Владимир Заяц. Палеонтологи
———————————————————————————————————- Авт.сб. "Тяжелые тени". Киев, "Радянський письменник", 1991.
OCR & spellcheck by HarryFan, 13 December 2000 ———————————————————————————————————- За четыре дня съезда мы успели привыкнуть к этому необычному человеку - молчаливому, в огромных роговых очках, закрывающих пол-лица. Несмотря на жару, даже в помещении он никогда не снимал плащ. Поднятый воротник делал его похожим на детектива из комедийного фильма.
Был последний, самый скучный день съезда, когда "подводят итоги", "высказывают пожелания" и "с удовлетворением отмечают". Бетонное здание за день накалилось. Вентиляторы под потолком гоняли по залу жаркий воздух. Выступающие - в пиджаках и при галстуках - с омерзением пили теплую воду из графина и с завистью поглядывали на коллег в зале, давно сбросивших потяжелевшие от пота пиджаки.
Я, рассматривая присутствующих, несколько раз натыкался на взгляд странного незнакомца. Это меня удивило. Чем я привлек его внимание?
Еще около получаса мне удалось высидеть в этой парилке, но в конце концов я выскользнул из конференц-зала и направился в буфет.
Там было душно и тихо. Пахло кислым, сонно жужжали мухи. За окном неистово полыхало солнце, искрясь на пустынном асфальте. Изредка по улице проносились запыленные автомобили, ослепительно сверкая стеклом и никелем. Я представил, каково сейчас в машине, и почувствовал сострадание к водителям.
За стойкой, согнувшись над вязанием, сидела пожилая женщина. Я взял пива и сел за столиком подальше от окна. Он был украшен пустым пластмассовым стаканчиком для салфеток и солонкой с окаменевшими отпечатками пальцев.
Я налил пиво в тусклый стакан, но выпить не успел. Вошел тот странный незнакомец. Он медленно повернул голову и, прицелившись взглядом, направился ко мне.
Подойдя, он резко остановился и, глядя на меня в упор, произнес скрипучим бесцветным голосом:
- Разрешите, я сяду подле вас на стул?
Я удивился и кивнул.
- Очень вам спасибо, - бесстрастно поблагодарил незнакомец.
Он сидел долго, безмолвно, уставившись зеркальной чернотой очков в стол. А я тем временем пытался догадаться, чем же заинтересовал его.
Молчание стало томить. И тут незнакомец сам начал беседу. Он пошипел горлом, точно неисправный кран, и сказал доверительно:
- Жарко телу.
- Жарко, - подтвердил я.
Незнакомец опять умолк и, вытащив из кармана платок, тщательно вытер им абсолютно сухой шелушащийся лоб.
Его движения всколыхнули душный воздух, и до меня донесся суховато-пыльный запах: так пахнет нагретый за день камень старых зданий - потрескавшийся и поросший мхом.
- Вы тоже интересуетесь палеонтологией, я вижу, - произнес он еще одну странную фразу.
- Вы хорошо видите, - согласился я, глядя на его дурацкие очки и едва удерживаясь, чтобы не переступить границ вежливости. - Все палеонтологи интересуются палеонтологией.
Зеркальные очки уставились на меня, жаля ослепительными лучами.
- Это, наверное, обстоит так, - после минутного раздумья заскрипел он. - Решил осмелиться поговорить с вами, так как потому, что почувствовал в вас нечто родственное.
Это же надо! Родственничек!
А сосед по столику, нимало не смущаясь, продолжал:
- В палеонтологии я не профессионал, но интересуюсь весьма.
Начало не предвещало ничего хорошего, и я, чтобы хоть на время избавиться от докучливого собеседника, сказал:
- Простите, я за пивом.
Буфетчица, не сразу оторвавшись от вязания, подала бутылку. Я посмотрел на ее рукоделие. Фиолетовая мохеровая кофточка была почти связана. Она получилась пушистой, нарядной и на вид очень теплой.
Я вернулся к столику и поставил бутылку на вытертый белый пластик. Пиво цветом и температурой напоминало чай. Оно вяло пузырилось, оставляя на внутренней поверхности стакана гроздья дрожащих полусфер.
Незнакомец тоже сходил за пивом, но не пил, а молча пялился на меня, навалившись грудью на край стола.
