Станислав ЛЕМ
СУММА ТЕХНОЛОГИИ
ГЛАВА ПЯТАЯ
ПРОЛЕГОМЕНЫ К ВСЕМОГУЩЕСТВУ
(f) НОВЫЙ ЛИННЕЙ, ИЛИ О СИСТЕМАТИКЕ
Сначала одно пояснение. Мы хотим заглянуть в будущее. Из-за этого мы
вынуждены принять, что современная наука - это ничто по сравнению с наукой
последующих тысячелетий. Может показаться, что, становясь на такую точку
зрения, мы беззаботно и даже бесцеремонно пренебрегаем наукой двадцатого
века. Это не так. Поскольку цивилизация существует уже свыше десяти тысяч
лет, а мы, рискуя потерпеть полное фиаско, хотим домыслить, что же будет с
ней по меньшей мере через такой же промежуток времени, то мы не можем
признать вершиной ни одно из нынешних достижений науки. С той высоты, на
которую мы должны взобраться, видно, что кибернетическая революция отошла
всего лишь на шаг от технологической революции неолита, а неизвестный,
анонимный "изобретатель" нуля - от Эйнштейна. Повторяю - "должны",
"хотим", чтобы подчеркнуть этим, что иначе, то есть в другой перспективе,
мы ничего в этом мысленном путешествии не получим. Можно было бы считать,
что мы без всяких оснований узурпировали эту возвышающуюся над прошлым и
настоящим точку зрения. Если бы я разделял такой взгляд, то должен был бы
молчать.
Остается еще практическая трудность изложения. Мне придется
последовательно говорить о вещах, которые следовало бы представлять
одновременно. Ведь моя цель не в том, чтобы составить каталог "будущих
открытий", а в том, чтобы указать общие возможности, не впадая в
техническое "описательство" (которое было бы на самом деле пустой
претензией), о_б_щ_и_е возможности, но не сводящиеся к общим местам,
потому что они некоторым способом определяют образ будущего. Мы никогда не
будем утверждать, что нечто произойдет так-то и так-то, мы лишь считаем,
что оно может произойти так-то и так-то, ибо сей труд не фантастическое
произведение, а совокупность в разной степени обоснованных гипотез. Эти
гипотезы объединяются в единое целое, которое, однако, нельзя описать
сразу. С такой же трудностью борется физиолог, желающий уместить в одном
учебнике сведения о функциях организма. Он последовательно описывает
работу органов дыхания, кровообращение, обмен веществ и так далее.
Положение физиолога лучше, ибо учебники пишут издавна, а подразделение
предмета, сколь бы оно ни было проблематичным, освящено традицией. Я же,
как правило, пишу не о том, что существует, и не могу поэтому ссылаться
(кроме редких исключений) на наглядные модели или на учебники, трактующие
о будущем, ибо таковых я не знаю. По этим причинам я вынужден применять
произвольную классификацию; в связи с этими трудностями я возвращаюсь к
некоторым вопросам и проблемам по два и даже по три раза, а иногда даже
рассматриваю по отдельности то, что мне следовало бы трактовать совместно
с другими проблемами, но не удалось.
После этих оправданий я изложу "систематику предмета", призванную
отныне служить нам путеводной нитью. Названия, которые я буду употреблять,
носят рабочий характер: это лишь сокращения, которые облегчают обзор
рассматриваемых отраслей, и ничего более. Поэтому слово "систематика" я
поставил в кавычки. Все, что только может создать человек или иное
разумное существо, мы охватываем названием "пантокреатика". С одной
стороны, это получение информации, с другой - ее использование в
определенных целях. Подобное деление существует в некоторой степени и
сегодня, ему соответствует разграничение науки и технологии. В будущем это
положение изменится в том отношении, что получение информации будет
автоматизировано. Системы получения информации не будут определять
направление действия; они подобны мельнице, изготовляющей муку; что из
этой муки получится, это уж дело пекаря (то есть технолога). Однако какое
зерно сыпать в мельничные жернова, решает не только и не столько пекарь,
сколько управляющий мельницей; вот этим-то управляющим и будет наука. Сам
процесс размола зерен - это добывание информации. Как можно себе
представить такое добывание, об этом мы скажем отдельно.
Та часть пантокреатики, которая занимается использованием информации
и которая возникла в результате синтеза общей теории физических и общей
теории математических систем, делится на два раздела. Для краткости, а
также некоторой наглядности первый из них назовем имитологией, а второй -
фантомологией. Они частично перекрываются. Можно было бы, конечно,
пуститься в уточнения; так, например, сказать, что имитология - это
конструкторское искусство, опирающееся на такую математику, на такие
алгоритмы, которые можно выделить из Природы, тогда как фантомология - это
воплощение в действительность таких математических структур, которым в
Природе ничто не соответствует. Но это предполагало бы, что Природа в
основе своей математична, а мы таких постулатов принимать не хотим. Кроме
того, это предполагало бы универсальность алгоритмизации, в высшей степени
сомнительную. Поэтому благоразумней не форсировать наши формулировки.
Имитология - это более ранняя стадия пантокреатики, вытекающая из уже
практикуемого в наши дни моделирования реальных явлений в научных теориях,
цифровых машинах и др. Она охватывает осуществление как естественных
материальных процессов (звезда, извержение вулкана), так и явлений, не
относящихся к таковым (атомный реактор, цивилизация). Совершенный имитолог
- это тот, кто сумеет воспроизвести любое явление Природы или же явление,
какого Природа, правда, спонтанно не создает, но создание которого
является реальной возможностью. Почему уже процесс постройки машины я
отношу к подражательной деятельности, станет ясно в дальнейшем.
Между имитологией и фантомологией нет резкой границы. Как более
поздняя, высшая фаза имитологии фантомология охватывает создание процессов
все более отличных от естественных, вплоть до совершенно невозможных, то
есть таких, которые ни при каких обстоятельствах произойти не могут, ибо
они противоречат законам природы. Казалось бы, что такие процессы образуют
пустое множество: ведь нельзя же реализовать нереализуемое. Мы
постараемся, однако, хотя бы приближенно и весьма примитивно, показать,
что эта "невозможность" не обязана быть абсолютной. Теперь мы покажем
только, как можно представить себе первый шаг в сторону фантомологии.
Модель атома должна служить для познания оригинала, то есть Природы. Мы
построили модель с этой целью. Если модель не соответствует Природе, мы
считаем, что она не представляет собой ценности. Так обстоит дело сегодня.
Стратегию, однако, можно изменить. Эту модель можно использовать для
других целей: по модели сделать атом, отличающийся от настоящего -
строительный элемент "иной материи", материи, которая тоже будет
отличаться от "настоящей".