XX. Яса и борьба с ней
126. ГОД СВЕРШЕНИЯ
После набега на меркитов полтора года не происходило никаких заметных событий, потому что энергия закономерностей набухала. Прошу простить применение этого отнюдь не научного термина, но он наиболее адекватно отражает направление процесса, описать который наконец необходимо.
Весной 1182 г. анды Тэмуджин и Джамуха почему-то рассорились и разъехались[1]. Смысл этой размолвки, оказавшейся роковой для всей Евразии, был неясен даже автору "Тайной истории монголов". Он сообщает об этом эпизоде сбивчиво и невнятно[2]. Ясно одно: через сутки после того, как побратимы поссорились, к Тэмуджину стали стекаться монгольские богатыри, как будто они этого момента специально ждали, а Джамуха остался нойоном своего племени, пребывая в дружбе с нойонами соседних племен[3].
Очевидец перечислил поименно 29 батуров (Сокр. ск. § 120), из коих пять привели своих сыновей и братьев. Если этих родственников было по 5-6, то окажется 50-60 человек - число недостаточное для организации державы. Однако это было ядро будущего государства, т.е. первичная консорция, из которых вырастают суперэтносы. У Мухаммеда в начале его деятельности было всего 43 последователя[4], а у Игнатия Лойолы - 6. При этом нельзя утверждать, что 29 богатырей были пассионарны. Субпассионарии тоже трудно уживаются в жестких системах родовых общин - куреней, но так как бежать из них рискованно, то они терпят унижения ради покоя. Когда же создалась орда[5], пусть небольшая, они стали примыкать к ней, сознательно предавая своих родственников. Образцом такого психического склада был старец Хорчи, отделившийся от Джамухи вопреки всем моральным нормам (Сокр. ск. § 121) и предрекший Тэмуджину царскую власть[6]. За это он потребовал обещания не только поставить его нойоном-темником, но и дать ему в жены тридцать красавиц и слушать его советы. Это никакой не пассионарий, а предатель, подхалим и шкурник, и, вероятно, он был не один. Но когда начинается лавинообразный процесс, то он неизбежно втягивает в свое русло разных людей.
А как же "тьма (тумэн) из улуса анды", т.е. Тэмуджина? Очевидно, это племя, связанное с Борджигинами, их можно было пригласить для похода на меркитов как ополчение: после похода они расходились по домам. Драться они могли, но войском не были. Именно отсутствие войска делало монголов беззащитными перед регулярной армией чжурчжэней. Здесь же мы обнаруживаем хоть и небольшой, но дисциплинированный отряд. Это поняли главы некоторых куреней, которые пожелали примкнуть к орде Тэмуджина. Таких нашлось 6, в том числе потомки ханов: Алтан-отчигин, сын Хутула-хана, Хучар-беки, сын Некун-тайджи, Даритай-отчигин, сын Бартан-багатура и главы племени чжурки, считавшегося одним из самых сильных в Монголии: Сэчэ-бики и Тайчу. Вспомним, что Сэчэ-бики назван выше одним из претендентов на престол. Шестым был Ханум из рода Гэнигэс. "Посоветовавшись между собой, Алтан, Хучар, Сэчэ-бики и прочие" поставили Тэмуджина ханом, обещав ему за это выделять половину военной и охотничьей добычи и соблюдать воинский устав, согласно которому за непослушание в военное время полагалась смертная казнь, а в мирное - ссылка на север, в Сибирь. Титулом хана было избрано имя - Чингис. Этносоциальная система усложнялась.
Примечательно, что здесь не было еще народа-войска, собравшегося на курултай. Чингис воспринимался как первый между равными. Однако нойонам пришлось считаться с тем, что особу хана окружали не они, а богатыри. Тэмуджин последних явно предпочитал и больше им доверял. Что же толкнуло нойонов от былой независимости к добровольному подчинению - источник не сообщает. Видимо, Джамуха чем-то вызвал у них недоверие и вражду, но у него осталось еще много сторонников, а детали взаимоотношений между монгольскими нойонами нам неизвестны. Ясно одно: с обеих сторон были и аристократы, и народные массы.
127. ОБРАЗОВАНИЕ ХАНСТВА
Государство - институт не этнический, а социальный. Возникая при первобытнообщинном строе, оно может охватить один
этнос целиком, или несколько соседних этносов, или часть своего этноса, так как две системы отсчета - социальная и этническая - не совпадают[7]. "Аристократы" и "демократы"-багатуры, которых объединяло только стремление к смене старого, прогнившего родового строя на более справедливый, предложили Тэмуджину стать их предводителем с титулом "хаган" (хан), подразумевая под этим только несение военно-административных обязанностей.
Эти люди были аналогией тюркских беков, военных вождей "черной кости" (кара-сеок) [8] у средневековых казахов, унаследовавших чингисовскую военную систему, сложившуюся именно в конце XII в. и отнюдь не повторившую ни хуннскую, ни тюркютскую, ни уйгурскую, хотя некоторые титулы тюрков были заимствованы найманами, кераитами и монголами, однако они приобрели у них иные смысловые оттенки, потому что наряду с обывателями в орде жили степные богатыри - "люди длинной воли", наиболее близкие к хану. Именно благодаря им Тэмуджин стал Чингисом, а термин "хан" получил новое значение - государь.
Термин "Kayav" зафиксирован в истории Восточной Азии сравнительно поздно -в III в. н.э. Хунны и южные сяньби называли своего правителя шаньюй, а слово "хан" отмечено китайскими географами у народа тоба, или табгач. Значение этого титула - военный вождь и первосвященник - по смыслу и звучанию совпадает с дакотским словом "waqan" и, видимо, является отголоском американо-сибирских связей, имевших место на рубеже н.э., до того как эскимосы пресекли общение индейцев с сибирскими народами, причем прослеживалось проникновение американоидов через Берингов пролив в Сибирь, а не наоборот.
В 1-м тысячелетии титул "каган" (или хан) распространился по всей степной зоне Евразии. Так именовались правители тюркютов, действительно бывшие царями-жрецами; уйгуров - до принятия ими манихейства, ограничившего власть хана; хазар, пока еврейская община не перехватила инициативу и не превратила хана в марионетку. Ханами были правители авар, болгар, венгров и даже русов: этот титул носили Владимир Святой, Ярослав Мудрый и, наконец, его внук - Олег Святославич. Но при таком широком распространении смысловые нюансы неизбежно варьировали. В начальном виде значение термина помнили, пожалуй, только монголы, хотя, как было показано выше, не придавали титулу "хан" большого значения. Потому они избрали ханом человека небогатого и невлиятельного, хотя из знатного рода. Это была их ошибка, за которую они заплатили жизнью.
Теперь можно вернуться к вопросу о том, чьи интересы представлял Чингис: аристократии (по В.В.Бартольду) или демократии (по С. А. Козину)[9], но прежде поставим другой, предваряющий вопрос: а были ли в Монголии XII в. аристократы и "демократы"? По происхождению все монголы были равны, ибо предками их были Пестрая Лань и Серый Волк. Богатство преходяще: оно то есть, то потеряно. Влияние в племени зависит от личных качеств, а не от социальной принадлежности. Думается, что сама постановка вопроса неправомерна. Она как бы механически переносит коллизии Западной Европы, где действительно была аристократия из победоносных франков и демократия из покоренных галло-римлян во Франции и саксов в королевствах Германии и Англии, на Великую степь. Стоит ли отказывать этносам в праве на оригинальное развитие? Нужно ли подгонять их историю под рамки тех периодов, которые привычны для немца или француза? Именно это пытались проделать над историей Византии и Руси немецкие историки и их русские последователи в XIX в. Гордые греки с презрением отвергали сопоставление своей высокой культуры с диким Западом, а наши предки робко, но упрямо заявляли: "Мы хотим по-своему пахнуть".
Надо полагать, что целесообразнее не искать сходство Монголии с Францией, а учитывать их различия, особенно очевидные в аспекте географии времени, или палеогеографии голоцена, куда входит и этносоциальная история как необходимый компонент.
Поскольку в Чингисовой орде, не традиционной, а возникшей вопреки традиции, главную роль играли добровольцы, то им было необходимо объяснить цель и смысл дела, за которое надо было отдавать "труды и силы". Иными словами, им была нужна простая и желанная программа. Тэмуджин, испытавший на себе половину тягот своих соратников... вторую половину ему еще предстояло испытать - великолепно понимал, что они хотят двух вещей: справедливого вознаграждения за заслуги, без учета родового старшинства, обычно сводившегося к непотизму (покровительству родственникам за счет героев), и мира! Да-да, вселенского мира[10], при котором можно было бы жить не в тесных куренях, а в аилах, выпускать скот ночью на пастбище и спокойно спать в герах (юртах), не ожидая внезапного нападения чжурчжэньских или меркитских головорезов, а также их наемников - татар.
Первое желание было выполнено, потому что всецело зависело от характера хана, но второе порождало диалектическое противоречие: мира должны хотеть обе стороны, в противном случае он недостижим.
