Брюс Стерлинг. Киберпанк в 90-х годах
В этой заключительной статье для журнала "Interzone" я хотел бы поговорить о "киберпанке" — не о киберпанке-компьютерном преступнике, но о киберпанке-литературном движении.
Несколько лет назад, морозной зимой 1985 (пока озоновый слой не начал истощаться, все зимы были морозными) в "Intezone" #14 появилась статья под названием "Новая научная фантастика". Статья представляла собой анализ истории и принципов НФ как жанра; слово "киберпанк" там вообще не упоминалось. "Новая НФ" была также опубликована в ежекватальном журнале "British SF," чей небольшой тираж не мешал его растущим амбициям. Кстати, недавно этот журнал был выпущен в цветной обложке. Прекрасное место для манифеста.
Давайте сравним это незначительное событие со недавно опубликованной статьей, озаглавленной "Исповедь бывшего киберпанка." Ее автором является мой друг и коллега Люис Шайнер [Lewis Shiner]. Эта статья представляет собой еще одну попытку Одного Из Тех, Кто Был Там, объявить киберпанк мертвым. Статья Шайнера была опубликована 7 января 1991 г., в колонке редактора "The New York Times."
"The New York Times" — тоже подходящее место для манифеста, но в данном случае не следовало забывать о всех парадоксальных опасностях различного рода "движений." Сорвавшуюся лавину не остановишь голыми руками. Ее не остановишь даже миллионами светских аудиенций.
До того, как "киберпанк" приобрел свою зловещую репутацию, он был открытым, общедоступным начинанием, очень простым и анархичным. Свой этос он заимствовал из панк-музыки 70-х годов. Печатный орган киберпанка, "Дешевая правда" [Cheaр Truth] раздавалась бесплатно всем желающим. "Дешевая правда" никогда не была защищена авторским правом; наоборот — ее издатели активно поощряли "пиратство."
Авторы "Дешевой правды" всегда печатались под псевдонимами, дабы избежать преследований и не допустить возникновения культа личности. "Дешевая правда" умышленно высмеивала всех существующих "гуру жанра" и призывала всех и каждого запустить текстовый процессор и присоединиться к их движению. Собственно, критерии оценки НФ у "Дешевой правды" были просты: НФ должна быть "хорошей," "живой," и "читабельной." Но когда была сделана попытка применить эти критерии на практике, то выяснилось, что на самом деле эти критерии довольно расплывчаты.
"Дешевая правда" имела достаточно своеобразную популярность. Мы запомнили основные заповеди типа: "работайте еще упорнее" или "завалите их по уши старым дерьмом." Мы понимали, что писатели-фантасты должны следовать этим заповедям, если они хотят добиться уважения. И большинство из нас считало эти заповеди весьма подходящими — для кого-нибудь другого. В НФ всегда можно было пренебрегать подобными трюизмами для того, чтобы сконцентрировать свое внимание на особенностях НФ как жанра: ежедневная рутина "фабрики грез". Модные лозунги киберпанка наподобие "концентрации воображения" и "технической грамотности" были восприняты с подобным безразличием. Увы, если бы проповедями можно было бы реформировать жанр, то это бы произошло еще в 1956 году, когда Олдисс [Aldiss] и Найт [Knight] пропагандировали те же самые идеалы.
Борьба за качество НФ не была нова ни для кого, за исключением авторов "Дешевой правды." Они были слишком молоды и увлечены, чтобы понять это. Но культурный ландшафт изменился, и именно это и сыграло свою роль. "Техническая грамотность" 50-х годов вызывала восхищение и беспокойство — но "техническая грамотность" 80-х годов вызывала экстаз и ужас. Киберпанк был странным явлением, несмотря на простоту его основных принципов.
Когда "киберпанки-писатели" начали приобретать печальную известность, то идеи киберпанка, простые и доступные, были потеряны. Киберпанк как культ просуществовал недолго. Такова судьба почти всех культов в НФ. Даже современники киберпанка, с интересом читавшие "Дешевую правду," перестали доверять самому культу — просто потому, что киберпанки сами стали "гуру жанра."
Когда ты становишься "гуру жанра," то это слегка шокирует. Вообще-то, стать "гуру жанра" не труднее, чем перевернуться с боку на бок. Но чего может достичь гуру? Кто ему поверит, даже если он будеть проповедовать свои идеалы до потери сознания? Уж во всяком случае не "Дешевая правда"! Несмотря на все это, все-таки прошло целых три года, прежде чем Движение свалилось в самостоятельно вырытую яму. "Дешевая правда" прекратила свое существование в 1986 году.
