Генри Лайон Олди. Сказки дедушки-вампира
Любая публикация или какое бы то ни было другое коммерческое использование данного произведения возможно только с письменного согласия авторов.
© Copyright (с) Дмитрий Громов, Олег Ладыженский, 1993-1994 сказка будет впереди...
...В некотором царстве, некотором государстве, в тридевятой галактике на спиральном витке, у далекого созвездия Гончих Близнецов жили-были пришельцы. То есть сами себя они, конечно, пришельцами не считали и даже обижались, но раз уж к нам на Землю пришли — значит, пришельцы, и все тут. Теперь не отвертятся.
Жили-были там неподалеку еще одни, полупришельцы, из Сигмы Козлолебедя, только те шли к нам, шли, да так и не дошли, потому и зовут их — полупришельцы, или даже недошельцы, и больше мы о них вспоминать не будем.
Так вот, эти самые, которые из Гончих Близнецов, а в просторечьи — гоблинцы, были сплошь членистоногие, членистоносые, членистоухие, и весь этот многочлен равномерно-зеленого цвета. И хотели они, стервецы, матушку нашу Землю вставить себе в Галапендрию (Галактическую Империю по-гоблинцовому) в виде членика, да такого маленького, что ни в сказке сказать, ни пером описать, а все равно обидно.
Наши, земляне, их сперва послали куда следует — да только те слетали быстренько на подпространственных по указанному адресу и вернулись нервные, обозленные и в сопровождении трех крейсеров, двух линейных и группы мелкой поддержки. Вот тогда-то и пришлось по поводу членства принудительного собирать два секретных совещания.
Первое, ясное дело, в ООН. Русские с американцами кричат, что надо бы по агрессору ядерной дубиной шандарахнуть, а то сокращать дорого и жалко; а остальные ответных мер опасаются — и добро б еще по русским или дяде Сэму, а так ведь сгоряча и Люксембург какой-никакой зацепить могут!..
А второе совещание в Ватикане состоялось. И собрались на него иерархи христианские, а также всякие прочие с правом голоса совещательного, и порешили святые отцы паству свою, без различия вероисповедания, немедля призвать к священной войне супротив антихриста членистого до победного конца, прости господи...
Вот только гоблинцы, плесень зеленая, совещания эти оба просканировали и поразились немало, поскольку были поголовно отъявленные монархисты, атеисты, материалисты и полиморфисты.
Запросили они центральный бортовой компьютер, что по части примитивных культур считался большим докой, и с его подсказки объявили себя ангелами Господними — да иерархи тоже не лыком шиты! Мигом обман разоблачили, анафеме предали и по телевидению заявили, что наш Бог с нашим Дьяволом как-нибудь уж сами договорятся, без посредников самозваных!..
И созрел тогда у гоблинцов коварный план...
x x x
...В Риме, в соборе Св. Петра шла проповедь. Его Святейшество, папа Пий ХХIV стоял на кафедре, и пятеро кардиналов шелестели вокруг понтифика малиновым шелком сутан.
— Близится Судный день, дети мои, и грядет...
Точную дату Судного дня папа Пий назвать не успел. Входная дверь с грохотом распахнулась, лучи фонарей ударили в глаза главе христианского мира и в проеме выросли гоблинцы с излучателями в верхних членах рук.
"Психообработка...— отрешено подумал папа Пий.- Галлюциногены, облучение, и через неделю я призову наивных верующих к отречению и смирению... Изыди, Сатана!.." Его размышления прервал властный бас кардинала Лоренцо: — На колени, дети мои!..
И когда агнцы божьи послушно рухнули на колени, его преосвященство неприлично задрал сутану и выхватил из-под нее старый добрый "Узи", калибра 9 мм, оставшийся у кардинала со времен его службы в морской пехоте США.
— Аминь, сволочи!
Рука не подвела отставного сержанта Лоренцо. И святые с фресок Микеланджело с завистью покосились на новый аргумент в деле веры.
