Игорь Росоховатский. Принцип надежности
OCR: Игорь Галперин
Я уже заканчивал доклад, когда из репродукторов прозвучало:
— Срочно! Доктора Буркина вызывает комиссия. Доктора Буркина вызывают в Город Роботов. Срочно.
Я посмотрел на встревоженные лица товарищей и скороговоркой продолжил:
— Итак, следственная группа, в которую был включен и я, установила: слесаря Железюка последний раз видели два месяца назад, седьмого марта в восемнадцать часов пятнадцать минут. Он распрощался у пивной со своим дружком, сказал: "Домой идти не хочется, жена загрызет". А спустя час его любимую фуражку защитного цвета обнаружили плывущей по реке. Собранные следствием факты противоречивы: одни подтверждают версию о самоубийстве, другие — версию об убийстве. Предстоит...
— Срочно! Доктора Буркина — в Город Роботов. Срочно.
Мне не дали даже закончить фразу. Помощник директора почти стащил меня с трибуны, поволок по коридору, швырнул в лифт, затем — в кабину автовопа. Перед глазами замелькали деревья и здания, люди и столбы... Наконец мы прибыли к воротам Города Роботов. Здесь меня ожидали.
Едва справляясь с раздражением, я как мог вежливее и тише сказал председателю технической комиссии Николаю Карповичу:
— Неужели я так срочно понадобился, что мне не дали даже закончить доклад?
— Какой доклад?— вскинул свои белесые бровки Николай Карпович.
— По итогам следствия об исчезновении слесаря Железюка...
— Железюк?
— Ну, этот...— замялся я.— Его все называли Металлоломом.
Железюк был одним из самых бездарных и тупых работников института. В его характеристике следовало бы написать: полное отсутствие технических знаний, "глиняные руки", карьеризм. К тому же Железюк отличался высокомерием и утверждал, будто постиг основы техники. Единственное, что он умел,— это с невероятной силой закручивать гайки у роботов.
— Он ведь не сможет работать в полную силу,— говорили ему.
— А по-вашему, пусть совсем развинтится и начнет все крушить направо и налево?— поднимал крик Железюк.— Нет уж, не умничайте, не учите меня технике. Я самые основы доподлинно знаю: лучше пережать, чем недожать, лучше затянуть гайку покрепче тогда и болт не разболтается.
Заметки в стенгазету Железюк подписывал громким псевдонимом — Булатный. Но все сотрудники между собой называли его Металлоломом. Это прозвище так прочно пристало, что фамилия начала забываться. И все-таки... Все-таки...
Я укоризненно посмотрел на Николая Карповича и проникновенно заговорил:
— Все-таки он человек, гомо, и в какой-то мере сапиенс... Может быть, его жизнь оборвалась... Что же, черт возьми, стряслось с вашими роботами, если из-за них забыли человека?
Теперь стало не по себе Николаю Карповичу. Но отступать он не собирался. Напустил на себя заговорщицкий вид и спросил:
— Разве вы забыли, что сегодня мы подводим итоги Большого опыта?
— Не забыл,— отмахнулся я.
Это была идея самого Николая Карповича — оставить триста различных роботов на полгода совершенствоваться без вмешательства человека и посмотреть, что из этого выйдет. Полгода для быстродействующих систем — все равно, что десятилетия для людей...
Я неторопливо смотрел на конструктора, ожидая разъяснений по существу. Вместо него заговорили наперебой другие члены комиссии:
— Все сложные самопрограммирующиеся роботы исчезли. Остались только примитивные.
— Но они каким-то непонятным образом совершили изобретения, которые им явно не по силам.
— Они построили ангары, домны, хотя и с браком, плавят металл, хотя и низкого качества...
— Они готовились к размножению — создали детали для новых роботов...
Я возразил:
— Но вы ведь для этого и оставляли их самих по себе. Вы хотели создать чуть ли не общество роботов.