Сказывались, вероятно, духота и нервное напряжение последних дней - мне почему-то показалось, что в следующее мгновение соскользнут очки с неподвижного лица, грянут, рассыпаясь, о стол - и явится взору нечто ужасное, почти невыносимое. Он пошевелился, и сердце мое взорвалось частыми ударами.
- Вам понравился доклад о заврисхиях? - спросил он вдруг.
- Неплохой доклад.
Я тщетно пытался успокоиться.
- И вы, наверное, имели внимание обратить на особенности строения орнитолестеса из инфраотряда целулозавров?
По-прежнему ничего не выражал монотонный голос, но почудилась мне насмешка и даже вызов. Почему он заговорил именно об орнитолестесе? Я не удержался и спросил:
- Чем вас заинтересовал орнитолестес?
- У него были-длинные и тонкие конечности, явно не предназначенные для бега. Это существо имело отклонение внутреннего пальца в сторону.
- Ну и что?! - вырвалось у меня.
- Ведь есть это же аналог большого пальца у человека! - воскликнул незнакомец и даже приподнялся со стула. - Это доказывает наличие хватательной функции у орнитолестеса. Такое существо может трудиться, а следовательно, мыслить!
- Вы с ума сошли, - пробормотал я.
Происходящее нравилось мне все меньше.
- Вы понимаете меня слишком буквально, - невозмутимо ответил незнакомец и почему-то воровато оглянулся. - Это просто гипотеза, литературный прием как бы. Я - фантаст. Выдумальщик. Мне это нужно сюжета ради для. - И почти умоляюще попросил: - Вы разрешите продолжать говорить?
- Валяйте, - согласился я, желая побыстрее избавиться от чудаковатого "литератора".
- Итак, - неторопливо заговорил он. - Мыслящие динозавры создали мощную техническую цивилизацию...
- ...От которой абсолютно ничего не осталось. - Я не удержался от сарказма.
Мое замечание задело его. Он обиженно засопел, но тут же взял себя в руки, и когда начал говорить снова, то голос, как и прежде, был лишен интонации и походил на скрип сухого дерева на ветру:
- А шумеро-аккадские государства?! Прошло каких-нибудь шесть тысяч лет, и что от них осталось, сохранилось? Несколько стел да немного литературных памятников. Кстати, в них ощущается неизбежность конца. Вы помните? - И он процитировал: - Подымись на холмы разрушенных городов. Пройдись по развалинам древности и посмотри на черепа людей, живших раньше и после. Кто из них был владыкой зла, а кто из них был владыкой добра?
Голос собеседника шуршал, словно сыпалась струйка сухого песка. Лицо оставалось неподвижным, как маска. Мне почему-то стало жутко до гусиной кожи.
- Итак, две сверхдержавы ящеров, - развивал мысль "литератор". - Одна - южная, другая - северная. Они враждуют. Любая неурядица в политике и экономике северных объясняется происками южных. И задом наперед, совсем наоборот: южные во всех бедах обвиняли северных. Война неизбежной быть долженствовала.
Я заерзал на стуле и осторожно заметил:
- При наличии доброй воли конфликта можно избежать.
Палеонтолог-любитель вздохнул с таким звуком, словно спустила автомобильная камера.
- Увы им! Увы им! Если бы тогда они прозрели будущее! Однако я говорить хочу еще. В этих двух странах почти одновременно изобрели нейтронную бомбу.
- Значит, Сэмюэл Коэн вовсе не первооткрыватель, - меланхолически отметил я.
- Необходимо было легкое подтолкновение, чтобы свершилась трагедия. Не буду вдаваться в подробности. Главное, что повод был изыскан. Отозвали послов, разорвали отношения!.. - Незнакомец явно разволновался: дергал плечом, то и дело поправлял очки. - Да! Набросилась война! Нейтронная! Но даже не это было самым ужасным. Отряды специально обученных млекопитающих разыскивали на вражеской территории кладки яиц орнитолестесов и пожирали их! Большего морального ниспадения и представить нельзя! Уничтожать беззащитные зародыши будущей жизни - юные, нежные! Как это мерзковато! Ужаснительно!!!
