Катарина Тильман. Вторая попытка.
Книга третья. Пятое время года

Орел, 1995 "Должно ли всегда и неизменно быть так? Ужель этот победитель не будет хотя бы раз побежден сам? Кто... кто постигает тайны воли во всей мощи ее? Ни ангелам, ни смерти не предает себя человек, кроме как через бессилие слабой воли своей! Э. По "Лигейя" Выйдя от Сэма, Евгений удивленно оглянулся — он уже успел забыть, каким образом попал сюда накануне! Район казался совершенно незнакомым, хотя Евгений всегда был уверен, что хорошо знает город. Он даже дернулся было вернуться, но представил себе, как будет спрашивать дорогу у Сэма... Нет уж, надо выбираться самому! Он пошел вдоль улицы, пустынной в столь ранний час. Большие многоэтажные дома были совсем новые, даже таблички висели еще не везде, и он не сразу нашел название улицы. Так вот где это: Восточная префектура, новые районы! Далековато...

Евгений вышел к дороге и остановил такси. Устроился поудобнее на мягком сиденье, назвал адрес и, когда машина тронулась, попробовал заставить себя хоть немного успокоиться.

Бесполезно. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором оживали видения бесконечного сериала. Тонечка и Сэм, Тонечка и Горвич, Тонечка и Лантас — и просто Тонечка... Евгений сердито открыл глаза: нет, все равно от этого не избавиться. Ну кто, скажите на милость, мог бы представить себе, что способности Сэма так крепко связаны с астральным существованием Тонечки?! И насколько силен совместный потенциал этого фантастического альянса?! И какая страшная несправедливость: узнать, понадеяться на новые возможности — и тут же потерять их... А Тонечка? Чувствует ли она, что происходит? Евгений привычно пошарил в кармане в поисках перстня, но вспомнил, что оставил его Сэму. И отчетливо представил, каково тому сейчас...

Впрочем, что теперь толку страдать и мучаться угрызениями совести? Выбор сделан, он был сделан гораздо раньше — наверное, в тот момент, когда Сэм решил для себя, что _имеет право убивать_.

Евгений невесело усмехнулся: вот, уже и до искупления грехов договорился? Права народная мудрость: религия — утешение бессильных! Будь у него хоть малейшая возможность спасти Сэма, он сделал бы все, что в его силах... И не стал бы оглядываться ни на законы, ни на мораль! А может, возможность все еще есть? Что можно сделать с мафией, коль угораздило поссориться с ней? Сдать полиции? Натравить другую мафию? Перестрелять, как в гангстерском боевике? Тогда уж проще застрелиться самому...

Нет, все эти развлечения — не для дилетантов. И все же Евгений сознавал, что будь он один, он решился бы на последнюю рискованную игру... Но сейчас речь шла о риске для Юли — и он не хотел даже задумываться об этом! Вот только разве скроешь что-нибудь от телепатки?.. Все придется рассказывать — и про встречу с Сэмом, и про то, что произошло в институте... И неизвестно, как она среагирует: испугается, расстроится, возмутится, начнет жалеть?

...В гостинице Евгения ждал приятный сюрприз: Юля издали почувствовала его приближение и успела приготовить ванну и заказать завтрак в номер. От нее буквально исходила внутренняя уверенность и покой, и Евгений сразу ощутил эту поддержку в экстремальной ситуации...

Грустную историю о допросе с пристрастием, о поставленном шефом ультиматуме и почти неизбежном увольнении Юля восприняла не просто спокойно — пренебрежительно! Плевать ей было на все трудности, она ни о чем не собиралась жалеть или беспокоится! Евгений обрадовался: он опасался, что Юлю встревожит неопределенность их положения, возможная слежка, или просто материальные проблемы...

Впрочем, это ведь только половина истории — а вот что она скажет, узнав о Сэме?! ...Она ничего не сказала. Молча, ни разу не перебив, выслушала рассказ Евгения — но именно это непривычное молчание было хуже любых упреков — и наконец спросила совсем буднично:

— Я надеюсь, ты запомнил, где он живет? Хотя бы примерно? А то туда в полусне, обратно в расстроенных чувствах...

Евгений вздохнул: так он и думал... Она что, не понимает, чем грозит общение с Сэмом?

— Юленька, — начал объяснять он ей, словно ребенку, — из мафии нельзя выйти — живым, по крайней мере. И мы все равно ничем не можем помочь ему...

— А кто говорит про помочь? — Юля удивленно взглянула на него. — То есть может быть, мы еще что-то и придумаем... Но даже если и нет, что с того?

Евгений озадаченно умолк: Юля говорила спокойно, но говорила что-то странное — он никак не мог понять, что она имеет в виду! — Нет, это ты странно рассуждаешь, — пожала плечами Юля. — Ну, решил, что не можешь помочь, ладно... Но зачем убегать-то? Вот представь себе, что ты неизлечимо болен — неужели не захотел бы, чтобы друзья оставались с тобой до последнего момента? Пусть даже они ничем не могут помочь?

Евгений почувствовал, что его представления о жизни скоро подвергнутся серьезному испытанию — и не скрывая досады, проворчал:

— А вот и не захотел бы! Особенно, если бы был болен какой-нибудь особо заразной формой чумы...

— Э, нет! — подняла руку Юля. — Все равно захотел бы, пусть в глубине души. Но ведь Сэм ни о чем не просил тебя, не так ли?

— Какого черта он не обратится в СБ? — неожиданно взвился Евгений. — Вместо того, чтобы рассчитывать на дилетантскую помощь или бездарно ждать смерти! Юля едва заметно усмехнулась, потом быстро поднялась и пододвинула Евгению телефонный аппарат.

— Зачем это? — он недоуменно поднял голову.

— Позвони сам. Кому хочешь, тебе виднее! Расскажи про Сэма. Так, мол, и так, есть глупый эспер, впутался в скверную историю, спасите-помогите... Ну, что же ты? Какая разница, кто это сделает? Сэм тебе потом только спасибо скажет!..

Евгений почувствовал непреодолимое желание швырнуть в стену ни в чем неповинный аппарат. Что ждет Сэма, если СБ узнает о его способностях? Участь "особо опасного" подопытного кролика? Жизнь под постоянным наблюдением, без надежды когда-либо обрести свободу? Слишком большая цена за спасение...

...Евгений сердито поднялся, пряча глаза от Юли.

— Черт бы тебя побрал, Жюли! Ну не знаю я, чем можно помочь ему, не знаю! Разве только...

— Что же?! — мгновенно среагировала та. — Ты что-то придумал?

— Как раз ничего особенного, очевидная мысль... Если от мафии нельзя уйти живым, можно попробовать уйти мертвым... Понимаешь?

— Инсценировать смерть? — быстро спросила Юля. — Правильно?

Евгений кивнул:

— Да. Так что мы можем подарить Сэму хотя бы эту несложную идею...

x x x

Поздней осенью темнеет рано — в десять часов уже пришлось включить фары. Знакомый горный пейзаж скрадывался темнотой, но Сэм хорошо помнил дорогу и знал, что уже близко _то место_.

Он усмехнулся, взглянув на перстень: ни проблеска, ни мерцания. Что ж, значит так оно и должно быть! Может, это и к лучшему... Судьба окажется справедливой, преступник будет наказан...

Наверное, он зря не послушался Евгения в ту памятную ночь своего бегства. Ведь не раз и не два Евгений доказывал, что ему можно верить! Но инерция оказалась сильнее, и вот теперь все возможные дороги словно слились в этом шоссе, с которого нет и не может быть выхода...

Впрочем, Евгений уверен, что выход есть всегда. Просто невероятный оптимист, черт бы его подрал... Раз из мафии нельзя уйти живым — надо "умереть"! И способ-то какой предложил: автокатастрофа, машина летит с обрыва, взрыв, огонь... Никто ничего не найдет, кроме номерного знака! И Сэм будет мертв для всех, а главное — для своих бывших "хозяев"...

...На самом же деле управление случайностями должно будет спасти Сэма, помочь ему выпасть из летящей в пропасть машины, не разбиться, не покалечиться... короче, так или иначе, но остаться в живых! Сэм едва не расхохотался, выслушав этот план. Только страдающий наследственным оптимизмом в тяжелой форме мог предложить такое! Впрочем, Евгений, видимо, что-то чувствовал, потому что очень смущался, излагая свои соображения, и несколько раз повторил, что только Сэм может правильно оценить риск, и что только от него зависит — соглашаться или нет. Разумеется, Сэм принял план без возражений, хотя и был абсолютно уверен в его трагической развязке.

...Впрочем, теперь поздно о чем-либо сожалеть: вот она, финишная прямая! А в конце — поворот над крутым скалистым склоном, почти отвесным берегом реки метров сорок высотой. Поворот, в который уже не надо вписываться...

Последний раз — словно на взлетной полосе! Последний раз — можно не беречь машину! Последний раз — предельная скорость, чтобы с ходу пробить ограждение...

...Сэм не успел увидеть, как перед самым барьером его перстень вдруг ярко вспыхнул пронзительным фиолетовым цветом... Но что зажгло его — прощальное вдохновение смерти? Или все же отчаянное и непреодолимое желание жить?..

x x x

"Вчера около одиннадцати часов вечера на восемьдесят седьмом шоссе произошла страшная автокатастрофа. На сложном горном участке в районе двадцать третьего километра автомобиль "Мерседес-310-С" на большой скорости пробил ограждение и пролетел по воздуху около двадцати метров, после чего врезался в скалу и взорвался. Обрыв в этом месте настолько крутой, что прибывшим спасателям потребовалось почти два часа, чтобы спуститься к машине. Обломки автомобиля рассеялись по всему склону, а ее передняя часть рухнула в реку.

До сих пор неизвестно, кому принадлежала машина, и кто мог в ней находиться в момент катастрофы. Спасатели пока не нашли никаких тел, очевидно, они упали в реку вместе с передней частью машины. Не уцелели и номерные знаки. В настоящее время полиция пытаются установить принадлежность автомобиля по частично сохранившимся номерам кузовных деталей.

Полиция считает, что причиной катастрофы стало превышение скорости, которая на этом участке дороги ограничена сорока километрами в час. Данный участок считается одним из самых опасных на восемьдесят седьмом шоссе. Полиция призывает всех водителей быть предельно внимательными на горных дорогах, особенно в темное время суток.

Всех, кто может помочь установить личность владельца разбившегося "Мерседеса", просим как можно скорее обратиться в ближайший департамент дорожной полиции..."

x x x

Все освещение в вертолете Евгений перед уходом отключил. Луны не было, и тьма стояла кромешная — единственным источником света оставались дальние фонари на шоссе да фары редких машин.

Юля не боялась темноты, но одиночество в горах никому не добавляет уверенности! Ей казалось, что с тех пор, как ушел Евгений, прошло невероятно много времени, что случилось что-то страшное... Однако, до сих пор она еще не слышала ничего необычного...

В отличие от Сэма, Юля верила в успех их жутковатого предприятия. Смерть можно обмануть только смертельным риском, так говорила еще Тонечка. То, что придумал Евгений было красиво, а Сэм — что бы он там не думал в минуты душевного расстройства — очень хотел жить! Примерно так Юля и сказала Евгению, когда он советовался с ней. Но то, что она сказала тогда, почти забылось теперь, перед лицом темноты и неизвестности...

...Гул взрыва показался каким-то нереальным. Он прокатился над горами, словно разбуженное невпопад эхо. Юля стремительно вскочила — вертолет слегка покачнулся — и испуганно замерла, приходя в себя и вспоминая инструкции Евгения.

"Сосчитать до трехсот и включить фонарик!" "Если собьешься, — добавил еще Евгений, слегка издеваясь, — то начни с начала, но считай до ста восьмидесяти!" Как это ни смешно, но последняя инструкция пригодилась — от волнения Юля сбилась-таки! Фонарик был слабенький, но именно такой укажет Евгению место, где стоит вертолет, не будучи при этом замеченным с шоссе. А спускаться с крутого склона в кромешной темноте свидетели падения, разумеется, побоятся. Да и стимула такого не будет — катастрофа должна выглядеть смертельной! А если кто-то и рискнет, то Сэм с помощью Евгения должен успеть убраться раньше. Главное, чтобы их не заметили сверху! Но тут им поможет крутизна склона: его нельзя осветить фарами, и маловероятно, что у кого-то окажутся ручные фонари достаточной мощности, чтобы увидеть на камнях неподвижные фигуры маскировочных расцветок. А если все же? "Ну, что ж, — ответил тогда Евгений. — Допустимый риск. Сорвется эта инсценировка — будем искать другой выход!" Если только будет для кого искать этот выход!

x x x

Высоту они набрали "под шумок" — точнее, под звук двигателя приземлявшегося на шоссе вертолета спасателей. Вряд ли кто-то заметил, откуда они взлетели — а дальше уже не так важно, мало ли возле Сент-Меллона вертолетов! Втроем в кабине было тесно, нагрузка для двухместного "Алуэтта" была почти предельной, Сэм так и не пришел в сознание, и Юля с трудом удерживала его в относительно удобном положении.

Евгений опасливо покосился в их сторону: черт побери, есть ли еще смысл торопиться? Впрочем, случись _такое_, Юля почувствовала бы — однако она ничего не говорила, а перстень ее постепенно усиливал свечение, отмечая экстрасенсорную диагностику или помощь...

"Ну, будем надеяться!" — вздохнул про себя Евгений.

Впрочем, Сэм прекрасно понимал, на что идет, сам согласился! В конце концов он даже не знал, что его будут караулить после катастрофы, рассчитывал только на себя — этим обманом Евгений хотел как бы обмануть судьбу, подстраховаться лишний раз: заставить Сэма настроиться на самый сложный вариант, чтобы осуществился хотя бы средний...

...Но каким все-таки жутким оказался этот "средний" вариант! Евгений видел, как автомобиль пробил заграждение, видел нелепо раскоряченную на фоне неба фигуру Сэма — он все-таки вывалился из машины! Потом был удар, яркая вспышка взрыва, и в ее свете он увидел, как Сэм, кувыркаясь и разбросав во все стороны руки и ноги, словно тряпичная кукла, катится вниз по склону...

Когда грохот разваливающейся на части машины затих, Евгений бросился туда, где по его расчетам должен был лежать Сэм. Времени было в обрез, к тому же, он не мог пользоваться фонарем и вообще должен был вести себя как можно тише — с шоссе уже доносился скрип тормозов машин, водители которых видели катастрофу. И все-таки он не удержался, и позвал тихонько, увидев распластанную на камнях фигуру. И испугался, не услышав ответа...

x x x

Как ни странно, Сэм отделался сравнительно легко: сотрясение мозга, ушибы и перелом ключицы. "Могло быть и хуже! — сказали Евгению в приемном покое серпенской больницы. — И как вас только угораздило? Должны ведь понимать, что такое горы!" Евгений что-то невнятно пробормотал в оправдание. В общем-то, он не сомневался, что легенде о неудачной прогулке в горах в больнице поверят сразу: ситуация более чем привычная! ...Конечно, Евгений никогда в жизни не рискнул бы везти Сэма в серпенскую больницу — если бы не одно неожиданно открывшееся обстоятельство. Уже в процессе подготовки "катастрофы" Евгений с удивлением и радостью узнал, что Сэм, оказывается, жил в столице под чужим именем! Причем документы были в полном порядке — не то, что когда-то у Тонечки...

Интересно, он заранее о чем-то догадывался? Или просто сказалась инстинктивное стремление к конспирации? Как бы то ни было, такая неожиданная предусмотрительность сильно упрощала дело. Серпен, Сент-Меллон, Шотшаны — все это по-прежнему оставалось доступным для "погибшего": ведь "умерев" под вымышленным именем, Сэм мог смело "воскреснуть" под своим собственным!..

Тогда-то, предвидя возможные травмы, Евгений и подумал о Серпене: если понадобится больница, то пусть лучше она будет знакомой! Вряд ли кому-то придет в голову связать несчастный случай на воображаемой прогулке с трагедией на далеком шоссе...

...Убедившись, что Сэм вне опасности, Евгений буквально за руку вытащил Юлю из приемного покоя. Завтра они обязательно навестят Сэма, а теперь — домой! Усталость наваливалась тяжелым грузом, на время отодвигая все тревоги и волнения. Евгений чувствовал, что его едва хватит, чтобы довести вертолет до Сент-Меллона и кое-как объясниться с Василевской по поводу преждевременного возвращения. Хорошо еще, что она женщина спокойная, и ночные гости ее не напугают...

На следующее утро Юля, едва позавтракав, отправилась в Серпен. Евгений отказался сопровождать ее, и даже без особых угрызений совести — проснувшись, он понял, что от вчерашних приключений будет приходить в себя еще сутки по крайней мере! Впрочем, Юля не обиделась. А через несколько минут дверь осторожно приоткрылась и в комнату заглянула Василевская:

— Доброе утро, господин Миллер! Рада вас видеть! Может быть, что-нибудь нужно? Ваша жена сказала, вы плохо себя чувствуете...

Обозначив намерение приподняться, Евгений приветливо поздоровался с хозяйкой. Хорошо, когда о тебе так беспокоятся! И между прочим, о Сэме — в его-то "родной" больнице! — будут заботиться не меньше, так что Юля могла бы и не торопиться...

— Утренняя газета уже была? — поинтересовался Евгений у Василевской. Та кивнула, молча вышла и через полминуты вернулась с газетой.

С невольным волнением Евгений заглянул в раздел происшествий. Ну, что там? Не возникло ли у полиции каких-то подозрений? Не заметил ли кто-то из водителей на шоссе движение под обрывом?

Нет, все было нормально. Авария прошла "на отлично" — если только можно сказать так о кошмарной катастрофе... Евгений невольно вздрогнул, вспомнив вчерашнюю ночь! Но так или иначе, а на неопределенное время Сэм в безопасности. Может спокойно болеть, выздоравливать, отдыхать душой и наслаждаться вниманием бывших коллег.

Но что делать потом? Надо же как-то устраиваться, привыкать... Вот и Василевская сейчас поинтересуется, зачем они приехали, если решили уже перебираться в столицу...

И словно подтверждая эти раздраженно-растерянные мысли, Василевская спросила:

— Вы надолго, Евгений? Пока не поправится ваш приятель? Или вообще до конца отпуска?

Василевская знала, что Евгений в отпуске до Рождества — правда, он собирался уехать раньше, но теперь это уже не актуально. Теперь вообще нет смысла уезжать: лучше остаться здесь, в привычных местах, поближе к замку Горвича, где оптимальный для связи с Тонечкой меридиан, и ставшие уже родными горы...

— Я не собираюсь уезжать, госпожа Василевская, — спокойно сказал Евгений. — Так уж получилось...

Она растерялась:

— Но ведь вы... Ведь есть уже новый куратор! Или вы снова замените его? Что, случилось что-нибудь?

— Ничего не случилось, — еще более спокойно, но как-то заморожено сказал Евгений. — Просто я больше не работаю в СБ, так что ничем не помешаю новому куратору...

Несколько секунд Василевская ошарашенно молчала, потом поднялась, вышла... и вскоре появилась с нагруженным подносом. Евгений уловил аромат своего любимого цветочного чая.

— Хорошее средство, чтобы успокоиться, — заметила Василевская, расставляя посуду, — особенно когда других все равно нет! Так что же все-таки произошло? Только не говорите мне пожалуйста, что ушли со службы по собственной воле! — По собственному упрямству, госпожа Василевская, это будет точнее, — вздохнул Евгений. — По собственному упрямству...

— Но вы тем не менее хотите вернуться! Фраза прозвучала не вопросом, а утверждением, почти вызовом. Евгений удивился:

— Почему вы так думаете?

— Иначе вы уехали бы отсюда, — просто объяснила Василевская. — По крайней мере, мне так кажется...

Евгений усмехнулся про себя. Уехал бы... И сразу оказался бы беззащитен перед бывшими коллегами — главным образом, перед беспощадным любопытством Гуминского! Да и без его указаний любопытных хватило бы: живет бывший исследователь в компании двух эсперов — ну просто сам бог велит приглядывать... А так — пусть попробуют! Всю агентуру в окрестностях Сент-Меллона он знает, как свои пять пальцев, сам нанимал! Новых осведомителей быстро не найти: кандидатов мало, слухи просачиваются, да и не смогут любители наблюдать за профессионалом, пусть и бывшим. Приезжие тоже не в счет — в такой глуши каждый новый человек на виду. Значит, по крайней мере полгода можно не опасаться, что о попытках установить контакт с Тонечкой станет кому-то известно...

— Вы останетесь жить у меня? — без особой надежды спросила Василевская. — Или нет?

Собственно, об этом Евгений еще не думал. Конечно, неплохо было бы остаться — где он еще найдет такую квартирную хозяйку... Но здесь, в СентМеллоне, его слишком хорошо знают — придется либо напрашиваться на жалость, либо врать на каждом шагу... Правда, вранья все равно не избежать, но вообще-то хотелось бы поменьше этого "удовольствия"! А так при одной только мысли о возможной встрече хотя бы с Алиной, Евгению становилось нехорошо...

— Наверное, мы переберемся в Серпен, — отозвался он. Мысль возникла только что, но показалась удачной. — Юля сможет снова работать в больнице, ну а мне вообще везде легко устроиться...

— В больнице ее встретят с распростертыми объятиями, — суховато заметила Василевская. — Похоже, они там оценили эсперов, только расставшись с ними. Но имейте в виду, что в Серпене нет аэродрома. Там нет даже нормальной автостоянки — куда вы денете свой вертолет?! Евгений потрясенно уставился на Василевскую. Насколько он помнил, она всегда боялась любой техники, от компьютера до кухонного миксера! И вдруг такая трогательная забота...

— Ну, буду хранить его здесь, в аэропорту. Теперь он не будет нужен так часто... а изредка его можно и возле дома оставить, — легкомысленно отозвался он.

— Возле дома? — переспросила Василевская. — Да кто же вам разрешит? В моем бы саду кто-то попытался поставить этот кошмар...

Евгений слегка растерялся — замечание было вполне резонное. Не найдет он в Серпене частный дом, возле которого можно запросто ставить вертолет! Разве что снять один из коттеджей на самой окраине, за гостиницей. Мерзкое, конечно, место — но полгода или даже год можно прожить где угодно...

Вслух Евгений сказал:

— Извините, госпожа Василевская, но я о многом еще просто не думал всерьез. Все это так неожиданно свалилось...

Та поняла намек и вздохнула, поднимаясь.

— Ну, не буду вам мешать! Размышлять, конечно, лучше в одиночестве...

Если бы она представляла, насколько Евгений _не знает, о чем размышлять_! Как можно думать о будущем, когда оно так мало от тебя зависит?! Ситуация с самого начала складывалась так, что не было смысла загадывать: что получится, то и получится! Когда жертвуешь всем ради — буквально! — призрака, то не стоит требовать гарантий...

x x x

Сэм вышел из больницы в начале декабря. К тому времени жизнь "в доме на выселках", как неделикатно назвала Юля их новое жилье, понемногу наладилась. Евгений нашел несколько приработков в разных городах — впрочем, для программирования по модему расстояния не имели никакого значения. Устраиваться на постоянную работу он не хотел ни в Серпене, ни в Сент-Меллоне — его прекрасно помнили как куратора СБ, и ему не хотелось разрушать сложившийся образ.

Юля и Сэм с удовольствием возобновили работу в больнице. Похоже, нынешнее состояние вполне их устраивало. Казалось, вернулась прежняя общинная жизнь — и они откровенно наслаждались этим, несмотря ни на что! Вскоре Евгений не без внутреннего раздражения понял, что они готовы провести таким образом хоть всю жизнь — с ощущением мистики, в бесконечном замершем поиске, создав свой собственный мир и оградив его от любого вторжения. И возможно, это их невольное духовное творчество даже каким-то образом помогало Тонечке. Возможно...

Но ведь Евгений стремился совсем не к тому — требовалось в первую очередь установить контакт с астралом: ведь они, пусть и далеко, но "на одном меридиане"! Самый верный способ — убийство с помощью управления случайностями — не подходил совершенно, но кто сказал, что этот способ единственный? Ведь астрал, как бы эфемерно ни было его существование, все же информационно независим, и значит, с ним можно нормально общаться! Да, но как выйти на связь? Через сны? Каждый вечер трое друзей вспоминали Тонечку, "настраивая" свои мысли соответствующим образом. Но это не давало результатов, и в конце концов они вынуждены были прекратить попытки — с каждым повтором воспоминания словно бы обесценивались, и разговоры все больше напоминали фарс.

Можно было вспоминать наедине с собой, используя аутотренинг, и каждый пытался делать это, но — увы! — безрезультатно. Тонечка не слышала... или просто не откликалась?

Накануне Рождества Юля напомнила Евгению о давно запланированном визите к ее родителям — и он едва не застонал от досады! Черт возьми, он уже давно забыл об этом! Ну почему все так не вовремя! Нет бы познакомиться с ними раньше — "во всем блеске", так сказать... А теперь что? Как себя держать, о чем рассказывать? О бесславном бегстве из СБ?

— Постарайся показать, — невозмутимо ответила Юля в ответ на его эманацию, — что работа программиста — занятие более респектабельное, чем исследователь СБ.

— Как?! Юля улыбнулась:

— Это будет совсем не сложно, уверяю тебя...

Евгения несколько успокоила ее уверенность. Да и вообще — так ли важны отношения с ее родителями, чтобы волноваться из-за них?

Гораздо больше Евгения тревожило то, что Сэм на целую неделю останется один. Пустой дом — хорошая приманка, и если СБ наблюдает за ними, лучшей возможности не найти! Конечно, Сэму ничего не грозит, но вот рабочие материалы, бумаги Тонечки... Немного подумав, Евгений решил взять все документы с собой — даже если бывшие коллеги вконец обнаглеют, то все равно останутся с носом! ...Успокоить родителей Юли действительно оказалось несложно. В кругу, где она выросла, излишества не одобрялись — и интеллектуальные в том числе. Так что никто не удивился тому, что Евгений решил сменить "ненадежное" занятие исследователя парапсихических явлений на более солидную специальность. Евгений только диву давался — как Юля могла стать тем, кем она стала, в таком вот обществе?! Или парапсихические способности оказались сильнее воспитания?

Впрочем, отец Юли тоже заметно "выпадал из окружения". Более того, он оказался единственным, кто заметил, что с уходом Евгения из СБ не все так гладко — и первый заговорил об этом, буквально подкараулив Евгения рано утром на веранде, куда тот выбрался проветриться после праздничной ночи.

— Послушайте, Евгений... Может быть, я обижаю вас, но мне кажется, вы что-то недоговариваете.

Фраза была банальная, как в кино — но за ней скрывалась неожиданная проницательность. Евгений вспомнил, что отца Юля всегда вспоминала очень тепло... оказывается, есть за что! Было откуда взяться телепатии... Да, но что ему отвечать? Не правду же говорить, в самом-то деле! Евгений торопливо соображал, какая легенда больше всего придется по вкусу учителю начальной школы с подавленными стремлениями к героике...

— Да, вы правы, — сказал он наконец. — Я был вынужден уйти... То есть не то, что бы вынужден, но решил для себя: аморально быть женатым на эсперке и при этом изучать ее. Понимаете? Вносится в отношения что-то такое... чего не должно быть между близкими людьми! Высказав как можно более серьезно весь этот бред, Евгений умолк, ожидая реакции. Поверит? Или даст по шее, и будет прав? Секунды тянулись долго — но наконец прозвучал желанный ответ:

— Я предполагал нечто подобное. Что ж, вы правы, наверное... — За это "наверное" Евгений был готов многое простить юлиному отцу! А тот смущенно улыбнулся, словно извиняясь за излишнюю откровенность: — Вы уверены, что вам не нужна помощь? Знаете, иногда я просто проклинаю юлино увлечение театром — потому что она и в жизни стала слишком хорошо играть! Я не всегда понимаю, когда она искренна, а кода нет...

— Нам не нужна помощь, — подтвердил Евгений. — Но в любом случае: спасибо! ...Да, помощь провинциального учителя была ему не нужна — как впрочем и чья бы то ни было! Пожалуй, сейчас только один человек мог реально помочь Евгению: Веренков. Внимательный наставник и опытный руководитель, он всегда хорошо относился к любимым ученикам, стараясь поддержать их до того, как они сами попросят о помощи. Вот только Евгений изрядно подвел его своей безрассудной одиссеей в замке Горвича...

Но неужели Ян не простит его, если узнает, что стоит за этим безрассудством? Иногда Евгений даже жалел, что не пришел к Веренкову сразу после того памятного разговора с Гуминским — но тут же спохватывался, вспоминая об астрале, на который "нельзя смотреть прямо"... Нет, к Веренкову можно будет обратиться только в крайнем случае, если все прочие способы окажутся безрезультатными! Пока же возможности связи с астралом еще не были исчерпаны. Одну из них, навеянную словами юлиного отца, Евгений, Юля и Сэм реализовали сразу по возвращении в Серпен...

...Это был некий вариант театрального представления: вообразить, что Тонечка здесь, общаться друг с другом как бы в ее присутствии, а потом обратиться к ней непосредственно. Поначалу это показалось странным, но вскоре импровизированные сценки приобрели нужную естественность, присутствие Тонечки стало ощущаться, и казалось, что еще чуть-чуть, и она отзовется на очередное обращение.

Однако ответа не было. Может быть, недостаточно энергии? Может быть, стоит поехать к озеру возле "Лотоса"? И не просто поехать, а провести там какой-нибудь магический обряд...

Начали с обычных танцев, когда Юля пыталась танцевать с невидимой партнершей — Евгений готов был поклясться, что временами видит кого-то рядом с ней! Потом пробовали все известные способы вызывания призраков — если возле озера были призраки, они надолго потеряли покой! Однако Тонечка не отозвалась. Финальной попыткой докричаться до нее была встреча весенней воды, после которой Сэм и Юля надолго затосковали, вспоминая счастливые дни родной общины...

Но результата не было. Все попытки установить хотя бы короткую связь разбились о непроницаемую стену молчания. Евгений со страхом думал о возможных причинах этого молчания. Значило ли оно, что Тонечка уже утратила контакт с миром людей? Или потеряла к нему интерес и теперь безучастно наблюдает за отчаянными усилиями бывших друзей? А может, видение в замке Горвича вообще было игрой воображения, плодом расстроенных нервов?

x x x

Даже когда тщетность всех усилий стала очевидна, Евгений не сразу решился обратиться к Веренкову. Но другого выхода у него не было. Попытки связаться с Тонечкой "чисто духовными средствами" исчерпали себя полностью, теперь надежда была только на технические методы и измерительную аппаратуру. Индикация и преобразование электромагнитных полей и дешифровка разными способами полученных сигналов — может быть, среди них отыщется все же тот язык, который будет понятен "заблудившемуся" астралу... если только этот астрал вообще существует! Вот только как при этом уберечь Тонечку от слишком пристальных взглядов? По-прежнему утаивать основные подробности? И это после всего, что произошло раньше? М-да... Интересно, как отреагирует Веренков на подобные условия — при том, что даже минимального результата Евгений не может гарантировать! Одна надежда, что любопытство окажется сильнее — ведь Ян, что бы он там не говорил "в воспитательных целях", сам весьма склонен к авантюризму!..

...Евгений полетел в столицу один. Юле он сказал, что хочет проконсультироваться с приятелями — это было недалеко от истины, и она ничего не заподозрила. Евгению было неловко от того, что он вынужден вести переговоры тайком, но он был уверен, что Сэм не потерпит вмешательства СБ ни в какой форме, даже если оно может помочь делу. Здесь Евгений никак не мог с ним согласиться! В институт Евгений не пошел: он панически боялся встретить хоть когонибудь из своих бывших коллег — что они спросят, что отвечать? Он даже не знал толком, как был представлен его уход из службы, какие слухи ходили по этому поводу...

Нет, сейчас ему нужен был только Ян. Немного подумав, Евгений решил укараулить его возле институтской автостоянки: там можно было, оставаясь незамеченным, высматривать отъезжающие машины в ожидании нужной, а потом просто выйти и "проголосовать".

Веренков появился, когда уже стемнело — но даже в свете фонаря Евгений сразу узнал его. С неожиданным волнением он следил, как тот подошел к машине, отпер дверь, перекинулся парой слов с охранником...

Евгений почти выскочил на дорогу — видно было, что Ян испугался, резко тормознул... и только потом узнал своего бывшего ученика. Лицо его приобрело какое-то непонятное выражение, однако он, помедлив немного и оглядевшись, все же распахнул дверцу:

— Садись! Рад тебя видеть...

Приветствие прозвучало формально — или Евгению это только показалось? - - однако он, вдруг оробев, никак не решался начать разговор первым...

Ян тоже молчал. Они медленно ехали вдоль тротуара, и чем дальше, тем глупее казалось Евгению собственное поведение: чего бояться, если уж пришел? Наконец Веренков остановил машину возле какого-то небольшого кафе:

— Пойдем, — коротко пригласил он. — Не люблю беседовать в автомобиле...

Кафе оказалось очень уютным... а интересно, Яна тут знали? Впрочем, какая разница! — Так что ты хотел мне сказать? — спокойно поинтересовался Веренков, когда официантка отошла от столика.

Евгений замялся.

— Не то, чтобы сказать, — начал он, — скорее, попросить...

— О чем же? — голос Веренкова по-прежнему был очень ровный.

— О возвращении.

Короткая фраза далась с неожиданным трудом. Евгений замер. Возникло обреченное ощущение, что на помощь рассчитывать не приходится — но при этом он решительно не мог представить себе, в какой форме прозвучит отказ! Однако Веренков не торопился. Несколько минут он молча рассматривал Евгения и только потом спросил:

— Насколько я понимаю, ты вел какие-то самостоятельные исследования?

Евгений кивнул... и опережая следующий вопрос, сказал:

— Но результатов это не дало. Во всяком случае таких, на какие я рассчитывал...

Веренков пристально взглянул Евгению в глаза:

— А на какие результаты ты рассчитывал, позволь спросить? На блестящую сенсацию, которая превратила бы тебя в героя?

— Нет, — тихо ответил Евгений, — об этом я не думал. Просто все так сложилось... Я понимаю, я нарушил ваш запрет...

— Боже упаси, я ничего тебе не запрещал, — перебил Веренков. — Но ты должен был хоть немного представлять себе, куда лезешь. Особенно после того, как узнал, кто такая эта твоя Тонечка... — он увидел, как Евгений поморщился на слово "твоя", но продолжил: — Можно подумать, ты всю жизнь имел дело с аристократами, графами и прочим высшим светом! Евгений молчал, не зная, что возразить. Все заранее заготовленные фразы куда-то улетучились — но Ян, как ни странно, ждал ответа...

— Да причем тут аристократы! — Евгений почувствовал, что еще чутьчуть, и он сорвется. — Мне просто было интересно, понимаете?

— Тебе? — очень выразительно переспросил Ян.

— Ну а кому же еще?

— Твоей жене, например. Или этому предсказателю, который живет теперь с вами... Кстати, он тебе еще не надоел?

Вопрос прозвучал неожиданно — Евгений не представлял, что Ян может говорить вот так. Он попробовал ответить, но смог только пожать плечами. Конечно, общество Сэма иногда утомляло его — но разве это так важно? А Веренков, подождав немного, заговорил негромко и отчетливо:

— Знаешь, Женя, как исследователь ты был ценен двумя вещами: аккуратностью и везением. — Евгений вздрогнул от этого "был", но сдержался, а Веренков продолжал тем же тоном. — Или интуицией, если угодно, это почти то же везение... К сожалению, и то, и другое ты изрядно растерял во время своей самодеятельности! Одна ошибка мало о чем говорит, но когда они идут одна за другой... В общем, ты понял меня?

Евгений побледнел.

— Так что же, — голос плохо подчинялся ему, и слова выговаривались очень медленно. — Так что же, я уже не могу вернуться?! Ян с жалостью посмотрел на него:

— Ну почему же. Вернуться можно всегда, ты же еще не в загробном царстве. Но не забывай, что увольнял тебя не я! Поговори с Гуминским, если он согласится — что ж... Самостоятельных исследований ты, конечно, еще долго не будешь вести — но в лабораторию я, пожалуй, смогу тебя пристроить.

Очевидно, лицо Евгения отразило его внутреннее состояние — потому что Веренков со вздохом поднялся и подозвал официантку.

— Вызовите, пожалуйста, такси. И проследите, чтобы молодой человек действительно на нем уехал! — сказал он и, безразлично кивнув на прощание, направился к выходу.

В какой-то момент Евгений едва не сорвался следом — догнать, объяснить наконец, пробиться сквозь эту невесть откуда взявшуюся стену! Но последние остатки рассудка удержали его. Ясно ведь, что Ян не хочет больше помогать проштрафившемуся ученику. "Поговори с Гуминским..." Неужели Евгений подвел его сильнее, чем можно было ожидать? Или просто оказался пешкой в каком-то высоком споре, причем пешкой "не того цвета"? А впрочем, какая разница! В любом случае назад дороги не было, двери СБ захлопнулись для него навсегда...

x x x

Евгений никогда не думал, что может быть _так_: не плохо, не тоскливо, даже не обидно — просто пусто...

Наверное, он остался бы сидеть в кафе до закрытия — безразличие не требовало действий, а любая мысль вызывала досаду: о чем теперь вообще можно думать, зачем?.. Но подошло вызванное Веренковым такси, и официантка без малейшего смущения — да, похоже, Яна тут все-таки знали! — напомнила Евгению, что тот должен уехать. Кому это он, интересно, должен?! Однако сердитая разборка с нахальной девицей (заодно перепало и ни в чем не повинному таксисту!) невольно заставила Евгения очнуться. Он выскочил из кафе и направился куда глаза глядят — пешком, чтобы успокоить нервы...

Итак, Ян отказался от него. Отказался раз и навсегда, отбросил за ненадобностью... и хотя принять этот факт было почти невозможно, сделать это следовало! Евгений не мог себе представить такое. Заранее думая о предстоящем разговоре, он ждал любых упреков, самого сурового осуждения, был готов даже к тому, что Ян глубоко оскорблен и в первый момент вообще пошлет его подальше! Это не пугало Евгения: на упреки можно ответить оправданиями, сквозь любую обиду можно пробиться, пусть не с первой попытки — но что делать со спокойным безразличием?

И как равнодушно Ян отказал своему бывшему ученику в помощи! Евгений понял бы, если бы тот просто сказал "не могу, ты слишком виноват, чтобы вернуться". Но услышать, что не представляешь больше ценности...

Куранты на ратуше начали мелодичный перезвон. Евгений поднял голову: ого, уже половина десятого! Если он хочет успеть на вечерний самолет, стоит поторопиться! А может, не лететь сегодня, переждать до утра, успокоиться?.. Да нет, нельзя, ведь Юля чувствует его и наверняка уже с ума сходит — можно представить себе, сколько он всего наэманировал после разговора с Яном! Так что все равно нет смысла оттягивать разговор...

...Несмотря на спешку, на самолет Евгений едва не опоздал — и упав наконец в кресло, долго не мог отдышаться. К счастью, никто из сентмеллонских знакомых этим рейсом не летел, и можно было не врать и не изображать бодрость. Да и в автобусе в это время народу тоже будет совсем немного. Хотя... Евгений представил себе полуторачасовую тряску по серпантину, и решил что несмотря ни на что, вернется домой на вертолете — и пусть кто-нибудь попробует предъявить претензии по поводу ночного шума! ...Юля не спала. Она вышла на крыльцо — и Евгений вдруг поразился, насколько изменили ее эти полгода. Гладко причесанная, с неизменной шалью на плечах, очень аккуратная в движениях — Юля теперь мало напоминала дерзкую девчонку, когда-то покорившую Евгения. Странно, как он не замечал раньше этих перемен?

Или замечал, но не придавал значения? Ведь до сих пор думалось, что жизнь в Серпене — недолгий, временный этап, "застой перед новой дорогой", как писал в тонечкином гороскопе Юрген! Кто мог подумать, что дорога закончится тупиком...

Евгений испытал неожиданную злость на всех и вся: на Веренкова, на нового куратора, на скучнейшее провинциальное общество Серпена, на Сэма... даже на вертолет, который теперь приносил больше проблем, чем удовольствия! Нельзя, чтобы Юля превращалась в провинциалку, не хотел он этого, и провались все к чертям! Никакие открытия не стоят таких жертв...

Но что теперь можно сделать? Признать поражение, послать подальше все астралы — и снова начать думать о реальной жизни? Вернуться в СБ? Это еще возможно, если покаяться Гуминскому, рассказать все...

— Черт бы тебя побрал, проклятая ведьма! — зло и тихо сказал Евгений в ночь, обращаясь к невидимой Тонечке. — Либо ты выходишь на контакт, либо пропадай пропадом в своем замке... Я не буду больше молчать о тебе, у меня тоже есть предел...

Конечно, никто ему не ответил. Впрочем, Евгений и не ждал ответа...

x x x

...Естественно, уже наутро Евгений со стыдом вспоминал свои вчерашние выпады в адрес Тонечки. Да, обида, нанесенная Яном, была сильна, но астралто чем виноват? Тем, что его постоянно надо оберегать, что он не выдерживает прямых взглядов? Ну хорошо, можно бросить его прямо сейчас — но как жить потом с вечной памятью о собственной слабости, о предательстве? А Юля... Разве она простит?! Весь день Евгений был мрачен и неразговорчив. Юля и Сэм ни о чем его не расспрашивали, понимая, каково ему после вчерашней беседы с Веренковым.

Впрочем, неутомимый мозг Евгения уже начал искать новые возможности взамен утраченных. Да, на помощь СБ рассчитывать теперь не приходится — но разве сами они сделали все, что могли? Разве исчерпаны все возможности связи с астралом?..

Кончено, в сложившихся условиях самым верным и надежным способом было бы убийство, совершенное с помощью Тонечки. Увы, это было невозможно! Но оставался еще один, последний вариант...

...До сих пор Евгений старался не мечтать понапрасну о возможности еще одного непосредственного контакта с портретом Тонечки — после ссоры с Горвичем об этом, казалось, не могло быть и речи! Но теперь забытая мысль снова вынырнула из подсознания...

Еще раз проникнуть в замок... Конечно, это безумно опасно — если попадешься, граф вряд позволит уйти живым! Но все-таки... Ведь можно изменить внешность, можно попасть в замок с экскурсионной группой — вряд ли к ним особо приглядываются... А если группа будет большой и разношерстной, можно даже отстать где-нибудь в замке, благо там теперь каждый уголок знаком! А ночью снова попытаться поговорить с портретом...

Правда все это на грани бреда, и риск невероятный... Но что делать, черт возьми, если не у кого больше просить помощи! Евгений не торопился рассказывать Юле и Сэму о новой идее. Будь его воля, он вообще промолчал бы и поехал в Шатогорию один: спокойнее, когда рискуешь только собой, да и подготовка к таким приключениям у него все же получше...

Но разве скроешь что-нибудь от Юли? Евгений видел, что она о чем-то догадывается, хотя и не заводит разговора первой. Да и Сэм смотрит как-то виновато — но тоже помалкивает. Они что, сговорились не тревожить его лишний раз? Но если да, то почему? Сочувствуют? Или осуждают? Черт его знает...

Разговор начистоту состоялся через пару дней — и довольно неожиданно. Утром во время завтрака Сэм вдруг заявил, что собирается уехать. Евгений оторопел, ничего подобного он не ждал. Даже для Юли это оказалось новостью! — Куда тебя еще понесло? — возмутилась она. — Что тебя не устраивает? Ты что, жениться собрался? Или в Серпене скучно стало?

Сэм слегка улыбнулся — рассерженная Юля всегда выглядела немного комично — и коротко объяснил:

— Был смысл жить вместе, пока мы пытались связаться с Тонечкой. Теперь я просто не хочу вам мешать, вот и все. Зачем вам третий лишний?

— Ты никому не мешаешь, Сэм! Во всяком случае, не настолько, чтобы покидать город! — заметил Евгений.

— Ну... — Сэм откровенно смутился: видимо, он не был готов к тому, что его станут удерживать. А Юля, уловив это смущение и почувствовав какие-то еще неясные, но тревожные образы, потребовала бесцеремонно:

— Говори уж прямо: что ты задумал?! И почему тайком от нас?

Сэм вздохнул... но спорить было бесполезно. Да он, видимо, и не хотел особенно спорить.

...Выслушав планы Сэма, Евгений был поражен — настолько они совпали с его собственными! С одной лишь только разницей: прежде, чем ехать в замок, Сэм хотел отыскать людей, знавших Тонечку еще до свадьбы — и в первую очередь, автора "Тени вампира". В остальном он собирался действовать так же, как и Евгений.

Ну, что же... Конечно, ехать в Шатогорию даже туристом для Сэма будет весьма рискованно — но можно ли будет его удержать? И потом, его способности... Может, в условиях постоянного напряжения и риска они возникнут снова? И Тонечка все-таки отзовется?

Евгений коротко изложил свои соображения. Сэм облегченно вздохнул — все-таки ему очень не хотелось ехать одному! Оставался, правда, еще один вопрос: брать ли Юлю в опасное путешествие? После недолгой, но бурной дискуссии Евгений согласился на компромисс: ехать всем вместе, но Юлю от самых опасных моментов оградить...

Поездку предварительно наметили на середину мая. К этому времени надо было подробно спланировать все маршруты и остановки, продумать способы маскировки, и даже позаботиться о каком-нибудь оружии! Кроме того, Евгений хотел заранее узнать адреса тонечкиных приятелей, списаться с ними... Словом, на полтора месяца дел хватит! ...Разве могли они предположить, что времени на размышления почти не осталось, что события уже начали развиваться независимо от них — и совсем не по заданному сценарию! Потом Евгений не раз думал: почему Сэм ничего не почувствовал заранее? Только ли потому что события касались его слишком близко? Или было что-то еще?..

x x x

...Нет ничего удивительного в том, что человек читает по вечерам газеты — хотя Юля и считала подобное времяпровождение абсолютно бесполезным. Но в этот раз, когда Евгений просматривал очередную газету, в его эманации вдруг явственно вспыхнули испуг и резкая тревога.

— Что случилось? — тут же вскинулась Юля.

Евгений поднял голову, в глазах его была полнейшая невинность, но Юля чувствовала, как он изо всех сил пытается погасить в себе взметнувшийся страх:

— Случилось? Ничего не случилось... Тебе что-то померещилось. Да ты не бойся, если начнется война, я тебе скажу...

— Соображай, что говоришь! — возмутился из своего угла Сэм.

— Прошу прощения, — рассеянно откликнулся Евгений, снова закрываясь газетой.

Юля поняла — он не хочет ничего обсуждать вслух. Но что же случилось, в конце концов?! Едва дождавшись, пока Евгений отложит газету, она поспешно схватила ее.

Фамилия Лантаса в одном из заголовков бросилась ей в глаза прямо на первой странице. Правда, сама статья оказалась скучнейшими рассуждениями о борьбе с коррупцией и организованной преступностью. Несчастный Лантас упоминался в ней с ностальгической грустью — был, мол, один порядочный человек... Короче, опять вода в ступе! Юле понадобилось прочесть статью второй раз, чтобы обратить внимание на короткую фразу: "Недавно в столице арестована группа, подозреваемая в организации политических убийств..." Не это ли напугало Евгения? Если речь идет о тех, кто заказывал убийство Лантаса... Но разве это плохо? Наоборот, тогда не надо больше бояться, что бывшие хозяева разыщут Сэма! Юля повернулась к Евгению — и натолкнулась на молчаливый предупреждающий жест.

— Пойдем-ка прогуляемся, — сказал он вслух, лениво поднимаясь.

— Пойдем... — Юля подобралась, пытаясь скрыть тревогу, и встала следом.

Они отошли от дома странным торопливым шагом, словно за ними кто-то гнался. Евгений заговорил первым:

— Ты что, ничего не поняла из статьи?

Юля сердито взглянула на него:

— Я поняла, что арестованы бывшие хозяева Сэма. Ну так это же прекрасно! — Прекрасно? — Евгений даже остановился. — Ты что, действительно не понимаешь, чем это грозит?

Удивление было столь искренним, что Юле стало стыдно за свою бестолковость. Она изо всех сил сосредоточилась, пытаясь еще раз проанализировать ситуацию. Ну какие тут еще могут быть опасности? Что арестованные бандиты заговорят? Но кто им поверит? Ведь все убийства с участием Сэма — чистейшие несчастные случаи! Конечно, для каждого из них есть вполне конкретный и основательный мотив... Но мотив — не улика, к делу его не подошьешь! И потом, эти недоделанные мафиози знали Сэма под вымышленным именем, а сейчас вообще считают погибшим! Да и полиция, кстати, тоже...

— Жень! — сказала Юля. — Но ведь они не доберутся до Сэма, никто не знает, что он в Серпене, что он — это он! А если и доберутся — все равно у них не будет никаких доказательств против него! — У кого — "у них"? — ехидно осведомился Евгений.

— У поли...

Юля осеклась на полуслове. Какого черта она не поняла раньше! Да ведь Евгений боится совсем не полиции! Едва в деле запахнет мистикой — а как еще можно будет расценить возможные показания? — полиция сразу обратится в СБ! И вот тогда...

— СБ, да? — Юля повернулась к Евгению.

Тот молча кивнул.

— А что может сделать СБ? — растерянно спросила Юля. — Почему ее надо бояться?

Евгений внутренне усмехнулся. Что может сделать мощная спецслужба, обладающая разветвленной агентурной и оперативной сетью? Да в общем, все, что угодно, было бы желание...

— Ты боишься, что Сэма все-таки привлекут к суду? — по-своему поняла его эманацию Юля. — Что свидетельство СБ может иметь юридическую силу? Но ведь ты сам говорил, что это был блеф, помнишь?

— Ах, Юленька, — устало проговорил Евгений. — Если бы все было так просто, если бы суд... Это было бы полбеды.

— Тогда что? — Юля начала терять терпение. — Да говори же, раз начал! Евгений вздохнул.

— Ты никогда не слышала о "синдроме монстра"?..

...Юля не слышала. Но нетрудно было догадаться, что скрывается за звучным термином. И кто именно будет кандидатом на роль "монстра"...

Евгений молчал, переживая нахлынувшие воспоминания. Какие жаркие споры вели они с приятелями во время учебы! А что будет, если появится эспер со сверхсильными способностями, если он повернет эти способности во вред обществу, если возникнет опасность для людей? Окажется ли СБ готовой к такому, сможет ли остановить его? И как в таком случае быть с законами, с конституцией?..

Преподаватели только морщились от подобных вопросов, не давая конкретных разъяснений — а потом как-то незаметно подобные разговоры стали дурным тоном и признаком наивности.

Но все же пресловутый "синдром монстра" был реальностью, с ним нельзя было не считаться. И с ним считались — факт создания СБ говорил сам за себя! И неужели такая скурпулезная и бдительная организация как СБ не имеет никаких планов "быстрого реагирования" на чрезвычайные происшествия и кризисы? В это трудно было поверить, тем более, что до Евгения не раз доходили слухи о специальных отрядах, о секретных базах и лабораториях. Вряд ли все они были правдой — но дыма без огня не бывает...

...Юля выслушала соображения Евгения, не перебивая и не переспрашивая. Сообщение оглушило ее — и в тоже время она никак не могла воспринять ситуацию всерьез. Все это напоминало детективные сюжеты, но плохо стыковалось с реальной жизнью.

Ну хорошо, а что делать дальше? Как защищаться от новой опасности, и можно ли вообще от нее защититься? Наконец Юля очень осторожно спросила:

— А разве СБ сможет найти Сэма? Ведь катастрофа должна обмануть и их тоже! Евгений покачал головой:

— Найдут, и очень быстро. Они же будут искать совсем не так, как полиция... — и увидев недоумение Юли, пояснил: — Ты же понимаешь, что у СБ прекрасная база данных. В нее занесены почти все эсперы страны — и уж по крайней мере, все _сильные_ эсперы! Так что вымышленное имя никого не обманет: просто будут искать по другим данным...

— И найдут его под настоящим именем?

— Разумеется. И даже с указанием домашнего адреса. Мы стараемся отслеживать все перемещения эсперов, так что данные постоянно обновляются...

— "Мы"! — передразнила Юля оговорку Евгения. — Выходит, в этой вашей базе есть и я... И Тонечка?

Евгений смутился.

— Ну, конечно... На тебя я вообще сам данные собирал! И Тонечка есть, только о ней мало что сказано — ее никогда не принимали всерьез... на ее счастье! Но Сэм — другое дело...

— Хватит рассуждений! Говори наконец: чего ты ждешь от своих коллег?! - - едва ли не с угрозой потребовала Юля. — Или это слишком страшно, чтобы быть произнесенным вслух?

В последней фразе явственно прозвучала совершенно неуместная издевка, и Евгений невольно поморщился... но тут же взял себя в руки и сказал коротко:

— На свободе Сэма не оставят, за это я ручаюсь. Могут арестовать за убийства... Но тогда придется доказывать суду состав преступления, а это тайна похуже атомной бомбы! Так что я на их месте предпочел бы просто похитить Сэма без лишнего шума...

— А "без лишнего шума", — жестко уточнила Юля, — значит вместе с нами! Восхитительно!!! Евгений видел, что несмотря на попытки сдерживаться, она на грани истерики.

— Да не бойся ты, никто нас убивать не будет... это же не мафия! — не очень убедительно успокоил он. — Ну будут всякие там допросы, исследования... Это не смертельно! — И совсем ничего нельзя сделать? — спросила Юля каким-то чужим голосом.

— Что-нибудь всегда можно сделать! — сердито ответил Евгений. — И в первую очередь делать предстоит тебе...

— Мне?! — Именно. Слушай теперь внимательно и запоминай.

— Я слушаю, — Юля, казалось, ожила... и облегченно вздохнув, Евгений начал инструктаж:

— Во-первых, через несколько дней ты должна будешь уехать домой...

— Куда "домой"? — подскочила Юля, забыв обо всех предупреждениях. — К родителям? Ты с ума сошел?! — Нет, не сошел еще, — раздраженно отозвался Евгений. — И повторяю: не трать энергию на споры, а придумай лучше убедительное объяснение для родителей...

— Какое... Какое еще объяснение?! — Любое! — Евгений почувствовал непреодолимое желание как следует встряхнуть Юлю, как будто это могло заставить ее соображать быстрее. — Придумай, из-за чего мы с тобой могли поссориться. Ревность, зависть, денег мало или шума много — что угодно! Только бы тебе поверили...

Юля видела, что Евгений не шутит. Но зачем нужно расставаться как раз тогда, когда больше всего нужна поддержка?

— А затем, — объяснил, уже едва сдерживаясь, Евгений, — что если мы исчезнем все трое, то этого никто и не заметит. Во всяком случае, не сразу заметят. И тем более, никто не заподозрит, что с нашим исчезновением не все гладко.

— А если я уеду...

— То из родительского дома тебя будет гораздо труднее изъять. За тобой, конечно, будут следить, но не более того. Впрочем, на всякий случай будь осторожна...

— Я-то буду осторожна, — мрачно заметила Юля, — а вы?

— За нас не бойся. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока за мной придут. У СБ тоже есть уязвимое место — его-то я и попробую пощекотать... Впрочем, об этом потом, ты мне для этого тоже понадобишься. И еще запомни одно — никому не слова! Ни родителям, ни друзьям, ни Сэму. Сэму — особенно!..

Юля подавленно кивнула. Еще в "Лотосе" ее предупреждали: близость с Евгением принесет несчастье... и похоже, давнее предсказание Юргена начало сбываться!

x x x

"Мой дорогой коллега! Я давно называл тебя так в последний раз, и, боюсь, никогда больше не назову. Мне очень не хотелось верить, что придется когда-нибудь обращаться к тебе и другим моим бывшим товарищам по работе с таким письмом, но увы! Если ты читаешь сейчас это письмо, если оно к тебе попало, это значит, что подтвердились худшие мои опасения. И тогда очень прошу: прочти его до конца. Оно вполне может оказаться моим завещанием, да и тебе — кто знает! — вдруг окажется небесполезным..." ...Евгений отложил ручку и перечитал написанное. Немного патетично — ну да это и к лучшему. Пусть бывшие коллеги почувствуют то же, что и он, представят себя на месте пострадавшего товарища! А уж воображение у профессиональных исследователей хорошее...

Руководство СБ — и в первую очередь Гуминский — панически боялось громких скандалов. Это и был тот шанс, который намеревался использовать Евгений. Сначала он вообще хотел оповестить о себе весь белый свет — дватри знакомых журналиста без труда донесли бы "завещание" до самой широкой общественности! Но, представив себе все возможные последствия, Евгений ужаснулся и решил ограничиться "широкой оглаской в узком кругу" — распространить свое послание только среди рядовых исследователей СБ.

Впрочем, результат обещал быть вполне действенным. "Свобода науки" в СБ всегда ценилась особо: следствие двусмысленного положения ученых внутри секретной спецслужбы. Насилие над наукой — а именно так Евгений собирался представить свой арест — неминуемо вызовет такое возмущение, что придется отпустить пленников во избежание еще более широкой огласки! То, что последнее время Евгений не поддерживал отношений ни с кем из бывших коллег, не смущало его. Наоборот, было легче обращаться в письме не к одному-двум приятелям, а как бы сразу к широкой аудитории — ведь адресатов будет, ни много ни мало, больше трех десятков! "...Итак, попробую по порядку.

Прежде всего, я представляю, сколько кривотолков вызвал мой внезапный "уход" из СБ.

На самом деле это было просто беспардонное увольнение, вызванное моим категорическим несогласием с вмешательством в мою работу, которую я достаточно уверенно считаю в своей компетенции. Здесь я могу ошибаться, дело субъективное, но, во всяком случае, грубых нарушений субординации я не допускал.

Не знаю, как это все было представлено — и были ли вообще какие-то объяснения. Конечно, я поступил не очень красиво, никому ничего не сказав, но на это были причины, и, поверь, достаточно веские. Возможно, я был не прав. Впрочем, я и сейчас не пытаюсь искать оправдания и аргументы или агитировать кого-то в свою пользу. Время для дискуссий ушло, и боюсь, безвозвратно. Всякие споры и аргументации не имеют теперь никакого значения — пришло время действий! То, что к тебе попало это письмо, означает только одно: мой подопечный эспер, я сам, а возможно, и моя жена, схвачены оперативной службой СБ..." ...Евгений запнулся. На самом деле он вполне рассчитывал уберечь Юлю от ареста, отправив ее к родителям. Но теперь он на какой-то миг представил, что и ее тоже сумеют схватить — и испугался смертельно! Нет, этого ни в коем случае нельзя допустить! "...и в настоящее время содержатся без суда, следствия и какой-либо надежды на то и другое на одной из секретных баз, о существовании которых у нас всегда ходило столько упорных и настойчиво — не чересчур ли настойчиво?! — опровергаемых слухов..." ...Интересно, чем в действительности окажется пресловутая секретная база — комнатой прямо в институте? конспиративной квартирой? особняком? полигоном? И какую "программу исследований" там предложат? Во всяком случае, про Сэма наверняка постараются вытрясти все, что можно! Жаль, что в письме эти вопросы тоже никак не обойти. Что ж, придется осторожно упомянуть Сэма — без лишних подробностей...

"...Тебе, конечно, интересно узнать, чем я заслужил такое интенсивное внимание к своей скромной персоне? Боюсь, что я тебя разочарую! Пока, насколько мне известно, все мои "прегрешения" состоят в том, что после увольнения я осмелился самостоятельно продолжать исследование, которое мне не позволили довести по моему плану в СБ.

Его объектом был один мой старый знакомый эспер-эмигрант, точнее, некоторые его интересные способности в области предсказаний. Так получилось: очень давно я смог установить контакт с этим эспером и вполне успешно поддерживать его в течение нескольких лет.

Естественно, я не хотел никакого официального вмешательства, которое могло разрушить достигнутое такими стараниями доверие. Но меня не услышали, и предпочли заменить доверие на насилие — вероятно, сочли его более надежным средством!" ...Интересно, насколько далеко может зайти это насилие? Ведь он и Сэм окажутся в полной власти "исследователей" — которые сделают все, чтобы не допустить утечки информации! До какой степени "все"? Решатся ли они, если не останется другого выхода, убить опасного эспера? А нежелательного свидетеля в лице бывшего коллеги? Евгений вздрогнул и оборвал себя — так можно вообразить что угодно!..

"...Зачем я пишу все это тебе и другим, которые сейчас читают такие же письма (а может, даже, и не читают — наша оперслужба весьма, весьма проворна...)? Нет, я не прошу помощи, протестов или забастовок. Все, на что я рассчитываю, — это информация. Наши коллеги-пленители рассчитывают обработать нас "по-тихому" — очень не хочется доставить им этой радости..." ...Кстати, для этого способ доставки писем следует продумать досконально — их ни в коем случае не должны перехватить! Ведь не исключено, что они окажутся главным залогом их безопасности во всей этой переделке...

"...Вот, собственно, и все. Надеюсь, ты понимаешь: подобная история в любой момент может произойти с каждым из вас. И где гарантия, что я первый? Сколько исследователей были уволены раньше? Все ли они живы? Никто не интересовался, никому в голову не приходило поинтересоваться... Может, теперь у кого-нибудь появится желание не быть слепым котенком? Ведь опергруппы не действуют по своей инициативе! И те, кто будут допрашивать меня — они ведь работают в наших лабораториях, рядом с нами..." ...А ведь и в самом деле интересно, с кем из коллег он встретится после ареста! Наверняка среди них окажутся хорошие знакомые, может, даже друзья... И уж конечно там будут люди из "списка рассылки", из тех, к кому он, собственно, обращается в письме! Хорошо это или плохо? Эффект неожиданности будет смазан, зато серьезность провокации будет понятна без слов! Можно даже поместить в каждом письме полный список всех адресатов: пусть масштаб скандала сразу станет ясен! "...Еще прилагаю список тех, кто еще, кроме тебя, получит — если получит! — подобное послание. Не прошу о большем, но хотя бы оповести их о сути дела, если мои письма не дойдут до них. Смею заметить, что этих людей и их мнение я очень уважаю и в какой-то степени надеюсь на их поддержку и защиту, если не для себя лично, то по крайней мере для дорогих мне принципов свободы и независимости исследователя в своих профессиональных областях.

На всякий случай — прощай...

Евгений"

x x x

...Принтер выплюнул последний листок и умолк. Евгений взял стопку писем и перенес на стол, к приготовленным и уже надпечатанным конвертам. Чуть поодаль аккуратной стопкой лежали все "компроментирующие материалы", связанные с бесконтактным убийством и управлением случайностями: многострадальные дневники самой Тонечки, ее прощальное письмо, краткие заметки о неудачных попытках связи с ней, схемы замка Горвича и окрестностей, коробка с дискетами... Сверху, ничуть не усилив и не ослабив издевательского свечения, поблескивал перстень...

Сев за клавиатуру, Евгений методично прошелся по дискам, тщательно уничтожая все следы своей работы. После их ареста компьютер будут трясти всеми доступными средствами — значит, надо гарантировать, что в нем не останется ни одного упоминания о Тонечке! Через час работа была закончена. Теперь из материальных свидетельств исследований астрала остались только те, что лежали на столе, и Евгений приступил к новой работе. Раскладка писем по конвертам требовала внимания и аккуратности, но не мешала раздумьям — а подумать было о чем...

Рабочие материалы и письма были почти готовы к эвакуации, но план самой эвакуации был до сих пор не до конца понятен. На Рождество, когда Сэм оставался в Серпене один, Евгений, опасаясь излишнего любопытства СБ, просто брал материалы с собой. Можно повторить то же самое — только теперь уже Юле...

Да, но тогда ситуация была куда менее серьезной, а сейчас СБ может проявить гораздо большую настойчивость... и трудно даже представить, что будет, если материалы попадут к исследователям! Во всяком случае, Тонечку после этого уже ничто не спасет...

Нет, все документы надо укрыть понадежнее — в банковском сейфе, например. Или в адвокатской фирме — вот уж кто умеет хранить тайны! Если оговорить условия хранения, ни одна живая душа, включая хоть самого президента, не доберется до тетрадей! Солидные фирмы весьма дорожат своей репутацией...

...А что если и письма тоже отправить через фирму? Это ведь нешуточное дело: один человек, посылающий большое количество одинаковых конвертов, сразу привлекает внимание — а за Юлей и без того будут следить... Зато у адвокатской фирмы собственная обширная переписка, курьеры — словом, куда больше возможностей проделать все быстро и незаметно! Одно узкое место, конечно, останется: даже адвокатской фирме нужен какой-то сигнал, распоряжение типа "отправляйте, пора!". Ведь неизвестно, когда произойдет арест: завтра, через неделю... А того, кто передаст команду — а кроме Юли это по-прежнему некому сделать! — СБ все равно может вычислить, перехватить...

Вот если бы сообщение можно было как-то продублировать, если бы его повторил кто-то, не попавший в поле зрения СБ... Но кому из друзей можно доверить столь мрачную тайну? Разве только Валерию... Но он живет так далеко от столицы... и потом, он же не станет сидеть сложа руки, узнав, что Евгений в беде! Немедленно примчится на помощь — и все испортит... Прямо заколдованный круг какой-то! Евгений целый день не находил себе места, пытаясь что-нибудь придумать. Лишь вечером, когда уже вернулись из больницы Юля и Сэм, он наконец нашел простое и красивое решение. Пусть Валерия известит... его собственный компьютер! Небольшая программка, посланная по электронной почте, посадит в компьютер вирус, который сработает только в том случае, если не получит в течение, скажем, трех дней подряд определенного условного сигнала от Евгения. Ну и пошлет на принтер соответствующий текст...

Евгений радостно поделился своей идеей с Юлей (они были на кухне одни, Сэм отправился в свою комнату). Но Юля, вместо того чтобы разделить радость, удивилась:

— А почему ты не сделаешь этого вообще со всеми письмами? Было бы куда проще обойтись без возни с конвертами и распоряжениями! Евгений покачал головой:

— Представь, что будет, если хоть кто-то обнаружит вирус раньше времени! А что обнаружат, я не сомневаюсь: в СБ, как правило, хорошие специалисты...

— А Валерий?

— Ну, его возможности я хорошо себе представляю! Обмануть его мне не составит никаких проблем... Не беспокойся: он не прочитает письмо раньше, чем до нашего ареста! Юля вздохнула: все упоминания предстоящего ареста вслух нагоняли на нее уныние. Да и что толку писать этому школьному приятелю Евгения? Чем он может помочь? Ему же все равно нельзя оставить распоряжение о рассылке писем! — Пусть он просто убедится, что письма благополучно дошли, — объяснил Евгений. — А если что, то известит моих коллег уже сам. Это, конечно, менее эффективно: сразу ему не поверят... Но появится сомнение, захотят проверить — и вскоре убедятся, что все правда! ...Отправив Валерию "инфицированную" программу, Евгений облегченно вздохнул: одной проблемой меньше! Насколько было бы легче, если бы и у Юли были такие же надежные друзья — не пришлось бы самой идти в адвокатскую контору, рисковать. Но бывшие обитатели "Лотоса"... впрочем, о них лучше вообще не вспоминать! Евгений смутился, как будто Юля могла услышать его оскорбительную мысль — а если вдуматься, то и несправедливую к тому же! Эсперы не виноваты, что к ним нельзя обратиться за помощью: СБ и так пристально следит за ними, а уж в данной ситуации...

...Но в одном они все-таки виноваты: Евгений до сих пор не мог спокойно вспоминать, как решительно и холодно пытались обитатели "Лотоса" оттолкнуть его от Юли! Конечно, их тоже можно понять: одно предсказание чего стоило! Но неужели нельзя было найти компромисс? Многое могло пойти по-другому, не поведи они себя с Евгением, как с врагом... И попытки связи с Тонечкой, будь они совместными, могли бы оказаться куда более результативными, и арест большой группы был бы весьма затруднен! А может, все-таки еще не поздно как-то поведать им о судьбе Тонечки? Или хотя бы намекнуть осторожно — Юля знает адреса и телефоны разъехавшихся друзей... Да нет, пожалуй, поздно — теперь к ним на километр нельзя приближаться, особенно Юле! А написать... Нет, эсперы вряд ли будут достаточно осторожны, чтобы скрыть опасное послание от излишнего внимания СБ...

Разве только Дэн... Дэниэл Глоцар — он же ясновидящий! Конечно, у него больше развиты способности к внушению, он даже работу себе выбрал соответствующую: в варьете людям голову морочить — но умение читать по предметам у него тоже есть. И Дэн сможет прочитать даже ненаписанное письмо, достаточно будет дать лишь несколько намеков: остальное он увидит сам... Пожалуй, можно попробовать! Евгений достал с полки потрепанную, знакомую с детства книгу, взял карандаш, бумагу и, стараясь держать в голове образ Тонечки, выписал следующее:

"А так как под "личностью" мы понимаем рациональное начало, наделенное рассудком, и так как мышлению всегда сопутствует сознание, то именно они и делают нас нами самими...

Principium Individuations, представление о личности, которая исчезает — или не исчезает — со смертью...

...потеряно не все. В глубочайшем сне — нет! В беспамятстве — нет! В смерти — нет! Даже в могиле не все потеряно. Иначе не существует бессмертия." Хватит ли этого Дэну, чтобы найти Тонечку? Непонятно... но на размышления в любом случае наведет! Подумав, Евгений приписал несколько адресов: Валерия и кое-кого из бывших коллег. Вряд ли Дэн будет связываться с не-эсперами, тем более, со служащими СБ, но лишняя информация никогда не помешает. "Успеха тебе, Дэн, — почти искренне подумал Евгений. — И... честное слово, черт бы побрал твое высокомерие!" ...На следующее утро Евгений отправился в Сент-Меллон. В небольшом, но солидном и внушающем доверие офисе местного отделения фирмы "Консул" его просьбе никто не удивился — по крайней мере, внешне. Евгений передал своему новому поверенному два объемистых пакета — один с материалами исследований, другой с письмами. Условия хранения и рассылки оговаривались двумя независимыми договорами, причем текст первого из них Евгений не обсуждал даже с Юлей: лучший способ сохранить тайну — не знать ее вообще! Кроме того, ему не хотелось лишний раз расстраивать Юлю: договор очень походил на завещание, а по существу, и был им. В нем Евгений поручал фирме по истечении пятилетнего срока со дня принятия документов на хранение поместить данные с дискет в сеть "Интернет", открыв их для свободного доступа. Этот крайний, совершенно отчаянный шаг гарантировал, что даже в случае их гибели материалы не пропадут бесследно... и заодно давал Евгению лишнюю возможность для шантажа! Вот только Тонечка... Опубликование материалов погубит ее немедленно и неотвратимо! Хотя с другой стороны, она все равно вряд ли продержится указанные пять лет...

Второй договор был короче и оговаривал условие рассылки "тревожных" писем. Как Евгений и предвидел, поверенный отверг все формы распоряжения, кроме прямой письменной с собственноручной подписью. Хорошо еще, что не надо приносить бумагу лично! Выйдя из офиса, Евгений испытал огромное облегчение. Завтра к утру оба пакета будут в полной безопасности в столице, в центральном правлении фирмы. Теперь можно сосредоточиться на Юле, на том, как помочь ей выполнить нелегкую миссию, не "засветив" ни себя, ни "Консула".

Всю дорогу до Серпена Евгений напряженно думал об этом, но ничего нового в голову так и не пришло. Как ни крути, а доверять последнюю ниточку почте нельзя — надо обязательно "пойти и отнести"...

Вот если бы это сделал кто-то другой, не Юля... Ну неужели у нее в родном городе совсем нет человека, которому можно верить безоговорочно?

— Мой отец! — Юля даже удивилась вопросу. — В нем я абсолютно уверена, могу даже рассказать всю правду. Он поймет и поможет...

Евгений вспомнил, как на Рождество они приезжали с Юлей к ее родителям. Тогда из всей семьи отец произвел на него наиболее благоприятное впечатление. Ну что ж, пусть будет так! — Хорошо. Значит, он и отнесет распоряжение в контору. Через три дня, после того, как меня арестуют...

Юля не стала спрашивать, почему именно через три дня. Евгений уже говорил ей, что не исключает и совсем бесконфликтного варианта: если, к примеру, феномен бесконтактного убийства просто спокойно и подробно изучат, а Сэма отпустят — под присмотр СБ... В этом случае лишний шум и скандал только помешает...

