Роберт Янг. Хмельная почва
———————————————————————————————————- OCR & spellcheck by HarryFan, 31 August 2000 ———————————————————————————————————- Перевод с марсианского ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА. Этот рассказ попал мне в руки таким путем, который для всех прочих закрыт, а посему я не имею права вдаваться в подробности. Насколько мне известно, это первый марсианский научно-фантастический рассказ, достигший Земли, и, помимо того, что он имеет самостоятельную ценность, читая его, можно сделать ряд других, не менее ценных выводов: 1) марсиане очень похожи на нас; 2) их цивилизация очень похожа на нашу цивилизацию; 3) в то, время как земные писатели-фантасты используют Марс, чтобы отображать недостатки нашего общества, марсианские писатели-фантасты используют Землю, чтобы отображать недостатки марсианского общества; 4) с этим отображением одинаково переусердствовали как на Марсе, так и на Земле, и некоторые марсианские писатели-фантасты стали писать пародии на других марсианских писателей-фантастов и 5) этот рассказ относится к последней категорий.
Упав из безбрежных просторов космоса, корабль, словно черная бескрылая птица, сел на голубые вески Земли.
Капитан Фримпф открыл люк, вышел на ослепительный свет, сделал вдох, и легкие его наполнились чистым душистым воздухом. Вокруг, до самого подернутого дымкой горизонта, простирались голубые пески. Вдали, играя на солнце всеми цветами радуги, словно осколки цветного стекла, переливались руины мертвого города. Высоко над головой по огромной голубой площадке небес гонялись друг за другом маленькие пухлые облачка.
Глаза его затуманились. Земля, подумал он, наконец-то Земля!
Трое рядовых, участвовавших вместе с ним в историческом полете на Землю, вышли из корабля и стали рядом. Глаза их затуманились тоже.
- Голубая, - прошептал Бирп.
- Голубая, - пробормотал Пемпф.
- Голубая, - прошепелявил Фардел.
- Конечно, голубая, - умильно сказал капитан. - Разве наши астрономы не утверждали, что голубизну Земли нельзя всецело относить на счет светопоглощающих свойств атмосферы? И почва должна быть голубой!
Он опустился на одно колено и захватил пригоршню удивительного вещества. Оно текло меж его пальцев, как голубой туман.
- Голубые пески Земли, - благоговейно прошептал капитан.
Встав с колена, он снял шляпу. Палило солнце, свежий земной ветерок ерошил волосы. Через голубые пески ветер донес из города звуки, похожие на перезвон стеклянных колокольчиков, и капитан вспомнил теплое марсианское лето, тягучие дни и жаркие послеполуденные часы, и лимонад, которым бабушка Фримпф поила его на веранде.
И тут он почувствовал, что кто-то дышит ему в шею. Он сердито обернулся.
- В чем дело, Бирп?
Бирп откашлялся.
- Прошу прощения, сэр, - сказал он. - Но не думаете ли вы, что сейчас подходящий случай... я хочу сказать, сэр, что путь наш был долгий, и Пемпфа, Фардела и меня мучит жаж... то есть мы немного переволновались, и нам кажется...
Под презрительным взглядом капитана он стушевался.
- Хорошо, - холодно сказал капитан. - Возьмите ящик этой дряни. Но только один, понятно? И, если я увижу хоть одну пустую бутылку, оскверняющую этот девственный пейзаж, я посажу всех вас на гауптвахту!
Бирп пустился было галопом к кораблю, но, услышав предупреждение капитана, остановился.
- Но куда же нам девать их, сэр? Если мы погрузим бутылки на корабль, то потребуется гораздо больше топлива, чтобы взлететь, а у нас его и так мало.
На мгновение капитан задумался. Разрешить эту проблему не составило большого труда.
- Закопайте их в землю, - сказал он.
Пока команда расправлялась с пивом, капитан стоял неподалеку и смотрел на далекий город. Фримпф представил себе, как, вернувшись на Марс, он станет рассказывать жене о городе - вот он сидит за обеденным столом и описывает синеватые башни, блестящие шпили, унылые руины зданий.
Невольно он представил себе и жену - она сидит напротив, слушает и ест, больше ест, чем слушает. И теперь она стала еще толще, чем до его отъезда. В тысячный раз он удивлялся дурацкой женской моде - толстеть, толстеть до такой степени, что некоторым мужьям приходится возить своих жен в специальных тележках. Почему бы им время от времени не вставать и не двигаться? Нет, им надо превращаться в настоящих свиней только потому, что в продажу поступает все больше разных приспособлений, облегчающих домашний труд. И почему они все время что-то жуют, жуют и жуют без передышки?
