Бернард Шоу. Ученик дьявола

Перевод Е. Калашниковой

МЕЛОДРАМА

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Зимою 1777 года, в унылый час между черной ночью и хмурым утром, миссис Даджен бодрствует в своем доме на окраине городка Уэбстербриджа, штат Ныо-Хэмпшир, в кухне, которая в то же время служит и жилой комнатой. Миссис Даджен нельзя назвать привлекательной. Ночь, проведенная без сна, не красит женщину, а миссис Даджен и в лучшие минуты своей жизни кажется угрюмой и мрачной от суровых складок на лице, которые говорят о крутом нраве и непомерной гордости, обуздываемых окаменелыми догмами и традициями отжившего пуританства. Она уже немолода, но жизнь, полная трудов, не принесла ей ничего, кроме полновластия и одиночества в этом неуютном доме да прочной славы доброй христианки среди соседей, для которых пьянство и разгул все еще настолько заманчивее религии и нравственных подвигов, что добродетель представляется им попросту самобичеванием. А так как от самобичевания недалеко и до бичевания других, то с понятием добродетели стали связывать вообще все неприятное. Поэтому миссис Даджен, будучи особой крайне неприятной, почитается крайне добродетельной. Если не говорить о явных злодеяниях, ей все дозволено, кроме разве каких-либо милых слабостей, и в сущности она, сама того не зная, пользуется такой свободой поведения, как ни одна женщина во всем приходе, лишь потому, что ни разу не преступила седьмой заповеди и не пропустила ни одной воскресной службы в пресвитерианской церкви. 1777 год - это год, когда американские колонии, не столько в силу своих стремлений, сколько в силу закона тяжести, только что оторвались от Англии, и страсти, разгоревшиеся в связи с этим событием, нашли себе выход в вооруженной борьбе, в которой англичане видят подавление мятежа и утверждение британского могущества, а американцы - защиту принципов свободы, отпор тирании и принесение себя в жертву на алтарь Прав Человека. Здесь нет надобности вдаваться в оценку этих явно идеализированных представлений; достаточно сказать вполне беспристрастно, что воодушевленные ими американцы и англичане почитают своим высоким нравственным долгом истреблять друг друга как можно усерднее и что военные действия, направленные к достижению этой цели, находятся в самом разгаре, причем духовенство в том и другом лагере оказывает моральную поддержку воюющим, призывая на них божье благословение, каждый со своей стороны. Одним словом, обстоятельства таковы, что неприятная миссис Даджен сейчас далеко не единственная женщина, которая проводит ночи без сна в ожидании вестей. И не одна она засыпает под утро на стуле, с риском ткнуться носом в пламя очага. Голова уснувшей миссис Даджен прикрыта шалью, ноги покоятся на широкой железной решетке, этой ступени домашнего алтаря - очага с его священными атрибутами: котлом, таганами и огромным крюком, к которому подвешивается при обжаривании мясо. Против очага, сбоку от миссис Даджен, стоит обыкновенный кухонный стол, и на нем свеча в оловянном подсвечнике. Стул, на котором сидит миссис Даджен, простой, некрашеный, с жестким деревянным сиденьем, как и все прочие стулья в комнате, но спинка у него круглая, резная, и сиденье выточено в некотором соответствии с формами сидящего, так что, по-видимому, это почетное седалище. В комнате три двери: одна, по той же стене, что и очаг, ведет в спальню хозяйки дома; другая, как раз напротив, - в чулан для стирки и мытья посуды; входная дверь, с тяжелым замком, щеколдой и громоздким деревянным засовом, расположена в передней стене, между окном, которое находится посередине, и углом, ближайшим к двери в спальню. Между окном и дверью вешалка, при виде которой наблюдательный зритель сразу догадается, что никого из мужчин нет дома, так как на крючках не висит ни одной шляпы и ни одного плаща. По другую сторону окна стенные часы с белым деревянным циферблатом, черными железными гирями и медным маятником. Ближе к углу большой дубовый поставец, нижнее отделение которого состоит из полок, уставленных простой фаянсовой посудой, а верхнее - глухое и заперто на ключ. У стены, что против очага, рядом с дверью в чулан, стоит черный диван, безобразный до неприличия. При взгляде на него обнаруживается, что миссис Даджен не одна в комнате. На диване спит девочка лет шестнадцати - семнадцати, диковатая и робкая на вид; у нее черные волосы и обветренная кожа. На ней плохонькое платье - рваное, линялое, закапанное ягодным соком и вообще не слишком чистое; оно падает свободными складками, открывая босые загорелые ноги, и это позволяет предположить, что под платьем надето не слишком много. В дверь стучат, но не настолько громко, чтобы разбудить спящих. Потом еще раз, погромче, и миссис Даджен слегка шевелится во сне. Наконец, слышно, как дергают замок, что сразу заставляет ее вскочить на ноги.

М и с с и с Д а д ж е н (с угрозой). Ты что же это не отворяешь? (Видит, что девочкауснула, и тотчас бурно дает выход накипевшему раздражению.) Скажите на милость, а! Да это просто... (Трясет ее.) Вставай, вставай сейчас же! Слышишь?

Д е в о ч к а (приподнимаясь). Что случилось?

М и с с и с Д а д ж е н. Сейчас же вставай! Стыда в тебе нет, бессердечная ты грешница! Отец еще в гробу не остыл, а она тут разоспалась.

Д е в о ч к а (еще полусонная). Я не хотела. Я нечаянно...

М и с с и с Д а д ж е н (обрывает ее). Да, да, за оправданиями у тебя дело не станет. Нечаянно! (С яростью, так. как стук в дверь возобновляется.) Ты почему же не идешь отворить дверь своему дяде, а? (Грубо сталкивает ее с дивана.) Ладно! Сама отворю, от тебя все равно никакого проку. Ступай, подложи дров в огонь.

Девочка, испуганная и жалкая, идет к очагу и подкладывает в огонь большое полено. Миссис Даджен отодвигает засов и, распахнув .дверь, впускает в душную кухню струю не столько свежего, сколько промозглого и холодного утреннего воздуха, а заодно своего младшего сына Кристи - толстого придурковатого парня лет двадцати двух, белобрысого и круглолицего, закутанного в серый плащ и клетчатую шаль. Он, поеживаясь, спешит подсесть к огню, предоставив миссис Даджен возиться с дверным засовом.

К р и с т и (у очага). Бррр! Ну и холодище! (Заметив девочку и вытаращив на нееглаза.) Ты кто же такая?

Д е в о ч к а (робко). Эсси.

М и с с и с Д а д ж е н. Да вот, поневоле спросишь. (К Эсси.) Ступай, девочка, к себе в комнату и ложись, раз уж ты по своей бесчувственности не можешь удержаться от сна. Твоя история такого свойства, что не годится даже для твоих собственных ушей.

Э с с и. Я...

М и с с и с Д а д ж е н (повелительно). Вы не отвечайте, мисс, а покажите, что вы умеете слушаться, и делайте то, что вам говорят.

Эсси, сдерживая слезы, идет через всю комнату к двери чулана.

Да не забудь молитву прочитать.

Эсси выходит.

Если б не я, она бы вчера улеглась спать, словно ничего и не случилось.

К р и с т и (равнодушно). А чего ей особенно убиваться из-за дядюшки Питера? Она ведь не родня нам.

М и с с и с Д а д ж е н. Что ты такое говоришь, мальчик? Ведь она же его дочь - наказание за все его нечестивые, позорные дела. (Обрушивается на стул всей своей тяжестью.) К р и с т и (вытаращив глаза). Дочка дядюшки Питера?

М и с с и с Д а д ж е н. А иначе откуда бы ей тут взяться? Мало мне было хлопот и забот с собственными дочерьми, не говоря уж о тебе и твоем бездельнике брате, так вот теперь еще возись с дядюшкиными приблудышами...

К р и с т и (перебивает ее, опасливо косясь на дверь, в которую вышла Эсси). Тсс! Еще услышит.

М и с с и с Д а д ж е н. (повышая голос). Пусть слышит. Кто боится господа бога, тот не боится назвать дела дьявола так, как они того заслуживают.

Кристи, постыдно равнодушный к борьбе добра и зла, греется, уставясь на огонь.

Что ж, долго ты еще будешь глаза пялить, точно осоловелая свинья? Какие новости привез?

К р и с т и (сняв шляпу и плащ, идет к вешалке). Новость тебе священник объявит. Он сейчас придет сюда.

М и с с и с Д а д ж е н. Какую новость?

К р и с т и (привстав, по детскойпривычке, на цыпочки, чтоб повесить шляпу,хоть теперь в этом вовсе нет надобности, произносит тоном безмятежного спокойствия, который плохо вяжется с содержанием его слов). Отец-то помер тоже.

М и с с и с Д а д ж е н (остолбенев). Твой отец!

К р и с т и (насупившись, возвращается к огню и продолжает греться, уделяя этому занятию значительно больше внимания, чем разговору с матерью). Что ж, я, что ли, виноват? Когда мы приехали в Невинстаун, он уже лежал в постели, больной. Сперва он и не признал нас. Священник уселся подле него, а меня прогнал. В ночь он и помер.

М и с с и с Д а д ж е н (разражаясь сухими, злобными рыданиями). Нет, уж это слишком, это слишком! Братец его, который всю жизнь позорил нас, угодил на виселицукак мятежник; а твой отец, вместо того чтобы сидеть добром дома, со своей семьей, поскакал за ним - и вот теперь умер и все бросил на меня одну. Да еще эту девчонку прислал, чтоб я с ней нянчилась! (Резким движением надвигает шаль на лоб.) Грех это, вот я что скажу. Грех, да и только.

К р и с т и (помолчав немного, с тупой скотской радостью в голосе). А денек-то, видно, славный будет.

М и с с и с Д а д ж е н (передразнивая его). Денек славный... А у самого только что отец умер. Да есть ли у тебя сердце, мальчик?

К р и с т и (упрямо). А что ж тут такого? Выходит, если у человека отец умер, так ему и про погоду слова сказать нельзя?

М и с с и с Д а д ж е н (с горечью). Хорошее утешенье мне мои дети. Один сын - дурак,другой - пропащая душа, ушел из родного дома и живет среди цыган, контрабандистов и преступников, самого отребья людского.

В дверь стучат.

К р и с т и (не двигаясь с места). Это священник.

М и с с и с Д а д ж е н (резко). Может, ты встанешь и впустишь мистера Андерсона в дом?

Кристи нерешительно направляется к двери. Миссис Даджен закрывает лицо руками, так как ей в качестве вдовы надлежит быть убитой горем. Кристи отворяет дверь, и в кухню входит священник Антони Андерсон - человек трезвого ума, живого нрава и приветливого склада. Ему лет пятьдесят, и он держится с достоинством, присущим его профессии; но это достоинство вполне мирское, смягченное дружелюбной и тактичной манерой обхождения к отнюдь не наводящее на мысль о бесповоротной отрешенности от всего земного. По наружности это сильный, здоровый мужчина с толстой шеей сангвиника; уголки его резко очерченного, весело улыбающегося рта прячутся в складках мясистых щек. Без сомнения - превосходный пастырь духовный, но вместе с тем человек, способный взять лучшее и от здешнего мира и чувствующий некоторую неловкость от сознания, что уживается он с этим миром легче, чем подобало бы доброму пресвитерианину.

А н д е р с о н (снимая свой плащ и поглядывая на миссис Даджен). Ты сказал ей?

К р и с т и. Она меня заставила. (Запирает дверь, потягивается, потом бредет к дивану, садится и вскоре засыпает.)

Андерсон снова с состраданием смотрит на миссис Даджен, затем вешает плащ и шляпу на вешалку. Миссис Даджен вытирает глаза и поднимает голову.

А н д е р с о н. Сестра! Тяжко легла на вас десница господня.

М и с с и с Д а д ж е н (упорствуя в своем смирении). Такова, стало быть, воля его, ия должна склониться перед ней. Но мне нелегко. Зачем только Тимоти понадобилось ехать в Спрингтаун и напоминать всем о своем родстве с человеком, приговоренным к виселице и (со злобой) заслужившим ее, если ужна то пошло.

А н д е р с о н (мягко). Это был его брат, миссис Даджен.

М и с с и с Д а д ж е н. Тимоти не признавал его за брата, после того как мы поженились: он слишком уважал меня, чтоб навязывать мне подобного братца. А вы думаете, этот негодный себялюбец Питер поскакал бы за тридцать миль, чтобы взглянуть, как Тимоти надевают петлю на шею? И тридцати шагов не прошел бы, не из таких. Но как бы там ни было, я должна с покорностью нестисвой крест. Слов меньше, толку больше.

А н д е р с о н (подойдя к огню и став к нему спиной; очень внушительно). Ваш старший сын присутствовал при казни, миссис Даджен.

М и с с и с Д а д ж е н (неприятно пораженная).Ричард?

А н д е р с о н (кивнув). Да.

М и с с и с Д а д ж е н (грозно). Пусть это ему послужит предостережением. Он и сам, верно, кончит тем же - распутник, нечестивец, безбожник!.. (Вдруг останавливается - голос изменил ей - и с явным испугом спрашивает.) А Тимоти его видел?

А н д е р с о н. Да.

М и с с и с Д а д ж е н (затаив дыхание). Ну?

А н д е р с о н. Он только видел его в толпе; они не разговаривали.

Миссис Даджен облегченно переводит дух.

Ваш муж был очень взволнован и потрясен ужасной смертью своего брата.

Миссис Даджен усмехается.

(Меняя тон, обращается к ней настойчиво и с оттенком негодования.) Что ж,разве это не естественно, Миссис Даджен? В эту минуту он подумал о своем блудном сыне, и сердце его смягчилось. Он послал за ним.

М и с с и с Д а д ж е н (со вновь зародившейся тревогой). Послал за Ричардом?

А н д е р с о н. Да, но Ричард не захотел прийти. Он ответил отцу через посланного. И, к сожалению, должен сказать, это был дурной ответ, страшный ответ.

М и с с и с Д а д ж е н. Что же он ответил?

А н д е р с о н. Что он всегда будет на стороне своего беспутного дяди и против своих праведных родителей, и в этом мире, и в будущем.

М и с с и с Д а д ж е н (непримиримо). Он понесет кару за это. Он понесет кару за это - и здесь, и там.

А н д е р с о н. Это не в нашей воле, миссис Даджен.

М и с с и с Д а д ж е н. А я разве другое говорю, мистер Андерсон? Но ведь нас учат, что зло бывает наказано. Зачем нам исполнять свой долг и блюсти закон господень, если не будет никакой разницы между нами и теми, кто живет как заблагорассудится и глумится над нами и над словом творца своего?

А н д е р с о н. Что ж, земной отец Ричарда простил его, а небесным его судиею будет тот, кто всем нам отец.

М и с с и с Д а д ж е н (забывшись). Земной отец Ричарда был безмозглый...

А н д е р с о н (потрясенный). О!

М и с с и с Д а д ж е н (слегка устыдясь). В конце концов, я мать Ричарда. Если уж я против него, кто вправе быть за него? (Стараясь загладить свой промах.) Присядьте, мистер Андерсон. Мне бы давно надо предложить вам, но я так взволнована.

А н д е р с о н. Благодарю вас. (Берет стул. стоящий перед очагом, и поворачивает его так, чтобы можно было поудобнее расположиться у огня. Усевшись, продолжает тоном человека, который сознает, что заводит разговор на щекотливую тему.) Вам Кристи сказал про новое завещание?

М и с с и с Д а д ж е н (все ее опасения возвратились). Новое завещание? Разве Тимоти... (Голос у нее срывается, и она не может договорить.) А н д е р с о н. Да. В последний час он изменил свою волю.

М и с с и с Д а д ж е н (бледнея от бешенства). И вы дали ему меня ограбить?

А н д е р с о н. Я был не вправе помешать ему оставить свои деньги своему сыну.

М и с с и с Д а д ж е н. У него ничего не было своего. Его деньги - это те деньги, которые я принесла ему в приданое. Деньги мои и сын мой, и я одна могла решать, как тут поступить. При мне он никогда не отважился бы на такую подлость, и он это хорошо знал. Оттого-то он и улизнул исподтишка, точно вор, чтобы, прикрывшись законом, ограбить меня за моей спиной. А вам, мистер Андерсон, вам, проповеднику слова божия, тем зазорней быть сообщником в таком преступном деле.

А н д е р с о н (поднимаясь). Я не в обиде на вас за эти слова, сказанные в пылу горя.

М и с с и с Д а д ж е н (презрительно). Горя!

А н д е р с о н. Ну, разочарования - если сердце подсказывает вам, что это более подходящее слово.

М и с с и с Д а д ж е н. Сердце! Сердце! С каких это пор вы стали считать, что должно доверяться голосу сердца?

А н д е р с о н (с несколько виноватым видом). Я... э-э...

М и с с и с Д а д ж е н (страстно). Не лгите, мистер Андерсон. Нас учат, что сердце человеческое неверно и лживо, что оно закоснело во зле. Мое сердце когда-то принадлежало не Тимоти, а его брату, тому самому нечестивцу, что только что кончил свои дни с веревкой на шее, - да, именно так, Питеру Даджену. Вы это знаете: старый Эли Хоукинс, чье место вы заступили в нашем приходе, - хотя вы не достойны развязать шнурки на его башмаках, - он вам рассказал об этом, вверяя заботу о наших душах. Это он предостерег меня и укрепил мой дух в борьбе против моего сердца; он настоял на том, чтобы я взяла в мужья человека доброго и богобоязненного, как ему казалось. Не это ли послушание сделало меня тем, что я есть? А вы - вы-то сами женились по влечению сердца, а теперь толкуете о том, что мое сердце подсказывает мне. Ступайте домой к своей красивой жене, мистер Андерсон, а меня оставьте и дайте мне помолиться спокойно. (Отворачивается, подпирает голову руками и, предавшись мыслям о несправедливости судьбы, перестает замечать его присутствие.) А н д е р с о н (который и сам рад уйти). Да не допустит господь, чтобы я помешал вам обратиться к источнику всяческого утешения. (Идет к вешалке за плащом и шляпой.) М и с с и с Д а д ж е н (не глядя на него). Господь и без вас знает, что допускать ичего не допускать.

А н д е р с о н. И господь знает, кого прощать! И я надеюсь, что он простит Эли Хоукинса и меня, если когда-либо мы учили противно его закону. (Застегивает плащ, готовясь выйти.) Еще одно слово... по неотложному делу, миссис Даджен. Предстоит чтение завещания, и Ричард вправе присутствовать. Он здесь, в городе, но он великодушно заявил, что не хочет вторгаться сюда силой.

М и с с и с Д а д ж е н. Он должен сюда прийти. Уж не воображает ли он, что ради его удобства мы покинем дом его отца? Пусть приходят все; и пусть приходят скорее и скорее уходят. Нечего полдня отлынивать от работы под предлогом завещания. Я буду готова, не беспокойтесь.

А н д е р с о н (делая два-три шага к ней). Миссис. Даджен! Я когда-то пользовался некоторым влиянием на вас. С каких пор я его утратил?

М и с с и с Д а д ж е н (по-прежнему не глядя на него). С тех пор как женились по любви. Вот теперь вы знаете.

А н д е р с о н. Да, теперь знаю. (Выходит, погруженный в раздумье.) М и с с и с Д а д ж е н (про себя, думая о муже). Вор! Вор! (Сердито срывается со стула, сбрасывает шаль с головы и принимается за уборку комнаты к предстоящему чтению завещания. Для начала стул Андерсона водружается на прежнее место, а тот, на котором сидела она сама, отлетает к окну. Потом она окликает обычным своим суровым, гневным, повелительным тоном.) Кристи!

Никакого ответа. Кристи крепко спит.

Кристи! (Подходит и грубо трясет его.) Вставай сию же минуту! Не стыдно тебе? Отец умер, а он спит как ни в чем не бывало! (Возвращается к столу, ставит свечу на полку над очагом, вынимает из ящика красную скатерть инакрывает стол.) К р и с т и (неохотно поднимаясь). А что ж, по-твоему, нам теперь и спать нельзя, пока не кончится траур?

М и с с и с Д а д ж е н. Ладно, хватит разговоров! Иди сюда, помоги мне переставить стол.

Вдвоем они выдвигают стол на середину комнаты, так что сторона Кристи обращена к очагу, а сторона миссис Даджен - к дивану. Кристи при первой же возможности отходит к огню, предоставив матери одной окончательно устанавливать стол на место.

