Владимир Васильев. Хирурги

0

Что может быть обиднее? Судите сами: 31 декабря, время - 23.45, вас ждут у новогоднего стола, правда на другом конце города, куда на тачке пилить не менее получаса, а все машины, редкие, как оазисы в Сахаре (не психи же они - праздник!), проскакивают мимо, обдав морозным ветром и выхлопом.

На город валились рыхлые хлопья белого до умопомрачения снега. Окна унылых девятиэтажек освещались бликами елочной иллюминации или просто тривиальными лампочками малопочитаемого ныне Ильича. Отовсюду доносились обрывки музыки, смех и, казалось, даже звон бокалов.

Мимо на бешеной скорости промчался приземистый "жигуленок". Отчаянно махавшую рукой Ольшу водитель проигнорировал. Можно было обругать его, но смысл?

Ольша зло подышала на ладонь, замерзшую, несмотря на двойную варежку, Риткин подарок. Все, пропал праздник...

В тот же миг с проспекта, разгоняя мутную полутьму новогодней ночи, вывернула еще одна машина. Ольша без особой надежды воздела руку.

Гляди-ка, притормозил!

Ольша рванулась к машине. Странная тачка, вместо фар - сплошная светящаяся полоса над бампером. Иномарка, наверное. Ольша пригляделась.

Точно, иномарка. Отдаленно смахивает на сорок первый "москвич", но не более, чем этот же "москвич" на пристойный автомобиль.

Дверь уползла вверх, на крышу, но Ольше уже некогда было удивляться. Мало ли чего напридумают проклятые буржуи!

- Шеф, на Намыв, полста, если за полчаса докатишь!

За рулем сидел невыразительный парень в зеркальных очках. Это зимой-то!

"Сейчас он заявит, что ему в Соляные!" - решила Ольша. Но парень качнул головой: "Залезай, мол!" Ольша, взглянув на часики, (23.45) уселась рядом. Шофер тронул что-то справа от руля и дверь тихо встала на место. Приборов и циферблатов в машине было больше, чем привык бывший советский человек.

Автомобиль мягко скользнул вперед.

- Пристегнись, - негромко попросил парень.

Ольша насмешливо уставилась на него. Зеркальные очки раздражали.

- Что, автоинспекции боишься? Они уже пьяные давно...

- Пристегнись, - не меняя тона повторил парень.

Ольша решила не спорить - еще упрется и высадит. Ремень безопасности сухо щелкнул, сам собой выбрал слабину, принайтовав ее к креслу, удобному, как и все заграничное.

А парень вдруг развернулся и, утопив акселератор, погнал машину совсем в другую сторону.

- Э! Нам не туда! - сказала Ольша. Стало страшно. "Вляпалась!" - решила она.

Парень, не глядя на нее, ответил:

- Помалкивай.

Ольшу вдавило в кресло. Машина почему-то задрала капот, потом завалилась набок, скользнула меж троллейбусных проводов и взмыла, словно самолет. Земные огни провалились вниз.

Ольша вцепилась в дверную ручку. Мысли расползлись и попрятались. Так ведь не бывает!

Плавно развернувшись, парень повел машину (или что там?) прямо на Намыв, над рекой. Ольша затравленно глянула назад - за стеклом плясало неистовое малиновое пламя. И было очень тихо, ни гудения, ни рокота, словно двигатель вообще не работал.

"Ракета? - подумала она, чувствуя себя полной идиоткой. - Бред ведь собачий!!"

Справа и внизу угадывались очертания порта. Город сверху напоминал рой разноцветных светляков. Плясавшие за стеклами снежинки придавали ощущение сказки.

На Намыв (точнее - над Намыв) они ворвались спустя семь минут.

- Какой дом? - спросил парень вполне буднично, что-то переключая на панели управления.

Неким непостижимым образом Ольше удалось объяснить. Парень кивнул, взявшись за руль обеими руками - до сих пор он руля вообще минуты две не трогал.

- Седьмой этаж, - добавила Ольша неизвестно зачем. Наверное, вспомнила старый новогодний фильм.

- Подать к балкону? - ехидно осведомился шофер (или пилот?).

Пришлось указать и балкон. Чудо-машина зависла вровень с перилами. Снова сама-собой отворилась дверца.

Ольша медлила.

- Слушай, - сказала она, - ты, часом, не Новый Год?

В голове имела место совершеннейшая каша.

- Нет, - ответил парень серьезно. - Вытряхивайся. Денег не надо.

Кое-как Ольша перебралась на балкон, уже там сообразив, что забыла отстегнуться. Но удивляться не осталось сил. Тряхнув головой, в последний раз заглянула в машину.

- Я тебя еще увижу? - спросила зачем-то.

Парень долго, секунд пять, глядел на нее, потом вдруг снял очки.

- Возможно.

Лицо его Ольша запомнила накрепко.

Дверь плавно встала на место, чудо-машина, слегка накренившись, отвалила от балкона и рванулась ввысь, задирая капот к звездам. Казалось, она так и уйдет, затеряется среди мерцающих небесных огней и пропадет из вида. Колеса у нее были почему-то горизонтально, под днищем.

"Бек ту зе фьюче..." - пробормотала Ольша. Приди после такого в себя!

Сверху сыпал и сыпал пушистый новогодний снег. На балконе было холодно и неуютно; Ольша легонько постучала в заиндевевшее стекло. Дверь отворилась.

Компания за столом дружно отвесила челюсти.

- Ольша? - не своим голосом спросил Юра-Панкрат. - Ты откуда?

- С неба, - вздохнула Ольша и вошла одновременно с первым ударом курантов. - Это ничего, что я не в дверь?

Невзирая на общее замешательство, шампанское все же откупорили и Ольша, как была, в пальто и варежках, опустошила бокал.

- С Новым Годом!

1

Июнь поливал морское побережье плотным изнуряющим зноем. Песок накалился до того, что обжигал босые ноги. Нескончаемый коблевский пляж кишел загорелыми телами, надувной резиной, цветастой материей над ажурными металлическими грибками. Все, кто еще не одурел от солнца, плавились у прибоя или мокли в горько-соленом месиве среди посиневших от долгого купания детишек и сизых от рождения медуз. Большинство пряталось в тень. Над морем плясали призраки: до того прогрелся воздух.

Ольша томно потянулась и ойкнула, ненароком коснувшись песка. Глеб с Юрой-Панкратом как по команде подняли головы.

- Граждане! - сказала Ольша. - Я кипю, шипю и пузырюсь.

Фраза была ритуальной. Перед купанием ее обязательно кто-нибудь произносил.

Море не принесло желанного облегчения. Возникла весьма здравая идея сходить за пивом. Тут же и выступили.

За первой шеренгой пансионатов, старых, еще старорежимных, тянулась асфальтовая лента дороги, рассекая надвое узкую полоску сосновой посадки. По дороге сновали курортники и редкие автомобили. Навстречу попалось несколько счастливых компаний, бережно несущих полные бутыли (канистры, фляги, графины...) Значит, пиво наличествовало. У первой же компании выяснили где именно - у "Ракеты". В принципе, баночное пиво постоянно водилось в любой кафешке, но большинство отдыхающих предпочитало бочковое, потому как изрядно дешевле.

На Ольшу и Ритку все пялились - мужики голодно, женщины - с завистью. Девчонки давно привыкли. Нельзя сказать, что Глеб с Юриком особо радовались этому, однако вид оба сохраняли гордый и снисходительный. Кому на станет приятно, когда рядом шагает симпатичная девчонка с лицом и фигурой голливудской кинозвезды, загорелая до бронзы, а ты еще вдобавок точно знаешь, что она не полная дура, как большинство красавиц, но и не дремучая интеллектуалка, скучная и занудливая? Пока ребята, пристроившись в очередь, ожидали живительной пенной влаги, Ольша с Риткой сунулись в кафе-стекляшку здесь же, у "Ракеты". Посетителей было немного, всего с десяток. Последнее время подобных стекляшек развелось по всему побережью без счета, не то что пять лет назад. Несмотря на внушительное количество курортников очереди у стоек кафе и баров как-то сами собой рассосались. Да и цены многих устрашали: мороженое - пятерка, стакан "массандры" - двадцатник, а банка паршивого баварского пива - сорок гривн!

Ольша скользнула глазами по уставленным разноцветными и разнокалиберными бутылочками полкам. Кола, оранж, лайм, "Траминер", "Гратиешты", красная "Варна", мускат "Ливадия", "Южное игристое"... еще сухенькое что-то, кажется феодосийский "Сильванер". Четыре сорта пива плюс николаевское бутылочное. Ритка рылась в сумочке-ксивнике, носимой на поясе.

И тут что-то заставило Ольшу обернуться, странный зуд между лопатками, словно в спину ей уперся тяжелый внимательный взгляд. Открытая дверь сияла в полутьме стекляшки ослепительным восклицательным знаком. Подкатила серо-зеленая иномарка, поблескивая и искрясь в лучах солнца. Мутные тонированные стекла не позволяли разглядеть сидящих в салоне.

Закругленная дверца машины знакомо уползла вверх, на крышу. У Ольши захватило дух. Дальнейшее происходило словно в замедленном кино.

Вышли двое - одинаково рослые, загорелые, в сланцах-вьетнамках, истертых шортах, легкомысленных майках с трафаретными ухмыляющимися рожами, озорных панамках-колокольчиках вызывающе красного цвета и одинаковых зеркальных очках.

Ритка, застывшая у стойки, машинально посторонилась. Бармен угодливо заулыбался:

- Привет, ребята! Как обычно?

- Ага... - отозвался один из парней, поправив очки, и осекся. - О! Мускат! Ящик!

Бармен свистнул подручным; ящик вина и две упаковки пива тут же вынесли и погрузили в машину.

- Ну, и здесь по бутылочке... - вздохнул второй.

Две запотевших "Дак Гессер" вкрадчиво возникли на стойке.

- Три шестьсот, - объявил бармен.

На стойку шлепнулись восемь кредиток по пятьсот гривн с лихим гетманом Петром Сагайдачным. Бармен сгреб все и рассыпался в благодарностях. О сдаче речь, видимо, не шла.

Второй парень стянул очки и Ольша убедилась, что именно он подвозил ее к Глебу в новогоднюю ночь.

- Привет, - сказала Ольша улыбнувшись и шагнула вперед. - Ты меня помнишь?

Парень прищурился и посмотрел в ее сторону.

- Ну, привет...

На стойку легла еще одна кредитка.

- Хью, выдай им чего попросят...

Одинаковым движением парни вернули пустые бутылки на стойку, переглянулись и вышли из кафе. Дверцы машины плавно встали на место и серо-зеленое искрящееся чудо унеслось в сторону молдавских баз.

Ольша потерянно глядела вслед. Зато Ритка не растерялась.

- Два муската и по мороженому!

Бармен мигом соорудил в белых пластиковых вазочках две маленьких зимы с сиропом и шоколадом, а бутылки с вином заботливо упаковал в плетеную корзинку с затейливой ручкой. Сдачу требовать не решилась даже Ритка.

Девушки заняли дальний столик. Ольша не могла придти в себя.

- Кто это, Оль? - любопытство Ритки нетрудно было понять. Но вот попробуй ответь на этот простой вопрос!

Ольша вздохнула:

- Еще не знаю. Помнишь Новый Год? Когда я с балкона заявилась?

Ритка кивнула. Ольшиной истории с летающей машиной никто, конечно же, не поверил. А придумать она ничего не смогла. Да и не пыталась.

Ольша сонно ковырялась в мороженом. Узнал ее тот парень? Или просто кинул кредитку, чтоб отвязаться?

Этот вопрос мучил ее два последующих дня.

Чудо-машину она снова увидела ранним утром. На "Черноморце", у телефонов межгорода. Большинство курортников еще спало, несколько жаворонков торопливо похмелялись в буфете. Жестяные ведра громкоговорителей уныло разразились новостями.

Ольшин знакомый стоял, привалившись плечом к окрашенной в бодро-зеленый цвет будке; его приятель звонил, нервно постукивая свободной монеткой по стеклу.

Сердце почему-то заколотилось сильнее, Ольша удивилась и рассердилась одновременно. Вскинула голову, подошла поближе.

- Привет!

Парень склонил голову. Выражение его глаз осталось невыясненным: очки он, видимо, снимал лишь в исключительных случаях.

- Ты помнишь новогоднюю ночь? Машину, поданную к балкону?

Две зеркальных капли продолжали отражать Ольшу.

- Ну?

- Я верила, что мы еще встретимся.

Парень пожал плечами без следов выражения на лице. Это было до жути странно, лицо вообще без выражения!

- Это та самая машина? - спросила Ольша чтобы не молчать.

Парень ответить не успел; его дружок повесил трубку и обернулся, оценивающе разглядывая Ольшу. Впрочем, смотрел он вполне дружелюбно, без цинизма.

Ольша смутилась; смутилась до того, что уронила книгу, которую читала с утра. Ветер зашелестел страницами, мягкой лапой вытащил закладку - мгновенную фотографию. С неделю назад пристал к Ольше какой-то заезжий монстр-воротила. В ресторан водил, сфотографироваться вместе заставил. Насилу отвязалась. А потом вместо закладки фотка эта под руку подвернулась.

Ольша присела одновременно с парнем. Тот подобрал книгу, мельком взглянул на фотку...

И замер.

- Ты его знаешь?

Ольша растерялась.

- Немного...

- Где живет?

- В "Лазурном"...

- Поехали!

Ольшу бережно взяли за локоть.

В салоне было прохладно, пахло перегретой пластмассой и ландышами. Днем панель управления выглядела не менее загадочно, чем в ту памятную ночь.

- Как тебя зовут?

