сказал мне об этом! — с горячностью воскликнул Бесик. — Все это мне, конечно, до фени, но себя жалко: за мой навар — теледвойку и компьютер, курам на смех, — меня окрестили на шестилетку, а здесь впаривают такие бабки и по воле ходят! — Он смачно плюнул. — Все, пришли.

Перед ними была красивая, с резными украшениями дверь. Бесик сунул в замок ключ, открыл дверь и пропустил вперед Савелия. Комната-кабинет оказалась довольно просторной, метров двадцать восемь. Мягкая мебель, двухтумбовый письменный стол, даже ширма, за которой виднелась полутораспальная кровать, на стенах гравюры, чеканка. Все было сделанно талантливыми руками местных умельцев.

— Красиво жить не запретишь! — заметил Савелий. — А главное: зачем? — Что, зачем? — не понял Савелий. — Запрещать, говорю, зачем? — Действительно! — хмыкнул Савелий, и они рассмеялись.

— Ты вот что, иди парься, трахайся, а позднее, через часик, и я присоединюсь. Не возражаешь против варианта "два к одной"? — И "две к одному" тоже! Куда идти? — А прямо за ширмой, рядом с кроватью, есть дверь, которая выходит в предбанник, а дальше и без пояснений разберешься... Вперед! — подмигнул Бесик и шутливо подтолкнул Савелия в спину.

Открыв дверь, Савелий действительно оказался в предбаннике, где свободно могли бы уместиться человек десять. Там стояли столики, мягкие кожаные кресла и диванчики на двоих. Савелий заглянул и в огромный холодильник, забитый чешским, немецким и голландским пивом, банками с черной и красной икрой, креветками, крабами. На широкой полке, укрепленной на стене, были сложены белоснежные простыни. В углу стояло несколько тренажеров. Стены, потолок и пол были обшиты темным деревом, издававшим приятный запах, пол застлан огромным мягким ковром. Савелий быстро скинул одежду, прихватил простыню и открыл дверь в баню.

Эта комната была раза в два больше. Вдоль трех стен тянулась широкая деревянная лавка. Почти половину комнаты занимал бассейн, три открытых кабинки с душем, рядом несколько деревянных шаек, медный ковшик для парилки, тапочки, руковицы и войлочные шляпы; а в стенном шкафу Савелий обнаружил березовые, дубовые и эвкалиптовые веники, а также банки с травяными настоями.

Савелий сунул ноги в удобные мягкие тапочки, нахлобучил на голову шляпу и открыл дверь, которая, по его мнению, вела в парилку, но тут же улыбнулся: это оказался прекрасно оборудованный туалет.

Оставалось две двери, и Савелий, чуть помедлив, толкнул ту, что находилась правее, но ошибся и на этот раз: за этой дверью находился массажный кабинет. Он медленно обошел его и совершенно случайно обнаружил искусно замаскированный глазок видеокамеры: на него упал луч света и ударил Савелию прямо в глаза.

Савелий отметил это про себя и уверенно толкнул оставшуюся дверь, ведущую в парную. Она одновременно могла вместить самое большее человека четыре. При входе слева находилась железная печь. Савелий открыл ее, и на него пыхнуло жаром от огромных раскаленных докрасна валунов.

Савелий вернулся в помещение с бассейном, налил в деревянную шайку горячей воды, бросил в нее березовый и эвкалиптовый веники, хотел уже приготовить и травяной настой, но сначала решил прогреться В парилке на первой полке было градусов шестьдесят, этого было достаточно для первого захода. Он уселся на него и удовлетворенно замер, чувствуя, как на теле начинают высыпать мелкие бисеринки пота. Так он просидел минут пять, потом вернулся к душевым кабинам. Обычно он раза три заходил в парилку, прежде чем смывал пот водой, но сейчас решил сделать исключение, заметив, как по его телу побежали грязные струйки. С удовольствием смыв грязь душистым мылом, он склонился над замоченными вениками и вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Решив, что это Бесик, он повернулся и замер от неожиданности: перед ним стояла девушка с темными волосами, распущенными по плечам, и огромными зелеными глазами. На ней был только небольшой ажурный передник, который не скрывал, а наоборот, подчеркивал ее прелести. Увидев его смущение, она улыбнулась и чуть присев, произнесла нежным бархатистым голоском: — Милиана!

Савелий не знал, как себя вести: прикрываться — глупо, быть развязным — еще глупее.

— А тебя, как я слышала. Бешеным кличут? — Она оглядела профессиональным взглядом его тело. — Ничего фигурка! Пойдем! — Куда?

— Как куда? На массаж! — Она хитро посмотрела на него и усмехнулась.

Савелий пожал плечами и пошел вслед за девушкой, прихватив с собой полотенце.

— На живот! — скомандовала Милиана, как только они вошли в массажную.

Но Савелий, прежде чем подчиниться, повесил полотенце на то место, где был замаскирован глазок видеокамеры. Потом подошел к кушетке, лег, и руки девушки уверенно заработали над его телом.

— Мышцы-то накачанные... И здесь... И здесь... Сразу видно, что ты постоянно следишь за собой... Надо же, какие эластичные и одновременно мощные!..

Так она "колдовала" над ним минут двадцать, потом коротко бросила: — На спину!

Он хотел прикрыться простыней, но передумал. Милиана добавив на ладони душистого масла, быстро промассировала его грудные мышцы, а когда перешла к животу, он неожиданно услышал ее прерывистое дыхание.

— Какой же ты красивый! — тихо проговорила Милиана, потом мягко притронулась к его естеству, которое, мгновенно среагировав на ласку, приняло боевое положение.

Что-то в этом парне было такое, что заставляло ее думать о нем как о родном, близком человеке, с которым она давно не виделась. Как же его потрепала жизнь! В каких только переделках он не побывал: все тело в шрамах, даже лицо! А глаза добрые, светятся изнутри. И как он засмущался, увидев ее обнаженное тело! Не то что эти скоты — начальники, хамоватые, грубые, циничные... С каким отвращением всякий раз она идет к ним. Совсем другое дело этот парень! Он силен и нежен одновременно. А какие руки! Она сразу по ладоням в мощных узлах-мозолях распознала в нем опытного бойца. Милиана была профессиональной массажисткой и одно время работала с командой борцов вольного стиля. Несмотря на свою молодость, она уже восемь лет занималась массажем и лишилась свободы на восемь лет, свернув шею пьяному подонку, который захотел получить от нее удовольствие помимо массажа.

Сейчас она, конечно же, жалела об этом, потому что здесь ей приходилось заниматься тем, против чего она восстала, раза три-четыре в неделю. Очень редко она испытывала то, что ощущала сейчас с этим Бешеным. Ну и кликуха у него! Совсем не подходит! Какой же он Бешеный? Он ласковый, нежный...

— Боже мой! — воскликнула Милиана, когда его пальцы прикоснулись к ней. Она склонилась и, взяв в рот его плоть, стала мотать головой от страсти, мурлыча и постанывая от охватившего ее блаженства, потом она раздвинула ноги, открывая доступ его пальцам и начала извиваться всем телом. Доведя Милиану до экстаза, Савелий легко подхватил ее и посадил на свой клинок. Томно вскрикивая, девушка начала качаться на нем из стороны в сторону. Вдруг Савелий почувствовал, как массажная кушетка начала медленно опускаться. Он открыл глаза и увидел, как к девушке сзади пристроился Бесик. Это привело ее в восторг: она стонала, кричала, теребила тело Савелия, иногда закидывая руку назад, чтобы поласкать и второго партнера.

Первым свою "работу" закончил Бесик: он взревел, обхватил бедра Милианы мощными ладонями, замер на несколько секунд, потом качнул еще раза три, медленно вытащил обмягшуго плоть и молча вышел из комнаты. Доведенная до полного изнеможения девушка, продолжая ощущать в себе Савелия, ускорила движения, и тут же Савелий выстрелил мощным зарядом. Девушке даже показалось, что она ощутила удар в живот. Обессиленная, но счастливая, она медленно сползла на пол.

— Ну ты и боец! — воскликнул Бесик, входя в массажную с тремя банками пива. Он открыл одну и протянул Савелию. Тот сразу же жадно присосался к ней. Вторую Бесик, не открывая, протянул Милиане.

— Надо же! — удивилась она. — С чего такая щедрость?

— Моему другу понравилась твоя работа! — Он подмигнул.

— Если за это, то не нужно. Мне самой понравился этот мальчик. Была бы возможность, сама приплатила ему!

— Ну, Бешеный, ты даешь. Впервые слышу такое от Милианы. — Бесик удивленно покачал головой.

— Так получилось! — Савелий пожал плечами. — Давно женщин не было! Так как насчет парилки? Готов каждого обработать! — весело провозгласил он.

— Нет, меня лучше еще раз обработай, — томно промолвила Милиана.

— А я-с удовольствием! — весело воскликнул Бесик. — А я думала, с веником! — фыркнула Милиана.

— Шлифуй базар, падла! — неожиданно вспылил Бесик и грубо пнул ее.

— За что, Бесик, я пошутила, — всхлипнула она.

— Чтобы думала в следующий раз, с кем и как шутить! Ишь, разлеглась! — Он снова замахнулся на нее, но тут вступился Савелий:

— Да, ладно, Бесик, оставь бабу: она же без задней мысли... — Савелий опустил руку на его плечо. — Пошли лучше в парилку!

— Благодари Бешеного, шалава! — Бесик сплюнул в ее сторону и открыл дверь.

— Спасибо тебе! — прошептала девушка, потом вздохнула благодарно и горько.

— Послушай, Бесик, у меня такое впечатление, что за нами все время кто-то наблюдает, — осторожно проговорил Савелий, когда они остались одни. Он не забыл перед уходом снять полотенце, закрывающее глазок видеокамеры.

— Кто за нами может следить? — усмехнулся Бесик, но Савелию показалось, что он знает гораздо больше, чем показывает.

План Севостьянова

После того как Богомолов проводил Савелия, он не находил себе места. Чего добивается Рассказов? Почему его так тянет в Россию, где ему опасно появляться? Неужели полковник Джеймс оказался прав, предположив, что Рассказов рвется к власти? Богомолов вдруг вспомнил, что и генерал Говоров так же считал: что Рассказов хочет взять реванш не только за август девяносто первого, но и за прошлое...

Богомолов был сильно озабочен некоторыми обстоятельствами. Первое — самолет Рассказова оказался вблизи того места, куда только что отправился Савелий, и наверняка оставил в России детей. И второе — оружие, которое переправляется через Афганистан... Снова Афганистан!

И оба эти обстоятельства теснейшим образом связаны между собой. Ничего, Савелий уже на месте и скоро узнает всю правду! Но нужно побыстрее отправить ему в помощь Воронова.

Начальствует в этой колонии бывший номенклатурный работник... Как с таким можно сыграть? В приказном порядке вряд ли выйдет, да и насторожить может... Нет, старая номенклатура любила, когда ее просят. Но не может же он, генерал ФСБ, самолично обратиться к Севостьянову! Нет, здесь нужен работник аппарата министерства внутренних дел и желательно в высоких чинах... Богомолов задумался, перебирая в памяти знакомых и нужных людей, которым можно было бы довериться в этом деле, но никого не вспомнил и решил, чтобы отвлечься, разобрать нижний ящик стола.

Именно там генерал наткнулся на старую записную книжку, которую давно считал утерянной. Он машинально пролистал ее и вдруг наткнулся на телефон полковника милиции Добронравова. Здесь стояли только инициалы: Н.К., но Богомолов сразу вспомнил его имя и отчество, которые трудно было забыть — Никодим Калистратович.

Когда Богомолов был еще полковником, они участвовали в одном деле, понравились друг другу и сдружились, но потом судьба развела их. В то время Добронравов возглавлял одно из оперативных управлений министерства внутренних дел. Может, еще продолжает работать? Ему можно было довериться, не боясь... А чего гадать? Нужно взять и позвонить.

— Министерство внутренних дел! — грубовато отозвался дежурный. — С вами говорит генерал Богомолов. — Слушаю вас, товарищ генерал! — Голос мгновенно стал вежливым.

— Могу я поговорить с полковником Добронравовым?

— Вы, верно давно не общались с ним? Никодим Калистратович уже генерал! Совсем недавно он назначен заместителем министра. Могу дать вам его телефон...

Богомолов записал номер, тут же набрал его. — Приемная генерала Добронравова! — раздался вежливый женский голос.

— Добрый день! Соедините меня с Никодимом Калистратовичем, — попросил Богомолов. — Как доложить? — Генерал Богомолов.

— Из какого управления? — озабоченно спросила секретарша, впервые услышав его фамилию. — Начальник управления ФСБ. — Простите, как ваше имя-отчество? — Константин Иванович. — Константин Иванович, вы не можете сказать, по какому вопросу вы хотите переговорить с Никодимом Калистратовичем?

Ее въедливость начала раздражать Богомолова: — Вы не возражаете, если я ему сам об этом скажу?

— Сейчас доложу! — Видно его ирония дошла до женщины. Через несколько секунд снова послышался ее голос:

— Вы слушаете, Константин Иванович? — Да, слушаю! — Богомолов был уверен, что у Добронравова сейчас "важное" совещание или посетитель.

— Соединяю! — неожиданно сказала секретарша. — Спасибо! — За что, Константин Иванович? — спросил знакомый мужской голос. — Секретарша твоя меня затуркала — кто, откуда, зачем? А когда вдруг услышал "Соединяю!", то ушам своим не поверил.

— Да, настоящий цербер, — усмехнулся Добронравов. — Именно за это и держу ее.

— Кстати, почему вдруг по имени-отчеству? — поморщился Богомолов.

— Ну как же... Столько времени прошло, генерал уже...

— Ты тоже не отстаешь! — парировал Богомолов. — Давно получил? — Через пару дней после тебя. — Значит, правильный выбор сделал, — намекнул Богомолов на августовские события.

— А как же иначе! Давно мы с тобой не общались...

— Извини, что потерял тебя из виду — замотался... — начал Богомолов, но Добронравов его перебил:

— Оставь, Костя, все нормально. Мне очень приятно, что ты вспомнил обо мне, когда я тебе понадобился, — добродушно заметил он. — Самое главное в отношениях между добрыми приятелями — уверенность, что можешь обратиться за помощью в любой момент и получить ее.

— Как ты догадался, что я за помощью? — смутился Богомолов.

— Ну, это, как говорится в одной надоевшей рекламе, не просто, а очень просто! — засмеялся Добронравов. — Если бы мы хотя бы раз в месяц общались, то... А тут столько времени не слышали друг друга, и вдруг звонок! Одно из двух: либо тебе помощь нужна, либо, учитывая твою службу, у меня неприятности какие-то.

— Каких можно ждать от меня неприятностей? — со вздохом проговорил Богомолов, с горечью признавая про себя, что Добронравов прав: мало мы ценим настоящий друзей. — Однако помощь твоя действительно нужна. — Рассказывай!

— Дай мне лучше прямой! — попросил Богомолов, давая понять, что разговор не предназначен для чужих ушей.

— Так серьезно? Тогда давай по ВЧ. Мой номер тот, что был у Скорикова.

Богомолов улыбнулся про себя, сразу оценив подсказку приятеля. Генерал Скориков занимался в министерстве кадрами, и его ранг был одним из самых влиятельных. Богомолов открыл служебный справочник правительственной связи и набрал четырехзначный номер.

— Рассказывай, чем может тебе помочь простой человек вроде меня? — спросил Добронравов.

— Скажи, дружище, тебе знакомо заведение "тринадцать дробь четырнадцать"?

— Вот ты о чем! — Судя по тону, тема разговора не вызвала у генерала приятных впечатлений. — Что тебя интересует? Это заведение не входит в нашу юрисдикцию.

— Это мне известно, хотя и не понятно, почему так получилось. Может, ты мне пояснишь?

— Если откровенно, то и мне не понятно! Но пришлось подчиниться. Решение принималось до меня, а когда я попытался что-то выяснить, то мне недвусмысленно посоветовали не вмешиваться. — Кто?

— Не знаю! Позвонили по ВЧ и предложили все документы по этой проклятой "тринадцать дробь четырнадцать", объясняющие правильность принятого решения, прислать мне с нарочным. Минут через тридцать вручили под расписку пакет.

— Ты его, конечно же, принял без свидетелей?

— Откуда я мог знать, что в том пакете пять тысяч долларов?

— И ты махнул рукой? — усмехнулся Богомолов.

— А ты встань на мое место! — вспылил Добронравов.

— Мне и на своем хватает головной боли! — заметил Богомолов. — Деньги-то куда спрятал? — Я их не прятал! Увидел как-то по телевидению, что девочке нужна операция в Америке, а денег нет, вот и послал на ее счет.

— Ну и молодец! — спокойно сказал Богомолов. — Лично я так бы не смог. После этого были еще какие-нибудь неожиданности? — Как ты догадался?

— Это было очень сложно. — В тон ему ответил Константин Иванович. — И что же?

— Ежемесячно получаю в конверте по полторы тысячи долларов. Сначала с тем же курьером, а потом на абонентский ящик, но уже без всяких расписок.

— Поверили в тебя, значит? Какими же они там бабками ворочают, если даже тебе, человеку, который только начал проявлять к ним интерес, платят по полторы тысячи зеленых в месяц? Ты задумывался об этом или приглаживаешь свою совесть тем, что пускаешь эти деньги на благотворительность? — укоризненно проговорил Богомолов.

— Зачем ты так. Костя? — обиженно спросил генерал. — И так на душе муторно, а ты еще подливаешь... А на мой взгляд, лучше уж на добрые дела использовать эти грязные деньги, чем никак!

— Чем никак — да! Но ты подумал о том, сколько этих грязных денег идет на ту же самую грязь?

— Не нужно меня агитировать за то, что чистым воздухом лучше дышать, чем выхлопными газами! — Добронравов проговорил это с такой горечью, что Богомолов решил оставить неприятный разговор.

— Ладно, сейчас мне нужна твоя помощь, надеюсь, тебе будет совсем несложно оказать мне услугу.

— Говори! — со вздохом сказал Добронравов, явно не желая ставить точку в их разговоре. — Так получилось, что это заведение стало объектом нашего внимания, но пока очень многое непонятно, а потому нам необходимо устроить туда своего человека...

— Ясно... — задумчиво проговорил генерал. — Я его знаю?

— Нет... Хотя... — Богомолов вдруг вспомнил, что именно Добронравов оказывал Органам помощь во время операции в клубе "Виктория". — Знаешь. Он входил в нашу группу, которая участвовала в захвате клуба "Виктория". — И кто же? — Майор Воронов.

— Он уже майор? Отличный парень! Я тогда приглядывался к нему... — откровенно признался Добронравов.

— Опоздал, — усмехнулся Богомолов. — Судя по всему, ты уже придумал, в качестве кого ты хочешь его заслать туда? — Пока только предложение. — Интересно...

— Ты же можешь захотеть назначить своего человека начальником какой-нибудь новой колонии...

— А потому и прошу Севостьянова принять его на некоторое время в качестве стажера? — договорил генерал за Богомолова и сразу добавил: — И у Севостьянова сразу же возникает вопрос: "Почему именно ко мне?"

— А ты ему: "Виктор Николаевич, мы так уважаем вас, так ценим, у вас все так образцово поставлено!"

— Знаешь, это настолько нелепо, что вполне может сойти... Ты что, хорошо его знал в прошлом? — А ты?

— По моим сведениям, он занимался кадрами в областном УВД...

— Севостьянов Виктор Николаевич никогда не был ни военным, ни сотрудником милиции, — решительно заявил Константин Иванович. — Все время на партийной работе, а незадолго до августа девяносто первого работал в отделе ЦК, который курировал КГБ.

— Вот как? Теперь мне понятен твой интерес! Крутой, видно, мужик, если сумел так легко обойти все препоны. В таком случае я уверен, что на мою лесть он должен клюнуть! — Добронравов помолчал немного, потом спросил: — Когда я должен его попросить и под каким именем представить Воронова? Какую дать ему "легенду"?

— Вот теперь я узнаю своего старого дотошного друга! — облегченно засмеялся Богомолов. — Через час к тебе придет Воронов, и вы все обсудите и примете решение. На все это у вас есть...

— Неделя, — быстро вставил генерал. — Сутки! — возразил Богомолов. — Трое! — Двое!

— Хорошо! — тут же согласился Добронравов. — Думал, что действительно придется в сутки укладываться.

— А я был уверен, что ты и на трое не согласишься, — признался Богомолов.

— Значит, мы оба хороши... Кстати, как поживает твой боец? Бешеный, кажется?

— Савелий Говорков! — Богомолов тяжело вздохнул. — Он как раз в той колонии!

— За что? — машинально спросил Добронравов, но тут же поправился: — Хотя о чем это я... Теперь понятно, почему такая спешка. Между прочим, есть еще кое-что любытное относительно той колонии... — Что?

— У них очень большая смертность, а диагноз почти всегда один — сердечная недостаточность, хотя покойники отнюдь не старики.

— Теперь ты понимаешь, что тем более нужно поторопиться?

— А то нет? Не беспокойся, дружище, тянуть не собираюсь! Послушай, а может быть, войти в более плотный контакт с этим бывшим псковским работником? — неожиданно предложил Добронравов.

— Что ж, это не лишено смысла, — подумав, ответил Богомолов. — Но очень осторожно, не дай Бог, что заметит — много людей потеряем.

— Постараюсь сделать так, чтобы инициатива исходила от него.

— Вот именно. Жду результатов. И не забудь: связь только по ВЧ!

Виктор Николаевич Севостьянов еще спал, хотя стрелки часов показывали полдень. Вчера, вернее сказать, сегодня, он просидел с гостями аж до четырех часов утра. Сначала воздали должное еде и напиткам, потом, когда взаимоотношения приняли почти "родственный" характер и несколько хорошеньких девушек, обслуживающих гостей за столом, стали казаться прекрасными феями, Севостьянов предложил всем отправиться в "русскую баньку". Но Красавчик-Стив неожиданно возразил:

— Господа, а не лучше было бы отправиться в спальную и предаться там разврату?

— Соглашайся Стив. То, о чем ты говоришь, — хорошо, но то, что предложил уважаемый Виктор Николаевич, — просто отлично! — с усмешкой бросил Григорий Маркович совершенно трезвым голосом, хотя выпил не меньше других: просто сказывалась старая закалка.

— Не сомневайся, тебе понравится, — неожиданно поддержал его Ронни, уже испытавший, что такое "русская банька", тем более, что сам Севостьянов обещал для него отдельный кабинет и мальчика. Ронни предвкушал сладострастную ночь.

Здесь нужно отметить, что Севостьянов, узнав о наклонностях Ронни, приказал найти когонибудь помоложе. Самым молодым педиком оказался здоровенный дебил по имени Вася. "Девственность" он потерял по собственной глупости, проиграв в карты семьсот баксов. Чтобы взять с него "долг", шесть человек держали его, пока выигравший обрабатывал ему задницу. Когда все кончилось, Васе было заявлено, что за каждую "палку" с долга будет сниматься сотня.

— А нельзя ли мне расплатиться сразу? — спросил Вася.

— Как это? — не понял "кредитор". — Осталось шесть, верно? — Ну...

— Вот и получите! — Вася спустил штаны. Посовещавшись, все решили принять это неожиданное предложение, и каждый получил удовольствие, включая и самого Васю.

Виктор Николаевич не видел "кандидата" и даже предположить не мог, что ему подложат такую свинью. Как же он удивился, когда через пару часов, в самый разгар вакханалии, из массажного кабинета появился сначала Ронни, сияя от счастья, а за ним усталый Вася. На шум и хохот заглянул даже Бесик, не понимая, над чем смеются иностранцы. Сам Севостьянов не принимал участия в массовых эротических играх. Он получал удовольствие от наблюдения, лениво развалившись в кресле и потягивая холодное пиво.

И вот после бурной ночи в полдень к нему постучал дежурный и виновато сказал:

— Виктор Николаевич, извините, что приходится будить вас, но на проводе Москва!

— Москва? Ну и что? — сонно и зло бросил Севостьянов.

— С вами хочет говорить генерал Добронравов, замминистра МВД России!

— Вот как? — Сон с Севостьянова как ветром сдуло. — Давай сюда телефон!

— Сейчас! — Дежурный побежал за аппаратом.

А Севостьянов тем временем размышлял: зачем он вдруг понадобился заместителю министра по кадрам? Ему было известно о том, что Добронравов с самого начала проявлял интерес к его "предприятию", но с ним вроде бы все уладили. Более того, ежемесячно Севостьянов перечисляет ему полторы штуки зеленых! Неужели ему мало и он решил просить добавки? Что ж, ничего не поделаешь, придется платить, чтобы не нажить себе лишнюю головную боль. Ладно, чего раньше времени паниковать, посмотрим, чего ему нужно...

— Виктор Николаевич? Здравствуйте! Надеюсь, не оторвал вас от дел? — очень любезно проговорил генерал.

— Все нормально, Никодим Калистратович, я обходил посты, — тут же нашелся Севостьянов, несколько успокоившись от вежливо-предупредительного тона. — Чем обязан?

— Виктор Николаевич, вы прекрасно осведомлены, как мы уважаем ваш труд, как высоко ценим вас. Более того, мы хотим представить вас к высокой награде! — Последнюю фразу генерал произнес с таким пафосом, что Севостьянову вдруг захотелось вскочить, вытянуться и гаркнуть во все горло: "Служу Советскому Союзу!" Однако он пересилил себя и подумал, что генерал просто хочет чего-то попросить. Именно так он сам всегда поступал, когда хотел чего-то добиться. И чем труднее была просьба, тем больше бисера он разбрасывал. Тем не менее ему было чертовски приятно слышать такие слова в свой адрес.

— Спасибо! Стараемся изо всех сил! Может быть, я лично вам могу быть чем-то полезен? — спросил Севостьянов и тут же подумал, что генерал сейчас начнет просить денег. "Больше пятнадцати миллионов не дам!" — твердо решил он.

— О, благодарю вас! Вы так предупредительны, — льстиво проговорил генерал. — У меня, и правда, есть к вам небольшая просьба...

— Пожалуйста, говорите; выделю, сколько смогу. — О чем это вы?

— Как? Вы же наверняка попросите денег для какого-нибудь благородного дела, не так ли? — В голосе Севостьянова слышалась легкая издевка.

— А вот и ошиблись, дорогой мой Виктор Николаевич! — Добронравов сделал вид, что не заметил его тона. — Просто у меня есть один крестник, которого я хочу поставить во главе нового учреждения, похожего на ваше. Мне хотелось бы, чтобы вы его поднатаскали у себя, скажем, в течение месяца.

— А какие работы будут в той зоне? — спросил Виктор Николаевич, обдумывая неожиданную просьбу, на которую ему было не очень-то удобно давать отказ. — в основном ремонтные. Я и вспомнил о вашей колонии потому, что профиль очень близкий, — небрежно ответил генерал. — Да и от вас не очень далеко, пара сотен километров...

— Только из уважения к вам, дорогой Никодим Калистратович! — тут же согласился Виктор Николаевич, прекрасно понимая, как выгодно иметь близкого соседа, которому чем-то помог, — мало ли с чем придется к нему обратиться. — Когда его ждать? — Как соберется!

— Никодим Калистратович, может, и вам махнуть ко мне на день-другой? У меня такая парилка, пальчики оближете. Если, конечно, вы любите баньку!

— Какой русский не любит баньку? — весело воскликнул генерал. — Ловлю на слове, как-нибудь заскочу!

— Надеюсь, предупредите, чтобы подготовиться?

— Непременно! — пообещал генерал. — Как скоро, не знаю, но в течение месяца, пока мой подполковник будет набираться ума разума в ваших пенатах, заодно и его навещу. — Этими словами Добронравов дал понять Севостьянову, что он лично заинтересован в этом человеке.

— Что ж, с нетерпением будем вас ждать. А за своего протеже можете не беспокоиться: все будет хорошо! — В голосе Севостьянова было столько тепла, что это могло ввести в заблуждение любого несведущего человека. Впрочем, Виктор Николаевич был искренне уверен, что его ценят, уважают, что он продолжает оставаться нужным человеком. Он нисколько не сомневался в своей полезности обществу и стране. Положив трубку, он даже забыл, что не выспался, чувствовал себя очень бодро, и вызвал дежурного.

— Слушай, вызови-ка всех на селекторную связь. — Всех?

— Тебе что, уши заложило, твою мать? Всех! — рявкнул Севостьянов. — Через час буду!

— Есть, товарищ полковник! Через час Севостьянов вошел в комнату связи и сел перед микрофоном. — Всех разыскал?

— Так точно, товарищ полковник! Ждут! Севостьянов щелкнул тумблером. — Всем. Здравствуйте! К нашему всеобщему прискорбию, должен сообщить вам пренеприятное известие... — начал он трагическим голосом. — К нам едет... Нет, к счастью, не ревизор, но человек, который не должен ни о чем догадаться! Терпеть его придется не два-три дня, как обычно, а целый месяц. Я, конечно, постараюсь, чтобы этот подполковник не совал нос куда не следует, но... С завтрашнего дня всем без исключения носить форму. Обращаться друг к другу только по уставу. Понятно? По уставу! Это я специально для вас повторяю, майор Колосников! Вопросы?

— А если он все-таки захочет куда-то сунуться, а вас рядом не окажется? — спросил Колосников.

— Очень вежливо дать понять, что без ведома полковника Севостьянова, вы не имеете права пропустить его! Надеюсь, теперь понятно, майор? — с иронией спросил Севостьянов.

— Так точно, товарищ полковник! — гаркнул тот, словно солдат-первогодок.

— Если нет вопросов, то у меня все! — Севостьянов отключил селектор. Решив, что гости, вероятно, еще спят, он предпочел отдаться своему любимому занятию и отправился в свой кабинет. Там он закрылся на ключ, нажал потайную кнопку, и тут же в стене открылся экран телевизора с видеомагнитофоном. Перемотав кассету на начало, он включил воспроизведение. И тут Виктор Николаевич удивленно поморщился: на экране ничего не было. Неужели кто-то узнал о его слабости? А может, с аппаратурой что-то случилось? Он включил перемотку. Оказалось, что аппаратура в порядке: следующее включение это доказало — на экране он увидел Ронни с "мальчиком". Посмотрев минут пять, Виктор Николаевич брезгливо сплюнул. И чего приятного находят в этом мужики? Жуть какая-то...

Коль скоро аппаратура действовала безотказно, то кто же трахался на массажном столе, перекрыв глазок видеокамеры. Если случайно, то ладно, а если не случайно?.. Желая как можно быстрее развеять свои сомнения, Виктор Николаевич нажал кнопку селектора и вызвал к себе Бесика. Через пять минут тот пришел к нему в кабинет.

— Скажи-ка, дорогой, тебе что, перестала нравиться твоя работа? — вкрадчивым голосом проговорил начальник.

Бесик хорошо знал этот тон, который грозил большими неприятностями, и пытался понять, что он натворил, отчего сердится Хозяин. Неужели кто-то настучал, что он вызвал к себе Милиану? Но это уже было не раз, и Хозяин не делал ему замечаний...

— Гражданин полковник, — решительно сказал он, помня, что в плохом настроении Виктор Николаевич позволял только такое обращение к себе. — Вы же не говорили, что положили глаз на Милиану и запрещаете к ней притрагиваться! — Бесик замолчал и преданно уставился на Севостьянова.

— Так это ты был с ней? — облегченно вздохнул он.

— Не только я... еще и мой приятель, — на всякий случай признался Бесик, не предполагая, что известно Хозяину. Но он прекрасно знал, что Севостьянов редко наказывает, если виновный сам признает свои ошибки.

— Это уже не столь важно! — Севостьянов махнул рукой, но вдруг спросил: — А что за приятель? У тебя вроде не было друзей на зоне?

— У вас прекрасная память, — польстил Бесик. — Действительно не было... до вчерашнего дня.

— А что произошло вчера? — С этапом пришел мой кореш! — на всякий случай Бесик решил заговорить о Савелии, чтобы его имя отложилось в памяти Севостьянова.

— Не тот ли, кого Колосников отправил на "пятнашку"? Я вчера подписывал постановление.

— Нет, Виктор Николаевич. Фомича я тоже по воле знаю, но он сам по себе, а с Бешеным, с Савелием Говорковым, мы кентовались...

— Бешеный? Говорков? — повторил Виктор Николаевич. Кличка и фамилия показались ему знакомыми, но он так и не смог вспомнить, что действительно слышал их, когда помогал Четвертому охотиться за Савелием. — А этот Фомич? Он тоже из крутых, так?

— Лет двадцать по тюремным шконкам протирается и не замазан ничем... — осторожно заметил Бесик. — Как бы бузы какой не было... Он не прощает такого обращения с ним.

— Бузы, говоришь? — Севостьянов нахмурился: неприятности были бы совсем некстати. Мало того, что гости на зоне, так еще и генерал может наведаться в любой момент. Черт дернул пригласить его в гости. Он поднял глаза на Бесика. — Собственно, что себе позволяет этот Колосников? Новичок, видите ли, ему не понравился. — Ему уже не раз доносили, что Колосников обогащается за счет прибывших. В последний раз доложили вчера: подвыпивший сержант трепанул, что только с одного осужденного он нажил две сотни баксов. А дежурным был вчера именно майор Колосников. Сколько же хапнул он, если сержант слупил пару сотен? Севостьянов решительно нажал на кнопку селектора. — Кто на проводе?

— Старший караула ШИЗО сержант Гаврилов!

— Очень хорошо? — недобро усмехнулся Виктор Николаевич. — Вместе... как его? — повернулся он к Бесику.

— Александр Фомич Карташов, — тихо подсказал тот.

— Вместе с осужденным Карташовым ко мне, быстро!

— Но... — попытался возразить сержант, боясь еще сильнее разозлить начальника, который, судя по тону, и так был на взводе.

— В чем дело? Что за мычание? — раздраженно спросил полковник.

— Он, как бы это сказать... — замялся сержант, — плохо себя чувствует, товарищ полковник... Его вдвоем нужно вести...

— А вас что, не двое? — рявкнул Севостьянов и стукнул кулаком по селектору. — Слушаюсь, товарищ полковник! Парень решил поставить в известность свое непосредственное начальство. Услышав от него объяснения, капитан сам отправился в изолятор, чтобы, пока двое дежурных потащат осужденного к Севостьянову, подежурить и дождаться результатов.

Как только дежурные ШИЗО, поддерживая Фомича, переступили порог кабинета, Виктор Николаевич спросил:

— Осужденный Карташов, за что вы были водворены в ШИЗО на пятнадцать суток?

— Зачем... эта комедия... начальник? — с трудом ворочая языком, проговорил Фомич. От удара по голове его так скривило, что полковник с трудом разобрал ответ.

— Что с вами? Вас что, в таком виде привезли?

— Бля буду... начальник... ты что... издеваешься? — медленно говорил Фомич. — Меня же твой... холуй... майор... отметелил.

Бссик с жалостью смотрел на Фомича и взглядом пытался ободрить его. — За что?

— Рожа моя... ему... не... понравилась. — Ты что скажешь, сержант? — взглянул Севостьянов на Гаврилова, зло прищурившись.

— А что говорить? — Парень виновато поморщился, переступая с ноги на ногу. — Когда товарищ майор меня позвал, он уже на полу лежамши...

— Так... — недовольно поморщился полковник. — Ничего не вижу, ничего не знаю? Так, что ли? Для чего он тебя позвал? Для шмона? — Так точно, товарищ полковник! — Очень хорошо! Во время обыска нашли что-нибудь запрещенное? — как бы между прочим спросил Севостьянов.

— Товарищ майор составлял рапорт... — попытался увильнуть от ответа сержант. — Майора я еще спрошу. Ты что-нибудь нашел? — с раздражением повторил полковник. — Никак нет! — А двести долларов где? — Какие двести долларов? — Гаврилов растерялся, его глаза забегали по сторонам, но наткнулись на суровый взгляд полковника. Сержант не выдержал и жалобно произнес, решив, что своя шкура ближе к телу: — Мне всего сотня досталась...