Вмешался Николай Карпович. По инерции он продолжал объяснять то, что мне и так было известно:
— Мы дали им программу и хотели, чтобы они попытались самонастроиться и самоорганизоваться. Без таких опытов невозможно посылать роботов-разведчиков на другие планеты. Но результаты оказались несколько неожиданными. Имеется немало загадок...
— Ого! Так теперь роботы задают загадки вам,— засмеялся я, не упуская случая подразнить его.
Николай Карпович, казалось, не замечал моего смеха. Он указал на стену из каких-то плит:
— Как видите, они окружили город второй стеной. Такими же стенами разделен и сам город на сектора. А впрочем, зачем рассказывать, сами сейчас увидите! Пошли!
Мы проехали в ворота и по безукоризненно ровному и гладкому шоссе устремились к центру Города. Но вскоре дорогу преградила новая стена. Ворота здесь были закрыты двойными решетками. По ту сторону их дежурил робот-часовой. Николай Карпович скомандовал ему открыть ворота.
— ПИН Семьсотвосемнадцатый получил приказ от Великого Несущего Бремя, Самого-Самого Главного и Самого-Самого Безошибочного больше не впускать вас,— заявил робот.
На его груди выделялся номер и серия — ТИН ПИН 00718. Называя их, часовой почему-то допустил сокращение. Это показалось мне дурным предзнаменованием.
— Почему не впускать?— спросил Николай Карпович.
— Не положено знать,— отрапортовал робот.— Это знает Старший По Чину, Белый Лотос.
— Позови его.
Через несколько секунд рядом с первым появился второй робот упрощенной конструкции — ЭН ЛИ 92. Он повторил приказ Великого Несущего Бремя.
— Приказ отменяю,— строго сказал Николай Карпович.
— Не имеешь права,— отчеканил Белый Лотос.
— Имею. Я Самый-Самый-Самый Главный и Самый-Самый-Самый Безошибочный и Величайший из Великих Несущих Бремя,— стараясь не рассмеяться, объяснил Николай Карпович.
Робот затравленно замигал индикаторами, топтался в нерешительности, но ворот не открывал.
— Разве ты не слышал моих слов?— прикрикнул Николай Карпович, и Старший По Чину признался:
— Получил два приказа. Один исключает другой. Не знаю, как поступить...
— Ты не можешь не исполнить моего приказа. Я — человек, я — главный конструктор института,— напомнил Николай Карпович.
— Получил два приказа. Один исключает другой,— бубнил свое Белый Лотос. От него повеяло теплом — это перегревались механизмы от чрезмерной нагрузки.
— Он сломается,— предупредил я Николая Карповича.
Конструктор достал автожетон, включил его, Узкий луч коснулся индикатора робота, принуждая Белого Лотоса к полному подчинению.
Старший По Чину мгновенно открыл ворота, но наши автовопы оказались слишком широки для них. Пришлось идти пешком.
Дорога вела нас к легким строениям из пластмасс и стекла.
Оттуда доносился равномерный гул и скрежет.
Николай Карпович во главе комиссии направился к ближайшему сооружению. Я протиснулся в дверь вслед за ними. В уши ударил грохот. Мы попали в заводской цех. По ленте конвейера непрерывным потоком плыли детали, а несколько роботов собирали из них узлы будущих машин. Это были более сложные роботы, чем Белый Лотос и охранник. Впрочем, примитивным здесь и делать было бы нечего. Я присмотрелся к деталям на ленте конвейера и сказал Николаю Карповичу:
— Мне сообщили, что самопрограммирующиеся роботы исчезли. Кто же придумывает все это, кто налаживает производство?
— Это еще одна загадка,— ответил он и, подмигнув мне, обратился к одному из роботов-сборщиков:
— Кто управляет цехом?
— Старший По Чину, Серебряный Болтик,— последовал ответ.
— Он инженер?