- Ольша...

Бесшумно развернувшись, машина устремилась к воротам по узкой аллее.

Ольша набралась храбрости:

- А вас как?

Знакомый парень с готовностью ответил:

- Я - Сеня. Сеня Бисмарк. А это - Енот.

- Енот? - не поняла Ольша.

Сеня рассмеялся.

- Это прозвище. Вообще его Олегом кличут.

За окном шелестел горячий ветер, мелькали сосны и курортники.

Ворота в "Лазурный" охранялись заржавленным амбарным замком. Сеня притормозил и выскользнул наружу. Ольше помог выйти Енот. Дверцы, слабо клацнув, опустились и закупорили машину.

- Пошли!

Енот тащил Ольшу за руку, Сеня нетерпеливо семенил рядом.

- Какой корпус?

Ольша все больше терялась.

- Вон тот...

- Как этот тип себя назвал?

- Боря... Борис Завгородний...

Войдя в корпус Сеня с Енотом вмиг утратили суетливость: ни дать, ни взять - два лентяя забрели в гости к знакомой девушке. Даже настырная сухопарая кастелянша лишь едва повела носом в их сторону.

Завгороднего в номере не было. На стук никто не ответил, зато за спинами возникли двое гориллоподобных шестерок Завгороднего - Ольша часто их замечала, когда ее обхаживал этот деляга.

- Кого ищем?

В голосах сквозила ленивая надменность. Сеня и Енот явно уступали гориллам в силе.

Дальнейшее произошло очень быстро. Енот по-медвежьи переступил с ноги на ногу: "Топ-топ!" Движение было совершенно не боевым, Ольша даже назвала бы его уютным. Однако один из громил с размаху въехал в стену и затих, рухнув на линолеум. Второй принял красивую стойку.

"Х-хех!"

Нога, словно пушечное ядро, летела Еноту прямо в грудь. "Топ-топ!" - Енот снова потоптался на месте. Он не бил и не отбивал удар!! Тем не менее второй оппонент-каратека головой вперед улетел вдоль по коридору, причем ноги его болтались существенно выше головы. Он тоже так и не поднялся.

Сеня за это время открыл номер Завгороднего - именно открыл, а не взломал. Ольша застыла на пороге, Сеня с Енотом быстро и профессионально обшарили обе комнаты, ванную. Если они чего и искали, в этот раз не нашли.

Дверь Сеня за собой запер. Чем - Ольша не рассмотрела. Она ощущала себя втянутой в какую-то чудовищную игру.

Немного отошла она только в машине. За руль сел Енот. Ее привезли в уютный маленький коттедж на самой границе молдавских баз. На веранде спал еще один парень - если не близнец Сени с Енотом, то, по крайней мере, двоюродный брат.

- Это Паха Толстый. С ним лучше не заговаривать, ясно?

Парень был совсем не толстый. Наоборот, поджарый и подтянутый, как Енот или Сеня.

В комнате хозяйничала благодатная прохлада. Виной этому служил небольшой импортный кондиционер.

- Пить будешь? - спросил Енот вполне буднично, кивая одновременно на просторное заманчивое кресло.

- Буду! - храбро ответила Ольша и ухнула в податливую бараканную глубину. Кресло и она, похоже, создавались специально друг для друга. Ребят этих она бояться перестала. Если что - все равно ведь достанут. Из-под земли. Да и вообще - интерес к ней возник только когда выяснилось, что она знакома с Завгородним, чисто деловой интерес. А пить согласилась памятуя о ящике муската - вчера они приговорили обе бутылки с Глебом, Юриком и Риткой и нашли сей напиток весьма замечательным.

Впрочем, Енот извлек на свет божий бутылку "Еким Кара". Рубиновая жидкость темнела в старомодной пыльной посудине.

- Солнечная долина, урожай 57 года. Цени!

На дне бутылки скопился слой похожего на рыжий лишайник осадка. "Ну их, эти проблемы!" - зло подумала Ольша и взяла протянутый бокал.

2

Следующий фокус компания Сени Бисмарка выкинула наутро. Ольшу никто пальцем не тронул, хотя сначала она полагала, что ее пытаются напоить, ибо за "Черным доктором" последовали не менее пыльные и выдержанные бутылки южнобережного "Токая" и "Кагора", а потом казахского фиолетового муската какого-то особого элитного разлива.

Ольша проснулась в том самом чудном кресле (оно незаметно трансформировалось в диван), укрытая пушистым клетчатым пледом. В углу на голом матрасе посапывал Енот.

На улице буянило июньское солнце; с каждым часом укорачивались и без того куцые тени. Сеня в позе лотоса сидел на капоте машины.

- Доброе утро, мистер йог! Вам не горячо на железе-то?

Сеня не шевелился, уставившись в пустоту. На веранде бессовестно дрых Паха Толстый. Кажется, он так и не просыпался со вчерашнего дня. В винопитии он тоже не участвовал, а когда Ольша спросила почему, Сеня с Енотом рассмеялись и сказали: "Ему не нужно..."

Когда наконец все проснулись, ни о чем, кроме завтрака, поговорить не удавалось. Сеня заикнулся о корейском ресторанчике на "Дельфине", за что и был посажен на место шофера.

Ольша устроилась рядом. Странно: раньше она не замечала, что не только буквы, но и цифры на шкалах приборов были чужими. Даже не римскими. Ольша никогда прежде не встречала таких знаков. Спидометр, например, делился на шесть секторов, каждый сектор - на шесть делений. Что означали угловатые символы у каждого сектора оставалось только догадываться. Километры? Мили? Лиги?

- Сеня, просвети меня, темную. Это чья машина? Штатовская? Или японческая?

- Гианская, - ответил Сеня совершенно серьезно. - Называется "Аз-Б'ат". "Северный ветер", по-вашему.

- Гианская? - Ольша наморщила лоб. - Это в Африке, небось?

- В созвездии Змееносца.

- Шутить изволите?

Сеня пожал плечами:

- Отнюдь...

Завизжали тормоза. На дороге, вытянув руку вперед, стоял один из громил Завгороднего. Ольша, притянутая ремнями к креслу, слабо ойкнула.

Автомобиль врос в асфальт у самого колена громилы, бампер едва не касался вареной штанины.

- Толстый, разберись, - поморщился Сеня.

Паха неторопливо вылез из машины и достал винчестер. Знаете, такая пушка, ствол калибром со средний огурец, а затвор там, где цевье. Ольша такие только по видикам знала. Где Паха прятал эдакую махину, осталось загадкой. Не под футболкой же?

Громила, увидев винчестер, смутился. Курортники, которых угораздило именно в этот момент проходить мимо, торопливо рассасывались кто куда.

На лице Пахи красноречиво цвел единственный вопрос: "Ну?"

Сзади подъехали две "Самары", из них полезли угрюмые плечистые субъекты. Шестеро. Еще трое показались из ворот ближайшей базы. Для вящей солидности им очень не хватало бейсбольных бит.

Ольше стало весьма неуютно.

- Гм! - сказал Сеня несколько озадаченно. - Болваны.

И выбрался наружу. Енот - тоже. В руке его зачернел большой пистолет а-ля "Кольт-Магнум".

"Боже мой! - похолодела Ольша. - Куда же я, дура, влезла?"

Вид оружия оппонентов слегка охладил, однако вряд ли испугал.

- Где Завгородний? - жестко спросил Сеня, видимо, не желая упускать инициативу.

Громилы переглянулись.

- Спрячь пушку, - предложил один. - Потолкуем.

- Толкуй, - согласился Сеня, но пушку не спрятал.

Их взяли в кольцо. Счет десять-три внушал Ольше серьезные опасения насчет исхода конфликта. Очень хотелось стать прозрачной. Впрочем, оставалось только только крепче вжиматься в кресло.

- Кто вы такие? Кому служите?

- Не твое собачье дело, - чуть ли не беспечно ответил Сеня.

- Хамишь, - констатировал громила-предводитель. - Накажем.

Сеня неожиданно легко согласился:

- Валяй, наказывай.

И шепнул негромко Еноту:

- Гэр орми?

- Туу, - был ответ.

В ту же секунду трое из оцепления сноровисто извлекли оружие, но сделать ничего не успели: сверкнуло ярче солнца и все трое рассыпались черным бархатистым пеплом, а пистолеты багровыми раскаленными комками медленно вязли в асфальте, окутываясь едким дымом.

Уцелевшие громилы ошалело переглядывались. Их осталось семеро. Ольша испуганно хлопала глазами. Она могла поклясться: ни Сеня, ни Паха, ни Енот не применяли своего оружия. Сияние обрушилось на громил сверху, из выцветшей голубизны неба.

- Ну их к дьяволу, - снова по-русски сказал Енот. - Поехали.

Сеня тут же спрятал свой пистолет и сел за руль. Енот полез на заднее сидение.

- Э-э! - запротестовал громила-предводитель. - Постойте!

Паха Толстый хладнокровно поднял винчестер.

"Ду-дут!"

Громилу швырнуло на пыльный асфальт. Вместо головы у него стало сплошное кровавое месиво. Ольша схватилась за щеки, чувствуя, как к горлу подступает противный ком.

С хрустом передернув затвор, Паха сел в машину и захлопнул дверцу резким, сверху вниз, движением. Винчестера у него в руках уже не было - спрятал. Куда - непонятно.

Верзилы застыли кто где стоял, словно дожидались звона прыгающей по асфальту гильзы - логического завершения эпизода, которого действительно не хватало.

В этот день коблевский асфальт впитал в себя много: кровь, пепел и три куска железа, бывшие некогда пистолетами. Впрочем, пепел быстро развеялся на ветру.

3

Завтрак в ресторанчике совершенно не отложился у Ольши в памяти. Сеня и Енот жевали куксу как ни в чем не бывало. Паха почему-то остался в машине - его товарищи сказали, что "ему не обязательно".

Насытившись, заказали вина и долго сидели в полутьме зала. Сеня с Енотом явно не торопились, потягивая коллекционный херес и тихо беседовали, кажется, не по-русски. Ольша помалкивала. А что оставалось? Спутники ее церемониться не привыкли, если судить по последним часам...

Негромко наигрывала музыка, сначала старенький "Спейс", потом Крис Ри. Ближе к обеду налегли на что-то модно-танцевальное. Ольша поморщилась: не любила она слюнявые песенки прилизанных мальчиков-шоуменов. И чего народ с них так млеет?

Она даже не заметила, что произошло: Енот вдруг вскочил и произнес отрывистую фразу, словно коротко ругнулся. Сеня оказался на ногах лишь секундой позже. Оба они мельком глянули в окно; Сеня подхватил Ольшу под локоть и потащил к выходу. Енот на ходу сунул официанту веер кредиток и поспешил вослед.

У машины стояло четверо парней, один заглядывал в полуоткрытое окно и что-то втолковывал Пахе. Паха, соответственно, молчал, видимо уже довольно давно. Парни злились.

- Эй, ребята, - с неподдельной ленцой протянул Енот. - Чего к немому пристали?

Сеня успокаивающе поглаживал ольшину ладонь, но хотелось сжаться или исчезнуть, потому что скорее всего сейчас снова все начнут хвататься за пистолеты и палить друг в друга.

- Хорошая у вас тачка, - с нехорошей улыбочкой протянул один из парней, худощавый и длинноносый, как тапир. - Наверное, жалко будет, если кто-нить стекло раскокает. А?

- А кому мешает наше стекло? - Енот являл собой само благодушие, разве что не зевал в лицо длинноносому.

Длинноносый оскалился:

- Пойдем-ка потолкуем, умник...

- Пойдем! - даже обрадовался Енот. - Куда?

- Да вон, в тир хотя бы...

Невдалеке стоял крашеный в зеленое автобус, переделанный в пневматический тир еще при совке. Енот немедленно зашагал к полуоткрытой двери.

- И ты иди, чего уж там... - предложил длинноносый Сене. - Вместе с телкой своей...

"Гад!" - подумала Ольша и вдруг поймала себя на мысли, что злорадствует. Ибо не без оснований полагала, что ее новые знакомые сейчас разнесут автобус в клочья - и это еще в лучшем случае.

Сеня невозмутимо двинулся к тиру, по-прежнему придерживая ее за руку.

- Не бойся, - шепнул он. - Ничего они нам не сделают. Это лохи какие-то...

В тире покуривали еще двое типов, таких же неприятных, как и те, что приставали к Пахе.

- Постреляем? - предложил длинноносый, переламывая винтовку. - Кто лучше стреляет, того и тачка. Идет?

Енот молчал, выжидая чего-то. Длинноносый тем временем зарядил все пять ружей и выложил их в ряд на стойку.

- Ну, так что? - повторил он. - Постреляем?

Вскинув ближайшую к себе винтовку, он выстрелил. Сухо клацнула пулька и первая мишень - всадник на верблюде - закачалась, перевернутая. Второй выстрел - и из пузатой бочки с надписью "Пиво" вылез рогатый черт, сжимая трезубец.

Стрелял длинноносый неплохо: пять выстрелов, пять попаданий. Притом, что он почти не целился.

- Твоя очередь, - пододвинул он жестяную коробочку из-под ваксы, наполненную пульками. - Стреляй!

- Из этих пукалок, что ли? Ну уж нет! - ответил Енот и добавил: - Паха!

Длинноносого снесло в сторону - в тир вошел Толстый и мрачно достал винчестер, со скрежетом передернув затвор. Ребята несколько присмирели.

"Ду-дут!"

Первый выстрел проделал в задней стене автобуса изрядную дыру.

"Ду-дут! Ду-дут!"

Сеня и Енот синхронно палили по мишеням из своих чудовищных пистолетов, не целясь и не меняя обойм - словно в рукоятках прятались миниатюрные фабрики патронов.