— Сотня? — очень тихо проговорил полковник.

— Вот! — Несчастный парень вытащил из кармана тщательно сложенную купюру и дрожащими руками положил на стол.

— Так вот, сержант, — Севостьянов снова перешел на "вы", что не предвещало ничего хорошего, — сейчас вы отведете осужденного Карташова в санчасть, пусть доктор определит его на лечение, а вы пулей ко мне с подробной объяснительной! Ясно?

— Так точно, товарищ полковник! — выпалил сержант, не понимая, что произошло с начальником. Ни с того ни с сего он вдруг встал на защиту осужденного. Такого Гаврилов не помнил за всю службу в колонии. Поддерживая Карташова под руки, дежурные тут же вышли из кабинета.

— Совсем распоясались! — буркнул Севостьянов и взглянул на Бесика. — Ты скажи на кухне, чтобы откормили Фомича как следует. Свободен! Бесик тоже был сильно удивлен. Ладно, в санчасть приказал вместо ШИЗО, ладно, нагоняй устроил сержанту, но чтобы еще и о здоровье какого-то осужденного позаботиться... Это было слишком для Севостьянова! И Бесик подумал: что-то здесь не так...

На самом деле все было гораздо проще, чем можно себе представить. Майор Колосников был навязан Севостьянову чуть ли не насильно человеком Рассказова. Было бы еще полбеды, если бы он вел себя нормально, но Колосников не только совал свой нос во все дыры, но еще и старался показать всем, что ни в грош не ставит самого Севостьянова. Полковник долго терпел, но всему есть свой предел. Он, конечно же, знал, что Колосников грабит осужденных и никогда не сдает деньги в общий фонд, который использовался для нужд сотрудников и подкупа нужных людей, но Севостьянов делал вид, что не обращает на это внимания. Хотя все могло быть по-другому, если бы тот поступал разумно и делился с начальником.

Узнав от Бесика, что Фомич относится к "авторитетам" и может устроить бузу, Севостьянов решил убить сразу двух зайцев: избавиться от набившего оскомину Колосникова и приобрести симпатии уголовников. Отпустив Бесика, он вдруг вспомнил — Бешеный. Откуда ему известно это прозвище? Он снова потянулся к селектору. — Спецчасть? Кто это? — Капитан Маликов, товарищ полковник! — Срочно принесите, мне дела поступивших вчера осужденных.

Народный депутат — убийца

Бесик сам отвел Савелия в жилой двухэтажный корпус второго отряда. По дороге он рассказал Савелию, что этот отряд находится на привилегированном положении и попадают в него только по очень большому блату, а самый блатной в отряде — первый этаж, куда и был определен Савелий.

В этой колонии не было изнурительных проверок на плацу, потому что Хозяин считал это бездарной тратой времени. Проверки в "райском уголке" заключались в том, что бригадиры отрядов в определенное время по селетору докладывали о наличии людей на работе, в санчасти и ШИЗО. Причем, никто из них никогда не решился бы пойти на обман, потому что это грозило потерей не только теплого места, но и здоровья. В любой момент могла нагрянуть внеплановая проверка, и провинившегося моментально сажали в "мокрое ШИЗО", и не на пятнадцать суток, а на тридцать, а то и больше.

"Мокрое ШИЗО" отличалось от обычного не только сроками пребывания в нем. Это была каменная конура, по стенам которой постоянно стекали струйки грунтовых вод. В сутки там давали только сто грамм хлеба и стакан воды. После "мокрого ШИЗО" человек обычно умирал от туберкулеза и истощения.

В отряде Савелия режим был щадящий, работали там не каждый день, а только тогда, когда у других отрядов, были выходные дни: конвейер по сборке оружия не должен был простаивать. Получалось, что отряд работал не более трех-четырех раз в неделю.

Бесик окончательно развеял сомнения Савелия, рассказав ему об оружии, которое сдавалось на склад бригадиром отряда. Бесик обещал его сводить во все рабочие помещения фабрики, кроме цеха, в котором делались оптические прицелы и лазерные устройства для автоматического оружия. Туда набирали рабочих с воли, и они никогда не общались с осужденными. Однако Бесик тут же добавил, что вольнонаемные отличаются от осужденных только тем, что завербовываются сюда сами. По окончании контракта они получают деньги, и их небольшими партиями отвозят в ближайший город, однако за редким исключением почти все вновь возвращаются назад. В городе они за месяц спускают заработанное, соскучившись по вольной жизни, и вынуждены вновь связывать свою судьбу с колонией.

Савелий подумал, что хозяева "Райского уголка" наверняка имеют своих людей, которые "помогают" бывшим работникам как можно быстрее освободиться от заработанных денег. И это наверняка помогает существенно экономить на подготовке новых кадров.

Они подошли к двухэтажному строению, на котором яркой белой краской была выведена огромная двойка. Савелий остановился и сказал: — Мне сейчас к завхозу идти? — Ты хочешь один?

— С тобой меня встретят по-другому, — пояснил Савелий.

— Тебя и так встретят по-другому. Очень редкий случай — с первого же дня попасть в этот отряд.

— Ты не думай, я тебе очень благодарен. — Тебе виднее. Понадоблюсь — знаешь, где меня найти. А завхозу, Щербатый его кликуха, скажи, что в отряд попал, потому что просто забашлял. Твой костюмчик поможет ему поверить. — Бесик хитро подмигнул. — А что, обычная униформа похуже? — Небо и земля! Этот пятьдесят баксов стоит, а тот — пятьдесят центов. Есть разница? — А это тебе для знакомства с завхозом. — Он сунул Савелию десять баксов.

— Спасибо, Бесик. Бешеный никогда добро не забывает! — Савелий крепко пожал ему руку.

— В этом мы с тобой похожи, земляк!. Бывай! — Бесик дружески хлопнул Савелия по плечу. — Да, забыл сказать: по территории зоны свободного хождения нет без специального пропуска. — Он показал пластиковую магнитную карточку. — Когда захочешь пообщаться со мной, скажи Щербатому, он соединит по селектору, а потом я тебе сделаю пропуск. — Еще раз спасибо, Бесик!

Савелий подошел к металлической двери, толкнул ее, но она не поддалась. Ручки не было, и Савелий хотел уже стучать, но увидел кнопку звонка, а прямо над головой — глазок видеокамеры. Он нажал кнопку и добродушно улыбнулся в камеру, даже помахал рукой: "Привет! Вы не ждали, я пришел!"

Дверь скрежетнула и лениво распахнулась. Он поднялся по трем ступенькам, открыл еще одну дверь и оказался в длинном коридоре. Савелий ругнул себя за то, что забыл спросить у Бесика, где находится комната завхоза, но в тот же момент увидел надпись над дверью, обитой ярко-красным дерматином. Савелий подошел и трижды стукнул в нее.

— Да! — услышал он хриплый голос и толкнул дверь.

Комната была чуть меньше, чем у Бесика, но меблирована не хуже. За огромным столом сидел мужик лет сорока. Все его лицо было покрыто оспинами. Он чифирил, вычерчивая чтото на куске ватмана. Телевизор был выключен, и Савелию было трудно понять, отсюда наблюдали за входом или из другого места. Он снова пожалел, что не расспросил Бесика, хотя и невозможно было бы все узнать за один день.

— Новенький? — хрипло произнес завхоз, даже не взглянув в его сторону. — Фамилия, имя, отчество. Твои данные, короче!

— Говорков Савелий Кузьмич, 1965 года рождения, сто восьмая, вторая, четыре! — вяло ответил Савелий. Завхоз ему совсем не понравился. — А кличут как?

— Бешеным меня кличут. Щербатый! — В голосе Савелия послышался металл, и завхоз поднял на него глаза.

— Мне сказали, что придет кто-то прямо с этапа. — Завхоз явно заметил костюм Савелия, и тот решил последовать совету Бесика.

— Пробашлял чуток! — Савелий добродушно усмехнулся.

— Вижу! На такой костюм я заработал лишь через полтора года. Чифирнешь?

— А может, и к чифиру что найдешь? — Савелий сунул руку в карман, вытащил десятидолларовую бумажку и положил перед Щербатым. — Мешок с собой возьмешь или у меня в каптерке оставишь? — Голос завхоза подобрел.

— А что, крысятничают? — нахмурился Савелий.

— У нас? Крысятничают? — Щербатый удивился, словно услышал нечто невероятное. — Пусть кто попробует — сразу руку под циркулярку! Нет, чтоб менты не шмонали! — объяснил он.

— У тебя. — Савелий подмигнул. — Тогда мы в расчете! — Завхоз взял деньги, аккуратно сложил и сунул в карман. Только теперь Савелий понял, почему Бесик сказал, что эти деньги для завхоза, и мысленно поблагодарил его.

Щербатый достал еще один стакан и налил Савелию чифиру. Это существенно отличалось от порядков в Бутырке, где выпивалось по два глотка и передавалось дальше по кругу.

— Что, удивился? — ухмыльнулся завхоз. — Здесь чаю — завались! — Он настолько раздобрился, что вытащил из стола коробку шоколадных конфет.

— Угощайся, земляк! Кстати, я тоже из Москвы.

— И как здесь к москвичам относятся? — Неважно, откуда ты, а вот какой ты — главное! — серьезно пояснил Щербатый.

— Настоящая демократия! — криво усмехнулся Савелий, отпивая чифир.

— Зря скалишься! — незлобно заметил завхоз. — Здесь тоже жить можно. Ладно, пойдем, покажу тебе твою комнату и шконку... на первом этаже! — закончил он со значением.

— Спасибо, Щербатый: за мной не заржавеет.

Они прошли по коридору и остановились у двери с цифрой тринадцать.

— Надеюсь, ты не суеверный? — ухмыльнулся Завхоз.

— Я во многое верю, но тринадцать у меня — счастливое число. — Вот и хорошо!

Комната была небольшой — ровно такой, чтобы могли уместиться пять кроватей и пять тумбочек. Савелия удивил кран с раковиной слева от двери и небольшой шкафчик для одежды и обуви: все это напоминало обыкновенную комнату в рабочем общежитии. Четыре кровати были аккуратно заправлены. Действительно, напоминает пионерский лагерь!

— Матрас, подушку и белье получишь у шныря, — пояснил завхоз. — Место тебя устраивает? — кивнул он на свободную кровать напротив умывальника. Савелий пожал плечами.

— Без проблем! — Завхоз свернул постель на той кровати, что стояла у окна справа, и развернул ее на пустой. — Вот так!

— Да, но... — попытался вставить Савелий, но завхоз успокаивающе поднял руку.

— Во-первых, это я переложил! А во-вторых... — Он хитро подмигнул. — Это постель Бесика, который здесь пока еще ни разу не ночевал. Понял?

— Понял! — улыбнулся Савелий, оценив жест Завхоза: никого не обидел, сделал приятное Савелию, а главное — дал понять его соседям, что новенький — не простой человек. — А где все? — спросил Савелий. — Скорее всего, в комнате отдыха, телевизор смотрят, а может, у кентов своих. Во всяком случае, все здесь, в блоке. — В блоке? А ты, значит, блокфюррер? — Гитлеровский концлагерь вспомнил? — усмехнулся завхоз без всякой обиды. — Действительно, похоже! Разве только не сжигают... — Он хотел еще что-то добавить, но в этот момент распахнулась дверь и на пороге появились трое парней почти одинакового возраста и комплекции. Они были похожи и лицами, словно братья, но цветом волос различались. Савелий мысленно окрестил их Блондином, Рыжим и Чернявым.

Увидев новичка и обратив внимание на перестановку в комнате, они быстро переглянулись между собой, словно решая, кому первым чтото говорить. Самым смелым оказался Рыжий.

— Вот и у нас полный комплект! Щербатый, ты не запамятовал, что та шконка Бесику принадлежит?

— Я всегда все помню! — с намеком произнес тот. — Может, ты имеешь что-то против?

— Ни боже мой! — Рыжий даже вскинул руки вверх.

— Вот и хорошо! А сейчас, Бешеный, он тебе все покажет и поможет с постелью. — Завхоз ткнул пальцем в грудь Рыжего.

— Показать можно, помогать — нет! — решительно возразил Савелий. — Да ему нетрудно! — Обойдусь! — упрямо бросил Савелий. — Как хочешь! — Завхоз пожал плечами. — Сирена — построение в коридоре, — напомнил он и тут же вышел.

— Меня кличут Рыжим, его — Блондином, а это — Черныш! — представил всех Рыжий, как только дверь за завхозом закрылась. — Я только с одной кликухой ошибся, — улыбнулся Савелий, пожимая каждому руку.

— А со мной все ошибаются, — заявил с улыбкой Черныш. — Москвич? — неожиданно спросил он.

— Как догадался? — удивился Савелий. — А москвичи везде умеют устраиваться! — Значит, ты тоже москвич, как и твои приятели?

— Да! — кивнул он. — А ты как догадался? — Сам же сказал, что москвичи везде устраиваются, — заявил Савелий, и все рассмеялись.

— Ловко он тебя словил, а? — усмехнулся Блондин. — Я с Марьиной рощи, Рыжый с Лужников, а Черныш с Бауманской.

— Значит, с Чернышом мы земляки: я — с Лефортово.

— С Лефортово? — переспросил Черных. — С какого... — начал он, но тут же хихикнул: — Фу, только теперь до меня дошло! Ты что, по политике?

— Ага, — серьезно кивнул Савелий. — Политика пришиб! К счастью, не сразу окачурился, а через сутки, в больнице. Могли бы и по "мокрому" пустить!

— Повезло, что и говорить! Пришили бы сто вторую на всю пятнашку и гуляй, Вася! — покачал головой Рыжий.

— А мне и так четырнадцать корячилось, да все решили... — Он вдруг громко пропел: — Мани, мани, мани! Вы наполните кармани!

— Слушай, у тебя классный голос! — восторженно воскликнул Блондин. — Может, сбацаешь что? — А заказывай! — Ты Высоцкого про баньку знаешь? — Протопи ты мне баньку по-белому! — прохрипел очень похоже на Высоцкого Савелий. — Эту, что ли?

— Сбацай, а? — взмолился Блондин. — Жаль, гитары нет... — протянул Савелий со вздохом.

— Как это нет? — взревел Черныш, и его как ветром сдуло.

Блондин с Рыжим переглянулись и прыснули. Савелий неудоменно пожал плечами, не понимая причины их неожиданного веселья.

— Ты чуть-чуть опередил нас! — пояснил Рыжий. — У его кента гитара есть, но Черныш такой ленивый, что заставить его сбегать — большая проблема. Но ты его зацепил, вот он и ринулся.

— Теперь понятно! — улыбнулся Савелий. — А говорил, нету! — с гордостью вскинув гитару над головой, воскликнул Черныш. Вбежав в комнату, он почему-то оставил дверь открытой.

Взяв гитару в руки, Савелий с огромным удовольствием пробежался по струнам. Как давно он не держал в руках гитару! Его охватило волнение, как влюбленного школьника. Он вдруг забыл, что находится в колонии, что рядом с ним сидят совершенно незнакомые ему парни. Савелий окунулся в далекое прошлое, когда с ним рядом была милая, удивительная женщина по имени Варя. Струны стонали, взрывались счастливым хохотом, а порой рыдали в голос.

Парни сидели раскрыв рты, завороженно затаив дыхание. У Блондина стекала по щеке слеза, медленно, как бы стыдливо, но глаза его светились, наполненные нежностью и добротой. Все настолько ушли в себя, что не заметили, как в дверях показались люди. Они не решались войти, чтобы ненароком не прервать это волшебство.

Неожиданно по лицу Савелия пробежала еле заметная тень, он оборвал мелодию, резко вырвал из гитары аккорд, и комнату заполнила песня:

— Протопи ты мне баньку... Когда Савелий закончил петь, несколько минут стояла мертвая тишина, которую прервал скрипучий голос: — Ну, паря, уважил так уважил! Савелий повернулся и увидел перед собой плотного мужика лет шестидесяти. Его глаза тоже были на мокром месте.

— Я ж эту песню одним из первых слышал в его исполнении! — продолжил мужик. — На приисках это было... Я тогда у Туманова горбатился. Умный мужик, между прочим... Володя там много насочинял! — Он тяжело вздохнул. — Такого мужика замучили, бляди! Э-эх! — Он взмахнул рукой, словно кого-то ударил по горлу ребром ладони. — Сколько слушал, как бацают под Высоцкого, ни разу не слышал, чтобы так, как ты! Закроешь глаза и видишь Володю? Спасибо, уважил. Бешеный! — Он протянул руку. — Бурый!

Савелий молча пожал ему руку, немного смущаясь от похвалы мужика со странной кличкой Бурый. И тот, словно подслушав его мысли, пояснил:

— Меня так стали кликать потому, что я в свое время бурильщиком пахал. А о тебе мне рассказал Фомич: навещал я его сегодня. Привет передавал. Я ж ему сказал, что тебя к нам определили. Много эабашлял?

— Нормально! — Савелий пожал плечами. — Да я не к тому! Не сорвали ли больше, чем надо?

— Нет-нет, я знал сколько... — задумчиво сказал Савелий, в который раз поражаясь тому, как четко и быстро работает "радио" в колонии.

— А-а, Бесик? — догадливо улыбнулся Бурый. — Может, ко мне зайдем? "Купеческого" погоням с конфетками, а?

— С удовольствием, но позднее: мне постель прибрать нужно... — Савелий кивнул на свернутый в рулон матрас.

— За это не волнуйся! — подмигнул Бурый, затем повернулся к Рыжему: — Будешь с него пылинки сдувать!

— Понял! — кивнул тот и сразу же бросился раскладывать матрас Савелия. Тот попытался возразить, но Рыжий тихо сказал:

— Разреши, Бешеный... Пойми, это мне в кайф! — В его глазах было столько мольбы, что Савелий махнул рукой и пошел вслед за Бурым. Позднее, когда он с Рыжим остались один на один, тот ему рассказал, что он у Бурого в полной власти — проигрался в карты. Бурый мог его и "опустить", но не стал этого делать, сказав, что Рыжий будет просто отрабатывать свой долг, и это вполне справедливо.

Савелий согласился на приглашение Бурого без особого желания. С большим удовольствием он бы отдохнул, но понял, что от приглашения такого человека лучше не отказываться, чтобы не наживать врага.

Комната, где жил Бурый, почти ничем не отличалась от той, куда поселили Савелия, разве только небольшим телевизором, стоящим на тумбочке, сделанной, вероятно, по личному заказу, более дорогим одеялом на кровати Бурого, да и самих кроватей было не пять, а четыре.

Они остались вдвоем. Савелию повезло: Бурый почти ничего не спрашивал, а с увлечением рассказывал о себе. Вскоре в дверь постучали, и Бурый бросил: — Входи, Рыжий!

Это действительно оказался Рыжий. Он принес небольшой фарфоровый чайник.

— Как и просил. Бурый, отличный купеческий "чайковский"! — с уважением проговорил Рыжий. — Еще что-нибудь?

— Надеюсь, не такой крепкий, как раньше? А то снова сердце прихватит. — Нет-нет, точно по твоему рецепту! — Смотри! Ладно, свободен. Возьми! — Бурый взял с тумбочки пару шоколадных конфет и протянул Рыжему.

— Спасибо! — Рыжий чуть замешкался, не зная, брать или нет.

— Бери-бери, это от меня! — с явным намеком сказал тот, и только после этого Рыжий взял конфеты и тут же вышел.

— Какие-то тайны, тайны... — заметил Савелий, желая услышать пояснения, но Бурый словно ничего не заметил, весело потер ладошками, деловито разлил кипяток по стаканам и сказал:

— Представляешь, пару недель назад так прихватило, что пришлось даже в больничке поваляться! Сегодня ходил за "колесами". — Бурый взглянул на собеседника, словно жалея, что сказал лишнее.

Однако Савелию и так все было ясно. Он прекрасно понял, что в больничку Бурый ходил не для того, чтобы навестить своего старого приятеля Фомича, а по собственной нужде. Но он сделал вид, что не обратил на это внимания.

— Да, с сердцем шутки плохи, — кивнул Савелий и тут же участливо добавил: — Может, не стоит тебе его пить?

— Не беспокойся, это все равно что лекарство. Вот, попробуй! Думаю, что и на воле ты не всегда такой пил. По собственному рецепту заварен — с мятой, смородиновыми листьями и еще кое с чем!

Савелий сделал небольшой глоток и с удовольствием ощутил, как горячий напиток прокатился по горлу. Однако у напитка был странногорьковатый вкус. Савелий сделал еще глоток, взглянул на Бурого. — Это же с коньяком!

— Да, с коньяком. — Бурый пожал плечами, словно не понимая, чему тут можно удивляться. — Причем с французским.

— Красиво жить не запретишь! — Савелий подумал, что если здесь так свободно можно за деньги приобрести все, что угодно, то нетрудно догадаться, что за очень большие деньги можно и на свободу выйти. Кстати, на это намекал Король. Что же удивительного, если какую-то женщину отправили на тот свет, а ее сестру хотели засадить? Она попыталась прикоснуться к правде. Видно, здесь настолько все повязаны, что любого чужака уберут с дороги.

— Пусть только попробуют запретить! Мы и в застойные времена жили неплохо, а сейчас и подавно! — Савелий заметил, что Бурый уже изрядно пьян. — Тогда рублями платили, теперь зелеными. И вся разница.

— А чего же ты не слиняешь отсюда? Или с прокурором договориться трудно? — Прокурор? — Бурый с издевкой хмыкнул. — Прокурор здесь пешка: что скажет Хозяин, то он и подпишет! Прокурор сам живет за счет Хозяина! Нет, я бы давно ушел отсюда, да сам пока не хочу. Удивлен? Все очень просто: для таких, как я, это своеобразный отдых. Да что я тебе рассказываю... Ты ж сам такой, если в этот отряд попал.

— Я не пойму, что ты имеешь в виду? — Ты дуру-то не валяй! Не понимает он... — Бурый скривился. — Разве ты не в розыске?

— А, ты об этом? — протянул Савелий. По этой маленькой подсказке он сразу все понял. Выходит, сюда идут те, кто скрывается от властей или еще от кого-нибудь. Они не числятся в списках или проходят под другими именами. Очень интересные сведения! Получается, что "Райский уголок" для кого-то действительно рай: понадобилось исчезнуть — заплатил и исчез, как в Бермудском треугольнике!

— А ты о чем? — Бурый хитро усмехнулся, прихлебывая коньячный "купчик".

Глядя на этого уверенного в себе уголовника, который нисколько не боится говорить о таких вещах открыто, Савелий подумал, что он только притворяется пьяненьким, и еще неизвестно, кто у кого хочет вытянуть информацию. То, что Бурый не задает вопросы, а почти безостановочно болтает, еще ничего не значит. Ведь ничего особенного он ему не поведал, сказал лишь то, о чем самому Савелию станет известно в самое ближайшее время. А что, если подыграть ему?

— Не знаю, как ты, но я здесь не для отдыха! — Савелий решил пойти ва-банк. — Мне нужно отыскать здесь кровника!

— Кровника? — удивленно переспросил Бурый. — Он что, сел за твоего родственника сюда?

— Нет, он в погонах!

— Круто! — Бурый даже деланно присвистнул. — Ты что же, для того и сто восьмую схлопотал, чтобы сюда попасть? — спросил он вроде бы мимоходом.

У Савелия была хорошая память. Он тут же отметил, что ни разу не упоминал в разговоре с Бурым статью, по которой он сел. Правда, Бурый сказал, что побывал у Фомича, но вряд ли Фомич ни с того ни с сего стал говорить о его статье. Вот и выходит, что Бурый совсем не Бурый, а "темный" — темная лошадка.

Что ж, теперь многое становится ясным! Видно, Рыжий так суетился потому, что наверняка знает про плотный контакт Бурого с начальством. Но почему Бурому захотелось поговорить с ним, с Савелием? Неужели менты что-то заподозрили?

И в этот момент Савелий неожиданно "прочел" мысли Бурого — так всегда случалось с ним в критических ситуациях.

"Отличный подарок ты получишь. Крестный! Только на этот раз штукой баксов не отделаешься. Этот парнишка не просто так здесь появился, нюх не подвел тебя. Треп о кровнике, конечно, для отвода глаз. Остается только выяснить, кто за ним стоит — менты, прокуратура или братва. А что, если Органы? Тогда тебе, Крестный, сундучок придется открывать, а не портмоне. Надо будет новенького убрать, как того крикуна, и снова отдыхай — "не хочу!"

Савелий выключился из разговора на какието секунды, однако и этого было достаточно, чтобы насторожить Бурого. Он понял, что допустил ошибку, заговорив о статье Савелия. И тут он сделал еще один промах: решил перестраховаться, но сам себя и выдал:

— Удивился, что я знаю о статье? Мне Фомич все про тебя в красках расписал. — Это была явная ложь: Савелий не рассказывал Фомичу подробности своего "дела".

Если до этого Савелий еще сомневался в своих выводах, то сейчас был на все сто уверен, что эта "птичка" не зря так красиво поет.

— Да, я сел сюда для того, чтобы отомстить! — проговорил он. — Послушай, Бурый, может; ты сможешь мне помочь?

— Для тебя — все что угодно! — Бурый обрадовался. Ему показалось, что он сумел исправить свою оплошность. — Говори! — Ты сколько на зоне? — спросил Савелий. — Восемь месяцев, а что? — У, тогда ты вряд ли поможешь! — разочарованно поморщился Савелий, специально задевая его самолюбие.

— Это почему? — обиженно воскликнул Бурый.

— То дело, о котором я хотел спросить, произошло гораздо раньше.

— Ну и что? Ты говори, что нужно, а я посмотрю, что можно сделать!

— Мне нужно узнать, чья смена дежурила третьего ноября позапрошлого года.

— А ты что, даже не знаешь, кто твой кровник? — Бурый сделал вид, что удивился, но прочитанные Савелием мысли снова выдали его: "Кажется, я прав: этот парень — самая настоящая хищная рыба, которая не зря заплыла в наши воды. Надо его кончать, и как можно быстрее". — В том-то все и дело! — со вздохом ответил Савелий, а сам подумал, что Бесик может это узнать не только быстрее, но и точнее, во всяком случае, не обманет. Конечно, он мог бы напрямую выйти на Данилова и у него узнать, кто из офицеров дежурил в тот день, но чтото его останавливало.

— Да, дело непростое! — Глаза Бурого блестели каким-то лихорадочным блеском. — Ничего не обещаю, но сделаю все, что в моих силах.

— Заранее благодарю, — спокойно сказал Савелий. Он знал, что живым Бурого отсюда не выпустит. — Пока не за что.

— Хотя бы за желание помочь! Ладно, земляк, спасибо за угощение, а чтобы скрепить нашу дружбу, мне тоже хочется тебя угостить! — Он вытащил из кармана коробочку, в какие обычно пакуются заграничные лекарства. — Хочешь кайфануть? — Савелий был уверен, что от такого предложения Бурый не откажется.

— Еще бы! А что это? — настороженно спросил он.

— О, такого ты еще наверняка не пробовал: летать хочется и сил прибавляется немерено! Одно колесо — пять баксов, сечешь? — А чтобы у Бурого не возникло подозрений, Савелий сказал: — Мне тоже хочется немного расслабиться, так что я составлю тебе компанию. Тебе одну и мне одну. — Свою он сразу кинул в рот и запил чаем, вторую отдал Бурому, который проделал то же самое.

— Будем ждать кайфа! — весело сказал Бурый. — Заходи, если что. Причем запросто! — Он крепко пожал Савелию руку. — Обязательно! — кивнул Савелий и вышел. В коридоре он достал коробочку с лекарством и сунул назад таблетку, которую и не думал глотать. Ему хотелось побыстрее связаться с Бесиком, и он сразу же направился в комнату Щербатого. — Не занят?

— Для тебя — нет! — Щербатый радушно улыбнулся. — Как провел время с Бурым?

— Нормально! — Савелий пожал плечами. — Мы бы и еще с ним посидели, да что-то с сердцем у Бурого плохо стало: решил полежать. Просил не тревожить его и не дергать на обед. — Ладно. А у тебя какие трудности? — Бесику звякнуть можно? — Без проблем! — Он быстро нажал нужную кнопку селектора. — Бесик, привет! Это Щербатый. С тобой хочет пообщаться Бешеный. Будешь говорить? — Его голос был вежливопредупредительным, даже чуть извиняющимся. — Конечно! — тут же бросил тот. — Я тебя не отвлекаю? — спросил Савелий. — Ни в коем случае! Как устроился? — Все отлично! — заверил Савелий, заметив настороженный взгляд завхоза, потом многозначительно добавил: — Бурый на "Чайковского" приглашал...

— Ну и хорошо! — Эти слова Бесик произнес другим тоном и тут же догадливо предложил: — Может, в гости придешь? Вы же скоро на обед пойдете, да. Щербатый?

— Через пятнадцать минут, — подтвердил завхоз, взглянув на настенные часы.

— Проведи Бешеного ко мне, он у меня перекусит.

— Хорошо, Бесик! — суетливо воскликнул завхоз. — А когда за ним прийти? — Я сам его отведу. — Как скажешь. Пока!

— Будь! — бросил Бесик и тут же отключился.

— Пошли? — В глазах завхоза была явная зависть. — Конечно, тебя ждет не такой обед, как нас...

— Можно подумать, что завхоз плохо питается! — усмехнулся Савелий.

— Я не сказал, что плохо, но ты все равно лучше поешь.

— Я тебе что-нибудь в ладошке принесу. В коридоре Савелий заметил несколько видеокамер, следящих за каждым их шагом. — Дорогая система? — спросил Савелий. — Да, немало башляли! А сколько еще на профилактику, ремонт... — Что, часто летит?

— Не так чтобы очень, но бывает, — нехотя ответил завхоз.

— А тебе не кажется странным, что столько денег вбухали в дорогую электронику, когда многие в стране голодают?

— Ты как кандидат в народные депутаты рассуждаешь, пока его не выбрали! — Завхоз с улыбкой покачал головой. — А как ты хотел? Мы же оружие выпускаем.

— Да, обороне страны мы всегда отдавали самое лучшее, — кивнул Савелий.

— Ты это серьезно? — Щербатый с недоумением поморщился, потом закивал головой. — Да-да, обороне... Вот и пришли! — В его голосе явно чувствовалось облегчение от того, что не пришлось развивать скользкую тему. — Спасибо.

— Бывай! Думаю, до ужина ты не появишься.

— Он что, через Рязань тебя вел? — недовольно спросил Бесик, когда Савелий вошел в его "кабинет".

— Да нет, просто поговорили по пути, — ответил Савелий. — Спасибо, что сразу врубился и пригласил меня к себе.

— Насчет Бурого ты все понял? Не думал, что он так быстро вцепится в тебя. — Бесик сплюнул.

— К сожалению, я не сразу его раскусил... — вздохнул Савелий.

— Что, много наплел? — насторожился Бесик.

— Не так чтобы очень... Он действительно нелегально здесь? — поинтересовался Савелий.

— Трудно сказать... Но документов я не видел.

— А другие видел? — недоверчиво спросил Савелий.

— Какие нужно — видел... Зачем пришел? Из-за Бурого?

— Не совсем... Ты можешь выяснить, чье дежурство было третьего ноября позапрошлого года?

— Девяносто третьего? А чем знаменит тот день, кроме расстрела Белого Дома? Хотя, что это я? Белый-то в октябре расстреливали...

Савелий некоторое время помолчал, словно в последний раз взвешивая, насколько можно доверять этому парню.

— Не знаю, стало ли об этом известно в зоне, но в тот день была убита женщина, которая приезжала на свиданку...

— К Данилову? — неожиданно спросил Бесик. — Ты его знаешь?

— Знал...

— Как? — воскликнул Савелий. — Его что, уже выпустили?

— Он... — Бесик взглянул в глаза Савелию и тихо добавил: — Он умер... — Умер? От чего?

— Если официально, то от сердечной недостаточности...

— Я не из прокурорского надзора! — зло напомнил Савелий.

— Думаю, что его убили, — со вздохом признался Бесик.

— Чтобы убрать ненужного свидетеля? — Скорее всего, потому, что боялись его! Конечно, он сам виноват: при свидетелях поклялся отомстить за жену... Надеюсь, ты не говорил на эту тему с Бурым? — неожиданно спросил Бесик.

— Я его попросил о том же самом. — Ты с ума сошел! Бурый пашет на майора Колосникова! — Ну и что?

— А то, что майор Колосников дежурил в тот день, о котором ты спрашиваешь! — Бесик встал и начал быстро ходить по кабинету. — Кем тебе доводился Данилов? — Другом.

— Тогда слушай? Все действительио очень серьезно. Не знаю, как думают на зоне, но лично я уверен, что убийство жены Данилова и его самого — дело рук Колосникова. Да и Бурый здесь сыграл не последнюю роль: он присутствовал в тот момент, когда Данилов грозился расправиться с убийцей своей Шурочки! И дернуло же тебя распустить язык! Бурый сразу побежит к майору, как только тот появится в зоне. Еще хорошо, что сегодня среда! По средам Колосников принимает граждан. Он еще и депутат, народный избранник, мать его...

— Депутат? — Такое у Савелия просто не укладывалось в голове. — Бедная наша держава!

— Бедная, бедная! — машинально согласился Бесик. — С Бурым-то что делать?

— За Бурого не беспокойся, с ним все в порядке! — Савелий улыбнулся и весело подмигнул.

Бурый больше не будет портить людям жизнь! Но Колосников! Депутат — убийца! Савелий вдруг вспомнил его мясистые пальцы, обвислый живот и двойной подбородок. И этот подонок лез к беззащитной девочке, лапал ее хрупкое тело своими грязными ручищами! Савелий сжал кулаки и мысленно поклялся, что эта сволочь больше никогда не будет никого лапать! Никогда!

— Что с тобой. Бешеный? — удивленно спросил Бесик. — На тебе лица нет, что-то шепчешь, словно молитву читаешь...

— Ты прав, дорогой Бесик, молитву! — Савелий криво усмехнулся. — За здравие или за упокой? — За упокой врагов и за здравие друзей! — За это не грех и выпить! — Бесик вытащил из холодильника початую бутылку "Московской" и плеснул в стаканы.

Смерть "режимника"

Пока Савелий пытался избежать нависшей над ним опасности, новоиспеченный подполковник Воронов уже ехал к месту назначения. Его бумаги были выправлены в кратчайшее время, а чтобы не было возможности проверить его предыдущее место работы, в нужном месте было указано, что его документы сгорели при взрыве газовой системы в здании архива. Для того чтобы не запутаться при возможных расспросах, его легенда была максимально упрощена: учился, закончил, распределился, через каждые четыре года — очередное звание, не судился, не был, не привлекался... Воронову даже зубрить ничего не пришлось, запомнил с первого раза.

Подъезжая к станции, Воронов думал о Савелии. Как он там? Не случилось ли с ним чего? Смог ли он что-то выяснить? Вряд ли... За такой короткий срок он мог только познакомиться, наладить с кем-то отношения, не более того...

Воронов не знал, что Севостьянов долго решал, ехать ли ему на встречу самому или послать кого-то из замов. В конце концов он пришел к выводу, что будет совсем не лишним выразить уважение замминистру МВД, самолично встретив его протеже. Более того, встречать Воронова он поехал на "линкольне". Конечно, для горных дорог машина была мало приспособлена, но престиж есть престиж... Лимузин встал как вкопанный у дверей одиннадцатого вагона. Из машины вышел Севостьянов, одетый в парадную форму.

— Не стоило так беспокоиться, товарищ полковник, — смущенно заметил Воронов, выходя из вагона. — Здравствуйте!

— Здравствуйте, дорогой подполковник... Андрей Воронов, если не ошибаюсь? Добрым гостям мы всегда рады и все самое лучшее отдаем им! — Казалось, глаза Севостьянова просто излучали радость от встречи. Воронов пожал ему руку и сел в машину.

— Хорошо живете! — сказал он, окидывая взглядом огромный салон.