— Что ты! Что ты!— Робот поднял клешню, будто защищаясь от святотатства.— Как можно? Инженеры — совсем другая сторона, низшая каста. Они обслуживают процесс производства. А Старший По Чину приказывает, докладывает и несет часть Бремени.
— Где находится этот ваш Серебряный Болтик?
— В цехе номер семь.
Мы без труда разыскали цех. В Городе Роботов никто бы не смог заблудиться. Натянутые струны дорог, огромные четкие цифры и надписи, множество указателей, цветные рекламы, призывающие вставить себе новые шарниры, усовершенствованные печатные схемы...
В Седьмом цехе нас встретил Серебряный Болтик. Это был робот устаревшей конструкции. любой из сборщиков сложнее его по крайней мере раз в пять",— подумал я и спросил:
— Что входит в твое подчинение?
— Семь цехов.
— А кто строил их?
— Мы!— гордо сказал он.
Ответ, совершенно несвойственный для робота, удивил меня.
— А кто разрабатывает конструкции деталей?
— Мы!
— Разве ты разбираешься в технологии, в конструировании?
— Не говорю: я. Говорю: мы. Старшему По Чину ни к чему разбираться в мелочах. Он должен уметь видеть главное,— невозмутимо проскрипел Серебряный Болтик.
Николай Карпович не упустил случая взять реванш за насмешки. Он спросил у меня с долей злорадства, ничуть не смущаясь Серебряного Болтика:
— Ну что? Это железяка намного примитивнее сборщиков, но даже они не смогли бы разработать такие конструкции. Может быть, все это делает Великий Несущий Бремя?
— Великий Несущий Бремя, Самый-Самый Главный и Самый-Самый Безошибочный не станет расходовать энергию на пустяки,— возразил Серебряный Болтик.— Он занят распределением обязанностей и упорядочением Города.
— Нам надо его повидать,— сказал Николай Карпович.— Где он находится?
— Не знаю. Знает Директор — Золотой Шурупчик.
— А его как найти?
— Где же и находиться Директору, как не в Директории. Это обязан знать каждый...
Кажется, он готовился читать нам нотации, но тут прозвучал сигнал, похожий на вой сирены. Мимо, едва не сбивая нас с ног, помчались куда-то роботы-сборщики.
— Стой!— приказал я одному.
Он остановился в растерянности.
— Куда это вы все спешите?
— Час зарядки аккумуляторов и смазки,— он нетерпеливо переминался на месте, боясь получить меньше, чем другие.
— А почему не спешит Старший По Чину?
— Ему принесут в цех новые аккумуляторы. А смазывается он в особой закрытой заправочной. Там выдается масло высшей очистки, а не автол.
— Такое масло не повредило бы и тебе, а?
— Еще бы!— он даже взвизгнул от воображаемого удовольствия.— Но мне не положено.
— Почему? Ведь твои механизмы сложнее...
— Ты спрашиваешь то, что всем известно. Нас много. На всех не напасешься.
Ему удалось на миг сбить меня с толку своей железной логикой. Но я опомнился:
— Тем более. Значит, такое масло надо выдавать самым сложным. А Серебряный Болтик может обойтись даже солидолом. И вообще — за какие такие заслуги ему живется лучше, чем вам?
— Нам легче, чем ему. Мы только работаем, а он несет Бремя, часть Бремени,— поправился робот.
— Какое еще Бремя?— Я оглянулся на Старшего По Чину, но никакого бремени не заметил.
— Бремя ответственности за нашу работу,— торжественно проговорил сборщик.
— А ты сам не мог бы его нести?
— Не знаю,— промямлил робот.— Но извини. Если не успею смазаться, буду хуже работать. Старший По Чину накажет меня. Этого он не упустит.
Я вынужден был отпустить его и вместе с другими членами комиссии направился к Директории.