Внезапно повисшая тишина ткнулась в барабанные перепонки. Парни боязливо жались к металлическим бортам. Длинноносый, казалось, стал даже ниже ростом.

Вместо стенда с мишенями наблюдалась сплошная дыра с неровными краями, словно в злополучном автобусе разорвалась граната.

- Мы выиграли, - удовлетворенно, даже нет - радостно сказал Енот. - Пока, ребята.

И вышел. Сеня вывел истерически хохочущую Ольшу на улицу, следом шагал Паха. Ольша продолжала хохотать даже в машине, успокоившись только когда Сеня заговорил с кем-то по радио.

После Сениного разговора все веселье мигом улетучилось - Ольша уловила это безошибочно. Что-то произошло.

Енот направил "Аз-Б'Ат" к почте и долго звонил по межгороду; Ольша ждала в машине вместе с Пахой. Сеня разгуливал вокруг, наверное, высматривал нежелательные хвосты.

Потом они вернулись в коттедж, где ночевали. Паха тотчас же повалился спать на веранде. Сеня и Енот, оба мрачные, как ночная тайга, сели друг против друга в комнате. Ольша боязливо забилась в кресло.

- Что со мной будет? - спросила она тихо. - Я даже не спрашиваю кто вы, лучше не знать. Но со мной-то что?

Сеня часто-часто закивал.

- Собственно, можешь не бояться. Найдем Завгороднего - и гуляй себе.

- А если не найдете?

- Найдем, - уверенно сказал Сеня. - Никуда он не денется. А тебя-то защитить мы сумеем, не сомневайся. Раз втравили, придется защищать. А это мы можем...

Ольша вздохнула:

- Я видела...

Последствия пахиной стрельбы до сих пор стояли перед глазами.

- Ты поспи лучше, - посоветовал Сеня мягко.

Ольша замотала головой - заснешь после такого, как же! Но Сеня вдруг протянул руку, заговорил о чем-то теплом и знакомом...

...и проснулась она только следующим утром. Ни Сени, ни Енота в комнате не было; Паха валялся на своей любимой веранде, словно манекен. Со вчерашнего дня он не двигался и, вроде бы, даже не дышал.

Потянувшись так, что хрустнул позвоночник, Ольша прислушалась к себе. Голова была легкой и свежей, а еще зверски хотелось есть. И не мармеладу какого-нибудь, а желательно мяса. Жареного. И побольше.

К коттеджу, жалобно скрипнув протекторами, подкатила иномарка, но не Сенина. Выскочила она из-за угла совершенно неожиданно, Ольша даже вздрогнула. Дверца уползла вверх точно так же, как и на "Северном ветре".

Взору явился парень - высокий, поджарый, естественно - в темных очках.

- Доброе утро, - поздоровался он приветливо. - Ты - Ольша, да?

Ольша кивнула.

- Где Сеня?

Ответить она не успела: Бисмарк и Енот рысцой вырвались из-за другого угла. На лицах их читалось выражение близкое к легкой панике.

Незнакомец открыл было рот, но его перебили.

- Проблема, Артур. Они сковырнули спутника-сторожа.

Вероятно, это было нехорошо. Ольша вспомнила, как вчера нечто из поднебесья поджаривало особо ретивых боевиков и сообразила, что лучше иметь над головой такого сторожа, чем не иметь.

- Не кипи, Сеня. А ты чего ждал - что они петь и плясать станут? Я бы на их месте точно так же поступил.

- Но это же война! Неприкрытая!

Говорили почему-то по-русски.

- Пойдем-ка в дом...

"Разведка! - решила Ольша. - Это западная разведка. Созвездие Змееносца, как же... Морочат голову. Вот нарвалась!"

Каким образом удрать Ольша даже боялась представить. Да и найдут ведь наверняка - вчера Сеня так солидно обещал найти скользкого и неуловимого Завгороднего. Отыскать перепуганную девчонку не составит для подобных спецов никакого труда. Документы ее давно уже изучены - идиоты они, что ли?

Хотелось выть от страха. Ранняя смерть совсем не входила в Ольшины планы.

Тем временем эта контора совещалась, даже не пытаясь скрыть что-нибудь от Ольши.

- Завгороднего нужно брать. Перебить этих его подручных, засаду устроить...

- Не клюнет он. Да и куда мы без сторожа? Пуля-то дура, как здесь говорят.

Енот нервно барабанил пальцами по столу.

- Пахе пули не страшны.

"Это почему же? - подумала Ольша. - Железный он, что ли?"

- А может плюнуть на соглашение? Вызовем модуль, пусть сядут, оцепят все вокруг. А? - предложил Енот, но особой уверенности в его голосе не чувствовалось.

- Не мели ерунды, - прервал его Сеня. - Настоящей войны хочешь?

- Пусти Паху с Хасаном, - не то попросил, не то приказал Артур. - Они уж отровняют всех как следует, невзирая на туземные пукалки...

"Хасану ихнему пули, по всей видимости, тоже до фени..." - растерянно решила Ольша.

- Я за Хасаном. У "Лазурного", минут через десять.

Артур тут же выскользнул.

- Пошли, - велел Сеня Ольше.

Она послушно встала, потому что перечить на ее месте осмелилась бы либо Мата Хари, либо полная дура.

- Я есть хочу... - жалобно вздохнула она.

- Пошли, пошли...

Енот взял ее за руку. Ладонь его была твердая и странно сухая. Паха вышел последним, заперев домик на ключ.

Они свернули за угол; у сениной машины топтались двое полицейских и трое в штатском. Поодаль виднелся желто-голубой джип с мигалкой.

"Нашли убитого и кто-то вспомнил машину, благо таких здесь больше нет", - догадалась Ольша. Почему-то казалось, что на этот раз убийств не будет.

Сеня сокрушенно вздохнул:

- Тьфу ты... Полиции как раз и не хватало...

Он нагнул голову и упрямо и независимо пошел к "Северному ветру". Ладонь легла на ручку двери.

- Минуточку, - сказал один из полицейских.

Сеня с неудовольствием обернулся. Енот невозмутимо открыл заднюю дверцу и запихнул Ольшу внутрь.

- Инспектор, у меня мало времени, - тон Сени был вполне миролюбивым и в меру неприветливым. - Мы поедем.

- Не раньше, чем мы вас отпустим, - столь же миролюбиво и неприветливо ответствовал полицейский.

Сеня полез на рожон:

- Вот уж не собираюсь с вами трепаться.

- Ты потише, - вмешался вдруг штатский, с виду - начальник. - Ты в убийстве замешан, понял?

- Да пошел ты, - процедил Сеня с таким презрением, словно перед ним был последний подонок. - Фраер хренов. Да-да, это оскорбление при исполнении...

Штатский вспыхнул:

- Взять!

Полицейские шелохнулись, но тут Енот дважды выстрелил в полуоткрытое окно; штатский и один из полисов тяжко осели на выгоревшую траву. Сеня тем временем зарядил второму штатскому в лицо, да так, что кровь брызнула, и тут же еще одному, вроде бы ногой. И опять: Ольша готова была поклясться - так не дерутся! Движение скорее напоминало попытку устоять, сохранить равновесие.

Оставшийся полис схватился за кобуру, но Сеня потряс у его носа невесть откуда возникшим пистолетом с большим черным глушителем.

- Умолкни, приятель!

Приятель умолк, как ошпаренный. В ворота базы на полном ходу ворвался автомобиль Артура. Скрипнула резина, взвыли тормоза. Артур и еще один парень восточной наружности мигом выскочили, хлопнув дверцами.

- Перед "Лазурным" кордон, не проехать...

- Здесь тоже, - проворчал Сеня. - Зашевелились, работнички... Ладно, поехали, поглядим.

Артур обозрел валяющиеся тела блюстителей порядка; уцелевший полицейский, подняв руки, опасливо переминался с ноги на ногу у джипа.

- Толстый, - распорядился Сеня, - испорть им машину. И рацию не забудь.

Паха мрачно достал винчестер.

"Ду-дут!"

Хруст затвора.

"Ду-дут!"

Хруст затвора.

И так несколько раз. Он прострелил колеса и разворотил панель управления. Напоследок ткнул полицейского, что с ужасом взирал на этот беспредел, в бок и тот безвольно улегся рядом с разгромленным джипом.

Винчестер исчез, словно ледышка в пламени. Паха его сунул вроде бы в карман брюк. Эдакую махину - и в карман, р-раз! И все. А карманов на брюках у него просто не было, это Ольша знала точно. Несколько раз присматривалась.

Они съехали на дорогу и скользнули за ворота. У "Лазурного" и впрямь хватало полиции. Сеня с Артуром припарковались неподалеку, наблюдая за суетой у корпуса.

- Толстый, - скомандовал Сеня и Паха послушно толкнул дверцу вверх. Вылез. Хасан тоже выбрался из машины.

Ольша вытаращила глаза. Только что Паха сидел перед ней в своих коричневых брюках, футболке и кедах, а когда ступил на асфальт на нем уже красовалась форма лейтенанта полиции - новенькая, хрустящая, от ладных туфель до лихой кепки с кокардой-трезубцем.

Хасан был в форме сержанта.

"Дьявольщина! - Ольша до боли прикусила губу. Эдак и впрямь придется поверить в созвездие Змееносца. Никакие шпионы-американцы не смогут переодеться быстрее чем за секунду. И потом - летающая машина. Для Земли это тоже чересчур круто.

Неужели действительно чужаки?"

Вот теперь стало по-настоящему жутко. Ольша сжалась в комок и забилась в угол, подальше от Енота. Тот на нее даже не глянул.

В спину ей впилась какая-то рукоятка на дверце, но Ольша словно вознамерилась вжаться в тесную щель между сиденьем и обшивкой.

Спустя минуту-другую донеслись, вроде бы, приглушенные выстрелы. Сеня, не оборачиваясь, спросил:

- Кажется, взяли кого-то?

Енот сжал виски, посидел секунду и утвердительно замычал.

Вскоре показались Паха с Хасаном; заломив руки за спину одному из громил Завгороднего, они вели его к машинам. Полицейский из оцепления сунулся к ним, но Хасан потряс у него перед глазами блеснувшим на солнце жетоном и тот мигом отстал, козырнул даже напоследок.

Громилу усадили в автомобиль Артура. Ольша полагала, что Сеня пожелает убраться подальше от кордона; так и произошло, правда Ольша ждала спешки, а отъехали спустя минуту и без излишней суеты. Прокатили почти до причала и остановились в тени у парка аттракционов. Сеня с Енотом пересели к Артуру, с Ольшей остался только Паха. Он вновь нарядился в обычные свои брюки, футболку и кеды. Шорты, как Сеня и Енот, носить он почему-то не желал. Теперь она не пропустила момент переодевания: когда Паха садился в машину полицейский мундир на мгновение приобрел зеркально-стальной цвет и в две секунды "перетек", став футболкой и брюками. Кепка словно бы расползлась и впиталась в голову, что поразило Ольшу больше всего.

Пока в машине Артура совещались, Паха молча сидел впереди, изредка тихонько постукивая ногтями по лобовому стеклу. Ольшу он начисто игнорировал.

Сеня и Енот вернулись минут через семь, ведя пленного громилу.

- Ольша, сядь вперед, - приказал Сеня и она послушно пересела. Вообще, она старательно разыгрывала паиньку, хотя подмывало рвануть от "Северного ветра" с оной же скоростью, благо место людное. Но - не решилась.

Артур с Хасаном уехали вглубь молдавской зоны; Сеня повернул назад к кордону. Но у "Лазурного" они не задержались, покатили дальше. За "Кристаллом" Сеня притормозил.

- Проводи его, Толстый, - велел он негромко.

Паха вылез, извлек из машины громилу и мрачно достал винчестер. Как всегда - непонятно откуда. Выразительно мотнул головой. Громила неохотно углубился в посадку; сосенки, вымахавшие за три десятка лет, поглотили их, заслонив от глаз бронзовой колоннадой стволов.

Вернулся Паха один, с пустыми руками. Буквально через минуту. Спокойно сел рядом с Енотом.

- Все? - осведомился Сеня.

Паха без выражения кивнул.

Сеня нажал на газ. Асфальт, истертый тысячами босых и обутых ног, стелился под колеса; горячий полуденный воздух пел в раскрытых окнах.

- Сеня, - робко спросила Ольша, - а где тот тип?

- Паха его пристрелил, - равнодушно ответил Бисмарк. И взглянул из-под очков на Ольшу. - А что?

Ольша втянула голову в плечи.

Притормозили у "Черноморца". Ольшино сердце замерло - ее очередь? Или решили отпустить?

Нет. Сеня заглушил двигатель и повернулся к ней.

- Сейчас ты пойдешь к себе. Успокоишь Риту, ну, и Глеба с Юрием, если встретишь. Бери все свои вещи и возвращайся. Понятно?

Они все про Ольшу знали. Где живет, друзей и прочее. Ну, конечно, профессионалы... Стоит ли удивляться?

- Зачем? - не надеясь на ответ спросила она. Но Сеня с готовностью объяснил:

- Завгородний ночью удрал. В Крым - в Ялту. Мы едем туда же. Немедленно.

"Так-так. Одиссея продолжается."

Ольшу провожали Енот и Паха. Ритки в домике не оказалось, но дверь была незаперта. Ольша вошла; провожатые уселись на лавочку неподалеку от входа. Енот непринужденно плел Пахе какие-то небылицы об Антарктиде.

Она почти уже собралась, когда Енот умолк на полуслове, а спустя секунду в домик ворвалась Ритка.

