Владимир Высоцкий. 1968 год
Две песни об одном воздушном бое
I. Песня летчика
Их восемь - нас двое, - расклад перед боем Не наш, но мы будем играть! Сережа, держись! Нам не светит с тобою, Но козыри надо равнять.
Я этот небесный квадрат не покину - Мне цифры сейчас не важны: Сегодня мой друг защищает мне спину, А значит - и шансы равны.
Мне в хвост вышел "мессер", но вот задымил он, Надсадно завыли винты, - Им даже не надо крестов на могилы - Сойдут и на крыльях кресты! Я - "Первый", я - "Первый", - они под тобою! Я вышел им наперерез! Сбей пламя, уйди в облака - я прикрою! В бою не бывает чудес.
Сергей, ты горишь! Уповай, человече, Теперь на надежность строп! Нет, поздно - и мне вышел "мессер" навстречу, - Прощай, я приму его в лоб!..
Я знаю - другие сведут с ними счеты, - Но, по облакам скользя, Взлетят наши души, как два самолета, - Ведь им друг без друга нельзя.
Архангел нам скажет: "В раю будет туго!" Но только ворота - щелк, - Мы Бога попросим: "Впишите нас с другом В какой-нибудь ангельский полк!" И я попрошу Бога, Духа и Сына, - Чтоб выполнил волю мою: Пусть вечно мой друг защищает мне спину, Как в этом последнем бою! Мы крылья и стрелы попросим у Бога, - Ведь нужен им ангел-ас, - А если у них истребителей много - Пусть примут в хранители нас! Хранить - это дело почетное тоже, - Удачу нести на крыле Таким, как при жизни мы были с Сережей, И в воздухе и на земле.
II. Песня самолета-истребителя
Ю. Любимову Я - "ЯК", истребитель, - мотор мой звенит, Небо - моя обитель, - А тот, который во мне сидит, Считает, что он - истребитель.
В этом бою мною "юнкерс" сбит - Я сделал с ним, что хотел, - А тот, который во мне сидит, Изрядно мне надоел! Я в прошлом бою навылет прошит, Меня механик заштопал, - А тот, который во мне сидит, Опять заставляет - в штопор! Из бомбардировщика бомба несет Смерть аэродрому, - А кажется - стабилизатор поет: "Мир вашему дому!" Вот сзади заходит ко мне "мессершмитт", - Уйду - я устал от ран!.. Но тот, который во мне сидит, Я вижу, решил - на таран! Что делает он?! Вот сейчас будет взрыв!.. Но мне не гореть на песке, - Запреты и скорости все перекрыв, Я выхожу из пике! Я - главный, а сзади... Ну, чтоб я сгорел! - Где же он, мой ведомый? Вот он задымился, кивнул - и запел: "Мир вашему дому!" И тот, который в моем черепке, Остался один - и влип, - Меня в заблужденье он ввел - и в пике Прямо из мертвой петли.
Он рвет на себя - и нагрузки вдвойне, - Эх, тоже мне - летчик-ас!.. Но снова приходится слушаться мне, - Но это - в последний раз! Я больше не буду покорным - клянусь! - Уж лучше лежать на земле... Но что ж он не слышит, как бесится пульс: Бензин - моя кровь - на нуле! Терпенью машины бывает предел, И время его истекло, - И тот, который во мне сидел, Вдруг ткнулся лицом в стекло.
Убит! Наконец-то лечу налегке, Последние силы жгу... Но что это, что?! Я - в глубоком пике, - И выйти никак не могу! Досадно, что сам я не много успел, - Но пусть повезет другому! Выходит, и я напоследок спел: " Мир вашему дому!" 1968
Песня Геращенко
Аппарат и наметанный глаз - И работа идет эффективно, - Только я - столько знаю про вас, Что подчас мне бывает противно.
Нат Пинкертон - вот с детства мой кумир, Сравниться с ним теперь никто не может, - Но он имел такой преступный мир, Что плохо спится мне, и зависть гложет.
Не скрыться вам, ведь от меня секретов нет. Мой метод прост: брать всех под подозренье. Любой преступник оставляет след И возвращается на место преступленья.
У детективов хмурый вид и мрачный нрав, Характер наш достоин укоризны, - Имеем дело с попираньем прав И только с темной стороною нашей жизни.
Другие люди пьют всем горестям назло, Гуляют всласть по Ноябрю и Маю, - Я ж не сижу за праздничным столом, Хожу кругом и в окна наблюдаю.
"Наш мир - театр" - так говорил Шекспир, - Я вижу лишь характерные роли: Тот - негодяй, тот - жулик, тот - вампир, - И все, - как Пушкин говорил: "чего же боле?" Но имя есть - я повторяю как пароль, - Не верь, что детективы нелюдимы: Она играет голубую роль, Мне голубая роль - необходима.
Аппарат и наметанный глаз - И работа идет эффективно, - Только я - столько знаю про вас, Что подчас мне бывает противно.
1968
Утренняя гимнастика
Вдох глубокий, руки шире, Не спешите - три-четыре! - Бодрость духа, грация и пластика! Общеукрепляющая, Утром отрезвляющая, Если жив пока еще, - гимнастика! Если вы в своей квартире, - Лягте на пол - три-четыре! - Выполняйте правильно движения! Прочь влияние извне - Привыкайте к новизне, - Вдох глубокий до изне- можения! Очень вырос в целом мире Гриппа вирус - три-четыре! - Ширится, растет заболевание. Если хилый - сразу в гроб! Сохранить здоровье чтоб - Применяйте, люди, об- тирание! Если вы уже устали - Сели-встали, сели-встали, - Не страшны нам Арктика с Антарктикой! Главный академик Иоффе Доказал: коньяк и кофе Вам заменят спорта профи- лактика.