Сама Юля не верила в возможность такого исхода, но предпочла не спорить с Евгением, только предупредила жестко — никаким запискам и даже телефонным звонкам не поверит! Пусть приезжает сам: для такого дела его просто обязаны будут отпустить.

— Впрочем, нет, телефонный звонок меня все-таки устроит, — все же уступила она. — Я почувствую, искренне ты говоришь или по принуждению. А если за три дня ты не дашь о себе знать, отец передаст твое распоряжение, а я...

— А ты будешь сидеть дома! — сердито перебил Евгений. — Еще чего не хватало... что тебе там взбрело?

— Ничего, — по лицу Юли было видно, что она обиделась. — Я просто подумала, что раз за мной все равно будут следить...

— Ну? — помимо воли заинтересовался Евгений.

— Я могла бы проделать некий отвлекающий маневр. Какой-то вариант предупреждения, но ненастоящий, понимаешь? Пусть его перехватят и успокоятся от сознания своей победы — тем большей неожиданностью будут письма! Вот только...

Юля смущенно замолчала, не желая показывать, что боится. Что, если вместе с "отвлекающим маневром" перехватят и ее?

Евгений принял идею почти сразу. Действительно, полное бездействие Юли выглядело бы подозрительно: спряталась в доме, сидит тихо, не дергается... А тут — такой замечательный фокус! Тогда на ее отца уж точно никто внимания не обратит! Да и над "отвлекающим маневром" долго думать не надо: пусть это будут такие же письма, что и настоящие, только покороче и числом поменьше...

Евгений быстро приготовил новый, уже третий пакет и отдал его Юле. На всякий случай он велел ей не ходить на почту — чтобы у наблюдателей не возникло желания изъять письма еще до отправки. Достаточно будет просто бросить конверты в ближайший ящик на улице: до адресатов им все равно не дойти, а для Юли безопаснее...

...Они не сомкнули глаз всю ночь — каждый понимал, что она может оказаться для них последней. А наутро Евгений с тяжелым сердцем проводил заплаканную Юлю на самолет...

x x x

Возвращение домой стало для Юли настоящим шоком. Возможно, не следовало воспринимать все так болезненно — но она ничего не могла с собой поделать. И выдуманная история, и скрываемая правда были похожи одним: невероятным ощущением слабости и беспомощности. Она не могла сдержать слезы в самолете, плакала во время разговора с мамой...

По придуманной версии дело представлялось так: они с Евгением поссорились, потому что Юля хочет завести ребенка, а он, подлец такой, и слышать об этом не желает, потому что, видите ли, они еще недостаточно пожили для себя. Ну, и живет для себя изо всех сил, является домой чуть ли не ночью. Раньше такого не было! Мама поверила Юле безоговорочно, поплакала вместе с ней и от души пожелала Евгению провалиться к черту, потому что где он найдет жену лучше Юли?! В общем, Юля могла оставаться в родительском доме сколько угодно, жить в ласке и заботе...

И каждый день ждать неизбежного! Сегодня, завтра, через неделю? Следствие идет, рано или поздно "бесконтактные убийства" всплывут, и тогда...

А может, обойдется? Пройдет суд, утихнут страсти, а о Сэме так никто и не узнает... Может такое быть? "Может, — ответил на этот вопрос Евгений, - - но это уже из области подарков судьбы!" ...Юля посмотрела на часы: уже почти полночь, день прошел с тех пор, как они расстались. Пора было ложиться спать, но ночь пугала одиночеством: ведь Евгения не будет рядом.

— Ты чего не спишь?

Отец бесшумно вошел в гостиную, сел рядом с Юлей.

— Не дергайся, все образуется! Юля помотала головой. Не образуется! — Ну, ты никогда не была паникером! Мало ли что случается...

— Ты не понимаешь! Отец пожал плечами. Конечно, бывает всякое — но зная свою дочь, он скорее поверил бы, что она при случае будет злоупотреблять удовольствиями, а не Евгений! — Ну, не знаю, — повторил он, — Может быть, ты преувеличиваешь его вину? В конце концов вам действительно рановато заводить ребенка, тут он прав...

— Да при чем тут ребенок! Мне вообще кажется, что я его предала, понимаешь! Зачем я здесь, папа?! Отец вздохнул. Женские истерики — область таинственная, и кто в концето концов, не ссорился с супругом хотя бы раз? А Юля — девочка экспансивная, могла что-то преувеличить или не так понять. Но тем не менее что-то не давало отцу покоя...

— Вы, я так понимаю, поссорились?

— Нет.

— Как нет?! Какого же черта ты тогда тут делаешь?

— Жду.

— Чего? Что он за тобой приедет? С цветами и конфетами?

Это было уже слишком: Юля снова начала всхлипывать... За что, за что им это все?! — Ну, хватит сырость разводить! Что, натворила глупостей и самой стыдно?

— Натворила. Только не я. И не сейчас, — Юля вздохнула, оглядываясь. - - Мама спит?

— Давно уже. Разволновалась из-за тебя! — Возможно, мне не следовало приезжать...

— Ну, вот еще ерунда! — Не ерунда. Ты сейчас просто с дивана упадешь, насколько это не ерунда. Я не хочу, чтобы ты думал о Евгении плохо, особенно сейчас. К тому же, может статься, мне понадобится твоя помощь... Только пообещай мне одну вещь! — Какую же?

— Молчать о том, что сейчас услышишь! Ну, хотя бы по возможности...

x x x

Юля не была дальней телепаткой, но Евгения слышала хорошо. Она всегда ощущала взлет и посадку вертолета, когда Евгений летал один, чувствовала, если ему нездоровилось, отвечала на мысленные приветствия. Но эманация, которая сбросила ее с постели, не походила ни на что и была пострашней ночного кошмара. Юлю окружала темнота — реальная, ночная — и плюс _ощущение_ темноты. В этой воображаемой темноте мелькали непонятные красноватые отблески и словно бы дул откуда-то холодный ветер...

Юля вскочила. Она не знала, что именно произошло с Евгением, но одно ей было ясно: случилось что-то экстраординарное! Едва дождавшись утра, она поспешила позвонить в Сент-Меллон.

Телефон не ответил, не было даже сообщения на автоответчике. Ну, этого следовало ожидать! Юля позвонила соседям, надеясь узнать подробности. Оказалось, что среди ночи Сэма и Евгения увезли на "скорой". "Что случилось? - - Сказали, отравление! — "Скорую" вызвали вы? — Нет, мы ничего не знали!" В больницу Серпена Сэм и Евгений, естественно, не поступали...

...Юля ничего не сказала отцу: он понял ее без слов, а все подробности были обговорены заранее. Три дня они заморожено ждали — даже не известий от Евгения, в это уже никто не верил! — а просто выдерживали паузу, точно следуя инструкции. Утром четвертого дня Юля бросила в ящик конверты, а отец отнес распоряжение Евгения в местный отдел "Консула"— и никто не помешал этим раздражающе простым действиям.

После этого оставалось только ждать. Снова ждать — но уже неизвестно, сколько...

x x x

Проснувшись, Евгений с удивлением ощутил себя свежим, бодрым и прекрасно отдохнувшим — пожалуй, впервые за много дней. Не открывая глаз, попытался поймать последние следы стремительно ускользающих, но определенно приятных сновидений...

Память навалилась внезапно и отчетливо — и поняв, _где_ он находится, Евгений испуганно замер. Причина необычайно крепкого сна сразу стала очевидна до отвращения: обычный наркотик...

...Последним отчетливым воспоминанием от вчерашнего вечера был ужин — неизменный яблочный пирог из ближайшего кафе. Сэм рассказывал что-то о прошедшем дне, когда вдруг неожиданный приступ слабости накатил одновременно на обоих. Сэм почти мгновенно лишился чувств, уронив голову на стол. Евгений еще нашел глазами телефон, но не смог даже приподняться — и только тут понял угасающим сознанием, что означает это внезапное недомогание...

Значит, случилось... Ну что ж, надо принимать неизбежное! По крайней мере, теперь можно будет проверить то, о чем раньше приходилось только гадать...

Евгений "включил" ощущения: незнакомая кровать, приятное мягкое, но совершенно чужое белье... Сверху накинута простыня и какое-то легкое одеяло. И еще на голове ощущается что-то постороннее, необычное...

Он попытался осмотреться сквозь полуопущенные веки, не подавая вида, что проснулся — но тут же посмеялся над своей наивной конспирацией: где-где, а в СБ найдется более надежный способ отследить пробуждение! И не притворяясь больше, Евгений открыл глаза и сел.

Небольшая комната слегка напоминала гостиничный номер. Кровать располагалась в дальнем от окна углу, у самой двери. Обстановка была скромной и немногочисленной: на столе телевизор и телефон, рядом два стула, а у самой кровати — еще один столик с компьютером. В стене напротив три двери: наверняка душ с туалетом плюс какая-нибудь кладовка или встроенный шкаф...

Мебель не казалась привинченной к полу, и на окнах не было решеток — но Евгений не сомневался, что стекла в этих окнах небьющиеся, а дверь не только забрана портьерой, но и заперта снаружи... и вообще, он в тюрьме! Проведя рукой по волосам, Евгений наткнулся на какой-то обруч и стянул его. Так и есть: прибор для снятия энцефалограмм. Легкий, удобный, безо всяких проводов — радио или ИК... Да, оснащение тут, по всей видимости, неплохое. Впрочем, вряд ли его заставят носить эту штуку постоянно: альфаритм не-эсперов редко кому интересен...

Евгений слез с кровати, пересек комнату и выглянул в окно, торопясь осмотреть внимательнее место, где оказался волею судьбы и собственного упрямства. Прямо под окном метров на тридцать простиралась зеленая лужайка, за ней громоздились заросли какого-то кустарника, а еще дальше вставала кажущаяся сплошной стена деревьев. Евгений невольно усмехнулся — ну прямо как в сказках о лесных ведьмах! И совершенно непонятно, где это все может находиться...

Он посмотрел вниз, и увидев тень от здания на траве, оценил размеры своей тюрьмы: два или три этажа высотой, и довольно длинная — по крайней мере, из окна он мог видеть только одну границу тени.

М-да... Вот вам и "синдром монстра"! Евгений уныло осознал, что до сих пор в какой-то мере рассчитывал на экспромт со стороны СБ, на то, что вся ситуация окажется для бывших коллег сюрпризом, застанет врасплох. А вместо этого — тщательно продуманная секретная программа... тоже какой-нибудь "Монстр" или, скажем, "Хорек в курятнике"! Прекрасно оборудованная базатюрьма, наверняка полно охраны... И должна быть довольно значительная группа исследователей — иначе зачем все это было затевать?! Вот только кто задействован в этой группе? Хорошо бы кто-то из знакомых — тогда присутствие Евгения вызовет замешательство и неловкость... если только Гуминский не удалил из программы всех "заинтересованных лиц"! Хотя почему он собственно решил, что здесь командует Гуминский? С тем же успехом это может быть и Веренков, и кто-то рангом пониже... впрочем, нет, ниже нельзя — дело-то наверняка считается серьезнейшим ЧП! Значит, один из двух, и скорее всего Гуминский. Ян действовал бы иначе, не столь жестко и напористо. И уж во всяком случае, не стал бы играть в прятки со своим учеником, пусть даже и бывшим...

Усилием воли Евгений заставил себя отвлечься от бесплодных догадок. Если Гуминский здесь, и если он еще не забыл своих пугающе точных догадок относительно замка Горвича — тогда дело может повернуться даже хуже, чем можно было ожидать! Но скорее всего, речь пойдет только о Сэме, а здесь уже можно потягаться. Уж на три-четыре дня его хватит, а там и письма дойдут...

Отвернувшись от окна, Евгений в первый раз подумал о наблюдающей аппаратуре и без труда отыскал две скрытые вентиляционными решетками телекамеры - - под самым потолком, в противоположных углах комнаты. Маскировка была неплохая — но не для того, кто сам когда-то изучал спецтехнику...

Значит, не все предусмотрено в этой программе! Во всяком случае, создатели "тюрьмы" явно рассчитывали только на эсперов, а на бывших исследователей СБ! Обрадованный сделанным открытием, Евгений еще раз внимательно огляделся, ища следы каких-нибудь спешных работ. Так и есть: розетка для компьютера явно ставилась только накануне: клей еще не высох! А для сетевого кабеля и вовсе пришлось сверлить стену — на полу свежие следы бетонной пыли. Оно и понятно: вряд ли для эспера был предусмотрен компьютер, включенный во внутреннюю сеть базы...

За первой дверью обнаружился туалет, за второй — умывальная с душем. Евгения поразило продуманное отсутствие лишних мелочей и предметов — ничего нельзя было взять и унести, даже мыло текло из краника. Что ж, разумно - - иногда даже самые обычные предметы можно использовать весьма нетривиально, и ничего удивительного, что здесь этого старались избежать! И всюду телекамеры... Впрочем, Евгений не страдал избытком стеснительности, и "облегчая душу", с любопытством поглядывал в почти неразличимый матовый глазок за вентиляционной решеткой, пытаясь представить, что чувствует человек перед монитором, обязанный подглядывать в туалеты по долгу службы.

Третья дверь скрывала стенной шкаф с одеждой и небольшой — размером с поднос — лифт. С обратной стороны к дверце было приколото "расписание кормления" — завтрак, второй завтрак, обед, ужин. Выходит, здесь сумели обойтись без официантов. Ну-ну...

Евгений достал из шкафа одежду — незнакомую, но подходящую по размеру, привел себя в порядок. Попутно он осмотрел остальное содержимое шкафа: полотенца, белье... Вешалки, к его удивлению, оказались металлическими — и довольно прочными. Что это — недосмотр проектировщиков? Или более поздняя самодеятельность? Ведь при некоторой фантазии такие "железяки" вполне можно использовать как оружие. Или просто закоротить ими какую-нибудь сигнализацию... Впрочем, так далеко Евгений в своих планах пока не заходил! Он подошел к телефону, безуспешно поискал глазами список номеров. Может, это прямая линия? Но снятая трубка ответила гудком. Евгений удержался от соблазна набрать какой-нибудь номер. Зачем? Если за ним наблюдают, то и так увидят, что он готов к задушевным беседам...

Евгений развернул стул к двери, уселся поудобнее и стал ждать. Ему было от души любопытно, кто из бывших коллег предстанет сейчас перед ним. И в каком тоне начнется разговор...

Разумеется, за ним наблюдали: через несколько минут в коридоре раздались легкие быстрые шаги, щелкнул замок, портьера отъехала в сторону — и Евгений едва не потерял самообладание, увидев, кто пришел его допрашивать...

— Сара! Черт возьми, это уже слишком! Он был готов увидеть кого-то из знакомых, даже ждал этого, но тут... Встретить бывшую любовницу в роли следователя... Судьба словно бы опять издевалась над ним! — Тихо, тихо... — успокаивающе произнесла Сара. — Почему бы и нет? Или ты не хочешь меня видеть?

— Как будто от меня что-то зависит, — проворчал Евгений, очередной раз с трудом примиряясь с действительностью. А собственно, так ли уж плохо, что именно Сара оказалась участницей чрезвычайной программы?

Сара Даррин, несмотря на молодость, считалась одним из лучших психологов СБ. Она была любимой ученицей Веренкова, молчаливо предполагалось, что рано или поздно именно она заменит его — но с какой же идеологией, а, Сара? Помнится, ты совсем другое говорила два года назад! И ведь ни разу ни о чем не обмолвилась, даже в самые интимные моменты! Евгений не удержался, чтобы не съязвить на эту тему — и получил неожиданно спокойный ответ:

— Два года назад я и не слышала об этой программе. И если бы не погиб Виллерс, мне не пришлось бы в ней участвовать.

Евгений ошарашенно уставился на Сару. Ничего себе! Значит, не будь той странной истории в горах — его допрашивал бы сейчас Виллерс?! Нет, кто бы не был виноват в его внезапной смерти: змея, Дэн или управление случайностями — все равно спасибо им за это! Сара усмехнулась.

— Ну что, пришел в себя? Не возражаешь поговорить за завтраком? — И не дождавшись ответа, с легкой насмешкой поинтересовалась: — Надеюсь, ты не будешь объявлять голодовку?

— Пока нет. А что будет, кстати, если объявлю?

— А какой смысл?

— Что за манера отвечать вопросом на вопрос! — Не знаю я, что будет, — сердито ответила Сара. — Будут делать питательные клизмы, устраивает?! Евгений засмеялся. Сердясь, Сара всегда хорошела. Он с удовольствием наблюдал за ней, пока она с опасностью для телефонного аппарата набирала номер и заказывала завтрак. Интересно только, как она поведет себя, если понадобится быть твердой и непреклонной? Хотя на такое дело всегда можно найти кого-нибудь другого...

— Кстати, — отвлекся Евгений от мрачных раздумий на интересы более насущные. — Сам-то я этим телефоном могу пользоваться?

— Да, конечно, — кивнула Сара. — Это местная связь, внутри здания, — она достала из кармана сложенный вчетверо листок, развернула его.

Евгений подавил вздох. Четыре номера: Гуминский, Даррин, медицинский пост, хозяйственный пост. Без лишней роскоши — зато коротко и ясно! Интересно, шеф лично присутствует на базе, или руководит из института?

— И это все? — ехидно спросил Евгений. — Ну, спасибо, что хоть себя не забыла! Можно звонить в любое время дня, а главное, ночи?

— Перестань! — резко сказала Сара. — Не смешно...

— Мне тоже, — тихо ответил Евгений. — Мне тоже хотелось бы знать...

— Не ври! — прервала его Сара. — Ничего тебе узнать не хочется...

Евгений слегка опешил:

— Ну, психологу, конечно, виднее...

А Сара неожиданно спокойно и как-то даже лениво объяснила:

— Жень, я серьезно: что тут есть такое, что тебе непонятно? Ты давно был к этому готов — как только понял, что полиция рано или поздно выйдет на твоего приятеля-эспера...

— Ну-у...

— Будь иначе, ты не выглядел бы таким спокойным, очнувшись здесь! И не отправил бы Юлю домой... Так?

Евгений молчал, лихорадочно соображая. О Тонечке речь пока не заходит, только о Сэме... Это хорошо! Интересно, а Сэма в чем могут "подозревать"? Скорее всего, в каком-нибудь "бесконтактном убийстве" — ведь если источником информации были только арестованные мафиози, то мысли об управлении случайностями взяться неоткуда...

— Чему ты радуешься? — вдруг спросила Сара.

"Черт возьми! — мысленно обругал себя Евгений. — Я, кажется, становлюсь неосторожным..." Он натянуто усмехнулся и сказал:

— Меня веселит собственная наивность... И все же я надеялся, что ситуация не сложится столь уж резко! Сара пожала плечами:

— Она не сложилась бы столь резко, обратись ты к нам раньше. Но почему ты этого не сделал?

"Вот это да! — ошарашенно подумал Евгений. — Она что, не знает о моей попытке поговорить с Яном? Конспираторы... Ну, сейчас я ей устрою момент истины!.." И стараясь каждой интонацией голоса подчеркнуть важность сообщения, Евгений отчетливо произнес:

— Между прочим, я "обращался к вам раньше"! Не далее, как месяц назад... Но был послан подальше нашим с тобой общим наставником! Лишь секундная пауза выдала замешательство Сары... и тут же она спросила как ни в чем не бывало:

— Ты что, приходил к Яну? И он не захотел с тобой разговаривать?

Евгений кивнул. Сара внимательно посмотрела на него, потом коротко заметила:

— Хорошо, я разберусь с этим. Думаю, тут было какое-то недоразумение... Хотя тебе все же самому следовало обуздать свои обиды, когда ты натолкнулся на такую серьезную вещь, как бесконтактное убийство! "Ну, наконец-то! — Евгений облегченно вздохнул. — Слово сказано! И по тому, как акцентировано было это сообщение, ясно — оно самое главное. О Тонечке ничего не известно... почти наверняка! Ну, что же, тактика определяется: тянуть время, "топить в сомнениях", торговаться и ждать..." Евгений вздохнул еще раз, на этот раз демонстративно-тяжело:

— Знаешь, я всегда с уважением относился к интуиции, но надо же знать меру в догадках! — То есть?

— Я хотел сказать, что действовать на основании туманных недоказанных предположении — не к лицу серьезной организации. "Сам чудище придумал, и сам его боюсь" — это больше подходит дошкольнику! — Ты прекратишь наконец ерничать! — Ну-ну, не годится психологу терять самоконтроль. Или ты...

— Евгений, если ты сию же секунду не прекратишь...

— То что? Прикажешь отправить меня в карцер?

— Господи, если бы ты знал, как я не хотела со всем этим связываться! - - почти со слезами в голосе воскликнула Сара. — Если бы ты был хоть немного воспитан, то не стал бы...

...Между прочим, потеря самоконтроля — очень действенный прием, подобный оговорке на лекции: материал после оговорки запоминается куда лучше, и опытные преподаватели этим пользуются. Но тут Сара сама не могла понять — играет она или нет...

— Сара, успокойся, — попросил Евгений. — Дисциплина есть дисциплина, и честное слово, мне приятно, что сейчас со мной ты, а не кто-то другой.

— Кто угодно сказал бы тебе то же, что и я! — Насчет того, что я плохо воспитан?

— Нет, насчет бесконтактного убийства.

Евгений вспомнил слова Юли, утверждавший, что у него "порядочность в глазах светится", в упор посмотрел на Сару и со всей возможной искренностью произнес:

— Сара, ну, как мне объяснить, что я сам еще ничего не понимаю! Более того, Сэм этого не понимает точно так же! Я не знаю, есть ли у него какието способности, кроме предвидения...

— Но ты спасал его от бандитов. Значит, верил, что он связан с ними.

— Связан — да, несомненно. Но был ли он на самом деле исполнителем? Ведь неизвестно, как именно все организовывалось! — Ну, знаешь ли...

— Именно что _не знаю_! Ничего не доказано даже для внутренней убежденности. И я не удивлюсь, если выяснится, что Сэм служил лишь прикрытием, что убийства были тщательно спланированы и организованы, а теперь СБ носом землю роет в поисках неизвестно чего! Евгений чувствовал, что ему удалось слегка сбить Сару с толку. Это было приятно, но неясно, имело ли какой-то смысл. В этом импровизированном спектакле была одна опасность: показаться глупее, чем ты есть на самом деле! Это сразу выдаст притворство...

— Ну, вот что, — сказала наконец Сара, — я понимаю, что ты сомневаешься, что ты не вполне в нормальном состоянии, поэтому, пожалуй, мы пока не будем больше беседовать. Ответь только на один-единственный вопрос: что твой подопечный думает о своих способностях? Без аргументов, без гарантий... Просто: что он сам об этом думает?

Вопрос оказался ошеломляюще каверзным. Сказать: мы с ним на эту тему не беседовали? Но будь это даже правдой, все равно произвело бы впечатление наглого вранья. Придумать что-то нейтральное? Нет, слишком со многими вещами это должно согласовываться. Что же ответить, черт возьми?! Евгений вспомнил, как расспрашивал Сэма о его работе, и что он тогда рассказал. Да, похоже, самым безопасным ответом будет правда.

— Он уверен, — медленно заговорил Евгений, — что у него есть эти самые способности. Он уверен, что ему достаточно убедиться, что человек достоин смерти и представить себе эту смерть, чтобы все осуществилось. Но тут есть одно "но", — добавил Евгений, сообразив по ходу дела, как усилить уже зароненные сомнения. — Несмотря на предполагаемые способности, убрать своих нанимателей он не смог.

Конечно, Евгений понимал, что причин у такой невозможности может быть добрый десяток. Сара тоже это понимала — однако, несмотря на наивность, прием оказался эффектным... Она замолчала, о чем-то задумавшись, и Евгений решил воспользоваться своим временным преимуществом.

— А где Сэм сейчас? — спросил он негромко. — Я могу его увидеть?

— Пока нет, — ответила Сара таким тоном, что мигом пропала охота спрашивать дальше. И так понятно: Сэма считают непонятно-смертельно-опасным, и до тех пор, пока не станет ясно, как с ним обращаться, ему не позволят прийти в сознание. Постоянное действие наркотиков, сон без сновидений...

И только от Евгения будет зависеть, вернется Сэм в это воплощение или же, не приходя в себя, отправится в следующие. Он должен убедить своих бывших коллег если не в безопасности Сэма, то в том, что выгода здесь оправдывает риск. Должен — как бы трудно это ни было...

Впрочем, вряд ли это окажется так уж трудно! Евгений был уверен, что ему рано или поздно предложат сотрудничество — пусть даже на не очень приятных условиях. Да и как иначе? Кто еще рискнет связываться с неуравновешенным и подозрительным эспером, обладающим возможностью убивать не расстоянии? Никто же не знает, что без Тонечки Сэм мало на что способен... Только бы никто не догадался о его "астральной помощнице"!

x x x

После ухода Сары Евгений не сразу успокоился. Прошедший разговор казался то искренним и обещающим скорые перемены к лучшему, то наоборот, хитрым и уклончивым, с массой незамеченных ловушек. Вспомнилась последняя встреча с Гуминским, его безапелляционное требование рассказать о Тонечке, предъявленный ультиматум...

И все-таки не стоило демонстрировать наблюдателям (и той же Саре!) излишнее смятение! Евгений поднялся, подвинул стул к компьютеру, включил его. Подождав, пока машина загрузится, привычно пробежал по дискам. Ничего особенного, стандартная конфигурация, базовый набор... Зато про игрушки не забыли — чтобы пленник не заскучал, не иначе! Вход в сеть оказался заблокирован. Евгений испытал мимолетное раздражение: зачем же тогда кабель и прочие хлопоты? Или его пока еще "держат на карантине"? Смотрят, можно ли доверять? Если да, то скоро можно ждать расширения свободы — ведь для тех, кто не знает о Тонечке и управлении случайностями, ситуация не выглядит особенно сложной...

...В коридоре послышались шаги — и Евгений с трудом удержался, чтобы не оглянуться. Да, если совесть нечиста, то всего боишься! Но шаги миновали дверь и постепенно затихли, и он снова расслабился.

Ну хорошо, а не может ли все-таки кто-то заподозрить, что дело не так просто, как кажется? Ясно, что подлинник дневника Тонечки не найден — иначе Веренков давно намекнул бы на это. Что остается? Визит в замок? Но для того, кто не осведомлен о подлинной личности Антонины Завилейски, он вообще ничего не значит! Вряд ли Сара входит в "круг посвященных" — уж если она ничего не знала о его встрече с Яном...

Нет, скорее всего, о скандале в замке Горвича и о судьбе графини знают только Гуминский и Веренков. А для того, чтобы еще и уловить связь между Тонечкой и Сэмом, надо не только знать чуть больше остальных, но и обладать весьма изощренным воображением! Евгений опять вздрогнул: вообще-то шеф вполне подходил под оба определения — и если он не забыл...

Нет, хватит об этом думать! И вообще стоит заняться чем-нибудь хотя бы для виду! Евгений решительно поднялся, взял пульт телевизора. Надо же — работает... хотя на всех каналах традиционная дневная скукотища для домохозяек. Могли бы для разнообразия и кабельное подключить! Пощелкав кнопками, Евгений выключил бесполезный телевизор, вернулся к компьютеру и, пошарив по игрушкам, нашел свой любимый штурмовик. Хорошая вещь, привычная, совершенно не мешает думать! А поразмыслить было над чем: неплохо бы еще раз, уже трезво, прокрутить прошедший разговор с Сарой — все ли было достаточно естественно?

...Штурмовик мчался в небе страдающей и ждущей освобождения Европы, а Евгений еще и еще раз анализировал реплики и подтексты недолгой беседы. В конце концов он отыскал в своей позиции одно уязвимое место. Сара вполне могла бы спросить его: почему все-таки он не обратился за помощью сразу, как только узнал о преступном занятии Сэма?

Евгений честно представил себе, как поступил бы, если бы не было Тонечки и связанной с ней тайны, а был только Сэм и необходимость ему помочь — и не менее честно признавался, что пришел бы в СБ, даже будучи только что уволенным! Что бы там ни произошло между ним и шефом — все равно! В конце концов, он мог прийти к тому же Веренкову, или в оперативный отдел, или просто к кому-то из приятелей...

А он предпочел справляться своими силами, рисковать своей и чужой жизнью. Это смотрелось подозрительно, сразу наводило на мысль о необходимости что-то скрывать... Сейчас Сару ошеломило сообщение о разрыве с Веренковым — но ведь она скоро опомнится! А когда опомнится, то сообразит, что неудачный разговор состоялся всего месяц назад, а до этого — почему до этого Евгений молчал и скрывался?

...На земле уже догорали обломки двух "Мигов" и одного "Харриера", дымились развалины подпольной оружейной фабрики. Евгений вертел очередную карусель с врагом и думал, как будет оправдываться при следующей встрече с Сарой.

Можно, конечно, сослаться на понятное желание разобраться во всем самостоятельно: обида, амбиции, азарт... Да, кстати — на что обида? Ведь Сара наверняка не знает, из-за чего _на самом деле_ был уволен Евгений... Впрочем, тут как раз все просто: женитьба на эсперке, некорректное любопытство шефа, конфликт, принципы...

...Откуда взялась эта ракета?! Евгений до предела выкатил мышь, закладывая немыслимый вираж и даже наклоняясь — сопротивление несуществующей инерции. Поздно! Вой сирены, громкий взрыв — и самолет резко просел вправо, лишившись одного двигателя. Скорость и маневренность сразу упали, и увидев на последнем уцелевшем экране радара сразу две приближающиеся ракеты, Евгений без колебаний нажал клавишу катапультирования...

...Да, кто сказал, что летать и думать — не одно и то же! Что там, что здесь: только зазевайся — вмиг сожрут! На экране чуть подрагивали стропы парашюта, медленно приближалась земля. Евгений не смотрел на нее — он пытался оценить свои "высокоморальные" мотивации увольнения как бы со стороны. Ох, бред собачий! И "расколет" его опытный психолог очень быстро... Евгений вздохнул, соображая, как долго, учитывая явное снисхождение Сары, он сможет притворяться? Несколько дней, не больше...

Но ведь как раз через несколько дней уже будут получены письма! Среди вызванной ими смуты никто не будет сопоставлять факты и делать фантастические выводы, а Евгений и Сэм станут не подозрительными личностями со странной судьбой, а несчастными жертвами произвола...

"Да, — подумал вдруг Евгений с невольным раскаянием, — какую же гадость готовлю я своим коллегам! Работа нашей службы будет нарушена, и хорошо, если только изнутри, — он вдруг осознал, что по привычке подумал "нашей службы", и ему стало совсем неловко. — И все это только для того, чтобы сберечь астрал в среде, для астралов не предназначенной..." Он перезапустил штурмовик и злорадно посмотрел на глазок камеры — пусть видят, как он тут "скучает"! Но в душе уже не чувствовал такой уверенности и храбрости...

Цена за общение с потустороннем миром оказалась неожиданно высокой, этика сурово вклинилась в науку, и разделить их уже не было возможности. В общем-то это нормально для такой науки, как парапсихология, но все же Евгений никогда раньше не думал, насколько это трудно. Нет ни коллективной ответственности, ни стандартов, ни возможности отдохнуть — твоя судьба раз и навсегда переплелась с исследованиями, и просто не понять, что на что больше влияет! Сейчас три жизни, не считая его собственной, зависели от Евгения. Но если он пожертвует всего лишь одной — да и жизнь ли это, в самом-то деле?! — он надежно убережет остальных от опасности...

Да, но... Ни Сэм, ни Юля никогда не простят ему такого поступка. Не примут объяснения, что все это "ради них". И правильно сделают! Евгений сам поступил бы так же на их месте: нельзя прощать предательство, чем бы оно не оправдывалось...

А может быть, отрываясь от мира реальных воплощений, Тонечка заберет с собой все, что как-то связано с ней. Разрушится связь, уйдет в прошлое или станет вымыслом тайна — и исчезнет большая часть того, что связывает Евгения с Юлей... Мистика? Неуместная метафоричность? Или строгая логика чувств: предашь одного — разучишься любить другого?

Разве объяснишь все это Саре или шефу? Ведь он не мог ничего объяснить всего год назад даже самому себе! И значит, надо любой ценой избегать объяснений...

...Неожиданно перебивая раздумья, зазвонил телефон. С какой-то дикой смесью испуга и надежды Евгений подскочил к аппарату:

— Я слушаю! — крикнул он в трубку.

— Господин Миллер? — раздраженно осведомился незнакомый мужской голос. — Вы заберете когда-нибудь свой обед или нет?

x x x

...Как ни странно, но к вечеру Евгений почувствовал вполне нормальную здоровую усталость и этакую расслабляющую уверенность, хотя поначалу казалось, что нервное напряжение так и не отпустит, и ночь будет бессонной. Впрочем, несколько часов назад он был уверен, что есть ему тоже не хочется — однако уплел за милую душу и обед, и ужин! Да, потрясающая все-таки восприимчивость у человеческой психики: казалось бы, свихнуться можно было — а проходит несколько часов, и все уже кажется привычным и даже скучным... И помахав рукой двум следящим камерам, Евгений погасил свет и забрался в постель.

...Впрочем, поспать ему удалось недолго: появилась Сара.

— Одевайся, тебе пора! — без предисловий заявила она.

— Куда? — обалдело спросил Евгений, оглядываясь. За окнами была кромешная темнота — кому он понадобился среди ночи?

— Ну, скорее же! — настойчиво торопила Сара. — Ты можешь вернуться домой прямо сейчас! Господи, неужели это всерьез? Евгений так торопился, что ему показалось — в Сент-Меллон он перенесся усилием воли. В Сент-Меллон? Странно, но Евгений не вспомнил, что живет теперь в Серпене! ...Вот он уже выбегает на площадь, подзывает такси — один поворот, другой, тихая аллея, мост через речку — и вот уже виден знакомый дом...

Тем временем шофер потребовал расплатиться — дальше не проехать. Почему не проехать, улица выглядит совершенно нормальной? Но Евгений не стал спорить — какая разница, плюс-минус сотня метров! Но оказалось, что шофер опасался не зря — эта сотня метров обладала какими-то странными свойствами. Она оказалась непреодолима: знакомый дом не приближался ни на сантиметр, дразнясь издалека, но не подпуская. Разозлившись, Евгений пошел еще быстрее, потом побежал... Это был кошмарный бег на месте, от него колотилось сердце и темнело в глазах, но результата он не приносил.

Евгений еще надеялся на что-то, пока привычный пейзаж кругом не стал приобретать какой-то мерцающий серый оттенок, словно переставая быть реальным... и с тоскливой ясностью Евгений ощутил, что это конец, проигрыш! Последним усилием он рванулся, позвал Юлю, надеясь, что хотя бы голос прорвется там, где нельзя было пройти самому. Но воздух становился разреженным, дышать им было все труднее, и пустота неумолимо подступала со всех сторон...

...Проснулся Евгений с жутким ощущением только что случившейся трагедии. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять: сент-меллонский кошмар ему просто приснился. Евгений чувствовал, как неровно и с болью колотится сердце — но не хватало еще звать на помощь! Впрочем, звать никого не пришлось: в некоторых случаях постоянное наблюдение имеет свои плюсы. Через несколько минут дверь распахнулась, и в комнате появилась медсестра — растрепанная, в наспех наброшенном халате, но молодая и очень милая.

— Ну, что с вами такое? — чуть насмешливо поинтересовалась она. — Привидений боитесь?

Евгений промолчал, соображая, что наблюдение над ним, похоже, не ограничивается видеокамерами. Где-то есть и микрофоны, отслеживающее сердцебиение, и черт его знает что еще... милая квартирка, ничего не скажешь! Медсестра пошарила в кармане халата:

— Сделать успокаивающий укол? Или хватит таблетки?

— Хватит, спасибо... — мрачно проворчал Евгений, и не удержавшись, спросил: — А где Сара... то есть госпожа Даррин?

— Госпожа Даррин? — девушка пожала плечами. — К утру появится, наверное...

Сообразив, что сказала лишнее, медсестра поспешно умолкла — но Евгений видел, что выговор ей уже обеспечен. И за дело! Правда, ничего конкретного из ее оговорки понять нельзя... Но все-таки: где сейчас Сара? Поехала на консультацию к шефу — если он не на базе? Или к Веренкову?

Неужели база расположена недалеко от столицы? В принципе, не обязательно — за ночь можно полстраны пересечь и вернуться! — но много так не наездишься, особенно после трудного дня... Евгений мысленно поблагодарил медсестру за возможную подсказку. Пострадает, конечно, девочка — но это уже ее проблемы...

x x x

Сара — усталая, но в отличном настроении — снова появилась рано утром. Весело поздоровавшись с еще смурным после беспокойного сна Евгением, она бесцеремонно напомнила ему о ночном инциденте.

— И как же тебе не стыдно! — с шутливым осуждением воскликнула она. — Вначале поднимаешь панику среди ночи, а потом подводишь ни в чем не повинного человека, который тебе же и пришел помочь...

Евгений промолчал. Огрызаться в том смысле, что "я сюда не просился" казалось глупым, и вины за вчерашнее он не испытывал, но ощущал едкую досаду — как же быстро проснулись в нем увертливые инстинкты пленника! — Пойдем-ка прогуляемся! — вдруг сказала Сара. — А то я смотрю, ты совершенно не в себе...

— Ты серьезно?! Евгений не мог поверить, что его выпустят из здания, не доверяя ему абсолютно. Но Сара действительно вывела его из комнаты, быстро провела по длинному коридору, потом они спустились на первый этаж и, беспрепятственно пройдя мимо стойки, за которой бдительно дремали три охранника, вышли на свежий воздух.

Евгений радостно вдохнул полной грудью. До чего же, оказывается, осточертели четыре стены и запертая дверь! Конечно, он все еще был пленником, но тем не менее новая степень свободы придавала некоторый оптимизм.

Вокруг, насколько он мог видеть, простирался "дремучий сад". Евгений осторожно спустился с крыльца, отошел на несколько шагов, оглянулся и впервые увидел свою тюрьму со стороны. Небольшое вытянутое двухэтажное здание, окруженное высокими деревьями, напоминало лечебный корпус какого-нибудь санатория, хотя двускатная крыша, несколько смазывала это впечатление, придавая зданию какой-то легкомысленный "домашний" оттенок, неуместный для такой постройки. Между первым и вторым этажами здание окружал по периметру довольно широкий карниз, напоминавший балкон без перил.

Может, это и был балкон? Судя по виду, здание построено лет двадцать назад, не меньше, и вполне могло быть тогда санаторием или лечебницей. Потом, когда сюда въехала СБ, балкон убрали, видимо, были и другие переделки... Но где же все это может находиться?

Евгений еще раз огляделся, пытаясь найти какой-то ориентир. Безуспешно. База могла располагаться где угодно, хоть возле самой столицы.

— Что здесь было раньше? — спросил он, надеясь, что Сара проговорится и скажет не только "что", но и "где". Но она только нетерпеливо повела плечами:

— Не знаю. И право же, ты слишком низкого мнения обо мне! Евгений смутился: разумеется, подвох в его вопросе Сара отследила элементарно! Они отошли от здания и довольно долго шли по мрачноватой тенистой аллее, потом Сара свернула в сторону, раздвинула плотный ряд кустов — и Евгений увидел яркую лужайку с остатками какой-то небольшой постройки в центре — то ли теплица, то ли огороженная клумба.

— Садись! — пригласила Сара, устраиваясь прямо на траве. Евгений последовал ее примеру и как бы невзначай спросил:

— А до периметров видеоконтроля далеко? Или тут какая-то другая система охраны?

Сара покачала головой: да, устройство базы Евгений оценил очень быстро! Впрочем, тем лучше — не будет делать глупостей. А может, скоро охрана вообще станет ненужной...

— Мне очень жаль, что так получилось, Женя, — мягко сказала она. — Особенно, если учесть, что ты отвечаешь не только за свои ошибки...

Евгений усмехнулся:

— Что, наш общий учитель огорчен своим недавним промахом? Жалеет, что поторопился поставить на мне крест?

В голосе Сары прозвучало откровенное раздражение:

— Да, вчера вечером я действительно ездила к Яну — убедись в этом и успокойся наконец! И разумеется, он огорчен своей ошибкой. Но в той ситуации... Если вспомнить, какой между вами был разговор... Скажи, почему, имея в активе такое открытие ты пришел к нему, как проигравший?! — Потому, что я не знал, что делать с этим открытием. Потому что просто боялся! — быстро произнес Евгений: ответ на этот вопрос давно был продуман и приготовлен.

— Боялся, — повторила Сара, — Сэма или за Сэма?

— И то, и другое... И не напрасно боялся, как выяснилось! Ведь теперь ситуация просто в тупике...

— То есть ты хочешь сказать, что Сэма нельзя будить?

Евгений вздрогнул: что значит "нельзя будить" — смертный приговор? Но к чему тогда все эти задушевные беседы?

— Сара, — почти с угрозой произнес он, — будь добра, объяснись подробнее! Она вздохнула, но ответила сразу:

— Ян не уверен, можно ли тебе доверять сейчас.

На секунду Евгений испытал вспышку просто неодолимого бешенства. Ему, видите ли, не доверяют... ну так пусть попробуют работать с Сэмом самостоятельно! Он едва не высказал все это вслух, но вовремя сообразил, как повредит ему такая несдержанность.

— Я понимаю, откуда такие сомнения, — он изо всех сил постарался сказать это спокойно. — Но я вполне могу отвлечься от личных эмоций... неужели ты в этом сомневаешься?! Как бы я ни был обижен, Сэм тут не причем, и я не могу рисковать его жизнью из-за глупых обид! Или ты думаешь...

Евгений не договорил. Ему показалась, что Сара не слушает его, думая о чем-то своем — но о чем?! Что еще мог рассказать ей Веренков? Неужели его недоверие связано с чем-то более конкретным, чем предполагаемая обида и желание свести счеты с бывшими коллегами? Неужели Ян все-таки догадывается, что не бесконтактное убийство было причиной визита Евгения к нему? Но если так... Какие выводы он мог сделать?! Евгений заставил себя прекратить опасные раздумья: Сара могла что-то заподозрить, начать задавать вопросы. Нет, надо вести себя как можно более спокойно и уверенно! И пожалуй, стоит попытаться перевести разговор на предстоящее исследование...

— Сара, — осторожно начал он, — ты, конечно, можешь мне не верить, но я много думал, что можно сделать теперь, в сложившейся ситуации...

— И что же? — резко перебила Сара. — Как по-твоему следует вести исследования бесконтактного убийства?

Переход был неожиданный — в первый момент Евгений даже растерялся. Впрочем, он тут же понял, что Сара специально лишает его возможности "мутить воду" и "разводить дипломатию": ах, думал? вот и отвечай сразу и по существу! Но Евгений и не собирался никого обманывать. Еще до ареста он действительно провел не один час, просчитывая разные варианты ситуаций и прикидывая возможные выходы. Так что ему было что сказать бывшим коллегам! И глядя прямо в насмешливые глаза Сары, Евгений заговорил:

— Ну, измерения, которые можно провести, пока Сэм усыплен, я упоминать не буду — настоящий интерес представляет исследование в активном состоянии. Но ведь и тут ты все знаешь лучше меня: замер биофизических параметров тела, определение биохимического состава тканей и жидкостей, запись биопотенциалов мозга, ауристическое наблюдение — я ничего не упустил? Другими словами, вы давно бы все это проделали... если бы хоть кто-то из вас решился разбудить его! Угадал?

Вопреки ожиданиям Сара не обиделась на откровенно издевательский тон. Казалась, она вообще никак не среагировала — просто терпеливо ожидала продолжения. Евгению стало немного стыдно, и он заговорил уже спокойнее:

— Увы, сейчас я вижу только один выход из этой ситуации: восстановить все, как было. Вернуть нас в Серпен, причем так, чтобы Сэм и не знал, что был на базе...

— А наблюдение? — перебила Сара. — Ты согласен работать под контролем? При твоем независимом характере в это как-то трудно поверить! — Я готов работать под _любым_ контролем, — отчетливо произнес Евгений, — но Сэм не должен ничего знать! Пожалейте парня, черт возьми, он же не виноват! Уверяю тебя, когда у него хоть немного наладилась жизнь, он перестал даже думать об убийствах...

— Неиспользованные возможности сжигают изнутри, — рассеянно заметила Сара, перефразируя известное утверждение... и споткнувшись о взгляд Евгения, добавила уже совершено другим тоном: — Мы просто обязаны заботиться о безопасности. А согласись, что возможность убивать просто усилием воли... Это не шуточки! — Если только она действительно есть, эта возможность! — с бессильной злостью воскликнул Евгений.

— Если нет, то слава богу! По-моему, людям просто рано обладать такой способностью! — от волнения Сара даже приподнялась. — Ты уверяешь, что твой подопечный не будет никого убивать сознательно — но кто поручится за его подсознание?! А если эта способность может передаваться по наследству? Если ей можно научить?

— Согласен со всеми опасениями, — обреченно подтвердил Евгений. — И что ты предлагаешь? Убить Сэма и предать инцидент забвению до следующего подобного случая?

— Ну, что ты! Это уже настоящее преступление... — искренне возмутилась Сара.

— А то, что вы тут с нами делаете, еще не настоящее? — несмотря на ситуацию, Евгений не смог сдержать ехидства. Неожиданно Сара засмеялась:

— Что, не забыл еще, как отслеживать оговорки? Но я и не скрываю, что мне не нравятся силовые методы...

Она не спеша поднялась, отряхнула платье, поправила волосы — Евгений следил, как во сне, не двигаясь с места...

— Вставай! — Сара повернулась к нему. — Сейчас я отведу тебя обратно. Составь подробный план исследования бесконтактного убийства — так, как считаешь нужным... А там посмотрим, удастся ли убедить начальство принять его!

x x x

Вернувшись в свою "одиночную камеру", Евгений сразу сел за компьютер. План исследований не требовал больших раздумий — все было ясно еще во время разговора с Сарой.

Работа под контролем? Сколько угодно! Можете хоть весь дом датчиками обклеить или подвал электроникой набить (только за электричество платите сами). И обманывать Сэма будет совсем несложно — хотя и противно, конечно, что уж тут скрывать...

Стоп! А что если... До Евгения вдруг дошло, что из активно навязываемой ему роли соглядатая-охранника можно извлечь немалую пользу! Ведь для изучения Сэма СБ придется установить в доме ту самую аппаратуру, которая так необходима для новых попыток контакта с Тонечкой...

Даже ничего не придется придумывать! Биотоки мозга, сердечные ритмы, электромагнитные излучения — все это и в самом деле нужно измерять, чтобы понять скрытый механизм бесконтактного убийства! Вот только настройка аппаратуры... Слишком сильно отличаются расстояния: несколько метров — или десятки километров! Впрочем, за Сэмом надо обязательно наблюдать и во время работы — ведь это момент повышенной экстрасенсорной активности! Вот и потребуется "дальняя" сверхчувствительная аппаратура... если удастся доказать, что в больнице нельзя устанавливать обычную. Ну а перенастроить технику на еще более дальний прием/передачу будет уже не сложно...

Евгений почувствовал, что у него буквально дрожат руки от нетерпения. Если его план пройдет, то несчастье превратится в настоящую удачу: не возникнет лишних разговоров, не понадобится даже помощь Яна — все будет секретно, официально и почти безопасно! ...Евгений не стал доискиваться, сразу ли считывается информация с его компьютера: предположил, что да, сразу, и стал действовать исходя из этого. Он тщательно продумывал каждое слово — никто не должен был заподозрить, что кроме способности к бесконтактному убийству существует еще и управление случайностями, причем связанное не только с Сэмом.

Впрочем, на подобную работу существовали определенные стандарты, и это сильно помогало Евгению. Он начал с описания личности Сэма, честно обратил внимание на параноидальные черты характера и связанные с этим меры безопасности. Потом рассказал о своем знакомстве с Сэмом, о странных интригах, затеянных вокруг него Ананичем и Виллерсом — здесь существовала официальная версия, и опасаться было нечего. Насчет прощального письма Тонечки были изрядные сомнения: сначала Евгений хотел изложить его содержание, заменив "управление случайностями" на "бесконтактное убийство", но в конце концов решил не упоминать Тонечку совсем.

Предлагать свою версию убийства было необязательно — но Евгений все же сделал достаточно банальное предположение: вполне обычные, но усиленные до опасных пределов парапсихические возможности! Внушение — ведь именно оно чаще всего соседствует с даром предсказания или ясновидения! До сих пор считалось, что Сэм не обладал внушением... но Евгений "предположил", что на самом деле оно было, причем весьма сильное — и почему-то трансформировалось в такую вот опасную способность...

Версия складывалась законченная, даже красивая, и Евгений порадовался этому. Оставалось самое главное — обосновано и лаконично составить примерные списки аппаратуры, способ ее расположения, методику измерений, порядок отчетов и тому подобное. Это заняло не один час — но Евгений даже не заметил, как пролетело время.

...Опомнился он, когда за окном была уже глубокая ночь. Усталости почти не было — только ощущение удовлетворения от хорошо сделанной работы.

А может, позвонить сейчас Саре? Да нет, неудобно, тем более, для нее и прошлая ночь была бессонной...

Евгений еще раз просмотрел файл, выключил компьютер и, сам не зная зачем — машинально? или на что-то надеясь? — толкнул входную дверь. И даже не очень удивился, когда она неожиданно легко открылась.

Длинный ярко освещенный коридор был пуст — но Евгений все-таки не решился выйти...

x x x

Утром Евгений первым делом проверил, действительно ли его "частично освободили". Оказалось — да: дверь открывалась свободно, охраны в коридоре не было, и ничто не мешало пленнику покидать комнату...

Теперь можно было передать Саре файл с предлагаемым планом, но как? Доступа в сеть по-прежнему не было, а никаких дискет в комнате не нашлось. Впрочем, незнакомый парень в халате техника, спешивший куда-то по коридору, среагировал на вопрос Евгения, как на идиотскую шутку: какие еще дискеты? Все уже давно прочитано и изучено, и как раз сейчас у начальства базы по этому поводу идет весьма серьезный спор...

Евгений вздохнул. Как он и думал, сеть была закрыта только с одной стороны — и это не пытались скрыть даже из вежливости! Или "излишняя" откровенность техника объясняется отсутствием начальства?

Кстати, нельзя ли использовать это отсутствие? Раз уж он какое-то время будет предоставлен сам себе — можно узнать побольше о месте своего заточения! Евгений решительно двинулся по коридору, внимательно осматриваясь по сторонам...

Планировка здания оказалась такой же примитивной, как и его внешний вид. Каждый этаж пронизывал длинный освещенный лампами коридор, в который выходили многочисленные двери, не имевшие никаких табличек и надписей, кроме номеров, так что нельзя было определить, что находится за дверью — кабинет, лаборатория или, скажем, камера... В торцах здания были лестницы, причем теперь Евгений отметил, что на чердак тоже ведет лестничный пролет. Корпус имел два выхода, тоже располагавшихся в торцах, но один из выходов был закрыт на замок. Вход в подвал с этой стороны был вообще заколочен, зато Евгений обнаружил один дополнительный вход с наружной части здания. Это выглядело странно, и вероятно, было тоже связано с переделками здания под специфические нужды СБ.

Охранников уже уведомили о новом статусе пленника. Они полностью игнорировали его, и только когда Евгений выходил из здания, дежурный у входа предупредил:

— Лучше бы вы не отходили далеко! А если все-таки заблудитесь, идите прямо, все равно куда... На периметре вас сразу найдут.

Евгений кинул, поблагодарив. В словах охранника содержалась ненавязчивая характеристика контроля на периметрах — похоже, не стоило пытаться бежать через них! Доступная же часть сада никак не помогала понять, где находится база: никаких особых примет, никаких характерных шумов вроде близкой железной дороги или аэропорта...

...Гулять в одиночестве быстро надоело. Вернувшись в здание, Евгений попытался было поговорить с персоналом... но не тут-то было! В отсутствие своих начальников все были настороже, и никто не рвался сближаться с бывшим пленником. На вопросы о Сэме отвечали уклончиво, комнату, где он содержится, назвать отказались — а проявлять излишнее любопытство Евгений не решался.

В конце концов он не выдержал тихого бойкота и снова забился в свою комнату — пусть эти горе-исследователи определят наконец свою позицию, а до этого общаться с ними просто невыносимо! В этом мрачном настроении и нашла его Сара. Впрочем, она тоже не казалась особенно довольной: поздоровалась рассеянно и слушать жалобы отказалась.

— Хватит ныть, сам виноват! И вообще, поднимайся — нам надо поговорить...

Они снова спустились в сад и быстро углубились в путаницу аллей. "Интересно, Сара тоже опасается прослушивания? — подумал Евгений, — или ей просто приятнее беседовать на природе?" На этот раз они забрались в плетеную беседку, которую по замыслу должен был оплетать дикий хмель. Несомненно, летом это делало ее уютной, но сейчас старые плети уже высохли, а для новых было еще слишком рано, и беседка выглядела по-осеннему печальной.

Вообще весь сад был какой-то странный — словно из разных времен: наверху шумели свежими кронами деревья, но внизу плотным слежавшимся ковром лежали осенние листья, торчали высохшие прошлогодние цветы. Кое-где пробивалась молодая трава, но из-под низкорастущих кустов, казалось, веяло холодом... Что-то непонятное было даже в самом воздухе этого места, в запахах - - "в ауре", как сказала бы Юля! Возможно, СБ выбрала для своей секретной базы не самое лучшее место...

— Странный какой сад, — сказал Евгений, оглядываясь.

— Да... Не весна, не лето, не осень — какое-то пятое время года...

— Ты тоже это почувствовала? — Евгений удивился: Сара всегда была просто непробиваемой рационалисткой! Но тут, похоже, и ее зацепило смешении времен года и настроений.

— Конечно, — серьезно отозвалась она, — Я всегда это чувствовала, с первого дня здесь...

— А те, кто нас сейчас подслушивают, тоже это чувствуют?

Евгений не мог упустить случая лишний раз проверить сказанное Сарой... и заодно немного подразнить ее! Но Сара не поддалась на провокацию.

— Нас не подслушивают сейчас, — спокойно отозвалась она. — Именно поэтому я тебя сюда и привела. Мне надо задать тебе пару конфиденциальных вопросов.

Евгений напрягся: что такое? Неужели она что-то заподозрила? Или не она, кто-то еще? Недаром же совещание длилось почти полдня, а результатов явно не принесло! — Во-первых, я хотела спросить, — продолжала тем временем Сара, — что за конфликт у тебя был с Гуминским? Из-за чего ты ушел?

О, господи... началось! Ну, и что ей отвечать? Откуда вообще возник такой интерес, почему именно сейчас?! Конечно, варианты ответов продуманы заранее — но как заставить их звучать естественно?..

— А спросить у него самого ты не могла? — слегка огрызнулся Евгений, чтобы потянуть время, а Сара без особого смущения пояснила:

— Подозреваю, он что-то тут темнит. Во всяком случае, ни раньше, ни сегодня он ничего осмысленного по этому поводу не сказал... Может, был настолько неправ, что теперь стесняется вспоминать об этом? На нашего шефа это вполне похоже! Евгений постарался скрыть вздох облегчения. В который уже раз Сара сама подсказывала ему ответы на "сомнительные" вопросы. Такое впечатление, что она вообще делает это нарочно! — Там было чего стесняться! — резко отозвался он. — Слишком много любопытных... В конце концов, моя личная жизнь касается только меня! Евгений рассчитывал, что Сара снова поможет ему: сама заговорит о Юле и задаст тон беседы... но на этот раз он ошибся! — Можно точнее? — терпеливо, но со сдержанным раздражением переспросила Сара. — Что именно в твоей личной жизни так привлекло Гуминского?

Евгений понимал, что многие связывают его увольнение с женитьбой на эсперке. Это казалось вполне логичным — но говорить на эту тему с Сарой все равно было опасно: если она уловит эмоциональные несоответствия, то недоговорки станут очевидными... нет, нельзя рисковать! Лучше показаться невежливым и неблагодарным...

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею ввиду, — мрачно заметил Евгений. — И позволь мне не распространятся на эту тему! Сара с заметным недовольством пожала плечами:

— Ну, хорошо... Складывается впечатление, что Гуминский тебя по крайней мере изнасиловал — так одинаково вы скрываете подробности этой злосчастной ссоры! Только имей в виду, что шеф может себе это позволить, а вот ты...

— Это шантаж? — бесцветным голосом осведомился Евгений.

Сара усмехнулась:

— Хорошего же ты мнения о своих бывших коллегах! Нет, пока еще никто не потерял надежду разрешить конфликт мирным путем. И твой план в общих чертах принят...

— Правда?! — Евгений даже вскочил... но опомнился, и постарался скрыть чрезмерную радость за ироничным тоном: — И что дальше? Куча разговоров, среди которых даже будут вполне деловые?

Сара ответила с нескрываемой досадой:

— Ты прекрасно знаешь, как тяжело брать на себя ответственность за что бы то ни было! Так что не думай, что тебя выпустят скоро... И вот по этому поводу у меня еще один вопрос...

— Да? — Евгений снова почувствовал подступающую тревогу: любой неожиданный вопрос Сары таил возможность разоблачения! О чем же теперь пойдет речь?

— Насколько я понимаю, — не допускающим сомнений тоном начала она, — ты отправил Юлю к родителям не случайно. Похвальная предусмотрительность... я не шучу! Но скажи: ты ничего не поручал ей? — Сара слегка приглушила голос. — Ну, скажем, поставить в известность журналистов или что-то в этом роде? Когда еще не был уверен, что конфликт закончится мирно?

Евгений мгновенно прокрутил в голове десяток возможных вариантов. Если он скажет сейчас "нет, не поручал", а после этого будут перехвачены его письма — хорошо же он будет выглядеть! Да, пожалуй, он переборщил с "отвлекающим маневром"... А впрочем — почему? Это даже можно использовать! — Поручал, Сара, — сказал он с вполне уместным волнением. — Поручал. Она должна отправить мои письма: я написал их, когда окончательно убедился в неизбежности нашего... гм...

— Ареста, — спокойно закончила Сара, и быстро взглянув на Евгения, уточнила: — Она должна просто бросить конверты в ящик?

— Да... — растерянно протянул Евгений.

— То есть ты не догадывался, что за ней будут следить? — в голосе Сары прозвучало уже откровенное сомнение. Евгений неопределенно пожал плечами.

— Надеялся, что не будут. Она же уехала раньше. Теперь я вижу, что глупо было на это рассчитывать... — Он виновато улыбнулся: — Написал, запечатал и бросил в море, примерно так. Я плохо соображаю, когда мне приходится иметь дело с превосходящими силами.

— Дорого бы я дала за то, чтобы увидеть тебя плохо соображающим, — покачала головой Сара. — Ну, хорошо... А кому ты писал?

— Ну, Олегу, Ниночке... Тебе, между прочим, тоже! — Что, только коллегам?

— Разумеется! Я что, похож на ненормального?! Какое дело всем остальным до этого? Чтобы помочь, в первую очередь требуется разобраться! Эта неподдельно искренняя фраза как будто сблизила их, снова сделав единомышленниками. Но Сара все-таки спросила еще раз:

— Ты уверен, что твоя Юля только бросит конверты в ящик? Что она не будет тебя искать, не поднимет шума? Может быть, мне стоит предупредить ее? Или ты сам позвонишь, успокоишь...

На секунду Евгений испытал непреодолимое искушение: отменить тревогу! Сара буквально вынуждала его сделать это! Тогда Юле и ее отцу не придется рисковать... и не будет ни скандала в СБ, ни огласки, зато доверие Сары и всех остальных только окрепнет. Одно плохо: потом уже ничего назад не переиграешь...

— Ну, я не знаю... — неуверенно начал Евгений, готовый в любой момент замолчать или отказаться от сказанного. — Вообще-то телефонный звонок неизвестно откуда может еще сильнее напугать Юлю, а твой визит...

Он хотел сказать, что Юля не сможет определить, правду ли говорит ей Сара... это телепатка-то не сможет?! Да она лучше самой Сары поймет ее мотивации — и внешние, и скрытые, и какие угодно еще! Так что же... рискнуть?

Но Евгений не успел ничего сказать. Сара вдруг побледнела, буквально помертвела лицом, словно от неожиданного сердечного приступа, и медленно сползла со скамейки на усыпанный прелыми листьями пол.

— Сара? — Евгений испуганно склонился над ней. Что же делать? Позвать кого-нибудь? Но один он наверняка заблудится в незнакомом саду! Евгений опустился на колени рядом с Сарой, приложил ухо к ее груди. Насколько он мог судить, сердце работало нормально и дыхание было лишь немного замедленным. Может быть, просто обморок?

Евгений чуть приподнял Сару, чтобы устроить поудобнее... и тут же она приоткрыла глаза. Взгляд был странный: испуганный, растерянный — и одновременно отчаянно зовущий! Сара попыталась было что-то сказать, но не смогла, только всхлипнула и порывисто прижалась к Евгению.

Мало что соображая, он поцеловал ее, нежно провел рукой по ее волосам... и отшатнулся едва ли не в ужасе: на какой-то миг сквозь знакомое лицо Сары ясно проступили черты Тонечки! Что за чертовщина... Или воображение шутки шутит — Тонечка ведь действительно похожа на Сару...

Мохнатый куст неизвестной породы, просунувший лапы в беседку, закачался под порывом ветра, и в его движениях Евгению почудилось что-то осуждающее. Он суеверно отодвинулся подальше. Прямо наваждение какое-то! Сара не видела ни куста, ни лица Евгения — она снова закрыла глаза и доверчиво ждала продолжения. Он начал гладить ее по щеке, потом скользнул ниже, к пуговицам на блузке — понятно было, что Сара хочет близости, что беседка действительно не прослушивается... "А черт с ней, если бы и прослушивалась!" — неожиданно раздраженно подумал Евгений. Он не понимал, что происходит, спасаясь от вопросов инстинктами, и продолжал ласкать покорное тело, не зная, кому оно сейчас принадлежит: Саре или ожившему призраку из замка...

...Безумие окончилось неожиданно и резко: Сара вздрогнула, инстинктивно высвобождаясь из рук Евгения, отодвинулась и открыла глаза.

— Что произошло? — спросила она, чуть запинаясь.

Евгений не ответил, смущенно приводя в порядок одежду. Сара несколько секунд смотрела на него, потом опустила глаза — и только тут поняла, что происходило несколько минут назад. Она стремительно вскочила:

— Ну, знаешь ли! — в голосе причудливо смешались возмущение и растерянность. — Это уже просто черт знает что! — Извини, — глупо сказал Евгений. — Я думал...

Сара, торопливо застегивая блузку, сердитым жестом остановила его объяснения:

— Тебе следовало бы... впрочем, неважно! Возможно, я действительно вела себя как-то двусмысленно... и вообще, хватит об этом! Евгений пораженно замер, не зная, чем закончится инцидент. Называется, приласкал беспомощную женщину! Но почему такая странная реакция? Ничего не помнит? И настроение: то ли оскорблена, но не позволяет себе мстить пленнику — то ли наоборот, вполне довольна, но из приличия сдерживает неуместные эмоции! Так может, вообще стоит вести себя так, будто ничего не случилось?! Но Тонечка... Неужели здесь действительно не обошлось без нее? Может ли быть такое? И зачем? Чтобы помешать Евгению отменить тревогу? Так что же, получается — она буквально присутствует здесь? Все слышит и понимает? При этом не доверяет Саре или предчувствует какую-то опасность? От этих вопросов можно сойти с ума! ...Пока ясно было одно: произошло нечто гораздо более важное, чем просто интимное свидание в беседке... И Евгений дорого бы дал сейчас за то, чтобы посмотреть на тонечкин перстень! Или хотя бы узнать, где находится база — на том же меридиане, что замок Горвича и Сент-Меллон или нет? Но увы: перстень был спрятан в адвокатской конторе, а о местоположении базы спрашивать явно не стоило...

Евгений с некоторой опаской ждал, что Сара возобновит разговор об "отмене тревоги", но она так не вспомнила о прерванной беседе. Не зная, правильно поступает или нет, Евгений не решился напоминать — и до самого корпуса они дошли в полном молчании.

К ним навстречу тут же выскочила какая-то юная сотрудница — одна из тех, с кем Евгений безуспешно пытался беседовать утром — и совершенно неестественным голосом сообщила, что Сару ждут в сто второй комнате.

— Сейчас буду, — поморщившись, отозвалась та, и повернувшись к Евгению попросила: — Будь добр, не разгуливай по базе без дела! Очень раздражает, даже меня...

Евгений растерянно кивнул. Это что — вместо запертой двери? Карантин продолжается, так понимать?

Но в комнате его ждала неожиданная находка: на столе рядом с телефоном лежал весьма примечательный документ! Чего стоил один заголовок: "Список абонентов внутренней сети связи объекта "Береза" — допуск "С".

Евгений в который уже раз поразился продуманности и организованности базы — а также неожиданному размаху чрезвычайной программы. Должности, телефоны, электронные адреса, даже позывные — видимо, для радиосвязи... А ведь это даже не полный список — где-то существуют аналогичные документы для допусков "В" и "А"! Он внимательно просмотрел список. Гуминский, как и ожидалось, был назван "руководителем программы", название самой программы не указывалось. Сара оказалась "научным координатором", что тоже было вполне понятно. Зато полной неожиданностью явилась должность "начальника отдела хозяйственной деятельности" Георгия Майзлиса, в обычное время руководившего всей охраннооперативной службой СБ, имевшего ранг заместителя директора и являвшегося, по сути, третьим лицом в СБ! Ну, ясно, что это за "хозяйственная" деятельность...

М-да... Если два из трех ведущих руководителей СБ переселяются на секретную базу, бросив всю повседневную работу на Веренкова — можно представить, какое значение придается чрезвычайной программе! И как только они ухитрялись сохранять ее в тайне столько лет...

...Остальные фамилии не принесли шокирующих сюрпризов. Конечно, любопытно было обнаружить директора вычислительного центра СБ Балашова в роли начальника технического отдела — но после Майзлиса Евгения уже трудно было чем-нибудь удивить. Несколько человек оказались знакомыми, но близких друзей не было — то ли изначально, то ли их удалили из-за Евгения.

Состав научной группы был вполне ожидаем: медицина, психология, биофизика... Зато в конце списка Евгений с удивлением обнаружил себя — в скромной должности "консультанта". В графе "позывной" стоял прочерк, зато телефон и электронный адрес наличествовали. Евгений тут же включил компьютер и попробовал войти в сеть под указанным именем. И когда на экране появилась долгожданная заставка, вместо радости испытал неожиданную тоску. Что станет с его тактикой "завоевывания доверия", когда письма, отправленные из "Консула", дойдут до адресатов? Может, зря он не рассказал все Саре? Хотя, если Тонечка и в самом деле против...

x x x

Весь вечер и все утро Евгений "путешествовал" по сети. Конечно, права консультанта были сильно ограничены, и на экране то и дело появлялось сообщение о недостаточном уровне допуска. Впрочем, Евгения эта дискриминация почему-то не раздражала — он даже сам удивился, осознав это.

К счастью, сеть запрещала только просматривать "неразрешенные" файлы — но позволяла выводить информацию об их наличии. Благодаря этому Евгений смог обнаружить управляемые центральным компьютером системы безопасности, наблюдения и охраны — и очень обрадовался, увидев знакомые программы. Конечно, он не мог пока воздействовать на их работу, но на всякий случай запомнил местонахождение ключевых каталогов и даже прикинул несколько вариантов преодоления сложной защиты.

Впрочем, он не обольщался — тягаться с Балашовым в знании компьютеров было по меньшей мере наивно! К тому же излишнее любопытство к системам охраны вполне могло стоить с таким трудом завоеванного доверия...

...И когда во время завтрака Балашов неожиданно позвонил сам и попросил "посетить" двести пятнадцатую комнату, сердце Евгения екнуло — неужели доигрался? А может, речь пойдет о другом? Ведь Сара еще вчера сказала, что рискованный план исследования бесконтактного убийства "в общих чертах принят" — так значит, пора обсуждать подробности... Ну ладно, доживем — увидим! Двести пятнадцатая комната оказалась неким гибридом лаборатории, мастерской и жилого помещения. Похоже, Балашов не только дневал, но и ночевал здесь — наверняка в нарушение каких-нибудь правил или инструкций! Вообще же он явно чувствовал себя как на своем родном ВЦ — те же расслабленные движения, тот же отсутствующе-пренебрежительный взгляд на все, что состоит не из кремния, а из белка. Но Евгений помнил, что этот взгляд вполне умеет замечать малейшие подробности... никак не выражая этого внешне! Едва Евгений осторожно прикрыл дверь, новоявленный начальник технического отдела поднял голову от какого-то распотрошенного агрегата и без приветствия, сразу переходя на "ты", встретил его вопросом:

— Послушай, что за странная идея с установкой сверхчувствительной аппаратуры? Зачем она понадобилась, если твой подопечный живет в том же доме, что и ты?

Евгений облегченно вздохнул про себя: если его интерес к системам безопасности базы и был замечен, речь не о нем. Правда, непонятно, что хуже — вопрос-то попал в самую точку: не станешь же объяснять, что аппаратура нужна ему вовсе не для Сэма! Евгений осторожно пожал плечами:

— Он же не безвылазно сидит в доме! Самое интересное — наблюдение во время работы... а до нее порядочное расстояние! — Да, у тебя написано: два километра. На самом деле тысяча восемьсот метров от вашего дома до больницы по прямой... Но это совершенно не имеет значения, потому что проще установить всю нужную аппаратуру прямо в больнице.

"Ну вот, началось, — подумал Евгений. — Теперь бы только не проболтаться..." Он еще раз мысленно перебрал заготовленные аргументы, стараясь выбрать наиболее эффектные...

Причина возникших сомнений была абсолютно ясна: обычное нежелание доверять особо сложную и дорогую аппаратуру неспециалисту. Придется обучать — а Балашов всегда говорил, что таким вещам учатся если не с прошлого воплощения, то по крайней мере с детства... Что ж, не стоит спорить на чужом поле — надо переводить разговор на этические моменты! — Я не представляю себе, как вы собираетесь укрыть аппаратуру в больнице, — заметил Евгений. — Там слишком много любопытных глаз и длинных языков, а если Сэм узнает...

Балашов вяло кивнул:

— Знаю. Вероятность, что он обнаружит наблюдение, колеблется от одного до трех процентов. Допустимый риск. Или для тебя недопустимый?

— То есть? — "удивился" Евгений... на самом деле прекрасно все понимая и спокойно ожидая следующего вопроса.

— Ты боишься, что твой подопечный испытает свой дар на тебе, если чтото пронюхает? Ты настолько в нем не уверен?

— Я вполне в нем уверен, — твердо сказал Евгений. — Во всяком случае, сразу он меня не убьет.

— Ага, вначале помучает, — с легким ехидством заметил Балашов. — Кстати, о возможности обезвредить его на такой случай ты даже не подумал! Впрочем, это вопрос не ко мне...

Евгений молчал, ожидая продолжения — но его не последовало. Что ж, Балашов никогда не утруждал себя "чужими" вопросами, это Евгений хорошо помнил. Впрочем, разговоры о мерах предосторожности еще предстоят — и с Майзлисом, и с Сарой, а не исключено, что и с Гуминским... Но это будет потом, а пока главная задача — добиться тем или иным способом установки дальней аппаратуры! Евгений вдохновенно продолжил в русле, далеком от техники. Да, установка аппаратуры в больнице более рациональна, вероятность разоблачения мала, пусть... Но деликатный момент: если оно все же произойдет — как вовремя узнать, что ты раскрыт? Давать Сэму такую фору по времени рискованно, причем обоюдно рискованно: если Сэм что-то сгоряча натворит, он же потом просто свихнется от раскаяния! На последнюю фразу Балашов скептически пожал плечами, но вслух ничего не сказал. Евгений не стал развивать опасную тему, вернувшись к перечислению возможных проблем:

— А прогулки по горам? Если не на вертолете? Может, по абсолютному времени это и не много — но эмоционально момент очень важный. Кто знает, может быть только в знакомых окрестностях "Лотоса" у Сэма просыпаются понастоящему сильные способности...