Лицо капитана побледнело, когда он представил себе, какой счет от бакалейщика ему придется оплатить, вернувшись домой. Счет от бакалейщика настроил его на другие, не менее грустные думы - вспомнился государственный налог на торговлю, дорожный налог, налог на деревья, налог на газ, налог на траву, налог на воздух, военные налоги, оставшиеся от первой мировой войны, от второй мировой войны, от третьей мировой войны и от четвертой мировой войны.
Капитан тяжело вздохнул. Платить за войны, в которых сражались твой отец, твой дед, твой прадед и прапрадед - ну как тут не запить! Он поглядел на Бирпа, Пемпфа и Фардела с завистью. Плевать им было на налоги. На все им было наплевать. Как три дикаря, они плясали вокруг пустого ящика из-под пива и уже успели сочинить похабную песенку о голубых песках Земли.
Капитан Фримпф прислушался к словам. У него стали гореть уши.
- Порезвились, и хватит, - сердито сказал он. - Закопайте бутылки, сожгите ящик и отправляйтесь спать. Завтра нам предстоит тяжелый день.
Бирп, Пемпф и Фардел покорно вырыли ямки - четыре ровных ряда ямок, как на кладбище, - и уложили в них одного за другим павших солдат - пустые бутылки. Потом они сожгли ящик, пожелали капитану спокойной ночи и пошли на корабль.
Капитан задержался. Поднималась луна, и какая луна! Ее волшебный свет преобразил равнину в пространную синеватую скатерть, а город в серебряный канделябр.
Тайна этих далеких пустых зданий и молчаливых покинутых улиц, переползла через долину и завладела всем его существом. "Что случилось с жителями? - подумал он. - Что случилось с жителями других городов-руин, которые он видел, когда корабль был на орбите?" Капитан покачал головой. Он не знал этого и, наверное, никогда не узнает. Неведение огорчило его, и вдруг ему стало невмоготу от одиночества и мертвой ночной тишины. Он вошел в корабль и закрыл за собой дверь. Долго лежал он в темноте в своей каюте и думал о людях Земли, о благородной цивилизации, которая появилась и прошла свой путь, не оставив после себя ничего, кроме горстки стеклянных зданий-памятников. Наконец он заснул.
Наутро, выйдя из корабля, Фримпф увидел двадцать четыре пивных дерева.
Это название пришло на ум капитану Фримпфу невольно. Он никогда не видел пивных деревьев и даже никогда не слышал о них; но разве придумаешь лучшее название для высоких растений с бутылками янтарной жидкости, свисающими с ветвей, как созревшие плоды?
Несколько плодов было уже сорвано, и в молодом саду расселась веселая компания. Более того, судя по ряду маленьких холмиков на краю сада, там уже посадили много новых семян.
Капитан потерял дар речи. Разве могут за одну ночь вырасти пивные деревья из пустых бутылок, на какой бы то ни было почве... даже на земной? Он начинал смутно догадываться о том, что случилось с жителями Земли.
Пемпф подошел к капитану, держа в, обеих руках по бутылке.
- Вот, попробуйте, сэр, - радостно сказал он. - Такого вы никогда не пили.
Уничтожающий взгляд капитана поставил его на место.
- Я офицер, Пемпф, а офицеры пива не пьют!
- Хм, я... я забыл, сэр. Виноват.
- Да, виноваты. Вы и те двое. Кто разрешил вам есть... то есть пить... земные фрукты?
В знак раскаяния Пемпф склонил голову, но видно было, что он раскаивается ровно настолько, насколько того требует его подчиненное положение.
- Никто, сэр. Я... кажется, мы немного увлеклись.
- И вы даже не полюбопытствовали, почему выросли эти деревья? Вы, химик экспедиции... почему вы не сделали анализа почвы?
- Нет никакого смысла делать анализ, сэр. Почва, способствующая произрастанию таких деревьев из пустых пивных бутылок, является достижением науки, которая за миллионы лет опередила нашу науку. Кроме того, сэр, я полагаю, дело здесь не только в почве. Мне кажется, что солнечный свет, отражаясь от поверхности луны, соединяется с некоторыми лунными излучениями, и в результате получается такой лунный свет, который может наполнять и размножать все, что посажено на этой планете.
Капитан посмотрел на него.
- Все, говорите?
- А почему бы и нет, сэр? Мы посадили пустые пивные бутылки, и разве из них не выросли деревья?
- Хм, - сказал капитан.
Он резко повернулся и вошел в корабль. Весь день он провел в своей каюте, погруженный в раздумья. Заранее составленный план работ на день был забыт. Когда солнце село, он вышел из корабля и зарыл все бумажные деньги, которые привез с собой в заднем отсеке корабля. Он привез все свои деньги и пожалел, что их не очень много. Впрочем, чего жалеть! Как только зацветут денежные деревья, у него будет сколько угодно семян.
В эту ночь, впервые за многие годы, ему не снились счета от бакалейщика и налоги.