Разговаривать не надо - Приседайте до упада, Да не будьте мрачными и хмурыми! Если вам совсем неймется - Обтирайтесь чем придется, Водными займитесь проце- дурами! Не страшны дурные вести - Мы в ответ бежим на месте, - В выигрыше даже начинающий. Красота - среди бегущих Первых нет и отстающих, - Бег на месте общеприми- ряющий! 1968
Песня Снежина
Вот некролог, словно отговорка, Объяснил смертельный мой исход Просто: он - помер, он - поморка, - Это то же, что огонь и лед...
И тогда все поймут, кого потеряли, И осудят ее - это точно, - Скажут: "Как он любил! А она..." - и так далее.
Вот причина: "Муму" и пощечина.
Будет так - суда и караваны Проревут про траурную весть, И запьют от горя капитаны, И суровей станет Север весь.
И тогда все поймут, кого потеряли, И осудят ее - это точно, - Скажут: "Как он любил! А она..." - и так далее.
Вот причина: "Муму" и пощечина.
И матросы, крепко зажав штурвалы И судьбу жестоко матеря, Перестанут уповать на тралы: Разве тут до сельди - нет меня!
И тогда все поймут, кого потеряли, И осудят ее - это точно, - Скажут: "Как он любил! А она..." - и так далее.
Вот причина: "Муму" и пощечина.
1968
Песня Понедельника
Понятие "кресло" - Интересно: Ведь в креслах отдыхают, - Так почему же словом "кресло" Рабочье место Называют?
Кресло стоит - ангел на нем, бес ли?
Как усидеть мне на своем кресле! Приятно, если Сидишь на кресле, - Оно не возражает. И выбрать кресло - Тоже лестно, - Но чаще - кресло выбирает.
Надо напрячь на ответственном мне слух, Чтоб поступать соответственно креслу.
1968
Я уехал в Магадан
Ты думаешь, что мне - не по годам, Я очень редко раскрываю душу, - Я расскажу тебе про Магадан - Слушай!
Как я видел Нагайскую бухту да тракты, - Улетел я туда не с бухты- барахты.
Однажды я уехал в Магадан - Я от себя бежал, как от чахотки. Я сразу там напился вдрабадан Водки!
Но я видел Нагайскую бухту да тракты, - Улетел я туда не с бухты- барахты.
За мной летели слухи по следам, Опережая самолет и вьюгу, - Я все-таки уехал в Магадан К другу!
И я видел Нагайскую бухту да тракты, - Улетел я туда не с бухты- барахты.
Я повода врагам своим не дал - Не взрезал вену, не порвал аорту, - Я взял да как уехал в Магадан, К черту!
Я увидел Нагайскую бухту да тракты, - Улетел я туда не с бухты- барахты.
Я, правда, здесь оставил много дам, - Писали мне: "Все ваши дамы биты!" - Ну что ж - а я уехал в Магадан, - Квиты!
И я видел Нагайскую бухту да тракты, - Улетел я туда не с бухты- барахты.
Когда подходит дело к холодам, - Пусть это далеко, да и накладно, - Могу уехать к другу в Магадан - Ладно!
Ты не видел Нагайскую бухту да тракты, - Улетел я туда не с бухты- барахты.
1968
x x x
"На стол колоду, господа, - Крапленная колода! Он подменил ее". - "Когда?" "Барон, вы пили воду...
Валет наколот, так и есть! Барон, ваш долг погашен! Вы проходимец, ваша честь, - И я к услугам вашим!
Что? Я не слышу ваш апарт...
О нет, так не годится!"
...А в это время Бонапарт Переходил границу.
"Закончить не смогли вы кон - Верните бриллианты! А вы, барон, и вы, виконт, Пожалте в секунданты! Ответьте, если я не прав, - Но наперед все лживо! Итак, оружье ваше, граф?! За вами выбор - живо!
Вы не получите инфаркт, Вам не попасть в больницу!"
...А в это время Бонапарт Переходил границу.
"Да полно, назначаю сам: На шпагах, пистолетах, Хотя сподручней было б вам - На дамских амулетах.
Кинжал... - ах, если б вы смогли!.. - Я дрался им в походах! Но вы б, конечно, предпочли - На шулерских колодах!
Вам скоро будет не до карт - Вам предстоит сразиться!"
...А в это время Бонапарт Переходил границу.
"Не поднимайте, ничего, - Я встану сам, сумею! И снова вызову его, Пусть даже протрезвею.
Барон, молчать! Виконт, не хнычь! Плевать, что тьма народу! Пусть он расскажет, старый хрыч, Чем он крапил колоду!
Когда откроет тайну карт - Дуэль не состоится!"
...А в это время Бонапарт Переходил границу.
"А коль откажется сказать - Клянусь своей главою: Графиню можете считать Сегодня же вдовою.
И хоть я шуток не терплю, Но я могу взбеситься, - Тогда я графу прострелю, Эскьюз ми, ягодицу!"
Стоял июль, а может - март...
Летели с юга птицы...
А в это время Бонапарт Переходил границу.
..."Ах, граф, прошу меня простить - Я вел себя бестактно, - Я в долг хотел у вас просить, Но не решился как-то.
Хотел просить наедине - Мне на людях неловко - И вот пришлось затеять мне Дебош и потасовку.
О да, я выпил целый штоф - И сразу вышел червой... Дурак?! Вот как! Что ж, я готов! Итак, ваш выстрел первый..."
Стоял весенний месяц март, Летели с юга птицы...
А в это время Бонапарт Переходил границу.