Меньшим, но все же существенным препятствием к установлению мира на границах была принятая в то время форма дипломатических посланий. Этикет требовал, чтобы хан выступал как миродержец и диктовал народам свою волю. Так же составляли свои ноты все тогдашние суверенные государи: германские императоры, греческие базилевсы, арабские халифы и китайские "сыны Неба". Когда эта манера выражения воспринималась буквально, возникали эксцессы, часто кровавые. Послов убивали, а за гостеубийство монголы шли в карательные походы. Да и не могли не идти, ибо их этническая психология была основана на принципе взаимовыручки и признания юридической ответственности коллектива за все поступки его членов. Хан не мог поступать вопреки сложившемуся стереотипу поведения, даже если бы он этого желал. Но ведь он сам был членом этого коллектива, думал и чувствовал так же, как его ратники, а следовательно, неизбежно вступал в войны ради обеспечения приемлемого мира. Увы, незнание соседей и невнимание к их особенностям иногда дорого стоили легкомысленным правителям и их невежественным подданным, полагавшим, что их задача - только подчинение султанам, королям, царям и князьям. Но об этом пойдет речь ниже, а пока отметим, что члены разных этносов реагируют на одинаковые возбуждения разнообразно. Если монголы XIII в. не мыслили, что предательство может остаться безнаказанным, и справедливости ради уничтожали население городов, где были убиты их послы, то переднеазиатские мусульмане считали убийство посла пустяком, из-за которого не стоило волноваться, а "франки" - европейцы, пошедшие в крестовые походы, - не считали нужным кормить своих воинов, из-за чего последние голодали, будучи вынуждены покупать пищу у венецианцев по повышенным ценам, в то время когда их герцоги давали роскошные пиры и балы. А южные китайцы - чиновники и помещики - так прижали своих подчиненных, что вынуждали их бежать в джунгли и составлять банды, жертвами коих становились сами. Доказательство последнего читатель найдет в популярном романе "Речные заводи" (XII в.). Скажу только, что для ликвидации этих банд потребовалась военная операция, которой руководил лучший из китайских полководцев, Йо Фэй, позднее казненный не за неудачи, а за победы, вызвавшие зависть придворных интриганов. Таков был мир перед началом Монголии.
128. ПРОГРАММЫ
Какова была позиция Тэмуджина, после того как его избрали ханом с громким титулом "Чингис", можно судить только по его предсмертным заявлениям, приведенным в официальной истории и опущенным в "Тайной". Чингис, по словам Рашид-ад-Дина, высказывался так: "У степных народов, которых я подчинил своей власти, воровство, грабеж и прелюбодеяние составляли заурядное явление. Сын не повиновался отцу, муж не доверял жене, жена не считалась с волей мужа, младший не признавал старшего, богатые не помогали бедным, низшие не оказывали почтения высшим, и всюду господствовали самый необузданный произвол и безграничное своеволие. Я положил всему этому конец и ввел законность и порядок"[11].
Это очень важная характеристика того перелома, который по нашей системе отсчета означает начало нового витка этногенеза. Инерция хуннского толчка иссякла, новый можно назвать монголо-маньчжурским или, как принято у французских ориенталистов, татарским, хотя тюркские этносы были втянуты в него благодаря переносу генофонда. Однако вспомним, что этноним "татар" относился к монголоязычному народу, обитавшему на берегах Керулена. Он стал сначала прозвищем всех кочевников, входивших в империю Чингисидов, и лишь в XV в. закрепился за группой поволжских, крымских и тюменских тюрок, сохранивших верность потомкам Чингиса. Поэтому расширенное применение термина "татар" для XIII-XIV вв. правомерно[12].
Сам факт широкого распространения древних "татар" от Хингана до Алтая показывает, что наиболее актуальную политическую проблему - защиту от агрессивных соседей - разные группы кочевников решали различно. У самых культурных и сильных - кераитов и найманов - были ханы и религиозные системы: у кераитов - несторианство, у найманов - буддизм, в меньшей степени несторианство. Ну и что? Ни те, ни другие не сумели возглавить кочевой мир для обороны против империи Кинь, Хорезмийского султаната и Тангутского царства, потому что внутри этих ханств шла борьба придворных клик, парализовавшая их силы.
Большая часть монголов: тайджиуты, сальджиуты, хатагины, дурбэны и икирасы (отрасль хонкиратов), а также их союзники - отуз-татары, ойраты и меркиты - стремились к созданию племенной конфедерации, где власть хана была бы номинальной, а фактическая власть принадлежала бы главам племен. Назвать эту программу "аристократической" было бы неверно, потому что без поддержки "черного" народа вожди племен были бы бессильны, чего на самом деле не было. Недостатком этой политической программы была легализация права на самоуправство, безнаказанные грабежи соседей, угон скота и убийства. Поэтому эта программа, проводившаяся последовательно, потерпела крах.
Но какая-то часть монголов поступилась свободой ради безопасной жизни и гарантированных прав. Эти избрали ханом Тэмуджина и добровольно приняли обременительный закон - Ясу. Любопытно, что большая часть их были "люди длинной воли".
Интересно и очень важно, что Тэмуджин, избранный ханом, сам воспринимал себя столь же обязанным нести службу, как и все те, которые его избрали. Хотя его обращение к Алтану и Хучару, старшим родственникам, датируется 1203 г., оно отражает программу, принятую в 1182 г.:
"Я высказал лишь свое мнение, что земли по Онону не должны оставаться без главы. Я убеждал каждого из вас стать этим, главой, но вы отказались. Я был этим несказанно огорчен... Разве я домогался власти? Я был избран ханом единогласно, дабы оградить от неприятельских покушений земли, занятые нашими предками в области трех рек. Избранный ханом, я подумал, что обязан обогатить тех, кто был мне предан. И все, что я приобретал: скот, юрты, женщин и детей, все это я отдавал вам. Облавой я сгонял вам животных степи. С гор гнал горных животных. А теперь вы служите Ван-хану. Но разве вы не знаете, как он непостоянен?!" [13]
Итак, здесь зафиксировано не безоговорочное подчинение власти, основанной на силе, а острая необходимость обрести силу для самообороны, жертвуя при этом привычной независимостью и личной свободой. Вряд ли все монголы были столь предусмотрительны, что в ожидании будущих благ были готовы проститься с привычным укладом. Поэтому можно думать, что и "аристократы", выбравшие Тэмуджина ханом, и "демократы", послушавшие своих беков, были одинаково ненадежны. Искренними могли быть только "люди длинной воли".
Но кто были эти последние? Класс? Нет! Ибо они не сменили способа производства и производственных отношений. Сословие? Сословием предстояло стать их потомкам в отдаленном будущем. Партия? Тоже нет! Ведь внутренней структуры, организации у них не было.
Это были люди особого поведенческого настроя, отличавшиеся от своих предков и большинства соплеменников большей энергичностью, предприимчивостью, способностью к самопожертвованию, короче говоря - пассионарным напряжением. Все они заражали этим духом тех. кто случайно к ним примкнул. И те вели себя аналогичным способом, видя в послушании хану высшую цель своей жизни. Не произволу хана подчинялись они, а закону, которому подчинялся сам хан. Назывался этот закон Яса.
Разумеется, далеко не все монгольские пассионарии объединились вокруг Чингиса. Многие стали его заклятыми врагами. Они оставались в своих племенах, готовые отстаивать свободу, но... рядом с ними, в одних куренях, жили их субпассионарные и гармоничные родственники, связывавшие инициативу своих защитников.
Такова была расстановка сил в момент избрания Тэмуджина ханом. Она позволила небольшой консорции его сторонников уцелеть и за 20 лет вырасти в самостоятельный субэтнос. Но в эти решающие десятилетия в Монголии не было покоя. Начался тот период фазы пассионарного подъема, который в этнологии характеризуется как раскол этнического поля.
129. ДРУЗЬЯ И НЕДРУГИ
Когда Тогрул, хан кераитов, узнал, что монголы избрали ханом Тэмуджина, сына его анды и в этом смысле его племенника, он проявил полное удовольствие. Послам, уведомивших его об избрании Тэмуджина, он сказал: "Дело, что посадили на ханство сына моего Тэмуджина! монголам быть без хана? Не разрушайте же этого своего согласия... не обрезайте собственного ворота" (Сокр. ск. § 126).
Думается, что он был прав. Кераитское ханство было зажато между чжурчжэньской империей Кинь и найманским ханством, которое поддерживали воинственные меркиты. Внутри державы
существовала мощная оппозиция хану. Монгольская подмога была необходима как воздух. А договариваться с каждый родовым старейшиной было трудно и бесперспективно: один согласится помогать, а другой откажет из-за лени, тупости или вражды к первому. Легче иметь дело с ханом, сыном лучшего друга и спасителя.
Иначе воспринял весть об избрании Тэмуджина Джамуха. Он ответил не ему, своему анде, а Алтану и Хучару: "Зачем вы, Алтаи и Хучар, разлучили нас с андой, вмешиваясь в наши дела?.. И почему вы не возводили в ханы моего друга Тэмуджина в ту пору, когда мы были неразлучны? И с каким умыслом вы поставили его на ханство теперь?.. Блюдите же данное вами слово покрепче! Получше служите анде моему!" (Сокр. ск. § 127).
Так вот где причина разлуки двух вождей монгольского народа! Просто интриги, которые на личном уровне дали последствия, на первый взгляд пустяковые. Но когда дело перешло на уровень субэтноса, эта размолвка выросла в нечто грандиозное, а при образовании этноса - в трагичное[14].
Мефистофель, уговаривая Фауста расписаться на договоре кровью, говорил: "Кровь - сок совсем особенного свойства", Это подтвердилось в Монголии XII в.
Брат Джамухи, Тайчар, вздумал отогнать у чингисовцев табун. То ли это было легкомыслие, желание проявить удаль, те ли он хотел за что-то насолить Чингису, но, так или иначе, он пустился на баранту, угнал коней, был настигнут и застрелен, Хотел ли табунщик его убить? Вряд ли! Но стрела пробила Тайчару хребет, и он умер. Это был повод к войне, хотя отнюдь не причина ее. Три тумэна (30 тыс.) монголов сели на коней ради мести за жизнь конокрада. Джамуха во главе их пошел на своего анду (Сокр. ск. § 129).