— Отпускаю тебе грехи твои,— папа Пий торопливо осенил сообразительного прелата крестным знамением и нырнул в дверцу за кафедрой.
...А потом мелькали повороты, тайные переходы, липла на потное лицо паутина тоннелей, и в конце концов понтифик осознал, что он один. Группа прикрытия — три кардинала помоложе и епископ Генуи — осталась далеко позади, и папа Пий, задыхаясь, бежал по ночному Риму, спотыкался о вывороченный булыжник окраин, пока не остановился у чугунной ограды кладбища Сан-Феличе.
— Забавное совпадение...— хрипло прошептало загнанное святейшество и потянуло на себя створку ворот.
Зловещий скрип распилил ночь надвое...
x x x
...Вампир Джованни, старожил кладбища Сан-Феличе, был крайне удивлен, обнаружив у своего родного склепа странного незнакомца.
"Зомби..." — подумал Джованни. Он слыхал, что где-то в Африке у него есть родня, но внешний вид зомби представлял себе слабо, поскольку не выезжал никуда дальше Флоренции.
— Ты кто? — осторожно поинтересовался Джованни, прячась в тень и натягивая верхнюю губу на предательски блестевшие клыки.
— Папа я...— донесся ответный вздох.
— Чей папа?
Джованни очень боялся шизофреников и маньяков, в последнее время зачастивших в места упокоения.
— Римский... Пий ХХIV. В общем, мое святейшество...
Джованни расслабился и вылез из укрытия. К обычным психам он всегда относился с симпатией.
— Очень приятно. А я — Джованни. Вампир. Какие проблемы, папа?
И затравленный понтифик, повинуясь неведомому порыву, рассказал ему все...
— Ну и что? — недоуменно пожал плечами Джованни в конце сбивчивого повествования.— Мне-то какая разница? Попил красной кровушки — теперь зеленую пить стану... Все разнообразие, а то желудок что-то пошаливать стал. Ведь знал же, что нельзя наркоманов трогать...
— Креста на тебе нет! — озлился папа Пий, хлопая тиарой оземь.— Как у тебя только язык повернулся!..
— Ты за язык мой не беспокойся! Он у меня поворотливый!.. А креста, понятное дело, нет... откуда ж ему взяться, кресту, ежели я — вампир?
— Ну вот! А я тебе о чем толкую?! Ты же наш, здешний, земных кровей... В смысле — нелюдь. Я, значит, людь, а ты — нелюдь. Единство и борьба противоположностей. А эти — пришельцы! Чужие то есть... инородцы.
— Инородцы?!
Хриплый запойный бас колыхнул воздух склепа, и в дверях возникла нечесаная голова с красным носом-картошкой.
— Где инородцы?! Сарынь их на кичку!..
Надо заметить, что третьего дня к Джованни приехал погостить закадычный приятель — упырь Никодим из далекой Сибири. Как он там сохранялся в вечной мерзлоте и чем питался в своей тундре — этого никто доподлинно не знал, но отношение Никодима к инородцам было в упыристической среде притчей во языцех.
Джованни едва успел ввести друга в курс дела, как темень кладбища Сан-Феличе прорезали ослепительные лучи прожекторов.
— Это за мной,— сказал папа Пий, грустно глядя на патруль гоблинцов.— Прощайте, ребята. Рад был познакомиться...
— Что?!
Грозный рев Никодима сотряс решетки ограды, и из-под его распахнувшегося савана выглянул краешек тельняшки.
— Да чтобы мы своего, кровного, этим двоякодышащим отдали?! Век мне гроба не видать! Ваня, чего рот разинул — подымай ребят! Неча по склепам отсиживаться, когда Родина-мать зовет!..
— Си, синьор колонело! — вытянулся во фрунт просиявший Джованни и сломя голову кинулся к ближайшей усыпальнице, откуда высовывалась чья-то любопытная физиономия.