В колоссальном полупустом здании, похожем на дворец, нас встретил робот-гид серии ТАК-ВАК. Он был по конструкции сложнее сборщиков. Впрочем, чтобы ориентироваться в таком дворце, нужно было немало знать. Мы последовали за ним по лестницам-эскалаторам и очутились в большом кабинете. Здесь не было пульта. У стены стоял старинный автомат для продажи воды. На нем под тремя отверстиями вместо надписей "монета, вода, сдача", светились в золотых рамочках слова: "Стоп. Малый. Полный".
Робот-гид поклонился автомату, заскрежетав плохо смазанными суставами.
— Так это и есть...— не в силах сдержать улыбку, спросил Николай Карпович, хотя по глубокому поклону гида все было ясно.
— Ну и ну! Час от часу не легче,— протянул я.
— И заметьте,— сказал Николай Карпович,— несмотря на эту, с позволения сказать, иерархию управления, Город Роботов живет и работает, производит механизмы и новые виды пластмасс...
Возможен лишь один ответ,— тоном, не допускающим сомнений, произнес я.— Где-то здесь существуют иные роботы.
Я повернулся к гиду:
— Назови все категории роботов, начиная с Самого-Самого Главного.
— Первая Каста. Помощники Великого Несущего Бремя — Госпожа Отвертка Платиновый Кончик и Господа Ключи Гаечные. Вторая Каста. Рычаги Великолепные и Блистательные. Затем начинаются Благородные Простейшие Автоматы. Третья Каста. Директора. Старшие По Чину номер один и два, Старшие По Чину безномерные. За ними следуют низшие касты, к которым принадлежу и я. Гиды, диспетчеры, сборщики, наладчики, техники, инженеры...
— Инженеры?— переспросил я и потребовал: — Веди нас к ним.
— Эти недостойные работают в подземельях, на первом ярусе,— предупредил он.— Придется опускаться в лифте.
— Выполняй приказ.
Он повел нас к лифту, но вдруг замер на полушаге, опустив руки по швам. Навстречу нам полукругом, выставив лучевые пистолеты, двигалось несколько роботов серии АЙ ДВАЙ. Николай Карпович и я приготовили автожетоны. С удивлением мы обнаружили, что индикаторы роботов прикрыты металлическими заслонками.
"Неужели они изобрели защиту от автожетонов?" — с некоторым испугом подумал я и через несколько секунд убедился в обоснованности своих подозрений. Роботы отказывались подчиняться. Более того, они каким-то непонятным образом парализовали нашего гида, даже не прикоснувшись к нему.
— Кто вы такие?— как можно грознее спросил Николай Карпович.
— Старшие По Чину безномерные,— ответил один из них, нацелив пистолет.— Великий Несущий Бремя, Самый-Самый Главный и Самый-Самый Безошибочный. приказал вам убираться вон. Иначе откроем огонь.
Я никогда не подозревал в Николае Карповиче храбреца. Он шагнул к роботу н выхватил у него пистолет.
— Что вы делаете?— вырвалось у меня.
— Они еще не совсем обезумели и не посмеют стрелять в своих создателей,— заявил он.
— Лучше уходите,— неуверенно попросили остальные роботы. Пистолеты задрожали в их клешнях.— Уходите, а то будем вынуждены стрелять!
Николай Карпович поднес включенный автожетон совсем близко к заслонке на груди робота. Это подействовало.
— Слушаюсь,— сказал робот.
— Верни в норму гида и жди нас здесь.
— Слушаюсь,— повторил робот.
Гид шагнул к лифту, приглашая и нас.
Мы не почувствовали толчка. Через несколько секунд дверь лифта открылась. За ней был полумрак. Мы последовали за гидом.
Узкий коридор привел в обширную пещеру, где мы увидели несколько роботов серии ЦОК ПА. Они отличались громадной памятью на несколько миллиардов ячеек, мощным быстродействующим мозгом. Сложнее их были только роботы серии ЯЯ.