- Где тебя носит? - без обиняков начала она. - Что за приколы - два дня черти-где непонятно с кем? Я тут с ума схожу... - в голосе Ритки звучало праведное, ничем не прикрытое возмущение.

- Я еду в Ялту, - тихо сказала Ольша.

Ритка вмиг почуяла неладное.

- Кто эти двое - на лавочке? - понизив до предела голос спросила она.

Ольша промолчала. Не говорить же - инопланетяне?

- Да объясни ты, - не унималась подруга.

- Они обещали меня отпустить.

В стену деликатно постучали, занавеска отодвинулась и в щель просунулась, поблескивая очками, голова Енота.

- Время!

Ольша взяла сумку и, на секунду встретившись взглядом с Риткой, вышла.

Не успели они отойти и тридцати шагов, как из-за домиков показался десяток парней; Глеб и Юра-Панкрат, понятно, сию процессию возглавляли. Этого Ольша и боялась.

- Минуточку...

Еноту и Пахе преградили путь. Кое-кого из "спасательного отряда" Ольша знала - волейболистов с НКИ, Максима Саенко, Боцмана, Вовку Наумова... Внутри что-то оборвалось: двое из созвездия Змееносца просто не умели останавливаться. Язык прилип к гортани, Ольша хотела вмешаться, но навалившееся оцепенение сковало ее, словно смирительная рубашка.

Поправив очки, Енот кивнул Пахе. Тот мрачно достал винчестер. Два негромких выстрела, заглушенных истошным Риткиным криком; с Юры-Панкрата и одного из волейболистов сорвало одинаковые желтые кепки с "кемелом". Ольша смертельно побледнела; но никто не падал, все продолжали стоять.

Паха наступил ногой на гильзы и спрятал свое оружие. Енот подхватил Ольшину сумку.

Ее друзей почему-то пощадили. До сих пор валили всех неугодных направо и налево, а тут - припугнули, и все. Она никак не могла понять - почему? Не из-за нее же?

Когда Паха двинулся прочь, Ольша заметила, что гильз на асфальте уже не было.

До машины она дошла как в тумане.

4

- Если тебе что-нибудь нужно - скажи, мы купим.

Сеня небрежно вел машину и говорил с Ольшей; Енот читал свежий "Спорт-экспресс". Паха по обыкновению спал.

Ольша вяло кивнула. Ее спутники были мрачны, как Черное море в бурную зимнюю ночь. За исключением всегда безмятежного Пахи.

После стрельбы по кепкам они ненадолго заскочили в свой коттедж, Енот принес откуда-то две исполинские пиццы, а когда с ними расправились, сразу же стартовали в Ялту. Днем летать команда Бисмарка не решилась, поэтому поехали как все, по дороге. Правда, на редкость быстро, обгоняя даже прилизанные "Мерседесы" с одесскими номерами.

Неприятности начались уже на полпути к основной трассе: слева, уткнувшись смятым капотом в штабель бетонных плит, неловко приткнулась красная машина Артура. Внутри никого не было; Сеня, связавшись с каким-то Сластом, сказал, что Артур тяжело ранен, его унес Хасан на реабилитацию. Автомобиль кто-то повредил. Грешили, конечно, на Завгороднего и его боевиков.

С этой минуты Сеня и Енот сцепили зубы и погрузились в непонятный транс - лишь за Нечаянным к Ольше впервые обратились. А она все еще видела белое, как костюм теннисиста, лицо Юры-Панкрата, уставившегося на ствол пахиного винчестера. Самым парадоксальным было то, что она отказывалась воспринимать эту троицу как врагов, хотя они уже убили нескольких человек - ее, Ольшиных соотечественников. И сопланетников. Наиболее неприятен ей был Паха Толстый. Скала, закрытая книга, запертая наглухо дверь, а ключ выброшен много лет назад неизвестно куда. От него веяло холодом и бездной. Иногда ей казалось, что это вообще не человек, а манипулятор Сени, бездушный и исполнительный. Толстый сделай то, Толстый убери это. Не ест, не разговаривает... Сеня с Енотом выглядели совсем обычно, как сотни и тысячи людей вокруг, если бы не их фокусы. Впрочем, это как раз неудивительно: агент не должен выделяться из толпы, иначе это мертвый агент. Закон, единый для всех планет.

- Ты что, испугалась? - спросил Сеня странно родительским тоном. С заботой, участием, что ли? Сыграть такое не всякий актер сумел бы. Ольша вопросительно уставилась на него.

- А чего вы ждали?

- Не нужно нас бояться. Мы не приносим зла людям.

Ольша зябко поежилась.

- Как же... Я видела.

Положили человек десять и бровью никто не повел. И это называется "не приносим зла!"

- Если ты имеешь в виду боевиков Завгороднего, то их мы к людям не относим. Поднявший руку на себе подобного заслуживает лишь смерти.

- А полицейские? Они что, тоже не люди?

Сеня усмехнулся:

- Можешь не продолжать. Мол, семьи у них, жены, дети, родители... Я знаю. Но полицейских-то мы не убивали!

Он ловко добыл из-под тонкой джинсовой рубашки знакомый пистолет с набалдашником глушителя. Все-таки прятать оружие они были великие мастера.

- Это биопарализатор. Он не убивает, только обездвиживает на некоторое время. Полицейские около нашего домика давно очухались и, наверное, горюют у обломков своего джипа.

Сеня помолчал.

- Настоящее оружие только у Пахи.

- Этот его винчестер? - спросила Ольша.

Сеня уточнил, вновь делая непроницаемое лицо:

- Если ты имеешь в виду его пушку, то она выглядит под "снайдер", а не под истинный "винчестер".

- Какая разница! - перебила Ольша. - Стреляет что снайдер, что винчестер одинаково - насмерть!

Сеня вновь умолк.

- Послушай, девочка, - сказал он после минутного раздумья. - Ваше общество больно. А когда болезнь вцепится в организм, наступает время скальпеля. Никто не плачет, когда сталь вырезает пораженные ткани. И никто не не смеет называть хирурга убийцей.

Ольша в упор глядела на Сеню.

- Ваша хирургия больше смахивает на ампутацию.

- Нет, - Сеня покачал головой. - Ампутация делает человека инвалидом. А если мы пристрелим нескольких подонков, нескольких бандитов и убийц, обществу будет только лучше. Мы не собираемся оздоравливать все ваше общество - тут у вас такая помойка, что, боюсь, уже поздно. Но тем, кого эти уже не ограбят, не убьют, не унизят - им будет лучше.

- Круто, - констатировала Ольша. - Вселенские судьи. Но вас сюда никто не звал, между прочим, на нашу помойку.

Сеня поморщился:

- Только не говори, что мы не имеем права, и так далее. Имеем. Уничтожать тех, кто строит свое благополучие за счет других, считается долгом. Это закон всего космоса. Поэтому мы и впредь будем их уничтожать.

В голосе Сени не было злости, и это Ольша сочла главным. В чем-то он был, пожалуй, даже прав.

- А остальные? Если у вас на пути случайно встанет совершенно посторонний человек? Как мои друзья час назад?

Сеня пожал плечами:

- Сегодня ты уже могла воочию убедиться в нашей реакции на случай. Припугнем... В крайнем случае, - он потряс парализатором, - это. Малоприятно, конечно, зато никакого ущерба. Гарантия.

Теперь задумалась Ольша. Ловко это у вас получается, господа хирурги! Но с другой стороны, эта шваль, эти молодчики с тупыми взглядами, но с тугими мускулами получают как раз то, чего заслуживают. Диалог ведется на их языке, и пусть, черт возьми, они хоть раз, хоть перед смертью узнают, каково приходится их жертвам.

Если только Сеня не врет.

Но Ольше казалось, что он говорит правду.

- Скажи, понизив голос спросила она. - А почему Паха не ест и не разговаривает?

Позади деликатно захихикал Енот, шелестя газетой. Сеня тоже усмехнулся:

- Разговаривать он не может, потому что он не человек. Ну, а питается он по-своему.

- Не человек? - спросила Ольша с недоумением. - Неужели робот?

- Нет. Колония кристаллических микроорганизмов, дружественных нам. Точнее крохотная часть колонии. Они удерживают форму, подобную человеку, сохраняют видимость одежды, стреляют из "снайдера", но на самом деле все это, вплоть до пули, вылетающей из ствола, плоть. Они могут принять вид чего угодно - хоть куста, хоть автомобиля. Когда придет время эта часть сольется с остальной колонией. Здесь Паха всего лишь посол. Как и Хасан, кстати.

Вот они, ответы, разгадка многих тайн и нелепиц. Неуязвимость для пуль, переодевание в рекордные сроки, неведомо откуда возникающий винчестер... Или, как его там - снайдер...

Сеня обогнал колону румынских грузовиков и вновь повернулся к Ольше, в глазах которой застыл вполне закономерный вопрос.

- Ну, а мы с Енотом - обыкновенные люди. Правда, разных рас. И для нас, как и для тебя, огнестрельное оружие смертельно.

- Люди? Из созвездия Змееносца?

- Я - да, Енот - со звезды, которая имеет пока только номер в ваших астрономических каталогах. С Земли ее не видно. Это в созвездии Рыб.

- Со звезды?

- С одной из планет, конечно, - фыркнул Сеня. - Так говорят только, что со звезды. Когда ты говоришь, что ты с Украины, это не значит ведь, что ты живешь и в Киеве, и во Львове, и в Донецке?

Ольша вздохнула. Почему-то она воспринимала это как должное - словно друзья-иностранцы рассказывают о своей далекой Америке. Все равно ведь глупая девчонка там никогда не была и не будет, и не отличит правду от заурядных баек.

- Что же вас сюда привело?

- На Землю? Или в Коблево?

- На Землю.

Сеня пожал плечами:

- За всеми населенными планетами ведется наблюдение. Вы не исключение.

- И везде вы занимаетесь подобной... хирургией?

Сеня с уважением взглянул ни нее - совершенно непонятно почему, словно она сама дошла до некоей скрытой истины.

- Нет. Только там, где приходится вмешиваться.

- Разве у нас что-нибудь не так? - поинтересовалась Ольша с ревностью в голосе.

- Да все у вас не так! - раздраженно стукнул по баранке Сеня. - Вы стали опасны. Природу губите, себя не щадите... А оружия сколько накопили - это ж рехнуться можно! И это притом, что треть населения голодает, а еще треть едва сводит концы с концами.

Ольша жадно слушала. Наверное, она была первой из землян, кто слушал мнение о себе со стороны.

- И ведь вместе с тем удивительно способная раса! За каких-то шесть тысяч лет подняться из грязи, из дикости в космос. Но в то же время во многом так и остаться в грязи. Ваши ученые наощупь, по наитию постигли то, до чего нам пришлось доходить столетиями, набивая без счета шишек. Мы уже устали вам поражаться. Вы начисто убили в себе экстрасенсорику - средние века, инквизиция - и тем не менее сплошь и рядом ставите наших специалистов в тупик.

Сеня умолк. Но Ольше было мало.

- Что же заставило вас вмешаться?

Сеня, не отрываясь, глядел на дорогу. Миновали Половинки - до Николаева оставалось минут десять езды.

- Погибло два наших агента. В Коблево. Двенадцать дней назад. Как раз когда "сторож" находился в тени вашего метеоспутника, в течение всего полутора минут.

- Завгородний?

- Не лично, конечно. Но, похоже, он за этим стоит.

- А кто он? Тоже ваш? Из созвездия?

Сеня снова глянул на нее с уважением.

- Догадалась? Молодец. Нет, он не имеет отношения к нашей службе. Земля, безусловно, заинтересует любую высокоразвитую цивилизацию. Похоже, мы столкнулись с конкурентами, о которых до сих пор не подозревали. Причем ребятам пальца в рот не клади. И уступить мы не можем просто так, и на рожон не полезешь... Иди-знай, кто они? А нам объявили войну, пока тихую: "сторожа" сковырнули, Артура пытались устранить. Короче - незавидное положение.

- Значит, Завгородний не землянин?

- Наверное. Хотя, может и землянин. Его могли завербовать.

- А почему вы решили, что он имеет отношение к смерти ваших агентов?

Сеня покосился на Енота.

- У одного из них сработал аварийный прибор для фиксации изображений. Вроде фотоаппарата, только миниатюрный. На последнем снимке Завгородний и один из его громил. За секунду до смерти.

Сеня тяжело вздохнул.

- Он был соотечественником Енота. Они готовились в одном центре...

Некоторое время слышался только шелест покрышек по асфальту, сильно сдобренному гудроном.

"Почему они мне все это рассказывают? - подумала Ольша и сама же себе ответила: - А чего им бояться? Мне и стукнуть-то некуда. Але, это управа безпеки? Тринадцатый отдел по борьбе с нечистой силой? У меня тут инопланетяне-разведчики. Люди - две штуки и колония кристаллических микроорганизмов - одна штука...

Заикнешься ведь - в психушку упекут. Мне даже Ритка, лучшая подруга - и та не поверит. Отец - не поверит. Не тащить же с собой Паху с винчестером в качестве доказательства?"

Прерывая ее мысли замигал тревожный красный огонек на пульте. Сама-собой выскочила короткая трубочка антенны и зазвучала незнакомая речь. Сеня ответил на том же языке. Наверное, это был его родной язык. Ольша никогда не слышала ничего подобного.

Уже через минуту Сеня, не прекращая слушать, свернул с трассы и поехал пыльным проселком вдоль куцей полоски не то высокого кустарника, не то деревьев-недорослей.

Голос не умолкал ни на секунду; было в нем что-то от скороговорки темпераментного футбольного комментатора-итальянца. Непременно итальянца - никто так не захлебывается, не глотает окончаний и не тараторит, пытаясь спрессовать информацию, как горячие жители Апеннинского сапога.

