Любовь Лукина, Евгений Лукин. Летним вечером в подворотне
Авторы считают своим долгом предупредить, что встречающиеся в рассказе цены на спиртное, равно как и странное поведение правоохранительных органов, не вымышлены ими с целью издевательства, но действительно имели место в 1976 году.
Размерами, да и формой, предмет напоминал двадцатилитровую канистру. Без ручки. Без единого отверстия. С двумя металлическими наростами на внутренних стенках. Любой слесарь сумел бы изготовить точную его копию, хотя трудно представить, кому и зачем могла понадобиться еще и вторая такая штуковина.
Короче: законная добыча сборщиков металлолома. Если бы не одно обстоятельство.
Предмет находился на высокой эллиптической орбите, хотя ни Байконур, ни мыс Кеннеди, видит бог, отношения к этому не имели.
Внутри "канистры", неподалеку от одного из металлических наростов (видимо, исполняющего роль трибуны), энергично подрагивая, висел водянистый шар размером с крупное яблоко.
— Тогда попробуем от противного,— втолковывал он четырем таким же водянистым комкам, прилепившимся кто где к внутренним стенкам "канистры".— Представим, что каждый из нас парализован. Мыслить может, а двигаться — нет. Что тогда?
— Тогда я беззащитен,— сообразил комок поменьше других.
— А мы вас защитим! Поместим в прочную скорлупу и назовем ее условно "череп".
— Позвольте! — возмутился комок.— А как же тогда воспринимать окружающую действительность?
— А органы чувств мы вам выведем наружу!..
— Ну и умру с голоду! Двигаться-то я все равно не смогу.
От удовольствия висящий в центре "канистры" шар стал почти прозрачным. Все, что говорил юный оппонент, было ему, так сказать, на псевдоподию.
— Не умрете. Добавляем вам органы для переработки пищи в энергию. Условно назовем их "пищеварительный тракт"...
— Остроумно,— подал кто-то реплику с места.
— ...пару постоянных конечностей для передвижения. Назовем их "ноги". И пару постоянных конечностей для добывания пищи. Назовем их... ну, скажем, "руки".
Комки безмолвствовали.
— И в итоге у нас получится нечто весьма напоминающее жителей этой планеты.— Шар выбросил корненожку и как бы перетек по ней на стенку "канистры". Будь на месте комков люди, мы бы выразились проще: докладчик сел.
Крупный комок, расположившийся на втором металлическом наросте (надо полагать, капитан "канистры" и шеф экспедиции), с сомнением шевельнулся.
— Значит, вы настаиваете, что мы столкнулись с мыслящей материей не в чистом виде, а, так сказать, отягощенной всякими там "трактами", "черепами"... С тем, короче, что вы окрестили словечком "мозг"?
— Мало того,— с места добавил докладчик.— Уверен, что любого из нас они бы восприняли именно как "мозг", только существующий сам по себе.
— Хм...— пробормотал шеф, деформируясь от нахлынувших сомнений.— По-моему, этот ваш "мозг" будет занят только одним: как прокормить всю прорву трактов и конечностей, которой вы его снабдили... Знаете, я бы не рискнул без оговорок назвать такое существо мыслящим.
— Но в космос-то они вышли,— напомнил докладчик.
— Это еще ничего не значит! — с горячностью вмешался юный оппонент.— Может быть, их поместили в космический корабль в качестве подопытных животных!
Комки заволновались.
— Во избежание разногласий,— торопливо сказал капитан,— предлагаю прибегнуть к взаимопроникновению.
Возражений не последовало. Комки отлепились от стенок и, подплыв к центру, неуловимо слились друг с другом. Теперь посреди "канистры" висел большой молочно-белый шар. Он гудел и пульсировал. Через несколько секунд он распался, и члены экипажа поплыли в разные стороны.
— Что ж, не возражаю.— Эти слова капитана были адресованы докладчику и его юному оппоненту. Он уже, естественно, знал об их намерении телепортировать на поверхность планеты и провести разведку.