У Чингисхана было тринадцать куреней[15], которые он тоже вывел в поле. Джамуха опрокинул строй чингисовцев, но те отошли в ущелье Цзерен при Ононе. Джамуха не штурмовал ущелье, но безжалостно расправился с пленными. Семьдесят юношей из рода Чонос [16] он вертел сварить в котлах, а своему бывшему соратнику - Чахан-Ува - отрубил голову и привязал ее к хвосту коня. После этих сомнительных подвигов он вернулся домой[17].
Нарочитая непоследовательность Джамухи вызвала среди его соратников такое недовольство, что два наиболее храбрых и воинственных племени - уруты и мангуты - покинули Джамуху и перешли к Чингису. Они сочли Джамуху хитрым и лукавым, а надо сказать, что отношение к этим качествам в Западной Европе и в Сибири диаметрально противоположно. Немцы говорили: "Конунг думает за нас". Французский сенешаль давал проходимцу луидор, говоря: "Любезный, возьми это и говори всем, что наш герцог - добрый герцог". А в Сибири и в Великой степи обман доверившегося считался худшим из возможных поступков. Монголы были готовы рисковать жизнью ради избранного ими предводителя только при условии, что он с ними искренен и откровенен. То, что считалось в Европе талантом политика, в Сибири вызывало отвращение. Этнопсихологические структуры всегда различны.
Появление в орде урутов и мангутов усложнило систему, а тем самым изменило расстановку сил внутри ее. Если раньше под знаменем Чингиса сражались пассионарные "люди длинной воли" и субпассионарные потомки Хабул-хана и Хутул-хана, то теперь к ним добавились люди с гармоничной психологией, близкие к гомеостазу, но индуцированная пассионарность повысила их энергетический уровень. Благодаря этому они стали подлинной опорой Тэмуджина, а субпассионарии оказались в оппозиции, что повлекло цепь непредвиденных событий, в которых главную роль сыграли капризные женщины.
На пиру, устроенном по случаю избавления от Джамухи, кравчий ошибся в очереди наливания вина: молодой жене Сэчэ-бики налил раньше, чем старшим. За это разъяренные старухи его избили. В то же время Бельгутей поймал вора, хотевшего украсть оброт (узду и повод) с коновязи. Чжуркинец Бури-Боко вступился за вора и нанес Бельгутею рану, правда неглубокую. Чингис рассердился... и началась драка, где чжуркинцев побили.
Кончилось дело миром, но, пожалуй, лучше бы была добрая ссора, чем худой мир, ибо "как раз в это время" (Сокр. ск. § 132) пришла весть, что чжурчжэньский карательный отряд преследует татар на р. Улзе [18], гоня их прямо в руки монголам. Тэмуджин вспомнил старую вражду с татарами, пригласил кераитского хана Тогрула принять участие в походе и приказал чжуркинцам присоединиться к нему. Кераиты пришли вовремя, а чжуркинцев прождали зря.
Тэмуджин и Тогрул разбили татар до прихода чжурчжэней, убили их предводителя, а командиру чжурчжэньского отряда послали извещение о победе. Тот обрадовался и наградил неожиданных помощников титулами[19]. Это ему ничего не стоило, так как власти они не получили, но свою роль это пожалование в дальнейшем сыграло, и важную.
А чжуркинцы, воспользовавшись отсутствием монгольских воинов, напали на остававшихся дома стариков и детей, ограбили их донага и убили десять человек. С их точки зрения, в этом поступке не было ничего зазорного - просто они рассчитались за проигранную драку. Но Тэмуджин был человеком нового склада, с иным стереотипом поведения. Он повел свое дисциплинированное войско на чжуркинцев и разгромил их кочевье. Сэчэ-бики и Тайчу пытались бежать, но были пойманы и казнены. При этом оба не понимали, что заслужили казнь: ведь до Чингиса межплеменные столкновения были в порядке вещей, а нового порядка, Ясы, они просто не могли вообразить.
Племя чжурки (юркины) перестало существовать, но не как масса людей, а как система. Пленные получили пощаду и даже милость! Например, некий Гуун-Ува предоставил Тэмуджину двух своих сыновей для службы. Один из них стал впоследствии известным полководцем; прочие пленники были зачислены в монгольское войско, и многие дослужились до офицерских чинов (Сокр. ск. § 137).
Любопытно, что детей из враждебных племен монголы не обижали. Но поскольку те становились сиротами, их отдавали на воспитание женщинам. Так, мать Тэмуджина Оэлун воспитывала четверых найденышей: Кучу, подобранного в кочевье меркитов; Кокочу из рода Бесуд, жившего у тайджиутов; татарского мальчика Шикикан-Хутуху, впоследствии воеводу и первого татарина, выучившегося грамоте, и чжуркинца Бороула. Она стала для них матерью (Сокр. ск. § 138). Надо полагать, что другие монгольские женщины подражали ханше. А когда через 20 лет эти дети выросли, они умножили число сторонников Чингиса.
А в эти годы в Европе готовился третий крестовый поход, руководимый Фридрихом Барбароссой, Ричардом Львиное Сердце и Филиппом Августом. История его известна, но вот некоторые детали этнопсихологического значения. Прибыв в Палестину и овладев Аккой, Ричард оставил у себя 2 тыс. заложников-мусульман, а потом велел их убить. У Салах-ад-Дина тоже было много пленных христиан, ждавших, что их разменяют, - теперь их ждала смерть. Но Салах-ад-Дин не казнил пленных, а повел своих воинов к месту, где лежали труппы заложников. После этого мусульмане стали драться как львы. Наступление английских рыцарей к 1192 г. захлебнулось.
Показали себя и немцы. Сын Барбароссы Генрих VI в 1194 г. захватил Сицилийское королевство, разграбив по дороге город Салерно, где всех жителей убивали или брали в рабство. Палермо открыл ему ворота, регентша-королева Сибилла договорилась передать ему власть с тем, что ее сыну будут оставлены наследственные владения. Генрих на все согласился, а потом начал расправу над беззащитными подданными. Он ослеплял, сажал на кол, вешал, сжигал, зарывал живыми в землю. Сибиллу с тремя дочерьми отвезли в Эльзас и там держали в темнице. Король-ребенок был ослеплен, оскоплен и умер в подземелье замка Гоэнемс, а тела его сторонников были вырыты и преданы поруганию.
Французский король Филипп Август просватал датскую принцессу Ингеборг, а когда она приехала в Париж, забрал ее приданое, а ее прогнал "под предлогом неодолимого отвращения". Это возмутило папу и парижан, но король, даже отлученный от церкви, был непреклонен.
В Константинополе Андроник Комнин осуществлял немыслимые по своей жестокости казни. Осужденный Исаак Ангел сумел вырваться из рук палача и возмутил народ. Пойманный Андроник был повешен за ноги и медленно замучен. Вот какова была в XII в. рыцарская цивилизация!
Но не ко всем чжуркинцам была проявлена такая милость. Богатырь Бури-Боко, силач и боец, во время пьяной ссоры на пиру ранивший Бельгутея, тоже оказался в числе пленных, но пользовался свободой наряду с прочими. Чингис на празднике велел ему бороться с Бельгутеем, так как состязания в борьбе были постоянным развлечением монголов. Бури-Боко решил поддаться Бельгутею, чтобы не гневить хана. Он сделал вид, что побежден, и лег на землю, а Бельгутей оседлал его и по знаку хана сломал ему хребет.
Неблаговидный поступок был совершен на глазах у всех. Автор "Тайной истории" не сообщает реакции общественного мнения, но... дальше идет хронологический пропуск в 15 лет.
Где оказался Чингис, сообщает только один китайский источник "Мэн-да Бэй-лу". Он провел 11 лет в чжурчжэньском плену. А как он туда попал? Остается только догадываться.
Оказаться в неволе Тэмуджин мог, только будучи преданным. Видимо, у Сэчэ-бики и Тайчу были верные друзья, отомстившие за их казнь. Конечно, когда Чингис пользовался полным уважением и симпатией в орде, схватить его было трудно. Но предательское убийство улусного борца уронило авторитет хана. Тогда заговорщики осуществили свой замысел, полагая, что Тэмуджина, как и его предков, прибьют гвоздями к деревянному ослу. Но Тэмуджин имел важный чин за помощь против татар, и, может быть, поэтому его задержали, но не казнили. Это домысел, но версия не противоречит известным фактам. Остается неясным только, в каком году это произошло и насколько сближены описанные здесь события.
130. ХРОНОЛОГИЯ
При описании хода перечисленных событий наибольшую трудность представляет отсутствие хронологии. Автор "Тайной истории" отмечает только последовательность событий, а о промежутках между ними, видимо, сам имеет крайне приблизительное представление. Пишет он невнятно: "Вскоре после того" (Сокр. ск. § 128), "затем" (Сокр. ск. §. 129), "как раз в это время" (Сокр. ск. § 132), а далее идет пропуск до 1201 г. Что-то тут не так. Но ведь сочинение писалось в 1240 г. Автор мог многое забыть или просто не знать.
Попробуем применить "живую хронологию" по возрасту детей Тэмуджина. Первенец, Джучи, родился сразу после освобождения Бортэ из меркитского плена, т.е. в 1182 г. Третий сын, Угэдей, умер в 1241 г. 56 лет. Значит, он родился в 1185 г., его старший брат, Джагатай, - между 1183-1184 гг., а последний сын, Тулуй, - в 1193 г., о чем есть точное указание китайского источника[20].
Зато другое указание китайского автора Чжао Хуна говорит, что Тэмуджин пробыл в чжурчжэньском плену "десять с лишним лет", пока не убежал[21]. Когда он попал в плен, неизвестно, но в 1198 г. Тэмуджин опять стоит во главе своей орды и выручает несчастного Тогрула, в 1197 г. выгнанного из кераитских земель найманами[22]. Значит, он был захвачен в 1186 г., а Тулуй - единственный брюнет среди Борджигинов - появился на свет в отсутствие отца, который, однако, признал его сыном. Предлагаемая версия непротиворечива и объясняет лакуну в изложении событий источниками. Писать о десятилетнем рабстве миродержца, видимо, было неудобно.