Вскоре Сеня остановил машину. Антенна втянулась в приборную доску, голос умолк. Енот распахнул дверцу, выбрался и немедленно полез в багажник. Паха помогал ему доставать содержимое - несколько небольших чемоданчиков, два ящика вина да Ольшину сумку. Сеня опустошал бардачок.

- Что случилось-то? - спросила Ольша на всякий случай.

Сеня выгреб стопку тысячегривных банкнот толщиной с кирпич, в карман даже не лезла. Еще две таких же он отдал Еноту.

- Ищут нас, - просветил он. - Полиция, отдел по борьбе с терроризмом. Машину срисовали, надо сменить.

"Ага, - догадалась Ольша. - Эту бросят, а на шоссе кого-нибудь тормознут. Убить не убьют, наверное, но оставят посреди дороги с разинутыми ртами, это точно."

Но, поразмыслив, решила: нет. Не станут они этого делать. Нельзя, добытая таким образом машина очень быстро станет "горячей", ибо пострадавшие немедленно сообщат в полицию. А Сене энд компани подобная реклама ни к чему. Как они умудрятся выкрутиться Ольша даже не представляла.

Тем временем Енот с Пахой отнесли немногочисленные пожитки метров на двадцать в сторону.

- Пошли, - сказал Сеня. В руках его чернел предмет, напоминавший пульт дистанционки от видика.

Отошли к вещам; Паха уселся на ящики, Енот, скрестив руки на груди, приготовился наблюдать. Сеня открыл капот, покопался внутри и извлек черный плоский ящичек размером с дипломат. На верхней его плоскости красноречиво скалился череп с костями.

Сеня присоединился к остальным, бережно водрузив ящичек на чемоданы. Ольша нервно переминалась с ноги на ногу. Наконец на машину был направлен пульт и надавлена одна из кнопок. Сначала ничего не менялось. Потом послышался негромкий хруст и корпус "Северного ветра" стал медленно сминаться, словно его со всех сторон сдавливал гигантский пресс. Металл обшивки пошел складками, машина сворачивалась в ком, в округлый морщинистый ком, быстро уменьшаясь в размерах, словно проваливалась внутрь себя. Последними скукожились покрышки колес.

Минут через десять все было кончено: вместо машины на укатанной дороге покоился изъеденный каньонами извилистых впадинок шарик, похожий на грецкий орех, только покрупнее. Раза в два. Пульт тихонько пискнул и высветил неяркий в свете дня красный огонек. Спустя какое-то время пульт пискнул вторично и огонек изменил цвет на зеленый.

Енот немедленно подобрал шарик и присел у одного из чемоданов. Ольша вытянула шею, вглядываясь: в чемодане в специальных нишах таких шариков насчитывалось больше десятка.

- Что возьмем? - спросил Енот, оглянувшись на Бисмарка.

- Ммм... "Оксо", пожалуй.

Енот вынул другой шарик, неотличимый от прежнего и отнес его на дорогу, закрыв предварительно чемодан.

Все повторилось в обратном порядке: шарик распух и превратился в новенький, сверкающий лаком автомобиль. Другой модели. Цвета мокрый асфальт.

Писк, красный огонек.

Ольша завороженно шагнула к этому четырехколесному диву.

- Куда! - схватил ее за локти Енот. - Спятила, что ли? Там же излучение!

Ольша вздрогнула.

- А здесь?

- Здесь экран... - пояснил Енот.

Вскоре на пульте зазеленел веселый разрешающий огонек. Енот сразу схватился за чемоданы, Паха - за ящики. Сеня взял "дипломат" с черепом и откинул крышку капота. Ольша подошла и глянула: никакого двигателя там не было. И в помине. Пустота, словно у старорежимного "Запорожца". Но двигатель не мог располагаться и сзади, как у того же "Запорожца", - Енот с Пахой как раз грузили пожитки в багажник.

А Сеня ловко закрепил "дипломат" в специальных зажимах и подсоединил единственный разъем. Черная вязь проводков терялась в недрах корпуса.

"Эта коробка, небось, и есть двигатель", - решила Ольша. Паха с Енотом уже уселись внутрь.

Земля рядом с новорожденной машиной была теплой, Ольша чувствовала это даже сквозь пластмассовые подошвы туфелек-мыльниц.

- Прошу, пригласил Сеня, распахивая дверцу. Ольша не без удовольствия уселась: машина ей нравилась и вселяла какой-то смутный восторг. Казалось, под искрящимся металлом дремлет тугая, но покорная водителю мощь.

Сеня взялся за руль, приборы ожили, "Оксо" едва ощутимо завибрировал и приподнялся над почвой, одновременно разворачиваясь. А потом земля рывком провалилась вниз и в кабину ворвалось неистовое солнце - до сих пор они стояли в жиденькой тени. Они уходили в неощутимую голубизну неба, оставляя под собой и проселок, и асфальтовую трассу, и близкий уже Николаев. Сеня брал курс на Крым, на Ялту. Наверное, он спешил.

- Скажи, - обратилась к нему Ольша, - а что значит "Оксо"?

Сеня, оставив руль, зевнул, прикрываясь ладонью. За него ответил Енот:

- Птица такая. Вроде орла.

5

Горы околдовывали: сплошь покрытые лесом они напоминали уснувших ежей. С высоты на них можно было глядеть бесконечно. Впрочем, "Оксо" летел совсем низко. Внизу причудливым серпантином вилась ниточка дороги.

Сеня выбрал момент, когда на коротком участке, зажатом между двумя крутыми поворотами, не оказалось ни одной машины, снизился, сел и как ни в чем не бывало покатил к Ялте. При этом он очень ловко поднырнул под троллейбусные провода, царапнув днище о макушки кипарисов. Гурзуф и Медведь-гора уже лежали позади, вскоре проехали ботанический сад и Массандру с ее новыми многоэтажками. Впереди раскинулась Ялта - шумная многоцветная Мекка курортников-толстосумов. О здешней дороговизне ходили легенды, но Ольша не смущалась: хирурги-разведчики явно не испытывали недостатка в средствах. Так что, глядишь, еще и удастся кутнуть на халяву.

Город встретил их пестрыми нарядами тысяч отдыхающих, скупо разбавленных деловитыми аборигенами. Сеня уверенно обогнул автовокзал и повел машину по Киевской, словно бывал здесь сотни раз. Енот лениво пялился в окно.

- Да-а-а... - протянул он многозначительно.

Перед площадью Сеня свернул направо и вырулил на бывшую улицу Маркса, ныне Платановую, потом вырулил на Садовую, проехал под канаткой, мимо собора Александра Невского, и почти сразу снова свернул направо, на улицу Манагарова. "Оксо" шел в гору легко, без надрыва.

Они остановились у серой девятиэтажки времен горбачевской перестройки. Рядом возвышалась еще одна. Дорога, извиваясь, уходила вверх, взбираясь по склону горы. На следующем "витке" она проходила уже на уровне четвертого этажа. У единственного подъезда стояла пара "жигулей" и одна иномарка. Ольше показалось, что она тоже гианская (надо же, запомнила!). Чувствовался некий единый стиль, неповторимый и своеобразный - и в "Северном ветре", и в машине Артура, ныне разбитой, и в "Оксо", и в этой, цветом походившей на перезрелый лимон.

- Ага, Хасан уже тут, - с удовлетворением заметил Сеня. - Прекрасно.

Ольша вышла и сладко потянулось - тело жаждало движения. Захлопнула дверцу с видимым сожалением и погладила "Оксо" по выпуклой крыше. Идеально ровная поверхность приятно холодила руку.

- Да, замечательные у вас тачки! И что радует, при случае легко помещаются в чемодан. По нескольку штук.

Сеня серьезно кивнул:

- Мне тоже нравятся. У вас, увы, эмбриомеханика еще только зарождается как наука. Полагаю, вы быстро нас обставите, если только не передеретесь к тому времени.

Вошли в подъезд.

- Какая квартира? - спросил Енот деловито.

- Шестнадцатая. Это на четвертом.

Гудящий и скрежещущий лифт вознес их на нужный этаж. Квартира была трехкомнатная.

Их встретил высокий голубоглазый блондин - вылитый швед в представлении среднего обывателя. Первый из ЭТИХ, увиденный без очков с самого начала.

- До нэзи...

Он осекся, увидев Ольшу, и заговорил по-русски:

- Добрый день.

Сеня и Енот обменялись с ним хитрым, с зацепом, рукопожатием, Паха сдержанно кивнул и сразу ушел в комнату. В щель Ольша углядела валяющегося на диване Хасана.

"Швед" с ходу принялся докладывать, не дожидаясь пока Сеня начнет его теребить.

- Клиент осел в гостинице "Ореанда", это недалеко, на набережной. Прибыл в девять утра.

- Чем занимался?

- Сидел в кабаке и клеился ко всем девицам напропалую. Не без успеха, должен заметить.

"Конечно, с такими бабками... Шампанского извел, поди, не один ящик... - подумала Ольша. Впрочем, одних только денег лично ей всегда было мало. Даже под шампанское.

Сеня вздохнул.

- Как здесь вообще?

"Швед" улыбнулся:

- Как у нас на Саните. Но в целом спокойно.

Паха с Хасаном тем временем спустились за вещами. Сеня представил голубоглазого:

- Ольша, это наш человек, зовут Римас. О тебе он все знает.

"Так уж и все", - фыркнула про себя Ольша.

"Швед", косивший под прибалта, с достоинством кивнул.

- Вот твоя комната, - продолжал Сеня, распахивая одну из дверей. - Напоминаю: если что-нибудь понадобится, тут же говори.

Паха, неслышно возникший за спинами, поставил ее сумку у кровати и вышел.

Комната Ольше понравилась. Небольшая, уютная, вся завешенная коврами, толстыми, как пуховое одеяло. Обширная, на вид весьма соблазнительная кровать в углу. Огромное зеркало. Окно, выходящее как раз на склон - за стеклом величаво покачивались зеленые лапищи кипариса.

Пока Ольша устраивалась, в соседней комнате совещались. Из-за полуоткрытой двери отчетливо доносился густой голос Римаса.

- ...дважды проявлялся один фрукт по имени Сергей Затока. Кто такой - неясно. Трется среди серферов у Фороса, там какой-то волногон в прошлом году запустили, они туда и сползлись со всего побережья. Приехал с дружком на "Полосе" зеленого цвета.

- С Завгородним встречался? - Сенин голос.

- В первый раз - нет, не застал. Отсиделся в подвальчике, знаешь, рядом с канаткой, в проулке? Внизу?

- Знаю.

- Потом снова в "Ореанду" сунулся. К этому моменту Завгородний уже основательно надрался. Затока получил дипломат и тут же уехал. Содержимое - все, что угодно, кроме металлических предметов. Полагаю, деньги.

- Куда он делся дальше?

- Вернулся к Форосу. За ним Кейси присматривает.

- Хорошо. Сегодня ничего не предпринимаем. Сходим в ресторан, развеемся. Вина тут неплохие, говорят, - Сеня чем-то звякал все время, должно быть ключами.

"Интересно, меня возьмут?" - подумала Ольша. Хотелось бы. Ялта, лето, ресторан...

Ее взяли. Ужин вышел на славу - уютный зал, ненавязчивый тапер на крохотной сцене, потрясающая кухня. Сеня, Енот и Римас устроили форменную дегустацию: заказали все двадцать шесть сортов вин, имевшихся в ресторанчике. Кажется, Сеня с Енотом всерьез интересовались виноделием - официанта они просто запытали узкоспециальными вопросами. Тот вскоре прослезился и довольно дешево выкатил пыльную бутылку "Алеатико Партенит" тридцать какого-то года из личных запасов.

- Запомните, господа, это вино не делают уже полвека...

Ольша по очереди танцевала со всеми; наконец она поняла, почему Енот не снимает темных очков - у него были совершенно нечеловеческие глаза. Темно-пурпурного цвета, больше, чем у землян и вдобавок необычного разреза. Щелевидные, как у кошки, зрачки, но не вертикальные, а чуть наклонные, как буква V. Увидев это Ольша вздрогнула, и снова надела на Енота его зеркалки. Как она осмелилась их снять, и сама не поняла. Танец, наверное, сблизил. Енот не противился, только поправил прическу, скрывающую уши.

Без очков он выглядел чужим, но не отталкивающим, в облике его чувствовалась своя неповторимая гармония.

Танцевал он лучше всех - спустя полчаса Ольша и Енот сбацали такой рок-н-ролл, что за остальными столиками дружно зааплодировали, подвыпившая парочка в углу зала все хваталась за видеокамеру, хотя что они там наснимали в полумраке Ольша не понимала, а кто-то даже прислал бутылку новосветовского брюта.

К полуночи все заметно захмелели - дегустация выдалась обильная, да и реликтовое вино оказалось на редкость коварным. Ольша смутно запомнила обратную дорогу. За руль сел, кажется, Римас, но сразу же, вроде бы, задремал, сунув руки в карманы.

Утром ее разбудил Сеня.

- Едем на пляж, - сообщил он. - Не забудь купальник.

Ольша заметила, что голова, несмотря на вчерашнее, удивительно ясная.

На кухне шкворчала исполинская яишница - ребята-хирурги с удивительным спокойствием меняли изысканность ресторанов на домашнюю холостяцкую неприхотливость. Ольшу к стряпне они не привлекали, видимо из принципа. А может, и еще почему-то.

Людные городские пляжи их не интересовали. Сеня гнал "Оксо" на юго-запад, вдоль побережья. Дорога петляла, как напуганный муравей. Зелень, скалы, море - все это сменялось с калейдоскопической быстротой. Ухоженные ряды виноградников, свечки кипарисов, серые башенки Ласточкиного Гнезда... Ливадия, Гаспра, Мисхор, Алупка, Симеиз...