Я хотел бы надеяться, что это послужит кому-нибудь уроком. Хотя, навряд ли.
Рюкер [Rucker], Шайнер, Стерлинг [Sterling], Ширли [Shirley] и Гибсон [Gibson] — самые знаменитые "гуру," упомянутые еще в статье Шайнера — "киберпанки" отныне и навсегда. Другие киберпанки, например шесть остальных авторов "Зеркальных очков: антологии киберпанка" [Mirrors Hades: The Cyberрunk Antology], тоже заслужили этот титул. Но именно на наших пяти надгробьях будет высечено: "КИБЕРПАНК". Публичные отречения бесполезны, пользы от них никакой. Даже если мы изменим нашу жизненную и писательскую философию, даже если мы примем мусульманство, то мы все равно не сможем смыть это клеймо.
С этой точки зрения, "киберпанк" значит просто "все, что пишут киберпанки". А под это определение многое подпадает. Я всегда питал слабость к исторической фэнтези, в то время, как Шайнер пишет мэйнстримовские романы. Ширли пишет книги ужасов. А Рюкера в последний раз видели где-то внутри "Полой Земли". Как ни странно, Уильям Гибсон пишет юмористические новеллы. Но все это ничего не значит. Следовательно, "киберпанк" будет жив, пока не похоронен последний из нас. Демографы предполагают, что это займет какое-то время.
Обнародование принципов киберпанка в "Дешевой правде" пользы не принесло. Не принесло пользы и возрождение этих принципов в "Interzone." Возможно, принципы были слишком расплывчаты и абстрактны, слишком сложны и непонятны, в то время, как опознавательные знаки киберпанка не отличались особой сложностью — куртки с нарисованными черепами, черные кожаные джинсы и употребление амфетаминов. Но даже сейчас еще не поздно привести пример действующего weltanschauung киберпанка.
Возьмем "Франкенштейна" Мэри Шелли [Mary Shelley], одну из книг, создавших научную фантастику как жанр. С точки зрения киберпанка, "Франкенштейн" — это "гуманистическая" НФ. В "Франкенштейне" заявляется, что существуют Вещи, Которых Не Должен Знать Человек. Этот моральный закон не приводится в исполнение людьми — смертные не могут понять суть этого закона, в нем есть нечто родственное воле богов. Гордыня должна быть сломлена; так уж устроена наша вселенная. Доктор Франкенштейн совершает леденящее кровь преступление, преступление против души человеческой, и возмездие настигает его, причем в роли Немезиды выступает его творение его собственных рук — Чудовище.
Давайте теперь представим киберпанковскую версию "Франкенштейна." В этом воображаемом произведении Чудовище будет, скорее всего исследовательским проектом некой мега-корпорации. Чудовище по-прежнему может стремиться утолить свою жажду крови, причем жертвами, скорее всего, будут случайные прохожие. Но при всем при этом Чудовище не направится в странствие к Северному полюсу. Чудовища киберпанка не исчезают так просто. Они уже бродят по улицам. Они рядом с нами. Возможно, что и мы являемся Чудовищами. Чудовище будет защищено авторским правом, и их будут изготовлять во всем мире. Скоро все Чудовища будут работать посудомойщиками или официантами в низкопробных забегаловках.
В моральной вселенной киберпанка мы уже знаем То, Что Не Должны Были Бы Знать. Даже наши деды знали об этом; Роберт Оппенхеймер [Robert Oррenheimer] стал "Разрушителем миров" задолго до нас. Во вселенной киберпанка мысль о том, что существуют некие священные границы, в которых должен держаться человек — заблуждение. Священных границ, защищающих нас от самих себя на существует.
Мы случайно появились в этой вселенной. Мы слабы и смертны, но это вызвано не священной волей богов; просто таково состояние мира на данный момент. А данное положение многих не удовлетворяет; не только потому, что мы полностью лишены божественной защиты, но и потому, что эта "юдоль страданий человеческих" на самом деле оказывается просто кучей мусора. Но условия человеческой жизни можно изменить; они будут изменены; они уже меняются; вопрос в том, как и в какую сторону они меняются.
Подобные "антигуманистические" киберпанковские утверждения — не просто некий литературный трюк, предназначенный для того, чтобы шокировать буржуа; это объективные утверждения о состоянии культуры конца 20-го столетия. Киберпанк не создавал данную ситуацию; он всего лишь отображает ее.
Сегодня легко увидеть ученых, работающих над совершенно радикальными пректами: нанотехника, искусственный интеллект, крионика, запись и воспроизведение содержимого мозга... Мания величия гуляет по аудиториям университетов, где каждый мальчишка разрабатывает план по размещению вселенной в наперстке. Нарушение норм морали наименьшая из наших проблем; если бы дьявол начал бы продавать лекарство, увеличивающее продолжительность нашей дарованной Богом жизни в десятки раз, то первым в очереди стоял бы Папа Римский.