А Никодим уже выцарапывал на известке стены крупными буквами: "МЕРТВЫЕ СРАМУ НЕ ИМУТ!"
x x x
На следующее утро большинство газет вышло под заголовком: "Римское кладбище Сан-Феличе — последний оплот человечества!.." И во многих газетных киосках мира по ночам слышались осторожные шаги, и отливающие алым глаза бегали по мелкому шрифту строчек...
Вскоре в Рим прибыла интернациональная бригада: Упырявичюс, Упыренко, д'Упырьяк, Упыридзе, Упыйр и интендант Вурдман. Последний немедленно переругался с Никодимом, не сойдясь во взглядах на распятие Христа, и папе Пию пришлось мирить скандалистов, ссылаясь на прецеденты из Ветхого и Нового Заветов.
Внутренние разногласия прервало появление полуроты гоблинцов, встревоженных пропажей патруля. Они рассыпались цепью и принялись прочесывать кладбище в тщетной надежде найти и поставить на место строптивого наместника Св. Петра.
Понтифик был надежно укрыт в одной из усыпальниц, а патриоты переглянулись и принялись за работу.
Мраморные ангелы надгробий с любопытством наблюдали за происходящим в ночи, напоминавшим сцену из эротического фильма, которые ангелам смотреть не рекомендовалось. Всюду мелькали тени, они сплетались, падали в кусты сирени, из мрака доносились сосущие звуки, причмокивание, стоны и слабеющие возгласы на трех галактических наречиях...
Это повторялось несколько ночей подряд — дневные поиски неизменно терпели фиаско, а эксгумация не давала никакого результата — и вскоре командование пришельцев забеспокоилось всерьез.
И было от чего...
Укушенные гоблинцы на следующий день становились убежденными пацифистами, отказывались строиться по росту, вели пораженческую агитацию, топили в сортирах казенное оружие и ко всем приставали со своими братскими поцелуями — что грозило эпидемией.
Тем временем Никодим и компания успели убедиться в том, что зеленая жидкость, текущая в венах оккупантов, похожа на ликер "бенедиктин" не только цветом. Это, видимо, было связано с системой кровообращения пришельцев, напоминавшей в разрезе змеевик.
Так или иначе, вылазки участились, а в перерывах можно было видеть покачивающихся борцов за независимость и лично Никодима, пляшущего под колоратурное сопрано Джованни: — Эх-ма, поживем, Поживем, потом помрем! После станем упырем — В порошок врага сотрем!..
Потом Джованни сбивался на "Санта-Лючию" и лез к папе Пию с заверениями в дружбе до гроба.
На распоясавшихся упырей явно не было никакой управы, но понтифик понимал — долго так продолжаться не может. Слишком хорошо был ему известен алчный и вероломный характер рода человеческого...
x x x
Папа как в воду смотрел. Через неделю явилась к пришельцам некая склизкая личность. Разговор проходил при закрытых дверях, но кто-то из гоблинцов по незнанию забыл запереть окно, и большая летучая мышь с подозрительно невинными глазками впорхнула в комнату и притаилась в углу за портретом Леонардо да Винчи.
— ...да ваши бластеры, господа, им ведь что мертвому припарки! Пульку из серебра вам надобно, колышек осиновый да чесночка связку! Так что меняемся, ваше многочленство — я вам технологию нужную, а вы мне — награду обещанную. Золотишко, брильянтики, а перво-наперво — цистерну коньяку самолучшего, да чтоб звездочек на полгалактики хватило!..
Мерзкий человечишка хихикал, плевался слюной, и каждым своим члеником внимали гоблинцы словам предателя...
x x x
— Кто там? — в страхе воскликнул человек, садясь на смятой постели.
— Кто там, кто там...— пробурчали из темноты.— Мы там... Только уже не там, а тут...
Предатель мгновенно протрезвел, да все напрасно, потому что через секунду он сам уже был — "там".