— Хорошо работаем, потому хорошо и живем, — весело заметил полковник, потом добавил: — Мы же все-таки коммерческая фирма! — И что же вы производите, если не секрет? — Какой там секрет! — махнул рукой Севостьянов. — Сувенирный цех: чеканка, побрякушки всякие, бижутерия, поделки из полудрагоценных камней; да небольшая мастерская по изготовлению одноразовых шприцов. Вот и все наше производство! — Полковник не лгал — все это было, но лишь для прикрытия.

— Простите, но вы не назвали еще коечто, — улыбнулся Воронов, решив пойти напрямую. — О чем это вы?

— Как о чем, дорогой полковник? Или министерство обороны просто так взяло вас под свое крылышко? — Воронов говорил таким игривым тоном, что Севостьянов был сбит с толку. — Сразу видно, кто у вас Крестный! Кое что мы делаем и для армии, но это, как вы сами понимаете, большой секрет.

— Видно, дела у вас идут отлично, если вы можете себе позволить ездить на такой машине! — с завистью заметил Андрей, переводя разговор на другую тему. Он понимал, что излишнее любопытство может только навредить.

— Вы бы посмотрели, на чем мне приходилось ездить, когда я взялся за эту зону! Все в разрухе, долги несусветные, дисциплины никакой, пьянство... В таких случаях говорят, что лучше построить новое, чем переделывать старое. Вам, я слышал, больше повезло?

— В каком смысле? — насторожился Воронов.

— Ну как же, вы получите колонию "под ключ", не так ли?

— А, вы об этом! — Воронов чуть поморщился. — Как сказать... Ее тоже долго обживать придется. Это как в доме-новостройке: там течет, там недоделано, там вобще не сделано...

— А в каком она состоянии, эта колония? — спросил Севостьянов.

— Месяцев через шесть-семь — сдача, — неопределенно ответил Воронов и на всякий случай добавил: — Я еще там даже и не был. Решил послушаться совета Никодима Калистратовича и набраться ума-разума у более опытных товарищей!

— Чем могу — помогу! — Лесть пришлась по душе полковнику, и новый знакомый стал ему нравиться еще больше. — Вы как относитеь к "зеленому змию"? — спросил он, потирая ладони.

— Под хорошую закусь да в хорошей компании весьма положительно!

— Наш человек! — серьезно заметил Севостьянов. Они рассмеялись, а Севостьянов откинул крышку бара. — Что предпочитает мой будущий коллега? Водку? Коньяк? Виски? — перечислял он, одновременно показывая бутылки. Полковник не забыл открыть и второй шкафчик, где было столько съестного, что можно было неделю не выходить из машины. — Конечно, водочку! — воскликнул Воронов. — За знакомство!

— За знакомство! — кивнул Андрей, опрокинул водку в рот и даже не поморщился.

— Это по-нашему! — воскликнул Севостьянов и последовал примеру Воронова.

Когда они подъехали к воротам, оба были навеселе.

— Вы что, хотите в таком состоянии в зону ехать? — спросил Андрей заплетающимся языком.

— Конечно нет, — заверил полковник. — Мы приехали не в саму колонию, а в наш поселок. — Воронов, увидев многочисленную и хорошо вооруженную охрану, подумал, что этот "поселок" трудно будет взять даже регулярным армейским частям. — Пойдемте, покажу вам ваши апартаменты. Кстати, вы семейный?

— Вас интересует мое семейное положение? — удивился Воронов.

— Нисколько! — хмыкнул Севостьянов. — Просто я на всякий случай выделил вам трехкомнатную квартиру.

— Спасибо! Возможно, я приглашу погостить сюда своих. — Воронов решил прикинуться семейным, чтобы иметь возможность кого-то вызвать для связи.

— Это было бы просто отлично! Ваша жена любит охоту?

— Нет, она больше любит с удочкой посидеть, — улыбнулся Воронов. — Жаль, здесь можно устроить отличную охоту на горных баранов.

Они вышли из машины и направились к внушительному одноэтажному строению с двумя входами, из чего Воронов сделал вывод, что этот дом на две семьи.

— У финнов приобрели, — кивнул полковник на дом. — Очень удобно! Сто пятьдесят квадратных метров, гараж, даже небольшой бассейн.

— Удобно-то удобно! — протянул Воронов. — Целое состояние небось стоит?

— Весь дом — сто тысяч долларов. Разве это много? Один раз живем!

— Я думал, гораздо больше. — Андрей покачал головой. Наверняка названную сумму нужно умножать на три, если не на четыре. Сколько же зэков работало здесь, продалбливая каменистый грунт под фундамент и подземный гараж?

Когда он вошел в квартиру, он поразился и арабской мебели, и красивому действующему камину, и великолепным картинам на стенах.

— И во сколько обходится проживание здесь? — поинтересовался Воронов.

— Кому как! — усмехнулся Севостьянов. — Вам — ни копейки, а другие без штанов остаются. — Сурово!

— Зато справедливо. От каждого — по способностям, каждому — по заслугам. Не так ли? — Он вновь усмехнулся.

— В первоисточнике это звучало несколько иначе, — улыбнулся Воронов.

— Какая разница, как это звучит? Важно то, как это реализуется в жизни! Как гласит другая мудрость: "Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку". — Истинная правда, шеф! — Воронов решил польстить Севостьянову.

— Очень рад, что у нас с вами совпадают мнения по данному вопросу. — Полковник открыл бар. — Продолжим? Или отдохнуть хочется?

— Какой может быть отдых в рабочее время? — усмехнулся Воронов. — Продолжим!

В самый разгар пьянки, когда они уже перешли на "ты", по предложению полковника выпив на брудершафт, в дверь позвонили. — Кажется, звонят, — заметил Воронов. — Ну и открывай: ты же здесь хозяин! — Понял! — кивнул Воронов и пошел к двери.

— Извините, полковник Севостьянов у вас? — спросил полноватый майор.

— Да! Как доложить? — Воронов не предложил майору войти. — Майор Колосников! — Минуту!

Андрей вернулся к осоловевшему полковнику и тихо сказал:

— Виктор Николаевич, к вам майор Колосников. — Пусть войдет!

— Товарищ полковник... — взволнованно начал Колосников, но Севостьянов его перебил:

— Познакомься, Андрей. Мой зам по режиму майор Колосников. А это подполковник Воронов.

— Очень приятно! — натянуто улыбнулся майор и снова повернулся к Севостьянову, чтобы продолжить доклад, но тот вновь его перебил:

— Выпьешь, майор? — спросил он и, не дожидаясь ответа, налил ему полстакана водки. — Спасибо, — грустно вздохнул Колосников и взял стакан. — За упокой души раба божьего! — добавил он и опрокинул водку в рот.

— Это за какого раба божьего? — нахмурился полковник. — Я хотел доложить...

— Ну-ну, послушаем. — Севостьянов даже улыбнулся, словно приготовился услышать какой-то забавный анекдот. — Скончался Бурый! — выпалил майор. — Твой "дятел" умер? Как это случилось? — Полковник недолюбливал Бурого за то, что тот отказался работать на него, прямо заявив, что привык работать только на одного хозяина.

— Никто толком ничего не знает! Попил чайку со вновь прибывшим, а через три часа нашли его уже холодным. Вы позволите отдать приказание сделать вскрытие? — Это еще зачем?

— Я считаю... — начал Колосников, но полковник в который раз перебил его: — Он вроде с больнички недавно? — Да, но... — Что сказал доктор?

— Как всегда: сердечная недостаточность. — Может быть, это тот редкий случай, когда он оказался прав? — Севостьянов усмехнулся. — Не морочь мне голову, майор. Займись чем-нибудь полезным! — Он уже хотел отвернуться, но майор продолжал упрямо стоять перед Севостьяновым, и тот с раздражением спросил: — Так что ты там считаешь?

— Этого новичка он разрабатывал по моему приказу...

— Ты имеешь в виду того, незапланированного? Как его... — Говорков Савелий Кузьмич. — И чем он тебе не понравился? Он вроде даже оружие конвойным вернул, хотя мог спокойно расправиться со всеми...

— Это меня и настораживает! Слишком уж он... правильный, что ли...

— Вот и присмотрись к нему, коли сомневаешься, а не будоражь людей раньше времени! — Севостьянов повернулся к Воронову: — Мотай на ус, Андрей! Ничего сами не могут, все взваливают на начальство. Иди! — кивнул он майору.

— А почему такой ажиотаж вокруг какогото новенького? — спросил Воронов, как только проводил Колосникова.

— А моего зама по режиму всегда все настораживает. Нам неожиданно навязали лишнего человека: давали ориентировку на двух осужденных, а прибыло трое.

— Одним больше, одним меньше... — пожал плечами Воронов, прикидывая, как сообщить Савелию, что к нему присматривается Колосников. Судя по всему, смерть этого стукача — действительно дело рук Говоркова. — И все же мне не совсем понятно, почему так всполошился майор?

До Севостьянова дошло, что постороннему это действительно может показаться странным, и он ругнулся про себя, пытаясь найти подходящий ответ.

— Если честно, меня это удивило не меньше, чем тебя! — сказал он, а про себя подумал: "А подполковник-то глазастый: сразу затметил повышенное внимание к новичку. Черт бы побрал этого Колосникова!"

А в это время Савелий, прекрасно зная, что случилось с Бурым, продолжал разговаривать с Бесиком, когда зазвонил селектор. — Слушаю! — тут же отозвался Бесик. — Бесик, это Щербатый! — По голосу чувствовалось, что он взволнован.

— Какие проблемы, завхоз? — спокойно спросил Бесик.

— Бурый копыта откинул! — выпалил тот. — Как?

— Заснул и не проснулся. Доктор говорит: сердце. Бешеный все еще у тебя?

— У меня, а что? — Бесик настороженно посмотрел на Савелия.

— Кажется, Хомяк его дергать к себе начнет... — Так зэки прозвали майора Колосникова. — Кажется или точно? — Кое-кто слышал... — Что? — нетерпеливо спросил Бесик. — Вроде бы Хомяк сказал, что кто-то помог Бурому отправиться на тот свет. — Эту фразу Щербатый проговорил шепотом и тут же громко добавил: — Так когда можно присылать людей за бельем? — Видно, к нему кто-то пришел.

— Можешь прямо перед отбоем, — подыграл Бесик.

— Завхоз, построй-ка людей для проверки! — послышался в селекторе голос Колосникова.

— А где построить, в коридоре или во дворе? — Во дворе!

Бесик щелкнул тумблером и тут же вскочил со стула.

— Быстро в отряд! Видно, по твою душу... — Похоже на то, — спокойно заметил Савелий.

— Только теперь до меня дошло, почему ты был так спокоен, когда я суетился насчет Бурого! Савелий ничего не ответил, с трудом поспевая за длинноногим Бесиком. Они пришли вовремя: почти весь отряд, переминаясь с ноги на ногу, стоял перед входом. Рядом с Колосниковым стоял завхоз и что-то говорил, отчаянно жестикулируя. Колосников так увлекся этим разговором, что не заметил, как в толпу влился Савелий, которому Бесик бросил на прощанье:

— Сегодня еще встретимся! — И тут же торопливо ушел, чтобы лишний раз не привлекать внимание режимника, с которым у него были не самые лучшие отношения.

Эта внеплановая проверка была организована именно из-за Савелия. Приняв к сведению совет Севостьянова, майор решил вызвать новичка для разговора, придравшись к нему при всех. Небрежно пересчитав людей. Колосников, похлопывая дубинкой по голенищу, медленно пошел вдоль шеренги осужденных.

Савелий стоял во второй шеренге, и придраться к нему так, чтобы это не слишком бросалось в глаза, было весьма затруднительно. Но тут Колосников заметил, что Савелий стоит без бирки. Ткнув для отвода глаз дубинкой в грудь еще четырех осужденных. Колосников указал и на Савелия, после чего всем остальным приказал возвращаться в блок. Завхоз, проходя мимо Савелия, тихо бросил:

— Я заходил за тобой к Бурому и вместе с тобой ушел от него!

— Понял! — благодарно шепнул Савелий. Он уже догадался, для чего была устроена эта проверка.

Всех пятерых повели в штаб, где находился и кабинет Колосникова. У остальных, прихваченных заодно с Савелием, было не все в порядке с одеждой. Обычно такие нарушения заканчивались простым замечанием, а потому парни очень удивились, когда им всем были назначены внеочередные наряды по кухне и по уборке территории. А с Савелием, как он и предполагал, решил провести личную беседу сам майор Колосников.

— Что ж ты, осужденный Говорков? Не успел появиться на зоне, а уже нарушаешь! — проникновенно, как бы жалея Савелия, спросил майор.

— А почему вы мне тыкаете? — нахально спросил Савелий. — Кроме того, хотелось бы знать, что я нарушаю?

— Хорошо! — с еле заметным раздражением кивнул Колосников. — Могу и на "вы". Вы нарушаете форму одежды — не пришили свой нагрудный знак!

— Вы абсолютно правы, но мне его никто не выдал, — ответил Савелий. Он не хотел подставлять завхоза, но, чуть поразмыслив, решил, что вряд ли это входит в обязанности Щербатого.

— Саморуков! — гаркнул Колосшжов. — Слушаю, товарищ майор! — В кабинет влетел молодой лейтенант.

— Почему осужденный Говорков не получил нагрудный знак?

— Виноват, товарищ майор, не доглядел! — Саморуков с трудом сдерживал себя, чтобы не рассмеяться.

— Рапорт ко мне на стол! Быстро! — Есть!

Лейтенант выскочил за дверь, и там раздался смех. Колосияков поморщился и уставился на Савелия, который сразу почувствовал во всем этом плохо сыграгагый спектакль. Очень уж все переигрывали: и майор, такой "грозиый", и лейтенант — "честный малый", готовый безропотно нести наказание за свою оплошность.

— Браво! — нагло воскликнул Савелий и стал громко аплодировать. — В театр можно не ходить!

— Неужели так плохо сыграли? — обидчиво проговорил Колосников.

— Очень плохо! — Савелий покачал головой, потом в упор посмотрел в глаза майору. — Только не продолжайте делать вид, что вас интересует моя форма. Вам же хочется задать мне совсем другие вопросы, не так ли? Вот и задавайте!

— Если ты такой умный, то почему здесь сидишь, а не коммерческими банками ворочаешь? — глядя исподлобья, с усмешкой спросил Колосников.

— Так получилось. — Савелий развел руками. — Но если вы стесняетесь, то я отвечу сам, без вашего вопроса.

— Очень интересно! — оживился Колосников. — С удовольствием послушаю.

— Бурого я не убивал! — тихо сказал Савелий. — Мы вышли от него вместе с завхозом отряда. Бурый жаловался на сердце: покалывает, мол.

Несколько минут Колосников смотрел не мигая в глаза Савелию, словно пытаясь что-то понять, потом поморщился и сказал:

— Ладно, иди... пока свободен, — добавил он многозначительно.

— Слушаюсь! — воскликнул Савелий. Он повернулся по-военному и сделал шаг вперед. Ему не понравилось окончание их разговора, и он специально юродствовал, чтобы задеть майора. Его усилия не пропали даром.

— Стоять! — рявкнул Колосников. Он действительно разозлился. — Что это ты из себя корчишь тут? А? Ишь, клоунаду развел здесь! Может, ты действительно хочешь коверным поработать? Так я тебе устрою это в момент!

Савелий стоял спокойно, устало смотрел себе под ноги и, казалось, совершенно не слушал майора.

— Ты что, пень, что ли? Я с кем разговариваю? А? — взревел тот еще громче.

И тут Савелий поднял глаза.

— Будете так нервничать, тоже сердце не выдержит! — с явным намеком произнес он.

— Что? Ты мне угрожаешь? — Казалось, от майорского рева сейчас повылетают все стекла.

Савелий смотрел на Колосникова и с огромным трудом сдерживал себя, чтобы не броситься на него и не вцепиться в жирную шею. Этот подонок лапал хрупкое тело Розочки, изнасиловал перед этим ее мать. А потом, когда мать пришла в себя и помешала ему надругаться над дочерью, он хладнокровяо приказал убить ее, а возможно, и собственноручио расправился с ней. Но сейчас Савелий не мог привести свой приговор в исполнение, хотя ждать этого осталось недолго...

— Господь с вами, гражданин майор! Как я могу угрожать вам? Наоборот, я забочусь о вашем здоровье! — Голос Савелия был настолько искренним, что это ввело майора в заблуждение. — Более того. Бурый ко мне почувствовал такую симпатию, что кое-что просил передать вам, если с ним что-нибудь случится. Словно предчувствовал что-то...

— Он действительно предчувствовал, что может откинуться? — нахмурился майор.

— Такое у многих бывает. — Савелий пожал плечами.

— Странно... И что же он просил мне передать?

— Надеюсь, вы вспороли подкладку его куртки? Именно там Бурый зашил послание для вас. Он просил вас собственноручно вскрыть его. И предупредил: никому не доверять.

— Странно... — повторил майор. — Никому не доверять? В таком случае как же он тебе сразу доверился?

— А я ему привет передал от одного нашего общего знакомого.

— От кого привет-то? — В голосе майора все еще слышалось недоверие.

— Это я должен был передать только Бурому. Про вас мне ничего не говорили, — твердо заявил Савелий. — Правда Бурый решил, как только вы появитесь на зоне, познакомить нас!

И снова Колосников несколько мииут в упор смотрел на Савелия, потом тяжело вздохнул и сказал:

— Ладно, посмотрим... — Он все еще не верил Савелию, но решил отложить свои сомнения и прочесть прежде послание Бурого: может быть, там что-то будет о новичке? Но почему Бурый просил его никому не доверять? Неужели он что-то пронюхал о его сотрудниках? Интересно! Может быть, за этим парнем не присматривать нужно, а взять его под свое покровительство? Глядишь, он и заменит ему Бурого...

— Пошли со мной! — приказал майор Савелию.

— Куда? — спросил Савелий, хотя уже догадался, что тот его тащит в санчасть, где находятся вещи Бурого, а возможно, и сам труп.

Савелий уже решил окончательно и бесповоротно, что лжемайор Колосников, депутат-убийца и насильник, должен понести наказание, причем обязательно при свидетелях, которыми должны стать его собственные сотрудники. Именно поэтому и необходимо было выманить его из кабинета во что бы то ни стало. И Савелий воспользовался первой мыслью, что пришла в голову: о послании, якобы оставленном для Колосникова. Конечно же, он понимал, что вся эта история малоправдоподобна, но он вынужден был пойти на риск, рассчитывая на неординарность ситуации и далеко не блестящий ум собеседника.

И Колосников клюнул! Теперь остается только подловить удачный момент, который, как ни странно, не заставил себя долго ждать. В коридоре стоял заместитель начальника колонии по оперативной работе подполковник Сеновалов, рядом с ним еще трое офицеров. Подполковник, увидев Колосникова, с улыбкой воскликнул:

— А вот Александр Константинович нас сейчас и рассудит!

Волей-неволей майору пришлось подойти к нему.

— Здравствуйте, Владимир Викторович! — Он протянул руку подполковнику.

Савелий понял, что лучшего момента не придумаешь. На него никто не смотрел. Вынув из кармана "хитрую авторучку" он незаметно направил оружие на спину мавора и нажал на кнопку. Колосников со стоном и повалился на подполковника, судорожно обхватывая его за шею.

— Что за шутки, Александр Константинович? — недовольно бросил тот, думая, что Колосников дурачится.

Глаза Колосникова остекляяели, рот раскрылся. Все это было настолько страяне, что подполковник насторожился.

— Что с вами, Александр Константинович? Вам плохо? — взволнованно спрашивал он, но майор лишь хватал ртом воздух, словно рыбина, выброшенная на берег, и не мог произнести ни слова.

Подполковник осторожно опустил Колосникова на пол и начал массировать ему грудь. Стальная иголка вошла в сердце, и майор, коротко охнув, замер навсегда.

— Чего стоите? — рявкнул подполковник. — Врача быстрее!

Один из сотрудников бросился за доктором, а остальные подхватили грузное тело Колосникова и понесли в кабинет. Подполковник, вглянув на Савелия, грозно бросил:

— А ты чего здесь торчишь, осужденный? Быстро в отряд!

— Его майор вызывал для беседы, — пояснил работник режимной части.

— Вот и побеседовал! — буркнул Сеновалов, закрывая за собой дверь.

Все прошло даже лучше, чем предполагал Савелий. Колосников схватился за сердце, это видели все. Доктор вряд ли самостоятельно решится на вскрытие, а все симптомы показывают на сердечный приступ. Да и не станет доктор осматривать спину майора, чтобы обнаружить еле заметную красную точку, похожую на родинку...

Когда прибежавший врач осмотрел Колосникова, ему осталось только констатировать летальный исход и выслушать офицеров, наперебой рассказывавших о том, как все произошло.

— Скорее всего, инфаркт! — поморщился врач, повернулся к санитарам и приказал: — Отнесите тело в мой кабинет. Я скоро приду, только доложу начальнику колонии. Санитары с трудом положили грузное тело на носилки и понесли, чертыхаясь про себя от тяжести, но одновременно радуясь тому, что майор "отбросил копыта".

Узнав, что полковник Севостьянов с "московским гостем" находятся на квартире, доктор заколебался, идти или подождать, но потом всетаки решился. Он осторожно позвонил в дверь и стал терпеливо ожидать. Прошло минут пять, прежде чем он решился еще раз притронуться к кнопке. На этот раз дверь быстро открылась.

— Я же говорил, что кто-то звонит! — радушно улыбаясь, громко сказал Воронов.

— И кто же там? — пьяно спросил Севостьянов.

— Капитан Воробьев, товарищ полковник! — А, доктор! Проходи-ка! Тебя что. Колосников послал, чтобы уговорить меня сделать вскрытие трупа Бурого? Напрасная трата времени! — категорически заявил полковник заплетающимся языком.

— Нет, товарищ полковник! — В голосе Воронова слышалось такоя отчаяние, что Севостьянов нахмурился. — Что случилось?

— Майор Колосников... — промямлил доктор.

— Что Колосников? Капитан, вы можете доложить членораздельно?

— Майор Колосников скончался! — выпалил Воробьев.

— Скончался... — машинально повторил полковник, и в его голосе не было ни сожаления, ни сострадания. До него, видно, даже не дошел смысл сказанного, он растерянно переспросил: — Скончался? — Так точно!

— Как это произошло? — Хмель с Севостьянова как рукой сняло.

— Стоял, разговаривал с подполковником, неожиданно схватился за сердце и... — Доктор развел руками. — Инфаркт?

— Уверен, что так, но точнее смогу сказать после вскрытия!

— Нам только этого не хватало! — буркнул Севостьянов. — Ты же сам только что сказал — инфаркт. Или мне показалось? — Хотелось бы точно знать... — Скажи честно: тебе что, больше делать нечего?

— Ну почему? Через час у меня прием больных, потом обход лежачих, инвентаризация... — на полном серьезе начал перечислять доктор.

— Вот видишь! А ты — вскрытие... Выпей лучше с нами! — весело проговорил полковник, но спохватился и с деланной грустью добавил: — За упокой души раба божьего! — Он налил полный стакан водки и пододвинул к капитану. — Извини Андрей, совсем с толку сбила эта дурацкая смерть! Познакомься: наш доктор, капитан Воробьев.

— Подполковник Воронов.

— Воробьев, Воронов... — усмехнулся Севостьянов. — Есть еще один повод выпить!

Сообщение, которое иринес доктор, настолько улучшило его настроение, что ему действительно захотелось напиться. Он сам строил планы, чтобы избавиться от майора, но Бог решил ему помочь и прибрал душу Колосникова без насилия. Как ни странно, такое же настроение было и у Воронова. Для Савелия все складывается как нельзя лучше! Но, в отличие от Севостьянова, он не был уверен во вмешательстве Господа Бога, если только от его имени не выступал сам Савелий. Сейчас ему очень бы хотелось повидаться с Говорковым и если не поговорить, то хотя бы взглядом подбодрить его, дать понять, что он сейчас не один, а со своим братишкой.

— Значит, не будем делать вскрытие? — не унимался доктор.

— Послушайте, капитан, — обратился к нему Воронов. — Что-то мне не понятно: разве товарищ полковник не ясно выразился? — Он решил сыграть на самолюбии Севостьянова.

— Видишь, даже наш московский коллега все давно понял! — Севостьянов начал раздражаться. — А ты? Ты что-то понял?

— Я что... я ничего... — залепетал врач, понимая, что вот-вот может нарваться на неприятности. И чего он выпендривается, словно действительно может что-то понять при вскрытии? Воробьев вздохнул с облегчением. Этот майор ему брат, друг? Ну умер, ну внезапно... Значит, такова его судьба. И он спросил:

— А где хоронить будем? Кому сообщать?

— Писем писать не придется: она проживает здесь! — усмехнулся Севостьянов.

— Вы имеете в виду Катерину? — догадался капитан.

— А кого ж еще? Других близких родственников у него не было. Пойди сейчас к ней и скажи: деньги на похороны я выделю из нашего фонда, пусть не беспокоится и не экономит. Морга у нас нет, холодильника тоже, а погода стоит — сам видишь: день-два, и так провоняет, что... — Севостьянов брезгливо поморщился. — Так что завтра и похороним! А ты помоги... вдовушке, утешь ее! — Он подмигнул. — Она вроде в самом соку, не так ли?

— В общем... ничего себе мадам. — Воробьев наконец понял, что от него требуется; до него дошло, что Севостьянов явно не жаловал покойного.

— Тебе и карты в руки. Давай, прими еще на дорожку! — Полковник снова налил стакан едва ли не до краев. На этот раз выпили молча и капитан, которого мгновенно развезло, нетвердой походкой пошел к выходу.

Воронов не стал его провожать. Он размышлял о превратностях жизни: не прошло и часа, как он провожал майора Колосникова до дверей, а сейчас он мертв.

— Ты знаешь, о чем я подумал? — неожиданно проговорил Севостьянов. — Вчера отдал Богу душу его стукач, а сегодня и он сам отошел в мир иной...

Воронов насторожился. Это совпадение было настолько очевидно, что сразу же бросалось в глаза, могло насторожить любого. Видно, об этом подумал и полковник, но его неприязнь к ушедшему и алкоголь бзяли верх над всем остальным, и Воронову даже не пришлось переводить разговор на другую тему — это сделал сам Савостьянов.

— Ладно, умер Максим, ну и фуй с ним! — Прозвучал зуммер селектора, и полковник нажал иа кнопку. — Слушаю!

— Товарищ полковник, с вами хотят поговорить! У вас назначена встреча на семнадцать часов.

— А, черт! — ругнулся полковник. Он действительно забыл, что сам назначил встречу с Красавчиком-Стивом, но сейчас ему совсем не хотелось идти туда, и он быстро нашелся: — Передайте гостям, что в колонии случилось ЧП и встреча переносится. Я сам созвонюсь с ними. — А если спросят подробности? — Судя по голосу, дежурному офицеру было уже все известно.

— А вы что, знаете подробности? — начал заводиться полковник. — Нет, но...

— Вот именно! Умер от сердечного приступа. Все! Ясно? — Так точно!

— Идиоты! — буркнул Севостьянов, отключив связь. — Ничего сами не могут!

— А что за гости? — поинтересовался Воронов.

— Иностранцы из Сингапура. Интересуются нашими сувенирами, — коротко пояснил полковник. Он понимал, что Воронов может случайно услышать о гостях, а потому решил сказать полуправду.

— Значит, ожидаются валютные поступления? — Воронов потер ладони, налил водки себе и полковнику и предложил тост: — За дальнейшее процветание вашего учреждения!

Сингапур! Теперь Воронов был совершенно уверен, что эти гости здесь не случайно. Необходимо как можно быстрее выйти на Савелия. Интересно, кто приехал из Сингапура? У них с Савелием там много "приятелей"...

"Разменная монета"

Савелий лежал на кровати и решал, как поступить дальше. Не пошел же он на такие испытания только для того, чтобы наказать убийцу Шуры! С ним покончено и теперь нужно переходить к более сложной задаче — выяснить что-нибудь о производстве оружия, поближе познакомиться с Хозяином... Савелий настолько ушел в свои мысли, что не сразу услышал голос завхоза. — Ты что, спишь, что ли? Кричу, кричу... — Что-то случилось? — Савелий опустил ноги на пол.

— Тебя Бесик ждет на селекторе. — Момент! — Савеяий был очень рад этому звонку. Быстро обувшись, он пошел за Щербатым. — А где осталыше? — спросил завхоз. — Рыжий на хозработах, а остальные где-то в шахматы играют.

— А, знаю! У Кривого. — Щербатый открыл кабинет и кивнул на селектор. — Запомнил как. Ну, не буду мешать. — Он предупредительно вышел.

— Заждался совсем! Спал, что ли? — буркнул Бесик.

— Что-то случилось?

— А ты не знаешь? — ухмыльнулся Бесик.

— А, ты об этом! — Савелий даже зевнул.

— Ну, естествеяяо, это пройденный этап! — ехидно заметил Бесик. — А позвонить мне нельзя было? — В его голосе слышалась обида.

— А ты как думаешь? Конечно, нельзя! — ответил Савелий таким тоном, что до Бесика мгновенно дошло, что Савелий не мог ничего сообщить ему по селектору.

— Дай-ка завхоза!

— Завхоз! — крикнул Савелий, выглядывая за дверь.

— Да здесь я! — Щербатый стоял в нескольких шагах от кабинета и разговаривал с какимто мужиком.

— Бесик что-то сказать тебе хочет.

— Да, Бесик, слушаю!

— Приведи ко мне Бешеного.

— Хорошо!

На столе у Бесика стояла бутылка водки и банка с импортными консервированными огурцами. — Это тебе, Щербатый! — кивнул он на стол. — Ну зачем, Бесик? Я ж не за это... — И я не за это, а из уважения. — Бесик подмигнул. — Бери-бери. И выпей за наше здоровье!

— Ну, спасибо! — Щербатый сунул бутылку за пазуху. — Я пошел? — Он сразу понял, что Бесик хочет остаться с Бешеным наедине, но все же спросил, оставляя решение за хозяином. — Да, иди. Спасибо!

— Всегда готов! Кстати, новость слышал? — обернулся на полдороге Щербатый.

— Какую? Что Хомяк копыта откинул? Слышал!

— Нет, другую, — хитро прищурился завхоз. — Что Хозяин приказал скориком закопать его? Слышал!

— Нет, что какой-то подполковник из Москвы приехал... — Подполковник Воронов? Слышал! — Бесик улыбнулся.

— Кретин я все-таки! — чертыхнулся завхоз. — Нашел с кем тягаться...

— Не переживай, ты иногда тоже первым коечто узнаешь, — похлопал Бесик его по плечу. — Просто ко мне больше народу заходит.

— И то верно! "Сюда не зарастет народная тропа", — с ехидной улыбкой продекламировал Щербатый и пошел к выходу. — Послушай, Бесик... — начал Савелий. — Нет, сначала ты послушай! Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос... почему, как только тебе начинает кто-то угрожать, этот человек отправляется на тот свет?

— Это вопрос скорее к Богу, чем ко мне! — добродушно улыбнулся Савелий. — Я-то здесь при чем?

— При чем? — Бесик покачал головой. — Бурый откинулся сразу после раэтовора с тобой. Колосников тоже. Совпадение? А как же тогда объяснить твое спокойствие, когда я сказал, что тебе грозит опасность? Словно ты заранее все знал? А?

Савелий понял, что шуткой здесь не отделаешься, но к откровенничать не хотелось: слишком мало он знает Бесика. Ему в голову вдруг пришла странная мысль.

— Послушай, ты не обратил внимания, что у нас с тобой почти одинаковые прозвища: я — Бешеный, а ты — Бесик?

— И правда! — Бесик рассмеялся. — Очень интересно!

— А то! — Савелий пытливо посмотрел на него.

— Решил пораскинуть мозгами, насколько мне можно доверять? — На этот раз Бесик словно подслушал мысли Савелия. — Или то, что ты привез мне привет от Короля, ничего не значит? Или ты ко мне мало присмотрелся? Я ж могила! Меня хоть режь, хоть жги — бесполезно. Упертый я! — твердо заявил он.

— Упертый? — переспросил Савелий. Ему очень понравилось это слово.

— Чего улыбаешься? Не веришь, что ли? — Кажется, Бесик действительно был готов обидеться.

— Нет, я тебе верю! — прямо сказал Савелий. — Но захочешь ли ты участвовать в моем деле?

— Сроком пахнет? — спросил Бесик. — Пахнет! — кивнул Савелий. — Хотя... скорее не увеличением, а снижением. — Не понял! Как это — снижением? — В самом прямом смысле. — Во дела! Это что же, на ментов начать работать? Иначе как же можно скостить срок?

— Ты уже смог убедиться, как я работаю на ментов, — серьезно заметил Савелий. — Ты очень наблюдательный: и того и другого наказал я!

— Верю! И помял, что ты действительно мне доверяешь, хотя... Может, потому так говоришь, что и меня решил... до кучи! — Бесяк выразительно резанул себя ребром ладони по горлу. — Ты что, сбрендил? — Ты ответишь еще на один вопрос? — Отвечу! — с вызовом бросил Савелий. — Ты мент?

— Нет! — спокойно ответил Савелий. — Значит, из Органов? — А это уже второй вопрос! — Понял! — тут же сказал Бесик, но сразу добавил: — Нет, ничего не понял! Причем же тогда здесь Король? — А может, я представитель другой группировки?

— Ладно! Ты про одесского черного петуха слышал?

— Которого нужно купить и ему мозги засерать? Слышал! — улыбнулся Савелий. — Ладно, убедил! Это работа не для чьего-то кармана, и она очень опасна.

— Опасна? Так бы сразу и сказал! В таком случае я с тобой. И больше не задаю вопросов. Говори, что нужно? — Подробный план всей колонии. — Это не очень сложно. К утру будет! Еще? — Нужны надежные люди. — Сколько? — Десять-пятнадцать. — На что их ориентировать? — Пока — на побег. — Понял! Оружие?

— Молодец! — похвалил Савелий. — Кроме "Калашниковых", что здесь еще выпускается?

— Другие автоматы, с лазерными насадками, которые производятся в закрытом цехе. Однако попасть туда очень трудно, хотя... думаю, что возможно!

— И наконец, боеприпасы. Без них, как ты понимаешь...

— Все оружие обычно отправляется только в комплекте: к каждому стволу — сотня патронов. На ящик автоматов — ящик патронов. И хранится все это до самой отправки на нижнем складе. — То есть вне зоны?

— В женской зоне, но за еще одним забором. — Зона в зоне и еще раз в зоне? Так-так! — заинтересовался Савелий. — А у каждого забора имеется калитка!

— Вот именно! — воскликнул Бесик и вдруг проникновенно пропел: — "Отвори потиконьку калитку".

— Днем — как в зоне: видики-шмидики, а ночью — обход каждый час. Мне кажется, что самое лучшее — сделать все днем. Рабочее время, кто подумает, что человек, несущий коробку с мусором, на самом деле несет патроны?

— Ты знаешь, это настолько нахально, что действительно может проскочить! — задумчиво произнес Савелий. — Что еще?

— Ты сможешь увидеться с этим столичным подполковником? — Для чего? — Потом опишешь его мне. — Если он появится в зоне, я узнаю об этом через пять минут... Ты с ним встречался раньше? Он может расколоть тебя? — попытался догадаться Бесик. — Что-то вроде этого...

— В таком случае тебе лучше самому на него взглянуть!

— Это было бы просто идеально. — Подумаем! — Бесик нажал кнопку селектора. — Слушай, сержант. Хозяин не пришел в зону?

— Нет, обхаживает приехавшего подполковника! Но я слышал, что скоро придет: гости его хотят.

— Иностранцы, что ли? Они все еще здесь? — Здесь. И еще долго будут. Говори, что нужно? — Сержант понизил голос, словно опасался, что их кто-то может подслушать.

— Когда Хозяин появится с этам подполковником, сразу скажешь мне.

— И только-то? Моментом! А сигарет когда подкинешь?

— Сейчас пришлю, — ухмыльнулся Бесик и громко позвал: — Шнырь!

— Да, Бесик! — В дверь заглянул мужик лет шестидесяти.