Сеня притормозил, когда взгляду открылась совершенно необычная для южного Крыма картина: прямая береговая линия. Желтоватый песок устилал длинный, добрых два километра, пляж. Горы величаво застыли в отдалении. Несмотря на достаточно спокойное море на берег обрушивались крутые метровые волны; темная синь воды цвела белопенными барашками. И стоял нескончаемый гул - это пело море, как пело оно уже миллионы лет. Каждая волна имела свой голос, вела свою партию в извечном концерте природы.

Машину они оставили прямо на обочине. Ольша справедливо решила, что украсть ее, скорее всего, непросто. И свинтить что-нибудь типа зеркальца - тоже. Гвардия Сени, во всяком случае, нимало не беспокоилась, оставляя "Оксо" у трассы.

На бесконечной ленте пляжа группками загорали люди. Свободного места хватило бы, чтобы разместить еще не одну сотню курортников. Наверное, сюда могли добраться лишь те, кто имел собственные колеса. И деньги на бензин. Или друзей с колесами и деньгами на бензин. Вдоль пляжа тянулась пыльная дорога, там и сям торчали, как грибы-дождевики, зачехленные автомобили. Ольша знала, что на Южный берег частный транспорт из-за пределов Крыма не пускали уже лет восемь. Сеня объяснил, когда менял номерные знаки на "Оксо".

Почти никто не купался, зато на гребне волны скользили несколько серферов, окутанные радужным ореолом брызг и клочьями пены. Зеваки на берегу подбадривали их нестройными криками и разбойничьим свистом, но вероятно - зря, потому что море шумело громче.

Едва они ступили на желтый, как масло, явно привозной песок, Сеню окликнул стройный мускулистый парень в пестрых плавках и темных очках. Казалось, он только-только слез с доски и сияющие в лучах солнца брызги так и остались у него на плавках.

"Их человек", - немедленно решила Ольша и не ошиблась. Звали его Кейси.

Не прошло и пяти минут как Ольша, Сеня, Римас, Енот и Кейси в компании десятка серферов и их подружек - просоленных, загорелых до синеватого блеска парней и девушек - уже хохотали, общались, пили коблевский мускат и пиво, которого Енот принес целую сумку, купались, играли в волейбол, обсуждали какие-то внутренние, малопонятные посторонним серферовские проблемы - одним словом, вели себя как любая нормальная молодежная компания на пляже. Ольша плюнула на все земные и космические неприятности и откровенно развлекалась, тем более, что за ней немедленно стали ухаживать сразу трое аборигенов. Постепенно тусовка росла и ширилась, подходили новые люди, все больше с портвейном; то и дело кто-нибудь хватал ярко раскрашенную пластиковую доску, бежал к морю и скользил на виду у всех вдоль пляжа. Асы демонстрировали прыжки. Народ радовался с берега. Ольшу пытались научить держаться на доске - в результате она раз пятнадцать сверзилась в воду и нахохоталась на несколько лет вперед. Потом их вызвали на состязание соседи, расположившиеся в полумиле левее. На макушке волны состоялось такое представление, что Ольша на час с небольшим забыла кто она и где она. К этому времени ветер с моря окреп и волны выросли еще на полметра, что серферов весьма обрадовало. Проигравших выявить не удалось, посему дело спрыснули очередной дозой пива.

Приближался вечер, когда Кейси и Римас обратили внимание Сени на светловолосого парня с доской в руках. Он шел, увязая в песке, со стороны Фороса.

- Это дружок Сергея Затоки, - шепнул Римас.

Сеня неторопливо и словно бы даже нехотя обернулся. Ольша, сидевшая так близко, что расслышала слова Римаса, тоже.

Енот встал и вразвалку пошел навстречу. Смуглая кожа, драные джинсы, усохшие от долгой и тяжелой жизни до шорт с бахромой внизу, и длинная, скрывающая уши шевелюра делали его похожим на завсегдатая дикого пляжа.

Увидев его незнакомец с доской замер.

- Эй, Куня! - крикнул кто-то. - Где тебя носило весь день? Мы чуть понизовским не продули!

Тот, кого назвали Куней, настороженно попятился, потом стал бочком отступать к морю. Сеня вскочил, Енот прибавил шагу, а справа, от дороги, появился Паха, успешно скрывавшийся с самого утра.

Куня со всех ног кинулся к прибою, плашмя рухнул на доску и что есть духу погреб от берега. Енот, затормозивший у самой кромки мокрого песка, обернулся к Пахе.

- Корса-а отра-а! - крикнул он протяжно.

Беглец отгреб уже метров на сорок.

Паха метнул Еноту что-то вроде короткой трости.

- Быстрее! - тихо процедил Сеня, косясь то на Енота, то на Куню. Тот уже успел встать на доску и невероятно быстро заскользил прочь, в сторону Симеиза и Ялты.

"Трость" в руках Енота раскрылась на манер веера, превратившись в незамкнутый диск-полубублик. Не хватало сектора градусов в сорок-сорок пять. Енот швырнул его плашмя под ноги; раскрытый веер странным образом завис в двадцати сантиметрах над мокрым песком. Под весом Енота он просел еще сантиметров на пять.

Серферы со всего пляжа давно уже стояли на ногах, превратившись в зрителей. Встала и Ольша. Римас и Кейси, ни во что не вмешиваясь, застыли поодаль.

Енот, являя собой нечто среднее между серфером и скейтбордером, несся над волнами. Пенные макушки хлестали веер, рассыпаясь светлыми брызгами, отчего он плясал под ступнями Енота, словно норовистый конь.

- Ч-черт! - тихо ругнулся Римас. Ольша перехватила его взгляд - вдали стоял человек с видеокамерой и снимал погоню на пленку. Наверняка с самого ее начала. Секундой позже его заметил и Сеня, и пронзительно свистнул.

Человек с камерой прекратил съемку и кинулся наутек. Сеня, Паха и Енот, заскользивший наперерез к берегу (видимо, камера была важнее сбежавшего Куни) попытались догнать его, но тщетно: невдалеке стояла зеленая "Полоса", машина, как известно, мощная и быстроходная. Человек с камерой молниеносно прыгнул за руль и был таков. Благополучно удравшего Куню вместе с доской он подобрал спустя пару минут у всех на виду.

Лица у Сени и Енота стали непроницаемыми (у Пахи оно другим не бывало). Компания серферов как-то вдруг сразу вытянулась полукольцом, медленно надвигаясь.

- Что вы с ними не поделили, ребята? - не без угрозы прозвучал первый вопрос.

Первый и последний. Других не возникло - Паха мрачно достал винчестер. Хруст затвора имел свойство мгновенно отрезвлять.

Сеня взял Ольшу за руку, Енот подхватил одежду и опустевшие сумки. Ни на Римаса, ни на Кейси никто даже не глянул, видимо им незачем было раскрываться.

Ольша обернулась и беспомощно глянула на загорелую пеструю толпу. Так и не удалось стать частью ее. А хотелось.

Еще издали стало заметно, что "Оксо" изуродован до неузнаваемости. Стекла и фары, правда, лишь покрылись мелкой сетью трещин, но уцелели, зато по корпусу словно кувалдами молотили. И шины изрезали в клочья.

- Так! Замечательно... - процедил Сеня. - Минут на двадцать, не меньше. Теперь их точно не догнать.

Спешить хирурги сразу перестали. Вообще, даже совершив ошибку Сеня с Енотом никогда не злились и не сетовали. Старались исправить по возможности быстрее и прилагали к этому все силы.

Увечную дверцу совместными усилиями удалось немного приоткрыть, вернее приподнять. Внутрь просочился Паха, сделавшись плоским, как доска. Он тронул что-то на пульте и поспешно покинул машину.

Раненая "Оксо" ожила. Мутными пленками "потекли" стекла, с покрышек лохмотьями начала отваливаться поврежденная резина, захрустел, выпрямляясь, металл. Вмятины пропадали. Автомобиль восстанавливался на глазах.

- Что это Паха там сотворил? - буднично спросила Ольша. Удивление на этот раз не пришло.

Сеня пояснил:

- Задействовал программу машинной регенерации...

Вот так. Машинная регенерация. Будто у ящерицы: оттоптали хвост, да и хрен с ним. Новый вырастет.

Ольша вздохнула. Ведь на самом деле перед ней стояла воплощенная смерть всех станций техобслуживания. В виде кнопки на панели управления и какой-нибудь крохотной коробочки в недрах инопланетного автомобиля.

Сеня не ошибся со временем: спустя двадцать две минуты "Оксо" вновь стал как новенький.

- Поехали...

Невзирая на кажущееся спокойствие и невозмутимость, настроение у хирургов было на редкость отвратительное.

- Скажи, Сеня, - спросила Ольша, глядя прямо в бисмарковы очки, - почему из "ореха" машина вырастает целиком за десять минут, а регенерирует вдвое медленнее?

Сеня помолчал, потом буркнул:

- Это к Еноту. Он спец...

- Программы разные, - вздохнул Енот. Наверное, он не мог взять в толк, как можно не знать таких простых вещей. - Разный уровень сложности: или расти по готовой программе с форсажерами, или отслеживать повреждения и заново создавать программу. Да и энергии на регенерацию раз в семь больше уходит...

Ольша вздохнула. Эмбриомеханика... Слово какое-то неживое.

Зеленую "Полосу" по дороге они так и не нагнали. Что, собственно и ожидалось.

В Ялту въехали уже затемно. Ночное небо атаковали мириады огней по всему побережью, тьма висела только сверху, над горами, а в городе потоки электрического света захлестывали каждую улицу.

- К "Ореанде"? - спросил Енот. Сеня кивнул.

"Оксо" свернул на улицу Гоголя и покатил вдоль канала, куда люди упрятали шуструю горную речушку Учансу.

Они припарковались на стоянке между "Фордом-Венера" и низенькой пальмой у тротуара. Пальма очень походила на детскую игрушку.

- Толстый! Проверь номер и ресторан. Потом возвращайся.

Ольше Сенин приказ напомнил школьные задачки по программированию. "Взять шар из полосатой урны..."

Паха безмолвно ушел к шикарному порталу, по пути "переодевшись" в денди-стилягу, вплоть до хризантемы в петлице. Швейцар в дверях поклонился ему словно арабскому шейху, набитому нефтедолларами. Ольша хихикнула: если Паха сотворил кредитку из собственной ткани, швейцар останется в дураках, ибо Паха тканями не разбрасывался, даже гильзы после пальбы втягивал в себя.

Вернулся он очень быстро. Покачал головой - мол, нет нигде.

Енот тронул машину. Эмоции они с Сеней сдерживали.

Площадку перед домом на Манагарова освещал старинный фонарь на металлическом столбе а-ля Лондон, девятнадцатый век. Только не газовый, а электрический. И яркий, словно галогенная фара.

Едва они покинули "Оксо", не успев даже опустить двери, сбоку, из-за деревьев, кто-то прокричал:

- Руки! Вы окружены. Стреляем без...

- Фонарь! - шепнул Сеня. Паха мрачно достал винчестер. Тихое "Пок!" вместо обычного "Ду-дут!" утонуло в грохоте трех выстрелов из огнестрелки. Фонарь брызнул осколками матового стекла и сразу навалилась полутьма, едва рассеиваемая светом в нескольких окнах.

Ольшу мгновенно и бережно уложили на асфальт. "Не шевелись", - прошептала ей на ухо смутная тень голосом Сени и исчезла. Словно по волшебству. Только что была рядом, а в следующую секунду уже никого не осталось.

"Пок, пок", - раздалось справа. Потом глухо и очень громко заговорили земные пистолеты. Шум драки, ругательства (тоже земные), и вдруг - тишина. Долго-долго. Еще шум драки, и снова тишина. На этот раз насовсем.

Голову от асфальта Ольша еще долго не решалась оторвать. Наконец, осмелилась, подняла и увидела торопливо идущих от соседней девятиэтажки Сеню и Енота. С другой стороны приближался Паха.

Сеня поставил ее на ноги, словно весила она не больше плюшевого медведя. Потянулся к своим очкам, поправил. Два зеркальца отражали испуганную Ольшу.

- Кто это был?

Сеня вздохнул:

- Поехали... Не бойся, все уже в порядке.

"Оксо" так и стоял с поднятыми дверьми и сейчас очень напоминал птицу, воздевшую на взлете крылья.

Ольша подумала, что дела у хирургов неожиданно усложнились. Наркоз перестал действовать и пациент опасно зашевелился.

Ночевали они в гостинице "Южная" напротив морвокзала.

6

Утром Сеня с Енотом получили по связи взбучку и выглядели соответственно. Заказали завтрак прямо в номер (Ольше, живущей в одноместном за стеной - тоже) и безрадостно поглощали "Пино Гри Ай-Даниль", купленный в вестибюле.

Часам к десяти явился Хасан. Если он и сообщил нечто новое, он прибег к чему-то иному, нежели речь. Сеня с Енотом сразу оживились, допили "Пино Гри" и велели Ольше собираться "гулять на набережной".

Паха с Хасаном тут же удалились. Минут через пять спустились и они втроем. На этот раз Сеня решил пешком, да и ходьбы-то до набережной было всего около минуты.

Едва они показались из вестибюля, невесть откуда появился полицейский из отдела регулировки движения. Пришлось задержаться. Ольша заметила, что Енот втихомолку взялся за парализатор. Вряд ли это предвещало что-либо хорошее.

- Простите, господа, не вам ли принадлежит во-он та машина, хэтчбек, темно-серого цвета?