1968
x x x
Сколько чудес за туманами кроется - Ни подойти, ни увидеть, ни взять, - Дважды пытались, но бог любит троицу - Глупо опять поворачивать вспять.
Выучи намертво, не забывай И повторяй как заклинанье: "Не потеряй веру в тумане, Да и себя не потеряй!" Было когда-то - тревожили беды нас, - Многих туман укрывал от врагов. Нынче, туман, не нужна твоя преданность - Хватит тайгу запирать на засов!
Выучи намертво, не забывай И повторяй как заклинанье: "Не потеряй веру в тумане, Да и себя не потеряй!" Тайной покрыто, молчанием сколото - Заколдовала природа-шаман. Черное золото, белое золото Сторож седой охраняет - туман.
Только ты выучи, не забывай И повторяй как заклинанье: "Не потеряй веру в тумане, Да и себя не потеряй!" Что же выходит - и пробовать нечего, Перед туманом ничто человек? Но от тепла, от тепла человечьего Даже туман поднимается вверх!
Выучи, вызубри, не забывай И повторяй как заклинанье: "Не потеряй веру в тумане, Да и себя не потеряй!" 1968
Песенка ни про что,
или Что случилось в Африке
Одна семейная хроника В желтой жаркой Африке, В центральной ее части, Как-то вдруг вне графика Случилося несчастье, - Слон сказал, не разобрав: "Видно, быть потопу!.." В общем, так: один Жираф Влюбился - в Антилопу!
Тут поднялся галдеж и лай, - Только старый Попугай Громко крикнул из ветвей: "Жираф большой - ему видней!" "Что же что рога у ней, - Кричал Жираф любовно, - Нынче в нашей фауне Равны все пороговно! Если вся моя родня Будет ей не рада - Не пеняйте на меня, - Я уйду из стада!"
Тут поднялся галдеж и лай, - Только старый Попугай Громко крикнул из ветвей: "Жираф большой - ему видней!" Папе Антилопьему Зачем такого сына: Все равно - что в лоб ему, Что по лбу - все едино! И Жирафов зять брюзжит: "Видали остолопа?!" И ушли к Бизонам жить С Жирафом Антилопа.
Тут поднялся галдеж и лай, - Только старый Попугай Громко крикнул из ветвей: "Жираф большой - ему видней!" В желтой жаркой Африке Не видать идиллий - Льют Жираф с Жирафихой Слезы крокодильи, - Только горю не помочь - Нет теперь закона: У Жирафов вышла дочь Замуж - за Бизона!
...Пусть Жираф был не прав, - Но виновен не Жираф, А тот, кто крикнул из ветвей: "Жираф большой - ему видней!" 1968
Еще не вечер
К 4-летию Таганки, Ю. Любимову Четыре года рыскал в море наш корсар, - В боях и штормах не поблекло наше знамя, Мы научились штопать паруса И затыкать пробоины телами.
За нами гонится эскадра по пятам, - На море штиль - и не избегнуть встречи!
Но нам сказал спокойно капитан: "Еще не вечер, еще не вечер!" Вот развернулся боком флагманский фрегат - И левый борт окрасился дымами, - Ответный залп - на глаз и наугад - Вдали пожар и смерть! Удача с нами!
Из худших выбирались передряг, Но с ветром худо, и в трюме течи, - А капитан нам шлет привычный знак: Еще не вечер, еще не вечер! На нас глядят в бинокли, в трубы сотни глаз - И видят нас от дыма злых и серых, - Но никогда им не увидеть нас Прикованными к веслам на галерах!
Неравный бой - корабль кренится наш, - Спасите наши души человечьи!
Но крикнул капитан: "На абордаж!
Еще не вечер, еще не вечер!" Кто хочет жить, кто весел, кто не тля, - Готовьте ваши руки к рукопашной! А крысы - пусть уходят с корабля, - Они мешают схватке бесшабашной.
И крысы думали: а чем не шутит черт, - И тупо прыгали, спасаясь от картечи.
А мы с фрегатом становились к борту борт, - Еще не вечер, еще не вечер! Лицо в лицо, ножи в ножи, глаза в глаза, - Чтоб не достаться спрутам или крабам - Кто с кольтом, кто с кинжалом, кто в слезах, - Мы покидали тонущий корабль.
Но нет, им не послать его на дно - Поможет океан, взвалив на плечи, - Ведь океан-то с нами заодно.
И прав был капитан: еще не вечер! 1968
x x x
Н.С. Хрущеву Жил-был добрый дурачина-простофиля. Куда только его черти не носили!
Но однажды, как назло, Повезло - И в совсем чужое царство занесло.
Слезы градом - так и надо Простофиле: Не усаживайся задом На кобыле.
Ду-ра-чи-на! Посреди большого поля - глядь - три стула, - Дурачину в область печени кольнуло, - Сверху - надпись: "Для гостей", "Для князей", А на третьем - "Стул для царских кровей".
Вот на первый стул уселся Простофиля, Потому что он у сердца Обессилел, Ду-ра-чи-на! Только к стулу примостился дурачина - Сразу слуги принесли хмельные вина, - Дурачина ощутил Много сил - Элегантно ел, кутил и шутил.
Погляди-ка, поглазей - В буйной силе Влез на стул для князей Простофиля, Ду-ра-чи-на! И сейчас же бывший добрый дурачина Ощутил, что он - ответственный мужчина, - Стал советы отдавать, Кликнул рать И почти уже решил воевать.
Дальше - больше руки грей, Ежли в силе! - Влез на стул для королей Простофиля, Ду-ра-чи-на! Сразу руки потянулися к печати, Сразу топать стал ногами и кричати: "Будь ты князь, будь ты хоть Сам господь - Вот возьму и прикажу запороть!"