— Слетай в дежурку, отнеси сержанту. — Бесик вытащил из стола две пачки "Мальборо" и протянул мужику. — Так, с этим все ясно... Слушай, а здорово, что ты здесь появился! — восторженно сказал Бесик Савелию. — Скучища была... жуть! Только и развлечений, что мертвяки. — Это в каком смысле? — спросил Савелий. — А сорвется кто-то, вякнет невпопад про начальство или еще что — глядишь, на следующий день покойник. — И все молчат?

— А что тут скажешь? Как-то приезжала комиссия, прошла жалоба наверх... — Ну и?

— Трудно сказать, сколько отвалил им Хозяин, но они даже в зону не спускались. Погостевали, водочки попили пару дней и... гуляй Вася!

— Скажи мне, Бесик, только честно, неужели такой парень, как ты, не знал, что это никакие не менты? — Савелий взглянул на него и замолчал, ожидая ответа.

— В наше время развелось столько всякой дряни, что начинаешь путаться, где власть и закон, а где обыкновенный беспредел, — неопределенно ответил Бесик, но тут же взволнованно добавил: — Прав ты! Тысячу раз прав! Нужно быть полным кретином, чтобы не понять, что эта шваль и близко с ментами не сидела! Хорошо, что мне удалось так устроиться, а другим? Ты еще много чего не знаешь из того, что здесь творится! Савелий с удивлением услышал в его голосе какую-то боль, но решил пока не спрашивать об этом.

— Бесик, ты знаешь что-нибудь об этих иностранных гостях?

— Завалились как-то среди ночи ко мне в парилку и потрахались от всей души. Для одного даже "петушка" пришлось приводить: нашего Василису. Но был среди них и красавец, настоящий Ален Делон. Его и окликали все враля Красавчиком... А так... — Бесик пожал плечами. — ...Шут их знает. Покупатели, наверное.

— Оружия? — машинально спросил Савелий, а сам лихорадочно обдумывал услышанное. Это Красавчик-Стяв и Ронни, больше некому! Выходит, снова ты, господни Рассказов, встаешь на моем пути? Все тебе неймется! Как бы хотелось прямо сейчас разобраться с твоими "шестерками"! Но нет, сейчас нельзя: дети. Нужно выяснить все о детях..."

— Чего ж еще? — услышал Савелий и сначала не понял, что говорит Бесик. — О чем это ты?

— Как о чем? Об оружии! — Бесик недоуменно пожал плечами.

— Извини, дружбан, задумался... За последние два-три дня ты ничего не заметил?

— А что ты имеешь в виду? Савелию во что бы то ни стало нужно было выяснить что-нибудь о детях. Бесик их, судя по всему, не видел, иначе рассказал бы. Но тут Савелию в голову пришла мысль: дети же должны питаться!

— Послушай, Бесик, — задумчиво начал он, — в поселке есть детская кухня? — Откуда? Весь поселок живет от нашей зоны. Электричество, вода, отопление — все наше. Питание для всех готовится на нашей кухне. Знаешь, какие классные повара у нас? Один в "Метрополе" был замом шеф-повара! А для чего ты меня спросил про детское питание? — Бесик понял, что вряд ли Бешеный задал вопрос из простого любопытства. — Или детей хочешь завести?

— А ты можешь узнать, не изменилось меню на кухне? — спросил Савелий, не реагируя на шутку Бесика. — Это важно?

— Вполне возможно, что даже очень. — Тогда... — Бесик потянулся к селектору. — Нет! — Савелий решительно перехватил его руку. — Это нужно узнать осторожно, по возможности незаметно.

— Понял! — кивнул Бесик, потирая руку. — Ну и хватка у тебя! Пальцы что клещи! — Извини. — Чего там! Я пошел! — Куда?

— На кухню. Ты сиди здесь, никому не открывай и не отзывайся по селектору.

— А если твой сержант позвонит? — напомнил Савелий.

— Черт! Чуть не забыл про него! — Он снова вызвал сержанта. — Сержант, это Бесик. Слушай, я сейчас до кухни доскочу, если что — туда звони. — Проголодался? — Свежачка захотелось. — Ну-ну! Бывай! — бросил сержант и сразу же отключился.

— У него что, курева нет? — удивился Савелий.

— Есть, но я ж ему не какие-нибудь, а американские посылаю... Ладно, я пошел! — Бесик хотел уже выйти, но подошел к стенному шкафу и вытащил какую-то коробку. — Взятка шеф-повару — Он подмигнул Савелию и вышел.

— Привет, мужики! — весело воскликнул он, заявляясь на кухню со служебного входа.

— О, Бесик! — воскликнул Вадим, бывший повар из "Националя". Ему нравился Бесик, и не только потому, что тот занимал одну из самых выгодных должностей в зоне. Бесик был независим в суждениях, добр и внимателен, к примеру, он никогда не приходил в гости без подарка. Вот и сейчас Бесик с таинственным видом протянул Вадиму коробку, а тот должен был отгадать, что в ней. Это было у них своеобразной игрой.

Вадим прекрасно знал, что Бесику известна его слабость к шоколаду, поэтому решил, что догадается легко.

— Шоколадное ассорти? — сделал первую попытку Вадим. — Не-а! — усмехнулся Бесик. — "Птичье молоко"?

— Трю-фе-ля! — отчеканил Бесик с победным видом.

— Ну, уважил, дорогой! С полгода их не пробовал.

Вадим был арестован и судим за хищения в особо крупных размерах и получил восьмилетний срок, но, как он сам говорил, ему еще повезло — могли и "десяточку впаять". Он сидел уже три года, два из которых — в "Райском уголке". Его перевел сюда сам Севостьянов, увидев случайно на мордовской зоне, куда поехал для ознакомления с работой колонии. Полковник был частым гостем "Националя" и однажды отметил отличную кухню, лично вручив именные часы Вадиму, который обслуживал высоких гостей на приеме. — Присаживайся, дорогой! — радушно пригласил Вадим Бесика. — Что тебе сделать? Только скажи!

— Спасибо, Вадим, я просто так зашел. Разве попить что-нибудь, в горле пересохло.

— И немудрено! Видно, продолжаешь пить всякую гадость, вроде пепси. Это же химия! Горло пересохло — еще ничего, а когда желудок прихватит, тогда другое запоешь. Вот, дорогой, попробуй! — Он вытащил из холодильника огромную бутыль литров на тридцать с жидкостью малинового цвета, налил в деревянную кружку с резной ручкой и протянул Бесику.

Уже после первого глотка в нос ударили пузырьки с запахом свежей клубники, а язык обожгло крепким и очень приятным напитком. — Что это? — удивленно воскликнул Бесик. — Не нравится? — нахмурился Вадим. — Еще как нравится! Но что это? — Обыкновенный клубничный квас. — Ну, Вадим, твой квас — просто класс! На воле ты сделал бы такие бабки! — Словно подтверждая свои слова, Бесик торопливо допил квас, громко крякнул от удовольствия и протянул кружку за добавкой.

— Спасибо, Вадим. Ну, как житуха? Много ли заказов приходится выполнять?

— Пришлось вспоминать свое обучение в кулинарном техникуме.

— А что случилось? Неужели заказали что-то такое, чего ты давно не готовил?

— Хуже! Никогда не поверишь... Детское питание! Представляешь?

Бесик подумал, что Бешеный оказался прав и наверняка что-то недосказал ему.

— И кто это заказал? — как бы мимоходом спросил Бесик. — К нему кто-то из родных приехал? — Ага, из родных! — усмехнулся Вадим. — Целый детский сад! На шесть детей готовлю. Ужас! Да мне лучше всю зону неделю кормить, чем готовить на шесть детишек! Третий день уже мучаюсь!

— Странно... — поморщился Бесик. — Откуда здесь взялись дети? Вряд ли это дети осужденных...

— Мне и самому удивительно! А когда я задал вопрос Хозяину, он на меня наорал: "Не твое собачье дело!" Никогда он так со мной не разговаривал. Здесь что-то нечисто.

— Ладно, Бог с ними, с этими "хозяйскими детишками". Когда париться-то придешь? — Бесик, едва не наизусть знавший "Семнадцать мгновений весны", всегда использовал подсказку Штирлица о том, что важно не только войти в разговор, но и выйти из него, а последние слова, которые обычно и запоминаются, должны быть нейтральными и почти ничего не значащими. Теперь, если Вадима спросят, зачем к нему заходил Бесик, он скажет, что тот приглашал его в парилку...

— А ты оказался прав! — воскликнул Бесик, едва переступив порог своего кабинета.

— В чем? — насторожился Савелий, увидев сияющую физиономию Бссика. — Насчет детей! — Ты что-то выяснил?

— Кухня действительно готовит питание на шесть детишек уже третий день. По личному распоряжению полковника Севостьянова!

— Да ты что? — воскликнул Савелий и тревожно нахмурился: он втайне надеялся, что детей здесь не окажется. Но теперь и этот груз придется взвалить на свои плечи. Выходит, что полковник Севостьянов вплотную связан с господином Рассказовым...

— Да, задача усложняется... — Савелий не заметил, как заговорил вслух. Он посмотрел в глаза Бесику и решительно произнес: — Нужно во что бы то ни стало узнать, где содержатся дети! Мне кажется, что их похитили.

— А не может ли оказаться, что наши иностранные гости имеют какое-то отношение к этим детям?

— Именно так. Кстати, когда эти иностранцы здесь появились? — тут же спросил Савелий.

— Как раз три дня назад, как и дети... Оба подумали об одном и том же: это не может быть простым совпадением! Несчастных детей привезли именно иностранные гости. Значит, предположения Савелия оказались верными! Выходит, Рассказов занялся еще и похищением детей!

Однако Савелия занимало еще одно совпадение, связанное с фамилией столичного подполковника. Не может, чтобы именно в ту колонию, где он сам находится, приехал совершенно посторонний человек с фамилией Воронов, и не откуда-нибудь, а из Москвы! Неужели генерал Богомолов все-таки послал Андрюшу для связи? Это было бы как нельзя кстати. Кто мог предположить, что в зоне Савелий вновь столкнется со своими давними заграничными "приятелями"?

О судьбе несчастных детишек размышлял и Рассказов. Его человек из ФБР объяснил, почему не смог явиться на запланированную встречу: именно в то время их отдел был собран на совещание, где им сообщили подробности о похищении детей, среди которых оказался и ребенок высокопоставленого чиновника из Малайзии. Рассказов понял, что он попал в очень скверную историю: одно дело безродные сироты, другое — похищенные. Что совсем плохо — ребенок важного государственного чиновника, пусть и чужой страны.

Из всего этого необходимо было как-то выбираться и как можно быстрее. К расследованию похищения подключился Интерпол, а Рассказову совсем не хотелось попасть в его картотеку. Однако, он не был бы Рассказовым, если бы не попытался отыскать выход, при котором удастся не только выйти сухим из воды, но и получить какую-нибудь выгоду. Но, взвешивая всевозможные комбинации, он все больше склонялся к мысли, что с этих детей навара он никак не поимеет. А раз так, то нужно заработать хотя бы нужный имидж. Наверняка полиции стало кое-что известно, скорее всего от Барта, который внезапно исчез, но они не могут впрямую обвинить самого Рассказова, во всяком случае, пока. В этом случае нужен козел отпущения. Искать кого-то новенького, чтобы подставить его, нет времени: кольцо вокруг Рассказова сужается.

И вдруг Рассказов вспомнил, что говорил Красавчик-Стив: "Мой Ронни пойдет за меня на смерть, если понадобится. Он верен мне, он меня любит, и к тому же он мой родной племянник". Эти слова Стив произнес в тот день, когда отправлялся в Москву, за Бешеным Рэксом. Да, именно так называл Савелия в своих мыслях Рассказов — Бешеный Рэкс!

— Что ж, дорогой Стив, придется тебе в очередной раз доказать мне свою преданность и пожертвовать своим родственником, — проговорил вслух Рассказов, потянулся к телефону и набрал номер. — Слушай, Док, дай срочную шифровку нашему приятелю из "райского уголка". — Пишу!

— "Красавчику. Срочно прибыть ко мне. Твой племянник остается ответственным за малышей. Первый". Записал?

— Уже отправил. Шеф! — ответил Док. — И они уже получили шифровку.

— Ты не перестаешь меня удивлять! Опять что-то придумал? — улыбнулся Рассказов.

— Небольшая приставка к компьютеру: сама шифрует, отправляет, сообщает, что адресат принял текст, а также создает помехи, чтобы послание не перехватили.

— Гениально! Првдется повысить тебе гонорар!

— Спасибо, Шеф, мне вполне достаточно того, что вы мне платите. Я вам еще нужен? — Ты ничего не забыл?

— Если вы об ответе, то его пока нет, — заметил Док. — Будем ждать? — Нет. Запроси: "В чем дело? Первый". — Готово! — Ну?

— Минуту!.. Ага, вот: "Первому. Извините за задержку с ответом. Готовим самолет. Полковник". — Это означало, что шифровку отправлял Севостьянов.

— Пусть вылетает немедленно, — раздраженно бросил Рассказов.

— Слушаюсь! — Док почувствовал, что босс начал сердиться. — Читаю ответ: "Красавчик вылетает через час".

— Вот это другой разговор! А то мне показалось, что у них что-то с головой не в порядке, видно, с похмелья! — Рассказов положил трубку.

Рассказов был недалек от истины: и Красавчик-Стив, и Севостьянов были пьяны в стельку. Приказ Рассказова застиг их врасплох. Они не могли понять, что случилось, поэтому не сразу сообразили, что отвечать. Получив подтверждение без всяких пояснений, Севостьянов тут же связался с Красавчиком-Стивом и передал ему приказ Рассказова. Но впопыхах он допустил две грубейших ошибки: во-первых, говорил из квартиры Воронова, хотя и из другой комнаты, но Андрею все было прекрасно слышно; во-вторых, произнес громко такие слова, как "Первый" и "Красавчик". Воронов сразу догадался, кто скрывается за этими псевдонимами.

Значит, Рассказов срочно вызывает к себе своего подручного! Для чего? И что это за самолет, о котором Севостьянов говорил Красавчику-Стиву? Тут Севостьянов вызвал кого-то по селектору и заговорил по-английски.

Воронов про себя помянул добрым словом Богомолова, который едва не силком с первых дней работы заставил его заняться английским языком. Теперь он смог понять, что кто-то должен был срочно подготовить самолет к вылету.

Надо сказать, что в колонии всегда держали наготове двухместный самолет, который содержался в специальном ангаре. Севостьянов мечтал, поднакопив достаточно средств, улететь на нем в дальнее зарубежье. Опытный летчик числился у него в должности "замполита" и с умным видом присутствовал на всех летучках и собраниях. Правда, за все время пребывания в колонии не произнес ни слова, потому что абсолютно не знал русского языка.

Выходит, подумал Воронов, здесь есть собственный аэродром или взлетно-посадочная полоса... Его мысли были прерваны очередным гудком селектора. Севостьянов, чертыхнувшись, нажал кнопку. — Да, полковник Севостьянов! — раздраженно бросил он.

— Товарищ полковник, пилота никак не могу найти! — доложил мужской голос.

— Тьфу, черт! — снова выругался Севостьянов. — Совсем из головы вылетело: он же предупреждал меня, что будет у этой... ну... — Он щелкнул пальцами, словно это могло помочь вспомнить имя той, у которой "отдыхал" американский летчик Стрейндж. — Вы о Галке, товарищ полковник? — Точно! — обрадованно воскликнул Севостьянов. — Галка! Он у нес. Дуй туда, сажай его в машину и мухой в ангар! — Слушаюсь, Виктор Николаевич! Теперь догадки Воронова превратились в нечто осязаемое. Но что это ему дает? Не бросаться же на срыв полета, тем более не зная причины вызова! В таких случаях, как часто говорил учитель Савелия генерал Говоров, лучше всего занять выжидательную позицию... Вернулся полковник Севостьянов.

— Что за переполох, Виктор Николаевич? — усмехнулся Боровов.

— Да... — Савостьянов макнул рукой. — Одного сотрудника вызывает начальство... для отчета! — добавил ои, понимая, что ответ получмяся не очень вразумительным.

— Понятно! — Воронеж сделал вид, что проглотил предложенное "блюдо".

— Пьем дальше? — улыбнулся полковник, с удовольствием меняя тему разговора.

— А как же! — хмыкнул Воронов. Он предусмотрительно принял специальные таблетки для нейтрализации алкоголя.

Создавалось впечатление, что Ссвостьянов вообще не пьянеет: они уже допивали вторую бутылку водки, а тому хоть бы что! Что значит старая партийная закалка! Воронов уже начал беспокоиться: таблетки выдерживали лишь определенную дозу спиртного. Но вскоре у полковника начал заплетаться язык.

Вновь вызвали Севостьянова. На этот раз полковник даже не стал выходить в другую комнату. — Что стряслось, Вадим? — пьяно спросил он. — Хозяин, у одного ребенка живот болит... — Врача вызывали? — Вызывали... — Ну и что?

— А то вы не знаете нашего костолома! У него на всех одна сердечная недостаточность, а уж с детьми...— Вадим тяжело вздохнул. — Предложения?

— Я не детский повар! Нужен нормальный детский врач или специалист по детскому питанию.

— Да, огорошил ты меня! — зло бросил полковник, потом повернулся к Воронову. — Видишь, какие вопросы приходится решать... — Он тут же осекся, сообразив, что сказал лишнее, и попытался пояснить: — Организовали мы группу из детей своих сотрудников, но... — Он махнул рукой.

Воронов сразу понял, о каких детишках идет речь, но не подал виду и поддакнул Севостьянову: — Да, забот, как говорится, полный рот! — Ладно, что-нибудь придумаем... — начал полковник, но Воронов перебил его:

— Виктор Николаевич, я могу осмотреть больного ребенка. Дело в том, что я учился в медицинском...

Севостьянов как-то странно посмотрел на Воронова и вроде бы обрадовался, но тут же помрачнел и решительно проговорил: — Нет, подполковник, в нашем состоянии это не очень разумно. Завтра, если не удастся вызвать детского врача, ты посмотришь малютку... Вот что, Вадим, — продолжил он в селектор. — Если совсем плохо станет, то пускай Воробьев положит его в стационар, а завтра, надеюсь, прибудет детский врач. — Он вновь повернулся к Воронову: — Оказывается, ты просто находка! И подполковник, и врач... — Какой врач? Три курса Пироговки... — Я и говорю! — Он подозрительно посмотрел на Воронова, потом пьяно засмеялся. — Ладно, разберемся!

Красавчик-Стив спешил к самолету. Интересно, зачем его вызывает Рассказов? Он чувствовал, что это связано с его поездкой сюда. Оружие? Вряд ли. Об этом было бы сказано в шифровке. Кто-то из его окружения? Непохоже. В этом случае, он вызвал бы и того, кем интересуется. Дети? Точно, скорее всего, срочный вызов связан с детьми! Но каким образом?

Маленький самолет успешно миновал бы границу, как проделывал это не единожды, если бы буквально накануне в спецчастях не появился полковник Сокольский, направленный сюда Богомоловым. Тот сразу засек самолет и сообщил Константину Ивановичу. После недолгих размышлений генерал принял решение пропустить самолет, но попытаться вести его до самого конца. Через два часа Богомолов получил сообщение, что самолет потерян. Чертыхнувшись про себя и пожалев, что не дал команду задержать его, Богомолов приказал усилить наблюдение, а сам связался с Майклом и рассказал ему о самолете.

Через некоторое время Красазчик-Стив, приземлившись без помех, добрался до Рассказова. Как только он увидел взгляд Хозяина, он сразу понял, что его ожидают неприятности.

— Привет, Красавчик! — с деланной бодростью сказал Рассказов и даже встал ему навстречу.

— Здравствуйте, Хозяин! Что-то случилось? — Не буду темнить, мой мальчик. Случилось! Ты знаешь, кто находится среди наших детишек? — Откуда?

— Среди этих злополучных детей находится настоящая бомба замедленного действия!

— Как бомба? — растерянно спросил Красавчик-Стив.

— В переносном смысле, — успокоил его Рассказов. — Один мальчик — сын важного чиновника из Малайзии. К поискам уже подключились Интерпол, ФБР и даже ЦРУ, можно допустить, что и российские Органы тоже оповещены.

— Выходит, с детьми нужно кончать? — осторожно спросил Красавчик-Стив, надеясь, что Рассказов не поручит это дело ему.

— Ты с ума сошел! — воскликнул Рассказов. — Мы с тобой не монстры, чтобы детишек убивать!

Красавчик-Стив облегченно вздохнул. — Тогда что? — спросил он. — Я кое-что придумал... — Рассказов в упор взглянул в глаза своего любимца.

Стив почувствовал, что сейчас ему придется услышать нечто неприятное. Придется кого-то подставить!

— Вы хотите подставить меня? — тихо спросил Красавчик-Стив.

— Как ты мог подумать такое? — Рассказов возмущенно вскочил с кресла. — Я никогда не жертвую своими близкими!

— Спасибо, Хозяин! — Стив облегченно вздохнул. — Можете мне поверить, я за вас жизни не пожалею!

— Именно поэтому ты для меня самый близкий человек! — проникновенно сказал Рассказов. Он сделал паузу и решил, что пора перейти к главному. — Есть один парень, которого мне тоже не хотелось бы подставлять, но он самая подходящая кадидатура.

Красавчика-Стива осенило: Ронни! Но он не решился высказать это вслух, боясь оказаться правым.

— И кто же этот человек? — напряженно спросил он. — Твой племянник!

— Но он же... — Красавчик-Стив выразительно повертел пальцем у виска.

— Именно поэтому Ронни и является идеальной кандидатурой. Не волнуйся, я подключу все свои каналы, и мы вытащим его из России! — твердо заверил Рассказов.

— Из России? — удивился Стив. Теперь он понял, что Ронни обречен. Если на Западе можно использовать положения законов, то в России это практически исключено.

— Да-да, из России! У меня там еще достаточно связей, чтобы гарантировать его возвращение.

— И в чем состоит план?

— Ты летишь обратно, объясняешь Ронни его задачу, после чего Ронни берет детей и ведет их по заранее намеченному маршруту, а кто-то умный сообщит властям об этом.

— И кто же будет этим умным? — спросил Красавчик-Стив, прекрасно зная ответ.

— Этим умным, как ты уже, вероятно, догадался, будешь именно ты! Во-первых, реабилитируешь себя перед российскими Органами за происшествие в клубе "Виктория", во-вторых, станешь героем Малайзии. Сановный папаша тебя не забудет.

— Лично вам это принесет пользу? — спросил Стив, вместо того чтобы задать совсем другой вопрос: почему такое внимание к какому-то мальчику из Богом забытой страны?

— Принесет и очень ощутимую! — заверил Рассказов. — Ну как, берешься?

— А разве у меня есть выбор? — вздохнул Красавчик-Стив.

— В любой ситуации есть выбор! — сухо заметил Рассказов. Ему явно не понравился ответ любимчика. Стив, словно почувствовав это, тут же поправился:

— Конечно берусь! Хотя ситуация не из приятных...

— Ты о Ронни? Скажи, я когда-нибудь не выполнял своих обещаний?

— Нет... — вздохнул Красавчик-Стив. — Я вам верю. Просто Ронни — единственный близкий и преданный мне человек.

— Именно потому, что он преданный, ему можно поручить это ответственное дело! Неужели ты не понял, что эти дети — наша "разменная монета"? И если Ронни в точности выполнит наши инструкции, то уже через неделю-другую будет с тобой.

— А не насторожит ли российские Органы то, что я сдаю Ронни? Они же наверняка помнят, что он был со мной во время той злополучной операции.

— Как раз на это я и рассчитываю. Именно это и заставит их поверить! — воодушевленно воскликнул Рассказов.

— Что ж, вам виднее... — кивнул КрасавчикСтив.

Один ум хорошо, а два генерала лучше

Как Бесик и обещал, к вечеру он уже успел переговорить с осужденными, которым можно было доверять. Под предлогом инвентаризации постельного белья Бесик собрал у себя пятнадцать заключенных. Когда все пришли, он выставил "на атасе" своего человека и вывел к собравшимся Бешеного. Савелий внимательно осмотрел всех и отметил, что они, словно по заказу, были внушительного телосложения. Никто из них не прятал глаз, не нервничал и не вызывал подозрений. Савелий решил говорить откровенно.

— Привет, мужики! Моя кликуха — Бешеный! Может, кто слышал обо мне? Скажу сразу: я не мент, но и не уголовник, а просто человек, которого не устраивает то, что творится в этой зоне. Я не буду финтить: дело, которое я вам предлагаю, — весьма опасное, и прежде чем перейти к нему, хочу предложить следующее: если кто-то из вас сомневается или не хочет подвергать свою жизнь опасности, пусть лучше уйдет сейчас и тут же забудет о моих словах. Но если вы решите остаться, то придется пойти до конца! За каждого из вас поручился Бесик, а из этого следует... Да вы и сами не хуже меня знаете, что из этого следует. Так что решайте!

Несколько секунд длилось молчание. Наконец встал парень лет тридцати и спокойно сказал: — Вот что, Бешеный! Я действительно о тебе слышал, ты мужик серьезный. Я скажу за всех. Нас здесь пятнадцать, общего сроку около двухсот лет, но насильников и убийц среди нас нет! Ты можешь спросить: почему же тогда такие большие срока? Почти все мы сели по "экономическим" статьям за то, что сейчас называется бизнесом, а тогда считалось преступлением. Но есть среди нас и инженер, по халатности которого погибли люди... Это я говорю тебе, Бешеный, чтобы не было недомолвок. Скажу прямо, мы готовы участвовать в любом, даже смертельно опасном деле, но при одном условии: оно должно быть справедливым! Ты вправе узнать, что в нашем понимании справедливость, потому что ее понимают сейчас по-размому. Справедливость для нас — прекратить беспредел на этой зоне и добиться пересмотра дел. Мы и до тебя хотели рвать отсюда, тщательно готовились, но потом поняли, что сорваться немудрено, а что дальше? Нет, мы должны официально вновь пройти суд: если снова осудят, будем сидеть! Я прав, мужики? — обратился он к присутствующим. — Да!

— Без сомнения! — Отлично сказал, Федор! Возгласы раздались со всех сторон, потом все мгновенно стихли, и пятнадцать пар глаз вопросительно уставились на Савелия. Он был несколько обескуражен, однако вскоре справился с замешательством и сказал:

— Что ж, мне понравился такой прямой разговор! Мне кажется, что вам можно верить. Но я хочу спросить: вас устраивает то, что происходит в зоне?

— Нет! — ответил за всех Федор. — Я так и знал! — улыбнулся Савелий. — Перейдем к делу. Некоторые из вас находятся здесь со дня открытия зоны, а, возможно, есть и такие, кто принимал участие в ее обустройстве. Есть?

— Скажи, Бешеный, куда ты клонишь? — спросил Федор. — Если нужны связи с ментами — одно, если речь идет о технических вопросах — другое.

— Меня интересуют технические вопросы, — ответил Савелий.

— Инженер, встань, покажись народу? — сказал Федор.

— Я занимался всеми коммуникациями в зоне и установкой системы видеонаблюдения, — заговорил мужчина, на которого Савелий давно обратил внимание. Что-то выделяло его среди остальных — не только возраст (ему было далеко за сорок), но и какое-то внутреннее спокойствие, уверенность, интеллигентность. Савелию его лицо показалось знакомым.

— Сколько времени тебе понадобится, чтобы вывести систему наблюдения из строя? — спросил он.

— Ненадолго — час-полтора, на длительный срок — минут двадцать, а если навсегда — минута-две! — усмехнулся Инженер. — Почему так? — удивился Савелий. — Как я понял, кратковременный вывод техники из строя нужно осуществить так, чтобы менты ничего не заподозрили, — рассудительно ответил Инженер, и Савелий согласно кивнул. — Для этого нужна основательная подготовка, как и во втором случае, а в третьем без проблем: закоротил систему в определенном месте, и им придется менять всю аппаратуру.

— Отлично! Сколько тебе нужно людей? — Одного хватит! — Инженер взглянул на сидящего рядом паренька лет двадцати. — Возьму Сергея, если нет возражений.

— Хорошо. Остается пятнадцать человек. Мы разобьемся на три пятерки. Первую возглавит Федор, вторую — Бесик, третью — я. Поясняю задачи: пятерка Федора — оружие и боеприпасы, Бесика — дети, моя — боевая группа. — Какие дети? — нахмурился вдруг Инженер. — По нашим сведениям, на территории поселка находится несколько иностранных детей, похищенных для продажи!

— Вот суки! — зло бросил кто-то, а Инженер вдруг спросил:

— Бешеный, у меня дома остались трое. Я могу присоединиться к твоей пятерке? Я прошел Афган, не сомневайся!

— А я и не сомневаюсь: давно вспомнил тебя! Но почему именно в мою пятерку, а не к Бесику? — спросил Савелий. Он действительно вспомнил: во время боевой операции на "вертушке", где летел Савелий, Инженер был механиком и классным стрелком. Когда Савелию пришлось прыгать, именно он прикрывал его, срезая меткими очередями душманов.

— А чтобы уничтожать этих блядей! — зло бросил инженер, потом усмехнулся. — Я тебя тоже сразу узнал!

— Ладно, перейдем к разработке плана, — не стал отвлекаться Савелий. — На всю подготовку — два дня. Мы должны освободить детей во что бы то ни стало!

— Неплохо для начала узнать, где их содержат, — с усмешкой заметил Федор. — Уже! — сказал вдруг Бесик. — Как? — встрепенулся Савелий. — Узнал и молчишь? — Не успел сказать. Заходил к бабам и случайно наткнулся на ту, что убирается у детишек, еду им носит...

— Да где же? — нетерпеливо спросил Савелий. — В женском корпусе. — Вот здорово! — воскликнул Савелий. — Ничего здорового! — охладил его радость Бесик. — Дети под усиленной круглосуточной охраной! Даже бабы удивляются: двое ментов снаружи и трое внутри. Нет, без шума здесь вряд ли что удастся. — А если подумать?

— Может, женщин подключить? — предложил Федор. — Охрана — мужики, а мужик он и есть мужик! — философски заметил он.

— Откровенно говоря, не хотелось бы женщин подключать к нашим проблемам, — вздохнул Савелий. — Но подумаем! Бесик, ты обрисуй детали Федору, а я потолкую с Инженером. Операцию с оружием проводим завтра, в тринадцать нольноль.

— Но в тринадцать — обед! — заметил кряжистый парень. Его скулу пересекал грубый шрам, создающий впечатление, что парень гримасничает.

— Именно поэтому, — улыбнулся Савелий. — А мы потом пообедаем!

— Да я не к тому! — обидчиво начал парень со шрамом. — Надо будет, я неделю могу не есть...

— Обойдемся без таких жертв, — сказал Савелий. — И вообще, хочу всех предупредить: никакого геройства и ненужной инициативы. И еще одна просьба: постарайтесь не давать ментам повода закрыть вас в трюм! Но если уж случится, то хоть язык в задницу, но... — Он оборвал себя, почувствовав, что его слова звучат чуть угрожающе, и добавил: — Помните о детишках!

— Да ты не переживай! — Федор поднялся со стула. — Это ты можешь реверансы крутить, потому как новенький среди нас, а я скажу так: если что, я, Федор Крутых, сам сверну любому шею. Вы меня знаете!

"И фамилия у него под стать!" — подумал Савелий. Он вдруг почувствовал себя гораздо увереннее. В этот момент прожужжал селектор.

— Банно-прачечный слушает! — тут же ответил Бесик, приставив к губам палец.

— Полковник вместе с московским гостем идет в зону!

— Спасибо, сержант, с меня причитается. — Бесик задумчиво взглянул на Савелия, потом вдруг воскликнул: — Отлично! Вот что, мужики, вы тут обкашляйте все без нас, а мы скоро придем! Если шнырь подаст знак, принимайтесь считать белье. — Он откинул в сторону занавеску и обнажил полки, заваленные постельным бельем. — А ты, Бешеный, хватай этот узел — на свиданку пойдем!

Савелий безропотно подхватил на плечо огромный узел и пошел вслед за Босиком. Он прекрасно понял его уловку: Севостьянов с Вороновым пойдут через вахту, а все комнаты свиданий находятся там же, и, значит, им придется столкнуться с ними. Савелий волновался: а вдруг это все же не Андрей?

Метров за сто до вахты, им навстречу вынырнул подполковник, которого Савелий уже видел, когда убивал насильника и убийцу, народного депутата и лжемайора Колосникова. — Черт бы его побрал! — тихо ругнулся Бесик. — А кто это? — шепотом спросил Савелий. — Старший "кум"! Все время ко мне цепляется, гнида!

— Куда это ты тащишься? — действительно буркнул подполковник. — Хозяин приказал! — нашелся Бесик. — Что приказал? — Белье на свиданке поменять. — А ты такой борзый стал, что тебе уже и носильщиков подавай? — ехидно бросил подполковник, явно пытаясь к чему-нибудь придраться.

— Что вы, гражданин начальник, это ему приказали, а он на зоне новенький, вот я и показываю, где находятся комнаты для свиданий.

— Вот как? — Подполковник посмотрел на Бесика, потом на Савелия. — Дальше сам найдешь: вон вахта!

— Слушаюсь, гражданин начальник! — бодро сказал Савелий и медленно пошел в сторону вахты, пытаясь прислушаться к тому, что говорит подполковник.

— Ты что, под свое крыло взял новичка: чтото зачастил он к тебе?

Видно кто-то уже успел настучать подполковнику, что новенький часто посещает своевольного Бесика. Несколько месяцев назад у них состоялась "беседа", в которой подполковник пытался дать понять Бесику, кто руководит зоной, а тот, не будь дураком, сделал так, что эти слова стали известны Хозяину, да еще и в "дополненном" виде. Буквально на следующий день полковник Севостьянов дернул Бесика к себе и в лоб спросил его:

— Правда ли, что подполковник Сеновалов позволил себе такие слова?

Бесик оказался весьма хитрым дипломатом и сказал примерно следующее:

— Гражданин полковник, вы в зоне Хозяин! А подполковник, ваш заместитель по оперативной работе, для меня тоже начальник, и я очень прошу вас, не ставьте меня под удар.

Несколько минут Севостьянов молчал, потом спросил: — А ты надежный человек? — Я никогда не укушу руку, которая меня гладит! — ответил Бесик, преданно глядя в глаза Севостьянову.

Тому ответ пришелся по душе: он давно уже задумал найти среди осужденных человека, который стал бы его ушами и глазами, и решил, что этот парень вполне ему подходит. Севостьянов покровительственно похлопал Бесика по плечу и сказал:

— Пока я руковожу зоной, ты подчиняешься только мне. Ты понял? — Так точно, гражданин начальник! — Можешь обращаться ко мне по имени-отчеству. Свободен!

— До свидания, Виктор Николаевич. Бесик четко повернулся и вышел, еще не понимая, что имел в виду полковник. До этой встречи он работал на сборке автоматов бригадиром и чувствовал себя вполне уверенно, да еще и хорошо зарабатывал. На следующий день его вызвал к себе старший нарядчик зоны и зачитал приказ Хозяина о назначении Бесика заведующим банно-прачечным комбинатом со всеми вытекающими последствиями: свободный режим и передвижение по зоне, а также непосредственное подчинение самому полковнику Севостьянову.

Все складывалось отлично, но Сеновалов посчитал себя униженным и всякий раз пытался прицепиться к Бесику. Тот понимал, что такое положение не сулит ему ничего хорошего, однако решил не жаловаться Севостьянову и стал ждать, пока старший кум допустит какой-нибудь промах в отношении Хозяина.

Но ждать можно было очень долго, и Бесик решил подтолкнуть события. Подполковник был большой любитель парилки с пивом и, как он выражался, "с молодым женским мясом". На этом и решил сыграть Бесик. Подливая в пиво водочку, Бесик довел Сеновалова до кондиции, потом предложил "побаловаться", а девку подставил свою, которая знала, о чем спрашивать, что говорить. Бесик уже тогда догадывался о потайных видеокамерах.

