Владимир Высоцкий. 1965 год
x x x
Войны и голодухи натерпелися мы всласть, Наслышались, наелись уверений, - И шлепнули царя, а после - временную власть, - Потому что кончилось их время.
А если кто-то где-нибудь надеется на что, Так мы тому заметим между прочим: Обратно ваше время не вернется ни за что - Мы как-нибудь об этом похлопочем.
Нам вовсе не ко времени вся временная власть - Отныне власть советская над всеми. Которые тут временные, - слазь! А ну-ка слазь! Кончилось ваше время! 1965
x x x
В куски Разлетелася корона, Нет державы, нету трона, - Жизнь, Россия и законы - Все к чертям! И мы - Словно загнанные в норы, Словно пойманные воры, - Только - кровь одна с позором Пополам.
И нам Ни черта не разобраться, С кем порвать и с кем остаться, Кто за нас, кого бояться, Где пути, куда податься, - Не понять! Где дух? Где честь? Где стыд?! Где свои, а где чужие, Как до этого дожили, Неужели на Россию Нам плевать?! Позор Всем, кому покой дороже, Всем, кого сомненье гложет - Может он или не может Убивать! Сигнал! И по-волчьи, и по-бычьи, И - как коршун на добычу, - Только воронов покличем Пировать.
Эй, вы! Где былая ваша твердость? Где былая ваша гордость? Отдыхать сегодня - подлость! Пистолет сжимает твердая рука. Конец! Всему конец! Все разбилось, поломалось, - Нам осталось только малость - Только выстрелить в висок иль во врага.
1965
ЪПесня матроса
Всю Россию до границы Царь наш кровью затопил, А жену свою - царицу Колька Гришке уступил.
За нескладуху-неладуху - Сочинителю по уху! Сочинитель - это я, А часового бить нельзя! 1965
x x x
Мне ребята сказали про такую наколку! - На окраине, где даже нет фонарей. Если выгорит дело - обеспечусь надолго, - Обеспечу себя я и лучших друзей.
Но в двенадцать часов Людям хочется спать - Им назавтра вставать На работу, - Не могу им мешать - Не пойду воровать, - Мне их сон нарушать Неохота! Мне ребята сказали, что живет там артистка, Что у ей - бриллианты, золотишко, деньга, - И что все будет тихо, без малейшего риска, - Ну а после, конечно, мы рванем на бега.
Но в двенадцать часов Людям хочется спать - И артистке вставать На работу, - Не могу ей мешать - Не пойду воровать, - Мне ей сон нарушать Неохота! Говорил мне друг Мишка, что у ей есть сберкнижка, - Быть не может, не может - наш артист не богат! "Но у ей - подполковник, он - ей-ей - ей любовник!" - Этим доводом Мишка убедил меня, гад.
Но в двенадцать часов Людям хочется спать - Им назавтра вставать На работу, - Ничего, не поспят! - Я иду - сам не рад: Мне их сон нарушать Неохота! ...Говорил я ребятам, что она не богата: Бриллианты - подделка, подполковник сбежал. Ну а эта артистка - лет примерно под триста, - Не прощу себе в жизни, что ей спать помешал!
Но в двенадцать часов Людям хочется спать - Им назавтра вставать На работу, - Не могу им мешать - Не пойду воровать, - Мне их сон нарушать Неохота! 1965
x x x
Катерина, Катя, Катерина! Все в тебе, ну все в тебе по мне! Ты как елка: стоишь рупь с полтиной, Нарядить - поднимешься в цене.
Я тебя одену в пан и бархат, В пух и прах и богу душу, вот, - Будешь ты не хуже, чем Тамарка, Что лишил я жизни в прошлый год.
Ты не бойся, Катя, Катерина, - Наша жизнь как речка потечет! Что там жизнь! Не жизнь наша - малина! Я ведь режу баб не каждый год.