За время отсутствия Чингиса его орда пережила тяжелый период. Хасар был прекрасный стрелок, атлет и храбрец, но талантов правителя у него не было. Больше того, он оказался противником Тэмуджина и сторонником Тогрула, которому он подчинил орду. В этом его поддерживали Алтан и Хучар. Народ, видя бездарность правителя, видимо, стал разбегаться, потому что, когда Тэмуджин вернулся из плена, у него вместо 13 тыс. воинов оказалось всего 2600 человек. Все надо было начинать заново.
Однако этнический рост шел. Это сказалось и на хронологии. Сезонный счет времени - по зазеленению травы - с 1201 г. сменился на 12-летний звериный цикл, т.е. каждый год носил название зверя. Этот отсчет был заимствован у китайцев[23], которые усовершенствовали его, введя пять названий стихий: огонь (красный), земля (желтый), вода (черный), металл (белый) и трава (сине-зеленый), а прибавив к ним мужской и женский род, получили 120-летний цикл, вполне достаточный для бытовых потребностей и для записей в летописи: ведь ошибка на 120 лет практически невозможна.
Монголам, поскольку их история была короткой, оказалось достаточно 12-летнего цикла, а позднее они усовершенствовали его удвоением: желтый и желтоватый, синий и синеватый и т.д.[24]. Но эта система отсчета в наших источниках не применяется.
Циклический календарь удобен для пользования в быту. Мы ведь не отказались от семидневного цикла по планетам, заимствованного у шумеров, - недели[25].
Тема календаря имеет для нас еще одно значение - она относится к той грани культурогенеза, которая тесно смыкается с этногенезом. Тюрки и уйгуры, былые хозяева Великой степи, не являются предками монголов. Между этими двумя витками этногенеза лежит разрыв, пропасть, не заполненная живой этнической памятью. Религии у тюрок и монголов были разные. Сходство приемов хозяйствования объясняется одинаковой адаптацией к одним и тем же природным условиям. Направление социального развития не совпадает именно в тех деталях, которые важны и заметны для народных масс. Энергия этнического развития у потомков хуннов и табгачей иссякла к Х в., а монгольская - вспыхнула в XII в. Короче говоря, хунно-тюркюты и монголы - два разных суперэтноса, как римляне и германо-романская Европа или эллино-римляне начала новой эры и византийцы, которые называли себя ромеи. Известно, что природные явления неизбежно изменчивы, а плоды человеческих рук и умов, т.е. культура, лишены саморазвития[26]. Они могут либо заимствоваться, либо разрушаться. Материальная культура из нестойких материалов существовала недолго, хотя и оставляла реликты: осколки посуды, надписи на камнях, погребения, а такие изобретения, как календарь, заимствовались, когда в этом возникала потребность. У монголов она возникла тогда, когда хан и народ стали вместе "создавать государство". Это произошло в 1201 г., и, видимо, работа в этом направлении шла два-три десятилетия в конце XII в. Одновременно шел пересмотр норм и морали, религии и системы воспитания.
131. ЗАКОН ПРОТИВ ОБЫЧАЯ
Казалось бы, введение нового закона, Ясы, вместо некодифицированного обычного права - явление, не имеющее никакого касательства к этногенезу, но вдумаемся: установление новых законов, отменяющих привычные нормы взаимоотношений, совершается тогда, когда изменяется стереотип поведения, т.е. при перерождении этноса, или, в меньшей степени, при смене фаз этногенеза. Второй вариант может быть связан с изменением способа производства, но скот пасся на тех же пастбищах, охота шла привычным порядком, предметы быта изготавливались местными мастерами из местных материалов. Значит, появление закона, позднее записанного, было результатом изменения не окружающей среды, а самих людей, и не всех, а той этнической подсистемы, пассионарное напряжение которой резко повысилось. Такой системой стала мозаичная орда хана Чингиса.
Новое законодательство формировалось десятилетия, с одной стороны, долго, а с другой - моментально. Для всех монгольских племен Чингисова улуса Яса была опубликована на Великом курултае в 1206 г., одновременно с провозглашением Тэмуджина Чингисханом всей Великой степи. Но и после этого Яса дополнялась и расширялась. Это произошло в 1218 г., перед войной с Хорезмийским султанатом, и в 1225 г., перед завоеванием Тангутского царства[27]. Но элементы нового стереотипа поведения начали слагаться, надо полагать, до 1206 г., что вызвало резкое сопротивление всех ревнителей старины.
В самом деле, зачем создавать новые законы, вместо того чтобы кодифицировать старые, привычные? Только для того, чтобы обеспечить существование новому стереотипу поведения, непривычному, но целесообразному. Это значит, что каждый закон запрещает то, что раньше считалось допустимым или извинительным. Яса была новым законом[28].
Законы Чингисхана карали смертью за убийство, блуд мужчины и неверность жены, кражу, грабеж, скупку краденого, сокрытие беглого раба, чародейство, направленное ко вреду ближнего, троекратное банкротство, т.е. невозвращение долга, и невозвращение оружия, случайно утерянного владельцем в походе или в бою[29]. Так же наказывался тот, кто отказал путнику в воде или пище[30]. Неоказание помощи боевому товарищу приравнивалось к самым тяжелым преступлениям.
Более того, Яса воспрещала кому бы то ни было есть в присутствии другого, не разделяя с ним пищу. В общей трапезе ни один не должен был есть более другого[31].
Наказанием за тяжелые преступления была смертная казнь; за малые преступления полагались телесные наказания или ссылка в отдаленные места (Сибирь). Иногда за конокрадство и убийство на монгола накладывалась пеня: за мусульманина больше, чем за китайца.
Можно подумать, что новое законодательство не содержит ничего нового: мол, а как же иначе? Однако вспомним, что сам Тэмуджин за убийство Бектера казнен не был, что ему же пришлось признать Джучи своим сыном, дабы оградить обожаемую им Бортэ от обвинения в неверности, что конокрад Тайчар был застрелен согласно новому закону, что вызвало поход ревнителей старого и битву, весьма кровавую.
Но самым значительным нововведением надо считать закон о взаимопомощи, точнее - взаимовыручке. Обыватель, городской, деревенский или степной, охотно признает запреты, ограничивающие его свободу, но не может даже представить, что он кому-то чем-либо обязан, особенно если он не видит в этом выгоды. В этом принцип конвиксий.
Зато члены консорций - группы космонавтов, экипажа корабля, экспедиции в безлюдные места, банды разбойников, батальона солдат и т.п. - имеют диаметрально противоположный стереотип поведения. Без взаимовыручки они обречены на гибель и должны быть уверены, что боевой товарищ их не бросит. Чингис сделал из своих подчиненных организацию фазы этнического подъема с общественным императивом: "Будь тем, кем должен быть". Называть эту фазу этногенеза "крепостным правом" [32] неточно, ибо "закрепощены" были все, включая хана. Здесь отчетливо представлена начальная фаза любого этногенеза, выраженная столь же четко в походах викингов, джихаде ранних мусульман, жертвенности первых христиан, послушании зулусов вождю - Чаке. Смысл Ясы как источника - в том, что появление ее знаменует не инкубационный, а очевидный пассионарный подъем нового этноса - монголов.
132. САМОЕ ГЛАВНОЕ
Как бы значительно ни было изменение норм поведения внутри новорожденного этноса, но решающим было не это, а отношение с соседями, т.е. этническим окружением. Большая часть монголов категорически предпочитала старые, привычные формы быта. Военно-демократический строй их не манил; напротив, он вызывал у них отвращение. Меркиты, стрелометное племя, были врагами Чингиса, воинственные татары - тоже. Чжурчжэни противились любому упорядочению степняков. Найманы сами претендовали на первенство в Степи, причем их поддерживали ойраты - лесной этнос в Западной Монголии.
Единственным союзником монгольской орды был кераитский Тогрул, получивший от императора Золотой империи (Кинь) титул "ван". Монголы называли его Ван-хан. Однако Тогрул не пользовался в своем царстве популярностью. Многие подданные настолько ненавидели своего хана, что предпочитали поддаться найманам. Тогрул держался только благодаря помощи монголов - сначала Есугея, потом Тэмуджина. Естественно, противники Тогрула стали врагами Тэмуджина. Поэтому поддержка кераитов была ненадежна.
Но и внутри орды было неспокойно. Субпассионарии не любят подчиняться дисциплине. Поэтому за время отсутствия Тэмуджина численность воинов его орды, которой управлял его брат Хасар, значительно сократилась. Верными остались лишь нухуры Чингиса и племена урут и мангут. Лучшим выходом был бы мирный договор, но в те времена договариваться было трудно, ибо понятия дипломатической неприкосновенности не существовало во всем мире. Если посол передавал неприемлемое предложение, его убивали. Иногда за этим следовала война, но не всегда, и рассматривалась она не как воздаяние за преступление, а просто как решение проблемы, о которой не удалось договориться. Новый общественный императив монголов - взаимовыручка - включал в себя гарантию, даваемую боевому товарищу, ставшему жертвой предательства. Если его не могли спасти, то за него следовало отомстить нарушителям закона гостеприимства. Противники монголов на это возражали, что и на войне убивают, и что обман, ныне называемый дезинформацией, дозволен, и что те, кто не убивал посла, не виноваты, а следовательно не несут за чужой поступок ответственности.