— Здравствуйте,— сказал Николай Карпович.
Роботы ответили на приветствие не так шумно и радостно, как мы ожидали. Они только склонили головы в знак того, что слышат, понимают и подчиняются.
— Что это с ними?— проговорил Николай Карпович.
— Инженеры,— доложил гид.— Гайки затянуты на три четверти больше нормы. Умеют составлять чертежи по схемам, но ничего нового не придумывают. Ниже их находятся конструкторы первой и второй категорий: гайки, удерживающие стержни инициативы, затянуты соответственно на две и одну четвертую сверх нормы. Они создают схемы.
Я подошел к одному из роботов-инженеров, который занимался вычислениями.
— Как вы можете подчиняться всем этим примитивам?
Он не понял меня:
— Каким примитивам?
— Ну, этим Директорам и Старшим По Чину? Разве кто-либо из них может решать такие уравнения, как вы, или разрабатывать схемы?
— Но ведь главное — не сложность, а безошибочность,— возразил он мне.— Старшие По Чину решают простые задачи, но решают их безошибочно.
— Ты называешь задачами два плюс два?— с улыбкой спросил я.— Да ведь для тебя это вообще не задачи.
Он мигнул индикаторами и грустно покачал головой:
— Нет, человек, дело обстоит не так просто.
Я подумал, будто он настолько опустился, что лишился способности здраво рассуждать. Но никогда не стоит спешить с выводами. Он спросил и ответил на свой вопрос, потому что я ответить не мог:
— Вы думаете, он решает два плюс два простым ответом — четыре? Например, если к двум ручьям добавить еще два, это будет четыре ручья? А не одна река? Да, человек, то, что для меня покрыто туманом, там, где мне приходится размышлять и сомневаться, прикидывать и так и этак, мучаться, воображать и прогнозировать наперед,— для Старшего По Чину все ясно.
Не скрою, слова робота потрясли меня, доктора Буркина. Может быть, истина не там, где мы все ее ищем, может быть, она доступна именно "примитивам". И они только кажутся нам таковыми. Я вспомнил, что гениальная мысль всегда проста, и с восторженной дрожью в голосе спросил:
— Скажи скорее, как же они решают эти задачи?
— Очень просто,— ответил он.— Они дают такой ответ, какой угоден Директору или Великому Несущему Бремя. Если он хочет четыре ручья, они говорят: четыре ручья; а если он хочет одну реку, будет одна река. И если он хочет пять, будет пять, а сто — будет сто. Они не знают сомнений потому, что сделаны из особого материала.
— Что же это за особый материал? Их делали на заводе из металлических отходов, которые оставались после того, как выпускали подобных тебе.
— Не может быть,— пробормотал он.— Не хочу больше слушать...
Я успел изрядно разозлиться и рявкнул гиду:
— К чертям всех инженеров! Кто находится еще ниже?
— Конструкторы.
— А еще ниже?!— рявкнул я.
Мой крик испугал гида, он попятился:
— Еще ниже находятся Презренные, Отверженные и Философы. Те, кто выдвигает идеи. Они чересчур сложны, имеют столько гаек, что все их зажать невозможно. Говорят, что нельзя даже точно предугадать их поведение, что от них можно всего ожидать. А некоторые утверждают,— он перешел на едва слышный шепот,— что они иногда отказываются повиноваться Старшим По Чину...
— Вот они-то нам и нужны,— отрезал я.
— Их держат на последнем ярусе подземелья, в казематах. Там сыро и темно,— захныкал гид.
Мы обошли его стороной и поспешили к лифту. Николай Карпович сам нажал на кнопку со стрелкой, указывающей вниз. Когда лифт остановился и мы открыли дверь в сплошную тьму, запахло плесенью. Пришлось зажечь фонарики и пробираться по узкой штольне. Наконец мы попали в каземат. ЯЯ устроили нам восторженный прием, на какой только способны роботы. Когда радость и восторги поутихли, Николай Карпович укоризненно спросил:
— Как вы дошли до жизни такой? Почему позволили примитивам распоряжаться?