Когда Севостьянов просмотрел видеозапись, он был готов тут же вызвать к себе "этого задрипанного подполковника" и зачитать ему приказ об увольнении, но вовремя вспомнил, что тому многое известно о происходящем в колонии, а кроме того, сразу бы открылась тайная слабость Севостьянова к интимным видеонаблюдениям. Придется пока терпеть!

При первой же встрече с Хозяином, подведя разговор к подполковнику, Бесик сразу понял, что его удар достиг цели, и решил этим воспользоваться. Он пожаловался, что от Сеновалова житья просто не стало: во все вмешивается, запрещает офицерам пользоваться парилкой, словно она его личная, цепляется к нему по любому пустяку и так далее. Одного только упоминания о парилке хватило для Севостьянова, чтобы вывести его из себя: Сеновалов покусился на его тайную страсть! С трудом сдерживая гнев, он сказал:

— Если он еще сунется, гони его, ссылаясь на меня! Пусть только попробует пакостить! Жлоб! — Слушаюсь, Виктор Николаевич! Полковник на этом не остановился. Он вызвал к себе Сеновалова.

— Послушай, тебе не кажется, что ты зарываешься? Или забыл, кому ты обязан этой работой?

— Что вы, Виктор Николаевич, как я могу забыть? Но кто вас так настроил против меня? — Сеновалов действительно казался взволнованным. — Неужели Бесик?

— Не доставай Бесика! — прошипел ему Севостьянов прямо в лицо. — Что, все-таки успел нажаловаться? — Он мне не жаловался! — очень медленно, едва не по складам произнес полковник. — Это что, по-твоему? — Он вытащил из ящика стола уже оформленное Сеноваловым постановление о "пятнашке" Бесику, которое было им давно заготовлено. Постановление случайно попалось на глаза приятелю Бесика, а переправить его Севостьянову было делом техники.

— Но я же не дал ему хода! — попытался вывернуться подполковник, понимая, что от этого прокола так просто не открутишься. И кто это его подставил?

— Не пудри мне мозги, подполковник, — устало махнул рукой Севостьянов. — Считай, что я тебя предупредил: оставь парня в покос! — Господи, да пусть живет! — Вот и хорошо! А теперь о делах... — сказал Севостьянов, как будто ничего не случилось...

С того дня Сеновалов оставил Бесика в покое, во всяком случае, делал вид, что не замечает его. Но прошло несколько месяцев, и он вновь, подумав, что Севостьянов обо всем забыл, стал цепляться к Бесику, никак не желая смириться с тем, что на блатное место назначили человека без согласования с оперчастью, то есть лично с Сеноваловым.

Эта случайная встреча у вахты дала подполковнику возможность поиздеваться над старым врагом. Трудно сказать, чем бы все это кончилось, но в этот момент в дверях вахты показался Севостьянов. Савелий сразу же заметил, что того шатает. Он отбил четкий солдатский шаг, опустил к ногам увесистый тюк и спросил:

— Разрешите обратиться, гражданин начальник?

— Валяй, осужденный! — пьяно бросил тот. — По вашему приказанию... — начал Савелий, но тут на пороге показался Андрей Воронов. Савелию стоило больших трудов взять себя в руки. — По вашему приказанию мы с заведующим баннопрачечного комплекса идем менять белье в комнатах для свиданий, а гражданин подполковник подверг сомнению ваш приказ! — нахально закончил он, прекрасно понимая, что в таком состоянии Севостьянов вряд ли что вспомнит, но самолюбие свое не даст уронить никому.

— Как, ему все неймется? — разозлился Севостьянов и повернулся к московскому гостю: — Вот заведется в коллективе одна гнида и кусает, кусает...

Словно не слыша, о ком шла речь, Воронов весело бросил:

— Тогда нужно к ногтю эту гниду! — Дай срок! — многозначительно заверил Севостьянов и шаткой походкой направился к подполковнику. Сеновалов стоял к вахте спиной и не видел приближавшегося начальника, а Бесик сразу сообразил, что Бешеный уже "подтолкнул телегу".

— Здравствуйте, Виктор Николаевич! — бодро воскликнул Бесик и тут же заметил, как изменилось лицо Сеновалова. Заметил он также, как Бешеный переглянулся с московским подполковником.

— Разговариваем? — ехидно спросил Севостьянов.

— Да мы... да вот... — Подполковник явно смешался и не знал, что сказать, и тогда вмешался Бесик:

— Гражданин подполковник интересовался, все ли у меня в порядке на работе, и спрашивал, не нужна ли помощь оперчасти. — В голосе Бесика слышалось ехидство.

— Вот как? — недоверчиво проговорил Севостьянов. — Да, Виктор Николаевич! — подтвердил Сеновалов, и Бесик понял, что с этого момента старший кум никогда больше не будет цепляться к нему.

"И чего я к нему привязался, в самом деле? Хороший парень!" — действительно подумал Сеновалов.

Они не обратили внимание на короткий, почти незаметный со стороны, но очень содержательный разговор Савелия и Андрея. Воронов сообщил Савелию о том, что похищенные дети находятся пока здесь, что оружие уходит за границу, что Савелий привлек к себе внимание охраны, что он, Воронов, завоевал доверие Севостьянова. Савелий, в свою очередь, сказал, что у него есть план по спасению детей, есть боевая команда из семнадцати человек, что операция назначена на послезатра, а оружием заключенные запасутся завтра, но нужна помощь Андрея по отвлечению начальства во время обеда. Договорились они и о связи — как ни странно, через Севостьянова.

Они еще многое хотели сказать друг другу, но Воронова окликнул Севостьянов:

— Чего ты там застрял, подполковник? Или парень в чем-то провинился?

— Да нет, поинтересовался у него по поводу видеокамер, натыканных повсюду.

— Нашел кого спрашивать! Этот осужденный здесь без году неделя, — усмехнулся Севостьянов. — Ты лучше меня спроси: это мое изобретение! — Он усмехнулся и, довольный, обратился к своему заместителю. — Познакомьтесь с нашим гостем: подполковник Воронов!

— Подполковник Сеновалов, заместитель по оперативной работе! — представился тот.

— Я могу идти, Виктор Николаевич? — спросил Бесик. — Свободен, осужденный! — машинально кивнул тот. — Да, совсем забыл... — Он повернулся к Воронову. — Как ты относишься к парилке? — С удовольствием! — кивнул Андрей. — Ты понял, Бесик? Вызови эту... — Севостьянов щелкнул пальцами. — Короче, сам знаешь кого!

— Естественно! — улыбнулся Бесик и тихо спросил: — Разрешите взять на эту ночь помощника? — Приятеля встретил?

— Шесть лет не виделись! — Бесик деланно вздохнул.

— Хорошо, пользуйся моим хорошим настроением. Скажи нарядчику, что я приказал оформить его к тебе... слесарем. Пойдет? — Еще как! — обрадовался Бесик. — Спасибо! — Валяй! — Полковник отвернулся от него и хлопнул по плечу Воронова: — Ну и оторвешься ты сегодня!

— Как? А ты? — удивленно спросил Андрей. — Сердце что-то пошаливает! — с огорчением заметил полковник.

— Но не обязательно же в парилку нырять! Посидим, продолжим знакомство... Кстати, ты сказал "вызови эту"... О ком речь?

— О, это сюрприз! — Севостьянов подмигнул и чуть пошатнулся, видно, на жаре его еще больше развезло. — Сюрприз хоть достойный? — Пальчики оближешь! — Посмотрим! — прищурился Воронов. Савелий в это время уже выходил с вахты, отдав дежурному чистое белье и забрав грязное. Он едва не столкнулся нос к носу с Бесиком.

— В порядке? — спросил тот, кивнув на узел с бельем. — Да. Идем быстрее к мужикам, есть новости! Когда они вернулись в "резиденцию" Бесика, там полным ходом шла разработка планов.

— Внимание, мужики! У Бешеного есть сообщение! — громко сказал Бесик, и в комнате мгновенно воцарилась настороженная тишина.

— Сообщение скорее приятное, — улыбнулся Савелий. — Завтра во время обеда можно будет без суеты забрать оружие и патроны. Брать нужно по два ящика: двадцать автоматов и две тысячи патронов. Федор, подумай о лазерных прицелах.

— Уже думали. Ни у кого нет выхода на закрытый цех! — поморщился тот.

— Не гони волну. Бешеный, — сказал Бесик. — Может быть, вечером что-нибудь вскочит. — У кого есть вопросы?

— Есть пожелания! — Инженер встал и оглядел каждого, — Удачи нам всем! — неожиданно закончил он и улыбнулся.

— Так я и знал: что-нибудь да отчебучит! — покачал головой Бесик. — Ладно, расходимся. Завтра, сразу после завтрака, Федор, Инженер и Бешеный — у меня! Завхозы будут предупреждены.

— А как с моим напарником? Завтра у него рабочая смена? — спросил Инженер.

— Это моя забота! — заявил Бесик. — Все? Тогда — по корпусам!

Когда все вышли и остался лишь Савелий, Бесик вызвал по селектору старшего нарядчика зоны.

— Михась, привет, это Бесик! Запиши личное распоряжение Хозяина: "Назначить осужденного Говоркова с сегодняшнего дня слесарем в баннопрачечный комбинат".

— А "режимники"? — удивленно напомнил тот. По положению, подписанному самим Севостьяновым, новички не могли назначаться на такие должности, не отработав три месяца в сборочном цехе на конвейере.

— Михась, ты что, не расслышал: личное распоряжение полковника Севостьянова! — едва не по складам произнес Бесик. — Понял! Все?

— Нет. Сегодня Хозяин гостя парится приведет, а мой шнырь занемог чего-то...

— Кого прислать? — угодливо спросил нарядчик.

Бесик сделал паузу, словно задумался. — Этого... ну... Сергея... Он еще в аппаратуре тумкает...

— Воскобойникова? — подсказал нарядчик. — Точно, Воскобойникова! — обрадованно поддакнул Бесик. — Ну и память у тебя!

— Без этого на моем месте долго не усидишь, — проговорил довольный нарядчик. — Все в голове держу... Зашел бы как-нибудь, почифирили бы...

— Лучше уж ты ко мне выбирайся. Давно, кстати, кости не парил! — и Бесик дал отбой.

— Когда это ты успел с Хозяином перекашлять насчет меня? — удивленно спросил Савелий.

— О тебе — когда ты на вахту зашел, а о Воскобойникове... — Бесик подмигнул. — О нем — на арапа. Значит, подполковник твой человек? — Мой, — кивнул с улыбкой Савелий. — Я заметил, как вы переговаривались. — А ты действительно глазастый! — Савелий огорчился: оказывается, они не столь незаметно общаются с Вороновым, как им хотелось бы.

— Да ты не переживай, другие вряд ли смогли бы это заметить.

— Ну спасибо, успокоил! — Мысли Савелия унеслись к Воронову: хорошо, что он здесь появился! На душе стало как-то уверенно, тепло и спокойно. Нужно будет обязательно подготовиться к сегодняшней встрече и успеть предупредить Воронова о потайных видеокамерах. — А что, Хозяин действительно приведет сюда подполковника?

— Наверняка. Ты не переживай, я постараюсь что-нибудь придумать, чтобы вы остались наедине, — догадливо заметил Бесик.

— Слушай, у тебя не было в роду ведьмы или колдуньи? — спросил Савелий, не заметив, что повторил вопрос, который обычно задавали ему самому. — Нет, а что? — Часто мысли читаешь!

— Чистая случайность, — заверил Бесик. — Да и не читаю вовсе, просто у меня есть способность к анализу и наблюдательность. Это плохо?

— Смотря для кого. Во всяком случае, с тобой нужно держть ухо востро!

— Знаешь, Бешеный, а ты мне нравишься! — неожиданно заявил Бесик. — Кстати, я впервые говорю об этом мужику! — Спасибо, ты мне тоже.

Воронов готов был прыгать от радости, когда ему удалось пообщаться со своим братишкой. Выслушав Савелия, он сразу же стал подумывать о том, как связаться с Богомоловым. Без его поддержки здесь вряд ли обойдешься! Но как с ним связаться? Кажется, все продумали до мелочей, а о связи не договорились! А она так нужна сейчас... И тут Воронов вспомнил, как Богомолов рассказывал ему о генерале Добронравове. Можно связаться с Богомоловым через него! Тем более, он сам настаивал: если понадобится помощь, сразу же звони Добронравову. Но открытым текстом обращаться к нему опасно: наверняка люди Севостьянова прослушивают все разговоры... Воронов решительно нажал кнопку селектора и вызвал дежурного оператора.

— Лейтенант Толкунов слушает, товарищ подполковник! Чем могу быть полезен?

— Послушай, лейтенант, как я могу переговорить с Москвой? — Через меня, у нас коммутатор. — Прийти к вам?

— Зачем? В тумбочке у кровати есть телефон. Вы называйте московский номер, я у себя набираю и переключаю на вас. По-другому, к сожалению, никак невозможно.

— Не страшно! — ухмыльнулся Воронов. — Записывайте... — Он продиктовал служебный номер замминистра, надеясь, что тот окажется у себя в кабинете.

— Кого подозвать к телефону? — Никодима Калистратовича. — Хорошо. — Толкунов не знал генерала Добронравова. Он набрал московский номер и стал ждать.

— Приемная заместителя министра внутренних дел! — раздалось в трубке, и Толкунов едва не выронил ее из рук.

— Извините, пожалуйста, — дрожащим голосом произнес он. — Мне было приказано набрать этот номер и попросить Никодима Калистратовича. Я правильно попал?

— Правильно, — добродушно ответила секретарша. — Кто вам приказал?

— П-под-п-полковник Воронов! — Лейтенант даже стал заикаться.

— Минуту! — Она сразу вспомнила фамилию Воронова. — Никодим Калистратович, вам звонит подполковник Воронов, по междугородней! — Соедини! — Товарищ генерал, говорит лейтенант Толкунов из учреждения Тринадцать-четырнадцать! — отрапортовал дежурный из "Райского уголка". — Разрешите вас соединить с подполковником Вороновым?

— Соединяйте! — Добронравов сразу же отметил, что коль скоро связь идет через коммутатор, то нужно быть осторожнее в разговоре. Вскоре раздался голос Воронова: — Здравствуйте, Никодим Калистратович! — Здравствуй, крестник! Ну, рассказывай, — многозначительно отозвался генерал, давая понять, что Воронов должен взять инициативу в разговоре. — Как добрался? Как приняли?

— Все великолепно! А впечатлений даже больше, чем мы с ВАШИМ ПРИЯТЕЛЕМ думали. Кстати, я ему проиграл пари и хотел бы признаться в своем поражении.

— Достойно похвал, я всегда знал, что за своего крестника мне не придется краснеть! Кстати, мой приятель как раз у меня, и ты можешь сам все ему сказать!

Для Воронова это был сюрприз. Он и предположить не мог, что оба генерала тоже спохватились о связи, когда Воронов уже подъезжал к месту назначения. Уверенные, что при необходимости Воронов догадается позвонить Добронравову, они немедленно организовали прямую связь между собой, и сейчас Добронравову оставалось только поднять трубку и вызвать Богомолова.

— Слушаю, Никодим! Неужели Воронов отозвался? — сразу догадался генерал.

— Так точно. Костя! Разговор идет через коммутатор, так что учти: ты мой приятель, которому он проспорил какое-то пари по этой командировке. — Понял, соединяй! — быстро сказал Богомолов, чувствуя, что у Воронова есть какое-то важное сообщение. — Привет, подполковник! Это Костя! Никоша сказал, что ты хочешь сделать признание?

— Что делать! — облегченно вздохнул Воронов, сразу сообразив, что его прекрасно понимают на другом конце провода. — Я напрасно переживал: ВСЕ ВАШИ СЛОВА ПОДТВЕРДИЛИСЬ. Здесь отличное место, правда, добираться до него трудновато, но вид С ВОЗДУХА — прелесть! Хоть ДЕСЯТЬ раз смотри и СОТНЮ раз получай удовольствие! — Воронов специально выделял голосом отдельные слова, надеясь, что дежурный, который наверняка прослушивал их разговор, не обратит на это внимания, а Богомолов поймет. — НАШ ОБЩИЙ ЗНАКОМЫЙ так все здорово здесь подготовил, что его остается только благодарить! — Наверняка дежурный подумает, что речь идет о Севостьянове, а Богомолов вспомнит Савелия. — Он намекнул, что хотел бы вас пригласить сюда для АКТИВНОГО ОТДЫХА...

— Можно подумать об этом... Да, Никоша? — спросил Богомолов, подключая Добронравова к разговору.

— Лично я — за! — поддержал его заместитель министра.

— И когда, как ты думаешь? — спросил Богомолов.

Это был очень ответственный момент: Воронов не мог прямо сказать, что операция назначена на послезавтра. Скорый приезд замминистра мог всполошить всю администрацию, и неизвестно, как поведет себя Севостьянов.

— Когда? — переспросил Воронов, и вдруг его осенило. — Через ДВЕ НЕДЕЛИ. Только свиту с собой не берите. А то у вас одних адъютантов ЧЕРТОВА ДЮЖИНА. Лучше БЕЗ НИХ! Вы меня слышите? — Воронов очень надеялся, что Богомолов понял его нехитрую шараду. — Что ж, постараемся, а, Никоша? — А как же! Не могу же я подвести своего крестника.

— Спасибо! А то я своих ДЕТИШЕК хочу отправить вместе с вами...

— Они что, уже с тобой? — насторожился Богомолов. Он прекрасно знал, что у Воронова нет детей, и сразу понял, о ком идет речь.

— Пока нет, но к вашему приезду их подвезут...

К последним фразам дежурный уже прислушивался. Совсем еще молодой деревенский парень, попавший в места лишения свободы за изнасилование, впервые в жизни разговаривал с самим заместителем министра, и этот разговор произвел на него сильное впечатление. Он и так достаточно услышал — начальник будет доволен. Во-первых, через две недели в зону приедут два генерала, чтобы навестить подполковника Воронова: во-вторых, последнему очень понравился прием и он весьма лестно отзывался не только о здешних живописных местах, но и о полковнике Севостьянове.

Попрощавшись и пожелав Воронову удачи, генералы стали анализировать разговор.

— Тебе что-нибудь ясно? — спросил Никодим Калистратович.

— Почти все, — задумчиво проговорил Богомолов.

— Может быть, и меня просветишь? — Они с Савелием все разузнали. Наши предположения подтвердились. Далее они нуждаются в помощи, причем С ВОЗДУХА. Нужно послать десантников, человек СТО, на ДЕСЯТИ вертолетах. Обнаружились там и похищенные ДЕТИ. Но я никак не могу понять, когда намечено провести операцию? — А разве не через две недели? — нахмурился Добронравов. — Как там Воронов сказал, помнишь?

— Обижаешь, Никоша! — отозвался Богомолов и включил магнитофон. С пленки послышался голос Воронова: "...адъютантов ЧЕРТОВА ДЮЖИНА. Лучше БЕЗ НИХ..".

— Чушь какая-то! — буркнул Богомолов. — Ты хоть и замминистра, но тринадцать адъютантов — это слишком!

— И Воронов об этом прекрасно знает. Так в чем же дело? — удивился Добронравов.

— Приехать без чертовой дюжины... Без тринадцати... Через две недели... — бормотал Богомолов. — Стоп! Через четырнадцать дней без тринадцати! Понимаешь? Четырнадцать минус тринадцать! Значит, ЧЕРЕЗ ДЕНЬ! Послезавтра!

Итак, как и рассчитывал Воронов, генералы сумели его понять и догадались о сроке проведения операции. Но времени на подготовку у них почти не оставалось.

Финт Рассказова

Сначала Бесик предложил вообще "вырубить" на время Севостьянова, подсыпав ему в водку снотворного, но Савелий не разрешил: пока Севостьянов, сам того не понимая, работал на них и оказывал им существенную поддержку. Всегда могло случиться непредвиденное: кто-нибудь из охраны в припадке служебного рвения мог отправить в ШИЗО любого участника операции, а их "страховка" в это время будет в отключке. Пока он придет в себя, пока ему станет известно о случившемся... Короче говоря, ставится под угрозу их план, а этого они никак не могли допустить: Воронов уже наверняка сообщил Богомолову дату операции.

До десяти часов, когда Хозяин приведет московского гостя париться, времени было достаточно, и Савелий решил уединиться, чтобы еще раз обдумать план. С завтрашним днем все ясно, и вряд ли могут возникнуть какие-нибудь неожиданности: взять двадцать автоматов и две тысячи патронов — не столь трудная задача, тем более, что Воронов отвлечет охрану. Единственная сложность: успеть как можно быстрее переложить оружие в мусорную коробку. И поэтому здесь поможет пятерка Бесика.

Самый опасный и рискованный день — послезавтра! Все может поставить под угрозу любая непредвиденная случайность: не дай Бог обнаружится пропажа оружия, или кто-нибудь из ментов окажется не в том месте и не в тот час. Да и погода может их подставить, и вертолеты не смогут добраться до колонии. Да мало ли еще что?

Неожиданно Савелий подумал, что десантники любого человека в зоне будут воспринимать как врага. Как отличить своих от чужих? Это очень важно, и хорошо, что еще есть время что-то придумать. С ментами все ясно: они все в форме. Андрюшу можно попросить одеться в штатское... Но как обозначить своих? Отличия должны сразу бросаться в глаза и с воздуха, и с земли... Сложность еще и в том, что заранее ничего делать нельзя, чтобы не привлечь внимания ментов...

Что-то он явно нервничает! Наверняка сказывается огромное напряжение последних дней. Но это напряжение было ему даже приятно, его никак не сравнишь с тем чудовищным напряжением, какое он испытывал во время первого пребывания в колонии. В то время внутри него все клокотало от чудовищной несправедливости, которую сотворили с ним, от предательства любимой женщины. А сейчас он сам принял решение отправиться в колонию в качестве осужденного, сейчас он борется за справедливость, перед ним настоящий враг с оружием в руках. А дети! Он бы мог многое простить врагам, но если они решились использовать беззащитных детей в своих грязных играх, то этим они поставили себя вне закона! И таким нет прощения!

Но Савелий никак не мог предположить, что в его планы может вмешаться сам Рассказов... Аркадий Сергеевич не дал и часу отдохнуть своему любимцу, и, как только понял, что тот до конца уяснил задачу для Ронни, тут же отправил его назад.

Специалисты Богомолова засекли самолет еще при подлете к границе и тут же доложили генералу. Тот был рад этому сообщению: наверняка в самолете был агент Рассказова с важными документами для Севостьянова. Порадовался он и тому, что Савелий с Вороновым не стали тянуть с операцией — это как нельзя более кстати, появится реальная возможность захватить либо гостя, либо документы. Константин Иванович решил напрямую связаться с Командующим воздушно-десантными войсками генерал-полковником Подколзиным, которого знал лично.

— Евгений Николаевич, это генерал Богомолов!

— Здравствуйте Константин Иванович! Судя по тому, что мы давно с вами не общались, а вы звоните в рабочее время, нужна поддержка, не так ли?

— Вы, как всегда, попали в точку, Евгений Николаевич. Действительно, нужна ваша поддержка. Не буду вдаваться в детали, которые не столь важны, а перейду прямо к сути дела.

— И это правильно! — Генерал так похоже изобразил бывшего руководителя страны, что Богомолов не удержался и усмехнулся: — У вас просто талант! — Пустое... Слушаю вас! — В Ставропольском крае есть небольшой поселок Каясула, в котором сосредоточено серьезное бандформирование, занимающееся производством автоматического оружия... — Как же вы допустили это? — И на старуху бывает проруха! — с грустью заметил Богомолов, принимая справедливый укор Командующего, — Нам удалось внедрить туда своих людей, которые подготовили операцию по уничтожению этого осиного гнезда... — Что требуется от меня? — Поселок находится в труднодоступной горной местности. Внезапно объявиться там, что крайне важно для успеха операции, можно только с воздуха, — пояснил Богомолов. — Нужно десять вертолетов с сотней ваших доблестных десантников!

— А почему бы не разбомбить это гнездо к чертовой матери?

— Во-первых, там мои люди, а во-вторых, что еще больше усложняет задачу, там скрывают похищенных иностранных детишек!

— Вот подонки! — вырвалось у Командующего. — Когда намечено провести операцию?

— Послезавтра в шестнадцать ноль-ноль вертолеты должны быть над поселком!

— Ну и задачку вы мне подкинули, Константин Иванович...

— Была бы проще, сам справился, — улыбнулся Богомолов.

— Подождите, попытаюсь что-нибудь... — С нетерпением жду! — Богомолов прекрасно понимал, что взять на себя такую ответственность Командующий не может при всем желании. Скорее всего, он сейчас связывается с самим министром обороны Павлом Грачевым, который, кстати, не так давно сам командовал воздушно-десантными войсками. Прошло минут десять, прежде чем Богомолов снова услышал голос Подколзина:

— Вы слушаете, Константин Иванович? — Конечно! — Извините, что пришлось столько ждать... — Ничего, был бы результат... — Решение принято! — коротко бросил Командующий. — Сейчас к вам направляется полковник Григорьев, на которого возложено непосредственное руководство операцией. Он в вашем полном подчинении на трое суток.

— Просто не знаю, как вас благодарить, Евгений Николаевич!

— Не нужно меня благодарить, мы с вами делаем одно дело: защищаем нашу страну и наш народ! Эти слова, может, звучат громко, но я так думаю.

— Вы заметили, Евгений Николаевич, что мы как-то стали стесняться таких слов? А почему? Почему нужно стесняться того, что ты любишь свой народ? Лично я полагаю, что нужно с пеленок учить ребенка святости таких понятий, как Родина, народ, армия! — с горячностью говорил Богомолов. — Извините, я всегда волнуюсь, затрагивая эту тему.

— Я целиком и полностью разделяю все, что вы сказали! И когда мы сумеем воспитать новое поколение в этом духе, то каждый будет гордиться службой в армии... а не стараться избегать ее, — с грустью закончил Командующий. — Звоните, если что!

— Спасибо, непременно! Положив трубку, Богомолов подумал о том, что было бы здорово, если бы так рассуждали все военные на земле. Потом его мысли вновь вернулись к предстоящей операции. Интересно, как поведет себя на месте полковник Григорьев? Там же Савелий с Вороновым жизнью рискуют, подготавливая все, а он прилетит на готовенькое... Надо будет поговорить с Григорьевым, он должен его понять! Здесь не звание главное, а знание обстановки.

Богомолов также прикинул, не мало ли он запросил десантников. Рота охраны в зоне — это очень серьезно? И наверняка не какие-нибудь вольнонаемные, а настоящие головорезы, которые будут драться до последнего, зная, что их все равно ждет расстрел!

Опасения Богомолова были не беспочвенны. Севостьянов лично и очень тщательно подбирают людей для охраны зоны. Из них более половины числились в розыске, как опасные преступники, а некоторые не только во всероссийском, но и в международном. За каждым тянулся шлейф преступлений, и здесь они были повязаны по рукам и ногам. Именно поэтому Севостьянов, предоставляя им отпуск и снабжая деньгами, никогда не волновался: "проветрятся", как говаривал он, спустят деньги на водку, проституток, и вернутся как миленькие! Для профилактики он однажды продемонстрировал им, что ожидает тех, кому захочется "уйти в открытое плавание".

Подобрав подходящего кандитата на роль жертвы, он приставил к нему своего человека, который изо дня в день уговаривал его уйти в побег. Севостьянову было доложено о намеченном маршруте. Как только побег состоялся, по всем ближайшим отделениям милиции были разосланы фото "опасного вооруженного рецидивиста" с приказом открывать огонь без предупреждения. Через день в зону был доставлен изрешеченный автоматными очередями труп бежавшего. После этого случая у охранников исчезло желание даже говорить о побеге.

Как ни странно, дисциплина в охране держалась на самом высоком уровне: не было ни пьянства, ни неподчинения старшим по званию, ни азартных игр (их, впрочем, с успехом заменили игровые автоматы). Кроме непосредственной охраны колонии, были специальные занятия по альпинизму и стрельбе, которой все занимались с огромным удовольствием, стреляли часами, не жалея патронов. Но было у охраны и одно страшное развлечение, которое Севостьянов устраивал примерно раз в месяц, — охота, где в роли дичи выступал живой человек!

Как-то Севостьянов посмотрел американский боевик с подобным сюжетом, да и назывался он именно "Охота". Идея пришлась ему по вкусу, и он решил воплотить ее у себя в колонии. С "дичью", то бишь с жертвами, было все в порядке: совершил серьезное нарушение — попадаешь на испытание. Если сумел выжить — получаешь не только прощение но и "ночь наслаждений": женщину, водку и отличную закусь. Самым странным было то, что находились такие, которые специально шли на нарушения, чтобы поиграть с судьбой. Вначале для ментов это было просто развлечением, но потом они все чаще стали делать ставки: выживет жертва или нет? Однако из десяти только одному удалось избежать пули и вернуться живым. Этим "счастливчиком" оказался убийца из Белоруссии, но его счастье длилось недолго: он настолько уверовал в свою звезду, что через пару месяцев снова решил поучаствовать в смертельном поединке — один против десяти охотников. На этот раз он сумел продержаться только два с половиной часа...

Бесик рассказал Савелию о дьявольской забаве полковника Севостьянова. Кстати, нужно отдать ему должное: он давал жертве небольшой шанс. Если преследуемый возвращался к определенному часу в зону, голыми руками отправив кого-нибудь из охотников к праотцам, то он, по желанию, мог стать сам охранником, заменить убитого...

Через несколько минут в парилке начали собираться "гости", и это отвлекло Савелия от тяжелых мыслей. Судьба снова пощадила его. Севостьянов предложил присоедениться к теплой компании старому знакомому Савелия — Григорию Марковичу, но тот отказался.

— Ну, как парок? — весело потирая ладони, спросил Севостьянов. Чувствовалось, что он в хорошем настроении и несколько протрезвел с момента встречи у вахты.

— Как вы любите, Виктор Николаевич: крепкий и очень пахучий! — заверил Бесик. — А все мой новый помощник — настоящий профессионал по пару!

— Посмотрим! Если понравится, отмечу в приказе, — пообещал полковник, потом тихо, чтобы не слышал Воронов, спросил: — А с "удовольствием" как?

— Ждут отмашки! — прошептал Бесик. — Не знаю ваших планов, но я позвал Андриану, которая на вас запала, а вторая — Наташа. — Молоденькая такая? — Точно! Классный специалист! — Ладно, тебе верю, — кивнул Севостьянов. — Пусть у тебя ждут... Пригласи на всякий случай и Милиану. — Уже пригласил! — Почему не сказал?

— Она вроде как само собой разумеется, — ухмыльнулся Бесик. — Ну и шельма! — Так точно!

— Подполковник, ты видел когда-нибудь шельму?

— Нет, а что? — подыграл Воронов. — Смотри! — Севостьянов ткнул пальцем в грудь Бесика. — Отличный экземпляр! А веники будут? — Какая же русская парилка без веников? Какие любишь: березовые, дубовые, эвкалиптовые? Для меня их привозят по специальному заказу!

— Все, сразил наповал! Больше ни одного вопроса, чтобы не попасть впросак! — Воронов с улыбкой поднял руки. — Чувствую, еще несколько дней, и мне вообще уезжать не захочется!

— И отлично, оставайся моим первым замом! С "крестным" наверняка договоришься, а? Как тебе мое предложение? — то ли в шутку, то ли всерьез предложил Севостьянов.

— Подумаем! — кивнул Воронов. Пока Севостьянов шептался с Бесиком, ему удалось перекинуться парой фраз с Савелием, и они условились о встрече наедине. — Куда идти?

— За мной! — скомандовал Севостьянов и толкнул дверь в комнату отдыха. Бесик с Савелием постарались на славу — стол просто ломился от деликатесов и напитков. Чего на нем только не было! Салаты из свежих овощей, три сорта икры, рыбные закуски, крабы, креветки, маслины, сервелаты нескольких сортов, а напитки! Одного пива было сортов десять!

— Ну, я вам доложу... — остановился перед столом изумленный Воронов. — Да тут захочешь уехать, и не сможешь! Какое великолепие! Некоторые блюда я вобще вижу впервые!

— Гостям мы всегда самое лучшее выставляем! — усмехнулся Севостьянов, довольный произведенным эффектом, и шепотом спросил Бесика: — Это что, Вадим постарался?

— Никак нет, мой новенький, слесарь Говорков, — тихо доложил Бесик.

— Да, должен заметить, ты умеешь подбирать кадры. — Полковник покачал головой. — Нужно отметить его старание!

На этот раз Воронов не стал делать вид, что ничего не слышал, и тут же подхватил его мысль:

— А почему бы не сделать этого прямо сейчас? Я даже знаю как!

— Желание гостя — закон для хозяина! — глубокомысленно заметил Севостьянов, — Зови! — приказал он Бесику.

— Момент! — Бесик бросился в коридор, где стоял Савелий. — Хозяин тебя требует! — прошептал он.

— Зачем? — насторожился Савелий. — Ему понравился стол, а подполковник предложил тебя отметить, — пояснил Бесик. — Идем!

Войдя в предбанник, Савелий быстро снял кепи, вытянулся и четко доложил:

— По вашему приказанию осужденный Говорков явился! Статья...

— Достаточно! — прервал полковник. — Где так научился стол накрывать?

— Накрывать — дело немудреное, было бы чем! — улыбнулся Савелий.

— Молодец! — похвалил Севостьянов, потом вопросительно взглянул на московского гостя, как бы предлагая ему продолжить.

— Да, вы правы, осужденный, — согласился Воронов. — Но я уверен, что в данном случае дело не только в обилии продуктов, но и в вашей душе, которую вы вложили в этот стол. Разлейка на четверых! — велел он Бесику и вопросительно взглянул на Севостьянова. — Можно! — кивнул тот по-барски. Бесика не нужно было уговаривать: он уже держал бутылку водки и быстро разлил ее по стаканам, все четыре до краев.

— Эй, куда нам с подполковником столько? — запротестовал Севостьянов.

— Так больше не наливается, — хитро ответил Бесик.

— Я ж говорил — шельма! — покачал головой Севостьянов, не решаясь взять в руки стакан, но, когда увидел, что московский гость уже поднял свой, ему ничего не оставалось, как принять условие игры.

— Если разрешит хозяин нашего стола, я произнесу очень короткий тост, — проговорил Воронов.

— Поддерживаю, — Севостьянов уставился на Воронова, ожидая, что тот предложить выпить за его здоровье.

— За профессионализм! — выпалил Воронов, но перехватил огорченный взгляд Севостьянова и добавил: — За профессионализм, которым славится наш хозяин! — И первым чокнулся с ним.

— Спасибо, коллега! — едва не со слезами на глазах сказал Севостьянов и быстро опрокинул в себя полный стакан.

Перехватив знак Савелия, Воронов незаметно поменял свой стакан с водкой на заранее приготовленный стакан с чистой водой. Допив его до конца, он крякнул и с победным видом взглянул на Севостьянова.

— Силен, ничего не скажешь! — хрустя малосольным огурчиком, заметил полковник. — Даже не закусываешь?

— Я после первой, как говорил один киногерой, никогда не закусываю! — улыбнулся Воронов.

— Точно! Его, кажется, Бондарчук играл. — Севостьянов заливисто заржал: водка сделала свое дело, его мновенно развезло. — Там тоже в концлагере дело было, не так ли?

— Ну и сравнение! — проговорил Воронов. — Ты хочешь сказать, что и там, и здесь — концлагерь?

— Какая разница? Там забор, здесь забор... Бесик!

— Слушаю, Виктор Николаевич! — Как у нас с "удовольствием"? — В любой момент!

— Момент настал! — торжественно произнес полковник. — Давай!

Бесик устремился за дверь, и буквально через минуту в дверях появились две девушки. Они были обнажены, и только небольшие шелковые переднички прикрывали их наготу спереди. Но такой "камуфляж" лишь заставлял сильнее биться мужские сердца. Натасканные Бесиком, они устремились к своим "избранникам".

