Святослав Логинов. Соленые огурчики
Святослав Логинов. Соленые огурчики
(c) Святослав Логинов, 1995 ——————————————————————————————————
Святослав ЛОГИНОВ
СОЛпНЫЕ ОГУРЧИКИ
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви: Быть может, за грехи мои, Мой ангел, я любви не стою! Строки Пушкина звонко разносились под сводами Стеклянного рынка, удивительно контрастируя с гулом обыденных рыночных разговоров. Заинтригованный, я поспешил на голос, но когда добрался, представление уже закончилось. Во всяком случае, ничего необычного я не увидел. Перед прилавком с надписью "Соленья" топтались люди, а одинокий парнишка по ту сторону прилавка взвешивал покупательнице соленые огурчики.
Огурчики были небольшие, усеянные аккуратными пупырышками. Даже отсюда видно, какие они упруго хрусткие. И запах от бочки шел несказанный. Ароматы укропа и тмина, горького перца, чеснока и листьев хрена, соединившись вместе, создавали сказочный эффект и вызывали настоятельную потребность встать в очередь и приобрести.
Впрочем, людей в очереди стояло немного. Оно и понятно, цена на огурчики нынче такая, что перешибет любой аромат. Хотя, ценника возле продавца не было.
- Спасибо, - сказала покупательница и отошла.
К прилавку придвинулась дородная дама в ярком платье.
- Моя очередь, - произнесла она.
Парнишка одернул белую казенную курточку и ожидающе посмотрел на даму. Та вдруг покрылась пунцовыми пятнами и закричала: - Хватит глупостей! Говорите толком - почем ваш товар?
- Меняю на стихи, - негромко ответил продавец. - За одно стихотворение, не входящее в школьную программу - полкило огурцов.
- Вот что, - подвела итог дама. - На Кузнецком рынке огурцы идут по три рубля. Пусть у вас будет также. Мне два килограмма.
- За три рубля поезжайте на Кузнецкий.
- Да он издевается! - взвизгнула дама, но очередь, поднажав, оттерла ее.
К весам протиснулась маленькая старушка и сходу затараторила:
Дети, овсяный кисель на столе!
Смирно сидеть, рукавов не марать.
Читайте молитву...
- Кто автор? - уважительно спросил продавец, когда старушка замолкла.
- Ну, милый, этого не скажу. Сколько лет прошло, как учила. Где упомнить...
- Видите?.. - закричала из-за спин дама. - Это программное! Просто программа изменилась. Не давайте ей!
- Если вы расскажете из программы церковно-приходского училища - тоже получите огурцов, отрезал продавец, запуская в бочку огромный эмалированный дуршлаг.
Народу в очереди было немного, и я, после секундного колебания, встал в конец.
- Я еще Чуковского помню, и Агнию Барто, и Дядю Степу; у меня правнуков девять душ... - доказывала старушка, пряча в сумку огурцы, но на нее шикнули и заставили молчать - пришла пора расплачиваться следующему покупателю.
Очередь двигалась медленно, особенно, когда попадалось длинное стихотворение, но покупатели не роптали. Выступившие смешивались с толпой и сами становились слушателями.
Никто больше не пытался и получить огурцы за деньги, лишь какой-то дядька испитого вида то и дело вклинивался в очередь, невнятно произносил что-то и отходил прочь. Было видно, что у него нет ни стихов, ни денег, но огурцов ему хочется.
Спортивного вида парень прочел по-французски апполинеровский "Мост Мирабо", а потом повторил его в переводе Кудинова. Вытряхнул из пластикового мешка несколько тетрадок, зажал их под мышкой, переложил огурчики в мешок и быстро ушел, смущаясь чего-то.
Бойкая школьница вдохновенно проскандировала Асадова и получила в награду десяток кривобоких пупырчатых уродцев.
Следующей была моя очередь, но тут вновь появился испитой гражданин. На этот раз он решился.
- Я тоже знаю! - гаркнул он:
Спасибо партии родной, Что нету водки в выходной.
Но ты не плачь, моя Маруся: Одеколону, но напьюся! - Рассолу могу налить, - предложил продавец.
Дядька возмущенно крякнул и ретировался. Взгляды повернулись ко мне. Я вздохнул и произнес:
Ты лучше голодай, чем что попало есть, И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
- Хорошо... - неуверенно сказал продавец.
- Но мало, - подсказал я.
- Да нет, дело не в количестве строк...
Мне стало жаль паренька, и я сказал: - Дайте один огурчик, но такой, чтобы был достоин этих строк.
Я шел по рынку, хрустел свежепросольным чудом и думал, что старик Хайям не обиделся бы на меня за такой обмен. Уж он-то прекрасно понимал, что людям равно нужны и стихи, и огурцы. Да и другие поэты, наверное, тоже не в претензии. Ведь их помнят, учат наизусть...
У входа в рынок я заметил даму в цветастом платье. Двумя холеными пальчиками она держала купленную в газетном киоске поэтическую однодневку. В глазах дамы застыло отчаяние.