Но, выскочив утром наружу и обежав вокруг корабля, капитан не обнаружил никаких денежных деревьев, стоящих в цвету на солнцепеке. Он обнаружил лишь маленькие холмики, которые сам же насыпал еще вечером.
Сначала разочарование ошеломило его. Но потом он подумал, что, может быть, для денег времени нужно побольше. Деньги, наверно, вырастить так же трудно, как и добыть. Капитан обошел вокруг корабля и посмотрел на сад. Он стал больше раза в три - прямо не сад, а молодой лесок. С завистью доглядывая на гроздья янтарных плодов, капитан шел по тропкам, испещренным солнечными бликами.
Ориентируясь по скоплениям жестяных шляпок от пивных бутылок, он вышел на небольшую полянку, где веселились вовсю. Вернее, это было не веселье, а гулянка. Пемпф, Фардел и Бирп, встав в кружок, танцевали, как три бородатые нимфы. Они размахивали бутылками и громко орали. У песенки о голубых песках Земли появился второй куплет.
Завидев капитана, вое вдруг затихли. Рядовые обратили на миг мутные взоры на Фримпфа, а затем загуляли с новой силой. А ложились ли они вообще спать, подумал вдруг капитан Фримпф. Вряд ли, но независимо от того, спали они или нет, совершенно очевидно, что дисциплина расшатывается с каждым часом. И если он хочет спасти экспедицию, надо принимать срочные меры.
Но решительность почему-то оставила его. Мысль о спасении экспедиции навела его на мысль о возвращении на Марс, мысль о возвращении на Марс повлекла за собой мысль о толстой жене, вспомнив о толстой жене, он вспомнил о счете от бакалейщика, подумав о счете от бакалейщика, он не мог не подумать о налогах, и по какой-то необъяснимой причине, вспомнив о налогах, он вспомнил и о том, что на полке бара в его каюте стоит непочатая бутылка виски.
Он решил отложить разговор с командой до утра. К тому времени денежные деревья наверняка взойдут, и тогда он получит хоть какое-то представление, долго ли останется ждать до сбора первого урожая и второго посева. И когда его будущее будет обеспечено, он сможет более авторитетно справиться с проблемой пивных деревьев.
Но и на следующее утро на маленьких холмиках позади корабля ростков не было. А на пивной сад было любо-дорого смотреть. Он занял чуть ли не половину долины, лежавшей между мертвым городом и кораблем, и когда ветерок шевелил отягощенные плодами ветви, звон стоял как на заводе стеклянной посуды, работающей на полную мощность.
Теперь капитан Фримпф уже нисколько не сомневался в участи, постигшей население Земли. Но что случилось с деревьями, которые посадили эти люди, подумал он. Фримпф был человеком неглупым, и ответ вскоре нашелся - земляне выполняли примерно те же функции, что и пчелы на Марсе. Выпивая жидкие плоды, они, по сути дела, опыляли стеклянную скорлупу, в которой помещалась жидкость. Именно опыление, а затем зарывание скорлупы в почву служило причиной произрастания новых деревьев.
Недурственный круговорот был, подумал капитан. Да уж добро, как водится, быстро переводится, коли хватают через край. Мало-помалу люди становились горькими опылителями и в конце концов доопылялись до смерти, а деревья, неспособные к саморазмножению, исчезли с лица земли.
Поистине трагическая судьба! А разве менее трагична гибель от налогов?
Весь день напитан не выходил из каюты, обдумывая способ опыления денег. Блуждающий взор его все чаще останавливался не маленькой дверце бара. Незадолго до захода солнца явились Бирп, Фардел и Пемпф и попросили аудиенции.
Вел переговоры Фардел.
- Шэр, - скавал ом. - Мы вше решили. Мы не хотим возвращатьшя на Марш.
Капитан не удивился, но рядовые почему-то раздражали его.
- Убирайтесь ко всем чертям в свой сад и оставьте меня в покое! - сказал он и отвернулся от них.
Когда они ушли, Фримпф подошел к бару и открыл дверцу. Он взял с полки одинокую бутылку. Две ее пустые подружки болтались где-то на орбите между Землей и Марсом.
- Хорошо, что я сохранил хоть одну, - сказал капитан. Он открыл бутылку и опылил ее; потом он вышел из корабля, закопал бутылку, сел рядом и стал ждать, когда она прорастет.
Может быть, его денежные деревья вырастут, а может быть, и нет. А если они не вырастут, то будь он проклят, если вернется на Марс. Ему надоела толстая жена, ему надоел счет от бакалейщика, государственный налог на торговлю, дорожный налог, налог на деревья, налог на газ, налог на траву, налог на воздух, военные налоги, оставшиеся от первой мировой войны, второй мировой войны... А больше всего ему надоело быть самодовольным педантом с пересохшей глоткой.
Вскоре взошла луна, и он с восторгом смотрел, как первый росток его виски-дерева раздвигает голубые песчинки Земли.