— Он что, перед каждым убийством ездил в горы? Это установлено? — перебил Балашов неожиданным вопросом, и Евгений понял, что слишком увлекся.

— Н-не знаю, — после секундной паузы ответил он. Балашов тяжело вздохнул:

— А если не знаешь... Ладно, твои аргументы я усвоил. Правда, думать над ними придется не мне, но это тебя уже не касается. В общем, если решат, что за твоим приятелем надо наблюдать постоянно — ну что же... будешь обучаться пользоваться дальней аппаратурой.

Евгений опустил глаза, чтобы скрыть радость. Он, конечно, понимал, что обучение у Балашова станет весьма утонченным издевательством. Ну и что? Главное, он наконец получит то, о чем еще недавно мог только мечтать! Он вышел от Балашова в радужном настроении, чувствуя себя уже почти свободным — и снова полноправным исследователем СБ. Черт возьми, он даже себе не признавался, насколько же ему хочется вернуться! ...Увы, мечтам не суждено было сбыться. В комнате его уже ждала Сара — и едва взглянув на нее, Евгений обрадовался, что не отменил затею с письмами! Никогда не стоит доверять тюремщикам, даже если в этой роли и выступают старые знакомые...

На краю стола лежала пачка конвертов. Евгений сразу узнал их: ложный комплект, все правильно, их и должны были сегодня перехватить. Но ведь Сара знала о них! Что тогда значит эта демонстрация?! — Я проанализировала текст твоих писем, — спокойно сказала Сара. — Они сразу показались мне в чем-то подозрительными, и я сделала сравнительное информационное исследование.

Евгений вздрогнул: он плохо представлял себе, о чем говорит Сара, но понимал, какие возможности могут быть у профессионального психолога. Но что подозрительного она могла обнаружить в его письмах? Обычный зов о помощи к бывшим коллегам...

— Стиль письма, — пояснила Сара. — Его есть с чем сравнивать: есть записи твоих разговоров — это, так сказать, самое непосредственное выражение мыслей, есть написанный тобой план исследования Сэма, твои прежние отчеты...

Она не сказала "твои письма ко мне", но Евгений был уверен, что их она тоже использовала. Впрочем, какое это имеет значение?

— Так вот, — продолжала Сара, — я могу с полной уверенностью сказать, что эти, — она показала рукой, — письма были написаны обдуманно, более того, очень рассудочно. Сочетание слов, смысловые оттенки, пунктуация характерны для тебя, я бы даже сказала, что слишком характерны. Для отчаянного зова о помощи очень странно смотрится столь изящная пропорция осторожности и патетики. Я посчитала: твой средний стиль обладает гораздо большей энтропией, чем тот, что имеется в письмах. Ты отнюдь не плохо соображал, когда составлял их! — Она посмотрела Евгению в глаза: — Так что все эти слова насчет отчаяния... это сплошное вранье или, будем говорить мягко, преувеличение. Ты был в нормальном состоянии, ты все прекрасно оценивал — и значит не мог не понимать, что за твоей женой будут следить! Так зачем же ты велел ей отправить письма?

"Вот оно! — мелькнула мысль. — Нельзя долго казаться глупее, чем ты есть... Но как теперь вести себя?" — Не думаешь же ты, — почти искренне возмутился Евгений. — что, я нарочно подставил собственную жену?! — Не ее, — терпеливо пояснила Сара, — а только письма. Ясно же было, что никто ее не тронет — зачем лишняя обуза? — только изымут конверты, и все. Но после этого будут уверены, что пресекли твою попытку дать знать о себе, успокоятся и потеряют бдительность. Так?

Евгению стало очень неуютно: Сара умудрилась "вычислить" его маневр, просто анализируя текст письма. Он такого не умел и на такое не рассчитывал! Но что же теперь делать? Не рассказывать же правду?

— Ну, — спросила Сара, — от чего же отвлекала внимание твоя жена? Что ты еще задумал?

"Проанализируй письма еще раз, — хотелось сказать Евгению, — и определи это сама... если сможешь!" Но грубости были неуместны. Следовало быстро сообразить, чего произойти не может ни при каких условиях, и именно это объявить своим предполагаемым планом. Может быть, что-нибудь с участием Юли? Ведь ей строго-настрого запрещено уезжать от родителей, и вряд ли она нарушит этот запрет. А поскольку за ней все равно следят, то лишней опасности она на себя не навлечет...

— Юля, — медленно сказал Евгений, — должна будет сообщить о нашем аресте Олегу...

— Каким образом? — быстро перебила Сара.

— Привезти мое письмо. Я хотел было, чтобы она просто позвонила, но потом подумал, что Олег может не поверить...

Евгений осекся, встретившись взглядом с Сарой. Что такое? Что еще она могла заподозрить?

Сара демонстративно вздохнула и сказала со странной смесью насмешки и досады:

— Великолепный образчик джентельменства! Чтобы вот так хладнокровно подвергнуть любимую жену опасности быть схваченной... Ну, выбирай сам, что тебе больше нравится: ты мне очередной раз соврал, или ты действительно такой эгоист?

Евгений запоздало сообразил, что выставил себя порядочной сволочью. Но ничего не поделаешь, надо продолжать...

— Вообще-то я рассчитывал, что после отвлекающего маневра слежка ослабнет, — виновато начал он. — Во всяком случае, другого выхода у меня все равно не было...

— Когда она должна это сделать? — устало спросила Сара.

— Ну-у, — протянул Евгений, — определенно мы с ней не договаривались. Примерно через две-три недели, если я не появляюсь. Я думал, что за это время можно либо найти компромисс с... ну, в общем, с вами... либо окончательно потерять надежду на мирное разрешение ситуации.

Сара, казалось, сомневалась: слова Евгения звучали логично... но интуиция не позволяла ей поверить до конца. Как он мог так рисковать собственной женой? И если даже допустить, что у него действительно не было другого выхода — почему он не рассказал обо всем сразу? Тем более, по его же собственным словам, он беспокоится за Юлю...

Но Сара не стала спрашивать его об этом: очевидный ответ — "времени оставалось еще много, я успел бы рассказать" — с равным успехом мог быть и правдивым, и нет...

x x x

На следующее утро, попытавшись выйти, Евгений обнаружил, что дверь снова заперта. Он подергал ее так и эдак, еще надеясь, что это просто недоразумение — но напрасно. В досаде он рванул ее изо всех сил... Но тут же понял, что если он снова изолирован, то и наблюдение за ним восстановлено. Хорошо же он будет смотреться, кидаясь на дверь, как дурной баран! Евгений быстро отошел от двери, стараясь не показать наблюдателям своего огорчения. Он постоял немного у окна, глядя на сад, по которому прогуливался еще вчера вечером, потом вернулся к кровати, лег, не раздеваясь, поверх одеяла и погрузился в невеселые размышления.

Конечно, в самом факте столь быстрого лишения предоставленной свободы не было ничего удивительного. Евгений хорошо понимал, как озадачена и разозлена сейчас Сара — для нее непривычно допускать ошибки! Ведь она была совершенно уверена, что добилась от Евгения согласия на сотрудничество, что вся ситуация разрешится быстро и спокойно. А теперь она станет предельно осторожной, будет тщательно проверять каждое его слово...

Время тянулось медленно, делать ничего не хотелось... да и какой смысл, если нет никаких шансов вновь завоевать доверие? Теперь надежда только на второй комплект писем — и на помощь друзей! Другого выхода нет и быть не может...

...Больше всего Евгений опасался допроса под наркотиком. Он был уверен, что в одурманенном состоянии не сможет противостоять настойчивым расспросам и неминуемо выдаст управление случайностями! И даже Тонечку — если логика допроса будет достаточно многосвязной...

А ведь вполне возможно, что бывшие коллеги выберут именно такой вариант недобровольного сотрудничества! Но что он может сделать в этой ситуации? Правда, перед вводом наркотика обязательно нужен подробный медосмотр — до сих пор ничего подобного не было. Значит, минимум день в запасе... но к медосмотру могут приступить в любой момент! Словно отвечая на его мысли, в комнате неожиданно появился охранник.

— Пойдемте! — прозвучал короткий приказ. — С вами хотят побеседовать.

— Кто? — вяло спросил Евгений, поднимаясь. — Сара?

Охранник не ответил, но молчание его было достаточно многозначительным... и внезапно Евгений понял, с кем именно ему предстоит беседа! Ну конечно: шефу больше нет смысла ждать, пока его бывший подчиненный осознает свои ошибки и вернется в лоно родной службы. Теперь он будет сам задавать вопросы...

В полном молчании и под бдительным взглядом охранника Евгений прошествовал по пустому коридору до двери с табличкой "220". Охранник толкнул дверь, пропуская пленника вперед — и, несмотря на угнетенное состояние, Евгений с любопытством огляделся.

Возможно, комната и была когда-то лабораторией — но сейчас ее явно использовали в качестве склада или, вернее сказать, свалки, стаскивая сюда "на время" все, что становилось лишним в других помещениях. И теперь с приборными стойками причудливо соседствовала конторская мебель, а шкафы и стеллажи были забиты самой разнообразной аппаратурой. На всем этом почти первозданном хаосе лежал толстый слой пыли.

Свободным оставался только небольшой пятачок у самой двери. Здесь, резко контрастируя с обстановкой, стояли два кресла — одно напротив другого. Сопровождающий указал Евгению на одно из них, коротко приказал "ждите!" и вышел.

Евгений покорно уселся. Похоже было, что Гуминский хочет побеседовать с ним наедине. Неужели речь снова пойдет о старом ультиматуме?.. Скорее всего — иначе зачем такие тайны! Одно только хорошо: если шеф намерен и дальше избегать свидетелей, можно не бояться допроса под наркотиком. Ведь без Сары или медиков ему с этим не справиться...

...Гуминский возник в дверях неожиданно. Плотно прикрыл за собой дверь, поздоровался коротко, шагнул к креслу, не спеша уселся, устраиваясь поудобнее. Евгению неожиданно стало смешно: происходящее напоминало спектакль, причем довольно бездарный — что еще за пародия на задушевную беседу? Веренкову подражает, что ли?

— Мне очень жаль, что все так получилось, — начал Гуминский. Евгений, не выдержав, перебил:

— Только не забудьте сказать, что я сам во всем виноват! Шеф не принял насмешливого тона, ответил миролюбиво:

— Не во всем. Хотя, конечно, во многом. Впрочем, исправлять ошибки никогда не поздно. Или почти никогда...

Евгений удивленно взглянул на Гуминского: какой-то слишком уж дешевый прием! Или он всерьез?..

— Вы ведь хотели вернуться, — спокойно объяснил Гуминский. — И даже приходили к Яну... который совершенно справедливо направил вас ко мне. Жаль, что вы не послушались его — сейчас все было бы намного проще...

— Да уж, — снова не выдержал Евгений. — Тогда мое пребывание здесь назвали бы служебной командировкой. Никаких проблем с похищением! — Ну-ну, не стоит так драматизировать, — улыбнулся Гуминский. — Вам ведь нужна была помощь, за этим вы и обращались к Яну? Вы столкнулись с неизвестным явлением, которое не смогли победить в одиночку, правильно? Так какие проблемы: к вашим услугам опытные специалисты, прекрасные лаборатории, тонкая сверхчувствительная аппаратура, да еще с доставкой на дом... — шеф сделал небольшую паузу и вдруг вкрадчиво спросил: — Только мне очень любопытно, господин Миллер, что же вы все-таки собирались изучать с ее помощью? Не Сэма же, в самом деле...

Вот оно! Евгений внутренне сжался, но ответил твердо:

— Почему же, интересно, не Сэма? А кого еще? Или вы думаете, что я ставлю опыты над собственной женой?

— Ну, после ваших совместных "шпионских страстей" подобное предположение не выглядит совсем уж невероятным, — улыбнулся шеф. — Только я позволю себе другой вопрос. Скажите, вы случайно поселились так близко от замка Горвича? Если бы мы, скажем, предложили вам перебраться в Северную провинцию... или хотя бы в столицу — вас бы это устроило? Или пришлось бы увеличивать мощность аппаратуры?

Евгений призвал на помощь все силы, чтобы не отвести взгляд и при этом не выдать внутреннего смятения. Шеф ничего не забыл! Более того, новые факты только укрепили его подозрения! Он по-прежнему не знал, что нашел Евгений в графском замке — и по-прежнему очень хотел узнать! — Молчите... Ну что ж, я понимаю, на ходу придумывать трудно, — Гуминский победно вытянулся в кресле. — Раньше я не мог понять, каким образом вам удалось прочесть дневник Антонины Горвич, ведь казалось бы, он был безвозвратно утрачен со смертью Виллерса. Но теперь, обнаружив в вашей компании ее бывшего любовника... Да, рукописи, похоже, и в самом деле не горят! Евгений суеверно вздрогнул, вспомнив рисунок из дневника Тонечки. Неужели шеф знает и об _этом_? Вряд ли, конечно, но вообще его способность делать правильные выводы из неправильных предположений просто поразительна! Непонятно, почему он до сих пор не перешел к прямым вопросам...

— Судя по вашему молчанию, мои догадки пока верны, — Гуминский не мог скрыть торжества. — Что ж, продолжим. Не знаю, насколько Сэм помог вам в ваших изысканиях, но то, что примерно в это же время у него развилась новая и столь необычная способность, как-то с трудом укладывается в рамки простого совпадения. Или это все-таки совпадение?

"Это не совпадение, это _случайность_!" — мысленно выкрикнул Евгений. Вслух отвечать было нечего — разве что подождать какого-нибудь особенно абсурдного предположения и объявить все полным бредом...

— Признаться, я был просто потрясен, узнав, что вы снова собираетесь навестить графа, — продолжал шеф. — Я имею в виду ваш запрос в туристическое агентство... И не уверяйте меня, что вас в Шатогории ждут срочные дела. Мне только интересно, как вы собирались проникнуть в замок на этот раз? Прорыть подземный ход? Или приклеить фальшивые бороды... вот только как быть с госпожой Миллер? — Гуминский усмехнулся и вдруг подался вперед. — Ну неужели вам мало одного бесконтактного убийцы? Неужели вам хочется, чтобы и ваша жена... — он осекся, снова откинулся назад и, испытующе глядя на Евгения, продолжил уже нормальным голосом: — Или дело все-таки не в жене? Может, вы сами... Трудно представить, но если бесконтактное убийство доступно не только эсперам... то я понимаю, от чего мог потерять голову Виллерс! — Я устал слушать ваши выдумки, — облегченно вздохнул Евгений, услышав наконец долгожданный бред. — Вы громоздите нелепость на нелепость, делаете какие-то фантастические выводы... Я не собираюсь их комментировать. Если вам настолько интересно, что я делал в замке графа Горвича, я могу это описать хоть с точностью до часа, но...

— А ваша жена это подтвердит? — неожиданно и жестко перебил Гуминский. — Вы ведь были в замке не один! Или вы достаточно хорошо ее проинструктировали, и с ней тоже бесполезно разговаривать? Но не забывайте, что есть много изощренных способов для задавания вопросов, а учитывая то, что ее вполне можно рассматривать как вашу сообщницу...

Не надо было ему это говорить! Словно какая-то пружина распрямилась внутри Евгения — напряжение, накопившееся за все время ожиданий и страхов, разом выплеснулось наружу, и он в бешенстве вскочил, еще не зная, что сейчас сделает: вытряхнет Гуминского из кресла, опрокинет на пол или придушит прямо на месте!..

...Еще не успев выпрямиться, он услышал за спиной громкий щелчок, и чтото тяжелое ударило его сбоку по ноге, да так что он едва удержал равновесие. Он отскочил, развернувшись, готовый отразить атаку — но никакой атаки уже не было, лишь возле кресла, где он секунду назад сидел, раскатывалась кольцами резиновая лента. Окажись шеф чуть более расторопным, прочный резиновый бинт намертво притянул бы Евгения к креслу...

Гуминский по-прежнему сидел в кресле, даже не пытаясь встать. Он слегка обалдело смотрел на Евгения, еще не до конца осознавая свой промах, и очень медленно доставал из кармана... нет, не пистолет, а небольшой пульт, который, видимо, и приводил в действие коварный механизм.

Какие-то доли секунды они молча смотрели друг на друга, потом шеф отбросил бесполезный пульт и начал подниматься из кресла. Но Евгений не успел воспользоваться своим тактическим преимуществом: распахнулась дверь, и в лабораторию вбежали двое рослых охранников.

Евгений рванулся в проход между стойками, сорвал с полки какой-то прибор и изо всех сил швырнул его в оконное стекло. Но ожидаемого звона осколков не последовало — стекло выдержало, а искалеченный прибор с грохотом рухнул на пол. Евгений затравленно огляделся: он был зажат между небьющимся окном и двумя рядами стоек.

Оставался последний шанс — разделить преследователей. Евгений сделал еще один шаг назад, как бы намереваясь пролезть по подоконнику мимо стойки и проскользнуть вдоль стены к двери. Затея удалась: один из охранников двинулся вдоль стены, другой шагнул в проход между стойками.

Ожидавший этого Евгений тут же прервал ложное движение и изо всех сил рванул на себя плохо закрепленную стойку. Тяжелые приборы, имевшие множество острых углов и ручек, посыпались на охранника. Защищаясь, он дернулся было назад, но врезался в другую стойку и этим только усугубил свое положение.

Его товарищ, совершенно не ожидавший такого поворота событий, втиснулся между стойкой и окном, намереваясь скорее добраться до Евгения. Но тот, понимавший, что в драке ему надеяться не на что, мгновенно вскочил на шаткую кучу приборов, нимало не заботясь о судьбе похороненного под ними охранника, и спрыгнул другой стороны.

Вожделенная дверь была совсем рядом, и Евгений рванулся было к ней, но шеф уже пришел в себя и поспешно извлекал из внутреннего кармана похожее на пистолет устройство, назначение которого было вполне очевидно...

"Снотворным... как медведя!.." — мелькнуло в голове у Евгения, а ноги уже сами бросили его назад, прочь от шефа, прямо на взбешенного охранника, который, цепляясь за стойки, яростно перебирался через завал...

...Дальнейшее Евгений воспринимал словно в замедленном кино. Увидев, что преследуемая "добыча" вдруг повернула ему навстречу, охранник рванулся вперед, чтобы в прыжке сбить Евгения с ног. Евгений совсем близко увидел его перекошенное лицо, услышал предостерегающий крик шефа и, проворно присев, бросился в ноги охраннику, надеясь завалить противника через спину.

Сближение было настолько стремительным, что удар от столкновения оглушил Евгения — но эта же скорость и помогла ему: охранник не успел среагировать на неожиданный маневр. Теперь Евгению требовалось только устоять на коленях, чтобы противник опрокинулся через него... и он устоял — но тут же вес проехавшего по спине тяжелого тела буквально впечатал его в груду осколков. Евгений едва успел защитить глаза, когда боль от множества порезов на миг лишила его сознания...

Едва придя в себя, он попытался вскочить на ноги, но не успел: сзади его грубо схватили за руки и заломили их за спину с такой силой, что у него потемнело в глазах. Между лопаток безжалостно уперлось твердое колено, с новой силой вгоняя в раны куски стекла. Евгений, уже не пытаясь сопротивляться, невольно закричал, прося о пощаде — и вдруг захват ослаб, колено безвольно съехало куда-то вбок, и охранник медленно повалился рядом с поверженым пленником.

"Что случилось? — не сразу понял Евгений. — Похоже, — сообразил он наконец, — шеф все же выстрелил из инъектора... Нервы не выдержали, не иначе!.." Он с трудом отпихнул тело охранника, выбрался из-под него, сел. Голова гудела, как большой колокол, лицо, руки, рубашка были в крови, и порезы отчаянно болели. Ухватившись за опрокинутую стойку, Евгений кое-как поднялся на ноги.

Лаборатория была пуста, шеф исчез. Охранник, принявший на себя предназначенную для Евгения иглу с сильнодействующим снотворным, лежал в полном трансе. Второй, погребенный под грудой приборов, слабо стонал, но не шевелился. Дверь была открыта.

Евгений выскочил в коридор. После неудачной попытки разбить окно, он больше не надеялся выбраться из здания. Но неужели на всем этаже нет никого, кроме шефа и охранников?! Здесь же должны быть исследовательские лаборатории, в двести пятнадцатой комнате — кабинет Балашова... почему везде заперто??! Евгений отчаянно толкал и дергал все двери подряд, пытался звать на помощь — но уже понимал, что проиграл. Шеф надежно обеспечил отсутствие свидетелей, и помощи ждать было неоткуда.

...Игла со снотворным прекратила бессмысленную борьбу. Евгений почувствовал укол в основание шеи, по инерции сделал еще несколько шагов, чувствуя, как тело становится чужим и легким, будто во сне, а окружающее перестает иметь значение...

Он успел еще выставить вперед руки, чтобы не разбить лицо при падении, но самого падения уже не ощутил...

x x x

Ночью Юля почувствовала, что ей угрожает опасность. Она плохо понимала, что это значит, но ощущение тревоги не проходило.

Она не понимала, что просто ловит направленную на нее эманацию агентов СБ, которым был отдан приказ усилить внимание. Ей казалось, что произойдет что-то страшное, что опасность приближается, что...

"Вернуться в общество нормальных людей и погибнуть!" Легко смеяться над этим, когда все хорошо и спокойно, Юля же чувствовала, что еще немного, и она сойдет с ума. Она пыталась услышать эманацию Евгения, но это никак не удавалось ей.

За завтраком она кое-как она сумела сохранить самообладание, но оставшись в доме одна, совсем запаниковала. Казалось, что вот сейчас в дверях появятся агенты СБ и... дальше представлять было страшно! "Бежать! — подумалось ей. — Меня явно решили арестовать, я это чувствую, это не просто паника. Так чего же я жду?" В этот момент она почти забыла о запретах Евгения — не мог же он предусмотреть всего! Чувства предупреждали об опасности, и она верила им. Но как выбраться из дома, чтобы не вызвать подозрений? К аэропорту и близко подходить нельзя, это ясно. И куда вообще бежать? Где менее всего опасно?

Юля заставила себя сесть и подумать. Надо сделать что-то неожиданное... но что? Кто может ей помочь?

Этот вопрос — кто может помочь? — навел ее на мысль. Она вспомнила, что несколько дней назад, когда она только приехала ее старый знакомый проявил к ней просто невероятную любезность и внимание. Она с трудом заставила себя быть с ним вежливым, особенно если учесть, что в его эманации просто-таки сквозило неприличное любопытство: все у эсперов так, как у нормальных людей, или нет? Но это было тогда, а сейчас даже это низкопробное чувство могло пригодиться Юле.

Кстати, а где он работает? И можно ли туда позвонить? Юля с трудом припомнила его фамилию и достала телефонную книгу...

Когда они с Никодимом договорились о встрече, Юля почувствовала себя спокойнее. В ее родном городе все подобные свидания всегда проходили одинаково — еще со времени неандертальцев, вероятно. Если девушка желала сохранить свою репутацию, встреча происходила в одном из трех местных кафе, а если же репутация волновала даму не особенно, то парочка ехала куда-нибудь покататься. И в большинстве случаев время, проведенное на прогулке, сильно не соответствовало числу километров на счетчике.

Последний вариант Юлю вполне устраивал: это давало ей возможность выбраться из города, не вызывая подозрений. Возможно, за ними даже не будут следить — по крайней мере, не так внимательно.

Что делать дальше, и как использовать свое преимущество, Юля еще не знала — но не сомневалась, что сумеет что-нибудь придумать! А если и нет - - не важно! Во всяком случае это устраивало деятельную натуру Юли гораздо больше, чем тоскливое ожидание ареста.

Собрав все, что показалось необходимым и при этом могло поместиться в карманах — деньги, документы, пачку глюкозы, носовой платок и газовый пистолет — Юля предупредила маму, что вернется поздно, и поспешила навстречу неизвестности.

Ник вел себя гораздо менее нахально, чем можно было ожидать — Юля с удовольствием убедилась, что страх перед эсперами может вызывать не только погромы, но и очень приятную сдержанность. Она даже прониклась к Нику некоторой симпатией... и спросила почти без усилия:

— Куда мы едем? Я замерзла и хочу чего-нибудь выпить! На самом деле этого Юле совершенно не хотелось, но фраза была необходимой: она поощряла Ника на дальнейшее. Не хватало еще, чтобы он окончательно струсил и отвез ее домой! — Здесь недалеко мотель, — сообщил Ник таким тоном, как будто Юля выросла не в этом городе и сама не знала об этом сомнительном заведении. — Там неплохой бар.

Юле захотелось спросить, скольких своих подружек он уже приводил сюда... и сколько из них не ограничились посещением бара? Кстати, место это наверняка премерзкое, каким и положено быть бару в захолустном мотеле — но без него не обойтись, ритуалы надо соблюдать неукоснительно! Все шло, как в хорошо отрепетированной пьесе — только ликер, к сожалению, не был бутафорским...

— Я сейчас, — сказала Юля, оказавшись наконец в номере. — Подожди минутку...

Она заперлась в ванной и включила ледяную воду, тщетно пытаясь вернуть себе способность ясно воспринимать окружающее. Как это бывало с ней всегда, опасность и необычность ситуации сделали все вокруг ирреальным и несерьезным. А тут еще эта выпивка... и что-то надо делать с Ником, не любовью же с ним заниматься, в самом-то деле! Сидя на краю ванны, Юля сжевала горсть таблеток глюкозы, запивая их восхитительно холодной водой, и это если и не вернуло способность соображать, то по крайней мере придало сил. И исход ситуации определился сам собой...

Она вспомнила, как Инга учила ее лишать противника сознания одним точным нажатием на шейную вену — и похоже, наступил тот самый случай, когда это умение пригодится!..

Юля поднялась, нашла нужные точки у себя на шее, представила, как делает то же самое с Ником, внутренне сосредоточилась и не спеша вышла из ванной...

...Ник лишился сознания мгновенно, повиснув у нее на руках, так и не успев получить поцелуй — правда, Юля нажала ему на шею далеко не изящно, а просто-таки вцепилась, как черт в грешную душу... но нужный эффект все же получился! Юля с трудом удержала свою жертву от падения, подтащила к постели. Она не знала, как долго Ник пробудет без сознания, поэтому надежно скрутила его и привязала к кровати обрывками простыни. Глядя на неподвижное тело — и не испытывая при этом решительно никаких угрызений совести! — она поняла, что ее следующий шаг снова определился.

По этой дороге ходили автобусы: в холле висело расписание, и Юля спустилась в холл, чтобы его посмотреть. Для маскировки ей пришлось еще раз зайти в бар и купить бутылку какой-то синтетической гадости с попугаем на этикетке.

Она вернулась в номер. Ник еще не пришел в себя — и Юля с некоторой тревогой прислушалась к его дыханию, но скоро поняла, что ему ничего не угрожает. А если очнется раньше времени... ну, что же, тогда придется или заткнуть ему рот, или повторить ингин фокус! Однако подсознание Ника оказалось мудрее своего хозяина: он не очнулся, чем избавил себя от лишних неприятностей. А через полчаса — за полминуты до автобуса — Юля накинула на себя куртку своего горе-любовника и выскользнула из номера. Она искренне надеялась, что ей удалось обмануть своих преследователей!

x x x

На базу Сара вернулась уже под вечер: глупо было не использовать любезно предоставленную Гуминским возможность "отдохнуть и все как следует обдумать". Ведь проблема бесконтактного убийства не исчезла, и решать ее все равно придется — пусть даже и без помощи Евгения...

Отогнав машину на стоянку, Сара не спеша побрела по аллее, наслаждаясь последними минутами покоя и одиночества. Но как она ни замедляла шаги, через несколько минут в просвете между деревьями показалось знакомое здание базы.

Дежуривший в холле охранник, увидев Сару, буквально выскочил из-за стойки:

— Госпожа Даррин! Шеф просил передать, чтобы вы нашли его сразу, как только вернетесь... Сказал, очень срочно! Сара почувствовала глухое раздражение: какого черта? Сам же отпустил до вечера! Что за характер, никакого терпения... Она кивнула и направилась было к кабинету Гуминского, но дежурный остановил ее:

— Он сейчас у начальника охраны.

Ну, знаете! Если он думает, что она отправится разыскивать его в корпусе охраны... Меньше всего ей хотелось разговаривать с Гуминским в присутствии Майзлиса! Да, но... что же должно было стрястись, чтобы шефа понесло к охранникам? Что за срочный сбор в казарме?

Поколебавшись, Сара прошла за стойку дежурного: перед беседой с начальством ей хотелось взглянуть на Евгения. Но наблюдатель у мониторов отреагировал на ее появление как-то странно — откровенно смутился, потом словно бы попытался заслонить экран, и наконец, явно махнув на все рукой, поднялся и быстро отошел в сторону.

...Сара не сразу поверила своим глазам, увидев на экране спящего мертвым сном Евгения. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: сон не простой, явно не обошлось без усыпляющей иглы... Какого черта! Он что, буйствовал и бился головой о стены? Или дрался с охраной? Но она же запретила кому бы то ни было заходить в его комнату! — Что это значит?! — Сара в холодном бешенстве обернулась к охранникам. — Вы можете объяснить?! Те молча отвернулись. Впрочем, и так было понятно, _кто_ мог пренебречь всеми запретами и попытаться что-то выяснить у Евгения — напористо, но совершенно бездарно! Ну, знаете ли... Мало того, что Гуминский никак не помогает расследованию — так он еще втихую экспериментирует с ее подопечным! Он что, не доверяет ей? Почему, отпуская ее в город, даже словом не обмолвился, что собирается беседовать с Евгением?

Сара почти бегом бросилась назад, стараясь не заплутать в причудливых пересечениях аллей. Корпус охраны располагался за первым периметром, метрах в шестистах от здания, и исследователи бывали там нечасто — сказывалась кастовая неприязнь "белых воротничков" к "синим погонам". Не лучшее место, чтобы выяснять отношения на грани конфликта — особенно в присутствии начальника охраны! Пожалуй, лучше сначала узнать, что случилось на базе в ее отсутствие...

...Начальник охраны стоял на крыльце: похоже, он специально вышел встретить Сару.

— Добрый день, госпожа Даррин, — вежливо поздоровался он. — Вы уже знаете, что произошло?

Эту особенность Майзлиса — в самые напряженные минуты говорить подчеркнуто спокойным голосом — Сара знала очень хорошо.

— Нет, не знаю, — тоже спокойно ответила она, спрятав возмущение поглубже. — И мне весьма любопытно, что вы тут без меня сделали с Миллером?

— С Миллером? — озадаченно переспросил Майзлис. — Ах, это... Боюсь, проблема сейчас не в Миллере, а в его жене. Час назад ей удалось обмануть наше наблюдение, и мы пока не знаем, где она.

Фраза прозвучала как гром — Сара ошарашенно уставилась на Майзлиса, не зная, что и сказать... Выходит, Евгений на этот раз не соврал? И Юля вот в этот самый момент действительно везет кому-то его письма? Но тогда надо скорее "перекрыть" тех, кому он писал раньше, пока она не успела ни с кем встретиться! Или уже успела...

Хотя... кто сказал, что ее целью будет Олег или даже другие сотрудники СБ? С тем же успехом это могут быть и репортеры, и независимые исследователи... Господи, да такое и представить себе страшно! Майзлис несколько секунд наблюдал ее замешательство, затем, видя, что Сара не скоро опомнится от услышанного, мягко подтолкнул ее к двери:

— Пойдемте! Сейчас я должен быть на своем посту.

Сара покорно пошла по коридору вслед за своим немногословным спутником. Встречные охранники почтительно здоровались, но она не отвечала на приветствия. Мозг напряженно работал, анализируя новую ситуацию...

Что же теперь будет? Удастся ли перехватить Юлю? Или она уже обманула преследователей? Но Евгений-то каков: сказать правду после такой кучи вранья... Расчет на то, что не поверят? А ведь и не поверили! Даже Веренков не далее как час назад уверял ее, что последнее, что сделает Евгений — это подставит свою жену! Да, вот вам и интуиция с опытом...

...Через полуоткрытую дверь было слышно, как в кабинете Майзлиса зазвонил телефон, и кто-то тут же подошел к аппарату.

— Да, сейчас, я позову его, — узнала Сара голос Гуминского.

Майзлис быстро шагнул в кабинет и аккуратно взял трубку из рук своего шефа. Сара прислушалась, но по коротким репликам было очень трудно понять, о чем идет речь.

— Да... Докладывайте... Точнее... Хорошо, продолжайте наблюдение...

Майзлис положил трубку, подошел к разложенной на столе карте и что-то отметил на ней. Сара пригляделась повнимательнее: аналогичные метки уже стояли в нескольких местах — очевидно, они означали те места, где Юля не появлялась. Своего рода невидимый периметр, на котором ее караулят... если только она не выскочила за ее пределы раньше! — Судя по всему, девочка пытается кратчайшим путем добраться до ближайшего аэропорта, — заговорил тем временем начальник охраны как ни в чем не бывало. — В то самое время, когда она, предположительно, выбралась из гостиницы, проходило несколько автобусов — и один как раз подходящий...

Сара не стала комментировать эту гипотезу — в глубине души она сильно сомневалась, что Юля поведет себя настолько тривиально. Если план ее действий составлял Евгений, он хорошо знал, с кем предстоит иметь дело...

— Почему вы думаете, что она пытается попасть именно в ближайший аэропорт? — неожиданно вмешался Гуминский. — Если она хоть чуть-чуть соображает, то должна держаться от него подальше! Майзлис кивнул:

— Конечно. Но ближайшие к гостинице автобусные станции мы уже проверили — никого похожего на жену Миллера нет и не было. Так что, похоже, она не так уж хорошо соображает сейчас... А скорее всего, просто почувствовала, что избежала слежки — и теперь торопится добраться до цели как можно быстрее, забыв про осторожность. Впрочем, в любом случае мы вот-вот узнаем об этом: по всей вероятности, она уже подъезжает к аэропорту...

Майзлис позволил себе слегка улыбнуться — но на душе у него вовсе не было той безмятежности, которую он хотел показать. На самом деле он прекрасно понимал, что возможностей для бегства слишком много, и перекрыть их полностью абсолютно нереально. Все эти отметки на карте, доклады по телефону через каждые десять минут — не более чем дырявое корыто, жалкая пародия на непроницаемый периметр! Слишком мало сил, и слишком много упущено времени, чтобы построить надежное кольцо вокруг беглянки. Сейчас реальная надежда — только на опыт и интуицию: вычислить из множества маршрутов несколько наиболее вероятных, и на них сосредоточить главные усилия.

Хорошо, если время бегства из гостиницы было выбрано не спонтанно, а заранее подгадывалось к нужному автобусу... Но все усилия окажутся напрасными, если неожиданно сообразительная девочка воспользовалась попутной машиной. Вот тут проследить маршрут практически невозможно — во всяком случае, в отведенные сроки! Конечно, ночью движение на дорогах затихает, да и не всякий решится подвезти подозрительную ночную путешественницу — и все-таки могло случиться, что жена Миллера давно уже ускользнула из кольца...

x x x

В работе Дэна Инге не нравилось только одно — поздние возвращения. Программа в варьете иногда затягивалась заполночь, и ожидание становилось утомительным.

Инга только начинала готовить ужин, когда в дверь постучали. "Кто бы это мог быть? — слегка раздраженно подумала она. — Для Дэна рано..." — Вам письмо, — коротко сказал ей незнакомый почтовый служащий, когда он открыл дверь. — Распишитесь, пожалуйста...

Обратный адрес на письме отсутствовал, но адресат указан: Евгений Миллер. Инга не сразу сообразила, кто это, но вспомнив фамилию бывшего куратора общины, встревожилась: муж Юли? Но почему пишет он, а не сама Юля? Не случилось ли с ней что-нибудь? Это давнее предсказание Юргена...

Но когда она распечатала конверт, то испытала и облегчение, и разочарование одновременно. В письме не было никаких трагических известий... собственно, там вообще ничего не было кроме нескольких цитат, одну из которых Инга узнала сразу: Эдгар По, "Морелла", самое начало рассказа...

— Что за шуточки! — невольно воскликнула Инга. — Делать им нечего, что ли?

...В конце письма были приписаны несколько незнакомых адресов, все, кроме одного, принадлежали служащим СБ. Только некий Валерий Артемьев был владельцем бара в маленьком городке на другом конце страны. Ну и зачем ей все это?

Внезапно Инга поняла, что письмо адресовалось не столько ей, сколько Дэну: расчет на его ясновидение, на умение прочесть "ненаписанное письмо". Но тогда она совершенно напрасно открывала конверт: ее собственная эманация могла "испачкать" ауру письма. Но черт возьми... этот недоумок Миллер мог точно указать, кому оно предназначено?

Да, но так или иначе — что там у них произошло?..

Юля звонила им чуть меньше месяца назад — и была вполне довольна жизнью, говорила, что у них с Евгением все в порядке... впрочем, совсем не обязательно, что это было правдой! Юля последнее время вообще была немного странной, словно бы скрывала что-то или наоборот — чувствовала себя настолько хорошо, что не хотела никакого дополнительного общения...

В общем, Инга осознала, что напрочь запуталась в противоречивых версиях, и едва дождалась Дэна...

— Что это значит?! — с порога кинулась она к нему.

— Что там такое? — недовольно переспросил Дэн, увидев конверт. — Опять какая-то несчастная домохозяйка просит узнать, с кем во время работы встречается ее муж? Или что-то более осмысленное?

Инга коротко рассказала о странном послании Евгения и о своих предположениях. Изрядно вымотанный после выступления Дэн предложил было отложить все проблемы до утра... но, взглянув на Ингу, передумал. Он наскоро перекусил, выпил крепкого кофе и, почувствовав себя более или менее в норме, раскрыл конверт, чтобы попытаться найти скрытый смысл в странном послании бывшего куратора.

Он не видел в этом больших трудностей: письмо было написано совсем недавно, аура у Евгения всегда была активная. Но не тут-то было! ...Когда Дэн нашел нужную фазу расслабления и привычно "растекся в пространстве и времени"... то решительно ничего там не обнаружил! То есть не то, чтобы совсем ничего: письмо имело яркую ауру — но если верить ей, это был отчаянный зов о помощи! Но как тогда понять выбор цитат? Случайный? Нет, в это Дэн не мог поверить: слишком аккуратным всегда был Евгений, и наверняка в приведенных им цитатах содержится какой-то смысл — но какой?! — Не получается? — прервала его раздумья Инга. — Но это не из-за того, что я его открывала, нет?

— Нет, конечно, — улыбнулся Дэн. — Ты же недолго держала его в руках, да?

— Минуты полторы, не больше. Но как бы там ни было... может быть, позвонить им? Мы же знаем их телефон в Сент-Меллоне?

Дэн невольно поморщился:

— Невежливо это как-то: если люди избегают телефонного общения, на то должны быть причины! Инга пожала плечами:

— Ну, просто скажи, что мы получили его письмо и ничего не понимаем. Откуда ты знаешь, может быть, он на это и рассчитывал? Что-то же ему надо... не забывай, с ним Юля! Дэн, не споря больше, полез в стол за записной книжкой. Несколько минут номер был занят, а потом в трубке послышался незнакомый женский голос. "Квартирная хозяйка, — сообразил Дэн. — "Миссис Хадсон", как ее иногда Юля называла..." — Простите, что так поздно... Да-да, конечно, бывает всякое... Я могу поговорить с господином Миллером?.. Да-да, Евгений Миллер, совершенно верно... Как не живет?! Уже полгода? И как же... Простите, вы не знаете случайно его нынешнего адреса?.. Нет?.. Но где-то в Серпене, точно?.. Да что вы говорите! Чей родственник?.. И как он выглядит? А чуть подробнее можно?.. Да, спасибо большое, до свидания...

Когда Дэн повернулся к Инге, с него можно было рисовать аллегорический портрет растерянности. Наконец Инга не выдержала:

— Я так поняла, что они переехали? Полгода назад? — Дэн молча кивнул, и она воскликнула с обидой: — Так почему же за эти полгода Юля не удосужилась дать нам новый адрес?! Дэн покачал головой:

— На это были достаточно веские причины. Только вначале сядь, а то упадешь...

— Ну??? — нетерпение Инги достигло последней степени, она едва сдерживалась.

— Во-первых, мне было сказано, что Евгений больше не работает в СБ.

— Как так?! — вскинулась Инга. — Ведь он же... Ведь для него же это...

— Да-да, — невесело усмехнулся Дэн. — И "миссис Хадсон" вполне дала мне понять, что уход его был отнюдь не добровольным! — Тогда понятно, почему Юля отдалилась от нас, — протянула Инга. — Она всегда была слишком гордой! И если бы мы стали ее жалеть...

— Боюсь, что дело было не только в этом, — вздохнул Дэн. — Василевская обмолвилась, что с Юлей и Евгением живет теперь какой-то родственник...

— Что? Чей родственник? — Инга уже потеряла способность удивляться: теперь она всего лишь подробно уточняла сказанное. — По-моему, у Юли нет никаких...

— Я понимаю. Но мне показалось, — прервал ее Дэн, — что этот предполагаемый родственник — на самом деле наш Сэм! — С чего ты взял?! — Инга стремительно вскочила. — Почему именно он?! У Евгения?! — Ну, последнее как раз менее всего удивляет, — со странной интонацией возразил Дэн.

— Пусть так, — уступила Инга, — но все равно: откуда такая уверенность?

— Интуиция, — коротко ответил Дэн. — Заглянул в астральное поле и увидел вариант ответа.

— А еще раз заглянуть можешь? — поддержала игру Инга.

— Нет, — коротко мотнул головой Дэн.

— Почему это?! — уже всерьез возмутилась Инга.

— Потому что боюсь.

— Боишься? Чего?! — Не знаю, Инга, — тихо сказал Дэн. — Не могу объяснить толком, но эта история скверно пахнет. Юля, скрывающая свой адрес, Сэм, прячущийся ото всех...

— Может быть, это и не Сэм! — Может быть. Но все равно: это странное письмо, рассчитанное на экстрасенсорное чтение, непонятная опасность, которую ожидал Евгений... Похоже, он рассчитывал на нашу помощь — но вот какую именно? Зачем он дал нам адреса своих коллег и своего друга? Все это, к сожалению, не складывается в законченную картину, но тревогу внушает изрядную. Мне, если честно, хочется залезть под кровать и притвориться ковриком, — с легким смущением признался Дэн. — А ты как, не боишься?

Не отвечая, но всем своим видом демонстрируя презрение к трусости, Инга молча пролистала записную книжку и начала набирать номер.

— Кому это ты?

— Юргену и Лизе, — сердито отозвалась она. — Может быть, они знают новый телефон Юли. Или вообще хотя бы что-нибудь! А ты можешь пока лезть под кровать... только учти, пол я сегодня не мыла! Дэн промолчал. Потом он еще раз извлек письмо и на этот раз прижал его к лицу, "к открытой энергетической зоне" — так обычно делают новички. Казалось, что старый прием помог: какой-то странный, невероятный образ мелькнул на мгновение в сознании, но тут же исчез, заглушенный мощной волной отчаянного зова.

— Черт возьми! — не сдержался Дэн. — Он мог хотя бы на секунду перестать бояться, когда писал это?! — Видимо, не мог... — рассеяно ответила Инга, прижимая к уху телефонную трубку и вслушиваясь в длинные гудки. Потом спросила с напористой тревогой: — Ну где же они могут быть?! Ночь ведь на дворе! Дэн не ответил. Конечно, друзья могли быть где угодно: в гостях, в театре, могли просто отключить телефон... Но чувства предупреждали о худшем, и Дэн вполне доверял им. Он был уверен — случилось что-то серьезное. И если Юрген или Лиза что-то знают...

x x x

Заскочив в автобус, Юля вздохнула с облегчением: она была уверена, что преследователи потеряли ее. Конечно, ее наверняка будут караулить в аэропорту — но тут ее должна выручить психологическая невидимость! Всю дорогу Юля старательно репетировала установку голубой спирали. Активизировать ее прямо в автобусе было рискованно: остальные пассажиры могли напугаться, обратить на Юлю излишнее внимание — а этого нельзя было допускать ни в коем случае! ...Наконец автобус остановился на площади перед зданием аэропорта. Юля задержалась в салоне, чтобы выйти последней — и спускаясь на тротуар мгновенным отчаянным напряжением воли закрутила вокруг себя голубой холодный жгут психологической защиты. Поначалу ей показалось, что спираль засияла в холодном ночном воздухе — пожалуй, впервые в жизни Юле удалось поставить достаточно сильную защиту! Стараясь не думать об опасности (не тратить силы на испуг!) она вошла в здание аэропорта...

Нечего было и думать, чтобы обращаться за справками к служащим: спираль не позволила бы сделать это... и Юля минут десять с нарастающим раздражением разбиралась в таблице рейсов. Потом вспомнила про билет: его придется брать в самый последний момент, когда ослабление защиты будет уже не так опасно. А если она не успеет? Или наоборот, ослабит защиту слишком рано?..

Но все прошло благополучно. И покупка билета, и регистрация, и посадка в самолет. Юле удавалось — откуда только взялось умение? — "играть" силой защиты между полной невидимостью и доступностью для общения...

Оказавшись наконец в самолете, она торопливо забралась поглубже в кресло и с облегчением сбросила голубую спираль. Все! Теперь целый час можно отдыхать! ...Но не прошло и двадцати минут, как Юля отчетливо почувствовала чужое внимание. Она в ужасе огляделась: что такое? Ведь она была уверена, что ей удалось уйти! Заставив себя сдержать подступающую панику, Юля поднялась и прошла по салону, стараясь уловить эманацию своих попутчиков. Нет, никто из них не был преследователем, это несомненно! Но наблюдение тем не менее отчетливо ощущалось...

Что же это значит? Ее все-таки заметили, и теперь ждут посадки самолета? Юля отчаянно пожалела, что в пассажирском кресле нет кнопки катапульты: вот пусть бы тогда поискали!..

Да, но что делать теперь? Хватит ли еще сил на активизацию спирали? Ведь защита понадобится не от неопределенно-ищущих взглядов — от пристального и направленного внимания?

Увидев подходящую стюардессу, Юля попыталась обмотать вокруг себя спираль... но ответом на отчаянную попытку был лишь заботливый вопрос:

— Что случилось? Вам плохо?

Юля мрачно взглянула на стюардессу. Вот и все! Странно, как кажутся бесконечными запасы энергии во время магических развлечений — и как быстро они расходуются во время серьезных дел! Итак, стать невидимой невозможно. Что же делать? Ведь в столичной равнодушной толпе человека очень легко арестовать: никто не станет интересоваться, кто и куда понес женщину, которой, скажем, неожиданно стало плохо...

"Как же мне выпутаться? — подумала Юля. — Кто может мне помочь?.." На самом деле, она уже знала ответ на этот вопрос. Было не так много людей, который бросились бы на помощь Юле по первому ее слову — ее отец, Евгений и друзья из "Лотоса"...

Она снова позвала стюардессу:

— Отсюда можно как-нибудь позвонить? Это очень срочно и необходимо...

Надо попробовать связаться с Юргеном и Лизой, чтобы они встретили ее в аэропорту. То, что они сделают это, Юля не сомневалась... Но на миг ее кольнуло опасение: а имеет ли она право впутывать друзей в такую историю? "А почему бы и нет? — вдруг возмутилось все в ней. — В конце концов, к истории с Сэмом причастны все в "Лотосе", и совершенно непонятно, почему мы с Евгением должны страдать в одиночестве..." — Скажите, что передать, и назовите номер. Я попробую... — ответила стюардесса.

Потом Юля не раз вспоминала этот звонок и не находила себе оправданий. Как бы там ни было, она имела право рисковать только собой! ...Выйдя в зал аэропорта из посадочной галереи, она чуть не упала от ужаса, увидев обращенные к ней лица. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это всего-навсего толпа, встречающая рейс. Почти тут же кольнуло знакомое уже ощущение опасного внимания к себе, но среди такого количества людей невозможно было определить, кто именно заинтересовался ею.

Юлю уже толкали другие пассажиры, выходившие из галереи. Толпа встречающих начала смешиваться с толпой прибывших. Больше медлить было нельзя. Юля быстро обвела взглядом зал, увидела Юргена и Лизу, стоящих, как они и договорились, чуть поодаль под пальмой и пытающихся увидеть ее среди пассажиров, и почти бегом направилась к ним...

...Юрген и Лиза увидели Юлю почти сразу и с радостным восклицанием шагнули ей навстречу. Юля вскинула руку, приветствуя их, но вдруг неожиданно споткнулась, обмякла, и буквально повисла на плече проходившего мимо молодого человека. Тут же из толпы материализовался еще один парень, подхватил бесчувственную Юлю под второе плечо, и они быстро засеменили со своей ношей к боковому выходу.

От неожиданности Юрген и Лиза растерянно замерли на месте. Но когда уже в дверях один из парней оглянулся и встретился с ними взглядом, Лиза опомнилась. Схватив Юргена за руку, она с неожиданной силой потянула его к другому выходу, в противоположную сторону.

— Что случилось? — ошеломленно спросил Юрген. — Куда ты?..

— К машине! — коротко ответила Лиза, невесть откуда взявшимся приказным тоном. — Быстрее! И подальше отсюда!..

У машины Юрген попытался остановить ее.

— Ты с ума сошла? Юля просила нас встретить ее, а мы...

Лиза буквально втолкнула его на пассажирское сиденье:

— Быстрее, я сказала! — она села за руль и почти с места рванулась в поток отъезжающих машин. — Ты что, ничего не понял?

Юрген понял, но... Глупо и стыдно убегать вот так! Они должны были чтото сделать — закричать, догнать, позвать полицию... Почему Лиза так перепугалась?

Словно отвечая на незаданный вопрос, Лиза молча мотнула головой в сторону зеркала заднего вида. Юрген вытянул шею, стараясь проследить за ее взглядом — и успел увидеть выбежавшего из здания человека, который внимательно смотрел им вслед...

x x x

...Сообщение, что Юля находится в самолете, летящем в столицу, поступило на базу только через два часа — когда надежда уже почти исчезла. Поначалу оно показалось неправдоподобным, но вскоре было подтверждено. И теперь оставалось только спокойно дождаться приземления...

Майзлис бесцеремонно выпроводил Сару и шефа из своего кабинета.

— Отдохните, вздремните немного! — не допускающим возражений тоном заявил он. — Девочку доставят часа через два, я вам сразу же позвоню...

Гуминский не стал спорить: молча помог Саре подняться, и они вышли в прохладную темноту сада.

Сара не могла ни радоваться, что все обошлось, ни даже просто вздохнуть с облегчением — молчаливое тревожное ожидание буквально пережгло все эмоции... Ночная тишина не успокаивала: едва отступала одна тревога, тут же подкатывались другие. Мысли снова и снова возвращались к непонятному, непредсказуемому — да просто невозможному! — поведению Евгения. Чтобы так поступить с собственной женой... Интересно, каким образом он заставил ее проделывать вещи, непосильные для иного профессионального шпиона? И ведь нигде не вздрогнуло! — Никогда не могла подумать, — вслух сказала она, — что Миллер на такое способен.

— Не вижу тут ничего удивительного! — с нескрываемой досадой воскликнул Гуминский. — Обычный эгоизм...

Сара с удивлением обернулась: темнота скрывала лицо шефа, и было непонятно — издевается он или говорит серьезно. Неужели он и в самом деле считает, что все так просто? Но разве можно игнорировать странности в поведении Евгения — особенно в последнее время?

...Впрочем, после двух разговоров с Веренковым кое-что из недавнего прошлого Евгения стало понятнее. До этого Сара и подумать не могла, что поездка в замок шатогорского аристократа была связана с работой Евгения в Сент-Меллоне — и что поездка эта едва не закончилась международным скандалом! Ну что ж, по крайней мере это снимало вопрос о причине и обстоятельствах поспешного увольнения: за такие дела можно и под суд попасть, неудивительно, что Евгений не хочет вспоминать об этом...

...А история графини Горвич до сих пор не укладывалась в голове: каким образом она могла оказаться в роли нелегальной эмигрантки и практикующей предсказательницы?! И как Евгению удалось через столько лет проследить ее происхождение?..

Веренков не ответил на эти вопросы — впрочем, у Сары сложилось впечатление, что он и не знал ответов! Но почему же Гуминский до сих пор ни разу даже не намекнул на столь важные обстоятельства? Даже если они не имеют прямого отношения к расследованию — неужели он не понимает, как они необходимы для понимания личности Евгения?

Воспользовавшись подходящим моментом, Сара решила спросить Гуминского прямо.

— Ян не мог не предупредить вас, что дела, связанные с МИДом, лежат за пределами вашей компетенции, — холодно отозвался тот. — Впрочем, если он считает, что вам теперь нужно это знать, я не возражаю. Пожалуйста, спрашивайте... что вас еще интересует? Если вы считаете, что это поможет расследованию...

Сара растерялась: все, что было нужно, Веренков уже рассказал ей — во всяком случае, новых вопросов пока не возникло. Не просить же шеф вспоминать мелкие подробности разговоров годичной давности! Гуминский явно уловил ее замешательство.

— Ну что, похоже, новая информация не прояснила старых проблем? — с легкой насмешкой поинтересовался он.

Сара едва не ответила резкостью, но сдержалась — в чем-то Гуминский был прав. Для объяснения странных поступков Евгения все равно не хватало фактов...

Она сердито передернула плечами в досаде на собственное бессилие. Уж чего-чего, а фактов-то как раз имелось предостаточно: женитьба на эсперке из подопечной общины, свадебное путешествие с международным скандалом и увольнением, рискованное спасение приятеля-эспера из рук мафии... Что еще? Конечно же, бесконтактное убийство, ну и теперь еще можно добавить таинственную историю графини-эмигрантки! Но как собрать воедино всю эту информацию, когда каждый отдельный эпизод сам по себе достоин отдельного расследования! Взять хотя бы эту эмигрантку: даже если отбросить тайну ее происхождения — что за мрачная история с ее дневником? Ведь именно тогда погиб Виллерс... а дневник, кажется, потом так и не нашли...

— Вы знаете, что было в пропавшем дневнике? — спросила Сара вслух... и удивилась тому, что Гуминский понял ее сразу.

— Полагаю, описание бесконтактного убийства, — спокойно ответил он. — Во всяком случае, это кое-что объяснило бы: от _такого_ открытия даже Виллерс вполне мог потерять голову! Сара мрачно усмехнулась: представить себе Виллерса в роли объекта (а не научного руководителя!) чрезвычайной программы было совершенно невозможно. Уж если с Евгением столько хлопот...

...Мысли снова вернулись к Евгению. Почему он продолжает упорствовать теперь, когда Сэм находится на базе и механизм действия его способностей рано или поздно все равно выяснится?! Почему отказывается от сотрудничества? Что пытается скрыть? А эта его звериная осторожность в ожидании ареста — получается, он с самого начала не рассчитывал на мирный исход ситуации? Что же еще он держит в рукаве, с чем еще предстоит столкнуться?

Веренков, едва узнав о фальшивых письмах, сразу предупредил: скорее всего, предусмотреть всех ходов Евгения не удастся — так что надо поторапливаться с завершением программы! Но что значит "поторапливаться"? Уже исчерпаны практически все методы и подходы, а результата нет и нет...

Есть, правда, еще один вариант, совсем уже последний — допросить Евгения с применением наркотиков. Раньше Саре не хотелось даже думать о таком - - настолько это было противно... да и просто непрофессионально! Но теперь она все чаще склонялась к тому, что другого пути не остается. В конце концов, Евгений сам во всем виноват...

Поняв, что внутренне она уже приняла решение, Сара решила не откладывать дело в долгий ящик. Но шеф, выслушав ее аргументы, надолго замолчал, а затем спросил с некоторым сомнением в голосе:

— Какова вероятность, что это окажется опасным для психики?

— Очень небольшая, — пожала плечами Сара, понимая беспокойство шефа. - - Полностью ее исключать, конечно, нельзя, но не думаю, что он будет испытывать какие-то заметные последствия...

— Под опасностью для психики, — пояснил Гуминский после некоторой паузы, — чаще подразумеваются серьезные отклонения. Я же имел ввиду ложные воспоминания, случайно внушенные при допросе, локальную амнезию и тому подобное...

Сара снова пожала плечами:

— Ну, судя по всему, разговор потребуется не один: эффект у препаратов кратковременный и недостаточно стабильный. Я думаю, что какие-то мелкие деформации памяти будут обязательно.

— Нет, в таком случае, это меня не устраивает! — Гуминский помотал головой. — Придумайте что-нибудь другое, неразрушающее.

Сара едва не вспылила: стала бы она предлагать наркотики, если бы было "что-нибудь другое"! Но сдержалась и спросила почти спокойно:

— Почему? Что вы видите в этом такого страшного?

— Потому что пока что именно память Евгения — единственный источник информации. И я предпочел бы оставить его неповрежденным! — И недоступным, — забыв о субординации, перебила Сара. — И недоступным, вы забываете об этом! Ведь Евгений не просто отказывается от сотрудничества, он делает все, чтобы нас запутать! И честное слово, я уверена, что способности его подопечного — все-таки не настолько тонкая материя, чтобы после небольших деформаций памяти Евгений перестал понимать ее! Новая пауза Гуминского показалась Саре бесконечной. Они уже почти достигли главного корпуса, когда тот вновь нарушил молчание:

— Возможно, вы правы, госпожа Даррин. Мы еще вернемся к этому разговору. Пока же — и это мой приказ! — поработайте с женой Миллера. Раз уж она все равно окажется здесь... Попробуйте расспросить ее о "бесконтактном убийстве"! — Но ведь она телепатка! — удивленно воскликнула Сара и осеклась: шеф остановился и посмотрел на нее внимательно и с каким-то сочувствием.

— Я понимаю, что задание трудное. Если ничего не выйдет, никто вас не упрекнет. Но поскольку Евгения пока трогать нельзя, это вполне реальный шанс, и я хочу его использовать. Отдохните хорошенько, и как только девочку привезут, приступайте. Я буду наблюдать за допросом по монитору.

Гуминский повернулся и быстро зашагал через лужайку к зданию. Сара смотрела ему вслед, не зная что и подумать...

Допрашивать телепатку! Да никакой наркотик не погасит эти способности полностью, и "подслушанная" эманация выдаст любую искусственную искренность... Разве можно обойти это? Но шеф, прекрасно понимая эти трудности, все же требует "гениальности в полевых условиях", при этом запрещая куда более простой и доступный способ — почему?! ...Сара вдруг осознала, что число недоговорок вокруг этого запутанного дела превысило некую критическую величину — и теперь она ощущала уже не подозрение, а твердую уверенность, что шефу известно гораздо больше, чем всем остальным участникам программы. И это "больше" так или иначе связано с увольнением Евгения, с его скандальной поездкой и, по всей видимости, с погибшей графиней-предсказательницей. И похоже, Гуминский отнюдь не из соображений субординации и секретности до последней возможности молчал об этой поездке...

x x x

Прогнувшись, Евгений обнаружил, что лежит на кровати в "своей" комнате, слабо освещенной голубоватым мерцанием ночника. За незанавешенным окном была кромешная темнота... который же, интересно, сейчас час?

Он хорошо помнил, что устроил днем, но теперь чувствовал только глубокое отвращение к себе — надо же было так сорваться! И поделом ему досталось: можно было сообразить, что шеф примет меры предосторожности! Евгений осторожно поднялся, стараясь не потревожить раны, добрел до зеркала в ванной... Ну, в общем-то ничего страшного! Могло быть и хуже...

Глазок телекамеры по-прежнему поблескивал из-за вентиляционной решетки, и Евгений взглянул в него едва ли не жалобно: что у вас там происходит? Что будет дальше — разговоры или снова драки? Впрочем, если шеф намерен действовать скрытно, то драк можно не опасаться — по крайней мере, некоторое время! А вот с допросом под наркотиком дело серьезнее: утром уже вполне могут начать... и что тогда? Сразу, конечно, до Тонечки не докопаются — но рано или поздно ее присутствие все равно вычислят...

Евгений с вздохом вернулся в комнату и повалился обратно на кровать. Сколько же времени понадобится его друзьям, чтобы отыскать базу? Если письма ушли только позавчера... ох, напрасно он так задержал их отправление! ...Сара появилась, около десяти утра — и Евгений поразился, насколько она выглядела усталой и словно постаревшей. На какую-то секунду он даже забыл о возможном допросе, видя перед собой только измученную какой-то непосильной работой женщину...

Впрочем, впечатление быстро рассеялось. Под сочувственным взглядом Евгения Сара мгновенно подобралась — и тут же в комнату вслед за ней вошли двое охранников.

Евгений съежился от ужаса: что, уже? Что же делать? Но охранники, не пытаясь приближаться, встали у двери — а Сара, явно заметив испуг пленника, произнесла со злостью и нескрываемым презрением:

— Не дрожи, ничего с тобой не будет... пока! Потом она повелительным жестом приказала Евгению сесть, молча включила телевизор, что-то настроила — а когда все был готово, махнула рукой одной из наблюдающий камер: можно, включайте! Евгений замер и почти перестал дышать, едва увидев первые кадры...

...На экране была видна часть комнаты: в не очень удобном ракурсе, чуть сверху. Юля полулежала в глубоком кресле, выражение лица у нее было отрешенно-безразличное — и Евгений сразу понял, что означает этот остановившийся взгляд и неровное дыхание...

...Господи, как она оказалась здесь? Ее тоже схватили? Но как? Ведь она должна была при любых условиях сидеть дома! — Сегодня ночью твоя жена вдруг сорвалась с места, — не поворачивая головы, ответила Сара. — Поначалу ей удалось выйти из-под наблюдения... ты не зря на нее рассчитывал, честно тебе скажу! Она внушила мне уважение! Но ты... Неужели ты не понимал, что так или иначе ее все равно остановят?! Евгений мысленно застонал, представляя себе случившееся этой ночью. Юля... что с ней произошло?! Куда она сорвалась? Почему нарушила совершенно четкую и ясную инструкцию?..

...Тем временем на экране возникло движение, и в кадре появились охранник и медсестра. Пока охранник придерживал Юлю — на всякий случай, она и не думала сопротивляться! — медсестра ввела ей в вену какое-то лекарство.

Евгений попытался было вскочить... но Сара резко толкнула его обратно на стул.

— Сядь и успокойся! — непривычно властным голосом скомандовала она. — Куда ты собрался?! Евгений сам не знал, куда. Но нельзя же просто сидеть и смотреть, когда Юля...

...Тем временем лицо Юли на экране изменилось: оно приобрело выражение какой-то странной тоски, взгляд стал ищущим. Она попыталась подняться из кресла, но наркотический "коктейль", которым ее "угостили" сильно нарушил ее координацию, и встать Юля не смогла. Только потянулась вперед, держась за подлокотники и куда-то всматриваясь широко раскрытыми глазами...

"Помогите ей встать. Пусть подойдет к нему..." — послышался вдруг с экрана голос Сары, и Евгений вздрогнул, словно увидев привидение. Что такое? Он торопливо огляделся: нет, Сара по-прежнему стояла за спиной...

— Это запись, — коротко пояснила она, заметив растерянность Евгения. - - Сегодня ночью...

Тот бросил на нее взгляд, полный отчаянной бессильной злости. Сегодня ночью! Похоже, сразу, как только привезли на базу... Теперь понятно, отчего Сара выглядит такой усталой: устанешь, пожалуй, всю ночь проводя допрос! Сволочи, да как они могли?..

...Двое охранников подхватили Юлю под руки, приподняли... И вышли из кадра, так что Евгений не сразу понял, куда именно перетащили одурманенную Юлю. Потом кадр сместился, расширился — и стало видно, что допрос проводится в палате Сэма...

Нельзя сказать, что Евгений был так уж потрясен, увидев распростертое на постели неподвижное тело — о такой возможности он давно догадывался! Капельница с каким-то наркотиком, приборы, самописцы — все понятно, все мирно и стерильно! Вот только непонятно, что делает в этой сугубо медицинской обстановке охранник с кобурой? Неужели Сэма настолько боятся?..

...Юля упала на колени возле постели. Она неловко трогала Сэма, пыталась взять его за руки, что-то сказать ему — и на все вопросы Сары отвечала просто машинально: ведь они касались того, кто единственно был Юле в тот момент интересен! Да, Сара блестяще воспользовалась тем, что в голове у одурманенной Юли могла "помещаться" только одна мысль — а все телепатические способности были направлены на то, чтобы отыскать душу Сэма, которую надежно охраняли сильнейшие транквилизаторы!..

...Но Евгений словно погасил все чувства, позволяя себе только смотреть — только смотреть, без жалости и без ненависти! Он сидел, не шелохнувшись, внимательно вслушиваясь в ответы, и напряженно ожидая следующего вопроса...

...Первым делом речь пошла о механизме "запуска" бесконтактного убийства — к счастью, без упоминания о Тонечке этот механизм был предельно простым. Юля сразу и без запинки ответила, что Сэм должен всего-навсего представить себе, что такой-то человек на самом деле "подлец и достоин смерти"...

...Один из охранников у двери, не сдержавшись, воскликнул:

— Да это же настоящий монстр! Евгений оглянулся: он совсем забыл об их присутствии, и возглас прозвучал неожиданно. Сара тут же приказала нарушителю дисциплины "заткнуться, если он не хочет получить выговор..." ...Вопросы о способе бесконтактного убийства заняли гораздо больше времени. Сару очень интересовало, от чего конкретно умирает жертва, и она задала этот вопрос несколькими разными способами, но ответ был неизменно один: от несчастного случая, какого именно — заранее неизвестно...

...Евгений мысленно застонал: это было буквальным указанием на управление случайностями! До сих пор считалось, что Сэм использует сверхдальнее внушение — но тут и младенцу понятно, что речь идет о каком-то ином способе влияния на процессы! И разумеется, Сара захочет узнать об этом как можно больше...

...Но чем дальше, тем сильнее какие-то внутренние ассоциации отвлекали Юлю. Она сбивалась, путалась — и наконец произнесла вслух имя Тонечки...

Евгений сжался: ему показалось, что вот сейчас, сию секунду начнется что-то совсем уж страшное. Слово сказано — ну, что теперь?! Однако ничего особенного не произошло: еще несколько минут на экране продолжалась беседа, становившаяся все более и более бессвязной — а потом Сара неторопливо поднялась и выключила телевизор.

— Все, первый разговор на этом кончился, — заметила она.

— _Первый_?— едва слышно переспросил Евгений.

Сара пожала плечами:

— А что ты хотел? Она начала говорить весьма любопытные вещи! Так что рано или поздно с ней придется побеседовать еще раз — если ты, конечно, не поможешь нам...

Евгений увидел, как напряглись на эти слова охранники у двери — наверное, ждал, что он очередной раз потеряет самоконтроль и бросится на Сару. Ну, нет! Второй раз он этой глупости не сделает! Между прочим, о Тонечке Юля так толком ничего и не рассказала. Ну, правильно: ведь эти вопросы уже не касались Сэма непосредственно! А разговаривать с телепаткой без "отвлекающего фактора" невозможно — впрочем, что стоит Саре придумать "отвлекающий фактор", связанный непосредственно с Тонечкой! И Юлю снова будут допрашивать... господи, да что же это происходит?! Евгений почувствовал, что вот сейчас ему нужно найти какие-то самые важные и самые убедительные слова, уговорить Сару подождать, доказать ей, что ничего опасного в бесконтактном убийстве нет, что Юля вообще никакого отношения этому не имеет...

...Очнулся он от похлопывания по щекам и запаха нашатырного спирта — и понял, что только что, так и не сумев ничего объяснить, позорно свалился в обморок...

Евгений торопливо открыл глаза и увидел прямо перед собой озабоченное лицо охранника. Не того, что обозвал Сэма монстром — второго. Он был совсем молодой, лет двадцати, не больше, и как ни странно, симпатичный и искренне встревоженный.

— С тобой все в порядке? — быстро спросил он.

Евгений кивнул... И абсолютно ни на что не надеясь — просто так, потому что слишком уж по-человечески держался с ним этот незнакомый парень! — спросил:

— Послушай... Прошу тебя... Пожалуйста, скажи, что с Юлей?! Охранник изменился в лице — но ничего не сказал. Евгений мысленно обругал себя идиотом: нашел, с кем разговаривать! Неужели парень будет нарываться на неприятности ради незнакомого пленника?

— Не страдайте, Сергей, ответьте! — послышался словно бы издалека насмешливый голос Сары. — Честное слово, вы чересчур дисциплинированы! Ну какие тут могут быть тайны, посудите сами?

Было видно, что Сергея обидел несправедливый выпад, однако он сдержался. И ответил уже без всякого сочувствия, скорее раздраженно:

— Вы скоро увидитесь с вашей женой, господин Миллер! Завтра утром, самое позднее...

x x x

После ухода Сары Евгений буквально не мог найти себе места. Вновь и вновь перед его глазами вставали сцены кошмарного допроса Юли. Что же с ней случилось? Ведь она должна была сидеть тихо... Куда ее дернуло? Судя по словам Сары, она была сильно напугана, похоже, бежала куда глаза глядят... Но почему? Не выдержала? Или кто-то вспугнул? Или что-то? Уж не Тонечка ли вмешалась?

Евгений вдруг хлопнул себя по лбу: идиот! И он еще ищет виноватых, привлекает потусторонние силы... Да ведь он сам позавчера сочинил Саре историю про предполагаемое бегство Юли! Конечно, они не могли не усилить наблюдение! А она не могла не почувствовать враждебную эманацию...

Господи, неужели все так просто? Вот тебе и "удачный экспромт"! Да, играть с психологом в блиц... Впрочем, это теперь не главное. Главное — что будет с Юлей? Сколько допросов она сможет выдержать в таком состоянии? Она ведь успела рассказать такое, что ее наверняка захотят допросить еще... или шантажировать его такими намерениями! Что же делать?..

Евгений почувствовал, что впадает в панику — нет, этого нельзя было допустить! Он буквально силой заставил себя прекратить бесплодные раздумья, подошел к шкафу, достал поднос с остывшим завтраком, поел... И как ни странно, почувствовал себя гораздо лучше! Теперь надо спокойно и без эмоций оценить ситуацию — не отвлекаясь на то, что могло бы быть, если бы... Итак, Юля арестована и находится здесь, на базе, а наличие управление случайностями перестало быть тайной. Это факт, и этого уже не изменишь! Юлю допрашивали под наркотиками, и грозились допрашивать еще — но о возможности такого допроса для самого Евгения Сара даже не упомянула. Почему? Непонятно, и напрашивается только один ответ: его считают ценным экспонатом, слишком ценным, чтобы подвергнуть риску! Особенно если учесть, что спрашивать придется не о шифрах, явках и паролях, а о вещах, лежащих где-то на грани человеческого понимания... Для этого от допрашиваемого как минимум требуется ясность мышления — не говоря уже о возможных необратимых последствиях, которые могут навсегда погубить надежду узнать хоть что-нибудь! Но Юлю, похоже, ценным экспонатом не считают: ее допрашивали, и собираются допрашивать повторно, невзирая на опасность для психики...

Евгений почувствовал, что опять впадает в бессильную истерику, и мысленно потряс себя за шиворот: не сметь! Надо подумать, может ли он сделать хоть что-то в данной ситуации?

Самую простую идею — честно и подробно рассказать об астрале Тонечки, возможно, даже продемонстрировать проявления этого астрала — он отложил до совсем уж тяжелой ситуации. Это не выход: не говоря уже о подлости такого поступка, его последствия могли быть абсолютно непредсказуемыми — ведь Тонечка, что ни говори, тоже хочет жить... и, видимо, умеет бороться за свое существование! ...Но неужели ничего нельзя сделать? Евгений огляделся, словно ищя подсказку в комнате, и остановил взгляд на компьютере. Что ж, пожалуй, пришло время попытаться как-то использовать это мощное орудие, столь беспечно оставленное в его руках. Конечно, доступ в сеть закрыт, но физическая связь осталась...

Есть, правда, опасность, что Балашов заметит попытку взлома... Ну да хуже уже не будет! А если повезет, можно проскочить и без лишнего шума, например, угадать чей-нибудь пароль и войти в сеть под чужим именем... Почти безнадежная затея — но попробовать все-таки стоит! Помня о наблюдении и стараясь выглядеть скучающе-расслабленным, Евгений словно от нечего делать включил компьютер и для начала запустил любимую игрушку — но мысли его были далеко от происходящего на экране...