Он вскочил, с грохотом опрокинув стул, и возопил дурным голосом:
- Гибель! Концовка величайшей цивилизации! Динозавры, как говорят сейчас, "вымерли". А ничтоженные млекопитающие выжили в норах своих. Дальше, действительно, эволюция шла естественным путем.
Буфетчица, привлеченная шумом, всплыла над прилавком.
- Да успокойтесь вы, - зашипел я, одновременно делая миротворческие жесты в сторону буфетчицы. - Поднимите стул и садитесь.
"Литератор" поспешно выполнил указание, затянул потуже шарф, поплотнее надвинул очки и приступил к заключительной части рассказа:
- Не все динозавры вымерли. Небольшая группа южных осталась. Вспомним памятью, что при низкой температуре пресмыкающиеся могут впадать в анабиоз и сохраняться тысячи и миллионы лет. Раз в несколько десятилетий некоторые ящеры размораживаются, чтобы собрать новую информацию.
Замороженные ящеры! Я содрогнулся, потому что зримо представил себе низкие сводчатые потолки подземелий, тусклый фосфорический свет, исходящий от стен. Холодные капли легко срываются со сталактитов и беззвучно соскальзывают с полированной поверхности саркофагов. Их крышки чуть помутнели от времени. Сквозь них видны лежащие внутри ящеры, хранимые минусовыми температурами. Они и не живые, и не мертвые. Открытые глаза застыли во взгляде, которому миллионы лет. Лиловый рот полуоткрыт, и ажурная сероватая пена в его углу давно превратилась в хрупкий лед. Почти бессознательно я зашептал:
- Света не видят, во тьме обитают, стелется пыль на дверях и засовах... - Сам собой у меня вырвался вопрос: - Чего же они ждут? Как вы думаете?
Странный человек чуть приоткрыл рот и несколько раз тоненько засвистел. Я понял, что он смеется.
- Вы не догадались? - он перешел на шепот. - У людей есть нейтронная бомба на сейчасное время. Если они ее пустят в ходьбу, кто выйдет на арену?
- Крысы? Тараканы? - Чтобы подзадорить собеседника, я прикинулся, что не понимаю. - Они ведь наиболее устойчивы к излучению. Вы считаете, что следующая цивилизация будет крысиной или тараканьей?
- Нет! - глухо воскликнул он, снова входя в раж. - Не крысы - самые мерзкие из млекопитающих - и не тараканы будут командировать миром! Динозавры возродят свое величие! - В экстазе "литератор" неистово размахивал руками, и я на всякий случай отодвинул подальше бутылку и стаканы. - Их держава будет невиданно мощной! Единой!
- Единой? - тихо спросил я. - Значит, северные не сохранились?
Фантаст замялся.
- Сохранились... Но думаю, что северные и южные объединятся, совместно чтобы быть. Тогда они смогут легче спровоцировать людей на нейтронно-ядерный конфликт. И конкурентов иметься не будет. Тогда...
- Простите! - решительно прервал я собеседника. - Ваши гипотетические динозавры ничего не забыли и ничему не научились. Уничтожить цивилизацию людей, быть может, еще более мерзко, чем уничтожить собственную. Разум неприкосновенен, потому что это хрупкий и редкий цветок. Возможно, единственный во Вселенной!
Незнакомец помолчал и, откашлявшись, с безнадежностью в голосе спросил:
- Но вы не будете возражением отрицать необходимость объединения северных и южных?
- Буду, и очень большим возражением, - сухо ответил я, вставая. - Благодарю за интересную беседу. Мне пора.
Стараясь не спешить, я пошел к выходу, чувствуя спиной его тяжелый пристальный взгляд.
Как же мне сразу не пришло в голову, кто он? Сухая кожа; зеркальные очки, скрывающие глаза; хриплый голос; и, ко всему прочему, огромный интерес к палеонтологии.
Сколько миллионов лет я знаю южных, но никогда не предполагал, что они так злонамеренны и болтливы.
Я вышел на улицу. Вечерело. Подул прохладный ветерок. Заходящее солнце залило стены домов теплым восковым светом. Лица встречных были приветливы и симпатичны.
Мне вспомнились саркофаги с ящерами, и я невольно вздрогнул.
Возвратиться? Никогда!
Я поправил свои массивные очки и быстро пошел вперед, срывая на ходу жаркое осеннее пальто, подставляя лицо свежему ветру.