Сеня, сохраняя каменное лицо, согласился:

- Да, это моя машина.

- Прекрасная модель! Как, кстати, называется? Что-то не припомню такой, хотя регулярно просматриваю европейские, американские и японские каталоги.

- "Кондор Кордильера", - без запинки ответил Сеня. - Мне тоже очень нравится.

Ольша еле сдержала улыбку. Ведь "Оксо" действительно был птицей "вроде орла".

- Первый раз слышу! Чья сборка?

- Южноамериканская. Перу. Дочернее предприятие австралийской фирмы "Бас-роллс". Экзотика, знаете ли... А что не так, офицер? Страховка...

- Видите ли, - перебил полис, - вчера эту машину, сильно поврежденную, видели недалеко от Фороса...

Сеня очень натурально рассмеялся:

- Что вы! Моя в полном порядке, можете взглянуть, - он приглашающе повел рукой.

Енот предупредительно придержал Ольшу за локоть.

- Стой на месте... он сам разберется.

"Не сомневаюсь", - мысленно фыркнула Ольша.

Полицейский некоторое время бродил подле "Оксо", взирая на нее то с одно стороны, то с другой, потом долго пялился в бумаги, слушая объяснения Сени, и, козырнув напоследок, величаво удалился.

- Болван, - констатировал Сеня, вернувшись. - Однако, оперативно работают, этого не отнимешь. Хорошо, что вчера номера сменить не поленились...

Ольша покачала головой, глядя на Сеню: "не поленились"! Да там всего-то и делов, что нажать кнопку на пульте. Точнее, несколько: набрать на компе команду и ввести данные. Вот шланги!

Енот вздохнул:

- Ладно, потопали...

Свернули направо. Сеня мельком глянул на вывеску с многообещающей надписью "Таверна" и твердо направился мимо. На набережную они попали, миновав гостиницу "Крым", дом моряка и крохотный чуть выгнутый мостик с ажурными зелеными перилами. Перед памятником Ленину трюкачила пацанва на скейтах. Позади Ленина синел щедро сдобренный медным купоросом бассейн; казалось, что вождь большевиков только что вынырнул и взошел на гранитный пьедестал, потому что сам памятник весь был покрыт зеленоватым налетом. Время никого не щадило. Убирать Ленина, похоже, никто не собирался.

"И правильно, - решила Ольша. - Пусть себе стоит. Мешает он, что ли? В конце концов он тоже история. Я вот даже не помню имени последнего русского царя. Не то Николай, не то Александр, не то второй, не то третий - вовек не вспомнить. Может, и знала бы, не смети мятежный октябрь всех героев прошлого с постаментов.

Море синело слева неподдельной (некупоросной) краской. Набережная кишела гуляющими, торговцами, фотографами, попрошайками, лотошниками... Глаз ловил беспрерывное движение. Пальмы, ели и кипарисы шелестели о чем-то своем, растительном. Надувные куклы и звери фотографов ярчайшими кляксами пестрели на фоне серого асфальта, размягченного неистовым ялтинским солнцем. Громадный, сверкающий белизной лайнер являл взору необъятный, в оспинах иллюминаторов, бок.

Чуть дальше расположились художники, оккупировав все лавочки. Похоже, проходила какая-то выставка. Вдалеке кто-то гнусно орал под гитару, зеваки ошибочно принимали эти немилосердные вопли за пение. Поглазеть на выставку решили попозже и свернули в "Штурман". Там подавали двенадцать сортов мороженного. Ольша наугад заказала три. Енот не сводил глаз (точнее очков) со входа. Удивительно, но Сеня с Енотом не стали пить - обыкновенно они не упускали случая попробовать что-нибудь им еще незнакомое.

- Помнится, за "русалкой" пивная была, "Парус", - вздохнул Сеня мечтательно. - Бармен сидел еще такой пузатый... не помню как звали. Жонглер, ей богу, бокалы так и него и порхали... В девяностом, кажется...

Ольша в девяностом еще в школу бегала. Бантики, фартушек белый. И - уже сережки, предмет особой гордости.

После "Штурмана" спустились в подвальчик, похожий на подземелья рыцарского замка. Внутри прятались два крохотных зала. Енот с порога вслушался в музыку.

- Здорово, - прошептал он. - Что это?

- Пинк Флойд, - Ольша села за столик. - Семьдесят пятый год. "Wish you were here", самое начало.

Енот завороженно внимая магическому действу английской четверки, скорбящей по Сиду Баррету, опустился на стул.

Пришел Сеня с заказом.

- В их мире подобная музыка в большом почете, - пояснил он Ольше. - Кстати, может ты не знаешь: Енот слышит гораздо лучше нас с тобой. И в более широком спектре.

Ольша глядела ему в очки.

- А у вас что в почете?

Сеня усмехнулся:

- Все понемножку. Пожалуй, нечто вроде вашего кантри, только потяжелее - это наиболее популярно. Вроде "Криденса" или "Зет Зет Топ". Ритм плюс мелодия. Стравинского у нас вряд ли оценили бы. Хотя я лично очень люблю ваш "Дип Перпл" и "Металлику".

"Перпл" и "Металлику" только ленивый не любит", - подумала Ольша и покосилась на Енота - тот даже дышать перестал.

- Надо будет подарить ему компакт, - решила она. - Хотя, найдете ли на чем прослушать?

Сеня покачал головой:

- Не стоит... В архиве наверняка есть.

Ольша глянула на него с уважением. Если архив инопланетной разведки содержит "Флойд", "Перпл" и "Криденс", значит они не просто балбесы с рефлексами зеленых беретов. Значит они готовы не просто размахивать скальпелем, но и попытаться понять нас. Понять!

Потому что резать может и обезьяна, а понять - лишь Человек.

Но разве может Человек убить другого человека, даже если тот - негодяй? Кто ответит? Кто вразумит?

Ольша сжала кулаки. Эти двое и, наверное, их соотечественники на двух планетах решили вопрос в пользу скальпеля, раз и навсегда. Ольша еще не решила - для себя. И еще она радовалась, что оказалась среди тех, кого хирурги пытаются понять, а не сразу из винчестера...

Значит, операция имеет шанс пройти успешно.

Полдень лежал на остроконечных маковках кипарисов. Очень не хотелось из прохлады подвальчика выходить на душную свободу летнего дня. Однако Сеня с Енотом неумолимо влекли к известной лишь им цели.

Народу на набережной поубавилось. В тень, наверное попрятались, в кофейни. Лишь фотографы стоически торчали под своими цветастыми зонтиками, терпеливые, словно пауки в сетях. Каждый норовил нацелиться в Ольшу заморским объективом.

Прошли мимо художников; Завгороднего Ольша увидела только после того, как Сеня легонько двинул ее локтем.

- Гляди! Он?

- Он...

"Будто и сам не знаешь..." - подумала.

- Подойди, поздоровайся, - велел Сеня. - Поговори. Хотя бы полминуты.

Ольша на миг растерялась. Сеня и Енот шмыгнули в стороны, будто в воздухе растаяли.

Завгородний фланировал чуть впереди двоих громил. Ни шагу он не ступал без охраны - Ольша еще в Коблево это заметила.

Ну что же, задержать, так задержать. Вскинула голову, заставила себя улыбнуться, хотя и без особого энтузиазма.

Завгородний ее узнал, расцвел, руки растопырил, даже его бульдоги от неожиданности дернулись.

- Ба! Старая знакомая!

- Здравствуй, Боря!

Ольша говорила нараспев, чтоб потянуть время.

Завгородний продолжал цвести:

- Ты какими судьбами в Ялте?

Ольша неопределенно пожала плечами:

- Да вот, занесло... Ветер попутный.

Завгородний оценивающе взглянул на ее наряд. Несмотря на некоторую эфемерность (летний ведь), он стоил Сене немеряных баксов в валютном отделе гостиничного шопа. Ольша выглядела как удравшая из дому дочь миллиардера, прихватившая с собой кредитную карточку папаши.

Краем глаза Ольша заметила, что Сеня и Енот положили двоих телохранителей, следовавших несколько в отдалении. Как Римас с напарником кладут еще двоих совсем уж в отдалении, не заметил бы с ее места и Аргус, даже будь у него подзорная труба: дело происходило за углом, на Черноморском переулке, выходящем на набережную.

- Может... - начал было Завгородний, но тут громилы за его спиной рухнули навзничь, не издав ни звука, а их босса аккуратно взяли под локотки возникшие прямо из асфальта Паха с Хасаном.

Упаковали его в секунду.

Тут на грех себе показались двое полицейских. Оба растерянно потянулись за оружием.

Хасан покрепче ухватил Завгороднего и повел его в сторону, Паха мрачно достал винчестер.

"Пок!" - так говорило его ружье, когда Паха не хотел никого пугать, а старался, напротив, действовать потише и по возможности незаметнее.

Пистолет одного полиса вышибло из рук; второй, повинуясь жесту Пахи, сам бросил свой на землю.

Из переулка задним ходом вынырнула машина; Хасан втолкнул Завгороднего в салон и нырнул следом. За рулем сидел, вроде бы, Римас.

Ольшу дернули за руку - это оказался Сеня.

- Шевелись!

Прямо на набережной стояла еще машина. Ее появление Ольша прозевала напрочь. Енот держал ногу на акселераторе и рванул с места едва Сеня захлопнул дверцу. Дороги Енот не разбирал: набережная, лавочка, клумба, кусты - все ныряло под капот, под днище. Потом колеса коснулись асфальта; Ольша отстраненно глядела в окно. Улица Екатерининская, памятник Лесе Украинке, дом-музей с шикарным резным балконом... Леся осталась слева. Улица Кирова, поворот.

- Цвет! - нервно напомнил Сеня. Енот кивнул.

Капот, до сих пор отчетливо белевший за лобовым стеклом, вдруг налился красным, словно застеснялся. Енот обращался с компом со сверхъестественной скоростью.

Минут сорок они катались по городу без определенной системы. "Наверное, обрубают хвосты", - решила Ольша. О Пахе спрашивать она не стала. Уж этому уйти от полиции проще простого: свернул за угол, обернулся собакой, скажем, или стаей воробьев, и тю-тю. Или того проще - в воду, и поминай как звали. Дышать ему, вроде бы, не обязательно.

В гостиницу они вошли со служебного входа, отсидевшись с часок в "Чарде". Швейцар, попивавший кофе на страже, при виде крупной купюры подобострастно заулыбался. Купюра перекочевала в его карман. Отныне здесь никогда не проходили двое молодых людей в темных очках и девушка в потрясающем наряде.

- Переоденься и приходи к нам, - сказал Сеня, отпирая номера.

Он дождался Ольшу в коридоре, скользнул в ее комнату и закатил что-то размером с горошину под кровать. Потом вышел и запер дверь.

Паха валялся на кушетке, напоминая как всегда мумию. Енот разговаривал по-гиански с кем-то прячущимся в дипломате. Сеня стал рядом, чуть повернув стол; теперь Ольша видела в зеркале отражение внутренностей того, что внешне выглядело как обычный дипломат. Почти всю стоящую вертикально крышку занимал плоский экран. На экране наличествовало лицо пожилого мужчины с печатью начальственности на лице. Одежду его было не рассмотреть.

"Небось, их шеф, - подумала Ольша и налила себе вина из стоящей на столе початой бутылки. - Вещает из поднебесья. Со спутника, например..."

Взглянула на этикетку, прежде чем пригубить: десертное, "Золотое поле".

Любят эти монстры хорошие вина, трам-тарарам!

Монстры, то бишь Сеня с Енотом, смиренно внимали начальству. Вероятно, их снова ругали.

Наконец начальство угомонилось и лже-дипломат был закрыт.

- Фу! - вздохнул Сеня и немедленно потянулся за бутылкой. Темно-рубиновая жидкость полилась в хрустальные фужеры, подводя черту под незапланированной одиссеей Ольши.

Сеня с Енотом расслаблялись. Сделал, как говорится, дело...

Ближе к вечеру передавали местные новости по каналу "Южный Крым". Енот заранее включил телевизор. Обещали сногсшибательный репортаж взошедшей недавно звезды тележурналистики Сергея Градового. Здесь он успел снискать популярность, какая и не снилась в свое время Политковскому. А сногсшибательный репортаж не мог не иметь отношения к сегодняшним событиям на набережной.

Ольша равнодушно ждала, удобно устроившись в кресле и слушая вполуха Сеню с Енотом. Те болтали на винные темы, планируя, что они здесь закупят, чтоб увезти "к себе".

Ее обещали отпустить как только поймают Завгороднего. Вроде бы, теперь пора. Она ждала, не решаясь напомнить о себе. Бормотание телевизора пролетало мимо сознания.

Вдруг Сеня с Енотом умолкли на полуслове. Ольша уставилась на экран.

Крупный план: вид Ялты с гор. Солнце, море, зелень.

Хорошо поставленный голос:

"...кого только не увидишь у нас в Крыму. Стекаются отовсюду, были бы деньги."

Ряд лотков с трех-четырехзначными ценами. Лениво-наглые лоточники в фирме, беспрестанно жующие какой-нибудь "Орбит" или "Стиморол".

"Приходят..."

Экзотического вида ребята - хайрастые, с гитарами и пухлыми рюкзаками - бредут вдоль дороги.

"Прибывают морем..."

Теплоход у причала. Чайки. Флаг треплется на ветру.

"Приезжают... кто на чем."

Троллейбус из Симферополя. Двери с шипением открываются, выходит разномастный народ с поклажей и без; на заднем плане мелькает шикарный "Мерс", камера несколько секунд провожает его.

"А иногда даже прилетают."

Ольша чуть не выпала из кресла.