Чей пароль он может угадать? Как ни крути, а ответ один: Сары. Только ее он знает достаточно, чтобы иметь реальный шанс...

...А что если Сара как раз сейчас работает? Впрочем, это легко проверить: собравшись с духом, Евгений остановил игру, подошел к телефону — после десятка гудков стало ясно, что Сары в комнате нет...

Сара, Сара Даррин, Сарочка... Какое имя она могла выбрать для пароля? Евгений изо всех сил вспоминал ее прозвища, любимые словечки, пытаясь выбрать одно-единственное правильное. Ведь количество попыток у него ограничено: раз пять, не больше — а потом компьютер объявит внутреннюю тревогу...

Сара рассказывала, что еще в школе ее называли Дарьей: из-за фамилии. Евгений попробовал: не то...

Нет, нельзя искать наугад! Не зря же его учили психологии: надо попробовать "вжиться" в образ Сары, начать думать ее мыслями.

Евгений поднялся, походил по комнате... Потом снова подошел к компьютеру, ощущая себя уже не беспомощным пленником, а — как там называется должность Сары? — научным руководителем чрезвычайной программы...

Интересно, что чувствовала Сара в первый день на этой базе? Гордилась ли она назначением? Вряд ли: для нее это был скорее долг. Она всегда очень серьезно относилась к таким понятиям, как долг, порядочность, честность... А ее библейская тезка, бездетная жена Авраама, сама привела наложницу к собственному мужу — тоже серьезно относилась к обязанностям...

Евгений усмехнулся, вообразив свою бывшую подругу на месте библейской героини. А что, сделала бы все то же самое, невзирая на эмоции! Как и сейчас: отвращение к силовым методам ничуть не мешает Саре ими пользоваться... Впрочем, в данной ситуации от нее мало что зависит — так что она скорее в роли той беспомощной наложницы...

Кстати, как ее звали? Евгений никогда не отличался хорошей памятью на древние имена — вот Сара наверняка помнит, она всегда была любителем легенд... Сара, Авраам... и кто еще? Агарь, кажется... да, точно: Агарь! И уже почти не сомневаясь, словно вычисленное по цепочке совершенно диких ассоциаций имя обязано было оказаться паролем, Евгений ввел в компьютер пять букв. И даже не удивился и не обрадовался, когда экран, мигнув, показал дружеское приглашение...

Что ж, первый шаг оказался удачным — но ведь это только начало! Теперь будет очень обидно не использовать предоставившийся шанс...

Евгений быстро заглянул в список активных пользователей: несколько неизвестных ему имен — но никого из начальства! Ни Сары, ни Гуминского, ни Майзлиса... Правда, компьютер Балашова включен, но это ничего не значит — вряд ли он когда-нибудь вообще выключает свою машину! Выходит, начальство чем-то всерьез занято! И если это какое-нибудь совещание — а можно догадаться, какое! — то Балашов наверняка в нем участвует... Но тогда какое-то время можно чувствовать себя в сети безопасно! ...Где находится управление системами охраны и наблюдения, Евгений запомнил еще раньше, когда осторожно путешествовал по сети. Тогда он не имел к ним доступа, но теперь, под именем Сары, компьютер должен был пропустить его всюду, куда он только пожелает! Надежда оправдалась — через минуту он увидел на экране себя самого. Какое счастье, что СБ везде применяет самую современную технику! Если бы видеоконтроль управлялся вручную, или если бы его компьютер оказался недостаточно мощным, чтобы воспроизвести телевизионную картинку...

Убедившись, что телекамеры в его комнате не позволяют как следует разглядеть экран компьютера, Евгений начал быстро переключаться на другие помещения. Совещание может кончиться в любой момент, и надо успеть узнать о базе как можно больше! ...Юлю он увидел в первой же палате: крепко спящую, до самых глаз укрытую простыней — но, к счастью, без капельницы. Около кровати стоял столик с какими-то приборами, рядом уткнулась в книгу незнакомая девочка из медицинской секции...

Евгений сам не понял, как сумел сдержаться и не выдать себя — но сумел. Он ничем не мог помочь Юле, и не мог позволить себе бессильно страдать... и вообще — дальше, дальше: время! Запомнив на всякий случай номер юлиной палаты, он переключился на следующую комнату и увидел Сэма — неподвижного, под капельницей, в той же позе, что и во время допроса Юли. Вторая телекамера показала охранника, сидевшего в углу на стуле, и Евгений с горечью убедился, что кобура ему не померещилась: Сэма держат не только под наркотиком, но и под прицелом, значит, Гуминский готов любой ценой не допустить пробуждения "монстра"...

Двинувшись дальше, Евгений едва подавил искушение заглянуть в двести пятнадцатую комнату, чтобы проверить, на месте ли Балашов. Осторожность победила: кто знает, какие меры защиты от "подсматривания" мог предусмотреть специалист столь высокого класса? Вместо этого он быстро просмотрел другие лаборатории, но не нашел в них ничего интересного. В одной из комнат он со смесью удовольствия и смущения обнаружил следы недавнего разгрома, в остальных кое-где работали люди.

Закончив со вторым этажом, Евгений вызвал план всего здания и с удивлением отметил новые, неизвестные прежде подробности. Так, подвал оказался разбит на две части, в одной помещалась кухня, в другой телекамера была выключена. Но самым большим сюрпризом оказался чердак — по сути, третий скрытый этаж, уставленный сложной аппаратурой, антеннами, опутанный проводами, настоящее "шпионское гнездо"! Сразу стало ясно назначение нелепой двускатной крыши, наверняка сделанной из какого-то радиопрозрачного пластика. Евгений посмотрел на потолок, невольно вспомнил "двойной" чердак замка Горвича и усмехнулся неожиданному сходству...

...Впрочем, пока было неясно, как можно использовать новую информацию, и Евгений двинулся дальше. Схема внешней охраны, которую он нашел далеко не сразу, показывала план всей территории базы. Она оказалась куда более внушительной, чем можно было ожидать! От главного корпуса до любой из границ участка было не меньше восьмисот метров, а причудливое переплетение дорожек и аллей, уже знакомое по прогулкам в саду, на виде сверху напоминало какойто сложный орнамент. Между внешним и внутренним периметрами располагались какие-то служебные сооружения: гараж, караульное помещение, несколько необозначенных построек...

Евгений попробовал подключиться к телекамерам у ворот и выглянуть наружу, но оказалось, что Сара не имела доступа к системам периметров. Тогда он "вернулся" в главный корпус и еще раз "пробежался" по зданию. Все по прежнему: тишина в лабораториях и несколько скучающих охранников в коридорах...

Он взглянул на часы: с момента входа в систему не прошло и десяти минут. Весьма неплохо для столь результативной разведки! Теперь надо подумать, как использовать полученные данные... и не стоит ли попытаться как-то вмешаться в работу компьютерных систем — для своей, естественно, пользы! Евгений снова вывел на экран изображение собственной комнаты и внимательно рассмотрел оба кадра. Можно ли как-нибудь хоть ненадолго скрыться от бдительного ока надзирателей? Уж он бы сумел использовать это время!..

Но увы, две телекамеры перекрывали комнату вполне надежно, — Евгений даже представил себе охранника, который в этот самый момент смотрит на те же самые изображения на мониторе и фиксирует поведение пленника в какомнибудь журнале. Хотя нет, вряд ли, наверняка есть автоматическая видеозапись...

...Мысль, промелькнувшая поначалу где-то в глубине сознания, неожиданно вынырнула на поверхность. Видеозапись... Нельзя ли как-то это использовать? Если бы удалось получить кусочек записи и подсунуть его на монитор охранника вместо реального изображения, то какое-то время можно делать что угодно — тот ничего не заметит! Евгений вернулся к системе видеоконтроля и проверил допуск Сары. К счастью, он позволял переназначить вывод на любой монитор охраны. Правда, доступ к архиву и видеомагнитофонам оказался заблокирован, но это уже не важно — запись можно сделать самому прямо на компьютере! ...Только надо поторопиться! Теперь, когда появился шанс уйти от наблюдения, будет очень обидно упустить его! Евгений быстро настроил все необходимое для записи, проверил свободное место на диске сервера — минут на десять хватит...

Вот только что записать? Конечно же, сон — и включить воспроизведение глубокой ночью. Зациклить запись в ритме дыхания — и можно крутить хоть часами! А были бы телекамеры похуже, вообще стоп-кадра хватило бы...

Евгений включил запись, поднялся, потягиваясь и изображая сонливость, задернул шторы и включил ночник, имитируя ночное освещение. В последний момент он вспомнил, что Юлю вот-вот могут перевести к нему, и взбил одеяло, чтобы нельзя было понять, сколько человек под ним лежит. Ну вот и все. Теперь только лечь в кровать, подождать минут десять, а потом сделать небольшую программку, которая запустит запись в нужный момент — скажем, с часу до трех ночи! А еще запомнить точное расположение мебели в комнате, чтобы она не перескакивала на экране с места на место при смене кадра!..

Евгений быстро разделся и залез в кровать. Лежа под одеялом и стараясь дышать в ритме сна, он мысленно умолял Гуминского не заканчивать невидимое совещание до тех пор, пока он не успеет все сделать. И очень боялся не успеть...

x x x

...Бар был небольшим и каким-то ненавязчиво-уютным, так что незаметно для себя Дэн и Инга наелись до отвала. После этого оставалось сидеть, лениво развалясь, и ожидать закрытия, чтобы поговорить со старым другом Евгения, ныне владельцем этого самого бара и, судя по отзывам постоянных посетителей, очень приятным человеком. Что-то даст этот разговор?

...Вчерашняя беседа с Лизой и Юргеном была неожиданно информативной — и страшной в своей несообразности! Неестественно спокойным голосом Лиза рассказала, что Юлю арестовали на их глазах — по всей видимости, агенты СБ. Помочь они не могли... "И не пытались, — отчетливо "услышал" Дэн, — потому что сами перепугались до потери рассудка..." Дэн сжалился и прекратил расспросы: дальнейшая настойчивость слишком напоминала бы насилие, да и какой смысл в праздном любопытстве? И теперь, в баре чужого городка, в сотне километров от дома, он мучительно пытался понять, как Инге удалось втянуть его в эту рискованную и непонятную авантюру...

Ну неужели они смогут чем-то помочь Юле? А Евгений... Что с ним произошло? Почему он ушел из СБ? Черт возьми, столько времени уже прошло с тех пор...

...Наконец Валерий подошел к ним:

— Извините, что заставил вас ждать! Но по вечерам у нас особенно много работы, и было бы неудобно исчезнуть...

Дэн жестом прервал извинения:

— Все понятно, не надо ничего объяснять. Тем более, что место для ожидания вы нам предложили вполне приятное... Но к делу: вы понимаете, почему мы пришли к вам?

— Что-то связанное с Евгением, вы сказали...

— А что именно? Вы получили письмо от него? Или нет?

В ответ Валерий вдруг вздохнул, а потом решительно заявил:

— Возможно, у меня отсталые провинциальные привычки... Но мне всегда казалось, что прежде, чем задавать вопросы, принято представляться! Вы не согласны?

— Извините, — усмехнулся Дэн, — вы совершенно правы. Меня зовут Дэн Глоцар, мою жену — Инга.

— И вероятно, — добавил Валерий, — вы эсперы. Из тех, кто хорошо знал Евгения...

— Откуда такая уверенность?

— Ну-у... Если честно, то я умышленно заставил вас столько времени ждать. На всякий случай. Потому что, обладай вы хоть какими-нибудь полномочиями, вы не стали бы покорно дожидаться, а потребовали бы обратить на вас внимание. Но вы этого не сделали. Значит, вы не из СБ. Здешних приятелей Евгения я знаю всех... Ну, и кем вы еще можете быть, кроме как эсперами?

— Логично, — подтвердил Дэн. — И ваша осторожность мне нравится... В общем, я думаю, мы можем больше не опасаться друг друга! — Да, только еще одно: вы можете подтвердить, что вы действительно эсперы? Прошу прощения, но...

— Сколько угодно, — Инга гордо выпрямилась, стремительно взмахнула рукой с мгновенно вспыхнувшим перстнем. — Смотрите! Она осторожно провела рукой над столом, делая ладонью легкие волнообразные движения — находившаяся под этой рукой небольшая хрустальная пепельница слегка зашевелилась. Инга улыбнулась торжествующе, участила движения и придала им резкую энергию — один край пепельницы приподнялся, окурки посыпались на стол. Дэн и Валерий невольно поморщились, и Инга, заметив их гримасы, второй ладонью заставила мусор вернуться на место. Потом она поднесла руку почти вплотную к пепельнице — и та, подпрыгнув, прилипла к ладони...

— Ну, как, хватит? — учащенно дыша, спросила Инга. — Это подтверждает наши слова?

Ответом Валерия был восхищенный поклон. Инга засмеялась:

— Только аплодисментов не хватает! Но главное, что вы нам теперь поверили...

— Да, я поверил... Пойдемте наверх! Я дам вам прочитать письмо Евгения, и вы, я думаю, поймете, почему я так осторожничал.

Они поднялись наверх, в просторную, но запущенную до крайности гостиную. Среди старых и даже старинный вещей как-то неуместно смотрелся компьютер, однако Валерий подошел именно к нему.

— Женька воспользовался электронной почтой, — пояснил он, включая компьютер. — Мы уже два года так переписываемся...

Найдя нужный файл, Валерий оглянулся: оба эспера по-прежнему сидели на диване, не собираясь подходить к экрану. Он вздохнул и стал читать вслух...

"Честно говоря, вначале я не собирался писать тебе: не хотел впутывать в эту историю. Но представил себе, как ты обидишься на такое — я и сам бы обиделся на твоем месте — и поэтому все же объясню.

Сейчас я еще на свободе, но рано или поздно, и скорее рано, чем поздно, я буду тихо и незаметно арестован бывшими коллегами — они, конечно, не имеют на это прав, но зато имеют возможности..." — Что?! — Инга даже вскочила. — Действительно арестован?! И знал об этом заранее? Да что это значит, в конце-то концов?

— Не знаю, — откликнулся Валерий. — Мы часто говорили с Женькой про подобные вещи... но всегда как-то "не совсем всерьез". Честно скажу, это письмо было для меня настоящим потрясением.

"Юлю я постараюсь из-под удара вывести: отправлю к родителям, пусть переждет опасность. А если что... я ведь могу на тебя рассчитывать, правда? Материальная помощь ей не понадобится, но вот утешить и успокоить ты сможешь лучше других. У нее, конечно, есть друзья, но тут имеется один нюанс: она "седьмая лишняя" среди трех семейных пар..." — Я звонил недавно ее родителям, — прервал чтение Валерий, — Точнее, ее отцу. Он сказал мне, что как раз накануне она исчезла. Они заявили в полицию, но пока поиски не дали результата. И при этом мне показалось, что он знает — или по крайней мере догадывается! — куда делась его дочь...

— Возможно, — подтвердила Инга. — У нее всегда были прекрасные отношения с отцом. Признаться, я не раз завидовала ей...

"Ты спросишь, из-за чего сыр-бор разгорелся? К сожалению, сейчас я предпочитаю избегать подробностей: маловероятно, но мое послание могут прочитать и те, кому оно совсем не предназначено! Скажу только, что это логическое развитие истории с моим увольнением: "исследователь СБ не имеет права делать профессиональные интересы личными!" А если ему еще и удается узнать что-то по-настоящему интересное, и этим "чем-то" он из личных соображений не хочет поделиться с коллегами, то и возникают ситуации, подобные моей. В данном случае предметом конфликта стали необычайные способности одного моего знакомого эспера-эмигранта: да, согласен, они могут быть опасными, но я все равно не могу и не хочу делать предметом исследования доверившегося мне человека, причем человека и без того с весьма нелегкой судьбой..." — Так это все-таки Сэм! — воскликнула Инга. — Черт возьми... Но как Евгений нашел его?

— А может быть, — мягко заметил Дэн, — это он нашел Евгения? Это тебе не приходит в голову?

— Мне больше приходит в голову, — сердито ответила Инга, — что Лиза и Юрген не зря испугались! Если дело в способностях Сэма, то каждый из тех, кто был знаком с ним, может оказаться похищенным...

— Валерий, — быстро спросил Дэн, — простите, а вы сами не замечали слежки? Каких-нибудь странных звонков, подозрительных посетителей?..

— Думаю, что нет, — после паузы ответил Валерий. — Но гарантию дать нельзя, конечно... Хотя: неужели оперативным службам СБ делать больше нечего, кроме как за мной следить?! — А вы ничего не пытались сделать? — снова спросила Инга. — Ну, обратиться в полицию, например...

— Нет, — коротко ответил Валерий. — Ни в полицию, ни к репортерам я не обращался. Женька сам предупредил меня, чтобы я не делал этого... — он показал следующий абзац в письме:

"Я прошу тебя не вмешиваться в эту историю активно: во-первых, это принесет тебе кучу неприятностей, а во-вторых, станет опасным для меня и для моего подопечного. Помочь мне могут только мои коллеги — те самые, чьи адреса в конце письма. Тебя я прошу об одном: позвони кому-нибудь из них и узнай, получили ли они мои письма. Если нет, то объясни ситуацию." — Я звонил тем из них кого знаю лично, — сказал Валерий. — Сразу, как получил это письмо.

— И что? — насторожился Дэн.

— Ну, письма они получили, об аресте знают... а на подробностях я пока не настаивал! Да и не скажут они мне ничего конкретного, — с прорвавшейся горечью признал Валерий. — Во-первых, побоятся огласки, во-вторых, зачем им помощь непрофессионала?

— Вы думаете, что служащие СБ вообще откликнутся на письма бывшего коллеги, который забыл о служебном долге? — с откровенным, где-то даже презрительным недоверием переспросил Дэн. — Сомневаюсь я что-то...

— Перестаньте! — резко прервал его Валерий. — Не могут все они быть подлецами. Евгений тоже там работал, не забывайте...

— Ну, и чем он кончил?

— Он еще жив, — тихо сказал Валерий. — И не надо хоронить его раньше времени! В этой негромкой фразе несогласия с судьбой было больше, чем в самых страшных проклятиях — и Дэн почувствовал это. Но быть несогласным — еще не значит быть на что-то способным... а что в сложившейся ситуации мог сделать Валерий? Зная, что бессильные протесты мучительны, Дэн попытался успокоить его.

— Не волнуйтесь, — и словами, и эманацией сказал он. — Все будет хорошо...

Инга скептически усмехнулась на это обещание, но промолчала. Валерий же, переводя взгляд с нее на Дэна и обратно, решал, стоит ли читать им последние фразы письма. В них уже не содержалось никакой информации, более того, они были очень личные... но может быть, именно поэтому этим зазнайкамэсперам и надо было их услышать?! Ведь Валерий знал, как тяжело пришлось его другу из-за их презрения к "нормальным людям"! "Впрочем, мне кажется, что вся эта история началась гораздо раньше — а именно, когда я позволил себе проявить _неслужебный_ интерес к эсперке. И теперь меня больше всего мучает именно то, что Юльке во всех этих переделках тоже крепко достается. Но что я могу сделать? Она первая не простит меня, если я струшу и поверну назад... не то, что не простит — просто не поймет!" Дэн, не говоря ни слова, грустно вздохнул: как все связано в этом мире! Он не раз думал об этом: ведь если бы год назад они не прогнали Евгения, все могло сложиться по-другому... или нет? Дэн помнил предсказание Юргена: Юля должна выйти замуж за Евгения и вскоре погибнуть. Если бы можно было понять тогда, _какая_ гибель имеется ввиду! Ведь все посчитали, что она просто не выдержит постоянного общения с нормальными людьми, покончит с собой или сойдет с ума... А на самом деле вон оно как вышло! Но можно ли теперь исправить эту ошибку? Теперь, когда отовсюду чудится угроза и в каждом прохожем подозреваешь агента СБ?.. "Нет, — подумал Дэн, — уже поздно: могут ли два эспера бороться против мощной организации? А Юля, в конце концов, сама сделала свой выбор!.." — Простите, — обратился он к Валерию, — уже поздно... Вы не подскажете, как нам лучше добраться до столицы?

Валерий взглянул на часы.

— Единственный ночной экспресс ушел полчаса назад. Вы можете, конечно, добраться и автобусом, но... — В его голосе не было особенной любезности, однако природное гостеприимство взяло верх: — Я бы посоветовал вам остаться до утра. Уверяю вас, меня это ничуть не затруднит! Он проводил гостей в небольшую, скромно обставленную спальню, где на каждой вещи лежал изрядный слой пыли.

— Прошу прощения, — буркнул Валерий, — но этой комнатой не часто пользуются... Сейчас я принесу чистое белье и настольную лампу.

Он вышел, оставив Ингу и Дэна в какой-то растерянности стоять на пороге. Среди прочей невыразительной обстановки выделялись рекламы авиационных компаний на стенах и большая модель "Конкорда", подвешенная к люстре. Дэн встал, подошел к ней и, привстав на цыпочки, прикоснулся к пластмассовому корпусу.

— Ну, естественно, — раздраженно заметил он, отряхивая руку от пыли, - - когда Евгений собирал эту игрушку, то он думал только о том, что делает... а не черт знает о чем еще! — Тогда ему нечего было бояться, — коротко откликнулась Инга.

Она понимала, как задевало Дэна то, что он не смог понять послание Евгения — тем более, что визит к Валерию мало прояснил ситуацию. Да, Евгению действительно было чего боятся, да, он мог просить о помощи... но что еще он имел в виду, когда писал Дэну?! Что хотел передать, цепляя одну к другой "мистические" цитаты? Какие догадки и знания заглушил его страх?

— Черт возьми, — вслух сказала Инга, — из-за чего такой человек, как Евгений, мог пожертвовать вначале работой, а потом и свободой? Что такое он узнал, о чем даже словами не скажешь? Дэнни, — она отчаянно взглянула на мужа, — Дэнни, неужели мы действительно ничего не можем сделать?! — Нет, — непривычно резко ответил он. — Абсолютно ничего. И поэтому сейчас мы ляжем спать, а утром вернемся домой. Понятно?

Инга промолчала. В общем-то, она не сердилась на Дэна за его излишнюю осторожность: можно понять, когда человек опасается явно превосходящих сил. Но внутренний протест, несогласие и неприятие покорности не утихали... и поняв, что не заснет, Инга осторожно выскользнула из неуютной комнаты, намереваясь еще раз поговорить с Валерием.

Она сама не знала, зачем ей это надо. Может быть, ей хотелось еще раз убедиться в невозможности что-либо сделать? Чтобы потом совесть была чиста? Или все же...

Она не успела всерьез обдумать, на что именно надеется: под дверью в конце коридора блеснул слабый свет, и обрадовавшись, что спальню Валерия не придется долго искать, Инга подошла и решительно постучала.

— Агнесса? — тут же прозвучал встревоженный голос. — Это ты? Что-то случилось?

— Нет, — откликнулась Инга, — это я. Ваша незваная гостья. Простите, я хотела поговорить с вами. Может быть, слишком поздно?..

— Входите, — помедлив, ответил Валерий. — Не важно, что поздно... просто вы немного напугали меня! Инга приоткрыла дверь. Бледно-желтый ночник почти не освещал комнату, и Инга не едва не упала, споткнувшись о край ковра.

— Включите свет, — предложил Валерий. — Выключатель слева от вас.

— Не надо! — возразила Инга. — Иногда в темноте бывает легче быть искренним, а мне бы хотелось поговорить откровенно...

— Ну, если у вас с этим трудности, — со сдержанной неприязнью произнес Валерий, — то дело ваше! — Вы за что-то сердитесь на нас? — прямо спросила Инга. — За что?

— Какое я право имею сердиться на вас? — вопросом на вопрос ответил Валерий. — Каждый ведет себя так, как считает нужным! Однако мне в самом деле не особенно приятны люди, которые думают только о себе.

— Поясните! — обиженно воскликнула Инга. — Что вы имеете ввиду?

— Ясно, что, — вздохнул Валерий. — Ну, пусть судьба Евгения вас и не волнует, пусть вы даже рады его несчастьям...

— Это не так! — перебила Инга.

— Хотел бы я вам верить, — невесело усмехнулся Валерий. — Но что-то не получается... учитывая кое-какие обстоятельства! Инга поняла его:

— Знаете, — виноватым голосом сказала она, — наверное, Евгений рассказывал вам о нас... и, наверное, он, мягко говоря не восхищался нашим поведением, когда дело коснулось его близости с Юлей...

— Он был просто шокирован вашим высокомерием, — безжалостно уточнил Валерий. — Если вы всегда ведете себя так с не-эсперами, то неудивительно, что вас не любят.

— Нет, мы не всегда ведем себя так, — по прежнему виновато ответила Инга, — но дело в том, что было предсказание: близость с Евгением погубит Юлю. Вот мы и старались предотвратить его, как умели. И вот теперь, похоже, оно сбывается...

— И вся ваша компания сидит, сложа руки и выключив мозги! — с непередаваемой язвительностью воскликнул Валерий. — Эсперы, экстрасенсы... супермены недоделанные, черт бы вас взял! А ведь Юля-то ваша подруга! Неужели она вам тоже безразлична?! Инга помолчала. Как бы там ни было, Валерий был прав в своем возмущении. "Никто и никогда не понимает трусости, — подумала Инга. — Ее оправдывают, принимают, с ней примиряются... но понять трусость невозможно — ни свою, ни чужую!.." — Извините меня, Инга, — неожиданно сказал Валерий. — Извините, я не хотел обидеть вас. На самом деле: чем вы можете помочь? Эх, если бы я только знал где прячут Женьку!..

— И тогда вы смогли бы что-нибудь сделать? — быстро спросила Инга.

— Естественно! — Валерий даже удивился. — Дальше все очень просто. Но как найти секретную базу СБ, не имея доступа к их документации?

— А может быть, и есть способ! — откликнулась Инга. — Иногда Дэн умеет делать удивительные вещи...

Ее перстень блеснул, словно живое одобрение решительности, и Валерий тут же обратил внимание на странную вспышку:

— Что это?! — А это знак того, — усмехнулась Инга, — что все происходит _магически правильно_!

x x x

После допроса Юли расследование, до сих пор топтавшееся на месте, резко сдвинулось с мертвой точки. Механизм бесконтактного убийства стал более или менее представим — и теперь самое время было провести решающий эксперимент. Вот только до сих пор никому из участников программы не приходилось проводить столь рискованных экспериментов...

— По-моему, провести эксперимент не только можно, но и нужно, — решительно заметил начальник группы биофизики. — Это единственный способ узнать все наверняка, а не теряться в догадках. В конце концов, всегда найдутся добровольцы, готовые рискнуть жизнью за достаточную сумму! — Ну, думаю, здесь таких добровольцев вы не найдете! — отозвался руководитель медицинской секции. — Кто знает, насколько на самом деле управляема эта дьявольщина?..

...Совещание происходило в кабинете Гуминского. Помимо старших исследователей, на этот раз был приглашен начальник охраны — и возможно именно его присутствие нарушало нормальную рабочую атмосферу. За почти полтора часа не было высказано решительно ничего осмысленного, кроме бездарных страхов и еще более бездарных нравственных сомнений. Но больше всего Гуминского удивляло, почему молчит Сара...

Наконец он не выдержал и обратился к ней прямо:

— Госпожа Даррин, _вы_ находите возможным провести эксперимент с подопечным Миллера?

Сара вздохнула и поднялась.

— Да... — начала она странным тоном, глядя в сторону. — В принципе это возможно...

— В принципе? — переспросил шеф. — То есть вы тоже считаете, что тут есть риск?

— Нет, риска тут нет, — опять словно бы через силу ответила Сара... и как ни странно, никто не заторопился возражать ей: все ждали продолжения. - - Не обязательно же приводить подопытного в полное сознание, достаточно, чтобы он стал понимать слова...

— И что вы собираетесь ему внушать? — поинтересовался начальник медицинской группы. — Что конкретно... какие слова вы будете произносить?

Сара пожала плечами.

— Нам предположительно известен механизм запуска бесконтактного убийства, это я и собираюсь использовать. Внушить, что такой-то человек — подлец и достоин смерти... А наблюдать за этим человеком и спасать его... - - Она быстро повернулась к Майзлису. — Это уже ваша забота! Надеюсь, задача не окажется совсем уж невыполнимой? Понимаю, что это очень трудно: спасти неизвестно-от-чего!..

— Не неизвестно-от-чего, а от вполне реального несчастного случая, пусть даже неопределенного, — мягко возразил начальник охраны. — Эта задача кажется мне вполне решаемой! Не со стопроцентной гарантией, конечно... но в конце концов, это уже дело того, кто рискнет.

В кабинете повисло молчание. Похоже, общая часть наконец-то была преодолена — и теперь надо было переходить к более конкретным вопросам. Конечно, в первую очередь всех интересовала процедура подбора добровольцев. Видя, что решения ждут от него, Гуминский приготовился высказать свои соображения, когда неожиданно заговорил молчавший до сих пор Балашов.

— А не могли бы вы уточнить, госпожа Даррин, — поинтересовался он, не глядя на Сару — как именно вы собираетесь знакомить вашего подопытного с предполагаемыми добровольцами?

Сара недоуменно взглянула на Балашова — с чего это "старший вычислитель" решил принять участие в разговоре? Краем глаза она заметила, что остальные смотрят на него с не меньшим удивлением.

— Что вы имеете в виду? — переспросила она, поняв, что от неожиданности прозевала суть вопроса.

— Я имею в виду, что "монстр" должен быть знаком с своей жертвой. Пусть не лично, все равно... — охотно пояснил Балашов, несколько оживляясь. — Ведь уже установлено, что перед убийством Лантаса он достаточно много интересовался его личностью, даже ходил на митинг с его участием. И это притом, что Лантас — человек всем известный и весьма яркий. А как же быть с ничем не примечательным добровольцем?

— Вы хотите сказать... — начала Сара, но Балашов перебил ее:

— Да, я хочу сказать, что предполагаемая жертва должна быть _уже_ знакома с миллеровским подопечным. Иначе — чтобы он смог воспринять новую информацию! — его придется пробуждать полностью... Или вы сможете дать ему представление о незнакомом человеке только словами?

В голосе Балашова откровенно прозвучала насмешка... и Сара едва сдержалась, чтобы не ответить ему резкостью. Но теперь она видела, что тот абсолютно прав: о том, чтобы разбудить Сэма совсем, не могло быть и речи, а чужие слова никогда не заменят личного восприятия! Произошло то, чего она боялась с самого начала: обычный эксперимент на добровольцах был невозможен...

— А среди знакомых Челыша могут найтись подходящие кандидатуры? — неожиданно назвав Сэма по фамилии, спросил Майзлис.

Сара болезненно поморщилась: ну вот, начинается! Теперь это называется "поиск добровольцев"...

— Он всегда вел замкнутый образ жизни, — с плохо скрытой издевкой сказала она. — Его друзья из "Лотоса", коллеги по работе...

— По какой работе? — в тон ей вставил начальник группы биофизики. — Вы имеете в виду больницу в Серпене или арестованных мафиози?..

Раздался дружный смех — и как ни странно, глупая шутка разрядила обстановку. Сара продолжила уже серьезно:

— Убрать своих нанимателей "монстр" не смог: очевидно, страх перед ними блокировал его парапсихические способности, такое бывает. Наверное, потому Миллеру и пришлось идти на рискованную инсценировку...

— Ну допустим, — остановил ее Гуминский. — А остальные?

— Кто — остальные? — резко переспросила Сара. — Работники больницы? Или эсперы из "Лотоса"? Вы хотите сказать, что собираетесь провести такой эксперимент над ничего не подозревающими и ни в чем не повинными людьми?! Лицо шефа напряглось.

— Лантас тоже ни о чем не подозревал... — жестко сказал он, — и вы представляете себе, сколько еще может оказаться таких ни о чем не подозревающих?! — Для начала их будет ровно столько, сколько вы выберете для эксперимента, — ответила Сара. — Хоть весь персонал серпенской больницы... послушайте, ну неужели вы можете всерьез говорить о таком?! — Я не говорю о работниках больницы, — примирительно отозвался Гуминский. — Это действительно было бы... Но разве друзья Сэма так уж "ни в чем не повинны"? Если уж кто-то в этом мире причастен к бесконтактному убийству, так именно "Лиловый лотос". Они не помешали этой способности развиться в их товарище, так почему же они не должны отвечать за свои поступки?! Сара облегченно вздохнула про себя: можно было закончить неравный спор о нравственности и перейти к вещам осязаемым и практическим. Она заставила себя сделать паузу и заговорить ровным вполне деловым тоном:

— Проводить такой эксперимент над эсперами — все равно, что решать уравнение со многими неизвестными: результат заведомо получится некорректный. Телепат, предсказатель, ясновидящий...

Сара замолчала, чтобы перевести дух — но в возникшую паузу тут же влез Балашов.

— Насколько я знаю, в "Лотосе", — начал было он... и Сара сразу поняла, что он хочет сказать: не все обитатели "Лотоса" были достаточно сильными эсперами! Действительно, Лиза Рикснер вообще не обладала парапсихическими способностями, а Юрген Рикснер хотя и был предсказателем, но настолько слабым, что всерьез нуждался в астрологии. И Балашов — черт бы его побрал! — не мог это проигнорировать...

С удивившей всех резкостью Сара оборвала его:

— Будьте добры не перебивать меня: я еще не закончила! Так вот, в "Лотосе" были очень сильные эсперы, и любая из этих способностей может дать неожиданный эффект...

Балашов умолк, показывая всем своим видом, что у него и в мыслях не было спорить с более компетентным специалистом — так, вырвалось случайно! Но тем не менее Сара уловила в его демонстративной покорности скрытую насмешку.

— Так какой же неожиданный эффект могут дать парапсихические способности? — поинтересовался начальник медицинский группы. — Вы хотите сказать, что эсперы могут заранее "увидеть", что им угрожает? Предугадать опасность или даже почувствовать ее источник?

— Ну, конечно! — охотно подтвердила Сара. — Причем невозможно знать заранее, как именно это произойдет! Таким образом эксперимент обречен с самого начала... так есть ли смысл его вообще затевать?

Ответа на вопрос не последовало — впрочем, Сара и не ждала его. Наконец Гуминский прервал молчание:

— Ну что ж, в таком случае все ясно. Эксперимент будет проведен над арестованными мафиози. Надеюсь, против этих кандидатур этических возражений не последует?

— Но мы же ничего не сможем проконтролировать! — воскликнул начальник группы биофизики. — В лучшем случае придется довольствоваться информацией, которую предоставит полиция...

— Да, придется! — примирительно ответил Гуминский. — Но другого выхода все равно нет... или вы предлагаете совсем отказаться от эксперимента? - - Он медленно обвел всех глазами, но никто не отозвался. — Впрочем, общение с полицией уже моя забота, — он снова повернулся к Саре. — Так что, госпожа Даррин, придется вам еще раз проявить изобретательность и снять у миллеровского подопечного страх перед его бывшими хозяевами! — Хорошо, — медленно поднимаясь, почти по слогам произнесла Сара, — но я вынуждена настаивать, чтобы приказ об этом эксперименте был передан мне в письменном виде...

x x x

После совещания Сара почувствовала, что у нее нет сил даже на раздумья - - она едва добрела до комнаты и без сил повалилась на кровать. Сквозь сон она слышала телефонный звонок, но подходить не стала: обойдется шеф, потерпит час-другой! В конце концов, даже если проводить эксперимент сегодня — это лучше делать в районе трех часов ночи: "час быка", меньше атмосферных электромагнитных помех — да и "монстр", насколько известно, всегда действовал именно в это время...

...Проснулась она неожиданно, как от толчка. Поначалу показалось, что снова звонит телефон, но нет — все было тихо. Сара полежала еще немного, чтобы унять сердцебиение, потом взглянула на часы: половина одиннадцатого, спать ложиться пора, а не просыпаться! Она с отвращением поднялась и набрала номер Гуминского — как там насчет эксперимента, не передумал? Но телефон не отвечал. С удивлением Сара набрала номер поста охраны и узнала, что шеф у медиков. "Почему у медиков? — недоуменно переспросила она, чувствуя нарастающую тревогу. — Уже больше двух часов? И ничего не просил мне передать? Ах, Балашов..." Она положила трубку. Ну вот и все... Отвлечь внимание от Рикснеров не удалось — Балашов все-таки успел побеседовать с шефом... Но неужели Гуминский решится?

Сара с горечью осознала, что внутренне уже ответила на этот вопрос. Слишком хорошо она знала Гуминского! Тем более, что и Лиза, и Юрген куда более подходят для нужд эксперимента, чем прекрасно охраняемые и труднодоступные мафиози! ...А ведь для того, чтобы внушить что-то одурманенному наркотиками "монстру", совсем не требуется высококлассный психолог-аналитик — так что без Сары вполне могут обойтись! Что же делать? Вмешаться? Но как? Субординацию еще никто не отменял! И вряд ли хоть кто-то рискнет не выполнить прямой приказ Гуминского...

И все это под прикрытием гнусной демагогии: якобы все эсперы "Лотоса" виноваты в несчастной способности своего товарища! Да, возможно, они какимто образом поощряли развитие этого опасного умения... Между прочим, не исключено, что и Евгений делал то же самое — или делал бы, будь у него возможность. Может быть... Но это же не основание для убийства! Сара вспомнила (черт побери, почему это не пришло ей в голову раньше?), что Лиза и Юрген Рикснеры — это та самая "парочка в допотопном "Форде", которые оказались свидетелями задержания Юли, причем свидетелями далеко не случайными! После этого за ними было установлено пристальное наблюдение, но поскольку они не делали попыток поднимать шума, их не трогали. Но все равно их исчезновение было бы чрезвычайно удобно... и кто знает, будет ли Майзлис всерьез заботиться об их спасении?! Сара почувствовала просто обжигающую досаду на собственное бессилие: ну а что она может сделать? Если эксперимент проведут без нее, она не сможет помешать...

Разве только успеть предупредить Рикснеров! Объяснить им опасность, помочь уехать подальше: пусть бегут и не оглядываются! Заодно вторая проблема решится: издалека шум поднять трудно...

...Подкрепившись чашкой очень сладкого кофе, Сара оделась, позвонила Майзлису и, извинившись за поздний звонок, попросила пропуск на выезд с территории базы. "Да, разумеется, согласовано, можете уточнить сами!" — ответила она на вполне резонный вопрос, с замиранием сердца ожидая, что начальник охраны вдруг решит перепроверить ее слова.

— Ну что вы, госпожа Даррин! Кто же беспокоит начальство в такое позднее время? — отозвался Майзлис, и в его голосе послышалась откровенная усмешка. — Вы ведь успеете вернуться до начала эксперимента?

— Да, конечно... — Сара посмотрела на часы: "до начала эксперимента" оставалось четыре часа, успеть весьма проблематично... "А ведь он знает, куда я еду! — с ужасом поняла она. — И все-таки выпускает... Почему? Тоже не хочет брать на себя грех? Или будь что будет?.." ...Через несколько минут Сара уже мчалась по шоссе в столицу. Как когдато Евгений, она надеялась "смешать случайности" и спасти ни в чем не повинных людей от смертельного дара их несчастного товарища. Но уже на подъезде к городу она вдруг сообразила, что достаточно быстро Рикснерам не уехать. Здесь ведь недостаточно будет простого переезда: надо бежать как можно дальше, за границу, лучше всего вообще за океан... Но сколько времени уйдет только на оформление виз — несколько дней, не меньше! А эксперимент начнется вот-вот...

Конечно, СБ имеет доступ к экспресс-визам... но без санкции самого Гуминского или Веренкова с ней никто и разговаривать не станет! Так что же, опять обращаться к Веренкову? И тем самым толкнуть его на прямой конфликт с Гуминским?

Впрочем, другого выхода все равно нет! Если не поможет он, не поможет уже никто! Сара решительно остановила машину у ближайшего телефонного автомата. Домашний номер Яна она уже помнила наизусть...

...Ян отреагировал на сообщение со странным спокойствием — не возмутился, не рассердился и даже не стал ни о чем расспрашивать, только уточнил и записал фамилию и имена предполагаемых жертв эксперимента. Потом приказал Саре успокоиться и перезвонить через пятнадцать минут.

Сара вернулась к машине. Удивительная все-таки вещь — ответственность! Теперь, переложив весь груз принятия решения на Веренкова, она действительно успокоилась. Ей не важно было, что будет делать Ян: вразумлять своего не в меру ретивого шефа, устраивать спешный отъезд Рикснеров или просто молиться всевышнему!..

...К Яну ей удалось прозвониться только через полчаса. Он снова был немногословен — но на этот раз, как показалось Саре, изрядно раздражен.

— Поезжай немедленно к этим ребятам, — коротко распорядился он. — Сейчас начало первого. Поторопись! Через два часа они должны уже быть в самолете. В аэропорту их будут ждать с билетами и документами, пусть не мешкают! — Но если... — растерянно начала Сара, вмиг представив, как бесконтактное убийство настигает самолет прямо в воздухе...

— Не бойся, — мгновенно отозвался Веренков. — Никакого эксперимента не будет, когда станет известно об их бегстве, это я обещаю. Так что поторопись — а остальное пусть тебя не касается...

x x x

...Будильник наручных часов тихо запищал. Евгений мгновенно проснулся и выключил мелодию. Пять минут второго, только что компьютер должен был переключить мониторы наблюдателей на записанный фрагмент "сна". Если все получилось, у него есть почти два бесконтрольных часа! Евгений подождал на всякий случай еще пару минут и решительно поднялся. Стоя посреди комнаты и косясь на почти невидимые телекамеры, он вдруг понял, что не знает, как убедиться в своей "невидимости". В самом деле, что должен сделать пленник, чтобы прибежали надзиратели? Начать крушить мебель? Или постоять на голове? А может, полезть в петлю?

Евгений усмехнулся: последняя мысль оказалась вполне здравой! Он быстро вынул из висящих на стуле брюк ремень, встал на стул и продел конец ремня в крепление лампы. "Не выдержит..." — подумал он, затягивая на шее петлю, но тут же одернул себя: не собирается же он и в самом деле пробовать эту штуку на прочность! Постояв пару минут с петлей на шее и убедившись, что никто не спешит его спасать, Евгений облегченно вздохнул и отвязал ремень. Диверсия удалась — он невидим и неслышим! Теперь за дело! Он посмотрел на компьютер и едва поборол искушение включить его. Нет, в прошлый раз ему сказочно повезло, и не стоит больше испытывать судьбу — Сара или Балашов вполне могут работать и по ночам! Лучше стоит подумать, как можно выбраться отсюда — хотя бы из комнаты...

Евгений подошел к окну и отдернул штору. Еще в первый день своего пребывания на базе он обратил внимание, что замок на окне не выглядит слишком ж крепким, и сигнализации тоже не видно. Теперь, избавившись от наблюдения, можно было не спеша изучить окно.

...Через десять минут стало окончательно ясно, что создатели базы явно полагались на постоянный видеоконтроль: сигнализации на окне действительно не оказалось, а замок... С замком можно было справиться довольно быстро — если удастся найти какой-нибудь крепкий рычаг! Легко сказать, рычаг — Евгений нервно прошелся по комнате, прикидывая, что может послужить орудием, и, не найдя, направился было в туалет, но вовремя хлопнул себя по лбу: да ведь там отдельная телекамера! Если наблюдатель увидит, что он возник в туалете, не вставая с постели...

Евгений усмехнулся: получается, до трех часов ночи пользоваться бытовыми удобствами ему никак нельзя! Да, раньше он об этом как-то не подумал... впрочем, неважно: надо скорее соображать, чем можно взломать замок на окне! Наконец Евгений вспомнил о металлических вешалках в шкафу, извлек одну, критически повертел в руках. Конечно, ее форма была далека от совершенства, но после некоторой доработки...

...Весь последующий час Евгений мусолил "проклятую железяку" и проклинал себя за то, что пренебрегал силовыми видами спорта, полагаясь не на силу, а на ловкость. Увы, ловкость была бесполезна против твердости металла... Когда наконец ему удалось получить что-то вроде кривой фомки, времени осталось только на то, чтобы скрыть следы ночной работы и вернуться в постель...

Ну что ж, тогда придется перенести "взлом" на завтра! Евгений сунул бывшую вешалку под матрас, задернул штору, вернул на место стул и нырнул под одеяло.

Но не успел он прийти в себя после тяжелой работы и поймать ритм дыхания, как вдруг зазвонил телефон. Звук был настолько неожиданный, что Евгений буквально подлетел в кровати. Выходит, за ним наблюдали все время! И просто ждали, когда он закончит "маяться дурью"! И даже не стали приходить и останавливать, просто позвонили...

Евгений почувствовал, как краска заливает его с головы до ног. Ну надо же быть таким идиотом! Устроил людям бесплатный цирк...

Он встал, подошел к столику, потянулся к трубке продолжавшего трезвонить телефона... и отдернул руку. Что-то было не так. А если никто не раскрыл его уловку, и это просто обычный звонок? Маловероятно в три часа ночи, но все-таки: вдруг Саре срочно что-то понадобилось? Но тогда снимать трубку никак нельзя — ведь по легенде он все время "спит"! ...Кстати, запись вот-вот кончится, а он торчит посреди комнаты как пень! Нет уж, играть так играть — до конца! Евгений одним прыжком преодолел расстояние до кровати, зарылся под одеяло... и запоздало подумал, что если Сара — или кто это там был! — сейчас вздумает зайти к нему сама, разоблачения все равно не избежать...

Телефон умолк. Несколько минут Евгений со страхом ожидал, что раздадутся шаги по коридору, но все было тихо. Наконец стрелка часов переползла опасную точку: запись кончилась, теперь охранники снова видят то, что на самом деле происходит в комнате...

Евгений подождал для гарантии пару минут, зашевелился, переворачиваясь на другой бок... и почти тут же телефон зазвонил снова! Ну что ж, теперь это уже не имеет значения, и скоро он узнает, провалилась ли его компьютерная авантюра...

Он потянулся, потом рывком сел в постели, изображая внезапное пробуждение, потянулся к телефону...

— Как вы можете так крепко спать! — раздался в трубке сердитый, но незнакомый женский голос. — Сейчас к вам привезут вашу жену. Ведите себя прилично! Евгений едва не выронил трубку. Не слишком ли много переживаний за одну ночь? И что значит "привезут"?! И вообще, какие тут к черту могут быть приличия?

Ждать пришлось недолго — за дверью послышался какой-то шум, голоса, дверь открылась, и в комнату въехала каталка на манер операционной с закрепленными на ней приборами...

Евгений замер. Он никогда не думал, что может испытывать такую боль. Юля, которая всегда была для него воплощением жизни и источником энергии, лежала сейчас в ужасающей неподвижности. Это был не сон, не покой, не отрешенность — мертвенность, отсутствие. Несогретое душой тело лежало перед Евгением, и он не мог до конца поверить, что оно снова может стать его Юлей...

Вслед за каталкой в комнату вошла медсестра — та самая, которую он видел во время своего "нелегального" путешествия по сети. На этот раз она выглядела нервно и, как показалось Евгению, слегка даже испуганно. Господи, неужели с Юлей что-то случилось?! Поняв переживания Евгения, медсестра поспешила его успокоить:

— Не волнуйтесь, это всего лишь действие снотворного. Она скоро проснется...

— Черт бы вас всех побрал! — от души сказал Евгений... хотел сказать зло, но прозвучало довольно жалко.

— С ней все в порядке, — со сдержанным нетерпением повторила медсестра. — Но лучше, если она проснется и увидит вас. Вы можете перенести ее на постель?

Еще бы он не мог! Сейчас он мог бы унести ее на край света! Только весь свет, со всеми его краями, заключался для них пока в этой комнате...

Медсестра ловко выкатила пустую каталку в коридор, оглянулась на Евгения:

— Проследите за ней, хорошо? Только не будите, она должна проснуться сама... — и, получив в ответ утвердительный кивок, быстро вышла из комнаты.

"Куда она так торопится? — недоуменно подумал Евгений, присаживаясь на кровать рядом с неподвижной Юлей. — Даже не хочет дождаться пробуждения... а ведь это явное нарушение инструкций! И что у них там происходит, в конце концов? Неужели что-то с Сэмом? Может, все-таки стоило еще раз прогуляться по сети?.." Запоздалые терзания длились недолго: Юля слегка пошевелилась, открыла глаза, провела по комнате рассеянно-отсутствующим взглядом и вдруг, увидев Евгения, вскрикнула и всем телом потянулась к нему...

x x x

Идея отыскать секретную базу СБ Дэна в восторг не привела. Он не был уверен, что это возможно, и вообще опасался каким бы то ни было образом связываться со спецслужбой...

— Что вы будете делать, — недовольно спросил он Валерия, — если узнаете, где эта база?

— Как что? — снова удивился Валерий. — Напущу на нее журналистов. Меня репутация СБ — особенно после того, как они выгнали Женьку — мало беспокоит! — Но он сам запретил вам вмешиваться в эту историю! — воскликнул Дэн. — Вспомните...

— А вы думаете, — усмехнулся Валерий, — что я всегда его слушаюсь?

— Но неужели вы не понимаете, — Дэн не на шутку забеспокоился, — что огласка может быть смертельно опасной для пленников?

— Всегда мечтал выражаться так же обтекаемо, как вы, — невозмутимо отозвался Валерий. — "Огласка может быть смертельно опасной для пленников!" — передразнил он. — Да, действительно: пока дело станет широко известно, Евгения и остальных сто раз могут убить! А потом будут от всего открещиваться...

— Ну, и зачем же провоцировать это?

Валерий тяжело вздохнул:

— Давайте рассуждать логично. Вы согласны, что свобода Евгения и остальных обеспечивается гласностью? И полученная другим образом свобода ненадежна и относительна... согласны?

— Ну, согласен, — пожал плечами Дэн. — И что из этого?

— Теперь другая сторона вопроса. Момент, так сказать, "введения гласности", время, когда огласка уже есть, но еще недостаточна, оказывается опасным для пленников. Получается противоречие, и на первый взгляд...

— Это работа в баре так развивает рассудительность? — перебил Дэн, удивленный до такой степени, что не смог больше сохранять невозмутимость.

Валерий засмеялся:

— Это вам привет от Евгения! Когда-то давно, еще в детстве, мы очень увлекались ТРИЗом...

— Чем?

— ТРИЗ — теория решения изобретательских задач. Учит правильно ставить вопросы и находить ответы на них по системе...

— Понятно...

"Да, похоже, что Евгений не зря писал своему другу!" — подумал Дэн, а вслух спросил:

— Ну, и какой же ответ вы нашли по этой самой системе? Максимально сократить время "введения гласности"?

— Разумеется. Именно поэтому ни в коем случае нельзя обращаться в прессу до того, как узнаешь где находится база. Но этого я делать и не собирался! А вот если я буду знать, куда именно направлять журналистов, то сенсация возникнет быстро, и те, кто держит Женьку взаперти, уже не смогут ничего поделать.

— То есть в этом случае, — с невольным азартом спросил Дэн, — можно будет не опасаться, что пленников убьют и "заметут следы"?

— Естественно, — серьезно подтвердил Валерий. — На это просто не хватит времени! А для полной гарантии неплохо было бы устроить небольшой бардак на самой базе. На всякий случай! Атака, так сказать, с двух сторон...

— Каким образом?! — Дэн снова потерял невозмутимость... или веру в здравомыслие собеседника! — Какая еще "атака с двух сторон"? Вы что, шутите?

— Это зависит от того, что представляет собой пресловутая база: какая там охрана, сигнализация и тому подобное, — поспешил пояснить Валерий. — Понимаете? Если это вилла, то можно десантироваться на нее с вертолета, если это какой-нибудь дом или просто квартира, то можно попытаться подкупить охранников...

— Или войти туда с помощью психологической невидимости, — сам того не желая, добавил Дэн и, в ответ на вопросительный взгляд, пояснил: — Ну, такой парапсихический трюк: становишься для окружающих не то, чтобы невидимым, но таким, что к тебе практически невозможно обратиться с вопросами...

— Здорово! — искренне восхитился Валерий. — И при таких возможностях вы... — начал он, но тут же спохватился: — Ой, простите! Я, кажется, снова начинаю в чем-то вас упрекать...

Дэн сдержал усмешку: помимо воли этот друг Евгения нравился ему все больше и больше. Желто-лиловая аура — удачное сочетание воли и фатализма! Но хватит ли Валерию этого "удачного сочетания" в задуманной им отчаянной авантюре?..

x x x

...Глубокой ночью, около десяти минут четвертого земля вздрогнула. Столб огня, камней, кусков асфальта поднялся в небо. Часть стены центральной следственной тюрьмы обрушилась, открывая внутренности здания, обломки тут же охватил огонь. В домах в радиусе нескольких сот метров вылетели стекла...

Такую картину доложили Гуминскому по телефону потрясенные наблюдатели. К месту происшествия еще не успели прибыть ни пожарные, ни репортеры, а на базе СБ уже знали, каким страшным успехом завершился их эксперимент! Ошарашенные исследователи быстро свернули аппаратуру и тихо разошлись по комнатам — обдумывать и переживать содеянное...

Подробности катастрофы стали известны только через два часа. По предварительным данным пожарных, взрыв был вызван скоплением газа в коллекторах канализации и теплоцентралей непосредственно под зданием тюрьмы. Возможность диверсии не исключалась, но считалась крайне маловероятной. Самое же поразительное заключалось в том, бог каким-то чудом уберег и заключенных, и охранников — несмотря на масштаб разрушений, не было ни убитых, ни даже серьезно раненных...

...Гуминский в одиночестве бродил по саду, приходя в себя. Страшная мощь воздействия Сэма потрясла его — а что это было именно воздействие, он не усомнился ни на секунду! Произошедшее было дико, невероятно: ведь газ должен был накапливаться в коллекторах несколько дней, даже недель, взрыв мог случиться и раньше, и позже... И тем не менее четкая причинно-следствення связь налицо: подали воздействие — получили результат! Как просто... и как страшно! Хотя, если вдуматься, цель-то как раз не достигнута: "заданные" жертвы живы, вообще никто серьезно не пострадал — и это при такой неизбирательности удара? А может, как раз в неизбирательности и дело: раньше "монстр" работал куда тоньше! Но раньше не было наркотиков, приглушающих способности, не было страха перед "нанимателями", предполагаемые жертвы не охранялись столь тщательно... Черт, да на самом деле куча различий, и любое из них может оказаться решающим!..

Вот только Ян с его учениками... вечно они суются не в свое дело! Гуминский с досадой вспомнил запланированный эксперимент над Рикснерами — эксперимент, который после вмешательства Веренкова пришлось отменить буквально за час до начала. Уж там контроль за "объектами" был бы полный! ...Впрочем, вряд ли: скорее всего, с Рикснерами получилось бы то же самое — куча новых вопросов в ответ на один старый! Так что и Сара, и Ян были по-своему правы, не желая впутывать в это дело посторонних...

Ну что ж, теперь фазу экспериментов с Сэмом можно считать законченной. Базу можно распускать хоть завтра — кроме охраны, разумеется. Вряд ли ктото пожелает задержаться еще, и тем самым взвалить на себя ответственность за судьбу "монстра"...

Гуминский подумал о Сэме с жалостью: бедный парень, ему очень не повезло с профессией... но тут уж ничего не поделаешь! Впрочем, кое-кому, похоже, повезло еще меньше! Гуминский мрачно усмехнулся, представив, что почувствует Миллер, узнав о закрытии программы... и об отъезде нежелательных свидетелей! ...Вот только сможет ли он справиться с Миллером один на один? Охранники не в счет, тут не сила нужна, а ум — этот бывший куратор хитер, как тысяча чертей! Не стоит ли попробовать оставить хоть кого-то из исследователей, может даже, рассказать то, что пока известно ему одному? Но кто может стать его союзником? Раньше он надеялся на Сару, но после того, что она выкинула сегодня...

...А может, она еще не совсем потеряна? Да, она вышла из подчинения, нарушила прямые приказы, наплевала на должностную инструкцию — но в конце концов, все "веренковские любимчики" в той или иной степени страдают заносчивостью и склонностью к самодеятельности. Но при этом все они весьма талантливы и умны, и если Сара узнает кое-что сверх того, что ей известно сейчас — не встанет ли она на его сторону?

Хотя... А что если она не сможет проникнуться тем чувством смертельной опасности, исходящей от Евгения, которую чувствует он? Если она попытается и дальше мешать расследованию? Не лучше ли сразу удалить ее с базы, тем более, основание для этого она дала вполне законное?

Нет, не стоит торопиться. Прежде чем принимать решение, надо как минимум поговорить с ней, посмотреть, в каком она сейчас состоянии — а тогда уже решать, что с ней делать.

Гуминский осмотрелся по сторонам, сориентировался, и, найдя ближайший пост технического наблюдения, тщательно замаскированный в кустах, вызвал Майзлиса:

— Как только появится госпожа Даррин, пусть ее проводят ко мне. Можно без звонка и в любое время!

x x x

...Проводив насмерть перепуганных Рикснеров в аэропорт и убедившись, что все прошло без накладок, Сара первым делом позвонила Веренкову. Впрочем, тот уже был в курсе. Он поблагодарил Сару, заверил, что с самолетом ничего не случится, и посоветовал как можно скорее возвращаться на базу: конфликта, конечно, не избежать, но бросать сейчас Гуминского "без присмотра" никак не годится! — Кстати, они все-таки провели эксперимент, — добавил Ян, и прежде, чем Сара успела испугаться, пояснил: — Не над Рикснерами, разумеется! Сделали, как планировалось вначале...

— И... что? — инстинктивно оглядевшись по сторонам и прикрыв рукой трубку, спросила Сара. — Получилось?

— А ты разве ничего не слышала? Впрочем, когда тебе было...

...Выслушав подробности, Сара облегченно вздохнула. То, чего она втайне боялась, произошло без ее участия — и закончилось удачно! Вот только закончилось ли? Не начнется ли теперь все сначала — новые данные, новые эксперименты... и новые попытки договориться с Евгением, черт бы его побрал! А времени остается все меньше...

— И постарайся вразумить шефа, чтобы не затягивал дело, — словно угадал ее мысли Ян. — Мне уже докладывали, что народ в институте возбужден и усиленно "копает". Пару дней я еще могу их сдерживать, но не больше...

Сара едва не выругалась вслух: как будто Гуминский сам этого не понимает! А если с ней и дальше собираются темнить, пусть — только это будут уже не ее проблемы... Сухо попрощавшись, она повесила трубку и неожиданно ощутила просто одуряющую слабость — захотелось бросить все на свете и сбежать, неважно куда! Только бы избавиться от бесконечной необходимости принимать решения, забыть об ответственности...

"Да что со мной такое! — Сара заставила себя встряхнуться. — Все же нормально... с чего это я так раскисла?" Наверное, она просто устала за эти несколько дней! Пожалуй, стоит немного отдохнуть — хотя бы просто покататься по утреннему городу, поразмыслить спокойно...

Сара медленно вырулила со стоянки, выбрав наугад одну боковых улиц, усмехнулась невесело: сколько ни катайся, все равно рано или поздно придется возвращаться на базу...

Впрочем, не исключено, что и не придется: после того, что она сделала, Гуминский вполне мог выкинуть ее из чрезвычайной программы! "Ну, и черт с ним, в конце-то концов! — Сара сердито встряхнула волосами и едва сдержала желание увеличить скорость. — Пусть сначала сам разберется со своими причудами..." ...Однако в глубине души она понимала, что все не так просто. Поведение шефа было вызывающим, но внутренне логичным — так же, как и поведение Евгения... И Сара чувствовала, что это одна и та же логика, только в разном выражении! ...Помимо бесконтактного убийства, шеф явно хочет добиться от Евгения еще какого-то рассказа — а Евгений упорно пытается этого избежать, постоянно жертвуя самым дорогим... Но о чем же еще, кроме бесконтактного убийства, может идти речь?! Сара чувствовала, что из всего этого хаоса вот-вот вылезет вопреки известному принципу Оккама какая-то новая сущность — и свяжет наконец воедино все неясности! Но как вычислить _неизвестно что_, если нет никаких фактов?! ...Свисток полицейского вывел ее из задумчивости, возвращая к окружающей действительности. Странно, она вроде бы ничего не нарушила... Сара остановила машину, опустила стекло. Полицейский подошел, представился, взял протянутые документы и принялся внимательно их изучать, время от времени поглядывая на Сару. Все это было похоже на обычную проверку, но Сара невольно забеспокоилась — что еще могло произойти?

Наконец полицейский вернул документы и махнул жезлом — поезжайте. Сара двинула машину вперед и, отъехав немного, обернулась — но полицейский уже не смотрел ей вслед. "А ведь верно почуял, страж порядка! — усмехнулась она. — У всех у нас теперь совесть не чиста... и это не скоро пройдет!" Она вдруг испытала неодолимый приступ ненависти к тому, кто, все понимая, своим молчанием заставлял своих бывших коллег брать грех на душу! Если бы Евгений был на их стороне... вот только мог ли он? Если уже попробовал жутковатую власть бесконтактного убийства, если она ему понравилась?

Сара вдруг отчетливо представила, как Евгений проделывает то, от чего только что отказалась она сама — активизирует способности своего подопечного... И ему для этого не нужно использовать ни наркотики, ни внушение! Не здесь ли кроется тайна странной одновременной гибели Виллерса и Ананича? Странной, случайной... в последние дни эти слова все чаще звучат с каким-то жутковатым оттенком! ...Догадывался ли Виллерс? А может, даже знал наверняка? Этот пропавший дневник... Но тогда почему он никому ничего не рассказал? Не успел? Или как и Евгений — поддался соблазну страшного открытия? Теперь уже не спросишь...

...Повинуясь внезапному порыву, Сара резко развернула машину, миновала церковь Киры и Марины, объехала стороной вокзал и после недолгой езды по почти пустому шоссе остановила машину у ворот Северного кладбища. В этот час она не боялась встретить здесь кого-то из знакомых, и пройдя несколько аллей, остановилась... "Максим Иадор Виллерс", — прочитала она.

Она не стала искать могилу Ананича: Никлас был одинок, и его так и похоронили в Сент-Меллоне. Казалось, смерть в последний раз подчеркнула различие двоих приятелей...

...Сара присела на край могильной плиты, едва удержавшись, чтобы не пнуть ее. Кощунство, конечно, но сейчас она была очень зла на Виллерса: как он посмел погибнуть, ничего не рассказав, не оставив даже дневника этой предсказательницы?! Что ж, похоже, новая сущность наконец обрела имя! Тонечка, Антонина Горвич... Видимо, она связана с бесконтактным убийством куда сильнее, чем могло показаться раньше! И в замок Евгений рвался не из простого любопытства...

Сара сердито одернула себя: не хватало только "впасть в мистику"! Если что-то существует — его всегда можно обнаружить, измерить... Ведь даже Веренков не отрицает существования в замке какого-то неизвестного парапсихического явления! Вот только как за него "ухватиться"? Ехать в гости к графу Горвичу с измерительной аппаратурой? Евгений один раз уже съездил... еле ноги унес! ...И тем не менее он снова собирался в Шатогорию — _зачем_? И добивался установки у себя в доме сверхдальней аппаратуры — тоже _зачем_? Сара непроизвольно напряглась, почувствовав, что вплотную приблизилась к ответу — если он вообще существует! Евгений несомненно пытался на что-то воздействовать и это что-то потом измерять — так может быть, "помочь" ему сделать это? Необязательно же ехать в Шатогорию: достаточно записать соответствующий альфа-ритм и прокрутить запись с усилением. И если в ответ действительно будет какой-то отклик...

Сара стремительно вскочила. Наконец-то появился шанс докопаться до истины! Не было больше ни усталости, ни сомнений — только опасение: как бы шеф и в самом деле не отстранил ее от чрезвычайной программы...

...До базы Сара домчалась почти на крыльях — и ничуть не удивилась, когда дежурный охранник передал ей приказ шефа "немедленно явиться к нему в кабинет". Она внутренне подобралась: если Гуминский все еще в бешенстве, с ним трудно будет спорить! Тишина в коридоре озадачила ее — обычно первый этаж был довольно шумным! Отсыпаются после ночных потрясений? Но тогда не исключено, что Гуминский тоже отдыхает...

...Однако шеф не отдыхал — во всяком случае, он был у себя в кабинете. И Сара сразу увидела, что он ничуть не рассержен: напротив, выглядит как-то странно спокойно. И когда он посмотрел на Сару, в его взгляде явно читалась... просьба? Но о чем Гуминский мог бы просить? Какая помощь ему понадобилась?..

— Что случилось? — тихо спросила Сара.

— Я должен вам сказать, — тихо заговорил Гуминский, не глядя на нее, - - что за время вашего отсутствия вы пропустили кое-что интересное. А именно: два часа назад чрезвычайная программа объявлена закрытой. Весь исследовательский корпус распущен по домам... в основном, во внеочередные отпуска.

— Как?! — Сара откровенно всполошилась. — А я... Мне что, тоже уезжать? Но тогда... Нет, я не понимаю! — Правильно не понимаете, — вздохнул шеф. — Правильно. Приготовьтесь: сейчас вам придется услышать нечто достаточно нетривиальное. И надеюсь, что когда вы будете знать столько же, сколько я, то согласитесь помочь мне...

— Помочь? В чем? — подозрительно переспросила Сара.

Гуминский пожал плечами:

— В дальнейшем расследовании, разумеется...

x x x

Опомнившись от наркотического дурмана, Юля повела себя неожиданно спокойно, даже весело — и Евгений понял, что она ничего не помнит об отвратительном допросе. Слава богу... теперь только бы самому не проболтаться ненароком! Поначалу Евгений испытывал странный стыд: то, что раньше не имело никакого значения, теперь воспринималось едва ли болезненно — и постоянное наблюдение, о котором не забудешь, и ежеминутная возможность нового допроса, и кошмарное ощущение своего бессилия перед тюремщиками...

Несомненно, Юля улавливала его эмоции — но решительно не собиралась их поддерживать! Непринужденно болтая о каких-то ни к чему не относящихся пустяках, она аккуратно извлекла из шкафа поднос с едой, накрыла стол, заставила Евгения "не стоять посреди комнаты, а пойти в ванну и привести себя в порядок"...

В общем, непонятным образом ей удалось создать иллюзию обычного воскресного утра — как будто только вчера Евгений пригнал со стоянки вертолет, Сэм из деликатности ушел на внеочередное дежурство, и впереди длинный свободный день, какая-нибудь интересная вылазка вдвоем, и осталось только решить, как одеться и что взять с собой...

Ощущение было настолько полным, что Евгений даже не удивился, услышав за окном шум автомобиля. И только через несколько долгих секунд вскочил и бросился к окну. За целую неделю пребывания здесь он не слышал снаружи ничего, кроме шелеста деревьев да редких голосов! Что случилось?

Звук двигателя, доносился справа, от главного входа. Угол был слишком большой, однако прижавшись к стеклу лицом, Евгений все же разглядел небольшой автобус. Но в поле зрения оказалась только передняя часть, да и то со стороны водителя, и нельзя было понять, загружается машина или разгружается, или это вообще какая-то тренировка охраны...

Прошло минут десять-пятнадцать. Юля не выдержала и вернулась к столу. Евгений не решился последовать за ней, боясь пропустить что-нибудь важное из происходящего на базе.

Наконец автобус заурчал и тронулся с места. Разворачиваясь, он показал бок — и Евгений увидел, что в нем полно народу. Ему даже показалось, что за занавеской одного из окон мелькнуло лицо Балашова...

Развернувшись, автобус снова скрылся из виду, на этот раз окончательно. Удаляющийся гул двигателя быстро растаял в шелесте листвы.

Как будто ничего и не было... Но ведь он своими глазами все видел! Евгений вернулся к столу, пытаясь сообразить, что значит этот поспешный отъезд. Может, его письма уже вызвали какое-то шевеление внутри СБ? Хорошо если так... Но что если все обстоит как раз наоборот, и Гуминский просто удалил с базы лишних свидетелей, чтобы никто не мог помешать ему задавать _странные_ вопросы и любыми способами требовать на них ответа...

Евгений не стал делиться с Юлей своими сомнениями — хватит с нее уже полученных потрясений! Но всякий раз, когда в коридоре слышались шаги, сердце его замирало: не сюда ли?..

Но время шло, а пленников никто не беспокоил. Либо о них забыли, либо готовили что-то совсем уж непредставимое! Евгений чувствовал, что еще немного, и он буквально начнет кричать от нетерпения, и только присутствие Юли заставляло его сдерживаться и "отгонять" опасные мысли. Несколько раз он едва удержался, чтобы не включить компьютер и не попытаться снова войти в сеть: только бы узнать, что происходит на базе! ...Но нет, нельзя рисковать: если его поймают, могут найти и видеозапись! Разве только просто включить компьютер — Юле поиграть, к примеру...

Компьютер и в самом деле оживил Юлю — она быстро пробежалась по каталогам, с удовольствием запустила "Лица" и сразу перешла на свой любимый седьмой уровень, составленный из "ужасников". Евгений пристроился сбоку. Глядя, как Юля увлеченно собирает из фрагментов страшные морды, он старался отвлечься вслед за ней и ни о чем не думать. Кошмарная все-таки вещь: сдерживаться не только внешне, но и внутренне... впрочем, кто бы мог подумать, что такое когда-нибудь понадобится! ...Наконец Юле удалось собрать настолько ужасную физиономию, что она даже вскрикнула от испуга. Евгений невольно усмехнулся — его всегда веселила ее искренняя непосредственность в общении с компьютером. Глядя на экран, он вдруг вспомнил, что "Лица" можно модифицировать, добавляя любые изображения — и поклялся, что как только выберется отсюда, всунет на седьмой уровень портреты Гуминского, Сары и Балашова и разошлет новый вариант по компьютерным сетям...

Он не заметил, как открылась дверь — и стремительно обернулся, только услышав сзади чьи-то шаги.

— Сара?! Но как ты здесь...

Евгений запнулся на полуслове. Как же так? Он ведь собственными глазами видел всеобщий отъезд! Выходит, уехали не все? Но почему? Или Гуминский, избавляясь от лишних свидетелей, Сару таковой уже не считает? А может, она теперь с ним "в одной команде"?..

Усилием воли Евгений взял себя в руки: паника еще никому никогда не помогала! Он выпрямился, глядя Саре в глаза, потом не спеша поднялся и пододвинул ей стул.

— Прошу! — с почти натуральной насмешкой произнес он.

Сара спокойно приняла любезность, а Евгений украдкой бросил быстрый взгляд на Юлю: как она? Не слишком ли испуганна? Но по неподдельному интересу на ее лице понял: она действительно ничего не помнит — ни допрос, ни Сару.

Евгений уселся напротив и неожиданно почувствовал какое-то легкомысленное любопытство: о чем сейчас будет говорить Сара? Ведь теперь, когда возможности Сэма определены, и чрезвычайная программа фактически исчерпана, остаются только непростые вопросы шефа! Но знает ли Сара о них хоть чтонибудь? По ее поведению этого никак не понять... "Во всяком случае, — подумал Евгений, — если она что-то и узнала, то по крайней мере, не впала в панику... А это уже хорошо!" — Вот что, Евгений, — заговорила наконец Сара. — То, как ты вел себя... я потрясена! Вероятно, возможности твоего подопечного вскружили тебе голову...

— Вероятно... — осторожно ответил Евгений. Да, похоже она ничего не знает о Тонечке. Но как же тогда шеф собирается использовать ее? Сара не из тех, кто может бездумно выполнять приказы, не понимая их смысла! Глядя на напряженное лицо Евгения, Сара неожиданно вздохнула:

— Я изо всех сил старалась помочь тебе. Честное слово, тебе не на что жаловаться! "Это уже напоминает прощальное слово. Ну, знаете ли..." — Я и не жалуюсь!— резко сказал Евгений. — Никто не виноват, что все сложилось так, а не иначе... Хотя все мы могли вести себя умнее...

Во взгляде Сары промелькнуло удивлением, потом — совершенно отчетливо! — жалость...

— Я понимаю тебя, — вздохнула она. — С самого начала эта проклятая способность развивалась как-то не так... Но мне кажется сложись судьба твоего подопечного чуть более счастливо, его способности не развились бы таким страшным образом.

— А каким образом, по-твоему, они развились бы?