Если б люди в сей момент Рядом были - Не сказали б комплимент Простофиле, Ду-ра-чи-не! Но был добрый этот самый простофиля - Захотел издать Указ про изобилье...
Только стул подобных дел Не терпел: Как тряхнет - и, ясно, тот не усидел...
И очнулся добрый малый Простофиля У себя на сеновале В чем родили, - Ду-ра-чи-на! 1968
Марш аквалангистов
Нас тянет на дно как балласты. Мы цепки, легки как фаланги, А ноги закованы в ласты, А наши тела - в акваланги.
В пучину не просто полезли, Сжимаем до судорог скулы, Боимся кессонной болезни И, может, немного - акулы.
Замучила жажда - воды бы! Красиво здесь - все это сказки, - Здесь лишь пучеглазые рыбы Глядят удивленно нам в маски.
Понять ли лежащим в постели, Изведать ли ищущим брода?! Нам нужно добраться до цели, Где третий наш без кислорода! Мы плачем - пускай мы мужчины: Застрял он в пещере кораллов, - Как истинный рыцарь пучины, Он умер с открытым забралом.
Пусть рок оказался живучей, - Он сделал что мог и должен. Победу отпраздновал случай, - Ну что же, мы завтра продолжим! 1968
x x x
Все было не так, как хотелось вначале, Хоть было все как у людей, Но вот почему-то подолгу молчали, И песни для них по-другому звучали, Но, может, не надо, им так тяжелей... И нужно чуть-чуть веселей.
Ну пожалуйста! Нам так хорошо, но куда интересней, Когда все не так хорошо, И люди придумали грустные песни, Со мной ей не скучно, не скучно и мне с ней, И любят, и хвалят их - песни с душой: "Пожалуйста, сройте еще!"
Ну пожалуйста! Со средневековья подобных идиллий Не видел никто из людей: Они друг без друга в кино не ходили, Они друг у друга часы проводили - Хитрили, чтоб встретиться им поскорей. Не верите? Что? Для детей?
Ну пожалуйста! 1968
x x x
Красивых любят чаще и прилежней, Веселых любят меньше, но быстрей, - И молчаливых любят, только реже, Зато уж если любят, то сильней.
Не кричи нежных слов, не кричи, До поры подержи их в неволе, - Пусть кричат пароходы в ночи, Ну а ты промолчи, промолчи, - Поспешишь - и ищи ветра в поле.
Она читает грустные романы, - Ну пусть сравнит, и ты доверься ей, - Ведь появились черные тюльпаны - Чтобы казались белые белей.
Не кричи нежных слов, не кричи, До поры подержи их в неволе, - Пусть кричат пароходы в ночи, Ну а ты промолчи, промолчи, - Поспешишь - и ищи ветра в поле.
Слова бегут, им тесно - ну и что же! - Ты никогда не бойся опоздать. Их много - слов, но все же если можешь - Скажи, когда не можешь не сказать.
Не кричи нежных слов, не кричи, До поры подержи их в неволе, - Пусть кричат пароходы в ночи, Ну а ты промолчи, промолчи, - Поспешишь - и ищи ветра в поле.
1968
x x x
В. Абрамову Вот и разошлись пути-дороги вдруг: Один - на север, другой - на запад, - Грустно мне, когда уходит друг Внезапно, внезапно.
Ушел, - невелика потеря Для многих людей.
Не знаю, как другие, а я верю, Верю в друзей.
Наступило время неудач, Следы и души заносит вьюга, Все из рук плохо - плач не плач, - Нет друга, нет друга.
Ушел, - невелика потеря Для многих людей.
Не знаю, как другие, а я верю, Верю в друзей.
А когда вернется друг назад И скажет: "Ссора была ошибкой", Бросим на минувшее мы взгляд С улыбкой, с улыбкой.
Ушло, - невелика потеря Для многих людей...
Не знаю, как другие, а я верю, Верю в друзей.
1968
x x x
Давно смолкли залпы орудий, Над нами лишь солнечный свет, - На чем проверяются люди, Если войны уже нет?
Приходится слышать нередко Сейчас, как тогда: "Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?" Не ухнет уже бронебойный, Не быть похоронной под дверь, И кажется - все так спокойно, Негде раскрыться теперь...
Но все-таки слышим нередко Сейчас, как тогда: "Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?" Покой только снится, я знаю, - Готовься, держись и дерись! - Есть мирная передовая - Беда, и опасность, и риск.
Поэтому слышим нередко Сейчас, как тогда: "Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?" В полях обезврежены мины, Но мы не на поле цветов, - Вы поиски, звезды, глубины Не сбрасывайте со счетов.
Поэтому слышим нередко Сейчас, как тогда: "Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?" 1968
Песня
командировочного
Всего один мотив Доносит с корабля; Один аккредитив - На двадцать два рубля.
А жить еще две недели, Работы - на восемь лет, - Но я докажу на деле, На что способен аскет! Дежурная по этажу Грозилась мне на днях, - В гостиницу вхожу Бесшумно - на руках.
А жить еще две недели, Работы - на восемь лет, - Но я докажу на деле, На что способен аскет! В столовой номер два Всегда стоит кефир; И мыслей полна голова, И все - про загробный мир.
А жить еще две недели, Работы - на восемь лет, - Но я докажу на деле, На что способен аскет! Одну в кафе позвал, - Увы, романа нет, - Поел - и побежал, Как будто в туалет.
А жить еще две недели, Работы - на восемь лет, - Но я докажу на деле, На что способен аскет! А пляжи все полны Пленительнейших вдов, - Но стыдно снять штаны: Ведь я здесь с холодов.