Катерина, хватит сомневаться, - Разорву рубаху на груди! Вот им всем! Поехали кататься! Панихида будет впереди...
1965
День рождения лейтенанта милиции
в ресторане "Берлин"
Побудьте день вы в милицейской шкуре - Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, - За тех, кто в МУРе никто не пьет.
А за соседним столом - компания, А за соседним столом - веселие, - А она на меня - ноль внимания, Ей сосед ее шпарит Есенина.
Побудьте день вы в милицейской шкуре - Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, - За тех, кто в МУРе никто не пьет.
Понимаю я, что в Тамаре - ум, Что у ей - диплом и стремления, - И я вылил водку в аквариум: Пейте, рыбы, за мой день рождения!
Побудьте день вы в милицейской шкуре - Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте ж выпьем за тех, кто в МУРе, - За тех, кто в МУРе никто не пьет...
1965
Песня о нейтральной полосе
На границе с Турцией или с Пакистаном - Полоса нейтральная; справа, где кусты, - Наши пограничники с нашим капитаном, - А на ихней стороне - ихние посты,
А на нейтральной полосе - цветы Необычайной красоты! Капитанова невеста жить решила вместе - Прикатила, говорит, "Милый!.." - то да се. Надо ж хоть букет цветов подарить невесте: Что за свадьба без цветов! - пьянка, да и все.
А на нейтральной полосе - цветы Необычайной красоты! К ихнему начальнику, точно по повестке, Тоже баба прикатила - налетела блажь, - Тоже "Милый" говорит, только по-турецки, Будет свадьба, говорит, свадьба - и шабаш!
А на нейтральной полосе - цветы Необычайной красоты! Наши пограничники - храбрые ребята, - Трое вызвались идти, а с ними капитан, - Разве ж знать они могли про то, что азиаты Порешили в эту ночь вдарить по цветам!
А на нейтральной полосе - цветы Необычайной красоты! Пьян от запаха цветов капитан мертвецки, Ну и ихний капитан тоже в доску пьян, - Повалился он в цветы, охнув по-турецки, И, по-русски крикнув: "...мать!", рухнул капитан.
А на нейтральной полосе - цветы Необычайной красоты! Спит капитан - и ему снится, Что открыли границу как ворота в Кремле, - Ему и на фиг не нужна была чужая заграница - Он пройтиться хотел по ничейной земле. Почему же нельзя? Ведь земля-то - ничья, Ведь она - нейтральная!
А на нейтральной полосе - цветы Необычайной красоты! 1965
Песня про снайпера,
который через 15 лет после войны
спился и сидит в ресторане
А ну-ка пей-ка, Кому не лень! Вам жизнь - копейка, А мне - мишень. Который в фетрах, Давай на спор: Я - на сто метров, А ты - в упор.
Не та раскладка, Но я не трус. Итак, десятка - Бубновый туз... Ведь ты же на спор Стрелял в упор, - Но я ведь - снайпер, А ты - тапер.
Куда вам деться! Мой выстрел - хлоп! Девятка в сердце, Десятка - в лоб... И черной точкой На белый лист - Легла та ночка На мою жисть! 1965
x x x
У нас - у всех, у всех, у всех, У всех наземных жителей, На небе есть - и смех и грех - Ангелы-хранители.
И ты, когда спился и сник, И если головой поник, Бежишь за отпущеньем, - Твой ангел просит в этот миг У Господа прощенье.
1965
x x x
Есть у всех, у дураков И у прочих жителей Средь небес и облаков Ангелы-хранители.
То же имя, что и вам, Ангелам присвоено: Если, скажем, я - Иван, Значит, он - Святой Иван.
У меня есть друг, мозгуем Мы с Николкой все вдвоем, Мы на пару с ним воруем И на пару водку пьем.
Я дрожал, а он ходил, Не дрожа нисколечко - Видно, очень бог любил Николай Угодничка.