Сейчас священник придет с адвокатом, и вся родня соберется слушать завещание, а ты все будешь нежиться у огня? Ступай, разбуди девчонку и потом растопи печку в сарае, здесь тебе завтракать не придется. Да смотри умойся хорошенько и приведи себя в порядок к приходу гостей. (Весь этотперечень приказаний она размечает действиями: подходит к поставцу, отпирает его, достает графин с вином, который, без сомнения, хранится там с последнего семейного торжества, вынимает также несколько стаканов - и ставит все это на стол. Затем следуют два блюда зеленого стекла; на одно она кладет ячменный пирог и рядом нож, на другое высыпает немного печеньяиз жестяной банки, потом две или три штуки откладывает обратно и тщательно пересчитывает остальное.) Смотри, здесь десять штук; так вот, чтоб их и оставалось десять, когда я оденусь и выйду сюда. И не вздумай выковыривать изюм из пирога. И Эсси скажи то же самое. Надеюсь, ты сумеешь принести стеклянный ящик с птичьими чучелами, не разбив его по дороге. (Убирает банку с печеньем в поставец, запирает дверцу и заботливо прячет ключ в карман.) К р и с т и (мешкая у огня). Ты бы лучше чернильницу поставила для адвоката.

М и с с и с Д а д ж е н. Вас не спрашивают, сэр! Ступай и делай, что тебе сказано.

Кристи хмуро поворачивается, собираясь исполнить приказание.

Погоди, сперва открой ставни, уже светло на дворе. Неужели я должна нести всю тяжелую работу в доме, а такой здоровый олух будет слоняться без дела!

Кристи подходит к окну, вынимает железный брус из боковых скоб и кладет его на пол, потом растворяет ставни. За окном брезжит серое, пасмурное утро. Миссис Даджен берет подсвечник с полки над очагом, гасит свечу пальцами, предварительно послюнив их для этого, и снова ставит подсвечник со свечой на полку.

К р и с т и (глядя в окно). Священникова жена идет.

М и с с и с Д а д ж е н (недовольная). Как! Сюда идет?

К р и с т и. Ну да.

М и с с и с Д а д ж е н. С чего это ей вздумалось тревожить людей в такой час? Я еще даже не одета, чтобы гостей принимать.

К р и с т и. А ты бы у нее спросила.

М и с с и с Д а д ж е н (с угрозой). А ты бы научился разговаривать повежливее.

Кристи, надувшись, шагает к двери. Она идет за ним, продолжая забрасывать его поручениями.

Девчонке скажи, чтоб шла сюда, ко мне, как только позавтракает. Да пусть приведет себя в порядок, чтоб не стыдно было показаться на люди.

Кристи выходит и захлопывает дверь у нее перед носом.

Хорош, нечего сказать!

В наружную дверь стучат. Миссис Даджен поворачивается и довольно негостеприимно кричит.

Войдите!

Джудит Андерсон, жена священника, входит в комнату. Джудит лет на двадцать с лишком моложе своего мужа, но по живости и энергии ей далеко до него. Она красива, изящна, женственна, и привычка к восторгам и ухаживаниям помогла ей составить о себе достаточно лестное мнение, чтобы в нем черпать уверенность, которая ей заменяет силу. Она мило и со вкусом одета; какие-то милые черточки в ее лице изобличают чувствительность, воспитанную склонностью к мечтам. Даже в присущем ей самодовольстве есть что-то милое, как в хвастливости ребенка. В общем - это существо, способное вызвать ласковое сочувствие в каждом, кто знает, как суров наш мир. Ясно, что Андерсон мог сделать и худший выбор, а она, как женщина, нуждающаяся в защите и опоре, не могла сделать лучшего.

Ах, это вы, миссис Андерсон!

Д ж у д и т (очень любезно, почти покровительственно). Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезной, миссис Даджен? Чем-нибудь помочь по хозяйству, чтобы все в доме было готово, когда соберутся слушать завещание?

М и с с и с Д а д ж е н (холодно). Благодарю вас, миссис Андерсон, у меня в доме всегда все готово к приему любых гостей.

Д ж у д и т (снисходительно - дружелюбно). Да, это верно. Может быть, я вам даже помешала своим приходом.

М и с с и с Д а д ж е н. О, одним человеком больше или меньше, не все ли это равносегодня, миссис Андерсон? Раз уж вы пришли, оставайтесь. Только, если вас не затруднит, закройте дверь, пожалуйста.

Джудит улыбается, как будто говоря: <Какая же я неловкая!>, и запирает дверь движением, исполненным раздражающей уверенности в том, что она делает нечто очень милое и приятное.

Вот так-то лучше. Теперь мне надо пойти прибраться немного самой. Вам, я думаю, нетрудно будет посидеть здесь, на случай, если кто придет раньше, чем я буду готова?

Д ж у д и т (милостиво отпускает ее). Ну конечно, конечно. Положитесь на меня, миссис Даджен; и можете не спешить. (Вешает свой плащ и шляпку.) М и с с и с Д а д ж е н (почти с издевкой). Это, пожалуй, больше подойдет вам, чем помогать по хозяйству.

Входит Эсси.

А, это ты? (Строго.) Поди сюда, дай-ка я на тебя погляжу.

Эсси робко приближается. Миссис Даджен хватает ее за руку и бесцеремонно поворачивает во все стороны, проверяя результаты ее попыток придать себе более чистый и опрятный вид - результаты, которые свидетельствуют о недостатке опыта и в особенности рвения.

Гм! Это у тебя называется причесаться как следует? Сразу видно, кто ты есть и как тебя воспитывали. (Бросает ее руку и продолжает тоном, не допускающим возражений.) Запомни, что я тебе теперь скажу, и выполняй все в точности. Сядь там, в уголке, у огня; когда соберутся, не смей говорить ни слова, покуда тебя не спросят,

Эсси пятится к очагу.

Пускай родичи твоего отца видят тебя и знают, что ты здесь; они столько же обязаны заботиться, чтоб ты не умерла с голоду, сколько и я. Помочь во всяком случае должны бы. Но только не вздумай распускать язык и вольничать, точно ты им ровня. Поняла?

Э с с и. Да.

М и с с и с Д а д ж е н. Ну вот, ступай и делай, что тебе сказано.

Эсси, вся съежившись, присаживается на угол решетки, с той стороны очага, которая дальше от двери.

Не обращайте на нее внимания, миссис Андерсон; вам известно, кто она и что. Если она вам станет докучать, вы только скажите мне, я ее быстро образумлю. (Уходит в спальню, властно прихлопнув за собой дверь, какбудто даже дверь нужно держать в строгости, для того чтобы она исправно делала свое дело.) Д ж у д и т (поучает Эсси и одновременно переставляет по-своему вино и печенье на столе). Ты не должна обижаться, если тетушка строга с тобой. Она очень хорошая женщина и желает тебе добра.

Э с с и (с тупым безразличием горя). Да.

Д ж у д и т (раздосадованная нечувствительностью Эсси к утешениям и назиданиям и ее неспособностью оценить снисходительную любезность сделанного замечания). Надеюсь, ты не станешь дуться, Эсси?

Э с с и. Нет.

Д ж у д и т. Ну вот, умница. (Ставит у стола два стула, спинками к окну, с приятным сознанием, что она более предусмотрительная хозяйка, чем миссис Даджен.) Ты знаешь кого-нибудь из родственников твоего отца?

Э с с и. Нет. Они никто не хотели с ним знаться; они слишком набожные. Отец часто поминал Дика Даджена, но я его ни разу не видела.

Д ж у д и т (явно шокированная). Дик Даджен! Эсси, ты ведь хочешь быть хорошей девушкой, показать, что ты умеешь ценить добро, и своим достойным поведением заслужить себе место в этом доме?

Э с с и (без особого энтузиазма). Да.

Д ж у д и т. Ну так никогда не произноси имени Ричарда Даджена, даже не думай о нем. Он дурной человек.

Э с с и. А что он сделал?

Д ж у д и т. Ты не должна расспрашивать о нем, Эсси. Ты еще слишком молода, чтобы понять, что это значит - дурной человек. Он контрабандист. Он живет среди цыган, не любит свою мать и своих родных и по воскресеньям, вместо того чтобы ходить в церковь, дерется и играет в карты. Старайся никогда не подпускать его к себе, Эсси, и помни, что, водясь с подобными людьми, ты запятнаешь и себя, и весь наш женский род.

Э с с и. Да.

Д ж у д и т (прежним недовольным тоном). Боюсь, что ты говоришь <да> и <нет>, не дав себе труда подумать хорошенько.

Э с с и. Да. То есть я хотела сказать...

Д ж у д и т (строго). Что ты хотела сказать?

Э с с и (сдерживая слезы). Только... мой отец тоже был контрабандист... и...

В дверь стучат.

Д ж у д и т. Ну вот, уже идут. Не забывай, Эсси, чему тебя учила тетушка, и будь умницей.

Кристи приносит подставки с птичьими чучелами под стеклянным колпаком и чернильницу. То и другое он ставит на стол.

Доброе утро, мистер Даджен. Будьте так добры, отоприте дверь: пришел кто-то.

К р и с т и. Доброе утро. (Отодвигает дверной засов.)

На дворе уже совсем рассвело и стало теплее, и Андерсон, который входит первым, оставил дома свой плащ. Вместе с Андерсоном является адвокат Хоукинс - жизнерадостный мужчина средних лет, в коричневых гетрах и желтых брюках для верховой езды, больше похожий на помещика, чем на стряпчего. Он и Андерсон, по праву представителей ученых сословий, возглавляют шествие. За ними следуют родственники. Впереди всех старший дядя, Уильям Даджен, - нескладный верзила с носом сливою, явно не принадлежащий к разряду аскетов и постников; его костюм и его боязливая жена не из тех костюмов и жен, по которым сразу узнается человек, преуспевающий в жизни. Младший дядя, Тайтэс Даджен, - маленький, поджарый человечек, похожий на фокстерьера; при нем огромная жена, которая кичится своим богатством; по всему видно, что ни ему, ни ей не знакомы затруднения, обычные в домашнем обиходе Уильяма. Хоукинс сразу же энергичным шагом направляется к столу и усаживается на стул, стоящий ближе к дивану, так как именно здесь Кристи поместил чернильницу; он ставит шляпу на пол и вынимает завещание. Дядя Уильям подходит к очагу, поворачивается к огню спиной и греет полы своего сюртука, бросив миссис Уильям одну у дверей. Дядя Тайтэс, который в семье слывет за дамского угодника, спешит к ней на выручку и, подав ей свободную руку, ведет к дивану, где затем и сам уютно устраивается между собственной супругой и женой брата. Андерсон вешает свою шляпу и отходит в сторону, ожидая случая перемолвиться словом с Джудит.

Д ж у д и т. Она сейчас выйдет. Попроси их подождать. (Стучит в дверь спальни; дождавшись ответа, отворяет дверь и скрывается за нею.) А н д е р с о н (занимая место за столом против Хоукинса). Наша бедная, скорбящая сестра сейчас выйдет к нам. Все ли мы в сборе?

К р и с т и (у наружной двери, которую он только что захлопнул). Все, кроме Дика.

Невозмутимость, с которой Кристи произнес имя нечестивца, оскорбила семейное нравственное чувство Дядя Уильям медленно и безостановочно качает головой. Миссис Тайтэс судорожно ловит носом воздух. Ее супруг берет слово.

Д я д я Т а й т э с. Я надеюсь, он сделает нам одолжение и не придет. Я твердо надеюсь.

Все Даджены издают одобрительное бормотание, кроме Кристи, который переходит к окну и занимает там наблюдательный пост. Хоукинс загадочно улыбается, как будто ему известно нечто такое, что сразу заставило бы их всех запеть по-другому, доведись им узнать это. Андерсон нервничает: торжественные семейные советы, особенно по траурному поводу, не в его вкусе. В дверях спальни появляется Джудит.

Д ж у д и т (мягко, но внушительно). Друзья мои - миссис Даджен! (Берет стул, стоящий у очага, и пододвигает его миссис Даджен,которая выходит из спальни, вся в черном, держа в руке чистый носовой платок и прикладывая его к глазам.)

Все встают, за исключением Эсси. Миссис Уильям и миссис Тайтэс извлекают столь же чистые носовые платки и тихо плачут. Трогательная минута.

Д я д я У и л ь я м. Может быть, тебе легче станет, сестра, если мы прочитаем молитву?

Д я д я Т а й т э с. Или споем гимн?

А н д е р с о н (с некоторой поспешностью). Я уже навестил сегодня нашу сестру, друзья мои. Испросим благословения в сердцах наших.

В с е (за исключением Эсси). Аминь.

Все садятся, кроме Джудит, которая становится за стулом миссис Даджен.

Д ж у д и т (Эсси). Эсси, ты сказала <аминь>?

Э с с и (испуганно). Нет.

Д ж у д и т. Так будь умницей и скажи.

Э с с и. Аминь.

Д я д я У и л ь я м (ободряюще). Ну ничего, ничего. Мы знаем, кто ты такая, но мы будем к тебе добры, если ты заслужишь это хорошим поведением. Все мы равны перед престолом всевышнего.

Эта республиканская идея не встречает сочувствия у женщин, которые убеждены, что именно престол всевышнего - то место, где их превосходство, часто оспариваемое в этом мире, наконец будет признано и вознаграждено по заслугам.

К р и с т и (у окна). А вот и Дик.

Андерсон и Хоукинс оглядываются с приветливым выражением. Эсси поднимает голову, и сквозь ее тупое безразличие пробивается искорка интереса. Кристи, осклабившись, выжидательно смотрит на дверь. Остальные застыли в томительном предчувствии опасности, которою грозит Добродетели приближение Порока в неприкрытом виде. Дверь распахивается, и закоренелый грешник появляется на пороге, освещенный утренним солнцем, которое красит его явно не по заслугам. Он безусловно самый красивый в семье; только выражение лица у него дерзкое и язвительное, манера держаться глумливая и вызывающая; одежда живописно небрежна. Но лоб и рисунок губ изобличают непреклонность духа поистине удивительную, а глаза горят фанатическим огнем.

Р и ч а р д (на пороге, снимая шляпу). Леди и джентльмены! Ваш слуга, ваш покорнейший слуга! (С этим откровенно издевательским приветствием он швыряет шляпу Кристи, который подпрыгивает от неожиданности, точно зазевавшийся вратарь, а сам выходит на середину комнаты, останавливается и непринужденно оглядывает все общество.) Какая радость написана на ваших лицах! Как вы все счастливы меня видеть! (Поворачивается к миссис Даджен, и верхняя губа у него зловеще приподнимается, обнажая клыки, когда он встречает ее полный ненависти взгляд.) Что, матушка, как всегда, соблюдаем приличия? Что ж, правильно, правильно.

Джудит демонстративно отступает от него в дальний угол кухни, инстинктивно подобрав юбку, словно для того, чтобы уберечься от прикосновения заразы. Дядя Тайтэс спешит высказать ей свое одобрение, бросившись добывать для нее стул.

Как! Дядюшка Уильям! Да мы с вами не видались с тех пор, как вы бросили пить. (Бедный дядя Уильям, сконфуженный, хочет возразить, но Ричард, дружески хлопнув его по плечу, прибавляет.) Ведь вы же бросили, верно? И хорошо сделали, а то уж очень усердствовали. (Поворачивает спину дяде Уильяму и направляется к дивану.) А где же наш честный барышник, дядюшкаТайтэс? Дядюшка Тайтэс, покажитесь. (Застигнув Тайтэса в тот момент, когда тот подставляет стул Джудит.) Ну конечно, как всегда, ухаживает за дамами.

Д я д я Т а й т э с (негодующе). Стыдитесь, сэр...

Р и ч а р д (перебивает его, насильно пожимая ему руку). Стыжусь, стыжусь, но и горжусь тоже - горжусь своим дядюшкой, всеми своими родственниками. (Снова оглядывает присутствующих.) Разве можно смотреть на них и не испытывать при этом гордости и удовольствия!

Дядя Тайтэс, уничтоженный, возвращается на свое прежнее место.

(Поворачивается к столу.) А, мистер Андерсон! Вс+ заняты добрыми делами, вс+ пасете свое стадо. Не давайте им сбиваться с пути, пастор, не давайте им сбиваться с пути. Ага! (С размаху усаживается на стол и берет в руки графин с вином.) Чокнемся, мистер Андерсон, за доброе старое время.

А н д е р с о н. Вы, кажется, знаете, мистер Даджен, что я не привык пить до обеда.

Р и ч а р д. Со временем привыкнете, пастор. Вот дядюшка Уильям - так тот даже до завтрака пил. Верьте мне: от этого ваши проповеди только станут елейнее. (Нюхает вино и корчит гримасу.) Только не советую начинать с хереса моей матушки. Я его раз отведал тайком, когда мне было лет шесть, и с тех пор отличаюсь умеренностью. (Ставит графин на место и меняет тему.) Так яслыхал, вы женились, пастор? И говорят, ваша жена гораздо красивее, чем подобает доброй христианке.

А н д е р с о н (спокойно указывает на Джудит). Вот моя жена, сэр.

Джудит встает и застывает в позе несокрушимой добродетели.

Р и ч а р д (соскакивает со стола, повинуясь инстинктивному чувству приличия).Ваш слуга, сударыня. Не обижайтесь на меня. (Внимательно смотрит на нее.) Что ж, ваша слава не преувеличена, но, к сожалению, по вашему лицу видно, что вы добродетельная женщина.

Джудит явно шокирована и опускается на свое место под возмущенно-сочувственный ропот дадженовской родни. Андерсон, который достаточно умен, чтобы понять, что подобные изъявления неудовольствия только забавляют и раззадоривают человека, задавшегося целью злить окружающих, сохраняет все свое благодушие.

Но все равно, пастор, я вас теперь уважаю больше прежнего. Да, кстати; я как будто слыхал, что наш безвременно скончавшийся дядюшка Питер хоть и не был женат, но оставил потомство?

Д я д я Т а й т э с. У него был только один внебрачный ребенок, сэр.

Р и ч а р д. Только один! По-вашему, это пустяки? Я краснею за вас, дядюшка Тайтэс.

А н д е р с о н. Мистер Даджен, вы находитесь в присутствии вашей матери, удрученной горем.

Р и ч а р д. Я весьма растроган ее горем, пастор. А кстати, где он, этот внебрачный ребенок?

А н д е р с о н (указывая на Эсси). Перед вами, сэр, и слушает ваши речи.

Р и ч а р д (от неожиданности бросив паясничать). Как! Какого же черта вы мне об этом не сказали раньше? В этом доме дети довольно видят горя и без того, чтобы... (Мучимый угрызениями совести, бросается к Эсси.) Послушай, сестренка! Ты не сердись на меня, я не хотел тебя огорчить.

Эсси поднимает на него взгляд, полный благодарности.

(Выражение ее лица и следы слез на нем глубоко трогают Ричарда, и он кричит в бурном порыве гнева.) Кто заставил ее плакать?.. Кто обидел ее? Клянусь богом...

М и с с и с Д а д ж е н (встает и наступает на него). Придержи язык, богохульник. С меня довольно. Прочь из моего дома!

Р и ч а р д. А почему вы знаете, что дом ваш? Ведь завещание еще не прочитано.

Мгновение они смотрят друг на друга с непримиримой ненавистью, потом миссис Даджен, побежденная, тяжело опускается на место. Ричард решительным шагом проходит мимо Андерсона к окну и берется рукой за резную спинку стоящего там стула.

Леди и джентльмены! Приветствую вас как старший сын своего покойного отца и недостойный глава этого дома. С вашего разрешения, пастор Андерсон, с вашего разрешения, адвокат Хоукинс. Место главы семейства - во главе стола. (Ставит стул с резной спинкой к столу, между священником и стряпчим, садится и тоном председателя обращается ко всем присутствующим.) Мы собрались здесь сегодня по прискорбному поводу: в семье скончался отец, дядя повешен и, должно быть, угодил в преисподнюю. (Сокрушенно качает головой.)

Родственники цепенеют от ужаса.

Вот, вот, так и надо; стройте самые постные мины (взгляд его падает на Эсси, и тотчас же голос теплеет и тон становится серьезнее), только бы у девочки в глазах светилась надежда. (Живо.) Ну, адвокат Хоукинс, к делу, к делу! Читайте завещание, друг.

Т а й т э с. Мистер Хоукинс, не позволяйте приказывать вам и понукать вас.

Х о у к и н с (любезно и предупредительно). Я уверен, что мистер Даджен не имел в виду ничего обидного. Я вас и секунды не задержу, мистер Даджен. Вот тольконадену очки... (Шарит по карманам.)

Даджены переглядываются, предчувствуя недоброе.

Р и ч а р д. Ага! Они заметили вашу вежливость, мистер Хоукинс. Они готовы к самому худшему. Стакан вина, покуда вы не начали, - прополоскать горло. (Наливает стакан, и подает ему, потом берет другой и наливает себе.) Х о у к и н с. Благодарю вас, мистер Даджен. Ваше здоровье, сэр!

Р и ч а р д. И ваше, сэр! (Он уже поднес стакан к губам, но вдруг спохватывается, недоверчиво косится на вино и говорит с ударением.) Не будет ли кто-нибудь так добр дать мне стакан воды?

Эсси, неотступно следившая за каждым его словом и движением, потихоньку встает, проскальзывает за спиной миссис Даджен в спальню, возвращается оттуда с кувшином в руке и, стараясь производить как можно меньше шума, выходит из дому.

Х о у к и н с. Завещание написано не совсем таким слогом, каким пишутся обычно юридические документы.

Р и ч а р д. Да, мой отец умер без поддержки закона.

