Федор Тютчев. Стихи
ЕСТЬ В ОСЕНИ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЙ...
Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная пора - Весь день стоит как бы хрустальный, И лучезарны вечера...
Где бодрый серп гулял и падал колос, Теперь уж пусто все - простор везде, Лишь паутины тонкий волос Блестит на праздной борозде.
Пустеет воздух, птиц не слышно боле, Но далеко еще до первых зимних бурь - И льется тихая и теплая лазурь На отдыхающее поле...
ОСЕННИЙ ВЕЧЕР
Есть в светлости осенних вечеров Умильная, таинственная прелесть: Зловещий блеск и пестрота дерев, Багряных листьев томный, легкий шелест, Туманная и тихая лазурь Над грустно сиротеющей землею, И, как предчувствие сходящих бурь, Порывистый, холодный ветр порою, Ущерб, изнеможенье - и на всем Та кроткая улыбка увяданья, Что в существе разумном мы зовем Божественной стыдливостью страданья.
1
Тихо в озере струится Отблеск кровель золотых, Много в озеро глядится Достославностей былых. Жизнь играет, солнце греет, Но под нею и под ним Здесь былое чудно веет Обаянием своит. Солнце светит золотое, Блещут озера струи... Здесь великое былое Словно дышит в забытьи; Дремлет сладко-беззаботно, Не смущая дивных снов И тревогой мимилетной Лебединых голосов.
Июль 1866
2
Когда дряхлеющие силы Нам начинают изменять И мы должны, как старожилы, Пришельщам новым место дать,— Спаси тогда нас, добрый гений, От малодушных укоризн, От клеветы, от озлоблений На изменяющую жизнь; От чувства затаенной злости На обновляющийся мир, Где новые садятся гости За уготованный им пир; От желчи горького сознанья, Что нас поток уж не несет И что другие есть призванья, Другие вызваны вперед; Ото всего,что тем задорней, Чем глубже крылось с давних пор,— И старческой любви позорней Сварливый старческий задор.
Начало сентября 1866
3
Небо бледно-глоубое Дышит светом и теплом И приветствует Петрополь Небывалым сентябрем.
Воздух, полный теплой влаги, Зелень свежую поит И торжественные флаги Тихим веяньем струит.
Блеск горячий солнце сеет Вдоль по невской глубине — Югом блещет, югом веет, И живется как во сне.
Все привольней, все приветней Умаляющийся день,— И согрета негой летней Вечеров осенних тень.
Ночью тихо пламенеют Разноцветные огни... Очарованные ночи, Очарованные дни.
Словно строгий чин природы Уступил права свои Духу жизни и свободы, Вдохновению любви.
Словно, ввек ненарушимый, Был нарушен вечный строй И любившей и любимой Человечесой душой.
В этом ласковом сиянье, В этом небе голубом Есть улыбка, есть сознанье, Есть сочувственный прием.
И святое умиленье С благодатью чистых слез К нам сошло как откоровенье И во всем отозвалось...
Небывалое доселе Понял вещий наш народ, И Дагмарина неделя Перейдет из рода в род.
17 сентября 1866
4
Я помню время золотое, Я помню сердцу милый край. День вечерел; мы были двое; Внизу, в тени шумел Дунай.
И на холму, там, где, белея, Руина замка в дол глядит, Стояла ты, младая фея, На мшистый опершись гранит.
Ногой младенческой касаясь Обомкав груды вековой; И солнце медлило, прощаясь С холмом, и с замком и с тобой.
И ветер тихий мимолетом Твоей одеждою играл И с диких яблонь цвет за цветом На плечи юные свевал.
Ты беззаботно вдаль глядела... Край неба дымно гас в лучах; День догорал; звучнее пела Река в померкших берегах.
И ты с веселостью беспечной Счастливый провожала день; И сладко жизни быстротечной Над нами пролетала тень.
Апрель 1836
5
Еще земли печален вид, А воздух уж весною дышит, И мертвый в поле стебль колышет, И елей ветви шевелит. Еще природа не проснулась, Но сквозь редеющего сна Весну послышала она И ей невольно улыбнулась...
Душа, душа, спала и ты... Но что же вдруг тебя волнует, Твой сон ласкает и целует И золотит твои мечты?.. Блестят и тают глыбы снега, Блестит лазурь, играет кровь... Или весенняя то нега?.. Или то женская любовь?..
Апрель 1836
6
Люблю глаза твои, мой друг, С игрой их пламенно-чудесной, Когда их приподымешь вдруг И словно молнией небесной, Окинешь бегло целый круг...