После дела тяжкого Ох, завидовал я как... Вот святой Никола - во! Ну, а мой Иван - дурак.
Я задумал ход такой, Чтоб заране причитать: Мне ж до бога далеко, А ему - рукой подать.
А недавно снилось мне, И теперь мне кажется: Николай Угодник - не-, А Иван мой - пьяница.
Но вчера патруль накрыл И меня, и Коленьку - Видно, мой-то соблазнил Николай Угодника.
Вот в тюрьме и ожидай - Вдруг вы протрезвеете. Хоть пошли бы к Богу в Рай, Это ж вы умеете.
Нет, надежды нет на вас! Сами уж отвертимся! На похмелку пьете квас - Мы на вас не сердимся.
1965
Дайте собакам мяса
Дайте собакам мяса - Может, они подерутся. Дайте похмельным кваса - Авось они перебьются.
Чтоб не жиреть воронам Ставьте побольше пугал. Чтобы любить, влюбленным Дайте укромный угол.
В землю бросайте зерна - Может, появятся всходы. Ладно, я буду покорным - Дайте же мне свободу! Псам мясные ошметки Дали - а псы не подрались. Дали пьяницам водки - А они отказались.
Люди ворон пугают - Но воронье не боится. Пары соединяют - А им бы разъединиться.
Лили на землю воду - Нету колосьев, - чудо! Мне вчера дали свободу - Что я с ней делать буду?! 1965
x x x
То была не интрижка, - Ты была на ладошке, Как прекрасная книжка В грубой суперобложке.
Я влюблен был как мальчик - С тихим трепетом тайным Я читал наш романчик С неприличным названьем.
Были слезы, угрозы - Все одни и все те же, - В основном была проза, А стихи были реже.
Твои бурные ласки И все прочие средства - Это страшно, как в сказке Очень раннего детства.
Я надеялся втайне, Что тебя не листали,- Но тебя, как в читальне, Очень многие брали.
Не дождаться мне мига, Когда я с опозданьем Сдам с рук на руки книгу С неприличным названьем.
1965
x x x
Она на двор - он со двора, - Такая уж любовь у них. А он работает с утра, Всегда с утра работает.
Ее никто и знать не знал, А он считал пропащею, А он носился и страдал Идеею навязчивой: У ней отец - полковником, А у него - пожарником, - Он, в общем, ей не ровня был, Но вел себя охальником.
Роман случился просто так, Роман так странно начался: Он предложил ей четвертак - Она давай артачиться...
А черный дым все шел и шел, А черный дым взвивался вверх... И так им было хорошо - Любить ее он клялся век.
А клены длинные росли - Считались колокольнями, - А люди шли, а люди шли, Путями шли окольными...
Какие странные дела У нас в России лепятся! А как она ему дала, Расскажут - не поверится...
А после дела темного, А после дела крупного Искал места укромные, Искал места уютные.
А если б наша власть была Для нас для всех понятная, То счастие б она нашла, - А нынче жизнь - проклятая!..
1965
Попутчик
Хоть бы - облачко, хоть бы - тучка В этот год на моем горизонте, - Но однажды я встретил попутчика - Расскажу вам о нем, знакомьтесь.
Он спросил: "Вам куда?" - "До Вологды", "Ну, до Вологды - это полбеды".
Чемодан мой от водки ломится - Предложил я, как полагается: "Может, выпить нам - познакомиться, - Поглядим, кто быстрей сломается!.."
Он сказал: "Вылезать нам в Вологде, Ну, а Вологда - это вона где!.." Я не помню, кто первый сломался, - Помню, он подливал, поддакивал, - Мой язык, как шнурок, развязался - Я кого-то ругал, оплакивал...
И проснулся я в городе Вологде, Но - убей меня - не припомню где.
А потом мне пришили дельце По статье Уголовного кодекса, - Успокоили: "Все перемелется", - Дали срок - не дали опомниться.
И остался я городе Вологде, Ну а Вологда - это вона где!..