Х о у к и н с. Браво, мистер Даджен, браво! (Приготовляется читать.) Вы готовы, сэр?

Р и ч а р д. Готов, давно готов. Да вразумит нас господь и да поможет нам принять с благодарностью то, что нам предстоит услышать. Начинайте.

Х о у к и н с (читает). <Это есть последняя воля и завещание, составленное мною,Тимоти Дадженом, на моем смертном одре, в городе Невинстауне, по дороге из Спрингтауна в Уэбстербридж, сентября двадцать четвертого дня, года одна тысяча семьсот семьдесят седьмого. Настоящим я отменяю все ранее составленные мною завещания и заявляю, что нахожусь в здравом уме и знаю, что делаю, и что это моя настоятельная воля, согласная с моими собственными желаниями и чувствами>.

Р и ч а р д (взглянув на мать). Гм!

Х о у к и н с (качая головой). Плохой слог, никуда не годный слог. <Моему младшему сыну, Кристоферу Даджену, назначаю и завещаю сто фунтов, из которых пятьдесят фунтов должны быть ему выплачены в день его свадьбы сСаррой Уилкинс, если она пойдет за него, и по десяти фунтов при рождении каждого ребенка, счетом до пяти>.

Р и ч а р д. А если она не пойдет за него?

К р и с т и. Пойдет, раз у меня будет пятьдесят фунтов.

Р и ч а р д. Хорошо сказано, брат! Дальше.

Х о у к и н с. <Жене моей, Анне Даджен, рожденной Анне Примроз...> - вот видите, как он не разбирается в законе, мистер Даджен: ваша мать не родилась Анной, а была наречена так при крещении, - <...назначаю и завещаю пожизненную ренту в пятьдесят два фунта в год...

Миссис Даджен судорожным усилием сохраняет неподвижность под устремленными на нее взглядами.

...которые должны ей выплачиваться из процентов с ее собственных денег...> Ну что это за выражение, мистер Даджен? С ее собственных денег!

М и с с и с Д а д ж е н. Очень правильное выражение, потому что это святая истина. Они все мои собственные, до последнего пенни. Пятьдесят два фунта в год!

Х о у к и н с. <И за все ее благочестие и доброту поручаю ее милосердию детей, которых я всегда старался держать от нее подальше, насколько у меня хватало сил>.

М и с с и с Д а д ж е н. Такова моя награда! (Сдерживая накипающую ярость.) Вызнаете, что я об этом думаю, мистер Андерсон, вы знаете, как я это назвала.

А н д е р с о н. Ничего не поделаешь, миссис Даджен. Нужно терпеливо сносить выпавшие нам испытания. (Хоукинсу.) Продолжайте, сэр.

Х о у к и н с. <Старшему моему сыну и наследнику, Ричарду Даджену, назначаю и завещаю мой дом в Уэбстербридже со всеми угодьями, а также прочее мое имущество...> Р и ч а р д. Ого-го! Упитанный телец, священник! Вот он, упитанный телец!

Х о у к и н с. <...на нижеследующих условиях...> Р и ч а р д. Ах, черт! Есть условия?

Х о у к и н с. <Именно: первое - что он не допустит, чтобы незаконная дочка моего брата Питера умерла с голоду или пошла по дурной дорожке из-за нужды>.

Р и ч а р д (с жаром, стукнув кулаком по столу). Принято!

Миссис Даджен поворачивается, чтобы бросить злобный взгляд на Эсси, видит, что ее нет на месте, и в поисках оглядывается по сторонам; убедившись, что девочка без разрешения покинула комнату, мстительно поджимает губы.

Х о у к и н с. <Второе - что он будет хорошо относиться к моей старой лошади Джиму...> (Снова качает головой.) <Джеймсу>, вот как надо было написать, сэр.

Р и ч а р д. Джеймс будет как сыр в масле кататься. Дальше.

Х о у к и н с. <...и оставит у себя на работе моего глухого батрака Проджера Фестона>.

Р и ч а р д. Проджер Фестон каждую субботу будет пьян в доску.

Х о у к и н с. <Третье - что он сделает Кристи свадебный подарок из числа тех красивых вещей, что стоят в парадной комнате>.

Р и ч а р д (поднимая ящик с птичьими чучелами). Вот тебе, Кристи.

К р и с т и (разочарованно). Я бы лучше взял фарфоровых павлинов.

Р и ч а р д. Получишь и то и другое.

Кристи в восторге.

Дальше?

Х о у к и н с. <Четвертое и последнее - что он постарается жить в ладу со своей матерью, поскольку она будет на это согласна>.

Р и ч а р д (с сомнением). Гм! Больше ничего, мистер Хоукинс?

Х о у к и н с (торжественно). <В заключение я передаю свою грешную душу в рукитворца моего, смиренно испрашивая прощения за все мои грехи и ошибки, и надеюсь, что он наставит моего сына на путь добра, так чтобы никто не мог сказать, будто я поступил неправильно, доверив ему больше, чем другим, в свой смертный час, здесь, на чужой стороне>.

А н д е р с о н. Аминь.

Д я д и и т е т к и. Аминь.

Р и ч а р д. А матушка не сказала <аминь>.

М и с с и с Д а д ж е н (встает, еще не соглашаясь без борьбы отдать то, что считаласвоим). А правильное это завещание, мистер Хоукинс? Вспомните: ведь у меня хранится настоящее, законное завещание, которое вы сами составляли, и там сказано, что все переходит ко мне.

Х о у к и н с. Написано очень плохо и совсем не по форме, миссис Даджен, однако (любезный поклон в сторону Ричарда), на мой взгляд, покойный распорядился своим имуществом как нельзя лучше.

А н д е р с о н (предупреждая возражения миссис Даджен). Вас не о том спрашивают, мистер Хоукинс. Имеет ли это завещание законную силу?

Х о у к и н с. Суд признает действительным это, а не то.

А н д е р с о н. Но почему, если то больше соответствует установленным образцам?

Х о у к и н с. Потому что суд всегда постарается решить дело в пользу мужчины, а не женщины, особенно если этот мужчина - старший сын. Говорил я вам, миссис Даджен, когда вы меня звали составлять завещание, что это неразумная затея, и хоть бы вы и заставили мистера Даджена подписать его, он все равно не успокоится, пока не уничтожит его силу. Но вы не хотели слушать моегосовета. А теперь вот мистер Ричард - голова всему. (Поднимает шляпу с полу, встает и рассовывает по карманам бумаги и очки.)

Это служит сигналом, что пора расходиться. Андерсон достает свою шляпу с вешалки, подходит к очагу и заговаривает с дядей Уильямом. Тайтэс подает Джудит шляпку и плащ. Тетки, встав с дивана, беседуют с Хоукинсом. Миссис Даджен, теперь незваная гостья в своем собственном доме, стоит неподвижно: она подавлена несправедливостью закона по отношению к женщинам, но готова принять его, как приучена принимать всякое тяжкое бедствие, усматривая в нем доказательство величия силы, его наславшей, и собственного ничтожества. Ибо не следует забывать, что в это время Мэри Уолстонкрафт еще только восемнадцатилетняя девушка и до появления ее <Защиты прав женщины> остается добрых полтора десятка лет. Миссис Даджен выходит из своего оцепенения, увидев Эсси, которая возвращается с полным кувшином воды. Она несет кувшин Ричарду, но миссис Даджен перехватывает ее по дороге.

М и с с и с Д а д ж е н (с угрозой). Ты где была?

Эсси, перепуганная, пытается ответить, но не может.

Как ты смела уйти без спросу, после того что я тебе наказывала?

Э с с и. Он просил пить... (От страха у нее язык прилипает к гортани.) Д ж у д и т (строго, но не так сурово). Кто просил пить?

Эсси без слов кивает на Ричарда.

Р и ч а р д. Что? Я?

Д ж у д и т (скандализованная). Эсси, Эсси!

Р и ч а р д. Ах, да, верно! (Берет стакан и подставляет Эсси Она наклоняет кувшин, но у нее трясутся руки.) Что такое? Ты меня боишься?

Э с с и (торопливо). Нет. Я... (Наливает воду.) Р и ч а р д (отпив немного). Ого, да ты ходила к тому колодцу, что у ворот рынка, не иначе. (Пьет.) Чудесная вода! Спасибо тебе! (К несчастью, в этот миг он замечает Джудит, на лице которой написано самое чопорное неодобрение его явной симпатии к пожирающей его преданным взором Эсси. Тотчас же к нему возвращается прежнее насмешливое озорство. Он ставит стакан на стол,демонстративно обнимает Эсси за плечи и ведет ее в круг гостей. Так как при этом миссис Даджен оказывается у них на дороге, то, поравнявшись с ней, он произносит.) С вашего разрешения, матушка! (И принуждает ее посторониться.) Тебя как зовут? Бесси?

Э с с и. Эсси.

Р и ч а р д. Ну да, Эсси. А ты хорошая девочка, Эсси?

Э с с и (глубоко разочарованная тем, что он, именно он, тоже начинает с этого). Да. (Неуверенно смотрит на Джудит.) Я думаю... то есть я надеюсь...

Р и ч а р д. Скажи мне, Эсси, слыхала ты когда-нибудь о том, кого называют дьяволом?

А н д е р с о н (возмущенный). Посовеститесь, сэр, такому ребенку...

Р и ч а р д. Прошу прощения, священник; я не мешаю вашим проповедям, не прерывайте и вы моих. (Эсси.) Знаешь, Эсси, как меня называют?

Э с с и. Дик.

Р и ч а р д (улыбаясь, треплет ее по плечу). Верно, Дик. Но не только Дик. Меня называют Ученик дьявола.

Э с с и. А вы зачем позволяете?

Р и ч а р д (серьезно). Потому что это правда. Меня воспитывали в иной вере, но я с самого начала знал, что истинный мой наставник, повелитель и друг - дьявол. Я видел, что правда на его стороне и что только из страха мир подлаживается к тому, кто одержал над ним победу. Я втайне молился ему; ион утешал меня и не допустил, чтобы мой дух сломили в доме, где постоянно лились детские слезы. Я обещал ему свою душу и поклялся, что всегда буду стоять за него и в этом мире, и в грядущем. Это обещание и эта клятвасделали меня человеком. Отныне этот дом - его дом, и никогда здесь не заплачет ребенок; этот очаг - его алтарь, и ни одна живая душа не будет дрожать здесь от страха долгими темными вечерами. Ну (резким движением повернувшись к остальным), вы, добрые люди, кто из вас возьмет эту девочку из дома дьявола, чтобы спасти ее?

Д ж у д и т (подойдя к Эсси и кладя ей руку на плечо). Я возьму. Вас надо заживо сжечь.

Э с с и. Но я не хочу! (Отступает назад, так что Ричард и Джудит оказываются лицом к лицу.) Р и ч а р д. Слышали, добродетельнейшая дама? Не хочет!

Д я д я Т а й т э с. Берегитесь, Ричард Даджен. Закон...

Р и ч а р д (угрожающе поворачивается к нему). Берегитесь вы сами. Через час здесь перестанут действовать все законы, кроме одного - закона войны. Я видел солдат на дороге в шести милях отсюда; еще до полудня майор Суиндон водрузит на рыночной площади виселицу для мятежников.

А н д е р с о н (спокойно). Что же тут опасного для нас, сэр?

Р и ч а р д. Больше, чем вы думаете. В Спрингтауне он не того повесил, кого ему надо было; у Дадженов доброе имя, и он думал, что дядюшка Питер почтенный человек. Следующий раз он выберет самое уважаемое лицо в городе, только бы удалось обвинить его в мятежных речах. А ведь мы все мятежники, вы сами знаете.

В с е м у ж ч и н ы (за исключением Андерсона). Нет, нет, нет!

Р и ч а р д. Да, вы мятежники. Пусть вы и не кляли короля Георга на всех перекрестках, как я, но вы молились о его поражении. А служили молебны вы, Антони Андерсон, и вы же продали семейную библию, чтобы купить себе парупистолетов. Меня, может быть, англичане и не повесят: не такое уж назидательное зрелище - Ученик дьявола, отплясывающий в воздухе. Иное дело священник!

Джудит, потрясенная, хватается за Андерсона.

Или адвокат!

Хоукинс усмехается с видом человека, который сумеет позаботиться о себе.

Или честный барышник!

Дядя Тайтэс рычит на него в ярости и страхе.

Или пропойца, бросивший пить!

Дядя Уильям жалобно стонет и трясется от ужаса.

Вот это действительно прекрасное доказательство, что король Георг шутить не любит!

А н д е р с о н (с полным самообладанием). Успокойся, дорогая: он просто пугает нас. Никакой опасности нет. (Ведет жену к выходу.)

Вслед за ними теснятся остальные, за исключением Эсси, которая остается подле Ричарда.

Р и ч а р д (продолжает шумно издеваться). Что же вы, а? Есть среди вас охотники остаться со мной, поднять американский флаг на крыше дома дьявола и драться за свободу?

Они торопятся выйти подталкивая друг друга в спешке. Кристи вместе с ними.

Ха-ха! Да здравствует дьявол! (Видя, что миссис Даджен тоже направилась к двери.) Как, матушка! И ты уходишь?

М и с с и с Д а д ж е н (мертвенно-бледная, прижимая руку к груди, как будто ей нанесен смертельный удар). Проклинаю тебя! В последний час свой проклинаю тебя! (Выходит.) Р и ч а р д (кричит ей вслед). Это принесет мне счастье.

Э с с и (робко). А мне можно остаться?

Р и ч а р д (оглянувшись). Как! Они так испугались за свое тело, что позабыли о спасении твоей души! Ну конечно, оставайся. (Снова поворачивается к двери и возбужденно потрясает кулаком вслед ушедшим. Левая его рука, висящая неподвижно, тоже сжимается в кулак. Эсси вдруг хватает ее и целует, роняя на нее слезы. Он вздрагивает и оглядывается.) Слезы! Крещение дьявола! (Она, рыдая, падает на колени. Он ласково наклоняется, чтобы поднять ее.)Ну ничего, Эсси; такими слезами можешь поплакать немножко, если уж тебе очень хочется.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Дом священника Андерсона стоит на главной улице Уэбстербриджа, неподалеку от ратуши. Жителю Новой Англии XVIII века он представляется много великолепнее простого фермерского дома Дадженов, но и в нем все настолько просто, что современный агент по недвижимости пустил бы оба дома внаем по одной цене. В жилой комнате такой же кухонный очаг - с котлом, с противнем для поджаривания хлеба, с подвижным железным крюком, чтобы подвешивать мясо, и с широкой решеткой, на которой стоит котелок и блюдо с гренками, смазанными маслом. Дверь, расположенная сбоку от очага, поближе к углу, не имеет ни филенок, ни металлических наличников, ни даже ручки; она сколочена из простых досок и запирается на засов. Стол простой, кухонный, покрыт коричневой домотканой скатертью, протершейся на углах; на нем лакированный поднос с чайной посудой: две толстые фаянсовые чашки с блюдцами, такая же полоскательница и молочник вместимостью не меньше кварты; в центре стола - деревянная дощечка, на которой лежит большой каравай хлеба и рядом квадратный полуфунтовый кусок масла в фаянсовой плошке. Большой дубовый шкаф, вделанный в стену напротив очага, служит не для декоративных целен, а для использования по назначению; на гвозде, вбитом снаружи в дверцу, висит домашний сюртук священника - знак, что хозяина нет дома, потому что, когда он дома, здесь висит его парадный сюртук. Высокие сапоги для верховой езды гордо красуются на полу возле шкафа - по-видимому, это их обычное место. Одним словом, кухня, столовая и гостиная священника еще не эволюционировали настолько, чтобы выделиться в три самостоятельных помещения; и с точки зрения нашего изнеженного века, он живет ничуть не лучше Дадженов. Но разница все-таки есть. Прежде всего, миссис Андерсон - особа значительно более приятная для семейной жизни, нежели миссис Даджен. На что миссис Даджен не преминула бы возразить, и довольно резонно, что у миссис Андерсон нет детей, требующих присмотра, нет кур, свиней и домашней скотины, -есть постоянный, твердый доход, не зависящий от урожая и ярмарочных цен, есть любящий муж, за которым она живет как за каменной стеной, - короче говоря, что жизнь в пасторском доме настолько же легка, насколько она тяжела на ферме. Это все верно. Но объяснить факт - еще не значит его опровергнуть; и как ни мала заслуга миссис Андерсон в том, что она сумела сделать свой дом приятным и радостным, нужно признать, что ей это удалось в полной мере. Внешними вещественными знаками ее социального превосходства служат дорожка на полу, потолок, оштукатуренный в просветах между балками, и стулья - хотя и без обивки, но отполированные и покрашенные. Искусство представлено здесь портретом какой-то пресвитерианской духовной особы, гравюрой рафаэлевской <Проповеди святого Павла в Афинах> и подаренными к свадьбе часами рококо на полке над очагом, по сторонам которых выстроены в строгом порядке две миниатюры в рамках, две глиняные собачки с корзинками в зубах и две большие морские раковины. Очень украшает комнату низкое и широкое, почти во всю стену, окно с решетчатым переплетом, задернутое до половины высоты маленькими красными занавесками. Дивана в комнате нет; но около шкафа стоит нечто вроде деревянного кресла с резной спинкой, достаточно широкого для двоих. В общем, это как раз тот тип комнат, возврат к которому благодаря усилиям мистера Филиппа Уэбба и его последователей в искусстве интерьера стал в конце концов идеалом девятнадцатого века, хотя пятьдесят лет тому назад ни один уважающий себя священник не стал бы жить в такой комнате. Уже вечер, и в комнате темно, только уютно тлеют угли в очаге да в окно проникает тусклый свет масляных уличных фонарей; видно, что идет ровный, затяжной, теплый, не подгоняемый ветром дождь. На городских часах бьет четверть, и в комнату входит Джудит с двумя свечами в глиняных подсвечниках, которые она ставит на стол. От ее утренней самоуверенности не осталось и следа; она полна страха и тревоги. Подходит к окну и смотрит на улицу. Первое, что она видит там, - это ее муж, под дождем торопящийся домой. У нее вырывается короткий вздох облегчения, очень похожий на всхлип, и она поворачивается к двери. Входит Андерсон, закутанный в насквозь промокший плащ.

Д ж у д и т (бросаясь к нему). О, наконец-то, наконец-то ты пришел! (Хочет обнять его.) А н д е р с о н (отстраняясь). Осторожно, моя дорогая, - я весь мокрый. Дай мне раньше снять плащ. (Ставит перед очагом стул спинкой к огню, развешивает на нем плащ, стряхивает капли воды со шляпы и кладет ее на решетку очага и тогда только поворачивается к Джудит и раскрывает ей объятия.) Ну вот!

Она кидается к нему на грудь.

Не запоздал я? На городских часах било четверть, когда я подходил к дому, но городские всегда спешат.

Д ж у д и т. Сегодня они, наверно, отстают. Я так рада, что ты уже дома.

А н д е р с о н (крепко прижимая ее к себе). Беспокоилась, голубка моя?

Д ж у д и т. Немножко.

А н д е р с о н. Да ты как будто плакала?

Д ж у д и т. Так, чуть-чуть. Не обращай внимания. Теперь уже все прошло.

Звук трубы где-то в отдалении.

(Испуганно вздрагивает и отступает к креслу с резной спинкой.) Что это?

А н д е р с о н (идет за ней, ласково усаживает ее в кресло и сам садится рядом). Король Георг, больше ничего, моя дорогая. Сбор в казармы, или сигнал на перекличку, или вечерняя зоря, или приказ седлать, или еще что-нибудь. Солдаты не звонят в колокол и не кричат в окно, если им что нужно, апосылают трубача, чтобы он переполошил весь город. Д ж у д и т. Ты думаешь, есть все-таки опасность?

А н д е р с о н. Ни малейшей.

Д ж у д и т. Это ты говоришь, чтобы успокоить меня, а не потому, что а самом деле уверен.

А н д е р с о н. Милая моя, опасность всегда существует в этом мире для тех, кто ее боится. Существует опасность, что наш дом сгорит ночью, однако это не мешает нам спать спокойным сном.

Д ж у д и т. Да, я знаю, ты всегда так говоришь; и ты прав. Ну конечно, прав. Только я, наверно, не очень храбрая - и в этом все дело. У меня сердце сжимается всякий раз, как я вспомню про солдат.

А н д е р с о н. Ничего, дорогая; храбрость тем дороже, чем больших она стоит усилий.

Д ж у д и т. Да, должно быть. (Снова обнимает его.) Милый мой, какой ты храбрый! (Со слезами на глазах.) Я тоже буду храброй... вот увидишь: тебе не придется стыдиться своей жены.

А н д е р с о н. Вот и хорошо. Очень рад это от тебя слышать. Так, так! (Весело встает и подходит к огню, чтобы посушитьбашмаки.) Заходил я к Ричарду Даджену, но не застал его дома.

Д ж у д и т (встает, не веря своим ушам). Ты был у этого человека?

А н д е р с о н. Да ничего не случилось, милая. Его не было дома.