— Наташа! — с томной улыбкой сказала девушка, прислонившись бедром к плечу сидящего Воронова. — А вас как зовут?

Андрей хотел ответить, но его перебил Севостьянов:

— Мы оба для вас — Начальники! — пьяно бросил он и не очень ласково похлопал свою девушку по пышной ягодице.

— Вот так! — смущенно заметил Воронов, пожимая плечами.

— Ничего, начальник так начальник, — прошептала девушка ему на ухо и начала снимать с него китель.

— Я сам, — не очень уверенно возразил Андрей, но Наташа, словно не слыша его, продолжала.

— Хотите, я сделаю вам массаж? — шептала Севостьянову Андриана. — Если понравится, полгода тебе скошу, — мотнул тот головой.

— Пройдемте в кабинет! — Она помогла полковнику подняться и повела в массажную комнату, прихватив по дороге бутылку шампанского. Закрывая за собой дверь, Андриана многозначительно подмигнула Бесику и подняла указательный палец.

— Наташа, — сразу сказал Бесик. — Расскажи-ка нам о детях: у нас около часа в запасе.

Девушка бросила быстрый взгляд в сторону Воронова.

— Не бойся, при нем можно! — улыбнулся Бесик, повернулся к Воронову и пояснил: — Наташа убирается у детей и пищу им носит.

— Ой, как здорово! — обрадовалась девушка. — Вы мне и так понравились, а сейчас, когда вы еще и свой... — Она вдруг наклонилась и впилась в его губы.

Андрей терпеливо поддался ей, потом мягко отстранил девушку.

— Наташа, у нас еще будет на это время. Рассказывай! — Он говорил бодро, но Савелий сразу понял, что он просто скрывает свое смущение. Видно, девушка пришлась ему по душе.

— Собственно, и рассказывать-то особо нечего, — со вздохом сказала Наташа. — Шестеро детишек разных возрастов...

— Постой! — прервал ее Воронов. — Шестеро? Ты уверена? — Точно, шестеро! А что? — Да так, ничего. Продолжай, пожалуйста. — Воронов вдруг засомневался: Майкл сообщал, что детишек было десять.

— Так вот, они разных возрастов, от годика — Те, что постарше, говорят что-нибудь? — снова прервал ее Воронов. — О чем? — Ну, о родителях, о доме... — Может и говорят, но мне-то откуда знать? — Они что, при тебе молчат, или им рты завязывают?

— Поначалу точно, завязывали, а сейчас нет, но что толку? Я по-ихнему не понимаю. Лопочут они что-то, но что? — Она пожала плечами.

— Понятно! — Воронов сразу повеселел: скорее всего, это именно те дети.

— Ты что, засомневался? — догадался Савелий. — Они, точно? — твердо заявил он. — И время привоза их сюда совпадает, и гости иностранные...

— Да, я все понимаю, но... Расскажи-ка подробнее о том, кто с ними, сколько людей их охраняет? Может, кого запомнила из посторонних?

— Одного запомнила! — Девушка вдруг смутилась.

— Ты чего, Наташка, засмущалась? — хмыкнул Бесик. — Приставал, что ли? А может, уже и трахнул? Так и скажи, здесь все свои! Хоть ничего парень-то?

— Настоящий красавец, на француза похож! Высокий, сильный и очень нежный! А глаза... — Как его зовут? — спросил Савелий. — Не знаю. А называют его Красавчиком. Только я его сегодня не видела.

И вновь названые братья переглянулись, подумав об одном и том же.

— Вы еще про охрану спрашивали... Это просто хамы, мимо не пройдешь: то облапают, то ущипнут, то целоваться лезут... А их трое в коридоре, не могу же я сразу со всеми трахаться... Красавчик увидел, как один из них пытался лапать меня, как гаркнет на него, тот даже побледнел, бедный! Умора! А мне Красавчик сказал, что пока он здесь, буду только с ним. А сам исчез куда-то! — Она вздохнула с сожалением.

— Значит, пристают мужики? — задумчиво проговорил Воронов. — Еще как!

— Ладно, вы тут пообщайтесь пока с Бесиком, а мы пойдем попаримся, — сказал Воронов.

— А может, и я с вами? — кокетливо предложила Наташа.

— Чуть позднее, — возразил Воронов, быстро скинул одежду, обернулся простыней и устремился за Савелием.

— Ну, здравствуй, братишка! — Савелий обнял его за плечи.

— Здравствуй, Савка, здравствуй! На всякий случай нужно поторопиться...

— Не бойся, всегда можешь сказать, что попросил меня похлестать веничком. Ну, слушай. — Савелий начал рассказывать.

Красавчик-Стив вернулся в колонию ненадолго. Он должен был проинструктировать Ронни, дождаться, когда тот покинет "Райский уголок", и тут же возвратиться назад, прихватив с собой Григория Марковича, которым Рассказов тоже дорожил. Не желая поднимать излишнюю суету, Стив оставил послание Севостьянову у дежурного офицера, а сам пошел к Ронни.

— Это ты? — радостно воскликнул тот и бросился обнимать Красавчика-Стива. — Куда ты ездил? Почему не взял меня с собой? Я так скучаю без тебя! — Стиву даже показалось, что у Ронни на глазах навернулись слезы. — Успокойся, мой родной! Я тоже всегда скучаю по тебе! — Он похлопал племянника по широкой спине.

— Правда? Как я счастлив! Но почему у тебя такой грустный взгляд? — Ронни сразу почувствовал его настроение. — Что-то случилось?

— Случилось? Нет-нет! Просто... — Красавчик-Стив замялся, не зная, как сказать этому взрослому ребенку о предстоящем испытании. — Мы что, снова расстаемся? — Ты угадал, дорогой мой, нам снова предстоит разлука... Не волнуйся, ненадолго! — тут же пообещал он. — Ты уезжаешь?

— Я уезжаю, а ты уходишь... — Стив сделал небольшую паузу, собираясь с силами, потом сказал: — Тебе, Ронни, предстоит совершить важное дело.

— Правда? Ты хочешь доверить мне важное задание! — Его глаза светились радостью и гордостью. Красавчик-Стив, его кумир и родной дядя, так высоко оценивает его способности!

— Да, это дело можешь провернуть только ты!

— Так почему же ты грустишь? — Задание очень опасное!.. — осторожно начал Стив.

— Господи! Да я за тебя жизнь положу, не пожалею! Чем опаснее задание, тем больше ты будешь уважать меня! Правда ведь?

— Я и так тебя уважаю и высоко ценю! — заверил Красавчик-Стив.

— Спасибо! — Ронни прижался к нему и всхлипнул от радости. Со стороны было забавно наблюдать за тем, как огромный двухметровый детина рыдает на груди стройного и красивого мужчины.

— Ну, хватит! Возьми себя в руки и слушай! — Красавчик-Стив мягко, но решительно оторвал его от себя.

— Все, слушаю! — тут же сказал Ронни, потом смахнул слезу со щеки и улыбнулся.

— Я знаю, ты очень любишь детей... — начал Красавчик-Стив, но тут же подумал, что, учитывая наклонности Ронни, эти слова звучат несколько двусмысленно.

— Да, я люблю детишек! — простодушно кивнул тот.

— Ты знаешь, как трудно этим детишкам в здешних условиях?

— Да, я хотел тебе сказать, что один даже заболел! — подхватил Ронни.

— Поэтому мы и решили переправить этих малюток туда, где им обеспечат хороший уход, питание, медицинскую помощь...

— Правда? Как хорошо вы придумали! А могу я обратиться к тебе с просьбой? — Конечно, Ронни, слушаю тебя. — Не можешь ли ты поручить это дело мне? — Тебе? — Красавчик-Стив был так обрадован, что облегченно перевел дух.

— Это же ненадолго, — заметил Ронни, восприняв его вздох по-своему. — А ты справишься? — Конечно!

— А если тебя арестуют? Дети же чужие... — Буду отбиваться до последнего. — А вот это неправильно, — решительно возразил Красавчик-Стив. — А что же делать?

— Ты должен будешь сказать, что ведешь их, чтобы сдать властям. Более того, заявишь, что ты это сделал по моему указанию, чтобы спасти детей. Тебя будут спрашивать, куда делись еще четверо. Отвечай, что не знаешь, видел только шестерых. Будут спрашивать, как они оказались у нас, — ты этого тоже не знаешь. — И куда я должен с ними пойти? — Узнаешь. Я тебя провожу немного... — А кто еще пойдет со мной? — Ты пойдешь один. Я в тебя верю. — Когда?

— Прямо сейчас. И смотри, детишки должны остаться в целости и сохранности! — К ним никто и пальцем не прикоснется!

К женскому корпусу они подъехали на "ниссан-патроле", заехав предварительно к Вадиму за провизией. Охранник попытался воспротивиться выдаче детишек без личного распоряжения полковника Севостьянова, но Ронни так на него посмотрел, что тот предпочел подчиниться, а не наживать себе лишние неприятности, тем более, что детей в "Райский уголок" привез именно Красавчик.

Когда они забирали детей, самый маленький захныкал и вдруг заговорил на русском языке: — А-а-а! К маме хочу!

— Смотри, уже по-русски говорят! — усмехнулся Ронни.

— А ты как думал? В его возрасте язык учится легко. — Стив взглянул на малыша и удивленно прищурился. — Тебе не кажется, что он намного светлее остальных? — спросил он Ронни.

— Если б у тебя так болел животик, как у него, то и ты бы стал бледным, — пожал плечами Ронни.

С трудом разместив детей в машине, они тоже уселись и приказали водителю трогать. Через пару часов Красавчик-Стив остановил машину, высадил детишек и заставил Ронни несколько раз повторить маршрут, по которому тот должен вести детей. Ронни взвалил на могучие плечи рюкзак с провизией, взял на руки двух самых маленьких, связав остальных между собой за пояса, чтобы не потерялись. Он нежно попрощался со своим кумиром и медленно пошел по намеченному маршруту.

Красавчик-Стив с грустью смотрел ему вслед. Идти Ронни с детишками предполагалось не более часа: через тридцать-сорок минут Стив собирался сообщить властям о похищенных иностранных детях от собственного имени, красочно описав, "с какими сложностями им удалось вырвать несчастных детей из рук похитителей и переправить их в страну, где им ничего не угрожает, — в Россию, которую он полюбил с первого взгляда!"

Можете себе представить удивление Богомолова, когда ему переслали сообщение Красавчика-Стива! Он настолько был ошарашен, что тут же связался с Майклом: — Приветствую тебя, мой друг! — Здравствуй, Костя! Судя по твоему голосу, произошло что-то весьма важное? — тут же предположил полковник Джеймс.

— Не то слово! Можешь себе представить, что Красавчик-Стив влюблен в Россию? — Откровенно говоря, с трудом. — Я тоже! — хмыкнул генерал. — Тем не менее, он сам говорит об этом. — Вы что, взяли его? — воскликнул Майкл. — Нет. Он или кто-то от его имени позвонил в местное отделение милиции и сообщил местонахождение детей. Либо это розыгрыш, либо Рассказов что-то задумал. — На розыгрыш это не похоже... — задумчиво проговорил Майкл. — Вы послали туда людей?

— Конечно, и жду результатов. — Что ж, необходимо дождаться и уж тогда решать, что делать дальше. Но тебе — огромное спасибо! Для меня эти дети очень важны. — Я понимаю, потому и звоню. — Ты хороший друг!

— Ты мне тоже нравишься, коллега! — улыбнулся Богомолов, хотел еще что-то добавить, но в этот момент зазвонил телефон междугородней связи. — Минуту, Майкл, может, сейчас услышим подробности! — Он быстро подхватил трубку. — Богомолов слушает!

— Говорит подполковник Свиридов, начальник Ставропольского УВД. Товарищ генерал, дети у нас, но никто из них не говорит по-нашему. — Он чуть помолчал, потом растерянно добавил: — Правда, один зовет все время маму порусски...

— Они и не могут говорить по-нашему. Это же иностранные дети! А этот малыш, видно, успел нахвататься. В таком возрасте они быстро всему учатся, — улыбнулся генерал. — Они что, одни были, без сопровождающих?

— Никак нет! С ними был огромный громила под два метра ростом. — Оказывал сопротивление? — Никак нет! Очень обрадовался нашим сотрудникам. Он плохо говорит по-русски, а у меня нет переводчика. Удалось понять, что его фамилия Брэдфорд, имя Рональд. Сказал, что выполняет приказ какого-то "красавчика", как оказался в России, не говорит. Твердит, что было очень трудно спасти малышей и переправить сюда. Как с ним поступить? — Что с детьми? — С ними все в порядке, только у одного болит живот, но врач говорит, что ничего серьезного. Пока я распорядился поместить их в детском саду...

— Очень хорошо! Обеспечьте охрану, врача, питание и так далее. А с этим громилой... подождите-ка у телефона... — Слушаюсь, товарищ генерал! — Майкл, все прояснилось! — весело заявил Богомолов в трубку спецсвязи. — Нашлись дети?

— Целы и невредимы! Знаешь, кто их привел к нам?

— Неужели сам Красавчик-Стив? — Нет, его родственник, Рональд Брэдфорд! — Ронни? Ушам своим не верю! И что он говорит?

— К сожалению, там нет переводчика, но главное ясно: он выполняет приказ КрасавчикаСтива и с радостью передает детишек российским властям. Правда, он скрывает, как оказался в России!

— Откровенно говоря, это меня сейчас совершенно не волнует. Но есть просьба: не травмируйте этого парня. Он же в психбольнице провел несколько лет!

— Вот как? — нахмурился Богомолов. — В двенадцать лет его сдала туда родная мать!

— Что с детьми будем делать? А то один уже научился по-русски лопотать. Еще немного и — забудет родную речь. Кстати, у тебя есть фотографии похищенных?

— Есть, того самого мальчика. Ему уже пять с половиной лет, и он, как говорит его отец, очень смышленый паренек. — Для каждого родителя его ребенок самый красивый и умный, — вздохнул Богомолов.

— Это точной. Если не очень затруднительно, пускай их переправят в Москву. Завтра, а может быть, и сегодня, я буду у вас. До встречи!

Богомолов снова взял трубку междугородней связи.

— Слушаю, товарищ генерал! — тут же отозвался подполковник Свиридов.

— Первым же рейсом, в сопровождении врача, воспитательницы и трех сотрудников отправить детей и Брэдфорда в Москву. — Брэдфорда отправить в наручниках? — Ни в коем случае! И вообще обращайтесь с ним повежливее. — Понял!

Положив трубку, Богомолов долго смотрел на аппарат. Его мысли вертелись вокруг разговора с Майклом. Кроме того, он пытался понять, почему Рассказов решил сдать захваченных им детей Органам, причем на территория своей бывшей Родины?

Малыш нашелся!

Майкл Джеймс, узнав от Богомолова, что похищенные дети наконец-то находятся в безопасности, доложил обо всем своему непосредственному начальнику и тут же получил приказ отправляться в Москву. Документы были оформлены моментально.

После разговора Богомолова и Майкла прошло немногим более четырех часов. Константин Иванович вернулся домой и услышал телефонный звонок. Жена с дочками отдыхали на даче, потому он сразу подумал, что его беспокоят по службе. — Слушаю?

— Товарищ генерал, извините, что тревожу вас дома! — Богомолов узнал полковника Сокольского и понял, что речь снова пойдет о злополучном самолете. — Приборы вновь засекли нашего "знакомца": он летел в сторону Афганистана!

— Как? Неужели ваши люди опять не успели найти аэродром?

— Успели, но появились там, когда самолет уже взлетел. Это не аэродром, а взлетно-посадочная полоса с небольшим ангаром.

— А послать на перехват пару самолетов вы не догадались?

— Не догадался... виноват! — Не догадался... Вы все-таки полковник! — Богомолов хотел его отругать, но потом подумал, что сам виноват, не поставив четкую задачу. — Ладно, докуда удалось проследить самолет?

— Так же, как и в прошлый раз, потеряли в Афганистане...

— Хорошо, возьмите под круглосуточное наблюдение взлетно-посадочную полосу и задерживайте всех, кто там появится, — и с земли, и с воздуха!

— А если нам окажут сопротивление? — Постарайтесь взять живыми, но если будет невозможно — стреляйте на поражение. — Слушаюсь! До свидания, товарищ генерал! Богомолов повесил трубку, и телефон тут же зазвонил вновь:

— Товарищ генерал, говорит полковник Самойлов из отдела по международным связям. На ваше имя пришло сообщение из Консульского отдела МИД. — Читайте!

— Полковник Джеймс прилетает сегодня в "Щереметьево-два" в двадцать один двадцать пять. Корнаухов. — Спасибо! И вновь звонок.

— Константин Иванович, это я! — раздался голос Михаила Никифоровича.

— Ну, слава Богу! — обрадовался Богомолов. — А я сам уже хотел тебе звонить. Слушаю!

— Детей встретил и устроил их пока в нашем детском садике...

— Все в порядке? — настороженно спросил Богомолов, почувствовав что-то в его голосе.

— Не совсем! — Помощник тяжело вздохнул. — Во-первых, их не десять, как вы мне говорили, а всего шесть, во-вторых... — Нет того, что на фото? — К сожалению...

— Только этого еще не хватало! Неужели это не те дети?

— Уверен, что те! Один малыш узнал мальчика на фото и даже назвал его имя — Али! Удалось узнать, что мальчик был с ними, но, когда Ронни их забирал, он куда-то делся! — А что говорит Ронни? — Твердит одно: было шесть и всех привел к нам. Мне кажется, я знаю, в чем дело... — Говори, Миша! Любишь ты эффекты... — Думаю, что произошла случайность: вместо Али Ронни прихватил ребенка, чьи родители либо осужденные, либо работают в колонии. — Откуда такая уверенность? — Этот мальчик — единственный, кто говорит по-русски. Все время хнычет и маму зовет.

— Похоже, ты прав! — задумчиво проговорил Богомолов. — Представляю огорчение Майкла... — Простите?

— Это я так, про себя. — Генерал забыл, что его помощник не в курсе. — Будь с детьми: часа через три я приеду.

— Хорошо, Константин Иванович. Да, нехорошо получилось! Богомолов с досадой покачал головой. Что же делать? Эта пропажа все сильно осложняет. Нужно срочно предупредить Воронова! Но как? Слишком частые звонки замминистра могут насторожить Севостьянова... Стоп! В разговоре Воронов говорил о "своих" детях, а значит, у него должна быть и жена. Это мысль! Богомолов успокоился и стал переодеваться.

А Воронов в это время сидел за столом с пьяным Севостьяновым. Он успел вдоволь наговориться с Савелием до возвращения уставшего, но довольного полковника.

— Ну, как? — с усмешкой спросил Воронов. — Уменьшится ее срок на шесть месяцев? — кивнул он в сторону девушки.

— Придется скостить — обещал! Хороша, бестия! — Севстьянов шлепнул Андриану по упитанным ягодицам, потом повернулся к Воронову. — Можешь себе представить: два месяца назад ей с воли передали ребенка, и никто ни разу не проговорился. Ладно, иди, никто не тронет твоего ребенка! А бригадирше своей передай, что я разрешил тебе работать четыре часа в день.

— Спасибо, гражданин начальник! — радостно воскликнула Андриана.

— Ты тоже иди. Понадобишься — позовут! — бросил полковник девушке, молча сидящей на коленях Воронова. Та тут же вскочила и устремилась за Андрианой. — Ну, как? — усмехнулся Севостьянов. — Как в раю! — воскликнул Воронов. — Недаром же это место называется "Райский уголок"! Скажи, ты сегодня разговаривал с "крестным"? Когда он думает посетить нас? — Каким бы Севостьянов ни был пьяным, он не забывал о том, что его волновало.

— Через две недели, — ответил Воронов. — А что?

— Как что? К нам впервые приедет заместитель министра! Нужно его достойно встретить, подготовиться... мало ли чего... — Узнав, что времени у него вполне достаточно, Севостьянов сразу успокоился.

— Никодим Калистратович — очень простой человек. Он не любит ажиотажа вокруг себя, — осторожно заметил Воронов.

— Все мы демократы! — ни с того ни с сего сказал полковник, хотел еще что-то добавить, но в этот момент в дверь постучали.

— Виктор Николаевич, из Москвы звонят, — доложил Бесик. — Мне?

— Нет, подполковнику. Очень приятный женский голос!

— Жена, наверное. — Воронов с трудом скрыл свое беспокойство: наверняка что-то случилось, если звонят в такое позднее время. — Вы разрешите?

— Конечно, подполковник. Семья есть семья! — Куда идти?

— В мое служебное помещение, — ответил Бесик.

— Кстати, Бесик, это не дело: скажи нарядчику, чтобы завтра же обеспечит телефон прямо в парилке, — бросил полковник.

— Обязательно, Виктор Николаевич! Когда они вошли к Бесику, там стоял Савелий. Он с тревогой показал на аппарат. Воронов успокаивающе поднял руку, приложил трубку к уху и действительно услышал приятный, молодой, но незнакомый женский голос.

— Подполковник Воронов! — на всякий случай сказал он.

— Жене не обязательно представляться, Андрюша. Или не узнал? Это я, Светлана!

— Светочка, здравствуй! Как я рад тебя слышать! Как вы там? — засыпал ее вопросами Воронов, пытаясь скрыть тревогу. — Наш РЕБЕНОК... — Что случилось?

— Твой отец такой растряпа! — Что он опять натворил? — подыграл ей Воронов.

— Я ему послала ДЕТЕЙ, а Михаил Никифорович поехал их встречать сам...

— И что? — спросил Андрей, сразу догадавшись, что речь идет о помощнике Богомолова. Правда, Михаил — не подходящее имя, ведь отчество Воронова — Александрович! Ну, нигего, не страшно, можно сказать, что это его отчим. Но каким образом похищенные дети оказались в Москве, если днем они были еще здесь? Непонятно!

— АЛИК пропал! — Светлана всхлипнула. — Как пропал?

— Я на работе была, а детей отправлял наш с тобой ОБЩИЙ ЗНАКОМЫЙ... — Она снова всхлипнула. — Ты же знаешь, какой Алик непоседливый! Короче говоря, он с остальными не уехал, а остался!

— Да успокойся ты! Все будет нормально. В милицию сообщила?

— Конечно. Будут искать. Боюсь, как бы с ним чего не случилось!

— Светочка, успокойся! Все будет хорошо! Найдется Алик! — Ты-то как устроился? — Все просто отлично! Жаль, что ты не захотела сюда ехать. Места здесь просто чудные!

— Нет, Андрюша, ты просто сумасшедший! Звать меня с детьми в колонию!

— Ничего-то ты не понимаешь! Здесь совсем не похоже на колонию, скорее горный курорт. Может, махнешь сюда с моим "крестным"?

— Не знаю... Но если не соберусь, то пошлю тебе с ним гостинцы. — Не хватало, чтобы генерал с твоими авоськами таскался!

— Он что, сам понесет, что ли? ЛЮДЕЙ У НЕГО ДОСТАТОЧНО: ПОМОГУТ! Ну, ладно, милый, пойду узнаю, как идут поиски. Целую! Ты там не переживай очень! Все будет нормально! Вот, поплакалась тебе в жилетку — и сразу успокоилась.

— Целую! Звони, как будут новости! — Воронов положил трубку. Чертовщина какая-то! Он повернулся к Бесику, но тот опередил его вопросом: — Что-то случилось? — Кажется! Где девочки? — В той комнате ждут, а что? — Нужно срочно узнать о детях! Из разговора я понял, что они уже в Москве.

— Фу, слава Богу! — облегченно проговорил Бесик. — Хотя мне и непонятно, как они там могли оказаться, но это же здорово!

— Если бы! — Воронов тяжело вздохнул. — Похоже, один ребенок остался здесь! — Как? — воскликнул Савелий. — А Бог его знает!

— Да, это плохо... — Бесик покачал головой, хотел еще что-то добавить, но в этот момент прожужжал селектор. — Банно-прачечный слушает!

— Бесик, это завхоз женского отряда! — пробасил прокуренный женский голос. — Андриана с ребенком у тебя?

— С каким ребенком? — удивился Бесик. — Ты что, не знал? У нее же ребенок есть! Два годика ему, Василием кличут.

— Прикрой! — тихо сказал Воронов, кивнув на селектор. — Люси, подожди немного! — Бесик выключил "громкую связь".

— Сегодня Андриана выпросила официальное разрешение на ребенка у Севостьянова! — пояснил Андрей.

— Понял! — Бесик снова включил микрофон. — И что случилось?

— Василька не можем найти! — Казалось, завхоз сейчас всплакнет. — А с кем же он оставался? — С детьми... — С какими детьми?

— А черт их знает! Несколько детишек жили в нашем корпусе, он и повадился к ним бегать! — И что, у них его нет? — Так и детишек тех нет! — Как нет? Где же они? — Одна товарка видела, как их увозили куда-то на машине. Главное, спросить не у кого: охрана-то сразу ушла! Что делать? Где искать? Ума не приложу! Я надеялась, что Андриана с собой его забрала! Господи, она же меня со света сживет!

— Не верещи, может, еще отыщется. Пойду у нее узнаю: вдруг она сама его куда-нибудь отдала на время? — сказал Бесик. — Скажешь, если что?

— Хорошо! — Он отключил связь и взглянул на Воронова. — Ты, что-нибудь понимаешь?

— Кое-что... Думаю, кто-то решил увезти детей и попался... А вот с пропавшим ребенком... — Он задумчиво покачал головой. — Чтото здесь не вяжется: там пропал, здесь пропал... Ерунда какая-то!

— Пошли, спросим Андриану. Если и она ничего не знает, то придется искать ребенка в зоне. Не мог же он испариться? Когда они вошли в комнату, где отдыхали девушки, те вовсю о чем-то спорили, но мгновенно замолчали, когда увидели трех приятелей.

— Что, опять "труба зовет"? — спросила с усмешкой Андриана.

— Нет, девочки, можете пока отдыхать... — заметил Бесик и виновато поморщился.

— Что с тобой, Бесик? — Андриана почувствовала, что он недоговаривает. — Случилось что-нибудь?

— Трудно сказать наверняка... Ты Васька своего кому оставляла?

— Завхозиха обычно присматривает за ним. Все квохчет над ним, как наседка... А что?

— Ты не волнуйся. Васек куда-то запропастился!

— Так, может, с теми детьми, ну... что под охраной... — Их увезли! — Как увезли? Куда? — Никто не знает...

— Я пошла! — Андриана встала и умоляюще взглянула на Бесика и Воронова. — Ладно, иди, я что-нибудь придумаю. — Погоди-ка! — остановил ее Воронов. — Вот что, девчонки, идите обе, если что, ссылайтесь на полковника, я все улажу.

— Спасибо вам, гражданин начальник! — воскликнула Андриана.

— Не за что! У меня к вам будет одна небольшая просьба, о которой никто не должен узнать...

— Можете на нас положиться! — заверила Андриана.

— Будете искать пацана, не спугните еще одного паренька, который вряд ли говорит по-русски.

— Вы думаете... — начала Наташа, почти сразу догадавшись, о ком идет речь, но ее оборвал Воронов:

— Ничего я не думаю и вам не советую! Постарайтесь четко выполнить то, о чем я вас попросил!

— А если мы встретим того паренька, что с ним делать? — поинтересовалась Андриана.

— Возьмите его к себе, а Бесику сразу сообщите через своего завхоза.

— Не сомневайтесь, все сделаем, как вы сказали, — ответила Андриана, и девушки тут же ушли.

— Кажется, картина начинает проясняться! — Бесик взглянул на Савелия. — А ты что притих?

— Размышляю. Послушайте, а если предположить, что ребятишек подменили, случайно?

— Ты хочешь сказать, что Васек сейчас в Москве, а этот иностранчик здесь? — нахмурился Воронов.

— Представь себе ситуацию: приходит приказ от Рассказова срочно вывезти детей. А в это время с детишками играет Василек! Детей шестеро, столько и нужно забрать. Они забирают шестерых, а седьмой куда-то прячется от страха. Наверняка он старше Василька, которому и двух еще не исполнилось.

— Этот ажиотаж вокруг детей нам совсем ни к чему, — задумчиво проговорил Воронов.

— Послушай, тебе не пора возвращаться к Севостьянову? — сказал вдруг Савелий. — Не дай Бог, нервничать начнет.

— Да он сейчас наверняка в царство Морфея ушел! — усмехнулся Воронов. — Укололся, что ли? — спросил Бесик. — Укололся? — не понял Воронов. — Да нет, Бесик, Морфей — это древнегреческий бог сновидений. Уснул полковник! — пояснил Савелий.

— Уснул? Что ты, Бешеный! Когда он хорошо примет, то до самого утра куролесит!

— Ты о ком это травишь, Бесик? — неожиданно раздался голос Севостьянова. Видно было, что он пьян, но на ногах держался уверенно. Воронов тревожно переглянулся с Савелием.

— О покойном "режиме", — вовремя сообразил Бесик.

— Да, хитрая была бестия, ничего не скажешь, — кивнул полковник и пошатнулся. — А где наши дамы?

— Как раз собирался вам доложить, — сказал Бесик. — Мальчишка у Андрианы что-то занемог, вот они и кинулись проверить, что с ним.

— А всем-то зачем? Хватило бы и матери! — нахмурился полковник.

— Это я их отпустил! — вмешался Воронов. — Зачем? — удивился Севостьянов. — Раз ваша дама ушла, то и я решил быть с вами солидарен. — Андрей хитро подмигнул.

— Что значит воспитанный человек! — Севостьянов довольно улыбнулся. — Что будем делать? — спросил он Воронова. — Как что? Конечно же, пить! — Интересная мысль! — хмыкнул полковник. — П-п-пошли? — Он громко икнул.

— Пошли! — кивнул Воронов и вдруг громко запел: — Врагу не сдается наш гордый "Варяг", пощады никто не желает!

Севостьянов подхватил на удивление хорошо поставленным голосом: — Наверх вы, товарищи, с Богом, ура! — Ура! — закричал Воронов, и они скрылись за дверью комнаты отдыха. — Смотри-ка, подполковник тоже разошелся! — улыбнулся Бесик.

— Ему надо довести полковника до полной кондиции к тринадцати часам, — пояснил Савелий. — Что ж все-таки случилось с детьми? — вздохнул он, и в этот момент в дверь тихо постучали.

— Кого это несет? — нахмурился Бесик. — Вряд ли враги, — предположил Савелий. — Те наверняка бы громыхали!

— Кто их знает? Могут и менты сунуться! А зная, что Хозяин здесь, стучат "шепотом". Пойду, взгляну, а ты будь на стреме. Я буду специально громко разговаривать, чтобы ты услышал. — Хорошо!

Сначала голоса звучали приглушенно, и Савелию ничего не было слышно, ко потом Бесик громко сказал:

— Хозяин сейчас в парилке! Про мальчика он в курсе, так что оставьте его у меня. Я доложу полковнику.

Судя по всему, менты нашли какого-то малыша. Интересно, какого? Хорошо бы нашелся Василек, а то мать с ума сойдет!

— Послушай, сержант, ты меня знаешь, я никогда так просто не говорю! Если хочешь нарваться — вперед! Доложить?

Видно, тон Бесика сыграл свою роль, и сержант сдался:

— Только не забудь сказать полковнику, что это я, сержант Грамматиков, нашел пацана. Он прятался за ящиками.

— Не забуду. Успокойся, получишь ты свою медаль! — с усмешкой заверил его Бесик.

Дверь захлопнулась, и на пороге появился Бесик, крепко держащий за руку малыша лет пяти. С первого взгляда было ясно, что он не русский.

— Тебя зовут Али? — спросил Савелий. Паренек испуганно вскинул на него глаза, наполненные слезами, явно не понимая вопроса.

— Мальчик, тебя зовут Али? — спросил Савелий по-английски. —Да. — А где твои друзья?

— Они не мои друзья! — гордо произнес мальчик.

— Хорошо, не друзья... дети, которые были с тобой, где они? — терпеливо спросил Савелий. — Их увез с собой очень большой человек. — А маленький мальчик был с ними? Русский мальчик?

— Который все время плакал и маму звал? — Точно! Был?

— Нет, не было! — сказал Али и опустил голову. Казалось, что он сейчас расплачется.

— Ты не бойся, Али, никто тебе не сделает ничего плохого и ругать не будет, я не позволю! Только ты мне скажи: тот малыш был там?

— Был,— кивнул Али. — Им же все равно, кого везти и продавать. А этот все время плакал, и я подумал, что, может, ему здесь плохо, а там будет лучше, — по-взрослому рассудительно сказал мальчик. — А сам, значит, остался? — Так они все время нас считали! — сказал он недовольно, словно о такой простой вещи Савелий мог бы и сам догадаться. Тот едва не расхохотался.

— Что он сказал? — спросил Бесик. — Да, так, ничего! — Савелий хмыкнул. — Умный больно, не по годам. Представляешь, заменил себя Васильком! Каково?

— Они же не похожи совсем! — Вот именно! Но он сумел сообразить, что, хотя их все время считают, вряд ли помнят всех в лицо. — И спрятался? — Ну!

— Действительно, силен! — Бесик потрепал мальчика за черный чуб.

Сначала паренек испугался, подумав, что его снова хотят за что-то наказать, но потом увидел добродушное лицо Бесика и сам заулыбался.

— Ну и подкинул нам ты задачку! Лучше бы со всеми уехал: уже был бы в Москве, — задумчиво пробурчал Савелий. — А теперь возись тут с тобой!

— Не переживай, Бешеный, мальчишка пока побудет у меня, а там посмотрим...

— Хорошо! — с некоторым сомненим согласился Савелий, потом спросил: — А что скажем Андриане?

— Правду! — тут же ответил Бесик. — Я не думаю, что мальчику там, где он сейчас находится, хуже, чем здесь, в зоне! Андриана, между прочим, хорошая баба, и мне ее по-настоящему жалко. Кстати, ты не можешь сказать, что будет с теми, кто находится здесь?

— Могу дать тебе слово, что я не остановлюсь, пока каждый не получит по заслугам! — твердо заверил Савелий.

— Ты знаешь, Савелий, не знаю почему, но мне хочется тебе верить! — Эти слова Бесик произнес тихо, словно для самого себя. — Я не хотел тебе говорить, но твой приятель находится здесь.

— Какой приятель? — нахмурился Савелий. — Кешка. — Кешка? — Савелий не мог поверить своим ушам. Кешка совсем рядом, а он его до сих пор не видел! Кешка, с которым он провел в море не одну путину, который не раз вступался за него, помогал ему в зоне, когда Савелий был незаконно осужден!

Савелий долго смотрел на Бесика, и тот начал уже подумывать, не случилось ли что-нибудь с его новым приятелем. Наконец он тихо сказал:

— Бесик, Богом тебя заклинаю, мы с ним должны сегодня увидеться!

— Какие проблемы? Правда, время позднее... — Он нажал на кнопку селектора и наглым голосом сказал: — Сержант, это ты?

— Ты чего, Бссик, сбрендил, что ли? Звонишь среди ночи! Может, наряд послать к тебе? — Дежурным на вахте сидел противный парень, но Бесик знал его слабую сторону. Этот сержант со странной фамилией Бередайлов фантастически боялся Севостьянова: любое упоминание о нем вводило его в трепет.

— Слушай, Бередайлов, полковник Севостьянов приказал пригласить к нему доктора и вызвать осужденного Сахно. И быстро! — Бесик прекрасно знал: чем грубее он будет разговаривать, тем весомее будут для сержанта его слова.

— Так бы сразу и сказал! — тут же встрепенулся Бередайлов. — С врачом только неувязочка: вряд ли его сейчас можно быстро отыскать.

Это знал и Бесик, потому и позвал врача, чтобы "прикрыть" вызов Кешки.

— Что с тобой поделаешь? На этот раз выручу тебя, но помни: ты будешь у меня в долгу! — хитро усмехнулся Бесик. — Отмажу в любой ситуации! — Хорошо, давай сюда одного Сахно! — Понял, Бесик, Сахно сейчас будет! — Он тут же созвонился со старшим нарядчиком зоны, выяснил, в каком отряде находится осужденный Сахно, моментально связался с завхозом отряда и грозно приказал: "Осужденному Сахно явиться в банно-прачечный комбинат, где его хочет лицезреть сам полковник Севостьянов!" Заспанный завхоз, зная придирчивость Бередайлова, тут же разбудил Иннокентия Сахно и передал распоряжение Хозяина.