Пятьдесят восьмую дают статью - Говорят: "Ничего, вы так молоды..." Если б знал я, с кем еду, с кем водку пью, - Он бы хрен доехал до Вологды!
Он живет себе в городе Вологде, А я - на Севере, а Север - вона где! ...Все обиды мои - годы стерли, Но живу я теперь, как в наручниках: Мне до боли, до кома в горле Надо встретить того попутчика!
Но живет он в городе Вологде, А я - на Севере, а Север - вона где!..
1965
x x x
Смех, веселье, радость - У него все было, Но, как говориться, жадность Фраера сгубила...
У него - и то, и се, А ему - все мало!
Ну, так и накрылось все, Ничего не стало.
1965
Братские могилы
На братских могилах не ставят крестов, И вдовы на них на рыдают, - К ним кто-то приносит букеты цветов, И Вечный огонь зажигают.
Здесь раньше вставала земля на дыбы, А нынче - гранитные плиты. Здесь нет ни одной персональной судьбы - Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне - видишь вспыхнувший танк, Горящие русские хаты, Горящий Смоленск и горящий рейхстаг, Горящее сердце солдата.
У братских могил нет заплаканных вдов - Сюда ходят люди покрепче, На братских могилах не ставят крестов... Но разве от этого легче?! 1963, ред. 1965
x x x
Ты не вейся, черный ворон, Не маши бойцу крылом, Не накличешь сердцу горя, Все равно свое возьмем! В ночки темные, чужие, Все мне снятся Жигули... Ой, не спите часовые, Как бы нас не обошли.
1965
x x x
И фюрер кричал от "завода" бледнея, Стуча по своим телесам, Что если бы не было этих евреев, То он бы их выдумал сам.
Но вот запускают ракеты Евреи из нашей страны.
А гетто? Вы помните гетто Во время и после войны?
1965
Солдаты группы "Центр"
Солдат всегда здоров, Солдат на все готов, - И пыль, как из ковров, Мы выбиваем из дорог.
И не остановиться, И не сменить ноги, - Сияют наши лица, Сверкают сапоги!
По выжженной равнине - За метром метр - Идут по Украине Солдаты группы "Центр".
На "первый-второй" рассчитайсь!
Первый-второй...
Первый, шаг вперед! - и в рай.
Первый-второй...
А каждый второй - тоже герой, - В рай попадет вслед за тобой.
Первый-второй, Первый-второй, Первый-второй...
А перед нами все цветет, За нами все горит. Не надо думать - с нами тот, Кто все за нас решит.
Веселые - не хмурые - Вернемся по домам, - Невесты белокурые Наградой будут нам!
Все впереди, а ныне - За метром метр - Идут по Украине Солдаты группы "Центр".
На "первый-второй" рассчитайсь!
Первый-второй...
Первый, шаг вперед! - и в рай.
Первый-второй...
А каждый второй - тоже герой, - В рай попадет вслед за тобой.
Первый-второй, Первый-второй, Первый-второй...
27 апреля 1965
Высота
Вцепились они в высоту, как в свое. Огонь минометный, шквальный... А мы все лезли толпой на нее, Как на буфет вокзальный.
И крики "ура" застывали во рту, Когда мы пули глотали. Семь раз занимали мы ту высоту - Семь раз мы ее оставляли.
И снова в атаку не хочется всем, Земля - как горелая каша... В восьмой раз возьмем мы ее насовсем - Свое возьмем, кровное, наше! А может ее стороной обойти, - И что мы к ней прицепились?! Но, видно, уж точно - все судьбы-пути На этой высотке скрестились.
1965
x x x
Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог - Кто считал, кто считал!.. Сообщается в сводках Информбюро Лишь про то, сколько враг потерял.