На это монгольское правосознание возражало, что смерть на войне действительно естественна, ибо "за удаль в бою не судят". Более того, самым доблестным противникам, попадавшим в плен, предлагалась не только пощада, но и прием в ряды монгольского войска с правом на выслугу. Дезинформацию монголы, как митраисты, делили на обман противника, который должен воспринимать обстановку критически, и на предательство или обман доверившегося клятве, т.е. договору или обычаю гостеприимства. Предателей и гостеубийц уничтожали беспощадно вместе с родственниками, ибо, считали они, склонность к предательству - наследственный признак.
И наконец, истребление населения городов, где были убиты послы, с точки зрения монголов, было тоже логично. Народ, поддерживающий своего правителя, должен делить с ним ответственность за его поступки. Для классовых обществ, где народ угнетен, такое мнение нелепо, но монголы такого безобразия, как классовый гнет, не могли вообразить. Города, в которых были убиты парламентеры, монголы называли "злыми городами" и громили их, считая, что это справедливо. Так были разрушены Балх и Козельск, причем последнему никто не оказал помощи, хотя рядом были Смоленск, Киев и Чернигов, а владимирский князь Ярослав ходил с войском на Литву. Видимо, они знали, из-за чего гибнет Козельск. И отнюдь ему не сочувствовали.
Позднее из-за убийства послов погибла империя Сун и была разорена Венгрия. Католические и мусульманские авторы приписывали эти разрушения особой кровожадности монголов, забывая, а вернее, умалчивая о причинах этих войн. А ведь в прочих случаях дело обстояло по-иному. "В конце февраля 1221 г. монголы взяли Мерв, якобы частью перебив, частью уведя в плен его население; в конце того же года Мерв восстал, был взят, и погибло свыше 100 тыс. человек... а через несколько месяцев Мерв выставил 10 тыс. воинов для войны с монголами. Очевидно, сотни тысяч человек, будто бы избивавшихся монголами в Закаспии и Иране, существовали только в воображении восточных авторов"[33].
Нет, конечно, монголы не были добряками! Иначе они не могли поступать, ибо на всех трех фронтах - китайском, переднеазиатском и кумано-русском - против них стояли силы, значительно превышавшие их по численности и вооружению. Побеждали они благодаря дисциплине и мобильности, но ведь и то, и другое возможно только при высокой пассионарности, а эта последняя в свою очередь порождает оригинальную ментальность и стереотип поведения. Монгольские воины не рассчитывали последствий своих поступков, потому что на войне думать некогда. Они вели себя так, как им подсказывала их природа, изменившаяся из-за пассионарного толчка. Им и в голову не приходило спрашивать себя: правы ли они или в чем-то виноваты? На популяционном уровне действия этноса запрограммированы окружающей средой, культурой и генетической памятью. На персональном - они свободны. То, что среди монголов, как впрочем, и среди их противников, были люди добрые и злые, жадные и щедрые, храбрые и слабодушные, для статистической закономерности этногенеза не имело никакого значения. Важно другое: столкновение разных полей мироощущения всегда порождает бурную реакцию - гибель избыточных пассионариев, носителей разных традиций.
Но то, что остается, уже не похоже на исходные компоненты процесса. Уцелевает серая посредственность, прозябающая до очередного пассионарного взрыва. А поскольку здесь описан природный процесс, то моральные оценки к нему неприложимы.
133. ВЕРА И ЗАКОН
Выше были перечислены три параметра, формирующие стереотипы поведения: географический - среда, биологический - наследственность признаков, психологический - культура, в которую входят идеологические концепции, как религиозные, так и атеистические. Атеизмов на Земле было не меньше, чем религий, а различия между ними часто бывали глубже, чем между религиями. Так, конфуцианство, рекомендующее не тратить времени на бесполезные размышления; чан-буддизм, предлагавший только созерцать собственные фантазии и не расстраивать себя, наблюдая окружающие безобразия; гностицизм, признающий материю несуществующей (мэ он), а источником существования считающий безличную Плерому (полноту) и ее эманации - зоны; шаманизм - способ общения нашего, "среднего", мира с "верхним" и "нижним", вполне аналогичным "среднему"; исмаилизм, отрицающий Аллаха, но проповедующий антимир, обратный нашему миру, - все это виды безбожия, хотя на научный атеизм они и многие другие отнюдь не похожи[34].
Зато теистические идеологические системы - христианство, ислам, индуизм и митраизм - имеют четкие черты сходства и менее глубокие различия. Однако культуры, с ними связанные, оригинальны, что указывает на невозможность однозначного сведения этнологических проблем к теологическим: хотя учет последних имеет значение при изучении этнических контактов, но только как своеобразный индикатор культур.
А в Монголии XII в. был подлинный стык исповеданий. Кераиты были несторианами, найманы - несторианами и буддистами, татары и чжурчжэни - шаманистами, тангуты исповедовали "красный" буддизм, уйгуры - буддизм Хинаяны и несторианство, "лесные народы" Сибири имели свои родовые культы, а древние монголы исповедовали религию бон - восточный вариант митраизма. В Риме митраизм был воспринят как культ Непобедимого Солнца и распространялся главным образом среди легионеров, потому что Митра осуждал нарушение клятв, обман доверившегося и предательство. На Востоке Митра выступал как Бог Белый Свет - космическое божество. Небо, для которого Солнце - только "Глаз Митры". Но мировую справедливость он соблюдал и в Монголии. И поскольку самым страшным, непрощаемым грехом митраисты считали предательство, в том числе убийство гостя, то воздаяния за убийство послов были вызваны не только практическими соображениями, но и глубоким убеждением или наследием древнего мировоззрения, впитанного монголами в плоть и кровь.
Надо сказать, что закон о неприкосновенности послов монголы выполняли столь последовательно, что позднейшие дипломаты должны были скинуться на памятник Чингисхану и его закону, потому что в древности и в средние века убийство чужеземца преступлением не признавалось. Поэтому люди XIII в. искренне обижались на монголов, забывая причину, вызвавшую репрессии.
Хунны и древние кочевники не сумели достигнуть таких результатов. В этом одно из принципиальных отличий хуннов и уйгуров, легко воспринимавших чужие религии, от монголов, соблюдавших Ясу. Другие монголы, противники Ясы и враги Чингиса, верные старым обычаям, добавили наклонности к грабительским набегам, практику предательства друзей и гостей.
Венгерский монах Юлиан, совершивший два путешествия в Великую Венгрию (Заволжье), в 1235 и в 1236 гг.[35] описал этнос, сменивший самоназвание "измаэлиты" на "татар"[36].
Будто бы государь татар Гургута [37] имел воинственную сестру, которая, совершая набег на соседние племя, попала в плен. Вождь этого племени изнасиловал ее и казнил. Гургута счел несправедливым двойное наказание и объявил этому вождю войну. Убийца "со своими" бежал к султану Орнаха (Ургенч[38]).
А после этого [39] в стране куманов "вождь с реки Буз"[40], Гурег, напал на другого вождя, Витута, победил его и ограбил. Витут с двумя сыновьями бужал к султану Орнаха, но тот, приняв его, повесил на воротах. Сыновья успели бежать обратно, но Гурег схватил старшего и разорвал его конями. Младший бежал к Гургуте и умолял о помощи и справедливости. Гургута согласился и победил и Гурега, и султана города Орнаха, после чего, "подчинив себе царство персидское", напал на куманов и подчинил себе их страну. Оттуда они (татары) воротились в Великую Венгрию и через 14 лет покорили ее.
134. А МОГЛО ЛИ БЫТЬ ИНАЧЕ?
Конечно, могло! Тэмуджин мог погибнуть от случайной стрелы или от болезни, находясь в чжурчжэньском плену. Его брат Хасар был храбр и силен, но других талантов у него не было. Пассионарные люди были среди противников Чингиса в не меньшем числе, чем в его орде. Сам Чингис талантом полководца не обладал. Зато он умел находить и привлекать на свою сторону талантливых людей, становившихся прекрасными полководцами. И они ни разу его не подвели. Но так как эти нойоны и нухуры оставались верны потомкам Чингиса, выбираемым самими воинами на курултаях, то, надо думать, они служили не персоне Тэмуджина, а тому правопорядку, выражением которого была Яса.
Но коль скоро так, то можно предположить, что создание мировой империи было запрограммировано пассионарным толчком и она просто не могла не возникнуть. Отнюдь нет! Огромной империи могло и не быть, если бы в 1201-1206 гг. монголы Чингисхана не одержали несколько побед над своими соплеменниками и соседями. Только тогда процесс стал лавинообразным, хотя и тут полный детерминизм неуместен: египетские мамлюки, чехи и японцы отразили монгольский натиск.
Но ведь то же самое могли сделать меркиты, кераиты, татары, найманы и, наконец, талантливый полководец Джамуха. Верно, но что от этого изменилось бы? Было бы меньше побед в борьбе с чжурчжэнями: в Средней Азии и Иране вместо монголов свирепствовали бы печенеги и карлуки, а на Руси... но об этом потом. От того, что малочисленная орда Чингиса перестала бы существовать, не возникла бы Яса, а продолжало бы действовать обычное право. И все!
Однако одержать полную и окончательную победу над обычаями Ясе не удалось, так же как принцип "народ - войско" возобладал над принципом "народ - союз племен" лишь временно, до трагических событий конца XIV в.
В Китае монгольские воины, находившиеся на постое в домах китайцев, были зарезаны в одну ночь, после чего уцелевшие монголы с ханом в 1369 г. вернулись в Степь, обезлюдевшую и обескровленную, и перешли к обороне, крайне неудачной. Тогда защиту Степи от китайской агрессии возглавили ойраты - отсталые племена, сохранившие начальный пассионарный потенциал и старые обычаи. Они не были "добрее" монголов, но ареал их военных операций был уже. Из-за этого европейские ученые не удостоили их созданием очередного мифа.
