Владимир Высоцкий. 1960 год
x x x
И. Кохановскому Тебе б филфак был лучшим местом: Живешь ты с рифмой очень дружно. Пиши ты ямбом, анапестом, А амфибрахием - не нужно! конец 1950-х
Сорок девять дней
Суров же ты, климат охотский, - Уже третий день ураган. Встает у руля сам Крючковский, На отдых - Федотов Иван.
Стихия реветь продолжала - И Тихий шумел океан.
Зиганшин стоял у штурвала И глаз ни на миг не смыкал.
Суровей, ужасней лишенья, Ни лодки не видно, ни зги, - И принято было решенье - И начали есть сапоги.
Последнюю съели картошку, Взглянули друг другу в глаза...
Когда ел Поплавский гармошку, Крутая скатилась слеза.
Доедена банка консервов И суп из картошки одной, - Все меньше здоровья и нервов, Все больше желанье домой.
Сердца продолжали работу, Но реже становится стук, Спокойный, но слабый Федотов Глотал предпоследний каблук.
Лежали все четверо в лежку, Ни лодки, ни крошки вокруг, Зиганшин скрутил козью ножку Слабевшими пальцами рук.
На службе он воин заправский, И штурман заправский он тут.
Зиганшин, Крючковский, Поплавский Под палубой песни поют.
Зиганшин крепился, держался, Бодрил, сам был бледный, как тень, И то, что сказать собирался, Сказал лишь на следующий день.
"Друзья!.." Через час: "Дорогие!.."
"Ребята! - Еще через час. - Ведь нас не сломила стихия, Так голод ли сломит ли нас! Забудем про пищу - чего там! - А вспомним про наших солдат..." "Узнать бы, - стал бредить Федотов, - Что у нас в части едят".
И вдруг: не мираж ли, не миф ли - Какое-то судно идет!
К биноклю все сразу приникли, А с судна летит вертолет.
...Окончены все переплеты - Вновь служат, - что, взял, океан?! - Крючковский, Поплавский, Федотов, А с ними Зиганшин Асхан.
1960
Педагогу
Е. Ф. Саричевой Вы обращались с нами строго, Порою так, что не дыши, Но ведь за строгостью так много Большой и преданной души. Вы научили нас, молчащих, Хотя бы сносно говорить, Но слов не хватит настоящих, Чтоб Вас за все благодарить.
1960
x x x
День на редкость - тепло и не тает, - Видно, есть у природы ресурс, - Ну... и, как это часто бывает, Я ложусь на лирический курс.
Сердце бьется, как будто мертвецки Пьян я, будто по горло налит: Просто выпил я шесть по-турецки Черных кофе, - оно и стучит! Пить таких не советую доз, но - Не советую даже любить! - Есть знакомый один - виртуозно Он докажет, что можно не жить.
Нет, жить можно, жить нужно и - много: Пить, страдать, ревновать и любить, - Не тащиться по жизни убого - А дышать ею, петь ее, пить! А не то и моргнуть не успеешь - И пора уже в ящик играть. Загрустишь, захандришь, пожалеешь - Но... пора уж на ладан дышать! Надо так, чтоб когда подытожил Все, что пройдено, - чтобы сказал: "Ну, а все же не плохо я прожил, - Пил, любил, ревновал и страдал!" Нет, а все же природа богаче! День какой! Что - поэзия? - бред! ...Впрочем, я написал-то иначе, Чем хотел. Что ж, ведь я - не поэт.
1960
x x x
Если б я был физически слабым - Я б морально устойчивым был, - Ни за что не ходил бы по бабам, Алкоголю б ни грамма не пил! Если б я был физически сильным - Я б тогда - даже думать боюсь! - Пил бы влагу потоком обильным, Но... по бабам - ни шагу, клянусь! Ну а если я средних масштабов - Что же делать мне, как же мне быть? - Не могу игнорировать бабов, Не могу и спиртного не пить! 1960
x x x
Про меня говорят: он, конечно, не гений, - Да, согласен - не мною гордится наш век, - Интегральных, и даже других, исчислений Не понять мне - не тот у меня интеллект.
Я однажды сказал: "Океан - как бассейн", - И меня в этом друг мой не раз упрекал, - Но ведь даже известнейший физик Эйнштейн, Как и я, относительно все понимал.
И пишу я стихи про одежду на вате, - И какие!.. Без лести я б вот что сказал: Как-то раз мой покойный сосед по палате Встал, подполз ко мне ночью и вслух зарыдал.
Я пишу обо всем: о животных, предметах, И о людях хотел, втайне женщин любя, - Но в редакциях так посмотрели на это, Что, прости меня, Муза, - я бросил тебя! Говорят, что я скучен, - да, не был я в Ницце, - Да, в стихах я про воду и пар говорил... Эх, погиб, жаль, дружище в запое в больнице - Он бы вспомнил, как я его раз впечатлил! И теперь я проснулся от длительной спячки, От кошмарных ночей - {и} вот снова дышу, - Я очнулся от бело-пребелой горячки - В ожидании следующей снова пишу! 1960