Но не думай, что мы обошлись без потерь - Просто так, просто так... Видишь - в поле застыл как подстреленный зверь, Весь в огне, искалеченный танк! Где ты, Валя Петров? - что за глупый вопрос: Ты закрыл своим танком брешь. Ну а в сводках прочтем: враг потери понес, Ну а мы - на исходный рубеж.
1965
x x x
В тюрьме Таганской нас стало мало - Вести по-бабски нам не пристало.
Дежурный по предбаннику Все бьет - хоть землю с мелом ешь, - И я сказал охраннику: "Ну что ж ты, сука, делаешь?!" В тюрьме Таганской легавых нету, - Но есть такие - не взвидишь свету!
И я вчера напарнику, Который всем нам вслух читал, Как будто бы охраннику, Сказал, что он легавым стал.
В тюрьме Таганской бывает хуже, - Там каждый - волком, никто не дружит.
Вчера я подстаканником По темечку по белому Употребил охранника: Ну что он, сука, делает?! 1965
x x x
И. Кохановскому Сыт я по горло, до подбородка - Даже от песен стал уставать, - Лечь бы на дно, как подводная лодка, Чтоб не могли запеленговать! Друг подавал мне водку в стакане, Друг говорил, что это пройдет, Друг познакомил с Веркой по пьяни: Верка поможет, а водка спасет.
Не помогли ни Верка, ни водка: С водки - похмелье, а с Верки - что взять! Лечь бы на дно, как подводная лодка, - И позывных не передавать!..
Сыт я по горло, сыт я по глотку - Ох, надоело петь и играть, - Лечь бы на дно, как подводная лодка, Чтоб не могли запеленговать! 1965
x x x
Игорю Кохановскому Мой друг уедет в Магадан - Снимите шляпу, снимите шляпу! Уедет сам, уедет сам - Не по этапу, не по этапу.
Не то чтоб другу не везло, Не чтоб кому-нибудь назло, Не для молвы: что, мол, - чудак, - А просто так.
Быть может, кто-то скажет: "Зря! Как так решиться - всего лишиться! Ведь там - сплошные лагеря, А в них - убийцы, а в них - убийцы..."
Ответит он: "Не верь молве - Их там не больше, чем в Москве!"
Потом уложит чемодан, И - в Магадан.
Не то чтоб мне - не по годам, - Я б прыгнул ночью из электрички, - Но я не еду в Магадан, Забыв привычки, закрыв кавычки.
Я буду петь под струнный звон Про то, что будет видеть он, Про то, что в жизни не видал, - Про Магадан.
Мой друг поедет сам собой - С него довольно, с него довольно, - Его не будет бить конвой - Он добровольно, он добровольно.
А мне удел от бога дан...
А может, тоже - в Магадан?
Уехать с другом заодно - И лечь на дно!..
1965
x x x
Перед выездом в загранку Заполняешь кучу бланков - Это еще не беда, - Но в составе делегаций С вами едет личность в штатском - Просто завсегда.
А за месяц до вояжа Инструктаж проходишь даже - Как там проводить все дни: Чтоб поменьше безобразий, А потусторонних связей Чтобы - ни-ни-ни! ...Личность в штатском - парень рыжий - Мне представился в Париже: "Будем с вами жить, я - Никодим. Вел нагрузки, жил в Бобруйске, Папа - русский, сам я - русский, Даже не судим".
Исполнительный на редкость, Соблюдал свою секретность И во всем старался мне помочь: Он теперь по роду службы Дорожил моею дружбой Просто день и ночь.
На экскурсию по Риму Я решил - без Никодиму: Он всю ночь писал - и вот уснул, - Но личность в штатском, оказалось, Раньше боксом увлекалась - Так что - не рискнул.
Со мной он завтракал, обедал, И везде - за мною следом, - Будто у него нет дел. Я однажды для порядку Заглянул в его тетрадку - Просто обалдел! Он писал - такая стерьва! - Что в Париже я на мэра С кулаками нападал, Что я к женщинам несдержан И влияниям подвержен Будто Запада...