В Золотой Орде, после того как она стала мусульманским султанатом, возникла "великая замятня", за которой последовал политический распад государства и этническое разделение на татар казанских, крымских, астраханских, сибирских, ногайских и казахов. Все они вернулись к обычаям предков и в ряде случаев восстановили республиканский строй - племенные союзы, или джусы.
В Средней Азии и Иране возникла мусульманская реакция на засилье кочевников. Возглавил ее отюреченный монгол (барлас) Тимур, восстановивший было Хорезмийский султанат, разрушенный монголами.. Здесь Ясу заменил шариат, нухуров - гулямы, хана - эмир, свободу вероисповедения - мусульманский фанатизм. Монголы в этих странах, завоеванных их предками, сохранились лишь как реликт - хазарейцы в Западном Афганистане. Вместе с Ясой исчезли стереотип поведения, способность к сопротивлению и собственная культура. Часть потомков завоевателей мира стали буддистами, часть - мусульманами, часть, смешавшаяся с русскими, - христианами. И все это преображение кочевого мира совершилось всего за 200 лет. Как это могло произойти так быстро?
Обывателю свойственны две крайности, часто совмещающиеся при игнорировании логики: фатализм и волюнтаризм. Он считает, что либо все происшедшее было неизбежно, либо оно произошло благодаря доброй или злой воле тех или иных деятелей. Первый вариант удобен потому, что он избавляет от необходимости думать и искать причинно-следственные связи, второй - потому, что он даст разгуляться чувствам и заменить анализ симпатиями или антипатиями. Так, один современный автор озаглавил свою книгу так: "Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир" [41] (выделено мною. - Л.Г.). Вот уж кто не мог даже мечтать о престоле, когда он таскал на себе тайджиутскую колодку, когда его молодую жену увезли меркиты, когда его покинули родные дядя и брат, предают спасенный им Ван-хан и когда на него навалилось огромное войско найманов. В эти годы Тэмуджин думал, как спасти жизнь своей семьи и свою, а то, что ему удалось одержать победы над могучими и безжалостными врагами, - это вопрос, который следует ставить корректно.
Конечно, все можно свалить на судьбу, которую нынче называют "исторической закономерностью". "Они, мол, победили потому, что не могли не победить" -
это часто можно слышать, но не стоит слушать. Ход событий статистичен, но в нем всегда бывают зигзаги, определяемые вероятностью уклонений. Для истории человечества это мелочи, а для живых людей - отнюдь нет.
После этих событий история Азии пошла так, как будто Чингисхана и его завоеваний не было. От них осталась лишь память. "Но, - спросит читатель, - для чего же написана эта книга, если она не даст простых ответов и оценок?"
А вот для чего. Этносы возникают как природные феномены вследствие пассионарных толчков - мутаций. Надо показать, как это происходит. Этнические системы теряют энергетический заряд вследствие энтропии, из-за чего молодые этносы потенциальнее старых. Это объясняет успехи монголов в XIII в. и их быстрый упадок в XIV в. Объяснение кровавых событий путем сопоставления их с натуральными катаклизмами снимает стремление к дискриминации отдельных этносов, переживающих фазу подъема пассионарного напряжения. Это протест против расизма и европоцентризма, ибо каждый ныне спокойный этнос пережил свою буйную молодость. И наконец, монголы, тюрки, хунны, сарматы и скифы ничем не хуже эллинов, римлян, арабов, французов, немцев, англичан, потому что закономерности этногенезов глобальны. А то, что каждый этнос имеет право на свою культуру, свой строй мыслей и свои идеалы, увы, приходится доказывать. И кочевники Великой степи не исключение. Для этого написана книга.
135. СХЕМА ХОДА СОБЫТИЙ
В XII в. на Западе и на Дальнем Востоке сохранялось политическое равновесие. Силы крестоносцев, византийцев и мусульман оказались почти равными, и Иерусалимское королевство могло благодаря этому поддерживать существование. На берегах Желтого моря мирно сосуществовали киданьская империя Ляо и тангутское царство Си-Ся. Уйгурия жила спокойно, богатея за счет караванной торговли. Ханство кимаков безмятежно разваливалось, разъедаемое враждой с племенами гузов и канглов, а Великий Сельджук - султан Санджар - содержал в порядке Среднюю Азию и Восточный Иран. На этом фоне Древняя Русь, уже превратившаяся из каганата в Конфедерацию восьми "полугосударств"[42], могла не опасаться ни восточных, ни западных соседей. Но беда пришита, все перепуталось, кровь потекла и засохла на опустелой земле, города вспыхивали, как костры в ночи, а жены и матери Южной Сибири оплакивали своих мужей и сыновей. На Дальнем Востоке, от Уссури до Селенги, произошел пассионарный толчок[43].
В роковое двадцатилетие (1115-1135) на границе тайги и степи две группы разрозненных сибирских племен сплотились в два могучих этноса: чжурчжэней и монголов, схватившихся насмерть друг с другом. Военное счастье улыбнулось монголам. Это позволило им решать насущные задачи внешней политики. Если еще в прошлом веке историки не сомневались в том, что монгольский улус Чингиса и его потомков был плодом их стремления покорить мир, что монгольские завоевания были совершены многочисленными скопищами, которые двигались, подобно саранче, уничтожая на своем пути культурные, просвещенные и почему-то бессильные оседлые государства, то в наше время накоплены знания и о монголах и об их соседях, противоречащие концепциям, существующим только вследствие привычности.
Существует ходячее мнение, что кочевники - дикари, уничтожавшие культурные города и безжалостно истреблявшие оседлое население. Действительно, в театре военных действий разрушения происходили как всегда и везде на войне, но дело было не в оседлости или культуре. Древние города Уйгурии - Турфан, Харашар, Куча, Кашгар, Яркенд и Хотан - не пострадали, а монголов тюркскими наемниками хорезмшаха Мухаммеда в 1212 г., Газна - в 1215 г., а Тбилиси - теми же войсками Джеляль ад-Дина в 1225 г., и тогда же ими же разорена Грузия. Монголы шли по руинам. Ясно, что истинный преступник скрыт от суда истории, а деяния его приписаны тому, кто не умел защищаться от клеветы и, видимо, даже не предполагал, что его можно в чем-то обвинить. Попробуем разобраться.
Монголия вела войну на три фронта в течение 80 лет. Главным ее противником был Северный Китай, перед тем завоеванный чжурчжэнями. Победа над ними далась монголам лишь в 1234 г., когда пала последняя чжурчжэньская крепость - Кайфын, и тогда уже началась война с Южным Китаем - империей Сун, после того как китайцы убили монгольских послов.
Вторым по значению был юго-западный фронт, где в 1219 г. монголы вели войну с мусульманами. Там они держали постоянно действующий корпус численностью от 30 до 60 тыс. всадников против туркменов-сельджуков. Северо-западный (восточноевропейский) фронт стоял на третьем месте, причем основным объектом ярости монголов были не русские, а половцы, союзные с русскими князьями. Кроме того, монголы были вынуждены то и дело совершать отдельные походы то в Тибет, то в Сибирь, то против камских болгар, то на мордву. Монголы нигде не могли иметь численного перевеса, а равно и перевеса в технике, потому что своего производства железа у них не было. Однако они до 1260 г. везде одерживали победы, а к 1279 г. закончили завоевание Южного Китая.
Как это могло произойти?
Видимо, в грандиозных успехах монголов "повинны" не только победители, но и побежденные. Только исключительно слабым сопротивлением китайцев можно объяснить победу монголов над Чжурчжэньской империей. Но это можно понять: чжурчжэни в Китае были такими же завоевателями, как и монголы, и еще более жестокими правителями. Китайцы не стремились поддерживать ни тех, ни других. Они искали спасения в горных лесах и были не воинами, а жертвами войны. Зато в Южном Китае они сопротивлялись отчаянно, война там затянулась, и только изменение соотношения сил решило ее в пользу монголов, привлекших на свою сторону племена мань: мяо, ицзу, яо, лоло и др.
Китайцы завоевывали территорию южнее Янцзы медленно и планомерно. Племена, обитавшие в джунглях Гуаньдуна и Гуаньси, сопротивлялись мужественно, иной раз переходя в контрнаступление. Однажды они создали свое самостоятельное царство - Наньчжао (649-902), но при династии Сун, к 972 г[44], большая часть этих племен подпала под власть империи, отнюдь не по доброй воле. Появление монголов они использовали для освобождения, и их помощь сыграла роковую роль в гибели империи Южная Сун. Виноваты ли монголы в том, что обрели союзников?
Самая долгая и упорная война протекала внутри Великой степи. Она началась в 1201 г. с образованием коалиции племен: татар, ойратов, найманов и меркитов, к которым примкнули пять монгольских родов: тайджиуты, сальджиуты, хатагины, дурбэны и икирасы. Эти племена противопоставили орде (военной организации[45]) принцип конфедерации - гур - и выбрали гурханом Джамуху. Любопытно, что собственное племя Джамухи - джаджираты - не вошло в состав античингисовской коалиции, равно как и хонкираты, родственники икирасов[46].
Из рассмотрения племенного состава коалиции видно, что в ней сконцентрированы этносы старого типа, не затронутые пассионарным толчком. Они-то и боролись против нового, пассионарного объединения "людей длинной воли", сплотившихся вокруг Чингиса[47]. Особую позицию занимали кераиты, сначала поддержавшие Чингиса, а потом, в 1203 г., выступившие против него и разбитые. Но в среде самих кераитов проходил раскол. Часть их сочувствовала Чингису. А он видел в кераитах противников, но не врагов. Дочь погибшего хана Тогрула стала женой любимого сына Чингиса - Толуя, кераитские богатыри - нойонами монгольского войска, а народ "влился" в монгольскую орду[48]. Через год пало Найманское ханство, и снова побежденные были приняты в состав орды.