А жить еще две недели, Работы - на восемь лет, - Но я докажу на деле, На что способен аскет! О проклятый Афон! - Влюбился, словно тля, - Беру последний фонд - Все двадцать два рубля.
Пленительна, стройна, - Все деньги на проезд, Наверное, она Сегодня их проест.
А жить еще две недели, Работы - на восемь лет, - Но я докажу на деле, На что способен... скелет! 1968
Песня Рябого
На реке ль, на озере - Работал на бульдозере, Весь в комбинезоне и в пыли, - Вкалывал я до зари, Считал, что черви - козыри, Из грунта выколачивал рубли.
Не судьба меня манила, И не золотая жила, - А широкая моя кость И природная моя злость.
Мне ты не подставь щеки: Не ангелы мы - сплавщики, - Недоступны заповеди нам... Будь ты хоть сам бог Аллах, Зато я знаю толк в стволах И весело хожу по штабелям.
Не судьба меня манила, И не золотая жила, - А широкая моя кость И природная моя злость.
1968
Куплеты Бенгальского
Дамы, господа! Других не вижу здесь. Блеск, изыск и общество - прелестно! Сотвори господь хоть пятьдесят Одесс - Все равно в Одессе будет тесно.
Говорят, что здесь бывала Королева из Непала И какой-то крупный лорд из Эдинбурга, И отсюда много ближе До Берлина и Парижа, Чем из даже самого Санкт-Петербурга.
Вот приехал в город меценат и крез - Весь в деньгах, с задатками повесы. Если был он с гонором, так будет - без, Шаг ступив по улицам Одессы.
Из подробностей пикантных - Две: мужчин столь элегантных В целом свете вряд ли встретить бы смогли вы.
Ну а женщины Одессы - Все скромны, все - поэтессы, Все умны, а в крайнем случае - красивы.
Грузчики в порту, которым равных нет, Отдыхают с баснями Крылова. Если вы чуть-чуть художник и поэт - Вас поймут в Одессе с полуслова.
Нет прохода здесь, клянусь вам, От любителей искусства, И об этом много раз писали в прессе.
Если в Англии и в Штатах Недостаток в меценатах - Пусть приедут, позаимствуют в Одессе.
Дамы, господа! Я восхищен и смят. Мадам, месье! Я счастлив, что таиться! Леди, джентльмены! Я готов стократ Умереть и снова здесь родиться.
Все в Одессе - море, песни, Порт, бульвар и много лестниц, Крабы, устрицы, акации, мезон шанте, - Да, наш город процветает, Но в Одессе не хватает Самой малости - театра варьете! 1968
Цыганская песня
Камнем грусть весит на мне, в омут меня тянет, - Отчего любое слово больно нынче ранит? Просто где-то рядом встали табором цыгане И тревожат душу вечерами.
И, как струны, поют тополя.
Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!
И звенит, как гитара, земля.
Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля! Утоплю тоску в реке, украду хоть ночь я, - Там в степи костры горят и пламя меня манит. Душу и рубаху - эх! - искромсаю в клочья, - Только пособите мне, цыгане!
Я сегодня пропьюсь до рубля!
Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!
Пусть поет мне цыганка, шаля.
Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля! Все уснувшее во мне - струны вновь разбудят, Все поросшее быльем - да расцветет цветами! Люди добрые простят, а злые - пусть осудят, - Я, цыгане, жить останусь с вами!
Ты теперь не дождешься, петля!
Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!
Лейся, песня, как дождь на поля!
Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля! 1968
Баллада о цветах,
деревьях и миллионерах
В томленье одиноком В тени - не на виду - Под неусыпным оком Цвела она в саду.
Маман - всегда с друзьями, Папа от них сбежал, Зато Каштан ветвями От взглядов укрывал.
Высоко ль или низко Каштан над головой, - Но Роза-гимназистка Увидела - его.
Нарцисс - цветок воспетый, Отец его - магнат, И многих Роз до этой Вдыхал он аромат.
Он вовсе был не хамом - Изысканных манер. Мама его - гран-дама, Папа - миллионер.
Он в детстве был опрыскан - Не запах, а дурман, - И Роза-гимназистка Вступила с ним в роман.
И вот, исчадье ада, Нарцисс тот, ловелас, "Иди ко мне из сада!" - Сказал ей как-то раз.
Когда еще так пелось?! И Роза, в чем была, Сказала: "Ах!" - зарделась - И вещи собрала.
И всеми лепестками Вмиг завладел нахал.
Маман была с друзьями, Каштан уже опал.
Искала Роза счастья И не видала, как Сох от любви и страсти Почти что зрелый Мак.
Но думала едва ли, Как душен пошлый цвет, - Все лепестки опали - И Розы больше нет.
И в черном цвете Мака Был траурный покой.
Каштан ужасно плакал, Когда расцвел весной.
1968
Романс
Было так - я любил и страдал.
Было так - я о ней лишь мечтал.
Я ее видел тайно во сне Амазонкой на белом коне.
Что мне была вся мудрость скучных книг, Когда к следам ее губами мог припасть я! Что с вами было, королева грез моих? Что с вами стало, мое призрачное счастье?
Наши души купались в весне, Плыли головы наши в огне.
И печаль, с ней и боль - далеки, И казалось - не будет тоски.
Ну а теперь - хоть саван ей готовь, - Смеюсь сквозь слезы я и плачу без причины. Вам вечным холодом и льдом сковало кровь От страха жить и от предчувствия кончины.
Понял я - больше песен не петь, Понял я - больше снов не смотреть.
Дни тянулись с ней нитями лжи, С нею были одни миражи.