Д ж у д и т (едва не плача, как будто этот визит - личное оскорбление для нее). Но зачем ты туда ходил?

А н д е р с о н (очень серьезным тоном). Видишь ли, в городе ходят толки, что майор Суиндон собирается сделать здесь то же, что он сделал в Спрингтауне: взять самого отъявленного мятежника - ведь он нас всех так называет - и повесить его в назидание остальным. Там он ухватился за Питера Даджена, как за человека с худшей славой в городе; и все считают, что здесь его выбор падет на Ричарда, по тому же признаку.

Д ж у д и т. Но Ричард сказал...

А н д е р с о н (добродушно, перебивая е+). Хо! Ричард сказал! Ричард для того и сказал, дорогая моя, чтобы напугать тебя и меня. Он сказал то, во что и сам, пожалуй, рад бы поверить, да простит его господь! Страшно представить, каково думать о смерти такому человеку. Вот я и решил, что нужнопредостеречь его. Я ему оставил записку.

Д ж у д и т (сердито). Какую записку?

А н д е р с о н. Да вот, что я хотел бы сказать ему несколько слов по делу, которое его касается, и буду очень рад, если он зайдет сюда мимоходом.

Д ж у д и т (окаменев от ужаса). Ты позвал этого человека сюда?

А н д е р с о н. Именно так.

Д ж у д и т (падает в кресло, прижав руки к груди). Хоть бы он не пришел! Господи, хоть бы он не пришел!

А н д е р с о н. Почему ты не хочешь, чтобы я предупредил его об опасности?

Д ж у д и т. Нет, нет, пусть он узнает, что ему грозит... О Тони, скажи... это очень дурно - ненавидеть богохульника и дурного человека? Я его ненавижу. Он у меня из головы не выходит. Я знаю, он принесет нам горе. Оноскорбил тебя, оскорбил меня, оскорбил свою мать...

А н д е р с о н. А мы простим его, голубка, и все забудется.

Д ж у д и т. Я знаю, знаю, что это дурно - ненавидеть кого-нибудь, но...

А н д е р с о н (подходит к ней; шутливо-ласковым тоном). Полно, дорогая, не такая уж ты грешница, как тебе кажется. Самый большой грех по отношению к ближнему - не ненависть, а равнодушие; вот истинно вершина бесчеловечности. В конце концов, моя дорогая, если присмотреться к людям, ты сама удивишься, до чего ненависть похожа на любовь.

Она вздрагивает от непонятного волнения - даже испуга. Его забавляет это.

Да, да; я говорю вполне серьезно. Вспомни, как многие из наших друзей, мужья и жены, мучают друг друга, подозревают, ревнуют, дня не дают друг другу дышать свободно - и, право же, больше похожи на тюремщиков или рабовладельцев, чем на любящих супругов. А теперь вспомни, каковы эти самые люди со своими врагами - щепетильны, сдержанны, независимы, исполнены достоинства, следят за каждым сказанным словом. Ха! Не приходило ли тебе когда-нибудь в голову, что любой из них, сам того не зная, больший друг врагу своему, чем собственному мужу или жене? Да вот хоть ты, моя дорогая: сама того не зная, ты, право же, больше любишь Ричарда, чем меня!

Д ж у д и т. О, не говори так, Тони, даже в шутку не говори! Ты не знаешь, как во мне все переворачивается от таких слов.

А н д е р с о н (смеется). Ну, ну, не сердись, голубка! Он дурной человек, и ты его ненавидишь, как он того и заслуживает. А сейчас ты меня напоишь чаем, правда?

Д ж у д и т (полная раскаяния). Ох, я совсем забыла! Заставила тебя ждать столько времени! (Идет к очагу и ставит котелок на огонь.) А н д е р с о н (направляясь к шкафу и на ходу снимая сюртук). Ты зашила рукав моего старого сюртука?

Д ж у д и т. Да, дорогой! (Хлопочет у стола, заваривая чай.) А н д е р с о н (переодеваясь в старый сюртук и вешая на гвоздь тот, который он только что снял). Кто-нибудь заходил, пока меня не было?

Д ж уд и т. Нет, только...

В дверь стучат.

(Сильно вздрагивает, выдавая свое напряженное состояние, и отступает к дальнему краю стола, с чайницей и ложкой в руках.) Кто это?

А н д е р с о н (подходит к ней и успокоительно треплет ее по плечу). Ну, ну, голубка. Не съедят тебя, кто бы там ни был.

Она силится улыбнуться, едва сдерживая слезы. Он подходит к двери и распахивает ее. На пороге стоит Ричард, без плаща, в одной куртке.

Надо было вам прямо поднять щеколду и войти, мистер Даджен. У нас просто, без церемоний. (Радушно.) Входите.

Ричард непринужденно входит в комнату, останавливается у стола и неторопливо осматривается; когда ему на глаза попадается портрет духовной особы, он слегка морщит нос. Джудит упорно глядит на чайницу, которую держит в руках.

Дождь перестал? (Затворяет дверь.) Р и ч а р д. Ну да, кой... (Ловит взгляд Джудит, которая в это мгновение быстро и надменно вскинула голову.) Прошу прощения, но (показывая свою вымокшую куртку) сами видите!

А н д е р с о н. А вы снимите куртку, сэр, и повесьте ее у огня: моя жена извинит вас. Джудит, подсыпь еще ложку чаю на долю мистераДаджена.

Р и ч а р д (смотрит на него, нагло прищурившись). Эх, деньги - волшебная сила! Даже вы, пастор, стали со мной обходительнее с тех пор, как я сделался наследником своего отца!

Джудит в негодовании роняет ложку.

А н д е р с о н (ничуть не задетый, помогает Ричарду стащить с плеч мокрую куртку). Я думаю, сэр, поскольку вы не отказываетесь от моего гостеприимства, не может быть, чтобы вы так дурно его истолковали. Садитесь, пожалуйста. (Держа куртку Ричарда в одной руке, другою указывает на кресло с резной спинкой.)

Ричард, оставшись в одной рубашке, с минуту глядит так, как будто собирается ответить дерзостью, но потом, качнув головой, как бы в признание того, что священник одержал верх, послушно усаживается в кресло Андерсон сбрасывает свой плащ со спинки стула на сиденье и на его место вешает перед огнем куртку Ричарда.

Р и ч а р д. Я пришел по вашему приглашению, сэр. Вы написали, что имеете сообщить мне что-то важное.

А н д е р с о н. Мой долг велит мне предостеречь вас.

Р и ч а р д (быстро вставая). Вы собираетесь читать мне проповедь? Простите, ноя охотнее прогуляюсь под дождем. (Делает движение к стулу, на котором висит его куртка.) А н д е р с о н (останавливая его). Не пугайтесь, сэр; я не такой уж рьяный проповедник. Можете быть совершенно спокойны.

Ричард невольно улыбается. Его взгляд теплеет, он даже делает движение рукой, словно извиняясь.

(Видя, что его удалось приручить, заговаривает снова, на этот раз уже серьезным тоном.) Мистер Даджен, вам угрожает опасность.

Р и ч а р д. Опасность? Какая?

А н д е р с о н. Вам грозит участь вашего дяди. Виселица майора Суиндона.

Р и ч а р д. Это вам она грозит, а не мне. Я ведь предупреждал вас, что...

А н д е р с о н (перебивая его, добродушно, но веско). Знаю, знаю, мистер Даджен,но в городе все другого мнения. Наконец, даже если б мне угрожала опасность, меня здесь удерживает долг, которым я не могу пренебречь. Но вы человек ничем не связанный. Зачем вам подвергать себя риску?

Р и ч а р д. А вы думаете, велика будет потеря, если меня повесят?

А н д е р с о н. Я думаю, что жизнь любого человека заслуживает спасения.

Ричард отвешивает ему иронический поклон. Андерсон кланяется в ответ так же шутливо.

Прошу к столу. Выпейте чашку чаю, это вас предохранит от простуды.

Р и ч а р д. Я замечаю, что миссис Андерсон не так уж настаивает на этом, как вы, пастор.

Д ж у д и т (ее душит негодование, которое муж, по ее мнению. должен был бы разделить, давая Ричарду резкий отпор за каждый его оскорбительный выпад). Прошу вас - ради моего мужа. (Берет чайник со стола и ставит его на огонь.) Р и ч а р д. Знаю, что не ради меня самого, сударыня. (Встает.) Нет, пастор, я, пожалуй, не преломлю хлеба в вашем доме.

А н д е р с о н (живо). Объясните, почему?

Р и ч а р д. Потому что в вас есть что-то такое, что мне внушает уважение и заставляет желать, чтоб мы с вами были врагами.

А н д е р с о н. Хорошо сказано, сэр. На таких условиях я согласен быть врагом и вашим, и чьим угодно. Джудит, мистер Даджен выпьет чаю с нами. Садитесь, на огне быстро настоится.

Ричард смотрит на него слегка растерянно, потом садится и низко наклоняет голову, чтобы скрыть некоторое волнение.

Я как раз только что говорил своей жене, мистер Даджен, что дружба...

Джудит хватает его за руку и умоляюще смотрит на него, вложив столько пылкости в движение и во взгляд, что он сразу останавливается.

Ну, ну, ладно! Оказывается, я вам об этом не должен говорить, хоть тут нет ничего такого, что могло бы повредить нашей дру... то есть я хотел сказать - вражде. Джудит вам лютый враг.

Р и ч а р д. Если бы все мои враги походили на миссис Андерсон, я был бы самым добрым христианином в Америке.

А н д е р с о н (довольный, хлопает Джудит по руке). Слыхала, Джудит? Мистер Даджен, оказывается, умеет говорить комплименты.

Кто-то приподнимает снаружи дверную щеколду.

Д ж у д и т (вздрогнув). Кто там?

Входит Кристи.

К р и с т и (останавливается и, вытаращив глаза, глядит на Ричарда). Это ты тут?

Р и ч а р д. Да, я. Проваливай отсюда, дурень! Миссис Андерсон не собирается угощать чаем все наше семейство сразу.

К р и с т и (подходя ближе). Мать совсем плоха.

Р и ч а р д. Что ж, она тебя послала за мной?

К р и с т и. Нет.

Р и ч а р д. Я так и думал.

К р и с т и. Она меня послала за священником, чтоб он сейчас же пришел.

Д ж у д и т (Андерсону). Выпей хоть чаю раньше.

А н д е р с о н. Я с большим удовольствием выпью его, когда вернусь, дорогая. (Берется за свой плащ.) К р и с т и. Дождя-то нету.

А н д е р с о н (бросает плащ и берет с решетки шляпу). Где сейчас твоя мать, Кристи?

К р и с т и. У дядюшки Тайтэса.

А н д е р с о н. За доктором ты ходил?

К р и с т и. Нет, она не велела.

А н д е р с о н. Сейчас же ступай за ним, я тебя догоню у его дома.

Кристи поворачивается к двери.

Погоди минутку. Твой брат, верно, хочет, чтоб ты ему рассказал поподробнее.

Р и ч а р д. Вот еще! Он все равно ничего толком не скажет, да и мне ни к чему. (Свирепо.) Ну, марш отсюда, остолоп!

Кристи уходит.

(Добавляет несколько смущенно.) Мы и без него скоро все узнаем.

А н д е р с о н. Ну хорошо. Тогда, с вашего разрешения, я сам расскажу вам все, когда вернусь. Джудит, ты напои мистера Даджена чаем и задержи его тут до моего прихода.

Д ж у д и т (побледнев и вся дрожа). Как, мне...

А н д е р с о н (перебивает, чтобы скрыть ее волнение). Моя дорогая, я ведь могу на тебя положиться?

Д ж у д и т (делая жалкие усилия казаться достойной его доверия). Да.

А н д е р с о н (прижимая ее ладонь к своей щеке). Вы уж извините нас, стариков, мистер Даджен. (Идет к двери.) Я не прощаюсь - надеюсь, что еще застану вас здесь. (Выходит.)

Ричард и Джудит следят за ним в окно, пока он не скрывается из виду, потом долго, молча, в замешательстве, смотрят друг на друга. Ричард, заметив, что у Джудит дрожат губы, первым приходит в себя.

Р и ч а р д. Миссис Андерсон, мне очень хорошо известно, как вы ко мне относитесь. Я не собираюсь навязывать вам свое общество. Покойной ночи. (Снова направляется к очагу за своей курткой.) Д ж у д и т (становится у него на дороге). Нет, нет, не уходите! Пожалуйста, не уходите.

Р и ч а р д (грубо). Почему? Вы ведь сами хотите, чтоб я ушел.

Д ж у д и т. Да, но... (В отчаянии ломает руки.) О, если я вам скажу правду, вы потом все время будете меня мучить.

Р и ч а р д (возмущенно). Мучить? Кто дал вам право так говорить? И после этого вы воображаете, что я тут останусь?

Д ж у д и т. Я хочу, чтоб вы остались, но только (с неожиданной злостью, точно рассерженный ребенок) вовсе не потому, что мне это приятно.

Р и ч а р д. Вот как!

Д ж у д и т. Да, и уж лучше уходите. Только не вздумайте перетолковывать мои чувства. Я вас ненавижу и боюсь; и мой муж это знает. Если он вас не застанет здесь, когда вернется, он подумает, что я его не послушалась ипрогнала вас.

Р и ч а р д (с иронией). Тогда как на самом деле вы были так милы и любезны и оказали мне столь радушный прием, что я захотел уйти просто из упрямства. Так?

Джудит, почувствовав вдруг, что силы у нее иссякли, падает на стул и разражается слезами.

Перестаньте, перестаньте, сейчас же перестаньте. Не надо. (Прижимает руку к груди, как будто у него там рана.) Он меня поразил в самое сердце, выказав себя настоящим мужчиной. Теперь вы хотите еще растравить боль, выказав себя настоящей женщиной? Разве он не внушил вам, что вы, как и он сам, выше моих насмешек?

Она перестает плакать и, постепенно успокаиваясь, смотрит на него с боязливым любопытством.

Ну вот, теперь все в порядке. (Участливо.) Вам уже лучше, верно? (Подбодряющим жестом кладет ей руку на плечо.)

Она тотчас же встает, приняв холодный и надменный вид, и смотрит на него с вызовом.

(Мгновенно к нему возвращается прежний язвительный тон.) А-а, ну так-то лучше. Вы опять стали сами собой, и Ричард тоже. Что ж, сядем пить чай, как мирная, добропорядочная парочка, и будем дожидаться возвращения вашего мужа.

Д ж у д и т (ей немного совестно). Да, конечно. Я... мне очень жаль, что я так глупо вела себя. (Наклоняется к очагу за блюдом с гренками.) Р и ч а р д. А мне очень жаль - из-за вас, - что я таков, как я есть.

Позвольте... (Берет у нее из рук блюдо и несет к столу.) Д ж у д и т (идет за ним с чайником). Пожалуйста, садитесь.

Он садится за стол со стороны шкафа; там стоит прибор-тарелка и нож. Второй прибор поставлен рядом, но Джудит садится напротив, со стороны очага, и пододвигает к себе поднос.

Вам с сахаром?

Р и ч а р д. Нет, но молока побольше. Позвольте положить вам гренки. (Кладет гренки на тарелку, стоящую перед соседним стулом, и потом передает ей вместе с ножом. Это сразу показывает, как хорошо он понял, что она умышленно села подальше от него, изменив своему обычному месту.) Д ж у д и т (смысл его поступка ей ясен). Благодарю вас. (Передает ему чашку чаю.) И себе тоже, пожалуйста.

Р и ч а р д. Благодарю вас. (Кладет один ломтик на свою тарелку; она тем временем наливает себе чаю.) Д ж у д и т (замечая, что он ни к чему не притрагивается). Вам не нравится? Почему вы ничего не едите и не пьете?

Р и ч а р д. А вы почему?

Д ж у д и т (нервно). Я вообще не люблю чай. Вы на меня не обращайте внимания.

Р и ч а р д (задумчиво оглядываясь по сторонам). Я все думаю... Чудно как-то. Я чувствую, как хорошо и покойно в этом доме. Я, кажется, никогда в жизни не отдыхал душой так, как сейчас; и все-таки я твердо знаю, что не мог бы здесь жить. Вероятно, домашний уют вообще не по мне. Но это очень хорошо; в этом есть что-то почти святое. (С минуту сидит в раздумье, потом вдруг тихо смеется.) Д ж у д и т (встрепенувшись). Чему вы?

Р и ч а р д. Мне пришло в голову, что если б сюда заглянул сейчас кто-нибудь чужой, он принял бы нас за мужа и жену.

Д ж у д и т (обиженно). Вы намекаете на то, что по возрасту вы мне больше подходите, чем мой муж?

Р и ч а р д (изумленный таким неожиданным истолкованием). У меня и в мысляхничего подобного не было! (Снова впадая в язвительной тон.) Оказывается, домашние радости имеют свою оборотную сторону.

Д ж у д и т (сердито). Во всяком случае, лучше иметь мужем человека, которого все уважают, чем... чем...

Р и ч а р д. Чем Ученика дьявола. Вы правы. Но я думаю, что это ваша любовь помогает ему быть хорошим человеком; точно так же, как ваша ненависть помогает мне быть плохим.

Д ж у д и т. Мой муж так добр к вам. Он простил вам все ваши оскорбления и думает о том, как бы спасти вас. Неужели же вы не можете простить ему, что он гораздо лучше вас? Как вы смеете его унижать, ставя себя на его место?

Р и ч а р д. Я?

Д ж у д и т. Да, вы. Вы сказали, что если бы кто-нибудь заглянул сюда, нас приняли бы за мужа и... (Смолкает в испуге.)

В окно видно, как к дому подходит взвод солдат.

Английские солдаты! Господи, что им...

Р и ч а р д (прислушиваясь). Шш-ш!

Г о л о с (за дверью). Стой! Четверым встать здесь. Двое - вперед, за мной!

Джудит привстает, вслушиваясь и расширенными глазами глядя на Ричарда, который берет чашку и самым прозаическим образом принимается пить чай как раз в ту минуту, когда на двери, резко звякнув, взлетает щеколда и в комнату входит английский сержант в сопровождении двух рядовых, которые останавливаются у порога. Сержант быстрым шагом подходит к столу.

С е р ж а н т. Прошу извинить за беспокойство, мэм, - служба! Антони Андерсон, именем короля Георга вы арестованы как мятежник.

Д ж у д и т (делая движение в сторону Ричарда). Но это не...

Он вскидывает на нее быстрый взгляд, не меняя выражения лица. Она закрывает рот рукой, которую подняла, чтобы указать на него, и стоит так, в безмолвном ужасе глядя на все, что перед ней происходит.

С е р ж а н т. Ну, пастор, надевайте сюртук и пойдем.

Р и ч а р д. Да, я иду. (Встает и делает шаг по направлению к своей куртке, но тут же спохватывается и, стоя спиной к сержанту, не поворачивая головы, медленно обводит глазами комнату, пока не замечает черный сюртук Андерсона, висящий на шкафу. С полным спокойствием подходит к шкафу, снимает сюртук и облачается в него. При мысли о том, что он выступает в роли пастора, ему становится смешно; он смотрит на свою руку в черном рукаве и лукавоулыбается Джудит, но ее побелевшее лицо говорит ему, что она мучительно старается осознать не юмор положения, а весь его ужас. Он поворачивается к сержанту, который в это время подошел к нему, пряча за спиной пару наручников, и говорит почти весело.) Вам когда-нибудь уже приходилось арестовывать человека в таком платье, сержант?

С е р ж а н т (с инстинктивным уважением отчасти к черному сюртуку, отчасти к безупречному тону и поведению Ричарда.) Да пожалуй что нет, сэр. Разве только армейского капеллана. (Показывает наручники.) Прошу извинить, сэр, но служба...

Р и ч а р д. Все понятно, сержант. Я здесь не вижу ничего зазорного. Благодарю за вашу деликатность. (Протягивает руки.) С е р ж а н т (оставляя его жест без внимания). Джентльмен джентльмена понимает,сэр. Не хотите ли сказать перед уходом словечко вашей хозяйке?

Р и ч а р д (улыбаясь). Ну, мы ведь еще увидимся до того, как... э-э... (Он хотел сказать: <До того, как меня повесят>.) С е р ж а н т (громко, с преувеличенной веселостью). Конечно, конечно. Даме не о чем беспокоиться. Но все-таки... (Понизив голос так, чтобы слышал только Ричард.) Другого случая не будет, сэр.

С минуту они многозначительно смотрят друг на друга. Потом Ричард шумно переводит дух и поворачивается к Джудит.

Р и ч а р д (отчетливо и с ударением). Моя дорогая...

Джудит поднимает к нему жалкое, бледное лицо и хочет ответить, но не может, хочет подойти ближе, но не решается выпустить из рук край стола, за который ухватилась, ища опоры.

Этот бравый джентльмен настолько любезен, что дает нам возможность проститься.

Сержант деликатно отходит к своим людям, охраняющим дверь.

Щадя тебя, он хотел скрыть истину, но лучше тебе знать все. Ты меня слушаешь?

Она утвердительно кивает головой.

Ты понимаешь, что я иду на смерть?