Оба добровольца на миг замерли и исчезли затем в неяркой вспышке.
— Она меня не любит! — с надрывом говорил Корень.
— А ты с ней по-хорошему,— советовал Циркин, держа его за руку и проникновенно глядя в глаза.— Ты, главное, на нее не дыши. Дыши в сторону.
— Не любит и не отпустит! — Корень в отчаянии замотал головой и попытался выдернуть руку.
Циркин руку не отдал.
— А кому отпустит? — нехорошо прищуриваясь, спросил он.— Васе отпустит?
— ...с-сушь... б-блескх...— неожиданно сказал Вася и покачнулся, как подрубленный эвкалипт.
Друзья вовремя его подхватили.
— Видишь, какой он! — укоризненно сказал Циркин и опять попытался вложить в ладонь Корня рубль с мелочью. Корень руку отдернул, и Циркин вышел из себя.
— ...? — сказал он.— ...!
И добавил еще несколько слов, совсем уже обидных.
Дело происходило летним вечером в каменном туннеле, ведущем с улицы во двор многоэтажного дома. В просторечии это место именовалось подворотней.
Зашуршали покрышки, забормотал автомобильный двигатель. Циркин осторожно выглянул на улицу и тут же отпрянул, увидев знакомый микроавтобус. Дело в том, что три друга возглавляли список лиц, не явившихся в обязательном порядке на лекцию о вреде алкоголя. А за углом возле гастронома маячили, между прочим, дружинники с консервного комбината. Циркина они знали в лицо.
Ситуация в подворотне, как видим, складывалась самая драматичная. До закрытия оставалось менее получаса, а Корень вел себя безобразно: отказывался идти в гастроном, выдвигая смехотворную причину, что продавщица Галя якобы плохо к нему относится.
— Чот... блесс...— опять сообщил Вася.— Уомп...
Ему-то было все равно — он только что пропил квартальную премию.
— Корень! — приказал Циркин.— Ты идешь в гастроном и берешь пузырь! — Было в нем что-то от гипнотизера.
— Она...— начал Корень.
— Корень! — властно повторил Циркин, глядя ему в глаза.— Ты идешь в гастроном и берешь...
Его перебил Вася.
— Чо там блестит? — удивительно ясно сказал он.— Вон там.
Блестели разведчики. Почувствовав, что они обнаружены, докладчик метнулся за угол, а оппонент с перепугу телепортировал.
Три друга тупо уставились в точку, где только что полыхнула синеватая неяркая вспышка.
Циркин пришел в себя первым.
— Корень,— сказал он потрясенно.— Если ты, гад, сию минуту не пойдешь в гастроном...
Корень уперся. Зачем тогда нужно было сшибать недостающие 14 копеек? Этого Циркин никак не мог понять.
— Вот и они! — с облегчением объявил капитан.
В центре "канистры" беззвучно возник водянистый шар. Отплыл в сторонку, и на его месте появился второй.
Оба разведчика мелко вздрагивали от возбуждения.
— Нечто невероятное! — объявил докладчик.— Аборигенам известно взаимопроникновение!
— Быть не может! — ахнули на потолке.
— То есть не в прямом, конечно, смысле взаимопроникновение,— поправился докладчик.— Но они используют какую-то жидкость-посредник, видимо, экстракт, информационную вытяжку.
— Пожалуйста, подробнее! — взмолился кто-то.
— Хорошо! После броска мы сразу же оказались перед Информаторием, занимающим весь нижний ярус прямоугольного циклопического строения. Передняя стена — прозрачна. Над ней — светящиеся знаки.
— Почему вы решили, что это именно Информаторий? — спросил капитан.
— Сейчас объясню. Внутренняя стена представляет из себя ряд стеллажей. На стеллажах — сосуды с жидкостями, от прозрачной до совершенно черной. Назовем такой сосуд... Впрочем, мы подслушали его местное название — "пузырь". Так вот, абориген входит в Информаторий и после сложных, видимо, ритуальных действий получает такой "пузырь". Снаружи к нему подходят еще двое, и втроем они ищут уединенное место, где делят жидкость поровну...