— В управление случайностями, разумеется. В тот самый предельный случай дара предсказания, о котором столько говорилось...

Взгляд ее стал мечтательным: еще бы, такое открытие! Евгений вспомнил, чем расплатилась за свой дар Тонечка, и ему стало противно видеть довольное лицо Сары. Впрочем, она очень быстро овладела собой и вернулась к прежнему деловому тону:

— Я понимаю, как тебе хотелось сохранить все в тайне. Это действительно слишком для человека! — Кто может решать — слишком или нет? — в тон ей откликнулся Евгений. — Сэм обладает этой способностью, и с этим уже ничего не поделаешь...

— Нет, Евгений, — мягко, но непреклонно сказала Сара. — Именно "поделаешь"...

Евгений вскочил:

— Ты что? Что ты хочешь сказать?

Сара спокойно выдержала его взгляд — не вскочила, не выхватила инъектор, даже не отшатнулась.

— А что ты хочешь? — тихо произнесла она. — Если бы ты не потерял голову, мы могли бы доверить тебе Сэма. Но теперь... Теперь тебе никто не верит — а твой подопечный не верит никому, кроме тебя. Увы, эта ситуация неразрешима, так что, — она опустила взгляд, — так что ты сам подписал ему смертный приговор. Нельзя жертвовать многими жизнями ради одной...

— Знакомая песня! — с бессильной злостью закричал Евгений. — Очень знакомая... Неужели от страха люди способны на любое преступление?! Я не понимаю...

Сара молча пережидала взрыв эмоций. Наконец, дождавшись паузы, сказала отчетливо:

— Ты мог его спасти. Но не захотел. И теперь, искренне советую: подумай о себе! — О чем именно? — мрачно поинтересовался Евгений. — Какую молитву читать перед смертью? Я так понимаю, после Сэма — я следующий на очереди...

...Он никогда не думал всерьез о таком исходе — но голос все-таки сорвался. Кто теперь может сказать, на что еще способны его тюремщики?..

— Нет, Евгений, — заметила его испуг Сара, — не беспокойся: ты останешься жив. Но ты будешь ответственным за смерть твоего подопечного. И не только по совести — это, понятно! — но и по закону тоже...

Когда профессиональный психолог выступает в роли инквизитора — результат бывает впечатляющим. На миг Евгений действительно ощутил себя виноватым... настолько, что любое наказание воспринялось бы слишком мягким. Но наваждение, к счастью, длилось недолго.

— Я понял, — отвернувшись, чтобы не видеть Сару, сказал Евгений, — и не надо иносказаний. Думаю, вам действительно не составит труда меня скомпрометировать... Всеобщий позор и лет двадцать тюрьмы за убийство! — Не только, — продолжила Сара. — Можешь, если угодно, добавить еще и похищение...

— Что?! Какое похищение?

— Ну, а ты как думал? Вспомни, как ты спрятал Сэма... Это вполне подходит под статью о похищении.

Евгений не сразу нашелся, что сказать: да, конечно, формально Сара была совершенно права. И вообще, в биографии любого человека всегда можно найти достаточно фактов, которые после некоторой "доработки" превратят его в законченного злодея! — Да, — произнес он наконец, — меня много в чем можно обвинить... если постараться! — Ты все правильно понял, — кивнула Сара. — Я даже сочувствую тебе, хотя и мало что могу сделать...

Евгений мгновенно уловил обещание. "Что угодно, только потянуть время! - - подумалось ему. — Письма отправлены четыре дня назад, о нашей судьбе уже знают, нас вот-вот должны найти... Только потянуть время!" — Чего ты хочешь от меня, Сара? — прямо спросил он. — Какие условия твоей помощи?

Она вздохнула:

— Цинизм не идет тебе, честное слово. А условия моей помощи... Имей в виду, я ничего не обещаю! — В моем положении глупо привередничать, — Евгений грустно усмехнулся. — Даже слабая надежда лучше, чем ничего! — Как жаль, — в голосе Сары послышалась неподдельная досада, — что ты слишком поздно стал трезво оценивать свои силы! Будь ты раньше хоть чутьчуть разумнее... — Она резко прервала себя, и уже другим тоном сказала: — Мне нужны твои записи. Все, что касается Сэма. Я не верю, что ты их не вел — для этого ты слишком профессионал! "Куда отправить ее? — судорожно соображал Евгений. — К нам домой? Глупо... К юлиным родителям? Наверняка там уже тоже все обшарено... К Василевской? Ну, это совсем надо совесть потерять... Куда же, куда, черт возьми??!" — Ты права, — откликнулся он. — Записи действительно существуют. Я спрятал их, когда понял, что арест неизбежен.

— И где они?! "Ну... куда я мог их деть, кроме как передать в адвокатскую контору? Отдать кому-то из друзей? Только не коллегам, этому Сара не поверит..." — Я отослал их своему старому другу, — ответил наконец Евгений. — Другу детства. Ты, может быть, помнишь: я рассказывал про него. Валерий Артемьев...

— Ты настолько доверяешь ему? — с легким сомнением спросила Сара — Да. Абсолютно.

На этот раз "да" прозвучало совершенно искренне: Евгений действительно доверял Валерию. Он даже надеялся, что тот сообразит по ходу дела, чего на самом деле от него требуется. Пусть сомневается, требует подтверждений — пусть всеми способами тянет время! — Я дам тебе примерный текст письма, — после паузы сказала Сара. — Ты перепишешь его по-своему и вернешь мне. В твоих интересах, чтобы твой приятель отдал документы сразу...

— Я постараюсь, — кивнул Евгений. — Но имей в виду, он не особенно доверчивый.

— Скажи мне, кто твой друг, — пробормотала Сара и неожиданно спросила: — А чем он, кстати, занимается?

— Владелец бара.

— Что-о? — невозмутимость на мгновение покинула Сару. — Ну тогда понятно, почему ты выбрал его: если и прочитает, все равно не поймет! Евгений промолчал, стараясь не выдать радость: Сара недооценила противника. Валерий был умнее... гораздо умнее, чем можно подумать, узнав о его занятии! И возможно, он сумеет помочь пленникам больше, чем предполагалось...

x x x

Экстрасенсорные поиски базы по карте не принесли результата — собственно, Дэн и не особенно на это надеялся. Слишком разные информационные поля: сотрудники спецслужбы и артист варьете даже в астральном поле редко встречаются! Но можно было поступить и по-другому...

— Если коллеги Евгения уже выяснили, где находится база, — заметил он, — то я могу просто поехать и спросить у них.

Валерий молча усмехнулся — "поехать и спросить", восхитительно! — а вслух сказал:

— Не знаю, имеет ли это смысл: не забывайте, Дэн, вы достаточно известны в СБ. Вряд ли кто-то рискнет встретиться с вами без соответствующей страховки...

Дэн вспомнил, как "подстраховались" для общения с ним Виллерс и Ананич... он тогда раз пять успел мысленно распрощаться с жизнью, стоя между двумя пистолетами! "При малейшем изменении моего поведения мой партнер выстрелит в вас, — как будто снова услышал он слова Виллерса, — а я выстрелю, если вы попытаетесь сказать ему хоть слово..." — Но тогда, — справившись с дрожью в голосе, сказал он, — я ничем не могу больше помочь... Впрочем, — он скорее почувствовал, чем увидел отчаянно-требовательный взгляд Инги и невольно уступил ему, — впрочем, попробую еще подумать.

Казалось, Валерий понял вежливую фальшь последней фразы. Он сухо кивнул, и сказав, что если понадобится, то будет внизу, быстро вышел из комнаты.

Дэну было неловко, но... что еще ему оставалось? Бессмысленный риск с минимальной вероятностью успеха? И так, наверное, должно быть: ведь они пытаются действовать против судьбы, против устойчивого проверенного прогноза... И Дэн надеялся, что Инга поймет неизбежность отступления. Но не тутто было:

— Нельзя так, Дэн! Мы все были идиотами один раз, нельзя же продолжать ими быть! — Ты о чем?

— О Евгении, черт тебя возьми! И о Юле... Вспомни: когда Юрген сказал о ее возможной гибели, мы однозначно связали это с Евгением. Нам даже в голову не могло прийти что-то другое! Мы решили, что брак с нормальным человеком для эсперки подобен смерти, и изо всех сил пытались ему помешать... А на самом деле?! Лиза ведь говорила, но мы не верили ей, нам дороже было наше высокомерие! А если бы мы могли хотя бы предположить... Может быть, ничего этого не случилось бы?! Дэну стало немного стыдно. Действительно, можно было бы истолковать то роковое предсказание по-другому, уточнить его — но это не пришло никому в голову! И за чужую глупость, как всегда, пришлось расплачиваться невиноватым... Все было бы иначе, не отвергни они тогда Евгения так дружно и безжалостно! — Но какое это теперь имеет значение? — вздохнул Дэн. — Все уже случилось, и мы ничего не можем изменить! — И ты уверен, — резко переспросила Инга, — что ничего больше сделать нельзя? Абсолютно уверен? Тебе не будет потом стыдно вспоминать об этом?! Дэн промолчал: он прекрасно понимал, что соврать Инге он не сможет. Да, действительно, он чувствовал, что возможности еще не исчерпаны, что могут появиться оригинальные идеи... но ведь опасность так велика, и неудача уже зафиксирована во множестве вариантов будущего! Как найти среди них иной, счастливый?..

Словно почувствовав все сомнения Дэна, и желая защитить его от них, Инга подошла к нему совсем близко, так что он почувствовал на своих губах ее дыхание. Он потянулся было к ней, но она легко отстранилась: — Подожди! На лице Инги появилось то вдохновенно-сосредоточенное "жреческое" выражение, которое так хорошо знал Дэн. Он машинально взглянул на ее перстень, и увидел, что тот наполняется ровным светом, а в руках Инги медленно оживает золотой энергетический шар такой интенсивности, что его, кажется, можно было увидеть без всяких специальных приемов...

— Я хочу передать тебе свою силу, — тоном заклинания сказала Инга. — И прошу тебя, умоляю: придумай что-нибудь! Из любой ситуации должен быть выход...

Дэн крепко прижал ее к себе, согреваясь в подаренной энергии... и тут же почувствовал, как Инга едва не упала — ее удержали только его объятия. Дэн понял, что желая помочь ему, она активизировала шар слишком сильно даже для своих возможностей. Он попытался было вернуть ей часть энергии, но она не дала ему сделать это: неведомым образом восстановив силы, она резко отшатнулась, буквально отпрыгнула в сторону...

Слабые полупрозрачные молнии соскочили с ее пальцев... и тут же модель "Конкорда" шевельнулась и с грохотом сорвалась на пол.

— Ой! — невольно воскликнула Инга, мгновенно превращаясь из ведьмы в нашкодившую девчонку. — Я случайно...

Дэн не слышал ее. Он сосредоточенно смотрел на обломки, чувствуя, как на краю сознания возникает идея — замечательный способ, которым можно будет обмануть бдительных служащих СБ...

...Вопреки ожиданиям, Валерий не обиделся за разбитую модель.

— Если с Женькой все будет в порядке, — коротко заметил он, сметая осколки на лист газеты, — то сделает новую. А если нет, — он невесело усмехнулся, — то много ли толку от каких угодно воспоминаний?.. — И тут же почти яростно повернулся к Дэну: — Ну как, вы придумали что-нибудь?! Или нет?..

— Валерий, — вместо ответа поинтересовался Дэн, — скажите, как вы думаете: коллеги Евгения уже нашли базу? Ну, если они вообще ее искали...

Валерий отозвался не задумываясь:

— Уверен, что нашли! Не так уж много надо на это времени — каков бы ни был режим секретности, следы все равно остаются. Любая даже самая закрытая контора должна потреблять энергию и продукты, пользоваться транспортом...

— Понятно, — перебил Дэн. — Теперь скажите такую вещь: вы можете устроить истерику?

— Что? — Валерий с угрозой поднялся. — Что вы имеете в виду?

— Он хочет спросить, — сдерживая смех, пояснила Инга ("Да, если разговаривают двое мужчин, то где-то в далеком прошлом беседуют их предкипавианы!") — он хочет спросить, можете ли вы бурно проявлять эмоции: так, чтобы со стороны это казалось истерикой?

— Могу, разумеется, — успокаиваясь, пожал плечами Валерий. — А зачем это надо?

— Помните, вы говорили по телефону с коллегами Евгения? Ну, теми, кто тоже получил его письма... Можете сделать это еще раз?

— Ничего они мне не скажут! — сердито отмахнулся Валерий. — Во всяком случае, не скажут, где база... И никакая истерика, как вы выражаетесь, тут не поможет! Дэн как-то многозначительно усмехнулся:

— И не надо! Пусть не говорят... Вы, главное, ведите себя как можно более эмоционально: беспокойтесь, ругайтесь, кричите, обвиняйте их во всех грехах, угрожайте завтра же пойти в газеты — в общем, чем больше будет шума, тем лучше! Пусть вас уговаривают, успокаивают и объясняют... А я в это время буду слушать ваш разговор по параллельному аппарату! — И это поможет вам узнать, где база? — подскочил Валерий.

— Думаю, что да, — серьезно кивнул Дэн. — Только прошу вас, не жалейте эмоций во время разговора: эмоции — это ключ в астральные поля...

x x x

Над письмом, хотя оно и состояло всего из трех фраз, Евгений думал очень долго: как между строк дать понять Валерию, что от него требуется? Ведь если Валерий сразу начнет от всего отказываться и говорить, что никаких документов у него нет, ему все равно не поверят, будет только хуже... А если он вообще попытается поднять шум? Конечно, Евгений еще раньше объяснил ему, почему этого не следует делать, не зная, где находится база — но никогда нельзя полностью ручаться даже за хорошо знакомого человека, особенно в экстремальной ситуации! ...Лучше всего, если Валерий начнет сомневаться, торговаться и требовать гарантий — тогда оперативники могут проболтаться о чем-нибудь или просто вынуждены будут вернуться на базу еще раз, и это поможет Евгению потянуть время в ожидании помощи...

Евгений не сомневался, что помощь будет — среди получивших его письма коллег обязательно найдется несколько человек, которые возьмутся за дело всерьез. Вычислят, кто из сотрудников занят в чрезвычайной программе, отыщут базу, возможно, сообщат в газеты — уже с фактами в руках...

Только бы они успели! Письма отправлены три дня назад... Нет, напрасно он так задержал их отправление! Евгений снова заставил себя успокоиться — не хватало еще нервировать Юлю своей тревогой, ей и так уже досталось... Ну ничего, скоро ночь, включится видеозапись, и можно будет наконец поговорить открыто... И сегодня же выломать окно! ...Интересно, а как отнеслись к появлению Юли наблюдатели? Наверное, сегодняшнее ночное дежурство на спичках разыгрывали... Ну что ж, придется вечером перед сном "развлечь" их как следует, а то всю ночь будут ждать, в мониторы пялиться... а это совсем ни к чему! По коридору простучали тяжелые шаги, остановились за дверью, щелкнул замок. Евгений внутренне сжался, оглянулся на Юлю — но оказалось, что это просто охранник, которого Сара прислала за запиской для Валерия. Отдавая записку, Евгений обругал себя последними словами — так ведь можно совсем издергать себя бесконечными страхами и оглядками! ...Но сюрпризы вечера на этом не закончились — едва закрылась дверь за охранником, как в комнате вдруг начал медленно гаснуть свет, и сам собой включился телевизор. "Что за глупая шутка?" — подумал Евгений и опять встревожился. Что они там затевают? Он потянулся к пульту, чтобы выключить телевизор... и замер, увидев экране замок Горвича! ...Съемка велась сверху, с воздуха — и Евгений сразу узнал знакомые очертания — еще бы, ведь именно с этой точки он увидел замок в первый раз! Да и как можно было не узнать это неповторимое ласточкино гнездо, прилепившееся к крутому обрыву...

Изображение слегка исказилось, потемнело, потом потеряло резкость и расплылось — и наконец словно ночная тьма медленно и как-то торжественно растворила все очертания...

В комнате стало совсем темно. Евгений почувствовал, что Юля изо всех сил вцепилась в его руку, но не решился обернуться к ней, боясь пропустить продолжение странного сюжета...

Сюжета? А был ли в этой картинке сюжет? Что это вообще такое? Ни на репортаж, ни на рекламный ролик не похоже: никаких комментариев или пояснений, однообразный план, странная музыка... зачем, черт возьми, понадобился этот спектакль?! Или это очередной эксперимент? И именно сейчас какие-то скрытые приборы вовсю работают, измеряя... что? Черт возьми, да что бы там ни было — надо немедленно прекратить это! ...И тут же, словно издеваясь, экран ожил снова. Теперь он показывал вид со двора — но на этот раз строгие фасады и стены замка были искажены тревожными красными отсветами пламени... Пожар?! Евгений прекрасно понимал, что никакого пожара на самом деле нет — но несколько долгих секунд не мог оторвать взгляд от экрана... Затем, сбросив оцепенение, нажал кнопку пульта. Никакого результата! Высвободившись из рук Юли, он нагнулся к телевизору, щелкнул тумблером... но все было бесполезно! Только пожар на экране сменился медленным "проходом" по коридорам замка...

...Впрочем, этот сюжет был уже легко узнаваем — месяца три назад он промелькнул в светской хронике, и Евгений с Юлей посмотрели его с неописуемым интересом! Вот сейчас камера минует башню, достигнет картинной галереи... где будет ждать сам хозяин, который после небольшого интервью поведет журналистов по замку.

Но ожидаемого продолжения не последовало — движение камеры неожиданно замедлилось и у самого входа в галерею остановилось совсем. Потом экран начал бледнеть, медленно теряя краски, пока не погас уже окончательно. И тут же, словно по команде включился свет. Все! Эксперимент закончен — подопытные кролики могут вернуться к своей морковке...

...Еще жмурясь от яркого света, Евгений поднялся, подошел к телевизору и попробовал его включить. Все каналы работали нормально — никаких признаков только что исчезнувшей чертовщины... Ну, разумеется, это и самого начала было понятно! Евгений мрачно взглянул в одну из следящих камер, борясь с желанием высказать невидимым наблюдателям все, что он о них думает...

Впрочем, причем тут охранники? Несомненно, странный эксперимент — дело рук Гуминского... хотя нет, не только его — без Сары тут явно не обошлось! Теперь они подобрались к Тонечке почти вплотную... и конечно не оставят ее в покое! Что же делать? Можно не отвечать на прямые вопросы, можно объявлять "бредом" все предположения — но как избежать экспериментов, смысла которых даже не понимаешь?! В конце концов Евгений устал от бесплодных мыслей. Нет, хватит! Скоро будет "окно" в наблюдении, можно будет хотя бы обсудить все подробно, а не сходить с ума в одуряющем молчании...

Перед сном Евгений особенно внимательно проверил расстановку мебели, жестом и эманацией приказал Юле зарыться в одеяло и лежать тихо — но ни в коем случае не засыпать. Она подчинилась: замерла в молчаливом ожидании...

...Евгений вскочил, едва прошло две минуты после наступления "часа икс". На этот раз он радовался, что Юля понимает все без слов: в ее глазах было не удивление — торжество! И под молчаливым одобрением этих диких глаз Евгений извлек из-под матраса искалеченную вешалку и одним движением выломал оконный замок.

Рама отъехала в сторону, и в комнату ворвался свежий ночной воздух. Евгений прислушался: по коридору никто не бежит — значит, сигнализации действительно нет! Он осторожно выглянул наружу. Несколько фонарей освещали лужайку перед зданием, но никаких патрулей не было видно. От неширокого карниза, который опоясывал все здание между этажами, до земли оставалось метра три — не так уж и высоко...

Евгений почувствовал просто непреодолимое желание: убежать прямо сейчас! Что мешает? Связать простыни, спустить Юлю и спрыгнуть вслед за ней...

В глазах Юли был тот же молчаливый вопрос, и Евгений отозвался приглушая нервную дрожь в голосе:

— Пока еще рано. Нас очень быстро найдут, если прочешут сад, а периметры нам не пересечь. Но всякое может случиться... поэтому при случае не раздумывай!

x x x

...Около трех часов ночи запись альфа-ритма Евгения, сделанная во время "пожара в замке Горвича", была передана в эфир с нарастающим усилением. Ответа не пришлось долго ждать — через десять минут сверхчувствительные антенны, направленные в сторону замка, зарегистрировали резкий всплеск парапсихической активности. Явление продолжалось несколько секунд, затем интенсивность заметно ослабла, некоторое время оставаясь на границе чувствительности аппаратуры. Всплесков больше не повторялось, несмотря на предельное усиление передачи.

Убедившись, что явление прекратилось, Сара выключила аппаратуру, ушла в свою комнату, отключила телефон и с наслаждением вытянулась под одеялом...

Конечно, долг требовал как можно скорее провести анализ полученной записи, но после переживаний последних дней Сара чувствовала себя смертельно усталой. К черту спешку, к черту Гуминского, к черту вообще все на свете! И так ясно, что эксперимент удался, а анализ никуда не убежит...

...Ее разбудил стук в дверь — громкий и настойчивый. Это мог быть только шеф, и Сара, проклиная его последними словами, торопливо поднялась. Ну что за нетерпение? Прямо мир рушится...

Она открыла дверь — и невольно отпрянула. Никогда прежде ей не доводилось видеть своего шефа таким — потрясенным, даже испуганным, и в то же время как-то неожиданно помолодевшим! — Что случилось? — спросила она после паузы, все-таки справившись со своим голосом.

— Извините, Сара, — начал шеф, впервые обратившись к ней по имени. — Но я думаю, вы тоже должны это знать...

Его взвинченное состояние передалось Саре, и она поняла, что на сей раз произошло действительно что-то ужасное! — Да что же все-таки стряслось? — нетерпеливо повторила она.

Гуминский внимательно посмотрел ей в глаза и только потом тихо произнес:

— Пожар в замке Горвича. Полтора часа назад — минут через десять после эксперимента. Настоящий пожар, реальный...

...Сара ждала чего угодно — и все же к этой новости она оказалась не готова. Ухватившись за край стола, она кое-как справилась с нахлынувшей слабостью. Ей вдруг отчетливо представилось, что именно она, она, психолог СБ Сара Даррин, подожгла этот несчастный замок... Никому из живущих не дано такое! Но она игралась неизвестными силами, как ребенок спичками, и вот результат...

"Прости им, Господи, ибо не ведают, что творят..." ...Через несколько секунд отчаяние вины ушло, оставив лишь холодный пот и слабость в ногах. Повинуясь ей, Сара опустилась на стул, спросила бесцветным голосом, просто, чтобы что-то сказать, спросила:

— Данные точные?

Гуминский невесело усмехнулся. Как настойчиво рассудок цепляется за привычную реальность, даже когда ее несостоятельность очевидна! Сара снова заговорила:

— Как это произошло? Тоже... случайно?

Вопрос звучал как признание или самообвинение, она едва смогла произнести его. И ответ жестокой насмешкой подтвердил ее опасения:

— Да, очень похоже. Какая-то оплошность при работе со старинными газовыми приборами... Обычно газ вызывает взрывы, а тут просто пожар, локальный, хотя и очень сильный. Погибли два человека, с графом ничего не случилось...

Как ни странно, после этого сообщения Саре стало даже спокойнее. Уж онато не имела в виду ничего подобного! — А кто погиб? — быстро спросила она. — Это может быть важно...

— Пока нет данных. Я попросил сообщить, как только будут известны подробности.

"Попросил сообщить" — интересно, кого? МИД, наверное, это их компетенция... Значит, шеф решил тщательно проверить информацию! Ну, конечно, не стал бы он поднимать панику, не узнав все достоверно... Но все-таки Сара еще раз спросила:

— Но это точно не ошибка?! Гуминский вспомнил, как час назад, едва узнав о пожаре, уточнял эту информацию всеми возможными способами. Есть вещи, в которые разум не хочет верить даже тогда когда интуиция сама подсказывает правильный ответ. Да, они зацепили _нечто_. И оно ответило им — так, как это свойственно ему: по неизученным, но непреложным законам...

Глядя на ошеломленную Сару, Гуминский вспомнил, что она ушла отдыхать сразу после эксперимента — когда записи неизвестного альфа-ритма еще не была проявлены. Ну, что же, сейчас ей предстоит еще одно потрясение! ...Потому что еще до известия о пожаре он успел сравнить форму неизвестного излучения с альфа-ритмом активизированного "монстра". Результаты не обманули его ожидания: сходство оказалось просто поразительным...

Но во время второго эксперимента Сэм продолжал спать, и его альфа-ритм не изменялся — так что у этих до странности похожих излучений были все же _разные_ источники!

x x x

...Юрген всегда был уверен, что работу сможет найти где угодно и когда угодно. Пусть даже в немного шутовском ключе — неважно! Людям всегда хочется знать свое будущее, и пусть даже они усмехаются, спрашивая о нем — искренний интерес в глазах выдает их с головой... Тем более, что астрологом Юрген был и в самом деле хорошим! Так что ни за себя, ни за Лизу он не беспокоился. А когда самолет приземлился за десять тысяч километров от прежнего их дома, и стало ясно, что случайности Сэма, разбуженные подлым любопытством СБ, уже не догонят их, Юрген почувствовал себя совсем уверенно. Конечно, не очень хорошо убегать, даже не попытавшись помочь старым друзьям и Евгению — но Юрген понимал: это было почти невозможно! Нет, на самом деле, как он мог помочь? Предать инцидент огласке? Но пока события станут широко известными, Евгения, а вместе с ним и Сэма, и Юлю десять раз успеют убить... Он пытался найти подсказку через звезды, но все пути для Евгения и Юли вели к одному исходу. Юрген не в силах был чего-то изменить...

Он думал об этом не раз — и приходил к выводу, что сбывается давнее его предсказание. То самое, принять которое отказывалась Лиза, и которое сам он пытался изменить, отправляя Юлю в другую общину, подальше от Евгения! Но судьбу не обманешь, и согласно своей судьбе, Юля должна была выйти замуж за Евгения — это она уже сделала, и вскоре погибнуть — в этом, похоже, ей поможет СБ...

Конечно, можно было попытаться еще что-нибудь сделать, если бы Юрген отвечал только за себя. Но ведь он обязан был думать и о Лизе — а она после сообщения Сары была буквально в шоке! Юрген никогда не видел свою жену до такой степени перепуганной. Казалось, только теперь она осознала, что ее бывшие коллеги могут оказаться по-настоящему жестокими...

...В общем, когда эта странноватая девица из СБ предложила им бегство, Юрген не колебался ни секунды! Это был шанс, и его следовало использовать - - тем более, что такой вариант развития событий вполне предугадывался, и на первый взгляд казался счастливым.

...Вот только об одном звезды его предупредить не смогли...

На следующий день дней после приезда, разбирая чемоданы в гостиничном номере, Юрген с ужасом обнаружил пропажу архива. Бесследно исчезли дискеты, уникальные записи, таблицы: квинтэссенция всего его опыта, плод многолетней работы — короче, все то, что делало его астрологом, а не просто чутким к будущему эспером...

Юрген раз десять перерыл весь багаж, но тщетно. Такого просто не могло быть! Он заставил себя сосредоточиться, вспоминая, что и как он укладывал в чемоданы. Это было нетрудно: они собирались хотя и быстро, но не в суматохе, видимо, заранее готовясь подсознательно к чему-то подобному... Юрген прекрасно помнил, как собрал все свои рабочие материалы и положил их на стол несколькими стопками. Потом... Потом он ушел в другую комнату, и присел передохнуть... Затем поднялся, извлек из-под кровати старый "дипломат", в который удобно было сложить все свои сокровища, заполнил его и уложил на дно большого чемодана...

Но теперь дипломата в чемодане не было! Его вообще не оказалось среди вещей, взятых с собой...

Может, его успела прихватить излишне благородная спасительница? Поступок вполне в духе СБ! Но нет, она никак не могла этого сделать: пока они собирались, она дожидалась их в машине... К тому же даже виртуоз-карманник не сумел бы незаметно извлечь "дипломат" из закрытого чемодана! Что же тогда произошло?..

...Прикинув разницу часовых поясов, Юрген, едва дождавшись вечера, заказал телефонный разговор со своей бывшей квартирой. Рассыпаясь в любезностях и извинениях перед квартирной хозяйкой, он подробнейшим образом описал стопки документов, дискеты, "дипломат" — не попадалось ли ей в комнатах хоть что-то?! Увы, последняя надежда не оправдалась: ничего, абсолютно ничего похожего...

Когда вернулась Лиза, он спросил ее о "дипломате" — осторожно, нейтрально, он не хотел пугать ее снова! Но услышав ответ, сам едва не упал в обморок:

— Старый "дипломат"? Такой красновато-коричневый, без одной застежки? Да я выбросила его уже год назад! — Как выбросила? — только и смог выдавить он из себя. — Но ведь он все время лежал под кроватью! — Да, лежал! — возмущенно воскликнула ничего не подозревающая Лиза. — И когда мне надоело задевать об него половой щеткой, я его выбросила. А что, он дорог тебе, как память?

...Юрген не ответил. Он изо всех сил пытался сохранить контроль над собой. Только бы она ничего не заметила...

Если Лиза выбросила "дипломат" год назад, то как он мог несколько дней назад достать его из-под кровати?! Он присел передохнуть... неужели остальное ему просто приснилось?! Он не доставал ничего из-под кровати, и тем паче, ничего никуда не упаковывал! Но тогда все должно остаться на столе, как и было...

— Лиза, — спросил он, едва сдерживаясь, — ты что-то трогала на столе? Когда мы собирались...

— Не помню. Кажется, нет, а впрочем... — она виновато улыбнулась. — Не помню! Я была в таком состоянии...

Да, она тогда ходила по квартире, как сомнамбула, и только повторяла "скорей-скорей", больше мешая, чем помогая собираться. Но даже если и так, если она что-то куда-то переложила, то прибирая после них комнаты, квартирная хозяйка обязательно должна была наткнуться на забытые вещи! ...Он позвонил еще раз. Спросил, прибирались ли после их отъезда. Не находили ли — где угодно, хоть чего-нибудь такого — не находили ли?! "Нет!" — ответили ему уже раздраженно, и перечислили все оставленные вещи, из которых ни одна не представляла ценности...

Что значили эти мрачные чудеса? Случайности Сэма? Да нет, не похоже, Юрген чувствовал, что это не они: стиль не тот! Но что же тогда?!! — Что с тобой? — спросила наконец Лиза. — Что-то случилось? Ты забыл взять с собой что-то важное?

— Ничего не случилось, — сквозь зубы ответил Юрген. — Абсолютно ничего.

...Что-то вторглось тогда в его сон, заставив увидеть то, чего не было. Увидеть и поверить... Но зачем? Чтобы он потерял архив? Стал никем? Но кому нужно было, чтобы он стал никем?! Юргену казалось, что еще секунда, и он все поймет. Нет, неслучайной была его потеря — произошло нечто, оказавшееся сильнее его предсказаний... Лиза снова о чем-то спросила, он, не вслушиваясь, бросил:

— Так, ерунда... Ничего особенного! И быстро вышел в холл, не в силах больше отвечать на вопросы.

...Он стоял у окна, глядя на город, раскинувшийся внизу — новый мир, который ему предстояло покорить. До сих пор Юрген не сомневался в успехе: он был талантливым астрологом, сильным человеком, он оценивал свои возможности — но ведь он еще не знал...

На восстановление архива понадобятся годы — если это вообще возможно! Город шумел внизу, холодный и равнодушный, и Юрген вдруг осознал, что уже не может смотреть на него свысока. Отныне ему суждено раствориться в этом человеческом муравейнике, сделаться одним из многих, без лица и без профессии! Юрген вспомнил, с чего начинала Тонечка. А он повторит ее путь, но только наоборот, от успеха — к ничтожности...

Что ж, наверное, он заслужил такую судьбу! С жестокой ясностью Юрген понял, что совершил самую большую ошибку в своей жизни. И то, что случилось, было наказанием за эту ошибку, и не все ли равно, как именно все произошло! Юрген, всегда считавший себя порядочным человеком, струсил, побежал, бросил друзей, прикрываясь ответственностью за Лизу. И этот новый Юрген не имеет права владеть чужим будущим и заглядывать в него... И даже Лиза не простит его, когда опомнится! Не простит, что уехал, не простит, что не удержал...

Нет, не случайно половина его души осталась забытой на письменном столе! Он действительно потерял половину души, и потерял безвозвратно...

К Юргену бесшумно подошел коридорный.

— С вами все в порядке? — спросил он обеспокоенно: наверное, тот выглядел не лучшим образом.

— Ничего, — с трудом ответил Юрген. — Послушайте... Это окно можно открыть?

— Разумеется.

В лицо ударил свежий ветер: чувствовалось дыхание близкого океана.

— Спасибо, — тихо сказал Юрген. — Спасибо...

Он подошел к окну вплотную, оперся о подоконник... и большой перстень с лиловым камнем тихо соскользнул с обессилевшей руки и полетел вниз. И прощальный его блеск не был замечен никем, даже бывшим хозяином...

x x x

...Валерий положил трубку и смущенно оглянулся на эсперов:

— Надеюсь, я выглядел не очень глупо?

— Вы выглядели замечательно! — искренне сказала Инга. — Этот Шейнман всему поверил, а именно это и требовалось... Ну, а ты что скажешь, Дэнни?

— Все хорошо, — с едва заметным вздохом сказал Дэн. — Евгений не зря на них рассчитывал: они не сидят сложа руки. Организовали группу, человек семь, и всерьез взялись за поиски базы. Работают скрытно, хотят собрать побольше доказательств и устроить внутри СБ скандал — громкий, но без огласки в прессе...

— Так где все-таки находится эта проклятая база? — не выдержала Инга.

— Тут пока не все ясно. Они вычислили ее местонахождение, но сами еще не побывали в тех местах, поэтому образов маловато... Но ключей вполне достаточно, думаю, я быстро управлюсь...

...И действительно, после получасового "лазанья" по картам — разглядывания, ощупывания, расслабления и грез — Дэн осознал, что теперь может точно сказать где находится секретная база: на плато за северным притоком Ветты, причем сравнительно недалеко от Сент-Меллона — километров восемьдесят, если по прямой...

Последнее обстоятельство неожиданно вызвало у Дэна какой-то внутренний протест. Валерий тоже засомневался, хотя и по другому поводу:

— Странно, что они построили базу в такой глуши... Это ведь не увеличивает секретность, совсем наоборот: имея даже ограниченный доступ к документам такой объект очень легко обнаружить! — Ну, я не знаю, — Дэн сердито захлопнул атлас. — Могу сказать одно: это именно то что отыскали Олег и его приятели! ...Подошла Инга, и прерывая бессмысленный спор, напомнила Дэну позвонить антерпренеру и предупредить его о неожиданной отлучке (как ни странно, разговор оказался вполне спокойным — надо так надо!), потом все трое спустились в бар пообедать, после чего Инга ушла заниматься (завидное прилежание!), а Дэн вернулся в комнату, не прекращая раздумывать над словами Валерия...

Нет, он не сомневался, что правильно "почувствовал" место. Но кто сказал, что Олег и его приятели сами не могли ошибиться? А может, их даже намеренно ввели в заблуждение... Надо как-то "просканировать" предполагаемую зону... вот только как? Ехать и смотреть на месте долго, ненадежно и довольно рискованно, возможности ясновидения уже исчерпаны, а телепатией ни он, ни Инга не владеют. "Может, позвонить Роману? — подумал Дэн. — Он сумеет "проверить" базу... Вот только этично ли втягивать друзей в опасные авантюры?

...Дэн не желал признаться самому себе, что просто в очередной раз трусит. А если Роман скажет, что база настоящая — как быть тогда? Соваться в очередные приключения? Ведь что бы там ни говорил Валерий, его все равно не бросишь одного! А если еще добавится Роман с его темпераментом и жаждой героизма...

Неожиданно хлопнула дверь, и в комнату вошел встревоженный Валерий.

— Дэн, там... в общем, мне только что передали записку от Евгения. Вот, посмотри сам...

Дэн испугано отшатнулся:

— Что? Какую записку? Кто передал?! — Ну кто ее мог передать? — сердито ответил Валерий. — Кто-то из СБ, разумеется! Только без паники и побыстрее, они внизу ждут...

Дэн осторожно взял из его рук сложенную бумажку — и на мгновение его захлестнула исходящая от нее волна страха, тревоги и одновременно какой-то безнадежной усталости...

— Что случилось? — Валерий схватил его за руку.

— Нет, уже все нормально, — Дэн тряхнул головой, решительно отгоняя наведенные Евгением эмоции, и быстро развернул бумажку.

"Валька, привет! Очень прошу тебя: передай все бумаги, которые я тебе оставлял на хранение, тем, кто принесет эту записку (удостоверься только, что они действительно служащие СБ, а то мало ли что...), и постарайся ни и чем их не спрашивать. Не волнуйся, эта записка — добрый знак, и если ты выполнишь мою просьбу, то мы скоро встретимся.

Евгений." — Сколько их там? — быстро спросил Дэн, уже окончательно придя в себя.

— Двое. Подошли перед самым закрытием... Я велел им ждать, сказал, что сейчас принесу... Что делать будем?

— Евгений действительно вам что-то оставлял?

— Да в том-то и дело, что нет! — воскликнул Валерий, но тут же снова приглушил голос. — Видимо, от него что-то требуют, он пытается обманывать их, тянуть время... Но что им отдать? У меня нет абсолютно ничего подходящего! — Ну и пошлите их подальше, — сердито произнес Дэн. — Что они вам сделают?

Валерий уставился на него почти с презрением:

— Причем тут я? Женька явно на меня рассчитывал! И чем позже раскроется его обман, тем лучше — для него лучше, понятно?..

— Стоп! — воскликнул Дэн. — Вы подали мне идею: ведь эти двое... Они явно связаны со всей этой заварушкой! — И это значит, — подхватил Валерий, — что они знают о пресловутой базе гораздо больше, чем Олег! — Это просто перст судьбы! — Дэн шагнул вперед, подкрепив свои слова вспышкой перстня. — Сейчас мы _вместе_ поговорим с ними...

— Каким образом? — встревожился Валерий.

— Возьмите любую пачку бумаги, — быстро приказал Дэн, — хоть просто чистые листы. Их нужно будет как можно более выразительно отдать агентам, так, чтобы они оба на них взглянули...

Валерий молча достал из стола подшивку каких-то записей и газетных вырезок:

— Единственные бумаги Евгения, — пояснил он. — которые у меня есть. Но они, в основном, по авиации... Годятся?

— Все равно, — махнул рукой Дэн. — Теперь идите вперед, а я пойду за вами. Постарайтесь хоть на несколько секунд отвлечь от меня внимание! ...Дэн шагнул из-за двери в ту самую секунду, когда один из агентов принимал из рук Валерия пачку бумаги. Секундное замешательство позволило Дэну расслабиться, принимая в свою ауру чужие взгляды... Ни один из агентов не успел даже увидеть гипнотизера: способность видеть что-либо мгновенно заглушили внутренние образы разбуженного подсознания — эйдетика заслонила реальность...

Теперь, пробившись мощной эманацией сквозь иллюзорный мир, можно было спрашивать агентов о чем угодно, а потом внушить надежное забвение! Но Дэн медлил с вопросами: ему почему-то очень хотелось, чтобы эти люди, с юности привыкшие жить по команде, увидели хотя бы во сне что-то красивое и понастоящему _свое_, нестандартное...

Валерий мало что понял из развернувшейся перед ним драмы — да и все действие заняло не больше нескольких секунд! — но именно он прервал странную паузу, слегка дотронувшись до плеча Дэна...

— А? — словно бы очнулся Дэн. — Да, конечно... Сейчас я расспрошу их! Он выпрямился, невольно принимая величественную осанку, сконцентрировал во внешней ауре побольше энергии и произнес очень отчетливо:

— С вами говорю Я. Вы слышите? Отвечайте мне: как вас зовут...

...За несколько минут Дэн узнал имена агентов, их должности, спросил, кто их начальник — для начала, "для разминки"... Затем убедился, что они действительно знают Евгения и прибыли _с той самой базы_. И только после этого принялся подробно расспрашивать о ней: где находится (совсем недалеко от столицы, оказывается!), как выглядит (обычная загородная вилла), много ли охраны (около тридцати человек) какое вооружение (усыпляющие инъекторы), есть ли на крыше вертолетная площадка (нет, там технический этаж с аппаратурой), есть ли электронные системы наблюдения (да, база до предела напичкана ими, и даже в саду два следящих видеопериметра)... и так далее — все, о чем он с ходу догадался спросить! ...Последний момент беседы — снятие гипноза — тоже был опасным. И тут Дэн сплоховал: он не сумел разбудить агентов "одним движением ауры".

Тогда он просто приказал им проснуться, надеясь, что успеет выскочить за дверь раньше, чем они опомнятся. Но он недооценил своих противников: они пришли в себя почти мгновенно! Они подняли головы, и увидев Дэна, решили, что он только что вошел вслед за Валерием: время гипноза, естественно, начисто выпало из их памяти! — Добрый день, — произнес один из агентов (он говорил еще чуть замедленно, но только опытный слух заметил бы это) — Дэн Глоцар, не так ли? Вот не думал, что вы знакомы с господином Артемьевым...

Дэн застыл на месте. Он никогда не думал, что агенты могут знать его лично! Испуг и растерянность совершенно лишили его способности не только соображать, но даже просто воспринимать окружающее: осталось только ощущение ярко-зеленой ауры профессиональных преследователей...

Он не слышал, о чем говорит Валерий с незваными визитерами, и был невероятно удивлен, когда они оба повернулись к выходу: "Как? Они просто уходят? И ничего не произошло?.." Потом, опомнившись окончательно, Дэн со стыдом и возмущением вспоминал свой испуг — и был просто счастлив, что Валерий предпочел никак не комментировать его поведение...

x x x

Невыносимо было сидеть беспомощными пленниками в тесной комнате под следящими камерами и ждать неизвестно чего. Время возможного бегства прошло (хотя куда бежать — до ближайшего периметра?), предчувствие чего-то страшного не отпускало, и Юля из последних сил сдерживалась, чтобы не устроить истерику...

Она вспомнила, как странно вел себя Юрген в тот последний ее день в "Лотосе". Он явно что-то скрывал... Может быть, он предугадывал такой исход? Но тогда почему он не предупредил ее? Нет, не могло такого быть, это было бы слишком жестоко...

Юля повернулась к Евгению: он выглядел спокойно — внешне! Но мысли его неуловимо метались от одной тревоги к другой...

— О чем ты думаешь? — резко спросила Юля.

Евгений повернулся к ней, взгляд его чуть потеплел, но остался сосредоточенным.

— О том, что нас может ждать, — неопределенно ответил он.

— И что же?! — с нарастающей агрессивностью спросила Юля, не заботясь о возможном прослушивании.

На самом деле, ей совсем не хотелось выяснять, что с ними может быть, и как можно избежать этого... Все равно ничего хорошего их не ждет, и никак не избежишь плохого! Хваленая предусмотрительность Евгения не помогла им до сих пор, и вряд ли не поможет: письма отправлены пять дней назад, где же обещанная помощь?! Как бы там ни было, а он, похоже, зря рассчитывал на коллег...

— Ты помнишь, — неожиданно спросила Юля, — когда мы познакомились?

— Помню, — явно не прекращая размышлений, откликнулся Евгений. — В Серпене, когда ты торт купила... А что?

— Да нет, — со странной усмешкой напомнила Юля. — Первый раз мы с тобой увиделись на дне рождения твоей сестры.

Евгений поднял голову, на этот раз полностью включившись в разговор. Ему очень не понравилось, каким тоном говорит Юля: возникло ощущение, что она просто на грани срыва.

— С чего это ты вдруг вспомнила эту вечеринку? — осторожно спросил он. — Ведь мы тогда, собственно говоря, только посмотреть друг на друга успели...

— Знай ты тогда, что я эсперка, был бы настойчивее! — недобро усмехнулась Юля.

Евгений не позволил себе смутиться.

— Ну, может быть... — он неопределенно пожал плечами. — И какое это имеет значение?

— Вот ты даже сейчас не понимаешь, какое это имеет значение! — почти закричала Юля. — А помнишь, как на тебя тогда накинулись?! Все говорили, что СБ — служба безнравственная и иной быть не может по определению? Выходит, они были правы! — Юленька! Ну неужели ты думаешь, я этого не знал? — Евгений крепко сжал ее руки, словно желая таким образом утихомирить эмоции. — Но, честное слово, если альтернативы все равно нет, то зачем ломать голову над неразрешимыми проблемами? Я всю жизнь хотел изучать парапсихические явления, и только СБ могла дать мне эту возможность...

— И ты сейчас ни о чем не жалеешь? — перебила она.

— Ю-юля! — протянул он. — Ты, по-моему, рано меня хоронишь...

Юлю вдруг взбесила безмятежность Евгения. Неужели он не понимает, что шеф и Сара готовы сейчас на все... И может быть, лучше покончить с собой, чем испытывать, на что способны загнанные в угол фанатики?! — Женя, — тихо сказала она, — может быть, лучше...

Юля не договорила, но тень смерти мелькнула на ее лице, и Евгений понял.

— Не выдумывай, — спокойно сказал он. — Ко всему прочему, охранники нам и не позволят! Несмотря на притворно-бесстрастный тон, Юля услышала, какую боль испытал Евгений при ее словах. Ей стало жаль его: кто бы что не сказал, не он тащил ее в замок! Она сама уговорила его "свалиться на голову графу Горвичу" — и она не вправе усиливать и без того непреодолимое давление...

Юля молча уткнулась лицом в плечо Евгению — последняя ласка, на какую она еще была способна. Он слегка вздрогнул и притянул ее к себе... В дурмане тепла, знакомого запаха и кажущейся безопасности Юля слышала его тихий успокаивающий шепот.

Но вдруг Евгений позвал незнакомым каким-то голосом:

— Юлька! Он никогда до этого не называл ее Юлькой. Юля, Юленька, иногда, дурачась — Жюли... И когда она подняла голову на новое обращение, то увидела четверых охранников. Совсем рядом, у входной двери — и в то же время ощутимо далеко, словно в перевернутой перспективе...

Два охранника остались на месте, а два других быстро шагнули вперед, и Евгений, желая защитить Юлю, инстинктивно двинулся им навстречу. Но те будто этого и ждали: едва он сделал шаг, как вышедшие вперед одновременно извлекли из карманов какие-то незнакомые устройства. Раздались два щелчка, и уже знакомые Евгению резиновые ленты, мелькнув в воздухе, плотно спеленали его — одна на уровне колен, другая чуть ниже плеч.

Полностью обездвиженный, он почти перестал сопротивляться, и последнее, что он успел увидеть, перед тем, как его выволокли из комнаты, были полные ужаса глаза Юли...

x x x

...Евгения приволокли в какую-то лабораторию в самом конце коридора, подтащили к сложному агрегату непонятного назначения и очень ловко, ни на секунду не отпуская, накрепко привязали ремнями к большой вертикальной платформе, обитой мягкой кожей. После этого охранники укрепили на его голове и на теле множество датчиков и отошли в сторону, уступая место Саре.

Евгений хотел было спросить, что с ним собираются делать на этот раз, но не успел — Сара нажала какую-то кнопку, и платформа вместе с Евгением плавно повернулась и легла горизонтально, превратившись в подобие операционного стола.

Теперь он видел над собой только приборные стойки и глазок телекамеры под потолком. Проклятая беспомощность! И ведь не вырвешься...

Он услышал, как Сара приказала охранником убираться, потом хлопнула дверь — очевидно, те выполнили распоряжение без промедления. Затем некоторое время слышались только щелчки тумблеров и переключателей: видимо, Сара заканчивала какие-то настройки. Но что же это все-таки за агрегат?..

...Наконец Сара появилась в поле зрения и наклонилась к Евгению:

— Извини, пожалуйста, за эту бесцеремонность, но ты сам вынуждаешь опасаться тебя. А то, что ты непрерывно врешь, делает просто необходимым проверку твоих слов, и по возможности, немедленную.

— Так это... — Евгений машинально попытался шевельнуть рукой, но ремни не дали ему этого сделать. — Тьфу, черт бы вас взял! — не выдержал он. — Интересно, эта штука изначально была задумана как детектор лжи?

— Не остри, — одернула его Сара. — Это многофункциональное регистрирующее устройство, и тебе это прекрасно известно. Но сейчас оно будет использоваться именно в качестве детектора лжи. И поскольку твою способность пользоваться нелинейной логикой я хорошо себе представляю, отвечать ты будешь только "да" или "нет"...

— "Ты бросила пить коньяк по утрам?" — немедленно процитировал Евгений. — Да или нет?

— Такие противоречия отслеживаются самыми примитивными индикаторами! — фыркнула Сара. — Даже если предположить, что я допущу столь некорректную постановку вопроса... Ну ладно, начали! Она взяла со стола листок бумаги с вопросами:

"Вас зовут Евгений? — Да." "Ваша мать была баптистка? — Нет." "Вы умеете водить автомобиль? — Да." "Вы верите в инопланетян? — Да." — Стоп, — Сара отошла и некоторое время повозилась с приборами. Потом повторила вопрос:

— Вы верите в инопланетян?

— Нет, — ответил на этот раз Евгений, но Сару, похоже, интересовал не ответ, а реакция приборов, и на этот раз она осталась довольна.

Вопросы следовали один за другим довольно быстро, хотя после некоторых из них Сара прерывалась и что-то регулировала. Ничего интересного в самих вопросах не было — очевидно. они служили только для настройки приборов...

Какие же серьезные вопросы приготовила Сара? Надо неплохо представлять себе, о чем спрашиваешь, чтобы узнать что-то новое из коротких ответов "да" или "нет"! Впрочем, Евгений понимал, что как он не сопротивлялся, из него вытрясли достаточно, чтобы локализовать астрал Тонечки. Однако его тюремщики все же не осознают до конца, с чем имеют дело, и возможно, для нее это не окажется опасным...

"...Вы были в замке Горвича? — Да." "Вы там искали что-то? — Нет..." Хотя Евгений ждал этих вопросов, услышав их, он не смог усмирить волнение. Сара была вынуждена прервать допрос: сильные эмоции искажают показания приборов.

Она смотрела на Евгения с каким-то странным выражением лица — хотя, может быть, оно казалось таким из-за необычности ракурса? Во всяком случае, какие бы эмоции не испытывала Сара, следить за экранами она не забывала! Наконец можно было продолжать...

"...Вы нашли что-то в замке Горвича? — Нет." "Это связано с графом? — Нет." "С его первой женой? — Нет..." Глупо, конечно, врать, если вранье фиксируется, однако Евгений знал, что никакие приборы не бывают абсолютно точными...

"...Вы сталкивались с этим явлением лично? — Нет." "Вы поняли его? — Нет." "Оно опасно? — Нет." "Оно способно убивать? — Нет." "Вы знаете, как его уничтожить? — Нет." "Вы можете его уничтожить? — Нет..." — Господи, — тихо вздохнула Сара, неожиданно отложив листок. — Неужели ты настолько дорожишь этим кошмарным открытием?

— _Каким_ кошмарным открытием, черт бы вас побрал?! — Евгений последний раз попытался изобразить непонимание.

— Хватит! — Сара стукнула рукой по платформе возле его головы. — Может быть, в моей версии и есть неточности, но не будешь же ты утверждать что в замке Горвича _совсем ничего нет_?

Евгений промолчал. Да, конечно, отпираться глупо — но чем меньше слов, тем больше надежды для Тонечки. Надо признать, что он потихоньку сдает позиции, и возможно, скоро связь ее астрала с этим миром прервется...

— Так вот, Евгений. Возможно то, что я тебе сейчас скажу... — Сара сделала невольную паузу, потом усмехнулась сказала и голосом телевизионного диктора: — Прошлой ночью был пожар в замке Горвича. Причина: неосторожное обращение со старинными газовыми рожками...

— Что?! Прозвучавшее сообщение было невероятно — и в то же время как-то ожидаемо! Как будто Евгений предчувствовал, что нечто подобное должно случиться. Если честно, он даже обрадовался: значит Тонечка еще касается этого мира, если может слышать и воспринимать! И был почти уверен: пожар она устроила в каком-то смысле "по его подсказке" — ведь он звал ее, прослушав фальшивый репортаж, отчаянно звал, ярко...

— Да, пожар, — повторила Сара. — Двое погибли...

"Вот это да! — удивленно подумал Евгений. — Ну и кто же? Один из двоих наверняка Антон, царство ему небесное... Но кто второй? Неужели... Неужели Ирина?! Нет, не может быть!" Он постарался загнать эту мысль подальше. Если выяснится, что это действительно так, что Тонечка убила новую жену Горвича... Тогда он уже не сможет относиться к ней, как прежде...

— А кто именно погиб? — спросил он осторожно. — Я их знаю?

— Одного по крайней мере. Это управляющий Антон, фамилию я не помню. Он-то, собственно, и "обращался неосторожно" с газом... А второй — какойто поденный рабочий. Видимо, он хотел что-то украсть в суматохе, но заблудился в переходах и не смог выбраться наружу.

Сара пододвинула стул, чтобы сесть возле Евгения. Он невольно усмехнулся: неравноценный получается разговор, Сара как будто забыла, что собеседник связан! Или она воображает, что находится у постели больного? Впрочем, в каком-то смысле так оно и есть...

— Слушай, а ты не можешь меня немного приподнять? — попросил Евгений. — Я как-то не привык разговаривать лежа! — Нет проблем, — Сара что-то нажала, и "стол" снова пришел в движение, медленно наклонился и замер в новом положении. — Так достаточно?

— Вполне. Во всяком случае, теперь ясно, где потолок, а где стены...

— Ну и хорошо. А теперь слушай меня внимательно, — Сара наклонилась к Евгению, на этот раз глядя ему прямо в глаза. — Ты должен помочь нам уничтожить это страшное открытие. И тогда мы сможем освободить тебя... Совсем освободить, понимаешь?

— А Сэм? — быстро спросил Евгений. — Или его...

— Его поместят в одну из частных психиатрических клиник, — уклончиво отозвалась Сара. — Возможно, через какое-то время...

— Понятно! — жестко отозвался Евгений. — Да здравствует средневековье... Если что-то не получается понять — значит, это надо уничтожить, так? Ничего не скажешь, истинно научный подход! — Понимаешь, Евгений, — Сара, казалось, всерьез подбирала аргументы, - - никакое научное открытие, никакое новое явление не может быть потеряно безвозвратно. Все повторяется: другие люди придут к тем же идеям, а любое явление снова возникнет через некоторое время.

— И с ним те же проблемы, — не выдержав, перебил Евгений.

— Совершенно верно, — кивнула Сара. — Это неизбежно. Проблемы будут те же, только сопутствующие обстоятельства изменятся. И возможно, тот, кто столкнется с подобным явление в следующий раз, будет умнее тебя и надежнее — не потеряет голову от увиденных им возможностей...

Повисшая после этих слов долгая пауза дала Евгению понять: именно его Сара считает виноватым в необходимости уничтожить потрясающее открытие — однако она не произнесла этого вслух.

— Мне жаль, что все так получилось, — вздохнула она наконец. — Но если один из лучших исследователей теряет голову, столкнувшись с открытым им явлением, вывод может быть только один: нам еще рано иметь дело этим, надо подождать. Разуму свойственно признавать свою ограниченность, излишняя самонадеянность — не признак интеллекта...

— А если я не знаю, как уничтожить это, — Евгений невольно выделил голосом последнее слово, — _явление_?

— Не дури, — коротко откликнулась Сара. — Знаешь, ты сам это недавно подтвердил. И я в общем-то, тоже знаю...

От удивления Евгений даже привстал — насколько позволяли ремни. Откуда такая уверенность? Что они еще придумали? И потом, ведь он действительно _не знает_, как быстро уничтожить Тонечку...

— Во время вчерашней телевизионной шутки мы записали твой альфа-ритм, - - объясняла тем временем Сара, — и сегодня ночью воспроизвели его с шестикратным усилением. Результат ты знаешь... Могу еще добавить, что твое таинственное явление откликнулось тебе, и это тоже было отслежено и даже записано...

Евгений едва не застонал от досады: ведь то, о чем говорила Сара — это и есть столь долгожданный контакт с Тонечкой! И какая жестокая ирония судьбы: именно сейчас этот контакт смертельно опасен для нее...

— Что вы хотите от меня? — едва выговорил он.

— Тебе удалось бы уничтожить его просто усилием воли? — вдруг быстро спросила Сара.

Евгений судорожно попытался остановить... что? мысли? Но это было невозможно, приборы мгновенно отследили правдивый ответ! — Вот именно так я и думала! — с невольным удовлетворением заметила Сара. — Теперь понятно, что от тебя требуется? Как ты это сделаешь, никого не касается: мое дело обеспечить усиление альфа-ритма и проверить, действительно ли явление уничтожено. Возможностей аппаратуры на это хватит, не сомневайся! А гарантией твоего хорошего поведения и моей безопасности будет твоя жена...

Евгений бешено рванулся в попытке освободиться, хотя и понимал бесполезность этого...

— Хватит, это уже становится однообразным! Ты сам задал этику поведения своими бесконечными обманами, — устало отмахнулась Сара. — И имей в виду, что нет ничего проще, чем поставить жизнь твоей жены в прямую зависимость от моей. Я подчеркиваю это специально, чтобы ты не воспользовался усилением альфа-ритма как-нибудь непредусмотренно... Ты меня понял?

И не дожидаясь ответа, она позвала охранников, приказав им освободить Евгения и отвести обратно в комнату...

x x x

Поезд мчался сквозь ночь. Вагон мягко покачивало, негромкий перестук колес действовал успокаивающе. Неяркое освещение придавало дополнительный уют, и большинство пассажиров дремали, коротая дорогу.

Но Инге, Дэну и Валерию было не до сна. Они никак не могли прийти в себя после суматохи поспешных сборов, и изо всех сил старались не слишком озираться по сторонам. Впрочем, каждый из них понимал, что внешне они ничем не отличаются от обычных пассажиров, каждого из которых ждут свои дела, и кто знает, может быть тоже таинственные или противозаконные...

Впрочем, это меньше всего волновало троих друзей. Главное, чтобы никто из пассажиров не оказался агентом СБ! Но похоже, от слежки они все же ускользнули, и теперь у них есть по крайней мере несколько часов...

Инга и Дэн еще не до конца осознали, что все это происходит наяву, что они по доброй воле ввязались в рискованную, почти непредставимую в иной ситуации авантюру. Но что оставалось делать? Все сложилось так, что можно было только выбрать между откровенной трусостью и не менее откровенным безрассудством — и вот поезд везет их навстречу опасности.

...Инга вспомнила, как в спальне, где она, улегшись поверх покрывала, читала конспект, неожиданно появились Валерий и Дэн...

— Что случилось?! — едва взглянув на их лица, воскликнула Инга. — Что?

— Ну, и втравил я вас в историю ребята! — усмехнулся Валерий. — Вот не мог подумать...

И не проясняя, чего именно он "не мог подумать", Валерий коротко рассказал о визите агентов СБ и об их неожиданной осведомленности.

— Впрочем, — закончил он, — я думаю, что если вы останетесь здесь, вас вряд ли побеспокоят: незачем! Поэтому очень советую погостить у меня еще пару дней... чувствуйте себя, как дома.

Эта фраза прозвучала как-то излишне многозначительно, и Дэн заметил это:

— Простите, Валерий... Но что собираетесь делать вы, пока мы будем "чувствовать себя, как дома"?..

Валерий пожал плечами, но ответил немедленно:

— Собственно, то же, что и раньше: напустить на базу журналистов. Теперь-то мы знаем, где она... — Он взглянул на часы: — О, черт! Надо поторапливаться...

С этими словами он полез на полку, извлекая пачку карт и аэрофотоснимков... быстро просмотрел их, отложил несколько штук, остальные убрал обратно.

— Куда вы собираетесь? — снова спросил Дэн.

— В Сент-Меллон, — отозвался Валерий. — Точнее, на тамошний аэродром.

— Зачем?! — уже догадавшись, все же воскликнула Инга.

— Там находится ближайший доступный мне вертолет, — обернувшись на пороге комнаты, пояснил Валерий, — Женькин "Алуэтт". Лицензия у меня есть, доверенность тоже...

Инга и Дэн молча переглянулись. Слова были излишни: если они сейчас струсят, то больше никогда не смогут смотреть друг другу в глаза! — Валерий! — позвал Дэн, выходя в гостиную. — Прошу вас, подойдите...

Тот появился через несколько секунд, сосредоточенно укладывая что-то в карман куртки, и поэтому не глядя на эсперов. Но едва подняв глаза, он мгновенно все понял:

— Ребята, — голос Валерия звучал непривычно мягко, — вы что, с ума сошли?..

— А вы? — резко переспросила Инга. — Себя вы не считаете сумасшедшим?! Там, между прочим, и наши друзья тоже! — И что вы собираетесь делать? — вздохнул Валерий.

— То, что вы скажете, — спокойно откликнулся Дэн. — Мы вполне признаем, что в таких вещах вы изобретательнее нас. Поэтому: командуйте! То есть командуй... — догадался он наконец перейти на "ты". — Ни за что не поверю, что тебе не нужна помощь! Валерий задумался на несколько секунд, потом спросил:

— Слушай, у тебя есть знакомые репортеры? При твоей профессии: должны быть! — Есть, — кивнул Дэн. — И даже если мне не удастся встретится с кемто из них, мое имя заставит их потом серьезнее отнестись к нашему рассказу. Они знают, по крайней мере, что я действительно эспер! — Ну, что же, — снова приобретая решительность, сказал Валерий, — я не буду отказываться от вашей помощи: ситуация сама подсказывает действия. Вы возьмете на себя репортеров, я — атаку с воздуха...

Инга хотела было что-то возразить, но Дэн остановил ее: потом! сейчас есть более срочные вещи! — Я думаю, — продолжал Валерий, — что связываться с репортерами лучше из столицы.

— Конечно! — согласился Дэн. — Тем более, что добираться в СентМеллон все равно придется через нее...

— Лучше всего успеть на ночной экспресс, — сказал Валерий, — у нас осталось чуть больше получаса...

...Они успели, и даже не очень торопились, хотя им и пришлось добираться до вокзала порознь и обходными путями — наивная предосторожность, если вдуматься! Но похоже, за ними еще не успели установить непрерывную слежку, и до утра их отсутствие не будет обнаружено.

До утра... Ведь это всего несколько часов, а как много еще надо сделать! Для начала, в который раз убедившись, что никто в вагоне не обращает на них внимания, друзья развернули аэрофотоснимок юго-восточных пригородов столицы.

На снимке интересовавшая их местность выглядела совершенно однородно: небольшие дома, обширные сады вокруг них, неширокие дороги... Типичный загородный район, рассчитанный на отдых и покой — кто бы мог подумать, что именно там притаилась проклятая тюрьма! Впрочем, база все-таки выделялась среди окружающих вилл размером сада — он был необычайно большим! "А в саду, — вспомнил Дэн, — проходят периметры видеоконтроля..." И журналисты, которые попытаются прорваться внутрь базы, будут поначалу остановлены. Поначалу... Сколько времени три десятка охранников смогут сдерживать натиск репортеров? По крайней мере, несколько часов. То есть несколько часов Сэм, Юля и Евгений будут полностью во власти своих тюремщиков — и кто знает, как те поведут себя в экстремальной ситуации?.. Да, Валерий прав: на "время введения огласки" пленников необходимо как-то защитить! Причем Юля и Сэм нуждаются в этом гораздо больше, чем Евгений: он-то наверняка не растеряется в критической ситуации, а вот они...

— Послушай, — повернулся Дэн к Валерию, — что ты вообще-то собираешься делать на базе?

— Смотря по обстановке, — отмахнулся он. — Основная цель: поднять как можно большую панику, плюс к той, что уже будет создана журналистами. Пусть на меня отвлечется как можно больше охраны и исследователей! А дальше... не знаю! Но я уверен, что Женька сумеет использовать на пользу себе любую неожиданность.

Дэн вздохнул: ну, естественно, "Женька сумеет..." А судьба остальных пленников Валерия беспокоит гораздо меньше! Впрочем, его можно понять... Вслух Дэн сказал:

— Ты попытаешься прорваться на базу?

— Да. И я думаю, у меня это получится: к тому времени у ворот уже будет толпа журналистов, и охрана будет сильно занята. Сколько человек останется непосредственно в здании? Ну, не больше пяти-шести, — Валерий прикрыл глаза, словно представляя себе этих "пятерых-шестерых"... из которых каждый был сильнее и подготовленнее его! — Для посадки там, судя по снимку, места хватит... Я даже до Женьки добраться попытаюсь, — закончил он, — хотя это уже маловероятно...

— А если бы ты был не один? — осторожно спросил Дэн. — Ты смог бы придумать более разумный план?..

Валерий молча, изучающе, очень долго смотрел на Дэна. Потом спросил:

— Вдвоем или втроем?

— Втроем, — быстро ответила Инга. — И не вздумайте спорить! Валерий кивнул, потом снова спросил:

— Кто-то из вас умеет управлять вертолетом?

— Увы! — вздохнул Дэн. — Не умеем... Но, может быть, — улыбнулся он, — хватит и одного пилота на один вертолет?

Валерий, не откликнувшись на шутку, замолчал, явно о чем-то всерьез задумавшись... Наконец он вздохнул, посмотрел на Дэна, потом на Ингу, и сказал очень спокойно:

— Если вы не боитесь, то есть один интересный вариант. Он позволит вам проникнуть на базу незамеченными: вы должны будете спрыгнуть с вертолета.

— Куда спрыгнуть?! — подскочила Инга.

— Внутрь периметров видеоконтроля. И дальше пользоваться своей "психологической невидимостью"...

— Не понимай это так буквально, — возразила Инга. — Реальной невидимости этот прием не дает. Хотя, конечно, в чем-то может облегчить задачу. Например, мы сможем пройти мимо кого-то из охраны, и у него не возникнет вопроса, кто мы такие и что делаем на базе...

— Но это только в том случае, — продолжил Дэн, — если он не будет знать о нас заранее. Не будет встревожен проникновением на базу посторонних...

— Не будет, — пообещал Валерий. — Я же сказал: вы проникнете незаметно! — Но ведь вертолет увидят еще на подлете к базе! — забеспокоился Дэн. — Так что "незаметно" не получится! — Почему же не получится? — удивился Валерий. — Очень даже получится! — И он увлеченно стал показывать на снимке. — Вот, смотрите! Первый периметр проходит возле самой ограды, второй — примерно на полпути к зданию... Вот за ним вы и сможете спрыгнуть с вертолета! — Но ведь там же негде приземлиться! — воскликнула Инга. Потом, взглянув на хитрую физиономию Валерия, сообразила: — Постой-постой! Ты хочешь сказать, что вертолет и не будет приземляться... То есть мы должны спрыгнуть на дерево, так что ли?

— Именно! На внутренних аллеях вряд ли кто-то будет, поэтому ваш прыжок останется незамеченным. Потом вы спуститесь и побежите ко входу в здание, а я перелечу через него и устрою небольшой спектакль...

— Какой же?

— Ну, например, сделаю вид, что пытаюсь сесть. Или еще как-нибудь устрою шум. Главное, чтобы на меня отвлеклись оставшиеся в здании охранники: тогда вас никто не заметит, и вы сможете просто войти!.. Дальше вам надо будет отыскать пленников, и не пытаясь выбраться, забаррикадироваться вместе с ними в любой комнате. Ну, и дожидаться помощи: часа три-четыре, я думаю...

Дэн восхищенно посмотрел на Валерия. Нет, что ни говори, Евгений умел находить друзей! Только не слишком ли велик риск предложенного плана?

Дэн постарался представить себе прыжок с вертолета на дерево: как это будет выглядеть? На самом деле почти не опасно: вертолет погружается в кроны, опускается еще ниже, сколько позволяет винт... Оттуда уже видны толстые ветви, и они с Ингой вполне смогут очень надежно ухватиться после прыжка! Однако вообразив это все достаточно живо, Дэн невольно воскликнул:

— Да что я, Тарзан, что ли, по веткам скакать! — Кто не умеет водить вертолет — тот скачет по веткам! — улыбаясь одними глазами сказала Инга. — Тем более, это совсем не сложно! Дэн хотел посмотреть на нее возмущенным взглядом, но не выдержал, засмеялся:

— Похоже, тебе не терпится попробовать себя в роли Шиты! — Нет, я предпочитаю роль Джейн! Впрочем, это не важно... — И уже серьезно она сказала: — Надо только подумать о защитной одежде! Можно ободраться о ветки...

— Ну, это не проблема, — ответил Дэн. — Кожаные куртки, брюки, перчатки...

— И обязательно защитить глаза! — Очки для ныряния подойдут? Или лучше мотоциклетный шлем?

Инга представила себе прыжок и последующий спуск.

— Лучше шлем, — сказала она. — Кстати, — добавила она после паузы, - - в случае чего, эти костюмы спасут нас и от игл со снотворным! Дэн вздохнул. "От игл со снотворным, но не от пуль! — подумалось ему. - - Не может быть, чтобы вся охрана была вооружена только инъекторами. Наверняка у кого-то есть и пистолеты. Да, кстати!.." — Ты не боишься, — с тревогой спросил Дэн, — что вертолет могут обстрелять?

— Не могут, — возразил Валерий. — Подумай сам: когда мы доберемся до базы, там уже будет полно репортеров! Скорее всего, нас тоже примут за корреспондентов. Не станут же охранники на виду у всех стрелять в представитей прессы! — Не должны, — вздохнул Дэн. — Однако от неожиданности могут и пальнуть! А я прекрасно помню этот "Алуэтт" — сплошное стекло...

— Ладно, это все несерьезно! — возразила Инга. — Не будут они стрелять, и уж тем более — на поражение. Меня больше интересует другое: как мы успеем это все? В нашем распоряжении считанные часы, если мы хотим застать наших противников врасплох! Мы, кончено, оторвались от преследования, но это ведь ненадолго: хорошо, если до утра нас не хватятся! Но потом обязательно объявят серьезный розыск... А мы должны еще позвонить журналистам, добраться до Сент-Меллона, забрать вертолет, купить снаряжение, вернуться, — она быстро повернулась к Валерию. — Скажи, сколько придется лететь до базы?

— Больше двух часов, — ответил он, — почти предельная дальность.

Слова Инги навели его на размышления. Да, раскладка по времени в его плане не выдерживала никакой критики — однако совсем не из-за его нехватки! Поезд прибывает в три десять, а первый самолет в Сент-Меллон около пяти утра — за это время они вполне успеют связаться с журналистами, тут нет проблем. Но потом...

Примерно полчаса займет перелет. Потом визит на аэродром, заправка вертолета и прочее... Итого — почти шесть утра. Значит, до базы они доберутся в восемь, не раньше. А журналисты начнут собираться сразу после сообщения. То есть с трех, ну, пусть с четырех утра до восьми: четыре часа... Да за это время с пленниками успеют сделать все, что угодно! — Нет, — сказал Валерий, — наш план нуждается в одной существенной поправке: ставить в известность журналистов нужно гораздо позже! — Каким образом? — воскликнула Инга. — Из вертолета?

— В принципе, можно и так: там же есть рация. Еще можно приземлиться где-то на подлете к базе и просто позвонить... Но лучше всего сделать подругому, — он повернулся к Дэну, — ты и Инга останетесь в столице и связываетесь с журналистами. Так, чтобы ваше сообщение попало максимум в восьмичасовые выпуски, и чтобы толпа у базы начала собираться не раньше половины восьмого. За это время я заберу вертолет и доберусь до Южного парка. Вы тоже подъедете туда...

— Во сколько? — уточнил Дэн.

— К восьми пятнадцати. Я подберу вас, и через пять-десять минут уже будем на базе, — заверил Валерий, — Это имеет смысл еще и потому, что "Алуэтту" не придется проделать весь путь с предельной нагрузкой: это же все-таки двухместный вертолет. Втроем нас даже со стоянки бы не выпустили, там с этим строго...

— Но Евгений, когда требовалось покатать кого-то третьего, просто подбирал его в километре от аэродрома, — проницательно заметила Инга. — Так? — Валерий молча кивнул, и она продолжила: — Это неплохая идея, только у меня к ней будет одна поправка.

Валерий вопросительно взглянул на нее.