Каждый день мы совершаем действия, непредсказуемые последствия которых могут иметь (и имеют) глобальный масштаб. С 1970 года количество людей на этой планете удвоилось; естественный мир, до недавнего времени окружавший человечество, становится редкостью.
Нам не удается избавляться от вещей, которые кажутся нам неправильными. Как обществу, нам даже не удается избавиться от таких явно лишних вещей, как героин и водородная бомба. Как культура, мы любим играть с огнем, просто потому, что нам это нравится; а если на чем-нибудь можно будет делать деньги, то нас уже ничто не удержит. Ожившие трупы а-ля Мэри Шелли не пугают нас; нечто подобное происходит каждый день в отделениях интенсивной терапии.
Сама человеческая мысль, заключенная в программном обеспечении, становится тиражируемым товаром. Даже содержимое человеческого мозга не является чем-то священным; напротив, человеческий мозг является предметом многочисленных научных разработок. На духовный аспект уже никто не обращает внимания. При таких обстоятельствах, мысль о том, что Природа Человека должна доминировать над Великой Машиной, просто глупа. Это может показаться странным для непосвященных. Возьмем для примера лабораторную крысу, в чей мозг вживлены электроды. Как вы посмотрите на то, если она начнет страстно проповедовать то, что в конце концов Природа Грызунов восторжествует?
Почти все, что мы делаем с крысами, можно проделать и с человеком. А с крысами мы можем сделать многое. Об этом нелегко думать, но это правда. Она не исчезнет, если мы закроем глаза.
Это и есть киберпанк.
Я надеюсь, что это обясняет, почему обычная фантастика рядится в одежды киберпанка. Люис Шайнер, например, просто устал от тех писателей, выдающих банальные боевики типа "убей-их-всех" за киберпанк. "Остальные писатели превратили форму в суть, — жалуется он в "The New York Times", — подобных сюжетов полным полно в видеоиграх и боевиках." Шайнер не менял своих убеждений — просто то, что большинство называет "киберпанком", больше не отражает его идеалов.
По-моему, подобные моменты не играют большой роли. Просто таково уж слово "киберпанк". Я рад видеть, что теперь становится все труднее и труднее написать идиотский триллер, написать на нем слово "киберпанк", и пытаться продать его. Но так как киберпанк уже дискредитерован подобными книгами, все, кто называется "киберпанками" будут вынуждены сами нести свой крест. Но те, кто действительно желает нести свой крест, не обращают на все это внимания. Названия не могут сохранить нашу общность; но ее могут сохранить писатели, а хорошие писатели уже делают для этого все возможное.
Существует еще один момент, необходимый для того, чтобы понять суть Движения. Киберпанк, как и Новая Волна, был голосом богемы. Он создан андерграундом, молодым, энергичным и бесправным. Он был создан людьми, не осознавшими своих собственных пределов, и отвергнувшими пределы, навязываемые привычками и традициями.
Большая часть НФ не имеет отношения к богеме, так же, как и большая часть богемы не имеет отношения к НФ, но на стыке этих двух явлений возникало многое. НФ как жанр, даже наиболее "светская" часть НФ, имеет много общего с культурным андерграундом. Но влияние НФ на общество ограничено, как и вредные влияния битников, хиппи и панков. Научная фантастика, как и богема, служит полигоном для испытания новых идей. При этом можно не опасаться, что жти идеи сразу будут широко использованы. Богема выполняла подобную функцию с самого начала промышленной революции и следует отметить, что подобная схема неплохо работает. Большинство странных идей — всего лишь странные идеи, и богема практически никогда не выглядела привлекательно. Жюлем Верном как писатель приключенческих романов — отличный парень; но президент Верн, генералом Верн и папа Жюль в одном лице — человек, с которым рискованно вести дела.
Киберпанк был голосом богемы — богемы 80-х. Технические новшества, возникшие в современном обществе, не могли не повлиять на его контркультуру. Киберпанк был всего лишь литературным отображением этого явления, которое можно наблюдать и в наши дни. В частности, коммуникационные технологии стали гораздо более гибкими и доступными. Наши дедушки не могли представить такого.
Но киберпанки сегодня — это ветераны НФ, оттачивающие свое мастерство и получающие большие гонорары. Но это уже не андерграунд богемы. Эта история стара, как мир; такова плата за успех. Андерграунд — это противостояние всему и вся. Но респектабельность не просто привлекательна сама по себе; респектабельность засасывает человека. И, если смотреть с этой точки зрения, то "киберпанк" мертвее, чем предполагает Шайнер.