Проклиная всех и вся на чем свет стоит, Иннокентий нехотя оделся, прихватил на всякий случай кусок хлеба (если его решили упрятать в ШИЗО, так хоть успеет съесть пайку) и пошел в банно-прачечный комбинат, не понимая, почему именно туда и почему в такое время: почти два часа ночи!

Он осторожно постучал в дверь, та оказалась открытой. Когда он вошел, кто-то мгновенно завернул ему руку за спину.

— Нет необходимости, начальник, я и не думаю сопротивляться! — с усмешкой заявил Иннокентий.

— А ты попробуй! — шепнул ему прямо в ухо Савелий.

— Что?! — растерянно воскликнул тот и неуверенно добавил: — Неужели Савелий?

— Так точно, товарищ кок! — Савелий тут же отпустил его и вытянул руки по швам.

— Господи! — растерянно проговорил Кешка и даже пощупал Савелия рукой. — Я думал, что тебя давно нет на этом свете! Это ты?

— Я! — улыбнулся Савелий. — Видно, не родился еще тот, кто отправит меня на тот свет! Да и мне пока на этом хорошо!

— Как ты здесь оказался? — Кешка увидел на груди Савелия бирку. — Снова упрятали?

— Нет, дорогой мой Кешка, на этот раз я сам в зону спустился. — Так ты все знаешь? — Он обрадовался. — Тут же черт знает что творится! Людей убивают просто так, ради развлечения! — Знаю, потому я и здесь. — Но что ты сможешь сделать один? — с болью воскликнул Кешка.

— А кто тебе сказал, что я один? Нас вполне достаточно! — Он подмигнул Бесику. — Не так ли, Бесик?

— Вполне достаточно, чтобы сковырнуть этих блядей! — зло подтвердил тот. — И сколько же? — С тобой — девятнадцать! — Но они же до зубов вооружены! — Так и мы не престо погулять вышли. — Боже, как здорово, что я вижу тебя вновь! — Бесик, почему же ты раньше не привел моего друга? — спросил Савелий. — Честно? — Разумеется!

— О Кешке я подумал в первую очередь, но в нем столько злобы на весь белый свет, что я боялся, как бы он не сорвался и не испортил все, — признался Бесик.

— Кешка? — Савелий покачал головой. — Да он и не такое выдерживал! Ты знаешь, сколько мы с ним пережили?

— Это точно! — счастливо вздохнул Кешка и добавил с хитрой улыбкой: — Пусть потом не лезут! Приказывай, сержант!

— Сержант? — чуть разочарованно протянул Бесик.

— В Афгане я был сержантом! — с гордостью заявил Савелий. — А сейчас... Впрочем, это не важно.

— Бесик, этот сержант многих полковников стоит! — воскликнул Кешка. — Ладно, — прервал его Савелий. — У тебя будет особая задача!

— Служу трудовому народу! — Кешка еще не пришел в себя от неожиданной, но радостной встречи.

— Тебе поручается этот паренек! — Савелий кивнул на Али.

— Как? — Кешка даже растерялся, подумав, что Савелий шутит. — Перестань, Рэкс! Говори, что я должен делать?

— Твоя задача — спасти этого пацана, — серьезно проговорил Савелий. — Это так важно?

— Важнее нет ничего! А насчет зоны не беспокойся: есть кому заняться!

— Понял! Но как с завхозом, ментами? Они же рано или поздно меня хватятся?

— Об этом мы позаботимся. А ты не спускай с мальчика глаз! Английский не забыл?

— Вроде нет! — тут же ответил Кешка поанглийски. — Я все сделаю, но признаюсь честно: с большим удовольствием посчитался бы кое с кем! — Он тяжело вздохнул.

— Не беспокойся, каждый получит по заслугам. Некоторые уже получили...

— Понятно! — улыбнулся Кешка. — Выходит, Хомяк и Бурый — твоих рук дело?

— А ты как думал? Я тебе сразу сказал, что мы не просто погулять вышли! Бесик, у тебя есть комнатка, где они с пацаном могли бы спокойно провести сутки-двое? — Найду!

— Отведи их сразу туда, а потом нужно будет прикрыть Кешку в отряде. — Без проблем! Пошли!

— Подожди-ка! — попросил Савелий и присел на корточки перед мальчиком. — Али, ты сейчас пойдешь с этим дядей и будешь его слушаться. Его зовут Кеша, он очень хороший дядя, будет тебя защищать от плохих людей!

— А ты? — Мальчик взглянул на Савелия так жалобно, что тот с трудом сдержался, чтобы не переменить своего решения.

— Ты не беспокойся, я буду тебя навещать. Хорошо?

— Хорошо! — Али обнял Савелия, крепко прижался к нему, потом отстранился и сказал Кешке совсем по-взрослому: — Пойдем, Кеша, если так нужно! — Он взял его за руку, и они вышли вслед за Бесиком.

— Вот бесенок! — вздохнул Савелий и усмехнулся. Он был доволен.

Савелий постепенно переключился на грядущие события. Очень многое зависит от завтрашнего, вернее, уже сегодняшнего дня. На Воронове лежала задача вытянуть из Севостьянова сведения о системе видеомониторов и камер слежения. Потом он должен будет подгадать так, чтобы оказаться в комнате дежурного офицера ровно в тринадцать часов. В это время Инженер выведет из строя видеокамеры ровно на пятнадцать минут, причем Воронов сделает вид, что это его вина. Пока пошлют за специалистом, пройдет минут пятнадцать-двадцать, а когда видеокамеры вновь заработают, оружие уже окажется у Бесика.

Но было в плане и слабое звено: менты могли случайно появиться во время перекладки оружия из ящиков в картонные мусорные коробки. Но это уже дело случая — авось пронесет!

Андрей с огромным трудом выносил общество полковника, который, напившись, стал хвастать своими былыми заслугами, доказывать, какой он был хороший и справедливый. Под конец, совсем потеряв осторожность, он настолько разоткровенничался, что заявил, что "Райский уголок" — его личная вотчина. Он здесь настоящий хозяин и может делать все, что его душе угодно. Но долго здесь оставаться он не собирается — накопит достаточную сумму и... Тут Севостьянов все же осекся и сказал совсем не то, что было у него на уме, — дескать, что уйдет на пенсию.

Его бормотание становилось все менее разборчивым, а вскоре раздался мощный храп. Немного подождав, Воронов бесшумно вышел из комнаты отдыха.

— Уснул? — догадливо спросил Бесик. — Мне кажется, его богатырский храп слышен во всей зоне! — усмехнулся Воронов.

— Эх, дорогой! — проговорил Савелий — Ты даже представить себе не можешь, что значит жить на зоне, когда каждый второй храпит, как паровоз. Здесь, можно сказать, действительно рай по сравнению с той зоной, где мы были с Кешкой, если бы не беспредел, какой здесь процветает! А жить по пять человек в комнате — это почти как в рабочей общаге или в студенческом общежитии...

— Чего это ты вдруг Кешку вспомнил? — спросил Воронов.

— Пока ты с полковником развлекался, здесь столько произошло! — Если бы не радостный тон Савелия, Воронов наверняка бы взволновался.

— Надеюсь, не случилось землетрясения, которое поглотило всех наших врагов?

— Врагов не поглотило, но друзей прибавилось! — Савелий хитро подмигнул. — Ладно темнить!

— Хорошо, начну по порядку. Нашелся наш иностранец!

— Мальчик? — воскликнул Андрей. — Да. Менты его застукали и пошли к полковнику доложить, да Бесик их отослал, сказав, что Севостьянов занят, и он сам доложит ему о мальчике при первом удобном случае. Причем, заявил, что полковнику о мальчике все известно. Как ты понимаешь, он имел в виду мальчика Андрианы. А ее сынишка сейчас находится в Москве!

— Что будем делать с Андрианой? — задумчиво проговорил Воронов.

Савелий наморщил лоб. Он действительно не подумал о том, что Андриана может поднять шум по поводу исчезновения своего сына, а менты вспомнят про Али, и все моментально раскроется!

— Мужики, с Андрианой я все улажу! Только вы, подполковник, подтвердите, что с ребенком все в полном порядке, и в самом скором времени он снова будет с ней, — предложил Бесик. — Устраивает? — Вполне! — кивнул Воронов. — Ты вспомнил, о каком Кешке шла речь? — спросил его Савелий.

— Конечно. Это тот, с которым ты рыбку ловил, а потом в зоне сидел, так?

— Так! Можешь себе представить — Кешка тоже в этой зоне!

— Сидит или работает? — серьезным тоном спросил Воронов.

— Кешка? Чтобы он работал на эту мразь? Это даже не смешно! — За что его? — За убийство! — За убийство? Только этого нам не хватало! — А как бы ты поступил? Мужик отсидел трешник за нее, она ему пишет сладкие письма, а когда он возвращается — застает ее в постели с любовником!

— Да, меня бы точно заклинило, — чуть подумав, признался Воронов. — Вряд ли она осталась бы в живых!

— Вот! — торжествующе воскликнул Савелий. — Он тоже не сдержался. — Не повезло мужику! И сколько он здесь? — Около двух лет, — пояснил Бесик. — Он чуть раньше меня пришел. Кстати, я его с трудом уговорил не участвовать в "охоте". Кешка рвался, говорил, что хоть одну мразь с собой прихватит на тот свет и будет доволен!

— Да, можно представить его состояние! — вздохнул Воронов, и Савелий понял, что тот вспомнил свою благоверную. С Андреем произошла почти такая же история, правда, обошлось без крови, потому что он не застал ее с любовником, а она сама призналась в измене. Савелий даже ругнулся про себя, поняв, что нечаянно разбередил старую рану своего братишки.

— Что ж, мужики, давайте еще раз пройдемся по плану, чтобы не забыть чего, — предложил Бесик, почувствовав, что неплохо сменить тему разговора.

Взрыва не будет

Выслушав доклад Красавчика-Стива про детей и Ронни, Рассказов довольно потер руки.

— С паршивой овцы хоть шерсти клок! — бросил он. — Теперь, дорогой Стив, и ты чист перед российскими властями, и я перед Интерполом! А сейчас мне хотелось бы услышать, как обстоят дела в "Райском уголке". — Он вопросительно взглянул на Григория Марковича.

— С выпуском продукции все нормально, с дисциплиной тоже, вроде без проблем. Слабое место — транспортировка. Нередки задержки с отгрузкой готовой продукции, затоваривание складов — приходится останавливать конвейер. — Григорий Маркович докладывал спокойным, будничным тоном, словно зачитывал сводку погоды. Красавчик-Стив чуть заметно усмехался, покачивал головой, бросая хитрые взгляды на своего любимого Хозяина.

— Как же я устал от всего этого! — Рассказов взглянул на Красавчика-Стива. — Мне кажется, что у тебя свое мнение по поводу "Райского уголка"? Или я ошибаюсь?

— В основном мое мнение совпадает с мнением Григория Марковича... — начал Стив осторожно, но Рассказов резко его оборвал:

— Ты не темни! Знаешь, что я не люблю этого! Говори, не бойся: кроме меня, тебя все равно больше никто не накажет, если ты допустишь ошибку! — Он посмотрел на своего любимца тяжелым, но хитрым взглядом, который был очень хорошо знаком Красавчику-Стиву, и тот пошел ва-банк, решив, что есть хороший шанс отличиться перед Хозяином.

— Григорий Маркович опустил одну, на мой взгляд, немаловажную деталь. Скоропостижно скончался майор Колосников! — Красавчик-Стив многозначительно замолчал. Дело в том, что Колосникова взяли в колонию по личной рекомендации Рассказова, и Григорий Маркович допустил серьезный промах, не доложив о его смерти Хозяину.

— Я не посчитал это важным, потому что он умер от сердечного приступа! — попытался оправдаться Григорий Маркович. КрасавчикСтив снова усмехнулся.

— Ты понимаешь, что говоришь? — взорвался вдруг Рассказов. — Умирает мой человек, а ты считаешь это несущественным? А ты что скалишься? — накинулся он на своего любимчика. — Если что-то знаешь, говори!

— И скажу, шеф! — смело проговорил Стив и даже встал с кресла. — Представьте: здоровый мужик, прилично выпил с нами, девку дважды оттрахал, а на следующий лень вдруг ни с того ни с сего помер от сердца? Конечно, такое заключение дал доктор "Райского уголка", но у этого коновала один диагноз на все случаи. Это был главный козырь Красавчика-Стива: у Григория Марковича болела голова, а доктор, смерив ему температуру и давление, сказал, что у него "пошаливает мотор". Стив все точно рассчитал — Григорий Маркович сконфуженно опустил глаза и промолчал.

— Кроме того, мне стало известно, что Севостьянов в пьяном угаре хвастался, что "Райский уголок" — его "кормушка".

— Вот как? — нахмурился Рассказов. — Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. Видимо, Севостьянов там совсем зажрался! Он уже позабыл, как я вытащил его из нищеты, когда его пенсии хватало только на пятнадцать буханок хлеба! — Он все больше распалялся. — Захотелось вновь туда окунуться? Так окунешься!

— Может быть, стоит дать ему шанс исправиться? — осторожно предложил Григорий Маркович. Сделал он это вовсе не по доброте душевной. Во время пребывания в колонии Григорий Маркович завел с Севостьяновым личные контакты. Оба они были людьми старой формации и быстро сумели договориться: Григорий Маркович должен был предупреждать полковника о возможных неприятностях со стороны Рассказова, за что Севостьянов обещал ежемесячно перечислять на его счет определенный гонорар. Сейчас Григорий Маркович поносил себя на чем свет стоит за очевидный просчет, тем более, что он действительно не придал значения смерти Колосникова. А Красавчик-Стив тоже хорош: нет, чтобы обговорить все в самолете, так промолчал, чтобы выслужиться, ткнуть сослуживца носом... Ничего, дай срок, дорогой Красавчик! Напрасно ты так поступил, ох, напрасно! Недаром говорят: "Не плюй в колодец: пригодится воды напиться".

— Посмотрим! — ответил ему Рассказов. Он так же быстро остыл, как и вспыхнул, но запомнил все. Он никому не прощал ошибок. Своих же ошибок он никогда не повторял. Сейчас он почему-то вспомнил о подземной базе в Казахстане. Тогда его приказ об уничтожении базы не был выполнен, и она была захвачена десантниками.

Учтя свою ошибку. Рассказов послал в "Райский уголок" своих специалистов, и теперь он мог сам уничтожить колонию в считанные секунды, даже не выходя из своего кабинета.

Однако, он забыл, что там, где возьмется за дело русский Иван, иностранной технике делать нечего!

Именно об этой технике и шел разговор в служебном помещении Бесика. Слово взял Инженер.

— Мужики, дело очень серьезное! Сегодня, когда я подготавливал вывод видеосистемы из строя я, наконец, решил одну задачку, над которой долго ломал голову.

— Со школьной скамьи люблю задачки решать! — язвительно усмехнулся Федор Крутых.

— Не думаю, что ты будешь так же веселиться, когда узнаешь, что это за задачка, — рассудительно заметил Инженер.

— Говори, не обращай внимания, — поддержал его Савелий.

— Во время проводки системы видеослежения сюда приехал иностранный специалист, который проводил какие-то работы в строжайшей тайне. К ним не допускались не только офицеры, но и сам Севостьянов. Работал этот специалист с двумя помощниками и со своей личной охраной. Мне было интересно, что он там делал, но тогда я не смог ничего прояснить: времени было мало, да и следили за нами ежеминутно. И только сегодня я кажется понял, что делал тот специалист!

— Речь идет о системе уничтожения колонии? — спокойно предположил Воронов, тут же вспомнив подземную базу в Казахстане.

— Вы угадали! — Инженер удивленно покачал головой.

— Как она действует, ты уже узнал? — спросил Савелий.

— Откровенно говоря, пока не знаю. — Инженер огорченно вздохнул. — Могу только предполагать.

— Ну? — нетерпеливо буркнул Воронов. — Я инженер, поэтому буду говорить только то, в чем совершенно уверен. Сегодня я снова буду работать над отключением системы видеослежения и постараюсь кое-что выяснить, а потом... — Он пожал плечами. — Потом, надеюсь, скажу точно.

— Отлично! — облегченно вздохнул Воронов. — Мне бы хотелось услышать ответы на несколько вопросов. Первое: можно ли будет обезвредить взрывное устройство? Второе: сколько времени для этого понадобится? Третье: если мы его обезвредим, смогут ли это сразу же обнаружить? И четвертое: где находится пульт управления системой?

— Мне и самому хотелось бы все это узнать. Было бы хорошо иметь в запасе больше времени, чем пятнадцать минут. — Инженер с надеждой посмотрел на Воронова.

— Опасно это! — сказал Савелий. — Может сорваться вся операция.

— Я думаю, что будет гораздо хуже, если все находящиеся здесь люди взлетят на воздух, — возразил Воронов, потом немного подумал и спросил: — Двадцати пяти минут хватит?

— Думаю, да. Но лучше полчаса! — Инженер сразу повеселел.

— Ну и ладушки! — Воронов тоже был доволен. Он боялся, что Инженер попросит больше времени. — Тебе, Бесик, придется прикрывать Инженера от ментов. Если что, внаглую вали все на меня: мол, подполковник Воронов приказал!

— А если Севостьянов на тебя набросится? — спросил Савелий. — Ничего, выкручусь! — Воронов внимательно оглядел всех присутствующих. — До начала операции осталось два часа. Предлагаю всем разойтись по своим местам, а я пойду будить Севостьянова и приводить его в порядок. Вопросы? Вопросов не было. Все ушли, остались Савелий и Бесик. Ночью им почти не пришлось спать. Они прикорнули прямо у стола, положив головы на руки.

Воронов с большим трудом разбудил Севостьянова.

— Если бы не работа, можно было бы опохмелиться!

— А при чем здесь работа? — Севостьянов гордо вскинул голову. — Ну, как же: запах, люди... — Люди? Какие здесь люди? Это они для нас, а не мы для них. Наливай! Что будем пить? — Он вновь плюхнулся в кресло.

— Моя бабуля говорила, что утром поправлять голову нужно тем, чем вечером причинил ей боль.

— У тебя была мудрая бабушка! — Севостьянов потянулся к бутылке водки и налил грамм по сто. — За нее.

Как бы по ошибке, Воронов налил ему запить не минералку, а водку, и полковник, бодро опрокинув стакан, вдруг странно посмотрел на своего гостя.

— Слушай, мне сейчас показалось, что я выпил воду, а запил водкой! Во допился!

— Бывает, — усмехнулся Воронов. — Виктор, ты помнишь, что мне вчера обещал?

— Конечно, помню! А что? — Севостьянов наморщил лоб, пытаясь вспомнить. — Ты мне обещал показать, как вы управляете системой видеонаблюдения.

— Хоть сейчас! — буркнул полковник и попытался встать.

— Сейчас еще выпьем, закусим, а потом и отправимся, — сказал Воронов, искоса бросив взгляд на часы: нужно было убить еще немного времени. — Кстати, приходил какой-то прапор ночью... — осторожно начал он. — И что ему было нужно? — Представляешь, привел ребенка и хотел тебе показать. Разбуди ему полковника, и все тут! Ему Бесик говорит: "Полковник знает об этом ребенке, оставь его, я передам его матери".

— Больше всего остерегайся инициативных... — это слово Севостьянов выговаривал минуты три, —... болванов! Они могут такого натворить, что потом месяц не расхлебаешь... Чтото стали ноги зябнуть, не пора ли нам дерябнуть! — Он вновь плеснул граммов по сто, ткнулся стаканом в стакан Воронова и тут же выпил. Воронов подменил свою водку на воду, выпил, крякнул, закусил ложкой подсохшей красной икры и бодро сказал:

— Ну вот, теперь хорошо! Пойдем в операторскую?

— А зачем? — Полковник икнул. — Как зачем? Ты что, уже забыл? — Воронов сделал вид, что обиделся.

— Да шучу я, не понимаешь, что ли? Пошли, дорогой мой, пошли!

Когда они вошли в операторскую, дежурный встал по стойке "смирно" и гаркнул во весь голос:

— Товарищ полковник, в зоне все спокойно, происшествий никаких нет, все службы на своих местах!

— А почему он за всех докладывает? — хитро усмехнулся Воронов, взглянув на настенные часы.

Буквально поняв своего "приятеля", Севостьянов зло бросил:

— Вызвать все службы сюда, и пусть каждый доложит самолично!

— Есть, товарищ полковник! — бодро воскликнул дежурный, а про себя подумал: "Начинается!"

До тринадцати часов оставалось всего двенадцать минут, и Воронов начал беспокоиться, что неожиданная летучка может поставить под угрозу всю операцию. Но его опасения были напрасны: через десять минут все вызванные стояли навытяжку перед полковником и докладывали о своих участках, а Воронов отвлек дежурного офицера вопросами о видеослежении. Когда часы показывали тринадцать ноль-ноль, Андрей сунулся к ручкам пульта, как научил его Инженер. Все мониторы моментально погасли.

— Странно, — проговорил Воронов. — Я вроде ничего такого не сделал... — Он глуповато улыбнулся и стал нажимать все кнопки подряд.

— Не нужно, товарищ подполковник! — умоляюще проговорил дежурный.

— Должен же я исправить то, что сломал! — продолжая "исследовать" пульт, ответил Воронов. — Что случилось? — спросил Севостьянов. — Почему-то исчезло изображение, когда я нажал какую-то кнопку, — смущенно ответил Воронов.

— Пустяки! Сейчас все исправят. Разыщите специалиста, пусть взглянет! — бросил Севостьянов дежурному.

— Слушаюсь, товарищ полковник! — Тот потянулся к селектору. — Можно мне, Виктор Николаевич? — виновато спросил Воронов.

— Поруководить захотелось? Валяй! — пьяно усмехнулся полковник и повернулся к своей команде: — Прошу докладывать!

— Как фамилия специалиста? — спросил дежурного Андрей.

— Меркулов, но все его зовут Инженером. — Хорошо! — Воронов загородил собой селектор и вместо нарядчика вызвал Бесика. — Старший нарядчик? С вами говорит подполковник Воронов! Срочно отыщите Инженера, то есть Меркулова. Пусть проверит систему видеослежения! Все! — оборвал он, чтобы Бесик случайно не подал голоса.

— Коротко и ясно! — одобрительно заметил Севостьянов.

Воронов ничем не рисковал: если бы случайно выяснилось, что он говорил не со старшим нарядчиком, а с Бесиком, то он всегда мог сослаться на то, что перепутал кнопки.

Когда он передавал приказ, его слышал только Савелий, который тут же выглянул в окно и трижды взмахнул рукой. Этот сигнал был передан по цепочке Бесику, который прикрывал Инженера.

— Полный порядок! У нас есть двадцать пять минут, — сказал Инженер. — Вперед! — Вроде, тридцать, — заметил Бесик. — Ты думаешь, ему легко будет там дурака валять? — усмехнулся Инженер. — Чем раньше кончим, тем лучше!

В то же время пятерка Федора Крутых вместе с людьми Бесика уже бойко перекладывала оружие и патроны в мусорные коробки. На это ушло одиннадцать минут. Самые здоровые подхватили коробки и, стараясь делать вид, что они почти ничего не весят, понесли их к мусорным контейнерам, стоящим недалеко от банно-прачечного комбината.

Но тут произошло то, о чем так беспокоился Савелий: навстречу носильщикам вышел подполковник Сеновалов. Савелий понял, что это может сорвать всю операцию. Не раздумывая ни секунды, он выскочил из здания и устремился навстречу Сеновалову.

— Гражданин подполковник! — кричал он встревоженным голосом.

— В чем дело, осужденный... — грозно начал тот и запнулся, запамятовав его фамилию.

— Осужденный Говорков, Савелий Кузьмич! Статья...

— Докладывай! — оборвал подполковник. — Почему ты здесь? Кто разрешил? Что ты здесь делаешь?

— Гражданин подполковник! Со вчерашнего дня приказом начальника учреждения я назначен слесарем в банно-прачечный комбинат. Заведующего только что вызвали, а я остался дежурным в его отсутствие! — Савелий глупо улыбнулся и преданно посмотрел в глаза подполковнику.

— Проверю! — бросил тот. — Что ты орал как полоумный?

— Вас ждут в помещении дежурного офицера! — четко доложил Савелий. — Кто? — нахмурился Сеновалов. — Какой-то подполковник Воронов. — Савелий пожал плечами. — Подполковник? Ждет меня? — Начальник учреждения тоже там, — заметил Савелий.

— Вот как? — Подполковник все еще стоял в нерешительности. — Сказали, что срочно! — помог ему Савелий. — Никак не могут обойтись без Сеновалова, — важно бросил он, поморщился, взглянув на тех, кто нес коробки, махнул рукой и быстро направился в сторону дежурки. Он действительно обратил внимание на группу парней, тащивших коробки с мусором, но только потому, что они делали это слишком усердно. Как только Сеновалов скрылся за углом, Савелий нетерпеливо махнул рукой. Заключенные ускорили шаг и быстро заскочили в дверь банно-прачечного комбината.

— Когда я увидел эту сволочь, то подумал: все! — нервно улыбнулся Федор. — Решил, если он попытается сунуть нос в коробки с оружием, то отправлю его к Хомяку. Ты всех нас спас. Бешеный!

— Я и сам перепугался! — усмехнулся Савелий.

— А куда ты его послал? — В дежурку, к подполковнику Воронову. — Представляю его рожу, когда он это услышал! — хмыкнул Федор.

— Ничего, скушал! Особенно, когда я подкинул, что там находится и Севостьянов. — Савелий хитро подмигнул.

— То-то он как ошпаренный сдернул туда! Куда? — спросил Федор, кивая на коробки с оружием.

— Сюда! — Савелий поднял занавеску, за которой обычно складывалось чистое белье.

Когда коробки быстро поставили за занавеску, Федор со вздохом сказал: — Хоть бы у Инженера все получилось! — Получится! — заверил Савелий. — Ладно, разбегаемся! Встречаемся по вызову Бесика!

— Пока! — бросил Федор и тут же вышел. Савелий стал с нетерпением ожидать возвращения Бесика.

Воронов уже несколько раз останавливал дежурного офицера, пытавшегося проявить инициативу с ремонтом. Но вот в комнату вошел подполковник Сеновалов и сразу же подошел к Воронову.

— Вызывали, товарищ начальник? — язвительно спросил он, вытянувшись перед Андреем по стойке "смирно". Андрей растерялся, но тут же взял себя в руки и спокойно заметил:

— Вы что-то не так поняли, или вам неправильно доложили...

— Что значит, неправильно? — Подполковник подозрительно посмотрел на этого странного московского гостя.

— Я всего лишь передал вам просьбу Виктора Николаевича. Он собрал здесь все службы, а вас нет! — Андрей повернулся к Севостьянову и пожал плечами, словно говоря: "Я хотел как лучше, а на меня еще и бочку катят"...

— А почему вы, подполковник, не явились, когда я всех вызвал? — сердито спросил Севостьянов, поддерживая Воронова. — Я не знал...

— Это надо же: все знали, а подполковник Сеновалов не знал! Начальник оперативной службы-и не знал! — Севостьянов хмыкнул.

— Позвольте! Через кого вы отдавали приказ? — Задетый за живое Сеновалов искал возможность оправдаться перед полковником и другими своими коллегами. Для Воронова это было как нельзя более кстати: еще несколько минут выигрывалось для Инженера.

— Всех оповещал дежурный офицер! — Севостьянов взглянул на капитана. — Вы звонили подполковнику? — Так точно, товарищ полковник, но его не оказалось на месте... — Тот даже вспотел от волнения, прекрасно понимая, что попал между двух огней, но Хозяин есть Хозяин — выбирать не приходилось.

— Почему сразу не доложили, что товарища Сеновалова не оказалось на месте? — грозно вопросил Севостьянов.

Бедняга капитан беспомощно бросил взгляд в сторону московского гостя, и Воронов решил вмешаться, но не потому, что хотел спасти этого уголовника от скандала, а чтобы выиграть время и направить разговор в нужное русло.

— Виктор Николаевич, это моя вина! Когда товарища Сеновалова не оказалось на месте, я решил сам его разыскать и передал вашу просьбу Бесику. — Он подмигнул капитану, который моментально все сообразил и благодарно кивнул.

— Тогда все в порядке! — удовлетворенно заметил Севостьянов и тут же не преминул поддеть своих офицеров: — Видите, что значит школа! А ведь до такой простой вещи мог додуматься каждый, не так ли? Не могу же я за всех все делать! — Он повернулся к подполковнику Сеновалову: — Кстати, почему вы отсутствовали в рабочее время?

— Как? — Тот даже начал заикаться. — Я... я... с восьми часов на месте! Видно, когда вы всех вызывали, я пошел с обходом...

— Ладно, все нормально! — Севостьянов снова обратил внимание на несчастного капитана. — Ну, как там с видеослежением?

Воронов взглянул на настенные часы и облегченно вздохнул: с минуты на минуту должны были включиться мониторы.

— Пока никак, товарищ полковник, — растеряяно проговорил дежурный, но тут же воскликнул: — Есть! Работают! — А шуму-то, шуму! — хмыкнул Севостьянов.

— Почему не работала система видеослежения? — насторожился Сеновалов.

Воронов хотел снова включиться в разговор, но Севостьянов перехватил инициативу, как бы покрывая его оплошность.

— Кто-то что-то не там нажал, и мониторы погасли... Господи, да перстаньте вы, товарищ подполковник, во всем видеть тайные происки врагов! — Он усмехнулся. — Коллеги, хочу представить вам моего друга. В ближайшем будущем он возглавит одну из новых колоний. К нам он приехал поднабраться опыта, хотя, как мне кажется, многим из вас есть чему поучиться у подполковника Воронова! Прошу любить и жаловать!

— Извините, товарищ полковник, а какой статус у подполковника здесь, в нашей колонии, пока он будет проходить стажировку? — неожиданно поинтересовался Сеновалов.

— Какой? — Севостьянов на секунду задумался, потом вдруг широко улыбнулся. — Насколько вы помните, пока у нас вакантна должность заместителя начальника по режиму. Андрей Александрович, вы не возражаете побыть пока моим заместителем? Этим вы очень выручили бы меня! — добавил он, заметив нерешительность в глазах Воронова.

— Но... — Воронов дйствительно не знал, что сказать.

— Не беспокойтесь, работа режимной части накатана, особо заняты не будете.

— Хорошо, Виктор Николаевич! — согласился Воронов.

— И отлично, а там, глядишь, вы и совсем захотите остаться! А? — Севостьянов рассмеялся. — Не правда ли, хитрый у вас начальник? — Он с довольным видом осмотрел своих офицеров.

— Это точно? — льстиво ответил Сеновалов, а остальные дружно закивали головами.

— Хорошо! — Севостьянов стер улыбку с лица. — Все свободны, кроме подполковника Воронова и тебя, капитан! — бросил он дежурному офицеру. Тот испуганно встрепенулся, и полковник с усмешкой добавил: — Это же твой кабинет, не так ли? — Он снова весело рассмеялся, довольный произведенным эффектом. Когда все вышли, он спросил капитана: — Как там наши иностранные гости? Как дети?

— Как, разве вы забыли? — Капитан вновь покрылся испариной.

— Что я забыл? — не понял Севастьянов. — Дежурный по смене мне передал, что гости уехали, а дети куда-то отправлены...

— Что? — зарычал Севостьянов. — Почему не доложили?

— Не знаю, товарищ полковник, я же только с утра заступил... — испуганно залепетал капитан, потом судорожно, не отводя глаз от грозного начальника, стал шарить по столу, нащупал конверт и протянул полковнику.

Севостьянов нетерпеливо разорвал конверт. На листке бумаги было послание от КрасавчикаСтива.

— Ладно, служи! — бросил он капитану уже спокойным тоном, а у Воронова спросил: — Мне вчера никто не звонил?

— Как же, звонил какой-то иностранец, — шепотом ответил Воронов.

— А я что? — также шепотом спросил Севостьянов.

— Ты предложил ему присоединиться к нам или подождать, когда мы закончим париться... — Понятно! — Полковник поморщился. — Ну и Бог с ними!

— Что, неприятности? — поинтересовался Андрей.

— Что ты! Наоборот: баба с возу — кобыле легче! Пошли отсюда...

Полковник Григорьев, получив приказ явиться к Богомолову, был несколько встревожен тем, что он переходил в подчинение генералу на трое суток. Что общего между десантниками и госбезопасностью?

События, происходившие в последнее время в стране, заставляли любого здравомыслящего человека всерьез задумываться: правильно ли руководят страной? Почему допускают такие страшные просчеты? Почему развязали чеченскую войну, которая еще наверняка откликнется страшными последствиями? Как военный человек, полковник Григорьев был готов исполнить любой приказ своих непосредственных начальников, кроме одного: он категорически отказался бы поднять своих солдат против народа. Даже под дулом пистолета! Вот такие тревожные мысли лезли в голову Григорьева, когда он направлялся на встречу с генералом Богомоловым.

Каково же было его облегчение, когда Константин Иванович четко и доходчиво поставил перед ним задачу! Правда, полковник встревожился, когда узнал о месте операции: Ставропольский край расположен совсем рядом с зоной боевых действий; но, когда генерал сказал, что захватить эту банду нужно в течение часа, от силы двух, он понял, что все может пройти вполне благополучно, и до разрозненных чеченских банд вряд ли успеют докатиться слухи об операции.

— Какие вопросы, полковник? — спросил Константин Иванович.

— Насколько я понял, в этой зоне находится человек, которому я должен буду подчиняться. Как я его узнаю?

— Вот фотографии обоих наших людей. — Богомолов вынул из стола фото Савелия и Воронова, рядом положил еще одно. — А этого мальчика нужно спасти во что бы то ни стало! — Я могу узнать, чей этот ребенок? — Это иностранный мальчик, — сухо заметил Богомолов.

— Понял! — тут же кивнул Григорьев. — Мне хочется, полковник, чтобы вы поняли еще одну вещь: эти парни, — он кивнул на фотографии, — мне очень дороги! Они должны остаться в живых!

— Сделаем все возможное! — твердо заверил Григорьев. — Как с остальными?

— Из тех, кто будет в форме и окажет сопротивление, мне нужен живым только один человек — полковник Севостьянов, начальник колонии! — жестко бросил Богомолов, потом чуть подумал и добавил: — Хочу вас предупредить, что враг очень хитер и коварен. Нисколько не удивлюсь, если окажется, что колония заминирована. При опасности они захотят спрятать все концы в воду, точнее, в огонь!

— Если вы хотите меня испугать, то вряд ли достигнете успеха, — серьезно заметил полковник Григорьев, — я прошел афганскую войну! Но за предупреждение спасибо.

— Я прекрасно осведомлен о вашем славном прошлом и наградах, — дружелюбно заметил Богомолов. — И у меня совеем не было желания напугать вас. Престо я очень хорошо знаю того, кто за всем этим стоит, а потому и предуиреждаю: будьте максимально внимательны и осторожны! Было бы здорово, если бы вы набрали команду из бывших "афганцев", которые отлично ориентируются в горах и имеют военный опыт.

— Можете быть уверены: ни один новобранец в отряд не попадет. А вот с "афганцами" сложнее: у нас их осталось мало! — Полковник тяжело вздохнул.

— Вот что! — Богомолов хлопнул ладонью по столу, затем вынул из ящика визитку. — Это карточка Олега Вишневецкого — президента "Герата". Надеюсь, слышали?

— Не только слышал. Некоторые мои однополчане там работают, а Олега я знаю лично.

— Вот и прекрасно! Надеюсь, он даст своих ребятишек для этой операции, тем более, если вы скажете, что помощь нужна Рэксу.

— Спасибо, это действительно хорошая мысль.

— Иногда и генералов осеняет! — усмехнулся Богомолов.