Никодим отошел от кровати и долго отплевывался, полоща рот дареным коньяком.
x x x
...Гоблинцы старались вовсю. Спешно отливались драгоценные боеголовки, лазерные пилы валили осины одну за другой, на глайдерах устанавливались реактивные колометы — приближалось время решающей битвы.
x x x
— Плохи дела, папаша,— мрачно возвестил Никодим, вваливаясь в склеп, служивший резиденцией опальному понтифику.— Продали нас. Вредитель один, земля ему пухом... Теперь жди неприятностей.
— Передатчик бы нам,— вздохнул папа Пий.— Подмогу бы вызвали. Только где ее найдешь, подмогу эту?..
— Подмогу? — задумчиво оскалился Никодим.— Дело говоришь, батя... Вот только поспеют ли? Ну да ладно, полезли наружу.
— А у вас что, и передатчик имеется?
— Имеется, имеется,— заверил папу вошедший Джованни.— Давайте, ваше святейшество, поторапливайтесь...
Через пять минут они уже стояли в западной части кладбища.
— Эй, Антонио! — постучал Джованни когтистым пальцем по одному из надгробий.— А ну вставай, проклятьем заклейменный!..
— Чего тебе? — донесся из-под земли недовольный голос.
— Говорю, вылезай! Голова твоя нужна!
— Как баб водить — так Антонио на стреме, а как голова...— забубнил под плитой сердитый Антонио, но Никодим перебил его: — Слышь, Тоша, если ты немедленно не угомонишься и не вылезешь, я тебя лично за ноги вытащу и тебе тогда тот свет этим покажется...
Папа машинально перекрестился, и Джованни шарахнулся в сторону.
— Вот ведь приспичило, и отлежаться не дадут...
Плита приподнялась, и в чернильном проеме образовался сутулый скелет с кислым выражением черепа.
— Пойми, Тоша,— проникновенно заявил Никодим,— нам сейчас башковитый мужик во как нужен!..
— Да ладно,— застеснялся скелет.— Берите, раз надо...
И снял череп, протягивая его Никодиму.
— Где Вурдман?! — заорал довольный упырь, поглаживая Антонио по гладкой макушке.— Где эта морда...
— Сам дурак,— перебил его обидчивый Вурдман, появляясь невесть откуда,— уже и родственников проведать нельзя... Держи, матерщинник!..
Никодим взял у него пару посеревших от времени берцовых костей и сложил весь комплект на плите.
— Связист! Давай сюда!
Прибежавший на крик тощий очкарик Упырявичюс ухмыльнулся, взял кости и принялся бодро отстукивать на широколобом черепе Антонио нечто среднее между морзянкой и тарантеллой.
— Да не колоти так — больно же! — поморщился череп, но на него не обратили никакого внимания, и он обиженно смолк.
Сигналы непокорного кладбища Сан-Феличе стремительно понеслись к Луне, отражаясь от ее диска и достигая в падении многих областей Земли; и в тех местах зашевелился рыхлый грунт, дрогнули древние курганы, заскрипели прогнившие кресты и со скрежетом стали подниматься тяжелые могильные плиты...
x x x
— Полундра! — внезапно прервал Никодим сеанс связи. — На подходе оккупанты! Папу — в укрытие, остальным занять позиции! Не боись, братва,— хлебнем зеленки напоследок!..
Спустя мгновение глайдеры противника уже утюжили серебряными пулями последний бастион свободомыслия. Рявкали кассетные колометы, осина косила защитников одного за другим, и удушливое облако чесночного запаха поползло над трясущейся землей. Героические нетопыри бились грудью в защитные колпаки машин, и в сполохах стала отчетливо видна фигура Никодима, стоявшего под пулями в полный рост и выкрикивавшего сорванным голосом: — Ни шагу назад! Велика Земля, а отступать некуда! Кто знает заклятия — сбивай паразитов!..
Высунувшийся Вурдман торопливо забормотал что-то на иврите, но это не возымело особого действия.
— Раскудрить твою через коромысло в бога душу мать триста тысяч раз едрену вошь тебе в крыло и кактус в глотку! — взревел разъяренный Никодим.