Время и фортуна были добры к киберпанкам, но сами киберпанки менялись с течением времени. Базовая доктрина теории Движения была сформулирована как "напор воображения". Но никто из киберпанков в последние годы не написал по настоящему шокирущую книгу. В последних работах ветеранов киберпанка мы видим лучшее построение сюжета, лучшую проработку характеров персонажей, лучший язык, "глубокий интуитивный футуризм". Но там уже нет сумашедших выкрутасов и танцев на столах. Обстановка в этих книгах все больше приближается к сегодняшнему дню, избавляясь от причудливых атрибутов свободной фантазии; все сводится к обычным средневековым заботам о репутации. Это все замечательно, но это нельзя назвать войной. Это основное положение научной фантастики забыто. Но киберпанк уже не сможет возродить его к жизни. Возможно, это сделает кто-то другой.
Но научная фантастика все еще живет и развивается. И богема никуда не исчезала. Богема, как и НФ, не просто мимолетное увлечение, хотя она и породила много подобных увлечений; как и НФ, богема стара; ей столько же лет, сколько и нашему промышленному обществу, неотъемлемой частью которого она является (наряду с НФ). Кибернетическая богема возникла не случайно; но когда ее члены говорят, что они делают нечто принципиально новое, то они вводят себя в заблуждение. Они просто слишком молоды.
Киберпанки пишут об экстазе и ужасе, вызываемом полетом в киберпространстве, а Верн писал об экстазе и ужасе "Пяти недель на воздушном шаре," но если не обращать внимания на исторические обстоятельства, то видно что и Верн, и киберпанки выполняют одну и туже социальную функцию.
Конечно, Верн, великий писатель, все еще издается, а что будет с киберпанком — покажет время. И конечно, Верн не смог правильно предсказать будущее, за исключением нескольких удачных догадок; так случится и с киберпанком. Жюль Верн в конце концов стал богатым старым чудаковатым чиновником в мэрии Эмьенса. Случилось худшее.
В то время, как пратики киберпанка наслаждаются непрошенной легальностью своей деятельности, становится все труднее утверждать, что киберпанк был чем-то странным или ненормальным; сегодня легче понять где он возник и как он стал тем, чем есть. Но все еще можно подумать, что для киберпанка странно признавать авторитет Жюля Верна. Но можно оспорить тот факт, что Жюль Верн был отличным парнем, любящим свою мамочку, в то время как киберпанки проповедуют наркотики, анархию и разрушение святынь.
Это утверждение ложно. Капитан Немо был техническим анархо-террористом. Жюль Верн распространял политические памфлеты во время событий 1848 года, когда улицы Парижа были усыпаны трупами. А его еще считают оптимистом-викторианцем (хотя те, кто читал его, усомнятся в этом), в то время, как киберпанков объявляют нигилистами те, кто устанавливают каноны. Почему? Таковы уж наши времена.
Киберпанк мрачен, но эта мрачность честна. Бок о бок с экстазом идет ужас. В то время, как я сижу, пишу эти строки и слушаю одним ухом новости, я слышу, как сенат США обсуждает вопросы о войне. И за их словами стоят горящие города, растреливаемые с воздуха толпы и солдаты, умирающие в муках от горчичного газа или зарина.
Это поколение будет наблюдать, как последствия столетнего маниакального равнодушия и небрежного отношения к окружающей среде отразятся на людях. Если мы не пострадаем особо от уже совершенных экологических ошибок — то можно считать, что нам повезло; нам еще больше повезет, если мы не станем свидетелями мучительной смерти десятков миллионов людей. И это не причитания сумашедшей богемы; это объективное утверждение, которое подтвердит каждый, осмелившийся взглянуть фактам в лицо.
Эти перспективы должны повлиять на наши чувства, мысли и действия; если писатели будут это игнорировать, то их можно назвать развлекателями, но не писателями научной фантастики. А киберпанки — писатели научной фантастики, именно научной фантастики, а не "субжанра" или "культа". Мы заслужили этот титул и нас нельзя лишить его.
Но 90-е не принадлежат киберпанку. Мы будем работать, но Движения больше не существует, даже собственно "нас" больше не существует. 90-е принадлежат новому поколению, выросшему в 80-е. Удачи вам. Я не знаю, кто вы, но я знаю, что вы существуете. Вставайте на ноги, ловите момент. Танцуйте на столах. Пытайтесь добиться успеха, это возможно. Я знаю. Я там был.
Примечания
weltanschauung (нем.) — мирровозрение (прим. пер.)