— В Сент-Меллон я отправлюсь с тобой, а оповестить журналистов Дэн сумеет и один...

— Как это?! — одновременно, хотя и с разными эмоциями, выкрикнули Валерий и Дэн.

— Объясняю, — невозмутимо заявила Инга. — Во-первых, это будет замечательной гарантией того, что "десант" все же состоится: кто знает, не решит ли Валерий в последний момент избавить нас от риска или что-то в этом роде?..

Дэн взглянул на Валерия так, что тот смутился... но оба промолчали.

— Во вторых, присутствие красивой женщины, — без лишней скромности продолжала Инга, — всегда способствует успеху. Нам не будут задавать лишних вопросов: все поймут однозначно, зачем тебе понадобился вертолет. А мне каждый рад будет оказать какую-нибудь мелкую услугу, и это сильно сократит время любых формальностей на аэродроме...

— Да, — подумав, согласился Валерий. — В этом есть смысл.

— Ну, хорошо, — уступил Дэн, — вы правы... Я звоню журналистам, вы летите в Сент-Меллон. При этом получается, что до четырех утра время у нас свободное?

— Да, — кивнул Валерий. — Мы вполне успеем купить снаряжение.

— Купить снаряжение, — заметил Дэн, — я могу и один. А вы лучше отдохните перед полетом!

x x x

Евгению показалось, что все время, пока его допрашивали, Юля так и просидела, глядя на дверь — таким запредельно-внимательным и каким-то бесконечным был ее взгляд.

Юля не шевельнулась, пока с Евгения снимали наручники... но когда дверь за охранниками захлопнулась, быстро поднялась ему навстречу:

— Не говори ничего, — остановила она его. — Я все уже поняла...

— Прости меня, Юлька, — тихо ответил Евгений. — Прости...

— За что? — в ее глазах было искреннее и какое-то светлое удивление.

— За самонадеянность, — вздохнул Евгений. — Вполне достаточно.

— Самонадеянность, конечно, плохое качество, — серьезно сказала Юля. - - Но на кого, кроме себя ты мог надеяться в этой истории? Так что ты зря извиняешься! Евгений невольно улыбнулся: Юля всегда хорошо умела успокаивать! Однако выглядеть слишком успокоенным не стоило: кто знает, не наблюдает ли сейчас за ними не только дежурный охранник, но и сама Сара? И вообще, чем меньше слов и эмоций, тем лучше — если кто-то заподозрит, что у пленников есть возможность к бегству...

Евгений уселся на пол у ног Юли, и положил голову к ней на колени. Поза вполне подходящая: то ли отчаяние, то ли раскаяние... а главное, что за лицом следить не надо! ...Сара не сказала, когда именно за ними придут, но это и так было ясно. Эксперимент логично проводить около трех часов ночи, значит прийти должны где-то в два или даже в полвторого: подготовка требует времени. А видеозапись включается в час ночи... черт, как мало остается времени! Впрочем, на бегство надо не больше десяти минут: вполне достаточно, если не случится что-то непредвиденное...

Евгений знал, что Юля видит его намерения, и надеялся, что она не возражает против них — вот на споры времени точно не хватит! ...В начале первого Евгений внимательно проверил расстановку мебели, незаметно завел будильник и вслед за Юлей забрался в постель... И в эту ночь хорошо понял, что как бы не представляли себе ад в разных временах и странах, для него он навсегда останется именно таким: замкнутое пространство, пронизанное чужими взглядами, а в душе истинно дьявольский коктейль из сменяющих друг друга отчаяния и надежды! И хотя пленники не спали, "час икс" наступил для обоих неожиданно. Евгений взглянул на будильник: одна минута второго, все правильно.

— Одевайся! — коротко скомандовал он Юле. — В шкафу есть свитер, надень: на улице еще прохладно.

Не вымолвив ни слова, Юля натянула шерстяную хламиду, подвернула рукава. Евгений тем временем быстро разрывал простыни и связывал лоскуты. Потом тщательно проверил импровизированную веревку на прочность: вроде бы все нормально, выдержит...

— Только будь осторожна, — в который уже раз напомнил он Юле, — периметр видеоконтроля примерно в пятистах метрах от здания. Прошу тебя, не попадись! — Пятьсот метров — значит, семьсот моих шагов? — уточнила Юля — Да, — кивнул Евгений, — даже чуть побольше...

Тяжелая рама неохотно отъехала в сторону, и Евгений осторожно высунулся в окно: не видно ли охранников? Но нет, освещенная лужайка была пуста, а черные тени кустов за ней вряд ли могли скрывать кого-то — разве что призраки жили там! Неожиданно Юля подошла к нему:

— Почему ты не пойдешь со мной?! — с отчаянным напором спросила она. - - Ты же можешь спустить меня и спрыгнуть следом! — Нельзя, — мягко ответил Евгений, привязывая к батарее импровизированную веревку. — Ты можешь воспользоваться своим чутьем и психологической невидимостью, а я нет. И по кустам бесшумно лазить у меня не получится, — они виновато улыбнулся. — Так что вдвоем нас найдут очень быстро! А если меня не будет, ты наверняка сумеешь продержаться до рассвета...

— Понятно, — остановила его Юля. — Сумею. А потом?

— Не знаю. — Евгений с невольной тревогой взглянул на часы: десять минут второго. — Не время сейчас об этом...

— Но ты еще надеешься на помощь своих друзей?

— Да, черт возьми, да! Больше Юля не спорила. Евгений, не сдержав сентиментальный порыв, быстро поцеловал ее... потом подхватил на руки и поставил на подоконник.

Она спустилась на карниз, опоясывающий здание, оглянулась, крепко обхватила веревку ногами и бесстрашно скользнула вниз. Евгений напряженно наблюдал, как она аккуратно перебирает руками по веревке, спускаясь все ниже, и успевал посматривать по сторонам краем глаза — не появится ли поблизости какой-нибудь случайный свидетель? Наконец Юля достигла земли, бросила веревку и быстро побежала через освещенную лужайку.

"Только бы ее не заметили! — отчаянно умолял судьбу Евгений. — Только бы не вздумалось какому-нибудь идиоту посмотреть в окно... Только бы она успела спрятаться!.." Юля стремительно нырнула в кусты, издали непроницаемо-черные, и словно бы растворилась в них. "Все, — вслух сказал Евгений. — Теперь от меня ничего не зависит..." Он втянул веревку, закрыл окно и снова забрался в постель, продолжая вслушиваться в ночную тишину — не нарушится ли она криками или шумом борьбы? Но нет, все было спокойно: похоже, что Юле удалось-таки ускользнуть и спрятаться! Евгений придал запасенному заранее вороху одежды форму лежащего под одеялом тела — лучше, если Сара не сразу заметит, что в постели остался только один человек! Теперь можно было спокойно подумать, что делать, когда за ним придут...

По правде говоря, у него больше не было никаких определенных планов. Главная задача — удалить Юлю, хоть на какое-то время лишить шефа и Сару возможности шантажа! — была выполнена. Конечно, рано или поздно ее найдут... Но скорее поздно, чем рано! Сегодняшняя ночь, во всяком случае, будет потеряна — и значит, еще сутки в запасе...

Ведь помощь должна быть уже близко, друзья уже наверняка землю носом роют, разыскивая базу...

Как бы еще потянуть время? Может, самому побегать немного, когда придет Сара? Открыть окно, выскочить, собрать побольше народу — глядишь, ктонибудь пальнет с перепугу, тогда заодно и выспаться можно будет...

x x x

Свернувшись под одеялом, Евгений напряженно прислушивался к шагам в коридоре — ну скоро вы там?! Но прошел час, а его никто не беспокоил. Что такое? Уже почти половина третьего, через час пора начинать эксперимент — неужели Сара передумала?..

...Как ни старался Евгений удержаться от сна, усталость дала себя знать. Он задремал, и проснулся от близкого голоса Сары. Черт возьми — уже без десяти три! Он осторожно скосил глаза в сторону: "Юля" выглядела вполне нормально, похоже, ни у кого еще не возникло подозрений... Евгений протянул под одеялом руку, чтобы, обняв безжизненную куклу, придать ей еще большую правдоподобность. Черт, но как же он умудрился так проспать?

В комнате, кроме Сары, было еще трое охранников... впрочем, Евгения они не особенно беспокоили: двое прислонились к закрытой двери, третий прошел чуть дальше в комнату, но и он не преграждал путь к окну — здесь надо было миновать только Сару. Обескураживало другое: никто из охранников не держал его под прицелом. "Скорее всего, у них вообще нет инъекторов, — с досадой подумал он. — Значит, не удастся спровоцировать выстрел и выиграть еще несколько часов..." — Вы еще долго собираетесь валяться? — сердито спросила Сара. — Хватит изображать стеснительность: вставайте и одевайтесь! Или вам помочь?..

Евгений понял, что медлить больше нельзя — вот-вот последует команда! Одеяло взвилось вверх, перелетело через спинку кровати и накрыло двоих охранников у двери. В следующее мгновение Евгений уже несся к окну в чем был — в трусах и в майке. Сара испуганно шарахнулась в сторону и, не удержав равновесие, с размаху села на стол. Третий охранник попытался задержать Евгения, но тот уже достиг окна и с силой дернул на себя занавеску: карниз оборвался, и занавеска рухнула на преследователя. Охранник по инерции пролетел вперед, ударился о подоконник и, зашипев от боли, начал выбираться из-под тяжелой ткани. Евгений отпихнул его, вскочил на подоконник, и одним сильным толчком сдвинул раму.

Прыгая на карниз, он оглянулся... и невольно запечатлел в памяти восхитительную картину — охранники, уже отбросившие одеяло и запоздало рванувшиеся к окну, растерянно-изумленные глаза Сары и громыхающее карнизом темно-синее привидение...

"Не умеете вы, ребята, реагировать на неожиданности!" — с удовольствием подумал Евгений, сгруппировался и шагнул вниз...

...Земля рванулась навстречу, больно ударила по босым ступням. Евгений неловко повалился на бок, вскочил и тут же со стоном сел — острая боль пронзила лодыжку. Неужели перелом? Нет не похоже... Хотя побегать теперь явно не удастся! Евгений с тоской огляделся — нет, поблизости никого, кто мог бы, не зная приказа, случайно "подстрелить" его. А сверху уже валились один за другим подоспевшие охранники...

Схватка была короткой и неравной. Сара внимательно проследила из окна, как беспомощного беглеца опрокинули и прижали к земле, повернулась к телекамере и успокаивающе помахала рукой: мол, все в порядке, беглец пойман, отбой! И вдруг тревожно спохватилась — а где же Юля?

Дверь в коридор была слегка приоткрыта. Сара дернулась было к ней, но тут же замерла, осознав назначение вороха одежды на кровати. Ну конечно, когда одеяло взлетело вверх, — теперь она вспомнила отчетливо! — никого, кроме Евгения, под ним не было...

Сара вернулась к окну, внимательно осмотрела сломанный замок. "Черт возьми, как им это удалось?! — с бессильной злостью подумала она. — При постоянном видеоконтроле!.." Впрочем, если дежурный у монитора, скажем, задремал, то сильная телепатка могла и почувствовать это. А Евгений быстро сообразил, как воспользоваться неожиданным преимуществом и постарался вывести жену из-под удара. Теперь этой нахальной девчонки наверняка уже и след простыл...

Хотя на самом деле ничего страшного пока не случилось. За периметры беглянке не уйти, значит, прячется где-то в саду. Придется искать... да, но что теперь делать с Евгением?

Она снова подошла к окну. Евгений лежал на земле со скованными за спиной руками, а все три охранника молча стояли над ним, готовые к любой неожиданности. Они боялись его даже сейчас, когда тот был абсолютно беспомощен! "Ну, почему именно Евгению довелось наткнуться на это проклятое бесконтактное убийство? — невольно подумала Сара. — И неужели все не могло сложиться по другому..." Да, могло... однако же не сложилось! И заглушая неуместную жалость, Сара громко крикнула охранникам внизу:

— В двести первую его! Я сейчас туда подойду...

Она подошла к телефону и набрала номер Майзлиса — требовалось срочно организовать поиски Юли! И с досадой поняла, что тот не удержится от ехидных замечаний в адрес "белых воротничков"...

...Когда она наконец добралась до двести первой лаборатории, Евгений уже был там — привязанный к платформе, как и вчера, но без датчиков. Очевидно, охранники не рискнули сами хозяйничать с приборами... а впрочем, какие сейчас приборы? Надо быть самоубийцей, чтобы в отсутствие Юли рискнуть усилить альфа-ритм Евгения! Сара машинально проверила прочность ремней — надеясь, на самом деле, что Евгений не выдержит и заговорит с ней... но он упорно молчал и отводил взгляд. Ну, что же...

— Мне очень жаль, — очень ровным голосом сказала Сара, — но тебе придется пока полежать тут и подумать о смысле жизни! Полагаю, твою жену отыщут достаточно быстро, и тогда...

— Ну-ну, — с ухмылкой перебил Евгений. — Искать вам не переискать! Сара с досадой тряхнула волосами. Конечно, она понимала, что поймать такую чуткую телепатку, как Юля, будет достаточно сложно: сегодняшняя ночь, скорее всего, уже потеряна! Но все может быть — и лучше сохранить полную готовность к эксперименту...

x x x

...Около четырех часов утра дежурный охранник увидел в углу монитора мигающую красную букву "А". Он протер глаза и пристально вгляделся в картинку. Странно: на экране решительно ничего не изменилось — "арестант" был по-прежнему крепко привязан к платформе и не шевелился, более того, несмотря на неудобное положение, ему, кажется, удалось задремать...

Однако непонятное предупреждение не гасло. Охранник напряг память, вспоминая давние инструктажи, но ничего путного на ум не шло. Вроде бы подобные сигналы как-то связаны с изучением эсперов... Но ведь этот парень не эспер! Впрочем, что толку терзать себя раздумьями — надо просто доложить начальству о странном явлении! Пусть господа ученые сами разбираются, что к чему...

...Для Сары сообщение прозвучало, как гром с ясного неба. Она вскочила, и едва одевшись, кинулась к Евгению. И только у самой двери лаборатории устыдилась своей паники: худшее, что можно сейчас сделать — это потерять самообладание! В конце коридора показалась быстро приближавшаяся фигура. Сара испуганно замерла, но почти сразу узнала Гуминского. Ну, конечно, ему тоже позвонили...

— Что случилось? — выдохнул шеф, останавливаясь и судорожно застегивая последние пуговицы. — Вы понимаете?

Сара уже овладела собой.

— Пока я понимаю только, что у него повышен альфа-ритм, — сказала она почти спокойно. — Сработала сигнализация, предназначенная для эсперов.

— Но ведь он не... — Гуминский не договорил, но все страхи ясно читались на его лице. На миг в душе Сары шевельнулось что-то вроде презрения к этому перепуганному человеку, который раньше предпочитал пугать других...

— Не паникуйте! — сердито сказала она. — Такая активность у нормального человека может быть только во сне, и то в особых условиях, так что ничего страшного еще не произошло... Но не вздумайте будить его! Предоставьте все мне...

Сара аккуратно приоткрыла дверь и заглянула в лабораторию. Вроде бы все спокойно...

Еще раз сделав Гуминскому знак молчать, она осторожно подошла к Евгению. Тот действительно спал... или забылся, так было бы точнее! "Особые условия" были налицо: ремни фиксировали тело в неудобной позе, не давая пошевелиться, а воздух в комнате был слишком холодный для того, чтобы спать раздетым — вот откуда "алертный" сон! Обругав себя за непредусмотрительность, Сара взглянула на индикатор альфа-ритма. Форма пиков отслеживалась плохо — очевидно, они менялись беспорядочно — но интенсивность была невероятная. Сара никогда бы не поверила, что такое возможно для не-эспера! Что же теперь делать? Будить нельзя ни в коем случае, она не зря предупреждала Гуминского: внезапное пробуждение может помочь Евгению "запомнить" новое состояние — чтобы потом воспроизвести его уже сознательно! Впрочем, рано или поздно он все равно научится, это только вопрос времени...

Сара оглянулась: Гуминский по-прежнему стоял в дверях, явно боясь приблизиться. Ну, знаете ли... Хотя его, конечно, тоже можно понять: если Евгений овладеет бесконтактным убийством — быть шефу первой жертвой! — Принесите теплый плед, — почти беззвучно сказала Сара. — И наручники. Только быстро! Гуминский, ни слова не говоря, кинулся выполнять приказание. Сара невольно усмехнулась: руководство переходит к полевым командирам! Да, но ведь и ответственность тоже...

...Через пару минут, забрав у вернувшегося Гуминского одеяло, Сара снова подошла к Евгению. Альфа-ритм по-прежнему был пугающе высоким — но вот пугаться как раз не следовало ни в коем случае! Осторожно, стараясь не сделать случайно резкого движения, Сара накрыла спящего одеялом. Не проснулся, слава богу... Теперь аккуратно освободить одну руку из ремней. Лучше левую: на правом боку спать удобнее.

Сара размяла пальцы, чтобы не разбудить пленника холодным прикосновением, и аккуратно взялась за застежки... Получилось! Евгений тут же повернулся на бок и заворочался, насколько позволяли ремни...

Гуминский, уже понявший, что происходит, молча протянул наручники. Сара подержала их некоторое время на груди под блузкой, а когда металл согрелся, аккуратно замкнула одно кольцо на свободной руке Евгения.

Отвязать правую руку и замкнуть ее в другом кольце было совсем простым делом — но Сара заставила себя не торопиться. И когда Евгений, уютно свернувшись, зарылся под одеяло с головой, альфа-ритм быстро вернулся к нормальному уровню...

x x x

...Ночные поиски оказались неожиданно изматывающими. Во время короткого отдыха, устроенного Майзлисом для легкого завтрака и перегруппировки сил, Сергей больше всего боялся заснуть прямо за столом.

Когда их подняли по тревоге в три часа ночи, вооружили фонарями и приказали найти сбежавшую эсперку, почти все восприняли это как веселое приключение, очень кстати подвернувшееся после стольких дней унылой казарменной рутины...

Теперь так уже никто не думал.

В столовую вошел Майзлис, хмуро оглядел усталый полусонный отряд.

— Вот что, парни... Давайте-ка сменим тактику. Прочесывание цепью неэффективно — вас слишком мало...

"Сообразил наконец! — зло подумал Сергей, вспомнив бесполезную беготню по саду. — Тридцать человек на такую площадь, да ночью, да в зарослях... Неужели раньше неясно было? Не могли подождать, пока рассветет? Или если Гуминскому не спится, то и остальным не положено?" — Как только взойдет солнце, перейдем к свободному поиску, — продолжал Майзлис. — Особенно обращайте внимание на заросли кустарника, деревья, на которые легко залезть, остатки старых построек... И не орите как на базаре, если увидите ее: достаточно просто спугнуть — все равно на кого-нибудь да выскочит.

"Это точно!" — усмехнулся Сергей сразу вспомнив, как сбегалась на зов вся цепь, если кому-то что-то мерещилось в темноте — а в это время с другой стороны хоть слона проводи! — Инъекторы рекомендую спрятать подальше, а то еще друг друга перестреляете! И вообще лучше их не применять: девочка не представляет никакой опасности, она всего лишь телепатка. Ну все, пожалуй, сейчас узнаете у командиров отделений свои сектора — и вперед!..

...После отдыха дело неожиданно пошло веселее. Спать расхотелось совершенно — наверное, в кофе, кроме кофеина, было еще что-то бодрящее! А может, свою роль сыграли теплые лучи взошедшего солнца или отсутствие шумной толпы, неуместной в этом царстве покоя — но так или иначе, а теперь Сергей с удовольствием "прогуливался" по выделенному ему участку.

Это был один из самых заброшенных уголков, куда никто и никогда не заходил, и аллеи тут давно уже превратились в тропинки, а кое-где заросли совсем. Над пахучими белыми соцветиями кружились проснувшиеся пчелы, но в длинных тенях под деревьями еще пряталась ночная сырость и прохлада. Однообразное для городского жителя пение птиц не нарушало ощущения тишины... и не за людьми бы охотиться в таком месте, а просто отдыхать! Впрочем, Сергей старался не забывать об обязанностях — внимательно глядел по сторонам, особенно пристально всматриваясь в густые заросли молодых елок и кустов крушины. Ночью такие "джунгли" старались обходить стороной, и Сергей не исключал возможности, что беглянка действительно пряталась где-то в них.

"Представляю, что она думала о нас ночью! — усмехался он про себя. — Стая павианов, вырвавшаяся на волю из клетки... и разграбившая по дороге склад электротоваров!" Во всяком случае у него самого, когда их отряд посреди ночи высыпал из казармы с зажженными фонарями, промелькнула именно эта нелестная ассоциация...

Из-за ярких солнечных лучей смотреть было можно только в одну сторону, поэтому Сергей старался оставлять солнце сзади, двигаясь с востока на запад. Он медленно и бесшумно раздвигал кусты, издалека осматривая все доступное пространство. Глаза уже приспособились к монотонной работе и больше не фиксировались на шевелящихся от ветра ветках.

И все-таки он не смог понять, в какой именно момент, "сканируя" очередной участок зарослей, почувствовал, что что-то не так... Что-то необычное находилось в поле зрения... но где? и что именно?

Не шевелясь и затаив дыхание, Сергей внимательно осмотрел кусты прямо перед собой — от ближних к дальним. Никого... но ощущение чьего-то присутствия не проходило! Тогда он чуть повернул голову вправо, вглядываясь в молодой ельник, темный даже под прямыми лучами солнца. И здесь, тщательно "прорисовывая" очертания веток, вскоре различил спрятанную за ними прижавшуюся к стволу фигурку...

Беглянка сразу почувствовала, что обнаружена — Сергей не успел даже шевельнуться, как она стремительно пригнулась, и скользнув под ветками, кинулась прочь. Он метнулся вперед, надеясь обогнуть ельник и перехватить ее, но тщетно: Юля, явно угадав его намерения, выскочила сбоку и побежала по едва заметной тропинке, петляющей между кустами.

Сергей бросился напрямик, раздвигая ветки, и почти настиг свою жертву — но в последний момент какой-то упругий и на удивление прочный стебель словно нарочно скользнул ему под ноги! Сергей почувствовал сильный рывок, беспомощно взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и со всего размаха грохнулся на землю.

Удар оказался неожиданно сильным — даже в голове зазвенело! Но еще больнее была досада — ну можно ли быть таким идиотом! Не догнать какую-то девчонку... да над этим месяц смеяться будут! Сергей торопливо приподнялся, щурясь от бивших прямо в глаза солнечных лучей... и невольно замер от удивления: Юля больше не пыталась убегать. Она спокойно стояла в двух шагах от него — темный силуэт на фоне яркого восхода, просвечивающие, словно прозрачные, волосы...

Сергей осторожно подвинулся, чтобы высокий кустарник заслонил солнце. Теперь он мог видеть не только силуэт, но и ее спрятанное в тени лицо, и взгляд...

Странный был у нее взгляд! Вроде бы рассеянный, даже отстраненный — и в тоже время ощущалось в нем и неподдельное любопытство. Сергей сразу почувствовал, как нелепо и смешно он выглядит со стороны, торопливо сел и коекак отряхнул лицо и одежду. Случайно задев карман, он вспомнил об инъекторе, но отбросил очевидную на первый взгляд мысль. Откуда-то взялась непонятная уверенность, что Юля опередит его, исчезнет раньше, чем он успеет выхватить оружие. Да и вообще... неспортивно это как-то! Может, лучше вообще не бегать за ней, а попытаться как-то поговорить... Вот только что ей сказать?

Увидев, что он пришел в себя, Юля слегка улыбнулась и сделала едва заметный шаг назад. Впрочем, нет, это не был шаг — казалось, все пространство вокруг нее вдруг сместилось, отступило... Это было похоже на то, как подергивается рябью отражение в воде — когда малейшее движение искажает всю картину. Сергею показалось, что на миг он перестал видеть и слышать... а когда опомнился, Юля была уже далеко от него! Сразу же сработали тренированные инстинкты погони, и Сергей проворно вскочил, твердо решив на этот раз догнать неуловимую беглянку, будь она хоть трижды ведьма! И снова остановился — да вот же она, никуда не убегает... и опять этот взгляд! Он осторожно шагнул к Юле. Нет, она действительно не пыталась убегать — просто переместилась... или ее переместили?! ...Сергей замер и с опаской огляделся. Место было тем же самым — и всетаки чуточку другим. Те же кусты, тот же ельник... и при этом странное ощущение: будто за ними уже нет ни аллей, ни старых беседок, ни сверхсовременных периметров — один бесконечный сад, по которому сколько ни иди, никогда не выйдешь к ограде...

Сознание Сергея словно раздвоилось — одна половина, напуганная до смерти, громко вопила "Отпустите!", вторая, замерев от восхищения и любопытства, с жадностью впитывала новые неизвестные доселе впечатления. В этом странном мире было что-то первозданное, нетронутое — что-то, чего не найдешь в обычной жизни...

...Опять все вокруг словно качнулось — но на этот раз Юля не отодвинулась. Наоборот, она как бы обрисовалась ярче, плотнее, теперь ее можно было потрогать, даже заговорить с ней! Но пока Сергей думал, что сказать, чтобы не нарушить это волшебное состояние, Юля первая нарушила молчание.

— Помоги ему... — тихо, но с какой-то скрытой внутренней силой произнесла она.

— Кому? — растерянно переспросил Сергей и тут же понял, что она говорит о Евгении.

— Помоги. Ему очень нужна помощь... — повторила она. — Ты можешь, я знаю... — ее голос был напряжен, в нем слышалось скрытое волнение, глубокая боль и бесконечное страдание.

Сергей был поражен. Здесь, в этом странном мире Юля была своей, если бы она захотела, она могла бы командовать, приказывать, подчинять...

Она просила.

— Я не... — начал было он в ответ... но тут же земля чуть вздрогнула, и все деревья в саду разом встряхнули кронами. Сверху посыпались листья и ветки, резко запахло какой-то пряной травой, и неразличимые птицы с заполошными криками кинулись врассыпную.

А когда Сергей снова огляделся, Юли уже нигде не было...

x x x

Проводив взглядом такси, уносившее Валерия и Ингу в аэропорт, Дэн вдруг ощутил неприятное чувство незащищенности. Все последние дни они были вместе, и даже опасности их нового положения казались от этого не такими страшными. Теперь же он до утра должен был рассчитывать только на себя...

Дэн огляделся. Привокзальная площадь в этот ранний час была почти безлюдна, а расходившиеся веером улицы отсюда казались и вовсе пустыми. Немногочисленные ночные пассажиры спешили поскорее уехать на такси, другие, такие же полусонные, торопились к поездам. Некоторое оживление царило лишь в дальнем конце площади, у ярко освещенного здания торгового центра — расположенный у самого вокзала, он работал круглосуточно. "Ну что же, можно начать и отсюда", — решил Дэн, и, оглядевшись в последний раз, быстро зашагал к универмагу.

Через полчаса он уже сидел в кафетерии, пытаясь привести в порядок нервы. Хотя покупка снаряжения сама по себе оказалась делом несложным, нервная нагрузка превзошла все ожидания. Как Дэн ни убеждал себя, что ничего особенного в его покупках нет, даже сейчас ему казалось, что все знают, куда он собрался, и смотрят только на него. Конечно, дело было прежде всего в нем самом — теперь, когда в его сумке лежали защитные шлемы и кожаные комбинезоны, вся их рискованная вертолетно-тарзанья авантюра вдруг стала куда более близкой и материальной, чем абстрактный разговор над картой в поезде...

Но так или иначе, первый пункт плана был выполнен. Можно было переходить ко второму. Дэн достал блокнот и стал прикидывать, в какой последовательности лучше всего будет обзвонить корреспондентов. Задача была не такой простой, как могло показаться на первый взгляд — следовало добиться того, чтобы все "поднятые по тревоге" журналисты прибыли к базе СБ примерно в одно время — только так можно добиться достаточно сильного эффекта от раскрытия базы и избежать преждевременной или наоборот, запоздалой сенсации. Но поскольку все его знакомые корреспонденты жили в разных концах города, время звонка каждому из них нужно было определить с точностью до минуты. Кроме того, кого-то из них Дэн знал лучше, кого-то хуже, а это неминуемо должно было сказаться на "времени убеждения" — ведь будь на месте Дэна кто-то совсем посторонний, ему скорее всего вообще не поверили бы! Ну а если учесть еще и то, что журналистам, чтобы отправиться к базе, придется отменять какие-то другие планы, искать замену для эфира или вызывать операторов с камерами — то вся процедура неожиданно превращалась в довольно сложную математическую задачу! А ведь оставались и в принципе неучитываемые факторы: дорожные пробки, возможное противодействие СБ...

Наконец Дэн решил, что лучше всего будет отправиться к кому-нибудь из журналистов прямо домой, рассказать ему ситуацию — не упоминая о вертолете! — и попросить помочь обеспечить "синхронность". Лучше всего для этой цели подходил Игнат Летт, научный обозреватель программы "Глобус-Радио". Это был один из немногих журналистов, обладающих природным тактом, и к тому же — не менее редкое свойство — его аура не начинала пронзительно желтеть через две минуты беседы с Дэном!..

Дэн был уверен, что Игнат сумеет помочь ему, а на его убеждение не потребуется много времени... и вообще, звонить из теплой уютной квартиры с надежно запертой дверью гораздо приятнее, чем из автоматной будки! С облегчением приняв это решение, Дэн поднялся, взял сумку и пошел искать телефон. Конечно, жаль будить человека в такую рань, но что поделаешь...

x x x

...Расставаться со сном Евгению категорически не хотелось! Несколько раз он почти просыпался, но нарочно не открывал глаза и вскоре снова задремывал. Но в конце концов игнорировать естественные надобности стало невозможно...

Окончательно придя в себя, Евгений обнаружил, что ночью его накрыли одеялом, и невольно почувствовал к своим тюремщикам нечто вроде благодарности. К тому же наручники оказались куда лучше, чем фиксирующие ремни! Он откинул одеяло, нетерпеливо пошевелился... и только тут взглянул на часы. Четверть восьмого! И никто его не разбудил? Неужели Юлю до сих пор не поймали? Вот здорово! ...Переполненный мочевой пузырь снова болезненно напомнил о себе. Евгений беспокойно завертелся, пытаясь не столько высвободиться из ремней, сколько привлечь внимание наблюдателя у монитора. Однако прошло пять, десять минут, а в лаборатории так никто и не появился.

Евгений снова встревожился. Неужели у мониторов никого нет? Не исключено — если вся охрана брошена на поиски Юли... Но ведь он не выдержит долго! Он попробовал крикнуть, но крик потонул в широком пространстве лаборатории. "Да есть в этом здании хоть кто-то, черт побери?!" — возмущенно воскликнул он про себя, борясь с подступающей паникой, и словно в ответ на этот беззвучный вопль дверь лаборатории распахнулась, и на пороге появилась Сара.

— Доброе утро! — поздоровалась она как ни в чем ни бывало.

Евгений что-то мрачно пробурчал в ответ, успокаиваясь. Конечно, Сару он сейчас хотел бы видеть меньше, чем кого бы то ни было, но все же...

Сара сразу поняла причину страданий Евгения. Она забрала одеяло подняла платформу в вертикальное положение и сообщила:

— Отвязать я тебя не могу: охрана, сам понимаешь, занята, а у меня есть все основания тебя опасаться! Так что извини...

Евгений скрипнул зубами от злости: он никогда и не считал себя стеснительным — но всему есть предел! Впрочем, Сара не стала злоупотреблять своим преимуществом. Она принесла обычное больничное судно (откуда оно взялось в этом царстве электроники!), пристроила его на стуле около Евгения и деликатно вышла из комнаты.

Через несколько минут она вернулась, забрала посудину и осторожно осведомилась насчет завтрака. В вопросе не было издевательства или насмешки, но ускорять обмен веществ после только что пережитого унижения Евгению сразу расхотелось.

— Спасибо, обойдусь! — коротко огрызнулся он.

Сара кивнула и отошла за приборные стойки. Где-то вне зоны видимости она раздраженно плюхнулась в кресло, судя по звуку, стряхнув при это что-то на пол. Да, она тоже явно не рассчитывала на такую ситуацию! Наверное надеялась еще сегодня ночью все закончить...

— Не нашли еще Юлю? — со всей возможной невинностью поинтересовался Евгений. — Или бросили искать?

Сара снова не ответила. Да что она там делает в конце концов? И зачем тут сидит? Шла бы уж по своим делам... или бодрствующего Евгения опасаются оставлять одного?..

Стоять было не очень удобно, к тому же без одежды снова становилось прохладно. Евгений вспомнил об одеяле и хотел было попросить Сару вернуть его, но передумал. Все-таки стоять лучше, чем лежать, да и холод не даст расслабиться — а это пригодится, если Сара допустит какую-нибудь ошибку...

Хотя черта с два она ее допустит! Даже подойти боится... и правильно делает, между прочим — разве он упустит хоть малейший шанс? "Запугал слабую женщину, — мысленно сказал себе Евгений, — теперь торчи тут как пень!" Больше Евгений не пытался заговорить с Сарой — просто стоял, погруженный в невеселые раздумья. Как там сейчас Юля? Сколько она еще сможет продержаться? Интересно, она нашла где спрятаться или просто мечется по саду, избегая встречи с охранниками? Наверное, спряталась: времени у нее было достаточно. А впрочем, какая разница — все равно рано или поздно ее найдут: тридцать человек охраны против одной женщины...

А вообще она молодец! Водит их за нос уже почти пять часов — это куда больше, чем он рассчитывал! Видимо, психологическая невидимость эффективна даже при направленном поиске...

...Неожиданно зазвонил телефон. Евгений вздрогнул, и тут же понял, что мог означать это звонок. Значит, ее все-таки поймали... Интересно, усыпили при этом? Хорошо бы...

Он попытался уловить суть разговора, но безуспешно — Сара почти ничего не говорила, только слушала. Невозможно было даже понять, кто находится на другом конце провода. Потом она неожиданно громко бросила трубку, поднялась из кресла — и Евгений увидел ее лицо.

Нет, не похоже было, что она получила сообщение о поимке Юли! Скорее наоборот, случилось что-то неожиданное... и неприятное — для нее! Но что? Евгений нерешительно окликнул Сару, но она, не удостоив его взглядом, шагнула к выходу. Хлопнула дверь, и Евгений снова остался один...

Он громко застонал от досады. Что-то происходило на базе — что-то важное, и наверняка для него хорошее, раз Сара так всполошилась! Но Сара ушла, а он остался в этой надоевшей до чертиков лаборатории без малейшей возможности узнать, что делается снаружи...

x x x

Около восьми часов утра дежурный охранник увидел на экране монитора сразу три незнакомых автомобиля, которые медленно ехали по улице, словно разыскивая что-то. Проехав мимо ворот базы, машины развернулись и дружно припарковались напротив. Из них вышли несколько человек с фотоаппаратами и направились прямо к воротам.

Дежурный забеспокоился — прибывшие вели себя весьма решительно. Один из них подергал ажурную створку запертых ворот, другие прижались к решетке, стараясь разглядеть, что делается внутри ограды.

Выслав к воротам двух последних охранников, не занятых поисками Юли, дежурный позвонил Майзлису. Но когда тот злой как черт, появился в аппаратной, на экранах мониторов уже вовсю разворачивался удивительный спектакль. Приехавшие "обстреливали" вышедших охранников фотовспышками, пытались просунуть сквозь решетку микрофоны и вообще вели себя шумно и агрессивно.

Те явно оказались не готовы к такой психологической атаке. Один из них, зачем-то прикрывая лицо рукой и вздрагивая при каждой вспышке, неуверенно запротестовал против "вторжения на частную территорию". Другой, достав инъектор, начал громко призывать собравшихся разойтись, предупреждая против "любых попыток проникновения на охраняемый объект". На него тут же обрушился новый шквал вспышек...

Майзлис схватился за голову, отодвинул дежурного и, наклонившись к микрофону, не допускающим возражений тоном велел бестолковым стражам немедленно возвращаться в караульное помещение.

Дежурный отошел в угол и притих, пытаясь сообразить, что происходит. На другом мониторе он видел, что к базе подъехали еще несколько машин. Теперь было окончательно ясно, что "режим полной секретности" с треском провалился. "Впрочем, это уже не моя забота!" — с облегчением подумал он, глядя на покрывшуюся мелкими капельками пота лысину Майзлиса.

Тем временем начальник охраны включил общую связь и велел всем немедленно прекратить поиски и собраться у центральной аппаратной. Дождавшись, пока соберется первая группа, он коротко объяснил ситуацию и дал строгие инструкции: в контакт с посторонними не вступать, принадлежность объекта не раскрывать, упирая на неприкосновенность частной собственности, а тех, кто попытается перелезать через ограду, вежливо выпроваживать. "Только вежливо! — добавил он. — И без комментариев!" Группа отправилась к воротам, а Майзлис остался ждать остальных. Требовалось организовать круговую охрану — скоро незваные гости догадаются, что проникнуть на базу можно не только через ворота...

Он уже понял, что зря наорал на бестолковых охранников — их поведение вряд ли могло ухудшить ситуацию. Совершенно очевидно, что перед воротами базы находятся не просто любопытные, а представители прессы — и что им прекрасно известно об истинном назначении "объекта"...

Наконец охранники разошлись на патрулирование периметров. Майзлис приказал дежурному включить все дополнительные датчики и камеры на периметрах и не сводить глаз с мониторов.

Теперь он сделал все, что мог и должен был сделать, но на душе легче не стало. Нет, он не боялся, что кто-то сможет обмануть бдительность охраны и проникнуть на базу — тридцать человек конечно маловато для такой территории, но с помощью техники они должны справиться с задачей. В крайнем случае, можно будет применить усыпляющие иглы...

Дело было в другом. Проблема из области тактики и стратегии неуклонно переползала в область политики — от которой он всю свою жизнь старался держаться как можно дальше! И теперь было самое время переложить груз ответственности на того, кто затеял всю эту историю...

С тяжелым сердцем Майзлис подошел к телефону и снял трубку...

x x x

Около восьми утра, распрощавшись с Игнатом, Дэн взял такси и сразу поехал в Южный парк. Там, в самой глухой его части, на широкой поляне между прудами он должен будет дождаться вертолета и присоединиться к друзьям.

За "организацию сенсации" он больше не волновался: они с Игнатом поработали на славу. Тот сразу поверил Дэну и помог ему убедить своих менее доверчивых коллег. Он даже нарисовал график с раскладкой звонков по времени, и теперь можно было быть уверенным, что журналисты не появятся раньше или позже, чем нужно, и что приезд их будет достаточно внезапным, чтобы пленников не успели перепрятать. Напоследок Игнат взял у Дэна список сотрудников СБ во главе с Олегом Шейнманом, чтобы обзвонить их уже в самый последний момент, когда утечка информации больше не будет страшна. Дэн не без некоторого злорадства предупредил Игната, что Олег не сразу поверит, где находится база — ведь его друзья "нашли" ее совсем в другом месте, очевидно, попавшись на какой-то отвлекающий маневр руководства СБ.

Дэну было немного неловко перед Игнатом за то, что он так и не рассказал о предполагаемой вертолетной атаке, более того, применил внушение, чтобы отвязаться от настойчивых приглашений отправиться к базе вместе...

Теперь оставалось выполнить самую опасную часть их плана: проникнуть на базу и попытаться защитить пленников на то время, пока их не увидит хоть кто-то из репортеров. "Черт возьми, — подумал Дэн, — неужели нельзя было обойтись без этого безумия?.." Ему было откровенно страшно: он опасался, что при прыжке он или Инга промахнется мимо ветки, что кого-то из них достанет случайный выстрел, что они не найдут пленников в незнакомом здании или не успеют надежно забаррикадироваться... В самом деле, каждый шаг их отчаянной авантюры таил опасности, и сейчас, в относительно спокойной обстановке, Дэн очень хорошо оценил степень риска! Встряхнув очередной раз сумку со снаряжением — проклятые шлемы все время норовили соскользнуть с сиденья! — Дэн попросил таксиста включить радио. Впрочем, до восьмичасовых выпусков оставалось еще около десяти минут. Экстренных выпусков он пока не ждал — для осознания масштаба сенсации нужно время. Потом, когда первые сообщения подтвердятся, а события вокруг базы станут неуправляемыми — вот тогда информация будет подаваться незамедлительно. "Кстати, — подумал Дэн, — в парке я буду раньше восьми, и поэтому неплохо бы самому купить приемник. А то как бы не свихнуться от неизвестности!" Он попросил шофера остановиться у небольшой лавочки, работавшей с раннего утра, и выбрал маленький удобный приемник. Впрочем, первое сообщение он услышал только в парке, возле пруда. Станция была незнакомая, впрочем, это не имело значения — с этой минуты на всех каналах будет примерно одно и то же...

"...вопиющего нарушения Службой по изучению и обеспечению безопасности парапсихических явлений основополагающих прав человека. Как стало известно, около двух недель назад ее агенты арестовали исследователя, который незадолго до этого был уволен из этой же службы. Вместе с ним была арестована его жена, а также, предположительно, один из его друзей, обладающий парапсихическими способностями. Все аресты были произведены тайно, и арестованные официально числятся в розыске как пропавшие без вести.

О случившимся стало известно благодаря предусмотрительности самого пострадавшего, который незадолго до своего исчезновения, очевидно зная о грозящей ему опасности, разослал своим бывшим коллегам письма с предупреждениями. Надо отдать им должное — все они поставили справедливость выше корпоративных интересов. Когда им удалось обнаружить секретную базу СБ, где в настоящее время находятся арестованные — а это произошло вчера вечером - - они немедленно обратились в прессу..." Дэн едва сдержался, чтобы не выругаться вслух: какой интеллект, какое благородство — с ума сойти можно! Лучше бы поделились с прессой, дурачье дипломированное, как именно им удалось обнаружить базу... и где они сами ее искали! Он двинул ручку настройки, отыскивая канал "Глобус-Радио", на котором работал Игнат. Хорошо, что он помнил длину волны — сегодня комментарии разных станций были настолько похожи, что различить их было трудно даже по голосам дикторов! "... и хотя по своему статусу СБ имеет право на некоторые оперативные действия, производство арестов и содержание под стражей не входит и никогда не входило в число этих действий. Более того, даже полиция не может производить задержание тайно и без ордера на арест. Официальные лица в руководстве полиции заявили, что им ничего не известно о судьбе пострадавших, и что если факты подтвердятся, то вся ответственность будет лежать на оперативных службах СБ..." Дэн слегка вздрогнул: упоминание об оперативных службах СБ с некоторых пор лишало его оптимизма. А ведь меньше чем через полчаса предстоит открытое столкновение с ними! "Сейчас мы постараемся связаться по радиотелефону с нашим корреспондентом, который отправился на место событий," — продолжал между тем диктор. Затем в эфир ворвался шум и треск радиолинии, сквозь который было тем не менее хорошо слышны взволнованные голоса спорящих людей. Через несколько секунд послышался хлопок двери — очевидно, корреспондент закрылся в машине, — и Дэн услышал профессионально-спокойный голос Игната:

"Я нахожусь в южном пригороде столицы у ворот секретной базы СБ. Здесь сейчас много моих коллег из разных изданий, а также с телевидения, так что скоро вы сможете не только услышать, но и увидеть, что здесь происходит. Внешне база похожа на обычное частное владение, но большое количество охранников и их поведение косвенно подтверждают выдвигаемые обвинения — скорее всего, арестованные все еще находятся здесь, на территории. К сожалению, пока все попытки диалога охранниками пресекаются, и остается ждать по крайней мере официального заявления руководства СБ. Кстати, некоторые коллеги Миллера уже прибыли сюда, однако они пока не могут сообщить ничего нового. Минуточку... Мне только что сообщили, что заместитель директора СБ Ян Веренков согласился встретиться с журналистами на месте событий. Я думаю, мы дадим прямое включение с этой встречи, ну и конечно, будем информировать вас обо всех изменениях обстановки..." Дэн перевел дух. Сенсация — спасибо Игнату! — организована блестяще! Появление журналистов явно застало персонал базы врасплох... "Может быть, - - мелькнула мысль, — ситуация разрешится без нашего вмешательства?" Он с трудом отвлекся от маловероятного варианта, заставив себя не расслабляться. Потом взглянул на часы: было двадцать три минуты девятого.

"Где вертолет?! Они уже опаздывают! Неужели что-то случилось?" — с ужасом подумал Дэн, но тут же постарался отогнать мысль о возможной катастрофе: представить, что с Ингой произошло несчастье, было выше его сил... Но тогда что?! А может, Валерий сбился с курса? Большинство людей даже не представляют себе, как легко заблудиться в небе! Распространенное заблуждение "сверху видно все" на практике нередко оборачивается полной потерей ориентации...

Но Валерий так тщательно и подробно наносил на снимок маршрут! Он точно вычислил магнитный курс, отметил несколько особенно заметных ориентиров, которые позволили бы ему быстро заметить и исправить возможную ошибку...

Дэн снова посмотрел на часы: тридцать пять минут девятого...

x x x

Самому себе Гуминский мог признаться честно: чем дальше, тем больше он боялся Евгения. То, что происходило вокруг этого непонятного человека... оно слишком нарушало законы нормальной жизни — и чем дальше, тем сильнее! Поэтому он даже не особенно удивился, узнав о бегстве Юли. Что-то подобное должно было произойти, висело в воздухе... И не было большого смысла наказывать дежурившего в эту ночь охранника или выяснять, каким образом Евгению удалось обмануть наблюдение — это уже не имело значения.

Но как Евгений сообразил, что бежать с женой ему не следует? Вдвоем их давно бы уже обнаружили — а искать в темном саду чуткую телепатку, да еще наверняка умеющую пользоваться психологической невидимостью...

Как бы там ни было, а Юлю не найдут, пока она окончательно не вымотается от постоянного напряжения. И значит, еще один день потерян... И в запасе остается дня два, не больше...

Гуминский почти физически почувствовал, как безвозвратно утекает время. Еще вчера, когда на альфа-ритм Евгения сработала сигнализация, предназначенная для эсперов, он осознал, что события вот-вот выйдут из-под контроля...

Вообще, прощупывалась интересная закономерность: на каждое проявление насилия над пленником всегда возникал немедленный, хотя и непроизвольный ответ... что же будет дальше? Может, что-то с самого начало пошло не так? Может, следовало вести себя по-другому? Но как "по-другому", если с Евгением решительно невозможно сотрудничать! ...Неожиданно зазвонил телефон. Ну наконец-то! Гуминский снял трубку... но вместо Майзлиса услышал в трубке встревоженный голос Веренкова:

— Дмитрий, у вас неприятности. База рассекречена. Полностью. Более того, к вам едет толпа журналистов... если уже не приехала! Гуминский задохнулся, не зная, что сказать. Он ожидал всего, но _это_...

— Ты понял, что я сказал? — настойчиво спросил Веренков, не услышав никакой реакции. — Предупреди охрану, пусть не лезут на стенку! Я подожду...

— Чтоб вас всех!.. — Гуминский наконец обрел дар речи и потянулся ко второму аппарату, но тот вдруг зазвонил прямо в его руке. Понимая, что уже опоздал, он снял трубку и выслушал немногословный, но предельно выразительный доклад Майзлиса.

...Итак, репортеры у ворот базы. И теперь нет никакой надежды найти Юлю — ее просто некому искать, охрана занята на периметрах... И эвакуироваться поздно: их не выпустят с территории...

Майзлис молча ждал указаний, и это молчание было красноречивее любых комментариев. Гуминский понял, что с этой минуты на начальника охраны больше нельзя всерьез рассчитывать: теперь тот шагу не ступит без прямой команды — да и после команды три раза подумает...

— Я все понял, — сухо сказал он в трубку. — Позвони Саре, объясни ситуацию, пусть зайдет ко мне минут через десять. На базу никого не впускать... до особого распоряжения! Все! Он бросил трубку и, возвращаясь к прерванному разговору, окончательно потерял над собой контроль.

— Какого черта?! — вне себя от злости крикнул он Веренкову. — Ведь ты обещал, что мы можем рассчитывать по крайней мере на три дня!..

— Обещал, — спокойно отозвался тот, и это спокойствие еще больше взбесило Гуминского. — Более того, я понятия не имею, что произошло. Еще вчера вечером они успешно рыли носом ложный объект, все шло по плану... и вдруг пять минут назад мне докладывают, что к базе уже направлена толпа корреспондентов — и называют точное место! — Откуда они узнали?! — застонал Гуминский.

— Не знаю. Даже версий нет... разве что кто-то из твоих отпускников постарался? Удивительно...

"Как же, отпускников! — подумал про себя Гуминский. — Вот уж кто меньше всего заинтересован в огласке! Нет, посидел бы ты здесь столько же, сколько я — перестал бы удивляться таким вещам! Если человек может исчезнуть из-под постоянного наблюдения..." — он вспомнил Юлю и вдруг с ужасом подумал, что ее _вообще_ может не быть в саду! Но если так, то не она ли привела корреспондентов?.." — Ладно, какое это имеет теперь значение? — вяло сказал он.

— Ты прав, — согласился Ян. — Теперь уже никакого... Теперь надо думать, что делать дальше! — Что ты имеешь в виду? — с подозрением, но и с невольной надеждой переспросил шеф.

— Боюсь, что базу придется открыть для прессы — вероятно, уже сегодня. Провести их, показать, что ничего страшного не ней не происходит. А там...

— Об этом не может быть и речи! — решительно ответил Гуминский, с горечью поняв, что от Яна толку не будет...

— Это ты сейчас говоришь, — Веренков был непреклонен, — но через часдругой обстановка вокруг базы должна измениться. Причем гораздо лучше будет, если изменится она по нашей инициативе, а не по прямому приказу сверху...

— Ян, не поднимай панику, прошу тебя! — с раздражением ответил шеф. — Может, рассказать им еще и о бесконтактном убийстве?! Чтобы первые полосы газет выглядели поинтересней?..

— Этого не надо делать — пока! Но если ты будешь вести себя, как упрямый идиот...

— Воздержись от определений! — резко перебил Гуминский. — Пока еще ты еще у меня в подчинении! — Ну, это ненадолго, — усмехнулся Веренков. — Скоро мы будем вполне равноправными, точнее, равнобесправными козлами отпущения. Неужели ты не понимаешь, _что_ поставлено на карту?! Гуминский промолчал. Он хорошо понимал, _что_ поставлено на карту — вот только разве можно объяснить это Яну? Хотя бы просто объяснить, не говоря о том, чтобы заручиться его поддержкой?

— Вот что, — сказал он наконец, — в ближайшие часы я не смогу никого впустить. А тем более репортеров — здесь будет много такого, чего им вообще не стоило бы видеть...

— Ты с ума сошел! — сдавленно воскликнул Веренков, уловив страшный смысл обтекаемой формулировки. — Сейчас только трупов не хватало... Усыпи их всех, если угодно, но ради бога, никаких необратимых действий! Гуминский осторожно положил трубку. Ничего другого он от Яна в общем-то и не ждал. Едва речь заходит о репутации СБ, тот всегда становится неуправляем! Особенно хорошо звучит рекомендация "усыпить" — после ночного всплеска альфа-ритма...

...Телефон зазвонил снова, но Гуминский не стал снимать трубку. Позиция Яна была ему вполне ясна — и к сожалению, она абсолютно не совпадала с его собственной! Он поднялся и быстро прошелся по кабинету. Собрался было запереть дверь — но одернул себя: еще не хватало впадать в панику! От невидимого убийцы, в случае чего, не спасут никакие двери...

Еще бы несколько дней, да что там дней — хотя бы несколько часов! Но что толку мечтать: ясно, что периметры продержатся не больше, чем до полудня... А что потом? Черт возьми, должен существовать способ уничтожить бесконтактное убийство и без участия Миллера! И наверняка существует... но для его поиска тоже потребуется время! Ну что же, ситуация сама определяет решение: ни Миллера, ни "монстра" оставлять в живых нельзя! И даже этого может оказаться недостаточно, если начнется длительное расследование, суд...

Значит, надо покинуть базу до того, как появится полиция. Потом, когда опасное явление перестанет существовать, он будет готов ответить перед кем угодно. А пока...

Гуминский снова подошел к телефону. Пришло время использовать самый последний, отчаянный шанс: когда-то давно, лет пять назад, он спас от верной тюрьмы своего коллегу, который с тех пор чувствовал себя в неоплатном долгу. Если кто и согласится помочь, то только он! Вот только умеет ли он водить вертолет — ведь покинуть базу теперь можно лишь по воздуху...

x x x

Неизвестность и напряженное ожидание измотали Дэна. Он уже не мог сидеть спокойно, а метался из стороны в сторону по поляне, как страдающий эпилепсией олень. Какая-то молодая мамаша с коляской, увидев его, поспешила убраться от греха подальше...

Вертолет безнадежно опаздывал, а информационные выпуски становились все более напряженными. Журналисты осаждали базу, руководство СБ хранило молчание, а о судьбе пленников пока ничего не было известно. Но никто уже не сомневался, что на базе и в самом деле нечисто — и что как раз сейчас персонал полным ходом заметает следы...

Двадцать минут назад к базе прибыл заместитель директора СБ Веренков, потоптался у ворот и дал короткую пресс-конференцию. Дэн с жадностью ловил каждое слово, но в конечном итоге так ничего и не понял из его гладких обтекаемых фраз. "Ситуация под контролем... не надо драматизировать... неизбежные ошибки... возможна различная интерпретация фактов..." У Дэна сложилось впечатление, что заместитель директора сам не знает, чем занимается на базе его шеф — либо очень не хочет этого говорить...

Но что означает такое поведение? Неужели пленников... нет, этого не может быть! Ведь если базу так тщательно охраняют, значит, арестованные попрежнему там! И можно еще попытаться помочь им... вот только каждая минута задержки может оказаться роковой! ...Дэн не сразу поверил своим ушам, когда услышал приближающийся шум вертолета. Потом, когда "Алуэтт" появился из-за верхушек деревьев и завис над поляной — целый и невредимый, черт бы его подрал! — Дэн испытал непреодолимое желание выстрелить в него из чего-нибудь калибром покрупнее...

Едва дождавшись, пока полозья коснутся земли, он пригнулся и, подбежав к вертолету, рывком открыл дверцу.

— Где вас носило??? — Вопрос не мог вместить всю пережитую тревогу. — Что вы делали столько времени?

— Чтобы пропасть всем бюрократам отныне и во веки веков! — лаконично отозвалась Инга, вылезая из кабины и от души потягиваясь. — Может быть, тебе стоило поехать с нами: твой гипноз подействовал бы лучше моего обаяния!..

Появившийся с другой стороны Валерий поспешил объяснить подробнее:

— Неожиданные препятствия на аэродроме. Я никогда не думал...

— Это заметно, — мрачно отозвался Дэн, — что не думал.

Валерий виновато вздохнул:

— Знаешь, вначале все было нормально, но когда я сказал, куда мы собираемся лететь. Соврать я не рискнул, сам понимаешь...

Да, это Дэн понимал: все равно уследят радарами, а иметь дело с ПВО еще хуже...

— На нас вначале посмотрели, как на психов, — прокомментировала Инга, — а потом как на шпионов. Поинтересовались, зачем нам понадобился такой дальний перегон?

...Собственно, никакого права задавать такие вопросы воздушный контроль не имел, однако Валерий на всякий случай предпочел не ссориться. Наоборот, со всей возможной любезностью объяснил, что Евгений в столице и сам просил пригнать вертолет. Просьбу связаться с ним по телефону Валерий вежливо отклонил, чем только усилил подозрения. К счастью, никаких серьезных причин, чтобы запретить вылет, не нашлось, но техосмотр затянули предельно...

— Я готова была всех на этом аэродроме поубивать! — воскликнула Инга. — Документы в порядке... кому какое дело, в конце концов, куда мы собираемся лететь?! Дэн хорошо представлял себе ее чувства. "Хорошо еще, — подумал он, — что она сдержала свои парапсихические способности..." — Ну и что теперь делать? — резко сказала Инга, перефразируя знаменитый вопрос. — Лететь или не лететь?..

Дэн покрутил ручку настройки приемника, надеясь попасть на какое-нибудь сообщение... и оно не заставило себя долго ждать:

"Как только что сообщил наш корреспондент, в окрестностях базы, где уже собралась солидная толпа местных жителей, ситуация пока не изменилась. Вход по-прежнему закрыт, новых попыток общения с прессой не наблюдается..." Ну что ж, по крайней мере пленники по-прежнему на месте, их так же надежно охраняют, и, похоже, в ближайшее время ситуация вряд ли изменится... А может быть, уже поздно пытаться им помочь?..

И словно бы заглушая в себе тревожные мысли и острое чувство вины, Валерий с вызывающей решительностью полез обратно в кабину:

— Вы как хотите, — заявил он, — а я...

Он не договорил: сильный пинок заставил его буквально въехать носом в дверцу! Валерий возмущенно обернулся, сжимая кулаки... Дэн стоял в двух шагах от него, а Инга демонстративно потирала колено:

— Перестань изображать благородного одиночку, — спокойно объяснила она. И, подождав, пока его гнев утихнет, добавила: — А пока дай нам переодеться...

Встретив ее прямой взгляд, Валерий вдруг устыдился своего нелепого пижонства. Оно было неуместно — как и взаимное недоверие, и попытки выяснения, кто из пленников кому ближе и дороже...

— И в самом деле, хватит терять время. Переодевайтесь, — тихо сказал он, отворачиваясь, — да, и вот еще что...

Он потянулся куда-то к приборной доске и извлек небольшой пистолет.

— Что это? — воскликнул Дэн.

— "Вальтер", — спокойно отрекомендовал Валерий, — девять миллиметров, одиннадцатизарядный.

— Я имею в виду, — вздохнул Дэн, — зачем он тебе понадобился?

— Не мне, — коротко ответил Валерий. — Тебе. На всякий случай. Или ты...

Дэн представил себе, в каком случае может понадобиться такая "игрушка" - - и это его не вдохновило. Однако, поколебавшись, он все же взял пистолет: Валерий был прав — лучше встречать неожиданности "во всеоружии"!..

x x x

...Больше Сергей не пытался обшаривать участок. Найдя поваленное дерево, он сел на холодный еще влажный от утренней росы ствол и попытался прийти в себя. Потрясение не проходило. То, что произошло... эта странная встреча с Юлей... было ли это на самом деле?! Или приснилось, померещилось? Но следы неудачной погони на одежде, боль от полученных при падении ссадин...

Увидеть бы ее еще раз! Но теперь Сергей отчетливо понимал, что никто Юлю не найдет — ни он, ни кто-то другой. Наверное, с самого начала эта затея с поисками была обречена на провал...

Он невольно поежился — всегда немного жутковато ощущать близость неведомого! Теперь понятно, почему шеф так нервничает: если он с самого начала знал, какими силами пытается играть...

Сергей с сомнением покачал головой. После того, что он только что испытал... Не с характером Гуминского заниматься _такими_ делами! Тут скорее подошли бы такт и терпение Веренкова...

Неудивительно, что Миллер не желает помогать своему бывшему шефу! Сергей вспомнил разгромленную лабораторию, наполненный страданием голос Евгения, когда тот спрашивал о Юле... Да, похоже, ей было от чего бежать! Но почему Евгений сам не убежал вместе с ней? Если он настолько не верит своим бывшим коллегам, почему упустил такой случай? Или пытался, но поймали?

А ведь Юля просила помочь ему! И как просила... у Сергея до сих замирало сердце, когда он вспоминал об этом! Хм-м... Вспоминал? То есть разговор все-таки был на самом деле, не приснился?

"Ну вот, опять все с начала! — рассердился на себя Сергей. — Даже если это был не сон — чем я могу ему помочь? Добрым словом? Или она хочет, чтобы я вывез его за ограду в мусорном контейнере?!" ...Неожиданно щелкнула рация, и голос Майзлиса громко объявил: "Внимание, говорит второй! Всем немедленно прекратить поиски и собраться у центральной аппаратной! Повторяю..." Сергей раздраженно уменьшил звук — в тишине леса громкий командный голос казался оскорбительно неуместным. "Ну, что там у них еще случилось?!" — недовольно подумал он, возвращаясь к действительности. По тону Майзлиса было ясно, что приказ вовсе не связан с поимкой беглянки...

...Когда между ветвей показалось серое здание аппаратной, Сергей вдруг осознал, что не сможет рассказать о "встрече" с Юлей никому, даже друзьям. И вовсе не потому что не поверят или засмеют: после стольких дней на этой базе, рядом с "монстром", можно было поверить во что угодно! Майзлис, во всяком случае, поверит сразу. И Гуминский... А может, именно из за них и не хотелось рассказывать?..

Впрочем, новость, которую он услышал, подойдя к крыльцу, мгновенно заставила забыть о Юле: оказалось, что Евгению каким-то образом удалось пробить информационную блокаду, и теперь у ворот базы собирались репортеры! Майзлис описал ситуацию очень выразительно — Сергей никогда раньше не думал, что его начальник может проявлять столь сильные эмоции! ...Добравшись наконец до предписанного ему поста — довольно далеко от ворот, хотя и на внешнем периметре, Сергей снова почувствовал, что устал. Новая задача не вдохновляла его — что может быть скучнее, чем сидеть под деревом возле сигнального устройства и ждать, пока оно сработает?

Хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, но Майзлис, опасаясь прослушивания, категорически запретил пользоваться открытой связью без крайней необходимости. В укрытии было тихо, только изредка из-за ограды доносились голоса репортеров, и Сергей вдруг отчетливо ощутил, что одиссея подходит к концу. Хочет того руководство или нет, но раскрытая секретная база — уже не база...

Сергей поднялся и осторожно раздвинул ветки. До ограды оставалось еще метров пятнадцать, и журналистов было хорошо видно — несколько человек с фотоаппаратами и видеокамерами медленно брели по обычно пустынной дороге, безуспешно пытаясь разглядеть что-либо сквозь решетку и кусты. Видимо, на остальных участках периметра происходило то же самое. База действительно была окружена! Сергей подумал, что в который уже раз Миллер в одиночку обставляет всю здешнюю команду. Что за удивительный человек! Интересно, как ему это удалось? Вот бы спросить... Хотя как тут спросишь? Встретиться бы с ним в спокойной обстановке, подальше от этого бедлама...

Журналисты по ту сторону ограды продолжали прибывать. Совсем недалеко остановился микроавтобус с ретранслятором. Сергей вернулся в укрытие — можно представить, что начнется, если его увидят!..

Еле слышно запищал зуммер вызова. Сергей присел на корточки, отыскал среди корней большого дерева замаскированное гнездо и подключил к нему рацию, установив громкость на минимум.

"...ожидается приезд Веренкова, — зазвучал напряженный голос Майзлиса. — Распоряжение для всех: в разговоры с ним не вступать, на базу не пускать ни в коем случае! Это специальный приказ Гуминского!" Сергей непонимающе уставился на рацию. Они там что, совсем с ума посходили? Если кто и способен уладить дело с прессой и сгладить скандал, так это как раз Веренков! Зачем отстранять его в самый неподходящий момент?

Сергей отключил умолкшую рацию. Расслабленное настроение улетучилось, снова вернулась тревога. Что задумал Гуминский? Видимо, что-то не очень приятное, раз не желает встречаться со своим замом... И Майзлис явно неспроста подчеркнул, от кого исходит приказ! Почему? Чтобы в случае чего остаться в стороне? Но в случае _чего_?! Неужели Юля не напрасно тревожится за Евгения? Она так просила помочь ему...

...За этими невеселыми раздумьями, Сергей не сразу обратил внимание на новое движение за забором. Он осторожно выглянул из кустов и увидел, что все журналисты устремились по дороге в направлении главных ворот. "Куда это они?" — растерянно подумал он и снова подключился к закрытому каналу. Он успел вовремя: дежурный у ворот как раз докладывал Майзлису, что Веренков только что подъехал и пытался пройти на базу, но не очень настойчиво, а затем устроил пресс-конференцию прямо у проходной. "Это уже вообще черт знает что!" — раздраженно подумал Сергей и отсоединил рацию, но она тут же ожила снова: Майзлис теперь уже в открытом эфире напоминал о категорическом недопуске на базу посторонних "и лиц, к ним приравненных". Намек был весьма прозрачен...

Сергей вернулся на свой наблюдательный пункт в кустах, выдвинувшись на этот раз как можно ближе к ограде. Вначале дорога была пуста, затем появились возвращающиеся с "пресс-конференции" журналисты, возбужденно жестикулируя и строя вслух какие-то фантастические версии происходящего. Медленно проехал полицейский патруль — стражи общественного порядка хмуро разглядывали ограду, не опуская стекол... Потом в конце улицы появилась еще одна машина — и Сергей почти сразу узнал веренковский "Рено"...

Импульс сработал быстрее, чем он успел подумать, что делает — Сергей поднялся, выдавая свое присутствие, шагнул вперед, к ограде. Машина тут же остановилась — и Сергей даже удивился, насколько стремительно Веренков выбрался из нее и подбежал к нему.

— Что у вас происходит? — сердито закричал он. — Почему меня не пускают на базу? Вы можете связать меня с Майзлисом?

Сергей остановился перед ним.

— Только в открытом эфире, канал 7, — быстро ответил он. — Но не думаю, что это поможет: насчет вас было особое распоряжение Гуминского...

— Даже так... — Веренков нахмурился и замолчал.

Теперь они стояли лицом к лицу по разные стороны ограды, и подоспевшие журналисты дружно "обстреливали" их фотовспышками. Впрочем, это длилось недолго: рация в нагрудном кармане щелкнула, и суровый голос Майзлиса произнес: "Двадцать девятый, немедленно вернитесь в укрытие!" Сергей, пожав плечами, что должно было обозначать извинение, повернулся и пошел сквозь кусты обратно. Он уже и сам не понимал, чего хотел добиться, выскочив к ограде. Разве что дисциплинарного взыскания...

Рация заговорила снова: "Семнадцатый, замените двадцать девятого в секторе "Д"! Двадцать девятый, по прибытии семнадцатого перейти в центральный корпус, к группе девятнадцатого!" "Ну вот, доигрался!" — усмехнулся про себя Сергей, раздвигая ветви... и тут сзади раздался крик Веренкова:

— Подожди! Сергей оглянулся: окруженный журналистами Веренков по-прежнему стоял у ограды, вцепившись обеими руками в металлические прутья.

— Что с Миллером? — неожиданно выкрикнул он. — Послушай, что с Миллером?! Сергея замер, словно от удара. В голосе Веренкова уже не было столь привычной для него уверенности — только откровенная тревога и растерянность. "Прошу тебя, помоги ему..." — вспомнились слова Юли. Но если и Веренков...

...Новый окрик по рации вывел Сергея из оцепенения. Он мотнул головой и быстро нырнул в кусты, твердо намереваясь не вылезать из своего укрытия, пока не прибудет сменщик...

x x x

Несколько минут в одиночестве показались Евгению бесконечностью. Он изнывал от желания узнать, что случилось, из-за чего Сара столь поспешно выскочила из комнаты — но не мог ничего сделать, и был вынужден покорно дожидаться ее возвращения.

Наконец Сара вновь появилась в лаборатории — и по ее лицу хорошо было видно, насколько она расстроена и подавлена.

— Ну, и что же произошло? — с усмешкой поинтересовался он, надеясь узнать хоть какие-нибудь подробности.

— Ты хочешь узнать, что произошло? — переспросила Сара с такой странной интонацией, что Евгению на миг стало не по себе. — Прекрасно... Сейчас увидишь! С этими словами она подошла к столу, на котором стоял компьютер, развернула экран к Евгению и вызвала систему видеоконтроля. Евгений испытал мгновенную досаду: неужели вся эта паника только из-за его маленького "видеоролика"? Да нет, вряд ли, ведь Сара даже не пыталась спрашивать его, как именно он обманул наблюдение...

И действительно, Сара вывела на экран общий план базы и попыталась подключиться к камерам внешнего периметра...

...Компьютер громко пискнул, и на экране появилась надпись "Уровень доступа недостаточен!" Сара озадаченно хмыкнула и попыталась повторить операцию. На этот раз компьютер вывел более грозное предупреждение: "Вы пытаетесь превысить ваши полномочия! Для получения доступа к интересующей вас теме обратитесь к сетевому администратору!" Евгений вспомнил, что когда он входил в сеть под именем Сары, то тоже не мог подключиться к внешнему периметру. Но Саре, похоже, ничего не было известно о своих сетевых ограничениях! Разумеется, Евгений не преминул съязвить по этому поводу:

— Увы, дорогая Агарь, придется искать Балашова: он почему-то решил, что тебе ни к чему иметь доступ к наружным камерам...

Сара повернулась к нему, как ужаленная.

— Так... Теперь понятно, как тебе удалось!.. — злобно произнесла она, пронизывая его взглядом. — Моя ошибка: не следовало оставлять компьютер в твоей комнате! — Ну, достаточно было отсоединить сетевой кабель, — миролюбиво уточнил Евгений и вдруг сообразил: наружный периметр! Она хотела показать что-то, что находится снаружи!..

— Балашова нет, — устало сказала Сара, снова поворачиваясь к экрану. - - Раз ты такой умный, может, подскажешь, как обмануть эту... она кивнула на экран, на котором по-прежнему горела издевательская надпись.

— Никак, — отозвался Евгений. — И не советую продолжать попытки: еще две-три ошибки, и он заблокирует тебя совсем. Разве что сделай как я: войди под именем Майзлиса или шефа, у них ограничений быть не должно...

— А ты знаешь их пароли? — подозрительно спросила Сара.

— Если бы! — искренне ответил Евгений. — Стал бы я тут торчать, если бы имел доступ к камерам внешнего периметра! Я сумел угадать только твое имя... — Однако он понимал, что надо любой ценой уговорить Сару узнать пароль Гуминского, иначе она не сможет показать то, что хотела! — Слушай, да позвони ты шефу, пусть скажет пароль, сейчас уже все равно...

Сара кинула на него еще один недоверчивый взгляд и подошла к телефону. Пока она разговаривала с Гуминским, Евгений весь извертелся от нетерпения. Что же происходит снаружи базы? Неужели его друзьям удалось наконец раскрыть злополучный объект "Береза"?.. Если так, то заточению пришел конец! ...Сара вернулась к клавиатуре и, невольно оглянувшись на Евгения, быстро ввела несколько букв. Потом снова вызвала план территории — и на этот раз на экране появилось изображение с одной из внешних камер...

У Евгения перехватило дыхание. Даже в самых мстительных мечтах он не ожидал такого! Довольно широкая проселочная дорога — судя по всему, подъезд к базе — была буквально забита автомобилями. А перед ними возбужденная толпа с микрофонами и видеокамерами, развернутая телевизионная аппаратура...

Размер картинки был слишком мелким, чтобы разглядеть кого-то из знакомых, но по масштабу происходящего было ясно, что присутствует немало известных журналистов! Евгений с неприкрытым торжеством повернулся к Саре: ну что — кто выиграл? Теперь вам будет уже не до допросов, господа хорошие! И смешался, наткнувшись на ее взгляд...

Сара смотрела... ну, так смотрят иногда на больных детей — сочувственно, и в тоже время виновато... И молчала. И судя по всему, вовсе не собиралась отвязывать Евгения...

Отгоняя пугающую догадку и стараясь говорить непринужденно, Евгений спросил:

— Ну и что вы теперь будете делать? Гуминский выйдет к журналистам, покается, продемонстрирует меня и Сэма и призовет расходиться по домам? Или как?

Сара покачала головой:

— К ним выйдет Веренков. То есть не выйдет, разумеется, а приедет из института. Минут через пять-десять... Но на базу он не попадет. И никого никому демонстрировать не будут.

— Ты это серьезно? — Евгений всмотрелся в ее лицо: не шутит ли? Да нет, ситуация явно не для шуток! Но если шеф ведет себя так отчаянно... Если бесконтактного убийства он боится больше, чем потери репутации...

— Сара, — тихо позвал он, — неужели вы всерьез собираетесь...

— Я лично вообще ничего не собираюсь! — резко перебила Сара. — А Гуминский вызвал вертолет для эвакуации.

— Так это значит... — Евгений не смог закончить: страшный смысл сказанного буквально парализовал его.