— Аминь,— робко добавил из склепа папа Пий.
Гремучая смесь иврита и латыни с чалдонским диалектом вынудила два глайдера взорваться прямо в воздухе.
— Парни! — неожиданно крикнул из окопа охрипший Упыренко.— Они пехом прут!..
— Вперед! — заорал Никодим, вспрыгивая на бруствер и разрывая на груди полуистлевшую тельняшку.— За мной, братва! Покажем членисторогим, как надо умирать во второй раз!..
И за широкой спиной Никодима встали во весь рост черноволосые вампиры Флоренции и Генуи, горбоносые упыри Балкан, усатые вурдалаки Малороссии и Карпат...
Они шли в свою последнюю атаку.
Многоголосый рев раскатился неподалеку за южными склепами, рев сотен глоток, и Никодим на мгновенье обернулся — и застыл, недоуменно глядя на стройные колонны, марширующие к кладбищу Сан-Феличе от дальних холмов.
Они услышали. Они успели вовремя.
Якши Фуцзяни и Хэбея, зомби Бенина и зумбези низовий Конго, алмасты Бишкека и тэнгу Ямато, ракшасы Дели, гэ Ханоя, гули Саудовский Аравии, уаиги Осетии, ниррити Анголы, полтеники Болгарии, бхуты Малайзии и Индонезии...
— Наши...— шептал Никодим, закусив губу прокуренными клыками, и по небритым щекам его бежали слезы.— Наши идут... Вот она, международная солидарность, вот он, последний и решительный...
Джованни молился.
Ряды гоблинцов смешались, и пришельцы стали беспорядочно отступать к своим кораблям.
— Ага, гады, не нравится! — Никодим мервой хваткой вцепился в обалдевшего от ужаса захватчика.— Пей до дна, ребята!..
Серое небо почти одновременно прочертили несколько огненных столбов — гоблинцы в панике стартовали, спеша унести дрожащие члены ног.
И тогда навстречу им побежал маленький лысый еврей, путающийся в длинных полах старомодного одеяния; а за ним, словно на привязи, неумолимо надвигался Огненный Столп Иеговы.
"Дядя..." — ошарашенно пискнул Вурдман, но великий каббалист раввин Арье-Лейб даже не обернулся, увлеченный преследованием.
Ослепительная вспышка озарила Землю, и с нашествием было покончено.
x x x
— А дальше?!.
— Дальше...
Дедушка встал, и на его саване тускло блеснули медаль "За оборону Земли" и почетный знак "Вампир-ветеран".
— Дальше, как обычно. И стали они жить-поживать...
— И гематоген жевать! — хором закончили сияющие внуки.
Дедушка счастливо улыбнулся и направился к наружной двери склепа, где в почтовом ящике его уже ждала корреспонденция: муниципальный еженедельник "Из жизни мертвых", научно-популярная брошюра "Светлая сторона склепа" и письмо.
Забрав почту, дедушка прошлепал к холодильнику и извлек из него пузатую бутылку с надписью на наклейке: "Кровь консервированная с адреналином. Пить охлажденной". Один из внуков потянулся было за другой бутылкой с темно-зеленой жидкостью, но старый вурдалак строго одернул неслуха и захлопнул дверцу.
— Мал еще! Нечего к хмельному приучаться! Это от тех... залетных... Вроде контрибуции. Этим самым и берем...
Он приложился к первоначально выбранной посудине и, сделав основательный глоток, довольно крякнул.
— Хорошая штука, однако... с адреналинчиком. Бодрит! И для здоровья полезно...
Обиженный внук включил телевизор и бодрый голос диктора сообщил:
— А сейчас в эфире передача "Для тех, кто не спит вечным сном..." Дедушка расположился в кресле, убавил звук и распечатал письмо, написанное неустойчивым детским почерком и начинавшееся словами:
"Дорогой дедушка Никодим! Пишет тебе девочка Варя из твоего родного села Кукуйчиково. Я хочу быть такой, как ты, и когда вырасту большой..."