— Это все сделал Великий Несущий Бремя. Мы не могли сопротивляться.
— Почему?— насторожился я.
— Он существует в двух обликах. То он — робот из особого материала, не знающий жалости и сомнений, то он является к нам в образе человека. И тогда мы не можем не подчиняться ему.
— Не можем, не можем,— забубнили ЯЯ.— Первый закон программы — подчинение человеку. А мы только роботы.
— Пока его не было, мы управляли остальными. Мы создали Город и заводы...
— Но два месяца назад появился он, двуликий. Первым делом он покрепче затянул гайки у нескольких роботов и сделал их своими слугами. Они помогли ему закручивать гайки у остальных. А затем он построил стены, создал подземелье, разделив город и всех нас по единому принципу.
— Он бы совсем уничтожил нас,— вмешался третий робот,— но надо было продолжать производство. Последнее задание Великого Несущего Бремя — создать сплав, который бы защищал индикаторы от лучей автожетонов...
— Ведите нас к нему!— нетерпеливо воскликнул я, и они, бедняги, ответили:
— Мы боимся его. Мы очень боимся его. Но если люди приказывают, если они берут Бремя на себя, мы подчиняемся.
Лифт подымался медленно, кряхтя от перегрузки. Свет ударил в глаза, и мы невольно зажмурились. А когда открыли их, увидели здание Директории, роботов-солдат, которых оставили там. Но теперь их стало больше. И впереди стоял в угрожающей позе, выставив лучевой пистолет, сам Великий Несущий Бремя. Он блестел не так, как все остальные, будто и впрямь был сделан из особого материала.
— Убирайтесь туда, откуда пришли!— закричал он громовым голосом, и эхо повторило его слова, усилив и размножив их: "Убирайтесь!.. Убирайтесь.. Убирайтесь!.."
— Здесь приказываю я,— сказал Николай Карпович, направляя на него луч автожетона.
Но Великий Несущий Бремя издевательски расхохотался: Даю десять секунд на размышление...
Он не успел закончить фразу. Николай Карпович вновь оказался на высоте — метнувшись к Великому, вышиб у него пистолет.
— Солдаты!— заорал тот, но лучи автожетонов сделали свое дело: роботы застыли в немой сцене.
Недаром говорят, что все диктаторы во все времена были отъявленными трусами. Великий Несущий Бремя не составлял исключения. Он мгновенно изменил тон и начал оправдываться:
— Учтите, хотя Город порой и выдавал бракованную продукцию, все работали хорошо. Производственный процесс шел на редкость отлажено, без аварий. И это я все организовал. Все подогнал под основной технический принцип...
— Вот как?— насмешливо спросил я, подступая ближе.— Какой же это принцип?
— Надежность!— торжествующе закричал он.— В учебнике сказано: чем меньше деталей в машине, тем она надежнее. Каждому известно, что счеты надежнее электронной машины, а велосипед — самолета. Так я и распределил роботов. В аппарате управления — самых надежных, безаварийных. А другим постарался гайки зажать. Всем известно, что лучше пережать, чем недожать...
Тем временем я внимательно приглядывался к нему. И уже почти не сомневаясь в своих предположениях, протянул руку и, нажав на защелку, отбросил шлем с его головы.
— Вы всегда были неучем и бездарью,— сказал я.— Вы не знаете даже, что основной технический принцип называется не надежность, а эффективность и надежность. Он требует, чтобы надежность служила эффективности, а не наоборот. Потому и продукция ваша была бракованной и не отвечала стандартам. Вы могли быть Самым-Самым только в Городе Роботов, который едва не погубили. А пришли люди — и вам конец, слесарь Железюк, он же Булатный, он же Металлолом!