Значит, личность может даже Заподозрить в шпионаже!.. Вы прикиньте - что тогда? Это значит - не увижу Я ни Риму, ни Парижу Больше никогда!..
1965
Песня студентов-археологов
Наш Федя с детства связан был с землею - Домой таскал и щебень и гранит... Однажды он принес домой такое, Что папа с мамой плакали навзрыд.
Студентом Федя очень был настроен Поднять археологию на щит, - Он в институт притаскивал такое, Что мы кругом все плакали навзрыд.
Привез однажды с практики Два ржавых экспонатика И утверждал, что это - древний клад, - Потом однажды в Элисте Нашел вставные челюсти Размером с самогонный аппарат.
Диплом писал про древние святыни, о скифах, о языческих богах. При этом так ругался по-латыни, Что скифы эти корчились в гробах.
Он древние строения Искал с остервенением И часто диким голосом кричал, Что есть еще пока тропа, Где встретишь питекантропа, - И в грудь себя при этом ударял.
Он жизнь решил закончить холостую И стал бороться за семейный быт. "Я, - говорил, - жену найду такую - От зависти заплачете навзрыд!"
Он все углы облазил - и В Европе был, и в Азии - И вскоре откопал свой идеал, Но идеал связать не мог В археологии двух строк, - И Федя его снова закопал.
1965
x x x
В холода, в холода От насиженных мест Нас другие зовут города, - Будь то Минск, будь то Брест, - В холода, в холода...
Неспроста, неспроста, От родных тополей Нас суровые манят места - Будто там веселей, - Неспроста, неспроста...
Как нас дома ни грей - Не хватает всегда Новых встреч нам и новых друзей, - Будто с нами беда, Будто с ними теплей...
Как бы ни было нам Хорошо иногда - Возвращаемся мы по домам. Где же ваша звезда? Может - здесь, может - там...
1965
x x x
В плен - приказ: не сдаваться! - они не сдаются, Хоть им никому не иметь орденов. Только черные вороны стаею вьются Над трупами наших бойцов.
Бог войны - по цепям на своей колеснице, - И в землю уткнувшись солдаты лежат. Появились откуда-то белые птицы Над трупами наших солдат.
После смерти - для всех свои птицы найдутся, Так и белые птицы - для наших бойцов. Ну а вороны - словно над падалью - вьются Над черной колонной врагов.
1965
Песня завистника
Мой сосед объездил весь Союз - Что-то ищет, а чего - не видно, - Я в дела чужие не суюсь, Но мне очень больно и обидно.
У него на окнах - плюш и шелк, Баба его шастает в халате, - Я б в Москве с киркой уран нашел При такой повышенной зарплате! И, сдается мне, что люди врут, - Он нарочно ничего не ищет: Для чего? - ведь денежки идут - Ох, какие крупные деньжищи! А вчера на кухне ихний сын Головой упал у нашей двери - И разбил нарочно мой графин, - Я - мамаше счет в тройном размере.
Ему, значит, - рупь, а мне - пятак?! Пусть теперь мне платит неустойку! Я ведь не из зависти, я так - Ради справедливости, и только.
...Ничего, я им создам уют - Живо он квартиру обменяет, - У них денег - куры не клюют, А у нас - на водку не хватает! 1965
Про черта
У меня запой от одиночества - По ночам я слышу голоса... Слышу - вдруг зовут меня по отчеству, - Глянул - черт, - вот это чудеса! Черт мне корчил рожи и моргал, А я ему тихонечко сказал: "Я, брат, коньяком напился вот уж как! Ну, ты, наверно, пьешь денатурат... Слушай, черт-чертяка-чертик-чертушка, Сядь со мной - я очень буду рад... Да неужели, черт возьми, ты трус?! Слезь с плеча, а то перекрещусь!" Черт сказал, что он знаком с Борисовым - Это наш запойный управдом, - Черт за обе щеки хлеб уписывал, Брезговать не стал и коньяком. Кончился коньяк - не пропадем, - Съездим к трем вокзалам и возьмем.