Тем не менее родовой строй имел еще много защитников, сражавшихся и в тайге, и в степи против Чингиса и его орды. Только в 1206 г. возникло общемонгольское государство, но многие племена продолжали сопротивление. Наиболее неукротимы были меркиты.
С 1182 г. монголы воевали с меркитами и в 1208 г. вытеснили их в долину Иргиза. Обитавшие там куманы приняли беглецов, тем самым став врагами монголов. В 1216 г. монголы истребили остатки меркитов [49] и вступили в войну с куманами, которая им была совсем не нужна.
Война монголов с куманами затянулась надолго потому, что между ними существовал этнический барьер - Великая Венгрия, ныне именуемая Башкирией. Эта страна располагалась на р. Белой, которую башкиры называли Ак-Идель. Монголо-башкирская война тянулась 14 лет, т.е. значительно дольше, чем война с Хорезмийским султанатом и Великий западный поход. Столько же сопротивлялись монголам только чжурчжэни империи Цзинь, пассионарность которых не уступала монгольской; но результаты башкирской и чжурчжэньской кампаний были различны. Башкиры неоднократно выигрывали сражения, и наконец заключили договор о дружбе и союзе[50], после чего монголы объединились с башкирами для дальнейших завоеваний[51].
Рассчитаем даты этой войны. В 1216 г. монголы на р. Иргиз были отбиты хорезмийцами. Возобновить наступление они смогли, лишь победив Хорезм и обезопасив свой левый фланг, т.е. в 1220-1221 гг. Куманов монголы разбили впервые у Саксина в 1229 г.; в 1236 г. венгерский монах Юлиан встретил в Башкирии татарского посла; значит, война шла с 1220 по 1234 г., после чего монголо-башкирское войско в 1235 г. покорило "пять стран"[52]: Сасцию (Саксин), Фулгарию (Камскую Болгарию), Меровию (страна севернее Волги, между Ветлугой и Унжей), Ведин (севернее Меровии до р. Сухоны), Пойдовию (?) и ''царство морданов".
Итак, монгольское войско вышло из этой тяжелой войны не ослабленным, а усиленным. Юлиан отмечает, что у заволжских "венгров", т.е. башкир[53], не было ни земледелия, ни религии, даже идолов, но при этом они были гостеприимны и воинственны. То и другое указывает на высокий уровень пассионарности, значительно превышавший пассионарность соседних этносов. Видимо, она связана с хуннами, которые 200 лет жили в симбиозе с уграми и интенсивно мешались. Хунно-угорскую смесь принято называть "гуннами". Так хуннская пассионарность попала к уграм и была использована монголами. Прошлое часто воскресает в сердцах потомков.
Одновременно с началом войны против куманов монголам пришлось столкнуться с хорезмийцами. Хорезмшах Мухаммед, имея в войске канглов и карлуков, напал на монгольский отряд. Сражение не было особенно кровопролитным, но монголы отошли назад, а куманы получили короткую передышку.
Чингисхан был крайне удивлен таким оборотом дела. Переговоры монгольского хана с хорезмшахом начались в июне 1215 г., когда в только что взятый монголами Пекин прибыло посольство из Гурганджа. Чингис сказал послу: "Передай хорезмшаху: Я владыка Востока, а ты владыка Запада! Пусть между нами будет твердый договор о мире и дружбе, и пусть купцы обеих сторон отправляются и возвращаются, и пусть дорогие изделия и обычные товары, которые есть в моей земле, перевозятся ими к тебе, а твои... ко мне"[54].
Среди даров, отправленных ханом хорезмшаху, был самородок золота величиной с верблюжий горб (его везли на отдельной повозке); караван - 500 верблюдов - вез золото, серебро, шелк, собольи меха и другие ценные товары. Видимо, война не планировалась.
Любопытно, что в 1218 г. хорезмшах направил в Монголию торговый караван, очевидно не придавая значения битве при Иргизе. Чингисхан снова послал хорезмшаху драгоценные подарки, дабы установить "отношения мира, дружбы и добрососедства"[55]. Договор был заключен и тут же нарушен хорезмийцами, точнее, тюркскими сардарами (офицерами) хорезмшаха, который, однако, одобрил их самоуправство в 1219 г. А за эти три года произошло следующее.
Найманский царевич Кучлук, убежавший к своим соплеменникам - кара-китаям, воспользовавшись благоприятной ситуацией, в 1211 г. захватил власть и использовал ее для того, чтобы ударить в тыл монголам. В 1218 г. монгольский корпус рассеял его войско. Кучлук бежал на Памир и там погиб, а кара-китаи, уйгуры, хотанцы, кашгарцы и тюрки без сопротивления признали монгольскую власть, за что были награждены разнообразными привилегиями, особенно торговыми.
Все степные правители властвовали над народами, жившими натуральным хозяйством. Поэтому с подданных взять было нечего. Средства, необходимые для ведения мировой политики, доставляли купцы, водившие караваны из Китая до Испании. Торговали они шелком и другими предметами роскоши[56], так что их деятельность более походила на валютные операции, нежели на торговлю в современном смысле.
Правители получали с этих купцов большие доходы за гарантию безопасности. И вдруг в 1219 г. караван, прибывший в город Отрар из монгольских владений, был разграблен правителем города, а купцы и их слуги убиты по обвинению в шпионаже, явно вымышленному[57].
Чингис послал к хорезмшаху посольство для выяснения обстоятельств преступления. Хорезмшах часть послов казнил, а некоторых выгнал голыми в степь. Они погибли не все, и Чингис получил весть о происшедшем, после чего война стала неизбежной.
Силы были неравны. У хорезмшаха было 400 тыс. регулярного войска против 200 тыс. монгольского ополчения. Но монголы победили. Хорезмшах погиб во время побега на острове, где находилась колония прокаженных, но его сын Джеляль ад-Дин продолжал войну до 1231 г., когда был разбит и затем убит каким-то курдом. Тогда войну продолжили туркмены-сельджуки и курды Эюбиды, потомки Салах-ад-Дина. Но монголы и тут обрели союзников: их поддерживали армяне и сирийцы, а также грузины, которые затем выступили против, но были подавлены.
Передняя Азия превратилась в кровавый ад. Остатки разгромленных хорезмийских войск - канглы, карлуки и гузы - свирепствовали в Сирии и Палестине, где взяли в 1244 г. Иерусалим, уступленный египетским султаном Камилем императору Фридриху II Гогенштауфену. Хорезмийцы пытались найти службу в Египте, но их своеволие и жестокость вынудили египетского султана перебить их.
Исмаилиты из своих неприступных горных замков посылали убийц-фанатиков против неугодных им людей. Ни мусульманин, ни христианин ни минуты не был спокоен за свою жизнь.
Халиф, избавившись от хорезмийской угрозы, объявил священную войну против монголов, справедливо полагая, что союз степных несториан с армянами-монофизитами угрожает всему исламу. На это монголы ответили "желтым крестовым походом", который смел с лица земли исмаилитов, халифат и сирийских Эюбидов. Но могли ли они поступить иначе?
В военной науке есть понятие "развитие успеха". Остановка, потеря темпа всегда грозят поражением, особенно если у противника есть численное превосходство. У мусульман оно было, а кроме того, монголы воевали на трех фронтах, и войска их были распылены. Было у мусульман преимущество в материальной и духовной культуре, причем последнее было более важно, так как пропаганда ислама шла среди самих монголов, даже ханского рода Борджигинов. Поэтому у мусульманского суперэтноса шансы на победу имелись.
Однако спасли мусульманскую культуру не создатели ее - арабы, не учителя их - персы, не потомки древних египтян - копты и феллахи, тогда еще бывшие христианами, а половцы, купленные на невольничьих базарах, родные братья тех, что, оставшись в родных степях, не смогли отстоять свою родину от монголов. Как это могло случиться?
Гомеостатичный этнос, как всякая популяция с усредненным стереотипом поведения, стремится избавиться от экстремальных особей, выделяющихся из посредственности благодаря уровню пассионарности. Римляне бросали мечтателей (христиан) на арены цирков, немецкие инквизиторы их сжигали, обвиняя в колдовстве, византийцы принуждали эмигрировать в Персию и Китай, китайские легисты закапывали живьем читателей Конфуция и Цюй Юаня, а гуманные половцы продавали их в Египет. Так, там на берегу одного из протоков Нильской дельты, широкого, как море (бахр), скопилась колония пассионариев, остатки носителей древней динлинской доблести. По сравнению с этими реликтами монголы были мальчиками, а крестоносцы - юношами. У тех и других было будущее, а у мамлюков-бахритов - только неумолимая энтропия, протянувшаяся до 1382 г., когда их сменили мамлюки-бурджиты - черкесы и грузины, лагерь которых помещался в цитадели Каира.
"Желтый крестовый поход" в 1260 г. кончился катастрофой, обстоятельства которой весьма примечательны. Простодушные монголы, двинувшись из завоеванного Багдада на освобождение Иерусалима, полагали, что все христиане должны стать их союзниками. Таковыми оказались армяне и сирийцы, сочувствующими - греки и немецкие гибеллины, а злейшими врагами - паписты-гвельфы, в том числе влиятельный Орден тамплиеров. Все они принесли монголам вред, но различный.