— Интере-есно! — сказал капитан, тоже начиная мелко подрагивать.— А поведение их после приема жидкости как-нибудь меняется?
Докладчик замялся.
— По-моему, наблюдается некоторая потеря координации движений...
— Да чепуха это все! — вмешался юный разведчик-оппонент.— Вовсе это не Информаторий, а наоборот!
— Как наоборот?
— Никакой информации эта жидкость не несет. Напротив, она забирает излишнюю, мешающую аборигену информацию, понимаете? А потом выводится из организма — я сам видел... Короче, мы решили провести эксперимент...
— Эксперимент? — встрепенулся капитан.
— Мы собираемся вступить с аборигенами во взаимопроникновение,— как можно более небрежно пояснил докладчик.
"Канистра" взорвалась протестами. Капитан мутнел на глазах.
— Да поймите же! — надрывался докладчик, пытаясь перекрыть общий гам.— Мы просто не имеем права упускать этот шанс! В случае успеха в наших псевдоподиях — бесценные подробности их образа мышления, их бытия!..
К капитану постепенно возвращалась полупрозрачность.
— А как вы себе все это представляете?
— Во-первых, нужно смоделировать сосуд, именуемый аборигенами...
— Уже нереально! — оборвал капитан.— На это просто не хватит энергии!
— Да не нужно ничего моделировать! — заволновался юный разведчик.— Я там приметил пустой "пузырь", мы как раз оба в него поместимся. И пробочка рядом лежит. Запаяем — и будет как новенькая...
Теперь в подворотне оставались двое: Вася и Корень. Циркин только что обругал Корня и убежал навстречу опасности. Он был уверен, что своим ходом из гастронома не уйдет, что его увезут и, скорее всего, в опорный пункт, где заставят отвечать на кошмарный вопрос: почему он, Циркин, потребляет спиртные напитки. Циркину этот вопрос был глубоко противен. Циркин никогда не задумывался, почему он потребляет, он просто потреблял, вот и все.
Был конец августа, к ночи холодало, и Вася помаленьку трезвел. Вел он себя при этом как-то странно: ругался шепотом, потирал лоб, встряхивал головой и что-то высматривал в глубине подворотни.
— Слушай,— сказал он наконец.— Что такое? Ты глянь...
В тени возле стеночки стояла чекушка водки.
— Не,— сказал Корень.— Не может быть!
И он был прав. Такого быть не могло.
Друзья, склонив от изумления головы набок, подошли к бутылке и нагнулись над ней. Вася, еще не веря, сомкнул пальцы на горлышке, встряхнул. Прозрачные разведчики старательно забулькали и забурлили.
Из полуоткрытого рта Корня вылупилось изумленное ругательство.
— Я ж говорил, что-то блестит,— сказал Вася и дрожащими пальцами сорвал пробку. Корень выхватил из кармана стакан.
— Аспирант! — презрительно определил его Вася и налил ему в стакан разведчика-оппонента. Друзья залпом проглотили содержимое своих емкостей.
В кромешной тьме их черепов что-то ослепительно взорвалось. Оба грохнулись без чувств.
...Первым, как самый здоровый, очнулся Вася. Пошатываясь, он встал на ноги. Под черепной коробкой было пусто и прохладно, как во рту после мятных таблеток. Он с недоумением посмотрел на поднимающегося Корня и осторожно покрутил головой.
Из подворотни была видна часть улицы и дом на противоположной стороне, над которым уже слабо помигивали звезды. Почему-то одна из них привлекла внимание Васи.
— Слышь...— сказал он хрипло и откашлялся.— А чего это она такая... красноватенькая?
— Так она же это...— Корень тоже откашлялся.— Знаешь, с какой скоростью от нас когти рвет!.. Или мы от нее... Покраснеешь тут!