Но есть сильней очарованья: Глаза, потупленные ниц В минуты страстного лобзанья, И сквозь опущенных ресниц Угрюмый, тусклый огнь желанья.
Апрель 1836
7
Вчера, в мечтах обвороженных, С последним месяца лучом На веждах, темно-озаренных, Ты поздним позабылась сном.
Утихло вкруг тебя молчанье И тень нахмурилась темней, И груди ровное дыханье Струилось в воздухе сылшней.
Но сквозь воздушный завес окон Недолго лился мрак ночной И твой, взвеваясь, сонный локон Играл с незримою мечтой.
Вот тихоструйно, тиховейно, Как ветерком занесено, Дымно-легко, мглисто-лилейно Вдруг что-то порхнуло в окно.
Вот невидимкой пробежало По темно-брезжущим коврам, Вот, ухватясь за одеяло, Взбираться стало по краям, — Вот, словно змейка, извиваясь, Оно на ложе взобралось, Вот, словно лента, развеваясь, Меж пологами развилось...
Вдруг животрепетным сияньем Коснувшись персей молодых, Румяным громким восклицаньем Раскрыло шелк ресниц твоих!
Апрель 1836
ПРОТИВНИКАМ ВИНА
(яко и вино веселит сердце человека) О, суд людей неправый, Что пьянствовать грешно! Велит рассудок здравый Любить и пить вино.
Проклятие и горе На спорщиков главу! Я помощь в важном споре Святую призову.
Наш прадед, обольщенный Женою и змием, Плод скушал запрещенный И прогнан поделом.
Ну как не согласиться, Что дед был виноват: Чем яблоком прельститься, Имея виноград?
Но честь и слава Ною, — Он вел себя умно, Рассорился с водою И взялся за вино.
Ни ссоры, ни упреку Не нажил за бокал. И часто гроздий соку В него он подливал.
Благие покушенья Сам Бог благословил — И в знак благословенья Завет с ним заключил.
Вдруг с кубком не слюбился Один из сыновей. О, изверг! Ной вступился, И в ад попал злодей.
Так снанемте ж запоем Из набожности пить, Чтоб в Божье вместе с Ноем Святилище вступить.
Начало 1820 гг.
Полдень
Лениво дышит полдень мглистый, Лениво катится река, В лазури пламенной и чистой Лениво тают облака.
И всю природу, как туман, Дремота жаркая объемлет, И сам теперь великий Пан В пещере нимф покойно дремлет.
1829
Снежные горы
Уже палит полдневная пора Палит отвесными лучами,— И задымилася гора С своими черными лесами.
Внизу, как зеркало стальное, Синеют озера струи И с камней, блещущих на зное, В родную глубь спешат ручьи...
И между тем как полусонный Наш дольний мир, лишенный сил, Проникнут негой благовонной, Во мгле полуденной почил,— Горе, как божества родные, Над издыхающей землей, Играют выси ледяные С лазурью неба огневой.
1829
Утро в горах
Лазурь небесная смеется, Ночной омытая грозой, И между гор росисто вьется Долина светлой полосой.
Лишь высших гор до половины Туманы покрывают скат, Как бы воздушные руины Волшебством созданных палат.
1829
ДЫМ
OCR: Денис Дроздов
Здесь некогда, могучий и прекрасный Шумел и зеленел волшебный лес, — Ни лес, а целый мир разнообразный Исполненый видений и чудес.
Лучи сквозили, трепетали тени; Не умолкал в деревьях птичий гам; Мелькали в чаще быстрые олени И ловчий рог взывал по временам.
На перекрёстках, с речью и приветом Навстречу нам, из полутьмы лесной Обвеяный каким-то чудным светом Знакомых лиц слетался целый рой.
Какая жизнь, какое обаянье Какой для чувств раскошный, светлый мир Нам чудилось нездешнее созданье. Но близок был нам этот дивный мир.
И вот опять к таинственному лесу Мы с прежнею любовью подошли Но где же он! Кто опустил завесу. Спустил её от неба до земли.
Что это? Призрак, чары ли какие. Где мы? И верить ли глазам своим Здесь дым один, как пятая стихия, Дым — безотродный, безконечный дым! Кой-где насквозь торчат по обнажённым Пожарищем уродливые пни. И бегают по сучьям обожженным С зловещим треском белые огни.
Нет, это сон! Нет, ветерок повеет И дымный призрак унесёт с собой. И вот опять тот лес зазеленеет Все тот же лес, волшебный и родной.