Я устал, к вокзалам черт мой съездил сам... Просыпаюсь - снова черт, - боюсь: Или он по новой мне пригрезился, Или это я ему кажусь. Черт ругнулся матом, а потом Целоваться лез, вилял хвостом.
Насмеялся я над ним до коликов И спросил: "Как там у вас в аду Отношение к нашим алкоголикам - Говорят, их жарят на спирту?!" Черт опять ругнулся и сказал: "И там не тот товарищ правит бал!" ...Все кончилось, светлее стало в комнате, - Черта я хотел опохмелять, Но растворился черт как будто в омуте... Я все жду - когда придет опять... Я не то чтоб чокнутый какой, Но лучше - с чертом, чем с самим собой.
1965
Песня о сумасшедшем доме
Сказал себе я: брось писать, - но руки сами просятся. Ох, мама моя родная, друзья любимые! Лежу в палате - косятся, не сплю: боюсь - набросятся, - Ведь рядом - психи тихие, неизлечимые.
Бывают психи разные - не буйные, но грязные, - Их лечат, морят голодом, их санитары бьют. И вот что удивительно: все ходят без смирительных И то, что мне приносится, все психи эти жрут.
Куда там Достоевскому с "Записками" известными, - Увидел бы, покойничек, как бьют об двери лбы! И рассказать бы Гоголю про нашу жизнь убогую, - Ей-богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы.
Вот это мука, - плюй на них! - они же ведь, суки, буйные: Все норовят меня лизнуть, - ей-богу, нету сил! Вчера в палате номер семь один свихнулся насовсем - Кричал: "Даешь Америку!" - и санитаров бил.
Я не желаю славы, и пока я в полном здравии - Рассудок не померк еще, но это впереди, - Вот главврачиха - женщина - пусть тихо, но помешана, - Я говорю: "Сойду с ума!" - она мне: "Подожди!" Я жду, но чувствую - уже хожу по лезвию ноже: Забыл алфавит, падежей припомнил только два... И я прошу моих друзья, чтоб кто бы их бы ни был я, Забрать его, ему, меня отсюдова! 1965
x x x
Есть на земле предостаточно рас - Просто цветная палитра, - Воздуха каждый вдыхает за раз Два с половиною литра! Если так дальше, так - полный привет - Скоро конец нашей эры: Эти китайцы за несколько лет Землю лишат атмосферы! Сон мне тут снился неделю подряд - Сон с пробужденьем кошмарным: Будто - я в дом, а на кухне сидят Мао Цзедун с Ли Сын Маном! И что - разделился наш маленький шар На три огромные части, Нас - миллиард, их - миллиард, А остальное - китайцы.
И что - подают мне какой-то листок: На, мол, подписывай - ну же, - Очень нам нужен ваш Дальний Восток - Ах, как ужасно нам нужен!..
Только об этом я сне вспоминал, Только о нем я и думал, - Я сослуживца недавно назвал Мао - простите - Цзедуном! Но вскорости мы на Луну полетим, - И что нам с Америкой драться: Левую - нам, правую - им, А остальное - китайцам.
1965
x x x
Моя метрика где-то в архиве хранится, А архив в сорок первом под Минском сгорел. Так что, может, мне двадцать, а может быть тридцать, Ну а месяц рожденья я выбрал апрель.
В апреле солнце припекает, В апреле - первого - все врут.
А за апрелем май бывает, А в мае любят, а в мае пьют.
Мать моя умерла в сорок третьем в Калуге, Кто отец мой, быть может, не знала и мать. Место жительства я себе выбрал на юге, А места притыченья не нам выбирать.
В апреле солнце припекает, В апреле - первого - все врут.
А за апрелем май бывает, А в мае любят, а в мае пьют.
{1965}