Нет, это были совсем не те слова — какие-то неточные, глуповатые. Корень поискал другие и не нашел — других он просто не знал. А поговорить хотелось...
Мимо них с улицы во двор торопливо проскользнул человек интеллигентного вида. Корень обалдело уставился ему в затылок.
— Так называемый эффект Доплера,— выговорил он, не веря собственным ушам.— Спектральное смещение.
Вася моргнул и тоже посмотрел вслед прохожему.
— Действительно,— сказал он ошарашенно.— Доплеровское спектральное...
Друзья снова повернулись к звездочке.
— Это ж сколько до нее?..— раздумчиво молвил Корень.
— А вот мы сейчас! — встрепенулся Вася.— Через параллакс, понял? А ну, сколько у меня промеж глаз? Только ты от зрачков считай!..
Корень прикинул.
— 64520... Нет! 64518 микрон.
— Ага,— сказал Вася и посмотрел на звезду одним глазом. Потом другим.— Пятьдесят семь световых лет,— объявил он после напряженных вычислений в уме.— Плюс-минус полквартала.
Корень свистнул.
— Десять раз загнешься, пока долетишь!
— Если на субсветовых скоростях, то от силы два раза,— успокоил Вася.
— Слу-шай! — сказал Корень.— А если пространство взять и того...— Он подвигал руками, словно играя на невидимой гармошке.
— Сплюснуть, что ли? — не понял Вася.
— Нет, не то! Погоди...— Корень выглянул на улицу и некоторое время мысленно рылся в черепах прохожих. Навыуживав нужных терминов и понятий, вернулся.
— Свертку пространства, милое дело! — сказал он.
— Да ну...— засомневался Вася.
В подворотню ворвался Циркин с бутылкой "Яблочного".
— Мужики! — задыхаясь, выпалил он.— Рвем когти! Меня Упрятов засек!
Вася и Корень с интересом его разглядывали.
— Какое-то ненормальное направление эволюции, ты не находишь? — поморщился Вася.— Все-таки мы, если вдуматься, безобразно устроены...
— Мы — продукт естественного отбора! — обиделся Корень.— А что естественно — то не безобразно.
— Мужики, вы чо?! — испугался Циркин.— Сейчас тут Упрятов будет!
— Во-первых, что бы там ни говорили, отбор давным-давно кончился,— возразил Вася Корню.— Наш организм архаичен и, я бы даже сказал, рудиментарен. Взять хотя бы вот это сочленение...
И Вася протянул руку, явно желая наглядно продемонстрировать, насколько неудачно устроено одно из сочленений Циркина. Тот с воплем отскочил от могучей Васиной пятерни и, прижимая бутылку к груди, метнулся в глубь двора.
— Не нравится мне это сочленение,— упрямо повторил Вася.
Кто-то пробежал мимо них по тротуару, потом остановился, вернулся и заглянул в подворотню. Это был участковый, старший лейтенант милиции Упрятов.
— А вот и они! — радостно сообщил он сам себе.— Почему не явились на лекцию, орлы?
— Вася, ты не прав,— мягко сказал Корень, разглядывая милиционера.— Конструкция самая целесообразная...
— А ну-ка, подите сюда! — позвал Упрятов.
Друзья приблизились.
— Где Циркин?
Вася пожал плечами и махнул рукой в сторону двора.
— Алкалоид побежал принимать.
— Ты гляди! — изумился участковый.— Алкалоид! Это ж надо!.. А ну дыхни!
Друзья переглянулись и дыхнули по очереди. Участковый не поверил.
— А ну еще раз!
Друзья дыхнули еще раз.
— Ничего не понимаю! — признался Упрятов.— Вася, ты что, пить бросил?
— Мнимое раскрепощение,— высокомерно пояснил Вася.— Бунт подкорки против условностей — и ничего больше.
Упрятов заглянул в умные Васины глаза и похолодел.
— Вроде трезвый,— укоризненно сказал он,— а рассуждаешь, как в белой горячке. Дыхни-ка еще разок!