Я жгу остатки праздничных одежд, Я струны рву, освобождаясь от дурмана, - Мне не служить рабом у призрачных надежд, Не поклоняться больше идолам обмана! 1968
Охота на волков
Рвусь из сил - и из всех сухожилий, Но сегодня - опять как вчера: Обложили меня, обложили - Гонят весело на номера! Из-за елей хлопочут двустволки - Там охотники прячутся в тень, - На снегу кувыркаются волки, Превратившись в живую мишень.
Идет охота на волков, идет охота - На серых хищников, матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, Кровь на снегу - и пятна красные флажков.
Не на равных играют с волками Егеря - но не дрогнет рука, - Оградив нам свободу флажками, Бьют уверенно, наверняка.
Волк не может нарушить традиций, - Видно, в детстве - слепые щенки - Мы, волчата, сосали волчицу И всосали: нельзя за флажки!
И вот - охота на волков, идет охота - На серых хищников, матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, Кровь на снегу - и пятна красные флажков.
Наши ноги и челюсти быстры, - Почему же, вожак, - дай ответ - Мы затравленно мчимся на выстрел И не пробуем - через запрет?! Волк не может, не должен иначе. Вот кончается время мое: Тот, которому я предназначен, Улыбнулся - и поднял ружье.
Идет охота на волков, идет охота - На серых хищников, матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, Кровь на снегу - и пятна красные флажков.
Я из повиновения вышел - За флажки, - жажда жизни сильней! Только сзади я с радостью слышал Удивленные крики людей.
Рвусь из сил - и из всех сухожилий, Но сегодня не так, как вчера: Обложили меня, обложили - Но остались ни с чем егеря!
Идет охота на волков, идет охота - На серых хищников, матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, Кровь на снегу - и пятна красные флажков.
1968
Банька по-белому
Протопи ты мне баньку, хозяюшка, Раскалю я себя, распалю, На полоке, у самого краюшка, Я сомненья в себе истреблю.
Разомлею я до неприличности, Ковш холодной - и все позади, - И наколка времен культа личности Засинеет на левой груди.
Протопи ты мне баньку по-белому, - Я от белого свету отвык, - Угорю я - и мне, угорелому, Пар горячий развяжет язык.
Сколько веры и лесу повалено, Сколь изведано горя и трасс! А на левой груди - профиль Сталина, А на правой - Маринка анфас.
Эх, за веру мою беззаветную Сколько лет отдыхал я в раю! Променял я на жизнь беспросветную Несусветную глупость мою.
Протопи ты мне баньку по-белому, - Я от белого свету отвык, - Угорю я - и мне, угорелому, Пар горячий развяжет язык.
Вспоминаю, как утречком раненько Брату крикнуть успел: "Пособи!" - И меня два красивых охранника Повезли из Сибири в Сибирь.
А потом на карьере ли, в топи ли, Наглотавшись слезы и сырца, Ближе к сердцу кололи мы профили, Чтоб он слышал как рвутся сердца.
Протопи ты мне баньку по-белому, - Я от белого свету отвык, - Угорю я - и мне, угорелому, Пар горячий развяжет язык.
Ох, знобит от рассказа дотошного! Пар мне мысли прогнал от ума. Из тумана холодного прошлого Окунаюсь в горячий туман.
Застучали мне мысли под темечком: Получилось - я зря им клеймен, - И хлещу я березовым веничком По наследию мрачных времен.
Протопи ты мне баньку по-белому, - Чтоб я к белому свету привык, - Угорю я - и мне, угорелому, Ковш холодной развяжет язык.
Протопи!...
Не топи!..
Протопи!..
1968
x x x
У Доски, где почетные граждане, Я стоял больше часа однажды и Вещи слышал там очень важные...
"...В самом ихнем тылу, Под какой-то дырой, Мы лежали в пылу Да над самой горой, -
На природе, как в песне - на лоне, И они у нас как на ладони, - Я и друг - тот, с которым зимой Из Сибири сошлись под Москвой.
Раньше оба мы были охотники - А теперь на нас ватные потники Да протертые подлокотники!
Я в Сибири всего Только соболя бил, - Ну а друг - он того - На медведя ходил.
Он колпашевский - тоже берлога! - Ну а я из Выезжего Лога.
И еще (если друг не хитрит): Белку - в глаз, да в любой, говорит.
Разговор у нас с немцем двухствольчатый: Кто шевелится - тот и кончатый, - Будь он лапчатый, перепончатый!
Только спорить любил Мой сибирский дружок - Он во всем находил Свой, невидимый прок, -
Оторвался на миг от прицела И сказал: "Это мертвое тело - Бьюсь на пачку махорки с тобой!"
Я взглянул, говорю: "Нет - живой! Ты его лучше пулей попотчевай. Я опричь же того ставлю хошь чего - Он усидчивый да улежчивый!"
Друг от счастья завыл - Он уверен в себе: На медведя ходил Где-то в ихней тайге, -
Он аж вскрикнул (негромко, конечно.
Потому что - светло, не кромешно), Поглядел еще раз на овраг - И сказал, что я лапоть и враг.
И еще заявил, что икра у них! И вообще, мол, любого добра у них!..
И - позарился на мой браунинг.
Я тот браунинг взял После ходки одной: Фрица, значит, подмял, А потом - за спиной...
И за этот мой подвиг геройский Подарил сам майор Коханойский Этот браунинг - тот, что со мной, - Он уж очень был мне дорогой! Но он только на это позарился. Я и парился, и мытарился...
Если б знал он, как я отоварился!
Я сначала: "Не дам, Не поддамся тебе!"
А потом: "По рукам!" - И аж плюнул в злобе.