Она кивает головой в знак того, что понимает.

Помни, ты должна обязательно разыскать нашего друга, который только что был здесь. Ты понимаешь?

Она кивает головой.

Ты должна сделать так, чтобы опасность не коснулась его. Ни за что на свете не рассказывай ему о том, что меня ждет; а если он все-таки узнает, скажи, что он не может меня спасти: они повесят его, но не помилуют и меня. И скажи ему, что я верен своей религии, как он верен своей, и что он может положиться на меня до конца. (Поворачивается и хочет идти, но встречает взгляд сержанта, в котором как будто мелькнуло подозрение. Секунду он соображает, потом поворачивается снова к Джудит, и тень проказливой улыбки появляется на его сосредоточенном, серьезном лице.) А теперь, моя радость, боюсь, сержант не поверит, что ты в самом деле добрая и любящая жена, если ты не поцелуешь меня на прощанье. (Подходит ближе к ней и раскрывает объятия. Она отпускает стол и почти валится к Ричарду на грудь.) Д ж у д и т (слова душат ее). Я должна... это убийство...

Р и ч а р д. Нет, только поцелуй. (Тихо, ей.) Ради него...

Д ж у д и т. Я не могу. Вы...

Р и ч а р д (прижимает ее к себе в порыве жалости к ее мучениям). Бедная девочка!

Джудит с внезапной решимостью обхватывает его руками, целует и, выскользнув из его объятий, падает на пол в глубоком обмороке, как будто поцелуй убил ее.

Р и ч а р д (торопливо подходит к сержанту). Идем, сержант, скорей, пока она неочнулась. Давайте наручники. (Протягивает руки.) С е р ж а н т (пряча наручники в карман). Не нужно, сэр, я вам доверяю. Вы настоящий человек. Вам бы солдатом быть, сэр. В середину, прошу вас.

Солдаты становятся один впереди, другой позади Ричарда. Сержант распахивает дверь.

Р и ч а р д (оглядываясь в последний раз). Прощай, жена! Прощай, родной дом! Приглушим барабаны и - вперед!

Сержант делает головному знак трогаться. Все четверо гуськом быстро выходят из комнаты.

Когда Андерсон возвращается -от миссис Даджен, он, к удивлению своему, находит комнату как будто пустой и погруженной почти в полную темноту, если не считать отсветов от очага, - одна свеча догорела, а другая вот-вот догорит.

А н д е р с о н. Что же это такое?.. (Зовет.) Джудит, Джудит! (Прислушивается - ответа нет.) Гм! (Идет к шкафу, достает из ящика свечу, зажигает ее от едва теплящегося огонька той, что стоит на столе, и при свете ее с удивлением оглядывает нетронутую еду. Потом вставляет свечу в подсвечник, снимает шляпу и озадаченно почесывает затылок. Этот жест заставляет его нагнуть голову, и тут он замечает Джудит - с закрытыми глазами, неподвижно распростертую на полу. Он бросается к ней. становится на колени,приподнимает ей голову.) Джудит!

Д ж у д и т (просыпаясь; обморок ее перешел в сон. как следствие усталости послеперенесенного волнения). Да? Ты звал? Что случилось?

А н д е р с о н. Я только что вошел и вижу - ты лежишь на полу, свечи догорели, чай в чашках совсем холодный... Что здесь произошло?

Д ж у д и т (мысли ее еще блуждают). Не знаю. Я что, спала? Вероятно... (Растерянно умолкает.) А н д е р с о н (со стоном). Да простит мне бог, что я оставил тебя одну с этим негодяем.

Джудит сразу все вспоминает. С жалобным криком она хватается за мужа и вместе с ним встает на ноги.

(Ласково обнимает ее.) Бедная моя голубка!

Д ж у д и т (в исступлении прижимаясь к. нему). Что мне делать! О боже мой, что мне делать!

А н д е р с о н. Ничего, успокойся, моя дорогая, моя любимая. Это я виноват. Успокойся, теперь тебе нечего бояться... и ты ведь невредима, правда? (Отпускает ее. чтобы посмотреть, в силах ли она стоять без поддержки.) Ну вот, ну вот, все хорошо. Только бы ты была невредима, остальное все неважно.

Д ж у д и т. Да, да, да! Я невредима.

А н д е р с о н. Хвала господу! Ну, а теперь успокойся. (Подводит ее к креслу с резной спинкой, усаживает и сам садится рядом.) Сядь, отдохни, ты мне все завтра расскажешь (видя ее отчаяние и неправильно истолковывая его) или не расскажешь совсем, если это тебе тяжело. Ну, ну! (Весело.) Я вот тебе свежего чаю заварю, это тебя сразу подкрепит. (Идет к столу и выливает чайиз чайника в полоскательницу.) Д ж у д и т (напряженным, неестественным голосом). Тони!

А н д е р с о н. Что, дорогая?

Д ж у д и т. Ты не думаешь, что это все нам только снится?

А н д е р с о н (оглядывается на нее с тревогой, но продолжает весело и сосредоточенно хлопотать над чайником). Может быть, голубка, может быть. Но пусть уж тогда тебе заодно приснится чашка чаю.

Д ж у д и т. Перестань, перестань шутить. Ты не знаешь... (Закрывает лицо судорожно сцепленными руками.) А н д е р с о н (выдержка изменяет ему, он оставляет чайник и подходит к ней). Дорогая моя, что случилось? Я не могу больше, ты должна мне сказать. Это все моя вина; безумие было довериться ему.

Д ж у д и т. Нет, не говори так. Ты не должен так говорить. Он... нет, нет! Не могу! Тони, не говори со мной. Возьми мою руку, обе возьми.

Он берет ее руки недоумевая.

Заставь меня думать о тебе, а не о нем. Опасность грозит, страшная опасность. Она грозит тебе, а я не могу заставить себя думать об этом, не могу, не могу! У меня все время он на уме. Его надо спасти... Нет, это тебянадо спасти... Тебя, тебя, тебя. (Вскакивает, как будто намереваясь что-то делать, куда-то идти.) О господи, помоги мне!

А н д е р с о н (не поднимаясь с места, мягко, но решительно удерживает ее руки в своих). Спокойней, спокойней, голубка... Ты точно не в себе.

Д ж у д и т. Может быть... Что мне делать? Что мне делать? (Вырывая у него руки.) Я должна спасти его. (Бросается к двери.)

Андерсон, увидя это, поспешно встает. Но дверь в эту минуту стремительно распахивается и в комнату, задыхаясь, вбегает Эсси. Это неожиданное появление настолько неприятно Джудит, что сразу приводит ее в себя.

(Резко и неприветливо она спрашивает.) Что тебе нужно?

Э с с и. Мне сказали, чтоб я шла к вам.

А н д е р с о н. Кто сказал?

Э с с и (вытаращив на него глаза, как будто его присутствие кажется ей удивительным). Вы тут?

Д ж у д и т. Разумеется. Что еще за глупости!

А н д е р с о н. Не надо так сурово, дорогая моя. Ты ее испугаешь. (Становясь между ними.) Поди сюда, Эсси.

Эсси подходит к нему.

Кто тебя прислал?

Э с с и. Дик. Он мне это передал через солдата. Чтоб я сейчас же шла сюда и делала то, что велит миссис Андерсон..

А н д е р с о н (осененный догадкой). Солдат? О, теперь я все понял. Они арестовали Ричарда.

Джудит заламывает руки в отчаянии.

Э с с и. Нет. Я спрашивала солдата. Никто Дика не трогал. Но солдат сказал, что взяли вас.

А н д е р с о н. Меня? (Озадаченный, поворачивается к Джудит, ища у нее объяснения.) Д ж у д и т (вкрадчиво). Да, да, милый, я все понимаю. (Эсси.) Спасибо тебе, Эсси, что пришла, но ты мне пока не нужна. Можешь идти домой.

Э с с и (подозрительно). А вы верно знаете, что с Диком ничего не случилось? Может, он нарочно велел сказать, что это священника взяли? (С тревогой.) Миссис Андерсон, как вы думаете, может это быть?

А н д е р с о н. Если это так, Джудит, скажи ей правду. Все равно она узнает от первого встречного на улице.

Джудит отворачивается и закрывает рукой глаза.

Э с с и (жалобно). Ой, что же ему теперь будет? Что ему теперь будет? Они его повесят?

Джудит конвульсивно вздрагивает и бросается на стул - тот, на котором сидел у стола Ричард.

А н д е р с о н (треплет Эсси по плечу, стараясь ее утешить). Не думаю. Не думаю. Может быть, если ты наберешься мужества и терпения, мы как-нибудь найдем способ помочь ему.

Э с с и. Да, да, помочь ему... Да, да, да... Я буду умницей.

А н д е р с о н. Джудит, я сейчас же иду к нему.

Д ж у д и т (вскакивая). Нет, нет! Ты должен уехать... уехать куда-нибудь далеко, где тебе не грозит опасность.

А н д е р с о н. Ха!

Д ж у д и т (страстно). Ты хочешь убить меня? Ты думаешь, я могу так жить - день за днем цепенеть от страха при каждом стуке в дверь, при каждом шорохе шагов, ночь за ночью проводить без сна, прислушиваясь в смертельном ужасе - вот они идут за тобой?!

А н д е р с о н. А ты думаешь, легче будет сознавать, что я бросил свой пост и убежал при первом признаке опасности?

Д ж у д и т (в отчаянии). Ты не уедешь. Я знаю. Ты останешься здесь... а я сойду с ума.

А н д е р с о н. Дорогая моя, твой долг...

Д ж у д и т (исступленно). А, что мне долг!

А н д е р с о н (потрясенный). Джудит!

Д ж у д и т. Я исполню свой долг. Я верна своему долгу. Долг велит мне сделать так, чтобы ты уехал, спасти тебя, а его предоставить его собственной судьбе.

У Эсси вырывается крик отчаяния; она бессильно валится на стул у очага и тихо плачет

А чувство подсказывает мне то же, что вот ей, - спасти его во что бы то ни стало, хоть для него самого гораздо лучше было бы умереть! Гораздо возвышеннее! Но я знаю: ты поступишь по-своему, как и он. Я бессильна. (Тяжело опускается в кресло с резной спинкой.) Я ведь только женщина. Я могу лишь одно - сидеть тут и мучиться. Но ты скажи ему, что я пыталась тебя спасти, что я все делала для того, чтобы тебя спасти.

А н д е р с о н. Дорогая моя, боюсь, что он гораздо больше беспокоится о собственном спасении, нежели о моем.

Д ж у д и т. Замолчи! Или я возненавижу тебя.

А н д е р с о н. Ну, ну, ну! Мне надо уходить, а как я тебя оставлю в таком состоянии? Ты ведь не помнишь, что говоришь. (Поворачивается к Эсси.) Эсси!

Э с с и (поспешно встает и вытирает глаза). Да?

А н д е р с о н. Будь умницей, ступай на улицу и подожди меня там; миссис Андерсон не вполне здорова.

Эсси смотрит на него недоверчиво.

Не бойся, я сейчас выйду; и я пойду к Дику.

Э с с и. А вы верно к нему пойдете? (Шепотом.) Вы ее не послушаете?

А н д е р с о н (с улыбкой). Нет, нет, все будет в порядке. В полном порядке.

Эсси идет к двери.

Ну вот, умница. (Закрывает за ней дверь и возвращается к Джудит.) Д ж у д и т (она сидит прямая и неподвижная). Ты идешь на смерть.

А н д е р с о н (шутливо). Тогда, пожалуй, нужно надеть парадный сюртук. (Поворачивается к шкафу, принимаясь стягивать один рукав.) А где же... (Секунду смотрит в недоумении на пустой гвоздь, потом быстро оглядывается на очаг, идет к нему торопливым шагом и берет со стула куртку Ричарда.) Что это, голубка? Он ушел в моем парадном сюртуке?

Д ж у д и т (по-прежнему не шевелясь). Да.

А н д е р с о н. Верно, солдаты ошиблись?

Д ж у д и т. Да, они ошиблись.

А н д е р с о н. Так ведь он мог сказать им. Должно быть, очень растерялся, бедняга?

Д ж у д и т. Да, он мог сказать им. И я тоже могла.

А н д е р с о н. Странно, странно это вышло... даже, можно сказать, забавно. Удивительно, как такие вот пустяки действуют на нас даже в самых... (Обрывает фразу и принимается натягивать куртку Ричарда.) Надо, пожалуй, отнести ему его куртку. Знаю, что он скажет! (Передразнивая язвительный тон Ричарда.) <Что, пастор, забеспокоились о моей душе, а заодно и о своемсюртуке?> Д ж у д и т. Да, именно так он и скажет. (Рассеянно.) Неважно. Больше я никогда не увижу ни тебя, ни его.

А н д е р с о н (поддразнивая ее). Та-та-та! (Садится с ней рядом.) Это ты так держишь обещание, что мне не придется краснеть за свою храбрую жену?

Д ж у д и т. Нет, это я так его нарушаю. Я не в силах сдержать обещание, данное ему; почему же мне держать обещание, данное тебе?

А н д е р с о н. Оставь эти туманные фразы, моя дорогая. Они производят впечатление неискренних.

Она глядит на него с невыразимым укором.

Да, да, дорогая, вздор всегда неискренен; а моя милая девочка сейчас говорит вздор. Именно вздор.

Ее лицо темнеет; с безмолвным упорством она смотрит прямо перед собой и больше уже не поворачивается к нему, поглощенная мыслями о судьбе Ричарда.

(Он наблюдает за ней, видит, что его шутливый тон не оказал на нее никакого действия, и оставляет его, больше не пытаясь скрыть свою тревогу.) Я все-таки хотел бы знать, что так напугало тебя. Была борьба? Он сопротивлялся?

Д ж у д и т. Нет. Он улыбался.

А н д е р с о н. Как тебе кажется, он понимал, что его ждет?

Д ж у д и т. Он понимал, что ждет тебя.

А н д е р с о н. Меня?

Д ж у д и т (без всякого выражения). Он сказал: <Нужно сделать так, чтобы опасность не коснулась его>. Я обещала... и. не могу сдержать свое обещание. Он сказал: <Ни за что на свете не рассказывайте ему о том, что меня ждет>. А я рассказала. Он сказал, что если ты узнаешь, тебе все равно не удастся его спасти - они повесят его, но не пощадят и тебя.

А н д е р с о н (вставая, в порыве великодушного негодования). И ты думаешь, я допущу, чтобы человек с такой душой умер как пес, когда достаточно нескольких слов, чтобы он умер как христианин? Мне стыдно за тебя, Джудит!

Д ж у д и т. Он останется верен своей религии, как ты верен своей, и ты можешь положиться на него до конца. Так он сказал.

А н д е р с о н. Да простит ему господь! Что он еще сказал?

Д ж у д и т. Он сказал: <Прощайте>.

А н д е р с о н (в волнении шагает из угла в угол). Ах, бедняга, бедняга! Джудит, ты по крайней мере была с ним ласкова и сердечна на прощанье?

Д ж у д и т. Я поцеловала его.

А н д е р с о н. Что? Джудит!

Д ж у д и т. Ты недоволен?

А н д е р с о н. Нет, нет. Ты поступила правильно... ты поступила правильно. Бедняга, бедняга. (С глубокой печалью.) Погибнуть на виселице - в его годы! Ну, и потом что же, его увели?

Д ж у д и т (устало). Потом ты оказался здесь; а до того я больше ничего не помню. Кажется, я лишилась чувств. Давай простимся, Тони. Я могу опять лишиться чувств. Как бы я хотела умереть.

А н д е р с о н. Полно, полно, моя дорогая. Ты должна взять себя в руки и быть рассудительной. Мне не грозит никакая опасность, ни малейшая.

Д ж у д и т (с силой). Ты идешь на смерть, Тони, на верную смерть, - если только господь допустит, чтобы казнили невинных. Ты его не увидишь: тебя арестуют, как только ты назовешь свое имя. Солдаты приходили за тобой.

А н д е р с о н (как громом пораженный). За мной?!! (Его кулаки сжимаются, на шее вздуваются жилы, лицо багровеет, мешки под глазами набухают горячей кровью; тихий, мирный человек исчезает, превратясь в грозного и неукротимого воина.)

Но Джудит, по-прежнему поглощенная своим, не смотрит на него; ее глаза устремлены вперед с твердостью, которая - словно отсвет твердости Ричарда.

Д ж у д и т. Он назвался твоим именем, он пошел на смерть, чтобы спасти тебя. Вот почему он ушел в твоем сюртуке. Вот почему я поцеловала его.

А н д е р с о н (раздражаясь). Тысяча проклятий! (Голос его звучит властно и сурово, движения полны грубой силы.) Эй, Эсси! Эсси!

Э с с и (вбегая). Я здесь.

А н д е р с о н (стремительно). Беги в харчевню, живо, со всех ног! Скажи, пусть седлают самую сильную и быструю лошадь, какая только есть.

Джудит поднимается и смотрит на него, задыхаясь, не веря своим ушам.

Гнедую кобылу, если она в стойле. Только сейчас же, сию минуту. Сама ступай на конюшню и скажи там негру, что он получит серебряный доллар, если лошадь будет готова к моему приходу, и что я иду следом за тобой. Ну, беги.

Эсси, повинуясь напору его энергии, стремглав вылетает из дома. Он хватает свои сапоги, бросается в кресло перед очагом и торопливо принимается надевать их.

Д ж у д и т (у нее не укладывается в голове, что он способен на подобное). Ты не идешь к нему?

А н д е р с о н (возится с сапогами). К нему? А что пользы в этом? (Бормоча себе под нос, с трудом натягивает, наконец, один сапог.) К ним, вот куда мне надо. (Джудит, повелительно.) Достань пистолеты, я их возьму с собой. И деньги, деньги; мне нужны деньги - все, что есть в доме. (Наклоняется надвторым сапогом, ворча.) Велика прибыль для него, если я ему составлю компанию на виселице. (Надевает сапог.) Д ж у д и т. Значит, ты его покидаешь?

А н д е р с о н. Придержи язык, женщина, и достань мне пистолеты.

Джудит подходит к шкафу и достает кожаный пояс, к которому прикреплены пара пистолетов, пороховница и патронташ. Она бросает все это на стол, потом отпирает один из ящиков и вынимает кошелек.

(Хватает пояс и, надевая его, продолжает.) Если он в моем платье сошел за меня, почему бы мне в его платье не сойти за него? (Застегивает пряжку и оправляет пояс.) Похож я на него?

Д ж у д и т (повернувшись к нему с кошельком в руке). Совсем не похож.

А н д е р с о н (вырывает у нее кошелек и высыпает его содержимое на стол). Гм! Увидим!

Д ж у д и т (беспомощно опускается в кресло). Может быть, помолиться? Как ты думаешь, Тони?

А н д е р с о н (пересчитывая деньги). Молиться! Как будто молитвой можно отвести петлю от шеи Ричарда!

Д ж у д и т. Бог может смягчить сердце майора Суиндона.

А н д е р с о н (пряча в карман деньги, презрительно). Что ж, пусть попробует. Я не бог, и я должен действовать иначе.

У Джудит дух захватывает от такого кощунства.

(Бросает кошелек на стол.) На, убери. Я взял двадцать пять долларов.

Д ж у д и т. Неужели ты совсем позабыл о том, что ты священник?

А н д е р с о н. А, ко всем... Тьфу! Шляпа, где моя шляпа? (Хватает шляпу, плащ, в лихорадочной спешке надевает то и другое.) Вот что, слушай. Если тебе удастся проникнуть к нему под видом жены, скажи - пусть придержит язык до утра; этого времени мне хватит.

Д ж у д и т (мрачно). Ты можешь положиться на него до конца.

А н д е р с о н. Ты глупа, Джудит, просто глупа. (На мгновение обуздав свою бурную стремительность, говорит почти прежним тоном спокойной и внушительной уверенности.) Ты не знаешь человека, с которым живешь.

Возвращается Эсси.

(Сразу набрасывается на нее.) Ну что, готова лошадь?

Э с с и (задыхаясь). Будет готова, как придете.

А н д е р с о н. Отлично. (Направляется к двери.) Д ж у д и т (встает и невольным движением протягивает руки ему вслед). Ты дажене хочешь проститься со мной!

А н д е р с о н. И потерять еще полминуты? Вздор! (Со стремительностью горной лавины исчезает.) Э с с и (подбегает к Джудит). Он пошел спасать Ричарда да?

Д ж у д и т. Спасать Ричарда! Нет, это Ричард его спас. Он пошел спасать себя. Ричард умрет.

Эсси с криком отчаяния падает на колени, закрыв руками лицо. Джудит не замечает ее; она неподвижно смотрит прямо перед собой - туда, где ей чудится Ричард, идущий на смерть.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Ранним утром следующего дня сержант отпирает дверь маленькой пустой приемной в городской ратуше, где разместился штаб английских войск, и приглашает Джудит войти. Она провела мучительную ночь, вероятно, полную лихорадочных видений, потому что даже сейчас, в реальной обстановке серенького, пасмурного утра, как только внимание ее перестают привлекать посторонние вещи, у нее вновь появляется тот же неподвижный, устремленный в пространство взгляд. По мнению сержанта, ее чувства заслуживают, уважения, и он относится к ней с добродушной участливостью солдата. Ладно скроенный мужчина, гордый своим чином и своим мундиром, он чувствует в себе все данные для того, чтобы, оставаясь в рамках почтительности, утешить и подбодрить ее.