С первой секунды, как только разведчики возникли в центре "канистры", стало ясно, что произошло нечто ужасное. Они были совершенно прозрачны и, что самое жуткое, никак не могли принять шарообразную форму — их ежесекундно плющило и деформировало.
— Ты меня уважаешь? — прямо спросил капитана докладчик.
— То есть как?..— опешил тот.— Странный вопрос! Уважение к личности есть первооснова...
— Ты мне мозги не канифоль! — безобразно оборвал его докладчик.— Лично меня ты уважаешь?
Капитан даже не помутнел — он загустел при виде такого кошмара. В это время второму разведчику кое-как удалось принять более или менее определенную форму. Он вытянул вперед псевдоподию, на конце которой омерзительно шевелились три коротеньких отростка.
— Мужики!..— пискнул он.— На троих, а?..
И снова расплеснулся по воздуху.
— А я вот тебя уважаю! — орал докладчик.— И люблю, гад буду! — И он двинулся к капитану с явным намерением вступить во взаимопроникновение. Тот молниеносно сманеврировал, и докладчик, по инерции влепившись в стенку, растекся по ней кляксой.
— Изолировать обоих! — приказал капитан, с содроганием наблюдая, как разведчик пытается вновь собраться в комок.— Рассеять вокруг планеты предупредители! Стартуем немедленно сокращенным объемом!
Через несколько минут разведчики уже спали в герметичных скорлупах-изоляторах.
— Хорошо хоть аборигены телепортировать не могут,— уныло вымолвил кто-то.— Представляете, какой был бы ужас, освой они межзвездные перелеты!
Слабая ультрафиолетовая вспышка в вечернем небе заставила друзей поднять головы.
— Телепортировал кто-то,— всматриваясь из-под ладони, еще хранящей тепло милицейского рукопожатия, заметил Корень.— И что характерно, в направлении нашей звездочки...
— Какие-нибудь полиморфы,— предположил Вася.— Вот, кстати, кто изящно устроен! Голый мозг, и ничего больше.
Корень хмыкнул.
— Чего ж хорошего?
— Как это чего? Телепортацией вон владеют! Корабль у них...
— Тоже мне корабль! — фыркнул Корень.— Да я тебе таких кораблей за смену штук пять наклепаю!
— А толку-то! — насмешливо возразил Вася.— Ты же все равно телепортировать не умеешь!
— Плевать! — невозмутимо отозвался Корень.— Значит, надо агрегатик собрать, чтобы за меня телепортировал. Ну-ка, глянь...
Он раскидал ногами осколки стакана и чекушки, подобрал кусочек мела, видимо забытый детворой, и друзья присели на корточки.
К тому времени совсем стемнело. Во мраке подворотни скрипел мелок и бубнили два мужских голоса: — ...А темпоральный скачок ты куда денешь? В карман засунешь?..
— ...Да пес с ним, с темпоральным! Смотри сюда... Видишь, что получается?
— Вижу, не слепой!..
Приблизительно через полчаса друзья встали, отряхивая колени.
— Да, изящная была бы машинка,— молвил Вася, окинув взглядом каракули на асфальте.— Если б она еще могла на практике существовать...
— За неделю соберу,— небрежно бросил Корень.
— За неделю?! — не поверил Вася.
— Что ж я тебе, не слесарь, что ли? — Корень вдруг оживился.— Слушай! А что, если в самом деле? До четверга я ее соберу, а на выходные возьмем да и слетаем к этим, к полиморфам!..
Друзья пристально посмотрели на красноватую мигающую над крышами звездочку.
— Не, не получится,— с сожалением проговорил Вася.— У меня позавчера прогул был, мне его отработать надо.
— А ты его задним числом отработай.
— Это как?
— Смотри сюда! — Друзья снова присели над схемой. Зачиркал мелок.— Плюс на минус — и все дела! Выйдешь позавчера — и отработаешь... А на выходные — к полиморфам.— Не вставая с корточек, Корень мечтательно прищурился на звездочку.— Вот удивятся, наверное...