Ведь не вещи же - ценные в споре!
Мы сошлись на таком договоре: Значит, я прикрываю, а тот - Во весь рост на секунду встает...
Мы еще пять минут погутарили - По рука, как положено, вдарили, - Вроде на поле, на базаре ли!
Шепчет он: "Коль меня И в натуре убьют - Значит, здесь схоронят, И - чего еще тут..."
Поглядел еще раз вдоль дороги - И шагнул как медведь из берлоги, - И хотя уже стало светло - Видел я, как сверкнуло стекло.
Я нажал - выстрел был первосортненький, Хотя "соболь" попался мне вертненький.
А у ног моих - уже мертвенький...
Что теперь и наган мне - Не им воевать.
Но свалился к ногам мне - Забыл, как и звать, -
На природе, как в песне - на лоне, И они у нас как на ладони.
...Я потом разговор вспоминал: Может, правда - он белок стрелял?
Вот всю жизнь и кручусь я как верченый. На доске меня этой зачерчивай!
...Эх, зачем он был недоверчивый!" {1968}
x x x
С Средней Азии - безобразие (Мне письмо передали с оказией): Как воскресение - так землетрясение, В аэропортах - столпотворение...
И если в Кении - наводнение, То, скажем, в Сопоте - песнопения.
Грущу я в сумерки и в новолуние: В Китае - жуткая маоцзедуния...
...Остановился вдруг на середине я: В Каире жарко и насерединия.
1968
x x x
Угадаешь ли сегодня, елки-палки, Что засядет нам назавтра в черепа?! Я, к примеру, собираю зажигалки, Ну а Севка - начал мучать черепах.
Друг мой Колька увлекается Ириной, Друг мой Юрка бредит верховой ездой, Друг мой Витька дни проводит под машиной, Друг мой Левка летом ходит с бородой.
Если я задурю, захандрю - Зажигалки я вмиг раздарю - Или выбросить просто могу, Или одновременно зажгу.
1968
x x x
Как тесто на дрожжах, растут рекорды, И в перспективе близкой, может быть, Боксеры разобью друг другу морды И скоро будет не по чему бить.
Прыгун в длину упрыгнет за границу, А тот, кто будет прыгать в высоту, - Взлетит - и никогда не приземлится, Попав в "ТУ-104" на лету.
Возможности спортсмена безграничны, И футболисты - даже на жаре - Так станут гармоничны и тактичны, Что все голы забьют в одной игре.
Сейчас за положенье вне игры - жмут, А будет, тот, кто вне, тот - молодец, Штангисты вырвут, вытолкнут и выжмут Всю сталь, чугун, железо и свинец.
Сольются вместе финиши и старты, Болельщикам - задышится легко, Любители азарта - сядут в карты, Стремясь набрать заветное "очко".
И - враз и навсегда поставят маты Друг другу все гроссмейстеры в момент, А судьи подадутся в адвокаты, - Любой экс-чемпион для них клиент.
1968
Песенка про метателя молота
I
Я раззудил плечо - трибуны замерли, Молчанье в ожидании храня. Эх, что мне мой соперник - Джон ли, Крамер ли, - Рекорд уже в кармане у меня! Заметано, заказано, заколото, - Мне кажется - я следом полечу. Но мне нельзя, ведь я - метатель молота: Приказано метать - и я мечу.
Эх, жаль, что я мечу его в Италии: Я б дома кинул молот без труда, - Ужасно далеко, куда подалее, И лучше - если б враз и навсегда.
Я против восхищения повального, Но я надеюсь: года не пройдет - Я все же зашвырну в такую даль его, Что и судья с ищейкой не найдет...
Вокруг меня корреспонденты бесятся. "Мне помогли, - им отвечаю я, - Подняться по крутой спортивной лестнице Мой коллектив, мой тренер и - семья".
1968
II
Два пижона из "Креста и полумесяца" И еще один из "Дейли телеграф" - Передали ахинею с околесицей, Обзывая меня "Русский Голиаф".
Два приятеля моих - копьеметатели - И еще один товарищ-дискобол - Показали неплохие показатели... Я - в гостинице позвал их в нижний холл.
И сказал я им: "Товарищи, внимание! Взявши в руки копья, диски всех систем, - При метаньи культивируйте желание Позакидывать их к черту насовсем!" 1968
Песня про правого инсайда
Ох, инсайд! Для него - что футбол, что балет, И всегда он играет по правому краю, - Справедливости в мире и на поле нет - Потому я всегда только слева играю.
Мяч затаился в стриженой траве.
Секунда паузы на поле и в эфире...
Они играют по системе "дубль-вэ", - А нам плевать, у нас - "четыре-два-четыре".
Вот инсайд гол забил, получив точный пас. Я хочу, чтоб он встретился мне на дороге, - Не могу: меня тренер поставил в запас, А ему сходят с рук перебитые ноги.
Мяч затаился в стриженой траве.
Секунда паузы на поле и в эфире...
Они играют по системе "дубль-вэ", - А нам плевать, у нас - "четыре-два-четыре".
Ничего! Я немножечко повременю, И пускай мне дают от команды квартиру - Догоню, я сегодня его догоню, - Пусть меня не заявят на первенство миру.
Мяч затаился в стриженой траве.
Секунда паузы на поле и в эфире...
Они играют по системе "дубль-вэ", - А нам плевать, у нас - "четыре-два-четыре".
Ничего! После матча его подожду - И тогда побеседуем с ним без судьи мы, - Попаду, чует сердце мое - попаду Со скамьи запасных на скамью подсудимых.
Мяч затаился в стриженой траве.
Секунда паузы на поле и в эфире...