С е р ж а н т. Вот, мэм, здесь вы можете поговорить с ним спокойно и без помех.

Д ж у д и т. Мне долго придется ждать?

С е р ж а н т. Нет, мэм, минутку, не больше. Ночь он у нас пробыл в тюрьме, а сейчас его привели сюда, на суд. Вы не беспокойтесь, мэм: спал он, как дитя малое, а утром позавтракал на славу.

Д ж у д и т (недоверчиво). Он в хорошем настроении?

С е р ж а н т. В самом что ни на есть лучшем, мэм. Вчера вечером наш капеллан заходил к нему, и он у него выиграл семнадцать шиллингов в <три листика>. И все поделил между нами, как настоящий джентельмен. Служба службой, мэм, это конечно; но вы тут среди друзей.

Слышен приближающийся солдатский шаг.

Ну, вот и он.

Входит Ричард, непринужденно, без тени тревоги или подавленности. Сержант кивает сопровождающим его конвойным и показывает на ключ от комнаты, который он держит в руке. Конвойные уходят.

Хозяйка ваша, сэр.

Р и ч а р д (направляясь к ней). Как! Моя жена! Моя милая женушка! (Берет ее руку и целует с развязной, преувеличенной галантностью.) Сколько же времени вы дадите безутешному супругу на последнее прощанье, сержант?

С е р ж а н т. Сколько можно будет, сэр. Мы вас не станем тревожить, покуда не соберется суд.

Р и ч а р д. Но ведь уже время.

С е р ж а н т. Время-то время, сэр, но вышла задержка. Только что прибыл генерал Бэргойн - Джонни-джентльмен, как он у нас прозывается, сэр, - а ему не меньше получаса понадобится, чтобы во всем найти непорядки. Уж я его знаю, сэр: я с ним в Португалии служил. Двадцать минут верных у вас есть, сэр, и,с вашего разрешения, я больше ни одной из них не отниму. (Выходит и запирает дверь).

Ричард тотчас же оставляет свой развязный тон и обращается к Джудит и сердечно и искренне.

Р и ч а р д. Миссис Андерсон, вы очень добры, что пришли. Как вы себя чувствуете после вчерашнего? Мне пришлось уйти, когда вы еще лежали без памяти, но я дал знать Эсси, чтобы она пошла вам помочь. Поняла она, что от нее требовалось?

Д ж у д и т (задыхаясь и торопясь). О, забудьте про меня: я не для того пришла сюда, чтобы говорить о себе. Скажите мне, они в самом деле вас... (Она не договаривает: <повесят>.) Р и ч а р д (с усмешкой). Ровно в полдень. По крайней мере именно в этот час ониразделались с дядюшкой Питером.

Джудит содрогается.

Что, ваш муж вне опасности? Где он?

Д ж у д и т. Он больше не муж мне.

Р и ч а р д (широко раскрывает глаза). Что?

Д ж у д и т. Я ослушалась вас. Я рассказала ему все. Я думала, он придет сюда и спасет вас. А он бежал.

Р и ч а р д. Но ведь именно на это я и рассчитывал. Что толку, если бы он остался? Они повесили бы нас обоих, и только.

Д ж у д и т (серьезно и укоризненно). Ричард Даджен, скажите мне по всей совести, что сделали бы вы на его месте?

Р и ч а р д. То же самое, конечно.

Д ж у д и т. Ах, почему вы не хотите говорить со мной попросту - честно и откровенно! Если вы так своекорыстны, зачем же вы допустили, чтоб вас арестовали вчера?

Р и ч а р д (весело). Честное слово, миссис Андерсон, я и сам не знаю. Со вчерашнего вечера задаю себе этот самый вопрос и не могу никак найти причину - зачем я это сделал.

Д ж у д и т. Нет, вы знаете - вы сделали это ради его спасения, потому что считали, что он достойнее вас.

Р и ч а р д (смеясь). Ого! Ну нет! Это было бы очень возвышенно, слов нет, но я не настолько скромен. Нет, я сделал это не ради него.

Д ж у д и т (после паузы, во время которой она смотрит на него со смущением вовзгляде и медленно, мучительно краснеет). Тогда - ради меня?

Р и ч а р д (рыцарски). Да, пожалуй, нельзя сказать, что вы тут вовсе ни при чем. Отчасти это было ради вас. Кстати сказать, вы дали им арестовать меня.

Д ж у д и т. О, вы думаете, я не твердила себе это целую ночь? Ваша смерть будет у меня на совести. (В невольном порыве протягивает ему руку и говорит с глубоким чувством.) Если бы я могла спасти вас, как вы спасли его, самая жестокая казнь меня не испугала бы.

Р и ч а р д (улыбаясь, берет Джудит за руку, но удерживает ее на расстоянии вытянутой руки). Я бы вам никогда этого не позволил.

Д ж у д и т. Но ведь я могу спасти вас.

Р и ч а р д. Как? Обменяться со мной платьем?

Д ж у д и т (высвобождает руку и прикладывает палец к его губам). Не надо... (Она хочет сказать: <Не надо шутить>.) Нет - открыть суду, кто вы такой на самом деле.

Р и ч а р д (нахмурившись). Бесполезно: меня все равно не помилуют, а ему это может помешать уйти. Они твердо решили вздернуть тут сегодня кого-нибудь на страх всем нам. А мы вот, на страх им, покажем, что умеем стоять друг за друга до самого конца. Это единственная сила, которая может прогнатьБэргойна обратно за океан и сделать Америку свободной страной.

Д ж у д и т (нетерпеливо). Какое все это имеет значение!

Р и ч а р д (смеясь). В самом деле, какое это имеет значение? И что вообще имеет значение? Видите ли, миссис Андерсон, у мужчин иногда бывают чудные идеи, но женщины сразу видят их нелепость.

Д ж у д и т. Женщины из-за них теряют тех, кого любят.

Р и ч а р д. Ну, всегда можно полюбить кого-нибудь другого.

Д ж у д и т (возмущенная). О! (С силой.) Вы понимаете, что идете на самоубийство?

Р и ч а р д. Это единственный вид убийства, на который я имею право, миссис Андерсон. Не огорчайтесь: с моей смертью ни одна женщина не потеряет любимого человека. (Улыбаясь.) Обо мне, слава богу, некому пожалеть. Вы слыхали, что моя мать умерла?

Д ж у д и т. Умерла!

Р и ч а р д. Сегодня в ночь, от болезни сердца. Ее последним словом, обращенным ко мне, было проклятие. Что ж, вряд ли я предпочел бы ее благословение. Другие родичи не слишком станут сокрушаться по поводу моей смерти. Эсси поплачет день или два, но я позаботился о ней - я вчера тоже составилзавещание.

Д ж у д и т (после паузы, глухо). А я?

Р и ч а р д (изумленный). Вы?

Д ж у д и т. Да, я. По-вашему, мне все равно?

Р и ч а р д (весело и грубовато). Ну, разумеется! Вы вчера довольно откровенно говорили о своих чувствах ко мне. То, что произошло потом, быть может, несколько смягчило их, но поверьте мне, миссис Андерсон, ни капли моей крови, ни волоска на моей голове вам не будет по-настоящему жаль. Вы ещепорадуетесь, что избавились от меня, - вчера ли, сегодня ли, разница невелика.

Д ж у д и т (голос у нее дрожит). Что мне сделать, чтоб вы поняли, как вы ошибаетесь?

Р и ч а р д. Не беспокойтесь. Я готов вам поверить, что теперь вы ко мне относитесь чуть получше, чем прежде. Я только хочу сказать — сердце ваше не разобьется оттого, что я умру.

Д ж у д и т (почти шепотом). Откуда вы знаете? (Кладет руки ему на плечи и пристально смотрит на него.) Р и ч а р д (пораженный - он угадал истину). Миссис Андерсон!

На городских часах бьет четверть.

(Овладевает собой, снимает ее руки со своих плеч и говорит почти холодно.) Простите, сейчас за мной придут. Слишком поздно.

Д ж у д и т. Нет, не поздно. Вызовите меня как свидетельницу. Они не посмеют убить вас, когда узнают, как геройски вы поступили.

Р и ч а р д (почти с усмешкой). В самом деле! Но если я не доведу дело до конца, где же тут героизм? Они увидят, что я просто-напросто провел их, и повесят меня за это как собаку. И поделом мне будет!

Д ж у д и т (вне себя). Нет, вы просто хотите умереть!

Р и ч а р д (упрямо). Совсем не хочу.

Д ж у д и т. Так почему же не попытаться спасти себя? Я умоляю вас! Послушайте! Вы только что сказали, что спасли его ради меня - да, да (хватает его за руку, уловив его отрицательное движение), отчасти ради меня. Так спасите же теперь самого себя ради меня. И я пойду за вами на край света.

Р и ч а р д (взяв ее за обе руки и слегка отстранив от себя, смотрит ей прямо в лицо). Джудит!

Д ж у д и т (едва дыша, радостно вздрогнув при звуке своего имени). Да?

Р и ч а р д. Если я сказал, желая доставить вам удовольствие, что то, что я сделал, я сделал хотя бы отчасти ради вас, - я солгал, как все мужчины лгут женщинам. Вы знаете, я много жил среди недостойных мужчин, да и срединедостойных женщин тоже. И вот я видел, что каждый из них становится порой и лучше и добрее именно тогда, когда он влюблен. (Он произносит это слово с чисто пуританским презрением.) Это научило меня не слишком ценить людей за добро, которое делается сгоряча. То, что я сделал вчера, я сделал с холодной головой, и сделал не столько для вашего мужа или (с беспощаднойпрямотой) для вас (она поникает, сраженная), сколько для самого себя. Никаких особых причин у меня не было. Знаю только одно: когда дело обернулось так, что надо было снять петлю со своей шеи и надеть ее на чужую, я попросту не смог. Не знаю, почему, - я сам себе кажусь дуракомпосле этого, - но я не мог; и теперь не могу. Я с детства привык повиноваться закону собственной природы, и против него я не могу пойти, хотя бы мне угрожали десять виселиц, а не одна.

Она медленно подняла голову и теперь смотрит ему прямо в лицо.

То же самое я сделал бы для кого угодно и для чьей угодно жены. (Отпускает ее руки.) Теперь вам ясно?

Д ж у д и т. Да. Вы хотите сказать, что не любите меня.

Р и ч а р д (он возмущен; с бесконечным презрением). И это все, что вы поняли из моих слов?

Д ж у д и т. Что же еще я могла понять... и что может быть хуже для меня?

Сержант стучит в дверь. Этот стук отдается у нее в сердце.

О, еще одну минуту! (Бросается на колени.) Умоляю вас...

Р и ч а р д. Тсс! (Кричит.) Войдите.

Сержант поворачивает ключ в замке и отворяет дверь. Конвойные стоят у порога.

С е р ж а н т (входя). Пора, сэр...

Р и ч а р д. Я готов, сержант. Ну, моя дорогая. (Хочет поднять ее.) Д ж у д и т (цепляясь за него). Еще только одно - молю вас, заклинаю вас! Позвольте мне присутствовать на суде. Я была у майора Суиндона; он сказал, что меня пустят, если вы попросите. Вы сделаете это. Это моя последняя просьба. Я никогда больше ни о чем не попрошу вас. (Обнимает его колени.)Вы должны, вы не можете мне отказать!

Р и ч а р д. А если я сделаю это, вы будете молчать?

Д ж у д и т. Буду.

Р и ч а р д. Обещаете?

Д ж у д и т. Обещаю... (Рыдания одолевают ее.) Р и ч а р д (наклоняется и берет ее под руку). Сержант, прошу вас, помогите мне.

Выходят все трое: Джудит посередине, судорожно всхлипывая, мужчины поддерживают ее с обеих сторон.

Между тем в зале совета все уже приготовлено для военного суда. Это большая комната с высокими стенами; посреди, на почетном месте, стоит кресло под балдахином красновато-коричневого цвета, на котором вытканы золотом корона и королевский вензель G. R.. Перед креслом стол, накрытый сукном того же красновато-коричневого цвета; на нем колокольчик, массивная чернильница и письменные принадлежности. Вокруг стола несколько стульев. Дверь находится по правую руку от сидящего в почетном кресле - когда кто-нибудь в нем сидит; сейчас оно пусто. Майор Суиндон, бесцветный блондин лет сорока пяти, судя по виду, добросовестный, исполнительный служака, сидит у стола сбоку, спиной к двери, и пишет. Некоторое время он один в комнате; затем сержант докладывает о прибытии генерала, и по его приниженному тону можно догадаться, что Джонни-джентльмен успел сделать свое пребывание здесь довольно ощутимым.

С е р ж а н т. Генерал, сэр.

Суиндон поспешно встает. Генерал входит, сержант выходит. Генералу Бэргойну пятьдесят пять лет, он очень хорошо сохранился. Это светский человек, обладающий врожденной галантностью, что в свое время привело его к романтической женитьбе с увозом невесты; незаурядным остроумием, что позволяет ему писать комедии, которые имеют успех; и аристократическими связями, что помогло ему сделать блистательную карьеру. В его лице особенно примечательны глаза - большие, блестящие, умные и проницательные; без них, пожалуй, тонкий нос и маленький рот наводили бы на мысль о несколько большей разборчивости и меньшей твердости, чем требуется для первоклассного генерала. В данный момент глаза смотрят гневно и мрачно, губы сжаты, ноздри раздуваются.

Б э р г о й н. Майор Суиндон, я полагаю?

С у и н д о н. Так точно. Генерал Бэргойн, если я не ошибаюсь?

Церемонно раскланиваются.

Очень рад именно сегодня получить поддержку в вашем лице. Не очень веселое занятие - вешать этого злосчастного священника.

Б э р г о й н (с размаху усаживается в кресло Суиндона). Да, сэр, совсем не веселое. Публичная казнь - слишком большая честь для него; даже будь он служителем англиканской церкви, вы не могли бы придумать ничего более лестного. Мученичество, сэр, как раз по вкусу таким людям - это единственный способ прославиться, не обладая никакими талантами. Но, так или иначе, вы нас вынуждаете повесить его; и чем скорее он будет повешен, тем лучше.

С у и н д о н. Казнь назначена на двенадцать часов дня. Все уже готово, остаетсятолько судить его.

Б э р г о й н (глядя на него с плохо сдерживаемым гневом). Да, только это - и еще, пожалуй, спасти собственную шкуру. Как вам нравятся спрингтаунские новости?

С у и н д о н. Ничего заслуживающего внимания. Последние донесения были удовлетворительны.

Б э р г о й н (встает в изумлении). Удовлетворительны, сэр? Удовлетворительны?! (Секунду смотрит на него в упор, затем добавляет, зловеще подчеркивая свои слова.) Очень рад, что вы так расцениваете положение вещей.

С у и н д о н (озадаченный). Должен ли я понимать, что ваше мнение...

Б э р г о й н. Я не высказывал своего мнения. Не в моих правилах употреблять те крепкие выражения, пристрастие к которым, увы, столь присуще людям нашей профессии. Если б не это, я, может быть, сумел бы высказать вам свое мнение о спрингтаунских новостях - новостях, о которых вы (строго), по-видимому,еще не слышали. Сколько времени вам требуется, чтобы узнать новости от ваших подчиненных? Вероятно, не меньше месяца?

С у и н д о н (обиженно). Должно быть, сэр, донесение было доставлено вам вместо меня. Что-нибудь серьезное?

Б э р г о й н (достает из кармана донесение и показывает ему). Спрингтаун в руках мятежников. (Бросает донесение на стол.) С у и н д о н (потрясенный). Со вчерашнего дня!

Б э р г о й н. С двух часов ночи. Очень может быть, что сегодня к двум часам ночи в их руках окажемся и мы. Об этом вы не подумали?

С у и н д о н (твердо). Если б это случилось, генерал, британский солдат сумеет постоять за себя.

Б э р г о й н (желчно). А потому, вероятно, британскому офицеру незачем знать свое дело: британский солдат исправит все его промахи своим штыком. На будущее, сэр, я просил бы вас несколько больше щадить жизнь ваших людей и несколько меньше щадить собственные умственные способности.

С у и н д о н. Прошу простить меня, сэр. Конечно, я не могу равняться с вами по уму и развитию. Я могу лишь делать все, что в моих силах, в остальном положившись на верность моих соотечественников.

Б э р г о й н (с неожиданным сарказмом). Позвольте спросить вас, майор Суиндон, вы не пишите мелодрам?

С у и н д о н (вспыхнув). Нет, сэр.

Б э р г о й н. Какая жалость! Какая жалость! (Оставив саркастический тон и глядяему прямо в глаза, веско и внушительно.) Сэр, отдаете ли вы себе отчет в том, что только два обстоятельства служат нам пока защитой от катастрофы - наша собственная бравада и неорганизованность колонистов? Но ведь они такие же англичане, как и мы с вами; и, кроме того, их шестеро на каждого из нас (с ударением) - шестеро против одного, сэр. А наши войска наполовину состоят из гессенцев, брауншвейгцев, прусских драгун и индейцев с томагавками. Вот те соотечественники, на верность которых вы собираетесь положиться! Теперь представьте себе: вдруг у мятежников найдется вождь? Вдруг спрингтаунские вести означают, что такой вождь уже нашелся? Что мы тогда будем делать? А?

С у и н д о н (мрачно). Я полагаю, сэр, - исполнять свой долг.

Б э р г о й н (с прежним сарказмом, махнув на него рукой, как на безнадежного дурака). Да, да, разумеется. Благодарю вас, майор Суиндон, благодарю вас. Вы вполне разрешили вопрос, сэр; пролили яркий свет на создавшееся положение. Как отрадно сознавать, что рядом со мною находится верный и опытный офицер, на которого я вполне могу опереться в столь серьезный момент. Я думаю, сэр, для нас обоих полезно будет, если мы без отлагательства приступим к казни вашего диссидента (звонит в колокольчик), - это даст выход нашим чувствам, тем более что мои правила лишают меня возможности отвести душу привычным для военного способом.

Сержант появляется на пороге.

Введите арестованного.

С е р ж а н т. Слушаю, сэр.

Б э р г о й н. И скажите всем офицерам, которые вам попадутся по дороге, что суд больше не может их ждать.

С у и н д о н (сдерживаясь с большим трудом). Все члены суда давно готовы, сэр. Они уже больше получаса дожидаются, когда вам будет угодно открыть заседание. Все давно готовы, сэр.

Б э р г о й н (кротко). И я тоже.

Входят несколько офицеров и занимают места за столом. Один садится сбоку, напротив двери, и готовится вести протокол судебного заседания. Судя по мундирам, здесь представлены 9-й, 20-й, 21-й, 24-й, 47-й, 53-й и 62-й британские пехотные полки. Один из офицеров в чине генерал-майора королевской артиллерии. Среди прочих есть и немецкие офицеры - из полков Брауншвейгекого, Прусского драгунского и Гессенских стрелков.

С добрым утром, джентльмены. Крайне сожалею, что пришлось побеспокоить вас. Вы очень любезны, что согласились уделить нам несколько минут своего времени.

С у и н д о н. Угодно вам председательствовать, сэр?

Б э р г о й н (теперь, на людях, он проявляет еще больше учтивости, внешнего лоска, изысканности в выражениях и язвительности в тоне). Нет, сэр. Я слишком ясно сознаю свое несовершенство, чтобы брать на себя так много. Я, если позволите, займу место у ног Гамалиила. (Подходит к крайнему стулу со стороны двери и, жестом пригласив Суиндона занять почетное кресло, стоит, выжидая, покуда тот сядет первым.) С у и н д о н (крайне раздосадованный). Как вам угодно, сэр. Я лишь стараюсь исполнить свой долг при весьма затруднительных обстоятельствах. (Садится в почетное кресло.)

Бэргойн, на время оставив свой деланный тон, садится тоже и, озабоченно нахмурив брови, углубляется в бумаги, размышляя о критическом положении, в котором он очутился, и о полнейшей никчемности Суиндона. Вводят Ричарда. Джудит идет рядом с ним. Их конвоируют четверо солдат под командой сержанта - двое впереди и двое сзади. Они проходят через всю залу, направляясь к противоположной стене; но Ричарда, как только он минует почетное кресло, сержант останавливает движением руки и сам становится за его спиной. Джудит робко жмется к стене. Четверо конвоиров выстраиваются в нескольких шагах от нее.

Б э р г о й н (подняв голову и увидя Джудит). Что это за женщина?

С е р ж а н т. Жена подсудимого, сэр.

С у и н д о н (нервничая). Она просила меня разрешить ей присутствовать, и я подумал...

Б э р г о й н (договаривая за него, с иронией). Вы подумали, что это доставит ей удовольствие. Понятно, понятно. (Мягко.) Подайте стул даме и устройте ее по возможности удобнее.