"Оксо" над дорогой. Парит; сзади почти невидимое в свете дня пламя. Колеса горизонтально под днищем. Вот "Оксо" заваливается набок, ныряет под троллейбусные провода, колеса становятся как положено и касаются покрытия дороги.

"Те, кто прибыл в Ялту таким непривычным способом свое появление не афишировали."

Пустынная дорога, "Оксо" долго катит в одиночестве.

"Наверное, им есть что скрывать."

Крупным планом - Сеня с Енотом. Оба в зеркальных очках, похожи не то на легкомысленно одетых дипломатов, не то на контрразведчиков из приключенческого фильма.

Невозмутимый Паха, смахивающий на манекен. Полностью неподвижный, хотя хорошо видно, что вокруг него вьются несколько пчел.

Смеющаяся Ольша - ее сняли вчера на пляже.

Сеня тихо выругался по-гиански. Ольша ни слова не поняла, но интонацию вполне уловила. Да, от такой рекламы добра не жди...

"Сия симпатичная команда весьма небезразлична к еще одному гостю Ялты. Тоже не особо желанному."

Завгородний крупным планом.

"Завгородний Борис Александрович, 1952 года рождения, гражданин России, житель города Волгограда. Замешан в громком деле двухгодичной давности, связанном с торговлей редкоземельными металлами, а также в ряде более мелких махинаций. Благополучно скрывается от правоохранительных органов уже несколько лет."

"А это... - камера скользит по лицам громил-телохранителей, - это его руки. Точнее, кулаки. Железные кулаки."

Набережная, прогуливающийся народ.

"Но вернемся к более симпатичной команде."

Сеня, Енот и Ольша. Гуляют. В толпе мелькает лицо Пахи, с ним рядом - Хасан, но на Хасана оператор внимания не обращает. Это снято уже сегодня. Незадолго до того, как взяли Завгороднего.

"Никто из них не числится в розыске ни в нашей, ни в какой-либо из соседних стран. Личности их установить пока не удалось. Однако, это лихие ребята."

Сеня кладет громилу Завгороднего. Ловко, почти без движений. Енот стреляет из парализатора, кто-то падает.

Енот на лету ловит "трость", раскрывает ее "веером" и мчит сначала над песком, потом над водой.

Паха прямо из тела достает винчестер и стреляет в полицейского. Точнее, в его пистолет. Рука полицейского дергается, самого его разворачивает, пистолет, лязгая, прыгает по асфальту.

"Это не монтаж и не спецэффекты. Все снималось на обычную видеокамеру за один раз."

Замедленный повтор: "веер" падает и замирает над песком, повиснув в воздухе. Без всякой опоры. Енот прыгает на него, отталкивается и скользит к морю.

Паха тянется к боку. Посреди ладони его набухает бугорок - рукоятка винчестера. Из локтя другой руки и прямо из футболки тянутся, текут два потока податливой плоти, сливаясь в один. Хорошо видно, где футболка меняет цвет и становится винчестером. Все это стыкуется с рукояткой, течет, пока не отделяется от тела. Выстрел. Вылетевшая гильза отскакивает к Пахе, касается правой руки и впитывается кожей, не оставив ни малейшего следа.

Паха у гостиницы "Ореанда". В хорошо сшитой паре и стильных "саламандровских" штиблетах. Вдруг вся его одежда начинает оплывать и в несколько секунд превращается в брюки, футболку и кеды.

"Они дерзки и отважны. Полиции совершенно не боятся."

Сцена на набережной. Охрана перебита, Завгороднего, заломив руки за спину, уводит Хасан, обезоруженные полицейские хмуро взирают перед собой.

"Трое из "железных кулаков" убиты на месте. Один скончался по дороге в больницу. Один полицейский отделался вывихом кисти, второй не пострадал вовсе. Замечу, что несмотря на стрельбу, не пострадали и случайные свидетели."

Летящая над тротуаром машина, сигающая через кусты и лавочки, словно скаковая лошадь. Колеса под днищем. Это не "Оксо", это та, на которой они кружили по городу, еще белая.

- Двумя камерами снимали, - угрюмо заметил Енот. Сеня молчал.

"Кстати, об их машинах. Вот одна из них."

"Оксо" перед гостиницей "Южная".

"Если поверите мне на слово: вчера она подверглась нападению банды хаммеров в районе Фороса. Стекла, как ни странно, не поддались. Зато остальное..."

"Оксо" вчера. Вид плачевный. Номерной знак крупным планом.

"А это она же сегодня утром."

"Оксо" в добром здравии. Номерной знак, не имеющий ничего общего со вчерашним.

"Она же вчера вечером..."

"Оксо" на стоянке у "Ореанды". Паха удаляется. Видно, что машина цела. Номер вчерашний.

"Кстати, так и не удалось узнать, что это за автомобиль. Ни один каталог не дает ответа, а наш эксперт просто озадачен. Такое впечатление, что на старушке-Земле его не делали. Ау, может кто подскажет?"

"Эк он ловко на межпланетные темы свернул!" - подумала Ольша.

"А вот еще один."

Машина Римаса, оранжево-желтая, словно впитавшая летнее солнце.

"И еще."

"Северный ветер", на котором сегодня увезли Завгороднего.

"Эти автомобили тоже не значатся в каталогах. Не встречались ранее и подобные товарные знаки."

Крупным планом - птица на "Оксо", потом два переплетенных символа на "Ветре" и машине Римаса.

"Добавлю еще кое-что, продолжал вещать голос. - Позавчера утром в зоне отдыха Коблево (это между Одессой и Николаевом) полиция и служба безопасности пытались арестовать четырех человек по подозрению в совершенном накануне убийстве с применением огнестрельного оружия. Девушку и трех парней. Им удалось скрыться на иномарке неустановленной модели. Убитый, а также трое без вести пропавших по странному стечению обстоятельств оказались жителями Волгограда и области и в Коблево прибыли вместе с Завгородним. Днем позже найден труп еще одного волгоградца из охраны Завгороднего. Смерть наступила в результате выстрела из крупнокалиберного ружья незадолго до полудня того самого дня, когда таинственные обладатели странных автомобилей покинули Коблево.

Полиция, совершавшая арест подверглась действию оружия, не имеющего земных аналогов. Справедливости ради стоит отметить, что жизнь и здоровье полицейских не ставилась под угрозу - все уцелели, несколько часов пробыв в полной неподвижности. Зато служебной машине досталось сполна."

Черно-белая картинка: фотография разгромленного Пахой джипа.

"Из Коблево они исчезли около часа дня. В Ялте объявились уже в три двенадцать. Неплохо для расстояния в полтыщи километров. По-моему, за два с небольшим часа преодолеть его можно единственным способом: вот так:"

"Оксо" в небе. Полет его стремителен и неудержим.

"Наверное, они люди, - вел дальше голос, - во всяком случае ничто человеческое им не чуждо..."

Кадр: Сеня покупает вино в гостинице.

Енот с Ольшей танцуют. Здорово танцуют. И снято здорово: полумрак, цветные блики.

- Это те, за угловым столиком, с камерой! - черным голосом сказал Енот. Ольшу даже передернуло.

"Почему-то они прячут лица."

Несколько кадров подряд: Сеня в очках.

Енот в очках.

Римас в очках.

Снова Сеня, но уже вечером, в полутьме.

Енот.

Ольша.

Енот.

"Впрочем, однажды нам удалось заглянуть под очки. И увидеть, что там прячут."

Замедленная съемка: Ольша и Енот танцуют что-то явно блюзовое. Рука Ольши тянется к лицу Енота, берет за дужку очки и плавно снимает их. Рывком укрупняется план, освещение улучшается.

Снимая очки, Ольша задела длинные пряди волос Енота, сама не заметив этого. Хорошо видно открывшееся ухо Енота - остроконечное, а не закругленное, как у землян или Сени. Енот машинально прячет его под прической. Теперь акцент переносится на его глаза. Красноватые, огромные, с наклонными щелевидными зрачками.

Рука Ольши возвращает очки на место и опускается Еноту на плечо. Танец продолжается.

Многозначительная пауза.

Панорама Ялты.

"Понятия не имею, чем завершится эта история, поскольку в дело вступили работники службы безопасности. Но на вашем месте, господа телезрители, даже если вы и не верите в летающие тарелки, и межзвездную экспансию, и прочую чушь, повстречав этих ребят...

Снова лица Сени, Енота, Ольши и Пахи.

...я бы спросил у них: "Откуда вы?"

Последние кадры репортажа растаяли на телеэкране, канал давно уже разразился рекламой, а Ольша все пялилась на светящийся прямоугольник. В ушах звучал чуть хрипловатый голос Сергея Градового.

- Это Затока с дружком, - угрюмо сказал Сеня. - Они журналисты, оказывается. Бог мой, я же предупреждал - это великая раса!

Ольша взглянула на него с сочувствием.

- Да. Засветили вас талантливо.

Енот уже общался с раскрытым "дипломатом". Спустя минуту Паха встал, превратился в... Ритку, точно скопировав одежду Ольши, и вышел из номера. Ольша подняла брови.

Сеня выглянул в окно сквозь занавесь.

- Дьявол! - сказал он и взялся за парализатор. Наверное, внизу творилось что-то нехорошее.

Ольша встала и приблизилась к светлому проему окна. На стоянке у "Оксо", совершенно не кроясь, стояли несколько типов в штатском, все как на подбор плечистые и крепкие.

Сеня вышел на балкон, прямо у них на виду выдавил стекло в номере Ольши, проник внутрь и вынес ее вещи. Типы внизу забеспокоились, не обращая внимания на приближающуюся Ритку, то бишь Паху.

Спустя минуту (а может, и меньше - Ольше казалось, что все происходит на удивление медленно) у балкона завис "Оксо". В дверце и стекле зияли быстро затягивающиеся пулевые отверстия. Вещи как попало побросали в салон. Енот подсадил Ольшу и влез следом. Последним сел взъерошенный Сеня. Он уже захлопывал дверцу, когда в дверь номера громко и требовательно постучали.

- Жми! - скомандовал он. "Оксо" стремительно вгрызся в прогретый летом воздух. Вдалеке урчали вертолетные двигатели.

Но летающая машина оставила их безнадежно позади.

- До свидания, Ялта! - прошептала Ольша с непонятным сожалением. Внизу умопомрачительно синело море.

- Знаешь, Сеня, - серьезно протянул Енот. - А мы ведь не заплатили по счету в гостинице...

6,81

Ольшу высадили в Николаеве. На пустынной улочке недалеко от центра.

- Уж извини, до дому придется добираться самой.

Ольша кивнула.

- На вот... - Енот порылся в объемистом бардачке и выгреб толстенную пачку тысячегривнок.

Сеня пошарил в дипломате и добавил столько же.

- Мы все равно уходим... Купишь себе что-нибудь. Не бойся, кстати, они настоящие.

Ольша как попало свалила деньги в сумку, взглянула на часы, потом - по сторонам.

- Извини, что пришлось тебя... гм... задержать. Ты нам очень помогла. Кстати, Завгородний, похоже, совсем невиновен в смерти наших. Просто волею случая оказался рядом. А спутника-сторожа сбил шальной метеорит. Представляешь, угодил в единственное уязвимое место и под нужным углом. Вероятность - один к пятнадцати миллиардам. В ближайший галактический год такого больше не случится. Но все равно, спасибо тебе.

Даже не верилось, что придется расстаться с этими ребятами. Похожими на ее друзей, и непохожими. Добрыми и безжалостными.

- Вы... к себе? Домой?

Сеня пожал плечами:

- Сначала на базу. За головомойкой. Тысяча чертей, нигде мы так не проваливались!

- Не зарежьте Землю, хирурги, - попросила Ольша серьезно.

- Постараемся, - пообещал он и вздохнул.

- Ну, давай лапу...

Ладонь Ольше легонько сжали - сначала Енот, потом Сеня, а потом (к несказанному удивлению Ольши) и Паха. Рука у него была горячая и чуть-чуть влажная. На лице сохранялась все та же непрошибаемость. Пожав руку, он показал Ольше раскрытую ладонь, ставшую матовой, как экран "Ноутбука". Под "кожей" медленно возникали буквы, складываясь в короткое предложение:

"Ты очень привлекательная самка своего вида."

Ольша смутилась, Сеня с Енотом заржали на всю улицу. Паха невозмутимо "погасил" надпись и вернулся в машину.

- Эй, Толстый! Когда-нибудь я научу тебя делать комплименты гуманоидам, - пообещал Енот, усаживаясь за руль. Ольше он сделал ручкой.

Сеня задержался, заглядывая ей в глаза. На секунду показалось, что сейчас он ее поцелует. Но Сеня только снял очки и протянул ей.

- Возьми. На память.

Ольша приняла подарок обеими руками. Взгляды их встретились.

- Я еще увижу тебя?

Сеня усмехнулся:

- Однажды ты уже задавала этот вопрос.

Он резко повернулся и шагнул к машине. Сухо клацнула дверца, опускаясь на место.

"Оксо", подобрав колеса под днище, круто ушел в зенит. Ольша провожала его глазами, пока темную точку не поглотило небо. Осталась лишь самая обычная улочка, каких в Николаеве десятки. Чудеса закончились, вернулась обыденная серость, но остались еще воспоминания и неожиданное ощущение минувшего праздника.

Вздохнула. Надела подаренные очки.

Сеня, Сеня, разведчик-гианец. Растворился, исчез из ее жизни, как предутренний сон.

"А ведь ему бы очень пошел белый халат", - подумала Ольша, подхватила сумку и зашагала домой, зная наверняка, что ее путь гораздо короче, чем у троицы там, наверху.

Авторы от А до Я

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я