— Да, это значит именно то самое, — устало вздохнула Сара. — Предупреждали ведь тебя! И жена твоя предупреждала, разумная женщина: Гуминский теперь готов на все! А ты все надеялся на здравый смысл... Откуда взяться здравому смыслу, если человек смертельно напуган? И я его понимаю: ему не хочется стать следующим после Лантаса...

Евгений молчал, переваривая услышанное. Если Сара говорит правду... Если Гуминский собирается убить его и Сэма и сбежать... Господи, неужели ничего нельзя поделать?! — Сара, — снова позвал Евгений. — А ты...

— Не впутывай меня в это дело! — резко остановила она его. — Я уже пыталась тебе помогать... помнишь, что из этого вышло? А теперь в моем положении можно только держать нейтралитет, именно это я и собираюсь делать.

Евгений усмехнулся: ну разумеется! Зачем Саре спасать того, кто уже не раз обманывал ее? Впрочем, остается еще один — последний! — выход...

— Я не это имел в виду, — твердо сказал он. — Я хотел сказать... В общем, если явление в замке Горвича будет уничтожено — вы оставите меня в живых?

Евгений ожидал быстрого согласия — но Сара неожиданно задумалась. Потом сказала с откровенным сомнением:

— Да, но Юли нет, а страховка...

— Страховочный контур ты с тем же успехом можешь замкнуть и на меня! — отозвался Евгений. — Это совершенно безразлично...

Сара вздохнула:

— Ну, хорошо... Сейчас скажу шефу, чтобы он тоже подключил свою систему.

Евгений не сразу понял, о чем идет речь, но потом сообразил: Гуминского тоже подстраховали для планировавшегося эксперимента. И с комфортом подстраховали, надо сказать: даже из кабинеты выходить не надо! Интересно, а у Майзлиса есть что-то подобное? Вряд ли, похоже, о нем просто забыли... и еще удивляются потом, за что оперативники не любят исследователей! Вот за это самое и не любят! Тем временем Сара подошла к телефону, набрала номер.

— Да, господин Гуминский, это я... Нет, ничего не случилось... Подключите, пожалуйста, свою систему страховки... Ничего не случилось, еще раз повторяю!.. Да, Миллер согласен... Послушайте, не говорите ерунды... Это в любом случае просто отсрочка, а тут есть возможность уничтожить сам источник опасности... Да представьте себе! Не забывайте, что мы учились вместе... Нет, это как раз не имеет значения... Как видите, до сих пор я никуда не ушла... Да, хорошо! Коротко чертыхнувшись, Сара бросила трубку. Потом подошла к Евгению.

— Тебе как будет удобнее: стоя или лежа? — Он сердито промолчал, а Сара усмехнулась: — Еще раз повторяю: сам виноват! Мог бы не доводить ситуацию до такого...

Без лишних слов она задрала на Евгении майку и прилепила к его груди и спине — как раз напротив сердца — пару электродов. Потом отошла за стойки, некоторое время возилась там и наконец щелкнула каким-то тумблером... и Евгений понял, что теперь его жизнь и жизнь Сары связаны напрямую! Наконец Сара вышла из-за стоек — с обручем для снятия энцефалограмм на голове и с торчащим из-под блузки длинным проводом, но при этом подчеркнуто невозмутимая! В другое время Евгений не упустил бы случая поддеть ее, но сейчас ему было как-то не до шуток. Он даже не спросил, когда Сара натягивала такой же "обруч" и на него, почему она не использует дистанционную регистрацию. Ясно, что хочет добиться максимальной точности — особенно если учесть, что опыт проводится днем. Кстати, может ведь и не получиться... или это было бы и к лучшему?..

— Ну, ты готов? — спокойно спросила Сара.

— Да... — помедлив, отозвался Евгений. — Кажется, готов...

Сара снова отошла — очевидно, не столько чтобы следить за приборами, сколько чтобы не смущать Евгения. Впрочем, ее деликатность ничуть ему не помогла. Да и в самом-то деле... как он мог пожелать гибели Тонечки? После всего, что было?..

...Внезапно он буквально почувствовал чье-то присутствие в комнате — как будто кроме него и Сары тут находился кто-то еще. Евгений вздрогнул, не зная верить или нет своим ощущениям... интересно, регистрируют ли чтонибудь приборы? И тут же Сара ответила на невысказанный вопрос.

— Тебя уже слышат, — негромко заметила она. — Начинай...

Евгений едва не застонал вслух — от стыда и от бессилия. Ведь минуту назад он опасался, что Тонечка не отзовется ему — а теперь... да что же это происходит?! Что делать?!! Он чувствовал — даже не чувствовал, просто знал! — что может сейчас уничтожить "проснувшийся" астрал. И для этого ему надо всего-навсего искренне возненавидеть Тонечку... Хотя бы на несколько минут: этого будет достаточно.

Евгений уже перестал улавливать присутствие астрала, но по сосредоточенному молчанию Сары понимал: Тонечка по-прежнему находится с ним в контакте...

"Да прекрати ты отзываться, идиотка! — едва не закричал Евгений. — Уйди, затаись, затихни... Или погаси к чертовой матери этот проклятый усилитель, если хоть на что-то способна!" Внезапно Евгений почувствовал легкое электрическое пощипывание прямо напротив сердца... и перепугался до холодного пота! — Сара! — отчаянно позвал он. — Ты уверена, что со страховочной системой все в порядке?! Сара среагировала мгновенно: щелчок тумблера — и напряжение отключилось. Евгений облегченно вздохнул.

— Что это было? — спросил он.

Сара выбралась из-за стоек, внимательно оглядела его... потом тихо спросила:

— Ты ничего не пытался сейчас делать?

Евгений замотал головой, чуть не стряхнув обруч. Сара усмехнулась:

— Тогда извини! Вероятно, мне стало плохо просто от волнения...

Евгений вытаращил на нее глаза: этого только не хватало — умереть от чужого страха! А если еще и Гуминский запсихует, тогда что?! — Да не дергайся ты так! — Сара попыталась успокоить его. — У предупреждающих импульсов напряжение слабое... в общем, кричи, если что! — Хорошо, — уже без эмоций отозвался Евгений. — Спасибо...

Сара кинула на него быстрый испытующий взгляд:

— Может быть, попробуем еще раз?

Евгений вяло кивнул. Не все ли равно! Сколько бы раз он не пытался возненавидеть Тонечку, вряд ли у него что-то получится! Но может быть, всетаки получится?..

x x x

Смена поста произошла без лишних вопросов: сдал-принял. Сергей несколько приободрился, поняв, что раздача шишек в любом случае состоится не раньше полного завершения операции. "Если останется кому эти шишки раздавать!" — пришла вдруг ему в голову странная мысль...

До центрального корпуса шагать было неблизко, и когда Сергей достиг цели, в нем окончательно созрела решимость узнать наконец, что же происходит на базе. Пусть всем остальным глубоко безразлично, что творится вокруг — он больше не мог оставаться пассивным наблюдателем! Но вначале следовало освободиться от "группы девятнадцатого", к которой его прикомандировали. Впрочем, из радиосообщения не было ясно, зачем именно его направили к зданию, и он вполне мог сделать вид, что имеет какое-то особое поручение.

...Охранники бестолково топтались у входа в корпус. Они очень обрадовались появлению Сергея — из-за режима радиомолчания оставшиеся у базы плохо представляли себе ситуацию "снаружи". Сергей кратко описал обстановку на периметрах, но когда дело дошло до подробностей, отмахнулся — подождите, мол, у меня дело! — и, быстро вбежал на крыльцо. Блеф сработал: его никто не окликнул.

Но оказавшись в коридоре, Сергей нерешительно остановился, только сейчас осознав, что понятия не имеет, что именно он собирается делать — и надо ли вообще делать что-нибудь? Впрочем, Веренков тут же пришел на помощь: "Что с Миллером?" В самом деле, для начала надо выяснить, где Евгений и что с ним...

Сергей откинул стойку и вошел в пустое помещение вахты. Увы, пульт наблюдения оказался полностью отключен. Однако! Неужели Гуминский уже считает излишним наблюдать за Евгением?

Можно было попробовать включить пульт — но возиться с настройкой мониторов в двух шагах от кабинета Гуминского было рискованно. Хотя идти наверх без предварительной разведки тоже небезопасно...

Несколько секунд Сергей стоял в нерешительности, потом взял ключ от комнаты Евгения и медленно направился к лестнице. Он не знал, кого может застать в комнате, и стоит ли ее открывать, но томиться в неведении больше не мог.

...Еще издали он увидел, что комната не заперта — дверь лениво покачивалась на сквозняке. Сергей осторожно заглянул внутрь... и сердце его упало при виде жуткого разгрома: сдвинутая кровать, опрокинутые стулья, разбросанная по полу одежда, карниз со шторой, криво повисший одним концом перед распахнутым окном... Уцелевший каким-то чудом компьютер смотрелся среди этого кошмара совершенно чужеродно.

Так вот оно как было... Сергей не знал обстоятельств бегства Юли — а здесь, похоже было настоящее побоище! Вот только чем оно закончилось для Евгения?

Проще всего было вернуться наружу и выспросить подробности у охранников — наверняка они участвовали в ночных событиях! Сергей уже повернулся к выходу, но взгляд его снова упал на компьютер. А что, можно попробовать! Это, конечно, не мониторы, но при грамотном обращении... Главное — уровень доступа, а системный пароль Майзлиса в отряде никогда не был секретом. Конечно, им никогда не пользовались открыто, прелесть заключалась просто в факте обладания, в осознании интеллектуального превосходства над начальником... Кто мог подумать, что это когда-нибудь пригодится?.. Только бы компьютер был исправен! ...Компьютер был исправен. Тщательно заперев дверь, Сергей быстро вошел в систему под именем Майзлиса, вызвал программу видеоконтроля и, "заглядывая" по очереди в разные комнаты, добрался до двести первой лаборатории...

Он подозревал, что увидит что-то не очень приятное — но все равно был поражен. Допрос, разворачивавшийся на экране, походил на дурной сон, на дешевый боевик... это был даже не допрос, а какое-то изощренное издевательство над человеком, который не мог ни ответить достойно, ни даже просто шевельнуться лишний раз! Первым движением Сергея было рвануться в лабораторию и немедленно прекратить этот кошмар! Он с трудом заставил себя сдержаться: благородные порывы — вещь хорошая, но не всегда практичная! Он ответил на вопрос Веренкова — но выполнит ли он просьбу Юли, если будет действовать столь необдуманно?

Да, они опасались не зря: помощь Евгению действительно нужна! Хотя до сих пор трудно поверить, что это все происходит на самом деле! Сергей вдруг с ужасом представил, что это увидят журналисты... можно ли будет тогда без стыда признаваться, что работаешь в СБ?! Но как же помочь Евгению? Сергей еще раз, уже более внимательно, вслушался в разговор, невольно осознав суть вопросов Сары — и был поражен в очередной раз: речь шла о каких-то невероятных, просто-таки мистических вещах! А раньше-то он считал все эти слухи преувеличениями...

Он одернул себя — не хватало еще и ему свихнуться на мистике! — и сосредоточился на технической стороне дела. Вскоре он в общих чертах разобрался в устройстве дьявольской системы — конечно, назначение всех приборов было непонятно, но активные электроды в области сердца говорили сами за себя. Сергей видел, как Евгений время от времени морщится от боли, и судя по коротким комментариям Сары, боль эта была напрямую связана с ее самочувствием. Ее и Гуминского...

"Да ведь они его совсем доконают! — испуганно подумал он, когда Евгений в очередной раз закусил губу. — Что же делать? Сара одна, но лаборатория заперта, пока выломаешь дверь, она десять раз позовет на помощь..." Почувствовав, что впадает в панику, Сергей заставил себя успокоиться. Решение наверняка есть, надо его только найти. Хотя бы самое простое: обрезать провода! Не будет тока — не будет и опасности... по крайней мере, сразу. А еще лучше — подняться на технический этаж и разломать распределительный щит: тогда будет обесточена вся база! Поняв, что нашел оптимальный вариант, Сергей отпер дверь, выглянул в пустой коридор, освещенный яркими лампами, и вдруг представил, как они все погаснут. И не только они: отключатся компьютеры, мониторы, системы охраны, связи...

Сергей улыбнулся про себя, представив, какие физиономии будут у Гуминского, Майзлиса и Сары. Жаль только, что их уже нельзя будет подсмотреть на мониторе! Он торопливо вышел из комнаты Евгения, направляясь к лестнице на чердак — как вдруг где-то позади прогремел выстрел. Потом еще один, и еще!.. На мгновение Сергей замер от неожиданности, потом опрометью бросился назад. "Это в палате "монстра", — мелькнула мысль. — Но что там случилось?!"

x x x

Пока оперативники бродили по саду, разыскивая сбежавшую Юлю, дежуривший в палате Сэма охранник благодарил судьбу, за то, что она избавила его от этого занятия. Но потом, когда отряд был внезапно переброшен на периметры, его настроение упало. Было ясно, что при любом раскладе событий пост в палате не снимут — но и "смену караула" проводить тоже явно никто не торопился! Неужели теперь придется здесь торчать, пока не закончится весь бардак снаружи?! Охранник, усталый и злой, нетерпеливо мерял шагами надоевшую до смерти комнату, бросая полные ненависти взгляды на неподвижное тело Сэма. Все лишние разговоры в эфире были запрещены, и он не мог узнать у коллег, что происходит на периметрах. Три других охранника, дежуривших в здании, ничем не могли ему помочь: они знали столько же, сколько и он...

Однако когда на дальней аллее показался Сергей, дежурный не выдержал. Оглянувшись еще раз на Сэма — хотя кой черт с ним случится! — он подошел к окну, открыл замок и отодвинул тяжелую раму с пулезащитным стеклом. В палату ворвался свежий воздух, наполненный запахами сада. Дежурный высунулся в окно и попытался привлечь внимание Сергея, но было слишком далеко — и тот, не заметив отчаянных сигналов, скрылся за углом.

Дежурный с досадой отвернулся от окна. Ну ясно, теперь будут трепаться между собой! Он вспомнил, что открывать окно категорически запрещалось, но махнул рукой: похоже, тут уже никому ни до чего нет дела! ...Впрочем, стоять у окна и дышать по-весеннему свежим воздухом было все же приятнее, чем пялиться на неподвижное тело "монстра". К тому же через пару минут он увидел-таки тройку охранников, отправившихся в обход здания - - и наконец-то смог узнать последние новости с периметра.

Увы, новости оказались неутешительными — Теперь было окончательно ясно, что в ближайшее время рассчитывать на смену не приходится. Охранники удалились, а дежурный со вздохом подумал, не стоит ли закрыть окно. Конечно, постоянный видеоконтроль снят, но вдруг кому-нибудь из начальства придет в голову проверить, на месте ли "монстр"...

...За его спиной вдруг раздался непонятный шорох. Он инстинктивно замер... и тут же по напряженным нервам ударил оглушительный металлический грохот! Дежурный подскочил, как ужаленный, ноги сами отбросили его от окна, развернули лицом в комнату, и он с ужасом увидел всю картину сразу: опрокинутая стойка капельницы, пол, усеянный продолжающими разлетаться по углам осколками стекла, сбившаяся на пол простыня, а над ней — _широко раскрытые живые глаза монстра_! В это невозможно было поверить, этого просто не могло быть... но Сэм не спал! Он застыл в неестественной позе, словно пытаясь подняться, приподняв голову и опираясь на локти. Подвижными были только руки — они дергались беспорядочно и резко, видимо, один из этих рывков и опрокинул капельницу — и глаза, бессмысленно блуждающие по комнате...

Зрелище было настолько жуткое и противоестественное, что дежурный застыл от ужаса. В голове крутился винегрет из обрывков мыслей, слухов о невероятных способностях этого странного эспера и каких-то совсем уже древних, первобытных страхов, вылезших из подсознания, и поверх всего этого всплывала одна громкая, как крик мысль: "Но это же невозможно! Такой наркотик нельзя пересилить! Как он сумел?! Как?!" Застывший взгляд Сэма шарил по комнате, как ослепший радар, а на энцефалографе плясали сумасшедшие пики альфа-ритма. Дежурный кинул взгляд на прибор. "Что же он делает? — подумал он. — Что будет?" Его рука будто сама потянулась к пистолету, щелкнул передергиваемый затвор... Уже понимая, что сейчас произойдет, он выставил перед собой грозное оружие, словно пытаясь отгородиться им от внезапно ожившего монстра. И когда рассеянный взгляд Сэма наконец остановился на нем, пальцы будто сами судорожным движением нажали спуск.

Руки дернуло отдачей, от грома выстрела заложило уши. Сэма отшвырнуло к стене, он страшно задергался, по простыне расползлось большое красное пятно. Альфа-ритмы на экране на миг успокоились, и вдруг взлетели куда-то вверх, за пределы шкалы! Проклятый эспер не хотел умирать! Дежурный шарахнулся назад, наткнулся на стену, прижался к ней, снова поднял пистолет и начал посылать пулю за пулей, словно отбрасывая от себя эту темную неведомую силу, которая продолжала смотреть на него через глаза полубезумного эспера...

x x x

...Когда Сара очередной раз выключила систему страховки, Евгению показалось, что взгляд ее стал виноватым. Может быть, все-таки удастся уговорить ее? Ну, с Гуминским все понятно... но ей-то зачем грех на душу брать?! — Сара! — начал было Евгений... но не договорил: где-то на этаже, слегка приглушенный дверьми, отчетливо прозвучал выстрел.

Сара недоуменно оглянулась, но когда раздался еще один выстрел, а потом еще и еще, испуганно попятилась назад и прислонилась к стойке, заслонившись ей от двери. Затем кто-то пробежал по коридору, и стрельба оборвалась.

Сара одним прыжком оказалась у двери и торопливо проверила замок — заперт! Евгений с ужасом представил, что было бы, если бы страховочная система была включена минуту назад! Тогда его скорее всего уже не было бы в живых: Сара просто убила бы его своим внезапным испугом...

— Что это было? — резко спросил он. — Где?

Сара ошалело посмотрела на него.

— Это в палате, — сдавленно произнесла она. — Только там есть пост с огнестрельным оружием... Господи! Надо же посмотреть...

Она кинулась было к двери, но вспомнила о видеоконтроле и вернулась к компьютеру...

...Видеокамера висела прямо над кроватью Сэма, и Евгений невольно отшатнулся от экрана. Страшная картина расстрела глубоко потрясла его — но тем не менее какая-то часть рассудка холодно проанализировала увиденное. Нет, это не было похоже на спланированное убийство: все говорило о какой-то трагической случайности...

Сара переключила обзор на вторую камеру. Теперь можно было увидеть лежащего без сознания дежурного охранника, лицо которого неузнаваемо исказил смертельный ужас...

— Чего же он так перепугался? — пробормотала почти про себя Сара, снова переключая камеру. Евгений отвернулся — но кровавая сцена все равно стояла перед глазами... и вдруг, как будто внутреннее зрение было яснее реальности, он увидел то, на что не обратил внимание раньше: глаза у убитого были широко открыты! Но что это значит? Неужели Сэму могли позволить проснуться?! — Что там произошло? — почти шепотом спросил Евгений у Сары.

— И он еще спрашивает! — она гневно взглянула на него, но тут же внезапно успокоилась и уже будничным голосом, как о чем-то самом обыкновенном, сказала: — Он просыпался. Очевидно, ты как-то сумел разбудить его...

— Я?! — Ну а кто же? — искренне удивилась Сара. — Во всяком случае, другого объяснения я не вижу: капельница была в порядке...

Евгений замер. Все-таки он оказался виновником гибели Сэма! "Ох Сэм, Семен, — едва не расплакался Евгений, — зачем ты меня услышал?.." Боль вины и потери была оглушающе острой, казалось, она заполнила весь мир...

...Евгений опомнился, когда Сара резким щелчком кнопки выключила компьютер. Он поднял голову... и лицо Сары поразило его: настолько оно было безразличным — и словно бы смертельно усталым от собственного безразличия.

— Сара... — тихо позвал Евгений. Она обернулась, посмотрела на него, словно бы не узнавая... потом быстро подошла.

— Господи, если бы ты знал, как вы мне все надоели! — выдохнула она, глядя Евгению прямо в глаза. — Если бы ты только это знал...

Евгений не в силах был отвести взгляд... Что Сара сделает с ним теперь? Ведь он полностью в ее власти! Однако ничего страшного не произошло. Сара только поправила не его голове "обруч" и проверила, хорошо ли держатся электроды. Потом отошла и, судя по звукам, снова включила страховочную систему и усилитель альфа-ритма.

— Делай теперь все, что хочешь... — ее голос прозвучал подстать взгляду. — Все, что хочешь... А я... Честное слово, я просто устала от всего этого! Она, видите ли, устала! А Евгений, окаменев от бессильного ужаса, снова ощутил напряжение на электродах. Пока оно было слабым, едва заметным — но кто знает, что будет дальше?..

Господи, да что же это? За что?! Страшно было говорить, страшно было чувствовать, страшно было даже думать...

...Евгений не знал, сколько минут прошло. И только услышав далекий, но постепенно нараставший шум вертолета, понял: его время кончилось! Ну, что ж... значит, не повезло! Он огляделся и со странной ясностью, словно в первый раз, увидел всю обстановку лаборатории — блестящие металлические стойки, приборы на них, выключенный компьютер... Все знакомое, привычное, надоевшее — но уже ощутимо чужое! Потом он медленно опустил глаза, пошевелился, насколько позволяли ремни. Полученный во время неудачного прыжка вывих еще чувствовался — но скоро этого уже не будет... и вообще ничего не будет?

Евгений замотал головой: нет, нет, нет!!! Пусть лучше ним случится то же, что и Тонечкой!..

Он позвал Сару — громко, отчаянно, как никогда никого не звал... но в ответ почувствовал только новый всплеск боли! Ну за что ты меня так, Сара?..

...Это было последнее, о чем он успел подумать. Напряжение в страховочном контуре, до этого еще переносимое, вдруг возросло — резко, скачком! — и дикая нечеловеческая боль пронзила Евгения, безжалостно вытолкнув его из времени и пространства. Невозможно было остановить это падение в никуда — но несколько долгих мгновений Евгений еще помнил, как только что был живым...

x x x

...Нужное здание Валерий узнал еще издали: уж очень сильно отличалось серая прямоугольная постройка от изящных домиков, украшавших соседние сады. На аэрофотоснимке это было не так заметно, но сейчас он понял: в таком виде база вряд ли могла бы сойти за частную виллу — скорее всего, она маскировалась под какую-нибудь лечебницу...

Он быстро начал снижать высоту, одновременно гася лишнюю скорость, и вскоре "Алуэтт" уже скользил над самыми верхушками деревьев. На этой высоте они пролетят над периметрами и отыщут подходящее дерево. Только бы не зацепиться винтом! Но чем ниже он сможет опустить вертолет, тем безопаснее будет прыгать Инге и Дэну...

...Промелькнула внизу и осталась позади дорога, запруженная автомобилями, толпа у ворот. Дэн что-то крикнул, показывая на них, но Валерий не расслышал. "О прыжке надо думать, а не глаза пялить," — недовольно подумал он и повернулся к Дэну:

— Пора! Одевайте шлемы! Однако эсперы были уже полностью экипированы... Валерий еще сбросил скорость и, напряженно глядя вниз, попытался определить, миновали ли они уже внутренний периметр видеоконтроля. Черт его знает! Агенты, которых гипнотизировал Дэн, сказали, что периметр идет "по кругу вдоль широкой аллеи", и на снимке Валерий обозначил эту аллею, но сейчас он решительно не мог узнать ее среди множества других, разнообразно пересекающихся и кое-где скрытых деревьями.

...Но вот до здания осталось не больше сотни метров. Теперь периметр наверняка позади, да и ближе подлетать опасно: из окон могут заметить прыгнувших...

После нескольких неловких виражей, окончательно погасивших скорость, Валерий завис над подходящим, с его точки зрения деревом. Убедившись в неподвижности вертолета, он оглянулся на эсперов. Инга стояла у двери, готовая к прыжку, Дэн внимательно изучал пейзаж внизу.

— Ориентируйся по солнцу, — крикнул ему Валерий. — Солнце должно быть позади и справа! Дэн кивнул, потом сделал жест рукой, имея ввиду, что вертолету пора "погружаться в дерево". Валерий призвал на помощь все свое везение, и аккуратно потянул газ на себя...

...Упругие кроны оттеснило мощным потоком воздуха, и вертолет смог опуститься почти на четверть высоты дерева, туда, где уже начинались надежные толстые ветки.

— Можно прыгать! — прокричал Валерий.

На миг Инга почувствовала к нему острую ненависть: им "можно прыгать" в этот сумасшедший сбивающий вниз ветер на тонкие ненадежные ветви, а он останется в уютном безопасном вертолете! Но она тут же вспомнила о дальнейшей задаче Валерия и устыдилась своих мыслей. Потом распахнула дверь, невольно шарахнулась, как кошка, от ударившего ветра и шума, но пересилила страх и решительно метнулась вниз, на уже примеченную ветку.

Дэн не увидел, "попала" ли Инга в цель — избавившийся от лишнего веса вертолет подпрыгнул вверх с таким ускорением, что он едва не вывалился наружу, ухватившись в последний момент за край двери. Холодный пот прошиб Дэна, когда он запоздало представил себе, что было бы, если... С трудом переведя дыхание, он повернулся к Валерию и зло обругал его идиотом.

Валерий не возражал даже мысленно. Конечно, он должен был заранее догадаться о таком "фокусе"! Он успокоил вертолет и снова погрузил его "в деревья". Кроны разошлись, и Дэн с огромным облегчением увидел вцепившуюся в ветку Ингу. Он сделал глубокий вдох и оттолкнулся от борта...

...Оглушенная и перепуганная, Инга не видела неожиданных пируэтов вертолета. Она буквально приросла к ветке, вцепившись в нее изо всех сил и крепко закрыв глаза. Она даже не услышала, как во весь голос позвал ее удачно "приветвившийся" Дэн. И только когда вертолет удалился, и ветер от винта стих, она вспомнила, где находится, оглянулась, кивнула Дэну — мол, все о'кей! — и начала торопливо спускаться по стволу...

Защитные костюмы почти не мешали при спуске, но в шлемах было невыносимо жарко. Очутившись наконец на твердой земле, Инга первым делом сбросила свой шлем. Дэн с сомнением на нее посмотрел:

— А иглы?

— Черт с ними! — откликнулась Инга. — Я раньше в нем задохнусь! Дэн молча бросил свой шлем в соседний куст. Потом оглянулся, вспомнил, что "солнце должно быть позади и справа", сориентировался, в какую сторону бежать. Шум вертолета слышался уже далеко впереди (еще один ориентир!), и скоро внимание охраны, оставшейся в здании, будет полностью отвлечено на него. Это хорошо! — Ну, вперед! — воскликнула Инга нетерпеливо, но Дэн остановил ее.

Он спокойно взглянул ей в глаза, добиваясь сосредоточенности, передохнул несколько секунд, сказал:

— Помнишь? Голубая спираль, агрессивность, защита... Будь уверенна! Ключевые слова подействовали подобно стимулятору. Страх, смятение и растерянность прошли, и Инга уверенно двинулась вперед, не сомневаясь больше в успехе. Дэн скользнул за нею, не забывая оглядываться, готовый отразить неожиданное нападение психически или, если понадобится, физически...

Но по дороге им никто не встретился, и это было неудивительно: охранники едва справлялись на периметрах, чтобы еще и бегать по саду! А впереди Валерий вовсю старался отвлечь внимание тех, что патрулировали "последний рубеж": когда эсперы осторожно выглянули из-за кустов на последнем поворот аллеи, они увидели, что "Алуэтт" беспорядочно крутится у дальнего конца здания, то приближаясь к нему, едва не тараня крышу, то снова удаляясь, набирая высоту — душераздирающее зрелище, особенно для людей без воображения! И даже если охранники не имели права оставлять своих постов, такое вопиющее воздушное безобразие заставило их забыть о дисциплине. Вход был свободен! На крыльце Дэн остановился на секунду, до предела усиливая интенсивность психологической защиты — кто знает, что окажется за этой дверью? Может быть, не всех охранников отвлекло странное поведение вертолета? Наконец, когда голубая спираль стала почти видимой, он решительно толкнул дверь...

...После солнца и жаркого дня от прохлады перехватило дыхание. Внутри тоже слышался грохот вертолетных двигателей, казалось, здесь он был даже громче, чем снаружи — здание буквально содрогалось, и казалось, что все сотрудники должны толпой бежать выяснять, что случилось — однако в холле было пусто... не было никого и в смежном с ним караульном помещении! В караулке Дэн задержался чуть подольше, пытаясь оценить обстановку. Но обзорные мониторы были выключены, а множество ключей в стеклянном шкафу вряд ли могли пригодиться, потому что эсперы понятия не имели, от каких они дверей.

Ситуация складывалась парадоксальная: встреча с кем-то из персонала базы была теперь благом, а не опасностью — требовался проводник по этому осиному гнезду! Дэн, уже без особого беспокойства, открыл следующую дверь и заглянул в коридор. Пусто... Множество дверей с номерами — и никаких признаков жизни. Однако Дэн помнил — об этом он догадался спросить загипнотизированных агентов, — что на первом этаже находятся кабинет шефа и прочие административные помещения, а лаборатории и комнаты пленников — наверху... "Так может быть, — подумал он, — нам вообще удастся добраться до них без шума?" — Пошли наверх, — дернул он Ингу. — Как бы там ни было, лучше быть ближе к пленникам!

x x x

...Кинувшись на звук выстрелов, Сергей рывком распахнул дверь в палату - - и сразу увидел дежурного охранника, который с перекошенным лицом расстреливал еще вздрагивающее окровавленное тело на кровати. Не раздумывая, Сергей бросился вперед, перехватывая руку с пистолетом и одновременно наваливаясь всем телом на охранника, сбивая его с ног.

Это удалось, даже слишком легко. Ужас настолько парализовал охранника, что тот не видел никого и ничего, кроме Сэма. Он даже не пытался сопротивляться и, потеряв сознание, рухнул на пол. Не ожидавший такой легкой победы Сергей тоже не удержался на ногах. Пистолет с грохотом отлетел в угол.

Сергей тут же вскочил, бросился к Сэму, но понял, что опоздал. Вся кровать была забрызгана кровью, изрешеченное тело больше не шевелилось. Широко раскрытые мертвые глаза смотрели в пространство, и было в этом последнем взгляде Сэма что-то такое, от чего Сергей вдруг вспотел и невольно отступил от кровати. В наступившей тишине было отчетливо слышно тихое шуршание самописцев, продолжавших чертить на лентах безжизненные нулевые прямые.

"Что же здесь произошло?! Что?" — мучительно подумал Сергей, глядя на охранника. Тот лежал в глубоком обмороке, но лицо его до сих пор хранило печать непередаваемого ужаса. Сергей подобрал пистолет, вынул обойму: осталось только три патрона. Однако! Он загнал обойму на место и, стараясь не встретиться с мертвым взглядом Сэма, внимательно осмотрел самописцы. Запись альфа-ритма заставила его присвистнуть: несомненная парапсихическая деятельность, да какая! Но вот какого рода? Такая ли на самом деле ужасная? Неужели убийство было единственным выходом? Сергей застонал, мысленно проклиная тот день, когда поступил на службу в СБ...

Но как бы там ни было, из палаты следовало убираться, и чем скорее, тем лучше! Сергей вспомнил свое намерение оставить базу без электричества, сунул в карман пистолет, осторожно приоткрыл дверь, и убедившись, что в коридоре никого нет, одним прыжком преодолел расстояние до лестницы на технический этаж...

...Наверху оказалось темно, и он не сразу сориентировался — обычно сюда заходили через другой вход. Сергей постоял немного, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, и можно будет ходить, не опасаясь на что-нибудь наткнуться. Поискать бы выключатель... но ведь возвращаться все равно придется в темноте! Неожиданно щелкнула рация и голос Майзлиса произнес: "Говорит второй. Внимание центральному корпусу! На вертолет не обращать внимания! Повторяю: вертолет не трогать! Конец сообщения." "Какой еще вертолет?" — встревоженно подумал Сергей и, прислушавшись, действительно уловил быстро приближающийся шум двигателя.

Он бросился к маленькому слуховому окну — как раз вовремя: вертолет стремительно выскочил слева из-за деревьев на бреющем полете и остановился в воздухе. Шум мгновенно перешел в рев, окно задребезжало от ветра. "Алуэтт", двухместный — машинально определил Сергей — Кому это он тут понадобился? Впрочем, ясно, кому! Но неужели после всего, что случилось, Гуминский еще надеется улизнуть?" Тем временем вертолет скрылся из поля зрения, медленно переваливая через здание, и послышался скрежет полозьев по крыше — прямо над головой! "Он что, летать не умеет или жить надоело?!" — с ужасом подумал Сергей, инстинктивно втягивая голову в плечи и пятясь обратно к люку...

Впрочем, пилот, похоже, изменил свои намерения, и, обогнув здание по дуге, вновь появился перед окном. Глядя на его неуверенные развороты, Сергей почувствовал неожиданное презрение: для аварийной эвакуации Гуминский мог бы найти пилота и получше!..

Он снова подошел к окну: трое оставшихся охранников, которые должны были охранять вход в здание, выскочили на лужайку и, невзирая на только что прозвучавший приказ, смотрели на вертолет. Впрочем, вряд ли кто-нибудь смог бы остаться равнодушным при виде такого воздушного безобразия! Сергей смотрел, как его они бестолково суетятся внизу, пытаясь показать пилоту, где надо приземляться, и вдруг почувствовал неодолимое бешенство. Вот сейчас вертолет опустится, Гуминский сядет в него... а они все останутся здесь расхлебывать кашу! И объясняться по поводу расстрелянного "монстра"... а может, уже и не только "монстра"?! Рука сама потянулась к пистолету, и Сергей понял, что не сможет просто так отпустить Гуминского...

...Окошко открылось с трудом, словно нехотя. Вертолет медленно поворачивался в воздухе. Он словно почувствовал опасность и теперь раздумывал — садиться или улететь, пока не поздно. "Уже поздно!" — отрешенно подумал Сергей, поднимая пистолет. "Только три патрона!" — напомнил он сам себе.

Сквозь стекло кабины был прекрасно виден пилот. Сергей прицелился в него... но тут же понял, что не сможет выстрелить. Кто бы ни был этот парень, вряд ли он в чем-то виноват: судя по "воздушному почерку" — явный любитель! Такой не станет рисковать из-за денег, тут что-то личное. Но такой молодой — что у него может быть общего с Гуминским?..

...Мысль пришла неожиданно, словно со стороны: а почему обязательно стрелять в пилота? Достаточно будет просто как следует повредить вертолет - - например, перебить хвостовую тягу! Машину закрутит волчком, это перепугает и дезориентирует пилота — и поделом, впредь думай, кому помогаешь! Ну, а высота совсем маленькая: падение почти не опасно...

...Сергей никогда не слышал об "аварии" Евгения над замком Горвича. Иначе он очень удивился бы — откуда взялась в его голове идея с хвостовой тягой? Кто мог подсказать ему ее? А главное — как?..

Ни о чем таком он не подумал. Вместо этого он поднял пистолет, аккуратно поймал хвост "Алуэтта" на мушку, — и три последних пули точно легли в цель...

Вертолет резко дернулся... и тут же его завертело и с угрожающей скоростью понесло прямо на здание! Сергей отпрыгнул от окна, оглядываясь в поисках люка — и все еще надеясь, что пилот сумеет выправить падение! Но похоже, парень перепугался настолько, что совершенно перестал соображать — полозья снова заскребли по крыше, тонкий пластик затрещал, разламываясь, в трещине блеснул дневной свет...

...Сергей едва успел нырнуть в люк, когда здание потрясли один за другим несколько страшных ударов...

x x x

...Шум приближающегося вертолета застал Сару врасплох — хотя подсознательно она ждала его все время. Ее захлестнуло горькое осознание: теперь все кончено... Вот сейчас войдет Гуминский, и...

Отчаянный крик Евгения перепугал ее окончательно — до истерики, до потери рассудка! А когда через несколько секунд она опомнилась, то услышала предупреждающий сигнал страховочной системы...

Сара с ужасом поняла, что случилось непоправимое. Она мгновенно выключила ток и кинулась к Евгению. И увидела, что опоздала...

— Господи!!! Ей никогда раньше не приходилось иметь дело со смертью, тем более — с такой...

Она не сразу вспомнила, где лежит шприц с нужным лекарством, бросилась искать, нашла, опять подбежала к Евгению... Рев вертолета над головой угрожающе нарастал — и вдруг сверху обрушился страшный грохот! Сара зажмурилась и присела, закрыв руками голову...

...Когда она открыла глаза, то не сразу поверила тому, что увидела: с потолка еще сыпалась штукатурка, одна из стоек опрокинулась, всюду блестело битое стекло. В лаборатории стало заметно темнее: свет погас. Присмотревшись, Сара увидела, что все экраны тоже темны — ни один прибор не работал: все помещение было обесточено...

Но куда же делся шприц?! В руке его не было, значит, выронила при толчке — и уже бесполезно искать его на полу в мешанине осколков и пыли! Значит, теперь в ее распоряжении остались только самые примитивные способы реанимации — но ремни не давали возможности сделать даже обычное искусственное дыхание... кто же мог рассчитывать на такое?! Плача от отчаяния, запоздалого чувства вины и ужаса перед смертью, Сара пыталась отвязать Евгения. В панике она делала что-то не так, застежки не поддавались, и Сара только бесцельно дергала их, уже ничего не соображая.

Внезапно память, словно издеваясь, подкинула картинку из так памятной ей встречи в беседке — и Саре показалось, что она сходит с ума! Воспоминания о недавней близости переплелись и совместились с беспомощным ползанием по безжизненному телу, и этого Сара уже не выдержала...

Роль десницы божьей оказалась ей не по силам, а стать милосердной она не успела, и теперь Саре хотелось только одного — не видеть больше того, что сотворила... Не видеть, не слышать, забыть! Она кое-как доползла до двери, отперла ее и вывалилась в коридор...

x x x

...Гуминский не верил, что Сара заставит Миллера уничтожить бесконтактное убийство. Поздно, слишком поздно! И все же он не стал отговаривать ее от рискованной затеи: когда ситуация так неопределенна, нельзя упускать даже слабые шансы на успех! Конечно, он по-прежнему рассчитывал на эвакуацию. Старый приятель был уже в курсе происходящего — впрочем, сейчас уже вся страна в курсе! — и обещал в течение часа найти вертолет и пилота. Да, но продержится ли база этот час?! Ведь ясно, что блокада не сможет продолжаться долго: власти вотвот спохватятся, договорятся и начнут давить на Майзлиса — а уж он наверняка ухватится за первую же возможность свалить с себя ответственность...

Гуминский чертыхнулся про себя: насколько же все боятся ответственности! Странно, что Сара-то до сих пор не сбежала...

Кстати, а как она там вообще? Гуминский включил монитор лаборатории... и с первого взгляда понял, что что-то случилось: Миллер с ужасом смотрит на повернутый к нему экран, а Сара... она-то почему так напугана?

Он прибавил громкость и услышал голос Сары:

— ...другого объяснения я не вижу, капельница была в порядке...

"Капельница? — с тревогой подумал Гуминский. — Неужели что-то с "монстром"? Надо бы посмотреть..." Он торопливо переключил монитор на палату "монстра"...

...Жуткая картина расстрела, открытые глаза убитого и смертельный ужас лежащего без сознания охранника потрясли его. Не было нужды выяснять, как и почему это случилось — какая теперь разница! Но несмотря на страшное зрелище, Гуминский вдруг почувствовал неизъяснимое облегчение — выбор сделан за него, и теперь многое станет проще...

Он выключил изображение и набрал номер Майзлиса: наверняка он еще не знает, что произошло — а должен узнать как можно скорее! Пожалуй, после этого он не станет возражать против эвакуации своего шефа...

...Майзлис действительно ничего не знал. Гуминский не стал предупреждать его — просто потребовал заглянуть в палату. Тот подчинился: было слышно, как он, сердито ворча, переключает мониторы. Потом повисла очень долгая пауза — казалось, Майзлис даже дышать перестал... а когда через несколько секунд он снова взял трубку, Гуминский не без злорадства уловил в его голосе откровенную панику:

— Господи, как это могло случиться?! — Об этом ты спросишь у своего подчиненного, — оборвал Гуминский, — когда он будет в состоянии отвечать! А теперь слушай внимательно: базу ты теперь в любом случае должен продержать не менее часа...

— Да, но...

— Помолчи пока! Итак, час. За это время придет вертолет, заберет меня и Сару Даррин. Ты ни во что не вмешивайся. Когда я буду далеко, открывай ворота, впускай хоть всех подряд — ни за что уже отвечать не будешь. Но если откроешь раньше... все понятно?

— Все... — Майзлис уже справился с собой, его голос звучал почти спокойно, и Гуминский облегченно вздохнул. Он хорошо знал своего зама: теперь тот костьми ляжет, но на пушечный выстрел никого к базе не подпустит! Положив трубку, Гуминский поднялся, не торопясь собрал все необходимые материалы, проверил и зарядил пистолет... Надо бы еще захватить пару инъекторов — кто знает, как поведет себя Сара? Не драться же с ней, в самом-то деле! Он полез в сейф за инъекторами, когда где-то вдали послышался быстро приближающийся шум вертолета. Надо же, как быстро! Придется поторопиться! ...Он уже закончил сборы и шагнул к двери, когда вертолет неожиданно врезался в крышу. На первом этаже удар ощущался слабо, куда более заметным признаком катастрофы были внезапно погасшие экраны... и Гуминский даже не сразу осознал, что произошло непоправимое. Только когда он понял, что больше не слышит вертолета, до него окончательно дошло: последний шанс безвозвратно потерян, и путь к отступлению отрезан! "Боже, ну что же за пилота он нашел?! — мысленно простонал он, проклиная своего приятеля. — Или вообще не нашел, сам полетел... камикадзе!" Не было даже возможности посмотреть, что делается в лаборатории: компьютеры не работали — видимо, вертолет повредил энерголинию на крыше. Гуминский вдруг с ужасом осознал, что страховочная система тоже не работает, и он совершенно беззащитен перед неведомой страшной силой...

"Ну, что же, теперь ты можешь наносить последний удар! — с безразличием обреченного обратился он к невидимому убийце. — У меня даже нет возможности позвать на помощь..." Он попытался представить себе, как именно настигнет его смерть? Возможности бесконтактного убийцы широки: от неожиданной остановки сердца до бытового несчастного случая... "Впрочем, — неожиданно усмехнулся он, — без электричества несчастных случаев должно быть меньше..." Но шли минуты, а ничего не менялось. В организме не было никаких неожиданных или болезненных ощущений, а все вещи в кабинете мирно и прочно стояли на своих местах. Постепенно Гуминский несколько успокоился: если до сих пор ничего не случилось, то может быть, все не так страшно?..

Но что же теперь делать? Гуминский поднял трубку телефона — тишина... Неужели связи тоже нет? Но тогда он просто замурован в своем кабинете без малейшей возможности узнать, что делается снаружи! ...Усилием воли Гуминский взял себя в руки. Рано паниковать! Где-то здесь была рация, у нее питание от батареек... И вообще на базе есть автономный генератор! А вертолет... Ну, время еще есть — что-нибудь можно будет придумать!

x x x

...Валерий даже не успел понять, что произошло — машину резко дернуло, и мир вдруг завертелся перед глазами, слившись в грохочущую цветную полосу. Он мгновенно потерял ориентировку и судорожно сжал ручку, стараясь хотя бы удержать машину от резких движений. "Конец!" — мелькнула в голове стремительная мысль, и в тот же миг вертолет, продолжая бешено вращаться, налетел на какое-то препятствие и с душераздирающим скрежетом начал погружаться в него, заваливаясь на бок. "Винт! Сейчас рубанет!.." — подумал Валерий, инстинктивно прикрывая голову. В следующий момент раздался страшный удар, кабина лопнула, и отовсюду посыпалось стекло. Еще удар, и еще — вибрация и грохот стали непереносимыми, потом вдруг резко оборвались, и наступила мертвая тишина...

...Валерий прислушивался к себе, все еще не веря, что остался жив. Стресс постепенно проходил, сменяясь мелкой противной дрожью. Валерий осторожно попробовал пошевелить руками и ногами, но те вроде были в полном порядке. Что-то больно сдавливало плечо, и он не сразу понял, что это ремень безопасности, который выдержал все-таки, не порвался при аварии. Но что с глазами? Почему так темно?! Ах, да, он же просто крепко зажмурился...

Валерий открыл глаза и снова прищурился от яркого солнца. "Алуэтт" — точнее, то, что от него осталось, — лежал в каком-то странном помещении, сплошь уставленном непонятной аппаратурой. Крыша была страшно разворочена, и яркое полуденное солнце свободно проникало внутрь, освещая мешанину из осколков стекла, кусков лопастей и обшивки и беспорядочно разбросанных обломков аппаратуры. Отовсюду свисали оборванные кабели, и в тишине было отчетливо слышно, как что-то где-то капает...

"Так вот оно что! — подумал Валерий, освобождаясь от ремня и выбираясь из разбитой кабины и уже понимая, куда его занесло. — Это же замаскированный технический этаж, с аппаратурой связи... И крыша радиопрозрачная, — он пнул ногой оторванный кровельный лист, который неожиданно легко отлетел в сторону. — Пластик какой-то. Да, повезло... С настоящей крышей я бы так легко не отделался!" Он вдруг запоздало испугался пожара и взрыва, но увидев жиденькую струйку, вытекавшую из раздавленного бензобака, успокоился. "Да нет, не загорится. Баки-то уже были почти пустые..." Однако пора отсюда выбираться — пока его не поймали! Но куда? Валерий попробовал выползти на крышу, но непрочные листы обламывались, не выдерживая его веса. Нет, вверх пути нет! Надо искать дверь или люк — как-то же они сюда ходят?

Подумав, Валерий отыскал среди обломков здоровенный стальной стержень. Неизвестно, какую функцию выполняла в вертолете эта деталь, но теперь она вполне могла послужить "отмычкой", а при необходимости — и неплохим оружием... Потом он перелез через груды обломков и двинулся к ближнему концу чердака. Пробираясь между уцелевшими приборами, Валерий обратил внимание, что не слышит гудения, характерного для работы такой аппаратуры. "Либо вся эта техника совсем не используется, — подумал он, — либо это последствия моего "приземления"... Он еще раз оглянулся на вертолет и решил, что второе более вероятно.

...Люк оказался в торце здания. "Аварийный выход," — прочитал Валерий и усмехнулся неожиданной игре слов. Вопреки ожиданиям люк не был заперт, и Валерий, быстро подняв его, перехватил поудобнее стержень и спустился на второй этаж. Здесь он немного помедлил: где он скорее всего найдет Дэна и Ингу? Вряд ли на первом этаже — наверняка они сразу отправятся туда, где держат пленников. Валерий решительно толкнул дверь, ведущую в коридор...

x x x

...Рацию Гуминский отыскал не сразу — наверное, потому что никогда не думал всерьез, что придется ею пользоваться. Минут пять он рылся в столе, на полках, в шкафу — куда, черт возьми, он мог ее подевать?! Рация отыскалась на заваленном бумагами подоконнике, батарейки, к счастью, были целы...

Щелкнув выключателем, Гуминский сразу услышал напряженный голос Майзлиса:

"...устранить возможность возгорания и оказать помощь экипажу вертолета. Шестому немедленно запустить аварийный генератор. Повторяю, немедленно! Срок — десять минут, об исполнении доложить. Всем остальным: до предела усильте внимание на периметрах. Учтите, парни, минут десять вы будете без ТСО..." Гуминский покачал головой. Как он и предполагал, обесточен не только центральный корпус, раз отключились технические средства охраны на периметрах! Впрочем, сейчас там все равно достаточно людей, а через десять минут энергоснабжение будет восстановлено. Это хорошо... Если бы и остальные проблемы решались так же просто! "...И поторопитесь с генератором, господа, чтобы передать базу под охрану полиции в полном порядке," — новый голос ворвался вдруг в разговор, нарушая все правила и не называя позывного, и Гуминский даже не сразу понял, кому он принадлежит.

"Черт возьми, — сообразил он наконец, — это же Ян! Ну конечно: бродит возле базы, как кот вокруг сметаны... Но откуда он узнал номер радиоканала?" Да, полиция — это уже серьезно... Зная своего заместителя, Гуминский прекрасно понимал: просто так тот пугать не будет! Наверняка Ян не терял времени даром, использовал все свои связи и влияние... "Ну, что же, — вздохнул Гуминский, — я знал, с кем имею дело..." Тем временем Майзлис ухватился за предоставившуюся возможность, как за спасительную соломинку:

"Второй — периметру: внимание! При попытке Веренкова проникнуть на территорию объекта немедленно доставьте его ко мне! Повторяю, немедленно ко мне!" Это уже было откровенным приглашением: приходите, господин Веренков, снимите наконец ответственность с несчастных оперативников... Ну, знаете ли! Гуминский злобно выругался — конечно, теперь, когда вертолет разбился, и эвакуация сорвалась, Майзлис больше не надеется списать смерть Сэма и все прочие мерзости на "сбежавшего" шефа. "Придется напомнить ему, кто здесь командует!" — подумал Гуминский и нажал кнопку микрофона.

— Внимание второму, говорит первый! — произнес он самым суровым голосом и не без удовольствия представил, как замерли от неожиданности охранники по всему периметру — еще бы, никогда раньше голос Гуминского не звучал на общей волне! Выдержав паузу, он продолжил:

— Второй, не торопитесь принимать решение, для вас ничего не изменилось. Все остается по-прежнему, "монстр" на моей ответственности. Повторяю, все по-прежнему. Как поняли, прием, — Гуминский специально использовал обтекаемые фразы, позволявшие начальнику охраны остаться "в стороне" и не опасаться за свою шкуру. Однако тот явно не хотел вести рискованные переговоры в открытом эфире:

"Я второй, вас понял. Повторяю: вас понял. Прошу подождать до восстановления закрытой связи, прием." Ну да, как же! Сейчас Гуминскому было уже глубоко наплевать, кто и как их может слушать, и он немедленно перешел в атаку:

— Первый второму: разговор не закончен! Еще раз напоминаю о режиме: никаких посторонних на базе до особого распоряжения! Никаких исключений! Инструкция 4а по-прежнему действует в полном объеме! Как поняли, прием.

"Я второй, понял, — голос Майзлиса теперь выдавал полное смятение. — Инструкцию будем выполнять в соответствии с текущей обстановкой..." Пока Гуминский подбирал оскорбление, адекватно соответствующее "текущей обстановке", из динамика послышался еще один голос:

"Говорит девятнадцатый. Осмотр вертолета закончен, разрешите доложить?" На этот раз "второй" отозвался немедленно:

"Девятнадцатый, никаких докладов в открытом эфире! Немедленно ко мне, доложите по прибытии..." Гуминский снова включил микрофон:

— Первый девятнадцатому. Отставить! Доложите результаты осмотра! Прием!" Несколько секунд в эфире царила тишина. Гуминский почти физически ощущал мучительные колебания несчастного охранника, получившего столь противоречащие друг другу указания. Наконец рация ожила:

"Докладываю: вертолет "Алуэтт-IX", двухместный, врезался в крышу в центральной части здания и упал на технический этаж. При падении частично разрушился, возгорания нет..." "Почему "Алуэтт"?" — растерянно подумал Гуминский: вызванный им вертолет никак не мог быть двухместным! Сумасшедшая надежда захлестнула его, и он, боясь поверить в чудо, закричал в микрофон:

— Первый девятнадцатому! Подтвердите марку вертолета! Прием! "Я десятый, из группы девятнадцатого, тип вертолета подтверждаю, — раздался еще один голос. — Машина пострадала, но пожара не было, и все надписи легко читаются. При падении вертолет разрушил линию электропередачи и повредил распределительный щит..." — Первый второму! — отчаянно воззвал Гуминский к Майзлису, чувствуя, что силы вновь возвращаются к нему. — Аварию потерпел неизвестный вертолет. Наша машина еще в пути. Повторяю, ожидайте прибытия, восстановите энергоснабжение и продолжайте охрану объекта! Девятнадцатый, доложите принадлежность разбившегося вертолета! "Принадлежность неизвестна. Кабина вертолета пуста. Никаких следов экипажа, никакой крови... Непонятно, куда они могли деваться! Ага, здесь открыт люк, у дальнего торца..." Только этого не хватало! Гуминский нервно прошелся по кабинету, потом подошел к двери и запер ее на замок. Выходит, какие-то посторонние люди пытались проникнуть на базу, потерпели аварию, но тем не менее благополучно выбрались из вертолета и теперь свободно бродят по зданию! Кто это мог быть — журналисты, любопытные, друзья Евгения?.. И сколько их может быть? Один, двое... может даже, трое... А вся охрана занята на периметрах! — Первый девятнадцатому, — скомандовал он в микрофон. — Экипаж вертолета немедленно разыскать и обезвредить, инъекторы применяйте без колебаний! И учтите, их может быть до трех человек, возможно, вооруженных! К тому же не исключено, что они могут нас слушать, — он вдруг подумал, что вертолет вполне мог оказаться и "подарком" от Веренкова. — При обнаружении докладывайте немедленно. Конец связи.

Выключив рацию, Гуминский с удивлением заметил, что у него дрожат руки. Впрочем, что тут удивительного? За какие-то четверть часа он успел пережить и смерть, и воскрешение...

...Он заставил себя не расслабляться: недоразумение с вертолетом прояснилось, но ситуация по-прежнему была весьма неопределенной. Света попрежнему не было, и до сих пор было неизвестно, что произошло в лаборатории. "Не пострадала ли Сара? — с тревогой подумал Гуминский. — Не пойти ли помочь ей?" Он уже поднялся было из-за стола, но нерешительно замер. Что делается в коридорах? Не натолкнется ли он на неизвестных "гостей"? Нет, лучше подождать пуска генератора... Тогда можно будет посмотреть на мониторе, что происходит на базе, а выходить из кабинета сейчас — все равно, что совать руку в мешок со змеями...

Гуминский взглянул на часы: пять минут от обещанных десяти уже прошли, вот-вот должен был включиться свет.

Да, кстати! Он вдруг вспомнил, что внезапная подача питания на включенные компьютеры может их испортить, и торопливо щелкнул выключателями. Еще не хватало новых "случайностей"! Нельзя давать "бесконтактному убийце" ни одного лишнего шанса против себя! "В конце концов, — усмехнулся про себя Гуминский, — разум всегда сможет противостоять мистике..."

x x x

...Опомнился Сергей только в комнате Евгения, поражаясь, каким образом его сюда занесло. В ушах все еще стоял грохот падения вертолета, но окончательно придя в себя, Сергей с удивлением осознал, что кругом стоит полная тишина. Он заметил, что по-прежнему держит в руке пустой пистолет, усмехнулся и сунул его в карман...

Снова щелкнула рация, и эфир наполнился взволнованными голосами:

"Второй девятнадцатому. Что у вас там случилось? Что с вертолетом и с энерголинией? Доложите немедленно!" "Я девятнадцатый. Вертолет только что упал на крышу — по всей видимости, ошибка пилота. Энерголиния оборвана при падении. Возгорания и замыкания снизу не наблюдается..." Пауза. Потом голос Майзлиса:

"Группе девятнадцатого осмотреть вертолет, устранить возможность возгорания и оказать помощь экипажу. Шестому немедленно запустить аварийный генератор. Повторяю, немедленно! Срок — десять минут, об исполнении доложить. Всем остальным: до предела усильте внимание на периметрах. Учтите, парни, около минут десять вы будете без ТСО, повторяю, десять минут работы без ТСО. Конец связи." Сергею потребовалось несколько секунд, чтобы вникнуть в новую ситуацию. Выходит, сбитый им вертолет разрушил энерголинию, и теперь база практически парализована: перестали работать системы слежения, прервалась вся связь, кроме переносных раций, работающих на батарейках... Да, ничего не скажешь, удачный выстрел! Называется, щелкнул выключателем...

"А ведь это как раз то, чего я и добивался... — ошалело подумал он, вспомнив, зачем поднимался на технический этаж. — Но если сейчас заработает аварийный генератор... Нет, он ни в коем случае не должен запуститься, иначе все насмарку!" Сергей решительно шагнул к двери, когда рация снова щелкнула, и в эфир ворвался насмешливый голос Веренкова, узнаваемый без всякого позывного. Ну конечно! Ведь он сам сказал Веренкову номер канала, а в машине наверняка есть рация...

Сергей замер у двери, разрываясь между желанием скорее бежать к генератору и послушать, что творится на внешнем периметре. Но когда в эфире разразилась выразительная перебранка Майзлиса с "самим" Гуминским, ему стало не по себе...

Разумеется, только отсутствие закрытых линий связи, да еще, пожалуй, острая критичность ситуации могли заставить высокое начальство вести _такие_ разговоры в открытом эфире — то есть, в присутствии не только подчиненных, но даже журналистов! Такая демонстрация растерянности и беспомощности могла означать лишь одно: никто из них не контролирует ситуацию...

Да, в таком положении гибель "монстра" может оказаться не единственной! И наибольшая опасность угрожает, конечно же, Евгению... Значит, надо любой ценой воспрепятствовать восстановлению электроснабжения! ...В коридоре вдруг послышались шаги и голоса. "Группа девятнадцатого"? Но они должны быть на чердаке... Впрочем, кто бы там ни был, лучше избежать встречи! Сергей шарахнулся к открытому окну, приглушив рацию, чтобы ее не было слышно из коридора, и глянул вниз. Проклятье — один из охранников стоял прямо под окном! Откуда он тут взялся?

Сергей быстро отодвинулся от окна, осторожно выглянул наружу, готовый в любой момент нырнуть обратно. Охранник не смотрел вверх — он сосредоточенно слушал эфир. Наконец, когда рация умолкла, он огляделся, сунул ее в карман и быстро направился ко входу в подвал, где помещался генератор.

Сергей облегченно вздохнул. Ну конечно, это же тот, которого послали включать питание... Вместо того, чтобы заниматься делом, развесил уши в эфире! Дисциплина... Впрочем, кого мог оставить равнодушным этот бурный диалог? Ведь и он сам минуту назад тоже забыл обо всем, вслушиваясь в "начальственные разборки"...

Подождав, пока охранник скроется в подвале, Сергей быстро вылез на карниз, опоясывающий здание между первым и вторым этажом, развернулся, постоял немного, примериваясь... И прыгнул вниз, на мягкую землю, совсем недалеко от входа в подвал.

...Он уже собрался открыть дверь, когда рация заговорила снова — и он так и замер у порога, ошалело слушая доклад девятнадцатого. Выходит, он сбил какой-то чужой вертолет! Да, но чей? Кто это мог быть? Перед выстрелом Сергей отчетливо видел, что в кабине был только один человек. Куда он мог деться после катастрофы? Не его ли шаги он слышал в коридоре? Но нет, там было несколько голосов...

Сергей помотал головой, отгоняя хоровод мыслей. Слишком много событий в единицу времени, давайте разбираться по очереди! Вертолет подождет — сначала генератор...

Он сделал глубокий вдох, достал инъектор и шагнул в подвал. Яркий луч света метнулся ему навстречу, ослепил... Но Сергей не успел испугаться: узнав своего, охранник тут же опустил фонарь.

— А, это ты, — облегченно вздохнув, сказал он. — Заходи...

— А ты кого ждал? — насмешливо поинтересовался Сергей. — Черта с рогами?

— Ну, знаешь!.. После этой ругани в эфире... Слушай, — он с надеждой взглянул на Сергея, — ты понимаешь вообще, что тут происходит?

Сергей ответил не сразу. Он смотрел на недавнего товарища по службе, прекрасно понимая, что никогда не сможет рассчитывать на его помощь — даже если расскажет, что творилось в лаборатории наверху!..

— Ты, это, — начал охранник, неправильно истолковавший молчание Сергея, — в общем, запусти-ка эту штуку, ты должен лучше помнить, как и что! — Ага, — кивнул Сергей, вытаскивая из-за спины руку с инъектором. — Сейчас...

Озадаченный охранник так ничего и не понял. Сергей успел поймать в охапку его безвольно обмякшее тело. "Технику учить надо было, а не по девочкам бегать во время занятий! — снисходительно подумал он, пристраивая спящего на полу. — Чего уж проще: генератор запустить!" ...Впрочем, сейчас требовалось как раз обратное — сделать невозможной любую попытку запуска! Сергей подобрал упавший фонарь, запер на всякий случай дверь подвала изнутри и повернулся к агрегату. Как хорошо, что он внимательно слушал все, чему их учили на интенсивных курсах подготовки! Через две минуты даже самый лучший специалист не смог бы оживить генератор без заводского ремонта...

Ну что ж, программа-минимум выполнена... Да, но что делать теперь? Что происходит в здании? Что с Евгением, можно ли ему еще помочь? Где пилот вертолета, поймали его уже или нет? Если нет, может, стоит найти его, поговорить... Хотя бы просто узнать кто он такой! ...Сергей не знал всей картины происходящего, не понимал, какие интересы схлестнулись на их отрезанной от внешнего мира базе. Но он видел: чем дальше заходило дело, тем менее управляемыми становились события. Их логика сама диктовала поведение: ждать, пока в ситуации разберется кто-то "старший и умный", было невозможно — и раз ступив на путь активных действий, уже нельзя было отойти в сторону! Только теперь Сергей осознал это окончательно. Но груз ответственности почему-то не пугал его. Сейчас надо действовать — все остальное потом...

Он вышел из подвала и быстро направился ко входу в корпус. Евгений и пилот — вот кем следовало заняться в первую очередь. Если получится, надо попытаться освободить Евгения, может быть, даже вывести его за пределы базы или спрятать в саду — без электричества это вполне осуществимо...

x x x

Инга и Дэн почувствовали удар "Алуэтта" на лестнице. На миг они замерли на месте, не сразу осознав, что случилось. Потом Инга дернула Дэна за рукав: скорее наверх, к Валерию! Может быть, он ранен? Надо помочь ему! Эсперы буквально взлетели на площадку второго этажа, и дальше, на чердак. Однако люк над лестницей оказался запертым. Дэн подергал его так и эдак — безуспешно. Наконец он вспомнил о пистолете и достал его, чтобы разбить замок выстрелом, но тут внизу послышались шаги и чей-то голос:

— Ключи от чердака не забудь, там же заперто! — Охрана! — с пронзительным испугом выдохнула Инга.

Дэн схватил ее за руку, и они скатились на второй этаж. Едва они успели заскочить в коридор и закрыть дверь, как мимо по лестнице прогрохотали шаги бегущих на чердак людей. Дэн перевел дух и огляделся, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в темном коридоре — окна в его торцах почти не давали света. Инга потянула его за руку:

— Чего мы ждем! Валерий...

Дэн остановил ее:

— Сейчас туда не стоит соваться. К тому же, если Валерий ранен, охранники не бросят его умирать...

Собственно, в последнем Дэн был уверен не полностью — но как раз настолько, чтобы не вступать в схватку с профессионалами! Он огляделся еще раз. Теперь глаза уже привыкли к темноте, и он разглядел в дальнем конце коридора чью-то странную скорченную фигуру: человек неподвижно сидел, привалившись к стене, совершенно равнодушный ко всему происходящему вокруг... Да жив ли он?

...Сара даже не подняла голову, чтобы взглянуть на подошедших. Ей уже было все равно: в ее мире больше не оставалось ни чувств, ни ощущений...

— Что с ней такое? — почему-то шепотом спросила Инга. — Кто это?..

Дэн не ответил. Он точно так же ничего не понимал, но был уверен, что сумеет пробиться сквозь послешоковое (откуда шок?! что с ней произошло?) безразличие. Он сосредоточился, чувствуя, как на это уходит непозволительно много сил...

— Кто вы? — отчетливо спросил он.

— Я? — удивленно подняла голову Сара. — Не знаю...

"Совсем хорошо! — подумал Дэн. — Похоже, с ней что-то серьезное..." В это время на ближней лестнице послышались шаги. Дэн достал пистолет, отодвинул Ингу к стене и закрыл ее собой, держа под прицелом дверь на лестницу. Дверь распахнулась, и какой-то человек шагнул в коридор. Дэн мог видеть только его темный силуэт на фоне окна, но вошедший сразу увидел и его, и пистолет.

— Не нервничай, Дэн, — спокойно сказал он, — это же я...

— Валерий... — Дэн неестественно медленно и осторожно отвел пистолет и вдруг неловко сполз по стене и сел на пол: он как-то очень хорошо представил, _что_ могло сейчас произойти...

— Как ты? — Инга подошла к Валерию. — Не ранен? Что случилось?

— Я в порядке, — отмахнулся тот. — А вот машина... Но об этом потом. Что у вас?

— Все тихо. Здание как вымерло — видно, все на периметрах. Только какие-то люди наверх побежали — тебя спасать... или арестовывать, уж не знаю! Да вот еще эту нашли, только непонятно, что с ней...

— Ну, судя по одинаковости поз, тоже целила в своего друга, — усмехнулся Валерий, показывая на Дэна. Несмотря на напряжение момента, Инга прыснула — Дэн действительно сидел у стены почти напротив Сары, картина была еще та...

— Очень смешно! — Дэн рывком вскочил на ноги и сердито протянул пистолет Валерию. — На, носи его теперь сам. Можешь, кстати, попробовать, каково это — целить в друзей...

— Мужики, кончайте трепаться! — прервала Инга. — Мы так и будем здесь торчать?

Дэн, все еще мрачно, повернулся к Саре.

— Как вас зовут? — почти с угрозой спросил он.

Как ни странно, это подействовало, и после некоторой паузы женщина откликнулась:

— Сара...

Контакт оставлял желать лучшего, однако времени на долгую подготовку не было, и Дэн рискнул спросить сразу о главном:

— Сейчас вы скажете мне, где арестованный Евгений Миллер... Сейчас вы вспомните это... Ну? Говорите! — Он там, — послушно махнула рукой Сара. — В двести первой. На столе...

Табличка "201" была рядом. Дэн подхватил Сару под руки, заставил встать — она не сопротивлялась, но у самой двери вдруг заартачилась: слишком хорошо помнила, что осталось за порогом этой комнаты...

— Вперед! — резко скомандовал Дэн, вталкивая ее в лабораторию. — Нет времени на...

И осекся на полуслове, увидев висящего в ремнях Евгения... И почувствовал, как отчаянно замерли за спиной Инга и Валерий. Опоздали! Неужели опоздали?! ...В это время на лестничной площадке позади послышался шум: охранники, пройдя чердак насквозь, спускались из люка. Валерий сделал друзьям предупреждающий знак, подождал, притаившись за полуоткрытой дверью... потом шагнул в коридор с поднятым пистолетом и заорал, срывая голос:

— На пол! На пол, сволочи! На пол и руки за голову!

x x x

...В первый момент Инге тоже показалось, что Евгению уже ничем не поможешь — но наваждение длилось лишь несколько секунд. Инга уловила остатки жизни в почти остановившемся сердце, и поняла, что последним усилием воли Евгений сумел удержать себя на краю пропасти...

Но когда равновесие так неустойчиво, неумелая попытка помощи может нарушить его необратимо! Поэтому Инга очень осторожно приблизилась к Евгению, стараясь почувствовать малейшие изменения в его состоянии, буквально сливаясь с ним в одно целое...

Здоровое сердце ощутило угасающее... и в тот же миг Инга почувствовала удар боли и слабости, но справилась с ним — и тогда ее силы словно перешли к Евгению. Она поняла, что помощь удается, и уже без опасений подошла совсем близко: теперь она могла просто сжать чужое сердце в ауре руки и запустить его снова...

Она еще заметила, как метнулся в коридор Валерий... но что там произошло, уже не поняла. Не видела она, и как охранников затаскивали в лабораторию, усыпляли иглами, обыскивали — все внешнее не имело значения рядом с напряженнейшим процессом внутри синхронизированных организмов...

...Когда опасность отступила, Инга расслабилась, оглянулась... и столкнулась с отчаянной надеждой в широко распахнутых глазах Валерия — такую надежду нельзя обмануть! Но Инга и не обманывала: теперь оставалось только привести Евгения в чувство — смерть ему больше не угрожала.

— Все нормально, — чуть улыбнувшись, сказала Инга. — Все хорошо...

Она поискала взглядом Дэна, нашла... И с пронзительной ясностью вспомнила, как почти таким же способом остановила чужое сердце. Преступление, о котором не знал никто, кроме Дэна...

До сих пор Инга думала, что имела право на это убийство! Но тогда она не видела лица человека, умиравшего по ее вине, ведь она действовала на расстоянии...

— Спасибо вам, Инга, — тихо, с приглушенными слезами произнес Валерий.

Эта благодарность прозвучала для Инги полным и безоглядным прощением — не перед людьми, и даже не перед Дэном, а перед самой собой...

x x x

Прошло уже пятнадцать минут вместо обещанных десяти, но электричество и не думало включаться. В эфире было спокойно — только немногочисленные реплики охранников на периметрах. Майзлис молчал, не напоминая более о своих приказаниях и вообще явно предоставляя своему шефу всю полноту власти (и ответственности!). Гуминский подумал, не вызвать ли ему еще раз девятнадцатого или десятого, но решил, что сейчас делать этого не стоит — если те заняты охотой на "вертолетчиков", радио может отвлечь их в самый неподходящий момент! Нет, лучше подождать их доклада...

Но сидеть без дела, не имея представления о происходящем, было невыносимо. Гуминский снова включил рацию.

— Первый второму, — нетерпеливо заговорил он. — Почему до сих пор нет питания? Чем вы там занимаетесь? Прием! "Второй шестому, — раздался вместо ответа голос начальника охраны. — Немедленно доложите ситуацию. Почему не запущен генератор? Прием." Тишина. Никакого ответа, только слабое потрескивание в эфире.

"Внимание! Второй вызывает шестого! Шестой, немедленно ответьте!" Молчание.

"Второй девятнадцатому, — вновь ожила рация. Немедленно спуститесь в подвал, выясните обстановку и доложите. По возможности запустите генератор. И будьте предельно осторожны! Прием!" Прошли несколько томительных секунд — эфир упрямо молчал. С нарастающей тревогой Гуминский взял рацию:

— Говорит первый. Вниманию шестого, десятого, девятнадцатого. Немедленно ответьте первому. Повторяю: шестой, десятый, девятнадцатый, ответьте первому. Прием! Никакого результата...

Слушая тихий шорох рации, Гуминский чувствовал, как липкий противный страх вновь наваливается на него. Что, черт возьми, происходит?! Куда могли подеваться три человека — без звука, без сигнала? На какой-то миг им вдруг овладело страшное сомнение — а был ли _вообще кто-нибудь_ в этом невесть откуда взявшемся вертолете?

Поняв, что еще секунда, и он впадет в панику, Гуминский резко одернул свое зарвавшееся воображение. Конечно, в том деле, с которым он связался, могло произойти всякое, но _это_ было бы уже слишком... Нет, по крайней мере пока он жив, борьба еще не кончена! Он нервно проверил пистолет. Трое охранников выведены из строя, и генератор, скорее всего, так никогда и не будет запущен... и времени почти не осталось. Значит, ему все-таки придется путешествовать по базе "вслепую", и возможно, столкнуться... с кем? Или с чем?..

Он уже сделал шаг к двери, когда рация ожила вновь:

"Второй, я седьмой, сектор "Ц". У меня Веренков. Какие будут указания?" Гуминский замер, затаив дыхание, вслушиваясь в шорохи эфира. Какой будет ответ? Если Веренкова впустят на базу — дело плохо. Хотя по субординации он и не был старшим для Майзлиса, как личность он был неизмеримо сильнее! Если они встретятся, пяти минут будет достаточно, чтобы убедить Майзлиса в чем угодно. Тогда и вертолет не поможет...

"Второй седьмому, — в голосе Майзлиса слышалось облегчение. — Оставайтесь на месте, ждите указаний. На связь не выходите." Ну вот и все. Решение принято — Майзлис только что сдал его со всеми потрохами, и даже не очень старался это замаскировать. Гуминскому вдруг захотелось зашвырнуть куда-нибудь бесполезную рацию: все равно теперь о Веренкове не будет сказано ни слова. Его просто аккуратно проводят в караульное помещение между периметрами, а потом...