Сержант приносит стул и ставит неподалеку от Ричарда.

Д ж у д и т. Благодарю вас, сэр. (В благоговейном ужасе приседает перед Бэргойном, который отвечает величественным наклоном головы.) С у и н д о н (Ричарду, резко). Ваше имя, сэр?

Р и ч а р д (с добродушным озорством). Полно вам! Что ж, вы меня привели сюда, даже не зная, кто я такой?

С у и н д о н. Форма требует, сэр, чтобы вы назвали свое имя.

Р и ч а р д. Ну, если форма требует, то мое имя Антони Андерсон, я священник пресвитерианской церкви.

Б э р г о й н (с интересом). Вот как! Скажите, мистер Андерсон, в чем суть вашего учения?

Р и ч а р д. С удовольствием изложу вам, если у вас хватит времени. Для полного вашего обращения мне потребуется не менее двух недель.

С у и н д о н (обрывая его). Мы здесь не для того, чтобы обсуждать ваши убеждения.

Б э р г о й н (с изысканнейшим поклоном в сторону злополучного Суиндона). Принимаю ваш выговор.

С у и н д о н (смутившись). Но я не вам, я...

Б э р г о й н. Ничего, пожалуйста. (Ричарду, крайне вежливо.) У вас есть политические убеждения, мистер Андерсон?

Р и ч а р д. Насколько я понимаю, мы собрались здесь именно для того, чтобы это выяснить.

С у и н д о н (строго). Вы намерены отрицать, что вы мятежник?

Р и ч а р д. Я американец, сэр.

С у и н д о н. Что, по-вашему, я должен думать после такого заявления?

Р и ч а р д. По-моему, солдатам вообще думать не полагается, сэр.

Бэргойна этот ответ приводит в такой восторг, что он почти готов примириться с потерей Америки.

С у и н д о н (позеленев от злости). Арестованный, предлагаю вам воздержаться от дерзостей.

Р и ч а р д. Ничего не поделаешь, генерал. Если вы решили повесить человека, вы тем самым даете ему в руки преимущество. Зачем мне быть с вами вежливым? Все равно - семь бед, один ответ.

С у и н д о н. Вы не имеете права утверждать, будто у суда имеется заранее принятое решение. И потрудитесь не называть меня генералом. Я майор Суиндон.

Р и ч а р д. Тысяча извинений! Я полагал, что имею честь беседовать с Джонни-джентльменом.

Движение среди офицеров. Сержанту большого труда стоит удержаться от смеха.

Б э р г о й н (с отменной любезностью). Кажется, Джонни-джентльмен - это я, сэр, к вашим услугам. Друзья обычно зовут меня генералом Бэргойном.

Ричард отвешивает ему изысканно вежливый поклон.

Надеюсь, вы, как джентльмен и человек разумный, несмотря на ваше призвание, поймете, что если мы будем иметь несчастье повесить вас, это произойдет исключительно в силу политической необходимости и военного долга, без малейшего личного недоброжелательства с нашей стороны.

Р и ч а р д. Ах, вот как? Это, разумеется, совершенно меняет дело.

Все невольно улыбаются; кое-кто из самых молодых офицеров, не выдержав, фыркает.

Д ж у д и т (все эти шутки и любезности еще усиливают ее ужас). О, как вы можете!

Р и ч а р д. Вы обещали молчать.

Б э р г о й н (обращаясь к Джудит с подчеркнутой почтительностью). Поверьте, сударыня, мы бесконечно обязаны вашему супругу за его истинно джентльменское отношение к этой крайне неприятной процедуре. Сержант! Подайте стул мистеру Андерсону.

Сержант исполняет приказание. Ричард садится.

Ну-с, майор Суиндон, мы ждем.

С у и н д о н. Мистер Андерсон, я полагаю, вам известно, к чему обязывает вас долг верноподданного его величества короля Георга Третьего?

Р и ч а р д. Мне известно, сэр, что его величество король Георг Третий собирается меня повесить за то, что я не хочу, чтобы лорд Норт грабил меня.

С у и н д о н. Это звучит крамолой, сэр.

Р и ч а р д. Да. На то и рассчитано.

Б э р г о й н (явно не одобряя такую линию защиты, но сохраняя вежливый тон). Не кажется ли вам, мистер Андерсон, что вы занимаете в этом вопросе - простите меня за резкое выражение - несколько вульгарную позицию? Стоит ли кричать о грабеже по такому пустяковому поводу, как почтовая пошлина, чайная пошлина или еще что-нибудь в этом роде? Настоящий джентльмен тем и отличается, что всегда платит с улыбкой.

Р и ч а р д. Не в деньгах дело, генерал. Но когда тебя обирает безмозглый тупица и кретин вроде короля Георга...

С у и н д о н (скандализованный). Тсс, сэр! Молчите!

С е р ж а н т (совершенно потрясенный, громовым голосом). Молчать!

Б э р г о й н (невозмутимо). У вас, я вижу, свой особый взгляд. Мое положение не позволяет мне вдаваться в это, разве только в частном разговоре. Но, разумеется, мистер Андерсон (пожимает плечами), если вы твердо решили быть повешенным...

Джудит вздрагивает.

дальнейшие разговоры излишни. Своеобразный вкус, однако! (Снова пожимает плечами.) С у и н д о н (Бэргойну). Будем вызывать свидетелей?

Р и ч а р д. К чему свидетели? Если б наши горожане прислушивались к моим словам, вас встретили бы здесь баррикады на улицах, бойницы в каждом доме и жители с оружием в руках, готовые до последнего человека защищать от вас свой город. Но, к сожалению, вы пришли, когда мы еще не научились переходить от слов к делу; а потом было уже поздно.

С у и н д о н (строго). Отлично, сэр, мы дадим вам и вашим горожанам урок, который не скоро забудется. Имеете вы еще что-нибудь сказать?

Р и ч а р д. Думаю, что у вас могло хватить совести поступить со мной как с военнопленным и расстрелять меня как человека, а не вешать как собаку.

Б э р г о й н (сочувственно). О мистер Андерсон, извините меня, но это рассуждение штатского. Вам не известно, видимо, каков средний процент попаданий у стрелков армии его величества короля Георга Третьего. Знаетевы, что произойдет, если мы вышлем взвод солдат расстрелять вас? Половина промахнется, а остальные такого натворят, что начальнику охраны придется приканчивать вас из пистолета. Тогда как повесить вас мы можем с совершенным знанием дела и к полному вашему удовлетворению. (Дружелюбно.) Я вам от души желаю быть повешенным, мистер Андерсон.

Д ж у д и т (ей дурно от этих разговоров). Боже правый!

Р и ч а р д (Джудит). Вы обещали! (Бэргойну.) Благодарю вас, генерал; об этой стороне дела я не подумал. Чтобы сделать вам приятное, я снимаю свои возражения относительно веревки. Настоятельно прошу повесить меня.

Б э р г о й н (любезно). Двенадцать часов дня для вас удобно, мистер Андерсон?

Р и ч а р д. Ровно в двенадцать я буду к вашим услугам, генерал.

Б э р г о й н (поднимаясь). Джентльмены, вопрос исчерпан.

Все встают.

Д ж у д и т (бросаясь к столу). Нет, нет, не может быть, чтоб вы послали человека на смерть вот так, даже без настоящего суда, даже не задумавшись над тем, что вы делаете, даже... (Она не может найти слов.) Р и ч а р д. Так-то вы держите обещание?

Д ж у д и т. Если я должна молчать, говорите вы сами. Защищайтесь, спасите себя: скажите им правду.

Р и ч а р д (с тревогой). Я уже достаточно наговорил им правды для того, чтобыменя повесили десять раз, а не один. Еще слово, и вы навлечете опасность на других людей, а меня все равно не спасете.

Б э р г о й н. Сударыня, наше единственное желание - по возможности избежать неприятностей. Неужели вам было бы легче, если бы мы затеяли здесь торжественную возню с переодеванием моего друга Суиндона в черную мантию и так далее? Я лично считаю, что все мы должны быть благодарны вашему мужу запроявленный им такт и благоразумие джентльмена...

Д ж у д и т (бросая слова ему в лицо). Вы сумасшедший! Неужели вам нипочем любое преступление, лишь бы только все было сделано по-джентльменски? Неужели вам нипочем убить человека, если только, убивая, вы облачены в красный мундир? (В исступлении.) Вы не повесите этого человека! Это не мой муж.

Офицеры переглядываются и начинают шептаться; немцы спрашивают соседей, что такое сказала эта женщина. Бэргойн, на которого явно подействовал страстный упрек Джудит, сразу же приходит в себя при этом новом и неожиданном обороте дела. Ричард тем временем возвышает голос, стараясь перекрыть общий шум.

Р и ч а р д. Джентльмены, прошу вас положить этому конец. Она никак не поверит, что меня невозможно спасти. Объявите судебное заседание закрытым.

Б э р г о й н (голосом настолько спокойным и твердым, что при звуке его тотчас жеводворяется тишина). Одну минуту, мистер Андерсон. Одну минуту, джентльмены. (Садится на прежнее место. Суиндон и офицеры следуют его примеру.) Сударыня, я хотел бы точнее понять ваши слова. Означают ли они, что этот джентльмен не ваш муж, или же только - как бы это выразиться поделикатнее - что вы ему не жена?

Д ж у д и т. Я не понимаю, что вы хотите сказать. Я вам говорю, что это не мой муж, мой муж убежал. Этот человек выдал себя за него, чтобы его спасти. Спросите кого хотите, пусть остановят любого прохожего на улице и приведут сюда как свидетеля, - он вам сейчас же скажет, Антони Андерсон это или нет.

Б э р г о й н (по-прежнему сохраняя полное спокойствие). Сержант.

С е р ж а н т. Слушаю, сэр.

Б э р г о й н. Ступайте на улицу и приведите сюда первого горожанина, который вампопадется навстречу.

С е р ж а н т (направляясь к. двери). Слушаю, сэр.

Б э р г о й н (ему вслед). Первого прилично одетого, трезвого горожанина, которыйвам попадется.

С е р ж а н т. Слушаю, сэр. (Выходит.) Б э р г о й н. Присядьте, мистер Андерсон. Вы разрешите пока называть вас этим именем?

Ричард садится.

Присядьте и вы, сударыня, покуда приведут свидетеля. Дайте даме газету почитать.

Р и ч а р д (негодующе). Как вам не стыдно!

Б э р г о й н (с лукавой усмешкой). Если вы не муж ей, сэр, дело не представляет ничего серьезного... для нее.

Ричард закусывает губу, вынужденный замолчать.

Д ж у д и т (Ричарду, возвращаясь на свое место). Я не могла иначе. (Он качает головой. Она садится.) Б э р г о й н. Вы, конечно, понимаете, мистер Андерсон, что вам не следует возлагать надежды на этот маленький инцидент. Нам нужен кто-нибудь в качестве назидательного примера.

Р и ч а р д. Понимаю. Думаю, что мои объяснения вам не понадобятся?

Б э р г о й н. Если вы ничего не имеете против, мы предпочли бы показание беспристрастного лица.

Сержант вводит Кристи, который испуганно озирается по сторонам; в руке у сержанта пакет с бумагами.

С е р ж а н т (передавая пакет Бэргойну). Депеши, сэр. Доставлены капралом тридцать третьего. Так гнал, что едва живой добрался, сэр.

Бэргойн вскрывает пакет и углубляется в чтение депеш. Содержание их оказывается настолько серьезным, что совершенно отвлекает его внимание от суда.

(К Кристи.) Ну, ты! Шляпу долой и слушай, что тебе говорят. (Занимает позицию позади Кристи, который остановился с той стороны, где сидит Бэргойн.) Р и ч а р д (обращаясь к Кристи привычным своим задиристым тоном). Чего боишься, дурак: ты тут только за свидетеля, тебя никто вешать не собирается.

С у и н д о н. Ваше имя?

К р и с т и. Кристи.

Р и ч а р д (Раздраженно). Кристофер Даджен. Простофиля несчастный! Полностью надо говорить.

С у и н д о н. Арестованный, прошу не вмешиваться. Подсказывать свидетелю запрещается.

Р и ч а р д. Ладно. Только предупреждаю, если вы хотите из него чего-нибудь вытянуть, надо тянуть клещами. Благочестивая матушка так потрудилась над его воспитанием, что не оставила ему ни разума, ни соображения.

Б э р г о й н (вскочив на ноги, отрывисто, сержанту). Где человек, который это привез?

С е р ж а н т. В караульном помещении, сэр.

Бэргойн выходит из комнаты с поспешностью, которая заставляет офицеров переглянуться.

С у и н д о н (к Кристи). Знаете ли вы Антони Андерсона, местного священника?

К р и с т и. Еще бы не знать! (Как бы подразумевая, что Суиндон просто осел, если сомневается в этом.) С у и н д о н. Он находится здесь?

К р и с т и (оглядываясь). Не знаю.

С у и н д о н. Вы его не видите?

К р и с т и. Нет.

С у и н д о н. Вам как будто знаком арестованный?

К р и с т и. Это Дик, что ли?

С у и н д о н. Кто такой Дик?

К р и с т и (указывая на Ричарда). А вот он.

С у и н д о н. Как его зовут?

К р и с т и. Дик.

Р и ч а р д. Отвечай как следует, дурья башка! Какой я им Дик!

К р и с т и. А что же ты, не Дик, что ли? Как же мне еще сказать?

С у и н д о н. Обращайтесь ко мне, сэр. А вы, арестованный, помолчите. Скажите, кто этот человек?

К р и с т и. Мой брат Дик - Ричард то есть, Ричард Даджен.

С у и н д о н. Ваш брат?

К р и с т и. Ну да.

С у и н д о н. Вы уверены, что это не Андерсон?

К р и с т и. Кто?

Р и ч а р д (выйдя из себя). Я, я, я, чтоб тебя...

С у и н д о н. Молчите, сэр.

С е р ж а н т (кричит). Молчать!

Р и ч а р д (сердито). Тьфу! (К Кристи.) Он думает, что я пастор Андерсон, и спрашивает тебя, верно это или нет. Отвечай ему и перестань ухмыляться, точно клоун.

К р и с т и (ухмыляясь шире прежнего) . Ты - пастор? Андерсон - священник, достойный человек, а Дик - пропащий; с ним порядочные люди и знаться не хотят. Он у нас дурной сын, а я хороший.

Офицеры громко хохочут; солдаты улыбаются.

С у и н д о н. Кто арестовал этого человека?

С е р ж а н т. Я, сэр. Я его застал у священника в доме, за чайным столом наедине с этой дамой, без сюртука, совсем по-домашнему. Если он ей не муж, тем хуже для них.

С у и н д о н. И он откликался на имя священника?

С е р ж а н т. Да, сэр! Хотя, пожалуй, кроме как по имени, он ничем на священника не похож. Вот и наш капеллан вам скажет, сэр.

С у и н д о н (Ричарду, с угрозой). Итак, сэр, вы, значит, пытались ввести нас в заблуждение. Ваше настоящее имя - Ричард Даджен?

Р и ч а р д. Разобрались наконец!

С у и н д о н. Даджен... это имя нам как будто знакомо.

Р и ч а р д . Еще бы, Питер Даджен, которого вы убили, был мой дядя.

С у и н д о н. Гм! (Поджимает губы и смотрит на Ричарда с многозначительной суровостью.) К р и с т и. Они тебя повесят. Дик?

Р и ч а р д. Да. Убирайся отсюда, ты больше не нужен.

К р и с т и. Так я могу взять себе фарфоровых павлинов?

Р и ч а р д (вскакивая). Пошел вон! Пошел вон, ты, скотина безмозглая!

Кристи, перепуганный, убегает.

Суиндон встает. И все остальные тоже встают.

С у и н д о н. Ричард Даджен! Поскольку вы пожелали выдать себя за священника Андерсона, вы им останетесь до конца. Казнь состоится сегодня в полдень, как и назначено; и если до этого часа настоящий Андерсон не явится, вы займете его место на виселице. Сержант, уведите арестованного.

Д ж у д и т (в смятении). Нет, нет!

С у и н д о н (раздраженно, опасаясь, как бы она не возобновила свои мольбы). Уберите эту женщину.

Р и ч а р д (одним прыжком, с ловкостью тигра перемахнув через стол, хватает Суиндона за горло). Негодяй!

Сержант бросается на выручку с одной стороны, солдаты - с другой. Они хватают Ричарда и оттаскивают на прежнее место. Суиндон, которого бешеный наскок Ричарда опрокинул на стол, поднимается и приводит себя в порядок. Он хочет заговорить, но его предупреждает Бэргойн, только что появившийся в дверях с двумя бумагами в руке, белой и голубой - письмом и депешей.

Б э р г о й н (подходит к столу, с рассчитанным хладнокровием). В чем дело? Что здесь произошло? Мистер Андерсон, вы меня удивляете.

Р и ч а р д. Сожалею, если обеспокоил вас, генерал. Я только хотел придушить вот этого вашего подчиненного. (Яростно Суиндону.) Ты раздразнил во мне дьявола своей грубостью с женщиной! Собака желтомордая, с каким удовольствием я свернул бы тебе шею. (Протягивает сержанту обе руки.) Наденьте на меня наручники, живо! Иначе я не отвечаю за себя.

Сержант достает из кармана пару наручников и вопросительно смотрит на Бэргойна.

Б э р г о й н. Майор Суиндон, вы оскорбили эту даму грубым словом?

С у и н д о н (сердито). Разумеется, нет, сэр. Вам бы не следовало задавать мне подобный вопрос. Я приказал ее вывести, так как она нарушила порядок, а этот человек набросился на меня. Уберите наручники, я в состоянии сам справиться.

Р и ч а р д. Ну, раз вы заговорили как мужчина, наша ссора кончена.

Б э р г о й н. Мистер Андерсон...

С у и н д о н. Его зовут Даджен, сэр, Ричард Даджен. Он самозванец!

Б э р г о й н (раздраженно). Чушь, сэр. Даджена вы повесили в Спрингтауне.

Р и ч а р д. То был мой дядя, генерал.

Б э р г о й н. Ах, вот как, дядя? (Суиндону.) Прошу извинить меня, майор Суиндон.

Суиндон принимает извинение довольно хмуро.

(Бэргойн поворачивается к Ричарду.) Как-то не совсем удачно складываются у нас отношения с вашим семейством. Ну хорошо, мистер Даджен, вот о чем я хотел спросить вас. Кто такой (заглядывает в письмо) Уильям Мэйндек Паршоттер?

Р и ч а р д. Мэр Спрингтауна...

Б э р г о й н. А что, этот Уильям... Мэйндек и так далее - человек слова?

Р и ч а р д. Вы у него покупаете что-нибудь?

Б э р г о й н. Нет.

Р и ч а р д. Тогда можете на него положиться.

Б э р г о й н. Благодарю вас, мистер... э-э... Даджен. Кстати, если вы не мистер Андерсон, разве мы... майор Суиндон, как? (Он хочет сказать: <Разве мы все-таки повесим его?>) Р и ч а р д. Ничего не меняется, генерал.

Б э р г о й н. Да? Очень сожалею, очень. Ну, до свидания, мистер Даджен. До свидания, сударыня.

Р и ч а р д (почти грубо останавливает Джудит, которая снова хотела броситься вперед с безрассудной мольбой, и решительным движением берет ее под руку). Ни слова больше! Идем.

Джудит смотрит на него умоляюще, но его решительность подавляет ее. Конвой занимает свои места, и они выходят. Сержант, сердито насупившись, шагает позади Ричарда, поглядывая на него с опаской, точно на дикого зверя.

Б э р г о й н. Джентльмены, не смею вас больше задерживать. Майор Суиндон, на два слова.

Офицеры выходят.

(С невозмутимым спокойствием ждет, пока последний из них скроется за дверью. Потом лицо его сразу становится серьезным, и он обращается к Суиндону, в первый раз называя его просто по фамилии.) Суиндон! Знаете, что это такое? (Показывает письмо.) С у и н д он. Что?

Б э р г о й н. Они требуют охранное свидетельство на имя одного из офицеров ополчения, который явится к нам сюда для переговоров.

С у и н д о н. Ага, забили отбой!

Б э р г о й н. Дальше говорится, что они намерены послать того самого человека, который прошлой ночью поднял восстание в Спрингтауне и вытеснил оттуда наши части; так чтобы мы знали, что имеем дело с лицом значительным.

С у и н д о н. Ха!

Б э р г о й н. Ему даются все полномочия для выработки условий... чего, как бы вы думали?

С у и н д о н. Их сдачи, надеюсь?

Б э р г о й н. Нет. Вывода наших войск из города. Они дают нам шесть часов на то, чтобы полностью очистить Уэбстербридж.

С у и н д о н. Какая беспримерная наглость!

Б э р г о й н. Как мы должны поступить, по-вашему?

С у и н д о н. Немедленно выступить в поход на Спрингтаун и нанести решительный удар.

Б э р г о й н. Гм!.. (Направляясь к двери.) Пойдемте в комендатуру.

С у и н д о н. Зачем?