— Рэкс? Вот этот? — Григорьев указал на фото Савелия. — Он! Вы знакомы? — Да нет, показалось... — Ну-ну... Вернемся к нашим баранам, — улыбнулся Богомолов. — Только у меня будет одна просьба... — Слушаю!

— Я не могу брать на себя гражданских, как вы понимаете. Случись что, с меня не только погоны, но и голову могут снять!

— Вы хотите, чтобы они прошли приказом через мое ведомство? Без проблем! Скажите моему помощнику, Михаилу Никифоровичу, пусть составит соответствующую бумагу и отправит ее к Олегу. — Знаете, когда я шел к вам, то... — Григорьев смущенно поморщился. — Короче говоря, мне очень приятно работать с вами! — откровенно признался он. — Аналогично! — улыбнулся Богомолов.

После ужина у Бесика собрались руководители операции: Савелий, Федор Крутых и Инженер. Андрей Воронов задержался на несколько минут.

— Прошу прощения, с трудом отвязался от полковника. — Он улыбнулся, потом повернулся к Инженеру. — Скажи, тебе удалось разобраться?

— Нет такого дела, в котором бы русский человек не сумел разобраться, — с важностью заметил Меркулов, но не выдержал и рассмеялся. — Ерунда! Все дело в дистанционном управлении!

— И где же находится пульт? — нахмурился Савелий.

— Во всяком случае, не в колонии. Может быть, даже не поблизости... — А за границей? — спросил вдруг Воронов. — Да хоть в космосе! Раздается оттуда звонок, ты поднимаешь трубку, подается специальный сигнал, который, возможно, даже твое ухо не зафиксирует, и... бах!

— И ничего нельзя сделать? — не вытерпел Федор.

— Обижаешь, Федор! — улыбнулся Савелий. — Инженер же сказал, что нет такого устройства, которое не смог бы раскусить русский человек. Я правильно говорю?

— Правильно-то правильно, но задача слишком сложная. Кто даст гарантию, что обладатель пульта не захочет уничтожить колонию раньше, чем мы предполагаем? Никто! — рассудительно сказал Инженер.

— Столько времени не взрывает — авось и до завтра потерпит! — снова вмешался Федор.

— Вот-вот, так мы все время и живем — на авось. — Инженер махнул рукой.

— Ты не темни! — снова улыбнулся Савелий. — Признавайся, что придумал?

— Ну и хитрый ты. Бешеный! — огорченно воскликнул Инженер. — Никак не даешь аплодисменты сорвать. Конечно же, придумал! Успокойтесь, не взорвемся мы!

— Молодец! — восхищенно сказал Воронов и обнял его, все зааплодировали.

— Видишь, все-таки сорвал аплодисменты! — подмигнул Савелий.

— Ага, после того как напросился, — в тон ему ответил Инженер. Глаза его горели счастливым блеском.

Воронов переглянулся с Савелием. — Ты можешь себе представить его физиономию, когда он узнает, что взрыва не было, а его детище захвачено властями? — Трудно, конечно, но попытаться можно. — О ком это вы? — спросил Инженер. — Как о ком? О твоем хитром противнике, обладателе пульта! Я правильно понял? — вмешался Бесик.

— Абсолютно правильно, — ответил Воронов, и все рассмеялись так заразительно, как могут смеятся только люди с чистой душой. Никто из них не знал, доживут ли они до завтрашней ночи? Об этом никто и не думал — они сознательно выбрали для себя этот опасный путь.

Так пожелаем им удачи! Пусть они все останутся в живых!

Конец "Райского уголка"

Рассказов сидел в полном одиночестве в своем кабинете и никого не хотел видеть. У него было какое-то странное и очень тревожное предчувствие. Он всегда ощущал заранее возможную опасность, но сейчас никак не мог понять, откуда она исходит. С детьми вроде все в порядке, он вовремя сумел избавиться от них. Самолет, который привез Красавчика-Стива и Григория Марковича, не был перехвачен: видно, в России ПВО совсем развалилась, и теперь можно всем желающим спокойно летать на частных самолетах на Красную площадь.

Но почему все-таки так тревожно на душе? Что он еще не сумел предусмотреть? Что упустил? Неужели что-то грозит "Райскому уголку"? Сейчас это было бы весьма некстати! Столько денег вложено в это дело, только-только начал поступать доход... Неужели все снова впустую? Нет! Не может этого быть! Все отлично продумано и организовано. Классные специалисты разработали принципиально новое оружие, не имеющие аналогов во всем мире, оно сейчас идет просто нарасхват!

Аркадий Сергеевич поднялся с кресла и несколько раз прошелся по кабинету: это помогало ему успокаивать нервную систему лучше всяких лекарств. Постепенно он пришел в себя, и снова сел в любимое кресло. Собственно говоря, чего он так взволновался? Предчувствие предчувствием, но пока, слава Богу, все идет как по маслу. Чего зря волну гнать? В любом случае он не допустит захвата "Райского уголка", он всех отправит к праотцам! Они еще не знают, на что способен Рассказов! Ошибки вроде той, с подземной базой в Казахстане, он больше никогда не допустит!

Он потянулся к телефону и набрал номер: решил проверить свои предчувствия.

— Дежурный, капитан Красильников! — тут же отозвался моложавый голос. — Полковника Севостьянова! — Кто спрашивает? — Скажите, что Первый звонит! — Минуту! — Услышав, как ему показалось, военный термин, капитан быстро вызвал по селектору полковника. — Товарищ полковник, разрешите доложить? — Он с трудом сдержал улыбку, представив, как голый полковник Севостьянов будет разговаривать с какой-то военной шишкой (было выполнено распоряжение Севостьянова: телефон провели прямо в комнату отдыха).

— Валяй! — пьяно проговорил Севостьянов, который действительно сидел на диване голым. Только что Андриана довела его до полнейшего изнеможения.

— С вами желает разговаривать Первый! — Соедини! — сразу сказал Севостьянов. — Николаич? Здравствуй, дорогой! — произнес Рассказов. Если бы Севостьянов не знал его столь хорошо, то принял бы его вежливость за чистую монету.

— Здравствуйте, товарищ Ра... Первый! — Полковник чуть не проговорился и для острастки стукнул себя по лбу, чем вызвал смех девушек.

— Не кажется ли тебе, мой дорогой, что ты стал слишком увлекаться алкоголем? — В ласковом голосе Рассказова зазвучали металлические нотки.

— Ну что вы, товарищ Первый. У вас неверная информация! — Севостьянов пытался оправдаться и, как ему показалось, нашел отличный повод: — Могу же я отпраздновать свой день рождения?

— От души поздравляю! Подарок за мной! Ты уж извини, нервы что-то пошаливают... Не спится, вот и решил позвонить тебе: как чувствовал, что вовремя. Еще раз поздравляю! Живи долго! — Спасибо, постараюсь. — Звони, если что!

— Обязательно. До свидания! — Севостьянов положил трубку и облегченно вздохнул.

— Что, шеф звонил? — как бы мимоходом поинтересовался Воронов.

— Ага, шеф! — машинально кивнул полковник, но тут же опомнился. — Что я говорю? Какой шеф? Главный заказчик!

— Что, у тебя действительно день рождения? — Ага, — усмехнулся Севостьянов. — Ровно через месяц! Он спросил, что я праздную, а я сказал первое, что пришло на ум.

— Это нужно отметить! — воскликнула игриво Андриана. — Не правда ли, Натали?

— Конечно! — Она вскочила, подбежала к Севостьянову. — Можно поцеловать именинника?

— Даже нужно! — усмехнулся Севостьянов и подставил ей губы, но девушка неожиданно чмокнула его в мясистый нос.

— Та-ак... — протянул насмешливо Севостьянов. — В лоб — покойника, в губы — любовника, в щеку — мужа, а в нос кого?

— А в нос — начальника! — смягчая ситуацию, весело воскликнул Воронов и налил всем водки. — Твое здоровье, Виктор! Как говорят на Востоке: "Проживи день с миром, и Аллах тебя не забудет!" — Отличный тост! — Севостьянов пьяно икнул. Было заметно, что он потратил много сил на то, чтобы держаться достойно во время разговора с Рассказовым. — Здоровья всем!

А Рассказов, положив трубку, продолжил свои размышления. Всегда нужно идти самым простым путем — быстрее достигнешь результата! Сидел, нагнетал себе страхов, вместо того чтобы просто позвонить... И как это он забыл о дне рождения Севостьянова? Сейчас Рассказов почувствовал себя несколько спокойнее, но все-равно что-то тревожило его. Но утро вечера мудренее — с такой мыслью он отправился спать...

И только на следующий день, проснувшись едва ли не в полдень. Рассказов вдруг вспомнил, что Севостьянов родился на месяц позднее. Он даже заглянул в свой компьютер для проверки. Зачем же полковник его обманул? Это его очень сильно озадачило, и он даже хотел сразу же позвонить в "Райский уголок", но его отвлекли текущие дела. Таким образом Рассказов сам упустил шанс отвести нависшую над "Райским уголком" угрозу...

Воронов, оказавшийся невольным свидетелем странного разговора, сразу же понял, кто звонит, и очень волновался, что Севостьянов назовет его фамилию, которую Рассказов прекрасно знал. Но гроза миновала, и Воронов тут же постарался переключить внимание Севостьянова на что-нибудь другое. Он шепнул Наташе:

— Наташа, нужно поздравить Виктора Николаевича...

Девушка была столь соблазнительна, что Севостьянов сначала впился губами в ее грудь, потом обслюнявил ее упругий живот. Он настолько увлекся, что не заметил тяжелого взгляда своего гостя. Воронову хотелось вцепиться в его дряблую шею, но вместо этого он подал знак Андриане, и она тоже подключилась к "играм". После того как Андрей заверил ее, что с Васильком все в порядке и вскоре она сможет его обнять, Андриана была готова выполнить любое его приказание. Сейчас она прекрасно поняла, что от нее требуется: "затрахать" начальника так, чтобы он позабыл обо всем.

Наташа "заводила" Севостьянова только своей молодостью и формами. Она еще не знала некоторых приемов, которые могут довести мужчину до сумасшествия. Андриана поиграла с обессиленным членом полковника, готовя его к "боевым действиям". Поначалу тот никак не хотел реагировать и болтался влажной тряпочкой, но постепенно умелые пальчики сделали свое дело. Севостьянов запыхтел, как паровоз, и набросился на Андриану, позабыв более молодое тело, но та мягко остановила его порыв и завалила его на спину прямо на пол. Пока Наташа нежно водила губами по его груди, она продолжала дразнить пальцами плоть Севостьянова и довела ее до такого состояния, что, казалось, Андриана вот-вот лопнет от напряжения. Тут Наташа смилостивилась над полковником и впустила его в себя.

Севостьянов был на грани обморока от нетерпения и страсти. Он то мычал что-то нечленораздельное, то вскрикивал. Андриана вдруг опустилась прямо на его лицо, и ему пришлось не только ртом, но и носом окунуться в нее. Наташа же "работала" все интенсивнее. Уже ничего не соображая, задыхаясь от нехватки воздуха, полковник взревел, и его рев слился с криком Наташи и стонами Андрианы. Девушки взглянули на Воронова и тот, еле сдерживая душивший его смех, вскинул кверху большой палец... — Ну, Виктор Николаевич, ты и боец! — смеясь, воскликнул Воронов, когда обессилевший полковник еле приподнялся с пола.

— Да, оторвался по полной! — кое-как выговдрил Севостьянов. — Ох и хороши бестии!

— Ты тоже ничего, папочка! — Андриана чмокнула его в щеку и, прежде чем он успел еще чтолибо сказать, подхватила под руку Наташу и быстро утащила ее прочь...

Перед тем как отправиться спать, Савелий решил проведать Кешку и мальчика: как-никак, а они уже почти сутки сидят взаперти. Но Савелий напрасно беспокоился. Когда он осторожно приоткрыл дверь в комнату, то увидел умилительную картину: Кешка лежал на спине и крепко прижимал к себе ребенка. Голова мальчика мирно покоилась на его плече, а ручонки обнимали мощную шею.

Савелий улыбнулся, прикрыл за собой дверь и отправился спать. На душе у него было спокойно, словно он наперед знал, что завтрашний день принесет им удачу...

Богомолов допоздна задержал у себя полковника Григорьева, хотя тому в два часа ночи нужно было вылетать вместе с восемью ребятами-"афганцами", отобранными Олегом Вишневецким, и девяносто пятью десантниками. Они снова и снова отрабатывали мельчайшие детали предстоящей операции. Наконец, почувствовав, что генерал устал, Григорьев споповно сказал:

— Да вы не беспокойтесь, товарищ генерал, все сделаем, как нужно. Как бы ни развшались события, сделаем все возможнее, чтобы не пострадали ваши люди. — Я вам верю, но прошу вас сделать езде и так, чтобы все люди вернулись живыми и здоровыми! — Богомолов тяжело вздохнул. Как же тяжело посылать людей на опасные задания! Сейчас он чувствовал себя несколько виноватым оттого, что сам не может принять участия в этом деле. Богомолов взглянул на часы. — Засиделись мы с вами! А вам еще в аэропорт ехать. Давайте прощаться! — Он встал и протянул руку Григорьеву. — Удачи вам, полковник!

— Спасибо! Она нам действительно нужна. Хорошо еще, что погода не подкачала. — Видно, Бог за нас! — Генерал улыбнулся. — Он знает, кому помогать. До свидания, Константин Иванович! — Всего доброго...

Богомолов долго смотрел ему вслед. У него было такое ощущение, будто он что-то недоговорил. Генерал устало опустился в кресло, снова взглянул на часы и решил позвонить Майклу в гостиницу "Россия". — Майкл, я не разбудил тебя? — Господи, наконец-то!

— А у меня только что совещание окончилось. Ты уж извини!

— Ну что ты, я все понимаю. Спасибо, что позвонил. Значит, завтра решающий матч? — Вроде...

— Почему голос такой грустный? — А черт его знает, предчувствия какие-то... — Хорошие или плохие? — Не разберу... — Значит, хорошие! — Почему это?

— Плохие предчувствия определяются сразу... Может, повидаемся? — Майкл предложил встретится не без задней мысли: он знал о готовящейся операции и хотел уговорить генерала разрешить ему отправиться с группой захвата. — Где?

— Давай ко мне, в "Россию". Встретимся у западного входа.

— О'кей, через пятнадцать минут встречай... — Богомолов настолько устал, что ему вдруг захотелось просто посидеть, поговорить, выпить... У него с двенадцати часов дня маковой росинки во рту не было.

Когда он садился в свою "Волгу", приказав себе не думать о работе, у него все-таки промелькнула мысль: жаль, что самолет упустили! Генералу казалось, что с этим самолетом ушло нечто важное... Размышляя о мелочах, Богомолов и подумать не мог, что если бы не уникальные способности Инженера, то вся подготовка к штурму, все усилия многих людей оказались бы напрасными, и колония взлетела бы на воздух.

Рассказов занимался текущими делами, когда на его компьютер поступило важное сообщение. Прочитав его, Рассказов понял, что вчерашние дурные предчувствия его не обманули. Его агент, имеющий тесные связи с правительственными кругами, сообщал, что отряд воздушных десантников отправлен в Ставропольский край. Более подробную информацию он обещал направить дополнительно. Рассказов сразу же связался с Севостьяновым. В колонии все было тихо. Это несколько успокоило Рассказова, но ненадолго. Он не мог больше ни о чем думать и позвонил еще раз, всполошив Виктора Николаевича, который понимал, что Рассказов не стал бы так настойчиво названивать по пустякам. Когда Аркадий Сергеевич позвонил в третий раз (а часы покаэывали уже пятнадцать часов тридцать пять минут) Севостьянов решил задать вопрос в лоб:

— Первый, вы не могли бы сказать, что происходит?

— Слава Богу, пока ничего! — раздраженно ответил Рассказов, потом вдруг спросил: — Почему вы солгали по поводу своего дня рождения?

— Так получилось... — начал полковник, пытаясь найти вразумительный ответ, и вдруг его осенило: — Человек, из-за которого пришлось это сделать, как раз находился рядом, когда вы звонили... — Что за человек?

— "Крестник" самого заместителя министра внутренних дел! — важно проговорил Севостьянов.

— С чего это он вдруг оказался в "Райском уголке"?

— Замминистра обратился ко мне с просьбой принять его на стажировку в нашем "Райском уголке", как будущего начальника колонии строгого режима.

— У вас? С какой стати? Почему именно у вас? — с тревогой спросил Рассказов.

— Он скаэал, что мое учреждение числится на хорошем счету... — растерянно проговорил полковник. Сейчас он понимал, что его слова звучат как детский лепет.

— Вы что, сбрендили? — взорвался Рассказов. — Не помните, что я вам говорил? Наша колония не числится в списках МВД! Нигде!

— Не числится, но спецконтингент-то мы получаем от них... — попытался защититься Севостьянов.

— Как его фамилия? — неожиданно снросил Рассказов. — Кого, заммикистра? Добронравов. — Да не его, а "крестника"! — Воронов...

— Воронов? Андрей Воронов? Олух несчастный! Только не говори, что вместе с ним приехал его помощник по фамилии Говорков! Савелий Говорков! — На последней фразе Рассказов едва не сорвал голос.

— Нет, он приехал один! — залепетал полковник. — А Савелий Говорков этапом пришел...

— Что? Арестовать! Расстрелять! — взвизгнул Аркадий Сергеевич. — Кого? — Обоих, идиот!

— Слушаюсь! — вскочил полковник, но в этот момент он услышал какой-то странный гул. — Гудит что-то! — растерянно проговорил он.

— Что гудит? — закричал Рассказов. Он уже все понял. — Кажется, вертолеты...

— Идиот! Помнишь, ты спрашивал, для чего ты должен всегда носить с собой ту коробочку? Она при тебе? — Рассказов вдруг моментально успокоился, понимая, что уже ничего нельзя сделать. — Она всегда со мной.

— Хватай самых верных ребят и попытайся уйти в горы! Сию минуту! Когда отойдете метров на пятьдесят от ограждения, открывай коробочку и нажимай на кнопку! — Понял! — Телефон не отключай! — В каком смысле? — Трубку не клади, кретин! Вперед! — Есть! — Полковник тут же подхватил автомат и нажал кнопку селектора. — Командира роты! Быстро!

— Слушаю, товарищ полковник! — отозвался хриплый голос. — Возьми десять человек, самых лучших, и пулей ко мне! — С оружием? —Да!

— Есть! Товарищ полковник, это как-то связано с вертолетами?

— Может быть? Быстрее! — Севостьянов бросился к выходу, но вернулся и открыл силовой щит: нужно было обесточить периметр, чтобы самим на попасть под ток высокой частоты...

Все это слышал Рассказов и подумал: каким же он был идиотом, когда поставил этого олуха начальником колонии... Он продолжал вслушиваться в трубку, держа наготове своей хитрый прибор. Вскоре посмышались отдалепше звуки автоматных очередей, которые становились все громче и громче, но Рассказов все еще продолжал надеяться, что головорезам Севостьянова удастся отразить атаку десантников. Однако бой разгорался все сильнее, и наконец Аркадий Сергеевич понял, что надежды не осталось. Он тяжело вздохнул и взглянул на прибор.

— Прощай, мой старый и глупый партийный товарищ! — проговорил он вслух и резко нажал на кнопку. Включившаяся красная лампочка дала знать, что прибор сработал. Рассказов вслушивался в трубку, ожидая, что сейчас оборвутся все звуки, но выстрелы стали настолько громкими, словно огонь вели прямо из той комнаты, где стоял аппарат.

— Где же взрыв? Где? — взревел Рассказов и вдруг изо всех сил хрястнул телефонной трубкой о крышку стола. Трубка разлетелась на мелкие кусочки. Так же он поступил и с приборчиком, который, однако, не сломался и продолжал подавать красный сигнал...

Неожиданно Рассказов успокоился и уселся в кресло. Нельзя так выходить из себя! Давно этого не было... И все этот проклятый Рэкс! Что ж, нужно отдать ему должное, он действительно достойный противник. Пора за него взяться всерьез...

Рассказов криво улыбнулся. Рано ты, Савелий, со своим братцем Вороновым празднуешь победу! Ох, рано! Вас еще ожидает сюрприз! И какой! Вы подумали, что, отключив взрывное устройство, сумели решить все проблемы? Не угадали! Вы забыли, что Рассказов никогда не кладет все яйца в одну корзину. Он дальновиднее тех, кто уверял его в непогрешимости системы взрыва. Он лишь притворился, что всецело соглашается с ними, а когда те уехали, послал еще одного специалиста, которому приказал дополнительно заминировать цех по изготовлению лазерного оружия.

Он не стал ничего усложнять и поступил как в старые добрые времена: "красная кнопка" была выведена за территорию колонии, о ней знал лишь доверенный человек, который числился в колонии начальником пожарной охраны. У него был четкий приказ; в случае штурма колонии нажать на кнопку... Жаль, конечно, что не удалось вывезти большую партию автоматов, но готового цеха по производству лазерного оружия властям не видать как своих ушей! Рассказов нервно рассмеялся.

В последнюю ночь Воронов снова почти не спал, накачивая алкоголем Севостьянова. Андрей понял, что полковника все боятся, без него никто не проявит инициативу. Потому-то он и сделал все возможное, чтобы Севостьянов как можно дольше не появился в зоне.

Все получилось как нельзя лучше. Севостьянов проспал почти до часу дня и спал бы, вероятно, дальше, если бы его не разбудил звонок Рассказова. К этому времени каждый человек из команды Савелия отлично знал свою задачу и ожидал только сигнала. Савелий сознавал, что успех всей операции зависит не только от слаженных действий членов его группы, но и от четкого взаимодействия с десантниками.

Рота вооруженных до зубов головорезов — грозная сила, а у Савелия всего лишь девятнадцать человек. Нет, Савелий не боялся смерти, его пугало только одно: как бы не остались безнаказанными убийцы и торговцы оружием.

"Вертушки" должны были прилететь около шестнадцати часов. Савелий, будучи опытным бойцом, рассчитал, что три его пятерки сумеют продержаться не менее часа, а потому и принял решение, которое безоговорочно поддержал и Воронов — начать операцию в пятнадцать тридцать. Внезапность нападения приведет начальство в шоковое состояние, пройдет некоторое время, прежде чем оно разберется в ситуации и начнет принимать разумные решения, а завязавшийся бой отвлечет охрану колонии от "небесной помощи".

Когда Савелий со своей пятеркой бросился на захват вахты, они столкнулись с несколькими боевиками Севостьянова, которые открыли беспорядочный огонь. Первой же очередью были убиты двое заключенных. Савелия спасла его изумительная реакция: в прыжке он дал длинную очередь из автомата. Оружие, которые производили в колонии, действительно оказалось превосходным: все пули точно легли в цель, и трое бандитов рухнули замертво.

Почти одновременнно со стороны цеха, где изготавливалось лазерное оружие, послышались частые очереди: в бой вступила пятерка Федора Крутых. Они застали бандитов врасплох, но совсем рядом была размещена рота охраны колонии, из казармы сразу же стали выбегать растерянные, но озлобленные боевики.

Савелий, наткнувшись на яростное сопротивление охраны, принял решение захватить хотя бы одну вышку, чтобы контролировать ситуацию. Это было смертельно опасно, однако Савелий успел рассмотреть на ближайшей вышке металлический щит, который мог отлично уберечь его от огня противника.

— Валера, прикрой меня! — крикнул он одному из оставшихся в живых парней. Короткими, но стремительными перебежжами Савелий бросился вперед. Ему казалось, что он бежит очень медленно, но на самом же деле он промчался вихрем, сумев по пути одним ударом вырубить бандита, который даже не успел поднять оружие. Коротко взвизгнув, он упал с переломанной шеей, а Савелий выхватил из его рук автомат.

Вскоре Савелий уже был на вышке и, прикрываясь щитом, стал вести прицельный огонь по противнику, с ужасом думая, что вот-вот у него кончатся патроны. Охранники, потеряв от огня Савелия с десяток человек, попрятались. С высоты Савелий видел, как полковник Севостьянов под прикрытием нескольких боевиков бежал к воротам. Еще мгновение, и он окажется за территорией колонии! Савелий спокойно мог его подстрелить, но рассудил, что тот не сможет уйти далеко. Весь транспорт остался в другой стороне, и подобраться к нему не было никакой возможности. А уже вовсю был слышен нарастающий гул "вертушек".

Савелий на мновение отвлекся от группы Севостьянова, метким выстрелом убив подкрадывающегося к вышке боевика, а когда повернулся, то сначала увидел черно-желтое облако, потом услышал оглушительный взрыв. От группы полковника не осталось и следа.

Что случилось? Почему раздался взрыв? Неужели дали залп с "вертушки"? Но Савелий не слышал специфического звука вылетающей ракеты. Или полковник сам подорвал себя? Вряд ли, он совсем не герой. Скорее всего, сработал очередной "сюрприз" господина Рассказова, которому вряд ли хотелось, чтобы Севостьянов оказался в руках его бывших коллег!

— Так их, ребятишки! — закричал Савелий десантникам.

Он видел, как четко и слаженно работали воздушные десантники. Одни быстро скользили по специальным тросам, ведя огонь прямо с воздуха; другие ловко спрыгивали с вертолетов, несущихся на бреющем полете, на землю, тут же вскакивали и вступали в бой; третьи вели огонь прикрытия.

— Отлично, братва! — радостно закричал Савелий, подумав, что теперь-то действительно все в полном порядке.

И в этот момент снова раздался оглушительный взрыв. Земля задрожала. Савелий с трудом удержался на вышке. Он подумал, что произошло землетрясение, но тут же увидел, как рушатся стены секретного цеха.

"Сволочь! Сумел все-таки избавиться от цеха по производству лазерного оружия!" — ругнулся Савелий и начал медленно спускаться вниз...

Взрыв внес панику в ряды бандитов. Некоторые, понимая, что их все равно ждет смертный приговор, продолжали ожесточенно отстреливаться, другие бросились к воротам, чтобы попытаться прижаться в горы, но десантники уже держали под контролем единственный выход из колонии. Не прошло и десяти минут, как отчаявшиеся боевики, побросав оружие, стали сдаваться. Увидев это, те бандиты, что продолжали сопротивляться, перенесли огонь на них и успели покосить более десяти уголовников. Если до этого десантники еще пытались предоставить бандитам возможность образумиться, то этот бессмысленный расстрел был последней каплей: словно по команде, десантники открыли огонь, и через несколько минут все было кончено.

Когда Савелий спустился с вышки, бой уже затихал. Он пошел разыскивать своего братишку, посматривая на всякий случай и на тех, кто лежал на земле. Убитых было много, однако Воронова, к счастью, среди них не было.

— Рэкс! — неожиданно окликнул Савелия знакомый голос. Перед ним стоял Костя, который совсем недавно искал с ним в Афганистане злополучные контейнеры.

— Костя? Ты-то как здесь оказался? — воскликнул Савелий.

— Полковник Григорьев с подачи твоего генерала пришел к Олегу, чтобы включить в группу опытных ребятишек. Он сказал, что объект, вероятнее всего, заминирован, так что... — Костя с улыбкой пожал плечами.

— Конечно, кто же лучше тебя разбирается во всяких там бомбах и прочих аммоналах! — усмехнулся Савелий. — Но кто такой Григорьев?

— Полковник Григорьев возглавляет спецгруппу десантников и сейчас разговаривает с твоим братом! — шутливо вытянувшись перед Савелием, доложил Костя. — Где?

— Да вот они! — кивнул Костя в сторону, и Савелий увидел направляющегося к нему Воронова с каким-то мужчиной в пятнистой форме.

— Познакомься, Савелий: полковник Григорьев!

— Говорков! — Они пожали друг другу руки. — Много слышал, но когда увидел вас в действии... — восхищенно проговорил полковник. — Это что-то! Хотя должен заметить, что взбираться на вышку при таком мощном обстреле это... — Он попытался найти более мягкое определение.

— Самоубийство? — подсказал Воронов и подмигнул Савелию. — Моего брата пули боятся! Но седых волос ты мне сегодня добавил...

— А что было делать? Нас всего восемнадцать...

— Девятнадцать! — раздался сзади Кешкин голос.

— Тем более! — подхватил Савелий, и все рассмеялись. — Мне показалось, что это был единственный шанс продержаться до вашего появления. Так и получилось!

— Вынужден согласиться, — со вздохом ответил Воронов.

Увлеченные разговором, они не заметили, как бандит, притворившийся мертвым, начал поднимать свой автомат. Первым, кто это увидел, был Кешка, но времени у него хватило только на то, чтобы заорать во всю глотку:

— Рэ-э-экс! — Мгновенно поняв, что он ничего больше не сможет предпринять, Кешка изо всех сил рванулся вперед. Почти всю длинную очередь он принял на себя, и только одна, самая первая пуля, ударила Савелия в плечо. Савелий навскидку дал очередь, отбросил автомат, склонился над Кешкой и обхватил его за плечи, совершенно не ощущая боли в плече.

— Кеша... — шепотом позвал он, надеясь на чудо.

Кешкина голова откинулась, глаза были закрыты.

— Кеша! — позвал Савелий чуть громче. — Кеша, родной, отзовись, это же я, Рэкс! И вдруг Кешка открыл глаза.

— Савка... — Он с огромным трудом выговаривал слова. — Ты должен жить, Рэкс! Понял, должен! — Он вдруг широко улыбнулся, лицо его просветлело. — Вот и все... — сказал он спокойно. Его голова откинулась назад, и изо рта потекла кровавая струйка.

Савелий сидел над телом несколько минут, и никто не осмелился потревожить его, пока над ним не склонился Воронов. — Вставай, братишка!

— Сколько наших погибло? — неожиданно спросил Савелий.

— С Кешкой — семеро, — с сожалением ответил Воронов. — Кто еще?

— Федор Крутых погиб, Сергей, помощник Инженера, двое из твоей пятерки и еще один... — Среди десантников потери есть? — Один убит и четверо ранено, — ответил полковник. — Сейчас им оказывают помощь. Убитого возьмем с собой. — Сколько убито бандитов? — Шестьдесят восемь человек. Ранено девятнадцать, взято в плен тридцать шесть. Севостьянов погиб при взрыве. — Да, я видел.

Словно что-то подтолкнуло Савелия обернуться одновременно с Вороновым, и они дуэтом удивленно воскликнули: — Майкл?!

— Да, Рэкс, собственной персоной! Что, не ожидали меня увидеть здесь? Знакомый? — спросил полковник Джеймс, кивнув на труп Кешки. — Друг!

— Понял! — Майкл вздохнул, хотел еще чтото добавить, но тут к телу Кешки бросился Али. Он плакал и вькрикивал по-английски:

— Зачем? Говорил, не ходи! Дядя Кеша, это Али!

— Что это с ним? — спросил Майкл. — Кешка охранял мальчика... — ответил Савелий.

— У него есть родственники? — Да, мать-старушка... — вздохнул Савелий. — А что?

— За спасение мальчика назначена большая награда.

— Вот и хорошо: вручи деньги его матери, — сказал Савелий и повернулся к своим ребятам: — Я правильно говорю?

— И ей, и родственникам шестерых погибших тоже, — заметил Бесик.

— Извини, Бесик, конечно же, ты прав... — тихо ответил Савелий взлянул за плечо Майкла. — Погоди-ка, а кто это за тобой прячется? — Савелий за руку вывел в круг малыша. — Неужели сынишка Андрианы?

— Он самый! — подтвердил Майкл с хитрой улыбкой.

— Теперь понятно, почему ты здесь! Приехал для обмена? Сомневался, что мы сами мальчишку не доставим?

— Напрасно ты так... — Майкл обиделся. — Как я могу сомневаться в таких людях, как вы? Больше скажу: я был бы рад, если бы у меня в команде были такие люди!

— О, это очень дорого будет стоить! — воскликнул Бесик. Он наклонился и поставил на ноги плачущего Али.

— Али, здравствуй! — с улыбкой проговорил Майкл по-английски и протянул ему руку.

— А кто вы? — настороженно спросил мальчик, продолжая всхлипывать. — Я привез тебе привет от папы и мамы.

Мальчик внимательно осмотрел его с ног до головы, потом обошел его и недоуменно спросил: — А где он? — Кто? — удивился Майкл. — Привет, кто же еще? — На этот раз удивился мальчик: какой же непонятливый этот господин!

Все захохотали. Не смеялся только мальчик, недоуменно поглядывающий на взрослых, и Бесик, который несколько минут о чем-то усиленно размышлял, потом глубокомысленно изрек:

— Вспомнил! Это был такой мультик про тридцать восемь попугаев...

Хохот взорвал колонию. Смеялись все, даже те, кто находился в отдалении. Смех заразил всех и снял напряжение... Когда он постепенно угас, Воронов сказал:

— Ты, Майкл, не вчень спешишь возвращаться?

— Нет-нет! — тут же заверил он. — Тогда извини, нам нужно решить кое-какие организационные вопросы. — Без проблем!

— Пойдемте к Бесику, там лучше всего. Товарищ полковник, Савелий, Бесик и Инженер, — перечислил Воронов. Когда они уединились, Андрей сказал: — Сейчас колония осталась без присмотра, а мы не можем взять на себя ответственность и распустить всех. Среди спецконтиктента есть разные люди, и только суд вправе решать их судьбы. Я правильно излагаю? — спросил он Бесика. — Конечно!

— Кроме того, имеются бандиты, арестованные нами, и нельзя допустить расправы над ними.

— Короче, что вы предлагаете? — спросил полковник Григорьев. — До принятия решения правительством и до прибытия сюда сотрудников МВД охрану колонии возложить на полковника Григорьева.

— Как? Вы хотите, чтобы воздушные десантники выполняли функции внутренних войск? — недовольно воскликнул полковник. — Тогда пойдите и сами скажите им об этом.

— Хочу вам напомнить, товарищ полковник, что вы прикомандированы под начало генерала Богомолова, представителем которого я здесь являюсь, и обязаны, подчиняться! — сухо заметил Воронов.

— На трое суток, — буркнул Григорьев. — Думаю, этого будет достаточно. — Я могу сказать? — спросил вдруг Бесик. — Да, пожалуйста, — кивнул Воронов. — Вы мне доверяете?

— Бесспорно! — воскликнули одновременно Савелий и Воронов.

— В таком случае предлагаю следующее: оставьте нам только начальника, а с остальным мы справимся сами!

— Предоставить вам временное самоуправление? — спросил Воронов.

— Вот именно! Это, кстати, будет лишним положительным фактом при пересмотре всех дел! — А как с арестованными бандитами? — Посидят в ШИЗО до приезда судебных органов. И я головой вам отвечаю, что с ними ничего не случится.

— Я, право, не знаю... — с сомнением заметил Григорьев.

— А я ему верю! — поддержал Бесика Савелий.

— Я тоже! — сказал Воронов. — И потому принимаю решение... я остаюсь в колонии до приезда ответственных лиц, а остальные могут уезжать. — Остаетесь один? — спросил Григорьев.

— Почему один? Со мной будет еще двенадцать человек! — Тринадцать! — поправил Савелий. — Нет, братишка, на этот раз ты ошибся: двенадцать. Константин Иванович приказал тебе сразу же после операции явиться к нему. К тому же ты ранен... — Зачем к Богомолову-то? — Не знаю, какие у вас с ним дела намечаются, — улыбнулся Воронов.

— А за братишку не волнуйся, Бешеный! — твердо заверил Бесик. — И спасибо вам всем! — За что? — За то, что поверили мне! — Как же иначе? — серьезно сказал Савелий и крепко пожал ему руку.

Прошло с полчаса, и вот взлетел последний вертолет, который увозил Савелия из "Райского уголка". Он долго смотрел в иллюминатор на провожающих, махавших руками до тех пор, пока вертолет не скрылся за горой. Савелию было больно за Кешку, но вместе с тем он чувствовал огромное облегчение, словно только что с его плеч свалился тяжелый груз. И постепенно его мысли унеслись к новым делам, которые ожидали его...

Не станем ему мешать. И будем ждать новой встречи с нашим героем...

Авторы от А до Я

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я