Черт возьми, — подумал Гуминский, — он же вот-вот будет здесь... сколько времени надо, чтобы решить вопросы с Майзлисом и пройти восемьсот метров?! А как поведет себя Веренков, оказавшись на базе? Может быть, с ним можно будет договориться? Ведь должен же он понимать, что "бегство главных преступников" выгодно всем, и ему в том числе! Шеф представил встречу со своим заместителем, мысленно прикидывая, как лучше провести разговор с ним. Ему совершенно не хотелось прибегать к угрозам, особенно, если Ян тоже будет вооружен, или — неизвестно, что хуже! — появится не один, а в сопровождении кого-то из охраны...

x x x

Едва начав приходить в себя, Евгений сразу ощутил, что в комнате что-то изменилось. Вокруг стояла такая тишина, что было отчетливо слышно, как шумят за окном деревья. Евгений только сейчас понял, какой шумовой фон давала вся та иезуитская аппаратура, которую использовала Сара. Но почему она выключена?

Тишину нарушили приглушенные тревогой голоса. Он не мог расслышать, что говорят, но голосов было несколько, и они казались знакомыми. Кто это — друзья или враги? Память отказывала, он никак не мог сообразить, кому они принадлежат. Потом он почувствовал, что не прикован к платформе — а удобно лежит на чем-то шершавом и мягком... похоже, просто на расстеленном на полу одеяле! Неужели он наконец свободен? И если да, то кто это рядом с ним?

Евгений осторожно приподнялся на локте, открыл глаза — и сразу встретился с тремя ждущими, полными заботливой тревоги взглядами. Да ведь это эсперы из "Лилового лотоса"! Ну надо же! А третий... неужели?..

— Валька! — осторожно произнес Евгений, еще не доверяя своим возвращающимся силам, но уже не в состоянии сдерживать радостное ликование, нахлынувшее откуда-то изнутри. Победа! И его друзья здесь! Значит, он всетаки выдержал, выдержал, дождался!..

Очевидно, его эмоции отразились на лице, потому что озабоченность на лицах эсперов сменилась глубоким облегчением, а Валерий бросился к нему и возбужденно заговорил:

— Ты в порядке? Идти можешь? Что они с тобой делали?

— Со мной все в порядке, — медленно ответил Евгений. — Только скажите, что происходит? Вообще, на базе? Как вы здесь оказались?

— Нас здесь только трое, — ответил из-за спины Валерия Дэн. — А как оказались... об этом лучше потом. Но шума было много! — Как трое? — недоверчиво переспросил Евгений, примиряясь с мыслью, что борьба еще далеко не окончена. — А как же охрана?

— Охрана занята на периметрах, там полно жаждущих крови репортеров. Здание как будто вымерло: мы встретили только двоих... Обезвредили, — Дэн усмехнулся.

Только теперь Евгений обратил внимание на пистолет, который Валерий держал в руке... Тот перехватил его взгляд и поспешил успокоить друга:

— Да нет, только усыпили. Их же собственными иголками! Похоже, им здесь не доверяют настоящее оружие.

"Иногда доверяют, — подумал Евгений, — и тогда... Ох, Сэм, как немного, оказывается, оставалось до спасения! Ну почему тебе опять не повезло?!" Но Евгений заставил себя не думать о погибшем эспере: горевать еще будет время! А теперь надо выбираться отсюда и чем скорее, тем лучше...

Он закрыл глаза, погружаясь в свои ощущения, дотошно проверяя организм, будто сложную машину после тяжелой аварии. Нет, вроде бы, серьезных повреждений нет. Надо идти... Евгений глубоко вдохнул, открыл глаза... и хотел было рывком подняться на ноги, но Инга опередила его движение:

— Не дергайся! — она обняла его за плечи и помогла встать. — Сейчас тебе надо быть осторожным. И если почувствуешь недомогание, то сразу же — сразу же! — дай мне знать! — Спасибо! — от души сказал Евгений.

Он вдруг представил, каким опасностям подвергались эти люди, на что они должны были пойти, чтобы помочь ему. Если все кончится хорошо, он обязательно расспросит их во всех подробностях, поблагодарит и восхитится их смелостью... Но пока еще не время для эмоций, борьба не окончена, и потому Евгений просто посмотрел Инге в глаза, постаравшись выразить этим взглядом все свои несказанные слова. Она поняла и улыбнулась в ответ.

— Пора идти! — сказал Евгений, повернувшись к Валерию.

— Куда идти? — спросил Дэн. — Ты знаешь, куда? Где Юля? Где Сэм?

— Юля убежала еще ночью, — тихо откликнулся Евгений, — она в саду, и с ней, надеюсь, все в порядке. А вот Сэм...

— Что с ним?! — не выдержав, почти закричала Инга.

— Его убили, — ровным голосом сказал Евгений. — Совсем недавно...

И он, не глядя на друзей, рассказал все, что знал о гибели Сэма. Уже пережитое потрясение подступило вновь — Евгений снова почувствовал боль в сердце, но постеснялся сказать об этом. Впрочем, Инга сама заметила:

— Хватит подробностей, — мягко остановила она его рассказ. — Успокойся...

— Но мы должны зайти в его палату! — возразил Евгений. — Обязательно! Нельзя было не узнать, что же происходило в последние минуты жизни Сэма. Ленты самописцев, осколки капельницы — даже сам воздух его комнаты может что-то подсказать! — Ты знаешь, где он? — бесцветным голосом спросил Дэн.

Евгений помотал головой.

— Знаю только, — ответил он, — что на этом же этаже, где-то совсем недалеко.

— Я попробую расспросить ее, — сказал Дэн, показывая на Сару, — если получится. Черт возьми... не надо было усыплять охранников! Действительно, разумно ли они поступили?! Чем тратить силы на внушение, легче было расспросить тех, кто знает... Но тогда все были слишком шокированы увиденным в лаборатории, чтобы здраво рассуждать! — Отвечайте, — с нажимом произнес Дэн, стараясь смотреть Саре в глаза, — отвечайте, где находится убитый эспер?

Искренне-растерянный взгляд и никакого ответа.

— Его звали Сэм, — повторил Дэн, — его убили примерно час назад.

Снова молчание, на этот раз нарушающее контакт. Дэн замолчал, собираясь с силами...

...Евгений с легким испугом наблюдал за импровизированным допросом. Он знал о способности Дэна подчинять внушением, но тут он явно не справлялся с задачей. И еще: почему у Сары такой странный взгляд?! — Что с ней? — вполголоса спросил Евгений у Инги. — Почему она... такая?

— Реактивное состояние, — коротко ответила Инга и в качестве общедоступного пояснения покрутила пальцем у виска, добавив словами: — Только подозреваю, что у нее это уже не пройдет! Евгений вздрогнул: как бы там ни было, а потеря рассудка — слишком жестокое наказание! Может быть, Дэну удастся вернуть Сару к реальности?...

...Но очередная попытка подчинить полуразрушенную психику окончилась неудачей. Так и не ответив на вопрос, Сара мягко повалилась на пол, на этот раз полностью отключившись. "В чем дело, — подумал Дэн, — почему она не понимает моих вопросов?!" Он не мог знать, что Сэм всегда был для нее просто "монстром", и только на это название она могла бы среагировать...

Вдруг в коридоре послышались осторожные шаги. Кто же на этот раз?! Валерий бесшумно подошел к двери, прислушался — и резко распахнул ее, уже привычно выставляя вперед руку с пистолетом...

x x x

Сергей осторожно подошел к крыльцу и заглянул в вестибюль. Он не знал, что произошло в здании, пока он был в подвале, но в такой ситуации за десять минут могло случиться очень многое! На первом этаже было пусто, темно и тихо. Сергей прислушался: с лестницы тоже не доносилось ни звука. Казалось, корпус вымер — ни погонь, ни стрельбы... Он двинулся вверх по лестнице, держа в руке инъектор. Но и на втором этаже жизни было не больше... Куда теперь — в лабораторию? Или посмотреть, что на техническом этаже? После секундного колебания Сергей направился вверх. Поднявшись в люк, он увидел сюрреалистическое зрелище: зияющая дыра в дальнем конце крыши, отблескивающая битым стеклом мешанина обломков под ней, и темные ряды уцелевших агрегатов, мрачно тянущиеся вдоль чердака...

...Здесь тоже никого не было. Если охранники и ловили пилота, то делали они это не на чердаке. Но где, черт возьми?! Ладно, пилот откладывается — к Евгению! Сергей шагнул было к люку, но передумал: лаборатория расположена ближе к дальнему концу здания, и безопаснее будет пройти через чердак ко второй лестнице, меньше шансов наткнуться на кого-нибудь. Он включил фонарь и двинулся вперед.

Вблизи лежащий вертолет производил еще более ошеломляющее впечатление, и как Сергей ни спешил, он задержался, чтобы осмотреть его. Несмотря на сильные повреждения, он сумел разглядеть три пулевых отверстия в хвостовой балке. "Попал, все три!" — подумал он с невольным удовлетворением.

Кабина была цела, если не считать разбитого остекления. Следов крови, действительно, не было видно. Зато удар двигателя практически раздавил распределительный щит. "Черта с два бы они восстановили питание даже с генератором! — злорадно подумал Сергей. — Максимум, периметры..." Он перебрался через груду обломков и пошел дальше. Подошел к люку, послушал, нет ли чего подозрительного и спустился на второй этаж.

Подходя к двери лаборатории, Сергей вдруг услышал доносящиеся изнури голоса. Он узнал Евгения, другие голоса были незнакомые, но Сары среди них не было. Сергей замер, не зная, что предпринять дальше. Сколько внутри человек, кто они — друзья или враги?

Пока он раздумывал, дверь распахнулась, и в проеме появился человек с пистолетом. Проклятье, они вооружены! Сергей рванулся назад к лестнице, поравнялся с комнатой Сэма и заскочил в нее, пытаясь запереть за собой дверь. Замок щелкнул, и тут же дверь потряс тяжелый удар. В окно! Дверь долго не выдержит, здешние замки рассчитаны на охрану, а не на штурм! Сергей кинулся через комнату, но вдруг остановился. Почему сразу бежать? Кто бы это ни был, для них он пока простой охранник... Надо попытаться объясниться! Сергей вернулся к двери, стараясь унять бешеное сердцебиение. Дадут ли ему сказать хоть слово? Замок со звоном отлетел, дверь распахнулась, и Сергей оказался лицом к лицу с преследователем. "Да это же пилот!" — узнал он. Надо было что-то говорить — в конце концов, минуту назад Сергей сам хотел отыскать этого парня! — но черный зрачок пистолета, направленного в упор, как-то не способствовал красноречию...

Парень огляделся, и тут же глаза его опасно сузились, пистолет задрожал. Сергей вдруг безумно испугался — он совсем забыл, _что_ находится в комнате! "Если он решит, что это сделал я, может психануть, и тогда..." — обреченно подумал он.

Но парень не выстрелил. Он слегка опустил пистолет, сделал глубокий вдох и страшно измененным голосом произнес:

— Кто это сделал? Ты?

— Нет, — ответил Сергей, осторожно подбирая слова и медленно поднимая руки вверх. — Это он, — кивнул он на неподвижно лежащего охранника.

За спиной у пилота возникли еще два человека: изумительной красоты женщина, чью фигуру не мог скрыть даже мешковатый кожаный комбинезон, и худой высокий парень в таком же комбинезоне. Несмотря на серьезность ситуации, Сергей был поражен до глубины души: откуда на базе столько посторонних? Как они сюда попали? Ладно пилот, но остальные...

Замешательство длилось недолго: увидев окровавленное тело на кровати, женщина вскрикнула и закрыла лицо руками, а ее спутник стремительно шагнул к Сергею, доставая из кармана инъектор.

— Чего с ним церемониться, уложим, как тех! — злобно проговорил он сквозь зубы.

— Подождите, я... я не против вас! — отчаянно заговорил Сергей, поняв наконец, что это все-таки друзья. — Не делайте этого, я с вами! Я...

— Остановитесь, — раздался из коридора голос Евгения. — Валерий, опусти пистолет. Хватит на сегодня трупов...

— Евгений! — обрадовался Сергей. — Я с вами! Я хочу помочь вам... и... я уничтожил запасной генератор! — выпалил он свой главный аргумент. - - Теперь они не восстановят энергоснабжение! — В самом деле? — брови Евгения удивленно поползли вверх. — Интересно... Встань лицом к стене, руки за голову. Валерий, держи его на прицеле - - только не пистолета, ради бога! Дэн, обыщи! Так вот кто это такие! Сергей вспомнил оперативные ориентировки, которые зачитывал им Майзлис. Валерий — друг детства, доверенное лицо Евгения. Дэн — эспер из общины, тогда женщина — скорее всего, Инга, его жена! Черт возьми, умеет же Евгений выбирать себе друзей! Чтобы вот так кинуться в самое пекло... Сергей без колебаний повернулся к стене, одновременно подсказывая словами, где что искать:

— Пистолет в правом кармане, пустой. Там же инъектор. В левом кармане еще два. — Он подумал секунду и уточнил: — Инъектора..

Две руки аккуратно, но твердо ухватили его за бока... и Сергей с криком подлетел вверх: все тело пронзило обжигающим ударом, как от тока! Валерий угрожающе повел инъектором:

— Стой спокойно! — Вы что? — продолжал вопить Сергей, пытаясь увернуться от рук Дэна. - - Не трогайте! Ай!..

— Подожди, Дэнни, не трогай его! — раздался вдруг голос молчавшей до сих пор женщины. — Убери энергию, ты же его поджаришь! И спрячь агрессивную эманацию! — Ах ты черт! — Дэн хлопнул себя по лбу. — Спасибо, Инга. А ты прости, — сказал он Сергею и отошел в сторону, встряхивая руками, чтобы избавиться от избытка энергии, и одновременно успокаивая внутренние эмоции. Мысленно он ругал себя последними словами — разве можно до такой степени терять контроль над собой?! Ведь такой "непроизвольный" выход энергии запросто может опустошить эспера минут за пять, и что тогда? Наконец он снова подошел к Сергею и коснулся его плеча:

— Так не дергает?

— Так нет, — все еще дрожа, ответил Сергей. Вот это сила! Ему приходилось сталкиваться с экстрасенсорикой, но Дэн явно превосходил все виденное ранее! Тем временем Дэн быстро прошелся по одежде Сергея и первым делом извлек пистолет.

— Проверь, — сказал он, передавая оружие Валерию.

Тот быстро вынул обойму:

— Все верно: пустая! — Сергей, — тихо заговорил Евгений. — Это тот самый пистолет?

— Да. Когда я его подобрал, оставалось всего три патрона. Их я использовал на вертолет.

— Как на вертолет?! — подскочил Валерий. — Так это ты?! — Я же не знал, — начал торопливо оправдываться Сергей, поворачиваясь к Валерию лицом. — Гуминский вызвал вертолет, чтобы сбежать. Я думал, это он... И потом, я не метил в пилота — просто перебил хвостовую тягу, чтобы вертолет потерял управление...

— Что-что? — вмешался Евгений. — Хвостовую тягу?

— Ну да! Откуда я мог знать, что его понесет на крышу!.. Да, кстати, получается, его вертолет еще в пути, и вот-вот будет здесь! — Как! — воскликнула Инга. — После всего _этого_ ваш шеф еще надеется сбежать?

— Ладно, Инга, не дергайся, — тихо проговорил Евгений. — Здесь и так уже столько успели навертеть... Конечно, его надо бы под суд за все это, но... даже не знаю, может, и черт с ним, пусть бежит? Не в нем же дело...

— Да? А в чем? — не сдавалась Инга.

— Это долгая история... да и преждевременная пока! Вы лучше вот что скажите: насколько я понял, вы угробили моего "Алуэтта"?

Сергей с виноватым видом кивнул, а Валерий пожал плечами: что уж теперь говорить! Могло быть и хуже...

— Ладно, будем считать, что он погиб при исполнении, — махнул рукой Евгений, пряча печальную улыбку. — Спасибо, друзья! Сергей, опусти руки, ты уже не пленник. И пошли отсюда куда-нибудь... Сергей, ты с нами?

— Конечно! — Сергей облегченно вздохнул. — У меня была только одна проблема — убедить вас в своей искренности...

Они вышли в коридор, закрыв дверь в страшную палату. Валерий протянул Сергею пистолет:

— Держи. Может, еще пригодится, хоть и пустой...

Сергей взял пистолет и сунул его в карман:

— Ну что, пошли?

— А куда? — спросили хором Валерий и Дэн.

Сергей не успел ответить — неожиданно щелкнула рация, и Евгений невольно вздрогнул, услышав голос Гуминского.

— Подождите, — коротко сказал Сергей. — Это шеф. Начальнику охраны. Ну, сейчас начнется беготня...

С минуту они слушали, как оба начальника по очереди выкликают потерявшихся охранников.

— Шестого я уложил, — прокомментировал Сергей. — Скольких вы? Двоих?

Валерий кивнул.

— Значит, в здании больше никого нет, кроме нас, Сары и Гуминского... Странно, что про меня до сих пор никто не вспомнил — ни разу не вызвали... Подождите-ка... — он прислушался к новому сообщению. — Ага, Веренков уже на базе! Ну, скоро, я думаю, все прояснится!..

Евгений не выдержал:

— Сергей, ты можешь хотя бы в двух словах описать, что вообще здесь творится? Я уже ничего не понимаю! — Могу даже в одном слове: бардак! Вначале Веренков устроил прессконференцию прямо у ворот, потом прошла команда не пускать его на базу, потом я успел поговорить с ним, после чего меня тут же сослали сюда... Теперь еще эта ругань в эфире — три начальника, и у каждого своя игра, чтоб их всех...

Евгений покачал головой. Веренков... Поспел-таки к шапочному разбору! Интересно, на что он теперь рассчитывает? Если была пресс-конференция, то видимо, намерен спустить дело с минимально возможным скандалом... Это хорошо: тогда он кровно заинтересован в лояльности Евгения и может оказаться сильным союзником против Гуминского. А вот тому теперь, без Сары, приходится рассчитывать только на себя...

— А Юлю нашли? — спросил Евгений Сергея.

Тот покачал головой.

— Не успели. Началась заварушка на периметре. И если она спряталась в саду, то значит, там и сидит.

Ну хоть это хорошо! Пусть сидит дальше, скучно, но безопасно! Да, но имто что теперь делать?! Идти сразу к Веренкову или попытаться сначала обезвредить Гуминского? Очень уж не хочется его отпускать: если сумеет сбежать — станет стократ опаснее! Он ведь уже никогда не сможет оставить Тонечку в покое...

Все молчали, никто не решался прервать размышления Евгения — но тут вдруг снова заговорила рация:

"Внимание всем! Говорит второй. Периметрам подготовиться к передаче охраны сотрудникам спецподразделения полиции. Передачу охраны производить организованно, не допуская проникновения на объект посторонних. Допуск журналистов будет организован в установленном порядке. После сдачи охраны собраться у караульного помещения для подготовки к эвакуации. Повторяю: ожидать прибытия спецподразделения полиции..." С невольной улыбкой Евгений поднял голову. Ну что же, выбор сделан за них! Пусть Гуминским занимается полиция, он вполне это заслужил...

x x x

...Гуминский не дослушал, как начальник охраны командовал "последний парад". Рация, ударившись о стену, брызнула в разные стороны разноцветными осколками, фраза оборвалась на полуслове. Еще секунду Гуминский слушал, как раскатываются по полу детали, потом тяжело сел и обхватил голову руками...

Последний удар нанес не мистический убийца, а собственный заместитель! Конечно, Яна можно понять: он заботится о своей карьере и не видит своего будущего без СБ — неудивительно, что он всеми силами стремится сохранить ее лицо, уберечь от скандального провала... И со своей точки зрения он прав — но ведь он до сих пор не знает всего, что здесь происходило в эти дни! На какой-то миг Гуминский вдруг остро пожалел, что не решился в свое время раскрыть всю правду своему заместителю... может, еще не поздно?! Пригласить его сюда, рассказать, показать материалы... Нет, поздно! Придется показывать убитого Сэма... и Евгения! И доказывать необходимость их смерти — при том, что Яна сейчас больше всего беспокоят журналисты за оградой... К тому же, полиция уже на пороге, а Ян, весьма возможно, даже не будет пытаться идти на базу без ее сопровождения — он очень осторожен... "Нет, — подумал с тоской Гуминский. — этот шанс уже упущен, и не стоит больше о нем думать!" Но если ему не удастся выбраться с базы, он никогда не остановит "бесконтактного убийцу"! Скорее всего, он даже не доживет до суда...

Неумолимое предчувствие смерти сковало Гуминского. Он почти реально увидел темную силу, готовую броситься на него изо всех углов и только ждущую сигнала. "Нет, — подумал он, — даже если не удастся покинуть базу, Евгения нельзя оставлять в живых! Это не спасение, но возможно, хоть какаято отсрочка, хоть какой-то шанс..." Да, но не опоздал ли он? Где Сара? Она давно должна была спуститься к нему — еще когда отключилось электричество... если только она по-прежнему на его стороне! И раз ее нет... Так может быть, и Евгения уже нет в лаборатории? Или вообще в здании? Да там все, что угодно, могло произойти! А может, Сара просто не может идти? Может, она ранена и ждет его, а он сидит здесь и боится высунуть нос из кабинета? Но тогда действительно пора идти наверх. Чтобы победить, надо действовать. Лучше уж погибнуть в последней схватке, чем каждую минуту ждать смерти...

"А если повезет, — подумал шеф, успокаиваясь, — то у меня еще есть шанс спастись. Ведь вертолет вот-вот прилетит! Правда, полиция..." Впрочем, от полиции можно спрятаться в саду: там есть не одно место, где можно надежно укрыться! Но из укрытия нельзя будет и носа высунуть, не говоря уже о том, чтобы приблизиться к зданию... Особенно, когда репортеры и полиция обнаружат тело Евгения! Что же делать? Ведь по договоренности вертолет подлетит именно к зданию, это уже не изменишь... Выход один: придумать какой-то сигнал, чтобы пилот мог его заметить и забрать их из сада...

Гуминский неохотно поднялся, направился к двери, вытащил пистолет, в последний раз проверил обойму... и внезапно его осенило: сигнальная ракета! Ее можно запустить с пистолета, это будет отличный сигнал! Надо только влезть на дерево, тогда ракету будет хорошо видно с воздуха. На земле ее, конечно, тоже услышат, но из-за густых крон не поймут, откуда она запущена...

Он вернулся к столу, открыл нижний ящик и достал три ракеты. Уж если пытаться действовать нетривиально, то до конца! К тому же, вертолет сможет снять его с дерева, не приземляясь, даже не используя лебедку! Полиция и не поймет, каким образом он скрылся...

Гуминский вдруг суеверно вздрогнул: в пустой комнате ему отчетливо послышался тихий смех.

— Кто это? — невольно спросил он вслух. — Кто здесь?! Ответа, разумеется, не было. И шеф не понял, что знай он о десанте Инги и Дэна на базу, то сам непременно засмеялся бы — он ведь планировал для своего бегства то же самое! Только с обратным знаком...

x x x

...Сергей в очередной раз удивил всех: пока по радио шел повтор сообщения, он сходил в бывшую комнату пленников и принес одежду для Евгения.

— Вот, возьми, — коротко сказал он. — Не будешь же ты так ходить по саду...

Евгений смутился. За утро он так привык к своему более чем легкому костюму, что перестал замечать его... Но одеться, конечно, следовало! — Сергей, ты проведешь нас к Веренкову? — спросил Евгений, торопливо зашнуровывая ботинки.

— Конечно, — Сергей пожал плечами. — Нет проблем, он сейчас должен быть в аппаратной... Но как же Гуминский? И его вертолет?

— Черт с ним! — махнул рукой Евгений. — Да и не будет никакого вертолета... — Он сам не понял, откуда у него взялась эта уверенность, но, произнеся фразу вслух, сразу поверил в сказанное и продолжил: — Перед тем, как мы пойдем, скажи еще вот что: если я правильно понял, ты смотрел допрос на мониторе?

— Да, — невольно вытянувшись, ответил Сергей. — Из твоей комнаты...

— И в какой-то момент ты решил отключить свет, так?

— Ну... я решил, что это будет самым простым выходом! "Это действительно было бы прекрасным выходом, — с раздражением на самого себя подумал Сергей, — если бы я сообразил насчет света сразу, а не запутался в идиотских идеях!" И словно услышав его мысли, Евгений спросил:

— Ты сразу сообразил, что и как именно делать, или раздумывал?

— Раздумывал, — не рискнул соврать Сергей. — И довольно долго.

— Ага, — кивнул Евгений, — понятно... Потом, я так понимаю, проснулся Сэм?

— Ну, вероятно... Во всяком случае, я услышал стрельбу.

— А потом появился вертолет и у тебя родилась эта странная идея перебить хвостовую тягу?

— Да. Но почему — странная?

— Это я тебе потом объясню! — отмахнулся Евгений, и снова принялся спрашивать: — А потом вертолет упал на крышу и свет действительно погас?

— Да! Сергею стало неуютно: Евгений словно бы наводил его на мысль о неслучайности всех этих совпадений. Ощущать себя игрушкой непонятных сил всегда неприятно, и Сергей невольно поежился. Инга, понявшая причину его страха, резко спросила:

— А окажись ты на этом посту — тоже перепугался бы и стал стрелять?! Или как?

Сергей исподлобья взглянул на нее, но ответил честно:

— Этот пост считался опасным, нам все время повторяли... Не знаю, смог бы кто-нибудь удержаться и не выстрелить, когда он проснулся...

— Сергей, этого человека звали Сэм, — сказал Евгений. — Оставь хотя бы сейчас эти трусливые местоимения! — Извини, — тихо ответил Сергей. — Может быть, мы пойдем?

— Две минуты! — Евгений повернулся к Инге. — Ты можешь мне помочь?

— Тебе что, опять плохо? — встревожилась она.

— Нет, я имел в виду... — он выразительно мотнул головой в сторону палаты Сэма.

Они молча вошли и закрыли за собой дверь. Инга держалась твердо, скрывая боль и страх...

— Какая помощь тебе нужна? — спросила она почти спокойным голосом.

Чтобы наверняка исключить самые очевидные варианты, Евгений попросил Ингу:

— Посмотри, пожалуйста, какой наркотик вводили Сэму. Мог он при этом проснуться?

Инга внимательно рассмотрела осколки капельницы, нашла наклейку с названием лекарства...

— Ну?

— Теоретически он вряд ли мог даже видеть сны! — А тем не менее... Посмотри, какая активность альфа-ритма! Что это может означать, как по-твоему?

Они молча посмотрели в раскрытые глаза Сэма, словно надеясь прочитать ответ в его последнем взгляде. Не выдержав, Инга шагнула к постели... Евгений понял, что она хочет закрыть убитому другу глаза, или накинуть на тело простыню — в общем, сделать картину не такой страшной.

— Не надо! — остановил он ее. — Пусть все увидят, как это было! — А зачем всем это знать?! — с прорвавшейся болью выкрикнула Инга. — Как будто всем не безразлично...

Она осеклась на полуфразе, вспомнив, как сама же требовала от Дэна "не быть высокомерным"...

— Прости, — тихо сказала она. — Что ты спрашивал? А, про альфаритм... Нет, я не знаю, как такое могло получиться. Может быть, этот наркотик... — Инга мотнула головой: — Нет не знаю! Тем временем Евгений подошел к одному из самописцев и стал вытаскивать из него последние метры записи.

Инга покачала головой. Какие теперь могут быть тайны, зачем? Ведь Сэма больше уже никто и ничто не обеспокоит! — Жень... — тихо позвала она... и Евгений мгновенно обернулся на новое обращение и совсем уж непривычный тон: — Жень, а Сэм что-нибудь предчувствовал? Или...

Евгений вспомнил их последний вечер в Серпене, стремительный приступ одуряющей слабости... И Сэм, на полуфразе потерявший сознание... Конечно, он не знал заранее, что в еду подсыпан наркотик! Но почему не знал?..

...Услышав тихий плач Инги, Евгений робко обнял ее и молча погладил по голове. Что тут скажешь, чем утешишь? Как объяснишь, почему не позвал не помощь раньше? А, да не все ли равно теперь! Инга мягко высвободилась из его объятий, вытерла глаза и первая вышла в коридор. Евгений торопливо шагнул следом... и естественно, тут же споткнулся и рассыпал плохо смотанные ленты! Пока Валерий, ворча про себя, собирал и укладывал бумажные рулоны, Евгений рассеяно вернулся к двести первой лаборатории. Странное чувство... Сколько страшного пришлось ему пережить в этой комнате — почему же теперь словно бы жаль ней расставаться? Евгений усмехнулся: нервы, глупая сентиментальность! Или что-то другое?..

...Сара по-прежнему безучастно сидела на полу — и какое-то новое яркое ощущение, еще не до конца оформившись, начало овладевать Евгением. Он громко позвал Дэна:

— Ее обязательно надо взять с собой! Тот быстро подошел к двери, посмотрел на Сару.

— Ты уверен? Зачем? — недоверчиво спросил он.

— Так надо! Я не знаю... не могу объяснить...

Евгений честно попытался представить себе, зачем ему понадобилась Сара - - и не смог. Но естественная мысль оставить ее в лаборатории казалась невыносимой. Он задумался, пытаясь вспомнить... но есть вещи, недоступные воспоминаниям! Похоже, это непонятное знание пришло к нему именно в те страшные минуты, когда он висел между жизнью и смертью. Но тогда...

— Дэн! — с нажимом сказал Евгений. — Ты же лучше меня должен разбираться в таких вещах! И... Черт возьми, ты же читал мое письмо! — Чтоб тебе внуки на Рождество такие письма писали! — неожиданно взорвался Дэн. — Да, я догадался, что ты что-то хотел передать... но ощутил только твое ожидание ареста! Елки-палки, ты специалист или кто?! Ты что, не знаешь, как происходит запись образов на предметы? Когда пишут _такие_ вещи, думают о них, только о них а не о своих страхах! Я абсолютно ничего не понял из твоего письма! — Неужели? — удивился Евгений. — А как же вы тогда здесь... впрочем, это неважно! Поверь, без Сары уходить нельзя. Да и потом, нам осталось всего-ничего, она нас не стеснит...

Это было сказано так уверенно, что Дэн не стал больше противиться. Наверное, Евгений и в самом деле знает что-то такое, чего нельзя заметить с первого взгляда!..

Дэн сосредоточился и приказал Саре встать. Та подчинилась, но сделала это неохотно и медленно. Дэн пожалел, что так бездумно тратил энергию — теперь ее, пожалуй, может не хватить на всю дорогу...

Когда Сара неуверенно вышла в коридор, Сергей отшатнулся.

— Сара Даррин! — изумленно воскликнул он. — Да, но... что с ней?

Никто не ответил. Сергей еще раз посмотрел на Сару, которая с отрешенным видом побрела вперед по коридору вслед за Валерием, и снова почувствовал страх, еще раз осознав, с какими могучими неведомыми силами столкнула его судьба...

x x x

Едва выйдя из кабинета, Гуминский услышал где-то наверху приглушенные расстоянием, но отчетливо различимые голоса. Евгения он узнал сразу, остальные были ему незнакомы... В первый момент Гуминский растерялся, но потом понял: "вертолетная атака" (кто бы ее ни организовывал!) удалась, охранники из группы девятнадцатого убиты (или усыплены, но это маловероятно...), а "наместник бесконтактного убийцы" не только жив, но и на свободе.

Как же быть? Надо что-то делать — но что именно? Ведь он один против... сколько их там? По крайней мере, трое! И плюс нечисть из замка Горвича...

Идея пришла почти сразу — яростным вдохновением последнего броска! Теперь Гуминский не сомневался в успехе. Он был уверен даже, что сумеет не просто отодвинуть опасность, пристрелив Евгения, но и добиться-таки подробного рассказа о бесконтактном убийце...

Быстро пройдя в конец коридора — все это время он прислушивался к голосам наверху, но как ни старался, не мог разобрать слов — Гуминский открыл дверь на площадку первого этажа перед входом. Отсюда хорошо просматривались как входная дверь, так и лестничный пролет — а спрятаться можно было за низким деревянным барьером, отделявшим холл от караульного помещения...

...Вскоре "победители" показались на лестнице. Впереди шел вооруженный пистолетом... неужели Миллер? черт, это было бы хуже всего! Гуминский напрягся было и тут же облегченно вздохнул: нет, не Миллер, кто-то незнакомый! А за ним... На секунду Гуминскому стало страшно: он был готов к тому, что Сара убита или ранена, но увидеть ее вот такую — покорную и ко всему безразличную!..

Уловив какое-то замешательство среди своих врагов (откуда? видеть его они никак не могли... или что-то почувствовали?) Гуминский выстрелил усыпляющей иглой...

Так и не успевший ничего понять Валерий скатился по ступенькам на площадку, и тут же Гуминский стремительно шагнул из-за барьера ему навстречу. Взяв из руки упавшего пистолет, он навел его на обалдевшую от внезапного нападения компанию. Свой пистолет он направил на лежащего Валерия и угрожающе произнес:

— Всем стоять! Не двигаться! Руки за голову! И без фокусов: первый выстрел — в вашего приятеля, потом — в вас. Даже если сами что-то успеете, про него можете забыть навсегда. Я не шучу — мне терять нечего. Евгений, вы знаете это лучше всех, объясните остальным, чтобы не делали глупостей! Евгений, оказавшийся позади всех вместе с Ингой, молчал и лихорадочно искал выход. Дэн, Сергей и Сара загораживали их от прямого взгляда шефа. Евгений взглянул Инге в глаза и коротким жестом приказал ей пригнуться и отступать вверх по лестнице. Инга секунду поколебалась, затем осторожно двинулась назад. Она сразу поняла замысел Евгения — если Гуминский не знает, сколько человек в группе, у оказавшихся сзади есть шанс улизнуть. Но, конечно, не у Евгения! Инга сделала шаг назад, еще один. Медленно развернулась, пригибаясь — никто не заметил ее движения. Но дальше подниматься было нельзя: ей и так понадобилось почти присесть, чтобы не оказаться в поле зрения Гуминского. Тогда Инга изменила план действий: сгруппировалась и стремительным прыжком метнулась вверх... еще несколько шагов, потом пересечь площадку — и она будет недосягаема!..

Грохот выстрела оглушил Ингу, пуля ударила в стену над головой, крошки штукатурки брызнули в лицо. Она инстинктивно пригнулась и замерла.

Тут же раздался угрожающий окрик:

— Стоять! — и далее чуть спокойнее: — Марш на прежнее место, если хочешь жить! Как во сне Инга спустилась обратно. Она была не столько испугана, сколько ошарашена стремительной реакцией Гуминского — она не могла себе представить, что он успеет остановить ее! Теперь всем стало ясно, что они крепко влипли — на последнем шаге, почти у самого финиша! Гуминский хорошо вооружен, позиция у него прекрасная, и любая попытка обезоружить его будет стоить жизни одному, а то и двоим...

— Что вам нужно? — с притворным спокойствием спросил Евгений из-за спины Дэна.

— Знаете, Миллер, — не отвечая на вопрос, сказал шеф, — когда я узнал, как вы подставили свою жену, чтобы отвлечь агентов от второго комплекта писем... Я решил, что вы просто обычная эгоистичная сволочь, для которой никто и ничего не имеет значения. Но теперь я вижу, что ошибся! Похоже, среди эсперов такое поведение скорее традиция... — Он выразительно посмотрел на Ингу, потом на Дэна и спросил у него с притворным сочувствием: — Вы ведь тоже не побоялись взять собой жену, уважаемый господин Глоцар? Не жаль вам ее было?! Дэн дернулся было вперед, но шеф, ожидая этого движения, угрожающе повел пистолетом:

— Стоять! Стоять смирно! Дэн притих. Что же делать? Черт, если бы не Валерий!.. Но рисковать его жизнью, да еще сейчас, когда он абсолютно беспомощен... Да, Гуминский хорошо рассчитал свои действия! Вот только что ему нужно? Если он собирается просто перестрелять их всех, то почему он не сделал этого сразу? Зачем остановил, зачем затеял эту задушевную беседу?..

Дэн нетерпеливо взглянул на Евгения. Какого черта он молчит? Наверняка ведь знает, что нужно Гуминскому! А может быть, потому и молчит?..

x x x

Аллеи пронизывали сад весьма причудливым образом, и подойти к зданию можно было с разных сторон, но Веренков, подумав, выбрал северо-западное направление: лучше, если солнце будет светить в глаза не тебе, а возможным встречным. Наивная предосторожность... но против неизвестной опасности любая предосторожность может оказаться решающей! Он не знал, с чем ему предстоит столкнуться. С момента падения вертолета и обрыва связи прошло не более двадцати минут, но за это время на базе успело произойти столько невероятных событий, что были все основания подозревать: непонятное явление, из-за которого и была затеяна вся эта история, вышло из-под контроля... Если это случилось, то пускать туда полицию и журналистов без предварительной разведки будет преступным легкомыслием! Веренков вспомнил, как начальник охраны пытался отговорить его, убеждал, что нет никакой необходимости в таком риске — но он был неумолим. В том, что случилось, была изрядная доля его вины: ведь он давно подозревал, что на базе творится неладное, что Гуминский о многом умалчивает... так чего было ждать?! Боялся нарушить субординацию, боялся скандала. До последнего момента заставлял себя верить, что шеф будет вести себя разумно! А с чего бы это ему вести себя разумно? Что может быть хуже в такой ситуации, чем чиновник, бывший когда-то ученым?..

Но Сара... Ведь он расслабился именно из-за ее участия в чрезвычайной программе! Он был уверен, что она не потеряет голову, не испугается, а если что, свяжется с ним непосредственно — и уж ни в коем случае не обманет! Увы, напрасно...

...Когда Майзлис очень осторожно (черт возьми, откуда у него взялась такая деликатность?) рассказал ему, _что_ на самом деле творилось на базе, он вдруг почувствовал, что не Сара его обманула, а он сам бросил двоих любимых учеников в трудную минуту, и что место ему теперь, как и всем предателям, на девятом круге ада! "И не исключено, — усмехнулся Веренков про себя, — что это случится гораздо раньше, чем можно ожидать..." Впрочем, он тут же одернул себя: не стоит пытаться представить себе _неизвестно что_ - надо просто идти вперед и быть готовым к любым неожиданностям...

Несмотря на все уговоры, он не стал брать никакого сопровождения, отправился один, надеясь на свою интуицию, которая раньше не раз выручала его. Отказался он и от настойчиво предлагаемого оружия — уж если с ситуацией не справились хорошо подготовленные оперативники, много ли будет толку от его любительской стрельбы? Он захватил только сигнальную ракету, чтобы подать сигнал к вводу штурмовых полицейских сил в том случае, если он не в состоянии будет вернуться к периметру сам. Пряча ракету под штанину брюк, он испытал идиотское чувство — тоже мне, Джеймс Бонд! — но подумав, все-таки заставил себя отнестись к процедуре серьезно.

Чутье подсказывало, что ситуацию следует решать не силовым, а интеллектуальным путем, что свежим непредвзятым взглядом он сможет увидеть то, чего не увидел зарвавшийся Гуминский — а в том, что тот изрядно наломал дров, он уже не сомневался...

Второй периметр остался позади — больше перед ним не было никого до самого здания. Он невольно замедлил шаг и поежился: здесь, в густой тени деревьев, было еще прохладно. "А интересно, — вспомнил он вдруг, — где Юля Миллер? Оперативники говорили, что ей удалось убежать в сад... " Он огляделся. Неизвестно откуда появилась уверенность, что он знает, где именно искать Юлю: вот сейчас повернуть направо, добраться до полузаросшей аллеи, пройти по ней, снова свернуть, пересечь заросшую крушиной поляну... Эйдетическая четкость образов была настолько реальной, что он всерьез задумался, что сказать Юле при встрече. "Она же телепатка, — мелькнула мысль, — и должна сразу понять искренность моих намерений. Вот только бы не испугалась, услышав шаги..." Веренков резко остановился, усилием воли возвращаясь к действительности... и с удивлением обнаружил, что свернул с дороги и довольно далеко углубился в заросли. Однако! Нет, как бы там ни было, а призракам поддаваться пока не стоит... Сейчас цель одна — здание в центре сада! Вот если там ничего не прояснится... что ж, тогда он будет рад любой подсказке, даже такой необычной...

Запомнив место, где его поймало наваждение, он вернулся на аллею и двинулся дальше. Страха не было. Конечно, он с самого начала понимал, что очень рискует — и был готов ко всему... Но если с ним что-то случится, некому будет помочь тем, кто двинется следом! Как мог, он подстраховался и на этот случай: велел перенести основное внимание патрулирования с внешнего периметра на внутренний и задерживать любого, кто выйдет изнутри к периметру без его сопровождения. Кроме того, он заручился поддержкой вертолетного соединения полиции — теперь можно по крайней мере не опасаться, что в воздушное пространство базы сумеет прорваться еще какой-нибудь вертолет... Но самое главное — если он вдруг не вернется и не подаст сигнала, жесткий карантин базы продолжится до следующего утра, и только после этого внутрь двинутся полицейские отряды. Было непросто убедить руководство страны в серьезности возможной угрозы, особенно когда у ворот базы бушевала толпа терявших терпение журналистов. Он не пожалел красок, расписывая потенциальные ужасы, и понял, что переборщил, только когда министр внутренних дел предложил в помощь войска...

...Висящее в воздухе напряжение словно сгущалось с каждым его шагом — и все-таки он невольно улыбнулся, вспоминая, скольких трудов стоило после этого уговорить министра, что в войсках надобности все-таки нет...

Впереди просветлело — аллея кончалась. Пришел... Веренков отступил чуть в сторону, укрываясь за кустами, и осторожно выглянул из-за них. Здание открылось перед ним все сразу, и он внимательно осмотрел его. Все спокойно, тихо, ни души вокруг. Два окна то ли разбиты, то ли открыты — далеко, не разобрать... Из разрубленной надвое крыши печально торчит хвостовая балка вертолета, под ней на карнизе и на земле — куски лопастей. Лужайка перед домом чиста — никаких распростертых тел или чего-то подобного...

Куда же делись люди? По оценке начальника охраны, внутри периметра оставалось десять человек — не считая тех, кто прилетел на вертолете... Из этих десяти один убит, другой без сознания — по крайней мере, был без сознания четверть часа назад. Сколько прилетело, неизвестно — экстренные запросы на все ближайшие аэродромы ничего не дали. Похоже, вертолет или прибыл издалека, или просто стоял у кого-то во дворе... Впрочем, тут Гуминский прав — там могло быть не больше трех...

Но десять человек — это целая толпа, они должны создавать какой-то заметный шум, деятельность, особенно в чрезвычайной обстановке... если, конечно, живы... Или они все забились в какую-нибудь комнату? Час от часу не легче: где их искать, да и в каком они состоянии? Кто из них может представлять опасность?..

Веренков покачал головой. В глубине души он надеялся, что внешний осмотр даст достаточно информации, чтобы избежать неприятного путешествия по зданию, но увы... Ничего не поделаешь, придется идти дальше...

Он достал рацию, включил ее и коротко доложил об увиденном. Это была полицейская рация, позаимствованная у прибывшего патруля. Она работала на другой частоте, и его не могли подслушать на базе. Правда, его слышали все другие патрули в радиусе двадцати километров, поэтому приходилось осторожно выбирать выражения...

Когда он сказал, что собирается идти внутрь, Майзлис всерьез забеспокоился:

— Ты уверен, что стоит это делать? Может, вернешься? Или хотя бы...

Он не стал договаривать, но Веренков понял, что он хотел сказать: "Хотя бы оставишь рацию включенной?" Он вздохнул: сколько можно! Десять минут назад все было обговорено, и вот опять!.. Включенная рация, конечно, может помочь — ему персонально. Но что, если здесь происходит нечто такое, о чем "широкой общественности" знать не стоит? Это было одной из главных причин его одиночной экскурсии — и прямая трансляция на полицейском канале плохо увязывалась с этой причиной...

Конечно, тревогу Майзлиса можно понять — но только пока эта тревога не становится назойливой...

— Хватит, — прервал Веренков. — Все остается, как договорились. Конец связи! С этими словами он выключил рацию и медленно, не прячась, пошел через лужайку к крыльцу...

...Первое, что он увидел, распахнув тяжелую дверь — направленный прямо в лицо пистолет. Веренков качнулся было назад, но его остановил резкий голос Гуминского:

— Стоять! Он замер. Гуминский, смерив его взглядом, усмехнулся:

— Прорвался-таки? Упорный ты, Ян, даже завидно! Ну, заходи, заходи, раз уж пришел... И руки вверх! Ствол чуть пошевелился, показывая Веренкову, куда именно ему следует двигаться. Он осторожно, не сводя глаз с пистолета, сделал несколько шагов вправо, поднял руки — дверь захлопнулась, отрезая путь к спасению.

— Ты с ума сошел, Дмитрий, это точно! — со злым отчаянием (ну надо же было так влипнуть!) обратился он к Гуминскому. — Чего ты добиваешься?

— Ты жить хочешь? — прервал его тот. — Тогда заткнись и перебирай ногами! Прижимаясь спиной к стене, Ян пятился до тех пор, пока не оказался в углу возле лестничной площадки. Боковым зрением он видел лежащего человека — убит? усыплен? — но не мог сообразить, кто это...

— Все, хватит елозить по стене, — остановил его Гуминский. — Теперь присаживайся...

— ??

— Садись, говорю! И не вздумай опускать руки... Когда сядешь, можешь оглядеться как следует: увидишь немало интересного...

Как ни странно, Ян почти не удивился, встретившись глазами со стоявшей на лестнице компанией. Может быть, изначальная готовность к чему угодно помогла ему? Однако есть вещи, к которым нельзя быть готовым...

Веренков ощутил это, когда попытался позвать Сару, но она не ответила ему, и он понял, что никогда, никому больше она уже не ответит... С его опытом не нужно было смотреть дважды, чтобы поставить безнадежный диагноз. "Но может быть, — мелькнула мысль, — это все-таки внушение?" Но честный, уже без экстрасенсорного тумана, взгляд Дэна рассеял надежду: нет, не внушение... и помочь тут нельзя! Сергей переводил взгляд с Веренкова на Гуминского так, словно не мог поверить своим глазам. Ян невольно улыбнулся: уважение к авторитетам трудно изжить даже в экстремальной ситуации! Инга смотрела едва ли не сердито: старый дурак, ничего не сумел сделать! Хотя мелькала в ее глазах и чисто женская жалость к слабому...

А встретить взгляд Евгения Веренков так и не рискнул — даже будучи уверенным, что в нем не будет ни обвинения, ни упрека...

...Потом он снова посмотрел на лежащего. Теперь он вспомнил, кто это: Валерий, лучший друг Евгения. Слава богу, не мертвый — спит... пока! И его жизнью нельзя рисковать нельзя ни в коем случае! "Господи, какая ерунда, — одернул себя Веренков, — как будто чьей-то жизнью можно рисковать?!" Но как бы там ни было, что теперь делать?...

Черт возьми, надо было оставить рацию включенной! Хотя... Спецподразделение еще не прибыло — а от обычных патрулей, или, тем более, от перепуганных охранников, толку в этой ситуации чуть...

— Чего ты хочешь? — Веренков снова повернулся к Гуминскому. — Ты можешь объяснить?! Между прочим, не рассчитывай, что сумеешь убежать: подлеты к базе охраняются...

— Твоя аккуратность, Ян, — вздохнул Гуминский, — порой граничит с идиотизмом. Да я, честно говоря, не особенно рассчитывал на бегство!..

— _На что_ же ты тогда рассчитывал?! Послушай, может быть...

— Может быть, хватит трепаться? — перебил его Гуминский. — Я почти уверен, что ты пришел сюда один, но все-таки предпочитаю поторопиться. На всякий случай! — Он повернулся к Евгению: — Ну, что, Миллер, убедились, как вредна самодеятельность? Ваш учитель тоже оказался в весьма глупом положении... И ему может стать совсем плохо, если вы не расскажете мне, как уничтожить бесконтактное убийство! Ну?

— Это что, — попытался усмехнуться Евгений, — уже вопрос принципа? Идефикс?

— Вот это вас совершенно не должно волновать! И пусть я трижды сошел с ума, но сила на моей стороне. У вас, Миллер, сейчас есть одна проблема: сохранить жизнь себе и вашим друзьям. Для этого вы должны подробно рассказать мне о бесконтактном убийце из замка Горвича! Причем так, чтобы я поверил...

Веренков вздрогнул: из замка Горвича! Так значит, все происходящее — странно, но похоже на правду — действительно связано с Антониной Горвич, с тем давним расследованием... Буквально связано: ключ к бесконтактному убийству в замке Горвич... Но почему его обязательно надо уничтожать, да еще вот так?! Нет, нельзя было оставлять Гуминского "наедине" с чрезвычайной программой! — Дима, — тихо позвал Веренков, — ты уверен, что ты правильно поступаешь? Что бы это ни было... неужели это явление настолько опасно?

— Ты сам настаивал на закрытии всего, что с ним связано, — не оборачиваясь, бросил Гуминский, — еще раньше, когда эта история только начиналась. Выходит, чувствовал возможные последствия? Так какие у тебя сейчас претензии ко мне? Честное слово, я не хочу быть следующим после Лантаса! — Да не тронет она вас! — в полном отчаянии, уже теряя самоконтроль, выкрикнул Евгений. — Не тронет, если вы этого боитесь! Особенно теперь, когда Сэм...

— Так значит, все-таки она? Кто? — быстро переспросил Гуминский. — Антонина Горвич, я правильно понял? Точнее, некий ее информационный аналог — то самое, что позволяет убивать. Интересно, как вы узнали о нем? Экстрасенсорные способы вам недоступны, значит, есть вполне материальные возможности...

Он выжидающе посмотрел на Евгения, но тот молчал. Гуминский повысил голос:

— Миллер, мне надоело ваше упрямство! Но я не обманываю вас, говоря, что сохраню вам жизнь...

— Обманываете, — безнадежно отозвался Евгений. — Вы слишком боитесь, что я успею раньше... Господи, если бы я действительно мог это сделать! Гуминский недобро усмехнулся.

— К счастью для меня, еще не можете! И я не собираюсь позволить вам... Все, хватит разговоров! — неожиданно прервал он себя. — Или вы начинаете рассказ, или... Вы готовы сделать выбор между своими друзьями и "бесконтактным убийцей"? Что вам дороже?! Шеф недвусмысленно вытянул руку с пистолетом прямо к голове Валерия, и Евгений понял, что это не блеф, что сейчас раздастся выстрел...

— Хорошо, — очень тихо сказал он. — Я расскажу.

("Никому не говори о ней пока, — отчетливо вспомнились слова Сэма, — это ее погубит, я чувствую! Вначале надо как-то привязать ее к этому миру..." Никому не говори... Впрочем, Сэм уже не узнает о его предательстве, он умер раньше своей подруги...) — Только я не знаю точно, как ее уничтожить, — бесцветным голосом продолжал Евгений. — Может быть, уже после моего рассказа Тонечка перестанет существовать... Может быть...

Произнесенное вслух имя словно создало какую-то мощную пронзительную ауру — даже Сергей почувствовал это, хотя и не знал, о ком идет речь... Однако эсперы мгновенно поняли, что к чему. "Так вот что хотел сказать Евгений в своем письме! — вспомнил Дэн. — Теперь понятно, почему он подобрал такие цитаты..." Но сам Евгений уже ничего не помнил и не ощущал, он с трудом цеплял одно слово за другое, тут же забывая сказанное. Он начал было описывать свою первую встречу с астралом Тонечки, сбился, начал с начала... Инга видела, что еще немного, и его снова придется откачивать. Она в отчаянии взглянула на Дэна. "Неужели нет другого выхода?! — словно говорили ее глаза. — Узнать, что она жива и тут же стать свидетелем окончательной смерти!" _Тонечка жива_? Свободный астрал? Да, они слышали о таких вещах, но встречать не приходилось. Тогда она действительно "перестанет существовать" после рассказа: нет ничего проще, чем порвать астральные связи в мире реальных вещей, и нет ничего сложнее, чем их установить! — Это призрак в замке Горвича, — в который раз повторил Евгений. — Что-то непонятное... Ее можно увидеть, только не каждому. Может быть, вы...

Ему что-то мешало смотреть, но он не осознавал, что плачет. Помимо воли Гуминский почувствовал угрызения совести, и желая заглушить их, сказал резко:

— Послушайте, Миллер, рассказывайте все, о чем догадываетесь. Подряд, без пауз и без повторов! В ваших сомнениях я разберусь сам...

Евгений безнадежно попытался продолжать, но голова совсем отказывалась работать, наваливалась опустошающая слабость. Он, забыв о наведенном пистолете, опустил руки и ухватился за перила, чтобы не упасть...

Глядя на него, Веренков почувствовал, что еще миг, и Евгений уйдет навсегда, как только что ушла Сара. И с ним исчезнет не только тайна, к которой едва только удалось прикоснуться — погибнет многолетний труд, воплощенный в самом существовании СБ, рухнет непрочный баланс в обществе... и обратный ход маятника окажется страшнее десятка "монстров"! Нет, это невозможно! Еще не все потеряно! Веренков ощутил, как в нем словно распрямилась какая-то пружина... и вдруг осознал: это же он сам вскочил на ноги! Он инстинктивно метнулся вперед... но Гуминский все же успел среагировать раньше. Веренков увидел совсем близко его удивленные глаза, заметил быстрое движение руки с пистолетом... И черный зрачок ствола — прямо в лицо...

...Тихий щелчок осечки был так непохож на ожидаемый всеми грохот выстрела, что в первый момент никто из стоящих на лестнице ничего не понял. Только смотрели завороженно, как Веренков с лета сбил Гуминского с ног, как тот отлетел назад и ударился о стойку, отбросив далеко в сторону руку со вторым пистолетом. Удачный момент, чтобы обезоружить его — но слишком неожиданный! И Веренков не сумел использовать предоставившегося шанса: он растерянно стоял посреди холла и тупо смотрел, как Гуминский подтягивает левую руку, как пистолет — уже другой — поднимается снова...

...Дэн бессильно, как в замедленном кино, наблюдал за неотвратимым движением, и вдруг мгновенным озарением увидел всю картину целиком: "Это не осечка... Пистолеты! Они перепутали пистолеты! У Валерия оказался пустой пистолет Сергея!" Он резко пнул Сергея ногой, интуитивно найдя единственно верное слово:

— Огонь! Вконец ошалевший Сергей не раздумывая выхватил свой пистолет и выстрелил почти не глядя, как на стрельбище...

...Два выстрела слились в один. Гуминский вдруг обмяк, рука с пистолетом безвольно упала вдоль тела, голова откинулась вбок... Дэн не видел, куда попала пуля, но сомнений быть не могло — такой мгновенно-расслабленной бывает только внезапная смерть... Веренков продолжал стоять, потом неуверенно шагнул назад, сполз по стене. Инга и Сергей бросились к нему:

— Вы ранены?

— Нет, — вяло качнул головой Веренков. — Нервы...

— Промахнулся... — Инга зачем-то потрогала пальцем маленькое отверстие в двери, через которое пробивался яркий солнечный луч.

— Левой рукой без привычки трудно попасть... — произнес Сергей. Потом недоуменно и с какой-то опаской посмотрел на свой пистолет, осторожно вынул обойму.

— Полная... Ничего не понимаю... Как же это могло случиться? — он перевел взгляд на тело Гуминского. — Если бы я знал с самого начала...

Инга повернулась к нему, ласково провела рукой по плечу.

— Успокойся! — шепнула она. — Когда все уже определено, то спасают только неожиданности, смешение случайностей. Вот это и произошло! Банальная, я бы даже сказала классическая ошибка: перепутали два похожих предмета... и предопределенность полетела к черту! Сергей замолчал, пытаясь осознать ситуацию. Да, действительно, был момент, когда оба пистолета оказались у Валерия. Потом один из них — свой, заряженный! — он оставил у себя, а другой — пустой! — отдал Сергею. По крайней мере, думал, что отдал... Но мог ли он их перепутать? Мог ли сам Сергей не заметить, какой пистолет берет?

— Нет! — решительно заявил Сергей. — Не могли мы так ошибиться...

— Сами по себе не могли, — серьезно кивнула Инга. — Но совсем несложно было внушить вам...

— Внушить? — переспросил Сергей, поворачиваясь к Дэну. — Это что, опять ты?! — Да нет, на этот раз не я, — усмехнулся Дэн. — Здесь присутствует нечто более сильное... так, Евгений?

Но Евгений обессилено сидел на ступеньке, обхватив руками голову и думая, похоже, только об одном: погубило ли Тонечку то, что он успел рассказать?! А еще не совсем пришедший в себя Веренков вдруг сказал, ни к кому не обращаясь:

— Что бы это ни было, оно спасло мне жизнь. И вы, Сергей... Спасибо вам! Евгений поднял голову:

— Здесь должна появиться полиция. Скоро?

Вопрос отчетливо адресовался Веренкову.

— Завтра утром, — ответил тот. — Если только я не свяжусь с ними раньше...

...Собственно, именно это и следовало теперь сделать: включить рацию, связаться с полицией, вызвать их к центральному корпусу или самим выйти навстречу... что может быть проще? Но острое ощущение незавершенности и какого-то стремительного ожидания мешали Евгению согласиться с этим. Ну, приключения закончены — и это все? Боль пройдет, воспоминания сгладятся...

Вот только Сэма уже не будет. И Сара...

— Но это же невозможно! — почти закричал Евгений. — Неужели все было зря?! Дэн, черт возьми, посоветуй что-нибудь умное, ты же знаток древних обычаев! — Да при чем тут древние обычаи! — с досадой отмахнулся Дэн, — Кто и когда сказал доброе слово про свободный астрал? Их считали вампирами, зомби... кем еще? Так что согласно древним обычаям действовал как раз Гуминский! Евгений трудом удержался от грубости. Бессилие — и свое, и чужое! — всегда возмущало его. Он с дикой почти безумной требовательностью оглядел всех по очереди: ну неужели никто из вас ничего не может сказать?! Неужели вы только и думаете о том, как бы вернуться домой и все забыть?..

...Этот взгляд был невыносим — и наверное именно поэтому Веренков откликнулся на него. Он заговорил медленно и осторожно, как наверное, беседовал когда-то со своими пациентами.

— Пока нельзя уходить: надо дождаться Юлю. Если с ней все в порядке, она должна сама выйти сюда. Или ты... — Он неожиданно запнулся, словно боясь называть Евгения по-прежнему. — В общем, ей не запрещено выходить из зарослей?

Евгений вздохнул. Выходить из зарослей Юле не запрещено — но если она чувствовала, что здесь происходило...

Он вспомнил кошмарные минуты, проведенные в страховочной системе... и вдруг с нарастающим страхом подумал, что Юле тогда тоже могло стать плохо! — Но я не знаю, где ее искать! — с отчаянием выкрикнул Евгений. — Мы же не договаривались, как встретиться...

Инга быстро подошла к нему и легко встряхнула за плечи, прекращая истерику.

— Успокойся! — ее голос звучал неожиданно строго. — Как бы Юля ни была напугана, она должна отозваться на твою эманацию! Надо просто подождать немного...

Евгений невесело усмехнулся: да, пока можно только ждать! И вдруг неожиданно подал голос Сергей:

— Я, конечно, не уверен... Но мне кажется, я знаю, где она прячется...

К нему ошарашенно повернулись все разом:

— Что?! Что ты сказал???

Сергей откровенно смутился, даже испугался немного — но взял себя в руки и попытался объяснить, избегая слишком уж подробных воспоминаний:

— Я видел ее рано утром, во время поисков. Но... Ну, в общем я не стал никому о ней говорить. Она пряталась...

— К юго-востоку от центрального корпуса, — неожиданно вмешался Веренков. — На поляне, за кустами крушины...

Сергей подскочил и уставился на Веренкова, как на привидение:

— Господи, вы-то это откуда можете знать??! Веренков прищурился и с каким-то неуместным мальчишеским самодовольством отозвался:

— Да уж так, знаю... откуда-то! Евгений встрепенулся, заулыбался — впервые после страшной встречи на лестнице.

— Вот видите, а вы не верили! — В его голосе больше не было ни испуга, ни тревоги. — Я же говорил: не может все это кончиться просто так!

x x x

...К зарослям крушины отправились все вместе. Оставлять Валерия возле проклятого здания никто не захотел — и Сергей, не дожидаясь просьб, взвалил неподвижное тело на плечи. А Сара с удивившей всех осмысленностью сама догнала уходящих и ухватилась за руку Дэна. Тот невольно вздрогнул — но ничего не сказал...

Идти было далеко, и Евгений уже успел засомневаться — действительно ли Юля еще там? Конечно, Сергей видел ее... но когда это было! Наконец они свернули с аллеи на едва заметную в зарослях тропинку. Идти стало тяжелее: ноги скользили в траве, цеплялись за жесткие стебли. Евгений с сочувствием оглянулся на Сергея — не надо ли ему помочь? — но тот понял и решительно помотал головой.

...Тропинка сделала очередной поворот — и впереди показались густые заросли молодых елок. А на их темном фоне отчетливо виднелся знакомый силуэт...

— Юля! Странно было, что она не спешит навстречу, а терпеливо стоит между деревьев в ожидании... как хозяйка, встречающая на пороге гостей! Странное сравнение, вдруг пришедшее в голову, словно бы и в самом деле что-то объяснило! Евгений невольно укорил шаги — как будто и в самом деле был запаздывающим гостем... и почувствовал, как точно так же заторопились остальные.

— Ну, скорее же! — выдохнула Юля, приподнимая колючие ветки и пропуская друзей вперед. — Скорее, я не могу больше держать...

"Что держать?" — смятенно подумал Евгений, но ничего не спросил. Потому что здесь, в этой сырой горько-пряной темноте ельника, нельзя было нарушать тишину. По крайней мере, пока... пока что?! ...Он огляделся. В тесном пространстве между деревьями едва хватало места для восьми человек — но никто даже не пытался снова раздвинуть ветки. Это место казалось отгороженным от остального мира... вот только надолго ли? Почему так спешила Юля?

Сара, словно бы впервые почувствовав себя в безопасности, выпустила руку Дэна. Валерий, разумеется, даже не шевельнулся, когда Сергей опустил его на землю. Повисла странная пауза — и безуспешно было вглядываться в зеленый полумрак, надеясь увидеть в нем разгадку происходящего.

Да, здесь был уместен сон или безумие! Но те, кто рисковал бодрствовать в этом мире... зачем они здесь оказались, что должны были сделать?! Все молчали, пытаясь что-то понять — или просто приспособить свои ощущения к неожиданной реальности! А природа, время или собственные чувства немилосердно смеялись над заблудившимися людьми...

...Солнечный свет, пробивающийся сквозь зелень, постепенно становился холоднее, рассеяннее — и словно бы сливался воедино с горьким запахом травы и тихим шорохом сухих иголок под ногами. Окружающее обретало странноватую, но несомненную завершенность: теперь можно было говорить и двигаться, не боясь нарушить неустойчивое равновесие...

Пятое время года! Иной мир — или иное восприятие мира?

— Пятый — выпадающий из ритма! — серьезно сказала Юля, первой нарушив затянувшееся молчание. — Пятое время года, пятое время суток... Неучтенное мгновение, делай что хочешь! — Что? — быстро повернулся к ней Евгений. — Что это значит?

Юля не успела ответить: вместо нее неожиданно заговорил Дэн.

— Здесь много энергии типа "может быть". — Он замолчал было, но почувствовав непонимающие взгляды, попытался объяснить: — Этот сад все время находится в ожидании, как бы вне времени и вероятности. Ведь с тех пор, как участок купила СБ, здесь решительно ничего не происходило, и только взрослые люди очень серьезно играли в интересные игры...

Сергей невольно поежился: ничего себе игры! Но спорить не рискнул — в этом странном и уже немного знакомом мире были свои законы и свои слова. Дэн тем временем продолжал:

— ...вспомните, как развивались действия после нашего появления. Постоянно раскручивавшиеся с неизбежностью события в последний момент сменялись другими, причем менее вероятными. Энергия неосуществленных вероятностей скапливается в пространстве, и в принципе ее можно использовать...

— Сара тоже что-то такое чувствовала, — тихо сказал Евгений, — Потому и говорила про "пятое время года". Хотя, теперь я думаю, что говорила это все-таки не она...

— Так значит... — начала было Юля, но не договорила, словно бы мгновенно обессилев.

Евгений осторожно привлек ее к себе... подсознательно боясь ощутить холод — но нет, это была прежняя теплая и живая Юля! Только смертельно усталая, почти теряющая сознание...

"Я не могу больше держать..." — вспомнил Евгений ее недавние слова. Но как же тут помочь? Он с надеждой огляделся — и вдруг увидел в глазах Дэна совершенно непредставимую для него, но тем более великолепную смесь озорства и торжественности! — Ну, раз так уж получилось, то не будем больше бояться! — лихо тряхнув головой заявил Дэн. — Попробуем заглянуть "на ту сторону реальности"... У кого-нибудь есть зеркало?

— Майская ночь призраков? — усмехнулся Веренков, протягивая Дэну карманное зеркало с калькулятором на обратной стороне. — Ну, попробуйте...

Дэн бросил зеркало на землю и быстрым жестом подозвал остальных: не бойтесь! смотрите! ждите! ...Издавна известен обряд, позволяющий вызвать призраков. И если астралы приходят всерьез, а не в насмешку, каждый видит их одинаково. А перед этим, по традиции магов, надо подойти к жертвенному огню и бросить в него что-то дорогое — при этом каждый как бы раскрывает душу, очищаясь...

Но здесь никаких ритуалов уже не требовалось. То, что происходило раньше, было серьезней любой жертвы, надежней любого очищения. И поэтому здесь все было всерьез, даже для непосвященных...

Темный осколок неба под ногами словно бы шевельнулся, приобрел глубину... и в этой глубине проступило изображение:

— Юрген! Никто не знал его судьбы. Никто не понимал, почему он прячет взгляд... Он исчез, не сказав ни слова...

— Сэм! Призрак призрака, тень тени! Уже не здесь, и еще не там... Почему тебе так не повезло? Может быть, в следующем воплощении... Но, честное слово, жизнь твоя была красивой! Возник на несколько секунд, замерцав над поверхностью, многострадальный "Алуэтт" — словно одушевленный всеобщей симпатией... Евгений невольно вздохнул: для него это была не просто машина! Потом мелькнуло еще несколько лиц, слишком быстро, чтобы быть узнанными, и вдруг в глубине зеркала появился...

— Кто это?! Евгений узнал Антона. Еще чего не хватало! Можно подумать, его кто-то звал?! Словно в поддержку его возмущения зеркало задрожало, облик Антона исказился, напомнив на мгновение лицо убитого Гуминского, но тут же незваный гость исчез и больше не появлялся! И никто больше не появлялся. Как будто враждебная энергия перекрыла зеркальный канал.

Дэн сосредоточился, но безуспешно: ничего, никого, полное молчание... Тогда, упрямо не желая признавать проигрыш, он рассеял в пространстве всю доступную ему энергию! Правда, после всех приключений ее оставалось совсем немного — но все же аура Дэна на мгновение стала видимой даже Сергею...

Всплеск экстрасенсорной энергии не прошел даром: когда глаза снова привыкли к темноте, все увидели играющих между ветками грустных гремлинов. Игрушки тонечкиной магии двигались очень тихо и пристойно, как и полагается не уверенным в себе привидениям. Поняв, что их заметили, они обиженно переглянулись и один за другим медленно растворились в сумерках...

— Так не бывает! — протестующе воскликнул Дэн.

— Что значит — "не бывает"? — странным каким-то голосом возразил Евгений. — Ведь есть! Только что это значит?

...Неожиданно послышался шорох — и все увидели, что Сара неловко поднялась, бесстрашно ухватившись за толстую колючую ветку, и словно бы пытается что-то сказать. И хотя слова не подчинялись ей, все же это была не та безразличная ко всему помешанная, которую час назад они нашли в лаборатории — совсем другая! Потрясенный Веренков повернулся было ей навстречу, но Юля удержала его - - за полсекунды до того, как он успел сделать хотя бы одно движение... Ян никогда не мог подумать, что в этой миниатюрной девочке скрывается такая сила: он не мог разомкнуть обхвативших его рук! — Что вы делаете? — отчаянно прошептала Юля. — Это же... Это же не Сара! Да, это была уже не Сара! Неожиданно пробудившаяся от безумия женщина лишь внешне напоминала Сару — но все меньше и меньше с каждой секундой. Сквозь черты ее лица проступали иные: знакомые, любимые, повторенные в портрете, несуществующие больше, но не забытые! Неизменное менялось, невозможное происходило — и нельзя было мешать этому...

— То-неч-ка... — бесцветно констатировал Дэн, уже почти ничего не соображая. — Это ты?

Имя произвело действие ошеломляющее. Словно бы окончательно проснувшись, она сбросила с себя осколки ауры Сары Даррин — той не существовало больше! Но это новое рождение обессилело Тонечку, она упала бы, не подхвати ее Сергей...

Он не был знаком ни Сарой, ни с Тонечкой, не знал магических обрядов — но все же безошибочно почувствовал подлинность происходящего. Да, победить смерть нельзя... но можно не быть побежденным ею! На эмоции уже не хватало сил, и все испытывали странное равнодушие. Ведь рано или поздно "пятое время суток" закончится — и что тогда? Преодолела ли Тонечка притяжение колдовской тьмы замкнутого мира? Останется ли она с теми, к кому стремилась столько времени, или уйдет опять?

— Она может остаться, — спокойно произнесла Инга, — но времени совсем мало...

Евгений удивился было, но через несколько секунд понял, в чем дело: пробивающийся сквозь ветки солнечный свет снова начал теплеть! Так что же - - конец сказке? Изменения подкрадывались медленно, едва заметно, но чуткая к энергии Инга сразу уловила их неумолимый смысл. Время уходило, разрушая не покорившийся ему странный мир — и никто не знал, как можно помешать этому...

Евгений понял, что им дан последний шанс: такие совпадения не повторяются! Он попытался представить себе, что чувствовал бы сам, окажись он на месте Тонечки. Конечно, никто не знает, как устроен мозг и где помещается душа... но как-то же можно обойти это! "Она должна заговорить, — отчетливо подумалось ему. — Образам слова не нужны, но мысль облекается в них всегда. Если речь подчинится ей — она станет человеком. Если нет — останется воспоминанием..." Сергей бережно поддерживал Тонечку — что он еще мог сделать? — и смотрел на Евгения, в ожидании чуда. И все смотрели на него в ожидании чуда. А он не умел делать чудеса, а только изо всех сил соображал, какие ключевые слова могут разбудить Тонечку, помочь ей выйти из прошлого и остаться в настоящем?

Кажется, Юля поняла его:

— Спроси ее про грустных гремлинов, — тихо сказала она. — Этого ведь Сара знать не может...

Да, это было логично: разговором о неизвестных Саре предметах прогнать последнюю окончательно. Только бы не утонуть при этом в воспоминаниях! "Какая, оказывается, тонкая грань между прошлым и будущим, — подумалось Евгению. — Стоп! Черт возьми, почему я подумал — будущим? Машинально? Или это подсказка?!" До реальности оставалось всего несколько минут, а ничего не происходило. Времени было — на один решающий шаг, и Евгений сделал его:

— Скажи, — он посмотрел Тонечке в глаза, — у нас много будет неприятностей, — он кивнул в сторону невидимого за деревьями здания, — из-за всего этого?

Молчание... Напряженная тишина ожидания и безмолвная душевная борьба — подчинится ли полуразрушенный мозг Сары Даррин отчаянно любящей жизнь эсперке? Или все-таки нет?! Секунды паузы превращались в часы, и чем дальше, тем меньше оставалось надежды...

Но под радостный птичий вопль, окончательно разбудивший солнце, прозвучал наконец ответ... Еще неуверенно, еще робко и сбивчиво — еще не Тонечка, но уже не Сара:

— Н-нет, совсем не будет... наоборот!

Она хотела пояснить, что "наоборот", задумалась, подбирая слова, но это было уже не важно: когда сделан первый самый трудный шаг, остальные дадутся легче.

Конец

Авторы от А до Я

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я