Б э р г о й н. Писать охранное свидетельство. (Берется за ручку двери.) С у и н д о н. (не двигаясь с места). Генерал Бэргойн!

Б э р г о й н (повернувшись). Сэр?

С у и н д о н. Считаю своим долгом заявить вам, сэр, что, в моих глазах, угроза толпы взбунтовавшихся лавочников - недостаточная причина, чтобы нам отступать.

Б э р г о й н (невозмутимо). Предположим, я откажусь от командования, что выпредпримете?

С у и н д о н. Я предприму то, для чего мы проделали весь путь от Квебека к югу и для чего генерал Хоу проделал весь путь от Нью-Йорка к северу, - пойду на соединение с ним в Олбэни, чтобы совместными силами уничтожить всю армию мятежников.

Б э р г о й н (загадочно). А лондонских наших врагов вы тоже рассчитываете уничтожить?

С у и н д о н. Лондонских? А что это за враги?

Б э р г о й н (мрачно). Бездарность и легкомыслие, нерадивость и волокита. (Указывает на депешу, которая у него в руке, и говорит с отчаянием в голосе и во взгляде.) Я только что узнал, сэр, что генерал Хоу все еще в Нью-Йорке.

С у и н д о н (как громом пораженный). Великий боже! Он ослушался приказа!

Б э р г о й н. (с язвительным спокойствием). Он не получил приказа, сэр. Какой-то джентльмен в Лондоне позабыл отправить этот приказ, торопился за город, должно быть. Его воскресный отдых будет стоить Англии ее американских колоний, а мы с вами через несколько дней очутимся в Саратоге с пятью тысячами солдат против восемнадцати тысяч мятежников на неприступной позиции.

С у и н д о н (потрясенный). Не может быть!

Б э р г о й н (холодно). Простите?

С у и н д о н. Я не могу этому поверить. Что скажет история?

Б э р г о й н. История, сэр, солжет, как всегда. Пойдемте, нужно поторопиться с этим охранным свидетельством. (Выходит.) С у и н д о н (следуя за ним в полной растерянности). Боже мой, боже мой! Мы погибли!

Близится полдень, и на рыночной площади уже чувствуется оживление. К виселице, которая на страх преступникам постоянно красуется среди площади по соседству с более мелкими, хоть и зловещими орудиями кары, такими, как позорный столб, колодки и помост для наказания плетьми, прилажена новая веревка и петля закинута на перекладину, чтоб не могли достать мальчишки. Лестница-стремянка уже тоже на месте - городской клерк принес ее и стережет от любопытных. У горожан, собравшихся на площади, вид оживленный и довольный; по Уэбстербриджу разнеслась уже весть о том, что мятежник, которого собираются вздернуть король Георг и его страшный генерал, - не священник Андерсон, а Ученик дьявола, а потому можно наслаждаться зрелищем казни, не смущая себя сомнениями в ее справедливости или беспокойными мыслями о том, что не следовало допускать ее без борьбы. Кое-кто в толпе даже начинает проявлять признаки нетерпения, так как двенадцатый час уже близок, а никаких приготовлений, кроме прихода клерка с лестницей, пока не видно. Но вот раздаются, наконец, возгласы: "Идут! Идут!", и на площадь быстрым шагом, со штыками наперевес, прокладывая себе путь в толпе, входит отряд британской пехоты вперемешку с гессенцами.

С е р ж а н т. Отряд, стой! Равняйсь! Смирно!

Солдаты строятся прямоугольником вокруг виселицы; унтер-офнцеры во главе с сержантом энергично выталкивают всех, кто случайно оказался внутри прямоугольника.

Марш! Марш! Проваливайте отсюда, живо! Ничего, придет время, сами будете здесь болтаться. Держи равнение, чертовы хессинцы. Что там с ними по-немецки лопотать! Прикладом по ногам - сразу поймут! Ну, марш, маршотсюда! (Наталкивается на Джудит, которая стоит у самой виселицы.) Вот еще тоже! Вам тут и вовсе делать нечего.

Д ж у д и т. Позвольте мне остаться. Я не помешаю.

С е р ж а н т. Ладно, ладно, без разговоров. Постыдились бы приходить смотреть, как вешают человека, который вам не муж. И он тоже хорош! Я его отрекомендовал майору как джентльмена, а он набросился на майора и чуть не задушил, да еще обозвал его величество кретином. Так что проваливайте отсюда, да поживее!

Д ж у д и т. Вот вам два серебряных доллара, только не гоните меня.

Сержант без долгих колебаний, бросив быстрый взгляд по сторонам, сует деньги в карман; затем говорит громко, тоном благородного негодования.

С е р ж а н т. Как! Вы хотите подкупить меня при исполнении обязанностей? Никогда! Я вот вас проучу за попытку совратить офицера королевской службы. До окончания казни вы арестованы. Извольте стоять вот здесь, на этом месте, и не вздумайте отойти, покуда я не дам разрешения. (Подмигнув ей, указывает в правый угол прямоугольника, позади виселицы, потом поворачивается к ней спиной и снова начинает орать.) Равнение! Не напирай!

В толпе раздаются возгласы: <Тсс! Тише!>; доносятся звуки духового оркестра, исполняющего похоронный марш из оратории Генделя "Саул". Мгновенно шум стихает; сержант и унтер-офицеры бегут в глубину прямоугольника и, торопливым шепотом отдавая приказания и подталкивая недостаточно проворных, заставляют ряды разомкнуться и пропустить траурную процессию, подвигающуюся под охраной двойной шеренги солдат. Впереди идут Бэргойн и Суиндон; вступив на площадь, они брезгливо косятся на виселицу и, взяв сразу немного в сторону, так, чтобы избежать необходимости пройти под ней, останавливаются в правой половине прямоугольника. За ними следует мистер Брюднелл - капеллан, в полном облачении, с раскрытым требником в руке, и рядом с ним Ричард, вид у которого мрачный и вызывающий; он демонстративно проходит под самой виселицей и останавливается в двух шагах от нее. За ним идет палач - дюжий солдат, в рубашке с засученными рукавами. Дальше два солдата катят легкую походную повозку. Шествие замыкает оркестр, который располагается позади прямоугольника и доигрывает похоронный марш. Джудит, с тоской глядя на Ричарда, прокрадывается к виселице и прислоняется к правому столбу. В продолжение следующего разговора повозку подкатывают под виселицу оглоблями назад, и оба солдата становятся по сторонам. Палач достает из повозки маленькую лесенку и приставляет ее к задку повозки, чтобы осужденному удобно было взойти. Затем он взбирается на стремянку, прислоненную к столбу, и перерезает шнурок, которым петля подвязана к перекладине; веревка соскальзывает, и петля раскачивается в воздухе над повозкой, куда, спустившись с лестницы, забирается палач.

Р и ч а р д (Брюднеллу, с трудом сдерживая раздражение). Послушайте, сэр! Человеку вашей профессии не место здесь. Ушли бы вы лучше.

С у и н д о н. Осужденный, если в вас сохранилась хоть капля чувства приличия, советую вам выслушать напутствие капеллана и с должным уважением отнестись к торжественности момента.

К а п е л л а н (Ричарду, с мягким укором). Постарайтесь взять себя в руки и покориться воле божьей. (Поднимает перед собой требник, готовясь начать молитву.) Р и ч а р д. Вы хотите сказать - вашей воле, сэр, и воле вот этих двух ваших сообщников. (Указывает на Бэргойна и Суиндона.) Ни в них, ни в вас я ничего божественного не вижу. Толковать о христианстве, собираясь вешать врага своего, - слыхано ли где подобное кощунство! (Обращаясь к Суиндону, более резко.) А вы воспользовались <торжественностью момента>, чтобы поразить народ своим благородным величием, - и музыка Генделя, и священник, присутствие которого придает убийству вид благочестивого деяния! Что ж, вы воображаете, что я стану помогать вам? Вы мне посоветовали выбрать веревку, так как вы слишком плохо знаете свое дело, чтобы расстрелять человека как следует. Так вот, вешайте - и покончим с этим.

С у и н д о н (капеллану). Может быть, вам удастся на него воздействовать, мистер Брюднелл?

К а п е л л а н. Попытаюсь, сэр. (Начинает читать.) <Человек, рожденный от женщины...> Р и ч а р д (глядя на него в упор). <Не убий>.

Брюднелл едва не роняет из рук требник.

К а п е л л а н (признавая свою беспомощность). Что же мне сказать вам, мистерДаджен?

Р и ч а р д. Оставьте меня, добрый человек, в покое.

Б э р г о й н (со светской предупредительностью). Я полагаю, мистер Брюднелл, поскольку обычная процедура кажется мистеру Даджену неуместной, лучше, пожалуй, отложить ее до того времени, когда... э-э... когда она уже ни в какой мере не будет беспокоить мистера Даджена.

Брюднелл, пожимая плечами, захлопывает требник и отходит в глубину прямоугольника.

Вы словно торопитесь, мистер Даджен?

Р и ч а р д (ужас смерти настиг его). Вы думаете, так приятно дожидаться этого? Вы приняли решение совершить убийство - так убивайте, и делу конец.

Б э р г о й н. Мистер Даджен, мы это делаем лишь потому...

Р и ч а р д. Что вам за это платят.

С у и н д о н. Это наглая... (Проглатывает свое возмущение.) Б э р г о й н (с пленительным добродушием). Мне, право, очень жаль, что вы такого мнения, мистер Даджен. Если бы вы знали, во что обошелся мне мой чин и сколько я получаю жалованья, вы бы не так плохо думали обо мне. Я все-таки хотел бы, чтоб мы расстались друзьями.

Р и ч а р д. Послушайте, вы, генерал Бэргойн! Если вы воображаете, что мне нравится быть повешенным, вы ошибаетесь. Совсем не нравится, и я не собираюсь делать вид, будто я в восторге. А если вы воображаете, чторазодолжили меня своим джентльменством, так и это тоже зря. Мне вся эта история дьявольски не по душе, и только одно у меня есть маленькое утешение: то, что когда все кончится, вам тут будет не веселее, чем мне там, наверху. (Поворачивается и идет к повозке. Но в эту минуту Джудит, протянув вперед руки, загораживает ему дорогу. Ричард, чувствуя, что еще немного - и самообладание изменит ему, отступает назад скриком.) Зачем вы здесь? Вам здесь не место! (Она делает движение, как будто хочет дотронуться до него. Он отстраняется почти со злостью.) Нет, нет, уходите; мне будет труднее при вас. Да возьмите же ее кто-нибудь!

Д ж у д и т. Вы не хотите проститься со мной?

Р и ч а р д (позволяя ей взять его руку). Ну хорошо, прощайте. А теперь уходите... Скорее уходите.

Джудит не выпускает его руки - ей мало этого холодного прощания, и когда он делает попытку высвободиться, она, не помня себя, бросается к нему на грудь.

С у и н д о н (строго, сержанту, который, заметив движение Джудит, поспешил было к ней, чтобы помешать, но не успел и остановился в нерешительности). Что это значит? Как она сюда попала?

С е р ж а н т (виновато). Не знаю, сэр. Такая хитрая - всюду пролезет. .

Б э р г о й н. Она подкупила вас.

С е р ж а н т (протестующе). Что вы, сэр...

С у и н д о н (свирепо). Назад!

Сержант повинуется.

Р и ч а р д (умоляющим взглядом перебрав всех вокруг, останавливается на Бэргойне, как на самом разумном). Возьмите ее. Неужели вы не понимаете, что я сейчас не могу возиться с женщиной?

Б э р г о й н (подходя к Джудит и взяв ее под руку). Прошу вас, сударыня. Я вас не гоню. Можете не выходить из круга, но только встаньте позади нас и не смотрите.

Джудит поворачивается к Бэргойну и отпускает руку Ричарда, который, шумно, с захлебом переводя дух, бежит к повозке, как к спасительному пристанищу, и поспешно взбирается на нее. Палач снимает с него сюртук и отводит ему руки за спину.

Д ж у д и т (мягко, но настойчиво вырывает у Бэргойна свою руку). Нет, я останусь тут; я не буду смотреть. (Возвращается на прежнее место, у правого столба виселицы; хочет взглянуть на Ричарда, но тотчас же отворачивается, вся содрогнувшись, и падает на колени, шепча молитву.)

К ней подходит Брюднелл, державшийся в стороне.

Б э р г о й н (увидев ее на коленях, успокоенно кивает головой). Вот и хорошо. Не трогайте ее, мистер Брюднелл; теперь все будет в порядке. Брюднелл также кивает и отходит, глядя на нее с состраданием. (Бэргойнзанимает свое место и достает из кармана изящный золотой хронометр.) Ну как, приготовления закончены? Не следует задерживать мистера Даджена.

Тем временем у Ричарда руки уже связаны за спиной и петля накинута на шею. Солдаты берутся за оглобли, готовясь откатить повозку в сторону. Палач, встав позади Ричарда, подает сержанту знак.

С е р ж а н т. Все готово, сэр.

Б э р г о й н. Не желаете ли еще что-нибудь сказать, мистер Даджен? Осталось две минуты.

Р и ч а р д (твердым голосом человека, преодолевшего ужас смерти). У вас часы на две минуты отстают, генерал, мне отсюда видны городские.

На городских часах бьет первый удар. Толпа, тихо ахнув, невольно жмется назад.

Аминь! Отдаю свою жизнь за будущее мира.

А н д е р с о н (врываясь на площадь). Аминь! Остановите казнь! (Прорывает ряды солдат как раз напротив Бэргойна и, задыхаясь, бросается к виселице.) Я - Антони Андерсон, тот самый, кого вы искали.

Толпа, затаив дыхание, напряженно слушает. Джудит приподнимается и смотрит на Андерсона широко раскрытыми глазами, потом воздевает руки к небу движением человека, самая страстная молитва которого услышана.

С у и н д о н. Вот как? Что ж, вы явились как раз вовремя, чтобы занять свое место на виселице. Взять его!

По знаку сержанта двое солдат выходят вперед, чтобы схватить Андерсона.

А н д е р с о н (выхватив какую-то бумагу, сует ее под самый нос Суиндону). Мое охранное свидетельство, сэр!

С у и н д о н (пораженный). Охранное свидетельство! Так это вы...

А н д е р с о н (выразительно). Да, это я,

Солдаты берут его за плечи.

Велите вашим людям убрать от меня руки.

С у и н д о н (солдатам). Не троньте его.

С е р ж а н т. Назад!

Солдаты возвращаются в строй. Радостный шум в толпе; горожане, видя, как уверенно пастор разговаривает с неприятелем, оживленно переглядываются в предвкушении торжества.

А н д е р с о н (с глубоким вздохом облегчения, отирая платком пот со лба). Славабогу, я поспел вовремя!

Б э р г о й н (с обычной своей невозмутимостью, все еще держа хронометр в руке).Не только вовремя, сэр, но даже с запасом, Я бы никогда не позволил себе повесить джентльмена по американским часам. (Прячет хронометр.) А н д е р с о н. Да, генерал, на несколько минут мы уже опередили вас. А теперь прикажите снять петлю с шеи этого американского гражданина.

Б э р г о й н (палачу, отменно вежливо). Будьте так добры, развяжите мистера Даджена.

Палач снимает петлю с шеи Ричарда, развязывает ему руки и помогает надеть сюртук.

Д ж у д и т (робко приблизившись к Андерсону). Тони...

А н д е р с о н (обняв ее одной рукой и любовно поддразнивая). Ну, что ты теперь скажешь о своем муже, а? а?

Д ж у д и т. Мне стыдно... (Прячет лицо у него на груди.) Б э р г о й н. (Суиндону). Вы как будто испытали разочарование, майор Суиндон.

С у и н д о н. Вы как будто потерпели поражение, генерал Бэргойн?

Б э р г о й н. Да, потерпел; и я достаточно человечен, чтобы радоваться этому.

Ричард соскакивает с повозки, - Брюднелл поспешил подставить ему плечо для опоры, - бежит к Андерсону и горячо жмет ему руку - левую, так как правой тот обнимает Джудит.

Кстати, мистер Андерсон, я не совсем понимаю... Свидетельство было выписано для офицера ополчения. А между тем я полагал (взглядом настолько пристальным, насколько это допускает его хорошее воспитание, окидывает сапоги, пистолеты и принадлежащую Ричарду куртку), что вы - священник?

А н д е р с о н (стоя между Ричардом и Джудит). Сэр! Только в грозный час испытания человек познает свое истинное назначение. Этот глупый молодой человек (кладет руку на плечо Ричарду) хвастливо называл себя Учеником дьявола; но когда для него наступил час испытания, он понял, что призван страдать и оставаться верным до конца. Я привык думать о себе как о мирном проповеднике слова господня, но когда мой час испытания настал, оказалось, что я призван быть человеком действия и что мое настоящее место среди боевых кликов, в грохоте сражения. И вот в пятьдесят лет я начинаю новую!жизнь - как Антони Андерсон, капитан Спрингтаунского отряда народного ополчения; а этот Ученик дьявола отныне станет называться достопочтенным Ричардом Дадженом, займет мое место на церковной кафедре и будет наставлять на путь истинный мою глупенькую, чувствительную женушку. (Кладет другую руку на плечо Джудит, которая украдкой косится на Ричарда, желая увидеть, как нравится ему такая перспектива.) Ваша мать говорила мне как-то, Ричард, что если б я был рожден для духовного звания, я бы никогда не выбрал себе вжены Джудит. Боюсь, что она была права. Так что, с вашего разрешения, я уж останусь в вашем платье, а вы оставайтесь в моем.

Р и ч а р д. Пастор... то есть капитан Андерсон, я выказал себя дураком.

Д ж у д и т. Героем!

Р и ч а р д. Да это примерно одно и то же. (Досадуя на самого себя.) Хотя нет: если б у меня была хоть капля ума, я сделал бы для вас то, что вы для меня сделали, вместо того чтобы идти на бессмысленную жертву.

А н д е р с о н. Вовсе не бессмысленную, мой мальчик. Всему свое место в мире, и святые нужны так же, как и солдаты. (Повернувшись к Бэргойну.) А теперь, генерал, - время не ждет; и Америка торопится. Вы, надеюсь, поняли, что можно брать города и выигрывать сражения, но нельзя покорить целый народ?

Б э р г о й н. Дорогой сэр, без завоеваний не может быть аристократии. Приглашаю вас к себе в штаб, мы там договоримся обо всем.

А н д е р с о н. К вашим услугам, сэр. (Ричарду.) А вы, мой мальчик, проводите Джудит вместо меня, хорошо? (Подталкивает ее к нему.) Я готов, генерал. (Деловитым шагом направляется через площадь в сторону ратуши, оставив Джудит и Ричарда вдвоем.)

Бэргойн следует за ним, но, сделав несколько шагов, останавливается и поворачивается к Ричарду.

Б э р г о й н. Да, кстати, мистер Даджен, буду очень рад, если вы пожалуете ко мне позавтракать в половине второго. (Немного выждав, добавляет с едва заметным лукавством.) Вместе с миссис Андерсон, если она согласится оказать мне честь. (Суиндону, в котором все клокочет от бешенства.) Не расстраивайтесь, майор Суиндон: ваш друг, британский солдат, может устоять против чего угодно, кроме британского военного. министерства. (Уходит вслед за Андерсоном.) С е р ж а н т (Суиндону). Каковы будут приказания, сэр?

С у и н д о н (со злостью). Приказания! Что толку теперь приказывать! Армии нет. Назад в казармы и ко всем... (Делает резкий поворот кругом и уходит.) С е р ж а н т (с воинственным и патриотическим задором, отказываясь признаватьфакт поражения). Смирррно! Слушай мою команду! Голову выше, и пусть видят, что вам на них в высокой мере наплевать! На пле-чо! Кругом! Справа по четыре левое плечо вперед - марш!

Барабаны с оглушительным грохотом отбивают такт; оркестр начинает играть <Британских гренадеров>, сержант, Брюднелл и английские солдаты, вызывающе чеканя шаг, покидают площадь. За ними валит народ, крича и улюлюкая; в арьергарде доморощенный городской оркестр старательно выводит <Янки Дудль>. Эсси, пришедшая с оркестром, кидается к Ричарду.

Э с с и. Ох, Дик!

Р и ч а р д (добродушно, но настойчиво). Ну, ну, ладно. Быть повешенным - это еще куда ни шло, но чтобы меня оплакивали - не желаю.

Э с с и. Нет, нет. Я обещаю. Я буду умницей. (Старается удержать слезы, но не может.) Я... я хочу посмотреть, куда пошли солдаты. (Отходит на несколько шагов, как бы для того, чтобы взглянуть вслед толпе.) Д ж у д и т. Обещайте, что вы ему никогда не расскажете.

Р и ч а р д. Можете быть спокойны.

Они скрепляют обещание рукопожатием.

Э с с и (кричит). Они возвращаются. Они идут за вами!

Всеобщее ликование. Толпа снова заполнила площадь: горожане под звуки своего оркестра окружают Ричарда и, подняв его на плечи, несут с приветственными возгласами.

1896-1897 гг.

Авторы от А до Я

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я