Они играют по системе "дубль-вэ", - А нам плевать, у нас - "четыре-два-четыре".
1967, ред. 1968
x x x
У нее все свое - и белье, и жилье, - Ну а я ангажирую угол у тети. Для нее - все свободное время мое, На нее я гляжу из окна, что напротив.
У нее и под утро не гаснет окно, И вчера мне лифтер рассказал за полбанки: У нее два знакомых артиста кино И один популярный артист из "Таганки".
И пока у меня в ихнем ЖЭКе рука, Про нее я узнал очень много нюансов: У нее старший брат - футболист "Спартака", А отец - референт в Министерстве финансов.
Я скажу, что всегда на футболы хожу - На "Спартак", - и слова восхищенья о брате. Я скажу, что с министром финансов дружу И что сам как любитель играю во МХАТе.
У нее, у нее на окошке - герань, У нее, у нее - занавески в разводах, - У меня, у меня на окне - ни хрена, Только пыль, только толстая пыль на комодах...
1968
x x x
Я все чаще думаю о судьях. Я такого не предполагал: Если обниму ее при людях - Будет политический скандал.
Будет тон в печати комедийный, Я представлен буду чудаком: Начал целоваться с беспартийной, А теперь целуюсь с вожаком! Трубачи, валяйте, дуйте в трубы! Я еще не сломлен и не сник: Я в ее лице целую в губы Общество "Франс - Юньон Советик".
1968
x x x
Марине То ли - в избу и запеть, Просто так, с морозу, То ли взять и помереть От туберкулезу.
То ли выстонать без слов, А может - под гитару?.. Лучше - в сани рысаков И уехать к "Яру"!
Вот напасть! - то не всласть, То не в масть карту класть, - То ли счастье украсть, То ли просто упасть В грязь...
Навсегда в никуда - Вечное стремленье. То ли - с неба вода, То ль - разлив весенний...
Может, эта песня - без конца, А может - без идеи... А я строю печку в изразцах Или просто сею.
Сколько лет счастья нет, Впереди - все красный свет...
Недопетый куплет, Недодаренный букет...
Бред! Назло всем - насовсем Со звездою в лапах, Без реклам, без эмблем, В пимах косолапых...
Не догнал бы кто-нибудь, Не почуял запах, - Отдохнуть бы, продыхнуть Со звездою в лапах!
Без нее, вне ее - Ничего не мое, Невеселое житье, - И былье - и то ее...
Е-мое! 1968
x x x
Возвратился друг у меня Неожиданно. Бабу на меня променял - Где же это видано?
Появился друг, Когда нет вокруг Никого - с этим свыкнулся! - Ну а он в первый раз Враз все понял без фраз И откликнулся.
Может, это бред, может - нет, Только знаю я: Погасить бы мне красный свет!
И все же зажигаю я...
Оказался он, Как брони заслон, А кругом - с этим свыкнулся! - Нет как нет ни души - Хоть пиши, хоть вороши...
А он откликнулся.
Правда, этот друг - если нет Ну ни грамма вам! (А у меня - уже много лет, С детства самого) -
Он передо мной, Как лист перед травой, А кругом - с этим свыкнулся! - Ни души святой, Даже нету той...
А он откликнулся.
1968
Песня
о двух красивых автомобилях
Без запретов и следов, Об асфальт сжигая шины, Из кошмара городов Рвутся за город машины, - И громоздкие, как танки, "Форды", "линкольны", "селены", Элегантные "мустанги", "Мерседесы", "ситроены".
Будто знают - игра стоит свеч, - Это будет как кровная месть городам! Поскорей - только б свечи не сжечь, Карбюратор... и что у них есть еще там...
И не видно полотна - Лимузины, лимузины...
Среди них - как два пятна - Две красивые машины, - Будто связанные тросом (А где тонко, там и рвется).
Акселераторам, подсосам Больше дела не найдется.
Будто знают - игра стоит свеч, - Только вырваться - выплатят все по счетам! Ну а может, он скажет ей речь На клаксоне... и что у них есть еще там...
Это скопище машин На тебя таит обиду, - Светло-серый лимузин, Не теряй ее из виду!
Впереди, гляди, разъезд, - Больше риску, больше веры!
Опоздаешь!.. Так и есть - Ты промедлил, светло-серый! Они знали - игра стоит свеч, - А теперь - что ж сигналить рекламным щитам?! Ну а может, гора ему с плеч, - И с капота... и что у них есть еще там...
Нет, развилка - как беда, Стрелки врозь - и вот не здесь ты!
Неужели никогда Не сближают нас разъезды?
Этот - сходится, один!
И, врубив седьмую скорость, Светло-серый лимузин Позабыл нажать на тормоз...
Что ж съезжаться - пустые мечты? Или это есть кровная месть городам?.. Покатились колеса, мосты, - И сердца... или что у них есть еще там...
1968
Я не люблю
Я не люблю фатального исхода, От жизни никогда не устаю. Я не люблю любое время года, Когда веселых песен не пою.
Я не люблю открытого цинизма, В восторженность не верю, и еще - Когда чужой мои читает письма, Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда - наполовину Или когда прервали разговор. Я не люблю, когда стреляют в спину, Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий, Червей сомненья, почестей иглу, Или - когда все время против шерсти, Или - когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой, - Уж лучше пусть откажут тормоза. Досадно мне, что слово "честь" забыто И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья - Нет жалости во мне, и неспроста: Я не люблю насилье и бессилье, - Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя когда я трушу, Обидно мне, когда невинных бьют. Я не люблю, когда мне лезут в душу, Тем более - когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены: На них мильон меняют по рублю, Пусть впереди большие перемены - Я это никогда не полюблю! 1968