Восточные христиане, крайне озлобленные против мусульман, стали применять жестокие способы казни пленных - это возбудило в мусульманах волю к сопротивлению. Греки были заняты освобождением Константинополя от крестоносцев и не помогли монголам завершить поход. Антиохийский князь Боэмунд выступил в поддержку монгольской армии... и был отлучен от церкви. Крестоносцы в Сидоне, Тире и Газе снабдили египетских мамлюков провиантом и фуражом, чем подарили им победу при Айн-Джалуде, так как монгольские кони устали от длительных переходов по пустыням, а в те времена состояние лошадей значило очень много. Разбитые монголы откатились за Евфрат, и эпоха монгольских побед окончилась. Правда, крестоносцы "Заморской земли" заплатили за свое предательство сполна. Мамлюки взяли все крепости христиан в Палестине и убили всех сдавшихся в плен, вырезали восточных христиан в Сирии и Армении, а феллахов Египта и Нубии обратили в ислам.
Мусульманский суперэтнос вступил в инерционную фазу этногенеза, нарушенную в XIV в. новым пассионарным толчком - возникновением этноса турок-османов.
Монгольская власть удержалась в Иране, но лишь благодаря вероотступничеству. В 1295 г. ильхан Газан принял ислам, что означало капитуляцию перед большинством населения страны. Помощи ждать ему было неоткуда. В Монгольском улусе с 1259 г. полыхала жестокая гражданская война узурпатора Хубилая с ревнителями традиций кочевой старины - западными монголами, которых поддерживали ханы Золотой Орды. Война закончилась в 1304 г. вследствие предельного утомления обеих сторон[58]. В Монгольском улусе наступила фаза надлома. Интеграция кочевых этносов в "монголосферу" сменилась дезинтеграцией, вследствие которой возникли новые самостоятельные этносы.
Интенсивное течение процесса этногенеза в этот период отличает широкую меридиональную полосу - от Пскова до Бурсы и далее на юг, в Абиссинию: то же повышение активности в популяциях, перемешивание этносов, появление новых социальных форм, короче говоря, очередной взрыв этногенеза, с той лишь разницей, что ареалы меридиональных толчков всегда шире, чем широтных, видимо, из-за того, что происходит размывание границ за счет вращения Земли.
Этот феномен имеет столь большое значение для нашей Родины, что мы имеем право перенести внимание с востока на запад Евразии и перейти к описанию упадка и подъема России.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Сокр. ск. § 118.
[2] См.: Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. С. 156-157.
[3] Спор о классовой природе внутренней борьбы в Монголии (1183-1218 гг.) был между В.В. Бартольдом, считавшим Тэмуджина аристократом, Г.Е. Грумм-Гржимайло, отрицавшим это, и С.А. Козиным, видевшим вождя аристократии в Джамухе (см.: Якубовский Д.Ю. Из истории изучения монголов периода XI-XIII вв. // Очерки по истории русского востоковедения. М., 1953. С. 31-95. Гумилев Л.Н. Указ. соч. С. 161 и след.).
[4] См. :Мюллер А. Указ. соч. Т. 1. С. 67.
[5] Слово "орда" значит "станка хана", но в переносном смысле это эквивалент латинскому "ordo" - орден, т.е. упорядоченный стан (см.: Гумилев Л . Н . Древние тюрки. С. 60).
[6] Хорчи утверждал это, ссылаясь на видение, даже не сон. Якобы рыжая корова рогами раскидала юрту Джамухи и хотела забодать его самого, а комолый вол, везший юрту Тэмуджина, мычанием предрек Тэмуджину царство. Хорчи ему поверил и покинул родственника - Джамуху.
[7] См.: Гумилев Л.Н. Гуманитарные и естественнонаучные аспекты исторической географии //Экономическая и социальная география. Л., 1984. С. 51).
[8] Черный цвет отнюдь не считается унизительным. Бон - черная вера, точнее, темно-синяя, ибо в высоких горах небо кажется почти черным; Кара-будун - черный народ в смысле "весь, целый".
[9] См.: Якубовский А.Ю. Указ.соч. С.65-88; Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. С. 238-239.
[10] См.: Вернадский Г.В. О составе Великой Ясы Чингисхана. Брюссель, 1939. С. 13.
[11] Г.Е. Грумм-Гржимайло доверяет этому тексту, даже допуская, что он содержит преувеличение (см.: Западная Монголия... С. 437). А.Ю. Якубовский оспаривает его мнение, полагая, что во всех бедах виноваты нойоны-эксплуататоры (см.: Указ. соч. С. 79-80). Прежде чем принять ту или другую точку зрения, целесообразно проследить ход событий далее.
[12] Палладий. С.169-172. Примеч. 47.
[13] Цит. по: Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия...С.405.Ср.: Сокр. ск. § 179; Палладий. С. 94.
[14] См.: Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. С. 158-159.
[15] По Рашид-ад-Дину - 13 тыс. воинов против 30 тыс. По "Тайной истории" силы противников были равны (см.: Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. С. 162).
[16] Племя с таким названием нигде не упомянуто. Есть предположение, что в рукописи описка: правильно читать "Чорос" - один из ойратских родов. Непонятно лишь, как ойраты попали на Онон.
[17] О странностях поведения Джамухи см.: Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. С. 261 и след.
[18] Улза (у С.А.Козина - Ульджа) - приток Онона. Событие произошло в среднем ее течении, южнее совр. Читы.
[19] Тогрулу был дан титул "ван" (царь), а Тэмуджину - "чаутхури" (что-то вроде военного комиссара). Кроме того, было обещано доложить "алтан-хану", т.е. императору, об услуге с просьбой утвердить пожалование. Тот и утвердил, что имело большие последствия.
[20] См.: Мункуев Н. Ц. Китайский источник о первых монгольских ханах. М., 1965. С. 103.
[21] Мэн-да Бэй-лу. С.49.
[22] См.: Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. С.151 (разбор датировок Р.Груссе и К.Витфогеря).
[23] Мэн-да Бэй-лу. С. 117-118.
[24] См.:Катанов Н.Ф. Восточная хронология//Известия Северо-Восточного археологического и этнографического института. Вып. 1. Казань, 1920.
[25] См.: Гумилев Л.Н. Этнос и категория времени. С. 143-157.
[26] См.: Калесник С.В. Проблема географической среды //Вестн. ЛГУ. 1968. No 12; Гумилев Л.Н. О соотношении природы и общества согласно данным исторической географии и этнологии // Вестн. ЛГУ. 1970. No 24. С. 39.
[27] См.: Вернадский Г.В. О составе Великой Ясы... С.6- 7.
[28] Там же. С. 32-33.
[29] См.: Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия... С.438-439.
[30] Если кто-нибудь, нападая или отступая, обронит свой вьюк, оружие или часть багажа, то находящийся сзади его должен сойти с коня и возвратить владельцу упавшее; в противном случае он предается смерти" (Макризи; см. Березин И.Н. Очерк внутреннего устройства улуса Джучиева //Труды Восточного отделения Имп. Археологического общества. Ч. 8. СПб., 1864. С. 440.
[31] См.: Вернадский Г.В. Указ.соч. С.18.
[32] Там же. С. 17-18.
[33] Грумм-Гржимайло Г.Е. Указ.соч. С.430; приведена литература.
[34] Подробнее см.: Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. С.279-304.
[35] См.: Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров ХШ-ХIV вв. о татарах и Восточной Европе//Исторический архив. III. М., 1940. С. 71-94.
[36] Там же. С. 83. Смена названия суперэтноса знаменует коренное различие эпох: плавный переход от фазы к фазе сменяется разрывом традиции и началом нового витка этногенеза.
[37] Видимо, осведомитель Юлиана был персоязычен, почему и заменил имя монгольского предка - Бурте-Чино - "серый волк" - на персидское "гург" (волк) с монгольским суффиксом мн. ч. - "ут". Следовательно, Гургут - этноним (означающий "волки", т.е. монголы), а не собственное имя хана - Тэмуджин.
[38] См.: Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. С. 209.
[39] Дата не установлена: видимо, между 1208 и 1216 гг.
[40] Южный Буг. см.: Аннинский С.Л. Указ. соч. С. 84.
[41] Кычанов Е.И. М.:Востокиздат, 1973.
[42] См.: Насонов А.Н. "Русская земля" и образование территории древнерусского государства.
[43] См.: Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли.Л., 1989.
[44] См.: Эпические сказания народов Южного Китая. М.; Л., 1956. С. 149. Ср.: Итс Р.Ф. Этническая история юга Восточной Азии. Л., 1972. Карты на с. 176, 278.
[45] Орда-народ-войско; см.: Гумилев Л.Н. Древние тюрки. С.60.
[46] См.: Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия... Т.II. С.409.
[47] Подробнее см.: История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 205-218.
[48] См.: Грумм-Гржимайло Г.Е. Когда произошло и чем было вызвано распадение монголов на восточных и западных? //Известия Государственного Географического общества. 1933. Вып.2.С. 168-177.
[49] Имеется в виду только правящая семья, члены коей были казнены. Остальные меркиты были рассеяны по всей Монгольской империи и как "кость" (сеок) встречаются у телесов, телеутов, киреев, торгоутов, башкир (см.: Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия... Т.II.).
[50] См.: Аннинский С.А. Указ.соч.
[51] Там же. С. 85.
[52] Там же. С. 85-86.
[53] Слова "Баскардия" (Башкирия) и "Сибур" (Сибирь - область около Тюмени) употреблялись уже в XIV в. (Аннинский С.А. Указ. соч. С.92- 93).
[54] Буниятов 3.М. Государство хорезмшахов- Ануштегинидов. М., 1986.
[55] Там же. В послании Чингисхана говорилось: "Поддержание мира с тобой я считаю своей обязанностью. Ты мне как самый дорогой сын" (Ан-Насав и Мухаммед. Жизнеописание султана Джалалад-Дина Манкбурны/ Пер. с араб. З.М.Бучиятова. Баку. 1973. С. 77-78). Вот на обращение "сын" хорезм-шах и обиделся.
[56] См.: Гумилев Л.Г. Древние тюрки.С.42- 52.
[57] См.: Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства.С.187.
[58] Подробнее см.: там же. С. 209-229